Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Время в свете научных исследований 11
1.1. Языковая картина мира и концепт 11
1.2. Метафора как вербальное выражение образа 19
1.2.1. Классификация метафор 21
1.2.2. К вопросу о когнитивной функции метафоры 24
1.3. Время как лингвокультурный концепт 30
1.3.1. Время в различных науках в отражении понятийного компонента концепта «Время 33
1.3.2. Время в естественных науках 35
1.3.3. Время в гуманитарных науках 39
1.3.4. Отражение свойств времени в языке 45
1.4. Ценностный и образный компоненты концепта «Время» 54
Выводы 60
Глава П. Историческое развитие лингвокультурного концепта «Время».. 62
2.1. Язык как зеркало культуры 62
2.2. Мифологические представления о времени 63
2.3. Концепт «Время» в средневековой картине мира 78
2.4. Концепт «Время» в период Северного Ренессанса 91
Выводы 106
Глава III. Базовые метафоры и метафорические модели концепта «Время» в современной немецкой темпоральной картине мира 109
3.1. Новое время — источник новых базовых метафорических образов времени современности 109
3.2. Метафорические модели концепта «Время» современного периодаї 14
3.2.1. Пространственная метафора 115
3.2.2. Биологическая метафора 120
3.2.3. Экономическая метафора 125
3.2.4. Психофизическая метафора 129
3.2.5. Деструктивная метафора 131
3.2.6. Квалитативная метафора 133
3.3. Базовая метафора и её репрезентации 139
3.4. Авторские метафоры концепта «Время» 140
3.5. Текстовая репрезентация концепта «Время» 146
Выводы 151
Заключение 154
Библиография 161
Список источников анализируемой литературы 182
- Языковая картина мира и концепт
- Метафора как вербальное выражение образа
- Язык как зеркало культуры
- Новое время — источник новых базовых метафорических образов времени современности
Введение к работе
Языкознание конца XX столетия характеризует смена научной парадигмы, ключевой в современной лингвистике становится идея антропоцентричности языка. В центре внимания нового направления находится язык как общий когнитивный механизм, играющий важную роль в процессе передачи, получения, хранения и обработки информации. Информация поступает к человеку по разным каналам, полученные знания аккумулируются в сознании человека в виде особых когнитивных структур. Важнейшим объектом исследования в когнитивной лингвистике являются концепты. Концепты и разного типа их репрезентации (представления, схемы, картинки, фреймы, гештальты и т.п.) рождаются в процессе восприятия мира, отражая и обобщая человеческий опыт и действительность, осмысленную в разных типах деятельности с миром (Нюбина 2005: 19). Изучению различных аспектов концепта посвятили свои работы С. А. Аскольдов-Алексеев, А. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев, С. Г. Воркачев, В. 3. Демьянков, В. И. Карасик, Е. С. Кубрякова, В. В. Колесов, В. В. Красных, Д. С. Лихачев, М. В. Никитин, Л. М. Нюбина, 3. Д. Попова, Е. В. Рахилина, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин и др. Концепт на настоящем этапе рассматривается главным образом с двух позиций. В первом случае концепт выступает единицей хранения знаний в качестве лингвокогнитивного явления, как «дискретное ментальное образование», как «базовая единица мыслительного кода человека» (Стернин 2005: 257). Вторая точка зрения видит в концепте лингвокультурный феномен, который есть «сгусток культуры в сознании человека» (Степанов 1997: 400).
Данное диссертационное исследование посвящено изучению лингвокультурного концепта «Время». В силу предельной абстрактности для описания семантической структуры данного концепта используются метафоры. Метафора, являясь неотъемлемой частью человеческого мышления, а также действенным инструментом концептуализации и категоризации мира, позволяет исследователю составить представление об образе времени через
изучение сфер ассоциаций и персонификацию данного понятия. Исследованию когнитивной метафоры в свете вербальной манифестации посвятили свои работы В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. П. Бабушкин, А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, Е. С. Кубрякова, И. М. Кобозева, Л. О. Чернейко, А. П. Чудинов, Дж. Лакофф, М. Джонсон и др.
Актуальность настоящего исследования обусловлена изучением образного представления концепта «Время» в немецкой языковой картине мира в исторической перспективе. Обращение к феномену времени, как к одной из ведущих (наряду с «пространством» и «материей») миромоделирующих категорий, является чрезвычайно важным и актуальным для описания языковой картины мира. В эпоху всеобщей глобализации, увеличения числа международных контактов, в рамках постоянно расширяющегося диалога культур требуется не только наличие языковой, но и культурной компетенции. Концепт «Время» относится к тем лингвистическим единицам, которые в наибольшей степени «насыщены» культурной информацией. С ним связано мироощущение эпохи, поведение людей, их сознание, ритм жизни, отношение к вещам. Рассматривание базовых метафорических образов, представленных в разные исторические периоды, демонстрирует развитие концепта «Время» в связи с совершенствованием и углублением познания человека.
Научная новизна данного исследования заключается в том, что впервые концепт «Время» как лингвокультурный феномен рассматривается в диахроническом аспекте с привлечением исторического и культурологического материала. В диссертации проводится анализ метафор, объективирующих концепт «Время», выявляются и систематизируются основные метафорические образы времени (базовые метафоры) на определенном историческом этапе, рассматриваются их модификаци, изучаются способы и возможности их репрезентаций.
Целью диссертационной работы является комплексная характеристика концепта «Время» в немецкоязычной лингвокультуре и выделение на данной
основе базовых метафорических моделей времени, формирование которых зависит от физического и культурного опыта человека.
Цель исследования определила решение следующих конкретных задач:
Рассмотреть универсальные свойства времени и выявить, как они отражены в концепте «Время».
Проследить динамику метафорических представлений о времени в немецкой языковой картине мира в исторической перспективе.
3. Охарактеризовать взаимосвязь между лингвистической и
экстралингвистической реальностью концепта «Время» для выявления базовых
метафорических моделей на определенном этапе развития немецкого
общества.
Выявить и систематизировать метафоры, участвующие в вербальной манифестации концепта «Время».
Описать субкатегоризацию и модификации базовых метафорических моделей исследуемого концепта на современном этапе развития.
Материалом исследования послужили прозаические и поэтические произведения немецкоязычных авторов объёмом в более чем 8500 страниц. Исследовательский корпус составил более 500 примеров и 1500 текстов и контекстов. Для анализа привлекались также сборник древнеисландских песен «Die Edda», древнегерманский эпос «Das Nibelungenlied», сборник библейских текстов. Кроме того, использовались лексикографические источники «Немецко-русский фразеологический словарь», «Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов» М. М. Маковского, «Moderne Spruche & Zitate fur originelle Reden», «Gefltigelte Worte», «Herder Lexikon. Germanische und keltische Mythologie».
Теоретической базой диссертационного исследования послужили работы:
в области когнитивной лингвистики: С. А. Аскольдов,
А. Н. Баранов, А. Вежбицкая, В. 3. Демьянков, В. И. Карасик,
И. М. Кобозева, Е. С. Кубрякова, М. В. Никитин, Е. В. Рахилина,
Н. К. Рябцева, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, Дж. Лакофф, М. Джонсон и др.;
в области исследования когнитивной метафоры в свете вербальной манифестации различных концептов: В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. П. Бабушкин, А. Н. Баранов, С. Г. Воркачев, Ю. Н. Караулов, Н. В. Павлович, Г. Н. Скляревская, В. Н. Телия, Л. О. Чернейко, А. П. Чудинов и др.;
в области лингвокультурологии и семиотики: М. М. Бахтин,
A. Я. Гуревич, В. В. Красных, Д. С. Лихачев, Ю. М. Лотман, В. А. Маслова,
Е. М. Мелетинский, В. Я. Пропп, Т. Н. Топоров, Т. В. Топорова, Ж. Ле Гофф,
М. Элиаде и др.;
в области грамматического и художественного времени:
B. С. Баевский, В. А. Жеребков, Р. А. Зобов, О. И. Москальская,
А. М. Мостепаненко, В. Я. Мыркин, Л. М. Нюбина, 3. Я. Тураева,
Е. И. Шендельс, J. Erben, Н. Weinrich и др.
В качестве основных методов исследования использовались
интерпретационный, сравнительно-исторический, концептуальный,
классификационный, лингвистическое моделирование, направленное на выявление моделей метафорического обозначения времени.
Теоретическая значимость исследования определяется вкладом в разработку проблем когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, стилистики. Значимость диссертационного исследования определяет также соотнесенность рассматриваемых в ней проблем с современными общенаучными и лингвокультурологическими теориями, что может представлять определенный интерес для смежных дисциплин, рассматривающих такие проблемы как язык и сознание, язык и действительность, язык и культура, язык и общество.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности применения результатов исследования в курсах по когнитивной лингвистике, семантике, стилистике и интерпретации текста, межкультурной коммуникации,
лингвокультурологии. Результаты исследования могут быть использованы в качестве актуального материала на практических занятиях по немецкому языку. На защиту выносятся следующие положения:
Категория времени представляет собой лингвокультурный концепт: его структуру составляют понятийный, образный и ценностный компоненты.
Концепт «Время» как абстрактное понятие находит выражение в многочисленных метафорах, которые могут быть сведены к ограниченному набору базовых метафор.
Базовые метафоры возникают на основе культурного и физического опыта этноса, каждой культурно-исторической эпохе соответствуют определенные базовые метафоры.
Современная темпоральная картина мира как часть языковой картины мира немецкого узуса представляет собой совокупность модифицированных метафорических моделей на основе соответствующих базовых метафор, возникших в разные периоды культурно-исторического развития этноса.
Базовая метафора находит воплощение в различных авторских репрезентациях на основе новых ассоциаций, расширяющих область метафорического мышления.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в 8 публикациях, включая статью в рекомендованном ВАК РФ журнале «Вестник Челябинского государственного университета», и в докладах на межвузовских, региональных и международных конференциях: «Риторика *-+ лингвистика» (Смоленск, 2003), «Язык. Человек. Культура» (Смоленск, 2005), «Молодые ученые - России» (Смоленск, 2005), «Scripta Manent XII» (Смоленск, 2005), «Риторика в свете современной лингвистики» (Смоленск, 2007), «Риторика <- лингвистика» (Смоленск, 2008), «Филологическому семинару - 40 лет» (Смоленск, 2008).
Структура работы. Цель и основные задачи исследования определяют объем и структуру работы: диссертация состоит из введения, трёх глав,
заключения, библиографии и списка источников анализируемой литературы, составляющих эмпирическую базу исследования. Основная часть диссертации изложена на 160 страницах, 20 страниц составляет список научной литературы, включающий 251 наименование, в том числе 29 наименований на иностранном языке; список источников анализируемой литературы составляет 73 наименования.
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, теоретическая и практическая значимость, определяются цель, задачи и методы исследования.
В первой главе постулируется, что в коллективном сознании носителей языка существует специфическая картина мира, отражающая опыт определенной лингвокультуры, в основе которой лежат ментальные образования, которые могут получать вербальное воплощение — концепты. В этой главе излагаются основные точки зрения на природу концепта. Феномен «Время» рассматривается как лингвокультурный концепт, в структуру которого входят понятийный, ценностный и образный компоненты (по В. И. Карасику). Понятийный компонент формируется фактуальной информацией о реальном или воображаемом объекте и включает в себя как наивные представления носителей языка о времени, сформировавшиеся в результате естественного темпорального опыта народа, так и научные представления, так как категория времени - предмет изучения многих наук — физики, математики, биологии, философии, социологии, психологии, лингвистики и т. д.
Ценностный компонент отражен в большой семиотической плотности лексических единиц в вербальном выражении времени, поскольку время (наряду с пространством и материей) является важнейшей составляющей человеческого бытия.
Категория времени как явление чрезвычайно абстрактное передается через образное метафорическое представление. Метафора, рассматриваемая в самом широком смысле этого слова, способствует реализации абстрактного концепта в сознании говорящего, она есть орудие мышления и познания мира, отражающая фундаментальные культурные ценности определенного этноса.
Во второй главе «Историческое развитие лингвокультурного концепта «Время» показано, что человек не рождается с готовыми формами представлений о времени, они определяются культурно-исторической эпохой, для которой характерны определенный уровень развития науки, техники, социальных, экономических, религиозных и др. отношений. В периоды значительных изменений социально-культурного, экономического характера иной становится и среда существования языка. Язык реагирует на эти изменения возникновением новой базовой метафорической модели времени. В главе прослеживается, как с изменением экстралингвистических условий менялись и представления о времени, нашедшие своё воплощение в языке.
В третьей главе рассматриваются современные модификации базовых метафор и их частные репрезентации. Исследование показывает, что базовых метафорических моделей существует некоторое ограниченное количество в отличие от их производных репрезентаций, образно воплощенных многими способами и с большим индивидуальным разнообразием. На примере отдельных авторских метафор продемонстрирована неограниченная возможность генерирования новых метафорических образов-репрезентаций.
В заключении подводятся итоги исследования.
Языковая картина мира и концепт
Понятие картины мира, как отражение окружающей действительности в сознании человека, относится к числу важнейших фундаментальных понятий. Она выполняет две базисные функции — интерпретативную, то есть осуществляет видение мира, и регулятивную, то есть является универсальным ориентиром человеческой жизнедеятельности. Картина мира предстаёт как идеальное, концептуальное образование, имеющее двойственную природу: необъективированное — как элемент сознания, воли или жизнедеятельности, и объективированное — в виде различных следов сознания, воли или жизнедеятельности, в частности, в виде знаковых образований, текстов (в том числе таких, как искусство, архитектура, социальные структуры, язык) (Постовалова 1987: 66). Язык, являющийся формой существования мыслительной деятельности человека, охватывает собой все сферы индивидуальной и общественной жизни и непосредственно участвует в формировании языковой картины мира. Отображая исторический опыт каждого народа по освоению мира, он «является как бы звуковой книгой, в которой запечатлены все пути понятийного усвоения мира человеком на всем протяжении его истории» (Колшанский 2006: 24). Согласно теории В. фон Гумбольта, различные языки являются отражением различного мировидения. Идея о том, что при овладении языком его носитель концептуализирует мир характерным для данного языка образом, привлекает в настоящее время все большее внимание современных ученых, особенно при изучении различных аспектов языковой картины мира (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Ю. С. Степанов, В. Н. Телия, Е. С. Яковлева и многие др.). Интерес к описанию языковых картин мира связан со стремлением современных лингвистов рассматривать лексику не формально, а по отношению к тому, как человек видит и объясняет мир, который его окружает.
Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке. С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка концепты, являющиеся ключевыми для данной культуры.
Термин «концепт» - относительно молодой в лингвистике и его следует разграничить от термина «понятие». «Понятие» как высшая форма абстракции фиксирует свойства и отношения предметов в обобщенной форме и представляет собой научный механизм, описывающий одну из категорий человеческого мышления. Однако в свете последних достижений лингвистики и смены исследовательской парадигмы, «понятие» как такая категория перестаёт удовлетворять науку. Когнитивными исследованиями было доказано, что традиционный подход к мышлению как к процессу оперирования четкими логическими понятиями не отражает сущности ментальной деятельности человека. Было выявлено, что процессу человеческого мышления свойственна нечеткость, поскольку в основе этого процесса лежит не классическая логика, а логика с нечеткой истинностью, нечеткими связями и нечеткими правилами вывода (Слышкин 2000: 7-8). Для нужд когнитологии и когнитивной лингвистики в частности, сосредотачивающей внимание на соотнесении лингвистических данных с психологическим знанием, для которой оперирование категорией понятия в классическом, «безобразном» представлении оказалось явно недостаточным, создалась необходимость создания нового термина, синтезирующего лексикографическую и энциклопедическую информацию, в семантике которого сливались бы денотация и коннотация, «ближайшее» и «дальнейшее» значения слова, знания о мире и о познающем его субъекте (Воркачев 2001: 47). В когнитивной лингвистике таковым стал термин «концепт». М. В. Никитин отмечает: «Вместе с распространением когнитивизма как междисциплинарного принципа концепт прочно «прописался» среди научных понятий, относящихся к исследованию структур знания, познавательных процессов, категоризации мира и содержательной стороне языка» (Никитин 2003: 171). Изучением различных аспектов концепта посвятили свои работы: С. А. Аскольдов-Алексеев, A. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев, С. Г. Воркачев, В. 3. Демьянков, B. И. Карасик, В. В. Колесов, В. В. Красных, Е. С. Кубрякова, Д. С. Лихачев, М. В. Никитин, Л. М. Нюбина, Е. В. Рахилина, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин и др.
В современной лингвистической науке понимание концептов весьма вариативно и существует несколько точек зрения на природу и определение концепта. Д. С. Лихачев предлагает считать концепт своего рода «алгебраическим выражением значения», которым мы оперируем в своей письменной и устной речи, «ибо охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его (в зависимости от своего образования, личного опыта, принадлежности к определенной среде, профессии и т. д.)», так как концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека. Чем меньше культурный опыт человека, тем беднее не только его язык, но и концептосфера его словарного запаса, как активного, так и пассивного: «И слово, и его значения, и концепты этих значений существуют не сами по себе в некоей независимой невесомости, а в определённой человеческой «идеосфере». У каждого человека есть свой, индивидуальный культурный опыт, запас знаний и навыков (последнее не менее важно), которыми и определяется богатство значений слова и богатство концептов этих значений, а иногда, впрочем, и их бедность, однозначность» (Лихачев 1993: 4).
Метафора как вербальное выражение образа
Истоки исследовательского интереса к метафоре связывают обычно с именем Аристотеля. В своей «Поэтике» он впервые дал определение метафоре: «Метафора есть перенесение необычного имени или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии» (Аристотель 1927: 66). Метафора, с его точки зрения, дает возможность и право, говоря о действительном, соединять с ним невозможное, иными словами, речь идет о способе называть предмет не принадлежащим ему именем через элемент сходства, сопоставления: «создавать хорошие метафоры, значит подмечать сходства».
Исследованию метафоры в связи с проблемами вербальной манифестации различных концептов посвятили свои работы: Ю. Д. Апресян, В. Ю. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. П. Бабушкин, А. Н. Баранов, С. Г. Воркачев, Анна А. Зализняк, И. М. Кобозева, Е. С. Кубрякова, Л. О. Чернейко, А. П. Чудинов, Дж. Лакофф, М. Джонсон и др.
Традиционное определение метафоры связано с этимологическим объяснением самого термина: метафора (metaphora — перенос) — троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства, аналогии (Ахманова 2005: 232). Сходство или подобие предполагает также наличие некоторых различий. «Видеть подобное - значит видеть одинаковое, несмотря на имеющиеся различия» (Рикер 1990: 422). Для создания метафоры, таким образом, очень важным является наличие некоего противопоставления, контраста. Так, Н. Д. Арутюнова считает, что метафора не только и не столько сокращенное сравнение, сколько сокращенное противопоставление: «В ней заключено имплицитное противопоставление обыденного видения мира, соответствующего классифицирующим (таксономическим) предикатам, необычному, вскрывающему индивидуальную сущность предмета (Арутюнова 1990: 17-18). Источник метафоры - сознательная ошибка в таксономии объектов. Метафора работает на категориальном сдвиге. Это отмечается и другими авторами. П. Рикёр предлагает определить метафору как «намеренную категориальную ошибку»: «...сила метафоры - в способности ломать существующую категоризацию, чтобы потом на развалинах старых логических границ строить новые» (Рикёр 1990: 441-442). Н. В. Павлович понимает под метафорой «сходство несходного», или отождествление противоречащих (противоположных, несходных, семантически далеких и т.д.) понятий (Павлович 2004: 13). В теории метафоры известны многочисленные высказывания, трактующие метафорический перенос как нестандартное языковое явление, противостоящее стереотипности, не подчиняющееся логике. «Бессознательной игрой логики» назвал метафору А. Н. Веселовский (Веселовский 1940: 89). Ш. Балли считал, что метафорические сближения «обычно основываются на смутных аналогиях, порой совершенно нелогичных (Балли 1961: 369). В. Н. Телия пишет о «нарушении логического порядка» при метафорических переносах (Телия 1981: 141-142). Метафора, по мнению Г. Н. Скляревской, базируется на другой логике — логике воображения, которая даёт возможность «соединять в пучок множество связей нередко противоречивых и динамичных» (Скляревская 1993: 26-27). Яркий образ основан на использовании сходства между двумя далекими друг от друга предметами: «Предметы должны быть достаточно далекими, чтобы сопоставление их было неожиданным, обращало на себя внимание, и чтобы черты различия оттеняли сходства», — пишет И. В. Арнольд (Арнольд 1990: 75).
Приведенные высказывания доказывают, что метафора - одно из самых загадочных и неординарных явлений в языке. Суть метафоры кроется в создании семантической инновации, семантического сдвига на уровне смысла, в результате которого возникает новое предикативное или определительное значение.
Язык как зеркало культуры
Большая часть информации о мире приходит к человеку по лингвистическому каналу. «Язык - передатчик, носитель культуры, он передаёт сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщенный культурный опыт предшествующих поколений» (Тер-Минасова 2004: 17). Все тонкости культуры народа отражаются в его языке, который специфичен и уникален, так как по-разному фиксирует в себе мир и человека в нем. Под культурой мы, вслед за С. И. Ожеговым, понимаем «совокупность производственных, общественных и духовных достижений людей» (Ожегов 1991). Язык, таким образом, есть продукт культуры, её важная составляющая, условие её существования, фактор формирования культурных кодов. Одним из таких культурных кодов является концепт «Время», так как «судьба человеческого существования осуществляется во времени и стоит под знаком времени» (Бердяев 2003: 106).
Человек, однако, не рождается с готовыми представлениями о времени. И тот концепт «Времени», который представлен в современной немецкой языковой картине мира, является результатом суммы представлений о времени, складывающихся в определенные культурно-исторические эпохи (Ярская 1981: 157). Смена каждой культурно-исторической эпохи характеризуется значительными изменениями социально-культурного, экономического, религиозного характера, что влечет за собой изменения среды существования языка. Язык же чутко реагирует на эти культурные изменения. Следовательно, чтобы изучить функционирование языка в тот или иной период, необходимо изучить среду, тот культурный фон, который стоит за единицей языка. Мы поставили себе задачу проследить, как с изменением культурной среды, с изменениями экономических, научных, производственных, общественных, духовных и др. условий менялись и представления о времени, нашедшие своё воплощение в метафорических моделях, так как метафора — «ценнейший источник сведений о культуре и менталитете народа...» (Маслова 2004: 4).
В истории возникновения и развития человеческого разума и основных его категорий важное место занимает период мифологического мышления. На протяжении длительного времени мифологическое мировоззрение было единственным способом объяснения и понимания окружающей действительности древним человеком, и мифические образы для него представляли не поэтические фантазии и аллегории, а саму реальную действительность. Поэтому в первобытном обществе мифология представляла собой основной способ понимания мира, а миф был единственным средством выражения мироощущения и миропонимания эпохи его создания. «Всякая мифология - плоть от плоти народа, её создавшего. В ней, как в зеркале, отражаются характер народа-родителя, ценности, которые он превозносит и лелеет, - и антиценности, им порицаемые и отрицаемые» (Языческие божества Западной Европы 2005: 411).
Наиболее ранние свидетельства древнегерманской концепции пространства и времени в эксплицитном виде сохранились в памятниках мифопоэтического характера. Анализ языкового воплощения древнегерманской модели мира, её восстановление на основе языковых данных представляет собой один из автономных и равноправных подходов к реконструкции модели мира и оказывается самым информативным, именно язык в наибольшей мере аппелирует к смысловым параметрам модели мира. Следует также уточнить, что под «мифологической концепцией времени» понимается совокупность временных представлений, возникших на разных этапах становления и развития мифологического мировоззрения. Так, например, мифология периода возникновения письменности и первых литературных обработок мифов весьма существенно отличалась от мифологии ранних этапов формирования мифологического мировоззрения в далекие доисторические времена. Применительно к исследованию представлений о времени, присущих отдаленным эпохам, понятие «древность» относительно, и его нужно понимать как раннюю стадию существования этноса. В этом смысле эллин 1 века н.э. менее «древен», чем германец IV-VI и даже IX века н.э. Поэтому то, что для сознания античного общества было пройденным этапом, вполне могло быть актуальным для древних германцев (Чупрына 2000: 11).
Для того чтобы понять наиболее важные черты мифологических и особенно раннемифологических представлений о времени, необходимо уяснить некоторые наиболее существенные особенности мифологического мировоззрения.
Главными предпосылками своеобразной мифологической «логики» являлось, по мнению Е. М. Мелетинского, то, что первобытный человек не выделял себя из окружающей его природной и социальной среды, его мышление сохраняло черты диффузности и нерасчлененности. Для первобытного человека не существовало деления реальной действительности на объективную и субъективную: «... «первобытный» человек еще не выделял себя отчетливо из окружающего природного мира и переносил на природные объекты свои собственные свойства, приписывал им жизнь, человеческие страсти, сознательную, целесообразную хозяйственную деятельность, возможность выступать в человекообразном физическом образе, иметь социальную организацию и т.п.» (Мелетинский 2000: 164-165). Эта же мысль прослеживается и у немецкого исследователя Г. Пфейфеншнейдера: «Es 1st die Zeit, da die Seele noch schlaft, und so ist sie die traumlose Zeit und die der ganzlichen Ununterschiedenheit von Mensch und All» (Pfeiffenschneider: URL).
Новое время — источник новых базовых метафорических образов времени современности
Автор, прибегая к приёму сравнения, приводит три важные метафорические характеристики времени, которые могут быть представлены следующими базовыми метафорами: 1) Время — это движение, очень быстрое, неуловимое, с ним не сравнима ни скорость стрелы, ни ветра, ни молнии, наш глаз не способен зафиксировать его передвижения - Sie streicht geschwind dahin, kein Auge kann es sehn; 2) Время - это властелин, могущественный и независимый от человека, который, подчинив себе некоторые явления природы, не смог подчинить себе время — Meer, Wind und Wetter sind von Menschen aufzuhalten, die Zeit von keinem nicht; перед ним приклоняются монархи, так как знают, что их власть на время не распространяется: Sie lasst auch Kaiser stehn. Кто верно служит времени, тот получит и богатство, и счастье, и добрую славу: Wer sich der Zeit bedient, kann reich in Armut sein. Beizeiten kann die Zeit in Gluck und Ehren setzen. 3) Время - это драгоценность, которую невозможно купить ни за какие деньги: Wer kaufte nicht die Zeit fur Millionen ein? К. Гунольд делает следующий вывод: Время быстротечно и необходимо разумно использовать драгоценное время, не тратить его без толку на прожигание жизни, а искать в жизни смысл: Drum, edle Menschen, braucht anitzt der edlen Zeit, gar lange wird der Sand nicht in dem Glase bleiben; und sucht die Weisheit mehr als die Ergotzlichkeit.
На заре средних веков не было необходимости в том, чтобы ценить и беречь время, точно измерять его. Неторопливость средневековой жизни объяснялась преимущественно аграрной природой феодального общества. Но в нем уже складывался и развивался новый очаг общественной жизни, характеризующийся особым ритмом, нуждающимся в строгом измерении времени, в более бережном его расходовании, — город. Производственные циклы горожанина-ремесленника не определялись сменой времен года. Между ним и природой существовала созданная им же искусственная среда - разнообразные орудия труда, всякие приспособления, механизмы, опосредовавшие его связь с естественной средой. Человек, живущий в условиях зарождавшейся городской цивилизации, в большей мере был подчинен порядку, созданному им самим, чем природными ритмами. Город становится носителем нового отношения ко времени. «Бюргерство строило свою особую «вторую природу» в виде городской торгово-промышленной культуры и было вынуждено поэтому искать свои особые, более отвлеченные от природы и более приспособленные к условиям внесезонного городского товарного производства меры времени, прилагая более простое и удобное для формы хозяйственной деятельности единое городское время к новому содержанию жизни, уже не обладавшему или в значительной мере меньше обладавшему в сравнении с земледельческим временем общими для города немеханическими мерами. Новые формы хозяйственной деятельности наложили новое механическое измерение на прежнее «органическое» деление суток (Трубников 1987: 38). (Ср.: Geissler: «Wirtschaftliche Notwendigkeiten, wie z.B. das Anwachsen handwerklicher Produktionsformen (die nicht oder nur in geringem Masse durch die Natur und deren Zyklen bestimmt wurden), waren dafur ebenso ursachlich wie die Entwicklung des Geldverkehrs und die Erweiterung administrativer Kontrollbedurfhisse gegeniiber der wachsenden Stadtbevolkerung» (Geissler 1997: 30-31)). На городских башнях устанавливаются механические часы, которые позволяют знать точное время, ибо в городе формируется специальная среда, которая относится ко времени совершенно иначе, чем феодалы или крестьяне.
Для купцов время — деньги (ростовщичество), предприниматель нуждается в определении часов, когда функционирует его мастерская. «Die Zeit wurde wertvoller, die Turmuhren wurden zur Orientierungsmarke bei der Arbeit, die Kaufleute wurden zu Kalkulatoren und zu Buchhaltern der Zeit» (Geissler 1997: 32). И уже не перезвон церковных колоколов, а бой башенных часов регламентирует жизнь горожан.
Временные и пространственные меры были орудием социального господства исключительной важности. Тот, кто распоряжался ими в высшей степени усиливал свою власть над обществом. С развитием городов, промышленности, с изобретением часов церковь начинает терять власть над временем и всячески сопротивляется этому. Для средневековых клириков, вскормленных Священным писанием, привыкшим принимать Библию за отправную точку во всех своих рассуждениях, время принадлежит только Богу. Оно появляется вместе с Богом и находится в его власти. Среди основных претензий, предъявляемых церковью купцам, фигурирует упрек в том, что их прибыль, основанная на ростовщичестве, предполагает наживу на времени, которое принадлежит лишь Богу. Купцы обвиняются в воровстве божественной собственности. В книге одного из священнослужителей мы читаем:
Der Wucherer leiht dem Schuldner nicht, was ihm gehort, sondern nur die Zeit, die Gott gehort. Er darf also keinen Gewinn aus dem Verleih fremden Eigentums machen. Die Wucherer sind Diebe, derm sie handeln mit der Zeit, die ihnen nicht gehort; und mit dem Eigentum eines anderen gegen den Willen des Besitzers zu handeln, ist Diebstahl. Und da sie ausserdem mit nichts anderem als mit erwartetem Geld, das bedeutet mit Zeit, handeln, treiben sie mit Tagen und Nachten Handel. Der Tag aber ist die Zeit der Helligkeit und die Nacht die Zeit der friedvollen Ruhe. Also handeln sie mit Licht und friedvoller Ruhe. So ware es nicht gerecht, wenn sie das ewige Licht und den ewigen Frieden erlangten (Geissler: URL).
Таким образом, время стало рассматриваться как некая вещь, которая может принадлежать какому-либо лицу (gehoren), т.е. иметь своего владельца (Besitzer). Её как собственность (Eigentum) можно одолжить (Verleih), она может стать предметом торга (mit der Zeit handeln; mit Tagen und Nachten Handel treiben) или кражи (Diebstahl).
С изобретением часов время стало рассматриваться как однообразный поток, который можно разделить на «равновеликие бесконечные единицы», представляющие собой, прежде всего, время затрат на поделенные между товаропроизводителями операции. Время становится мерой труда, приобретая большую ценность, превращаясь в существенный фактор производства.
