Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Эволюция ядерной программы КНДР 21
1.1. Советско-северокорейское сотрудничество в области мирного атома 21
1.2. Причины перехода Пхеньяна к самостоятельной ядерной программе 29
1.3. Выход КНДР из режима нераспространения ядерного оружия 40
ГЛАВА 2. Ядерный кризис в корее 48
2.1. Американо-северокорейская конфронтация по ядерному вопросу. Создание КЕДО 48
2.2. Разрядка напряженности на Корейском полуострове во второй половине 1990-х годов. Функционирование КЕДО 56
2.3. Новое обострение американо - северокорейских противоречий по ядерному вопросу 65
ГЛАВА 3. Пути и методы урегулирования корейской ядерной проблемы 73
3.1. Начало шестисторонних переговоров. Различия в позициях сторон 73
3.2. Возможности сближения позиций 78
3.3 Потенциал России в урегулировании корейской ядерной проблемы 88
Заключение 108
Список использованных источников и литературы 132
- Советско-северокорейское сотрудничество в области мирного атома
- Причины перехода Пхеньяна к самостоятельной ядерной программе
- Американо-северокорейская конфронтация по ядерному вопросу. Создание КЕДО
- Начало шестисторонних переговоров. Различия в позициях сторон
Введение к работе
Предмет исследования. Вопрос распространения оружия массового уничтожения (ОМУ), прежде всего ядерного, составляет одну из основных угроз российской национальной безопасности и всеобщему миру. Причем, угроза распространения продолжает нарастать.
Если в предыдущие десятилетия активность в ядерной области проявляли отдельные развитые и стабильные страны, то на последнем этапе особое пристрастие к ОМУ наблюдается в самых взрывоопасных регионах земного шара.
На Ближнем Востоке находится государство, которое фактически обладает ядерным оружием. Это Израиль. Израильтяне категорически отказываются присоединиться к ДНЯО и наверняка будут продолжать тайно наращивать свой арсенал ОМУ. Реагируя на приготовления Тель-Авива, практически все крупные арабские государства в той или иной форме объявляли о своем праве иметь ОМУ. Именно споры из-за ОМУ использовали США для интервенции против Ирака. Ливийский лидер Каддафи в прошлом неоднократно призывал арабские страны наладить производство ядерного оружия и предпринимал попытки закупить его образцы и компоненты за рубежом. Существовали и сохраняются на Западе подозрения в отношении планов Ирана.
В начале 1990-х годов довольно остро встал вопрос о судьбе ядерных запасов новых независимых государств Украины, Казахстана и Белоруссии, доставшихся им в наследство от СССР. Украина отнюдь не сразу согласилась расстаться с этим потенциалом.
В 1993 г. возник очаг напряженности в области нераспространения на Дальнем Востоке. Северная Корея объявила о начале процедуры выхода из ДНЯО, когда ее обвинили в скрытых усилиях по созданию ядерного
оружия. Лишь в результате сложнейших дипломатических переговоров Пхеньян объявил об отказе от военных ядерных программ в обмен на обязательства американцев помочь КНДР в мирном использовании атома. В 2002 г. страсти вокруг северокорейской ядерной программы разгорелись вновь. Очередной кризис, помимо всего прочего, возбудил ядерные настроения в японской элите.
Сокрушительный удар по режиму нераспространения нанесли две южноазиатские державы - Индия и Пакистан. В 1998 г. они стали первыми государствами, которые открыто перешли из категории неофициальных ядерных государств в категорию государств, провозгласивших себя ядерными. Индия и Пакистан произвели серию ядерных испытаний и не желают отказываться от взятого курса.
Отдельная и растущая угроза - рост числа террористических групп, буквально рвущихся к обладанию ядерной бомбой. По оценкам экспертов, пик их деятельности еще впереди, он придется на 20-е годы XXI столетия и охватит многие регионы.
В чем же причины упомянутых вызовов режиму нераспространения?
Очевидная причина - разрушение биполярной структуры мира. Исчезла ситуация противостояния и одновременно взаимодействия двух сверхдержав, которые могли бы в той или иной степени контролировать поведение многих государств мира.
Теперь же имеют место попытки дробления международного сообщества на замкнутые военно-политические блоки, конкурирующие экономические группировки, соперничающие религиозные и этнические движения. Возросло число локальных конфликтов, планетарных масштабов достигли явления терроризма, сепаратизма, наркоторговли, оргпреступности. Многие государства испытывают растущий страх за свою безопасность и им не на кого положиться, кроме как на собственные силы. Отсюда со-
блазн сдержать угрозы самым дешевым и эффективным способом - обзавестись ядерной, химической или биологической «дубинкой».
Подобный соблазн особенно велик для тех режимов, которые попали в немилость к единственной уцелевшей сверхдержаве - США. Вашингтон демонстрирует растущую склонность решать спорные вопросы с помощью силы, и не допустить ее применение представляется кое - кому возможным лишь с опорой на ОМУ. Схожую реакцию провоцирует вся стратегия США на мировую гегемонию. Все, кто не хотят жить под эгидой Соединенных Штатов, задумываются о путях предотвращения данной перспективы и вспоминают о ядерном факторе.
Американская политика опоры на голую силу вообще подает плохой пример. Если США подчас игнорируют ООН, международное право, поступают как им выгодно, не считаясь с интересами и мнениями других, то остальным вроде бы тоже не остается ничего иного, как действовать в аналогичном ключе.
Провоцирующим фактором является и практикуемый США двойной стандарт в отношении ядерных амбиций различных стран. Прикрывая Израиль, США подрывают тем самым поддержку режима нераспространения со стороны арабских стран.
Американские планы создания противоракетной системы обороны (ПРО) в свою очередь способны спровоцировать новый виток гонки вооружений в глобальных масштабах. Если США включат в систему, например, Тайвань, то это неизбежно приведет к эскалации ядерных приготовлений в КНР. Япония отреагирует на китайские усилия своими собственными. Китайско-японская гонка ядерных вооружений затянет в свой водоворот страны Юго-Восточной Азии. Не останется в стороне Индия, а, значит, Пакистан. За Пакистаном последует Иран, что рано или поздно приведет к
подключению к гонке, с одной стороны, Израиля, с другой - арабских стран.
Следует отметить, что негативный пример подают и другие ядерные державы, акцентирующие важность ОМУ. Китай уже осуществляет модернизацию и количественное наращивание ядерных вооружений даже в независимости от реализации американских планов ПРО. Медленный прогресс в российско-американских переговорах вызывает подозрения у неядерных государств в искренности намерений США и России. Большинство НЯОГ подходит к ситуации реалистически, не ожидает быстрого прогресса, но при этом требует добросовестности в деле разоружения.
Еще одна причина роста угроз режимам нераспространения - технический прогресс. Он позволяет все большему числу государств быть способными к разработке и производству ОМУ. В мире же, полном недоверия, это провоцирует страхи у соседей и соперников таких государств. Так, осознание способности Японии стать ядерной державой питает политику Китая в сфере ОМУ.
Ощутимый качественный скачок обычных вооружений США и их союзников также подталкивает отстающих полагаться на ОМУ как на единственное средство защитить себя от американской силы.
Вашингтон уделяет растущее внимание односторонним силовым действиям для пресечения распространения. США предпочитают силу, чтобы противодействовать разворачиванию ядерных программ НЯОГ, обращать вспять уже начатые программы, а также сдерживать применение ОМУ. При этом в американской столице утверждается мнение, что традиционные схемы чрезмерно ограничивают применение силы, ставя его в зависимость от консенсуса постоянных членов СБ. Делается вывод, что силу, в случае необходимости, можно применять в обход СБ ООН. Отсутствие равного соперника лишь еще больше развязывает американцам руки.
Установки начинают претворяться в жизнь. Это, прежде всего, касается Ирака. Соединенные Штаты, вразрез с позицией СБ ООН, осуществили военную интервенцию против Ирака. ОМУ американцы так пока там и не нашли, а негативные последствия интервенции уже налицо.
Во-первых, Вашингтон, как уже отмечалось выше, подает «дурной пример» другим странам, которые приходят к выводу, что полагаться на ООН и международное право бессмысленно. Споры придется решать, как это делалось в прошлом, с помощью насилия.
Во-вторых, у государств, которых американцы недолюбливают, растет аппетит к приобретению ОМУ как единственному средству, способному предотвратить вмешательство Вашингтона.
В-третьих, усиливаются антиамериканизм и антизападничество в арабском мире, размножаются экстремистские организации, рвущиеся к ОМУ и готовые обрушить его на «врагов ислама».
Вместо односторонней силовой политики разумнее проводить иную, более гибкую линию, основанную на общих интересах и коллективных акциях.
Прежде всего, необходимо исходить из важности соблюдения всеми международно-признанных норм. Если так поступают лидеры, большинство других государств также не посмеет нарушать нормы и тем самым противопоставлять себя мировому сообществу, стать его изгоем. Напротив, игнорирование норм ведущими членами мирового сообщества рано или поздно вызовет цепную реакцию, породит анархию в международных отношениях.
Для укрепления самого режима нераспространения ядерные державы, как представляется, должны:
неуклонно идти по пути сокращения своих ядерных потенциалов, не отказываясь в качестве конечной цели от всеобщего и полного ядерного разоружения;
выработать конвенцию о юридически обязательных гарантиях безопасности, предоставляемых ядерными державами неядерным;
продолжать укреплять систему гарантий МАГАТЭ, добиваться заключения соглашений о гарантиях с теми неядерными участниками ДНЯО, которые еще не сделали этого;
содействовать международному проекту под эгидой МАГАТЭ по разработке ядерных технологий, устойчивых с точки зрения ядерного нераспространения;
сделать необратимой «безвзрывную эру», основанную на договоре о всеобщем запрещении испытаний ядерного оружия;
всячески укреплять режим существующих безъядерных зон и поощрять учреждение новых зон (в Центральной Азии, Восточной Европе, на Ближнем Востоке и т.д.);
координировать режим контроля над ядерным распространением с режимами контроля над распространением химического и биологического оружия, средств его доставки;
углублять сотрудничество в области экспортного контроля и контроля над перемещением ядерных материалов;
вести дело к тому, чтобы все государства прекратили производство расщепляющихся материалов для ядерного оружия, присоединились к Конвенции о физической защите ядерного материала и Конвенции о ядерной безопасности.
При этом очень важно создавать систему побудительных мотивов, которые стимулируют присоединение к упомянутым режимам и заставляют оставаться в их рамках. Страны, не участвующие в режимах, должны
знать: они не получат доступа к ядерной технологии и ракетной технике ни в каком виде. Они будут отрезаны от прогресса.
Главное же условие - широчайшее международное сотрудничество во всех вопросах, так или иначе связанных с нераспространением - в рамках ООН, других международных организаций, на региональном, субрегиональном и двустороннем уровнях.
Особое значение имеет российско-американское партнерство. Представляется очевидным, что во многом превращение Индии и Пакистана в ядерные державы произошло потому, что реальное сотрудничество в этой сфере между Россией и США в 1990-е годы не развивалось должным образом. Вашингтон, опьяненный превосходством своей мощи, предпочитал полагаться на собственные возможности, фактически игнорируя Россию. Российская же элита в свою очередь не проявляла достаточного понимания опасности происходившего в Южной Азии.
Сейчас назрел момент для объединения усилий России, США и других заинтересованных сторон для постоянной политической работы с потенциальными обладателями ядерного оружия и средств его доставки. Речь идет, прежде всего, о тесном взаимодействии с КНДР.
Данная проблема не может быть решена только в военно-политической плоскости. Требуются значительные усилия в политико-дипломатической, экономической и научно-технической сферах.
Применительно к Пхеньяну следует всемерно поддерживать нормализацию его отношений с Республикой Корея. Целесообразно поощрять движение Пхеньяна к реформам и открытости, добиваться признания КНДР со стороны США и Японии. Только такая скоординированная, гибкая линия убедит Северную Корею отказаться от ракетно-ядерных планов.
Совместная работа по КНДР, Ирану, другим потенциальным и реальным обладателям ОМУ отвечает коренным потребностям обеспечения стратегической стабильности в XXI веке, которая преимущественно из двусторонней (СССР - США, Россия - США) становится все более многомерной и многосторонней задачей, требующей политических решений, лишенных амбиций и односторонности, Несмотря на всю огромную мощь США, Вашингтон не обладает достаточными организационно-дипломатическими и политическими ресурсами, чтобы решать проблемы ОМУ в одиночку. Только если удастся наладить равноправное, ответственное, доверительное партнерство России, США и других ядерных держав в области нераспространения ОМУ, то останется надежда на предотвращение в XXI столетии губительной планетарной гонки вооружений.
Актуальность и научная значимость данного исследования как раз и заключаются в том, чтобы разобраться в истоках ядерного кризиса в Корее и коллективными усилиями всех заинтересованных сторон найти ему политическое решение.
Из названной цели вытекают следующие задачи диссертации:
изучить внутренние и внешние факторы, побудившие Пхеньян перейти от сотрудничества с Москвой в освоении мирного атома к самостоятельной ядерной программе военного назначения, а затем выйти из режима нераспространения ядерного оружия;
проанализировать предпосылки, динамику и урегулирование первой американско-северокорейской конфронтации по ядерному вопросу в первой половине 1990-х гг.;
дать научную и политическую оценку нового обострения противоречий между США и КНДР по ядерному вопросу, начавшегося осенью 2002 г. и до сих пор не урегулированного;
проследить процесс подготовки переговоров в шестистороннем формате (КНДР, США, Россия, Китай, Ю. Корея, Япония), показать различия в позициях сторон;
определить возможности сближения позиций и достижения полного и окончательного урегулирования ядерной проблемы в Корее;
наметить перспективы комплексного решения корейской проблемы, нормализации межкорейских отношений и объединения, в конечном счете, корейской нации;
выявить потенциал России в корейском урегулировании и предложить оптимальную стратегию нашего государства на корейском направлении.
Теоретическая и методологическая база диссертации сформировалась в процессе изучения важнейших работ по международно-политической науке представителей всех основных школ: реалистической, либерально-идеалистической и марксистско-ленинской. Сравнивая и критически осмысливая различные, часто противоположные точки зрения политиков и ученых, диссертант выработал собственную концепцию исследования темы.
Автор видит рациональное зерно в теории политического реализма (Фукидид1, Макиавелли2, Гоббс3, Гуго де Грот4, Клаузевиц5, Карр6, Г.Моргентау7, К.Уолтц8, С.Хангтинтон9, З.Бжезинский10), гласящей, что мировая политика традиционно является ареной борьбы государств за
1 Thucydides. History of the Peloponnesian War, trans. Rex Warner. New York, 1982. 1 Machiavelli, Nicolo. The Prince and the Discourses. New York, 1950.
3 Hobbs, Thomas. Leviathan. New York, 1974.
4 Grothis, Hugo. Law of the War and Peace. New York, 1980.
s Carl von Clausewitz. On War. New York, 1975.
6 Carr, Edward. The Twenty Years' Crisis, 1919 - 1939. London, 1962.
7 Morgenthau, Hans. Politics among Nations. New York, 1979.
' Waltz, Kenneth. Theory of International Politics. New York, 1979, * Hunginton, Samuel. The Clash of Civilizations. Boston, 1997. 10 3. Бжезіїнский. Великая шахматная доска. М., 1998.
власть и влияние. Как представляется, есть основания полагать, что жизнь на земле и впредь будет определяться взаимоотношениями государств, которые продолжают соперничать, движимые самыми различными мотивами: экономическими, идеологическими, историческими, великодержавными и т.д. И, в конечном счете, возможности и позиции государств будут по - прежнему зиждиться на совокупной мощи.
Значительную часть второй половины XX столетия мир характеризовался биполярностью, решающую роль играли две сверхдержавы - СССР и США. К сегодняшнему дню уцелела лишь одна сверхдержава, и кому-то кажется, что наступает эра беспредельного американского господства «Паке Американа». Соединенные Штаты, несомненно, имеют основания претендовать на роль мощнейшего центра силы на длительную перспективу. Они создали колоссальный экономический, военный и научно-технический потенциал. Влияние США проецируется на главные сферы жизни современного мира.
Несмотря, однако, на усиление США после окончания «холодной войны», мир вряд ли станет однополюсным. Да и как может руководить Вашингтон почти двумястами государств и человечеством, насчитывающим 6 млрд. человек? Есть государства, которые не просто способны сопротивляться американскому контролю, но стремятся сами быть лидерами, исполнять роль центров силы. Это, прежде всего Россия, Китай. Есть и другие претенденты на великодержавную роль: Япония, объединенная Европа. К следующему поколению кандидатов в сверхдержавы, по крайней мере регионального уровня, можно причислить Индию, АСЕАН, Бразилию, Турцию, Пакистан, ЮАР, Иран, Саудовскую Аравию.
Итак, мир, судя по всему, движется к многополярности. С одной стороны, этот процесс естественен, ибо отражает волю реальных и потенциальных центров силы. Вместе с тем переходный период таит в себе немало
опасностей. Его суть — в быстром изменении баланса сил, а это, согласно закономерностям политологии, всегда грозит вызывать дестабилизацию и даже конфликты.
Потенциал конфликтности несет в себе не только соперничество центров силы, но и их отношения со средними и малыми странами. Еще одна реальность, которая сохранится, несомненно, в XXI столетии, - противоречия между самими средними и малыми государствами. Некоторые из этих противоречий способны достигать высокого накала и выливаться в конфликты. Причем после окончания «холодной войны» имеет место рост конфликтности.
Характерной особенностью современного мира является наличие значительного числа государств, которые испытывают серьезные внутренние трудности. Часть из них находится в разваленном или полуразваленном состоянии. Число внутренних конфликтов сейчас превышает число межгосударственных. Они все стремительнее вырываются за государственные границы, вторгаясь в сферу международных отношений. Выражается это в потоках беженцев, терроризме, наркобизнесе, похищении ядерных и других смертоносных материалов и т.д.
Из сказанного выше может сложиться впечатление, что человечество подстерегают в XXI столетии многочисленные и серьезные испытания. Действительно, различий в интересах и проблем между государствами существует немало, а, кроме того, в международных отношениях будут присутствовать элементы более широких, надгосударственных противоречий — межцивилизационных, по линии Север - Юг, межрегиональных. И, тем не менее, нельзя не прислушаться к мнению ученых либерально-идеалистической школы (М. Дойл1, Р. Джервис2, Дж. Бертон3, Р. Кеохан1,
1 Doyle, Michael. «Liberalism and World Politics». American Political Science Rewiew 80,4 {December 1986).
2 Jervis, Robert, Perception and Misperception in International Politics. Princeton, 1976.
3 Burton, John. World Society. Cambridge, 1972.
Дж. Най2, Э. Хаас3, Дж. Розенау4), которые подчеркивают, что международные отношения меняются, становятся более упорядоченными, мирными, предсказуемыми. И, действительно, есть все-таки основания смотреть в XXI век с определенным оптимизмом.
Растет взаимозависимость, и она будет влиять на поведение крупных держав не в меньшей степени, чем других государств. Смягчению противоречий на международной арене должна способствовать демократизация, которая охватила значительную часть человечества. У государств, придерживающихся схожих идеологических установок, меньше оснований для взаимных противоречий и больше возможностей преодолевать их, не вступая в конфликты. Не следует недооценивать и то обстоятельство, что в XX столетии русские, немцы, китайцы, японцы и другие народы так навоевались и настрадались, что, кажется, исчерпали лимит в этом отношении. Американцы же никогда не любили воевать долго и с большими потерями.
Прекращение конфронтации и гонки вооружений между сверхдержавами и их блоками, осознание бесперспективности и опасности безоглядного наращивания ракетно-ядерного потенциала, ограниченность средств, которые можно было бы безболезненно тратить на военные цели, - все это в свою очередь способствует демилитаризации мирового сообщества и гармонизации международных отношений. Данной тенденции способствует также внедрение в мировую политику новых, негосударственных объектов: общественных организаций и движений, профессиональных организаций, церквей.
Наконец, еще одно достояние человечества на пороге XXI в. — это наличие целой системы организаций, которые имеют мандат и потенциал
' Keohane, Robert and Nye, Joseph. Power and Interdependence: World Politics in Transition. Boston, 1977.
2 ibid.
3 Haas, Ernst. When Knowledge is Power: Three Models of Change in International Organization. Berkeley,
1990.
4 Rosenau, James. Turbulence in World Politics. Princeton, 1990.
для углубления взаимодействия между государствами. ООН постепенно должна эволюционировать в сторону превращения в мировое правительство, регулируя и координируя деятельность всевозможных региональных и субрегиональных организаций.
Если такая тенденция будет развиваться, остается надежда, что силовая политика и безудержное соперничество государств начнут все-таки отходить на задний план — несмотря на попытки США выступать в роли мирового жандарма, игнорирующего международное право, ООН и мнение других держав.
Обзор источников и литературы. Основной источниковедческой базой диссертации послужили документы и материалы руководящих структур стран, в той или иной степени связанных с корейской проблемой, включая ее ядерный аспект.
Были изучены программы, концепции, заявления, речи руководства Северной и Южной Кореи, США, России, Китая, Японии по тематике диссертации. Из северокорейских источников особое внимание уделялось работам вождей режима - Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, документам Трудовой Партии Кореи. Что касается южнокорейских источников, то среди них придавалось значение не только высказываниям высших лидеров, но и документам (докладам, анализам, запискам, пресс-релизам) различных министров и ведомств РК по проблеме объединения. В нынешних условиях интенсивной политической и экономической жизни многие нюансы в позициях Сеула по отношению к Пхеньяну зависят от позиций этих организаций. Часть документов составляется на ведомственном уровне и лишь утверждается руководством государства.
Среди такого рода документов можно выделить - Документы по корейскому вопросу. Сеул: Исследовательский центр мира и объединения, Сеул, 1998. Документы объединения, Сеул, 1999. Документы корейско-
американских отношений, 1943 - 2000. Сеул, 2001. Северная политика. Документы. Сеул, 1999. Корея. Справочник. Сеул, 2003. Сборник документов Министерства объединения. Сеул, 2003 и др.
Большую ценность для исследования представили научные разработки исследовательских центров Дипломатической академии, Института Дальнего Востока РАН, Института Востоковедения РАН, МГИМО, Института Мировой Экономики и Международных Отношений РАН, Института международных экономических и политических исследований РАН, ИСАА при МГУ и др.
В диссертации широко использовались положения и идеи, высказанные в научных публикациях и монографиях российских ученых, в первую очередь востоковедов-международников и корееведов. В них прослеживается эволюция наших представлений о Корее, идеологии, политике, экономике этой страны; содержится богатый фактологический материал; приводятся наблюдения, которые в целом помогают уяснить объективные и субъективные аспекты эволюции внешний политики Севера и Юга Кореи, их подходов к проблемам урегулирования, в том числе ядерной проблемы.
Серьезное содействие в выработке методологических подходов автору оказали труды ученых Дипломатической Академии МИД РФ, которых объединяют профессионализм и объективность - Е.П. Бажанова, А.В. Бурсова, А.А. Волоховой, Э.А. Галумова, В.Е. Донцова, Т.А. Закаурцевой, А.Г. Задохина, Г.Г. Кадымова, К.Н. Кулматова, В.Ф. Ли, Ю.М. Мельникова, О.Г. Пересыпкина, А.Д. Шутова, В.В. Штоля, Г.С. Яскиной и других ученых.
Автор изучил труды российских востоковедов как по общетеоретическим вопросам международных отношений в мире и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, так и изучению особенностей внешней политики КНДР и Республики Корея. К их числу относятся обобщающие труды Бажанова Е.П., Бажановой Н.Е., Борисова О.Б., Ванина Ю.В., Волоховой
А.А,, Воронцова A.B., Денисова В.И., Дзасохова А.С., Иргебаева А.Т., Лу-зянина С.Г., Капицы МС, Кима Г.Ф., Куликовой Ф.И., Ли В.Ф., Мазурова В.М., Меликсетова А.В., Мясникова B.C., Нетрусова А.А., Огнева Ю.И., Петровского В.Е., Рудницкого А.Ю., Сергейчука С, Титаренко М.Л., Тка-ченко В.П., Томихина В.Ю., Торкунова А.В. и других.
В западной, прежде всего американской, историографии корейская тематика в интересующий нас период занимает значительное место.
Особо диссертант хотел бы выделить труд известного американского журналиста, корреспондента газеты «Вашингтон Пост» Дона Обердорфе-ра.1 Написанная живым литературным языком, книга в то же время представляет собой серьёзную попытку объективно изложить в логической и хронологической связи основные вехи ядерного кризиса.
Для понимания американской оценки состояния и перспектив международных отношений на Дальнем Востоке, в частности анализа ситуации на Корейском полуострове, много дало ознакомление с трудами Пэриса Чанга, Роберта Клофа, Джеймса Коттона, О.Н. Дэнни, Джона Халидэя, Рассела Спарра, Роберта Саттера, Д. Загория, Дж. С. Куна, Роя У.Т. Кима, Р. Симмонса и др.
Вопросы формирования новой внешнеполитической концепции США в Азии, в частности проблемы отношений США с КНДР и Южной Кореей, подробно рассматриваются в работах Р. Скалапино. Истории китайско-корейских отношений посвящены некоторые работы Альфреда Вилэма-младшего. Большое количество фактического и статистического материала содержится в исследованиях Николаса Ларди.
Во время подготовки диссертации использовались статьи и выступления Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао, Цянь Цичэня, других ки-
1 Oberdorfer, Don. The Two Koreas. New York: Basic Books, 2001.
тайских руководителей, в которых излагаются концептуальные основы внешней политики КНР, подходы Пекина к принципам построения международных отношений. Использовались также работы некоторых китайских политологов. Одним из основных специалистов по китайско-корейским отношениям является Хуа Ди, в чьих трудах содержится ценная информация о китайском восприятии современных проблем Корейского полуострова, прогнозов развития ситуации.
Среди исследований южнокорейских ученых, посвященных данной проблеме, хочется выделить работы Ан Бён Чжуна, Чон Дже Хо, Чон Чин О, Чон Чин Ви, Чон Чун Вука, Хван Бён Му, Ким Иль Пена, Ким Хак Чжуна, Ли Чэ Чжина и др. В работах этих авторов дается подробный анализ ситуации на Корейском полуострове. Характерной чертой практически всех названных работ является близость к американской исследовательской школе и оценочной шкале, антисеверокорейская заряженность, некоторые работы выдержаны в националистическом духе. Тем не менее, ознакомление с этими трудами было полезно для составления представления о существующих сегодня в Южной Корее взглядах на место Республики Корея в будущем мировом и региональном порядке, возможные направления развития политической и экономической ситуации в КНДР, пути корейского урегулирования.
К сожалению, в меньшей мере автору удалось использовать научную литературу КНДР. Среди монографий можно отметить работу Пак Тхе Хо «История внешних сношений КНДР».
Еще одну группу источников составили многочисленные публикации в отечественной периодической печати, в которых оперативно фиксировались происходящие изменения в Корее. В диссертации широко используются материалы и информация, содержащаяся в специализированных жур-
налах институтов РАН, в частности таких как Информационный бюллетень ИДВ РАН, Экспресс-информация ИДВ РАН и др.
Наряду с этим в периодической печати публикуется большое количество статей, авторы которых пытаются судить о Корее, не зная предмета и выдавая желаемое за действительное.
Научная новизна диссертации выражается в следующем:
Ядерная проблема на Корейском полуострове исследуется с помощью комплексной методологии в неразрывной связи с общими тенденциями международных отношений на современном этапе, политики ведущих держав на мировой арене, задач, стоящих в сфере противодействия распространению оружия массового уничтожения.
На основе изучения широкого круга источников и литературы, в том числе впервые вводимых в научный оборот в России, изучены глубинные причины возникновения и развития кризиса в Корее вокруг ядерной проблемы, побудительные мотивы, стратегия и тактика главных участников этого кризиса - США, КНДР, а также Южной Кореи, Китая, Японии.
Путем сопоставления и анализа интересов выявлены факторы, которые могли бы способствовать сближению позиций сторон, достижению компромисса между ними, преодолению ядерного кризиса.
Вскрыт потенциал России в урегулировании ядерного кризиса в Корее, сформулированы предложения по конкретной линии российской дипломатии на данном направлении.
Разработана оригинальная авторская концепция международного содействия в полном и окончательном решении корейской проблемы: нормализации отношений КНДР с США и Японией, примирении между Севером и Югом, а затем и объединении корейской нации. Обоснована активная и позитивная роль России в этом процессе.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что она может быть использована органами законодательной и исполнительной власти, ведомствами и организациями, ответственными за российскую политику на Корейском полуострове, в области противодействия распространения ОМУ, а также, учитывая важность этих проблем, глобальную стратегию России.
Материалы диссертации предлагаются в качестве учебного пособия для чтения лекций по проблемам Кореи, Азиатско-Тихоокеанского региона, нераспространения ОМУ, взаимодействия великих держав в современном мире.
Апробация исследования. Диссертация основывается на статьях в научных журналах и сборниках, докладах на научных форумах в России, Южной Корее, Китае, США. Диссертантом подготовлен ряд аналитических справок для МИД России, получивших положительную оценку.
Советско-северокорейское сотрудничество в области мирного атома
Корейская война 1950 - 53 гг. стала первым непосредственным военно-политическим столкновением между основными победителями во Второй мировой войне. Ее участники понесли громадные материальные, моральные и иные потери. В геостратегическом плане эта война стала главной предпосылкой военной нуклеизации Корейского полуострова.1 Вскоре после достижения перемирия в обеих частях страны началось форсированное развитие ядерной энергетики. Корейский полуостров стал ареной политической, экономической и идеологической борьбы между двумя сверхдержавами - СССР и США.
Межправительственное соглашение о сотрудничестве в области атомной энергии, подписанное в 1959 г. между Советским Союзом и Корейской Народной Демократической Республикой, положило начало двухсторонней программе развития атомной энергетики КНДР. На основе этого соглашения был заключен ряд контрактов (так называемая "серия 9559"), касающихся взаимного сотрудничества по проведению геологических изысканий, строительства ядерного исследовательского центра (под кодовым названием - «Мебельная фабрика»), и обучения корейских специалистов.
В результате совместных геологических изысканий было выбрано место под строительство ядерного исследовательского центра в 92 км, от г. Пхеньян и 8 км. от райцентра г. Йонбен. В центре были построены: ядерный исследовательский реактор ИРТ-2000, радиохимическая лаборатория, кобальтовая установка К-60.000 и бетатрон Б-25. Первоначально мощность ИРТ-2000 составляла 2 мВт (в последствии северокорейские специалисты увеличили ее до 7 мВт).
Запуск реактора в 1965 г. дал возможность изучать физические и химические процессы, происходящие под действием ионизирующего излучения, изучать действие радиации на твердые вещества (включая полупроводники). Первоначально стоимость научно-исследовательского центра в Йонбене составляла около 500 миллионов долларов (в ценах 1962 г.).
В течение всего периода сотрудничества более чем 300 северокорейских специалистов прошли обучение в советских высших учебных заведениях, таких как МИФИ, МВТУ, МЭИ. Некоторые из них работали в ядерных исследовательских центрах Дубны и Обнинска.
В 1965 г., после завершения большей части строительных работ в научно-исследовательском центре в Йонбене, советские специалисты покинули КНДР. Но сотрудничество продолжилось в виде консультаций по эксплуатации бетатрона и кобальтовых установок, а также в виде поставок ядерного топлива для реактора. Поставки топлива в КНДР проводились советской организацией «Техснабэкспорт» в виде ИРТ - совместимых топливных сборок. В те годы СССР также передавал ядерное топливо для критической секции реактора, построенной независимо северокорейской стороной.
Особым условием на каждую партию ядерного топлива являлись гарантии, что КНДР не будет использовать это топливо для целей и задач, нарушающих положения Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). За период 1986 — 1990 гг. было поставлено сорок ИРТ-20 совместимых топливных сборок. Их общая стоимость составила 80 миллионов рублей.
Двухстороннее сотрудничество между СССР и КНДР вышло на новый уровень 26 декабря 1985 г. по инициативе Пхеньяна, когда два правительства подписали соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве по разработке, строительству, вводе в эксплуатацию и использованию атомной электростанции в КНДР. Соглашение предусматривало разработку, строительство, ввод в эксплуатацию и использование атомной электростанции, состоящей из 4 энергоблоков с ядерными реакторами типа ВВЭР-440. Советское правительство обязалось предоставить КНДР кредит под реализацию этого проекта. Размер и условия предоставления кредита должны были быть определены после разработки и утверждения технического проекта.
Среди прочего, советская сторона обязалась: 1. а) выбрать место для строительства АЭС, где сила подзем ных толчков в случае возникновения землетрясения не пре вышала бы 8 баллов по шкале Рихтера; б) провести весь объем подготовительных работ на выбранном месте; 2. обеспечить северокорейскую сторону оборудованием и инструментами для проведения геологических изысканий; 3. провести анализ технической осуществимости и экономической целесообразности проекта, передать его КНДР для утверждения; 4. провести в оговоренных рамках инженерно-технические работы по проекту АЭС; 5. провести обучение северокорейских специалистов в СССР.
Причины перехода Пхеньяна к самостоятельной ядерной программе
Тщательный анализ событий в Северной Корее показывает важность внешних факторов, оказавших влияние на политику безопасности Пхеньяна в конце 1980 гг. и подтолкнувших к решению о запуске секретной военной ядерной программы. Данный параграф начинается с анализа того, какое влияние оказала «перестройка» в советской внешней политике на Северную Корею. Далее рассматриваются китайское влияние, поведение Южной Кореи, политика США и, наконец, изменение японской позиции, что в совокупности подтолкнуло КНДР к приобретению ядерного оружия.
Как уже отмечалось выше, Северная Корея начала развивать свою ядерную индустрию с помощью Советского Союза. В 1956 г. Пхеньян и Москва заключили два соглашения, касающиеся ядерных исследований, и в 1959 г. подписали дополнительные протоколы. Все эти договоренности ограничивали сотрудничество между двумя странами мирным использованием ядерной энергии.
С начала 1960 гг. до начала 1980 гг., активность Пхеньяна в ядерной области не выходила за рамки двухсторонних договоренностей с Советским Союзом и не давала убедительных свидетельств попыток развития военного аспекта ядерной технологии. Нет доказательств того, что КНДР владела необходимыми научными и материальными средствами для осуществления соответствующих попыток.
Более того, соглашения о гарантиях безопасности между Пхеньяном, Москвой и Пекином обеспечивали необходимый «ядерный зонтик» для Северной Кореи, уменьшали ее возможное желание к движению в этом направлении. Хотя многие западные (и некоторые отечественные) аналитики утверждают, что ядерные амбиции режима Ким Ир Сена возникли в конце 1970 гг., ни документы, ни данные, ими предоставленные, не подтверждают такие обвинения.1
Стремление Северной Кореи к обладанию ядерным оружием - согласно приведенным здесь данным - стало очевидным позже, примерно в конце 1980 гг. Тем не менее, нет доступных документов, однозначно свидетельствующих о решении Пхеньяна приступить к реализации военной ядерной программы или даже приводящих доводы о наличии такого стремления. Несмотря на это, анализ генеральной стратегии руководства Северной Кореи и политической ситуации внутри и вокруг КНДР убеждает в том, что Пхеньян начал лелеять эти мечты с конца 1980 гг.
Перестройка и «новое мышление» в Советском Союзе. С приходом МС. Горбачева к власти в 1985г., сотрудничество между СССР и КНДР усилилось, в том числе, в области мирного использования атомной энергии. Новый советский руководитель отказался от неравенства во взаимоотношениях между странами социалистического лагеря и стал поощрять стремление партнеров полагаться на собственные ресурсы и иметь свободу выбора. Кремль выражал готовность к увеличению экономической помощи партнерам, заявлял об их военной, политической и моральной поддержке.
Москва, соответственно, изменила свое отношение и к Пхеньяну. Официальные лица в Кремле подчеркивали, что КНДР является стратегическим партнером, в высшей степени важным для национальных интересов Советского Союза и безопасности на Дальнем Востоке. Развитие дружественных связей с Пхеньяном было продекларировано в качестве одного из приоритетов советской внешней политики. Советские официальные лица, вслед за Пхеньяном, критиковали попытки США сформировать тройственный военный союз Вашингтон - Токио - Сеул и установить более тесные экономические взаимоотношения с РК.
Контакты между СССР и КНДР в военной, экономической, научной и других областях заметно интенсифицировались. Ким Ир Сен с удовлетворением отреагировал на перемены в Москве, на новую советскую политику. Пхеньян выразил одобрение внешним и внутренним политическим инициативам М.С. Горбачева, прислушивался к мнению и советам руководства СССР.
Пхеньян поддержал первоначальные внешнеполитические инициативы М.С. Горбачева в АТР, согласился на расширение советского военного присутствия в КНДР.2
Советско-северокорейское сотрудничество выросло до такого уровня, что спровоцировало реакцию со стороны Китая. В феврале 1986г., министр иностранных дел Китая предупредил, что интенсификация советско-северокорейского военного взаимодействия вполне может стать «четвертым препятствием» во взаимоотношениях между Москвой и Пекином.
Американо-северокорейская конфронтация по ядерному вопросу. Создание КЕДО
Противоречия в ядерной сфере между США и КНДР представляют собой наиболее серьезный кризис в Северо-Восточной Азии со времен Корейской войны.1
Вступив в 1985 г. в ДНЯО, Северная Корея в течении семи лет отказывалась подписать дополнительный протокол к нему. Выдвигались условия подписания этого протокола:
1) Вывод всего американского ядерного оружия с территории Южной Кореи. Пхеньян неоднократно заявлял, что при решении вопроса о подписании соглашения о гарантиях и проведении полномасштабных ин-спекций ядерных объектов в КНДР это требование является ключевым. Пхеньян требовал также проведения соответствующих инспекций на американских базах в Южной Корее.3
Определенные шаги в сторону его реализации были сделаны, когда 13 октября 1991 г. было заключено историческое соглашение об объединении, ненападении, обменах и сотрудничестве между КНДР и РК. 31 декабря 1991 г. это соглашение было дополнено совместной антиядерной декларацией между Севером и Югом по превращению Корейского полуострова в зону, свободную от ядерного оружия. В ней стороны заявили, что они не испытывают, не производят, не получают, не имеют, не размещают и не применяют ядерное оружие. Они провозгласили» что не владеют установками для переработки ядерных материалов и обогащения урана.
Более того, было сказано, что будут проводиться инспекции ядерных объектов как на Севере, так и на Юге, и что будет создан Совместный комитет ядерного контроля для осуществления этой декларации.1
2) Прекращение проведения ежегодных американо-южнокорейских учений «Тим Спирит», поскольку в них прорабатывался сценарий военного конфликта с использованием ядерного оружия против КНДР. Эти совместные учения, проводимые ежегодно США и РК с 1972 г., вызывают наибольшую озабоченность Северной Кореи.
3) Пхеньян оставляет за собой право считать дополнительный протокол как «не имеющий законной силы» в случае ухудшения отношений с державами, обладающими ядерным оружием. 27 сентября 1991 г. президент США Джордж Буш заявил, что США выведут с территории Южной Кореи все свое тактическое ядерное оружие наземного и морского базирования. 6 января 1992 г. последовало совместное заявление президента США Джорджа Буша и президента Республики Корея Ро Дэ У о возможности прекращения американо-южнокорейских учений «Тим Спирит» в случае, если Северная Корея выполнит свои обязательства перед МАГАТЭ и Южной Кореей по проведению инспекций ядерных объектов в КНДР. В результате этих заявлений, а также давления международного сообщества и возможности применения против КНДР санкций, 30 января 1992 г. Северной Кореей был подписан, а 9 апреля того же года ратифицирован Дополнительный протокол о Гарантиях МАГАТЭ.
Первые инспекции ядерных объектов Северной Кореи МАГАТЭ осуществило в мае 1992 г. В период 1992 по 1993 гг. было проведено 6 инспекций, включая инспекцию исследовательского реактора мощностью 5 МВт, строившегося реактора мощностью 50 МВт и незавершенной «Радиохимической лаборатории» (РХЛ) - как ее называли представители КНДР. Примечательно, что МАГАТЭ классифицировало РХЛ как сравнительно крупное радиохимическое производство, единственным предназначением которого является выделение плутония для возможного последующего использования в военной ядерной программе. Соответственно и инспекции МАГАТЭ фокусировались на объектах по регенерации плутония, включая «горячие» камеры и маломощное оборудование для его выделения.
В октябре 1993 г., цитируя источники Конгресса США и американской военной разведки, телекомпания NBC утверждала, что Пхеньян накопил достаточное количество оружейного плутония для производства по крайней мере пяти ядерных боезарядов. Месяцем позже, однако, в то время директор ЦРУ Р. Джеймс Вулси сообщил, что количества плутония, которым обладает Северная Корея, хватит для производства лишь одного или двух боезарядов. Это означало, что оценки ядерного потенциала КНДР, даваемые Пентагоном, разведкой, Госдепартаментом и Белым домом, существенно отличались.
Тот факт, что КНДР овладела технологией выделения плутония, не вызывает сомнений, поскольку она официально информировала МАГАТЭ, что в 1989 г, осуществила «единственный» эксперимент по выделению плутония из «поврежденного» топливного стержня исследовательского реактора в Йонбене. МАГАТЭ был разрешен доступ к небольшому количеству выделенного плутония, примерно 90 г.
Начало шестисторонних переговоров. Различия в позициях сторон
В условиях резкого обострения ситуации вокруг корейского ядерного вопроса российское руководство предприняло энергичные шаги по приглушению страстей и переводу кризиса в переговорное русло. В январе 2003 г. в Пхеньян был направлен заместитель министра иностранных дел России А. Лосюков, изложивший северокорейской стороне разумный план урегулирования. В соответствии с российским планом КНДР отказывается от ядерных амбиций, а Соединенные Штаты в обмен предоставляют Северной Корее твердые гарантии ненападения и безопасности. Важным новым моментом российского плана было предоставление, наряду с американскими, дополнительных перекрестных гарантий другими наиболее заинтересованными сторонами: Россией, Китаем, Японией, Южной Кореей, а возможно еще и Европейским Союзом.1
Ким Чен Ир охарактеризовал российскую инициативу как «хорошую», внес в предложенное свои дополнения, но, на первых порах, по сути не принял план Москвы. С «холодком» отнеслись к нему и в Вашингтоне, назвав упомянутую инициативу «лишенной необходимой новизны».2
Тем не менее, усилия Москвы оказались со временем востребованными. Сначала Пхеньян в ходе контактов с Вашингтоном выступил с программой, в значительной мере учитывавшей российскую идею пакетной сделки, а затем и США взяли данную идею на вооружение, предложив собственный вариант пакетной сделки.
Южнокорейское правительство в свою очередь предприняло усилия с тем, чтобы убедить две основные противоборствующие стороны, США и КНДР, сесть за стол переговоров. В формуле, предложенной Сеулом, также присутствовала идея пакетной сделки, включавшая, помимо прочего, дополнительные гарантии безопасности и предоставление помощи Северной Корее со стороны России и КНР.1
Наиболее же весомую роль сыграл Китай, которому удалось-таки убедить Вашингтон и Пхеньян провести трехсторонние переговоры ( США, КНР, КНДР) в Пекине 23 - 25 апреля 2003 г. На переговорах глава северокорейской делегации Ли Гун заявил своему американскому коллеге Дж. Келли, что его страна имеет ядерное оружие и может испытывать, экспортировать или применять его. Комментаторы расценили это и ряд дополнительных высказываний на данную тему как «демонстрацию намерения Пхеньяна вести переговоры с позиции силы, добиваться уступок от Вашингтона».
Одновременно северокорейский делегат выдвинул план урегулирования ядерного кризиса, похожего на Рамочное соглашение 1994 г. Американцы ответили отказом, требуя полного ядерного разоружения КНДР в качестве условия для начала переговоров.
Казалось бы, тупик в ситуации преодолен не был. Однако все три участника пекинских переговоров выразили свое твердое намерение добиваться мирного решения вопроса и, в конечном итоге, согласились перейти на шестисторонний формат переговоров.
Первый раунд таких переговоров с участием КНДР, США, КНР, России, РК и Японии состоялся 27 - 29 августа 2003 г. в Пекине. Первый раунд переговоров, как и можно было ожидать, не привел к «прорыву» в урегулировании ядерной проблемы. После окончания раунда северокорейская сторона даже заявила, что считает продолжение переговоров «никчемным занятием». Из Пхеньяна зазвучали и угрозы форсировать «укрепление потенциала ядерного сдерживания», «публично продемонстрировать» имеющийся потенциал.1
Американцы в свою очередь предприняли устрашающие шаги. Во главе коалиции 11 стран они осуществили вблизи австралийских берегов учения по перехвату кораблей, которые могли бы перевозить из Северной Кореи ракетный груз. Одновременно из Вашингтона раз за разом звучал тезис о том, что США не собираются смягчать свои требования к КНДР: или северокореицы примут условия или им придется «пожинать плоды своей авантюристской политики».2
Вместе с тем становилось все более очевидным, что, несмотря на внешнюю воинственность, обе стороны, и Пхеньян, и Вашингтон, осознавали необходимость поиска и достижения в конечном счете компромисса.
На военном параде в Пхеньяне по случаю 55-летия КНДР северяне так и не продемонстрировали разрекламированную западным СМИ новую ракету, якобы способную поражать цели на всей территории США. (Похоже ее — или соответствующий муляж — даже подвезли к городу, предоставив американским спутникам массу возможностей пофотографировать, но Ким Чен Ир демонстративно отказался вывозить ее на парад).3 КНДР к тому же дала понять российским дипломатам, что будет готова к дальнейшим переговорам, если получит надежду услышать какие - то встречные предложения в ответ на поэтапный план урегулирования, представленный ею на первом раунде в конце августа: сворачивание своей ядерной программы в обмен на гарантии безопасности и альтернативный план развития северокорейской энергетики.
