Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена тремя факторами.
Во-первых, современные международные отношения находятся на новой стадии развития, многие характеристики которой принципиально отличают ее от предыдущих и требуют исследования.
В течение последних двух - трех десятилетий происходили и продолжают происходить значительные изменения структуры международных отношений: исчезла двухполюсная система, появился единственный сверхмощный центр силы, усилились процессы региональной интеграции, существенно увеличилась роль негосударственных акторов международных отношений.
Изменяются и характеристики международного взаимодействия: постепенно формируются, пока весьма расплывчатые, черты глобального политического процесса, в который оказываются вовлеченными самые «дальние» уголки мира. Развитие информационных технологий и распространение технических средств массовых коммуникаций, наравне с трансформацией большинства ранее авторитарных и «закрытых» государств в демократические (в той или иной мере) и «открытые» для международных финансовых, трудовых, информационных и т.д. потоков, привели к формированию глобального взаимодействия, активными и одновременно пассивными участниками которого сегодня оказываются едва ли не все народы мира.
Изменяется и поведение субъектов международных отношений: в нем появляются элементы в большей степени соответствующие формирующейся глобальной архитектуре мира. В целом, ослабление прежней жесткости структуры международных отношений привело к тому, что государства и другие акторы могут действовать более свободно, не будучи связанными, как это было ранее, волей находившихся в состоянии холодной войны сверхдержав. Соединенные Штаты Америки – государство, которое оказалось наиболее экономически развитой и самой сильной в военном отношении державой с глобальными политическими интересами, однако так и не ставшей ни глобальным полицейским, как ей прочили многие, ни глобальным гегемоном в полном смысле этого слова, – не имеют достаточных ресурсов и политической воли для того, чтобы осуществлять тотальный контроль за политикой других государств, хотя, несомненно, оказывают на нее некоторое влияние.
Усложнение мира, возникновение новых явлений и процессов влечет за собой качественное и количественное изменение угроз, появление новых и трансформацию (часто не в лучшую сторону) существовавших ранее вызовов безопасности. Предшествовавшее окончанию холодной войны ослабление остроты противоречий между двумя сверхдержавами, равно как и, прежде достаточно строгой иерархии субъектов, действующих на мировой арене, привели к изменению характера конфликтов, превалирующих в международных отношениях. На первый план вышли конфликты, которые прежде не рассматривались в качестве центральных в структуре отношений в сфере международной безопасности – внутригосударственные, а также периферийные конфликты. Распространение опасных материалов (например, компонентов оружия массового уничтожения), технологий, вооружений, контроль за которым в условиях пост-двухполюсного мира оказывается очень сложным, и появление международных преступных организаций, включая террористические группировки, также усложняют процесс обеспечения международной безопасности.
При этом до сегодняшнего дня сохраняется и продолжает действовать комплекс нормативно-правовых предписаний, сформировавшийся еще в эпоху противостояния двух сверхдержав и не вполне отвечающий реалиям современного мира. Помимо того, что структура Совета безопасности ООН не соответствует структуре современных международных отношений, в сегодняшнем мире (ввиду роста возможностей акторов) острее стало ощущаться, что некоторые положения, изначально закрепленные в международном праве, противоречат друг другу, а формулировки ряда норм допускают толкования, идущие вразрез с основным правовым массивом. Наметилась также тенденция (обладающая значительным конфликтным потенциалом) рассматривать в качестве нормативных документы некоторых региональных организаций. Не менее опасной, учитывая продолжающиеся изменения структуры международных отношений (а этот процесс далек от завершения), представляется и возможная переориентация на прецедентное правотворчество, некоторые признаки которой становятся заметны в современном мире.
Изменяющаяся вместе с миром, культура международных отношений не успевает адаптироваться к новым условиям и содержит в себе противоречивые элементы, не только не сообщающие ей устойчивости, но и зачастую ориентирующие акторов на поведение, негативно сказывающееся на их безопасности. В результате государства, а также новые акторы международных отношений, действуя в современном мире и стремясь обеспечить свои интересы, нередко сталкиваются с мало предсказуемыми и неприятными последствиями.
Описанная ситуация требует выявления новых векторов и закономерностей развития международного взаимодействия, выработки стратегий оптимального поведения его субъектов, определения мер противодействия существующим вызовам и угрозам и т.д. В рамках данной работы предпринята попытка, представляющаяся актуальной, исследовать одну из системообразующих сфер международных отношений – отношения в сфере международной безопасности.
Во-вторых, в последние годы мы являемся свидетелями еще одного явления, которое, возможно, будет в немалой степени определять направления и черты развития института международной безопасности. Возрастает роль человека как субъекта международных отношений, действующего не только в рамках государства, но также вне и независимо от него, а вместе с ней и его представление о себе, как одном из активных, самодеятельных творцов этих отношений. Наиболее отчетливо это проявляется в деятельности множащегося числа интернациональных общественных движений и организаций, выражающих мнение и интересы человека в самом широком смысле этого слова, то есть не как представителя тех или иных государств или даже конкретных народов – этих целостностей, обладающих национальной спецификой и обособленных друг от друга, но как родового существа, представителя человеческого рода. Такие организации как Greenpeace и Amnesty International, движения антиглобалистов и альтерглобалистов становятся важными, хотя, пока и не полноправными, акторами международных отношений.
Деятельность подобного рода международных организаций все чаще влияет на поведение государств, хотя, конечно, речь не может вестись о каких-то значительных изменениях внешнеполитического курса последних. Тем не менее, международное общественное мнение, важную роль в формировании которого играют международные гуманитарные организации, способно оказывать воздействие на процесс принятия конкретных решений по конкретным вопросам, пусть и носящим, в большинстве случаев, второстепенный характер.
Разнообразие направлений деятельности этих организаций отражает изменения, происходящие с самим человеком. Сегодня ему уже недостаточно знать, что его физическое существование защищено; он нуждается в обеспечении своей безопасности как личности, безопасности духовно-интеллектуального существования, требует сохранения безопасной среды обитания и т.д. Резонно допустить, что со временем деятельность международных гуманитарных организаций, представляющих человека как родовое существо будет расширяться и углубляться, все больше подрывая центральный принцип современного международного права – принцип неприкосновенности государственного суверенитета.
Исследование этого сегмента международных отношений – отношений между государством и международными гуманитарными организациями, – не входит в число задач данной работы, представляя собой самостоятельную и обширную тему. Однако характер и динамика изменений, происходящих в этой области, подчеркивают важность выявления и глубокого исследования человеческого фактора формирования и функционирования международных отношений.
В-третьих, описанные изменения международной реальности ограничивают использование для ее анализа тех теорий и концепций, которые складывались в годы холодной войны и базировались на иных международных реалиях. Теорий и концепций, в которых не могли найти отражения ни угрозы, которые несут в себе периферийные и, особенно, внутригосударственные конфликты; ни распространение опасных технологий и, в частности, оружия массового уничтожения, с трудом поддающееся контролю в условиях пост-двухполюсного мира; ни появление на международной арене негосударственных субъектов и, в частности, террористических организаций, адекватное реагирование на действия которых представляется в нынешних условиях крайне сложным; ни другие новые явления, делающие обеспечение безопасности народов все более многогранной и сложной задачей, а процесс исследования феномена безопасности – все более трудным.
Из этого вовсе не вытекает, что основные теоретические постулаты классических школ и направлений исследования международных отношений теряют свою ценность. В частности, ориентация неореализма на рассмотрение международных отношений как определенным образом структурированной системы, элементы которой выстраиваются в соответствии с соотношением сил и возможностей акторов, актуальна сегодня не менее, чем в период холодной войны. Функциональным дополнением к этой теоретической установке может служить одно из центральных положений институционализма – одного из основных направлений неолиберализма – о том, что комплекс отношений между акторами международной арены, касающихся определенной предметной области и обретающих организационное и правовое оформление, может рассматриваться как самостоятельный, функционирующий в соответствии с собственными законами развития и способный изменять поведение своих участников. Не менее ценными оказываются и центральные положения конструктивизма, отражающие вариантность международных отношений. В частности, особого внимания заслуживает конструктивистское исследование феномена культуры международных отношений, рассматривающейся ими как системообразующий фактор этих отношений, наравне с силовой структурой последних.
Однако, ввиду множественных изменений международных отношений необходимо, не отрицая ценности и функциональной эффективности традиционных подходов к их исследованию, искать новые подходы к анализу международных реалий сегодняшнего дня. Одним из таких подходов и является рассмотрение международных отношений сквозь призму так называемого человеческого фактора. И хотя этот подход, вероятно, нельзя считать полностью самостоятельным (в значительной мере он опирается на обозначенные выше теоретические постулаты классических подходов), а также окончательно сформировавшимся, – его становление, как будет показано далее, только начинается, – он представляется не только актуальным, но и теоретически и практически ценным.
Таким образом, объектом данного исследования является человеческий фактор формирования международных отношений. Предметом исследования – человеческие потребности как фактор формирования института международной безопасности, понимаемого как совокупность относительно устойчивых связей между участниками международных отношений в сфере безопасности, выраженных в нормах, правилах поведения, культурных стереотипах поведения и восприятия и т.д.
Выбор предмета исследования обусловлен специфическими чертами обоих явлений – института международной безопасности и потребностей человека.
Проблемы международной безопасности постоянно находятся в центре внимания мировой общественности и экспертного сообщества. И это неудивительно, ведь отношения в этой сфере непосредственно связаны с выживанием народов и государств.
Но есть и еще один довод в пользу концентрации внимания на исследовании проблем международной безопасности. Как писал, стремясь определить понятие политического, один из крупнейших политических мыслителей ХХ века К. Шмит, «точка политического может быть достигнута исходя из (…) всякой предметной области», «политическая противоположность - это противоположность самая интенсивная, самая крайняя, и всякая конкретная противоположность есть противоположность политическая тем более, чем больше она приближается к крайней точке, разделению на группы "друг - враг"». В большей мере, нежели к каким либо иным отношениям такое определение применимо к отношениям в сфере международной безопасности. Именно здесь с особой остротой проявляются протекающие в мире политические процессы, что позволяет с большей точностью определить их содержание, выявить основные характеристики и векторы развития. Именно здесь экономические, культурные, социетальные и т.д. проблемы обретают свое выражение в той острой политической форме, которая облегчает их осмысление, хотя, конечно, и накладывает некоторые ограничения.
Поскольку основным (хотя далеко не единственным) архитектором современного института международной безопасности выступают США, значительное внимание будет уделено выявлению предпосылок их деятельности в рамках этого института. Будет, в частности, определен комплекс потребностей, присущий американской нации и транслирующийся на международную арену в форме национальных интересов, прослежены процесс и предпосылки трансформации этого комплекса, исследованы специфически американские механизмы реализации потребностей на международной арене, оказывающие непосредственное воздействие на формирование института международной безопасности.
Человеческие потребности являются «движущей силой», «необходимой предпосылкой», или «внутренним стимулом» любой человеческой деятельности. Именно в процессе удовлетворения потребностей, находят свое отражение и другие проявления человеческого сущности. И это, как представляется, позволяет говорить о потребности, рассматриваемой неотделимо от процесса ее реализации, как о квинтэссенции Homo Sapiens в единстве его психофизического существования.
Степень научной разработанности темы.
Поскольку изучение влияния человеческих потребностей на формирование института международной безопасности ведется в контексте исследования международных отношений в целом, к первому блоку работ, в рамках которых затрагиваются и рассматриваемые нами проблемы, мы относим работы, посвященные международным отношениям. Это труды классиков западной политической мысли, таких как Г.Гегель, Т.Гоббс, Г.Гроций, И.Кант, Дж.Локк, Ш.Л. де Монтескье и др., а также работы крупнейших современных исследователей международных отношений - Р.Арона, Б.Базена, Зб.Бжезинского, Х.Булла, А.Вендта, Р.Джервиса, М.Каплана, Г.Киссинджера, Р.Кохэйна, Дж.Миаршаймера, Г.Моргентау, Дж.Найя–мл., К.Уолтца и многих других.
Большой вклад в исследование международных отношений внесли российские ученые – Т.А.Алексеева, Г.А.Арбатов, А.Г.Арбатов, Э.Я.Баталов, А.Д.Богатуров, В.Г.Барановский, В.И.Батюк, А.Д.Воскресенский, Ю.П.Давыдов, Э.А.Иванян, В.Л.Иноземцев, А.А.Кокошин, Н.А.Косолапов, В.А.Кременюк, В.И.Кривохижа, М.М.Лебедова, В.П.Лукин, М.Г.Носов, С.М.Рогов, А.В.Торкунов, Д.В.Тренин, А.И.Уткин, М.А.Хрусталев, П.А.Цыганков, Т.А. Шаклеина и другие.
Ко второму блоку относится литература, посвященная осмыслению феномена безопасности и международной безопасности как его специфической формы. Помимо ряда исследователей, имена которых перечислены в первом блоке, и в трудах которых проблемам безопасности уделяется значительное внимание, свой вклад в разработку этой группы проблем внесли представители западных альтернативных подходов к исследованию безопасности. Среди них К.Бут, П. Катценштайн, И. Колоджей, К.Краузе, Р.Д.Липшиц, С.Смит, Л.Фридман. Развивают и углубляют исследование проблем безопасности такие российские ученые как Г.А.Арбатов, А.Г.Арбатов, В.Г.Барановский, В.Ф.Давыдов, П.С.Золотарев, А.А.Кокошин, С.В.Кортунов, Н.А.Косолапов, В.М.Кулагин, М.А.Мильштейн, С.М.Рогов, А.А.Сергунин, Д.В.Тренин, Т.А. Шаклеина и другие.
Третий блок включает литературу, содержащую в себе исследования политических институтов и международных институтов как их частного случая. Сюда относятся работы Р.Кохэйна, Р.Патнэма, У.Пауэлла и П.Димаджио, Дж.Рагги, Б.Ротштайна, П.Холла и Р.Тайлер и многих других.
Структура международных отношений и института международной безопасности исследовались такими специалистами как А.Д.Богатуров, Ю.П.Давыдов, Э.А.Поздняков, С.М.Рогов, Э.-М.Слотер, Л.В. Сморгунов, а также многими другими учеными, имена которых перечислены выше.
Проблемы культуры и культуры международных отношений и отношений в сфере безопасности, как ее частного случая, разрабатывались такими учеными как Г.Алмонд, Э.Я.Баталов, А.Вендт, С.Верба, М.Деш, Р.Инглхарт, Д.Ландес, Л.Пай, Ф.Фукуяма, М.Ховард, А.Этциони и другими.
Четвертый блок включает в себя работы ученых, занятых в самых разных отраслях науки, но объединенных общим предметом исследования. Все они так или иначе затрагивали проблему человеческих потребностей. Эти и антрополог Б.Малиновский; и психологи А.Н.Леонтьев, А.Маслоу, К.Обуховский, С.Л.Рубинштейн, Б.Скиннер, З.Фрейд, Э.Фромм; и этологи К.Лоренц и И.Эйбл-Эйбесфельдт; и социологи А.Г. Здравомыслов и Н.Смелзер; и представители философской антропологии А.Гелен и М.Шелер; и многие другие.
Что касается исследования человека в рамках науки о международных отношениях, то практически во всех ее основных подходах и направлениях присутствует мотив человеческой природы как фактора, оказывающего влияние на международную жизнь. Большинство исследователей при этом исходят из представлений (порой диаметрально противоположных) о человеке как творце и/или конечной цели международных отношений. Представители реалистской школы рассуждают об эгоистической природе человека как первопричине вражды и соперничества между государствами; неолибералы говорят о демократизации государств и международных отношений в целом как способе удовлетворения естественного стремления человека к равенству, свободе и сотрудничеству; конструктивисты и сторонники социологического подхода рассматривают международные отношения как разновидность социального взаимодействия, и т.п. Однако ни в одном из этих подходов человек не занимает центрального места.
Исследования же, в которых человеку уделяется большее внимание, оказываются вытесненными на периферию науки о международных отношениях, или встраиваются в традиционные подходы, теряя при этом многие ценные, с точки зрения данного исследования, теоретические основания. Предпринимаемые время от времени попытки всестороннего анализа влияния природы человека на политические процессы, к сожалению, не становятся импульсом к появлению новой самостоятельной школы исследования международных отношений. И если в политологии такие направления как, например, политическая психология занимают достаточно прочное положение, то в рамках науки о международных отношениях их влияние минимально.
Некоторый вклад в исследование влияния антропологического фактора, помимо теории международных отношений и политологии, делают другие гуманитарные науки, предлагающие свои концепции влияния человеческой природы на процессы, идущие на международной арене и, в частности, в сфере международной безопасности.
Так, тема международных отношений возникает в ряде исследований, ведущихся в рамках психологии, антропологии, этологии, социобиологии. С позиций этих наук, ученые затрагивают отдельные аспекты международных отношений. Особое внимание при этом уделяется феноменам войны и агрессии, хотя в некоторой степени в поле исследований попадают и проблемы формирования национальных идентичностей, влияния личностных качеств политических лидеров на международные процессы, онтологические основы международного сотрудничества и т.д.. При этом отдельные международные реалии рассматриваются как результат проявления родовых человеческих черт, влияния национальных культур и воздействия психологических черт отдельных личностей, и даже как инвариантный продукт биологической или социобиологической эволюции человека. Однако в силу профессиональной принадлежности ученые не делают международные отношения предметом своих исследований, затрагивая проблемы, относящиеся к этой области, лишь косвенно. Поэтому создаваемое ими знание оказывается фрагментированным и, несомненно, имея огромную значимость в рамках представляемых ими наук, оказывает мало влияния на развитие теории международных отношений.
Затрагивается в политической науке и тема человеческих потребностей. Так, в 80-х годах ХХ века Б. Мун и У.Диксон, измеряя эффективность функционирования национального государства, использовали и такой критерий как степень удовлетворенности потребностей граждан. При этом они выделили ряд базовых потребностей (basic needs), степень удовлетворения которых соответствовала, в их прочтении, уровню развития государства. Основываясь на таких показателях как уровень детской смертности, средняя продолжительность жизни, уровень грамотности населения, ученые определяли степень социального благополучия (social well-being) нации, отражающую степень удовлетворенности потребностей граждан.
На основе аналогичных показателей с начала 90-х годов ХХ века в рамках программы развития ООН (UNDP) формируются рейтинги стран по уровню развития человеческого потенциала. Универсализация и легализация такого принципа оценки эффективности функционирования государства подчеркивают важность человеческих потребностей.
Более широкое – международное – использование этот принцип получает в рамках появившейся относительно недавно концепции безопасности человека (human security), которая рассматривает процесс удовлетворения человеческих потребностей как потенциальный объект международного воздействия, а не как сферу, контролируемую исключительно национальным государством. Основополагающим становится положение, согласно которому неспособность государства обеспечить права и потребности граждан, содержание которых отражено в международных документах (таких как Устав ООН и Декларация прав человека), дает международному сообществу право осуществить непосредственное вмешательство в его функционирование. «Появляется новое понимание концепции безопасности. Когда-то она отождествлялась с защитой территории от внешнего нападения, сегодня требования [обеспечения – К.Х.] безопасности включают в себя защиту сообществ и индивидов от внутригосударственного насилия», - констатирует Кофи Аннан.
Теоретическому обоснованию такого подхода посвящены многие работы западных исследователей и ряд трудов их российских коллег. Однако концепция человеческой безопасности не только завоевала умы исследователей, но и получила военно-политическое воплощение в практике гуманитарных интервенций. В 2001 году Международная комиссия по интервенции и государственному суверенитету выпустила документ под заголовком «Обязанность защищать», подробно описывающий, каким образом, в каких случаях и по каким правилам должны осуществляться гуманитарные интервенции. Основными стали положения о безусловном приоритете безопасности человека по отношению к государственной безопасности.
Мотив человеческих потребностей находит отражение и в конфликтологии, в данном случае зачастую пересекающейся с психологическим подходом к исследованию международных отношений. Нереализованные человеческие потребности и, в частности, потребности в безопасности, самоидентификации и признании, рассматриваются как первопричина наиболее глубинных и долговременных конфликтов, о чем пишут такие исследователи как Дж. Бертон, Г. Келман, Р.Коат, Дж. Росати. Именно неудовлетворенные потребности угнетаемого меньшинства, а не его политические интересы, по их мнению, лежат в основе большинства расовых и этнических конфликтов.
Присутствует мотив человеческих потребностей и в российской науке о международных отношениях. Так, в конце 90-х годов ХХ века была опубликована работа В.В. Михеева «Хомо-интернэшнл. Теория общественного развития и международной безопасности в свете потребностей и интересов личности». Автор рассматривает потребности личности (и, в частности, государственных деятелей, ответственных за принятие решений, касающихся внешнеполитического курса), как фактор формирования закономерностей экономического и политического развития стран. Он выделяет четыре группы потребностей: потребности в личной безопасности, экономические и гуманитарные потребности, потребности в межличностном общении. В его прочтении полномерное обеспечение международной безопасности окажется возможным тогда, когда человек станет человеком международным - «Хомо-интернэшнл», тем самым, открыв дорогу к формированию единого мирового правопорядка и действительно единого мира.
В целом, в этих и других теориях и концепциях человек, как правило, присутствует либо в качестве абстрактного внеисторического существа, природа которого, оказав единожды воздействие на становление международных отношений, в дальнейшем уже не влияет на взаимоотношения народов и государств; либо как представитель конкретной нации, находящийся в конкретной конфликтной ситуации. В итоге живой реальный человек с его изменяющимися по ходу истории интересами, потребностями, целями, задачами и т.п., оказывающий постоянное воздействие на международные отношения, остается вне поля зрения исследователя. Вне его внимания остается и проблема изменяющегося влияния этих интересов, потребностей и т.п. на формирование и трансформацию международных отношений и мирового порядка.
Не будучи ни систематическим, ни системным, исследование человеческого фактора «вкрапливается» в общую ткань теоретического осмысления международных отношений, не образуя нового направления. Человек пока не является предметом исследований ученых-международников, которые предпочитают фокусировать свое внимание на проблемах межгосударственного взаимодействия, деятельности международных организаций, преступных и, в частности, террористических группировок и т.д.
Более того, в политической практике человек оказывается низведенным до роли количественного показателя: масштабы международных конфликтов измеряются количеством потерянных человеческих жизней, эффективность гуманитарных акций – количеством накормленных/вылеченных и т.п. людей, правильность выбранного внешнеполитического курса – количеством поддерживающих его граждан, и список этот может быть продолжен до бесконечности.
Разумеется, нет ничего постыдного в том, чтобы рассматривать человека как цель международных отношений, но нельзя забывать и о том, что он их творец. Ведь подобного рода антропологический нигилизм не только обедняет науку о международных отношениях, но и осложняет решение практических политических задач, встающих перед государствами и другими акторами, действующими на международной арене.
Что же касается проблемы влияния человеческих потребностей (как одного из проявлений человеческой природы) на международные реалии, то приходится с сожалением констатировать, что она еще не стала предметом должного внимания со стороны исследователей международных отношений. Исследование этой проблемы носит фрагментарный характер, а само представление о потребностях в рамках науки о международных отношениях, как мы увидим чуть позже, является весьма ограниченным.
А между тем серьезная разработка проблемы человеческого фактора формирования международных отношений и, в частности, института международной безопасности, имеет огромное значение для постижения глубинных причин становления и эволюции жизненно важных для человека международных институтов.
В рамках данного исследования ставятся следующие цель и задачи:
Цель заключается в определении роли человеческих потребностей в формировании института международной безопасности.
К задачам исследования относятся:
- выявление качественных характеристик института международной безопасности (его структуры; организационной формы; состава участников; векторов развития);
- изучение комплекса человеческих потребностей (процесса формирования его состава, свойств и характеристик его элементов) и механизмов их трансляции на международную арену;
- определение специфики потребностей нации, выражаемых правящей элитой в форме национальных интересов; определение соотношения национальных интересов и потребностей нации; определение факторов, влияющих на формирование национальных и международных потребностей;
- исследование зависимости между содержанием и свойствами человеческих потребностей и качественными характеристиками института международной безопасности.
Методологическую основу исследования составляют обширный набор методов, что обусловлено междисциплинарным характером работы.
В частности, при исследовании института международной безопасности использовался традиционный для системного подхода структурно-функциональный анализ.
Использовался также сравнительно-исторический метод, что обусловлено двумя причинами. Во-первых, многие черты современного института международной безопасности закладывались в период существования двухполюсного мира. Во-вторых, современный институт международной безопасности, в отличие от существовавшего во времена холодной войны, не обрел еще завершенной структурно-функциональной формы. Сравнение сегодняшнего института с его предшественником, позволило выявить этапы формирования, общие, как предполагается, для любой конкретно-исторической формы института, а также определить стадию развития, на которой находится современный институт международной безопасности.
При написании двух первых параграфов первой и второй глав, использовался описательно-сравнительный метод, позволяющий в процессе описания и сравнения взглядов разных исследователей на рассматриваемые проблемы, артикулировать и обосновать собственные позиции.
Третий параграф второй главы и значительная часть третей главы написаны с использованием метода непрямой проекции результатов исследований психологии на международные реалии с учетом специфики последних. Использовался также сравнительно-исторический метод; нормативный метод, позволяющий осуществить сравнение формальных оснований с эмпирически постигаемыми элементами поведения субъектов института; была предпринята попытка деконструкции ряда элементов института международной безопасности с целью выявить их действительные функции и первопричины существования. Применялись также общенаучные методы – анализ, синтез, дедукция, обобщение, аналогия, и т.д.
Источниковая база исследования весьма обширна. Не имея возможности перечислить здесь все исследования и документы, оказавшие влияние или непосредственно использованные в данной работе, назовем лишь основные блоки.
К первому блоку относятся официальные документы.
Во-первых, это межгосударственные договоры, конвенции, соглашения, декларации, заключение которых оказало значительное влияние на формирование института международной безопасности. Такие как, например, Вестфальский договор, подписание которого завершило Тридцатилетнюю войну в Европе; итоговые документы международных конгрессов и конференций: Венского (1814-1815 гг.), Парижского (1856 г.), Берлинского (1878 г.) конгрессов, Гаагских конференций (1899 г. и 1906-1907гг.), Парижской конференции (1919-1920 гг.); Декларация четырех государств по вопросу всеобщей безопасности 1943 г.; Атлантическая Хартия; Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки 1972 г.; Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны 1973 г.; блок советско-американских и многосторонних договоров, устанавливающих контроль над вооружениями, – Московский Договор о запрещении испытаний в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (1963 г.), Договор о нераспространении ядерного оружия (1968 г.), Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г., Договоры между СССР и США об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1,2), Договор о ликвидации ракет средней дальности и меньшей дальности 1987 г. (РСМД), Договоры о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений 1991 г. и 1993 г. (СНВ-1,2), Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 г. (СНП) и многие другие.
Во-вторых, это документы международных организаций. К этой категории можно отнести уставные документы международных организаций – Устав Лиги Наций, Устав ООН, Североатлантический Договор 1949 г., Устав Организации Американских Государств, Устав Организации Африканского Единства, Маастрихтский договор о создании ЕС, Хартию Шанхайской организации сотрудничества, Соглашение о создании Содружества Независимых Государств и т.д; а также официальные документы, выпускаемые под их эгидой – резолюции, декларации, хартии и т.д., отражающие процесс эволюции стоящих за ними организаций. Это такие документы как, например, Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г., Парижская хартия для новой Европы СБСЕ 1990 г., Киотский протокол к Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1997 г., периодически выпускаемые Стратегические Концепции НАТО, аналогичные документы других организаций, и т.д.
В-третьих, документы, касающиеся внешней политики государств. В первую очередь речь идет о тех документах, которые непосредственно касаются отношений в сфере безопасности - национальные документы, определяющие параметры внешней и оборонной политики. Это Концепции и Стратегии национальной безопасности государств, Военные Доктрины, Концепции государственной политики в сфере обороны и безопасности и т.д.
В-четвертых, выступления, доклады, речи, заявления официальных лиц – как представителей национальных правительств, так и функционеров международных организаций. Примером могут служить речи и доклады генеральных секретарей ООН, НАТО и других организаций; инаугурационные выступления глав государств, их обращения к национальным законодательным собраниям, а также стенограммы заседаний последних.
Ко второму блоку относятся информационно-справочные издания.
Во-первых, это такие справочники как «The Military Balance», ежегодно издаваемый британским Международным институтом стратегических исследований (The International Institute for Strategic Studies), ежегодник Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ) «Вооружения, разоружение и международная безопасность», «The Human Security Report», выпущенный исследователями канадского Центра проблем человеческой безопасности (Human Security Centre), база данных по конфликтам Уппсальского университета, а также многочисленные информационные материалы других организаций.
Во-вторых, аналитические материалы, содержащие в себе анализ современной ситуации в сфере безопасности – как национальной, так и международной, данные опросов общественного мнения в отношении проблем безопасности. Примером могут служить изданный Центром международного развития и регулирования конфликтов Мэрилендского университета рейтинг государств, сформированный на основе признака потенциальной нестабильности; журнал «Индекс Безопасности», издаваемый ПИР-Центром, в котором публикуются, среди прочего, оценки современного состояния международной безопасности по Индексу Международной Безопасности (International Security Index); данные опроса мирового общественного мнения о состоянии и эффективности функционирования института международной безопасности, опубликованные ассоциацией исследовательских компаний Гэллап Интернашнл, и др.
В-третьих, словари и энциклопедии. Хотелось бы выделить российскую «Политическую энциклопедию», словарь «Война и мир в терминах и определениях», «Военный энциклопедический словарь», «Новую философскую энциклопедию», словарь «Психология», энциклопедический словарь «Человек», словарь «Этология», «Большой социологический словарь», а также зарубежные издания - «Encyclopedia of Social Issues», «International Encyclopedia of the Social Sciences», «Encyclopedia of Government and Politics», «Stanford Encyclopedia of Philosophy» и другие.
Научная новизна исследования заключается в том, что проблема влияния человеческих потребностей на международные отношения и, в частности, на институт международной безопасности, рассматривается в ключе, отличном от всех описанных выше подходов. Автора интересует, прежде всего, вопрос о том, как проявляется постоянное влияние родовых человеческих потребностей в действиях международных акторов – в первую очередь, государства – и как это в итоге сказывается на формировании института международной безопасности.
Исследование ведется в рамках новаторского и пока еще только формирующегося подхода – антропологии международных отношений. В рамках этой дисциплины, международные отношения рассматриваются как «слепок с человеческой природы, (…) [которая – К.Х.] объединяет всех людей, как слепок с тех специфических черт, которые характеризуют личностей различных эпох, цивилизаций, культур, расово-этнических, гендерных и иных групп [курсив первоисточника – К.Х.]».
На данный момент формирование этого подхода находится на начальной стадии – пока определены общие границы будущих исследований, поставлены общие цели и задачи, предложены методы, однако отсутствуют конкретные практические разработки.
В рамках данного подхода, человеческая природа рассматривается как фактор, оказывающий постоянное воздействие на международные отношения. При этом, несмотря на то, что базовый набор потребностей полагается общим для всех представителей человеческого рода, учитывается и то, что их (потребностей) конкретные проявления - культурно-исторические формы, - весьма своеобразны и подчас далеки от своих общечеловеческих первообразов.
Такая ориентация на полномерное исследование человеческих потребностей является новой для науки о международных отношениях. Как правило, в прочтении ученых-международников, потребности предстают статичными и наполненными фиксированным содержанием, что, как показывают разработки других гуманитарных наук, не соответствует действительности.
Человеческие потребности образуют комплексы, обладающие иерархической структурой, которая изменяется с течением времени - на первый план выходят то одни, то другие потребности, изменяя тем самым поведение носителя. Среди свойств потребностей человека присутствуют такие, несомненно, важные, но остающиеся без внимания со стороны ученых-международников, свойства как ситуационность, накапливание, разнонаправленность и т.д.
Именно в силу того, что эти и другие положения теории мотивации остаются за рамками науки о международных отношениях, диссертант в значительной мере опирается на работы представителей других гуманитарных наук и, в первую очередь, психологии, в рамках которой проблема потребностей человека исследована много глубже.
Практическая значимость данного исследования обусловлена, в первую очередь, тем, что оно ориентировано на разработку нового подхода к обеспечению безопасности, основанного на учете человеческого фактора формирования отношений в этой сфере.
Как уже отмечалось, антропологический нигилизм, характерный для большинства подходов к исследованию проблем безопасности осложняет решение практических политических задач. Полномерное исследование такого элемента психики человека как его потребности в качестве фактора формирования института международной безопасности может оказаться существенным вкладом, как в теорию международных отношений, так и в дело практического обеспечения международной безопасности. Выявление основных свойств и характеристик, а также конкретного содержания человеческих потребностей, транслируемых на международную арену и мотивирующих поведение действующих на ней акторов, могло бы не только облегчить процесс исследования конкретного состояния института международной безопасности, но и способствовать повышению эффективности политического прогнозирования, выявить конкретные пути оптимизации функционирования этого института.
Существует и еще одна – сугубо практическая – необходимость выявления значения фактора человеческих потребностей в процессе формирования института международной безопасности, особенно актуальная для российской науки. Как гласит Закон о безопасности РФ: «безопасность – состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. Жизненно важные интересы – совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства [курсив мой – К.Х.]». При этом понятие «потребность» не раскрывается ни в данном законе, ни в других нормативных документах. То есть, не совсем ясным оказывается, на защиту чего именно должны быть направлены усилия в сфере обеспечения национальной безопасности.
Таким образом, исследование человеческих потребностей как фактора формирования института международной безопасности представляется актуальным не только в целях расширения традиционных рамок исследования международных отношений, но и как насущная практическая необходимость.
Апробация результатов диссертационного исследования.
Работа обсуждалась на заседании Центра внутриполитических исследований Института США и Канады РАН 29 сентября 2008 г. и была рекомендована к защите. Основные результаты исследования отражены в четырех научных статьях диссертанта.
Похожие диссертации на Человеческие потребности как фактор формирования института международной безопасности
