Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Подтекст и его текстовая роль 7-50
1.1. Подтекст и импликация 7-13
1.2. Значение пресуппозиции для понимания подтекста 3-22
1.3. Информативность подтекста и смысл текста 23-28
1.4. Подтекст и стилистические приемы 28-38
1.5. Уровни формирования подтекста 38-45
1.5.1. Формирование подтекста на лексическом уровне 3 8-42
1.5.2. Формирование подтекста на синтаксическом уровне 42-45
1.6. Типы подтекста 45-46
1.7. Подтекст и части текста. .v. 47-49
Выводы 50
Глава 2. Подтекст в монологическом тексте 51-73
2.1. Роль автора в создании подтекста 53-57
2.2. Особенности формирования подтекста в различных информационных типах текста 58-69
2.2.1. Подтекст в тексте-повествовании 58-61
2.2.2. Подтекст в тексте-рассуждении 62-66
2.2.3. Подтекст в тексте-описании 71 -72
2.3. Подтекст в нехудожественных монологических текстах... 69-72
2.3.1. Подтекст и функциональные стили языка 69-71
2.3.2. Подтекст в рекламном тексте 71-72
Выводы 73
Глава 3. Подтекст в диалогическом тексте 74-112
3.1. Условные знаки, создающие подтекст в диалоге 76-79
3.1.1. Междометность диалога 76-77
3.1.2. Местоименность диалога 78-79
3.2. Подтекст, обусловленный конструкционными особенностями диалога 79-105
3.2.1. Подтекст, создаваемый неполной конструкцией 80-83
3.2.2. Эллипсис как основа существования формальной импликации 83-89
3.2.3. Парцелляция в репликах диалога 89-95
3.2.4. Подтекст, создаваемый сверхполной конструкцией 95-105
3.3. Косвенный речевой акт 106-109
3.4. Подтекст и фонетико-графические средства 109-111
Выводы 112
Заключение 113-120
Библиография 121 -142
Список источников иллюстративных примеров 143-145
- Подтекст и стилистические приемы
- Подтекст в тексте-повествовании
- Подтекст, обусловленный конструкционными особенностями диалога
- Подтекст, создаваемый сверхполной конструкцией
Введение к работе
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению лингвистических характеристик подтекста как одной из категорий художественного текста (в работе использованы понятия и термины, относящиеся к теории лингвистики текста, предложенные М.Я. Блохом /Блох 1986: 120-123/).
Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью изучения различных текстовых категорий, их специфических признаков, а также требованием разработки целостного представления о распределении информации в тексте, в различных типах текстов. Рассматривается вопрос о соотношении содержания дискурса с конкретным набором языковых единиц, представленных в тексте. Выявляются условия, необходимые для продуцирования неполносоставных высказываний, и для случаев, когда мобилизация логически необходимых компонентов речи становится ненужной.
Новизна диссертации определяется широким текстовым и культурологическим подходом к анализу текста и состоит в том, что подтекст как выразительное средство языка не был предметом специального исследования. Новым является выявление уровней формирования подтекста, степеней его имплицитности и значимости, а также соотнесенности с другими категориями текста, такими как информативность, интеграция. В ходе исследования производится оценка роли языковых единиц в раскрытии идейно-художественного содержания текста с учетом потенциальных возможностей этих единиц. В работе впервые проводится выяснение специфики языковых средств выражения подтекста в монологическом и диалогическом текстах.
Цель настоящего исследования состоит в раскрытии выразительных возможностей подтекста в зависимости от конкретного типа текста, а также от прагматической направленности общения.
В соответствии с целью исследования в диссертации ставятся следующие конкретные задачи:
описать определяющие структурные и содержательные характеристики подтекста и способы его создания;
определить и разграничить основные виды подтекста;
выявить и проанализировать языковые средства взаимодействия эксплицитного и имплицитного способов передачи информации в монологическом и диалогическом текстах художественного произведения;
исследовать основные условия, определяющие восприятие подтекста читателем с учетом экстра- и интралингвальных факторов.
В процессе работы исследованы произведения 35 англоязычных авторов (преимущественно британских и американских) XIX и XX вв., основную часть которых составили романы. Общий объем языкового материала -15. 000 страниц.
В диссертации использованы описательно-аналитический метод, метод компонентного анализа и метод актуального членения предложения. В работе применялись также теоретические методы анализа, синтеза, аналогии, актуализации, систематизации, классификации.
Результаты диссертационного исследования имеют как теоретическое, так и практическое значение.
В теоретическом отношении ценным является определение уровней формирования подтекста, способов его создания и особенностей его функционирования в монологе и диалоге. Исследование специфики языкового выражения имплицитной информации, рассмотрение изучаемой категории с точки зрения информативного деления текста, вы-
5 яснение роли подтекста в создании экспрессивности художественного текста может внести определенный вклад в область изучения языковых способов передачи информации и в область изучения стилистики текста.
Теоретические положения и практический материал настоящей работы окажутся полезными в проведении семинарских занятий и разработке спецкурсов по стилистике английского языка.
Практическая ценность диссертации заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания английского языка на занятиях по анализу и интерпретации художественного текста, а также при переводе и составлении комментариев к текстам художественных произведений англоязычных писателей.
Апробация работы. Результаты и выводы исследования докладывались на Международной научной конференции (Нижний Новгород, 1997), Межвузовской научной конференции (Смоленск, 1999), на ежегодных научных конференциях Мордовского государственного педагогического института им. М.Е. Евсевьева (Саранск, 1997-1998).
На защиту выносятся следующие положения:
Подтекст является важным средством создания экспрессивности художественного текста. Исследование языковых законов образования подтекста составляет неотъемлемую часть изучения стилистики текста.
Базой для существования подтекста на лексическом уровне служит коннотативное значение слова, на синтаксическом уровне - дик-тема. Информационность подтекста определяется пресуппозицией.
Лингвистические способы создания и функционирования подтекста существенно различаются в монологическом и диалогическом текстах. Эти различия в основном обусловлены структурными особенностями построения диалога и монолога, а также направленной после-
довательностью предложений (однонаправленная последовательность в монологе и двунаправленная в диалоге).
4. На современном этапе развития лингвистики разграничение формальной и функционально-тематической импликаций позволяет охватить весь спектр текстовой информации, не получающей фактического языкового выражения.
Основное содержание диссертации отражено в шести публикациях автора.
Подтекст и стилистические приемы
Практически любой стилистический прием может интерпретироваться как способ организации речи, в которой и гарантируется его аде 29 кватное понимание, восприятие его содержания и факт экспрессивного воздействия на читателя. Прагматическая характеристика не существует сама по себе, а выводится из логико-смысловой организации текста. При изучении подтекста первостепенное значение приобретает комплексное изучение таких средств, которые способствуют созданию самых неожиданных эффектов в плане словесно-художественного творчества. С этих позиций, на наш взгляд, можно признать, что стилистический прием является средством скрытого воздействия на читателя, как в плане усиления выразительности речи, так и в плане управления процессом восприятия текста.
Майкл Риффатер определил стилистику как науку, "которая изучает все те стороны высказывания, которые передают лицу, принимающему сообщение, образ мыслей лица, кодирующего сообщение" /Riffater 1964: 57/. Свой образ мыслей автор произведения может точно передать, лишь максимально используя все экспрессивные средства языка, в том числе и различные стилистические приемы.
Как отмечает Р. Якобсон: "вся сущность поэтических тропов не столько в том, чтобы дать тонкий и точный баланс многочисленны отношений, существующих между предметами, но и в том, чтобы эти отношения сместить. Когда в какой-то поэтической системе метафорическая функция сильно акцентирована, традиционные классификации рушатся и предметы вовлекаются в новые конфигурации, подчиненные новым классификационным признакам. Творческая (или, пользуясь терминологией противников этой новации, форсированная) метонимия сходным образом изменяет традиционный порядок вещей" /Якобсон 1984:331/.
Стилистические приемы могут быть важными средствами создания подтекста. Многие из них, особенно тропы, обладают функцией создания подтекста, независимо от их положения в тексте и ближайшего окружения. К таким приемам можно отнести аллюзию, иронию, метафору, метонимию, а также дистантный повтор и некоторые другие. Свойство именно этих стилистических приемов самостоятельно создавать подтекст можно объяснить взаимодействием в них двуплановых сообщений.
1. Примером аллюзии (от фр. allusion намек; лат. alludo намекать) как средства формирования подтекста служит отрывок из романа Гора Видала "Линкольн":
...Our private rooms are at this end while the offices are at the other end and this corridor that connects the two is for me like the river Styx. Each day I flass like doomed soul through crowds of people, all waiting to be given something for nothing (Vidal G. Lincoln, p.21).
Действующий президент Джеймс Буханен, описывая устройство Белого дома, сравнивает жилую и административную части с берегами реки Стикс, которая является границей между царством мертвых и миром живых. Так имплицируется холодная бездушная атмосфера, которая царит в правительственных кабинетах.
Другой пример аллюзии с героями древнегреческой мифологии мы находим в романе Р.Олдингтона "Смерть героя":
...But there were sirens awaiting our Odysseus in rural Kent. George Augustus met Isabel Hartly, and, before he knew where he was, had arranged irrevocably a marriage with her - without telling dear Mamma. His incipit vita nova. Thus George, young George, generated (Aldington R. Death of Hero, p. 5 7).
Намекая на героя древнегреческого эпоса Одиссея и сирен, пытавшихся соблазнить его, Олдингтон достигает комического эффекта. И если Одиссею удалось спастись, то судьба Джорджа-старшего предрешена. Кроме того, с привлечением экстралингвальных факторов, аллю-зии служат средством копрессии в тексте: не сказав ни слова о будущем супругов, автор нарисовал картину более яркую, чем, если бы потратил на это несколько страниц романа. Подтекст этого отрывка экспрессивен и информативен одновременно.
Герой Эдгара По, Уильям Уилсон, называет сябя out-Heroded Herod. Выражение заимствовано из шекспировского "Гамлета"; его смысл - превзойти жестокость Ирода, царя Иудеи, традиционно изображавшегося в средневековых трагедиях как воплощение кровожадности и жестокости:
Let in suffice, that among spendthrifts I out-Heroted Herod, and that, giving name to a multitude of novels follies, I added no brief appendix to the long catalogue of vices then usual in most dissolute university of Europe (Рое E.A. Prose and Poetry, p. 139).
Подтекст в тексте-повествовании
Как уже отмечалось, в монологическом тексте информация отличается однонаправленностью, и понятие смысла определяется отноше 59 ниєм читателя и текста. A.M. Шахнарович предполагает, что значение корреспондирует с понятием когнитивного компонента, а смысл текста - с понятием семантической структуры текста. Все эти компоненты составляют "глубинную структуру текста". "Поверхностная структура" текста воспринимается непосредственно и служит своего рода "ключом" к "глубинной" /Шахнарович 1998: 63/.
Ставя вопрос о том, каким образом в художественной речи удается передать смысл и воспроизвести реальную действительность, Д. Серль противопоставляет "буквальное" или "серьезное" сообщение "вторичному" или "вымышленному" сообщению и утверждает, что под-текстовая и косвенная информация базируется на первичной и даже на ее "предречевых корнях". Перед писателем стоит задача сохранить или передать определенную иллокутивную позицию, симулировать иллокутивный акт, который он реально не совершал. Вымышленная иллокуция становится возможной, по мнению Д. Серля, благодаря существованию вертикальных связей семантического свойства между языком и реальным миром горизонтальных связей, имеющих экстралингвистическую, конвенциональную природу. В число вымышленных иллокуций автором включаются драматические "псевдоречевые акты", повествование от первого лица, прямая речь персонажей /Searle 1982/.
Ж. Женетт, критически осмысливая положения Д. Серля, указывает, что они неоспоримы, но неполно отражают интенциональное содержание вымышленной речи. По его мнению, художественный диалог представляет собой аутентичную речь, но лишенную перлокутивного эффекта во внетекстовом пространстве, тогда как повествование от первого лица характеризуется прямой обращенностью к читателю, причем в первом случае это декларируется открыто /Genette 1982/.
В большинстве случаев монологический текст в художественной литературе представлен формой "рассказ". М.П. Брандес считает, что такая форма может служить репрезентацией асинхронности повествовательного и фабульного времени, когда имеет место "сжатие времени", протекание событий за счет купюр элементов, фаз события. В этом случае повествование приобретает обобщенный, обзорный характер. Связи между событиями читатель способен уловить из подтекста. Так, например, повествование в романе Оливера Блика The Highbinders выдержано в такой разновидности формы "рассказа", где повествователь выступает как рассказчик-герой, его речь маркирована как несобственно-прямая. Нередко для оживления повествования автор выступает то как рассказчик, то как действующее лицо-очевидец, тогда пересказ сменяется показом:
During one of our picnics at Highhgate I had made the mistake of telling my wife all this. She had looked it up and later informed me that no golden pre-war youth lay buried beneath the awful piano tomb. Rather it was a fat Armeanian called Clarke who had changed his name from Keshishan. She had told me this, but I hadn t believed her (Bleeck O. The High... p. 89).
Имплицитная и эксплицитная формы изложения по-разному соотносятся в различных частях текста. По мнению И.Я. Чернухиной, имплицитная форма повествования имеет место тогда, когда фокус изображения переходит на пространство или предметы и явления, а также на второстепенных героев. Имплицитную форму изложения имеет внутренняя речь персонажей, в том числе главного героя. Но эксплицитная форма изложения представлена в большей части текста, так как она необходима при передаче главных смыслов: действий, поступков, состояния, особенностей героя (рассказчика). Чернухина полагает, что именно эксплицитно представленная форма изложения позволяет противопоставить такие формы, как объективированное, субъективированное изложение и изложение-обращение. Те смыслы, которые передаются при имплицитной форме изложения, имеют одинаковое воплощение при объективированном, субъективированном и изложении-обращении. Конструкции и фрагменты с эксплицитной формой изложения образуют отчетливо выраженную основу любого художественного текста. Такая основа проницаема. Она придает тексту целостность, скрепляет воедино все части /Чернухина 1983: 63/.
Несмотря на тот факт, что в повествовательном тексте присутствуют максимально полные, некомпрессированные конструкции, информация имплицируется при помощи других средств, например:
These arrangements concluded, Becky paid a visit up-stairs to the before mentioned desk... (Thackeray W. Vanity..., p. 153).
Up-stairs в данном случае принимает метонимическое значение, подразумевая не только верхний этаж дома, но и бесчисленное количество маленьких секретов, хранящихся в столе.
Импликация в повествовательном тексте может основываться на способности читателя к умозаключению. Такой способ скрытой передачи информации давно используется в литературе:
The clinking of gold was no longer heard at night in the chamber of the defunct priest, but began to be heard in the pocket of the living mason (Washingtone I. The Adventure of the Mason, p. 117-118).
Подтекст, обусловленный конструкционными особенностями диалога
Структура разговорной речи, (и соответственно диалогического текста) такова, что значительная часть информации передается не явно, в свете актуального членения примером является практически постоянное отсутствие темы в реплике-подхвате в рамках диктемы.
Как отмечает Ю.М. Скребнев, тесная взаимосвязь чередующихся реплик в разговорной речи дает основание рассматривать диалог не как совокупность отдельных грамматически завершенных речевых актов и, соответственно, самостоятельных речевых произведений (отрезков текста), а в известном смысле как совместное речеобразование, осуществляемое двумя или несколькими говорящими /Скребнев 1971: 499/.
Такое свойство диалогического текста препятствует строгому разделению границ отдельных предложений в разговорном тексте. Законченное предложение в условиях диалога нередко создается обоими его участниками. Текст диалога выступает как совместный текст, принадлежащий им обоим. Предложение, начатое одним из участников коммуникативного акта, может быть продолжено и завершено другим; языковые элементы данной реплики служат строительным материалом или отправным пунктом для последующей реплики.
Диалогическая речь содержит основные предпосылки для существования формальной, строевой импликации. Участники общения (герои произведения) опираются при конструировании диалога на совокупный текст, все элементы которого потенциально соотнесены с его репликой. Проявление импликативной тенденции, порождаемое диалогическим строением разговорной речи, представляет собой особый вид импликации - формальную импликацию. Отсутствие в конкретном отрезке текста того или иного материального языкового элемента констатируется только при подходе к реплике как к замкнутой, отдельной единице, в отвлечении от ее связи с контекстом и, в первую очередь, со смежными репликами, в которых эти элементы присутствуют. Если же объектом описания является диалогическое единство, импликация лишается информативности; отсутствующий в данной реплике элемент манифестируется в предшествующей или последующей. В данном случае представляется возможным говорить об особой, свойственной лишь диалогу и обусловленной его особенностями, форме распределения элементов в тексте - не подтекст в собственном смысле, а разделенная во времени и распределенная между репликами связь компонентов текста.
Проблеме компрессии и имплицитности посвящены работы многих отечественных и зарубежных лингвистов (И.В. Арнольд, В.В. Бо 81 гданов, В.Г. Гак, Е.С. Кубрякова, Е.Н. Старикова, Е.Н. Шендельс, L. Antal, D. Bolinger, W. Empson, H.P. Grice, P.L. Jalbert, E. Rolf). В процессе языковой коммуникации автор произведения не ограничивается передачей простых предметных сообщений о фактах действительности. Вместе с этими сообщениями он стремится выразить свое отношение к обозначаемым фактам и соответствующим образом воздействовать на разум, чувства и волю читающего.
Отсутствие внешней репрезентации не ведет обязательно к изъятию соответствующих значений из семантической структуры высказывания. Последнняя сложна именно тем, что, наряду с эксплицитно выраженной информацией, заключает в себе ее имплицитную часть. Одним из наиболее весомых факторов создания имплицитности высказывания считается компрессия, и это относится, в первую очередь, к компрессии синтаксических структур. Например, в отрывке из рассказа Э. Хемингуэя "The Revolutionist" импликация маркируется эллипсисом:
"But how is the movement going in Italy?" he asked.
"Very badly," I said.
Данный вид компрессии представляет особый интерес для исследователя, поскольку синтаксические структуры призваны не просто выражать содержание, а передавать его расчлененно, то есть указывать как на то, что отражается высказыванием, так и на то, в каких отношениях элементы отражаемого находятся друг с другом, иначе говоря на функции, роли этих элементов относительно друг друга. Можно предположить, что сохранение или устранение определенных элементов и, значит, определенных отличий при компрессии обусловливается тем, в каком ракурсе автор осмысливает предмет, из чего следует и обратное: качественный и количественный анализ имплицитной информации может помочь в определении коммуникативных характеристик единиц, реализующих содержание. Поскольку все языковые образования, независимо от того, какому уровню они принадлежат, находят свою коммуникативно-смысловую определенность только в тексте, то исследование таких образований в виде явлений, реализующих компрессию как фактор обеспечения имплицитной информации, ориентировано на текст, на различные типы текстов.
Для проникновения в содержательную структуру текста важно стремиться к раскрытию при этом способов и эксплицирования, и имплицирования информации, установлению того, какие элементы действительности не получают эксплицитного выражения относительно регулярно, в разных текстах, а какие в условиях данного текста.
Текст неизбежно представляет собой объект пересечения двух связных действий - восприятия и порождения, а компрессия, точнее реализация способности к имплицированию определенного рода синтаксических компонентов, осмысливается как возможный способ согласования и связи этих действий.
Сопоставление различных существующих теорий приводит к осознанию того, что для успешного анализа необходимо, прежде всего, разграничение видов неявно выраженной информации. И в этом направлении обнаруживается один существенный момент: имплицитные компоненты содержания по-разному связаны с планом выражения. Для значительной их части отсутствие прямого формального представления обусловлено самим процессом текстоформирования, как бы предусматривающим возможность их восстановления в ходе восприятия текста. Эти значения и следует считать имплицированными, а сам процесс их скрытого представления в тексте - формальной импликацией.
Импликация в ее функциональном воплощении становится комплексно действующим механизмом или способом устранения формальных коррелятов смыслов из плана выражения, независимо от разнообра 83 зия ее видов, в которых есть то общее, что в результате различных преобразований из состава языковых единиц устраняются лишь могущие быть восстановленными при восприятии семантической структуры текста.
Компрессия как общий механизм обеспечивания суммарной импликации проявляется в разнообразных частных способах и средствах, соотносящихся с различными уровнями языковой структуры. Говоря о неявных способах передачи информации в тексте, мы выделяем различные виды импликации. В художественном тексте они весьма сложно структурированы по уровням. Если импликация опирается на строевые элементы текста, то она может считаться формальной. Данный вид импликации часто является результатом компрессии. Другой вид импликации - функционально-тематическая - не опирается на строевые элементы текста, она содержит множество угадываемых смыслов, которые принадлежат читающему. Функционально-тематическая импликация тесно связана с выразительными средствами языка и в тексте часто маркируется метафорой, метонимией, иронией и др.
Как уже было отмечено, формальная (или строевая) импликация в тексте обычно опирается на различные виды компрессии. В первую очередь, это относится к компрессии синтаксических структур. Компрессия обусловливает наличие формальной (или строевой) импликации в тексте художественного произведения.
Подтекст, создаваемый сверхполной конструкцией
Организация диалогического текста отличается более сложной структурой, чем монологического. Если на лексическом уровне подтекст в диалоге часто маркируется местоимениями, междометиями, то на грамматическом уровне такими маркерами выступают конструкционные особенности построения предложений в диалоге (особенно в ответных репликах диалога). Здесь необходимо говорить о соотношении импликативного и экспликативного содержания речи. Этот признак, чрезвычайно важный с собственно грамматической точки зрения, в син-таксико-парадигматических терминах формулируется как степень открытости конструкционного объема высказывания /Блох 1986/. На этом основании мы, вслед за М.Я. Блохом, различаем подтекст создаваемый: а) ординарно полными синтаксическими конструкциями (оптимально 96 объемная речь), б) синтаксически неполными конструкций (эллиптические (лаконичная речь)), в) вторично-полными синтаксическими конструкциями (вводимые на месте неполных /Блох 1970; Юдина 1973/ (многословная речь)).
Как уже отмечалось, и эллиптические, и вторично-полные конструкции связаны с особым характером выявления актуального членения предложения. В случае существования формальной импликации, базирующейся, в основном, на явлении эллипсиса, - рема и ее центральная часть, М.Я. Блох называет ее - пик информационной перспективы - ставятся в позицию значимой изоляции:
"Piggy? Are you the only one left?"
"There s some littluns."
"They don t count. No biguns?"
"Oh - Samneric. They re collecting wood."
"Nobody else?"
"Not that I know" (Golding W. Lord... p. 235).
Такой способ организации диалогического текста призван придать динамичность и реальность повествованию. Формальная импликация -попытка автора произведения отобразить художественно реальную разговорную речь. Такая имплицитная информация становится понятной из знания пресуппозиции одной диктемы. Довольно часто формальная импликация несет в себе фактуальную информацию:
"Ought to send her paking. Haven t the guts."
"Isn t that up to her?"
"She didn t say anything? When you came?"
"She gave a very good imitation of guardian angel."
"Come home to roost" (Fowles J. The Ebony... p. 52-53).
В этом примере отсутствуют прямые реплики-ответы и реплики-вопросы. Для декодирования необходимо знание пресуппозиции: это разговор хозяина и его гостя. И подобное преднамеренное использование изолированных друг от друга в смысловом отношении реплик создает подтекст, не связанный напрямую с содержанием самих реплик диалога. Хозяин дает понять гостю, что в его доме никто не может влиять на ход событий. Местоимение she-her является своеобразным лексическим средством тематизации диалога.
О неполных предложениях говорится в ряде работ, посвященных неполным образованиям с позиций теории парадигматического синтаксиса /Блох 1975, Бархударов 1965, Вейхман 1972 и др./. В работе М.Я. Блоха статус неполного предложения уточняется посредством понятия нулевой формы /Блох 1970/. Н.Е. Юдина придерживается следующей трактовки указанных нулевых форм: "в ряде форм, связанных вместе на парадигматической основе, обнаруживается формальный "пробел", семантика которого, однако, не оставляет никаких сомнений ввиду существования в соседнем члене /соседних членах/ парадигмы значения, которое проецируется на этот пробел. Такое явление, возможное исключительно в условиях какой-либо парадигматической микросистемы языка, получает название нулевой формы" /Юдина 1973: 3/.
Вслед за Л.С Бархударовым и М.Я. Блохом, Н.Е. Юдина находит нулевые формы в синтаксически восполняемых неполносоставных предложениях, употребляющихся в качестве вторых реплик диалога /Бархударов 1965: 537, Блох 1970: 92, Юдина 1973: 61/.
Таким образом, неполное предложение предстает как самостоятельная единица языка, полностью восполняющая возложенные на нее функции в тексте художественного произведения, и с этих позиций неполное предложение является инвариантным образованием, способным составить парадигму с соответствующим ему полным предложением. В неполном предложении наблюдается характерное выделение ремы предложения, которая представлена эксплицитными формами, при по 98 мощи нулевых (или имплицитных) форм в контекстуальных условиях употребления этого предложения. В таком случае нулевые формы функционируют как средство актуального членения предложения:
Casy said, "Glad to be here. It s a thing to see when a boy comes home. It s a thing to see." - "Home," Pa said (Steinbeck J. The Grapes... p. 100).
В приведенном примере темой к реплике "Ноте"(рема) становится последнее предложение предыдущей реплики "...It s a thing to see".
Опозиционный характер соотношения полного и неполного предложений позволяет выявить наличие общих компонентов в структурно-семантической природе. Как полагает Н.Е. Юдина, таковыми являются:
1) принадлежность к одному парадигматическому классу;
2) контекстная сочлененность;
3) семантическое тождество знаменательных позиций /Юдина 1973:4/. Рамки указанной парадигмы, называемой в работе Юдиной "диалогической парадигмой полноты", могут быть расширены предло жением вторичной полноты, являющимся соответствующим оппозици онным партнером неполного предложения. Таким образом, все три предложения связаны на базе полного в результате трансформации ре дукции, предложение вторичной полноты образуется на базе неполного предложения в результате заполнения структурно пустующих нулевых позиций и образования так называемых "наднулевых форм" /Блох 1970: 98/.
