Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Речевые стратегии 10
1. Речевая стратегия как объект изучения прагмалингвистики и теории речевых актов 10
2. Классификации речевых стратегий 19
2.1. Стратегия дискредитации 24
2.2. Стратегия манипуляции 29
2.3. Стратегия самопрезентации 32
2.4. Стратегия компромисса 35
Выводы по главе 1 37
ГЛАВА 2. Речевой конфликт в немецком политическом дискурсе 40
1. Конфликт как междисциплинарная проблема 40
2. Теория коммуникативной нормы и речевой конфликт 41
3. Политические дебаты в Бундестаге как конфликтный жанр немецкой политической
коммуникации 46
4. Маркеры речевого конфликта 52
Выводы по главе 2 59
ГЛАВА 3. Речевые средства реализации стратегий конфликта 62
1. Предварительные замечания 62
2. Речевые средства реализации стратегии дискредитации 64
2.1. Обвинение в парламентских дебатах 64
2.2. Объект критики в парламентских дебатах 64
2.3. Направление критики 69
2.3.1. Обвинение в непоследовательности 69
2.3.2. Обвинение в бездействии 72
2.3.3. Обвинение в некомпетентности 74
2.3.4. Обвинение в выборе ошибочной позиции 76
2.3.5. Обвинение во лжи 78
2.3.6. Реверсия 81
2.4. Синтаксические средства реализации стратегии дискредитации 85
2.5. Лексические средства выражения стратегии дискредитации 89
2.5.1. Экспрессивная лексика 89
2.5.2. Лозунговые слова и ярлыки 96
2.5.3. Маркеры чуждости 102
2.5.4. Лексические усилители 104
2.5.5. Фразеологические выражения 108
2.6. Стилистические средства реализации стратегии дискредитации 109
2.6.1. Метафора 109
2.6.2. Сравнение 112
2.6.3. Антитеза 113
2.6.4. Ирония 114
2.6.5. Намек 121
2.7. Текстовые средства выражения стратегии дискредитации 125
2.7.1. Интертекстуальность.. 125
3. Речевые средства реализации стратегии манипуляции 126
3.1. Тактика побуждения 127
3.2. Тактика трансформации ситуации 130
3.2.1. Манипулятивные синтаксические структуры 131
3.2.2. Лексические средства 132
4. Речевые средства реализации стратегии самопрезентации 136
4.1. Тактика отождествления 137
4.1.1. Субъект - личное местоимение 138
4.1.2. Субъект - обозначение собственной партии 141
4.2. Тактика поляризации 144
4.2.1. Реверсия 147
4.2.2. Лозунговые слова 149
5. Речевые средства реализации стратегии компромисса 150
5.1. Тактика интеграции 150
5.1.1. Инклюзивное личное местоимение «wir» 150
5.1.2. Призыв к компромиссу 152
5.2. Тактика эмоционального настроя 153
5.2.1. Речевой акт просьбы 153
5.2.2. Корректное выражение критики 155
5.2.3. Речевой акт одобрения и похвалы 156
5.2.4. Ирония и юмор 160
Выводы по главе 3 163
Заключение 167
Список использованного материала 170
Список использованной литературы 172
- Речевая стратегия как объект изучения прагмалингвистики и теории речевых актов
- Теория коммуникативной нормы и речевой конфликт
- Объект критики в парламентских дебатах
- Субъект - обозначение собственной партии
Введение к работе
Данная работа, выполненная в русле прагматики и лингвистики текста, посвящена исследованию речевых стратегий конфликта в политической коммуникации (на материале парламентских дебатов в немецком Бундестаге). Понятие речевых стратегий исследовали такие зарубежные и отечественные лингвисты как В.З. Демьянков (1982), A.JI. Факторович (2000), Е.И. Шейгал (2000), И.В. Труфанова (2001), Е.В.Клюев (2002), Г.Г.Матвеева (2002), H.H. Добрякова (2003), Ю.М. Иванова (2003), О.С. Иссерс (2003), Е.В. Шевченко (2003), И.И. Гулакова (2004), H.A. Ощепкова (2004), Т.П. Третьякова (2004), А.Л. Федорова (2004), В.О. Мулькеева (2005), О.Н.Паршина (2005), М.П. Чуриков (2005), Е.В.Сапрыкина (2007),
Е. Ярославцева (2007), К. Заламун (1988), Т.А. ван Дейк (1989), А. Тилльманн (1989), В. Холли (1996), Г. Вольф (1998) и др. В нашей работе мы опирались на то понимание речевых стратегий, которое предлагают Т.А.ван Дейк (1989), О.С. Иссерс (2003) и А. Тилльманн (1989). Речевое поведение в ситуации конфликта нашло отражение в работах К.Ф. Седова (2000), Е.И. Шейгал (2000), Е.Д.Поповой (2003), В.С.Третьяковой (2003, 2004), О.С. Иссерс (2003),
О. Мулькеевой (2005), И.И. Гулаковой (2004), Е.В.Сапрыкиной (2007), А. Буркхарда (1996), В. Холли (1996) и др., однако реализация конфликтных стратегий в контексте политического дискурса еще недостаточно полно изучена в плане конкретных речевых средств, выражающих интенцию говорящего, настроенного на конфронтацию.
изучить особенности речевого общения в ситуации парламентского конфликта;
выявить и описать речевые стратегии, которые используются парламентариями Бундестага в конфликтной ситуации;
выделить и описать речевые тактики, реализующие каждую стратегию в политической коммуникации;
классифицировать и проанализировать конкретные речевые действия, реализующие функцию воздействия на адресата в парламентских дебатах;
описать речевые маркеры конфликта с точки зрения их состава и функционирования;
выделить и описать речевые маркеры различных стратегий (дискредитации, манипуляции, самопрезентации и компромисса), реализуемых в немецких парламентских дебатах.
, теория политического дискурса [Дейк, ван 1989, ВигкЪагск 1996; Баранов
, теория речевых актов [Остин 1986; Серль 1986; Уепс11ег 1980; Бессонова 2003]; теория коммуникации [Почепцов 2001]. Для подтверждения достоверности полученных результатов применялся метод количественных подсчетов.
Наличие конфликта составляет одну из основных характеристик парламентских дебатов в Бундестаге. В конфликтном общении, проявленном в жанре парламентских дебатов, наиболее активно реализуются следующие стратегии: стратегия дискредитации, манипуляции, самопрезентации и компромисса.
Стратегия дискредитации, основу которой составляет тактика обвинения, имеет решающее значение в организации выступления в немецком Парламенте. Речевые средства реализации стратегии дискредитации в немецком языке разнообразны и относятся ко всем языковым уровням.
Суть стратегии манипуляции определяется направленностью ее воздействия на адресата с намерением заставить его действовать в интересах говорящего; эта стратегия нередко используется адресантом вместе со стратегией дискредитации: обвиняя оппонента, оратор оказывает воздействие на аудиторию, что достигается с помощью тактик побуждения и трансформации.
Стратегия самопрезентации в немецких парламентских дебатах отличается двунаправленностью: она может быть как кооперативной, так и конфронтационной. Основная цель — это улучшение собственного имиджа, что достигается благодаря двум основным тактикам: отождествления и поляризации.
Стратегия компромисса, которая реализуется тактиками интеграции и эмоционального настроя, занимает особое место в немецкой парламентской коммуникации. Рассмотрение стратегии компромисса наряду с конфронтационными стратегиями необходимо для получения более полной картины немецкого парламентского дискурса в конфликтной ситуации.
В публичной политике на передний план выходит умение оратора пользоваться многообразными речевыми средствами для достижения своей цели. Политика приобрела свои современные очертания, во многом, благодаря тому, что применяемые в ней вербальные средства убеждения аудитории направлены на формирование готовности определенного коллективного адресата поддержать действия политика.
Без умения оказывать воздействие на слушателей политическая деятельность была бы невозможна.
Актуальность работы определяется интересом современной лингвистики к прагматическому функционированию языка и необходимостью изучения тех языковых средств, с помощью которых адресант осуществляет воздействие на адресата. Исследование речевых стратегий, их тактик и коммуникативных ходов имеет большое значение в связи с ростом интереса современной лингвистической науки к роли языка в сфере политической деятельности. Политические вопросы открыто обсуждаются, и принятие решения в пользу той или иной стороны зависит от того, насколько успешным будет вербальное оформление предлагаемой политиками идеи. Кроме того, политическая коммуникация как вид публичного общения неизбежно оказывает влияние на общество, а значит, механизмы, типичные для политического дискурса, проявляются и в других ситуациях межличностной коммуникации.
Конфликтная политическая коммуникация является объектом изучения нескольких смежных дисциплин: политологии, психологии, социологии, культурологи и др. Представляется актуальным рассмотреть проблему вербального политического конфликта с точки зрения политолингвистики (этот термин используют немецкие исследователи А.Буркхардт (1996 и др.), В.Холли (1996 и др.) или политической лингвистики, как ее называют отечественные лингвисты (например, А.П. Чудинов (2006)). Данная дисциплина возникла на базе нескольких лингвистических направлений: лингвистики текста, социолингвистики, нарративного анализа, стилистики и риторики. Основная задача политической лингвистики состоит в том, чтобы выявить механизм сложных взаимоотношений между властью, речью и поведением.
Целью работы является выделение и описание тех речевых стратегий, которые характеризуют современный немецкий парламентский дискурс, а также анализ тактик и языковых средств, реализующих данные стратегии в условиях политического конфликта.
Поставленная цель определила задачи исследования:
В процессе работы использовались следующие методы исследования: дискурсивный анализ, приемы интерпретативного и контекстуального анализа. К исследованию привлекались теория речевых стратегий и тактик [Иссерс
Задачи работы обусловили структуру работы: исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованного материала и списка использованной литературы.
Во введении содержится обоснование актуальности, научной новизны, теоретической и практической значимости исследования, формулируются его цель и задачи, определяются методы диссертационного исследования.
В первой главе в свете прагмалингвистики и теории речевых актов рассматриваются понятия речевой стратегии, речевой тактики и коммуникативного хода. При этом определяются основные характерные черты речевой стратегии, представлена классификация речевых стратегий в конфликтной политической коммуникации.
Во второй главе определяется понятие речевого конфликта в аспекте теории коммуникативной нормы, а также рассматривается политический дискурс как наиболее конфликтный (из доступных для анализа) вид дискурса, дается характеристика парламентских дебатов в Бундестаге, перечисляются маркеры речевого конфликта.
Третья глава представляет собой практическое исследование речевых стратегий конфликта, тактик и реализующих их маркеров на всех уровнях языка в немецких парламентских дебатах.
В заключении подводится общий итог исследования, определяются сферы возможного применения полученных результатов и перспективы дальнейшей разработки данной проблематики.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в отечественной лингвистике была предпринята попытка классифицировать и описать речевые маркеры различных стратегий в парламентских дебатах в Бундестаге и проанализировать их прагматический потенциал в конфликтном общении, реализуемом в жанре политических дебатов. Привлечение в поле исследования не только собственно конфронтационных, но и кооперативных стратегий позволило получить более полную картину немецкого парламентского дискурса.
Теоретическая значимость работы обусловлена тем, что она вносит вклад в разработку понятий речевой стратегии и речевой тактики применительно к политической коммуникации на немецком языке. Выделение и анализ языковых маркеров каждой стратегии дополняют теорию прагматического воздействия на адресата. Материалы диссертации позволяют расширить теоретические основы изучения речевых стратегий в немецком парламентском дискурсе, а также разработки понятия речевых действий в конфликте на материале немецкого языка.
Практическая значимость работы. Выводы, сделанные на основе проведенной работы, могут быть использованы при подготовке учебных пособий и лекционных курсов по лингвистике текста, прагматике текста, социолингвистике, политической лингвистике, а также стилистике, лексикологии, синтаксису немецкого языка. Они могут применяться и в курсах риторики, обучения речевому поведению в политической коммуникации полемической направленности, для выработки практических рекомендаций по выбору речевых средств в конфликтных ситуациях.
В качестве материала выбраны протоколы дебатов в Бундестаге, опубликованные в Интернете на. официальном сайте немецкого Парламента . Нами было проанализировано 15 пленарных протоколов заседаний в Бундестаге с 26 сентября 2006 г. по 08 сентября 2009 г. общим объемом 2494 страницы. Выбор определенных дебатов был обусловлен необходимостью привлечения тематически разнообразных дискуссий с обсуждением внутренней и внешней политики. Непосредственно в работе проанализировано 200 примеров. Неравномерное распределение количества примеров по источникам вызвано тем, что дебаты, проведенные накануне выборов в Парламент, например, дебаты от 8 сентября 2009, содержат намного больше конфликтных ситуаций, чем обычные дебаты для решения формальных вопросов.
Положения, выносимые на защиту:
1. Речевая стратегия играет определяющую роль в построении речи немецкого политика, обозначая основную цель адресанта и способы ее достижения. Опора на категорию речевой стратегии является эффективным инструментом, позволяющим интерпретировать и описать специфику речевого поведения политиков в ситуации полемического общения в жанре парламентских дебатов. Все стратегии, применяемые в немецком политическом дискурсе, взаимосвязаны. Оратор, выступающий в Бундестаге, преследует, как правило, сразу несколько целей, для достижения которых требуется применение разных стратегий.
Речевая стратегия как объект изучения прагмалингвистики и теории речевых актов
Термин «стратегия» используется в различных дисциплинах и не имеет однозначной, принятой всеми дефиниции. Даже в рамках одного научного направления существуют разные точки зрения на сущность стратегии. По этой причине представляется необходимым подробно рассмотреть различные позиции исследователей, которые занимались этим вопросом и выбрать оптимальное для нашего исследования определение.
Понятие стратегии пришло в лингвистику из военного дела, где стратегия определяется как искусство ведения крупных операций и войны в целом, а также как наука о ведении войны. В переносном значении стратегия — это «искусство руководства общественной, политической борьбой» [MAC, 1999:283]. В спортивной лексике стратегия означает систему игры, «при которой отдельные ходы подчинены общему, заранее продуманному плану» [ССРЛЯ, 1963: 1005].
Каждый человек живет в мире социальных отношений и вступает в прямой или косвенный контакт с другими людьми. В каждом случае такого контакта он пытается следовать определенной стратегии поведения, образцу вербальных и невербальных действий, который выражает его оценку ситуации и коммуникантов, и в особенности - своей собственной коммуникативной роли [Tillmann, 1989: 122].
В аспекте лингвистики стратегии описывали многие отечественные и зарубежные исследователи: В.З. Демьянков (1982), A.JI. Факторович (2000), Е.И. Шейгал (2000), Г.Г. Почепцов (2001), И.В. Труфанова (2001), Е.В.Клюев (2002), Г.Г.Матвеева (2002), H.H. Добрякова (2003), Ю.М.Иванова (2003),
O.e. Иссерс (2003), E.B. Шевченко (2003), И.И. Гулакова (2004), H.A. Ощепкова (2004), Т.П.Третьякова (2004), А.Л.Федорова (2004), В.О. Мулькеева (2005), О.Н.Паршина (2005), М.П.Чуриков (2005), Е.В.Сапрыкина (2007), А.Е. Ярославцева (2007), К. Salamun (1988), Т.А. van Dijk (1989), А. Tillmann (1989), W. Holly (1996), G. Wolf (1998) и др. Несмотря на большое количество работ, посвященных этому вопросу, у исследователей не выработалось общего подхода к понятию речевой стратегии и однозначной классификации ее типов.
Т.А. ван Дейк называет стратегию «внутренней пружиной», которая определяет целостность дискурса и обеспечивает выполнение его функций. Стратегия «контролирует оптимальное решение системы задач гибким и локально управляемым способом» [Дейк, ван, 1989: 272].
Существует несколько способов достижения целей говорящего, и стратегии связаны с «выбором», позволяющему ему достичь этих целей. Оптимальное достижение цели - одно из типичных проявлений «хорошей» стратегии; при этом либо достигается максимальное количество целей, либо достижение каждой из целей осуществляется, насколько это возможно, в соответствии с желаниями или предпочтениями, стоящими за планом действий. Как отмечает Т.А. ван Дейк, «к стратегиям обычно прибегают, как только последовательность действий становится сложной, а также в тех случаях, когда промежуточные этапы взаимодействия невозможно запланировать заранее, например, в связи с отсутствием информации» [Дейк, ван, 1989: 273]. Этапы диалога не могут быть запланированы во всех деталях, т.к. неизвестно, что скажет партнер на каждой стадии развития беседы. И все же участник речевого взаимодействия может иметь общую стратегию, определяющую, какого типа ход допустим в той или иной ситуации [там же].
Проблема выбора языковых единиц коммуникантами для оказания речевого воздействия друг на друга в процессе общения представляет особый интерес для прагмалингвистики, как науки, изучающей языковые знаки в отношении к тем, кто эти знаки создает, получает и интерпретирует (Ю.С.Степанов, 1981; Г.Г.Матвеева, 1999 и др.). Если отправитель информации осознанно выбирает языковые средства для достижения поставленной цели, его выбор продуман и взвешен, а получатель информации фиксирует в сознании этот выбор, то мы говорим о прямом, открытом воздействии, о реализации явного намерения [Чуриков, 2005: 4-5].
Если говорящий одновременно преследует разные цели, то оптимальная стратегия потребует, чтобы на каждом коммуникативном ходу выбирались такие средства, которые вносили бы вклад в реализацию всех задач. Это означает, что стратегии, в отличие от общих правил или принципов, должны быть гибкими. Т.А. ван Дейк пишет, что реализуются не только «общие задачи,;с но и на каждом локальном ходу принимаются во внимание текстовые и4 - контекстные последствия предыдущих ходов или условия последующих ходов» [Дейк, ван, 1989: 273-274]. Неполная в речевом и в когнитивном плане информация обрабатывается сразу на нескольких уровнях и из нескольких источников: «интонация, синтаксис, интеракциональные особенности, пропозициональные значения, референция, акторечевые характеристики предыдущего хода, а также производимые выводы относительно намерений, социального положения или паравербального поведения говорящего в данный момент, организуются в виде базы данных, с помощью которой локально планируется и выполняется следующий ход» [там же].
Речевые стратегии могут характеризовать разговор как таковой, то есть давать возможность эффективно достигать целей дискурсивного плана (проинформировать кого-либо, обратиться с просьбой и т.п.), или могут быть более общим образом ориентированы на достижение более общих социальных целей (установление или поддержание статуса, проявление власти, подтверждение солидарности с группой [Goffman 1972; цит.по: Дейк, ван, 1989:277].
Т.А. Ван Дейк отмечает, что для реализации стратегии необходим ряд речевых ходов. Функциональная роль каждого хода в рамках наиболее общих стратегий определяется предшествующими и предполагаемыми последующими ходами, и эта роль будет локально контролировать детали прагматических, семантических, синтаксических и стилистических репрезентаций. На каждой стадии результат может быть частичным и приспосабливаться к новому анализу текущей ситуации взаимодействия, то есть зависеть от очередных ходов следующих говорящих, что может выглядеть как исправления, поправки и переформулировки [Дейк, ван, 1989:275].
По мнению О.С.Иссерс, любая стратегия — как речевая, так и неречевая - представляет собой своего рода «гипотезу относительно будущей ситуации и обладает большей или меньшей степенью вероятности» [Иссерс, 2003:55]. В ее работе «Коммуникативные стратегии и тактики русского языка» (2003) под коммуникативной стратегией понимается «комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели», который «включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана» [Иссерс, 2003: 54].
Теория коммуникативной нормы и речевой конфликт
Манипуляция — это захват смыслового пространства коммуникации с тем, чтобы навязать партнеру свою коммуникативную стратегию, ориентация на свои собственные интересы при пренебрежении интересами партнера и его позиций. Коммуникант с такой стратегией поведения ставит своего партнера в подчиненную позицию. Доминирующая установка в речевом поведении такой стратегии - навязывание своего мнения, преувеличение своей авторитетности [Гулакова, 2004: 77].
Манипуляция изучается различными дисциплинами: психологией, социологией, лингвистикой и другими направлениями науки, и рассматривается как «воздействие на человека с целью побудить его сделать что-либо (сообщить информацию, совершить поступок, изменить свое поведение) неосознанно или вопреки его собственному желанию, мнению, намерению» [Стернин, 2001: 72].
Языковое манипулирование - это использование особенностей языка и принципов его употребления с целью скрытого воздействия на адресата в нужном для говорящего направлении. Правила построения публичной речи в значительной степени отражают механизмы политического манипулирования. Языковые правила часто приобретают сознательно установленный, умело навязываемый характер [Юдина, 1993:30]. Е.И.Шейгал пишет о двух видах манипулирования: аргументативном (нарушение логики развития текста, уклонение от обязанности доказывания, маскировка логических ходов) и референциальном (искажение образа денотата) [Шейгал, 2000:19]. В политической коммуникации манипуляция часто используется и в качестве стратегии, как специфическая установка на общение (и тогда манипулятивная тактика реализует манипулятивную стратегию), и в качестве приема, как ситуативное и косвенное средство воздействия (тогда это манипулятивная тактика при реализации других стратегий). Для достижения конкретной цели манипулятор организует эту тактику, включенную в подготовку и проведение основного воздействия (например, при использовании стратегии самопрезентации или информационно-интерпретационной стратегии). Как отмечает Е.В. Рублева, манипулятивные речевые акты могут служить показателями отношений социального неравенства и субординации коммуникантов, причем их использование варьируется в зависимости от иерархических позиций участников интеракции [Рублева 2001: 11]. Е.В.Фролова пишет, что одним из ключевых моментов манипуляции является учет и активное использование авторитетов [Фролова, 2007: 12]. Е.С.Попова отмечает, что важной чертой манипулятивной стратегии является активность адресанта и пассивность адресата: адресату предлагается «готовый и словесно оформленный продукт размышления, а сам он никаких самостоятельных умственных усилий не прилагает» [Попова, 2002: 276]. Нам представляется, что существуют способы манипуляции, предполагающие активную мыслительную деятельность адресата в определенном русле, при этом выводы, к которым должен прийти адресат, заранее определены говорящим. Мы рассмотрим такие случаи в главе 3, 3. В устном речевом поведении политиков используются разные манипулятивные тактики: тактика гиперболизации, тактика компрометации, приемы подтасовки фактов, уклонения от ответа, «поспешного» обобщения и т.п [Паршина, 2005:12]. Е.С.Попова выделяет отдельные универсальные манипулятивные тактики: а) тактика переакцентуации — «выдвижение, акцентуация второстепенных, «посторонних» фактов, которые должны сыграть основную роль в формировании нужного восприятия»; б) подмена целей - «выдвижение на первый план интересов адресата, намерения адресанта остаются за рамками текста»; в) надевание маски - надевая маску информатора, собеседника, советчика, эмоционального лидера, наставника или трибуна, адресант «переводит ситуацию в другую плоскость» (например, дружеское общение); г) трансформация ситуации — манипулятивное изменение/ камуфлирование ситуации; д) игра мотивом - апелляция к потребностям адресата, выдвижение смыслообразующего мотива [Попова, 2002: 276-288]. И.И. Гулакова пишет, что стратегию манипуляции реализуют следующие коммуникативные тактики: упрек, угроза, возмущение, отказ, прерывание собеседника и др. [Гулакова, 2004: 78]. На лексическом уровне особый интерес представляет изменение значения слов, намеренно производимое говорящим. Это касается общих понятий с идеологическим значением. М. Венгелер пишет о том, что за последние десятилетия политиками были изменены значения таких слов и выражений как soziale Marktwirtschaft, Nachrstung, Asylanten. Влияние говорящего на смысл слова - интересное и недостаточно разработанное направление исследования политической коммуникации [Wengeler, 2002:63]. Доминирующая установка в речевом поведении стратегии манипуляции - навязывание своего мнения, преувеличение своей авторитетности. Основной тактикой является тактика побуждения. Стратегия манипуляции - это конфликтная речевая стратегия, направленная на то, чтобы оказать воздействие на адресата, навязать ему свое мнение, заставить действовать в своих интересах.
Объект критики в парламентских дебатах
Под языковыми маркерами конфликта мы понимаем отдельные средства разных уровней языка, которые благодаря своему языковому значению способны указывать на наличие в сознании субъекта речи определенного конфликтного содержания.
Для осуществления своей коммуникативной функции язык использует весь арсенал средств. Как отмечает Г.В. Колшанский, каждое звено языковой системы реализует свои качества в сложном взаимодействии со всеми звеньями и элементами конкретной лексико-грамматической системы языка [Колшанский, 1994:31]. К.В. Исаакиду также отмечает, что функциональный спектр риторических фигур и грамматических средств может быть осмыслен и интерпретирован только в составе дискурса [Исаакиду, 2003:4].
Взаимопонимание коммуникантов осуществляется не только через передачу и адекватное понимание фактуальной информации, но и через нерасторжимо связанное с ним эмоциональное состояние коммуникантов, которое «оказывает влияние как на возникновение у говорящего и слушающего определенных установок, так и на структурно-семантическую организацию высказываний, реализующих эти установки в коммуникативном акте, что в целом и составляет смысл конкретного высказывания, функционирующего всегда в коммуникативном контексте» [Колшанский, 1994:72].
В связи с этим представляется целесообразным анализировать маркеры конфликта не только как отдельные элементы, но обратить внимание на их взаимодействие друг с другом, а также давать краткое описание коммуникативного контекста, потому как «знание всего фона, на котором производится тот или иной текст, должен быть исчерпывающим для действительного понимания смысла высказывания» [Колшанский, 1994:67].
В конфликтной ситуации общения сами коммуниканты широко применяют различные языковые средства, усиливающие действенность высказывания благодаря тому, что к чисто логическому его содержанию добавляются различные экспрессивно-эмоциональные оттенки. Адресант стремится сообщить информацию необычным способом, в яркой форме, усиление выразительности речи достигается разными средствами, в том числе использованием тропов [Гулакова, 2004: 113].
Как отмечает Ю.Д. Апресян, на уровне лексической семантики наиболее убедительным показателем конкретной коммуникативной интенции является употребление перформативов [Апресян, 1986: 209-210].
Стилистическая окраска слов также может выступать в качестве индикатора коммуникативной тактики. Следует отметить, что в тактиках конфронтационной стратегии речевого поведения (тактика оскорбления, угрозы, упрека, возмущения) преобладает лексика с эмоционально- экспрессивной окраской. Как пишет Е.И. Шейгал, эмоции «способствуют укреплению социальной солидарности и приверженности системе, выступают как мотивационный импульс к речевым действиям, мотивируя как воодушевление, так и вербальную агрессию» [Шейгал, 2000: 12].
К лексике, имеющей эмоциональную окраску, принадлежат, по мнению И.И. Гулаковой, многозначные слова, нейтральные в основном значении, но получающие эмоциональный оттенок при переносном значении, а также слова с суффиксами субъективной оценки, передающие различные оттенки чувств.
Эмоциональность речи в конфликтной ситуации передается выразительной экспрессивной лексикой. Экспрессивность - значит выразительность, сила проявления чувств и переживаний, что в конфликтной ситуации общения наличествует в большей степени, чем в стандартной коммуникативной ситуации. В тактиках конфликтных ситуаций встречается большое количество слов, у которых к их номинативному значению добавляется элемент экспрессии. Во всех этих случаях семантическая структура слова (например, не люблю) осложняется коннотативностью (например, ненавижу).
Особым маркером тактик оскорбления, упрека, возмущения является употребление инвективной лексики - от экспрессивных слов и оборотов, находящихся в пределах литературного словоупотребления до табуированной лексики [Гулакова, 2004: 108].
Определению коммуникативных тактик также могут служить многочисленные маркеры: повторы, частицы, междометия [Иссерс, 2003: 133]. Так, например, прагматические частицы указывают на отношение говорящего к пропозициональному содержанию высказывания или к адресату - это актуально для тактик упрека, обвинения, защиты и оправдания [Дейк, ван, 1989: 33].
Коммуникативная функция частиц состоит в том, что они, способствуя выражению различных оттенков эмоционально-оценочного отношения говорящего к высказываемому, передают определенную информацию, необходимую для общения. Как отмечает В.Н. Башинский, частицы «модифицируют целеустановку высказывания, в составе которого выступают, за счет привнесения различных оттенков эмоционально-оценочного отношения говорящего» [Башинский, 1985: 10]. Е.И. Шендельс выделяет следующие группы частиц: 1. Частицы с усилительным или ограничительным значением (so, nun, zu, sogar, selbst, nur); 2. Частицы с модальным и эмоциональным значением (nur, doch, etwa, mal, denn, aber, ja, gar, schon, nein); 3. Частицы, которые устанавливают контакт между коммуникантами или приостанавливают его (mal, aber, ja, halt, gut и т.п.); 4. Грамматические частицы (nicht, es, zu) [Шендельс, 1988:194]. В связи с материалом исследования особый интерес представляют модальные частицы, которые придают высказыванию эмоционально- экспрессивную окраску. По словам В.Н. Башинского, «модальность есть отношение высказывания к действительности, устанавливаемое с точки зрения говорящего. Сущность модальности как одной из базовых категорий предложения состоит в оценке содержания высказывания в плане реальности- нереальности последнего» [Башинский, 1985: 11]. Самые распространенные из модальных частиц - модально-усилительные частицы, такие как doch, denn, nur, schon, (ein)mal. Они усиливают модальность предложения, сохраняя при этом некоторые оттенки своих лексических значений [Крашенникова, 1958: 120]. Частица schon обладает значением усиления, ожидания или уступки. Уступительный характер особенно четко выступает в предложениях изъявительной модальности, содержащих несогласие (Das ist schon richtig, aber...). Е.И. Шейгал пишет о том, что «специализированными маркерами агрессии являются маркеры чуждости» - это, как правило, местоимения (эти, они, всякие, разные, какой-нибудь). Исследователь также отмечает важную роль навешивания ярлыков (предатель, фашист, экстремист) [Шейгал, 2000:16].
Не менее важны и синтаксические средства, используемые коммуникантами в стратегиях и тактиках ситуации конфликта. Конфликтная ситуация общения имеет свои синтаксические особенности, обусловленные различными факторами, в том числе экстралингвистическими, связанными с психологией воздействия коммуникантов друг на друга. Синтаксис располагает большими возможностями для выражения тонких смысловых и эмоциональных оттенков высказывания.
Субъект - обозначение собственной партии
Метафоры в политических текстах обычно представляют собой не случайный характер абсолютно автономных элементов, а своего рода систему, для которой характерны сильные внутритекстовые и внетекстовые связи. Развернутая в тексте метафора способна обеспечивать связность и цельность текста, она усиливает эстетическую значимость и прагматический потенциал текста, обеспечивает его интертекстуальность, связи с общим политическим дискурсом [Будаев, 2008: 122].
Необходимо также отметить, что метафора, как риторическая фигура, несомненно, украшает речь и привлекает внимание, что особенно важно для монолога в Парламенте.
М. Эдельман пишет о роли метафоры в политической коммуникации и отмечает, что метафора освещает предмет или явление с одной стороны, игнорируя другие стороны. Он подтверждает свой тезис примерами метафоры войны: нападение, узаконенное убийство, борьба за демократию..
Подобная избирательность позволяет говорящему сконцентрироваться на положительных моментах собственной политики и. оставить без внимания нежелательные предпосылки и последствия. С помощью метафоры говорящий может выделить то, во что хочет верить, и обойти вниманием то, что чего он избегает или отказывается признавать.
Таким образом, метафора — это способ формирования политической лояльности (и политической оппозиции), формирования предпосылок для принятия решений [Edelman, 1980:40].
Метафора играет большую роль с исторической и социальной точки зрения. Метафорика имеет когнитивную и прагматическую функцию для создания социокультурных «реальностей» и является «индикатором и фактором идеологий» [Strmer, 2002: 251]. Согласно теории метафоры Лакоффа и Джонсона (1980), возможна «концептуализация повседневных предметов», при этом возврат к буквальному, неметафорическому значению не всегда возможен. Рассмотрим интересный пример использования метафоры в рамках тактики реверсии, или ответного обвинения. Речь политика от либеральной партии СвдП Д-ра Х.О.Солмса прерывается выкриком из зала, который может нанести серьезный урон имиджу партии. Глава либеральной партии спасает ситуацию, употребляя метафору, известную по неофициальной предвыборной кампании и дискредитирующую основных противников - партию СДПГ. (91) Dr. Hermann Otto Solms (FDP): Ich habe gelernt, dass man Gesetzentwrfe dann vorlegen soll, wenn es notwendig ist. Wenn es nicht notwendig ist, soll man keine Gesetzentwrfe vorlegen, weil man sie nicht braucht. - Thomas Oppermann [SPD]: Das glauben Sie doch selber nicht! - Dr. Guido Westerwelle [FDP]: Knnen die Fischstbchen einmal ein bisschen ruhiger sein [14]? Т. Опперманна обвиняет оппонента во лжи, что для политика является одним из самых сильных обвинений. Восклицательное предложение усиливается частицей doch. Реплика политика из либеральной партии, который отводит обвинение от своего коллеги, реализуя тактику реверсии, представляется более интересным. Чтобы понять его фразу, нужно обратиться к предвыборной кампании лета 2009 года, когда сторонники партии СДПГ выступали с дискредитирующим либеральную партию лозунгом «Финансовые акулы выбрали бы СвДП» - "Finanzhaie wrden FDP whlen". На это либералы ответили лозунгом «Только рыбные палочки выберут СДПГ» - "nur Fischstbchen werden SPD whlen" - намекая на то, что сторонники социал-демократической партии пассивны и неспособны адекватно мыслить. В примере (91) политик-либерал называет «рыбными палочками» представителей социал-демократической партии. Он говорит о своих оппонентах во множественном числе, как о некоем безликом целом. Наречие einmal говорит о том, что ситуация типична и регулярно повторяется. (92) Joachim Stnker (SPD): Ich kann, da Sie die gelb-schwarze Ehe wieder an die Wand malen, dazu nur sagen: Viel Spa, falls Sie, Herr Kollege Gehb, demnchst mit der FDP Rechtspolitik machen sollten [12]! Метафору gelb-schwarze Ehe на сегодняшний день уже можно считать стертой, она образована по «шаблону» rot-grne Ehe (прежняя правительственная коалиция) и носит уже достаточно нейтральный характер. Негативная оценочность добавляется фразеологическим выражением an die Wand malen, которое, как правило, употребляется в языке с такими объектами, как Teufel или Schreckgespenst. В рамках стратегии дискредитации оратор может использовать сравнение, проводя знак равенства между оппонентом и крайне негативными явлениями/ опасными объектами. Сравнение может быть выражено с помощью союзов wie и als: (93) Alexander Ulrich (DIE LINKE): Wer Armut und Prekarisierung bekmpfen will, muss den Vertrag von Lissabon ablehnen. - Dr. Stephan Eisel [CDU/CSU]: Das ist noch schlimmer als Moskau in den 50er-Jahren [6]! Д-р Шт. Айзель сравнивает «Левую» партию с КПСС, подразумевая радикальность оппонента и неадекватность его позиции. В примере (94) сравнение wie ein gemeiner Krimineller добавляет речи эмоциональности, при этом критика направлена не на конкретного оппонента, а на неопределенный субъект, в данном случае — устоявшийся порядок и всех, поддерживающих его. (94) Dr. Guido Westerwelle: Weil ich nichts zu verbergen habe, verbitte ich es mir, vom Staat wie ein gemeiner Krimineller unter Generalverdacht gestellt und permanent berwacht zu werden [15]. В примере (95) сравнение выражено без союза wie. Е.Монтаж ставит знак равенства между политикой оппонентов и поведением помещиков, что еще усиливает конфликтный потенциал: (95) Jerzy Montag (BNDNIS 90/DIE GRNEN): Herr Kollege Dr. Gehb, ... das ist Grundrechtsgewhrung nach Gutsherrenart [4]. Анализ корпуса примеров показал, что антитеза выступает в спонтанных репликах как средство выражения реверсии или в подготовленной речи в рамках продуманной заранее стратегии дискредитации: (96) Jochen-Konrad Fromme [CDU/CSU]: Ihr Problem ist, dass Sie sich zu wenig vorstellen knnen! - Dr. Herbert Schui (DIE LINKE): Nein, Sie haben Probleme, ich habe keine [6]. Ответная реплика д-ра X. Шуя содержит антитезу Sie — ich, прагматический смысл высказывания заключается в прерывании хода мысли противника и переносе акцентов.
