Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические основы исследования .
1. Публичная речь в контексте классической и современной риторики 10
2. Академическая публичная речь как риторическое произведение 28
3. Роль вербальных средств в реализации смысловой структуры академической публичной речи 48
3.1. Текст как способ организации и структурирования информации 48
3.2. Категория выделенности как средство реализации смысловой структуры ..56
4. Роль невербальных средств в реализации смысловой структуры академической публичной речи 66
4.1. Некоторые особенности невербальных средств коммуникации 66
4.2. Основные подходы к изучению взаимодействия вербальных и невербальных средств коммуникации. 72
4.3. Взаимодействие вербальных и невербальных средств в рамках функционального подхода 78
4.4. Типологические исследования невербальных средств коммуникации 84
Глава II. Методика проведения эксперимента 91
1. Материалы исследования 93
2. Процедура аудиторского анализа 94
3. Процедура визуально — кинесического анализа 96
Глава III. Лингвистическая интерпретация результатов экспериментально — фонетического исследования .
1. Риторический анализ 97
1.1. Общериторический анализ 97
1.2. Лексико — грамматические средства реализации риторического логоса 100
2. Просодические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи 110
3. Кинесические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи 127
4. Взаимодействие кинесических и просодических средств в реализации смысловой структуры академической публичной речи 134
Выводы 148
Заключение 157
Библиография 159
Приложение 172
- Публичная речь в контексте классической и современной риторики
- Некоторые особенности невербальных средств коммуникации
- Взаимодействие вербальных и невербальных средств в рамках функционального подхода
- Просодические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи
Введение к работе
Данная диссертация посвящена исследованию основных особенностей взаимодействия просодических и кинесических средств в реализации смысловой структуры академической публичной речи.
Интерес к проблеме взаимодействия вербальных и невербальных средств появился еще в античные времена. Существует давний спор о том, что такое кинесика по отношению к звуковому языку - праязык или параязык. Наибольшее число сторонников в настоящее время находит точка зрения, согласно которой жест первичен в антропогенезе (диахронии) и вторичен по отношению к речи (в синхронии).
Однако некоторые ученые, анализируя как доводы относительно приоритета жеста в антропогенезе (существование интернациональных жестов и обнаружение врожденного характера некоторых жестов и мимики у слепоглухонемых детей), так и доводы против (нейропсихологические данные о контролировании паралингвистической жестикуляции правым полушарием, которое связано только с образным восприятием), приходят к заключению, что жесты не могли стать материалом для формирования языка до тех пор, пока человек не постиг идеи копирования (а затем символизации) явлений внешнего мира. Когда же он смог постичь ее, то жесты примитивной пантомимы получили право лечь в основу рождающегося языка. И с этого момента, по мнению Е.Н. Панова, «развитие обоих способов коммуникации пошло разными, но тесно переплетенными путями. Результатом такого развития и явилась, вероятно, теснейшая связь нашей речи с ее паралингвистическим аккомпанементом» (Е.Н. Панов, 1983 с. 109).
В языкознании кинесику рассматривают как вспомогательное средство общения, вторичное относительно номинативной и коммуникативной функций языка (Г.В. Колшанский); как средство сопровождения речи (вне значимости) и как значимый субститут речевых отрезков (Е.М. Верещагин); как обязательный, всегда значимый и первичный (относительно момента развертывания речи) невербальный компонент коммуникации (И.Н. Горелов).
Настоящее исследование посвящено изучению проблемы взаимодействия невербальных и вербальных (прежде всего просодических) средств в публичной речи, что позволяет установить особенности их функционирования в процессе риторической коммуникации. Под риторической коммуникацией мы, вслед за Б.Франц — Берингер, понимаем такую речевую коммуникацию, когда хотя бы один из ее участников имеет осознанную коммуникативную цель, в соответствии с которой строится идеоречевой цикл (Б.Франц — Берингер, 1965). Коммуникативная цель представляет собой намерение, установку, реализуемую ритором при порождении текста и придающую тексту осмысленность.
В контексте современной риторики особое значение приобретает взаимодействие оратора и аудитории. Современная риторика решает задачу объединения участников общения, поэтому успешная речь гармонизирует отношения говорящего и адресата (А.К.Михальская, 1996). В достижении гармонизации едва ли не решающую роль играет невербальная составляющая коммуникации.
Риторический подход дает возможность изучить все составляющие эффективного академического выступления, открывает новые перспективы в изучении невербальных средств, позволяет установить роль жестов в реализации структурно - содержательной стороны речи - категории «логоса», эмоционального воздействия -
«пафоса» и установленных социальных и этических норм поведения оратора - «этоса».
Однако в центре нашего внимания находятся лишь те средства, которые принимают непосредственное участие в реализации смысловой структуры академической публичной речи, то есть риторического логоса. Выбор данной категории обусловлен тем, что она является центральной в изучаемом виде публичной речи, поскольку ее основную целевую установку можно определить как передачу информации, распространение знаний, формирование навыков.
Актуальность данной работы обусловлена, прежде всего, повышенным вниманием современных исследователей к изучению способов эффективной передачи информации как вербальными, так и невербальными средствами; необходимостью включения просодических и невербальных средств в риторический контекст с целью установления норм адекватного просодического оформления речи и выработки принципов и моделей кинесического сопровождения.
Новизна исследования состоит в том, что до настоящего времени не предпринималось попыток анализа взаимодействия вербальных и невербальных средств в рамках риторического подхода. Несмотря на то, что важная роль вербальных и невербальных средств в обеспечении риторической эффективности публичной речи является общепризнанным фактом в риторической теории и практике, отмечается формальный подход к изучению просодической и кинесической составляющих.
Искусству держаться на трибуне посвящен один из канонов античной риторической системы, канон «actio» - произнесение, двумя разделами которого является владение голосом и владение телом. Традиционно многие исследователи ограничиваются лишь описанием
7 невербального поведения оратора и некоторыми рекомендациями в отношении употребления некоторых жестов и поз. Что касается просодических средств, то они также рассматриваются без учета содержательной стороны выступления и его жанрового своеобразия.
Однако, представляется, что невербальные и фонетические средства следует рассматривать не только как ораторские приемы, но и с точки зрения их функционального взаимодействия и совместного участия в формировании эффективности публичной речи.
Исходная гипотеза исследования заключалась в том, что просодические средства во взаимодействии с невербальными средствами реализуют структурно - содержательные связи, участвуя, таким образом, в формировании риторического логоса.
Теоретическое значение работы определяется тем, что результаты проведенного исследования расширяют и уточняют представление о невербальных компонентах коммуникации и о характере взаимоотношения их с вербальными средствами в процессе общения и могут быть использованы для дальнейшего изучения проблемы взаимодействия двух коммуникативных систем — вербальной и невербальной.
Практическое значение работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы на занятиях по практической фонетике при обучении студентов риторически эффективной академической публичной речи, а также при подготовке спецкурсов по теоретической фонетике. Исследованный материал может послужить основой для создания пособий по обучению кинесическому компоненту публичной речи, который является необходимой составляющей риторической компетенции.
Объектом данного исследования является академическая публичная речь, регулируемая канонами риторики и воплощающая замысел оратора.
Предметом данного исследования является взаимодействие просодических и кинесических средств, изучаемое с точки зрения формирования смысловой структуры академической публичной речи.
Целью исследования является выявление и изучение некоторых моделей взаимодействия просодических и кинесических средств и установление их роли в обеспечении эффективности публичной речи.
Для достижения поставленной цели решался комплекс исследовательских задач:
описать лексико — грамматические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи;
описать просодические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи, в рамках реализации категории выделенности;
описать кинесические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи;
определить специфику просодического и кинесического оформления основных композиционных частей академической публичной речи;
выявить механизмы и закономерности функционального взаимодействия терминального тона, темпа (скорости речи и паузации), громкости речи и невербальных средств, сопряженных с данными просодическими явлениями в формировании смысловой структуры академической публичной речи.
Для решения вышеизложенных задач применен комплексный метод исследования, включающий теоретический анализ имеющейся литературы по изучаемым проблемам, контекстуальный (риторический), аудиторский анализ и визуально — кинесический анализ экспериментального материала.
9 На защиту выносятся следующие положения:
смысловая структура академической публичной речи передается комплексом вербальных и кинесических средств;
вербальные и невербальные сигналы реализуют информационную структуру текстового отрезка;
невербальные средства в структуре публичной речи полифункциональны; их конкретная функциональная значимость эксплицируется только в контексте смысловой структуры высказывания;
каждая композиционная часть характеризуется определенным репертуаром и комбинаторикой кинесических средств;
просодические средства во взаимодействии с кинесическими средствами играют важную роль в обеспечении риторической эффективности академического публичного монолога.
Публичная речь в контексте классической и современной риторики
Публичная речь традиционно является основным и приоритетным объектом риторики. Очевидно, именно риторический подход дает возможность изучить все составляющие эффективного академического публичного выступления. Различия в определении предмета и задач риторики на протяжении ее истории сводились, по сути, к различиям в понимании того, какую именно речь следует считать хорошей и качественной, то есть риторически эффективной. Со времен греко-латинской античности бок о бок существовали два различных риторических направления.
Первое направление, идущее от Аристотеля, связывало риторику преимущественно с логикой и предлагало считать хорошей речью убедительную, эффективную речь. При этом эффективность тоже сводилась к убедительности, к способности речи завоевывать признание (согласие, симпатию, сочувствие) слушателей, заставить их действовать определенным образом. Аристотель в своем трактате «Риторика» определял последнюю как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета». Таким образом, убеждение в трактовке Аристотеля возникает в результате благоприятного взаимодействия характеристик говорящего (оратора), слушателей (прежде всего их эмоционального состояния), а также качеств самой речи. «Доказательство достигается с помощью нравственного характера говорящего в том случае, когда речь произносится так, что внушает доверие к человеку, ее произносящему, потому что вообще мы более и скорее верим людям хорошим..., и это должно быть не следствие ранее сложившегося убеждения, что говорящий обладает известными нравственными качествами, но следствием самой речи... . Доказательство находится в зависимости от самих слушателей, когда последние приходят в возбуждение под влиянием речи, потому что мы выносим различные решения под влиянием удовольствия и неудовольствия, любви, и ненависти Наконец, самая речь убеждает нас в том случае, когда оратор выводит действительную или кажущуюся истину из доводов, которые оказываются в наличности для каждого данного вопроса» (Аристотель. Риторика.).
Второе направление также возникло в Древней Греции. К числу его основателей относят главного оппонента Аристотеля Исократа и некоторых других риторов, таких как Квинтилиан и Цицерон. Представители этого направления были склонны считать хорошей богато украшенную, пышную, построенную по канонам эстетики речь. Например, по мнению Цицерона, «.... Необходимо придать красоту самой речи, и не только отбором, но и расположением слов; и все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо изучать до тонкости, потому что вся мощь и искусство красноречия в том и должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей» (Цицерон. Об ораторе.). Убедительность продолжала иметь значение, но была не единственным и не главным критерием оценки речи. Итак, направление в риторике, берущее начало от Аристотеля принято называть «логическим», а от Исократа — «литературным».
В эпоху эллинизма «литературное» направление укрепилось и вытеснило «логическое» на периферию дидактической и научной риторики. Это произошло, в частности, в связи со снижением роли политического и повышением роли церемониального, торжественного красноречия после падения демократических форм правления в Греции и Риме. В период Средневековья такое соотношение продолжало сохраняться, причем литературное направление легло в основу гомилетики или церковного, богословского красноречия. Выдающими богословскими ораторами были Иоанн Златоуст, Фома Аквинский, труды которых являют собой основу теории церковного красноречия. Внешняя красивость, напыщенность, внушение, а не убеждение — главные принципы церковной риторики. Новым в этой области работы оратора с аудиторией было умение завладеть чувствами и сознанием людей, влиять на их психику и воображение.
Соотношение сил в пользу «логического» направления в риторике изменилось приблизительно со второй половины прошлого столетия, когда под влиянием экономико-политических факторов, связанных, в первую очередь, с формированием «общества потребления», в условиях которого материальные носители информации не просто адресуются потребителю, но «завоевывают» его в конкурентной борьбе. Успех же в борьбе за потребителя часто связывается с умелым манипулированием умонастроением «жертвы». «Информационное общество несет новый стиль жизни и требует новой риторики» (Рождественский Ю.В., 1997, с. 10).
В современной риторике существует несколько направлений. Представляется важным рассмотреть некоторые особенности каждого из этих направлений.
Первое направление получило название неориторики (Х.Перельман, Ж.Дюбуа, Т.Г.Хазагеров, МИ.Панов и др.). Ее создатели (X. Перельман) были преимущественно логиками. Они создавали новую дисциплину как теорию практического дискурса. Наиболее весомую часть последней составила теория аргументации. Сферой интереса неориторики вновь была объявлена эффективность воздействия и убедительность речи и текста. Неориторика (название введено профессором Брюссельского университета X. Перельманом) представляет собой не рецепцию традиционной античной риторики, а являет новое осмысление ее сути и возможностей. Так, Х.Перельман выдвигает в центр аргументации довод (а не доказательство), или аргумент. Он полагает, что принятие аудиторией тезиса — не сугубо логический, а комплексный процесс, в котором выделяются интеллектуальный, эмоциональный и поведенческий компоненты. Исходя из идей X. Перельмана, А.А. Волков полагает, что «Главная особенность риторики в том, что ... она сосредоточивается на структуре языковой личности отправителя и получателя речи — ритора, на речевой технике аргументации и на методе построения целесообразного высказывания» (А.А. Волков, 1996). Итак, риторика из теории речи или речевой деятельности с целью убеждения превращается в теорию убеждающей коммуникации.
Некоторые особенности невербальных средств коммуникации
Языку тела и невербальной коммуникации в истории и культуре всегда уделялось достаточно много внимания. Особенно часто они были объектами таких областей человеческой деятельности как риторика, медицина, психология, педагогика, искусство и физиогномика, которая представляет собой учение о том, как отражаются в чертах, формах и выражениях лица человека его внутренние качества, а также хирология (язык линий и бугорков рук), хирономия (искусство мануальной риторики) и хиромантия (искусство гадания по руке).
По мнению Дж.Балвера, автора одной из первых книг о языке тела, язык рук является естественным, природным образованием, в отличие от искусственного, придуманного языка слов, и уже потому достоин самого серьезного внимания и изучения (Дж.Балвер, 1644 / 1974).
Известный английский философ Фрэнсис Бэкон в сочинении «Advancement of Learning» («Распространение образования») 1605 года пишет, что жесты необходимо постоянно изучать хотя бы потому, что «...as the tongue speaketh to the ear, so the hand speaketh to the eye» («как язык говорит нечто уху, так и рука говорит нечто глазу») (цитата по работе Кендон 1981, С. 155).
Невербальная коммуникация является самой древней формой общения людей. Установлено, что невербальная коммуникация передает 65% всей информации. Это объясняется тем, что для успешной коммуникации важна информация не только репрезентативного характера, но также информация оценочного характера, передающая отношение говорящего к самой информации и адресату. По данным исследований, при выражении отношения телодвижения передают 55% информации, голос — 38%, слова — всего 7% (К. Cooper, 1979, С. 9). Такое активное использование невербальных средств в межличностном общении, по мнению В.П.Конецкой, объясняется рядом причин: невербальные сигналы, развившиеся как средства коммуникации раньше, чем вербальный язык, оказались устойчивыми в своих первоначальных функциях и часто употребляются неосознанно; невербальные средства имеют определенные преимущества перед вербальными - они воспринимаются непосредственно и поэтому сильнее воздействуют, несмотря на свою кратковременность; невербальные средства передают тончайшие оттенки отношения, оценки, эмоций; невербальные средства могут передавать информацию, которую трудно или по каким-либо причинам неудобно выразить словом (В .П. Конецкая, 1997, С. 121). Можно предположить, что речь имела жестовое сопровождение изначально, и оно является неотъемлемой частью коммуникации. Различными могут быть на протяжении истории развития языка их соотношение и взаимодействие. Изучение форм невербального поведения заключается в выявлении таких типизированных физических проявлений, использование которых приводит к однозначному восприятию высказывания. В процессе общения говорящий и слушатель передают и воспринимают информацию по двум каналам. Однако среди лингвистов отсутствует единое мнение по поводу того, какому из двух каналов отдается предпочтение по значимости и информативности. Так, И.Н. Горелов утверждает, что часто языковой знак выступает в определенных условиях как первосигнальный раздражитель, сопровождающий значимую ситуацию. По мнению И.Н. Горелова, рецепция речи представляет собой процесс, в котором параллельно осуществляется: 1. восприятие формы; 2. восприятие содержания сообщения; 3. восприятие ситуации общения (И.Н. Горелов, 1980, С. 91). В самом начале коммуникативного акта имеет место установочная ориентация реципиента, исходящая из прошлого опыта общения, в результате которой реципиент выдвигает некоторые гипотезы относительно содержания будущего сообщения. Как полагает И.Н. Горелов, рецепция дополнительной невербальной информации, получаемой от ситуации общения и от говорящего, может иногда оказаться достаточной для усвоения главного в содержании, еще не реализовавшегося в собственно речи («по глазам вижу, что вы хотите сказать»). В обычном случае учет невербальной информации, включая «информацию от ситуации общения», корректирует усвоение содержания, данного вербально (И.Н. Горелов, 1980). Несколько иной точки зрения придерживается Г.В. Колшанский. Согласно его мнению, процесс декодирования информации, передаваемой лингвистическими и нелингвистическими средствами, строится на логико-понятийных основах, свойственных человеческому мышлению. Механизм декодирования заключается в опосредованном восприятии сообщения, который проходит по двум этапам. Первый этап составляет восприятие чисто словесной структуры. Второй этап — это некоторая цепь умозаключений, нацеленных на восполнение элементов семантики, которые отсутствовали в словесной структуре (Г.В. Колшанский, 1974).
Таким образом, по мнению Г.В. Колшанского, человек в начале воспринимает информацию, переданную лингвистическими средствами, а в случае недостаточности лингвистических, декодирует то, что выражено невербально.
Взаимодействие вербальных и невербальных средств в рамках функционального подхода
Наиболее оптимальным подходом к изучению взаимодействия вербальной и невербальной коммуникации, по мнению В.П.Конецкой, является когнитивно-функциональный, позволяющий выявить общее и различное в функциональных и структурно-системных свойствах вербальных и невербальных средств (В.П. Конецкая, 1997, С. 126). Интересно отметить, что, являясь знаками по своей природе, вербальные и невербальные средства выполняют базовые функции коммуникации - информационную, прагматическую и экспрессивную. Однако в пределах этих основных функций актуализируются разнообразные частные функции. Согласно классификации функций невербальных средств, предложенной В.ПКонецкой, к информационным функциям относятся: сообщения о ком-либо или о чем-либо (знак победы — V); сообщения о свойствах кого-либо или чего-либо (большой палец кверху — высокое качество); сообщения о действиях (засучить рукава перед тем, как приступить к действию); указания местонахождения кого-либо или чего-либо (указать в нужном направлении пальцем, движением головы, взглядом). К прагматическим функциям относятся: установление контакта (при помощи взгляда или движения руки); установление обратной связи (ответить взглядом или кивком головы); самопрезентация (стоять, скрестив руки на груди в знак своей независимости или отчужденности); социальная ориентация (формы рукопожатия); побудительная (заставить взглядом замолчать, призвать к тишине хлопком ладоней); регулирующая (взгляд, обозначающий начало и конец коммуникации). К экспрессивным функциям относятся: эмфатическая (поднятый вверх указательный палец подчеркивает важность информации); эмотивная (при помощи выражения лица, взгляда, различных жестов и поз демонстрируются разнообразные чувства и эмоции); адаптирующая (жесты и телодвижения, часто неосознанные, выражающие смущение, нервозность, сомнение). Как отмечает В.П. Конецкая, данная классификация является в какой-то степени условной, поскольку одно и то же невербальное средство может актуализировать несколько функций (В.П. Конецкая, 1997). В свою очередь Г.Е. Крейдлин выделяет следующие основные функции жестов в коммуникации: 1. функцию регулирования и управления вербальным поведением говорящего и слушающего (жесты, сопровождающие приветствия, приказы, убеждения, просьбы, согласия, угрозы и многие другие речевые акты); 2. отображение в коммуникативном акте актуальных речевых действий. Эта функция является основной у перформативных речевых жестов. По словам итальянского психолога, специалиста в области кинесики П.Э. Риччи-Битти, «перформативные речевые жесты обеспечивают визуальную репрезентацию некоего разворачивающегося речевого действия» (П.Э. Риччи-Битти, 1998). К такого рода жестам принадлежат, например, невербальные акты просьбы типа поманить пальцем и другие. 3. коммуникативную функцию передачи адресату некоторой порции смысловой информации. Этой функцией обладают, например, коммуникативные эмблемы. 4. репрезентацию внутреннего психологического состояния жестикулирующего или его отношения к партнеру по коммуникации. Примером жестов с такой функцией являются симптоматические эмблемы. 5. дейктическую функцию, например, указание на местоположение человека или объекта. 6. жестовое изображение физических действий человека, контуров и параметров объекта (жестовое представление чьей-либо походки, пояснение величины или размера какого-то предмета). 7. риторическую функцию. Как полагает Г.Е. Крейдлин, значение и употребление некоторых жестов может быть охарактеризовано в терминах риторических, большей частью тропеических, фигур, таких как метафора, метонимия, синекдоха, гипербола, ирония и т.п. (Г.Е.Крейдлин, 2002). Итак, жесты с тропеической организацией значения, использующиеся в акте коммуникации в риторических целях, называются риторическими. У риторических жестов существуют свои функции в коммуникативном акте: помимо передачи точного значения они участвуют в обработке исполнения сообщения. Риторические жесты участвуют в процессе становления жестово-интонационной структуры коммуникативного акта. По замечанию Н.Дрэй и Д. МакНила, они «связаны с процессом определения коммуникативных контрастов», который весьма существенен для производства и понимания речи. При использовании риторических жестов акцент со слова переносится на визуальный образ, который это слово порождает; слова должны быть увидены — в этом тезисе кроется существо ораторского приема употребления такого риторического жеста (Н. Дрэй, Д. МакНил, 1990). Представляется, что вышеперечисленные функции можно рассматривать как частные функции, реализующиеся в пределах трех базовых функций коммуникации — информационной, прагматической, экспрессивной. Далее остановимся на соотношении жестов с речью. Функциональная нагрузка жеста в этом соотношении, по мнению Г.Е.Крейдлина, может быть представлена следующим образом: 1. жесты могут повторять или дублировать актуальную речевую информацию; 2. жесты и кинесическое поведение в целом могут противоречить речевому высказыванию (например, улыбка может сопровождать совершенно не дружелюбное высказывание); 3. жесты могут замещать речевое высказывание (например, кивок часто используется как эквивалент положительного ответа); 4. жест может подчеркивать или усиливать какие-то компоненты речи (например, кинема «вот какой большой», при которой руки широко разводятся в стороны, подчеркивает величину предмета);
Просодические средства реализации смысловой структуры академической публичной речи
Проблема смысловой структуры текста была изучена и описана рядом авторов. Как в психологических исследованиях (Н.И. Жинкин, 1964; А.И. Новиков, 1979), так и в лингвистической литературе (Н.В.Черемисина, 1982; Е.М. Верещагин; В.Г. Костомаров, 1983; Л.Г.Фомиченко, 1985) установлено, что понимание содержания текста определяется выделением смысловых опорных пунктов. Как показывают психолингвистические экспериментальные исследования, просодически выделенные информативные элементы высказывания воспринимаются и запоминаются лучше, откладываясь в долговременной памяти (Белякова, 1990). Таким образом, акцентное выделение в ходе устного научного выступления создает для адресата некоторую систему координат по ориентации в поступательном движении информации.
За единицу анализа в данной работе был принят фоноабзац (ФО). Фоноабзац понимается как отрезок речи в форме последовательности двух и более самостоятельных фраз, объединенных общностью темы в смысловые блоки, что соответствует сверхфразовому единству (СФЕ) в письменной речи.
Общеизвестно, что смысловая целостность текста проявляется в единстве темы, которую называют смысловым ядром текста. Носителями темы являются сверхфразовые единства (СФЕ), поэтому определить тематическую направленность СФЕ невозможно путем рассмотрения содержания изолированных предложений. СФЕ раскрывают одну какую - либо тему, в последующих СФЕ эта тема получает развитие, либо совершается переход к новой теме. Таким образом, происходит движение от известного данного к новому: каждое последующее предложение или (СФЕ) опирается в коммуникативном плане на предшествующие, в результате чего возникает «рема - тематическая цепочка, имеющая конечный характер и определяющая границы СФЕ » (О.И. Москальская, 1981, С.21). Очевидно, из этого следует, что во всяком тексте содержится не только сумма высказываний, но и «перспектива развития мысли» (ЖинкинКИ., 1982).
Критериями выделения фоноабзаца в рамках устного текста можно назвать следующие: 1. Критерий смыслового единства: все фразы ФО раскрывают одну микротему тематического компонента; 2. Критерий тема - рематической структуры: как правило, каждый отдельный ФО характеризуется единством темы при последовательном развитии рематического компонента; в рамках ФО происходит развертывание отдельного типа тема — рематической прогрессии; 3. Критерий интонационного единства: ФО отмечен единством (однородностью) ритма, регулярным появлением пауз (Беглиев 1988); ФО отделяются друг от друга набором интонационных показателей: сверхдолгой паузой, низким нисходящим тоном финального завершения в конце предыдущего ФО и высоким уровнем тона в начале последующего (Вайсбург 1985). По мнению Антиповой (1984) и Шевченко (1973), существенным для выделения в потоке речи является понимание этой гиперсинтаксической единицы как последовательности (цикла) нисходящих тонов, прерываемых восходящими, ровными и нисходяще - восходящими тонами. Нижняя граница такой последовательности маркируется низким нисходящим тоном полного завершения. Итак, выбор фоноабзаца в качестве единицы анализа обусловлен тем, что с точки зрения реализации смысловой структуры представляется удобным проанализировать фоноабзац как минимальный смысловой блок, в рамках которого раскрывается одна тема. На начальном этапе исследования были выявлены единицы глубинной (семантической) структуры текста — предикаты, в соответствии с концепцией, предложенной Г.Я. Солгаником (1997). В ходе нашего исследования стало очевидно, что все предикаты можно условно разделить на три группы по степени их выделенности: предикаты первой степени выделенности ( ПI); предикаты второй степени выделенности ( ПII); предикаты третьей степени выделенности ( ПIII). Необходимо отметить, что каждый из указанных видов предикатов имеет свой характер распределения в тексте. Результаты математического обсчета полученной информации могут быть представлены в следующей таблице.
