Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные направления изучения ситуации речевого общения и языковой личности с. 10
1.1. Речевое общение и коммуникативная ситуация с. 10
1.2. Компоненты речевой ситуации с. 13
1.3. Языковая личность и коммуникативное поведение с. 28
1.4. Речевое воздействие. Стратегии и тактики ведения разговора с. 33
Выводы по I главе с. 40
Глава II. Явление мистификации: признаки и границы с. 44
2.1. Критерии выделения мистификации с позиции теории речевого общения с. 44
2.1.1. Нарушение постулата истинности и намеренное введение в заблуждение с. 44
2.1.2. Косвенность и выдвигаемые говорящим цели с. 53
2.2. Сферы использования стратегии мистификации с. 66
Выводы по П главе с. 71
Глава III. Механизм построения ситуации мистификации и языковые средства её реализации в английском диалоге с. 73
3.1. Роль вербальных и невербальных средств в ситуации речевого общения с.73
3.2. Опора на определённые компоненты речевой ситуации при осуществлении стратегии мистификации с. 75
3.2.1. Вводные замечания с.75
3.2.2. Опора на личность говорящего с. 76
3.2.2.1 .Социально-статусные характеристики говорящего с. 76
3.2.2.2. Индивидуальные характеристики говорящего с. 84
3.2.3. Опора на личность адресата с. 90
3.2.3.1. Социально-статусные характеристики адресата с. 90
3.2.3.2. Индивидуальные характеристики адресата с. 94
3.2.4. Опора на отношения между коммуникантами с. 99
3.2.4.1. Статусно-ролевые отношения с. 99
3.2.4.2. Внутригрупповые отношения с. 105
3.2.4.3. Межличностные отношения с. 107
3.2.5. Опора на условия общения с. 111
3.2.5.1. Внутренние условия с. 111
3.2.5.2. Внешние условия с. 112
3.3. Взаимосвязь между используемыми языковыми средствами и другими параметрами коммуникативного акта мистификации с. 121
Выводы по Ш главе с. 138
Заключение с. 144
Список литературы с. 147
Списки сокращений с. 156
- Компоненты речевой ситуации
- Речевое воздействие. Стратегии и тактики ведения разговора
- Косвенность и выдвигаемые говорящим цели
- Индивидуальные характеристики говорящего
Компоненты речевой ситуации
Приняв четкое деление на предметную, или денотативносигнификативную, и речевую ситуации, мы в следующем параграфе перейдем к более подробному рассмотрению речевой ситуации и ее компонентов. Многие авторы при обсуждении вопроса о составляющих речевой ситуации, взяв за отправную точку речевое взаимодействие адресанта и адресата, выстраивают компоненты линейно, ставя в один ряд как самих коммуникантов, так и их характеристики. Так, В.Г.Гак наряду с коммуникантами и предметными компонентами ситуации (место, время, обстоятельства речевого действия) выделяет общий фонд знаний говорящего и адресата, цель общения, отношения между коммуникантами и их социально-статусные характеристики (Гак 1973). Дж. Лич указывает, что при прагматическом подходе важны такие аспекты речевой ситуации, как адресант и адресат, контекст высказывания, под которым он понимает весь общий фонд знаний (позволяющий адресату правильно интерпретировать высказывание), цель общения (goal), само высказывание как форма осуществления действия и как продукт (product) его осуществления (Leech 1983, р. 13-14). «Линейный» подход наиболее полно представлен в книге Н.И.Формановской. Если обобщить её три схемы (во-первых, с использованием местоименных классификаторов, во- вторых, их расшифровку и, в-третьих, - схему, вскрывающую специфику устного контактного непосредственного общения, которая будет дана через косую линию), то получим следующий набор компонентов: 1.(кто) адресант/я; 2.(кому) адресат/лгы; 3.(о чем) тема/ актуальная тематика; 4.(почему) причина/мотив; 5.(зачем) цель/интенция; 6.(как) код/ языковые, речевые и невербальные средства; 7.(каким способом) стиль/стилистическая тональность; 8.(в каком состоянии) экспрессия/эмоционально- экспрессивное и оценочное отношение; 9.(где) место/здесь; Ю.(когда) время/ сейчас; 11.(в каком социуме) среда/среди «своих» или «чужих»; 12.(в каком этносе) нация/при национальнокультурной специфике (Формановская 2007, 52-62). Приведённый материал даёт развёрнутую комплексную характеристику общения. Располагая в позициях адресант, адресат, место и время при устной контактной коммуникации элементы эгоцентричного дейксиса я, ты, здесь, сейчас, Н.И.Формановская подчеркивает теснейшую связь дейктиков с ситуацией непосредственного контактного общения. Автор пишет: «Денотат дейктической единицы не может быть установлен без обращения к коммуникативной ситуации: «здесь» - это в точке встречи коммуникантов, независимо от объективного пространства (на улице, в аудитории, в театре и т.д.)...» (Там же, с.80). На материале английского языка вопрос о разных видах дейксиса, об использовании дейктических местоимений и наречий в высказывании для достижения взаимопонимания между комммуникантами рассматривался в работах Ч.Филмора (Fillmore 1966), Дж.Лайонза (J.Lyons 1977), С.Левинсона (Levinson 1985), О.Д.Афанасьевой (Афанасьева 1989), О.В.Емельяновой (Емельянова 1992). Различные направления в изучении дейксиса и связанные с ним дискуссионные вопросы рассматриваются в работе В.В.Бурлаковой (Бурлакова 1988).
Возвращаясь к «линейному» представлению состава речевой ситуации, сравним его с другим способом подачи материала, более правомерным, на наш взгляд, при деятельностном подходе к диалогу. Речь идет об иерархическом расположении компонентов, поскольку некоторые из них носят вторичный, опосредованный характер. Они вводятся в диалог через носителей передаваемых этими компонентами признаков, адресанта и адресата. Например, социально-статусные отношения коммуникантов (В.Г.Гак), эмоционально-экспрессивное и оценочное отношение (Н.И.Формановская).
Такой подход, например, мы находим у Е.А.Земской, которая при рассмотрении признаков коммуникативного акта оставляет самих коммуникантов как бы «за кадром» и выделяет два вида невербальных компонентов коммуникативного акта: (1) признаки, связанные с партнерами коммуникации, и (2) признаки, связанные с конкретной ситуацией данного коммуникативного акта. К числу первых относятся: число коммуникантов, их возраст, пол, взаиморасположение (визуальное/невизуальное) и т.п. К числу вторых - частотность конситуации, которая может быть низкой или высокой. Последняя способствует появлению стереотипических ситуаций (о речевых стереотипах в английском языке см. Третьякова 1995). К числу вторых также относятся место коммуникативного акта, присутствие посторонних, и т.д. (Земская, Китайгородская, Ширяев 1981, с.14-19).
Т. ван Дейк также не включает в схему самих коммуникантов, а рассматривает прагматический контекст порождаемых ими высказываний. В схему анализа автор включает тип социальной ситуации (например, институциональная публичная, неформальная межличностная); структуру фрейма (сценария), составляющими которого являются место, функции коммуникантов, их свойства и т.д. Подчеркивается, что говорящий сможет осуществить успешный речевой акт только тогда, когда он уверен, что прагматический контекст удовлетворяет условиям этого речевого акта (ван Дейк 1989, с.26-30).
Другой вариант иерархического расположения компонентов речевой ситуации - включить в число основных компонентов цель общения, обстановку (время, место, присутствующие), самих коммуникантов и отношения между ними, а далее (то есть на более низком уровне) рассмотреть признаки коммуникантов, факторы, в наибольшей степени определяющие характер речевого общения (Fraser 1978; Карасик 2002-а и др.). К.Фрейзер в своей модели на высшем уровне анализа располагает сцену действия и участников, а далее по принципу бинарного членения сцена действия подразделяется на цели и обстановку действия, а участники — на отдельных участников и отношения между участниками. Имеется также еще несколько уровней членения (Fraser, 1978, р. 126). Схема В.И.Карасика (Карасик 2002-а, с.23) несколько отличается от того, что предложил Фрейзер: более удачным
Речевое воздействие. Стратегии и тактики ведения разговора
В разные времена ученые говорили о важности правдивого слова и деструктивной роли обмана в общении. Так, ещё Св.Августин в «Трактате о лжи» писал: «Когда теряется или ослабевает почтение к правде, то всё начинает вызывать сомнение» (Цитируется по Вок 1989, p.XV Introduction). М.Монтень в своих рассуждениях касается проблемы общения: «Ведь если оно (т.е. слово) обманывает нас, оно делает невозможным всякое общение человека с себе подобными» (Монтень 1991, с.310). Д.Болинджер также подчеркивает: «Истина (правда) — это такое свойство языка, которое дает нам возможность информировать друг друга»- (Болинджер 1987, с.73). Менее категоричны в этом плане Дж.Серль и Д.Вандервекен. Речевые акты, в которых нарушено условие искренности, авторы называют ущербными (defective) и отмечают, что они не всегда обречены на коммуникативную неудачу, так как адресат может не заметить лжи или неискренности (Searle, Vanderveken 1985). Д.Гордон и Дж.Лакофф, анализируя действие постулатов речевого общения П.Грайса, приводят примеры, где высказывания коммуникантов, строго говоря, истинны, но тем не менее не кооперативны. Например, когда очевидец убийства в ответ на вопрос о том, что произошло, говорит: «Кто-то пытался убить Гарри». Здесь адресата вводят в
заблуждение, хотя назвать это ложью нельзя, т.к. если кто-то убил, то сначала он пытался убить (Гордон, Лакофф 1985, с.284). Х.Вайнрих сравнивает тотальную ложь и полуложь: «Тотальная ложь.. .извращает смысл в том решающем месте, где встречается язык и реальность - в речевой ситуации. Существует полуложь и существуют крошечные отклонения от истины, которые .. .трудно распознать. Существуют тысячи видов дипломатической лжи» (Вайнрих 1987, с.76).
Х.Вайнрих приводит слова Св.Августина из цитированного выше трактата, о том, что ложь появляется там, где иносказание сопровождается сознательным намерением обмануть (Вайнрих 1987, с.47-48). Психолог Пол Экман в своей книге рассматривает личность лжеца и выделяет три психологических типа: 1) патологический лжец, который знает, что лжёт, но не может контролировать своё поведение; 2) патологически правдивый человек, который совсем не умеет лгать, даже когда хочет; 3) лжец по обстоятельствам, градуированная категория между первым и вторым. В центре внимания исследователя находится третий тип. Он же, очевидно, представляет языковую личность мистификатора. П.Экман также даёт своеобразную характеристику психологического состояния лжеца. По мнению автора, в различных ситуациях переплетаются в разных пропорциях три основных эмоции: чувство вины, страх разоблачения и то, что он называет «восторгом надувательства» - в случае удавшегося обмана (Экман 2000, с.20-59).
Для характеристики психологии обмана интересно понятие кооперативного обмана, которое предложил Д.Моррис. Имеется в виду ситуация, когда оба коммуниканта лгут, и оба об этом знают, но предпочитают сохранять разговор в том же русле, чтобы не нарушать гармоничные отношения. Автор указывает, что этот тип лжи весьма характерен для многих ситуаций общения (Моте 1989, р.422). К особому виду кооперативного обмана, вероятно, относятся случаи, когда лишь один из коммуникантов знает об обмане другого, но предпочитает его не разоблачать.
Намеренное введение в заблуждение - это тот признак, который отличает мистификацию от некоторых других случаев нарушения постулата истинности. Так, в связи с вопросами нарушения постулата истинности, обмана, лжи нередко затрагивается проблема иронии.
Х.Вайнрих говорит о том, что ироническая речь - это речевой акт между говорящим и слушающим (Вайнрих 1987, с.80). В работе приводится определение В.Кайзера: «При иронии подразумевается противоположное тому, что говорится словами» (следовательно, есть нарушение постулата истинности), но, ссылаясь на античных авторов, Х.Вайнрих (Там же, с.76-77) упоминает сигнал иронии: некто уничижается и одновременно дает об этом всём знать (следовательно, нет намеренного введения в заблуждение - Е.Ш.). П.Х.Ноуэлл-Смит называет предложения, произнесенные с иронией, вторичными и подчеркивает, что для различных вторичных употреблений предложений фактически нет логических ограничений. Для достижения своей цели человек может преднамеренно употребить предложение необычным образом или даже в смысле, противоположном обычному, иронически (Ноуэлл-Смит 1985, с.173).
Вероятно, для объяснения природы иронии в тех случаях, когда адресат понимает, что высказывание партнера по коммуникации надо понимать в противоположном смысле, вполне можно принять теорию импликатур П.Грайса. Приводится пример, где все присутствующие знают, что X, который в дружеских отношениях с А, выдал коммерческую тайну его конкуренту. Когда А произносит слова «X is a fine friend», все понимают, что формально здесь нарушается постулат истинности, и прочитывают иронический смысл (Grice 1975, р.55).
Итак, ирония при достаточном общем фонде знаний коммуникантов не может рассматриваться как намеренное введение в заблуждение.
Аналогичную картину представляет пародия. М.М.Бахтин отмечает следующую характерную черту: слово в пародии имеет двоякое направление - и на предмет речи как обычное слово, и на другое слово, на чужую речь. Пародия не будет понята, если этот второй контекст чужой речи неизвестен адресату. В этом случае пародия будет понята как плохое произведение (Бахтин 1972„с.31б).
Поскольку говорящий, сочиняя пародию, не заинтересован в том, чтобы её приняли за плохое произведение, а хочет, чтобы слушатели её поняли и оценили, здесь нет намеренного введения в заблуждение, хотя и есть формальное нарушение постулата истинности.
Перейдем к рассмотрению одного пограничного варианта. Речь идет о случае достаточно очевидной лжи, которая может либо сразу «бросаться в глаза» и обнаруживаться слушателями, либо в силу каких-то особенностей коммуникантов оставаться незамеченной. Только во втором случае мы имеем дело с мистификацией. Что касается первого случая, то здесь речь идет о так называемых «охотничьих рассказах», «байках», когда, увлекшись преувеличением своих достижений и подвигов, рассказчик доводит свой рассказ до абсурда. Целью таких неправдоподобных историй становится желание развлечь аудиторию. И в первом, и во втором случае языковой механизм, на котором строятся эти речевые образования, сходен. В рассказах Э.Распе о бароне Мюнхгаузене очень ярко и сконцентрированно представлены интересующие нас примеры (Р. Мюнх.). Это примеры, которые мы отнесли к первой группе (неправдоподобных парадоксальных историй). На них четко прослеживается, каким способом создается иллюзия убедительности и логики при изложении невероятных событий. Тот же механизм прослеживается и в немногочисленных примерах «парадоксальной лжи» второй группы, которые будут рассматриваться в Ш главе.
Обратимся к примерам. Для анализа используем общепринятую семантическую классификацию лексических значений, делящую их на прямые и переносные, где прямое значение может быть центральным или же периферийным; кроме того, обратимся к предложенной в своё время В.В .Виноградовым (Виноградов 1977) классификации значений, в зависимости от их реализации в речи, на свободные и связанные (связанные фразеологически или же грамматически).
Косвенность и выдвигаемые говорящим цели
Здесь представлена одна, линия мистификации: профессор произносит фразу, насыщенную научной терминологией, которая непонятна журналистам и воспринимается ими как угроза жизни их товарищу. Они соглашаются вернуть статую, чтобы спасти его жизнь. Но это оказывается частью мистификации: профессор тут же поясняет, что их другу ничего не грозит, и между ними состоится следующий диалог: “I can tell you at once, that Mays is in no more danger than we are... ” “Do you mean that you lied to me? ” “Certainly not. Everything I told you was perfectly true. You simply jumped to the wrong conclusions. When I said that a body would take ninety-five minutes to fall firom here to Jupiter, 1 omitted — not, I must confess, accidentally — a rather important phrase. I should have added «А body at rest with respect to Jupiter»” (Cl.Jup., p.66). Здесь говорящий опирается в первую очередь на отсутствие профессиональных знаний у журналистов, но, кроме того, прибегает к тактике использования высказывания с экспликативной валентностью (см. п. 3.2.2.1). Первое высказывание нуждалось в развертывании, а он, наоборот, применил тактику умалчивания и опустил часть важной информации.
Кроме того, дальнейшее развитие сюжета показывает, что здесь имеет место поддерживающая мистификация. Журналистка обращается к капитану космического корабля: “You must have known all the time! Why didn t you tell me?” Hopkins gave her a wounded expression, "You didn t ask me ” - отвечает капитан (ibid). Ответ позволяет предположить, что капитан — на стороне учёных. Можно отметить особенность используемых лексических средств, - говорящий употребляет слова, принадлежащие к научному функциональному стилю.
Еще один пример, основывающийся на социо-культурной принадлежности адресата, содержит рассказ О.Г енри “Babes in the jungle” (OH.Bab.).
Пример 23. (Ситуация: два мелких жулика, Сильвер и Пескад, приезжают в Нью- Йорк из глубокой провинции с желанием быстро разбогатеть. Там им встречается компания других, более опытных местных жуликов, которые, воспользовавшись наивностью и неопытностью провинциалов, выманивают у них все имеющиеся деньги).
Здесь пример поддерживающей мистификации, где один нью- йоркский жулик передает эстафету другому, а затем - третьему. Один из них притворяется известным миллионером Морганом, и провинциалы верят ему; они проявляют полное невежество в области искусства, и им продают репродукцию под видом оригинала картины Леонардо да Винчи. Тактики, к которым прибегают жулики, ориентируясь на наивных слушателей, впервые оказавшихся в мегаполисе, - использование стереотипов. Один из таких стереотипов американского мышления заключается в том, что любой обыкновенный человек, оказавшись в Нью- Йорке, может стать миллионером. Второй стереотип - это образ американского миллионера. Изображая миллионера, жулик упоминает, что владеет почти всеми произведениями Леонардо да Винчи и несколькими железными дорогами: “I take a great interest in the West. Klein tells me you re from Little Rock. I think I ve a railroad or two out there somewhere.” Коммуникативное поведение «Моргана» могло обмануть только таких неопытных адресатов, как Сильвер и Пескад: «миллионер» сам приходит к ним в гости в гостиницу, предлагает сыграть в карты, его речь изобилует просторечиями {gents, ain t, us financies, None of you never knew One-eyed Peters, did you?). Начатую Кляйном и «Морганом» мистификацию затем подхватывает их сообщник, владелец ломбарда. Ему удается всучить им репродукцию за большие деньги. (Ситуация: адресат в этой истории - молоденькая девушка, приехавшая впервые в Нью-Йорк с фермы разыскивать Джорджа Брауна. Джордж несколько лет назад уехал в Нью-Йорк и обещал за ней вернуться. Она дальше соседней фермы никогда в жизни не была.) Эта однолинейная мистификация осуществляется в благородных целях молодым человеком, которого девушка разыскивает: город сломил его, и он опустился. Теперь молодой человек не хочет, чтобы девушка связывала с ним свою судьбу, и, общаясь с ней, не признаётся, что он и есть Джордж Браун.
Примеры такого рода- немногочисленны и составляют 4% нашего материала. Социально-биологические характеристики адресата. Данная подгруппа.представлена единичными примерами, где опора мистификации идет на возраст и плохое физическое состояние адресата. Это, в частности, рассказ А.Кристи “Where there s a will” (Chr.Will).
Ситуация: Чарльз надеется получить наследство от старой тётушки- вдовы. Врач предупредил, что старушка проживёт долго, если только её не волновать и не пугать. Тогда Чарльз обращается к мистификации: с одной стороны, он предупредителен и вежлив с тётушкой, а с другой - пугает привидением её покойного мужа. В результате он частично добивается своей цели: старушка умирает, но при этом от страха роняет завещание в камин, и племянник не получает ничего).
Мистификация в рассказе имеет одну линию, направленную на оппонента, и очень чётко проявляется двойная игра. Тактики, которые использует мистификатор, тесно связаны с элементами предметного мира, т.к. он имитирует голос покойного дяди, используя радиоприёмник. Осуществляется тактика языковой маски, Чарльз подражает ирландскому акценту покойного:.. Clearly and distinctly, a voice spoke, a man s voice with a faint Irish accent. "Mary — can you hear me, Mary? It is Patrick speaking...I am coming for you soon. You will be ready, won 7 you, Mary? ” Племянник нагнетает чувство страха, используя в разговоре с тетушкой целый ряд языковых средств - лексику, подчеркивающая неуверенность, неопределённость, призрачность его собственных ощущений (I wondered, I suppose, I happened to drift, subconscious, without realising). Таким образом он снимает с себя ответственность за истинность сказанного, когда рассказывает, как он видел призрак дяди в окне комнаты. Обращение по имени к старушке (Магу) - это тоже особое языковое средство. Среди грамматических средств можно упомянуть используемые им незаконченные высказывания (Ijust wondered. You see -).
Индивидуальные характеристики говорящего
В данной повести многочисленные линии мистификации образуют смешанный тип. Жена Степлтона не хочет участвовать в убийстве сэра Генри и намёками предупреждает его об опасности, советуя уехать. Однако она боится мужа, “first, по doubt, she loved him, then she feared him”, и поэтому использует тактику умалчивания, не сообщая сэру Генри самой важной информации о планируемом убийстве. Сначала она принимает доктора Ватсона за сэра Генри и предупреждает его об опасности: “For god s sake do what I ask you. Go back and never set foot upon the moor again”. При появлении мужа она меняет тему разговора: “Hush, ту brother is coming! Not a word of what I have said. Would you mind getting that archid for me...?” Когда доктор Ватсон потом пытается выяснить причину её странного поступка, она ссылается на особенности женского поведения: “A woman s whim... I cannot always give reasons for what I say or do". В данном случае мистификация носит двойственный характер, потому что персонаж, с одной стороны, скрывает правду, а с другой, - предупреждает об опасности.
Этот же пример иллюстрирует и вторую тактику сокрытия - прямой отказ от ответа под вымышленным предлогом. Другие возможные варианты: I can t say/tellyou because..., I couldn t/wouldn t know, there seems nothing to add и т.п. Вероятно, ко второму виду сокрытия относится молчание в ответ на заданный вопрос. При этом иногда общение прерывается, так как адресат не только не отвечает на вопрос, но встаёт и уходит.
Третий- вид тактик сокрытия - косвенный отказ от ответа и другие виды высказываний с экспликативной семантикой. В частности, это те случаи, когда коммуникант отвечает вопросом на вопрос, когда вместо того, чтобы дать объяснения, он ссылается на существование причин или обстоятельств, не раскрывая их. Другими словами, он использует лексику широкой или неопределенной семантики: a private matter, reasons, from another source, something, someone и т.д. Примером такого речевого поведения может служить линия мистификации Лоры Лайонз из того же произведения (G.D.Bask.). (Ситуация: доктор Ватсон впервые приходит к Лоре Лайонз, которая могла быть причастна к смерти сэра Чарльза Баскервиля. В разговоре она пытается скрыть важную информацию).
"Did you correspond with him?... “What is the object of these questions? "she asked sharply... "Didyou ever write to Sir Charles asking him to meet you? ” “Really, Sir, this is a very extraordinary question. После того, как Лора всё отрицает, Ватсон цитирует несколько слов из её письма. Тогда она вынуждена признаться, что назначила сэру Чарльзу встречу. “But why at such an hour?”... “There were reasons why I couldn t get there earlier.”... Миссис Лайонз утверждает, что1 она не ходила на свидание: “Something intervened to prevent my going. ” “What was that?” “That was a private matter, I cannot tell it. ”... “How is it that you did not go?” “Because I received help in the interval from another source” (C.D. Bask., p.189-191).
Примером использования высказывания с экспликативной семантикой является ответ “That depends" когда мистификатора спрашивают о его планах. Аналогичный пример, направленный на сокрытие информации, находим в романе Ж.Сьюзанн “The love machine” (Sus.L.M.). (Ситуация: героиня Мэгги скрывает от одного мужчины, что она встречается с другим). Это одна из линий мистификации. “May I call you?” “Well she thought quickly. She couldn t just say no, and it would never do to let him know where she was staying. “Let me call you, ” she said. “I plan on visiting my family in Philadelphia tomorrow. I don t know how long I ll be away” (Sus.L.M.). В данном случае высказывание “Let те call you” является вежливым косвенным отказом в просьбе, когда предлагается альтернативный вариант.
Особый, четвертый, вид сокрытия связан с возникновением необходимости мистифицировать случайного слушающего. Тогда говорящий может резко сменить тему разговора, как это сделала жена Степлтона в примере 54, или осуществить какой-либо метакоммуникативный ход. Подобные средства сокрытия были подробно описаны в работе З.И.Мережинской (Мережинская 2007, с. 12). В анализируемой нами ситуации они могут применяться участниками коллективной поддерживающей мистификации, когда мистификаторы используют такие метакоммуникативные ходы, как просьбы “Lower your voice! ”, “Speak softer! ”, “Shut the door! ”, предупреждения “Hush! ”, “Not a word! ”, “Not now!".
Кроме того, к этим средствам необходимо добавить переход на другой регистр общения (с неофициального на официальный или наоборот), когда мистификаторы скрывают отношения друг с другом. При этом используются соответствующие обращения Mr. A., Mrs.B., Miss С., или фамильярные dear, darling и т.п.
Следует также отметить тактику, обычно используемую мистификатором на этапе, предшествующем сокрытию информации. Это вспомогательная тактика выпытывания, которая помогает говорящему лучше сориентироваться в ситуации, чтобы успешнее скрыть свой обман. Так, в романе А.Кристи “The man in the brown suit” (Chr.Br.) кроме основной линии мистификации, проводимой сэром Юстасом, имеется несколько переплетающихся с ней побочных линий. Обратимся к моменту раскрытия встречной мистификации, в которой замешан секретарь сэра Юстаса Пейджет. (Ситуация: секретарь, боясь потерять работу, скрывал от хозяина, что он женат и имеет четырех детей. Когда хозяин посылает его во Флоренцию с целью избавиться от него как от ненужного свидетеля, он не уезжает, а остается в Марлоу, чтобы побыть со своей семьей. Позднее ему приходится признаться в этом хозяину. Хозяин боится, что секретарь помешает ему скрыть преступление). “Make a clear breast of it, my dear fellow, говорит сэр Юстас. "... I hoped as I was a good way off you hadn t recognized me, Sir Eustace. ” “Recognized you where? ” “At Marlow, Sir Eustace.” “At Marlow? What the devil were you doing at Marlow?” ... “Have you told this to anyone else? " (Chr.Br., p.165-167).
Ещё один яркий пример выпытывания - это разговор преступника Ланса со старой тетушкой в романе А.Кристи “A pocket full of rye” (Chr.Pock.) Пример 60. (Ситуация: Ланс убил отца, использовав в качестве исполнителя наивную влюблённую в него служанку, а затем избавился от неё как от опасного свидетеля). Ланс пытается выпытать, не успела ли служанка проговориться: “You think she may have run to the police station? "Aunt Effie nodded vigorously... “Do you think she may have seen someone tampering with the food? ” (Chr.Pock. p.74).
Г.Д.Невзорова различает два основных вида запросов - те, что направлены в объективную и в субъективную сферы. Применение этого принципа позволяет автору рассмотреть функционально-семантические типы вопросов, выделяемые Л.П.Чахоян (Чахоян 1979), с новых позиций. Различаются объективно- и субъективно-верификативные вопросы, а также объективно- и субъективно-идентифицирующие вопросы (Невзорова 1984, с.6). Как правило, при выпытывании мистификатор отдаёт предпочтение субъективно-верификативным и объективно-идентифицирующим вопросам, касающимся предыдущих действий третьих лиц, либо объективно-идентифицирующим вопросам, связанным с действиями самого адресата.
