Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философско-исторический характер и идейные истоки отечественной исторической антропологии 14
1.1. Историческая антропология XX-XXI вв. как течение отечественной философско-исторической мысли (историко-философский подход) 16
1.2. Роль французской школы «Анналов» в развитии отечественной исторической антропологии как философского течения мысли 36
1.3. Российские теоретические истоки отечественной исторической антропологии: философская концепция диалога М.М. Бахтина и семиотическая теория московско-тартуской школы 66
Глава 2. Философско-теоретические основания отечественной исторической антропологии 92
2.1. Философско-теоретический вклад А.Я. Гуревича в отечественную историческую антропологию: разработка концепции картины мира 92
2.2. Современные идейно-теоретические направления отечественной исторической антропологии: интеллектуальная история, историческая психология, теория казуса 104
Заключение 142
Библиография
- Историческая антропология XX-XXI вв. как течение отечественной философско-исторической мысли (историко-философский подход)
- Роль французской школы «Анналов» в развитии отечественной исторической антропологии как философского течения мысли
- Философско-теоретический вклад А.Я. Гуревича в отечественную историческую антропологию: разработка концепции картины мира
- Современные идейно-теоретические направления отечественной исторической антропологии: интеллектуальная история, историческая психология, теория казуса
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Одной из ведущих методологических тенденций развития современной философской и научной мысли является «антропологический поворот», положивший начало качественно новым исследованиям, в которых исходным пунктом и конечной целью выступает ориентация на изучение мира человека в его многообразии и целостности. Антропологический поворот стал ответом на вызовы нашей эпохи, связанные с насущной потребностью гуманизации всех сфер общественной жизни, включая историческое постижение мира и формирование философско-исторического мышления, ориентированного на человека как демиурга истории.
В области исторического познания антропологическая парадигма привела к возникновению исторической антропологии как особого течения исторической мысли, получившего философское и научно-теоретическое обоснование в целом ряде национальных научных школ. Особенно яркое и всестороннее воплощение дух исторического антропологизма получил в исследованиях широко известной французской школы «Анналов». Движение «Анналов» возникло в конце 20-х гг. XX в. как реакция на жесткую институционализацию общественных наук. Поиск междисциплинарного синтеза, стягивающего различные предметные области исторического исследования в один универсально-объяснительный узел, привёл в итоге к появлению на свет теории и методологии исторической антропологии.
В России генератором идей и теоретико-методологических основ исторической антропологии стал возникший в 80-х гг. прошлого века и затем постоянно расширяющийся круг исследователей, объединившихся вокруг альманаха «Одиссей. Человек в истории», главным редактором которого до августа 2006 года был основатель отечественной исторической
антропологии Арон Яковлевич Гуревич. Именно с его именем, а также с именами его последователей связано развитие отечественной школы исторической антропологии.
Следует отметить, что многие идеи, проблемы и методы исторической антропологии возникают и разрабатываются в результате творческого обмена исследовательским опытом между учёными разных стран. Так для российской школы исторической антропологии важной вехой стал 1989 год, когда в Москве прошла международная конференция, посвященная 60-летию школы «Анналов», на которой выступили ведущие специалисты в области исторической антропологии из разных стран - Ж. Ле Гофф, А.Я. Гуревич, К Гинзбург, Р. Шартье, Ж. Ревель, В. Вжозек, Н.Е. Колосов, И.С. Филиппов, А.Б. Каплан, Г.-В. Гетц, Б. Лепти, Г. Яритц, Ю.Л. Бессмертный, И. Валлерстейн, К.А. Агирре Рохас, Э. Леруа Ладюри, Н.З. Дэвис, М. Эмар, Дж. Джемелли, Цзян Цзилян, М. Ферро, Л. Валенси, В.И. Райцес и многие другие.
Соединение историко-антропологических идей с отечественной философско-исторической традицией антропоцентризма позволило российским исследователям в конце XX - начале XXI веков выявить многие актуальные проблемы современности, связанные с влиянием человеческого фактора на глобальные и локальные процессы, а также пересмотреть важные вопросы методологии и направления развития отечественной гуманитарной науки. По словам А.Я. Гуревича, «историческая антропология не какой-либо метод, который с течением времени и от частного употребления (злоупотребления) обветшал и иссяк. Её понятийный аппарат воплощает продуктивную парадигму современного исторического знания, и наиболее убедительным доказательством жизнеспособности этого направления исторической мысли является постоянно расширяющаяся и углубляющаяся проблематика конкретных исследований»1.
1 Предисловие (А.Я. Гуревич) // Анналы на рубеже веков - антология. - M., «XXI век: Согласие», 2002. с. 9-Ю.
Сегодня историческая антропология является не только академической дисциплиной, развиваемой в исследовательских институтах и научных центрах. Она также включена в учебные программы целого ряда российских вузов и центров (Российский государственный гуманитарный университет, Социально-педагогический институт Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, Институт высших гуманитарных исследований, Институте европейских культур, Российско-французский центр исторической антропологии им. М. Блока, Учебно-научный центр социальной антропологии, Центр устной истории и визуальной антропологии и др.), гуманитарных факультетов, что является свидетельством признания её определяющего значения для формирования научного мировоззрения и современной философии культуры.
Изучение исторической антропологии в контексте истории философской мысли представляется важным по ряду причин. Прежде всего, историческая антропология строится на основе междисциплинарного подхода к истории, осуществляет внутри себя уникальный синтез различных философских и научных взглядов на человека, его назначение и роль в истории. Синтез наук - это проблема, которая обречена на философствование, ведь вопрос о том, на каком основании произведён этот синтез, является, по сути, философским - это сфера саморефлексии науки, потому как сфера компетенции философии начинается сразу за пределами каждой частной науки. Исследование исторической антропологии как феномена современной философской мысли имеет также эпистемологическое и методологическое значение для гуманитарной науки в целом. Историческая антропология может быть рассмотрена как новый способ мышления, как новая научная и философская парадигма исследования прошлого и современности, ставящая в центр своего внимания человека. Изучая философско-теоретический и методологический опыт отечественной исторической антропологии, мы расширяем наши знания о богатстве российских философско-исторических исследованиях в целом.
В рамках историко-антропологического подхода в России работала и продолжает работать плеяда учёных, обозначенная именами М.Ю. Бессмертного, А.Я. Гуревича, Е.В. Гутновой, Н.Е. Колосова, Л.П. Репиной, В.А Розовской, В.В. Согрина, В.В Феллера, А.Л. Ястребицкой и многих других. С ними связано развитие разнообразных отечественных научных школ и идейно-теоретических направлений исторической антропологии, оказывающих существенное влияние на состояние современного гуманитарного знания.
Степень разработанности проблемы. До недавнего времени историческая антропология была предметом изучения главным образом историографии. В качестве исторического направления она получила освещение в работах М.А. Барга, Л.П. Баткина, И.Н. Данилевского, В.Д. Губина, Н.В. Омельченко, О.М. Медушевской и др. В то же самое время на страницах ряда статей, сборников коллективных работ, монографий освещаются некоторые методологические проблемы исторической антропологии, её вклад в развитие истории философской мысли. Среди авторов этих работ можно назвать И.А. Гобозова, М.А. Дамирли, Е.И.Зубкову, А.И. Куприянова, А.В. Перцева, Л.И. Честнова, В.М. Межуева, А.С. Панарина, А.В. Малинова, Л.И. Новикову, И.Н. Сиземскую и др.
В качестве течения мировой философско-исторической мысли историческая антропология стала рассматриваться совсем недавно. Здесь, прежде всего, следует отметить работы А.Я. Гуревича, М.М. Феллера, О.Ф. Русаковой, М.М. Крома, Н.Е. Колосова, О.С. Сарповой.
Так, к примеру, Феллер сосредоточил основное внимание в труде «Введение в историческую антропологию» на анализе западноевропейской традиции применения антропологического подхода к философско-исторической проблематике, где он дал обширную панораму научной мысли предшествующей и последующей историко-антропологических традиций, которые «наполняют структуры и формы исторической антропологии
материей, смыслом и жизнью»2, а также предпринял попытку очертить предмет исторической антропологии и прояснить метафизические основания её парадигмы. Автор видит задачу исторической антропологии как наиболее общей из исторических наук антропологического толка в решении большей части историософских вопросов и в создании эпистемологического фундамента исторического знания.
Н.Е. Колосов в книге «Как думают историки» увидел задачу историка как организующего начала истории и её подлинного предмета в осознании самого себя. По его словам, необходимо понять, как история создаётся и функционирует в настоящем, так как она исследуется ради постижения настоящего, а не прошлого, ради тех, кто её изучает. С этой точки зрения, включение историка в историю есть наиболее естественный, по мнению автора, путь самопознания. Данным положением Н.Е. Колосов вывел познавательную деятельность историка в сферу философской саморефлексии как проецирования субъекта исследования в поле метафизических и мировоззренческих вопросов, подобных тем, какие в своё время поставил перед философией И. Кант: что я могу знать, что я должен делать и на что я могу надеяться, из которых логически вытекал четвёртый вопрос о том, что такое человек?
О.С. Сарпова же в своей диссертационной работе «Философия исторического познания в трудах школы «Анналов» (Франция, 1929-1994)» обратилась к изучению, главным образом, гносеологических вопросов истории и философии истории, представленных в трудах исторических антропологов школы «Анналов». Рассматривая философско-историческую концепцию школы «Анналов» как оригинальную синтетическую методологию, она исследовала философские основания этой концепции, наиболее полно, с её точки зрения, проявленные в системе представлений о менталитете.
Феллер В. Введение в историческую антропологию. Опыт решения логической проблемы философии истории. - M.: КНОРУС, 2005. - с. 11.
Одной из первых к изучению отечественной исторической антропологии как философско-теоретическому течению обратилась О.Ф. Русакова в своей монографии «Философия и методология истории в XX веке: школы, проблемы, идеи», где, в частности, творчеству А.Я. Гуревича - лидера отечественной школы исторической антропологии, был посвящен специальный раздел.
М.М. Кромм стал первым среди отечественных исследователей, кто дал критический обзор исторической антропологии и родственных ей направлений: микроистории, «новой культурной истории», истории повседневности и др. В своей книге «Историческая антропология» помимо рассмотрения форм и этапов развития антропологически ориентированной истории в разных странах Европы и США, автор особое внимание уделил становлению исторической антропологии в России. Тем самым, позиционировав отечественную историческую антропологию не только среди родственных отраслей антропологически ориентированной истории, но и среди других гуманитарных наук.
Вместе с тем, осмыслению феномена исторической антропологии как особого философского течения посвящено очень мало работ. Можно констатировать отсутствие цельных и завершённых работ на эту актуальную в теоретическом и практическом планах тему, рассмотрение которой было бы проведено в историко-философском ключе. Это обусловлено тем, что историческая антропология как самостоятельное течение философской мысли ещё мало изучено именно с философских позиций, невзирая на тот факт, что её существование измеряется не одним десятком лет.
Объект исследования: отечественная историческая антропология как целостное научное течение отечественной мысли.
Предмет исследования: идейные истоки отечественной исторической антропологии и базовые теоретические основания отечественной исторической антропологии как философско-исторического течения мысли.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы заключается в историко-философской реконструкции исторической антропологии как феномена современной отечественной философской мысли. В контексте сформулированной цели, были поставлены следующие задачи:
обоснование положения о возможности историко-философского подхода к исследованию отечественной исторической антропологии;
раскрытие роли французской школы «Анналов» как базового теоретико-методологического и философского истока отечественной исторической антропологии;
рассмотрение философской концепции диалога М.М. Бахтина и семиотической теории московско-тартуской школы как российских философско-теоретических истоков отечественной исторической антропологии;
раскрытие философско-теоретического вклада А.Я. Гуревича в отечественную историческую антропологию на примере его концепции картины мира;
выявление в рамках исторической антропологии теоретических оснований следующих научных течений: интеллектуальной истории, исторической психологии, теории казуса.
Методологические и теоретические основания исследования. Главным методологическим основанием настоящего исследования является глубокая историческая традиция, связанная с появлением антропоцентризма как парадигмы философского мышления.
Антропологический подход к исследованию сущности человеческой природы, особенности мировосприятия человека, его способности к созиданию исторического процесса культивируется в сфере гуманитарного знания с момента зарождения философии. В основу этой традиции было положено учение Сократа, совершившего «антропологический переворот» в греческой натурфилософии. Базовые категории и принципы сократовского
учения были продолжены и развиты в философских диалогах Платона. Таким образом, исследования, ориентированные на человека, уходя корнями в классическую эпоху философии Древней Греции, стали на многие века эталоном для последующих изысканий в этой области. Так, например, для всей русской философии, особенно русской философии серебряного века, характерно выстраивать свои спекуляции вокруг темы человека как одного из божественных ликов, обращенного в мир материального бытия. Осмыслением истории и места человека в мире с метафизических позиций были заняты такие известные русские философы, как Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Н.С. Трубецкой, П.А. Фёдоров, Н.Ф. Флоренский, С.Л. Франк, Г.Г. Шпет и др.
В мировой традиции антропологическому принципу в гуманитарных исследованиях были посвящены труды представителей философской антропологии, среди которых можно назвать А. Гелнера, X. Плеснера, М. Шелера, М. Бубера. Философская антропология, по сути, послужила теоретико-методологическим толчком для развития антропоцентрических исследований на стыке различных областей знания. Так, например, появилась культурная антропология, ставшая методологической базой для формирования философско-исторических моделей исследования истории, опирающихся на антропоцентристскую парадигму. Среди представителей данного направления особо отметим Л.П. Баткина, В.Д. Губина, Э. Кассирера, Б.В. Маркова, Э. Ротхаккера, В.Н. Ярскую и др.
Важным теоретико-методологическим истоком нашего исследования стали работы М.М. Бахтина, П.С. Гуревича, Ю.М. Лотмана, М.К, Мамардашвилли и др.
Кстати, об антропоцентризме как о характерной черте русской философско-исторической мысли в своё время писали такие выдающиеся историки русской философии как Н.А. Бердяев, Л.П. Карсавин, В.В. Зеньковский. В частности, Зеньковский считал, что историософичность русской философии объясняется поиском идеала целостности как в теории,
так и в общественной жизни, суть которого воплощена в человеке как носителе определённых ценностей и субъективно-творческом факторе исторического процесса. Таким образом, своеобразие русской философии как историософского образа мысли заключено в целостнообразующем и антропологическом подходе к проблемам соединения философии и социально-исторической проблематики. Он писал: «Русские философы за редкими исключениями ищут именно целостности, синтетического единства всех сторон реальности и всех движений человеческого духа. Именно в историческом бытии - более, чем при изучении природы или в чистых понятиях отвлечённой мысли, - лозунг «целостности» неустраним и нужен. Антропоцентричность русской философии постоянно устремляет её к раскрытию данной и заданной нам целостности»3.
В основу исследования изучаемого нами философского течения были положены работы К.Н. Любутина, посвященные исследованию антропологической тематики, поднимаемой в советский период истории отечественной философской мысли. При анализе личного вклада А.Я. Гуревича в становление исторической антропологии в нашей стране мы воспользовались персонологическим методом Б.В. Емельянова как теоретика и методолога источниковедения истории русской философии. В размышлениях об антропоцентричной парадигматической установке исторической антропологии был использован способ систематизации методологии истории философии предложенный Т.И. Ойзерманом и др.
В методологическом плане были использованы следующие историко-философские методы исследования: метод персонологии, герменевтический метод, сравнительный историко-философский анализ, историко-генетический метод, контент-анализ, социальный контекстуализм как разновидность дискурс-анализа, библиографический метод и метод интеллектуальной биографии. Данные методы были применены в рамках антропологического, социокультурного и гносеологического подходов.
3 Зеньковский В.В. История русской философии // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. M., 1990. с. 386.
Теоретическими источниками исследования феномена исторической антропологии и антропологически ориентированной истории стали:
работы зарубежных и отечественных мыслителей, посвященных избранной теме: исторические очерки, историографические исследования, историко-философские исследования по исторической антропологии, литература биографического жанра;
периодические издания - печатные органы отечественных школ и направлений внутри отечественной исторической антропологии, существенно обогатившие настоящее исследование: «Одиссей. Человек в истории» (историческая антропология), «Казус: индивидуальное и уникальное в истории» (микроистория), «Диалог со временем» (интеллектуальная история), «Адам и Ева» (тендерные исследования);
сборники материалов конференций и коллективных трудов авторов, проводимых по антропологической тематике. Среди прочих необходимо отметить сборник «Споры о главном: Дискуссии о настоящем и будущем школы «Анналов», «Анналы на рубеже веков - антология», «Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации» и др.;
интернет-сайты и порталы, на которых размещена необходимая для настоящего исследования информация. Это: сайты института всемирной истории (ИВИ), Российского государственного гуманитарного университета, Центра интеллектуальной истории ИВИ РАН и научно-образовательный портал , на котором происходила конференция по исторической антропологии под названием «История в XXI веке: Историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества».
Новизна исследования заключается в том, что: проведён целостный анализ феномена отечественной исторической
антропологии как одного из значимых, актуальных и перспективных
течений современной истории философии;
выявлены интеллектуальные истоки отечественной исторической антропологии, представленные школой «Анналов», М.М. Бахтиным и московско-тартуской семиотической школой;
проведён сравнительный анализ трактовок понятий «ментальность» и «картина мира» в работах представителей школы «Анналов» и А.Я. Гуревича;
раскрыто содержание основных теоретических направлений внутри отечественной исторической антропологии, объединённых антропоцентрической парадигмой, а именно: интеллектуальной истории, исторической психологии и теории казуса.
Научно-практическая значимость исследования. Основные выводы диссертационной работы могут быть положены в основу для дальнейшего изучения и развития истории русской философии. Результаты работы могут восполнить определённые пробелы в разработке проблематики истории русской философии и отечественной исторической науки XX века.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке учебных курсов по истории русской философии, философии истории, специальных курсов по исторической антропологии. Кроме того, предложенные выводы представляют интерес для исследователей категорий «ментальность» и «картина мира».
Апробация результатов исследования. Материалы, изложенные в диссертационном исследовании были представлены в докладах на международных конференциях «Культура и интеллигенция России XX века как исследовательская проблема: итоги и перспективы изучения» (Екатеринбург, 2003 г.), «Социология в российской провинции: тенденции и перспективы развития» (Екатеринбург, 2003 г.) и «Дискурсология: методология, теория, практика» (Екатеринбург, 2006 г.); на всероссийской конференции «Образование в культуре и культура образования» (Новосибирск, 2002 г.). По проблемам диссертации опубликовано 11 работ общим объёмом 4,3 печатных листа.
Структура и объём работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, содержащего 273 наименования. Общий объём- 169 страниц.
Историческая антропология XX-XXI вв. как течение отечественной философско-исторической мысли (историко-философский подход)
На протяжении XIX и большей части XX вв. в науках о человеке господствовала позитивистская парадигма, основанная на поиске типичного, сведении многообразия жизни к генерализирующим объяснениям и общемировым моделям развития. Советский период в жизни нашей страны лишь усугубил квази-естественнонаучные исследования в гуманитарной науке, основанные на материалистическом понимании истории. Однако государственно-патриотическая концепция исторического прошлого, основанная на историческом материализме, не давала многих ответов на поставленные временем вопросы. Кроме того, она препятствовала усвоению новых знаний, отклоняющихся от определённой партией генеральной линии истории, а западные достижения исторической мысли воспринимались ей как подрывающие основы государственности, идеологии и нравственности. Данное положение дел сохранялось в науке долгое время, о чём в начале 1990-х гг. Гуревич говорил как об общем кризисе отечественной истории, об утрате международных позиций советской историографии. Причины этого он видел в том, что «борьба с буржуазной историографией», ограничивающаяся отвержением, по сути дела, всего, что создано за рубежом, и наклеиванием «ярлыков», принесла горькие плоды: научное сектантство неизбежно повлекло за собой игнорирование достижений мировой науки и отставание от её уровня» . Осознанная необходимость возрождения отечественной исторической науки и возврата её в лоно мировой историографии повлекла за собой процесс навёрстывания знаний, накопленных зарубежной наукой за годы советской изоляции.
Данный процесс расширения теоретико-методологических и источниковых горизонтов науки, начиная с 1980-х годов, был катализирован определёнными изменениями в политической жизни нашей страны. Методологическое освоение и интерпретация многообразного документального материала и достижений зарубежной научной мысли потребовало выработки собственного отношения и собственной позиции отечественной науки во вновь открывшемся поле исторических и философских проблем.
Одним из путей обновления отечественной науки, качественно по-новому организующее мыслительную деятельность исследователя, процесс изучения исторического материала и постановку задач, стала историческая антропология как течение мысли, осваивающее новую информацию, как с научной точки зрения, так и с философских позиций. Поэтому, А. Я. Гуревич определил историческую антропологию как одно из наиболее перспективных направлений современного гуманитарного знания.
Антропологический подход во многом способствовал изменению проблематики исследования. Пытаясь изучить общество во всей его многослойной структуре, историческая антропология, максимально расширяет охват исторической действительности, значительно усложняя при этом исследовательский инструментарий исторического познания. Следование тотальному видению истории требовало привлечения данных смежных наук — социологии, этнологии или антропологии, географии — и смены взглядов на исторический источник как таковой. Привлечение данных археологии, истории техники, языка, хозяйственных документы, массовых письменных свидетельств (проповеди, жития и т.п.) позволило создать версию комплексного, синтезирующего описания исторической действительности. Это привело к своеобразному эпистемологическому повороту в исторической и философской мысли, традиционно остававшейся на позициях позитивного взгляда на методологию исследования и осмысления прошлого. Прошлое перестаёт мыслиться как предельно прозрачная структура человеческого общества, взятого в ретроспективе. Появляется признание возможности множественного истолкования событийной составляющей истории, множества картин и схем. Перенесение из других наук знаний некоторых важнейших принципов, приемов наблюдения и интерпретации полученных данных, позволило по-новому взглянуть на историческую реальность, открывая, тем самым, для исследователей новый пласт неизученных документальных источников (домовые книги, протоколы судебных процессов, описания различных церемоний, формулярные сборники церковного содержания и т.д.). А экспансия исторической антропологии на территории смежных наук о человеке превратила принцип «междисциплинарности» в неотъемлемое свойство современных исторических исследований.
В 1984 году вышла его работа «Этнология и история в современной французской медиевистике», которая познакомила общественность с исторической антропологией. Основные положения, принципы и задачи данного направления были изложены им в другой, ставшей программной для отечественной исторической антропологии, работе «Историческая наука и историческая антропология» (1988). По мнению учёного, историческая наука, претерпевшая глобальные методологические сдвиги, должна воплотиться в новом исследовательском жанре исторической антропологии, способной дать ответ на новые вопросы, поставленные временем. Процесс пересмотра и переосмысления исторического прошлого и настоящего потребовал от исследователя умения выйти за рамки традиционного системного взгляда: ученым предлагалось увидеть локальные особенности и фундаментальное многообразие культурно-исторического процесса на примере различных сообществ и разных временных промежутков, что вело к признанию возможности существования множества картин прошлого. Теперь и собственное прошлое России начинало меняться на глазах: открывались новые факты и часть засекреченных ранее материалов, выстраивалась иная картина исторической реальности, сопровождаемая усиленным интересом к ней широкой общественности. А.Я. Гуревич объяснял этот интерес так: «Историческое знание всегда составляло важнейший аспект самосознания общества: понять самих себя можно лишь в исторической перспективе, притом достаточно глубокой и широкой, в сопоставлении с другими - с людьми, которые принадлежат к иным цивилизациям, к минувшим эпохам. И поэтому пробуждение гражданских чувств у наших соотечественников вполне естественно сопровождается интенсивным исканием корней» . Исходя из этого, становится очевидной идеологическая нагрузка исторического знания, которое в нашей стране в попытках собственного позиционирования на фоне мировой историографии и философского знания, свидетельствует о философско-историческом характере её изысканий. Выявление предельных оснований, отличительно характеризующих отечественную историческую науку, поиск собственной идентичности является по сути философской саморефлексией данного течения.
Роль французской школы «Анналов» в развитии отечественной исторической антропологии как философского течения мысли
К началу XX века историческая наука подошла к осознанию неадекватности результатов своих исследований запросам времени. Первыми, кто откликнулся на призыв времени, оказалось сообщество прогрессивно мыслящих историков, объединившихся вокруг журнала «Анналы социальной и экономической истории», основанного в 1929 году. Среди историков, принадлежащих этой школе можно назвать М. Блока, Л. Февра, П. Альфандери, Р. Мандру, Ж. Ле Гоффа, А. Дюпрона, Ж. Дюби, Ф. Броделя и мн. др.
Школа возникла как реакция на господствовавшие в то время парадигмальные установки позитивного характера в научной работе гуманитариев и общественников. Сторогая институализация общественных наук в их специализированных областях знания, которые, в свою очередь, также подразделялись по различным признакам (например, внутренняя-внешняя, социальная, политическая, экономическая, классовая и т. д. история), механически превращала человека в пассивного участника событий, обусловленных влиянием безличных сил. Сознание человека не учитывалось в качестве определяющего фактора человеческой истории - во главе исследований стояли абстрактные схемы, описывающие искусственно вычлененные из реального мирового процесса абстрактные процессы, идущие как бы помимо человека и его преобразующего начала. Сама структура гуманитарного научного знания не позволяла составить о человеке целостное представление, так как данные, получаемые разными науками, даже разными направлениями в одной науке, практически никак не связывались. Поэтому накопление знаний о прошлом двигалось скорее экстенсивным, нежели интенсивным путём.
В ситуации поиска путей методологического обновления здания своей науки историков привлекли разработки антропологов. Их метод целостного видения объекта исследования на материале исследований жизни примитивных сообществ, включая быт, нравы, религию, ритуалы, труд, празднества, торговлю, родственные отношения и т.д. во взаимосвязанном единстве, в противовес традиционной процедуре разделения истории на составляющие: политическую, социальную и т. д. истории, оказался весьма привлекательным. Историкам, изучающим сложные и динамичные социальные системы во времени, применение методов антропологии в исторической науке открывало новые горизонты в их исследованиях.
Исходя из этого, научная новизна, привнесённая школой «Анналов», состояла не столько в методе исследования, сколько в новых объектах и вопросах, которыми заинтересовались историки этой школы. Так, основатели данного направления, французские историки М. Блок и Л. Февр, сделав основным предметом истории - человека, обосновывают это тем, что только человек, взятый в комплексе того, что его окружает: природы, общества, духовного инструментария, религии, суеверий, культуры, есть «мера истории, её единственная мера и основание» (Л. Февр). Пафосом этого направления стала попытка вернуть историческому знанию его гуманистическое содержание, сделать историческую науку наукой о человеке, как основной и неотъемлемой компоненте истории, придающей ей смысл. Человек становится субъектом, а не объектом воздействия безличных сил в истории. Февр утверждал, что история является наукой о человеке, а не о вещах или явлениях, имея ввиду то, что всё, с чем имеет дело историк - это следы человеческой активности, несущие на себе отпечаток времени. Поэтому история - это также «наука о непрестанных изменениях человеческих обществ, об их постоянном и неизбежном приспособлении к новым условиям существования - материальным, политическим, моральным, религиозным, интеллектуальным» . Основной тезис школы «Анналов», гласящий, что «история есть история людей, а не абстракций, приобретает конкретную наполненность и реализуется в самом исследовании»14 представителей этой школы и её последователей.
В самом деле, бытие людей и бытие истории неразделимы и не могут мыслиться друг без друга, поэтому о смысле истории можно говорить лишь применительно к человеческому обществу, к событиям человеческой жизни. С этой точки зрения, заслуга основоположников школы «Анналов» и историко-антропологического направления исследований, в целом, заключается в том, что история начала изучаться осмысленно, в универсальном единстве замысла и цели, основу которых составляет человек и эволюция его развития. Л. Февр и М. Блок - наследники богатой философской традиции, складывавшейся веками благодаря человеческой мудрости и прозорливости, вернули истории её гуманистическое содержание. Они мастерски адаптировали вековые знания к реалиям современности, тем самым, продолжив процесс постижения смысла истории, о котором в своё время говорили многие философы, например: Н.А. Бердяев, К. Ясперс, К. Лёвит, Г.А. Комиссаров, Р. Арон, М. Мюллер, Н. И. Конрад, К. Маркс, Г.В. Гегель и другие.
В связи с этим, законы и методы познания, приложимые в естественной сфере наук о природе, никаким образом не могут быть применимы в гуманитарной сфере, как это практиковалось ранее с целью придания «наукам о духе» статуса строгой научной точности. Человек -сложное живое существо, часто действующее вопреки законам природы. Он создал для своей жизнедеятельности искусственную сферу обитания, отделившись от остальной природы, и хоть он продолжает от неё зависеть, всё же он - иное, утвердившее иные законы жизни, мышления и деятельности. В этом состоял революционный прорыв в науке «Анналов»: они отказались от господствовавших позитивистских подходов к изучению истории, от естественнонаучной методы анализа исторических процессов.
Освобождение исторической науки от оков, сдерживающих её развитие, виделось школе также в критике узости проблематики и замкнутости исследований «старой» истории. Изучение человека во всей целостности и темпоральной уникальности его проявлений создало необходимость преодоления изолированности и самоограничения исторического знания. В научном плане школа «Анналов» привносит в решение этих проблем новое понимание исторической реальности через устремленность к синтезу и обобщению достижений других социальных наук, через установление причинной связи между различными моментами поставленной перед исследователями единой задачи, рассматриваемой теперь под разными углами зрения. «Постоянно устанавливать новые формы связей между близкими и дальними дисциплинами; сосредоточивать на одном и том же объекте исследования взаимные усилия различных наук вот наиглавнейшая задача из тех, что стоят перед историей, стремящейся покончить с изолированностью и самоограничением, задача самая неотложная и самая плодотворная», - писал Февр в своей книге «Бои за историю». Он предвидел то, что настанет момент, когда сотрудничество учёных, согласованность методов, аналогичность путей развития различных дисциплин выродится в науку - свободное творчество, науку, освобождённую от тяжкого груза прошлых стереотипов и законов. Интернациональность и открытость «Анналов», позволившая вывести их исследования на границу с другими науками обогатила их инновационными техниками, методами и новыми знаниями. Преодолевая рамки собственной дисциплины, школа «Анналов» пользовалась термином междициплинарность для того, чтобы отстаивать право использовать все доступные возможности не только социальных, но и даже естественных наук. Согласно природе исторического исследования, выстраивание проблематики и вопросника исследования какого-либо феномена осуществляется в соответствии с запросами времени, методы решения которых во многом заимствованы из наук, имеющих единый с историей объект исследования - человека. Поэтому, каждая наука в ходе исследований, проводимых в её рамках, так или иначе, имеет дело с историческим материалом, а получаемые информация, методы работы и актуальность исследований для истории как науки бесценны. Посредством их раскрывается полнота глобальных, определяющих весь ход мирового исторического процесса, проблем истории. Кроме того, междисциплинарность, предоставляя возможность разностороннего изучения человека с помощью многообразных методов и процедур, не позволяет исследователю исторического прошлого оказаться в плену одностороннего и зацикленного на едином методе изучения взгляда на предмет его работы.
Философско-теоретический вклад А.Я. Гуревича в отечественную историческую антропологию: разработка концепции картины мира
Рассмотрение феномена отечественной исторической антропологии было бы не полным, если мы не обратились бы к изучению идейно-теоретического и организационного влияния Арона Яковлевича Гуревича на становление и развитие исторической антропологии в России.
Деятельность учёного, связанная с проведением историко-антропологических идей в отечественную историческую науку, началась с переводов и изучения трудов представителей французской школы «Анналов», в чьих работах он усмотрел научную и идейную близость собственным взглядам и наработкам в сфере социальной истории. Впоследствии он напишет ряд научных работ, содержащих характеристику историко-антропологического течения во Франции, в рамках которого работала эта школа. Показательной в просветительском плане стала книга "Исторический синтез и школа "Анналов" (М., 1993), в которой автор на примере конкретных исторических трудов, недоступных для отечественного читателя, описал основные достижения лидеров "новой исторической науки": новое понимание социальной истории М. Блоком, проблему связи ментальносте и культуры у Л. Февра, создание Ф. Броделем "геоистории" и ее соотношение с экономическим материализмом, стремление Ж. Дюби органично увязать историю ментальностей с общей историей, систему человеческих ценностей и представлений у Э. Леруа-Ладюри и Ж. Ле Гоффа. Монография А. Я. Гуревича - это не общая история школы "Анналов", это - книга о том, как к решающей и важнейшей, по его убеждению, задаче - проблеме исторического синтеза подходит ряд представителей школы. Выдвинутые ими идеи привели к переосмыслению понятий "культура" и "социальное", послужившего основой для поворота от истории ментальностей к историческом антропологии или антропологически ориентированной истории.
В книге нашли отражение не только взгляды и научные настроения представителей «Анналов» - автор выделил общие методологические принципы школы, особое место среди которых было уделено историческому синтезу как новому методу исторического исследования. По мнению Гуревича, в данном труде благодаря конкретике многообразия представленных точек зрения историко-антропологическая теория приобрела смысл и значение.
Вообще, если говорить о роли французской школы в научном творчестве А.Я. Гуревича, то её влияние становится для него идейной и духовной поддержкой собственных научных изысканий, подтверждающих правильность выбранного им пути преобразования социальной истории. Обогащение понятийного аппарата и расширение теоретико-методологической базы историко-антропологических исследований в значительной мере структурировали и упорядочили первоначальные поиски Арона Яковлевича в области социально-культурного исследования истории.
Однако наиболее ранним его трудом, ознаменовавшим начало историко-антропологических исследований в стране, стала книга «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе» (1970). Скандальная и революционная по своему характеру для отечественной исторической науки начала 70-х годов XX века работа положила начало процессу отхода от традиционного рассмотрения феодализма с точки зрения теории формаций в пользу определяющего значения межличностных отношений в сравнении с экономическими. Тем самым, автором была поднята проблема пересмотра традиционных методов и направления исследовательской работы историка, практиковавшихся до момента написания книги.
Однако мировое признание получила работа «Категории средневековой культуры» (1972), развёрнутым продолжением которой стали «Проблемы средневековой народной культуры» (1981). В «Категориях средневековой культуры» изучение объективных и обезличенных процессов в истории (преимущественно разделённой на три основные области исследований: политическую, экономическую и культурную, которые практически не пересекались) уступило место изучению индивидуальных проявлений действующих субъектов как носителей причин исторических изменений и событий. Исходя из такой установки, автор определил и исследовал ряд универсальных категорий культуры, таких как время, пространство, жизнь, смерть, богатство и др. Он пришёл к выводу, что в совокупности данные категории образуют определённый набор, присущий каждой отдельной социальной группе людей в определенный промежуток времени. Данный набор, содержащий различные по степени акцентуализации категории, образует "сетку координат" или, как называет её Гуревич - "картину мира". Посредством такой "модели мира" человек воспринимает действительность, переводит её данные во внутренний опыт, на основании чего выстраивает собственное мировоззрение, теоретические и идейные конструкты. Таким образом, книга заложила принципиально новый подход к историческому исследованию и методам постановки вопросов. Кроме того, она стала своеобразной программой будущего научного сообщества исторической антропологии в нашей стране.
Таким образом, научные интересы и труды советского историка-медиевиста послужили основой, как для создания научного сообщества исторической антропологии, так и для его научных успехов и популярности в России.
Характер и специфика отечественного течения исторической антропологии определялись под влиянием ситуации, сложившейся в начале 60-х гг. Момент возрастания интереса к теории и методологии исторической науки в нашей стране ознаменовался стремлением к отказу от догматически истолкованного марксизма, что настоятельно потребовало серьезной проработки гносеологических проблем исторического познания, его теоретического осмысления и интерпретации. На этой волне А.Я. Гуревичем, М.Я. Гефтером, Б.Ф. Поршневым и другими историками в 1964 г. в Институте истории был создан сектор методологии истории, где в январе 1964 г. состоялась первое дискуссионное обсуждение проблем методологии истории. Данная дискуссия проводилась между историками и
Современные идейно-теоретические направления отечественной исторической антропологии: интеллектуальная история, историческая психология, теория казуса
В поле отечественной исторической антропологии рождаются и самоопределяются новые области исследований, объединённые антропологической тематикой. Общие с исторической антропологией корни и междисциплинарный характер исследований этих направлений позволили дать развёрнутое описание человека, как зеркала эпохи, а истории, как человеческого творения.
Так, например, историческая психология, изначально заложенная основателями школы «Анналов» как программа исследования человеческой психики, была необходима для описания психологического облика изучаемых эпох и объяснения мотивации людей прошлого. «История общественных идей и научных знаний ... должна быть дополнена историей аффектов, исторической психологией»78, которая позволит более полно и обстоятельно понимать историю. Поэтому разворачивание и самоопределение этой области знания было непосредственно связано с ходом развития самой исторической антропологии.
В то же самое время, интеллектуальная история как особая разновидность философского анализа интеллектуального наследия человечества, делает уклон в сторону семиотического подхода и развития лингвистической модели гуманитарного знания, основанного на структуралистской и постструктуралистской методологии. Это позволило ей исследовать абстрактно-теоретические системы, осуществить философское осмысление социальных реальностей и коллективных ментальностей.
Микроисторическая концепция казуса, разработанная Ю.М. Бессмертным, акцентирует внимание на случайном и уникальном в истории. Рассмотрение исторических случаев, не укладывающихся в рамки господствовавшего канона или традиции, является, своего рода, квинтэссенцией, субстратом нравов эпохи. Сочетание анализа массовых феноменов с анализом индивидуального поведения людей как "взаимосвязанных проявлений" "ментальных стереотипов" и "индивидуальных импульсов" на грани ментальносте сделало микроисторический подход современным исследованием дилеммы общественного и индивидуального.
Как специализированные исследовательские области исторической антропологии, эти направления открывают огромный пласт знаний о личности человека и различных видах человеческой активности. В соединении с историческим подходом, они создают универсальные характеристики жизни людей прошлого, корректируют и развивают историю как синтетическую науку о человеке. Их первейшей задачей, неразрывно связанной с важной методологической проблемой исторического знания, является осознание универсальной взаимосвязи субъективных и объективных причин исторического процесса. В рамках этих направлений выявляется и исследуется широкий круг проблем, связанных с изучением разнообразия мыслительного инструментария, исторических способов концептуализации окружающей среды и социума, всех форм, средств и институтов общения, продуктов человеческой деятельности. Прояснение сложных сетей социальных взаимосвязей, в которые включены индивиды, позволяет проникнуть в суть социально обусловленных исторических процессов и высветить за внешними проявлениями исторической активности масс основной движущий фактор -субъективную инициативу, синтезированную всем комплексом предшествующих событий, мыслей, эмоций и реакций каждого определённого человека.
Кроме того, исследования обозначенных направлений носят философский характер, что подчёркивается рефлексией по поводу психологического и интеллектуального содержания жизни людей, а так же изучения мотивов их выхода за рамки сложившихся традиций - «казусов». Их участие в серьезных теоретических дискуссиях о сущности происходящих изменений в историческом познании и его кризисе, "лингвистическом повороте", "семиотическом вызове" на страницах многих изданий, в которых принимают активное участие, как историки, так и философы истории, несомненно, характеризует данные историко-антропологические направления как философские течения мысли.
Обратимся к конкретному рассмотрению этих направлений мысли. Историческая психология, как область взаимодействия исторической и психологической наук, появилась во второй половине 19 века, когда, собственно, в литературе начал употребляться термин «историческая психология». «Новое направление в сфере наук о человеке, получившее название «историческая психология»79, не является, однако, простым слиянием истории, как пространства изменения психики от субъективно-случайного к объективно-всеобщему, и психологии, как сферы изучения эволюции этой самой психики, о чём свидетельствует Шкуратов -представитель данного направления. Он придерживается той точки зрения, что путь становления данной дисциплины - «сложная выработка собственного предмета и метода внутри комплекса исторической антропологии», как общей сферы исследований человека в истории . Определяя преемственность исторической психологии от исторической антропологии, Шкуратов, тем самым, определяет для нас специфику характера данной дисциплины, где на первом плане возникает понятие человека как единственной и конечной цели исследования для исторической психологии. Поэтому, историческая психология как сложный синтез исторического и социально-психологического аспектов в едином исследовании даёт науке уникальную возможность познания мироощущения, особенностей сознания и психологии людей прошлого.
Хотелось бы отметить и позицию французского учёного К. Леви-Строса по данному вопросу. Так, например, он «отнюдь не исключает психологии из созвездия антропологических дисциплин, более того, он объявляет созданную им структурную антропологию преимущественно психологией»81. Однако, отличие его метода, скажем, от современной методики изучения человеческого сознания, заключается в замене индивидуального психического своеобразия человека анализом культурных кодов, конфигураций, текста, в конце концов. Изучая различные уровни организации текста, Леви-Строс уходит от живого и непосредственного постижения психических особенностей реальных людей. Структурализм породил определённую бессмысленность поисков субъекта в культуре: структуралистское сознание, ориентированное на восприятие мира в качестве совокупности текстов может видеть в нём только текст. В этом смысле индивид воспринимается как некий носитель этой информации, перерабатывающий её по определённым семиотическим законам.
