Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки изучения образных средств, содержащих топонимы 11
1.1. Термин «образность» в лингвистической литературе, структура образа 11
1.2. Образное средство 16
1.3. Классификация образных средств 17
1.4. Семантическая структура образа 18
1.5. Образность языковая и речевая, основные этапы развития образа 22
1.6. Семантическое своеобразие имени собственного 29
1.7. Топоним как разновидность имени собственного, виды топонимов 34
1.8. Особенности значения и функционирования топонима 36
1.9. Структура значения топонима 40
Выводы 43
Глава 2. Топоним в составе структуры образа 45
2.1. Метонимия 45
2.1.1. Простая метонимия 46
2.1.2. Составная метонимия 54
2.2. Метафора 56
2.2.1. Метафорическое словосочетание 58
2.2.2. Антономасия 60
2.2.3. Метафора-приложение 62
2.2.4. Косвенная метафора. 63
2.3. Образное сравнение 67
2.3.1. Предметное сравнение 68
2.3.2. Ситуативное сравнение 78
2.4. Квазитождество 85
2.5. Эпитет 94
Выводы 100
Глава 3. Топоним как компонент образной парадигмы 102
3.1. Топоним - левый компонент образной парадигмы 102
3.1.1. Топообъект - живое существо 103
3.1.2. Топообъект - часть тела 110
3.1.3. Топообъект - помещение 112
3.1.4. Топообъект - рай 114
3.1.5. Топообъект - географический термин 120
3.1.6. Монореферентный полиагентивный образ с правым компонентом - топонимом 122
3.2. Топоним - правый компонент образной парадигмы 125
3.2.1 .Человек - топообъект 125
3.2.2. Абстрактное понятие - топообъект 126
3.3. Топоним - левый и правый компонент образной парадигмы 134
Выводы 136
Заключение 139
Список литературы 144
Словари 171
Художественная литература 174
Приложение 179
- Термин «образность» в лингвистической литературе, структура образа
- Особенности значения и функционирования топонима
- Предметное сравнение
- Топообъект - живое существо
Введение к работе
Образность и образ изучаются такими науками, как философия, психология, культурология, литературоведение и лингвистика. В последние годы образность вновь оказалась в центре внимания ученых многих гуманитарных дисциплин. В каждой науке термин «образ» имеет свое толкование, но в центре каждого определения лежит трактовка образа как предмета в отраженном виде.
Основы изучения лингвистической образности заложены еще в античности (Руйяка, Аристотель, Квинтилиан, Цицерон). Современная наука о языке рассматривает лингвистическую образность как сложное многоплановое явление, принимая во внимание различные аспекты образности: структурно-логический (И. В. Арнольд, И. Р. Гальперин, С. М. Мезенин, М. Black, A. Richards, St. Ullmann и др.), семантический (В. Г. Гак, Н. А. Илюхина, М. С. Лебедева, М. В. Никитин, А. И. Федоров, В. К. Харченко и др.), функциональный (Н. Э. Алова, С. Г. Ваняшкин, С. Н. Вохмянин, М. Ю. Ефремова и др.), словообразовательный (Е. А. Дюжикова, Б. Исмаилова, Е. А. Юрина и др.), экспрессивный (Н. Д. Арутюнова, Н. А. Лукьянова, М. И. Черемисина и др.), фразеологический (Д. О. Добровольский, Н. Н. Кириллова, И. А. Мош-каров, С. М. Прокопьева, Ю.П. Солодуб, Т. 3. Черданцева и др.), когнитивный (Г. Г. Самосудова, Э. Мак Кормак и др.), психолингвистический (Н. Ф. Крюкова и др.), которые рассматриваются как в частном порядке, так и комплексно.
Одной из наиболее актуальных и, по общему признанию, до конца не решенных проблем в рамках теории образности является проблема образных средств языка (И. В. Арнольд, И. Р. Гальперин, С. М. Мезенин, М. Ю. Скреб-нев и др.). Наибольшее количество работ посвящено метафоре (Н. Д. Арутюнова, В. В. Петров, Г. Н. Скляревская, В. Н. Телия, С. А. Хахалова, A. Ortony и др.). Целый ряд исследований посвящен метонимии (М. Г. Араратян, М. В. Бондаренко, Э. Г. Рябцева, А. Н. Токмаков, Н. В. Шестеркина и др.), образному сравнению (С. М. Мезенин, Н. М. Сидякова, И. В. Шенько, Д. У. Ашу рова, В. Г. Голышева, Ю. В. Литвинов, Л. А. Остапенко, Е. Н. Уздинская и др.), антономасии (Л. Н. Андреева), эпитету (К. В. Голубина, А. М. Кинщак, Л. А. Турсунова и др.), оксюморону (Е. А. Атаева) и т. д.
Начиная с 60х годов XX века, в отечественной лингвистике особое внимание уделяется изучению имени собственного. Появляются фундаментальные исследования в области ономастики (В. Д. Беленькая, В. А. Никонов,
A. В. Суперанская), уточняется ономастическая терминология (Э. М. Мурза- ев, Н. В. Подольская, А. В. Суперанская). Исследуется характер и природа значения онима (Е. М. Галкина-Федорук, А. А. Реформатский, А. А. Уфим- цева, и др.). Имена собственные рассматриваются как компоненты фразеологических единиц (Г. П. Манушкина, М. П. Тарасевич и др.). Большое внимание уделяется выявлению особенностей функционирования онимов в художественной речи (Т. В. Бакастова, В. Д. Беленькая, Ю. А. Карпенко, Н. А. Колмакова и др.). Имена собственные рассматриваются в контексте лингво- страноведческой теории слова (Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров, Г. Д. То- махин и др.) и теории вертикального контекста (О. С. Ахманова, И. В. Гюб- бенет).
В рамках ономастики выделяется отдельная наука топонимика, связанная с изучением топонимов — названий географических объектов.
Топоним рассматривается многоаспектно. Он изучается как элемент определенной топонимической системы (совокупность топонимов на определенной территории), в его корреляции с другими топонимами (В. А. Малышева, О. Т. Молчанова, И. Н. Тимощук и др.). Исследуется топонимия различных областей и регионов нашей страны (3. Ф. Ахатова, М. Г. Усманова,
B. П. Шульгач, и др.) и различных территориальных единиц других стран (О. А. Леонович и др.).
Топоним изучается в системе языка в целом, в его корреляции с другими языковыми единицами. С конца 70-х годов прошлого века начинает проявляться особый интерес к изучению различных аспектов функционирования топонима в языке и речи (К. М. Ирисханова, 1978; С. М. Перкас, 1980; В. А. Станслер, 1983; Н. К. Итченко, 1985; О. А. Вартанова, 1994; С. М. Пак, 1994).
Предпосылки изучения топонима в качестве компонента образных средств были заложены в фундаментальных работах в области топонимики (В. Д. Беленькая, В. А. Никонов, А. В. Суперанская, A. Gardiner). Образное употребление имен собственных, в том числе топонимов, отмечается не только в ономастических исследованиях, но и в работах по теории образности (Э. С. Азнаурова, Н. Д. Арутюнова, А. Л. Коралова, С. М. Мезенин, 3. А. Харитончик, В. К. Харченко и др.). Исследуются функции топонима в языке и речи, особенности метафорического и метонимического переноса на основе топонима (С. В. Перкас, Н. К. Итченко, О. А. Вартанова). Значительное внимание уделяется изучению структуры значения топонима (К. М. Ирисханова, С. В. Перкас, Н. К. Итченко, О. А. Вартанова, С. М. Пак).
Актуальность исследования определяется неослабевающим интересом лингвистов к проблемам образности и образных средств в целом, и к изучению топонима в составе образного средства в частности.
Анализ отечественных и зарубежных литературных источников выявил отсутствие комплексного исследования образных средств с топонимическим наполнением, как на материале английского языка, так и на материале других языков. Наша работа представляет собой первый опыт подобного исследования, что определило ее научную новизну.
Целью исследования является многосторонний анализ образных средств, содержащих топоним.
Реализация поставленной цели предполагает решение ряда задач:
1) классифицировать образные средства, содержащие топоним, в соответствии со структурно-логическим принципом;
2) определить структурно-синтаксические особенности каждого из образных средств, содержащих топоним;
3) выявить оценочно-стилистические особенности каждого из образных средств, содержащих топоним;
4) определить место топонима в составе образной структуры;
5) проследить соотношение речевой функции топонима с его местом в структуре образа;
6) выявить корреляцию изменений в структуре значения топонима с местом топонима в составе компаративной триады образного средства;
7) установить наиболее частотные образные парадигмы с компонентом-топонимом и уточнить когнитивную модель топонимического образа.
Материалом исследования послужило более 3 500 употреблений топонима в составе различных образных средств, извлеченных методом сплошной выборки из произведений англоязычной художественной литературы общим объемом более чем 35 000 страниц, текстов журнала National Geographic Magazine, разнообразных словарей: двуязычных, толковых, фразеологических, лингвострановедческих, словарей эвфемизмов, сленга, английских метафор.
В работе применяется комплексная методика исследования. При рассмотрении семантической структуры топонима мы пользовались методом компонентного анализа. Идентификация образных средств осуществлялась методом экспликации, восстановления структурных компонентов образного средства в соответствии со структурной моделью образного средства. Анализ языковых фактов основывался на непосредственном наблюдении над материалом и обобщении полученных результатов. Применялись элементы дистрибутивного и контекстологического методов, а также количественного (статистического) метода.
Структура работы обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, теоретической главы, двух исследовательских глав, заключения, списка научной литературы, списка словарей, списка источников иллюстративного материала и приложения - словаря образных фразеологических единиц, содержащих топоним.
Первая глава представляет собой анализ лингвистической литературы по темам «образность» и «топонимика». В главе рассматриваются различные подходы к изучению образности, логическая и семантическая структура образного средства, прослеживается динамика развития образа от оригинального речевого образа до автологической единицы. Особое внимание уделяется проблеме изучения значения имени собственного и значения топонима как разновидности имени собственного. Подробно рассматривается структура значения топонима.
Глава вторая выполнена в рамках подхода к образности, предложенного профессором С. М. Мезениным. В главе проводится классификация образных средств, содержащих топонимы, по структурно-логическому принципу. Далее выявляются структурно-синтаксические, лексико-семантические и оценочно-стилистические характеристики каждого образного средства с топонимическим наполнением. Особое внимание в главе уделяется определению места топонима в составе структуры образа. Прослеживается, как место топонима в составе компаративной триады влияет на речевую функцию топонима и на изменения в структуре его значения.
Глава третья посвящена выявлению и описанию наиболее частотных образных парадигм с компонентом-топонимом, в главе предпринимается попытка проследить сложный комплекс гипо-гиперонимических отношений в рамках образной парадигмы с компонентом - топонимом. Выявляется антропоцентрический характер топонимической образности, решающее влияние человеческого фактора на качественные и оценочные характеристики топообъекта.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Топониму свойственно употребление в составе метонимии, прямой и косвенной метафоры, предметного и ситуативного сравнения, квазитождества, эпитета. Топонимическая образность преимущественно представлена метонимией или основана на метонимии (антонимасия).
2. В структуре образа топоним может быть референтом и агентом, а также входить в состав основания, выраженного словосочетанием. Для топонима в составе метонимии более типична позиция агента, в составе метафоры, квазитождества, образного сравнения - позиция референта. Топоним не может быть основанием образа, что обусловлено его тесной референтной отнесенностью.
3. Изменения в структуре значения топонима обусловлены его местом в составе компаративной триады. Наибольшие изменения затрагивают структуру значения топонима-агента образа, что вызвано перестройкой иерархии сем.
4. Функциональное своеобразие топонима обусловлено его местом в составе образной структуры. Топоним-референт выполняет номинативную функцию, топоним-агент - характеризующую или символическую функции.
5. Физические и эмоционально-оценочные свойства топообъекта определяются относительно человека или другого топообъекта: топонимический образ преимущественно антропометричен, реже - топометричен. В образной характеристике какого-либо объекта или явления действительности, выраженной топонимом, определяющим является человеческий фактор.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что в нем на базе конкретного языкового материала продолжается исследование образных средств языка как многоаспектного явления. Предпринимается попытка уточнить типологию образных средств языка, содержащих топоним, определить место топонима в составе компаративной триады, выявить влияние образного контекста на семантику топонима.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты и материалы могут быть использованы при чтении лекций и проведении семинарских занятий по лексикологии, стилистике, лингвострановедению, при чтении спецкурсов, написании курсовых и дипломных работ. Материалы исследования могут найти применение в лексикографической практике.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в докладах на трех межрегиональных конференциях: на 2-й межрегиональной научно-практической конференции «Российская провинция: поиск путей развития» (Киров, 1999), на 3-й межрегиональной меж вузовской научно-практической конференции «Актуальные проблемы межрегиональных и экономических наук» (Киров, 2000), на 4-й межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы межрегиональных и экономических наук» (Киров, 2001), а также на заседаниях кафедры романо-германской филологии Вятского государственного гуманитарного университета в период с 1999 по 2003 г.
По теме диссертации в открытой печати опубликовано 7 статей.
Термин «образность» в лингвистической литературе, структура образа
В настоящее время языковая образность является объектом изучения литературоведения, лингвостилистики и лексикологии.
Широкая трактовка, заключающаяся в понимании образности как неотъемлемого компонента художественного произведения, находит применение в литературоведении (Б. А. Ларин, И. Б. Роднянская и др.). Под образом в широком смысле слова понимается способ выражения поэтической мысли, картина действительности, созданная творческим сознанием автора.
В языкознании термин «образность» понимается более узко. Имеет место неоднозначная трактовка данного термина. Ряд лингвистов рассматривает образность как способность слова вызывать в индивидуальном сознании некоторый чувственный образ, зрительные, слуховые, осязательные, моторно-двигательные и другие представления об обозначаемом (А. И. Чижик-Полейко, Е. Н. Колодкина и др.). В лингвистической литературе имеет место термин «первичная образность», то есть образность, свойственная прямым значениям слов и имеющая отражательный характер (Бебчук, 1991: 3). Чувственно-наглядный образ понимается как компонент лексического значения слова, денотат которого характеризуется чувственно воспринимаемым признаком. Наиболее распространена трактовка образности как семантической дву-плановости, переноса названия с одного объекта на другой (В. В. Виноградов, В. Г. Гак, С. М. Мезенин, А. И. Федоров, О. В. Загоровская, Н. Б. Лаврентьева, Л. Е. Кругликова и др.). Образность противопоставляется автологии - употреблению слов в прямом значении. Образность является формой отражения более высокого, сложного порядка, чем автология. Важно отметить, что образность вторична по отношению к автологии, как образ вторичен по отношению к объекту -«предмет существует независимо от отражения, но возможность отражения определяется существованием предмета» (Мезенин, 1984: 5). Словесная образность базируется на законе асимметричного дуализма языкового знака, выражающемся в отсутствии однозначного соответствия плана выражения плану содержания: «один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками» (Карцев-ский, 1965: 85). Условность связи между означаемым и означающим определяет возможность переноса наименования с одного объекта на другой, а устойчивость этой связи обеспечивает сохранение означающим связи со старым объектом (Харченко, 1984: 51). В качестве основной предпосылки возникновения образности отмечается неадекватность номинативной системы насущным задачам выражения. Образность помогает посредством имеющихся в словаре единиц выразить и обозначить те понятия, которые не имеют в языке прямого наименования (А. А. Потебня, М. В. Никитин и др.).
Образность и образ — два теснейшим образом взаимосвязанных, неотделимых друг от друга понятия. В лингвистической литературе наблюдается некоторая диффузность в подходе к определению образности и образа. Как правило, эти понятия рассматриваются неразрывно друг с другом и определяются одно через другое.
В определении образа в первую очередь исходят из понимания образности как лингвистической категории. Понимание лингвистической образности как семантической двуплановости коррелирует с определением лингвистического образа как созданного средствами языка двупланового изображения, основанного на выражении одного предмета через другой (Коралова, 1975: 10). Понимание образности как отношения между двумя типами лексического значения слова отражено в определении лингвистического образа как результата взаимодействия словарного и контекстуального значений (Гальперин, 1958: 126). В определении образа исходят из сложности его структуры. Образ определяют как сложное психолингвистическое явление (С. Ульман, Э. С. Аз-наурова, С. М. Донец и др.). Так, согласно Э. С. Азнауровой, образ представляет собой психолингвистическое явление - наглядное представление о каком-либо факте действительности, такое неадекватное отражение явлений и предметов, в которых сознательно отобраны те их признаки, через которые возможно передать данное понятие в конкретно-изобразительной форме (Аз-наурова, 1973: 123).
Свойство образности совмещать два понятия на основании некой общности между ними обусловливает основную черту лингвистического образа — его трехчленную структуру. В структуре образа выделяют следующие компоненты «1) референт, коррелирующий с гносеологическим понятием предмета отражения; 2) агент — т.е. предмет в отраженном виде; 3) основание -т.е. общее свойство предмета и его отражения, обязательное наличие которых вытекает из принципа подобия» (Мезенин, 1983: 54). Термины «референт», «агент», «основание» применимы как к понятиям, так и к их материальному воплощению — словам. Трехчленная структура свойственна любому образу, однако, полное эксплицитное выражение она находит только в трехчленном сравнении.
Несмотря на то, что понятие образа появилось в лингвистике сравнительно недавно, лишь в конце XVIII века (Ахманова, 19666: 151), трехчленная структура образа была выделена еще в античные времена. В лингвистике до сих пор отсутствует единая терминология для обозначения компонентов структуры образа. Различные терминологии отражают разные подходы (функциональный, позиционный и прочие) к проблеме структуры образа.
В античной терминологии (Квинтилиан) для обозначения компонентов структуры образа применяются порядковые числительные: primum сотрагаionis - первый компонент, - то, что обозначается посредством образа, secundum compararionis - второй компонент, то, что используется для обозначения, tertium comparationis - третий компонент, представляющий собой признак, общий для того, что сравнивается, и того, с чем проводится сравнение.
На основе латинской терминологии возникли современные обозначения компонентов образной структуры.
Значительная часть обозначений основана на функциональном принципе. В зарубежной лингвистической литературе широко применяется терминология С. Ульмана Чепог (смысл), уепісіе (средство), ground (ocHOBaHHe сравнения). А. Ортони для первого компонента сравнения применяет термин Чоріс (тема). И. Ричарде и М. Блэк, с опорой на теорию референции, на примере метафоры, определяют образ как процесс взаимодействия двух референтов: primary subject (основной субъект, то, что обозначается) и secondary subject (второстепенный субъект, то, с чем сопоставляется основной субъект).
В отечественной лингвистике относительно универсальным является название третьего структурного компонента образа «основание сравнения», в остальном терминологическое единообразие отсутствует. Для обозначения первого и второго компонентов образной структуры применимы такие термины как «означаемое» и «означающее» (И. В. Арнольд), «тема» и «образ» (И. В. Шенько), «тема» и «образное средство» (В. К. Тарасова), «прообраз» и «образ» (М. В. Никитин), «субъект сравнения» и «объект сравнения» (А. И. Федоров, А. И. Ефимов), «абстрактный денотат» и «внешний, предметный сигнификат» (Ю. Н. Караулов), «метафоризируемый компонент» и «метафо-ризирующий компонент» (А. Н. Мороховский), коррелирующие с терминами Блэка и Ричардса термины «основной объект» и «вспомогательный объект» (В. Н. Телия) и др.
Особенности значения и функционирования топонима
В исследованиях топонимов большое внимание уделяется проблеме значения топонима и проблеме функционирования топонима в языке и речи. Об особенностях значения топонима писали многие ученые (В. А. Никонов, А. В. Суперанская, В. Д. Беленькая, К. М. Ирисханова и др.). Во всех исследованиях подтверждается тот факт, что значение топонима соотносится с функцией, которую он выполняет в языке и речи. Согласно теориям В. А. Никонова и В. Д. Беленькой, топониму присущи три плана значения: дотопо-нимический или этимологический, топонимический, посттопонимический (оттопонимический).
Этимологическому плану значения соответствует дотопонимическое значение - то значение, которое данное слово имело до того, как стало топонимом.
Второй, собственно топонимический план значения топонима коррелирует с номинативной функцией. Топоним идентифицирует и дифференцирует географический объект, он является «единицей вокабуляра, относящейся к сфере пространственных связей и отражающей локализацию конкретно названного объекта» (Мацаева, 1994: 4). Номинативная функция - это основная функция топонима, свойственная ему онтологически. Географическое значение топонима является его прямым значением, главным и обязательным. «Без него нет и топонима» (Никонов, 1965: 58).
Между топонимом и его денотатом, географическим объектом, существует тесная связь (В. Д. Беленькая, К. М. Ирисханова и др.), обусловленная монореферентностью и постоянностью топонима. Топоним «не является резервным средством наименования» (Манушкина, 1973: 11), он закреплен за конкретным топообъектом в течение очень длительного промежутка времени (Серебренников, 1959: 36 - 37). Референтная соотнесенность топонима сохраняется даже тогда, когда тот или иной топообъект в силу ряда причин перестает существовать, при этом топоним переходит в разряд исторической ономастики (Суперанская, 1969: 9).
Тесная референтная отнесенность топонима является причиной того, что его значение не ограничивается только называнием той или иной точки на поверхности Земли. На базе основного, топонимического значения топо ним развивает новые, дополнительные значения, связанные с характеристикой объекта, «название принимает на себя новые признаки развивающегося объекта» (Никонов, 1965: 60). Новые значения как бы «надстраиваются над обычным топонимическим значением» (Беленькая, 1977: 10). В связи с этим выделяется третий план значения топонима - оттопонимический (термин В. А. Никонова) или посттопонимий (термин В. Д. Беленькой).
Третий уровень значения соотносится с другими речевыми функциями топонима, кроме номинативной: характеризующей, символической, аллюзив-ной. Длительные ассоциации топонима с определенными характеристиками именуемого им географического объекта отражаются на семасиологическом уровне: эти характеристики могут быть включены в структуру значения топонима (Ирисханова, 19786: 176).
Топоним, употребленный в речи в переносном значении, может выполнять характеризующую функцию. Номинативное значение топонима, его связь с референтом, сохраняется, но отходит на второй план, и топоним выражает значение признака, предписываемого характеризуемому топонимом предмету. Топоним может не только приписывать характеризуемому объекту разнообразные признаки, но и выражать оценку данного объекта.
Топониму свойственна семантическая емкость (В. Д. Беленькая, М. В. Горбаневский, О. А. Вартанова и др.), которая проявляется в способности топонима выполнять символическую функцию (В. Д. Беленькая, К. М. Ирисханова, О. А. Вартанова, Э. М. Березовская, А. Г. Мамаева, С. М. Пак, Г. Д. То-махин). Топоним, как и любое слово, выступает как «носитель определенного кванта информации» (Кубрякова, 1991: 103).
Символическая функция типична для топонима как в поэзии, так и в прозе. Тесная референтная отнесенность топонима обусловливает тот факт, что топоним больше, чем другие имена собственные, склонен функционировать в качестве символа (Березовская, 1989: 70), топоним-символ представляет собой самостоятельный сюжет, он универсален и удобен (Вартанова, 1994: 15). Обобщенно-символическая функция топонима связана с конкретизированным выражением обобщенных понятий (Ирисханова, 1978а: 153). Выполняя одновременно две функции - идентифицирующую и символическую, - топоним способствует языковой экономии, ибо само явление языковой экономии двойственно - то, что экономно по форме, избыточно по функции (Брагина, 1981: 167). Топоним сравнивается со свернутым текстом, «который по-разному, в разном объеме актуализируется в различных речевых ситуациях и состоит из нескольких логико-информационных модулей. Развертывание такого текста - основа как собственно лингвистической информации о топониме, так и экстралингвистических, фоновых знаний о названии и об объекте, за которым закреплен топоним» (Горбаневский, 1994: 5).
Особой разновидностью символической функции является аллюзивная функция: аллюзия символизирует факт культуры. Аллюзия понимается как преднамеренное использование в тексте определенных слов, словосочетаний, предложений, косвенно относящихся к засвидетельствованным фактам культуры (Мамаева, 1977: 1). Отмечается, что обобщенное употребление аллю-зивного топонима представляет собой метафорический перенос, происходящий в тексте самого художественного произведения. Ему предшествует процедура метонимического осмысления в контексте сущностных признаков места, для обозначения которого служит данное имя (там же: 10). Таким образом, аллюзия понимается как метафора на метонимической основе. Топонимические аллюзии подчеркивают силу ассоциации события с местом, они создаются за счет актуализации социолингвистически обусловленного, кон-нотативного плана топонимов (Пак, 1994: 45). Особое значение имеют исто-рико-социальные топонимические аллюзии, под которыми понимается метонимический перенос по модели «место - историческое событие» (Томахин, 1982: 12).
Предметное сравнение
В предметном сравнении имеет место сопоставление двух предметов или явлений на основании сходства между ними.
Предметные сравнения подразделяются на группы в соответствии со сравнительным формантом. В рамках каждой группы указывается уровень эксплицитности сравнения, грамматическая оформленность и семантика вербализованного основания. Определяется место топонима в составе компаративной триады, выделяются основные виды семантических структур предметных сравнений с компонентом-топонимом, выявляются изменения в структуре значения топонима, обусловленные местом топонима в составе образной структуры и семантикой коррелирующих с ним компонентов компаративной триады.
Наш материал содержит предметные сравнения, в которых идея подобия преимущественно передается союзами like (65%) и as (30%), в единичных случаях — союзом than (3%) и глаголом со значением сравнения {resemble и др.) (2%). Среди предметных сравнений с союзом like преобладают трехчленные сравнения (76,5%). Основную их массу (74%) составили сравнения с глагольным основанием, значительно меньше сравнений с адъективным основанием (19%). В единичных примерах основание выражено отдельным предложением (4%) и существительным или местоимением с предлогом (3%). Семантика глагольного основания предметных сравнений с союзом like разнообразна. Преимущественно основание выражено глаголами движения (неоднородными по семантике, обозначающими различные способы передвижения по суше, по воздуху, по воде, по горизонтали и по вертикали) (25%), местоположения (16%), звучания (8%), проявления эмоций (8%), взаимоотношения (4,5%), воздействия на человека (4,5%), прочие (34%): ...the driver climbed up the open shaft like a monkey on the Eiffel Tower (Dickens, M.). Глагол climbed up, эксплицированный в основании сравнения, обозначает движение вверх. Агент monkey имплицирует такие характеристики движения как быстрота и ловкость, топоним the Eiffel Tower символизирует понятие «высота», коррелирующее с семантикой глагольного основания. Выявлено, что семантика основания сравнения соотносится с семантикой агента. Например, глагольные основания со значением «звучание» коррелируют с агентом, выраженным названием одушевленного или неодушевленного объекта, способного издавать звуки, глагольные основания, выражающее проявление эмоций и характер взаимоотношений, сочетаются с одушевленным агентом. Адъективное основание сравнений с союзом like преимущественно обозначает эмоционально-психическое состояние или черту характера (39%) и внешнюю характеристику (35%), например: ...Cherokee all embellished and festooned like the Tzar of Turkey (O Henry). Адъективное основание приведенного сравнения embellished and festooned подчеркивает внешнее сходство яркого наряда персонажа произведения, господина Чероки, с одеждой турецкого султана. В единичных примерах в основании сравнения с союзом like лежит целая ситуация, «ситуативное основание» выражено отдельным предложением или несколькими предложениями. Наш материал свидетельствует о том, что для «ситуативного основания» характерно отражать сходство восприятия человеком двух разных объектов или явлений действительности, например: New York... is like strychnine. It perks you up until it lays you out (Galsworthy, J.). Ситуативное основание приведенного сравнения (It perks you up until it lays you out.) отражает особенности восприятия. По мнению персонажа, жизнь в Нью-Йорке воздействует на человека как наркотик strychnine: первоначальное чувство эйфории сменяется полной истощенностью, потерей жизненных сил. В предметных сравнениях с союзом as основание, как правило, эксплицитно и выражено прилагательным (более 82%). Сравнения с союзом as с имплицитным основанием и с эксплицитным глагольным и субстантивным основанием представлены в нашем материале единичными примерами. Языковые сравнения с союзом as, рассмотренные в работе, большей частью представлены вне контекста. Образная структура эксплицирована в них не полно: вербализованы основание и агент, место потенциального референта вакантно. Отмечается корреляция семантики основания сравнения с семантикой агента. Так, если агент выражен топонимом (as) Adj as Ntop, в основании эксплицирован характерный признак топообъекта: 1) физическое свойство, параметры (особенности рельефа, протяженность, высота, глубина) - crooked as a Crawley Brook; 2) возраст (древность) - old as Aldgate; 3) цвет (наш материал содержит сравнения, основание которых выражено цветовым прилагательным «черный») - black as a cave in Hinnon; 4) степень надежности/опасности - dead/safe as Chelsea. Если агент сравнения выражен одушевленным существительным с топонимом-определением: Adj as NtopN или Adj as N prep Nt0p, в основании сравнения эксплицировано человеческое качество: 1) черта характера: proud as the Queen ofSheba; 2) характеристика умственных способностей: fond (foolish, simple) as the men of Bolton (who hanged a sheep for stealing a man); 3) уровень материального благополучия: poor as a Salford child и др. Выделен ряд языковых сравнений с союзом as, содержащих иронию. В сновании этих сравнений лежит качество, диаметрально противоположное эксплицированному. Например: bare as the Bishop of Chester - «бедный как честерский епископ», очень богатый, богатый как честерский епископ. Сравнения с иронией пейоративны, поскольку «ирония выражает насмешливо-оценочное отношение говорящего к тому, о чем идет речь» (Кузнец, Скреб-нев, 1960: 35). Семантика адъективного основания речевых сравнений с союзом as значительно более разнообразна, чем у языковых сравнений, по этой причине она не поддается четкой классификации. Однако, как и в сравнениях с союзом like, адъективное основание речевого сравнения с союзом as наиболее часто обозначает черту характера (18%) или внешнюю характеристику объекта (12%), например: But Atlanta was of her own generation, crude with the crudities of youth and as and impetuous as herself (Mitchell, M.). В вышеприведенном сравнении город Atlanta уподобляется человеку [Scarlett]. Основание сравнения выражено прилагательными, обозначающими черту характера: and impetuous.
Сравнения с союзом than подчеркивают превосходство одного из со- поставляемых предметов или явлений над другим по какому-либо признаку, который эксплицирован прилагательным или наречием в сравнительной степени. Эти сравнения отличаются гиперболичностью и оценочностью, ибо в них мера признака, оценка состояния дополнительно усиливается сравнением с чем-то предельно положительным, либо предельно отрицательным (Туран-ский, 1987: 50).
Топообъект - живое существо
В нашем материале наиболее многочисленно представлена образная парадигма «Т - живое существо» с правым компонентом - топонимом и левым компонентом - одушевленным существительным (собственным или нарицательным)1. «Человек стремится одухотворить все, что его окружает» (Балли, 1961: 221), в том числе и топообъекты. Большая парадигма «Т - живое существо» включает три малых парадигмы: «Т — человек», «Т - животное», «Т - растение».
Наиболее частотны антропоморфные образы «Т — человек». Топообъект значительно чаще сопоставляется с человеком, чем с животным или растением, это обусловлено антропоцентричностью человеческого мышления. В составе малой парадигмы «Т - человек» выделены наиболее частотные микропарадигмы «Т - родственник», «Т — царственная особа», «Т - участник экономических отношений», «Т — соперник».
Приоритет семьи и родственных отношений в жизни человека обусловливает высокую частотность микропарадигмы «Т — родственник», правый компонент которой выражен существительными со значением родства (mother, father, grandmother, child). Наиболее частотны образы с правыми компонентами mother и father. В основании образа, как правило, лежит характер отношений описываемого топообъекта к другим топообъектам или к человеку.
Выявлено, что правый компонент father коррелирует с левым компонентом — гидронимом. Таким образом, в рамках микропарадигмы «Т - родственник» можно выделить частную модель «река — отец». Корреляция рефе-рента-потамонима с агентом, выраженным существительным, обозначающим лицо мужского пола , обусловлена языковой традицией - соотносить водную стихию (реки, моря, океаны), воплощающую силу и энергию, с мужским родом. Она узуально закреплена, отражена во фразеологии как британского, так и американского варианта английского языка, например: Father Thames — Темза, Father of Waters, the Old Man River - Миссисипи.
But what words shall describe the Mississippi, the great father of rivers, who (praise be to Heaven) has no young children like him (Dickens, Ch.).
В рамках вышеприведенной метафоры-приложения крупнейшая река североамериканского континента Mississippi уподобляется отцу всех рек father of rivers. В основании образа лежит идея превосходства описываемой реки над другими реками как по ширине и протяженности, так и по силе течений. Другие реки имплицитно уподобляются детям, которые не могут сравняться со своим отцом ни по росту, ни по силе: the great father of rivers... has no young children like him.
Правый компонент mother традиционно коррелирует с левым компонентом, выраженным названием населенного пункта, хоронимом - названием страны, географического района или ойконимом. Это связано с языковой традицией, заключающейся в корреляции по роду между некоторыми типами существительных и заменяющими их местоимениями. «В частности, традиционные названия стран соответствуют местоимению женского рода {England / Australia and her people), тогда как официальные, политические или географические наименования соответствуют местоимению среднего рода {The United Kingdom and its peoples...)» (Гуревич, 2003: 11). В основании образа «страна/город - мать» лежит отношение топообъекта к человеку и положительная оценка. Англия традиционно уподобляется матери: Mother England (Ср. в русском языке - Россия-матушка — «страна - мать», НО: Волга-матушка — «река — мать»). Подобные примеры характерны как для Шекспира, так и для современных авторов:
В основании образа dear mother England лежит отношение топообъекта к людям и положительная оценка. В основании образа «город/страна - мать», наряду с отношением топообъекта к человеку и положительной оценкой, может лежать отношение описываемого топообъекта к другим топообъектам, например: Cordoba was, in the words of one observer, the mother of towns (NG. 1999. № 8.). В основании уподобления Кордовы «матери городов» mother of towns лежит превосходство описываемого города над другими городами по возрасту, по красоте, по количеству жителей, улиц, домов, храмов и пр. и положительная оценка (Ср. Киев —мать городов русских (Ожегов, 1997: 346)). Относительно высокая частотность микропарадигмы «Т — царственная особа» (monarch, king, queen, prince, sultan) определяется иерархической структурой человеческих отношений. Образ с правым компонентом «царственная особа» подчеркивает исключительные качества топообъекта. Если царственной особе уподобляется населенный пункт, в основании образа лежит признак «главный», «занимающий привилегированное положение», например: Manhattan will continue to gleam and shine and beckon as the prince of cities, welcoming acolytes who can make their contribution to it (Brook, St.). В приведенном сравнении центральный район Нью-Йорка - Манхеттен уподобляется принцу prince, окруженному слугами acolytes. В основании образа лежат признаки «главный», «привилегированный». Если царственной особе уподобляется природный объект, в основании образа лежит признак «превосходящий все другие подобные объекты по какому-либо характерному для них параметру», например: Mount Everest... proud monarch of the roof of the world (NG. 1963. № 5). Эверест, самая высокая вершина Гималаев и высочайшая вершина земного шара, назван «повелителем «крыши мира» (Гималаев). В основании образа лежат признаки «высота» и «абсолютное превосходство».
