Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Коммуникативные неудачи, обусловленные лингвистическими факторами 16
1. Стратегия речевого общения и коммуникативные неудачи 16
2. О сущности коммуникативных неудач 22
3. Коммуникативные неудачи, обусловленные ошибками кодирования и неверным выбором кода передачи сообщения 31
4. Коммуникативные неудачи, обусловленные характером акта референции 46
Глава II. Коммуникативные неудачи, обусловленные экстра лингвистическими факторами 74
1. Пресуппозиция как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам 74
2. Коммуникативная установка как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам 88
3. Коммуникативные неудачи, вызываемые различного рода искажениями передаваемого сообщения 108
4. Коммуникативные неудачи, обусловленные использованием не вербальных компонентов 121
5. Психический процесс «внимание» как фактор, обуславливающий появление в ходе дискурса коммуникативных не удач 127
6. Метакоммуникативные высказывания, корректирующие причины коммуникативных неудач 141
Заключение 148
Библиография 151
Список использованных словарей 163
Список источников иллюстративного материала 164
- Стратегия речевого общения и коммуникативные неудачи
- О сущности коммуникативных неудач
- Пресуппозиция как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам
- Коммуникативная установка как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам
Введение к работе
Диалогическая речь как форма общения достаточно хорошо изучена со стороны структурной, семантической и частично прагматической характеристик. Однако до сих пор в лингвистической литературе мало обсуждалась проблема неуспеха в речевом взаимодействии и возникающие в ходе неуспешной коммуникации неудачи общения, поскольку, продолжая традиции Ф. Шлейермахера и его «общей» герменевтики, изучавшей процесс понимания и его закономерности, ученые сосредотачивали свое внимание на условиях протекания успешной коммуникации. Исследование коммуникативных неудач (КН) в современной лингвистике началось совсем недавно. Первые работы, касающиеся того или иного аспекта речевого общения, связанного с нарушением, неудачей процесса изменения информационного состояния коммуникантов появились 10-15 лет тому назад. На данный момент существует пять диссертационных исследований, посвященных данной проблеме (Потемкин, 1994; Теплякова, 1998; Кънева, 1999; Мартынова, 2000; Славова, 2000).
Так, в работе А.А. Потемкина (Потемкин, 1994) обсуждается проблема КН при идентификации референта. Вслед за Б.Ю. Городецким, автор определяет явление КН как «такой сбой в общении, при котором определенные речевые произведения не выполняют своего предназначения» (Городецкий, 1989: 23). Проводя классификацию неудачных актов референции, А.А. Потемкин опирается на классификации Б.Ю. Городецкого (см. Городецкий, 1989) - выделяются глобальные и частные КН; Б.А. Гудмана (см. Гудман, 1989) - выделяются КН, обусловленные ошибочно выбранным уровнем конкретизации, ошибками в фокусе внимания, соотнесением не с тем контекстом, несовместимостью дескрипций и неудачной аналогией; М. Рингла и Б. Брюса (см. там же) - выделяются КН на уровне модели и уровне входа*; К. Мак-Кой (см. там же) - выделяются
* «К первому типу относятся диалоги, в которых слушающему трудно или невозможно восполнить синтаксический анализ и семантическую интерпретацию услышанного высказывания... источниками таких КН будут являться неверное толкование отдельного слова, ошибочный выбор референта или неправильная расстановка отрицаний. Второй тип - это неудачи на уровне модели. Во время таких неудач слушающий не может связать воспринятое сообщение с моделью своих представлений так, как того хотел говорящий. Этот тип неудач может быть вызван ... какими-либо трудностями на уровне входа, когда не воспринята информация, необходимая для соотнесения высказывания с внутренней моделью представлений. Другой причиной, вызывающей подобные
КН в связи с ошибочной атрибуцией и ошибочной классификацией , а также на коммуникативные постулаты П. Грайса (Grice, 1975) и вещественные предпосылки Е.В. Падучевой (см. Падучева, 1997). Обсуждая проблему преодоления КН, автор вводит термин «правила ослабления» (Потемкин, 1994 а: 115). Проанализировав данную работу, мы находим необходимым отметить некоторую непоследовательность автора: с одной стороны, А.А. Потемкин рассматривает ошибочную идентификацию или неидентификацию референта как одну из причин КН в диалогическом общении, а с другой стороны, определяет референцию как «одно из проявлений интенции» (там же: 136), представляя тем самым правильную референцию как самоцель, а не как условие успешной коммуникации. Это отражается и на уровне формулировки диссертационного исследования. Кроме того, на наш взгляд, выбранный языковой материал - шутки и анекдоты - являются неадекватным отражением явления КН, т.к. в шутках и анекдотах ситуации общения «эксплуатируются» для создания комического эффекта.
В качестве объекта диссертационного исследования Е.К. Тепляковой (Теп-лякова, 1998) выступают КН при реализации речевых актов побуждения (побуждение рассматривается в широком смысле: к побуждению относятся как собственно побудительные предложения, так и вопросы). Автор определяет КН как «недостижение коммуникативной цели инициатором общения (говорящим) вследствие неадекватной вербальной или невербальной реакции со стороны партнера по коммуникации (слушающего)» (Теплякова, 1998 а: 6). Реакция собеседника является неадекватной, если налицо несоответствие / противоречие перлокутивного эффекта поставленной иллокутивной цели, в качестве которой выступают определенные речевые или неречевые действия. В качестве основополагающих факторов, обуславливающих появление КН, Е.К. Теплякова выделяет адресанта и адресата речи. По ее мнению, внешние факторы (объективная
неудачи, может быть то, что слушающий не имеет достаточных знаний или делает иной тематический акцент, чем говорящий, или не может сделать необходимый вывод из услышанного сообщения» (Потемкин. 1994 а: 52). К. Мак-Кой рассматривает специфический класс КН, связанных с формированием системой неправильного представления об объектах в базе знаний. К ошибочной классификации она относит случаи, когда пользователь неверно относит какой-либо объект к определенному классу. В системе такого рода неудача преодолевается методом «исправления неверного уподобления вышестоящему понятию» (см. Гудман, 1989: 217). Ошибочная атрибуция возникает, когда объекту приписывается свойство, которым он не обладает.
действительность) редко выступают в качестве причины КН. Е.К. Теплякова также полагает, что КН могут быть «запланированными» (нарочитое провоцирование возникновения КН) и «незапланированными» (возникают непреднамеренно под влиянием языковых или неязыковых факторов) (Теплякова, 1998 а: 6-7).
Н.К. Кънева в своем диссертационном исследовании (Кънева, 1999) рассматривает явление КН в рамках интеграционного подхода. Ссылаясь на сложность объекта изучения, Н.К. Кънева утверждает, что КН не поддается какой-либо одной дефиниции и предлагает несколько определений данного феномена*, выделяя в качестве неотъемлемой характеристики недостижение перлокутивно-го эффекта инициирующего высказывания, рассматриваемое также как непреднамеренное недопонимание. Н.К. Кънева классифицирует КН с точки зрения последствий, выделяя частные и глобальные КН, и на основе нарушения / несоблюдения определенных правил регулирования вербального обмена в общении, выделяя 1) КН, вызванные нарушением правил организации речевого взаимодействия; 2) КН, вызванные нарушением правил организации дискурса; 3) КН, вызванные нарушением правил организации информационного обмена; 4) КН, вызванные нарушением правил учета статусных ролей. Следует указать на некоторую непоследовательность автора, т.к. выделяя в первой подгруппе КН, обусловленные нарушением хода интеракции, Н.К. Кънева говорит, что они появляются, если «акцентирование хода со стороны говорящего не обусловлено соответствующей импликацией ходов слушающего, т.е. если нарушается общий процесс последовательности диалогического общения» (Кънева, 1999 а: 80). На наш взгляд, указанное условие является неотъемлемой характеристикой всех КН. В своей работе автор также выделяет семь схем-способов поведения коммуникантов в случае КН и проводит классификацию инициации корректи-
* КН - «явление семантико-прагматического порядка и определяется как разновидность прагматического недопонимания вследствие неправильной репрезентации пропозиционального содержания со стороны говорящего, ошибочной интерпретации со стороны слушающего или оба случая вместе» (Кънева. 1999 б: 5); КН - это «такой сбой в общении, при котором речевое произведение не выполняют своей функциональной предназначенности и не ведет к достижению результирующего эффекта» (Кънева, 1999 б: 11); КМ это особый частный вид непонимания, в том случае, если оно непреднамеренно и воспринимается как проблема одним или более участником коммуникативного общения» (Кънева, 1999 а: 25).
ровок, подразделяя их на имплицитные и эксплицитные. Кроме этого, Н.К. Кънева пытается установить зависимость между моментом локализации КН и степенью успешности деятельности по их корректировке.
Работа Е.М. Мартыновой (Мартынова, 2000) также посвящена проблемному дискурсу. Автор предлагает различать понятия «коммуникативный дискомфорт», «коммуникативная неудача» и «коммуникативный конфликт». Выделяя две разновидности перлокутивного эффекта: эффект, ожидаемый говорящим, и действительный эффект, Е.М. Мартынова определяет успешную коммуникацию как совпадение ожидаемого и действительного эффектов; если же говорящий не достигает ожидаемого эффекта, то имеет место КН или коммуникативный дискомфорт. При этом ситуация дискомфортна, если «в ней присутствуют черты, затрудняющие (но совсем не обязательно делающие невозможной) реализацию тех или иных коммуникативных намерений и / или ожиданий участников» (Семенко см. Мартынова, 2000: 6). Особой характеристикой ситуации коммуникативного дискомфорта является наличие в речевом обмене показателей, которые сигнализируют о том, что коммуникант испытывает определенное неудобство в связи с тем, что стратегия его коммуникативного поведения или коммуникативного поведения собеседника не соответствует его намерениям и / или ожиданиям. Таким образом, коммуникативный дискомфорт - это «особое негативное интенциональное состояние, возникающее в рамках неуспешной или квазиуспешной коммуникации» (Мартынова, 2000: 6). КН же - это «положение вещей, при котором коммуниканты не могут реализовать свои намерения и / или коммуникативные ожидания» (там же: 62). Коммуникативный конфликт определяется как «явление диалогической ситуации, в которой коммуниканты сознательно идут на конфликт, т.е. столкновение мнений о приемлемости той или иной стратегической линии в развитии диалога» (там же: 56). Концентрируя свое внимание на явлении коммуникативного дискомфорта, Е.М. Мартынова различает локутивно-обусловленный коммуникативный дискомфорт, иллокутивно-обусловленный коммуникативный дискомфорт и перло-кутивно-обусловленный коммуникативный дискомфорт. Автор также класси-
фицирует ситуации коммуникативного дискомфорта, опираясь на структуру акта коммуникации Б.Ю. Городецкого, выделяя коммуникативный дискомфорт, обусловленный личностными особенностями коммуникантов; коммуникативный дискомфорт, обусловленный обстоятельствами общения; коммуникативный дискомфорт вербализации и понимания; коммуникативный дискомфорт, вызванный трудностями достижения коммуникативной цели и практической цели, и коммуникативный дискомфорт, связанный с нарушением принципа Коммуникативной Контактности.
Л.Л. Славова в своем диссертационном исследовании (Славова, 2000) определяет КН как «сбой в общении из-за полного или частичного непонимания коммуникативными партнерами вербализованного сообщения». Автор классифицирует сбои дискурса на КН языкового характера (обуславливающиеся неадекватным выбором лексических единиц, ошибочным выбором грамматической формы слова, неправильным или нечетким произношением и неправильным восприятием или незнанием лексических единиц или грамматических форм); КН речевого характера (обуславливающиеся нарушением постулатов П. Грайса); КН лингвокогнитивного характера (обуславливающиеся различием в концептуальных и языковых картинах мира) и КН паралингвистического характера (обуславливающиеся несоответствием невербальных средств вербальному процессу общения).
Как видно из вышесказанного, большинство лингвистов в основу определения КН кладут недостижение перлокутивных целей инициирующего высказывания, что является недопустимо узким подходом к проблеме. Оценивая рассмотренные выше работы с точки зрения материала и методов исследования, отметим, что на данный момент отсутствует диссертационное исследование, посвященное проблеме КН, выполненное на материале английского языка с использованием метода прагматического анализа.
Проблемам эффективности общения, успеха / неуспеха коммуникации и возникновению сбоев общения было уделено внимание также в работах Р.Я.Шапиро (1986, 1989), В.В. Бузарова (1988), Т.А. Жалагиной (1988, 1989,
1990), Г.С. Заикина (1988), Р.В. Шиленко (1986, 1988), Г.А. Аристовой (1989), Б.Ю.Городецкого (1989), Б.А. Гудмана (1989), Дж. Карбонелла, Ф. Хейза (1989), О.В. Емельяновой (1989), Е.В. Вохрышевой (1990, 2001), Л.А. Илюшеч-киной (1992), Е.А. Земской (1993), Ю.Н. Черниковой (1994), СВ. Алексеевой (1995), Е.В. Бобыревой (1995), Л. Голетиани (1996), Л.Р. Першиной (1996), Е.В. Падучевой (1997), СА. Сухих, В.В. Зеленской (1997), О. Йокоямы (1998), А.С Горлиной (1999), О.С. Иссерс (1999), А. А. Поймёновой (1999), Л.И. Коретниковой (2000), Е.Н. Ширяева (2000), Е.В. Клюева (2002), Ochs Keenan, Schieffelin (1976), Wilks, Cunningham (1986), Egan (1987), Harris (1987), Mc Tear (1987), Reily (1987), Schegloff (1987, 1997), Makarov (1990), Tyler, Da-vies (1990), Enkvist(1992), Walton (1991) и др.
Большинство авторов, уточняющих в своих работах объем термина «коммуникативная неудача», квалифицируют коммуникативный акт как неудачный, если при его реализации не достигается определенная стратегическая цель (Заикин, 1988; Илюшечкина, 1992; Земская, 1993; Алексеева, 1995; Сухих, Зеленская, 1997; Иссерс, 1999; Клюев, 2002). Такого же мнения придерживается ряд психологов (Добрович, 1987; Андреева, 1988). Е.А. Земская (1993) и О.С. Иссерс (1999) отмечают необходимость учитывать при оценке эффективности речевых стратегий возникновение незапланированных эффектов.
Можно выделить группу исследователей, трактующих успешную коммуникацию как понимание коммуникантами друг друга, а КН, соответственно, - это случай непонимания партнера по общению, это нарушение «естественного» процесса обмена знаниями (Шапиро, 1986; Городецкий, 1989; Емельянова, 1989; Вохрышева, 1990; Mc Tear*, 1987; Egan, 1987). Такое же мнение существует в специальной литературе по психологии (Мелибруда, 1986).
Ряд лингвистов рассматривают сбой в общении как отсутствие кореферент-ности, согласования между инициирующей и реагирующей репликами, как конфликт между ситуацией общения и соответствующими ей коммуникатив-
If the hearer fails to understand what the speaker is trying to communicate, for what ever the reason, then communication failure will have taken place (Mc Tear, 1987: 36).
ными ожиданиями (Бузаров, 1988; Иссерс, 1999; Илюшечкина, 1992; Бобырева, 1995;Makarov*, 1990).
Долгое время в лингвистической науке устанавливалось однозначное соответствие между грамматическими отклонениями и коммуникативными неудачами. В настоящее время ученые приходят к общему мнению, что аграмматич-ность необязательно приводит к затруднениям в общении** (Алексеева, 1995; Городецкий, 1989; Enkvist, 1992). В связи с этим Дж. Карбонелл и Ф. Хейз (1989) рассматривают неграмматичность как одну из возможных причин КН.
О. Йокояма (1998) определяет КН как неприятие адресатом «импозиции» говорящего, навязывания адресантом своей субъективной оценки дискурсивной ситуации в условиях «своего» модуса, т.е. при использовании говорящим иного кода и иных правил. Как протест адресата против нарушения своих интересов и ущемления своих прав рассматривает КН и О.В. Емельянова (1989).
А.А. Пойменова (1999) использует термин «коммуникативное затруднение» применительно к порождению высказывания пользователем иностранного языка и определяет его как невозможность лексикализовать необходимые для адекватной передачи замысла признаки.
Р.В. Шиленко (1988) рассматривает проблему неуспешной коммуникации в связи с регулированием равновесных межличностных отношений в коммуникативном пространстве. Автор считает высказывание успешным, если оно позволяет адресанту контролировать программу интеракции, т.е. если «говорящий как бы «урезает» возможности слушающего вмешиваться в ход интеракции» (Шиленко, 1988: 120). Мы находим также важным замечание Р.В. Шиленко о том, что у говорящего нет оснований считать, что произведенное им речевое действие является неуспешным, если слушающий испытывает неудовлетворенность, но не выражает ее.
* "The situation of the communicative conflict is created by this unexpected turn... The main point here is that the reactive or "weak" speech act is not performed due to the speaker's will" (Makarov, 1990: 88).
'" "...it is possible to succeed in communication, in pragmatics and semantics, despite ill-formed syntactic and phonological structures" (Enkvist, 1992: 24).
Н.Э. Энквист (Enkvist, 1992) предлагает дополнить существующие подходы теорией интерпретируемости (interpretability concept): высказывание можно считать успешно проинтерпретированным только тогда, когда наряду с сообщением адресат воспринял метасообщение*.
Краткий обзор работ, посвященных проблемному дискурсу, демонстрирует многообразие подходов к рассмотрению феномена КН. Разные лингвисты вкладывают в термин «коммуникативная неудача» различные понятия. При этом следует отметить, что в ряде определений налицо смешение причин сбоев коммуникации и характеристик явления КН. Отсутствует также единство терминологического аппарата. Кроме того, авторы не затрагивают КН, возникающие при реализации всех основных речевых актов.
Таким образом, несмотря на то, что коммуникативная лингвистика все чаще обращается к проблематике КН, в целом этот феномен недостаточно изучен, и его исследование продолжает оставаться актуальным ввиду того, что отсутствует определение данного явления с позиций широкого подхода, а также не выявлен и не описан целый ряд факторов, условий, приводящих в ходе речевого общения к КН. Сказанное в полной мере касается и такой формы общения, как неофициальный диалог, который, как известно, в общей типологии диалогов занимает особое место.
В качестве объекта исследования в данной работе выступают КН, возникающие в процессе непосредственного межличностного общения при реализации всех основных речевых актов.
Предметом исследования являются характеристики КН как феномена и факторы, обуславливающие их появление в процессе речевого общения.
Материалом исследования послужили коммуникативные контексты из оригинальной художественной англоязычной литературы. Общее количество мате-
* "...the message, the referential core, is always accompanied by a number of circumstances that make us deduce something about the speaker's or writer's behavior, mental state, attitudes and the like... the interpretability of a message does not only consist of effects of the message proper but also of everything conveyed by the metamessage ... a piece of discourse is interpretable to those who can, under the prevailing circumstances, build around that piece of discourse a world in which the discourse makes sense'' (Enkvist, 1992: 22).
риала, отобранного методом сплошной выборки, составило 1800 коммуникативных контекстов.
Целью данного диссертационного исследования является уточнение объема понятия «коммуникативная неудача» и проведение комплексного анализа условий и факторов, препятствующих достижению коммуникативного эффекта и приводящих таким образом к коммуникативной неудаче.
Непосредственными задачами исследования являются:
определение характеристик феномена «коммуникативная неудача»;
выявление и анализ лингвистических факторов, обуславливающих коммуникативные неудачи;
установление и анализ экстралингвистических факторов, приводящих к появлению коммуникативных неудач;
оценка успеха или неуспеха речевого общения с позиций преодоления и предупреждения коммуникативных неудач.
Методы исследования. Цель и задачи исследования предполагают использование структурно-семантического, контекстуального и прагматического анализа, а также применение интерпретационной и сравнительно-обобщающей методик.
Теоретической базой исследования стали положения, разрабатываемые:
в общей теории коммуникации (П. Грайс, P.O. Якобсон, Л.М. Михайлов, Г.В. Колшанский, Б.Ю. Городецкий, С.А. Сухих);
в коммуникативной грамматике (В.В. Бузаров, Дж. Лич, Л.М. Михайлов, Е.В. Падучева, Е.А. Земская, B.C. Пугач);
в теории речевых актов (Дж. Остин, Дж. Серль);
в прагмалингвистике (И.П. Сусов, В.В. Бузаров, Г.Г. Почепцов);
в психолингвистике (А.А. Леонтьев, Ч.Э. Осгуд, A.M. Шахнарович).
При рассмотрении феномена ЬСН мы исходим из того, что участники речевого общения, вступая в диалог, расположены к выполнению принципов организации коммуникации, которые, как известно, наиболее полно сформулированы в концепциях П. Грайса (1975) и Л.М. Михайлова (1994), однако в конкретной
коммуникативной ситуации в силу объективных или субъективных причин коммуниканты эти принципы нарушают.
Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к анализу КН, их инвентаризации, а также уточнении способов проявления КН. В работе подвергнут анализу максимально представленный набор условий и факторов, вызывающих сбои в общении. Впервые решаются задачи по установлению закономерностей общения, оканчивающегося успехом или неуспехом, а именно, предпринята попытка наметить способы преодоления и предотвращения сбоев в общении.
Теоретическое значение проведенного исследования состоит в том, что оно восполняет пробел, связанный с отсутствием работ, посвященных системному анализу КН как непосредственной характеристики множества коммуникативных процессов. Исследование феномена КН позволяет более всесторонне и объективно оценить особенности хода диалогической коммуникации.
Основные положения и выводы диссертации имеют определенную практическую ценность. Полученные закономерности, связанные с удачей или неудачей в речевом общении, дают возможность более глубоко вникнуть в принципы организации диалогического общения и тем самым позволяют учитывать эти принципы при оптимизации обучения диалогической речи в школе и в вузе. Сформулированные в ходе исследования рекомендации по преодолению и предотвращению сбоев в коммуникативном процессе могут быть использованы при составлении методических пособий, а также при организации спецкурсов и семинаров по проблемам диалогической коммуникации.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Коммуникативная неудача является неотъемлемой характеристикой неофициального диалога как формы общения, и ее появление в ходе речевого взаимодействия служит индикатором того, что в конкретной коммуникативной ситуации применяемая коммуникантом для достижения коммуникативной установки тактика как реализация выбранной стратегии не является эффективной.
В ходе диалога имеет место коммуникативная неудача, если, во-первых, полностью или частично не реализуется коммуникативная установка говорящего, выраженная через интенцию высказывания, и, во-вторых, если при воплощении коммуникативного замысла адресанта возникает незапланированный негативный эмоциональный эффект. Во втором случае релевантной характеристикой явления «коммуникативная неудача» является наличие метакоммуника-тивного высказывания.
Коммуникативные неудачи обусловлены определенной группой лингвистических и экстралингвистических факторов. К лингвистическим факторам, вызывающим коммуникативные неудачи, относятся ошибка кодирования, неверный выбор коммуникантом кода передачи сообщения, а также характер акта референции. Экстралингвистические факторы, приводящие к коммуникативным неудачам, - пресуппозиция, коммуникативная установка говорящего, искажение передаваемого сообщения, использование невербальных компонентов коммуникации, психический феномен «внимание».
Для большинства типов коммуникативных неудач существуют определенные механизмы корректировки, подключение которых способствует восстановлению когерентности диалога. При этом важную роль для преодоления сбоя в общении играют метакоммуникативные высказывания.
Знание факторов, обуславливающих возникновение коммуникативных неудач, и их учет при построении своей речевой деятельности позволяют предотвращать появление сбоев в коммуникации.
Цель и задачи исследования обусловили структуру диссертации, состоящей из Введения, двух глав, Заключения, а также Библиографии, Списка использованных словарей и Списка источников иллюстративного материала.
Во Введении определяется предмет исследования, проводится краткий обзор состояния изученности проблемы, обосновываются ее актуальность и научная новизна, формулируются основная цель и задачи работы, определяются методы исследования и излагаются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе устанавливается связь между феноменом КН и тактикой и стратегией диалогического общения, определяется объем понятия «коммуникативная неудача», рассматриваются лингвистические факторы, обуславливающие появление сбоев в дискурсе: ошибка кодирования, неверный выбор коммуникантом кода передачи сообщения, а также характер акта референции.
Во второй главе описываются экстралингвистические факторы, приводящие к появлению сбоев в дискурсе: пресуппозиция, коммуникативная установка говорящего, искажение передаваемого сообщения, использование невербальных компонентов коммуникации, психический феномен «внимание»; а также отмечается роль метакоммуникативных высказываний для преодоления и предотвращения КН.
В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования, излагаются основные выводы.
Библиография включает 131 наименование.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в ряде докладов и сообщений на заседаниях кафедры лингвистики и перевода ЧФ УРАО в 2001-2003 гг.; на XIV межвузовской военно-научной конференции (г. Череповец, 7-8 декабря 2000); научно-практической конференции «Образование и наука в Череповце: история, опыт, перспективы», посвященной шестидесятилетию Н.А. Ёрохова (г. Череповец, 4-5 июля 2001); научно-практической конференции «Ноосферные знания и технологии: XXI век» (г. Череповец, 4-5 июля 2002); XV межвузовской военно-научной конференции (г. Череповец, 26-27 ноября 2002); научно-практической конференции «Ноосферные технологии: открытия, факты» (г. Череповец, 3-4 июля 2003); региональной лингвистической конференции «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (г. Белгород, 8-Ю октября 2003).
По теме диссертации опубликовано 6 работ.
Стратегия речевого общения и коммуникативные неудачи
Диалог - это особый вид речевой деятельности, взаимодействие двух (или более) коммуникантов, ведущее к изменению их информационного состояния. Важнейшими признаками неофициального диалога являются: 1) присутствие в коммуникативной ситуации двух или более собеседников; 2) спецификация коммуникантов; 3) первичность устной формы производства речи; 4) спонтанность; 5) реплицирование альтернирующей цепочки; 6) четко выраженная коммуникативная интенция (см. Михайлов, 1994). Диалогическое общение возникает по инициативе одного из коммуникантов, когда условия коммуникативной ситуации делают необходимым его обращение к другому собеседнику для разрешения определенной проблемы (там же: 133). Ее решение с необходимостью предполагает выбор говорящим способа языкового обозначения вербализуемой интенции, т.к. язык с присущим ему многообразием предлагает целую парадигму постоянно реализуемых коммуникативных форм предложения, компоненты которой, однако, в зависимости от коммуникативной ситуации в различной степени обеспечивают достижение намеченной цели. Адекватно выбранная форма позволяет говорящему достичь коммуникативного эффекта, к которому он стремится (Михайлов, 1991: 16). От этого зависит успех или неуспех коммуникации в целом. Поскольку, вступая в коммуникацию, участники общения ориентированы на ее успех, они стремятся максимально реализовать свои установки и, как следствие этого, вынуждены отбирать и структурировать языковые знаки. Выбор оптимальных языковых единиц делает речевую коммуникацию стратегическим процессом. Ведение единой стратегической линии с целью осуществления коммуникативной установки находит отражение в серии применяемых в ходе развертывания дискурса тактик. Термины «тактика» и «стратегия», первоначально употреблявшиеся по отношению к военному искусству, достаточно точно отражают специфику деятельности коммуникантов в ходе ведения диалога. В «Толковом словаре английского языка» под ред. А. Хорнби, Э. Гейтенби и X. Уэйкфилда данные понятия определяются следующим образом: strategy - "the art of planning operations in war, esp. of the movements of armies and navies into favourable positions for fighting; skill in managing any affair"; tactics - "art of placing or moving fighting forces for or during battle (cf. strategy); (fig.) plan(s) or method(s) for carrying out a policy". Таким образом, стратегия имеет отношение к планированию и подготовке проведения военных действий, в то время как тактика занимает подчиненное по отношению к стратегии положение и обслуживает ее. Тактика - это ряд способов и приемов, избранных для решения конкретной поставленной задачи, а также непосредственная их реализация на практике. Поскольку решение какой-то определенной задачи, как правило, представляется возможным несколькими способами, стратегии всегда имеют отношение к выбору из множества альтернативных решений. Выбор коммуниканта основан на интерпретации вариантов с точки зрения их эффективности, т.к. эффективность является критерием для выбора речевой тактики. Успех или неудача речевой тактики оцениваются на основе перлокутивных эффектов, обнаруживаемых в реакциях на речевые действия говорящего. Важно отметить, что эффективность речевых стратегий определяется результатами или последствиями социального взаимодействия, независимо от того, является ли данный результат преднамеренным, осознанно планируемым (Иссерс, 1999: 60). Вслед за П.В. Зернецким мы определяем стратегию общения как «творческую реализацию коммуникантом плана построения своего речевого поведения с целью достижения общей (глобальной) языковой / неязыковой задачи общения в неязыковом событии» (Зернецкий, 1988: 40). Стратегия «представляет собой множество вариантов речевых реализаций, возможных в конкретных коммуникативных обстоятельствах и отражающих весь спектр смысловых потенций, а также процесс выбора коммуникантом одного варианта из множества других» (Вохрышева, 2001: 7). Тактика же общения - это «гибкое динамическое использование говорящим имеющихся у него вербальных умений построения речевого хода согласно намеченному им плану речевых действий с целью достижения языковой задачи общения, ограниченной рамками речевого взаимодействия, обычно - получение искомого ответного речевого хода слушающего или его невербальной реакции на свой инициальный речевой ход» (Зернецкий, 1988: 39). Речевой тактикой следует считать одно или несколько действий, которые способствуют реализации стратегии (Иссерс, 1999: 110). Многообразие языковых средств является необходимым и достаточным условием стратегичности коммуникации. Парадигмы коммуникативных форм предложения - это та языковая база, на основе которой возможно варьирование. Среди причин стратегичности коммуникации О.С. Иссерс выделяет следующие: 1) желание говорящего достичь посредством своих речевых действий определенных результатов; 2) давление фактора социальной приемлемости; 3) необходимость адаптации к меняющимся условиям (см. Иссерс, 1999: 120). Накладывание социальными нормами ограничений на выбор коммуниканта вопреки его желанию быть эффективным находит выражение в двухуровневой структуре речевых стратегий: первый уровень - «поверхностный, ориентированный на нормы социума»; второй - «диспозиция психологической структуры личности» (Сухих, 1998: 13). В целом соглашаясь с О.И. Иссерс и С.А. Сухих, мы считаем необходимым отметить, что нормы социума преломляются через призму их восприятия всеми собеседниками, что, в конечном счете, влияет на выбор коммуникантами стратегий. Таким образом, второй причиной стратегичности общения, на наш взгляд, является степень давления фактора прием- лемости в зависимости от приятия / неприятия норм социума всеми участниками коммуникации.
О сущности коммуникативных неудач
Как уже отмечалось выше, в ходе диалога происходит изменение информационного состояния коммуникантов. Обмен информацией между участниками общения является неотъемлемой характеристикой диалогического общения. Степень совпадения передаваемой и понятой информации служит мерой эффективности общения (этой же позиции придерживаются психологи: см. Ме-либруда, 1986: 145-146). Для успешной коммуникации информативность текста для слушающего должна достигать оптимальной величины. Искажение передаваемых сообщений, неверное соотношение понимания и вербализации ведет к нарушениям в ходе развертывания дискурса. Б.Ю. Городецкий определяет «нарушение «естественного» процесса обмена знаниями» как КН (Городецкий, 1989: 27). В нашей работе мы рассматриваем нарушение циркуляции информации между коммуникантами лишь в качестве одной из характеристик КН. В рамках диалогического единства обмен информацией происходит в двух направлениях: в ходе инициации поток информации устремляется в направлении «отправитель сообщения - реципиент», а при реакции второго собеседника на стимул - в обратном направлении, условно будем называть этот отрезок «реципиент - отправитель сообщения». Нарушение процесса передачи информации, возникающее в силу экстралингвистических или лингвистических факторов, может происходить на обоих участках. Рассмотрим данное положение на следующих примерах: (1) "Could I ask your name, madam?" "I d rather not say" (Allbeury, Shadow of shadows: 162). (2) "Kismine," begged John, "you ll be glad when I tell you that this attack came on the eve of my murder. If I hadn t heard that guard shoot off his gun back by the pass I should now be stone dead - " "/ can t hear you Г cried Kismine, intent on the scene before her. "You 11 have to talk louder!" "I simply said," shouted John, "that we d better get out before they begin to shell the Chateau!" (Fitzgerald, The diamond as big as the Ritz: 118). (3) "Elle doit avoir plus avec moi qu avec vous." "Speak English! What do you mean "doit avoir"? ""Doit avoir?" Would have more happiness with me" (Fitzgerald, Tender in the night: 384). (4) ... He picked my card up and read it again and threw it down. "Philip Marlowe, Private Investigator. One of those guys, huh? Jesus, you look tough enough. What was you doing all that time?" "All what time?" "All the time this Malloy was twisting the neck of this smoke." "Oh, that happened in another room," I said (Chandler, Farewell, my lovely: 18). В примере (1) диалог происходит между офицером Бергером и фрау Айтнер. Женщина пришла донести на своего мужа, разведчика, который добывает секретную информацию для другого государства. Фрау Айтнер движет желание отомстить, но поскольку она не хочет, чтобы ее муж узнал о ее предательстве, женщина не называет себя. Нарушение процесса обмена информации в данном диалогическом единстве происходит на участке «реципиент - отправитель сообщения» по причине экстралингвистического фактора «установка собеседника» (см. гл. II, 2). В коммуникативной ситуации (2) общение осложнено гулом приближающихся самолетов. Джон пытается сообщить Кисмин, что если бы не этот налет, то его уже не было бы в живых, т.к. на него было совершено покушение. Из-за шума Кисмин не слышит слов Джона, именно поэтому она просит его говорить громче. Циркуляция информации нарушается уже на участке «отправитель сообщения - реципиент», причиной этому служит экстралингвистический фактор «помехи в коммуникативной ситуации» (см. гл. II, 3). Коммуникативные ситуации (3), (4) служат примером нарушения обмена информации на участке «отправитель сообщения - реципиент» в силу лингвистических факторов. В примере (3) разговор Дика Дайвера и Тома Барбана (последний является поклонником Николь, жены Дика) осложняется использованием мистером Бар-баном французского, который является для него родным языком. Дайвер владеет французским, но не в такой степени, чтобы понять в данной ситуации всю фразу целиком. Кроме того, Дика раздражает то, что Том смешивает два языка (Барбан очень хорошо знает английский, но постоянно вставляет в свою речь высказывания на французском, об этом свидетельствуют предыдущие реплики диалога), тем самым затрудняя коммуникацию. В данном случае фактор, вызывающий сбой в общении, можно определить как «несовпадение кодов передачи сообщения» (см. гл. I, 3). В коммуникативной ситуации (4) принимают участие лейтенант Натли и частный детектив Марлоу, последний стал случайным свидетелем убийства в баре «У Флориана». Марлоу был вызван для дачи свидетельских показаний. Вопрос Натли "What was you doing all that time?" вызывает недоумение у Марлоу, поскольку отправитель сообщения неверно осуществляет акт референции с помощью дейктического "that", т.к. отсутствует антецедент, к которому должен относиться анафорический элемент. Натли надеялся, что Филипп соотнесет данный вопрос с совершенным недавно убийством мистера Мэллой, управляющего заведением. Однако этого не происходит. Ошибочно выбранный уровень конкретизации нарушает естественный процесс обмена информации. Фактор, вызывающий сбой в общении, носит название «характер акта референции» (см. гл. I, 4). В ряде случаев в связи с нарушением обмена информации в направлении «отправитель сообщения - реципиент» происходит неверная передача (или непередача) установки адресанта, и, как следствие этого, неверное восприятие (или непрочтение) ее адресатом. При таком стечении обстоятельств ответственность за неверную передачу / непередачу и неправильное восприятие / не-восприятие коммуникативного намерения несет сам адресант. Инициатор общения также ответственен за неверную передачу / непередачу и неправильное восприятие / невосприятие установки, которые возникают под воздействием внешних факторов, если при реализации речевого акта адресант не может их учесть в силу своих личностных особенностей. Неверное восприятие установки возможно и при ее правильной передаче. Такая ситуация складывается либо по вине адресата, либо в силу объективных внешних обстоятельств. Так, в примере (2) наблюдается невосприятие коммуникативной установки адресата (сообщение информации) под воздействием внешнего фактора - шума.
Пресуппозиция как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам
В ходе развертывания дискурса большую роль играет пресуппозиция, т.е. сумма исходных фактов и представлений, общий фонд знаний и объем кругозора собеседников, на которые опираются коммуниканты в коммуникативной ситуации, совершая речевой акт (см. Михайлов, 1994: 7). Пресуппозиция является неотъемлемым условием интерпретации высказываний партнера по общению, поскольку в конкретном коммуникативном контексте передаваемый объем информации высказывания гораздо больше, чем его абсолютная семантическая величина: "we always interpret a sentence against a background of practices and within a network of other beliefs and assumptions which are not themselves part of the semantic content of the sentence" (Searle, 1992: 26).
Как уже отмечалось выше, любой текст наряду с информативной насыщенностью, общим количеством информации, обладает информативностью, которая может быть шире абсолютной семантической величины. Так, говорящий наряду с вербализованной может передать какую-либо дополнительную информацию имплицитно. Кроме того, слушающий может вывести из сообщения умозаключения, которые не инициировались говорящим, например, заключения об уровне его профессиональных знаний, об его отношении к объекту высказывания и т.п. Таким образом, интерпретация компонентов диалога позволяет увеличить объемы передаваемой информации, благодаря чему информативность текста достигает максимальной величины.
С другой стороны, для дешифровки сообщения необходимо располагать определенным запасом знаний, на которые опирается вербализируемое высказывание, поскольку в рамках одного высказывания невозможно эксплицировать весь объем циркулирующей информации. Понимание связано с объединением явной, формально выраженной информации, и информации, скрытой в подтексте, представляющей сеть пресуппозиционных отношений (Звегинцев см. Жа-лагина, 1989: 38).
Два описанных выше явления являются проявлением существующей в языке тенденции к экономии языковых средств, что способствует свертыванию дискурса, позволяя минимизировать затраты времени и усилий коммуникантов на вербализацию своих установок. Однако это, в свою очередь, может вызывать затруднения при дешифровке сообщений, т.к., в отличие от эксплицитной, имплицитная информация более трудна для восприятия. Если увеличение объема информативности текста может быть факультативным, то пресуппозиция, представляющая собой «подразумеваемый компонент содержательной структуры коммуникативного акта» (Леванова, Байн, 1987: 81), является релевантным условием адекватной дешифровки передаваемой коммуникантом установки и ее реализации и, в конечном итоге, определяет успех / неуспех коммуникации.
В связи с вышесказанным участникам общения приходится учитывать вербально невыраженные (имплицитные) и частично нашедшие языковое выражение (эксплицитные) пресуппозиции (см. Михайлов, 1994: 7-8), соотнося фонды знаний свой и партнера (партнеров) по коммуникации, поскольку совпадение / несовпадение пресуппозициональных фондов определяет уместность / неуместность высказывания для реципиента сообщения: "relevance ... will depend on the shared backgrounds of the participants" (Searle, 1992: 26). В случае если адресат обладает пресуппозициональным фондом, необходимым и достаточным для дешифровки сообщения и адекватной реакции на него, то инициирующая реплика считается уместной. Уместные высказывания обеспечивают связность диалога и способствуют успешному развертыванию дискурса. В этом проявляется структурно-организующая функция пресуппозиций в диалоге. Неуместные реплики, напротив, вызывают сбои в общении, поскольку пресуппозиции участников общения на момент участия их в речевом событии препятствуют реализации интенций, вербализированных в высказывании. Таким образом, неадекватный данной коммуникативной ситуации пресуппозициональный фонд одного из участников общения является одной из самых распространенных причин КН, а умение «читать» пресуппозиции (Михаилов, 1994: 7) составляет неотъемлемую часть коммуникативной компетенции.
Существуют несколько толкований понятия «пресуппозиция». Тремя наиболее часто встречающимися подходами являются следующие: 1) «определение пресуппозиций с точки зрения истинности или ложности суждений; 2) определение пресуппозиций как условий (экстралингвистических и лингвистических), которые необходимо удовлетворить, чтобы данное предложение было правильно употреблено и понято; 3) определение пресуппозиций как фонда общих знаний говорящего и слушающего» (Жалагина, 1989 б: 38). В нашей работе мы придерживаемся последнего подхода, рассматривая пресуппозицию как фонд общих знаний коммуникантов (фактических и языковых), источниками которых являются языковая общность, непосредственное и опосредованное физическое соприсутствие, а также прямое и косвенное лингвистическое соприсутствие (см. там же).
В рамках теории пресуппозиций выделяются семантическая и прагматическая пресуппозиции. К семантическим относятся категориальные пресуппозиции (ограничения на семантическую сочетаемость), экзистенциональные пресуппозиции (пресуппозиции существования и единственности, входящие в значение конкретно-референтных именных групп) и фактивные пресуппозиции (см. Языкознание. Большой энциклопедический словарь, 2000: 396). Семантические пресуппозиции являются условиями логической последовательности элементов текста, осмысленности и наличия истинного значения. Прагматическая пресуппозиция определяется как «суждение, которое должно быть известно слушающему, чтобы высказывание было нормативным, т.е. уместным, прагматически оправданным в контексте общения» (Падучева см. Леванова, Байн, 1987: 79). Другими словами, «предложение S имеет прагматическую пресуппозицию Р, если при любом нейтральном (т.е. не демагогическом, не ироническом и пр.) употреблении S в высказывании говорящий считает Р само собой разумеющимся или просто известным слушающему» (Языкознание. Большой энциклопедический словарь, 2000: 396).
Коммуникативная установка как экстралингвистический фактор, приводящий к коммуникативным неудачам
Неотъемлемым компонентом коммуникации, также как и любой другой целенаправленной деятельности, является установка. Установка - это тот коммуникативный эффект, который стремится достичь адресант (см. Михайлов, 1994: 141), это «закодированная модель конечного результата реакции» собеседника (Сухих, Зеленская, 1997: 10-11).
Поскольку реализация коммуникативного замысла зависит от результата усилий двух партнеров, активно принимающих участие в структурировании речи, «управление коммуникативным процессом как деятельностным актом говорения требует согласования коммуникативных программ собеседников, их координации (в том числе и коррекции) коммуникативных интенций» (Михайлов, 1994: 135). Инициирующая реплика без соотнесения с адекватной реагирующей репликой является коммуникативно незавершенной и не ведет к достижению запланированного перлокутивного эффекта. В связи с этим, от того, в какой мере коммуниканты учитывают содержание высказываний партнеров и действуют в соответствии с их особенностями, зависит успех или неуспех коммуникации.
Заинтересованность собеседников в решении общей коммуникативной задачи или, по крайней мере, в развитии диалога в определенном направлении заставляет коммуникантов сотрудничать, придерживаясь принципа коммуникативного сотрудничества Л.М. Михайлова или принципа Кооперации П. Грай-са: "any one who cares about the goals that are central to conversation I communication (e.g., giving and receiving information, influencing people and being influenced by others) must be expected to have an interest, given suitable circumstances, in participation in talk exchanges that will be profitable on the assumption that they are conducted in general accordance with the CP..." (Grice, 1975: 49). В этом случае мы говорим об установке субъекта на кооперативное поведение, т.е. его готовности к адекватным формам реагирования на инициирующее высказывание для решения определенной коммуникативной задачи.
В реальном общении, однако, возможно отсутствие установки на кооперативное поведение: участники диалога в силу объективных или субъективных причин могут не принимать коммуникативную программу своих партнеров и, нарушая принцип Кооперации, отказываться от сотрудничества. Результатом такого рода рассогласования интенций собеседников является нарушение целостности текста, неизбежно ведущее к нереализации коммуникативной установки, заданной стимулирующим высказыванием, и возникновению в ходе дискурса КН.
Целостность диалогического единства, обязательными составляющими которой являются логико-семантическая когерентность, коммуникативная целостность и коммуникативная интенция, нарушается в подавляющем числе случаев КН, однако, если реципиент игнорирует коммуникативную установку собеседника и намеренно не вносит требуемый от него вклад, необходимый и достаточный на данном этапе развертывания диалога для решения коммуникативной задачи, то мы говорим, что в качестве причины сбоя в общении выступает неприятие адресатом коммуникативной установки собеседника. Адресат, нерасположенный к коммуникативному сотрудничеству, для избежания адекватного реагирования на инициирующую реплику использует механизм уклонения.
В нашей работе мы определяем уклонение как форму игнорирования коммуникативной установки, как способ, используемый адресатом сообщения, для предотвращения ее реализации в связи с неприятием уклоняющимся (по объективным или субъективным причинам) коммуникативной программы собеседника при наличии у реципиента потенциальной возможности адекватного реагирования на реплику-стимул. Когерентность диалогического единства при этом нарушается намеренно.
Несмотря на то, что механизм уклонения всегда приводится в действие адресатом сообщения, ответственность за возникновение уклонений в ходе дискурса может нести как получатель сообщения (например, если он неадекватно реагирует по причине его нерасположенности к беседе из-за плохого настроение), так и инициатор общения (если он, например, затрагивает в беседе личную тему, нарушая принцип вежливости).
Существуют различные способы уклонений, из множества которых реагирующий коммуникант в зависимости от коммуникативной ситуации выбирает наиболее эффективный для достижения своей цели - препятствия реализации коммуникативной установки инициирующего коммуниканта. Подробно типы уклонений описаны в диссертационном исследовании B.C. Пугача (Пугач, 2002), хотя автор рассматривает уклонение только как возможную реакцию на местоименный и неместоименный вопросы.
Уклонение, однако, как неадекватный способ реагирования используется в качестве реакции на все коммуникативные типы высказываний. Кроме того, в ходе исследования нами было выяснено, что все типы высказываний можно разделить на три группы в зависимости от того, использование каких способов уклонения возможно в реагирующем высказывании:1) интеррогатив и побуждение к речевому действию (объединение двух коммуникативных типов происходит на том основании, что от адресата ожидается сообщение запрашиваемой информации); 2) побуждение к невербальному действию (адекватной реакцией на инициирующее высказывание является выполнение этого действия); 3) повествовательное и эмоциональное высказывания (оба коммуникативных типа имеют интенцию «сообщение», в первом случае говорящий передает какую-то информацию, а во втором - свое отношении к субъектам, объектам, явлениям, процессам и т.п.; от второго коммуниканта ожидается прием этой информации, а также дальнейшее построение своей речевой деятельности с учетом изменения фонда знаний).
