Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философская проза Л. Н. Андреева в историческом контексте начала XX века 21
1.1. Философия и литература в творчестве Л. Н. Андреева: методологические аспекты 21
1.2. Л. Н. Андреев в «сфере разговора» русских интеллектуалов начала XX века 41
1.3. Антиномизм как принцип философского мировоззрения Л. Н. Андреева 62
Глава 2. Экзистенциальная проблематика в творчестве Л. Н. Андреева 80
2.1. Проблема зла в прозе Л. Н. Андреева 80
2.2. Проблема свободы и смерти в экзистенциальном творчестве Л. Н. Андреева 94
2.3. Типология моделей одиночества в прозе Л. Н. Андреева 111
Заключение 138
Библиография 144
- Философия и литература в творчестве Л. Н. Андреева: методологические аспекты
- Л. Н. Андреев в «сфере разговора» русских интеллектуалов начала XX века
- Проблема зла в прозе Л. Н. Андреева
- Проблема свободы и смерти в экзистенциальном творчестве Л. Н. Андреева
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Историко-культурная реконструкция философских аспектов русской литературы рубежа XIX-XX вв. сегодня особенно востребована, ибо предлагает новые подходы, а тем самым и возможности, в осмыслении и понимании философско-этических и социально-политических ценностей эпохи, в которой мы живем. Темы и проблемы, поднимавшиеся художниками слова в тот исторический период, оказываются удивительно созвучными духовному поиску начала нынешнего века. Русский Ренессанс, известный «выдающимися результатами едва ли не во всех отраслях духовного творчества»1, вновь и вновь оказывается в центре внимания ученых разных специализаций, - с целью не только сохранить его художественно-философское наследие, но и с желанием постичь через призму сознания сравнительно недавнего в исторических масштабах прошлого «портрет» нашего времени. Современные исследователи подобно писателям конца Х1Х-начала XX вв. при поиске ответов- на «вечные» вопросы обращаются к экзистенциальной традиции, но уже на новых методологических основаниях.
Синтез различных областей гуманитарного знания, который только намечался в начале прошлого века, в настоящее время вполне оформился и требует не только нового прочтения, но иногда сознательного отказа от литературоведческого анализа в пользу философского осмысления. Современная философия синтезирует, критически анализирует, интерпретирует многообразные типы человеческого знания. Как способ постановки философских проблем в различных частных науках, так и методы их решения характеризуются определенной синтетичностью. Сегодня правомерно говорить не только об органической связи философии и литературы (начала прошлого столетия), но и о еще большем сближении философского знания с филологией, культурологией, психологией и историей. Философия выступает как «наиболее общая форма самопознания культуры и цивилизации, она не только вырабатывает самые общие принципы мировоззрения людей, выражая их в абстрактной, теоретической форме, но также подвергает рациональному осмыслению основания всякого сознательного отношения к действительности — познавательного, ценностного, этического, эстетического»2.
При литературном анализе художественного произведения филологи с недавних пор вычленяют тип философской проблематики , что помогает обнаружить новые грани художественной прозы, полнее выявить неповторимую идейно-философскую концепцию художника. Данный метод работает при научной интерпретации любого художественного произведения, диссертант его использует при реконструкции экзистенциальной парадигмы в художественно-философском наследии Л. Н. Андреева.
Леонид Николаевич Андреев (1871-1919) - одна из самых ярких фигур русской художественно-философской реальности конца Х1Х-начала XX вв., «самый интересный писатель Европы и. Америки... и в то же время самый талантливый писатель двух частей света»4. Замечательный мастер слова, философ, публицист, мыслитель, продолжатель линий Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, Андреев, как отмечают разные исследователи, стоял у истоков ряда явлений (символизм, модернизм, экспрессионизм, экзистенциализм), получивших развитие в русском и зарубежном литературно-философском процессе5.
В художественно-философских работах Андреева, старые, казалось бы, раз и навсегда решенные вопросы существования человека формулируются заново, а впоследствии на новом уровне разрабатываются в рамках экзистенциальной философской парадигмы. Как мыслитель синкретичного толка он пытается в рамках образно-символической системы поставить и решить онтологические вопросы подобно «чистым» академическим философам. Многие взгляды Андреева предвосхищают, а отчасти даже определяют философские идеи и формулы французского экзистенциализма.
Андреев был лично знаком и переписывался со многими русскими художниками слова. Среди них были» Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, А. А. Блок, Б. К. Зайцев, В. Г. Короленко, Ф. Сологуб, Ml Горький. Андреев был связан работой в литературном кружке «Среда» с такими писателями, как А. И. Куприн, И. А. Бунин, В. В. Вересаев, Н. Д. Телешов, Н. Г. Гарин- Михайловский, А. С. Серафимович. Леонид Николаевич отзывался очень резко о В. В. Розанове и Д. С. Мережковском, так как не принимал их общественной! и литературной позиций, несмотря на то, что вместе они г переживали и описывали в своих произведениях общезначимые темы и проблемы. Следует отметить, что эти философы также отвечали писателю , неприязнью.
Размышления писателей и мыслителей о своих коллегах -предшественниках и современниках, друзьях и недругах, великих и малых -представляют особую область исследования. Но именно благодаря историко-культурной реконструкции жизнесоставляющих деталей — мимолетные, случайные встречи и разговоры, ссоры и споры, сближения и расставания -обретает свой смысл и свое значение идейное наследие философствующего писателя.
В рамках данного исследования предстоит ответить на ряд вопросов. Что дает нам право говорить об Андрееве прежде всего как о мыслителе, философе, а уж потом как о писателе? Какова философская позиция Андреева? Каково отношения между писателем и философом Андреевым?
Степень разработанности проблемы. Леонид Андреев - один из самых сложных и малоизученных русских писателей-философов, несмотря на богатый пласт научной и критической литературы, наработанный к настоящему времени учеными-филологами. Исследованию литературного наследия Андреева посвящены мемуарные, научные, публицистические, популярные, полемические статьи, книги, очерки, рецензии. Творчество же Андреева в его философском аспекте изучено недостаточно, хотя почти каждый исследователь пунктирно считал важным указать на экзистенциальные мотивы в художественной прозе писателя и заметить, что интеллектуальной опорой для Андреева были сочинения Э. Гартмана, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского.
Исследования по проблемам экзистенциальной прозы Андреева можно разделить на четыре группы.
В первую группу необходимо отнести воспоминания, критические очерки, статьи, книги, принадлежавшие перу современников писателя. Особый- интерес представляют воспоминания, так сказать, по горячим следам, впрочем, большой ценностью обладают и те, что будут написаны спустя десятилетия. Важнейшими источниками для историко-философской реконструкции мировоззрения Андреева являются- мемуарные очерки и эпистолярное наследие Л. Н. Толстого, Ю. И. Айхенвальда, Д. С. Мережковского, В. В. Розанова, А. А. Блока, К. И. Чуковского, В. В. Вересаева, Н. Д. Телешова, Б. К. Зайцева, Н. Г. Михайловского, Г. И. Чулкова, А. В. Луначарского, Ф. А. Степуна, Вяч. Иванова, А. Белого, М. Горького. При всем многообразии оценок и трактовок творчества и личности писателя эту группу работ объединяет признание факта, что Андреев принадлежит к числу мыслителей, имеющих свое особое философское мировидение.
Так, Максим Горький в воспоминаниях об Андрееве пишет: «Этот человек, обладая всеми свойствами превосходного художника, хочет встать в позу мыслителя и философа»6.
Литературный критик Ю. А. Айхенвальд признавал, что Андреев -именно философ со своей определенной философией — философией отрицания: «как философ... [он] хочет понять жизнь под знаком Некоего в сером... производит эксперименты... занимается экспериментальной психологией»7.
Довольно близко к объяснению феномена творчества Андреева подошел поэт-философ, мыслитель Вяч. Иванов: «Если для символиста "все преходящее есть только подобие", а для атеиста "непреходящего" вовсе нет, то соединение символизма с атеизмом обрекает личность на вынужденное уединение среди бесконечно зияющих вокруг нее провалов в ужас небытия»8.
В работе «Люди и книги» Корней Чуковский, говоря- о творчестве Андреева, замечает, что тема в процессе работы над ней Андреевым, «становилась у него колоссальной, гораздо более его самого, и застилала перед ним всю вселенную»9. Особенность писательской личности Андреева, по мнению Чуковского, состояла в том, «что он всегда в своих книгах касался извечных вопросов, трансцендентных, метафизических тем. Другие темы не волновали его»10. Чуковский отмечает похожесть Андреева на «одинокого, байронически скорбного трагика, восстающего против вечных законов вселенной»11.
Мережковский в своей статье «В обезьяньих лапах» говорит об Андрееве именно как о мыслителе: «Андреев не художник, но все же почти гениальный писатель: у него гений всей русской интеллигенции — гений общественности. Есть у Андреева и нечто большее, небывалое в русской интеллигенции: прикосновение общественности к религии» . И еще: «Художественное творчество Андреева мне кажется сомнительным не потому, что он изображает уродство, ужас, хаос, - напротив, подобные изображения требуют высшего художественного творчества, — а потому, что созерцая уродство, он соглашается на уродство, созерцая хаос, становится хаосом»13.
Интересно мнение критика Н. Михайловского, современника Андреева: «Андреев не столько стремился изобразить... явления социальной жизни, сколько выразить "возмущение человека", смятение субъекта, ищущего в сфере отвлеченного мышления ответов на "проклятые вопросы". Соответственно вырабатывается теперь и стиль Андреева — "экспрессионизм", т.е. "искусство выражения" (от expression - выражение, выразительность), в котором бурные переживания протестующего субъекта деформируют объект и которое хочет иметь дело лишь с "сущностями", пренебрегая конкретной картиной действительности»14.
Г. Чулков говорит об Андрееве как о мыслителе, решающем извечные, экзистенциальные вопросы человеческого существования. «Припоминая наши встречи, я чувствую, что самая тема общественности Леониду-Андрееву была непонятна. Он мог говорить какие угодно хорошие слова о свободе или о социальной справедливости, но все это для него было чужое, не волнующее кровно, не первое. Первое - только одно: смерть, "жизнь человека" частного, одинокого, обреченного»15. Многие современники Андреева указывали на его связь с предшествующими ему писателями и мыслителями, Чулков же подобное отрицает: «За Андреевым никакой традиции не было. И корней у него не было. Он пришел как случайный человек»16. И продолжает свое рассуждение: «В литературной традиции Андреев был так же бесприютен и одинок, как и в жизни» .
Викентий Вересаев, писатель, критик, друг Андреева, в своих заметках напишет о его стремлении к схематизации образов, к удалению из них всего конкретного: «У Андреева не было интереса к живой, конкретной жизни, его не тянуло к ее изучению, как всегда тянуло, например,, Льва Толстого, — жадно, подобно ястребу, кидавшегося на все, что давала для изучения жизнь. Андреев брал только то, что само набегало ему в глаза. Он жил в среде, в которую его поместила судьба, и не делал даже попытки выйти из нее, расширить круг своих наблюдений» . Художникам того времени вообще было свойственно «сильно и глубоко мучившее "чувство зависимости" -зависимости "души" человека от сил, стоящих выше его, — среды, наследственности, физиологии , возраста; ощущение непрочности всего, к чему приходишь "разумом", мыслью» .
А. В. Луначарский в «Критических этюдах» высказывает мысль о том, что андреевская пьеса «К звездам» содержательно обращена к экзистенциальным проблемам: свободе и рабству, отношениям- личности и общества, смыслу жизни перед лицом неизбежной смерти, морали и вседозволенности: «Вместе с Трейчем», - пишет он, - Андреев привел нас, как умел, на вершины активной философии жизни, философии человеческого труда, человеческого преображения мира»2 .
Удивителен и до сих пор плохо объясним один факт. Русские философы, современники Андреева - Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, Н. С. Трубецкой, Л. И. Шестов - литературное творчество Андреева словно не замечали, хотя и находились с писателем в общем круге философских проблем. Можно предположить, что дело было в различии между религиозными взглядами названных выше философов и андреевскими исканиями: «Л. Андреев не по-христиански мыслит, - писал епископ Георгий, - почему и получилось у него такое мрачное индивидуалистическое миросозерцание. Свет и радость только там, где Христос!»21. Лишь у Розанова можно отыскать несколько статей, посвященных анализу двух произведений Андреева («Иуда Искариот» и «Тьма»), и обнаружить пару саркастических строчек о нем и М. Горьком в книге «Уединенное»22. Андреев у философа Розанова «есть русский Катарбинский. Та же аффектированность. Отсутствие простоты. Отсутствие глубины»23.
Вторая группа - исследователи-гуманитарии советского периода (до 1992 г.), которые сначала вычеркнули Леонида Андреева из списка авторов, подлежащих изучению, поскольку творчество его, как выражался сам Андреев, не имело «в политическом смысле никакого значения» " . Но в момент «возвращения»- весьма искусственно поместили в чуждую ему понятийную систему координат. Экзистенциализм в то время рассматривался как принципиально неродственное социалистическому мировоззрению течение буржуазной литературы и философии"5.
В советском литературоведении о философской составляющей творчества Андреева писали Л. Н. Афонин, В. И. Беззубов, Л. А. Иезуитова, К. Д. Муратова, В. Н. Чуваков и др.
Афонин один из первых указывает на отрицательное влияние сочинений немецких философов-идеалистов Э. Гартмана и А. Шопенгауэра на творчество Андреева" .
Характерной особенностью андреевских произведений философского содержания, по мнению Беззубова, является то, что многие их идеи и образы по своему происхождению полигенетичны: Андреев «синтезирует идеи и образы, восходящие к разным источникам, к разным культурным традициям и к разным философским системам»27.
Действительно, стремление Андреева соединить (порой бессознательно) в своем творчестве философствование и литературу, религию и атеизм, при этом умело избегая каких-либо эстетических систем и литературных школ, дает нам основание говорить об андреевском феномене синтетизма, одновременно выражающем практически все тенденции развития искусства, культуры и литературьгна рубеже XIX—XX вв.
Иезуитова в книге «Творчество Леонида Андреева (1892-1906)» отмечает, что Андреев касался тем вечных, философских, провозглашая объектом своего анализа «кричащие диссонансы»: «В живой конкретной плоти или в философско-социальном отвлечении Андреев всегда стремился к одной цели: обнаружить противоречия социального-бытия, общественного сознания, поставить вопросы- философии жизни, над решением которых билась мысль его времени, от уяснения которых во- "многом"" зависело интеллектуальное самочувствие современного человека»" . Впервые пытаясь классифицировать рассказы Андреева, исследовательница выделяет группу рассказов, которую, пользуясь выражением самого Андреева; называет рассказами «философского настроения» (то, что в критике начала XX в. именовалось термином «философия жизни»)29. Носителем и опорой философского содержания в таких произведениях оказывается их оригинальная композиционная организация . В рассказах на темы современности Андреев сливает натуру и философию, изменяя, в сравнении с русской классической литературой, трактовку трагической жизни . Андреев, по верному замечанию Иезуитовой, «одним из первый в мировой литературе многосторонне показывал процесс отчуждения личности в буржуазном обществе»32.
Л. А. Колобаева считает, что творчество Андреева занимает «промежуточное» положение (между романтизмом, модернизмом, экспрессионизмом, экзистенциализмом) в литературном процессе конца Х1Х-начала XX вв.
А. В. Богданов определяет проблематику поздних произведений Андреева как экзистенциальную, способную адекватно отразить и выразить новое для литературы того времени философское содержание: «Сейчас уже более или менее ясно, - пишет Богданов в статье «Между стеной и бездной (Леонид Андреев и его творчество)», - что Андреев первым из русских писателей пошел, ориентируясь на Достоевского (поначалу, может быть, неосознанно), по тому пути, которым позднее, по мнению многих исследователей, пойдут художники-экзистенциалисты, прежде всего А. Камю и Ж.-П. Сартр (в начале XX века в этом направлении уже двигались М. де Унамуно и Л. Пиранделло). И для них и для Андреева главной и самой суровой правдой было одиночество человека («животного, знающего о том, что оно должно умереть») перед небом и другими людьми, — одиночество, на " г- 34 которое каждый обречен с момента своего рождения» .
Третья группа - исследования последнего времени (после 1992 г.). Некоторые из этой «исторической» группы склонны рассматривать идейное наследие Андреева в компаративном ключе. Так, его прозу сравнивают с философскими работами Вл. Соловьева , Н. А. Бердяева , С. Н. Булгакова , Э. Гартмана, Ф. Ницше, А. Шопенгуаэура . В диссертационном исследовании О. Вологиной «Творчество Леонида Андреева в контексте европейской литературы конца ХГХ-ХХ веков»39 устанавливаются интеллектуальные связи между Андреевым и Г. Ибсеном, М. Метерлинком, Э. По, Ж.-П. Сартром, Б. Шоу и другими зарубежными писателями.
И. Искрижицкая полагает, что в отречении от принадлежности какой-либо школе "веры" или "знания", от любых авторитетов и абсолютов Андреев гораздо последовательнее, а следовательно, трагичнее, чем сам Ф. Ницше с его идеей "сверхчеловека"40. Андреев, по ее мнению, предстает более «бескомпромиссным» экзистенциалистом, чем С. Кьеркегор, К. Ясперс, Л. Шестов41. Интересно диссертационное исследование Кулагиной Г. Н., которое до настоящего времени являлось единственным философским анализом идейного наследия Андреева ". Другие делают упор на экзистенциальные мотивы в философской прозе Андреева. Так, П. Милюков- определяет как основной мотив андреевских произведений «одиночество человека»: «В "Большом шлеме", в "Молчании" показан трагизм этого внутреннего одиночества и изолированности личности среди обыденной обстановки внешнего нормального человеческого общения. Трагедия - и в этом противоречии, и в том, что при окружающей пустоте этого одиночества нечем наполнить»43.
В эссе «Неуспокоенный дух (о жизни и книгах Леонида Андреева)» М. В. Козьменко отмечает нестатичность творческих поисков Андреева: «его беспокойный дух мечется меж разными средами и стихиями, то сближаясь, то отдаляясь, все время колеблясь между ожиданием любви и братства и чаяниями свободы и одиночества»44.
В. А. Келдыш проводит параллели между творчеством Андреева и Л. Шестова. «Писателя неотступно влечет трагическая проблема одинокого "я". Нескончаемо презирая массовидность, безличную мещанскую посредственность, Андреев, однако, не приемлет индивидуальность в духе философии Ницше и философии своего современника и соотечественника Льва Шестова (автора книг "Достоевский и Ницше. Философия трагедии", 1903; "Апофеоз беспочвенности", 1905). Шестов утверждает человека в состоянии духовной изоляции как непререкаемого условия свободы, оправданной в своих самых крайних, эгоцентрических выражениях. А у Андреева разобщение людей, предоставленных только самим себе, невозможность проникнуть в истинную сущность чувств- и помыслов ближнего - это проклятие» .
По мнению В. А. Мескина, Андреев «прежде всего стремится показать диалектику мысли, чувства, сложный внутренний мир каждого персонажа» . Автор указывает на то, что позднее творчество Андреева «можно соотнести с литературой экспрессионизма, экзистенциализма, с литературой, сочетающей символизм с элементами солипсизма, т.е. сологубовского толка» . При этом отмечается, что «при всех зигзагах идейно-художественных исканий, Андреев не склонялся к квиетизму, не отождествлял свободу с одиночеством, тогда как первым условием свободы для шестовской и всякой другой последовательной экзистенциалистской концепции является состояние одиночества, сливающее личность с "истинным бытием"» .
Б. С. Бугров, подчеркивая антропологическую сущность андреевских произведений, считает, что «Андреев последовательно разрабатывал экзистенциальную проблематику. Он сосредоточился на духовных проблемах индивидуума, на исследовании той драмы идей, которая разворачивается,в сознании единичного человека. ... Андреев стремился к сотрудничеству с писателями разных эстетических ориентации, да и в собственном творчестве пытался синтезировать принципы реализма и модернизма»49.
В статье «Л. Андреев и экзистенциализм» Р. С. Спивак ведет речь о своеобразии экзистенциального видения мира у Андреева: «В мироощущении Л. Андреева явно дает о себе знать экзистенциальное сознание "подлинного бытия" как метафизического страха перед зияющей бездной мира и одиночества человека среди враждебного ему всего сущего. Но экзистенциальное сознание присуще- Л. Андрееву в особом варианте: метафизический ужас выступает в синтезе с верой в жизнетворческие возможности личности»50. Исследователь отмечает, что андреевский вариант экзистенциализма предстает в слиянии, вернее нерасчлененности, позднее обособившихся двух направлений: религиозного экзистенциализма и атеистического5 .
Наиболее глубоко и основательно философские основы экзистенциальной прозы Леонида Андреева проанализированы в монографии В. В. Заманской «Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий»: «Л. Андреев - один из основателей русской экзистенциальной литературной традиции; современник Кафки и Белого, в творчестве которого реализуется совершенно оригинальная для русского экзистенциального сознания и европейского экзистенциализма типологическая модель - психологический экзистенциализм; в русской литературе в его творчестве экзистенциальная концепция воплотилась как, целостное концептуально-стилевое явление. ... Художественные принципы поэтики писателя и его целостная концепция - экзистенциального качества, которое ставит его творчество в систему русско-европейской экзистенциальной традиции XX столетия. Его творчество - одна из оригинальных страниц в общей общеевропейской экзистенциальной истории литературы»52.
Большой интерес в изучении андреевского творчества представляют научные работы зарубежных ученых, таких как Г. X. Кинг (Н. Н. King), Д. Вудворд (J. Woodward), Р. Д. Дэвис (R. D. Davies), Л. Каранчи (L. Karancsy), А. Каун (А. Каші), С. Хатчингс (S. Hutchings), Л: Силард (L. Szilard) и др.
F. X. Кинг, опираясь на сравнительный анализ произведений Андреева и Достоевского, приходит к выводу об определенной идейной- близости между писателями53. Он наблюдает функционирование определенного набора понятий в сочинениях двух художников: «беспомощность», «добродетель», «иллюзия», «страх», «мысль и ее ограниченность», «сверхчеловек». И таким образом доказывает, что именно экзистенциальное бытие является предметом мировидения Андреева и Достоевского.
Д. Вудворд полемизирует с андрееведами, считающими, будто у писателя не было целостного мировоззрения, не было своей «философии».54. Поэтому внимание ученого сосредоточено на освещении идей, со строгой систематичностью пронизывающих важнейшие произведения Андреева, и изучении многообразия форм, художественно воплощающих эти идеи .
А. Каун пытается на базе сравнительного анализа философского мировоззрения немецких мыслителей - Шопенгауэра и Ницше - и Андреева выстроить картину «отношения к смерти» каждого из них и находит восприятие смерти Андреева более близким к концепции Шопенгауэра56.
По мнению Л. Силард, Андреев в философской повести «Мои записки» ведет спор с Луначарским и Горьким, отстаивающими позитивистские идеи .
Итак, анализ имеющихся публикаций и монографических исследований, посвященных экзистенциальной прозе Андреева, наглядно демонстрирует, что исследование его писательского опыта как опыта философского предполагает синтетический подход, т.е. анализ его экзистенциальной прозы, с одной стороны, и реконструкцию скрытых философских компонентов и установок его познавательного опыта, с другой. Такой методологический ход позволяет представить философские идеи, содержащиеся в экзистенциальной прозе Андреева, в их целостности, и осуществить содержательную интерпретацию историко-культурного контекста, в котором формировался философский опыт писателя.
Цели и задачи диссертации. Основной целью данной диссертационной работы является исследование философского мировоззрения Леонида Андреева сквозь призму анализа его экзистенциальной прозы.
Для достижения этой цели необходимо было решить следующие конкретные задачи:
дать методологическое обоснование соотношения философии и литературы в экзистенциальной прозе Андреева;
? выявить специфические черты писателя-философа Андреева в «сфере разговора» русских интеллектуалов начала XX в.: Н. А. Бердяева, Л. И. Шестова, С. Н. Булгакова, Н. О. Лосского;
? проанализировать содержательные принципы, антиномические по своей сути, лежащие в основе философской концепции писателя;
? раскрыть темы зла, одиночества, свободы и смерти в соотношении с экзистенциальной проблематикой философского наследия Л. Андреева;
Теоретико-методологические основы исследования. Объектом исследования в настоящей диссертации является экзистенциальная проза Андреева, предметом - философские аспекты этой прозы.
В процессе исследования были учтены современные методологические подходы к гуманитарному исследованию: метод сравнительного анализа для выявления интеллектуальных пересечений философских предпосылок и идейных установок Леонида Андреева как с представителями экзистенциализма на Западе (Ж.-П. Сартром и А. Камю и др.), так и с русскими философами его времени (Бердяевым, Булгаковым, Лосским и др.); метод герменевтического исследования композиционной структуры текстов Андреева с целью выявления их философских оснований.
Теоретической основой исследования послужили идеи и концептуальные положения отечественных исследователей по общефилософским проблемам: Н. С. Автономовой, Вик. П. Визгина, П. П. Гайденко, В. К. Кантора, В. Г. Кузнецова, В. А. Лекторского, Б. И. Пружинина, В. Л. Махлина, Л. А. Микешиной, Н. В. Мотрошиловой; по проблемам историко-философского анализа: М. Н. Грецкого, А. Ф. Зотова, В. Н. Кузнецова, Т. И. Ойзермана, Т. Г. Щедриной и др., а также фундаментальные теоретико-методологические концепции таких зарубежных исследователей, как Р. Барт, П. Бергер, П. Бурдье, М. Вартофский, Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр, Р. Рорти, Т. Лукман, М. Фуко и др.
Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
? раскрыты специфические черты- писателя-философа Андреева, проявляющиеся в способности видеть в реальности и затем демонстрировать в художественной прозе пограничные ситуации, что определяет экзистенциальный характер его философского мировоззрения;
? реконструирована- «сфера разговора» Леонида Андреева с Н. А. Бердяевым, Л. И. Шестовым, G. Н. Булгаковым, Н. О. Лосским. и др., что позволяет показать точки их экзистенциального и интеллектуального пересечения.
проанализированы созданные Андреевым художественные модели пограничных ситуаций, что позволяет определить, соотношение философского и литературного наполнения его прозы;
? показано, что стержневым принципом философского мировоззрения Андреева является антиномизм; что отчетливо проявляется w в экзистенциальной проблематике, и в методологических особенностях построения его прозы.
? выявлены смыслообразующие компоненты, лежащие в основе философской картины мира Андреева, — темы одиночества, свободы, смерти, дружбы, любви, творчества.
Источники исследования. Источниковая база диссертационного исследования - художественно-философские произведения Андреева, написанные в различных жанрах и составляющие предметный остов его экзистенциальной прозы, благодаря которым удалось провести типизацию моделей одиночества, а также прояснить проблемные пункты его способа постановки проблем зла, свободы, смерти. Дневниковые записи и письма писателя открывают сложность его философского мировоззрения, помогают представить во всей полноте процесс формирования его экзистенциального по своей сути сознания. Статьи и рецензии в газетах и журналах начала ХХв., отзывы и воспоминания современников позволяют на пересечении разных мнений и суждений о жизни и творчестве Андреева создать целостный образ писателя-мыслителя. В ходе написания работы диссертант опирался на исследования видных представителей русской философской мысли начала прошлого века и современные фундаментальные историко-философские и литературоведческие работы.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Полученные диссертантом результаты могут найти применение при дальнейшем исследовании проблем истории философии, философии гуманитарных наук. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении специальных курсов по истории философии, философии гуманитарных наук и философской антропологии.
Апробация диссертационного исследования. Результаты данного диссертационного исследования получили отражение в публикациях автора, в докладах и выступлениях на ежегодных научно-практических конференциях кафедры философии Mill У (г. Москва). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Московского педагогического государственного университета.
Структура диссертации обусловлена ее темой, целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Философия и литература в творчестве Л. Н. Андреева: методологические аспекты
Одной из актуальных для современной методологии гуманитарного знания является проблема соотношения философии и литературы, обусловленная прежде всего дифференциацией двух типов культурно-исторического сознания и двух бесспорно взаимосвязанных, но не сводимых друг к другу способов выражения своего отношения" к миру. В различные эпохи философия искала в литературе новые способы выражениял вечных» проблем, сохраняющие в логическом рассуждении эмоциональную насыщенность и эстетическую утонченность. Литература, в свою- очередь, черпала в философской рефлексии основательность и глубину композиционных решений, ведь, как писал A. G. Пушкин: «Точность и краткость - вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат» . Но сегодня проблема соотношения этих двух исследовательских областей перемещается в несколько иной пласт. Речь идет уже не столько о поиске стилевых взаимодействий философии и литературы, сколько о выявлении интеллектуальных форм их сближения. Философия как «наиболее общая форма самопознания культуры и цивилизации»59 - это, в определенном смысле, мышление на пределе возможностей60, философ - тот, кто идет до конца в вопрошании о сущности того, кто и что он есть (А. Ф. Лосев). Именно в этой проблемной плоскости философия сближается с экзистенциальной прозой, которая рассматривает проблемы существования человека в пограничных ситуациях — в ситуациях выбора между жизнью и смертью, добром и злом, любовью и ненавистью. Облеченные в литературные формы философские антиномии оказываются наиболее адекватным средством выражения сущности человеческого переживания мира. Именно поэтому философия начинает использовать эстетические возможности художественной прозы как аналитическое- орудие познания духовного мира человека, его сущностных глубин. Именно через язык литературного произведения философствующие писатели предпринимают попытку проникновения в сущность бытия. «Язык есть дом Бытия. В1 жилище языка обитает человек. Мыслители, и поэты — хранители этого жилища» (М. Хайдеггер)61, «бытие, доступное пониманию, есть язык» (Г.-Г. Гадамер)62, слово позволяет человеку ориентироваться в мире и осознавать смысл своего существования (Ф.-Э. Реати) .
Специфику литературы как особой формы культурно-исторического сознания Г. Г. Шпет определял как «умение художественно владеть,словом, а в высшем напряжении - и творить его, внимая его собственным? формам и законам... литература, как выражение человеческого самосознания, не только отображает его и запечатлевает, но также активно творит. Она -воплощение его самодеятельности в творческой потенции. Творя в своих формах спонтанно, литература, - в отличие от философского рефлексивного анализа, — возводит через искусство свое спонтанное творчество и наблюдаемую закономерность, которая предписывает пути нового творчества и сама становится предметом изучения как особая проблема литературоведения»64. Следует добавить, что литература становится и особым предметом философского изучения.
Для русской культурной традиции интеллектуальное сближение философии и литературы в высшей степени характерно. Русская культура, по большей мере, литературоцентрическая. С конца XVIII в. (по мнению
Д. С. Лихачева, еще раньше ) философское и художественное начала в творениях многих великих писателей существуют в органичной связи друг с другом. «Русские философы, за редкими исключениями, ищут именно целостности, синтетического единства всех сторон реальности и всех движений человеческого духа»66. XIX век - век русской литературы, так как. вся идейная жизнь столетия «протекала в рамках литературных жанров, литература подменяла собой едва ли не всю сферу гуманитаристики. В области литературы в Х1Х-начале XX в. Россия была безусловным лидером»67. М. К. Мамардашвили трактует русскую литературу XIX в. «как словесный миф России, как социально-нравственную утопию», как «попытку родить целую страну... из слова, из смыслов, правды» .
Да, действительно, именно через язык литературного произведения как словесного искусства философствующие писатели предпринимали онтологическую попытку проникновения в сущность бытия. В!Х1Х-ХХ вв. в Европе происходит вторжение философии в пограничную область поэтического языка69. Университетская профессура в Германии «формировалась на базе специальных, особенно естественно-научных дисциплин, в России университетские философы приходили из литературной среды, из исторических специальностей»70. Поэтому не случайно современные исследователи часто называют русскую литературу «философским искусством» .
Л. Н. Андреев в «сфере разговора» русских интеллектуалов начала XX века
Рубеж конца Х1Х-начала XX вв. - время культурного ренессанса в России — характеризуется синтезом искусств, новым религиозным сознанием, переоценкой ценностей в определенных областях искусства, новым, отношением к философской традиции классической философии, а также к проблемам, которые сами по себе философскими не являлись, но возбуждали философский интерес, подсказывали новые художественно-философские идеи или вели к возрождению или переработке старых философских концепций, формированием экзистенциального мышления, «которое вступает в особые отношения с художественным сознанием предшествующего века» , социальным кризисом. Отчуждение, разрыв между личностью и миром, обществом и государством, культурой и цивилизацией - вот смысловой центр экзистенциальной литературы начала XX в., ее трагический пафос.
В России в это время возникает особый тип мыслителя - философ-писатель, обладающий специфической способностью проникновения в реальность, схватывающий ее сущность. Появление этого типа в русской литературной действительности не случайно и подготовлено самой русской интеллектуальной традицией, глубоко и неразрывно связанной с литературными корнями. Важной особенностью мировоззрения философствующего писателя рубежа двух веков является синтетический взгляд на окружающую действительность. Многие писатели и философы этого времени известны как замечательные художники, искусствоведы, музыканты, химики, физики. Так, композитор- и музыкальный критик Ц. Кюи, окончивший Николаевскую инженерную академию, остался там преподавателем, а впоследствии занял почетную должность, заслуженного профессора. Прекрасный пианист А. К. Лядов, состоявший с Кюи и талантливым музыкантом, ученым-химиком, доктором медицины
A. П. Бородиным в музыкальном кружке «Могучая кучка», смог реализовать свой талант не только в музыкальном творчестве, но в живописном и поэтическом искусстве. Представитель музыкального экспрессионизма B. И. Ребиков, создавший цикл романсов на стихи С. Я. Надсона, увлекался философией, занимался литературным творчеством. «Философ в роли композитора и композитор в роли философа»1"7. А. В. Скрябин, выстраивавший в своем музыкально-философском творчестве «теорию о синтезе искусств»128, благодаря своему уникальному художественно философскому видению мира впервые в истории музыки ввел в симфоническую партитуру партию света. В живописи выразителем синтетических исканий был Н. К., Чюрленис. «Он выходить за пределы живописи как отдельного и самостоятельного искусства и хочет синтезировать живопись с музыкой. Он пытается в музыкальной живописи выразить свое космическое чувствование, свое ясновидческое созерцание сложения и строения космоса»129. Писатель-философ А. Белый, поступивший на физико-математический факультет Московского университета, в юности занимался химией, работал в университетской лаборатории. Несмотря на то, что ему прочили будущее ученого-биолога, молодого писателя больше привлекала литература и философия. Белый под влиянием работы Шопенгауэра «Мир как воля и представление» в своих «Симфониях» предпринял попытку создания литературного произведения по музыкальным канонам, использовав звуковую инструментовку и ритмическое построения текста, рефрен и лейтмотивную технику. Автор «Записок врача», переводчик «Илиады» и «Одиссеи», писатель и литературовед В. В. Вересаев был доктором. Поэта, философа Вяч. Иванова мы знаем как блестящего теоретика синтетически-органических стремлении .
Леонид Андреев; как и окружающие его личности, был многолик. О» прекрасной способности к рисованию Андреев пишет в «Автобиографической справке» (1910): «Чуть ли не с самого младенчества чувствовал страстное влечение к живописи. Рисовал много. ... Бывали удачные рисунки и портреты, за которые меня хвалили, а учителя гимназии л советовали немедленно ехать в академию» . В. А. Серов одним. из первых оценил его талант художника. Способности Андреева-художника были , отмечены И. Е. Репиным и Н. К. Рерихом на «Выставке Независимых» в Петербурге в 1913 г., где Леонид Николаевич выставлял свою живописную экспозицию. «Он плодовит, как Рубенс: не расстается с кистями весь день»132, - отмечает Чуковский. Живописная студия в доме Андреева на Черной Речке была завалена холстами, мольбертами, ящиками с мелками. Кабинет и многие элементы интерьера этого огромного дома были оформлены самим писателем. «Вы ходите из комнаты в комнату, он показывает вам свои золотистые, зеленовато-желтые картины. Вот сцена из "Жизни Человека". Вот портрет Ивана Белоусова. Вот большая византийская, икона, изображающая с наивным кощунством Иуду Искариотского и Христа» . Художник, философ, писатель, археолог, Рерих вспоминает, что во время их совместных бесед Леонид Николаевич говорил о своей живописи, а он - о своих писаниях . Леонид Андреев называл Рериха 135 «поэтом Севера» и призывал живописца издать сборник своих литературных сочинений в альманахе «Шиповник». Многосторонность натуры Андреева влекла к познанию новых и новых граней реальности, обогащавшей его философские и литературные интуиции.
Андреев1 помимо1 живописи увлекался искусством фотографии. Технология цветной фотографии, (автохрома) была изучена и усовершенствована в начале XX в. именно Андреевым. «Казалось, что не один человек, - вспоминал Чуковский; — а какая-то фабрика, работающая, безостановочно, в несколько смен, изготовила все эти неисчислимые груды больших и маленьких фотографических снимков, которые были свалены у него в кабинете, хранились в особых ларях и коробках, висели на окнах, загромождали столы. Не было такого угла в его даче, который он не снял бы -по нескольку раз. Иные- снимки удавались ему превосходно - например, весенние пейзажи. Не верилось, что это фотография, — столько в них былоr t левитановской элегической музыки»136. Андреев страстно любил музыку и даже в свое время коллекционировал граммофоны: «Целая полоса его жизни была окрашена любовью к граммофонам, пишет Чуковский, - не любовью, а бешеной страстью. Он как бы заболел граммофонами, и нужно было несколько месяцев, чтобы излечиться от этой болезни»137. Андреев, ценитель уникального таланта Ф. И4. Шаляпина, тонко чувствовал и превосходно понимал музыку.
Проблема зла в прозе Л. Н. Андреева
Одним из магистральных сюжетов- в культурно-исторической реальности эпохи Серебряного века является проблема отношения добра и зла" , персонифицированная в образах Христа и Иуды Искариота. Тема предательства Иуды волновала разных мыслителей на протяжении многих веков, но они так и не смогли дать однозначного определения поступку Апостола-Предателя: Уже в учениях манихеев и каинитов — вопреки христианской традиции — Иуда не только оправдывался, но был самым сильным и самым посвященным из учеников Христа, а его предательство трактовалось как, исполнение высшего служения, необходимого для искупления мира и предписанного самим Иисусом Христом.
В начале XX в. тема предательства Иуды - сына погибели (Йн. 17:12) — вновь поднимается в трудах русских писателей и философов. Каждая эпоха по-своему толкует евангельский текст и библейские сюжеты, создает свое Евангелие, заново прочитывая его. «Иуд - оригинальных и переводных — ныне в русской литературе более десятка»292, — констатировал Горький в 1912 г. Горького беспокоила складывающаяся в литературе тенденция в интерпретации образа Иуды сначала к его реабилитации, а затем и к оправданию предательства как такового: «Мне кажется, что основная тенденция современной литературы сводится более или менее к переоценке деятельности Иуды Искариота. Сей последний объявлен «непонятым братом»... Это называется "переоценкой ценностей" и, составляя основное занятие желтой прессы, постепенно просачивается в серьезную литературу»" . Многие мыслители, публицисты и художники, поэты, включаясь в разговор друг с другом, стремились понять, что толкнуло Иуду на предательство Иисуса Христа, среди них: С. Соловьев в эссе «К легенде об Иуде предателе», Н. Н. Голованов в драме в стихах «Искариот», A. Ml Ремизов в поэме «Иуда», М. Муретов в исследовании «Иуда предатель», Мережковский в сочинении «Иуда предатель», о. С. Булгаков.в трактате «Иуда Искариот - Апостол Предатель», о. Павел Алфеев в «Иуде-предателе», Розанов в работах «О понимании», «Русский "реалист" об евангельских событиях и лицах». Через несколько лет - Н. О. Лосский в труде «Условия абсолютного добра». Мотивы, предательства Иуды также пытается исследовать Л. Н. Андрееве повести «Иуда Искариот и другие».
Для Леонида Андреева характерно глубоко антиномическое отношение к злу. Двоящаяся природа любви и зла не дает покоя молодому писателю в сказке «Оро», которая так и не была никогда целиком напечатана . «Светлый, божественно-красивый дух добра» Лейо и черный, мрачный, чудовищно-безобразный» Оро - воплощение зла и ненависти.-Извечные начала мира и человеческого сознания, они противоборствуют, но не могут разлучиться. И с тех пор как «черная бездна проглотила Оро, никто никогда не видел веселой улыбки на устах Лейо»" . В этой сказке выкристаллизовываются основные темы, ставшие через несколько лет ведущими в художественно-философском творчестве писателя. Повесть «Иуда Искариот» стала идейным продолжением сказки про демона зла Оро и «полного неуемной прелести» Лейо.
Повесть «Иуда Искариот и другие» задумывалась с оглядкой на психологию, этику и практику предательства , ведь текст Евангелия не дает никаких психологических мотивировок дела и личности Иуды, как нет их в большинстве исследований до начала XX в. Ученые «скользят по поверхности души Иуды, но не заглядывают в глубокие тайники его сердца, не проникают в широкие планы его действий, в мировую и вечную задачу таких планов, а следовательно, и в главные мотивы его предательства. Схватывают только отдельные черты, его психики, указывают на его общечеловеческие страсти и страстишки, которые проявляются во всех его действиях, но за этими отрывочными чертами, которые входят в состав целого дела, они упускают из своего внимания самую суть дела, самый центр его, объединяющий все разрозненные части в одно целое. Отсюда тайна души Иуды представляется для них неразгаданной загадкой»2 7.
Андреев, пытаясь познать тайну души Искариота, разрабатывает иное, отличное от евангельского, толкование поступка Иуды Искариота. Писатель стремится выявить не только скрытые мотивы поступка-Иуды, являющиеся в-своей совокупности чрезвычайно сложными и разнообразными, но и пытается обнаружить противоречия, заложенные в «вечном» сюжете. Андреев-мыслитель выступает против однозначных оценок при интерпретации евангельского сюжета: «Ты человек крайностей, — говорил он. Максиму Горькому, - и они тоже, - вот в чем дело! Кто-то сказал: "Хороший еврей - Христос, плохой - Иуда". Но я не люблю Христа, - Достоевский прав: Христос был великий путаник»298. Справедливо суждение С. Булгакова, утверждающего, что «Иуда своим присутствием около Христа вносит в историю страстей Христовых непонятности и бессвязности. И ум, и сердце одинаково изнемогают от этого противоречия... Нам остается здесь лишь интуиция и психологический смысл»
Проблема свободы и смерти в экзистенциальном творчестве Л. Н. Андреева
Проблема свободы человека является ведущим мотивом в идейном наследии Андреева. Свобода, по Андрееву, — есть необходимое- условие человеческой жизни. Сопряженная со свободой необходимость воспринималась мыслителем, как правило, в виде судьбы, рока, предопределения, общества, государства, повелевающих поступками человека и отрицающих свободу его воли. «Но пока я живу, - пишет Андреев в 1890г., находясь под впечатлением от работы Шопенгауэра «Мир как воля и представление», - я- всецело во власти внешнего мира, и для меня обязательно- исполнение всех его повелений, состоят ли они в так называемых законах природы, в условных законах нравственности или попросту в приказаниях гимназического начальства. Другими словами, пока; Я живу - Я не свободен и если хочу жить еще,- то должен повиноваться всем, реакциям внешнего мира, к которому в данном случае принадлежит мoя осо оболочка» . Существование человека обусловлено внешним миром. Нет мира - нет и индивида. Таким образом, человек изначально не свободен-. Именно о такой несвободе человеческого существования говорит Сатана в неоконченном философском романе Андреева «Дневник Сатаны»: «Ты имеешь только два понятия о существовании: жизнь и смерть — как же я объясню тебе третье? Все существование твое является чепухой только из-за того, что ты не имеешь этого третьего...»354. Человек способен, по Андрееву, обрести свободу только через смерть: «Я знаю, что со смертью для меня г- " 355 кончается все; отсюда безразлично, что произойдет в мире после нее...» . Поэтому свобода1 у Андреева часто родственна смерти - Танатосу: «Ведь только смерть развязывает все земные узы, - говорит один из персонажей андреевского «Дневника Сатаны», - и не кажутся ли вам эти слова — свобода и смерть - простыми синонимами?»356 Даже звук сердца говорит «о смерти, сколько и о жизни» . Но смерть у Андреева - судьба любого бытия и основа его свободы. Смерть делает бытие человека возможным. В дневнике 1891 г. Андреев пишет о своей творческой мечте: «Я?хочу показать, что на свете нет истины, нет счастья, основанного на истине, нет свободы, нет равенства, — нет и не будет. Я хочу показать, что вся жизнь человека — с начала до конца -есть один сплошной бессмысленный самообман, нечто чудовищное, понять которое - значит убить себя. Я хочу показать, как несчастен человек, как до смешного глупо его устройство, как смешны и жалки его стремления к истине, к идеалу, к счастью. Я- хочу показать всю несостоятельность тех фикций, которыми человечество до сих пор поддерживало себя: Бог, нравственность, загробная жизнь, бессмертие души, общечеловеческое счастье И т.д. Я хочу показать, что одна только смерть дает и счастье, и равенство, и свободу, что только, в смерти и истина, w справедливость, что вечно одно только»"не быть", [что].все в мире сводится к одному и это одно, вечное, незыблемое есть смерть» . Освобождение человека через, смерть,— этот философский сюжет определяет специфику всей экзистенциальной прозы Андреева.
Добровольное принятие смерти, дарующей освобождение, можно найти уже в раннем андреевском «Рассказе о Сергее Петровиче» (1900). В его основу положено подлинное происшествие: «самоубийство в 1896 г. студента-естественника, орловца, товарища Андреева по Московскому университету - Григория Петровича Третьякова»359. Творческий замысел «Рассказа о Сергее Петровиче» проясняет запись в дневнике Андреева, сделанная 1 апреля 1900 г.: «...Написал рассказ "Сергей Петрович", который я считаю крупным относительно и моих прежних рассказов и относительно многого в текущей русской литературе. Это рассказ о человеке, типичном для нашего времени, признавшем, что он имеет право на все, что имеют другие, и восставшем - против природы, которая создала его ничтожным, и против, людей, которые лишают его последней возможности на счастье. Кончает он самоубийством- - "свободной смертью", по Ницше360, под влиянием которого и рождается у моего героя дух возмущения»361. Это произведение — своеобразное переосмысление Андреевым темы «маленького человека», для которого прорывом к сверхчеловеку, «того непостижимого, но человеческого существа, которое осуществило все заложенные в него возможности и полноправно владеет силою, счастьем и свободою» , становится самоубийство .
Герой рассказа - студент Сергей Петрович - некрасив, неумен и лишен индивидуальности. «В сравнение с этим другие маленькие фактики — отсутствие талантов, слабая грудь, неловкость, безденежье — казались ТАЛ. ___ неважными» . Сергей Петрович много читал и думал, стремясь «безмолвно протестовать против общего признания его ограниченным человеком и пытался, сделать, сказать или написать что-нибудь умное, но, кроме смеха, ничего из этого не выходило»365. Незаметно герой становится глубоким и наивным мечтателем, ища спасение в картинах, которые рисуют его воображение.
