Рецепция нравственного учения И. Канта в русской философии конца XIX - начала XX вв. : историко-философский анализ Самойлов, Дмитрий Вячеславович

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Учение И. Канта о нравственности и его последователи в России (русские университетские кантианцы)

1.1. Основные идеи нравственной философии Канта 20

1.2. Русские последователи Канта и их отношение к его этике 36

1.3. Виды веры А.И. Введенского в ее отношении к знанию 45

1.4. Проблема чужого «Я» в трудах А.И. Введенского и И.И. Лапшина 62

1.5. Развитие С.И. Гессеном идей моральной философии Канта и его попытка преодоления кантовского формализма 68

Глава II. Критическая оценка и попытка преодоления кантовского учения о нравственности в русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв.

2.1. Русская религиозная философия о моральном учении Канта 89

2.2. Влияние морального учения Канта на этику В.С. Соловьева 92

2.3. Критика морального учения Канта С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым 113

2.4. Б.П. Вышеславцев и Кант: благодатная сублимация против нормативной этики 148

Глава III. Отношение к нравственному учению И. Канта в русской духовно-академической философии конца XIX - начала XX вв.

3.1. Русская духовно-академическая философия конца XIX - начала XX вв. о моральном учении Канта 174

3.2. В.Д. Кудрявцев-Платонов о моральном аргументе Канта 186

3.3. В.И. Несмелов и И. Кант: сходство и различие в вопросах этики и религии 196

Заключение 206

Список источников и литературы 219

• Основные идеи нравственной философии Канта
• Развитие С.И. Гессеном идей моральной философии Канта и его попытка преодоления кантовского формализма
• Критика морального учения Канта С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым
• В.И. Несмелов и И. Кант: сходство и различие в вопросах этики и религии

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Углубляющиеся процессы глобализации в современном мире ставят специфические задачи перед историко-философской наукой. Взаимодействие, диалог философских традиций разных стран и культурных регионов Европы есть несомненный факт совместной истории культуры. Однако этот диалог имел в каждом случае свои особые формы. Может быть, в особенности это относится к соотношению западноевропейской и российской философских традиций. Россия достаточно поздно, по сравнению с Западной Европой, вступила на путь выработки своих философских систем. Однако философский путь России никогда не был голым ученичеством. Накопленный багаж духовной культуры, мировоззренческих споров, исторического опыта не позволял русским мыслителям просто перенять европейские стандарты мысли. Даже российские «западники» всегда находились в ситуации определенного диалога с европейской мыслью. Процессы глобализации, которыми охвачен сегодняшний мир, и которые имеют свою основу в четырехвековой истории новоевропейской цивилизации, ставят в этом плане двойственную задачу: понять, что из философского наследия Запада вошло в русскую философскую традицию, и в какой форме произошла эта рецепция? В связи с этим, несомненный научный интерес представляет историко-философский анализ взаимодействия западной и отечественной философии на примере рецепции нравственного учения Канта в сочинениях русских философов конца XIX - начала XX веков.

С 40-х годов XIX века русское академическое сообщество и, шире, «читающая публика» уже внимательно следили за всеми философскими новостями Западной Европы. Поэтому совершенно неслучайно, что вновь обострившийся к концу XIX века интерес к Канту в западноевропейской мысли не оставил русских философов равнодушными. Важными проблемами, которые решали здесь русские философы, были вопросы о том, как относиться к основным положениям кантовской нравственной философии, в том числе к постулатам практического разума; что можно принять, а что нужно отвергнуть или откорректировать? Увеличивают или уменьшают ценность нравственного поступка положительные чувства, добавленные к разумному осознанию долга? Каким образом человек должен морально совершенствоваться - только своими силами или обращаясь к благодатной помощи свыше? И что такое религия - только подпорка для этики или нечто большее?

Русские мыслители оставили нам в наследие сочинения, в которых предлагаются ответы на эти вопросы. Это позволяет исследователю осуществить реконструкцию идей, выдвинутых в русской философии в конце XIX - начале XX веков под влиянием этики и неразрывно связанной с ней философии религии Канта, оценить как степень этого влияния, так и «степень сопротивления» моральным идеям кенигсбергского мыслителя.

Представляют научный интерес вопросы о том, как и почему складывается рецепция нравственного учения Канта в русской философии конца XIX - начала XX веков, почему основатель критицизма сравнительно поздно был воспринят в России, и благодаря каким процессам в русской философии он был востребован?Выявление характера специфического восприятия нравственного учения Канта и его причин в сочинениях русских мыслителей помогает углубить понимание наиболее важных аспектов диалога западной и отечественной философии.

Учитывая вышеизложенное, представляется актуальной формулировка темы диссертационной работы: «Рецепция нравственного учения И.Канта в русской философии конца XIX - начала XX вв. Историко-философский анализ». Вообще говоря, эта тема имеет полидисциплинарный характер, так как может рассматриваться в контексте этики, культурологии, философии религии, но в данном исследовании берется ее историко-философское измерение.

В диссертации осуществлена реконструкция восприятия нравственного учения Канта в русском университетском кантианстве, русской религиозной философии в широком смысле слова и русской духовно-академической философии конца XIX - начала XX вв. Выбор именно этих направлений обусловлен следующими соображениями.

Русское университетское кантианство по самой специфике своей профессии, образованию и научным связям, испытало сильное влияние философии Канта, в частности, влияние этики основателя критицизма. Многие положения кантовской философии были прояснены ее последователями и популяризованы для русской интеллигенции. Поэтому важно реконструировать восприятие идей Канта в трудах наиболее близких ему мыслителей, хотя и с уточнением, что многих из них лишь в особом смысле можно назвать кантианцами (или неокантианцами).

В русской религиозной философии в широком смысле о Канте также написано достаточно много - от положительных мнений до серьезной критики. Исследование трудов представителей данного направления необходимо потому, что его результаты помогают понять генезис многих идей в отечественной философии, связанных с учением Канта, в том числе при его критической оценке.

Изучение трудов духовно-академических философов представляет собой интерес, во-первых, потому что некоторые из сочинений представителей этого направления еще малоизвестны. А во-вторых, в конце XIX - начале XX веков духовно-академическая философия оказывала несомненное влияние на историко- философский процесс в России, в частности, на представителей русской религиозной философии вне стен академий.

В диссертации осуществлена историко-философская реконструкция особенностей рецепции именно нравственного учения Канта в русской философии конца XIX - начала XX веков. Учитывая то, что Кант разделял разум на теоретический и практический только условно, в работе в некоторой степени затрагиваются вопросы гносеологии немецкого мыслителя, но только в том случае, когда это имеет значение для раскрытия темы; специально «Критика чистого разума» не исследуется. В то же время уделяется повышенное внимание философии религии основателя критицизма и ее восприятию в сочинениях русских философов, так как философия религии Канта основана на его нравственном учении и неразрывно связана с ним.

Хронологические рамки исследования - от 80-х годов XIX столетия до 20-х годов XX столетия. Однако в работе обращается внимание на некоторые труды русских философов, которые были написаны ранее обозначенных границ, по причине их влияния на последующих мыслителей, выразивших отношение к этике Канта, и, в частности, использовавших идею совершенства. Кроме того, в диссертации исследуются и сочинения русских философов, которые написаны позднее 20-х годов XX века, как имеющих особое значение для понимания проблематики работы (в частности, касающиеся противопоставления благодатной и нормативной этики).

Степень научной разработанности темы. Темы восприятия критицизма Канта в русской философии в той или иной степени еще в первой половине XX века касались отдельные мыслители - В.В.Зеньковский, А.Ф.Лосев, Н.О.Лосский, Э.Л.Радлов, Г.Г.Шпет, Б.В.Яковенко - выступавшие в качестве историков философии и анализировавших взаимовлияние западной и русской философии в фундаментальных историко-философских трудах, а также рассматривавших некоторые стороны данного процесса, в том числе, и восприятие Канта отдельными русскими мыслителями. Однако чаще всего указанные русские философы лишь касались данной темы и, как правило, рассматривали восприятие в отечественной мысли критицизма Канта в целом или его гносеологии, не исследуя специально рецепцию этики немецкого мыслителя в русской философии.

Необходимо отметить авторов историко-философских исследований, в которых рассматривается как история русской философии в целом, так и влияние критицизма Канта на русскую мысль (более всего в этой связи рассматривается русское неокантианство): А.И.Абрамова, А.А.Галактионова, Б.В.Емельянова,

1. Ф.Замалеева, М.А.Маслина, П.Ф.Никандрова, А.И.Новикова. В данных трудах выявляется как своеобразие русской философии, так и основные направления ее диалога с западноевропейской философской мыслью.

Тему восприятия учения Канта в русской философии первой половины XIX столетия в специальных исследованиях разрабатывали А.З.Дмитровский, З.А.Каменский, А.Н.Круглов. Особенно по данной теме следует отметить фундаментальный труд А.Н.Круглова, в котором собран большой как фактический, так и аналитический материал, касающийся отношения к Канту в России в конце XVIII - первой половине XIX столетия, более всего - в университетской и духовно- академической философии.

Что касается конца XIX - начала XX вв., то восприятие критицизма в этот период развития русской философской мысли пока не изучено с такой же полнотой. В специальных исследованиях рассмотрены в основном вопросы восприятия Канта в отдельных направлениях русской философии и еще более узко - в трудах отдельных русских философов.

Среди исследователей, которые разрабатывали тему восприятия Канта и развития его идей в русском кантианстве, отметим таких авторов как: А.И.Абрамов,

2. Н.Белов, Е.И.Водзинский, Н.А.Дмитриева, А.А.Ермичев, Ю.Б.Мелих,

Ю.Ю.Федорова, Л.И.Филиппов. В их трудах рассматриваются как общие вопросы, связанные с русским неокантианством, так и вопросы, касающиеся восприятия идей Канта в данном направлении русской философской мысли. Кроме того, в работах Н.С.Дорониной, А.А.Ермичева, В.С.Никоненко, И.Д.Осипова анализируется творчество «ортодоксального» кантианца А.И.Введенского, в сочинениях которого особенно заметно влияние Канта, в том числе, кантовского морального учения. Тему философии С.И.Гессена и влияния на нее философии Канта и неокантианства разрабатывали А.И.Богатырев, А.Валицкий, И.В.Гребешев, В.Е.Дерюга, М.Б.Зыков, П.Г.Кабанов, Е.Г.Осовский, Н.В.Очикоронова, Е.И.Пургина, Е.Е. Седова и другие.

Сравнением системы Канта с трудами русских религиозных философов занимались Н.М.Аверин, А.В.Ахутин, Н.Г.Баранец, В.Н.Брюшинкин, И.Я.Булгакова, Т.Б.Длугач, Н.С.Доронина, С.Б.Егорова, И.И.Иванова, Л.А.Калинников, З.А.Каменский, В.Н.Катасонов, Е.В.Кривова, А.Н.Круглов, В.В.Лазарев, С.А.Нижников, Н.И.Осмонова, В.И.Савинцев, В.В.Сербиненко, В.П.Тутлис,

Ю.Ю.Федорова, Ф.В.Цанн-Кай-Си, С.А.Чернов, а также зарубежные авторы - Т.Масарик, Е.Мюнцер, А.Рэндел, А.Хаардт. В трудах перечисленных авторов исследуются как общие вопросы рецепции философии Канта в русской религиозной философии, так и вопросы восприятия кантовского критицизма в трудах отдельных мыслителей: более всего сравнивают систему Канта с философией всеединства В.С.Соловьева, проводится анализ отношения к Канту в трудах П.Флоренского, Н.А.Бердяева, Б.П.Вышеславцева.

Важными являются также труды А.И.Абрамова, В.В.Гилевой, в которых исследуется отношение к Канту русских духовно-академических философов, а также труды исследователей творчества представителей этого направления (особенно

2. 1. Д.Кудрявцева-Платонова и В.И.Несмелова) - епископа Антония (Храповицкого), Н.А.Бердяева, А.И.Введенского, Н.Н.Глубоковского, М.Л.Кабановой,

   2. В.Корнилова, М.А.Маслина, С.В.Пишуна, М.А.Старокадомского, М.Л.Ткачука, М.В.Федоровой, Г.Флоровского, И.В.Цвык¹.

   Необходимо выделить исследование О.Д.Мачкариной, в котором рассматриваются как общие вопросы рецепции философии Канта в XIX веке, так и проводится анализ в этой связи отдельных направлений русской философии. При этом основное внимание уделено первой половине XIX столетия и первой четверти второй половины XIX века, меньшее внимание уделено последней четверти XIX века. Кроме того, в диссертации О.Д.Мачкариной внимание уделяется не столько рецепции этики, сколько гносеологии Канта.

   Несмотря на большое количество исследований, которые так или иначе касаются проблем рецепции критической философии Канта в русской философии, в настоящее время все же недостаточно трудов, которые специально и в достаточной полноте раскрывают рецепцию именно морального учения Канта в трудах русских философов рубежа кон. XIX - нач. XX вв. Исследуются или отдельные стороны данного вопроса, или творчество отдельных мыслителей; в обобщающих исследованиях рассмотрены другие периоды развития русской философии, а также в основном проанализированы вопросы рецепции в русской философии гносеологии Канта или его учения в целом без достаточного углубления в этическую проблематику. По существу, можно сказать, отсутствуют работы, представляющие собой целостный историко-философский анализ рецепции нравственного учения Канта в русской философии кон. XIX - нач. XX вв. и обобщения по данной теме.

   Объектом исследования в диссертации являются труды Канта, в которых содержится его нравственное учение, а также сочинения русских университетских кантианцев, представителей русской религиозной философии и русской духовно- академической философии кон. XIX - нач. XX веков.

   Предмет исследования: историко-философский анализ рецепции нравственного учения Канта в трудах русских философов кон. XIX - нач. XX веков.

   Целью работы является историко-философское исследование особенностей восприятия нравственного учения Канта в трудах русских философов кон. XIX - нач. XX веков.

   Для реализации поставленной цели решается ряд задач:

   1. Осуществить реконструкцию идей русских университетских кантианцев, выработанных ими под влиянием этики Канта (уделив особое внимание А.И.Введенскому и С.И.Гессену), эксплицировать их особые мнения по обозначенным основателем критицизма проблемам и разработку ими собственных оригинальных идей в русле развития кантовской философии.

   1. 1. 1. Провести сравнительный анализ решения проблемы чужого «Я» И.И.Лапшиным и А.И.Введенским, выявить значение обращения Введенского к кантовской этике для решения данной проблемы.

         2. Проанализировать влияние этического учения Канта на творчество В.С.Соловьева.

         3. Дать общий историко-философский анализ критики нравственной философии и философии религии Канта П.А.Флоренским, С.Н.Булгаковым, Н.А.Бердяевым.

         4. Рассмотреть проблему противопоставления благодатной и нормативной этики в трудах С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева и Б.П.Вышеславцева.

         5. Реконструировать оценку этики Канта в сочинениях представителей русской духовно-академической философии В.Д.Кудрявцева-Платонова, В.И.Несмелова и др.

         6. Установить причину специфической рецепции морального учения Канта в русской философии кон. XIX - нач. XX вв.

         Методологическая основа исследования. В ходе работы применятся историко-философский анализ, предполагающий реконструкцию идей, содержащихся в изучаемых первоисточниках. Применяются аналитико- синтетический, логический, компаративный методы. Изучаются специальные исследования по теме работы и сходные диссертационные исследования. Определяются общие тенденции и различия в постановке и решении проблемы рецепции нравственного учения Канта в трудах русских философов конца XIX - начала XX вв. В диссертации применяется целостный подход к моральному учению Канта и его влиянию на указанных философов в России.

         Научная новизна данной диссертации заключается в том, что в ней осуществлен целостный историко-философский анализ рецепции морального учения Канта в трудах русских университетских кантианцев, русских религиозных философов, русских духовно-академических философов конца XIX - начала XX вв.

         Проанализированы малоизученные труды духовно-академических философов - представителей Киевской Духовной Академии Д.И.Богдашевского, М.А.Олесницкого, П.Смирнова, представителей Санкт-Петербургской Духовной Академии И.Г.Айвазова, Д.П.Миртова, И.Л.Янышева, представителя Московской Духовной Академии Н.Ястребова - на предмет отношения этих мыслителей к

         нравственному учению Канта.

         В процессе исследования установлена специфика восприятия нравственной концепции Канта в трудах русских философов кон. XIX - нач. XX вв., которая заключается во включении этических положений немецкого мыслителя в контекст их собственных построений с коррекцией, трансформацией этих положений, в одних случаях, и с критикой и попыткой преодоления - в других.

         Установлены причины специфической рецепции нравственного учения Канта, которые связаны с особенностями развития русской философии в кон. XIX - нач. XX вв., ее местом в историко-философском процессе, а также с особенностями традиционных духовных ценностей русской культуры.

         Проведен анализ взаимосвязи отношения русских философов к этике Канта и его философии религии. Выявлены основные принципы, по которому русские философы одни положения в моральном учении Канта принимают, а другие критикуют и отвергают. Определены общие тенденции в восприятии кантовской нравственной философии в России и особенности, характерные для рассматриваемых направлений и творчества конкретных мыслителей.

         Раскрыта специфика рецепции этики Канта в духовных академиях, представители которых считали возможным использовать нравственный аргумент в пользу бытия Бога и бессмертия души в апологетических целях, но критиковали отрицание Кантом опыта богообщения и его религию в пределах только разума.

         Установлено, что рецепция нравственного учения Канта связана с постановкой и попытками решения русскими философами фундаментальных мировоззренческих проблем, которые важны, прежде всего, для процесса духовно-нравственного совершенствования личности.

         Положения, выносимые на защиту

         1. Данное исследование выявило, что во всех трех рассматриваемых направлениях русской философии признаются заслуги Канта в области этики и философии религии («математическая точность» учения о нравственности, утверждение свободы и бескорыстности нравственного поведения, очищение религии от суеверий). Представители этих направлений используют в собственных построениях идеи нравственного учения немецкого философа, при этом трансформируя их в соответствии с решаемыми ими задачами.

         1. 1. 6. 1. В диссертации установлено, что русские кантианцы не только заимствовали этические идеи Канта, но и преобразовывали их: Г.Д.Гурвич развил учение об автотеургии и «светском богослужении», видоизменяя кантовские положения об автономии воли и о богослужении через нравственность; С.И.Гессен развил учение о ступенях нравственной жизни, считая моральный императив Канта лишь одной из них, а к кантовскому пониманию свободы присоединил понимание ее как творчества; как С.И.Гессен, так и Г.И.Челпанов отмечали, что для нравственности мало одного чувства долга, но нужна еще любовь, как более высокое чувство; А.И.Введенский интерпретировал и дополнил нравственное учение Канта на основе логицизма и учения о вере, обосновал основные метафизические положения при помощи их логической неопровержимости и нравственно-ценностной достоверности (то есть при помощи сознательной веры), в целом придав большее значение вере, чем Кант, и не отрицая возможность религиозного опыта и интуитивного познания.

                  2. При сравнительном анализе трудов И.И.Лапшина и А.И.Введенского, касающихся проблемы существования «чужого Я», выявлено, что в критической философии доказать, сделать знанием, существование чужой душевной жизни невозможно (что показывают как Введенский, так и Лапшин), но ее можно утверждать при помощи сознательной (моральной) веры, основывающейся на неопровержимости со стороны знания и нравственно-ценностной достоверности, что и сделал Введенский.

                  3. В исследовании установлено, что, используя этические идеи Канта, русские религиозные философы, однако, критикуют его за отрицание культа и возможности реального богообщения в религиозном опыте, за учение о полной автономии человеческой личности, чрезмерный формализм и нормативизм кантовской этики.

                  4. В диссертации показано, что русские философы, в отличие от основателя критицизма, считающего высшим достижением нравственности полную победу над природными склонностями для чистого исполнения морального закона, признают высшим нравственным достижением обретение совершенной любви. Кроме того, они считают, что положительные чувства (симпатия, сочувствие, жалость) не уменьшают, а увеличивают ценность нравственного поступка. Причем этого мнения вопреки Канту придерживаются не только русские религиозные и духовно- академические философы, но и русские кантианцы, в частности, А.И.Введенский, С.И.Гессен, Г.И.Челпанов;

                  5. В исследовании продемонстрировано, что Б.П.Вышеславцев, С.Н.Булгаков и

                  Н.А.Бердяев считают, что своими силами человек не может победить радикальное зло в своей природе, а через внутренний нравственный закон может только осознать его. Русские философы противопоставили нормативной этике Канта религиозную этику благодати, которая не только, по их мнению, выявляет грех, но и преодолевает его. Особенно развивал данную тему Вышеславцев, который разработал учение о благодатной сублимации - сублимации как подсознательных сил (а в кантовской терминологии - склонностей), так и человеческой свободы. Кроме того, выявлено, что, по Вышеславцеву, источником безнравственного поведения может быть и свобода, как сознательный выбор зла человеком (а не только природные склонности, как считал Кант). Сублимация свободы возможна через содействие благодати Божьей и направлена на включение в высшую свободу, свободу творчества, свободы низшей, свободы произвола.

                  1. 1. 6. 6. В диссертации доказано, что духовно-академические философы находили в этике Канта положения, которые можно использовать в апологетических целях (бескомпромиссная борьба за исполнение морального закона, моральный аргумент, очищение религии от формализма и фарисейства), но отбрасывали то, что, по их мнению, было вредно для православного учения. Прежде всего, они критикуют кантовскую религию в пределах только разума и формализм этики немецкого мыслителя. Русские духовно-академические мыслители используют идею совершенства, носителем которого есть Бог, как абсолютно совершенное Существо. Эта идея сходна с положением Канта о гармонии между добродетелью и счастьем. Однако у Канта Бог, являющийся гарантом этой гармонии, есть только средство, к тому же только в виде постулата. У духовно-академических философов Сам Бог есть цель, так как именно Он - источник и носитель искомого абсолютного совершенства. Стремление к совершенству целостно и включает в себя и религиозный опыт. В конечном итоге - это есть стремление к богоподобию, которое, согласно христианскому богословию, составляет сущность человеческой личности;

                           7. Выявлено, что на основании сочинений русских мыслителей можно сделать вывод о вскрытой ими неполноте нравственной философии Канта. По мнению немецкого мыслителя, постулат бытия Бога обязателен для нравственного сознания, однако Кант не признавал возможность реального богообщения, строя религию в пределах только разума. Из работ русских философов следует, что богообщение должно быть реальным. Нравственное сознание требует не только установления посмертной гармонии между добродетелью и счастьем, но и уверенности в том, что

                           Бог ответит на наши молитвы, так как в противном случае Его нельзя назвать всеблагим.

                           1. 1. 6. 8. Установлены причины специфической рецепции нравственного учения Канта русскими философами конца XIX - начала XX вв., которые заключаются в их положении в историко-философском процессе. В рассматриваемый период Россия переживала так называемый духовно-религиозный ренессанс. От позитивизма и материализма многие мыслители двигались в сторону религиозной философии, причем часто этот путь лежал через Канта, прежде всего, через его нравственное учение. Появлялось понимание необходимости дать ответ на вызов марксистской философии, в том числе и при помощи идей критицизма; а также осознавалась необходимость духовного обновления и поиска нравственного идеала. Несмотря на интерес к Канту в той или иной степени еще с конца XVIII в., он особенно возрос в конце XIX - начале XX вв., то есть тогда, когда русская философия достигла достаточного теоретического уровня, чтобы вступать в равноправный диалог с основателем критицизма, и когда понадобилось особое осмысление дальнейших путей философской мысли в России. Подход русских философов был связан с традиционными духовными ценностями русской культуры.

                                    9. В диссертации выявлено, что влияние этики немецкого мыслителя выражалось не только в использовании и трансформации его идей, но и в критике, благодаря которой русские философы предлагали новые решения нравственных проблем. Усиление критического отношения к идеям Канта, как правило, появлялось в процессе творческой эволюции русских философов, когда их гносеологические и культурологические интересы сменяли интересы онтологической и религиозной проблематики. Рецепция нравственного учения Канта затрагивала не только собственно критическую философию, но и важнейшие мировоззренческие проблемы, в частности, проблемы личности, соотношения веры и знания, духовно- нравственного совершенствования, достоверности религиозного опыта. Анализ восприятия нравственного учения Канта в России позволяет утверждать, с одной стороны, о своеобразии русской философии, а с другой стороны, об ее включенности в общеевропейскую философскую мысль.

                                    Теоретическая значимость диссертации заключается в систематизации и обобщении существующих на данном этапе представлений о месте русской философии в мировом философском процессе. Диссертационное исследование может быть полезно для понимания специфики развития русской философской мысли, ее этики, философии религии в плане ее диалога с философской традицией Западной Европы.

                                    Практическая значимость заключается в возможности использования результатов исследования как в процессе преподавания при изучении соответствующих вопросов, так и в использовании при проведении научных исследований подобной тематики. Результаты диссертационного исследования могут служить для дальнейшей разработки поставленной проблемы, углубления анализа сочинений Канта и русских философов, для уточнения представлений о взаимодействии отечественной и западной философии, об общих путях развития философии. Результаты работы могут быть использованы для разработки лекционных курсов и спецкурсов по истории философии, этики, философской антропологии, философии религии.

                                    Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях автора на научных конференциях, в частности, на XIX Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (9-12 октября 2008 г., Москва); XXI Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (19-23 ноября 2010 г., Москва); круглом столе «С.И.Гессен (1887-1950) в эмиграции» в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына (27 сентября 2012 г., Москва). Результаты, полученные в ходе исследования, были опубликованы в пяти статьях в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК МОиН РФ. Диссертация обсуждена на заседании кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры НОУ ВПО «Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет» (сентябрь 2012 г., Москва), а также на заседании кафедры истории русской философии философского факультета ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова» (апрель 2013 г., Москва) и рекомендована к защите.

                                    Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трех глав (двенадцати параграфов), заключения, списка источников и литературы.

                                    Основные идеи нравственной философии Канта

                                    Критический период в творчестве И.Канта ознаменовался формулировкой немецким философом трех основных вопросов, на которые он затем отвечал в разных произведениях. Первый вопрос «что я могу знать?». Ответ на него Кант дает в «Критике чистого разума», где разграничивает вещи в себе и явления. Знать о вещах самих по себе, по Канту, мы ничего не можем, так как воспринимаем их только так, как они являются нашему сознанию. Потому достоверное знание мы можем иметь только о явлениях, но не о вещах.1 То есть фактически основатель критической философии ответил на вопрос «что я могу знать?» так: «я могу знать только явления своего сознания, это для меня факт. Все закономерности, которые я вижу в явлениях, есть закономерности, устанавливаемые моим собственным разумом. Их я могу познавать, благодаря априорным формам чувственности и рассудка. Как обстоит дело в самих вещах, я не знаю».

                                    Положение о вещи в себе у Канта очень сходно с постулатами практического разума, о которых речь пойдет ниже. Хотя Кант и добавляет во втором издании «Критики чистого разума» так называемое «опровержение идеализма», но оно построено на умозаключении, а не на опыте познания существования вещей вне нашего сознания2. Оценка убедительности умозаключения Канта не входит в задачи данной диссертации, но нужно заметить, что раз основатель критической философии не считает возможным никакое познание вещей в себе, то невозможно установить - материальны ли эти вещи или духовны, можно лишь умозаключать1, что явления вызываются не внутренней, а внешней причиной.2

                                    Что касается религиозного опыта, то все сверхчувственные переживания, по Канту, так же относятся к явлениям нашего сознания - явлениям внутренним. Неизвестно, вызваны ли они реальной Причиной вне нашего сознания или они -только явления самого нашего сознания. То есть достоверного знания о том, есть ли Бог, получено быть не может. Логические умозаключения в пользу бытия Бога Кантом опровергаются на основании того, что они не могут быть подтверждены опытом, при этом имеется в виду внешний опыт.

                                    На вопрос «что я должен делать?» Кант отвечает в сочинениях «Основы метафизики нравственности» и «Критика практического разума». Основатель критицизма находит в разуме человека факт, (такой же достоверный, по его мнению, как и факт существования в нашем сознании априорных форм чувственности и рассудка) - факт существования в разуме нравственного закона, выраженного в форме категорического императива.3 Но я должен что-либо делать только, если я свободный человек. Если же я не свободен и действую механически по законам природы, то я ничего и не должен. Потому понятие свободы и понятие нравственности у Канта взаимосвязаны.

                                    Если чувственность и рассудок у немецкого философа, как познавательные инструменты человека, имеют дело только с явлениями, то разум, как высшая познавательная способность, стремится выйти за пределы явлений и проникнуть в мир вещей в себе. В сфере теоретической разум сталкивается с антиномиями, которые не в силах разрешить. Но в сфере практического применения разум, по Канту, все же может «заглянуть, и то мельком, в царство сверхчувственного».1

                                    А.А.Гуссейнов указывает на основные предпосылки возникновения этики Канта. К моменту появления нравственного учения немецкого мыслителя в западноевропейской философской мысли выделяются три основных течения, влияющих на этические взгляды: рационализм, который стремился обосновать автономность субъекта и противопоставить его окружающей среде; натурализм, который умело упорядочивал удовольствия и неудовольствия, оправдывал стремление к выгоде; пантеизм (пантеизм Руссо), который нравственное развитие личности связывал с грядущим социальным порядком. В практической философии Канта воплотился синтез этих направлений, однако помимо влияния на его этику общекультурной ситуации, несомненно, в ее разработке важное место принадлежит личному интеллектуальному труду основателя критицизма.2

                                    Главным стержнем нравственной философии Канта является понятие о категорическом императиве, то есть всеобщем нравственном принципе, не зависящем ни от каких эмпирических условий. Если такой принцип будет зависеть от эмпирических условий, то он не может быть всеобщим и необходимым, но будет случайным и применяемым лишь в некоторых конкретных случаях. Поэтому категорический императив коренится в самом разуме человека и определяется только им. Кант утверждает, что моральный закон должен иметь силу абсолютной необходимости для всех разумных существ, и «основу его обязательности нужно искать не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, a a priori исключительно в понятиях чистого разума».1

                                    Кант утверждает, что любые поступки могут быть названы по-настоящему нравственно ценными только тогда, когда они совершаются ради всеобщего морального закона и теряют такую ценность, если определены склонностями человека, даже если он при этом исполняет моральный закон. Склонность - это зависимость способности желания от ощущений. Субъект ожидает ощущения приятного от действительности предмета, определяемого способностью желания. Если вышеуказанная склонность пропадает, и человек уже не получает удовольствия от совпадения его поступков с моральным законом, то он перестает поступать соответствующим образом. Человек же, исполняющий нравственный закон ради него самого, а не по склонности, старается исполнить его всегда, в том числе и тогда, когда не испытывает от этого приятных ощущений. Даже человек, имеющий от природы холодный темперамент, но имеющий представление о моральном законе, в состоянии исполнять этот закон.2 Состояние внутренней борьбы за исполнение категорического императива называется Кантом добродетелью.

                                    Кант формулирует всеобщий нравственный принцип (категорический императив) так: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».3 Кант выводит и другую формулу категорического императива: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого, также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству».4 Кант поясняет, что все предметы склонности имеют лишь обусловленную ценность, поэтому называются вещами. Если устранить склонность, то предмет, к которому она простиралась, перестает иметь ценность. Разумные же существа Кант именует не вещами, а лицами, которые имеют ценность сами по себе безотносительно к нашим склонностям. Отсюда следует, что любой человек имеет ценность, даже если мы не испытываем склонности к нему, и мы не имеем морального права относиться к нему только как к средству. Кант утверждает, что достоинство человечества состоит в способности устанавливать всеобщие законы, хотя и с условием, что в то же время оно само будет подчиняться именно этому законодательству.1

                                    Категорический императив предписывает автономию воли, принцип которой сводится к тому, чтобы выбирать только такие максимы, которые содержатся в нашем волении как всеобщий закон. То есть автономная воля зависит только от всеобщего морального принципа и больше ни от чего иного. В то же время гетерономная воля зависит не от собственного всеобщего законодательства, а определяется к действию чем-то другим, каким-либо объектом вне нее. Кант приводит примеры. Человек не считает для себя возможным лгать, так как хочет сохранить честное имя - пример определения гетерономной воли; человек не считает для себя возможным лгать, хотя бы ложь не повлекла за собой ни малейшего позора - пример автономной воли.2

                                    Понятие свободы Кант считает ключом к объяснению автономии воли, устанавливающей всеобщий моральный закон. Разумное существо имеет свободную волю, то есть в состоянии самостоятельно определять свое поведение, независимо от посторонних причин. Лишенные разума существа определяются к действию именно другими причинами, не имея причины своего поведения в самих себе. То есть свойством разумных существ является свобода, а существ, лишенных разума, естественная необходимость.

                                    Развитие С.И. Гессеном идей моральной философии Канта и его попытка преодоления кантовского формализма

                                    Исследователи творчества Гессена считают, что его философско-педагогическое учение собирает в единый фокус достижения русской философии, немецкого неокантианства конца 19 - начала 20 веков и современные педагогические концепции, которые ориентированы на развитие свободной творческой личности и нравственные ценности.2 По мнению А.Валицкого, творчество русского мыслителя оказало влияние на ход реформы в образовательных учреждениях Италии.3 Многие авторы считают, что Гессен первоначально испытал влияние социальной философии и социальной педагогики П.Наторпа, а решающую роль в становлении его мировоззрения сыграл Г.Риккерт1, хотя сами эти мыслители, будучи неокантианцами, в своем философском творчестве опирались на философию Канта.

                                    По мнению исследователей творчества Гессена, взгляды русского философа с течением времени эволюционировали. Наиболее известные трактовки этой эволюции предлагаются следующие: от неокантианства к кантианству, а затем - к платонизму2; от неокантианства - к гуманистической педагогике культуры3, от трансцендентализма к онтологизму4, от трансцендентального идеализма к конкретному идеал-реализму.5 Наконец, существует точка зрения, согласно которой Гессен в своем творчестве постепенно перешел с просветительско-атеистических позиций на религиозно-антропологические.6 Однако различные точки зрения исследователей сходятся в одном - влияние кантовской философии на сочинения Гессена очевидно. Сам русский неокантианец по поводу истоков своей творческой деятельности и эволюции философских взглядов пишет: «Я же, будучи учеником Риккерта и опосредовано Канта, все более развивался в направлении платонизма, стараясь разработать многоэтажную теорию реальности, увенчивающуюся теорией духовного бытия».7

                                    Идеи социальной философии и социальной педагогики Наторпа определенно повлияли на философско-педагогическое учение Гессена. Наторп развивал мысль Канта о том, что педагогика должна основываться на философии; образование личности - это преобразование природных задатков и возможностей, это свободный, а значит, нравственный, акт.8 Следуя Наторпу, Гессен рассматривает философию не только как исключительно теоретическую область человеческого знания, но и как деятельность, имеющую практическое значение. Он определяет педагогику как прикладную философию и считает, что педагогика без философии не может быть педагогикой в полном смысле этого слова.1 Философские проблемы, таким образом, напрямую связаны с проблемами воспитания и образования. В то же время постановка проблем воспитания и образования, а также их решение немыслимо без обращения к моральной философии. Ведь процесс образования, то есть развития личности - это процесс нравственного совершенствования.

                                    Риккерт оказал влияние на творчество Гессена своим учением о ценностях. Собственно, это учение также имеет истоком философию Канта, который отделил должное от сущего. Риккерт развил данное положение и показал, что цели субъекта должны обладать ценностью, а иначе они лишены смысла. «Субъект и объект составляют одну часть мира - действительность, им противостоит другая часть - ценности».2 И задачу философии мыслитель видел в анализе смысла ценностей. Философски значимые ценности Риккерт видит в культуре. Гессен под влиянием немецкого кантианца определяет философию, как науку о культурных ценностях.3 Смысл жизни, по Гессену, обретается в культурном творчестве. Из этого следует, что философия есть познание творческого потенциала в человеке, по сути, это процесс его самопознания. Именно самопознание и интересовало, прежде всего, Канта, который предпринял критическое исследование разума. Основатель критицизма сделал центром своей философии этику, и Гессен уделял большое внимание этическим проблемам.

                                    Таким образом, учение Гессена испытало влияние неокантианской философии, прежде всего, Риккерта и Наторпа, которые, в свою очередь, основывались на кантовском критицизме, а поэтому опосредовано и Гессен основьгаался на Канте. Однако во многих пунктах своих рассуждений русский неокантианец основьшался на Канте напрямую (то есть прослеживается кантианская направленность его философии1). В наибольшей степени это касается кантовского учения о морали. Именно этот вопрос, а также попытка преодоления русским мыслителем формализма этики Канта, рассматривается в данном исследовании. И только в этом отношении здесь затронута проблема эволюции взглядов Гессена, глубоко и всесторонне исследовать которую необходимо в отдельных работах.

                                    В своих рассуждениях по поводу этических проблем Гессен определяет мораль как признак культурного человечества. Культурный человек не может быть безнравственным. Если у первобытных людей добро и благополучие совпадали, то у культурных людей нравственность отделяется от простого самосохранения и далеко не всегда согласна с благополучием.2 Такое понимание - явное влияние этики Канта, согласно которой нравственное действие не должно иметь мотивом стремление к благополучию. Если действия субъекта определяются только его склонностями, то их нельзя назвать нравственными, даже если они внешне не противоречат моральному закону.3 Субъект в таком случае подчинен законам природы (как первобытный человек), а нравственный человек - свободен, поэтому может считаться культурным человеком. Различие между первобытными и культурными людьми можно увидеть и в религии. Если для дикарей характерен фетишизм, богопочитание во имя самосохранения, то люди культуры бескорыстно поклоняются Высшему Существу.4 Такое утверждение также основано на точке зрения Канта, который считал поклонение Богу ради благополучия идолопоклонством, а истинным богопочитанием считал исполнение нравственного закона, которое бескорыстно.5

                                    Гессен принимает положение кантовской этики об автономии личности. Русский философ считает, что человек проходит путь от аномии к автономии. Аномия или беззаконие характерно для человека, который подчинен лишь законам природы- Гетерономия или чужезаконность - это состояние, когда человек подчиняется законам общества. Автономия или самозаконность характерна для человека, сознающего нравственный закон и ведущего борьбу за его исполнение.1

                                    Важное место в этике Гессена занимают его рассуждения о дисциплине, свободе и личности. Русский философ считает неприемлемым в нравственном поведении как принуждение, так и произвол. Две эти противоположности он соединяет в понятии «дисциплина».2

                                    Мыслитель отличает дисциплину от дрессировки. Если дрессировка применима к вещи (животному), то дисциплина - к лицу, у которого есть разум, свобода и воля. Дрессировка основана на внешнем принуждении и страхе. В дисциплине всегда есть место для личной инициативы. Перед лицом ставится некоторая задача, а средства для ее выполнения могут выбираться им самим. Поэтому исполнитель данной задачи несет за нее ответственность. Гессен считает, что исполнитель в таком случае имеет равенство с носителем власти, отличие между ними состоит только в ограничении сферы действия, а поэтому исполнитель несет меньшую ответственность.3

                                    Отсюда русский философ делает важный вывод: дисциплина отличается от дрессировки тем, что в ней присутствует свобода. Однако и в человеческом обществе возможно искажение дисциплины и сведение ее к дрессировке. Хотя у человека нельзя отнять разум и волю, но можно унизить его, то есть попросту не учитывать мнение этого индивидуума. Гессен указывает, что в обществе, в котором дисциплина извращается и сводится к дрессировке, люди подчиняются носителям власти только из страха. А поэтому при первой же возможности они выходят из подчинения. В таком обществе общий интерес превращается в интерес эгоистический, поэтому оно неустойчиво и превращается в пыль при первой же сильной буре.4

                                    Критика морального учения Канта С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым

                                    Священника Павла Флоренского некоторые исследователи характеризуют как самого радикального противника философии Канта среди русских мыслителей.1 И во многом это действительно так, что можно увидеть из проведенного нами анализа. Отношение Флоренского к Канту определялось, с одной стороны, его убеждениями, как православного богослова, с другой стороны его тяготением к платонизму, а также влиянием на творчество Флоренского философии всеединства Соловьева, которая сама по себе испытала влияние учения Платона. Сравнивая двух философов - Платона и Канта, Флоренский ставит их на один уровень по значимости. Однако он противопоставляет этих мыслителей и уверен, что Кант в лице Платона отрицает всю европейскую философию. Причем Кант выступает при этом в роли мыслителя, заменяющего истину от Бога истиной от человека. Грандиозная борьба «двух исполинов философии» явила собой как «дольнее с неслыханною силою противостало горнему».2

                                    Флоренский объясняет такое утверждение тем, что метафизика, по Канту, претендующая на познание сверхопытного, не имеет смысла, поскольку познание человек обретает только в чувственном опыте. В опыте наш разум имеет дело всегда с конечным, бесконечное ему не дано, а интуицию сверхчувственного Кант не признает. Поэтому считает, что бесконечность может быть только потенциальной, но не актуальной. Потенциальная бесконечность - это бесконечность в возможности, предполагающая, что за каждым отдельным опытом может следовать другой. И такое стремление разума необходимо для развития науки, но оно же порождает и «пустую» метафизику.

                                    Флоренский обвиняет Канта в том, что тот не смог «прорыться глубже, в религиозную мистику».1 Поэтому и составил учение об антиномиях, «сложив оружие» перед увиденными противоречиями разума, не обладающего истинной религиозностью. Но русский мыслитель считает, что Кант не доказал наличие антиномий, так как кажущиеся противоречия на самом деле относятся лишь к разным функциям сознания. Однако Флоренский все же считает, что сама «идея о возможности антиномий разума - это самая глубокая и самая плодотворная из идей Канта». Что касается актуальной бесконечности, то по этому поводу русский мыслитель остроумно замечает, что она «дана, но не исчерпывается никаким конечным рядом синтезов».2

                                    Магистерская диссертация Флоренского «Столп и утверждение истины», многие положения которой он публиковал еще до ее защиты, во многом обладает признаками философии всеединства. Это произведение оценивается по-разному3, но все же можно сделать общий вывод, что, несмотря на влияние платонизма, в нем философски обосновываются и основы православия, в частности, триединство, аскетизм и иконопочитание. Цель своего творчества Флоренский видел сходную с Соловьевым - построение цельного мировоззрения, в котором осуществляется синтез веры и разума; интуиции и дискурсивного мышления; богословия, философии, науки и искусства.

                                    Нужно заметить, что Флоренский в своем фундаментальном произведении не только потому критикует Канта, что стремится достичь цельности разума тем способом (религиозным), который основатель критицизма не признавал. Он стремится преодолеть формализм кантовской системы, в том числе и этики Канта (а о формализме кантовской этики пишут многие русские философы, даже те, которые в определенные периоды жизни были кантианцами, например, Гессен, о чем сказано в первой главе данного исследования). Флоренский называет склад ума Канта «законническим».1 В свою очередь русский философ пишет, что «Иисус Христос - не отвлеченное понятие, не пустая норма человечности вообще, не схема всякой личности... не ходячее нравственное правило...Он - начало новой жизни, которая раз принятая в сердце от Него, сама уже развивается по собственным своим законам».2

                                    Флоренский оценивает систему Канта как рационалистическую, а рационализм, по его мнению, - это философия понятия и рассудка - философия плотская. Философия же христианская - это философия духовная, философия личности и творческого подвига. От раздробленности разума, который неспособен понять антиномии, нужно придти к цельности, которая позволяет понять, что Истина - не одностороння, а многозначна. И именно такую Истину и утверждает сам Флоренский в «Столпе и утверждении Истины». Сама же нравственность не может основываться на одних рациональных началах, она должна быть не сухой и отвлеченной, а живой и охватывающей все силы души. А живая нравственность не может быть ничем иным как любовь.

                                    Флоренский пишет, что любовь - это не только склонность к определенному лицу, как это понимал Кант, а направление воли любящего. Истинная любовь - это не страстное, а спокойное и непрерывное чувство в глубине любящего. И чем более вмешивается в это чувство рассудок, тем слабее оно становится. Высшая же любовь - это любовь к Богу у его подвижников, которая дает особые силы любящему.1 И нужно заметить, что подобная точка зрения в той или иной степени характерна практически для всех представителей русской религиозной философии.

                                    Влияние философии Платона, а также собственные построения на основе православного вероучения заметны и в другом фундаментальном сочинении Флоренского «Философия культа». Постижение православного богослужения как таинства зачастую дополняется русским мыслителем, по-видимому, излишней мистериальностью, однако в целом задача у Флоренского обосновать и утвердить культ. А поэтому моральная теология Канта абсолютно неприемлема для автора «Философии культа». И Флоренский вновь обращается к сравнению Канта с Платоном.

                                    Сопоставляя философские системы Платона и Канта, русский мыслитель выражает мнение, что Кант берет миросозерцание Платона и меняет перед ним знак с плюса на минус. И если у Платона Флоренский видит философию культа, то у Канта - ее отрицание. Именно в этом отрицании и рождается кантианство. Флоренский считает, что Платон в пределе поисков истины ищет Богочеловечества, а Кант - человекобожия.2 Это касается как учения Канта о познании, так и его морального учения. У Платона верховный принцип - идея блага - ens realissimum, то есть, по Флоренскому, свет, как полнота конкретности. У Канта верховный принцип - идея долга - regulation irrealissima, которая исключает любую конкретность.3

                                    Русский мыслитель занимает позицию Платона и считает, что философия -это идеализм, но занятый не просто мыслями, а «конкретным созерцанием и переживанием умных сущностей, то есть культа».4 Такую философию Флоренский называет «конкретный идеализм» и развивает ее во многих своих сочинениях. Эта такая точка зрения, согласно которой Истину можно познать, только находясь в ней. В позиции же Канта, по Флоренскому, можно разглядеть положение, по которому не разум «питается» от Истины, а наоборот. Трансцендентные предметы отрицаются, и разум обращается к своим собственным продуктам. Потому Флоренский критикует Канта за то, что тот избирает из всей культуры только ее часть (довольно небольшую) -математическое естествознание. И эту часть Кант провозглашает вечной истиной, творя кумира, идола из факта, отрицая культ как центральную составляющую культуры.

                                    В.И. Несмелов и И. Кант: сходство и различие в вопросах этики и религии

                                    Для профессора Казанской духовной академии В.И.Несмелова важнейшей в его философствовании была проблема бытия человека. Мыслитель искал возможность обосновать бытие Бога через человеческое самосознание, считая, что духовный опыт - это достоверная познавательная способность, а человеческая личность - гарант постижения Безусловного бытия.

                                    Несмелое объяснял религиозное сознание человека сознанием подлинной истины своего бытия в бытии Божием. Русский философ считал, что у религиозного человека должна быть не только абстрактная мысль о Боге, но и живая связь с Высшим Существом. По мнению мыслителя, сознание связи с Богом должно возникать не из признания некоторых явлений в мире за действия Божий, а, напротив, все действия Божий по отношении к миру и человеку познаются через сознание человека связи с Богом. Истинная религия не зависит от земных условий.

                                    Несмелое показывает, что, по Канту, содержание религиозного сознания -это, прежде всего, понятие о Боге как нравственном законодателе. В религии человек признает свои нравственные обязанности за заповеди Божий. В кантовской философии, по Несмелову, к понятию Бога человек приходит через понятие высшего блага. А последнее требуется моральным чувством. Высшее благо подразумевает собой, что добродетель вознаграждается, а порок наказьшается, то есть совершается справедливость. Однако в действительности высшее благо не осуществляется, потому требуется абсолютно совершенное Существо, Которое сможет и захочет обеспечить гармонию между добродетелью и счастьем. По мнению Несмелова, в кантовской философии человек признает бытие Божие из-за эгоистической потребности, которая выдается Кантом за нравственную необходимость. Бог становится обязанным обеспечить высшее благо, потому что так нужно человеку. Но Несмелов считает, что в данном случае признание бытия Бога делает гармонию между добродетелью и счастьем только возможной, но не действительной.1

                                    Русский философ интерпретирует моральное учение Канта так, что человек в нем настолько ослепляется своим стремлением к счастью, что, возлагая на Бога обязанность обеспечения высшего блага, он исполняет нравственные обязанности как заповеди Божий. В то же время в «Критике чистого разума» Кант делает невозможным такое мышление, так как обосновать бытие Бога в ней не представляется возможным. Потому Несмелов называет соображение Канта «хитрым», так как представлять свои нравственные обязанности как заповеди Божий и в то же время иметь в уме мысль о том, что Бог может быть не существует, означает, что человек не может представлять нравственные обязанности за действительные заповеди Божий, а лишь за такие, которые как будто есть заповеди Божий. Ни один разумный человек, по Несмелову, не может иметь такое мышление. Потому кантовская моральная вера логически невероятна и психологически невозможна.2 По мнению Несмелова, «критицизм добровольно обрекает себя на Сизифову работу в одно и то же время и строить религиозные суждения веры по началам практического разума, и неизбежно разрушать самую возможность религиозной веры по началам теоретического разума. Между тем, печальное упражнение в такой невозможной работе на самом деле совершенно не нужно».3 Что касается нравственного закона этики Канта, то, по мнению Несмелова, данное понятие бессодержательно, хотя основатель критицизма и пытался «пришить» к нему понятия высшего блага, нравственной обязанности, свободы. Русский философ пишет, что нравственное сознание действительно ведет к Богу, но не тем путем, который обозначил Кант.

                                    Несмелое пишет, что «Нравственное сознание возникает у человека из идеальной природы его личности, и потому оно ведет, человека не к понятию о благе жизни, а исключительно только к понятию об истине жизни».1 Человек сознает себя свободно-разумным существом и, тем самым, отделяет себя от внешнего мира, утверждая возможность жить не чувственными потребностями, а согласно разумным требованиям его личности. Отсюда Несмелов определяет существо нравственного сознания, которое заключается в том, что чувственное содержание жизни сознается неистинным, а духовные потребности сознаются истинными. Поэтому «содержанием нравственного сознания выражается не иное что, как природное самоопределение человеческой личности в условиях ее физического существования».2 Русский философ указывает на то, что истинная жизнь неосуществима в действительности, так как человек существует в этом мире не только как свободно-разумное существо, как личность, но и как вещь, которая подчиняется всем условиям физического бытия. Потому нравственное сознание человека утверждает не естественный закон его жизни, а «образ истинного бытия совершенной личности».3 В то же время нравственное сознание говорит не о возможности достижения человеком истинной жизни, а о действительном утверждении его как образа такой Безусловной Сущности, которая живет жизнью совершенной Личности. А отсюда Несмелов делает следующий вывод: «не в абстрактном понятии какого-то высшего блага, а в живом сознании нравственной жизни как жизни истинной и в живом самоопределении себя как реального образа Верховной Личности, которой действительно принадлежит эта истинная жизнь, человек приходит к сознанию и утверждению бытия Божия, а вместе с этим утверждением приходит и к реальному обоснованию своего нравственного развития на почве религии».1

                                    Развивая далее свою мысль, Несмелое пишет в противовес Канту, что независимо от религиозного сознания нравственный закон - это пустое слово, непосредственно в человеке существует не нравственный закон, а нравственное сознание, которое указывает человеку на истинную жизнь Личности. И эта жизнь не зависит от условий физического существования, следовательно, это жизнь безусловной Личности, Личности сверхчеловеческой. Русский мыслитель считает, что нравственное сознание не может превратиться в нравственный закон, потому последний возникает из первого не прямо, а через некоторые условия. Несмелое утверждает, что в нравственном сознании человек познает идеальную природу своей личности в качестве реального образа Божия. Отсюда человек приходит к осознанию истины бытия Бога, а также к сознанию того, что есть истинная жизнь личности. Сознавая себя как образ Божий, человек сознает свою истинную жизнь как жизнь по образу Божию, то есть такую жизнь, которая в условиях физического существования была бы подобна жизни Бога. Именно в этом и находит русский мыслитель смысл жизни человека - в стремлении осуществить в себе образ Божий, в богоподобии. «Пока человек только мыслит о Боге, он богословствует, и пока он только мыслит о своем отношении к Богу, он философствует, но, когда он обращается к действительной жизни по образу Бога, он фактически осуществляет религию как живое стремление свое к действительному отображению в мире Бога путем свободного уподобления Ему».2 Идею богоподобия Несмелое называет истинной целью человеческой жизни и религии. И без этой идеи, по мнению русского философа, религии не может быть.

                                    Мыслитель возвращается к той идее, которая пронизывает все его учение о человеке. Он обращает внимание на то, что человек несет в себе образ Божий, но в то же время является и вещью физического мира. А потому должен вести постоянную борьбу за утверждение своего богоподобия. И эту борьбу он ведет из-за того, что нравственное сознание возлагает на него обязанность к достижению богоподобия. Данная обязанность и сознается человеком как нравственный закон. Несмелое настаивает на том, что нравственный закон дан человеку не априори, как считал Кант, а возникает из религиозного сознания. Таким образом, «идея богоподобия является единственным основоположением естественной морали».1 Идея богоподобия рождает в человеке стремление к совершенству Божественной Личности, что заставляет его непрерывно совершенствовать себя для уподобления Богу. И мыслитель делает важный вывод: «нравственность не создает религию, а только осуществляет ее, религия же прямо и положительно определяет собой все нравственное содержание жизни как свое фактическое осуществление».2

                                    Похожие диссертации на Рецепция нравственного учения И. Канта в русской философии конца XIX - начала XX вв. : историко-философский анализ

                                    

                                    Философские основания русской педагогической мысли конца XIX - начала XX вв. (историко-философский анализ) Ан Светлана Андреевна

                                    

                                    Русская философская поэзия конца XIX - начала XX века : историко-философский анализПопова Олеся Владимировна

                                    

                                    Нравственный идеал И. Канта и русская религиозная философия конца XIX - начала XX векаБулгакова Ирина Яковлевна

                                    

                                    Социалистическая теория прогресса в России второй половины XIX - начала XX вв. : Историко-философский анализКотляров Максим Александрович

                                    Проблема власти в истории русской философии : конец XIX - начало XX вв.Федяй Инна Викторовна

                                    

                                    Опыт метафизического прочтения художественного творчества в русской философии конца XIX - начала XX в.Самойлова Ольга Геннадьевна

                                    

                                    Философия хозяйства С. Н. Булгакова в контексте русской и европейской философии конца XIX - начала XX вв.Элоян Марина Ринадовна

                                    

                                    Христианская антропологическая традиция и проблема тела в русской религиозной философии конца XIX - начала XX вековСоколова Марина Геннадьевна

                                    Идея истины как антиномии в русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв.Филатова, Мария Игоревна

                                    

                                    Понятие "историзм" в немецкой философии истории конца XIX - начала XX вв.Феллер, Виктор Валентинович