Содержание к диссертации
Введение
Глава I. «Лаборатория эта работает ныне на весь мир» (театральные взгляды Е.И. Замятина) 16
Глава II. Драматургия Е.И. Замятина 45
Глава III. «Театральный зал, взволнованный вашей пьесой» (к истории сценической интерпретации пьес Е.И. Замятина в русском драматическом театре) 100
Заключение 143
Библиография 147
Приложение 162
- «Лаборатория эта работает ныне на весь мир» (театральные взгляды Е.И. Замятина)
- Драматургия Е.И. Замятина
- «Театральный зал, взволнованный вашей пьесой» (к истории сценической интерпретации пьес Е.И. Замятина в русском драматическом театре)
Введение к работе
В XX веке в литературном обиходе появилось новое понятие -антиутопия. Одно из первых произведений, во многом предопределившее направление развития этого жанра, классический образец антиутопии, -роман Е.И. Замятина с вызывающе кратким и одновременно полифоничным названием «Мы». Он был написан в 1921 году, после выхода в свет в 1924 в Праге роман получил широкую известность во всем мире. На родине же «Мы» впервые опубликовали лишь в 1988 году в журнале «Знамя». Сегодня именно с этим романом, ставшим своеобразной визитной карточкой своего автора и вместе с тем сыгравшим роковую роль в его судьбе, ассоциируется имя Е.И. Замятина. Но творческое наследие этого талантливого писателя, мыслителя, критика, педагога, конечно, гораздо шире и многограннее. В последнее время все более пристальное внимание искусствоведов привлекает драматургия и публицистика Замятина. Но исследования его пьес сегодня носят скорее эпизодический характер, они ведутся практически бессистемно, и почти никто из замятиноведов не обращался к анализу его теоретических взглядов на искусство театра, их соотношению с художественным творчеством самого мастера. Из этого вытекает новизна и актуальность работы «Е.И. Замятин и театр».
Степень изученности вопроса. Научный интерес к личности Е.И. Замятина постоянно возрастает как у нас в стране, так и за рубежом. В печати появляются все новые и новые публикации, в том числе и архивных документов. Наиболее серьезная работа в этой области проделана Л.И. Бучиной и М.Ю. Любимовой, составителями Третьего выпуска серии «Рукописные памятники» (1997). Они подготовили описание всех рукописных материалов Евгения Ивановича и Людмилы
Николаевны Замятиных, которые хранятся в фонде Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. В рамках совместного проекта по освоению рукописного наследия Е.И. Замятина, реализуемого Российской национальной библиотекой и Бахметьевским архивом Русской и Восточно-европейской истории и культуры при Колумбийском университете в Нью-Йорке (США), издательство «Наследие» в 1999 году выпустило книгу «Я боюсь». Это была первая в нашей стране попытка с максимальной полнотой под одной обложкой представить критические, публицистические и мемуарные тексты Замятина. Работа в этом направлении продолжается и сегодня: издательство «Новая книга» готовит к печати очередной том пятитомного собрания сочинений Е.И. Замятина, которое объединит не только его художественные произведения, но и публицистику, записные книжки. В России самостоятельным изданием «Записные книжки» Замятина были выпущены в 2003 году в издательстве «Вагриус».
Постоянно идет активный - обмен информацией между отечественными и зарубежными исследователями, регулярно проводятся международные Замятинские встречи и чтения (Лозанна - 1987, 1995; Тамбов - 1992, 1994, 1997, 2000; Санкт-Петербург - 1997 и 1999; Елец -2004). Доклады, выступления, звучащие на этих научных форумах, выходят отдельными изданиями. Например, в сборник «Новое о Замятине» (1997) включены материалы симпозиума, проходившего в 1995 году в Лозанне. Среди представленных здесь работ необходимо выделить библиографический обзор, подготовленный А.Ю. Галушкиным. Он назвал его «"Возвращение" Е. Замятина», и кавычки здесь не случайны. Первая библиография под таким названием была напечатана в журнале «Советская библиография» (1989, № 3). Ее составитель -А.Н. Стрижев, чьи усилия, направленные на возвращение Е.И. Замятина отечественному читателю, заслуживают большого уважения. В
библиографии А.Ю. Галушкина описаны публикации, появившиеся на русском языке с 1986 по 1995 год. Кроме перечня новых изданий самого Замятина, здесь указаны работы о его жизни и творчестве, что, безусловно, облегчает поиск каждому, кто обращается к изучению литературного наследия художника.
Однако, несмотря на все возрастающее количество исследований, посвященных Замятину, один из важных вопросов — определение характера художественного метода писателя, выяснение отличительных особенностей его авторской индивидуальности - в современном замятиноведении остается по-прежнему открытым. В работах разных ученых имя Замятина соотносится и с реализмом, и экспрессионизмом, и сюрреализмом, и конструктивизмом, и постмодернизмом. В частности Леонид Геллер - организатор лозаннских встреч и составитель сборника «Новое о Замятине» - в предисловии к этой книге пишет: «Идет открытие Замятина, лишенного идеологической, «антиутопической» нагрузки» [114, с.4]. Размышляя о причинах устойчивого интереса к замятинским вещам, несмотря на их «подчеркнутую сделанность», «сплошную значимость», Геллер говорит, что сегодня «выпирающая инженерия замятинского письма» может быть воспринята как «обнажение приема», как «авторефлексия, как намек на интертекстуальность, то есть, как самая что ни на есть постмодернистская игра. Если это так, значит, Замятин прошел самую трудную проверку на прочность: одновременное испытание на время, моду и культурную дистанцию. Такую проверку проходят настоящие большие писатели - классики» [114, с.4].
«Разноголосица» в определении художественного метода Е.И. Замятина, который не укладывается в «прокрустово ложе» установленных канонов, может быть объяснена именно масштабом его творческого дарования, впитавшего в себя и переплавившего различные направления, школы и приемы. «Произведения писателя можно сравнить
с насыщенным раствором, в котором «взвешенными частицами» являются библейские сюжеты и образы, цитаты из прозы и поэзии, философских и исторических сочинений, газетных статей, а также математические и естественнонаучные понятия», - пишет М.Ю. Любимова в автореферате своей докторской диссертации «Тврческое наследие Е.И. Замятина в истории культуры XX века» [93, с 13], продолжая и развивая, таким образом, наблюдения профессора Лозаннского университета Леонида Геллера. Он, в свою очередь, в предисловии к своей книге «Слово мера мира» отмечает: «Творчество Замятина - необычайно благодатная тема для исследователя, и не только потому, что оно все еще сравнительно мало изучено. Оно вобрало в себя все то, чем жила русская культура начала века - все ее надежды, страхи, открытия, — и предварило многое из того, чем живем мы сегодня. На Замятина многие повлияли, он сам повлиял на многих; в своих художественных поисках он стремился найти ту точку, в которой наука скрещивается с искусством, литература с живописью и музыкой. И его произведения хранят следы всех влияний и стремлений» [47, с.З]. Замятин выдержал непростую проверку временем, о которой говорит Геллер. Его оценка художественного метода Замятина как постмодерниста, нашедшая отражение в книге «Слово мера мира» (1994), а также в ряде критических статей, представляется наиболее последовательной и убедительной.
К сожалению, до сих пор практически отсутствуют издания солидных русскоязычных монографий, посвященных жизни и творчеству мастера, за исключением книги Л.В. Поляковой «Евгений Заметин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи», вышедшей в издательстве Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина в 2000 году.
Сегодня, когда мы после более чем полувекового забвения вновь открыли для себя Замятина - создателя ярких эпических произведений -и, по меткому замечанию В.Б. Шкловского, поняли, что «без Замятина наша литература была бы неполной» [163, с. 5], к нам пришло осознание необходимости осмыслить все грани замятинского таланта, чтобы не обеднять самих себя, свою художественную культуру. Различным аспектам творческой биографии Замятина в контексте отечественной и мировой культуры XX века посвящены исследования российских и зарубежных ученых, составившие сборник, который так и называется: «Евгений Замятин и культура XX века» (2002). Один из авторов этой книги - известный историк театра XX века Д.И. Золотницкий. В статье «"Измена литературе". Замятин-драматург» исследователь, задавшись риторическим, казалось бы, вопросом — «Замятин и драма? Замятин и театр?» - в целом успешно отвечает на него утвердительно, хотя некоторые положения статьи, как увидим ниже, могут послужить предметом дискуссии. Но наиболее полную и последовательную информацию о драматургическом наследии Замятина сегодня, как это ни парадоксально, можно найти в его собственной автобиографии 1931 года, написанной для неосуществленного издания двухтомного «Словаря драматургов». Именно эта автобиография Замятина послужила структурной основой для статьи Золотницкого, а также для обзора драматургии Замятина, предпринятого Робертом Расселом и опубликованного в «The Slavonic and East European Review» в апреле 1992 года.
Вышло в свет немало интересных работ, посвященных анализу пьес Замятина. Например, статьи в многотомном продолжающемся издании Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина «Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня», среди которых нужно выделить работы И.Е. Ерыкаловой «Черновые рукописи
пьесы Е.И. Замятина "Огни святого Доминика"» и «К истории создания пьесы Е.И. Замятина "Атилла"» (1987), Е.А. Лядовой «Художественные средства создания характеров в пьесе "Атилла"» (2000), М.Ф. Пьяных «Трагическое в творчестве Е. Замятина ("Мы" и "Атилла")» (2000). Сведения о работе Замятина над пьесой, создававшейся по мотивам «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина, содержатся в книге И.М. Поповой «"Чужое слово" в творчестве Е.И. Замятина (Н.В. Гоголь, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский)» (1997). Особо следует отметить подборку материалов, включенных М.Ю. Любимовой во второй номер ежеквартальника русской филологии и культуры «Russian studies» (1996) в раздел «Судьбы писателей»: Р. Гольдт «Мнимая и истинная критика западной цивилизации в творчестве Е.И. Замятина. Наблюдения над цензурными искажениями пьесы "Атилла"», Д.И. Золотницкий «Евгений Замятин и "Инсценировка истории культуры"», Т.Д. Исмагулова «Евгений Замятин на сцене театра русской эмиграции ("Общество Почетных Звонарей" и "Блоха" в Театре Русской Драмы г. Риги)». Любопытную трактовку пьесы «Блоха» предлагает Р. Гольдт в статье «Условные и творческие аспекты знака в «Блохе» Е.И. Замятина», вошедшей в книгу «Поиски в инаком. Фантастика и русская литература» (1994).
Объект исследования настоящей диссертации - опубликованное творческое наследие Е.И. Замятина, в первую очередь его пьесы и статьи, посвященные театральному искусству.
Предмет исследования - взаимоотношения Е.И. Замятина с русским драматическим театром. За пределами исследования остается разговор о работе Замятина для музыкального театра (он, например, был одним из авторов либретто оперы Д.Д. Шостаковича «Нос», поставленной в 1930 году на сцене Малого оперного театра в Ленинграде), так как это заслуживает специального анализа.
Материалы исследования. Источниками наблюдений являются художественные тексты Е.И. Замятина, его драматургия. Анализу подлежат пьесы, указанные в замятинской автобиографии 1931 года. Пьеса же «Рождение Ивана» (1931) не включена в данный обзор, так как она по-прежнему остается неопубликованной, и сам Замятин ни разу не вспоминал эту пьесу ни в одном из своих интервью, где бы отвечал на вопросы, связанные со своим опытом драматурга.
При этом рассматриваются только произведения, ориентированные именно на театр. Кинодраматургия Замятина (он немало работал и для кино, особенно, когда жил уже за границей) исключена, потому что она требует отдельного разговора - детального и обстоятельного. Хотя сам писатель к своим занятиям сценариста относился с некоторым пренебрежением, считая их недостаточно серьезными по сравнению с эпическими жанрами, например, в письме от 14 мая 1935 года американскому переводчику Чарльзу Маламуту он признавался: «В голове у меня - неплохой капитал, а я его трачу на Ersatz'bi, на писание каких-то сценариев - только потому, что это единственная не так мизерабельно оплачиваемая работа здесь» [98, с. 143], тема «Замятин и кино» не менее интересная, чем «Замятин и театр».
В диссертационной работе используются письма, публицистика, воспоминания современников Замятина (К.И. Чуковский, A.M. Ремизов, Н.А. Оцуп, К.А. Федин, А.К. Воронский, А.Ф. Доманская, М.А. Осоргин и другие), архивные материалы. Для подкрепления собственных размышлений и выводов автор диссертации апеллирует к мнению современных специалистов (М.Ю. Любимова, А.Ю. Галушкин, О.Н. Михайлов, Н.Н. Примочкина, В.А. Туниманов, О.А. Казнина, И.О. Шайтанов и другие). Подобный подход предполагает многократное обращение к первоисточникам, что влечет за собой частое цитирование документов эпохи и различных научно-критических работ.
Цель работы. Воссоздать творческий портрет Замятина-драматурга и театрального деятеля на основе анализа его пьес, рецензий, отзывов того времени и новых научных исследований.
Задачи работы:
- обобщить и систематизировать наблюдения над
художественными произведениями Е.И. Замятина, его письмами и
теоретическими рассуждениями, касающимися драматургии,
театрального искусства;
проследить, как складывались взаимоотношения художника и мыслителя с театром;
определить место драматургии в контексте творчества Е.И. Замятина;
оценить вклад Е.И. Замятина в развитие отечественного театрального искусства, драматургии.
Методологическую, теоретическую основу данного исследования составляют научные труды по эстетике, истории и теории искусства М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана. Среди работ Ю.М. Лотмана следует выделить прежде всего такие, как «Проблема сходства искусства и жизни в свете структурального подхода» (1962), «Тезисы к проблеме "Искусство в ряду моделирующих систем"» (1967), «Семиотика сцены» (1980), «Язык театра» (1989). Для понимания эстетической природы карнавальной народной культуры, тесно связанной с пьесой Замятина «Блоха» и ее постановками, важна статья Ю.М. Лотмана «Художественная природа русских народных картинок» (1976), книга М.М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), в первую очередь - «Введение. Постановка проблемы», а также работа П.Г. Богатырева «Народный русский театр» (1923). Идеи М. Нордау, А.А. Богданова, Ф. Ницше и других мыслителей, оказавшие влияние на формирование мировоззрения
Е.И. Замятина и его творчество, освещены в диссертации доктора культурологии М.Ю. Любимовой «Творческое наследие Е.И. Замятина в истории культуры XX века» (2000), а также затронуты в книге А.Г. Гачевой, О.А. Казниной, С.Г. Семеновой «Философский контекст русской литературы 1920 - 1930-х годов» (2003). Идеям цикличности, «вечного возвращения», связанным с именами Дж. Вико, О. Шпенглера, Н.Я. Данилевского, Н.А. Бердяева, чьи взгляды нашли преломление в творчестве Замятина, посвящен сборник научных трудов «Циклические ритмы в истории, культуре и искусстве» (2004).
Методы исследования. В работе используются культурно-исторический подход, историко-биографический и герменевтический методы, применяется текстологический анализ, что позволяет проследить взаимодействие пьес и эпических произведений Е.И. Замятина, их связь с теоретическими и философскими взглядами писателя, поставить его имя в контекст русской и мировой драматургии.
Структура исследования. Работа «Евгений Иванович Замятин и театр» включает три основных раздела.
I глава - «Лаборатория эта работает ныне на весь мир» - анализ взглядов Е.И. Замятина на искусство театра, изложенных в его статьях и интервью, большинство из которых появилось в 30-е годы, уже после того, как их автор вынужден был покинуть Россию, однако не утратил духовной связи с родиной.
II глава содержит обзор драматургии Е.И. Замятина. Пьесы рассматриваются не в хронологическом порядке, а в зависимости от того, как они связаны с эпическими произведениями автора и как складывалась их сценическая судьба в русском театре.
Наиболее «удачливыми» пьесами Замятина, которым посчастливилось попасть на русскую сцену, оказались «Общество почетных звонарей» и «Блоха», им посвящена III глава данной работы -
«"Театральный зал, взволнованный вашей пьесой" (к истории сценической интерпретации пьес Е.И. Замятина в русском театре)». Анализ спектакля по пьесе Замятина «Блоха», созданного Полем Эттли в Театре мастеровых и показанного в Брюсселе в 1933 году, выходит за рамки данного исследования, так как эта постановка имеет особую специфику, связанную с переводом текста на французский язык.
Успех спектаклей «Блоха» в МХАТ 2-м и БДТ был во многом предопределен участием в их создании художника Б.М. Кустодиева. Сам Замятин считал, что «Блоха» - «одна из самых удачных - может быть, даже самая удачная — его /Кустодиева — О. Р./ театральная работа» [2, т.2, с.275]. Рассказ об оформлении спектакля Кустодиевым можно найти в монографиях В.И. Лебедевой, Т.А. Савицкой, A.M. Туркова, М.Г. Эткинда, в статье А.К. Робиновой-Коненковой и М.В. Петровой «Кустодиев — театральный художник», помещенной в каталоге «Кустодиев и театр» (1979).
Чтобы понять, какое значение имела постановка для каждого из ее создателей (режиссера А.Д. Дикого, драматурга Е.И. Замятина, художника Б.М. Кустодиева) лучше всего обратиться к воспоминаниям, наблюдениям, описаниям самих участников событий и их современников - П.А. Маркова, Б.В. Алперса, А.П. Мацкина. В 1976 году издательство «Искусство» выпустило книгу А.Д. Дикого «Избранное», в ней, кроме «Повести о театральной юности», многие страницы которой посвящены «Блохе», была представлена переписка режиссера с драматургом и художником. О пьесе и ее постановках во МХАТ 2-м и БДТ интересно рассказывает в «Дневнике моих встреч» Ю.П. Анненков (1966). Описание декораций находим в очерке А.А. Бартошевича «Кустодиев в театре» (1927).
В заключении подведены итоги и намечены перспективы проведенного исследования.
Библиография включает 167 наименований и отражает основные источники и материалы, использованные диссертантом в работе.
В приложении представлены фотографии, иллюстрации, материалы, связанные с театральными постановками пьес Замятина как 20-х годов XX столетия, так и современными, созданными уже на рубеже XX - XXI веков.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что на основе привлечения обширного фактологического материала, непосредственно связанного с практикой театра, целостно воссоздан портрет Замятина-драматурга. Основные положения, конкретные наблюдения исследования могут быть использованы в учебных и специальных курсах по истории русской драматургии, театрального искусства XX века.
На защиту выносятся следующие положения.
Театр занимал важное место в жизни Е.И. Замятина. Изучение его теоретических размышлений о природе театрального искусства, о театральном процессе 20-х годов XX века дает возможность более полно осмыслить философские и эстетические взгляды Замятина, которые следует рассматривать как немаловажную деталь в картине отечественного искусствоведения.
Драматургия — значительная и неотъемлемая часть творческого наследия Е.И. Замятина, в ней находили продолжение темы, идеи, образы, характерные для эпических произведений писателя. И хотя Замятин-драматург в художественном плане несколько уступает Замятину - автору емкой и лаконичной прозы, его пьесы заслуживают более пристального внимания со стороны теоретиков и более заинтересованного отношения со стороны практиков театра. Доказательство тому - успешные постановки комедии Замятина «Блоха», осуществленные в 20-е годы прошлого столетия.
Апробация результатов исследования. Размышления о творчестве Замятина-драматурга, наблюдения над его театральными взглядами становились темой публичных выступлений автора диссертации и неоднократно обсуждались на научно-практических конференциях: Четвертые Шешуковские чтения, МПГУ, 2000 год; Четвертые Замятинские чтения, Тамбовский Государственный университет имени Г.Р. Державина, 2000 год; XVI научно-теоретическая конференция аспирантов РАТИ «Традиции отечественного театроведения и проблемы современной методологии», Москва, 2001; научно-практическая конференция «Литература на рубеже тысячелетий», Орехово-Зуевский государственный педагогический институт, 2001 год; научно-практические конференции «Филологические традиции и современное литературное образование», МГПИ, 2002 и 2005 годы; Третьи Гоголевские чтения «Н.В. Гоголь и театр», Москва, библиотека №2 имени Н.В. Гоголя, 2004 год.
Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях ее автора: «Левша» Н.С. Лескова в художественной культуре XX века // Мировая словесность для детей и о детях. - М., 1999; Сказ Н. Лескова «Левша» и пьеса Е. Замятина «Блоха» // Проблемы эволюции русской литературы XX в. Четвертые Шешуковские чтения: Материалы межвузовской конференции. Вып. 6. -М., 2000; Пересечение творческих судеб Е. Замятина и Б. Кустодиева // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. Научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы. - Тамбов, 2000; «Самая серьезная игра - это игра с судьбой» (размышления о пьесе Е.И. Замятина «Атилла») // Литература на рубеже тысячелетий. Сборник материалов научно-практческой конференции. Вып.1. - Орехово-Зуево, 2001; Пьеса «Огни святого Доминика» - первый драматический опыт Е. Замятина // Филологические традиции и современное литературное образование.
Сборник научных докладов. - М., 2002; «Лаборатория эта работает ныне на весь мир...» (к вопросу о театральных взглядах Е.И. Замятина) // Российская культура глазами молодых ученых: Сборник трудов. Вып. 12. - СПб., 2002; «И вдруг заблестел перед ним Петербург...» (образ столицы в повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством» и в пьесе Е.И. Замятина «Блоха») // «Н.В. Гоголь и театр»: Третьи Гоголевские чтения: Сб. докл. — М., 2004; «Сегодняшнее» и «современное» в драматургии Е.И. Замятина // Ученые записки Московского гуманитарного педагогического института. - М., 2004; Игровое, карнавальное начало комедии Е.И. Замятина «Блоха» // Филологические традиции и современное литературное образование. Сборник научных докладов. - М., 2005.
«Лаборатория эта работает ныне на весь мир» (театральные взгляды Е.И. Замятина)
С огромной лабораторией, в которой проводятся невиданные по масштабу эксперименты в области политики, экономики, науки, искусства, неоднократно сравнивал Россию Е.И. Замятин. «Какие бы ни совершались ошибки в гигантской лаборатории, носившей когда-то имя «Россия», ее опыты в любой отрасли представляют исключительный интерес», - читаем в его статье «Современный русский театр» (1931) [1, т.4, с.436 - 437]. К успешным «опытам» этой своеобразной лаборатории Замятин относил прежде всего достижения театра.
О ситуации, сложившейся на сценических подмостках в первое послереволюционное десятилетие, Замятин знал не понаслышке, являясь непосредственным участником театрального процесса того времени. Вернувшись осенью 1917 года из Англии в Петроград, он оказался в самом центре культурной и общественной жизни.
В России Замятина ждала, по его собственному признанию, «веселая, жуткая зима 17-18 года, когда все сдвинулось, поплыло куда-то в неизвестность» [6, с.12]. Для писателя начался очень важный, напряженный, деятельный этап. Замятин читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте имени А.И. Герцена. Преподавал технику художественной прозы в литературной студии Дома Искусств, где в итоге сформировалась группа молодых писателей, назвавших себя «Серапионовы братья». Работал в издательстве «Всемирная литература», здесь он участвовал в составлении большой издательской программы, редактировал переводы Герберта Уэллса, Джека Лондона, ОТенри, Бернарда Шоу, Ромена Роллана. Замятин также являлся членом правления Союза деятелей художественной литературы, правления Всероссийского Союза писателей, комитета Дома литераторов и совета Дома Искусств. В первые послереволюционные годы он активно сотрудничал со многими издательствами, например, «Алконост», «Петрополис», «Мысль», издательством З.И. Гржебина. Художественные произведения и критические статьи Замятина публиковались в различных журналах, например, «Записки мечтателей» (1919 - 1922), «Дом Искусств» (1921), «Современный Запад» (1922 - 1924), «Русский современник» (1924). Об этом времени Замятин говорил в очерке «Александр Блок» (1924): «Мы все вместе были заперты в стальном снаряде - и во тьме, в тесноте, со свистом неслись неизвестно куда... Смешные в снаряде затеи: "Всемирная литература", "Союз Деятелей Художественного Слова", Союз Писателей, Театр...» [2, т.2, с.244 - 245]. Однако постепенно над Замятиным начинают собираться тучи. «Я знаю, что у меня есть очень неудобная привычка говорить не то, что в данный момент выгодно, а то, что мне кажется правдой», - смело заявлял он в 1931 году в письме, адресованном И.В. Сталину [6, с. 169]. Эта «неудобная привычка» не раз приводила Замятина к серьезным столкновениям с властями. Так в декабре 1905 году он был арестован за большевистскую агитацию и несколько месяцев провел в одиночном заключении на Шпалерной. «В те годы быть большевиком - значило идти по линии наибольшего сопротивления; и я был тогда большевиком», — писал Замятин в автобиографии в 1928 году [6, с.9]. После нескольких месяцев заключения революционно настроенного студента выслали на родину в Лебедянь, но он нелегально вернулся в Петербург. В 1911 году вторично высланный из столицы, Замятин вернется сюда в 1913 уже после амнистии по случаю трехсотлетия императорского дома Романовых. «Если я что-нибудь значу в русской литературе, то этим я целиком обязан Петербургскому Охранному Отделению», - в этом ироничном замечании из замятинской автобиографии 1922 года есть доля истины [6, с.2 - 3]. Ведь в основу его первого опубликованного рассказа «Один» (1908 год, №11 журнала «Образование») легли впечатления от тюремного заключения на Шпалерной, а «Уездное», повесть, принесшая своему автору известность, была написана в Лахте, куда Замятина в очередной раз высылали из Петербурга. «Уездное» напечатал в 1913 году журнал «Заветы». С появлением новых произведений Замятина его авторитет в литературных кругах постепенно возрастал. Тем не менее, молодой писатель не бросал своей основной профессии - инженера-кораблестроителя. Именно в этом качестве в 1916 году он был отправлен в Англию для наблюдения за созданием ледоколов для России. Здесь Замятин пробыл недолго. В автобиографии 1928 года он так объяснял свое скорое возвращение на родину, последовавшее за февральскими событиями: «Когда в газетах запестрели жирные буквы: "Revolution in Russia", "Abdication of Russian Tsar" - в Англии стало невмочь, и в сентябре 1917 года, на стареньком английском параходишке (не жалко, если потопят немцы) - я вернулся в Россию» [6, с.11]. Расставшись с профессией кораблестроителя, Замятин посвятил себя литературному труду, правда, продолжал читать курс лекций по корабельной архитектуре в родном Политехническом институте: «Тут уж было не до чертежей - практическая техника отсохла и отломилась от меня, как желтый лист (от техники осталось только преподавание в Политехническом институте)» [6, С.11].
Свободолюбие и свободомыслие Замятина привело к тому, что в 1919 и 1922 годах последовали его новые аресты уже при новой власти. Хотя оба раза Замятина вскоре освобождали, но, как отмечает Т.Т. Давыдова во вступительной статье к публикации его писем в 10 номере журнала «Новый мир» за 1996 год, «пространство творческой деятельности Замятина начало сжиматься, как шагреневая кожа... Замятин на время отошел от редакционно-издательской деятельности, но не мог оставаться без трибуны, с которой бы он, бунтарь и еретик, выступал перед многочисленной аудиторией. В 1925 году такая трибуна была найдена. Ею оказался театр» [14, с. 139]. К середине двадцатых годов один за другим закрываются журналы, в которых Замятин печатался, и предложение, полученное им от Первой студии Художественного театра (позже - МХАТ 2-й), сделать инсценировку повести «Островитяне» и сказа Лескова о Левше послужило для писателя настоящим «спасательным кругом».
Сценическое искусство всегда играло очень большую роль в жизни Замятина. Именно театр стал одним из самых ярких впечатлений Замятина-студента. «Петербург начала 900-х годов - Петербург Комиссаржевской, Леонида Андреева, Витте, Плеве, рысаков в синих сетках, дребезжащих конок с империалами, студентов мундирно-шпажных и студентов в синих косоворотках. Я - студент-политехник косовороточной категории», - вспоминал он 1928 году в автобиографии, ставя на первое место «Петербург Комиссаржевской», театральной актрисы, которую тогда.боготворили [6, с.8]. О том, как много театр значил для Замятина несколько позже, уже для Замятина-драматурга, можно судить по тому признанию, которое он сделал в интервью французскому журналисту Фредерику Лефевру: «Если вы хоть раз в жизни видели театральный зал, взволнованный вашей пьесой, - вы этого никогда не забудете» [6, с.258 - 259].
Драматургия Е.И. Замятина
Евгений Иванович Замятин - автор, творчеству которого присуща серьезная проблематика, сочетающаяся с занимательной фабулой, его произведения отличает стройность композиции, динамичность сюжета, рельефность образов, тонкий психологизм и смысловая значимость детали. В драматургии, ставшей неотъемлемой частью творческого наследия этого самобытного автора, получили дальнейшую разработку темы, идеи, образы, художественные приемы и средства выразительности, характерные для его рассказов, повестей и, конечно же, самого известного эпического произведения — романа-антиутопии «Мы».
Как уже говорилось в первой главе, вернувшись в 1917 году в Россию, Замятин оказался в центре культурной и общественной жизни. Двадцатые годы стали для Е.И. Замятина самым активным и плодотворным этапом в его творчестве. Именно в это время произошло то, в чем Е.И. Замятин признавался в автобиографии 1928 года: «В 1925 году - измена литературе: театр, пьесы «Блоха» и «Общество Почетных Звонарей» [6, с. 12]. Если соблюдать хронологическую точность, то «изменил литературе» (а под литературой подразумевается, конечно же, эпический род) Замятин, мастер емкой и выразительной прозы, несколько раньше - в 1920 году, когда работал над своим первым драматическим произведением - пьесой «Огни святого Доминика».
В шутливо-ироничном признании об «измене литературе», Замятин перекликается с А.П. Чеховым, назвавшим литературу своей «любовницей», в противовес «жене» - медицине. Это совпадение не случайно, на что указывал и сам Замятин в статье «О моих женах, о ледоколах и о России», где есть и такое «откровение»: «Я - двоеженец, и что еще хуже не стесняюсь открыто, вслух заявлять об этом. В оправдание себе могу сказать только одно: я - не первый и не единственный, в истории русской литературы такие случаи уже бывали. Антон Чехов в своих письмах признался, что у него тоже было две жены: законная жена - медицина и незаконная - литература. Мои две жены: техника и литература» [6, с. 178]. Талант Чехова Замятин ценил очень высоко, и в своих лекциях в Доме Искусств для иллюстрации тех или иных теоретических рассуждений он часто обращался к примерам из произведений А.П. Чехова. Вообще для Замятина Чехов - один из непререкаемых авторитетов в литературе. Возможно, Замятин, как никто другой из его современников, понимал значение Чехова, осознавал то огромное влияние, которое Чехов оказал на развитие не только русской, но и мировой литературы, театра. Например, в своем выступлении на мхатовском вечере в феврале 1925 года, посвященном А.П. Чехову, Замятин обратился к собравшимся с такими словами: «Поговорите о Чехове с кем-нибудь из читателей нового, последнего поколения. Вы чаще всего услышите: "Чехов? Нытье, пессимизм, лишние люди"... - "Чехов? Никакого отношения к новой литературе, к революции, общественности..." Это значит, что Чехова не знают, его перестали видеть» [6, с. 136 - 137]. И в заключение своей речи Замятин сделал вывод: «От нас, от нашей эпохи, — Чехов не отделен никакими оврагами: он связан с нами прямой линией — кратчайшим расстоянием.
Пусть сейчас это многим не видно, пусть сейчас Чехов засыпан сугробом, пусть завтра занесет метелью то, что я сейчас говорил. Но это - только на время: весною растает снег и все увидят, что Чехов - жив» [6, с. 142]. Определенное влияние Чехова испытал на себе и сам Замятин, не останавливаясь сейчас на этом подробно, в качестве аргумента сошлемся на статью М.Ю. Любимовой «О законе художественной экономии, фабуле и новых концах...(Е. Замятин - сценарист французского фильма "На дне")». В ней исследователь строит свои наблюдения над работой Замятина-сценариста, отталкиваясь от чеховского замечания: «Кто изобретет новые концы для пьес, тот откроет новую эпоху» [92, с.375].
Итак, «пробой пера» в области драматургии для Е.И. Замятина стала пьеса «Огни святого Доминика», посвященная одной из трагичных страниц европейской истории - борьбе средневековой инквизиции с еретиками.
Статус «еретика» прочно закрепился и за самим Евгением Замятиным, что в определенной степени даже льстило самолюбию художника. «Я боюсь, что болен еретичеством неизлечимо», -признавался он в 1932 году в интервью Фредерику Лефевру [6, с. 257]. «Еретичество» в крови Замятина, в крови его произведений, это находит выражение и в их форме, и в их содержании. В предисловии к пьесе «Огни святого Доминика» читаем: «И в этой вечной смене идей, в этой вечной борьбе против догмы, в неистребимом никакими казнями еретичестве — залог бесконечного прогресса человеческой мысли» [3,с.683]. По утверждению драматурга, именно стремление к новому, отрицание застывших форм и есть еретичество - единственный способ движения вперед. Пытаясь сформулировать основной закон взаимодействия всего сущего, Замятин сравнивает «жизнь» идеи с жизнью самого человека: «История учит нас, что идеи — так же, как и люди, - смертны. Сперва юность - героическая, мятежная, прекрасная, полная исканий и борьбы за новое. Затем старость: идея победила, все найдено, все решено, все твердо, и с каждым днем костенеет все больше» [3, с.683].
Работа над пьесой «Огни святого Доминика» велась одновременно с работой над романом «Мы», завершенном в 1921 году. В этих произведениях нашла художественное воплощение ключевая мысль всего творчества Замятина, сформулированная им в статье «Завтра» (1919 год): «Всякое сегодня - одновременно и колыбель, и саван: саван -для вчера, колыбель - для завтра... Тезис - вчера, антитезис - сегодня, синтез - завтра» [6, с.48]. Продолжение этой мысли находим и в других статьях, например: «О синтетизме» (1922), «О литературе, революции, энтропии и о прочем» (1924).
Пьеса «Огни святого Доминика» была создана по заказу Секции Исторических картин, организованной при Петроградском Театральном отделе Наркомпроса по инициативе A.M. Горького. Рассказывая об этом в очерке «Александр Блок», ироничный Замятин, как всегда, оставался верен себе: «В озябшем, голодном, тифозном Петербурге - была культурно-просветительская эпидемия. ... Образовалась Секция исторических картин. Это была опять одна из вавилонских башен: в цикле исторических пьес — показать всю мировую историю - не больше ни меньше. Придумал это Горький» [2, т.2, с.248]. Работу Секции координировала специальная комиссия, преобразованная затем в Коллегию. В ее состав входили: A.M. Горький (председатель), С.Ф. Ольденбург (товарищ председателя), А.Н. Тихонов (секретарь), Н.С. Гумилев, А.Г. Горнфельд, Е.И. Замятин, А.Н. Лаврентьев, К.И. Чуковский, В.А. Щуко. Как пишет Замятин, первоначально Блок отнесся к идее Горького несколько скептически. «Нельзя, чтоб искусство везло науку», — воспроизводил Замятин мнение Блока [2, т.2, с.248], но подчеркивал, что тот «все-таки работал как всегда: "по-настоящему"» [2, т.2, с.246]. Блоку было поручено написать манифест этой новой культурно-просветительской организации, возникшей на гребне революции. Так в августе 1921 года появилась статья, позже включенная в собрание сочинений А.А. Блока под названием «Об исторических картинах»: «Молодая Россия, только что начинающая выпрямляться после революционной бури, но в массе своей окутанная таким мраком, который ставит почти неодолимые препятствия очередной созидательной работе, должна изыскивать все новые средства для просвещения масс» [31, с.ЗП].
«Театральный зал, взволнованный вашей пьесой» (к истории сценической интерпретации пьес Е.И. Замятина в русском драматическом театре)
Пьесы Е.И. Замятина «Общество Почетных Звонарей» и «Блоха» были написаны по просьбе Первой студии МХАТ, преобразованной в 1924 году в МХАТ 2-й. В письме от 7 мая 1924 года Евгений Иванович Замятин рассказывал Льву Лунцу о своей новой работе для театра: «Я решил подражать Вам, великий Лунц — и скоро разрешусь двойней: пишу две пьесы, одну для 1-й Студии Московского Художественного Театра, другую - может, для них же, а может, еще для кого. Одну пьесу меня заставили сделать угрозой, что взломают моих «Островитян» и вытащут из них пьесу; для другой я сам совершил кражу со взломом у Лескова» [91, с.694]. Из повести «Островитяне», написанной Замятиным в 1917 году под впечатлением от поездки в Англию, получилась трагикомедия «Общество Почетных Звонарей». Действие пьесы, как и повести, разворачивается в Британии 10-х годов. Вот как пересказывался сюжет пьесы в «Новой вечерней газете» 2 ноября 1925 года: «Если вам попадется книжка, в которой рассказана будет (вернее набросана в поверхностных легких тонах) история случайной любви английского обедневшего аристократа к артисточке "вариэте", история случайной измены этой артисточки с адвокатом, убийства адвоката обманутым мужем, казни убийцы и драмы любившей убийцу жены викария. Если история эта развернута на сером фоне мещанского общества лицемеров, ханжей, людей-автоматов, карикатурных "почетных звонарей", - то весьма сомнительно, что вы (СССР, 1925 год) отнесетесь к этой книжке с живым интересом, чтобы она захватила вас, независимо то талантливости и культурности автора» [Цит. по 74, с.363]. Автор рецензии Д.М. (Д.Н. Мазуров), заметив «лицемеров, ханжей, людей-автоматов, карикатурных «почетных звонарей»», которые, к сожалению, есть всегда и везде, как и большинство критиков того времени, решил, что подобный сюжет должен быть чужд новому советскому человеку. «Непонятно, почему такая пьеса написана у нас и в наше время и почему академическая драма тратит средства, время и силы на верный провал»,-задавался вопросом на страницах газеты «Ленинградская правда» еще один автор, спрятавшийся за подписью «Н.» [Цит. по 74, с. 364]. А Третьяков считал, что цензура пропустила эту пьесу из буржуазной жизни только потому, «что она затрагивает столь ненавистное СССР английское общество» [Цит. по 74, с.363].
Да, и в повести, и в пьесе присутствуют реалии английской жизни, высмеиваются те из них, которые показались Замятину уродливыми и противоестественными, их он даже фиксировал в своих записных книжках, когда жил в Англии. Присутствуют в замятинском тексте и литературные аллюзии, на что в частности обращает внимание Т.Д. Исмагулова. «Замятин построил экстравагантный, гротесковый сюжет, завершив его неожиданным убийством и казнью, почти по схеме "Баллады о Редингтонской тюрьме" О. Уайльда - «убил возлюбленную он и потому казнен». В пьесе герой убивает не возлюбленную, а соперника, будучи в состоянии шока, почти случайно... В тексте пьесы Замятин опустил это имя, иначе совпадение вышло бы слишком прямолинейным. Вместо изысканного мастера шокирующей комедии, в пьесе упоминается мастер бульварного романа - Арсэн Люпэн, которому подражает неутомимый член Общества Почетных Звонарей мистер Мак-Интош»,- пишет она в статье «Евгений Замятин на сцене театра русской эмиграции ("Общество Почетных Звонарей" и "Блоха" в Театре Русской Драмы г. Риги)» [74, с. 362].
Однако проблематика повести, а затем и пьесы, шире и сложнее одной лишь сатиры «по адресу современного английского общества» [6, с.259]. Аттестуя так своих «Звонарей» в интервью Фредерику Лефевру, Замятин несколько лукавил и почему-то упрощал смысл этих произведений. Ведь за внешней простотой и действительно далеко не новой фабулой (клерк Кэмбл влюбляется в актрису, чего не может допустить «благородное» общество, к которому принадлежит герой; «спасая» несчастного, «падшего» Кэмбла, они сами толкают его на преступление, а затем приговаривают к казни) стоит серьезная проблема строго регламентированного счастья, «принудительного спасения». К ней драматург обращался и в пьесе «Огни святого Доминика»: «Силою оружия и костров загнать непокорных еретиков в свой рай» [3, с.684]. Собственно, затронутая еще в 1917 году в повести «Островитяне», эта мысль является одной из ключевых в творчестве Замятина. Она получила художественное продолжение в «Огнях святого Доминика», конечно же, в романе «Мы» («Мы несем им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми» [3, с.549]), и вот теперь - в новой пьесе: «Мы должны — хотя бы против его воли — спасти его от этой женщины» [1, т.2, с.304]. В образе мистера Кембла можно увидеть черты, которые роднят его с главным героем романа «Мы» - строителем Интеграла, тоже потерявшим привычные ориентиры, чувствующим свою растерянность и незащищенность в мире, в котором, оказывается, кроме строгого расписания есть еще и Любовь. «Кембл. О, нет! Я чувствую себя очень хорошо. Но у вас бумага без линеек, я привык писать по линейкам. {Опускает руки). Не понимаю. Диди. Чего не понимаете? Кембл. Вообще - ничего. Я был совершенно уверен, что вот это я должен, а вот это не должен. А теперь... 103 Диди. А теперь - без линеек? Кембл. Как-без линеек?..» [1, т.2, с.306]
Линованная бумага - метафора привычного, размеренного уклада жизни, где все строго регламентировано: одежда, привычки, круг общения. Влюбившись в Диди, буквально, потеряв из-за нее голову, Кембл совершает невероятные поступки, чем вызывает «праведный» гнев Общества Почетных Звонарей, в члены которого он недавно принят. Кембл пытается обойтись «без линеек», но, как и Д-503, он - дитя своего общества, и на самом деле не может жить иначе, поэтому-то все и заканчивается столь печально: Д-503 будет подвергнут жестокой операции по удалению фантазии, ставшей преступным атавизмом в Едином Государстве, а Кембл будет приговорен к смертной казни, которую все-таки в последний момент приведут в исполнение.
