Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Базовые факторы отношений Мексики и США
1.1 Геополитические детерминанты 14-32
1.2 Социокультурный ракурс 33-50
1.3 Концептуальные основы двусторонних отношений 51 - 69
Глава II. Динамика отношений в контексте североамериканской интеграции
2.1 Воздействие международной среды на комплекс мексикано-американских отношений 70 - 83
2.2 Особенности переговорного процесса по проекту НАФТА 84-95
2.3 Правовые основы интеграционного блока 96 - 106
2.4 Политические аспекты взаимодействия Мексики и США 107 - 121
Глава III. Асимметричная интеграция в действии
3.1 Проект континентальной интеграции: сближение позиций Мехико и Вашингтона 122- 134
3.2. Миграция и наркобизнес - ключевые проблемы двусторонних отношений 135-155
3.3. Механизмы урегулирования торгово-экономических конфликтов .. 156 - 165
3.4. Новые координаты военно-политического сотрудничества 166 - 180
3.5. Мексика в поисках международных противовесов и усиления внешнеполитического потенциала 181 - 195
Заключение 196-202
Приложение 203
Библиография
- Социокультурный ракурс
- Концептуальные основы двусторонних отношений
- Особенности переговорного процесса по проекту НАФТА
- Механизмы урегулирования торгово-экономических конфликтов
Введение к работе
Актуальность. Современный мир стал эпохой обострения, противоборства различных идеологий, выдвижения новых конструкций организации общественной жизни, которые часто служат почвой для разворачивания конфликтных ситуаций и противоборств. Кроющиеся в лоне этих конфликтов угрозы, в свою очередь, постепенно начинают выходить из своих начальных локальных границ и становятся опасными для устойчивого развития социально-политических систем разных уровней. Вдобавок к этому, усиливающееся стремление отдельных государств вмешиваться во внутренние дела других стран, иногда называемое принуждением к миру, порождает дополнительные очаги конфликтов и тем самым усугубляет подрыв принципов доверия и взаимопонимания между различными народами, столь нужные для установления мира и согласия, в их взаимодействии и стремлении к поддержанию их в вовлеченных в конфликтные ситуации государствах. Исходя из этого, в современном мире все более возрастает осознание необходимости, актуальности поиска и выдвижения ценностей мирного урегулирования конфликтов всех уровней как основы отношений между отдельными группами, общностями, партиями.
Осознание актуальности этой проблемы часто заставляло ученых разных областей социальных наук искать и предлагать свои пути достижения мирного сосуществования различных народов и общностей. Если вначале содержание большинства проектов достижения такого состояния предполагало или, точнее, оправдывало использование немирных средств, то в последующем развитие и распространение ненасильственных способов установления, укрепления мира вышли на передний план. Это
отчасти способствовало развитию теории этики ненасилия, толерантности, диалога культур.
Особую значимость актуальность исследования данной проблемы имеет, очевидно, для стран центральноазиатского региона, где развитие навыков профилактики, мирного сближения конфликтующих сторон является гарантом продвижения институтов, ценностей демократии в них. Ибо сегодня во многих из этих стран поиск новых моделей организации политической жизни иногда сопровождается конфликтными ситуациями, и не все политические силы обладают четким представлением, каким образом их можно направить в русло мирного, конструктивного диалога. Отсутствие такого подхода, к сожалению, иногда приводит к эскалации конфликтных ситуаций и открытому противоборству. Такая участь в свое время постигла и Таджикистан, который вопреки трудностям выработал правильный и во многом не имеющий аналога в политической практике современных государств путь к мирному разрешению внутреннего конфликта.
Сегодня этот опыт по праву стал объектом изучения во многих странах, и часто его считают образцом для урегулирования подобных конфликтов и в других странах. Исходя из актуальности этой проблемы, в данной работе опыт мирного урегулирования межтаджикского конфликта исследуется в контексте существующих теоретических разработок в направлении изучения мирного процесса и в тесной связи с теми политическими проблемами, которые сегодня разворачиваются в регионе и в Таджикистане в частности. Поэтому изучение этой темы имеет также важную практическую значимость для общественной жизни стран региона, когда расположенные в нем государства для решения своих
жизненных проблем испытывают острую нужду в поддержании мира и стабильности во внутренней жизни.
Степень изученности проблемы. Изучение этой проблемы в последние годы ведется преимущественно в направлении конфликтологии.
В теоретическом развитии данной проблемы, прежде всего, ведется осмысление особенностей ее мирного процесса как в плоскости физических параметров, касающихся процессов в области политики, экономики или вообще социокультурной жизни общества. В начальном периоде становления человеческой мысли первые проблески осмысления природы мира и ее значения для общественной жизни наблюдаются в концепте мифологического сознания. Отмечается, что мифологическое измерение осмысления природы мирного существования человечества принимало в истории самые разнообразные формы, и это подтверждается в контексте анализа культурного наследия различных цивилизаций. Рассмотрение данной проблемы позволяет автору утверждать, что существенные аспекты необходимости поддержания мирного сосуществования в мифологических структурах обычно связаны в большей степени со сменой взглядов на природу власти и времени, от авторитарной системы власти к более плюралистичной. Отдельные моменты формы осмысления природы мирного существования и мирного разрешения конфликтов, встречаемых в мифологических конструкциях, в дальнейшем переходят в учениях античных мыслителей и структуру утопических учений. Это особенно четко проявляется в утопических конструкциях Платона, Мора, Кампанеллы и др. Здесь впервые начинают обсуждаться возможности установления и распространения мирных принципов совместного выживания не только в рамках отдельно взятого
государства, но также и в плоскостях международных отношений. В последующем эти взгляды подготовили основу для перехода к историческому измерению в поиске принципов мирных способов разрешения конфликтных ситуаций, и здесь мы становимся свидетелями того, что в них многие представления переходят из оценочного измерения в реальное.
Исходя из вышесказанного, начиная с эпохи Нового времени, интерпретация мира и связанные с ним проблемы стали основываться на том, что он является более результатом прагматического соглашения нежели морального. Поэтому роль формальных структурных элементов в поддержании мира в человеческом обществе ставилась превыше всего. Это наиболее четко проявляется как в учениях восточных мыслителей (Фараби, Авиценны), так и западных. Например, Макиавелли, Гоббс предполагали, что только при сильном государстве возможны мир и порядок, а человек будет ориентирован на исполнение законов государства и соглашение между людьми. Механизмы поддержания мирного состояния общественной жизни ставились в зависимость от жестких, выверенных прагматических, а не только этических норм и принципов. Эти проблемы широко обсуждались в работах Т. Пейна, Ш. де Сан-Пьера, Руссо, Канта, Маркса.
В социально-политических науках XX века, сконцентрированность исследовательского интереса к выработке новых взглядов, подходов к достижению мирных способов разрешения конфликтов не пошла на убыль. Наоборот, они расширили границы изучения данной проблемы. Эти моменты наиболее отчетливо проявились в работах Зиммеля, Т.Парсонса, Э.Фромма, Р.Дарендорфа, Л.Козера,
М.Дойча. Эта традиция сегодня продолжается в работах С.Хантингтона, Х.Сандерса, И.Валлерстейна1.
Широкий спектр проблем мирного разрешения конфликтов охватывают исследования советских и российских ученых Р.Абдулатипова, С.Арутюнова, Ю. Арутюняна, Ю. Бромлея, М. Губогло, Л.Дробижевой, М.Джунусова, А.Здравомыслова, К.Калининой, Г.Котанджана, А.Малашенко, В.Мукомеля, Э.Ожиганова, Э.Паина, Силластэ, В.Тишкова2.
Исследование проблемы в современном Таджикистане осуществляется в контексте осмысления природы опыта мирного разрешения межтаджикского конфликта 90-х годов. В диссертации анализ данной темы осуществляется на основе работ таких
Парсонс Т. Функциональная теория изменения /в кн.: Американская социологическая мысль. М.: Издание межд. унив.Биз. и управ.,1996. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности М.: 000 «Изд-во ACT», 2004. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта /в кн: Социология: Хрестоматия. М.: Гардирики, 2003. Козер Л. Функции социального конфликта //в кн. Американская социологическая мысль. М: Издание межд. управ. Биз. и управ., 1996. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Изд-во ACT», 2003. Сандерс Г. Процесс общественного мира. Душанбе: Шарк, 2002. Валлерстейн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М.: Логос, 2003.
Абдулатипов Р. Управление этнополитическими процессами: вопросы теории и практики. М., 2001. Арутюнов С.А. Этнографическая наука и культурная динамика//Исследования по общей этнографии. М., 1979. Арутюнян Ю.В. Постсоветские нации. М., 1999. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983. Губогло М.Н. Переломные годы// Мобилизованный лингвицизм. М., 1993. Т.1. Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М., 2003. Джунусов М.С. Методологическое введение к изучению социально-политических и межнациональных конфликтов. М., 1991. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1997. Калинина К.В. Институты государственной власти - регулятор межнациональных отношений. М., 1995. Котанджян Г.С. Этнопсихология консенсуса - конфликта. Цивилизационные проблемы теории и практики. М., 1992. Малашенко А. Исламское возрождение в современной России. М., 1998. Мукомелов В. Вооруженные межнациональные и региональные конфликты. Ожиганов Э. Системный кризис власти в СССР. Об искусстве прогнозирования политических событий. //Общественные науки и современность. №2. с. 41 - 42. Паин Э.А. Этнополитический маятник. Динамика и механизм этнополитических процессов в постсоветской России. М., 2004. Тишков В.А. Этнология в политике. М., 2001.
исследователей, как А. Имомов, И. Шарипов, И.Усмон, С. Олимова
идр1.
В то же время в работах названных исследователей недостаточно полно раскрыта природа межтаджикского мирного соглашения в контексте существующих в социально-политических науках теоретических концепций и выявление механизмов достижения такого состояния, приведшего Таджикистан к заключению мирного соглашения.
Проблема урегулирования конфликта в Республике Таджикистан нашла отражение и в ряде диссертационных работ по политическом наукам. Прежде всего, необходимо отменить диссертации Л.К. Мергановой и В.П. Воронцова. Однако эти исследователи основное внимание уделили вопросам международного посредничества в разрешении конфликта, а не комплексному анализу мирного процесса2.
Хотя целенаправленное исследование вопросов мира началось в XX веке, однако данная проблема в той или иной мере затрагивалась и раньше в связи с другими проблемами. Анализ состояния разработанности темы показывает, что в этих концепциях недостаточно исследованы взаимосвязи выбора обществами мирных путей разрешения конфликтов с общей культурой, этнокультурными традициями, нормами поведения - как важнейшими факторами механизма достижения такого
1 Олимова С. Духовные лидеры в современном мусульманском обществе
Центральной Азии. Ответ Таджикистана. Душанбе, 2003; Шозимов П. Таджикская
идентичность и государственное строительство в Таджикистане. Душанбе.: «Ирфон»,
2003; Усмонов И. Компас мира и согласия //Дорога мира(документы межтаджикских
переговоров). Душанбе, 1997; Шарипов И. Приоритетные направления укрепления и
защиты государственной независимости Республики Таджикистан //Проблемы
укрепления национальной независимости Республики Таджикистан. Душанбе:
«Дониш», 2006.
2 См.: Воронцов А.П. Политическое урегулирование конфликтных ситуаций в
ближнем зарубежье (на примере Таджикистана): Автореф. дисс. канд. полит.наук. М.,
2002; Мерганова Л.К. Урегулирование конфликтов международными организациями
(на примере Республики Таджикистан): Автореф. дисс. канд. полит, наук. М., 1998.
состояния. Вне поля зрения исследователей оставались такие аспекты, как связь выбора и использования мирных путей разрешения конфликтов с общей культурой определенных обществ, изменение их отношения к конфликтам как движущим силам развития обществ. Это и побудило автора данной работы сделать попытку восполнить имеющиеся пробелы в исследовании данной проблемы.
Объектом исследования стала формируемая система международных отношении, конца XX - начала XXI вв. в которой выступает самостоятельным вектором развития.
Предметом диссертации являются теоретико-
методологические подходы к пониманию мирного процесса как
особой формы межгосударственного взаимодействия,
направленного на создание благоприятных условий для урегулирования внутренних конфликтов и недопущения их распространения за пределы региона.
Гипотеза исследования состоит в том, что под влиянием глобальных и региональных трансформаций, с одной стороны, и процессов, связанных с распадом Советского Союза, с другой стороны, возникло как новое качество локального и регионального конфликта так и новое качественное состояние мирного процесса. Возможности урегулирования конфликта все больше зависят от осмысления этих качественных характеристик и формирования стратегии урегулирования на основе совмещения теоретического знания и практического опыта. Именно такой вариант соединения теории и практики был реализован в преодолении конфликтогенных ситуаций в современном таджикском обществе.
Целью диссертации является комплекс мер, предпринимаемые международными институтами для совершенствования механизма разрешения конфликтов.
В соответствии с поставленной целью в диссертации ставятся следующие задачи:
- раскрыть возможности существующих концепций пути
приобщения общества к ценностям мирного разрешения
международных и внутригосударственных конфликтов;
- дать анализ условий распространения Культуры мира как
средства предотвращения конфликтов;
показать значение опыта межтаджикского мирного соглашения как одного' из эффектных моделей мирного урегулирования международных и внутригосударственных конфликтов;
проанализировать обусловленность мирного разрешения конфликтов культурой социума;
охарактеризовать современные процессы в политической жизни Таджикистана и раскрыть существующие в нем конфликтогенные ситуации и методы их урегулирования.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней:
сделана попытка систематизировать взгляды и подходы к изучению проблемы поиска мирных путей разрешения конфликтов, выстраивающегося в концепцию мирного процесса;
определены причины установления приоритета мирных путей разрешения конфликтов над силовыми средствами в современных условиях;
проанализирована природа кроющихся в общественной жизни современного таджикского общества конфликтогенных тенденций и пути их мирного разрешения;
выявлены особенности синтеза элементов культуры и социотворческого опыта таджикского народа в процессе мирного разрешения внутреннего конфликта.
Методологической основой диссертации явились такие общенаучные и специальные методы сбора и анализа материалов, как: исторический, системный, культурно - цивилизационный.
Источниковедческой основой диссертации являются документы межтаджикских переговоров, опубликованные в книге «Дорога к миру», нормативные правовые акты Республики Таджикистан, Меморандум Дортмундской конференции по урегулирования межтаджикского конфликта, материалы московских конференций по урегулирования межтаджикского конфликта, труды Президента Республики Таджикистан Э. Рахмонова.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке стратегии мирного урегулирования конфликтов, учтены в процессе международной миротворческой деятельности. Опыт урегулирования конфликта в Республике Таджикистан, проанализированный в диссертации может рассматриваться в качестве модели разрешения конфликтных ситуаций при обучении участников миротворческих контингентов из стран СНГ. Также материалы диссертации можно использовать в учебном процессе в вузах в курсах геополитики и теории международных отношений;
Апробация диссертации. Диссертация прошла апробацию на кафедре национальных, федеративных и международных отношений РАГС при Президенте РФ.
Выводы исследования получили освещение в публикациях автора и выступлении на научно-практической конференции «Международная безопасность России в условиях глобализации» (Москва, 1 марта 2007 г.).
Структура диссертации соответствует цели и задачам работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (6 параграфов), заключения и списка источников и литературы.
Социокультурный ракурс
Логичным представляется для начала объяснить причину выбора именно геополитического подхода к анализу внешней политики. Существует большое количество дефиниций понятия геополитика. Шведский политолог Рудольф Челлен дал ему следующее определение: «Доктрина, рассматривающая госу-дарство как географический организм или пространственный феномен». Между государством и географической средой существует особая связь - они взаимоопределяющие величины. С одной стороны, среда по ряду аспектов формирует исключительность государства, тем самым, определяя его международное поведение. С другой - государство простирает свои суверенные права на определенную территорию, очерченную границами, а также может иметь зону своих интересов и влияния за их пределами. Современная политология характеризует геополитику как «метод анализа внешней политики, основанный на географических факторах (географическое положение государства, размер территории, топография, климат, наличие природных ресурсов, демографический аспект, экономическое и научное развитие), и преследующий своей целью определить, объяснить и спрогнозировать поведение государства на международной аре-не». К вышеуказанным элементам отечественные исследователи добавляют особое влияние на геопространство, которое оказывает человеческий фактор наличием особого менталитета и исторической памятью народов и наций.24
Геополитика как наука имеет достаточно широкие рамки и использует инструментарий целого ряда дисциплин, среди которых экономика, политика, военная стратегия и тактика, экономическая география, экология и международные отношения. Как и большинство наук, возникших на рубеже веков, она базируется на нескольких научных подходах: географического детерминизма, военно-стратегическом и цивилизационном. Может показаться, что геополитический подход слишком эклектичен и размыт, но именно сочетание компонентов разного уровня дает возможность создать более полную картину внешней политики любого государства.
В комплексе межгосударственных связей особое место занимают отношения между соседними странами. Соединенные Штаты Америки и Мексика в силу географического детерминизма являются подобным примером двух государств, с различным положением на мировой арене, двух наций, говорящих на разных языках, принадлежащих к двум отличным друг от друга культурам и системам ценностей. Связанными воедино одной из наиболее протяженных в мире сухопутных границ25 оказались мировой лидер, обвиняемый в гегемонист-ских притязаниях, и развивающееся государство (региональная держава).
Взаимоотношения между двумя государствами строятся на основе внешнеполитических курсов, которые в свою очередь формируются в ходе исторического развития. Еще в трудах Полибия и Аристотеля встречаются идеи о влиянии географической среды на нравы и характеры народов. Альфред Тайер Мэ-хен (американский адмирал) в своих работах уделял особое внимание анализу национального характера и сравнивал две великие морские державы: Испанию и Великобританию. Национальные черты обеих проявились не только в ходе завоеваний, но и определили будущее колоний. Англосаксонский колонист, ступая на новую территорию, заботился о ее процветании, чтобы своим благоденствием она приносила как можно больше выгоды метрополии. Для англосаксонского типа было характерно большее самоуправление колоний. У испанцев и португальцев, как замечал Мэхен, жажда приобретений переросла в «жестокую алчность», что отразилось на централизованном и иерархичном управлении и порой разорительной политике для самих метрополий.27 Памятуя слова Г. Киссинджера о том, что: «Знание мировоззрения противника важнее объектив ной реальности», попытаемся проследить основные черты двух нации, оказавшие влияние на внешнеполитическое поведение.
В 1782 г. в США увидели свет ряд эссе, озаглавленных «Письма американ 29 ского фермера» Сент-Джона де Кревкёра , в которых содержалась квинтэссенция характеристик среднего американца. По мнению автора, американцы возникли из «смешанной породы» англичан, шотландцев, ирландцев, французов, голландцев, немцев и шведов - все эти пилигримы Европы сошлись в новом свете, объединенные общей идеей построить новый мир. Пожалуй, де Кревкёру можно отдать лавры первенства в употреблении термина «плавильный котел наций», в котором перемешались множество европейских кровей, и в результате была выплавлена «новая американская раса». Раса принесла на американский континент свою энергию и трудолюбие, объем знаний в области науки и культуры - все достижения Старого света, но в новом преломлении, вплоть до обновленного христианства, проявившегося в виде англиканства, пуританства, квакерства и других течений, которые можно объединить единым термином: протестантизм. Многие из новых переселенцев обрели родину именно в Америке, где «человек свободен, как ему и положено быть...». Немногие страны имели такую возможность - начать с чистого листа на новом континенте, избежав пережитков иерархичного общества, монаршей власти, древних аристократических родов и духовенства. За эту возможность переселенцы отплатили глубоким патриотизмом, а «естественное чувство свободы и равенства» получило свое продолжение не только в отношениях между людьми, но и в форме государственного управления.
Концептуальные основы двусторонних отношений
В некоторые моменты наблюдалось единство мнений Мехико и Вашингтона, происходящее в случае совпадения интересов, общей внешней угрозы, или во имя предотвращения более тяжелых последствий для обеих сторон.
На примере Карибского кризиса четко просматриваются основные характеристики «категорического отказа». Мексика избегала союзнических отношений с соперниками США, в первую очередь с СССР. Дипломатические отношения между странами были установлены с 1924 г., но мексиканская сторона воздерживалась от любых действий или заявлений в поддержку коммунистического лагеря. Мексиканские дипломаты выступали «не за ограничение войны, а за расширение зоны мира» , а после Карибского кризиса, стали активно поддерживать провозглашение Латинской Америки безъядерной зоной, что и было утверждено подписанием договора Тлателолко.
Вашингтон провозгласил доктрину «несовместимости» и закрепил принцип: «идеи марксизма несовместимы с членством в ОАГ».158 Мексика осудила американскую попытку вторжения на Кубу, но поддержала США в негативной реакции по поводу советского присутствия в регионе. В 1962 г. Мехико отказался присоединиться к морской блокаде «острова свободы», выступил против исключения Кубы из ОАГ, а в 1964 и 1967 г. и высказывался против применения санкций к Гаване. Мексика была вынуждена уступить США в вопросе советского присутствия, относящегося к фундаментальным американским интересам, и с пониманием отнеслась к их негативной реакции, вызванной контактами с Китаем. Вашингтону пришлось признать мексиканское мнение в кубинском вопросе, являющимся фундаментальным для южного соседа.
Соединенным Штатам стоило усилий выработать терпимое отношение к мексиканской позиции. В свою очередь, Мексика всегда старалась подчеркнуть жизнеспособность и стабильность политической системы, а, учитывая свое стратегическое значение для северного соседа, избегала его провоцировать, за что претендовала на определенную компенсацию. Как отмечал Марио Охеда, Мексика имела право на «сверх особые отношения» с США в рамках особых отношений северного колосса со странами Западного полушария.
Кубинские события показали, что мексиканская политическая элита успешно лавировала в отношениях с США, не заходя слишком далеко в дискуссиях с соседом, относящим мексиканскую территорию к «категорическому императиву» в вопросах безопасности.161 Соединенные Штаты признавали необходимость южного соседа отдаляться от их внешнеполитического курса во всем, что не носило фундаментального характера. Мексика была крайне важна для них и по геополитическим, и по идеологическим соображениям. В свою очередь, статус Мехико, как более слабого партнера, подтверждался необходимостью сотрудничать с Вашингтоном по фундаментальным и важным для США вопросам, даже если они не имели такого значения для мексиканцев.162
Для того чтобы подвести логическую черту под первым «пассивным» этапом внешней политики, приведем характеристику мексиканского аналитика Ри-кардо Валеро: « Предшественники Л. Эчеверрии (М. Алеман (1946 - 1952 гг.) и А. Лопес Матеос (1958 - 1964 гг.)) не придавали особого значения внешней политике, ограничиваясь, исключительно временными вынужденными внешнеполитическими действиями».163 При всех изоляционистских настроениях, Мексика в большой степени зависела от внешнего мира. Как отмечал Л. Мейер, ее связь с мировой экономикой, начиная с XVI века носила зависимый характер. В свою очередь характер экономики и результаты модернизации всегда имели свое от ражение на внутриполитической и внешнеполитической деятельности государств.165 В течение 40-50-х гг. Мексика испытывала постоянный дефицит торгового баланса с США, в период с 1961 по 1970 г. составивший 5 375 млн. долларов, который, тем не менее, на 76% удалось компенсировать доходами от туризма.166 Внешний государственный долг к 1970 г. составил 3 776 млн. дол., задолженность значительным образом выросла за счет кредитов в рамках ряда американских программ.167 Каждая из них имела свою «политическую нагрузку», например, план Д. Эйзенхауэра обуславливался гарантиями отказа от национализации, снижением налогов на прибыль иностранных компаний вкупе с проведением аграрной реформы, поощрением жилищного строительства и следованием принципам представительной демократии. «Союз ради прогресса» предполагал проведение индустриализации, налоговой и аграрной реформы, улучшения системы образования, здравоохранения и расширения жилищного строительства.168 На общее положение дел в регионе наибольшее влияние оказала политика «Новых рубежей», согласно которой США провозглашали борьбу с национально-освободительными движениями и тактику гибкого реагирования, позволяющую ведение локальных войн. В 1964 г. увидела свет американская доктрина Джонсона - Манна.169 Она обозначила смену приоритетов США от содействия режимам «представительной демократии» к поддержке режимов «доброжелательных Вашингтону».
Особенности переговорного процесса по проекту НАФТА
В конце 1989 г. Соединенные Штаты вторглись в Панаму, что получило негативный отклик с мексиканской стороны: в президентском коммюнике подчеркивалось: применение силы против другого государства равносильно интер 258 венции и идет в разрез с нормами международного права. Правда, незадолго до американской акции мексиканцы сами отошли от священного принципа невмешательства во внутренние дела. В октябре 1989 г. в ходе первого визита в США Салинас Гортари в речи перед американским конгрессом выступил с критикой и осуждением режима генерала Норьеги.259
Джордж Буш старший проявил «понимание и уважение» к мексиканской позиции, но подчеркнул, что это никоим образом не повлияет на дружественные отношения между двумя странами. Более того, уже в марте 1990 г. достоянием прессы стал факт, что лидеры двух стран обсуждали возможность подписания совместного соглашения. Обсуждение зоны свободной торговли (ЗСТ) между Мексикой и США стало возможным в силу субъективного фактора. Впервые за многие годы была отмечена упомянутая Гортари конвергенция интересов, проявившаяся в том, что мексиканцы и американцы заговорили на одном языке.
Мексиканцы решили воспользоваться опытом канадской стороны. Для этого была организована встреча с Б. Малруни в марте 1990 г. в Мехико. В ходе визита главы государств подписали десять совместных договоров, среди которых Меморандум о взаимопонимании по торговым и инвестиционным вопросам. В соответствии с ним были учреждены рабочие группы по отдельным секторам экономики. Перед Канадой вырисовывались две перспективы: остаться в стороне от мексикано-американской зоны свободной торговли, что могло нарушить их преференциальное положение в рамках CUSFTA или вывести перего-воры на трехсторонний уровень.
Мексиканские исследователи выделяют следующую хронологию переговоров по БАФТА: 1. Подготовка: январь 1990 г. - июнь 1991 года. 2. Переговоры: июнь 1991 г. - август 1992 года. 3. Дополнительные соглашения: февраль - август 1993 года. 4. Детальная апробация: сентябрь 1992 г. - ноябрь 1993 года. 5. Вступление в силу: январь 1994 года. Официально, президенты Буш и Гортари объявили о намерении начать обсуждение ЗСТ в июне 1990 г., а в следующем месяце представители по торговым вопросам К. Хиллс (с американской стороны) и X. Серра (с мексиканской) начали воплощать президентскую инициативу на практике.
Заметим, что любой переговорный процесс в теории может происходить по двум схемам: а) асимметричный характер участников; б) между равными и дружественными сторонами. В случае а, согласно теории игр , результат будет 7А1? равен «зеро-сумме». В случае б, обе стороны опираются на взаимное желание минимизировать общую зону конфликта и расширить общие интересы, в результате чего, при взаимных уступках можно добиться общей максимальной выгоды. Отношения Мексики с США традиционно имели асимметричный характер. Таким образом, учитывая положения концепции периферийного реализма, стратегию «безусловного следования» и первый вариант теории игр, мексиканцы, безусловно, испытывали недостаток силы в переговорном процессе НАФТА и справедливо опасались результатов игры по схеме «зеро сумма».
Несмотря на временное обострение двусторонних отношений,264 Дж. Буш старший неоднократно заверял, что конфликты не повлияют на общий тон «особых отношений» и тем более на диалог о заключении договора ЗСТ. Уже 8 августа 1990 г. К. Хиллс и X. Серра обратились к своим президентам с рекомендацией начать формальный процесс переговоров.
25 сентября того же года американский президент уведомил конгресс о своем намерении заключить торговый договор с Мексикой и обратился за полномочиями продвижения торговли (fast track).265 В ноябре 1990 г. в Монтеррее состоялась встреча на высшем уровне, на которой Дж. Буш объявил, что связи с Мексикой имеют первостепенную важность и не ограничиваются исключительно торговлей, а простираются вплоть до «партнерства в лидерстве». Гортари отметил благосклонное мексиканское отношение к Инициативе для Америк, которая будет способствовать развитию всего континента и повышению его конкурентоспособности с другими экономическими блоками на всех мировых ши ротах. Американский президент подчеркнул, что мексиканский вектор внешней политики носил ключевое значение. Его мексиканский коллега заметил, что в американском направлении возникла возможность установления стратегического взаимодействия
Механизмы урегулирования торгово-экономических конфликтов
Как показала практика, со вступлением в действие НАФТА миграция на север не только не уменьшилась, а наоборот возросла. Если в среднем в 80-е гг. количество легальных мигрантов из Мексики составляло 200 000, то в 90-е гг. оно увеличилось до 300 000 человек в год, а нелегальная миграция росла в геометрической прогрессии. Соединенные Штаты не могли игнорировать проблему, но, избегая ее вынесения на двусторонний уровень, предпочитали ужесточение мер по пограничному контролю, что повлекло за собой учащение нарушений прав мексиканских граждан и случаев их гибели в попытке незаконного перехода границы.
Шестилетний президентский срок Э. Седильо сильно изменил мексиканское отношение к миграционной проблеме. В 1994 - 1995 гг. на президентских встречах звучала миграционная тематика, но главенствовал «дух Хьюстона»386 и надежды на магическое влияние НАФТА на миграционные потоки. Мексиканские исследователи отмечали, что в период с 1995 по 1999 г. политическая элита страны придерживалась тактики «политики отсутствия по-литики» в сфере миграции, что не означало отсутствия заинтересованности в улучшении положения мексиканских мигрантов в США. Подобное «молчаливое несогласие» имело под собой веские причины. Миграционная проблема и вопросы соблюдения прав человека традиционно относились к разряду внутренних дел, а это подразумевало применение основных внешнеполитиче 137 ских принципов невмешательства и уважения суверенитета. I ем не менее, Мехико без воодушевления воспринимал реформы в этой области, ужесточающие правила въезда в США, отрицательно сказывающиеся на мексиканских гражданах. Так, двусторонние отношения ухудшились во второй поло топ вине 80-х после миграционной реформы IRCA . Тем не менее, относя миграционное регулирование к внутренней компетенции США, мексиканцы воздерживались от комментариев или требований, опасаясь, что это создаст прецедент, который в дальнейшем будет использован против них самих. Данное правило существовало десятилетиями, и во многом оно объясняло традиционное поведение Мехико в Комиссии по правам человека ООН, где она воздерживалась в голосованиях по вопросу в отношении Кубы.
Для Соединенных Штатов миграционная проблема также была крайне актуальной, но после реформы 1996 г., которая предполагала ее урегулирование, она снова как бы исчезла, а администрация Клинтона старался держаться от нее как можно дальше.
Начавшийся в период Э. Седильо процесс политической либерализации, принес свои плоды: уже к 1999 г. в мексиканском общественном мнении, как проблемы миграции, так и соблюдения прав человека оказались выведенными за пределы внутренней юрисдикции. Мексика не могла поднимать вопрос о своих гражданах в США, продолжая закрывать глаза на вопрос соблюдения прав человека. Вступив в должность, В. Фокс объявил первоочередным направлением своей внешней политики урегулирование ситуации с мексиканскими мигрантами в США. Мексиканская точка зрения кристаллизовалась в предложении «whole enchilada» (пирог целиком), озвученном новым министром иностранных дел X. Кастаньедой в 2001 году. Мексиканский миграционный «пирог» состоял из пяти пунктов: 1) легализация нелегальных иммигрантов в США; 2) учреждение программы временных рабочих разрешений; 3) увеличение количества виз для мексиканцев; 4) улучшение ситуации на границе с соблюдением прав человека; 5) кооперация во имя развития. Первый пункт был необычайно важен для Мехико, так как около 60% всех нелегалов в США являются мексиканскими гражданами. Однако он крайне дискуссионен для Вашингтона, противящегося повторению амнистии 1986 года. Во втором пункте мексиканцы попытались учесть весь предыдущий опыт, поэтому эффективная программа временных рабочих должна гарантировать равные права и заработную плату с американскими гражданами и достаточную мобильность, позволяющую сменить работодателя и тип визы, не покидая американской территории. Появление четвертого пункта было спровоцировано крайне сложной ситуацией на границе и ежедневным ростом количества смертей мексиканских граждан при попытке нелегального прохода на американскую территорию.
Большая часть законодательных инициатив в США в 90-х гг. была направлена на усиление пограничного контроля и увеличение численности пограничных патрулей. В результате с 1993 по 2000 г. их штат вырос до 9 212 человек и стал вторым по величине после ФБР (11 428 агентов).
