Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Средний залог в системе грамматических категорий английского языка: теоретические предпосылки исследования 11
1.1 Проблематика исследования медия в историко-типологической ретроспективе 11
1.2 Методологические принципы исследования среднего залога 25
1.3 Медий в системе категорий английского глагола: когнитивные основания категоризации 1.3.1 Общее понятие о категориях и категоризации 33
1.3.2 Понятийные категории как основа грамматических категорий 42
1.3.3 Категории и категоризация глагола 47
1.3.4 Залог в системе категорий глагола 66
1.3.5 Медий в системе залоговых противопоставлений в английском языке 83
Выводы по главе 1 101
Глава II. Прототипическая структура и признаковая модель категории среднего залога в английском языке 104
2.1. Перспективы применения теории прототипической организации категорий для описания статуса среднего залога 104
2.2. Нечёткие множества как основа прототипической категоризации в грамматике 116
2.3. Медиальная концептуализация как эвентуальная схема 119
2.3.1. Эвентуальная схема 119
2.3.2. Взаимодействия семантики глагола и семантики конструкции 122
2.4. Среднезалоговая структура как конструкция 126
2.4.1. Понятие конструкции в когнитивной грамматике конструкций 126
2.5. Признаковая модель категории медия в английском языке 132
2.5.1. Моделирование категории на основании признаков 132
2.5.2. Признаки компонентов конструкции 134
2.5.2.1. Признаки подлежащего 134
2.5.2.2. Признаки глагола-сказуемого 143
2.5.2.3. Характерные черты адвербиала 151
2.5.2.4. Общие формальные признаки 154
2.5.3. Категориальная семантика среднего залога 159
2.5.4. Трансформационные признаки медия 172
2.5.5. Признаковое моделирование как основание диагностических процедур 178
Выводы по главе II 186
Заключение 189
Список использованной литературы 193
Список источников иллюстративного материала 210
Список словарей 212
Электронные базы данных 213
Принятые сокращения 213
- Проблематика исследования медия в историко-типологической ретроспективе
- Залог в системе категорий глагола
- Понятие конструкции в когнитивной грамматике конструкций
- Признаковое моделирование как основание диагностических процедур
Введение к работе
В реферируемом диссертационном исследовании рассматривается специфика среднезалоговых отношений в современном английском языке, эксплицируемых соответствующими медиальными конструкциями, разнообразие формально-семантических параметров которых составляет категорию среднего залога современного английского языка. Примерами реализации конструкции могут служить следующие выражения: the door won’t open; the floor polishes easily; the car drives; the dinner is cooking, etc.
Актуальность данного диссертационного исследования определяется необходимостью выявления и описания реестра когнитивно-функциональных факторов, мотивирующих специфику реализации среднезалоговых отношений в формате характерной для английского языка конструкции. Кроме того, актуальным в работе является и анализ концептуального взаимодействия выделенных факторов, что связано, в частности, с процессами функциональной категоризации и перекатегоризации английского глагола. Методологически актуальным представляется, во-первых, описание категории среднего залога как прототипически организованной категории, а, во-вторых, обращение к когнитивной грамматике конструкций, позволяющей реализовать комплексный подход к анализу особенностей языковой концептуализации характерной для среднезалоговых отношений эвентуальной схемы.
Степень разработанности научной проблемы представляется недостаточной в связи с противоречивостью существующих трактовок среднезалоговых отношений в английском языке. Ранее рассмотрение категории среднего залога английского языка в основном носило фрагментарный характер и производилось в рамках историко-типологических и функционально-семиологических исследований, методологическая ограниченность и традиционализм которых не позволяли исследовать данную категорию в комплексе её семантических и формально-синтаксических особенностей.
В качестве объекта исследования избраны как конструкции, традиционно относимые к среднезалоговым (например: the book sells well, oranges peel easily), так и конструкции, залоговый статус которых гораздо менее очевиден (ср. this table folds, peaches do not carry well и др.).
Предметом исследования выбраны характерные системные признаки, позволяющие диагностировать структуры, реализующие среднезалоговые отношения, а также когнитивные основания, мотивирующие образование и функционирование данной категории.
Целью настоящего исследования является системное описание категории среднего залога в английском языке как прототипически организованной категории на основе комплексного анализа когнитивно-функциональной природы среднезалоговых отношений, реализуемых в формате особого рода конструкции.
Данная цель диктует решение следующих частных задач:
-
анализ проблематики среднего залога в историко-типологической перспективе;
-
выявление релевантных формальных и содержательных признаков среднезалоговых структур в современном английском языке, характеризующих данные образования как конструкции в интерпретации когнитивной грамматики конструкций;
-
обоснование категориального характера среднезалогового значения и способов его выражения;
-
обоснование иерархического принципа организации данных признаков с целью выявления конститутивных (системообразующих), неконститутивных (факультативных) и несистемообразующих признаков;
-
анализ среднезалоговых конструкций с позиций прототипического принципа организации нечетких множеств;
-
выявление межкатегориальной зоны, характеризующейся нечёткостью концептуальной природы и способностью обнаруживать категориальные признаки как среднезалоговых, так и активнозалоговых конструкций;
-
создание инструмента верификации и классификации среднезалоговых конструкций на основе их прототипичности/непрототипичности, обеспечивающего аргументированный анализ категориальной принадлежности и внутрикатегориального статуса залоговых структур;
-
выделение конструктивных признаков, обеспечивающих функциональную категоризацию и перекатегоризацию глагольной лексемы, участвующей в образовании среднезалоговой конструкции.
Теоретические основы исследования. При выполнении поставленных задач за основу теоретических обобщений приняты труды:
а) в области когнитивной лингвистики: Е.С. Кубряковой, Н.А. Кобриной, Н.Н. Болдырева, А.А. Худякова, Л. Талми, Р. Ленэкера, Дж. Ван Остена и др.
б) по теории залогов и диатез: А.А. Холодовича, И.А. Мельчука, А.В. Бондарко, М.М. Гухман, И.А. Перельмутера, И. Кауфман, М.А.К. Хэллидея, C. Феллбаум, Д. Нелсон, К. Хейла, Дж. Кейзера и др.
в) по теории прототипической организации ментальных категорий и языковых явлений: Э. Рош, А. Вежбицкой, Д. Герэртса, Дж. Лакоффа и др.
г) в области анализа синтаксических конструкций: И.Б. Долининой, Л. Теньера, В.С. Храковского, С. Фейгэн, К. Бругман, Б. Комри, M. Шибатани, Р. Квирка, Д. Мэссама, Дж. Блевинс и др.
д) по теории функциональной грамматики: А.В. Бондарко, Р. Диксона, M. Лемменса, Л. Хейгеман, М. Бейкера, Дж. Бреснан и др.;
е) в области когнитивной грамматики конструкций: Ч. Филлмора, У. Крофта, А. Голдберг и др.
Методологическая основа исследования. В ходе решения задач исследования нами использовались следующие методы, принятые в современной лингвистике: метод лингвистического наблюдения и сопоставления, контекстно-ситуативный (дискурсивный) анализ, концептуальный анализ, компонентный и логико-семантический анализ в отношении предикатно-аргументной структуры, признаковое моделирование. Принятая нами методика анализа языкового материала соответствует поставленным задачам и отражает многоаспектный характер исследуемого явления.
В качестве эмпирической основы исследования были использованы около 500 примеров среднезалоговых конструкций различной степени прототипичности, собранных методом сплошной выборки из художественных произведений английских и американских авторов XX века, научных и технических журналов, рекламных изданий, газет, электронных лингвистических корпусов, а также иных аутентичных источников (корпусных грамматик, разнотипных словарей и т. д.).
Проблематика исследования медия в историко-типологической ретроспективе
Вопрос о признании (или непризнании) медиальной формы полноправным членом системы залоговых оппозиций современного английского глагола, а также о принципах описания и обосновании её статуса в составе данной системы, уже неоднократно ставился в работах отечественных и зарубежных лингвистов. Однако попытки ответить на этот вопрос всякий раз неизбежно наталкивались на серьёзное препятствие в виде слабой или нулевой выраженности формальных, семантических и функциональных признаков, наличие которых могло бы чётко свидетельствовать о грамматической и синтаксической самостоятельности категории среднего залога. М.М. Гухман, подробно рассматривая в своих работах залоговую проблематику в историко-типологическом аспекте, говорит о том, что «В системе глагольных категорий не только в германских и, шире, индоевропейских языках, но и за пределами индоевропейских языков ... категория залога представляет собой наиболее неясную, наиболее дискуссионную проблему» [Гухман 1964: 5]. Отсюда и противоречивость трактовок медиального залога, на что указывают многие исследователи [Kemmer 1993, 1994; Maldonado 2007 и ДР-] Трудность её изучения связана также и с тем, что, по мнению П. Шантрена, исторически «средний залог вошёл в ряд выражений, отличавшихся от действительного залога оттенками, изучение которых относится к области синтаксиса и лексикологии» [Шантрен 2001: 244]. Медий, по мнению ряда специалистов представляет собой «одну из наименее изученных конструкций в английском языке, которая, благодаря нетипичным синтаксическим параметрам зачастую характеризуется как идиосинкратическая и маргинальная» [О Grady 1980: 60]. Отсутствие чётких морфологических маркеров данной категории привело к фактическому непризнанию некоторыми исследователями её залогового статуса в современном английском языке. Так, при попытке дать формальное определение залога СЕ. Яхонтов пишет о том, что «различиям в управлении могут и не соответствовать какие-либо изменения в форме глагола. В этих случаях залога нет: по определению, залогом считается не изменение управления само по себе, а отражение его в форме глагола» [Яхонтов 1974: 53]. Результатом подобного формального подхода к определению залога стало фактически отождествление залогового статуса глаголов в таких речеупотреблениях, как: / burn the paper (Я жгу бумагу) и The paper burns (Бумага горит); I opened the door (Я открыл дверь) и The door opened (Дверь открылась).
Очевидно, что синхронный категориальный срез, который может быть представлен примерами употребления среднезалоговых конструкций в современном английском языке, способен дать лишь неполный объём информации о внутренней структуре категории и механизме её функционирования. Таким образом, нам представляется возможным и необходимым обратиться к рассмотрению категории медия в историко-типологическом аспекте. Целью подобного рассмотрения будет отслеживание изменений в поверхностной (морфологической и синтаксической) и внутренней (семантической) структуре категории медия, имевших место в процессе исторического развития. Оговоримся, что рассмотрение нами процесса исторического развития категории медия в данной работе не может претендовать на исчерпывающую полноту, поскольку оно носит ограниченный вспомогательный характер и имеет целью отследить некие общие тенденции и выявить релевантные признаки категории для дальнейшего её рассмотрения в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы.
В отличие от категории среднего залога в современном английском языке, существование и развитие медиума в индоевропейских языках однозначно признаётся лингвистами. Развитие в различных индоевропейских диалектах такой глагольной структуры с центростремительной семантической направленностью обозначаемого действия, как медиальные образования Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов, в частности, связывают с изначально реконструируемой для древнего индоевропейского состояния классификацией имён, исходя из принципа активности и инактивности. Подобное разграничение, в свою очередь, приводило к «естественному делению всего множества глагольных образований на два структурно-семантических класса: на класс активных глаголов, сочетающихся исключительно с активными актантами, и класс инактивных глаголов, сочетающихся синтаксически с инактивными именами» [Иванов, Гамкрелидзе 1984: 293]. При этом утверждается, что семантическое противопоставление глаголов по принципу переходности-непереходности является вторичным по отношению к делению на классы глаголов действия и состояния. Именно соотносящиеся с инактивным актантом глаголы выражали специфическое состояние субъекта действия (его признак) и именно они могли послужить источником индоевропейского медия. Основной семантической характеристикой его первоначально было «выражение центростремительного действия в противоположность действию вовне» [Иванов, Гамкрелидзе 1984: 301]. Эту же внутреннюю направленность медия подчёркивает и М.М. Гухман, говоря о том, что «в целом медиум выражал особую соотнесённость процесса с носителем признака» [Гухман 1964: 32]. Такое значение направленности и предназначения действия, вытекающее из центростремительно-сти, у Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванова получило название «версионных» отношений, с необходимостью передачи которых и связывается авторами возникновение категории «медия». Что же касается глагольного актанта, для которого предназначено действие, передаваемое медиальным спряжением, его авторы обозначают термином «десигнат», поскольку его нельзя квалифицировать ни как «агенс» («некто, намеренно инициирующий действие, выраженное предикатом» [Haegeman 2002: 49]), ни как «пациенс» (тот, кто непосредственно испытывает действие). Подобная ситуация семантического соотнесения действия, выраженного глагольным предикатом медиальной конструкции с участниками ситуации, выступающими в синтаксической роли подлежащего и сказуемого, была подробно рассмотрена И.А. Перельмутером. Исследуя соотнесенность единиц семантического и синтаксического уровня в структуре конструкций с различным залоговым оформлением, он также говорит о ситуации, когда «подлежащее не соответствует ни субъекту действия, ни объекту действия» [Перельмутер 1987 а: 17]. В данном случае, как утверждает И.А. Перельмутер, мы можем говорить о том, что глагол передаёт значение не намеренного действия, а непроизвольного события или состояния. Говоря о залоговом статусе конструкций с подобным оформлением (типа The door opened), учёный утверждает, что «У нас есть основание усматривать в этих конструкциях наличие особого значения формы действительного залога, которое можно назвать средним или медиальным» [Перельмутер 1987 а: 17].
Возвращаясь к передаче версионных отношений при помощи индоевропейского медия, необходимо отметить, что, по мнению Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванова, «Именно на передачу аналогичной семантической категории версии была ориентирована первоначальная индоевропейская структура медиума» [Иванов, Гамкрелидзе 1984: 334]. Авторы также обращают внимание на то, что образование медиальных форм производилось путём добавления специальных агглютинативных показателей медиальности.
Дальнейшая эволюция медия привела к развитию из сочетаний, выражающих версионные отношения, глагольных структур, передающих значение непереходности. Общность происхождения непереходных форм глаголов от переходных в результате использования медиальных форм в таких языках, как древнегреческий, древнеиндийский, авестийский, хеттский и тохарский, была подмечена И.А. Перельмутером. «В латинском и других италийских языках, в готском, а также в кельтском языках представлена система личных окончаний глагола, генетически восходящих к индоевропейскому медию» [Перельмутер 1984:3].
Помимо этого развитием медия было вызвано появление аналитических форм выражения версионных отношений в различных индоевропейских языках (ср. глагольный суффикс -ся- в русском {мыться, одеваться) и именной -self- в английском {oneself, myself}). Также именно медиальные формы с версионным значением (благодаря общей семантике центростремительности действия) можно считать источником формирования в индоевропейских языках конструкций с пассивным и реверсивным значением, а также форм перфекта и целым рядом других непереходных глагольных структур.
Залог в системе категорий глагола
Неоднократно выдвигаемый многими лингвистами, принадлежавшими к различным школам и научным течениям тезис о комплексном характере категории залога, неоднородности средств её выражения и многообразии смыслов, затрагиваемых в ходе актов залогового преобразования, наглядно свидетельствует о сложности внутренней системы отношений, в которые в ходе именования тех или иных ситуаций могут вступать элементы онтологического единства «субъект-предикат-объект» .
Изначальная трактовка самого явления залога, характерная, в частности, для отечественной русистики середины 1950-х годов, определяла залог как выраженное формой глагола отношение между субъектом-производителем и объектом действия. Нечёткость такого понимания, а также его очевидный односторонний характер, выражавшийся в признании категории залога лишь применительно к переходным глаголам, подчёркивалась многими исследователями, в числе которых и Г.Н. Воронцова, предложившая считать залог «категорией глагольного формообразования, отражающей связь между направленностью действия и характером его отношения к предмету, участвующему в процессе (имеется в виду, что действия могут быть и «не-направленные»)» [Воронцова 1960: 240]. Наряду с общим формально-морфологическим характером такого восприятия категории в нём также выделяются черты её процессной ориентации, а также учитываются характеристики направленности действия, что можно считать шагом в сторону признания важности синтаксических отношений глагола для определения его залогового статуса.
Более обобщённое понимание данной категории, в котором отсутствует акцент на признание залога исключительно морфологической категорией, выражающейся в глагольном словоизменении, было предложено Б.А. Ильишом, указавшим на необходимость представления данной категории как синтеза двух основополагающих свойств: отношением субъекта к действию, а также отношением субъекта к объекту действия. Таким образом, он характеризует залог как «отношение между подлежащим и сказуемым, а также отношение действия к объекту в случае его наличия» [Ильиш 1971: 114]. Недостатком такой трактовки категории является её односторонне-синтаксический характер, не учитывающий признаковой природы глагольного значения, подмеченной ещё Л. Теньером [Теньер 1988].
Расширенное представление о грамматической категории залога как о единстве семантических признаков, для которых характерно определённое функциональное осмысление, при этом не заостряя внимание на формально-морфологических признаках данной категории, было сформулировано А.В. Бондарко с опорой на положения выдвинутой им теории функционально-семантических полей (ФСП). В его работах залог трактуется как «категория, выражающая разную направленность глагольного признака по отношению к его носителю» [Бондарко 1978: 45]. При этом в качестве носителя глагольного признака могут выступать как субъект (активный залог), так и объект (пассив). При активном залоге глагольный признак предстаёт исходящим от носителя (имеет так называемый центробежный характер), в то время как при пассиве он является направленным на самого носителя (центростремительный характер). Подобный ракурс рассмотрения позволяет прийти к выводу о том, что «залоговые различия не являются универсальными для всех глаголов, так как эта категория семантически обусловлена, т.е. зависит от типа и значения глагола» [Ка-мышанченко 2001: 78]. Зависимость специфики системы залоговых отношений, в которые может вступать глагол, от его семантических черт позволяет, в частности, разрешить проблему, связанную с признанием наличия показателей категории залога исключительно у переходных глаголов, и оценить функциональный потенциал залоговых форм глаголов различных семантических классов. Таким образом, проведённое рядом учёных исследование специфики взаимодействия семантики глагола и грамматической категории залога в контексте теории ФСП, показывает, что «лексическое значение и его сложная семантическая структура является доминирующим фактором, влияющим на взаимодействие глагола с грамматической категорией» [Камышанченко 2001: 81].
Именно анализ лексического значения глагола лежит в основе выявления составляющих качественную специфику залога как универсальной семантической категории особых семантических признаков (инвариантных категориальных констант), «выступающих в тех или иных вариантах в языковых значениях, выраженных различными ... средствами высказывания» [Бондарко 1988: 12]. Представление залоговости как особой семантической категории и её соотнесение с различными характерными для неё (грамматическими, лексическими и лексико-синтаксическими) средствами выражения привело к необходимости комплексного рассмотрения залоговости как особого ФСП, выделенного в рамках теории А.В. Бондарко.
Внедрение в научный обиход лингвистики самого понятия залоговости и её изучение в рамках соответствующего ФСП отчасти отражает неоднородную структуру залогового значения. Цель этого изучения состояла в том, чтобы в ходе рассмотрения проблемы залога «выделение грамматических элементов залога сочеталось с анализом их связи с относящимися к той же семантической сфере словообразовательными, лексико-семантическими и лексико-синтаксическими явлениями» [Шубик 1991: 25]. Будучи осмысленной подобным образом, залого вость предстаёт в виде сложной функционально-семантической группировки полей, противостоящих друг другу по таким признакам как активность/пассивность, возвратность, взаимность и переходность/непереходность, но обнаруживающих также ряд общих свойств, основным из которых является характеристика действия относительно субъекта или объекта. При этом как субъект, так и объект, являясь непосредственными участниками обозначаемого глаголом события действительности, вступают с ним в отношения смыслового и формального согласования, тем самым, в рамках данного событийного наименования происходит сближение и взаимное регулирование категориального статуса каждого элемента этого трёхчленного единства, что выражается в представлении о нечёткости границ ФСП и возможности их взаимной интерференции.
Залоговость как особая функционально-семантическая сфера охватывает не только залог сам по себе, но и весь комплекс языковых средств, служащих для выражения залоговых отношений, и, таким образом, может быть определена как «комплекс ФСП, которые охватывают разноуровневые средства, характеризующие глагольное действие в его отношении к субъекту и объекту как семантическим категориям, которым соответствует тот или иной элемент синтаксической структуры предложения (в традиционной терминологии - подлежащее, прямое или косвенное дополнение)» [Бондарко 1991: 126]. Весь комплекс ФСП, составляющих залоговость, служит цели соотнесения предикативности с субъектно-стью и объектностью и выражения всего разнообразия отношений, возникающих в рамках субъектно-предикатно-объектного единства. При этом в качестве грамматического центра ФСП залоговости выделяется собственно категория залога.
В составе комплекса полей залоговости принято выделять четыре ФСП, в рамках которых по-разному характеризуется отношение действия к субъекту и объекту, это сферы активности/пассивности, возвратности, взаимности и переходности/непереходности. Функционально-семантическая сфера активности/пассивности является, по мнению многих исследователей (среди них А.В. Бондарко, Л.Л. Буланин), основной в комплексе полей залоговости, поскольку в рамках данной сферы выделяется наиболее отчётливое залоговое противопостав ление (актива и пассива), характерное для значительной части переходных глаголов, способных образовывать пассивные формы. Саму категорию залога «в этом случае естественно понимать как двухграммемную категорию» [Буланин 2001: 181]. Однако рассмотрение категории залога как таковой лишь в рамках данной сферы, на наш взгляд, ведёт к намеренному упрощению проблемы и не позволяет отразить в полной мере весь комплекс залоговых значений, подчас характеризующихся не меньшей системностью и частотностью, чем случаи активного и пассивного залогов.
Что касается ФСП возвратности (или рефлексивности), в рамках которого рядом исследователей (Ф.Ф. Фортунатов [Фортунатов 2010], A.M. Пешковский [Пешковский 2001] и др.) выделяется категория возвратного залога, её статус в составе категории не является вполне очевидным, поскольку допускает различные трактовки как со стороны плана содержания, так и плана выражения. Состав средств выражения данного залогового значения неоднороден и не совпадает в разных языках. Как следствие, объём этой категории, равно как и сам факт её выделения в процессе исследования обусловлены тем или иным пониманием статуса категории залога.
Понятие конструкции в когнитивной грамматике конструкций
Среднезалоговые конструкции представляют собой интересный объект исследования как характерный способ синтаксической номинации, исследуемый с позиции теории грамматики конструкций А. Голдберг (см [Goldberg 2006; 1995]). Отправной точкой подобных исследований является синтаксическая конструкция, рассматриваемая не только как форма организации лексических единиц для передачи определённого грамматического значения, но как системный компонент, наделённый самостоятельным смыслом.
Теория грамматики конструкций существенно уточняет роль глагола в организации высказывания, не отрицая, но снижая его упорядочивающий потенциал и фактически приравнивая к именным составляющим именной группы, которые описываются не как актанты глагола, а как элементы глагольной конструкции. Организующая роль при этом наравне с глаголом отводится и типу синтаксической конструкции, семантика которой также предполагает наличие определённых ролей. При этом сам характер синтаксической конструкции задаётся как типом концептуализации события, которое с её помощью обретает языковое выражение, так и используемым в данной конструкции глаголом. Тот факт, что набор приглагольных актантов определяется не только характером смыслового глагола, но и типом конструкции можно проиллюстрировать на примере вариативности структуры именных компонентов при глаголе to break в следующих конструкциях: he broke his leg [COCA /1996 MAG OutdoorLife] и he broke eggs into a bowl [COCA / 2003 FIC HudsonRev]. Различия в моделях управления требуют признать в лексеме break в том и другом случае два разных глагола. Та же ситуация наблюдается и в случае сравнения среднезалогового и активнозалогового употребления глагола to wash: he washes everything in the sink [COCA / 2010 MAG Redbook] и everything just washes off [COCA / 2010 MAG GoodHouse-keeping]. Налицо наличие различных валентностных свойств глагола в том и в другом случае и различное актантное оформление, которое актуализируется в рамках двух различных типов конструкций. Подобные примеры иллюстрируют точку зрения А.Голдберг, согласно которой «определённые синтаксические формы существуют как независимые единицы со своим собственным значением. Например, транзитивная конструкция специфицирует референцию к тематическим ролям агенса и пациенса и связывает данные роли в определённые синтаксические единицы, где агенс является субъектом, а пациенс - прямым дополнением. Так в предложении Art sneezed the foam off his beer осмысление высказывания связано с модифицирующим воздействием транзитивной конструкции на глагол sneeze, не обнаруживающий системного переходного значения» [Клепикова 2008: 46]. Указанный пример наглядно демонстрирует модифицированную структуру значения (qualia structure) одноактантного глагола, который изначально не предполагает намеренную каузацию какого-либо события или состояния, тем не менее, в рамках данной конструкции он изменяет присущие ему комбинаторные свойства и открывает валентности на объект и локатив. Это происходит по причине употребления непереходного глагола в составе конструкции, требующей предикативного компонента с иным набором приглагольных актантов. Выбор такой конструкции обусловлен, в первую очередь, особым способом концептуализации ситуации, в которой обозначаемое глаголом действие заключает в себе нечто большее, чем само констатируемое событие. Оно в данном случае является лишь звеном в цепи событий, источником некоторого конечного состояния. Передача разветвлённой структуры событий, нетипичная для стандартных ситуаций употребления указанного глагола, требует использования особой конструкции, в рамках которой он и приобретает указанные модифицированные ва-лентностные свойства.
Таким образом, налицо факт взаимодействия лексического значения глагола и ролевой структуры, налагаемой особой синтаксической схемой его употребления. Сама по себе данная схема изначально обладает смыслопорождающим потенциалом и, по мнению А.Голдберг и её последователей, в процессе обучения языку усваивается как самостоятельный, независимый аспект грамматической системы языка.
Интересным с точки зрения взаимодействия категориального значения глагола и самостоятельного значения конструкции в рамках теории грамматики конструкций является рассмотрение синтаксических конструкций, развитие и функционирование которых связано с изменением категориального значения глагольных лексем. Особенно это актуально для категории залога в английском языке, глаголы в котором не имеют специализированных форм для передачи залоговых значений. При этом из ряда конструкций, используемых в ходе реализации залоговых значений английского глагола особым образом необходимо отметить именно медиальную конструкцию как регулярный способ формирования особого категориального значения, при передаче которого самостоятельное значение конструкции играет более важную роль, чем лексическая семантика смыслового глагола.
Анализ прототипической медиальной конструкции с позиции теории когнитивной грамматики конструкций предполагает рассмотрение по меньшей мере двух аспектов формирования её значения: семантика смыслового глагола и самостоятельное значение конструкции. Рассмотрим в качестве примера конструкцию the door opens easily [COCA / 2007 ACAD SouthwestRev]. Лексическая и категориальная семантика исходно переходного смыслового глагола этой конструкции определяет его использование в составе синтаксических конструкций, характеризующихся наличием как минимум двух приглагольных актантов (деятеля и объекта действия). При этом действие имеет чёткую направленность - от деятеля (источника) к его объекту. Очевидно, что медиальная концептуализация события, обозначаемого данным глаголом, может быть передана средствами языка только при наличии определённых семантических и синтаксических факторов, модифицирующих исходное значение глагола. В роли такого фактора и выступает сама среднезалоговая конструкция, характеризующаяся особыми отношениями между компонентами (представленными на поверхностно-синтаксическом уровне, с одной стороны и имплицированными - с другой), которые обусловливают нецентробежную направленность действия по отношению к формально выраженному участнику ситуации (подлежащему конструкции). Подобный процесс модификации значения наглядно демонстрирует интегратив-ный характер языковых значений различных уровней, «собственно способность глагола к модификации семантики под воздействием семантики структуры обеспечивается динамикой концептуального содержания - импликативным потенциалом концепта, лежащего в основании глагольного значения, а также лабильностью глагольной категоризации» [Клепикова 2007: 47].
Таким образом, применение теории грамматики конструкций к рассмотрению среднезалоговых структур способствовать более полному учёту структуры события и позволяет дополнительно подтвердить тезис о том, что выбор той или иной синтаксической структуры не может быть сведён целиком к семантике глагола. Подобный механизм формирования значения конструкции также служит дополнительным обоснованием интегративного принципа формирования категориального значения глагола (по Н.Н.Болдыреву (см. [Болдырев 1994])).
В целом рассмотрение среднезалоговых конструкций с позиции теории грамматики конструкций позволяет утверждать следующее:
1. Медиальная конструкция как способ актуализации языкового значения, на наш взгляд, полностью соответствует базовому понятию конструкции, сформулированному А.Голдберг в данной теории как такое соотношение плана содержания и плана выражения, когда определённые аспекты формы и значения не могут быть предсказаны на основе компонентного состава, или исходя из уже известных в языке конструкций. Это, как нам представляется, можно отнести к свидетельствам того, что данная конструкция обладает самостоятельным смыс-лопорождающим потенциалом.
2. С точки зрения внешней структуры и компонентного состава, медиальные конструкции демонстрируют общую формулу, состоящую из упорядоченно-го набора незаполненных слотов , в которой одни элементы являются облига-торными, а другие - нет. При этом глагол как смысловое ядро медиальной конструкции является синтаксически непереходным, но семантически переходным, следовательно, в подобном случае валентность может быть рассмотрена как свойство ситуации в целом. Таким образом, очевидно, что исходить только из лексической семантики глагола при оценке смыслопорождающего потенциала медиальных конструкции недостаточно.
3. Среднезалоговые конструкции современного английского языка представляют собой распространённую узуальную модель, сформировавшуюся на основе определённой психологической и прагматической мотивации. При этом аргументная структура таких конструкций кодирует некоторые базовые сцены (события) человеческого опыта, т. е. они играют ключевую роль в распознавании событий данного типа, что соответствует сформулированной А.Голдберг «гипотезе кодирования события» (scene-encoding hypothesis), являющейся одной из мотивирующих основ теории грамматики конструкций.
Признаковое моделирование как основание диагностических процедур
Завершая этап пошагового рассмотрения и описания каждого из представляющихся нам релевантными признаков, проявляемых среднезалоговыми конструкциями современного английского языка на уровне содержания и формы (включая внутреннюю комбинаторику конструкции), для более наглядного представления признаковой модели категории медия мы считаем необходимым сгруппировать все рассмотренные черты в специальную диагностическую таблицу. Данная таблица ляжет в основу описания и углублённого анализа средне-залоговых конструкций различной степени репрезентативности, результатом которого будет аргументированное отнесение конструкции к тому или иному уровню прототипической организации категории залога.
Количество выделенных нами характерных черт медия и их различная специфика необходимо требуют использования в рамках диагностической таблицы определённого принципа их группировки, который облегчал бы в дальнейшем процедуру теоретического анализа. При этом использованная нами в процессе приведённого выше описания тематическая классификация не может быть применена, поскольку цель использования таблицы - не столько описание, сколько квалификация в соответствии с прототипической теорией категоризации. Несмотря на провозглашение в рамках данной теории принципа нечёткости категориальных пределов, теория прототипа предполагает привязку множества анализируемых объектов к двум категориальным ориентирам: прототипу, как наиболее характерному представителю - с одной стороны, и так называемой зоне межкатегориального перехода, как области разграничения собственно категориальных и некатегориальных случаев - с другой.
Таким образом, признаки, включаемые нами в данную таблицу, должны быть разбиты на две основные группы: первая группа включает черты, в зависимости от обладания или необладания которыми данная конструкция сможет быть отнесена к разряду среднезалоговых (т. е. фактически определяется её категориальная принадлежность), в то время как в рамках второй группы будут указаны черты, характерные для прототипа категории среднего залога (иными словами, анализ выраженности черт данной группы позволит установить степень прототипичное данной конструкции, её место в рамках категории среднего залога).
Третьей группой включаемых в диагностическую таблицу черт будут трансформационные признаки, эта группа признаковых критериев, как уже было сказано выше, выделена экспериментально и будет носить вспомогательный характер, по этой причине её состав было решено оставить без изменений.
Необходимо уточнить, что, несмотря на принятие нами провозглашаемого в рамках теории прототипа принципа нечёткости категориальных пределов, критерии, объединённые в рамках группы I таблицы, позволяют довольно чётко отграничить медий от других категориальных значений. Так, несоответствие хотя бы одному из признаков группы автоматически почти полностью исключает возможность среднезалоговой трактовки данной конструкции. В то же время требования соответствия критериям группы II являются менее жёсткими: в зависимости от того, какому количеству привативных признаков удовлетворяет данная конструкция и того, какую степень выраженности имеют градуальные признаки, данный член категории медия может быть расположен ближе или дальше от «идеала» (прототипа) на шкале прототипичности. Соответствие вспомогательным признакам III группы способствует закреплению статуса анализируемой конструкции как более или менее прототипической.
Проиллюстрируем использование диагностической таблицы на примере анализа конструкции does this table fold? [WEDE 2009: 195]. При этом для удобства рассмотрения (с тем, чтобы коммуникативный тип предложения не мог отразиться на определяемой степени прототипичности конструкции, поскольку в нашем случае он не играет важной роли) мы можем заменить его соответствующим повествовательным: this table folds/does not fold. Это тем более правомерно, что не затрагивает залогового статуса рассматриваемой конструкции, поскольку, «изменения, происходящие в рамках категории залога, касаются перераспределения внимания, уделяемого участникам ситуации, которые могут профилироваться либо нивелироваться по воле говорящего, при этом данный процесс затрагивает грамматические отношения между номинативными единицами и их семантическими ролями» [Talmy 2001: 162].
С точки позиции критериев I группы (определяющих категориальную принадлежность конструкции) она удовлетворяет необходимым условиям и, таким образом, может быть рассмотрена в рамках множества среднезалоговых конструкций: семантическое подлежащее является инактивным, глагол-сказуемое имеет непереходный характер, слова с агентивным значением в поверхностной структуре отсутствуют, при этом для конструкции характерно атрибутивное прочтение, поскольку эксплицированный признак номинативной единицы имеет прямое отношение к таким аспектам её семантики как особенности внутренней структуры и базовое предназначение.
Пошаговый анализ признаков группы II (характеризующих внутрикатего-риальный статус конструкции) позволяет выявить степень её прототипичное:
субъект-подлежащее неодушевленно, что свидетельствует о типичности для него роли пациенса при активном деятеле (именно с ролью пациенса мы и имеем дело в рамках данной конструкции);
глагол-сказуемое имеет переходное словоупотребление, которое является для него наиболее характерным (т. е. глагол исходно переходный);
атрибутивный характер конструкции достигается за счёт утраты глаголом-сказуемым черт акциональности в результате процесса перекатегоризации, о котором можно говорить применительно к данной конструкции;
глагол-сказуемое употреблён в форме неактуального настоящего времени, что способствует перекатегоризации;
субъект-пациенс претерпевает определённые изменения своего физического состояния в результате протекания описываемого действия (он является аффилированным);
имплицированный агенс, который можно восстановить для данной конструкции, имеет обобщённый и антропоморфный характер, т. е. подразумевает экспликацию некоего опытного знания;
указанная конструкция выражает генерализованный признак, способный проявляться независимо от особенностей конкретного агенса;
в качестве характерного способа концептуализации глагольного процесса можно указать тип «собственно динамический процесс», т. е. наиболее характерный с точки зрения прототипа среднего залога.
При этом из всего множества критериев II группы рассматриваемая конструкция не удовлетворяет или удовлетворяет частично лишь двум:
- в конструкции отсутствует адвербиальный компонент, употребляемый в рематической позиции по отношению к глаголу-сказуемому, в результате чего снижается оценочный характер конструкции, а одна из основных её особенностей, заключающийся в выражении в обобщённом виде конкретно-чувственного опыта, остаётся реализованной слабо (ограничивается констатацией базовых семантических особенностей пациенса (внутренней структуры и базового предназначения));
- что касается контекстуально-компонентной схемы, с позиции данного признака конструкция более всего соотносится с наименее характерной с точки зрения прототипа группой, представленной конструкциями с негативным/эмфатическим контекстом.
