Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Значение, смысл, понятие, концепт: проблема методологии 15
1. Кардинальная проблема языкознания и методологическая неадекватность традиционной науки 15
1.1. Значение и смысл 18
1.2. Понятие и концепт 20
1.3. Семиотический аспект проблемы 24
1.4. Значение и концепт в их соотношении 26
2. Биология познания и когнитивная наука второго поколения . 29
2.1. Когнитивизм первого поколения 29
2.2. «Воплощенная» философия и язык как эмпирический объект 31
Биологическая концепция языка (автопоэзис) как новая методология 33
Выводы 39
ГЛАВА 2 Описание структуры концепта CRIME на основе биологической концепции языка . 41
2.1. Концепт CRIME как многогранное явление 41
2.2. Виды преступлений (crimes) как составляющие общего концепта (CRIME) и языковые средства их выражения 53
2.3. Метафорические средства репрезентации концепта CRIME 62
2.4. Взаимообусловленность индивидуальных и обобществленных компонентов концепта CRIME 76
2.5. Языковая категоризация языковых репрезентаций концепта CRIME как отражение различных по объему консенсуальных и когнитивных областей индивидов 86
Выводы 108
ГЛАВА 3 Изменения структуры концепта CRIME в американском обществе 112
3.1. Краткая характеристика американского общества 112
3.2. Культурная специфика концепта CRIME в концептосфере американского общества 117
3.3. Актуальные языковые репрезентации концепта CRIME для представителя культуры американского общества по результатам свободного ассоциативного эксперимента 134
3.4. Роль индивидуальных и обобществленных компонентов концепта CRIME в изменении структуры концепта 138
Выводы 154
Заключение 157
Список использованной литературы 162
Список использованных словарей и их условные сокращения
Список источников примеров 179
- Кардинальная проблема языкознания и методологическая неадекватность традиционной науки
- Виды преступлений (crimes) как составляющие общего концепта (CRIME) и языковые средства их выражения
- Взаимообусловленность индивидуальных и обобществленных компонентов концепта CRIME
- Культурная специфика концепта CRIME в концептосфере американского общества
Введение к работе
Данное диссертационное исследование посвящено проблемам языковой репрезентации концепта CRIME1 в американском варианте английского языка. Выбор данной темы исследования не случаен. При анализе языковых явлений мы пришли к выводу, что понятие CRIME не стабильно, невозможно дать одно исчерпывающее определение данного феномена. Возникает вопрос: Чем это вызвано? В чем причина неоднозначного определения такого базового понятия, как преступление, не только в юриспруденции, но и в повседневной жизни? Можно ли каким-то образом описать, квалифицировать данное явление с целью решения образовательной задачи, заключающейся в подготовке функционально грамотного специалиста? Проблема определения понятия CRIME носит не узко лингвистический, а прикладной характер, что определило выбор метода исследования, который позволил бы представить картину интересующего нас явления более полно.
Работа выполнена в русле когнитивного метода языкознания, позволяющего привлечь достижения различных наук, изучающих человека. Когнитивное направление начало развиваться из-за неудовлетворенности ученых существующими подходами к изучению семантики, поэтому очень много работ данного направления посвящено вопросу «Что есть значение?» (напр. Johnson-Laird 1983, Langacker 1991, Ченки 1996, Кравченко 1997 и др.). Основоположники когнитивного направления обосновали в своих работах связь семантики с другими науками, описывающими когнитивные способности человека и, прежде всего, с психологией (Jackendoff 1983, Langacker 1987, Lakoff 1990). Поскольку когнитивный подход отрицает автономность лингвистики как науки, то работа,
1 В своей работе мы будем оперировать двумя видами обозначения исследуемого явления: прописными буквами мы будем обозначать концепт CRIME как ментальную структуру, схваченную словом; в свою очередь, лексему crime будем обозначать строчными буквами, выделяя ее курсивом.
выполняемая в рамках этого подхода, находится на стыке различных наук, описывающих познавательные процессы, процессы восприятия и усвоения знания человеком, его способность существовать в мире с себе подобными. Тем более важно учитывать когнитивные механизмы в семантических исследованиях, поскольку семантика не автономна, ее нельзя оторвать от суммы нашего знания и тем самым - от культуры, привычек, социальных обычаев, а также от процессов категоризации, узнавания и понимания (Залевская 2002). Принципы когнитивного подхода помогают исследователю получить более полную картину изучаемого объекта и как нельзя лучше соответствуют целям нашей работы. Основное внимание когнитивная лингвистика уделяет вопросу о том, как связаны между собой языковые формы (и любые проявления языка вообще) со структурами человеческих знаний и опыта, а также о том, как те и другие представлены (репрезентированы) в голове человека (Кубрякова 1999).
Проблема определения репрезентации давно обсуждается в теории познания. Понятийный аппарат когнитивной науки с самого раннего этапа ее становления в качестве ключевого понятия включает понятие ментальных репрезентаций, а одной из основных проблем когнитивистики считается проблема репрезентации мира в голове человека. В современной теории познания под репрезентациями понимают «определенные структуры сознания, включая интен-циональные категории, представляющие собой содержание языковых (семантических) структур на глубинном уровне, уровне сознания» (Кравченко 2001: 150); «единицы, отражающие в сознании некие познанные фрагменты мира и языка, то есть как выступающие в сознании вместо этих фрагментов и участвующие именно в этом качестве (заместителей определенных сущностей) во всех мыслительных или речемыслительных процессах» (Кубрякова 2001: 29). Когда говорят о репрезентации значений, то есть о функционирующих у индивида средствах замещения того, что вербально описывается как лексическое значение, то имеют в виду формы репрезентации значений в памяти человека; «к их числу относят признаки, концепты, образы, прототипы, пропозиции,
фреймы, события, ментальные модели и т.д., которые могут быть модально специфичными (т.е. зрительными, слуховыми и прочими образами, базирующимися на перцептивных признаках) или амодальными (то есть абстрагированными, «схематичными» образованиями)» (Залевская 2000: 98). В своей работе мы рассматриваем языковую репрезентацию такой ментальной модели, как концепт, которая является «базовой когнитивной сущностью, представляющей собой «пучок» представлений, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово» (Степанов 2001: 43).
В данной работе мы рассматриваем такой древний и культурно-обусловленный концепт, как CRIME, который является общечеловеческим концептом. Подтверждением этому может служить тот факт, что первое упоминание лексемы crime мы встречаем в Библии, где она употребляется наряду с языковыми репрезентациями концепта ГРЕХ, которые зачастую заменяют языковые репрезентации исследуемого нами концепта. Пользуясь термином, предложенным А. Вежбицкой, мы можем с уверенностью назвать концепт CRIME универсальным концептом. Под универсальными понятиями А. Вежбицкая (1997: 381) понимает те понятия, которые «универсально лексикализованы, то есть во всех языках воплощены в словах». Исходя из положения о врожденности фундаментальных человеческих понятий, ученые придерживаются мнения, что концепты должны формулироваться не столько в рамках отдельного языка, сколько с позиций единой культуры (Плотникова 2000), что они представляют собой так называемый фундамент семантической системы языка, а значит возможна общечеловеческая концептуализация мира, несмотря на различия и сходства культур (Хахалова 2001). Нет сомнения в том, что понятия добра и зла есть во всех культурах, а наряду с ними существуют такие понятия, как закон, преступление и наказание. Н.Д. Арутюнова (2000), исследуя понятие «закон», приходит к выводу, что закон - целостный юридический комплекс, обладающий двойной темпоральной ориентацией (он устремлен как в будущее - призван блокировать противозаконные замыслы, так и в прошлое - предусматрива-
ет наказание за содеянное), аксиологической двойственностью (оценивается положительно в случае предотвращения преступления и отрицательно в случае определения наказания за совершенное действие), силовой неравновесностью (сила закона-запрета слабее его карательной силы). Все эти характеристики накладывают свой отпечаток и на социо-оценочные концепты ПРЕСТУПЛЕНИЕ и НАКАЗАНИЕ. Несмотря на то, что закон обладает большей силой на стадии наказания, мы можем отметить, что в западной культуре, в частности, в американской, философия работы всех правоохранительных органов заключается в разрешении силовой неравновесности: усилия направлены на проведение профилактической работы по предотвращению преступлений, с тем, чтобы не только блокировать преступные деяния, но и сделать все возможное, чтобы превалировала позитивная оценка как закона вообще, так и людей, следящих за соблюдением закона, в частности.
Мы рассматриваем те особенности употребления концепта CRIME, которые характерны для американской культуры, представляющей Западную культуру. В основе нашего исследования находится индивид, вернее, языковая личность: ее ценности, опыт, установки, среда и многое другое. Исследователи выделяют различные уровни ценностей: индивидуальные, микрогрупповые, мак-рогрупповые, этнические и общечеловеческие. Существуют попытки по созданию модели ценностной картины мира наряду с языковой картиной мира. Основными характеристиками ценностной картины мира является следующее:
ценностная картина включает общечеловеческую и специфическую
части;
ценностная картина реконструируется в языке в виде взаимосвязанных
оценочных суждений, соотносимых с юридическими, религиозными,
моральными кодексами, общепринятыми суждениями здравого смысла;
между оценочными суждениями наблюдаются отношения включения и
ассоциативного пересечения, в результате чего можно установить цен
ностные парадигмы соответствующей культуры;
в ценностной картине мира существуют наиболее значимые для данной культуры смыслы, культурные доминанты, совокупность которых образует определенный тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке;
ценностная картина мира в рамках одной языковой культуры представляет собой неоднородное образование, поскольку у различных социальных групп могут быть различные ценности;
ценностные картины мира существуют как в коллективном, так и в ин
дивидуальном сознании (Карасик 1996).
В основе концепта CRIME лежат ценности добра и зла, поэтому попытка «вскрыть» содержание концепта поможет нам сделать вывод о ценностях американской культуры и попытаться воссоздать ценностную картину мира, опираясь на языковую.
Многие исследователи призывают по-разному рассматривать конкретные и абстрактные концепты, потому что абстрактные понятия не могут быть соотнесены ни с какими конкретными предметами действительности, они существуют только как ментальные конструкты. Однако нельзя сказать, что «они придуманы человеком или не имеют никакого смысла, они - часть мира, каким его представляет индивид» (Jackendoff 1997: 558). «Абстрактное имя как языковая, универсальная форма бытия элементов невидимого духовного интеллигибельного мира обрастает «плотью» - результатом проекции бестелесных сущностей на предметы видимого мира, составляющие повседневный опыт личности» (Чернейко 1997: 7). Поэтому в нашем исследовании во главу угла мы ставим индивида, описывающего свои взаимодействия со средой каждый раз особым, уникальным способом.
Многие ученые отмечают, что необходимо учитывать конкретные условия осуществления речевого акта с тем, чтобы предоставить исчерпывающее описание языкового явления. Коммуникация является продуктом не только конкретного человека, но и человека, находящегося в конкретных социальных ус-
ловиях. Это обстоятельство и обусловливает свойство языка как индивидуально-социального явления. Это же свойство языка образует «предпосылку коммуникации как некоторого непрерывного процесса, членимого на определенные сегменты, кванты как в целом в социальном, так и в частности, в индивидуальном плане» (Колшанский 1984: 163). Современная лингвистика стремится описать лексемы и другие содержательные единицы языка во всей совокупности их свойств, включая коммуникативные, синтаксические, сочетаемостные, просодические, морфологические и т.д. (Апресян 1999).
Целью нашей работы является выявление как можно большего числа языковых репрезентаций концепта CRIME и их описание с привлечением положений биологической концепции языка, позволяющей преодолеть недостаток традиционной методологии - рассмотрение языка как автономной системы без учета роли человеческого фактора в языке. В соответствии с целью в работе решаются следующие задачи:
На основе выявленных языковых репрезентаций определить категориальную основу концепта CRIME в ценностной картине мира американского общества.
Восстановить объективированную в языке структуру концепта CRIME для более полного описания возможных языковых репрезентаций концепта.
Сопоставить индивидуальные и обобществленные компоненты концепта CRIME для определения общих и отличительных черт культурно-специфической и наивной картины мира.
На основе концепта CRIME предпринять попытку реконструировать ценностную картину мира американского общества.
Для получения более полной картины были проанализированы примеры языковой репрезентации концепта CRIME (всего около 4000) в различных ситуациях, контекстах, с привлечением различного языкового материала: произведений художественной литературы, публикаций в специальных изданиях по юриспруденции, газетных статей, данных толковых, энциклопедических, спе-
К)
циальных словарей, а также примеров языковых реаіизаций концепта в речи индивида (на основе свободного ассоциативного эксперимента). Выбор американского варианта английского языка для изучения языковых репрезентаций концепта CRIME не случаен. Американскую культуру можно рассматривать как доминирующую надо всеми остальными существующими культурами мира. Благодаря техническому прогрессу: появлению компьютера, развитию интернет-технологий, американская культура проникла в жизнь большинства людей, тем самым, оказав огромное влияние на формирование мировоззрения. Экспансия американской культуры стала возможной также и благодаря кинофильмам, подчинившим себе российский кинорынок. Придерживаясь принципов прагматики, мы сочли необходимым рассмотреть языковые репрезентации концепта CRIME в концептосфере американского общества, что позволило нам лучше разобраться в культуре, оказывающей на нас влияние, подчас незаметное, но очень мощное по своей силе.
Актуальность исследования языковых репрезентаций концепта CRIME обусловлена необходимостью изучения процессов, влияющих на на формирование концептосферы американского этноса в связи с большим влиянием, которое американская культура и система ценностей оказывает на весь мир. В настоящее время концепты представляют собой мало изученные феномены, анализом которых занимаются различные науки. Лингвистика призвана внести свой вклад в изучение концептов посредством анализа языкового материала.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринимается попытка описания концепта с позиций биологической концепции языка, предложенной чилийскими нейробиологами У. Мату раной и Ф. Варелой. Обосновывается необходимость рассмотрения когнитивно-языковых процессов концептуализации, метафоризации и категоризации с точки зрения биологии, опора на которую может позволить изучить языковые явления более полно и глубоко, позволив проникнуть в самую сущность природы человека, его взаимоотношений с окружающим миром и себе подобными.
Необходимость анализа языковых явлений с привлечением положений различных наук, изучающих человека, не вызывает на сегодняшний день сомнения. Методологически значимым для всех человековедческих наук, к которым относят философию, биологию, психологию, этнопсихологию, социологию, культурологию и лингвистику, является тезис о биопсихосоциальной природе человека, обязательными атрибутами которого являются язык, мышление и сознание. В настоящее время наблюдается тенденция к более углубленному анализу природы человека с учетом как философских, так и конкретно-научных дисциплин (Малинович 2003). Биология, по мнению сторонников когнитивизма второго поколения, является той научной дисциплиной, которая поможет изучить языковые явления более полно и глубоко, позволив проникнуть в саму сущность природы человека, его взаимоотношений с окружающим миром и себе подобными.
Теоретико-методологической базой исследования стали положения автопоэтической теории, рассматривающей социальную природу языка как область онтогенетических координации действий, а также как непрерывный процесс, существующий только как языковое общение, а не как отдельный вид поведения. Положения теории самоорганизующихся систем соотносятся с положениями когнитивной лингвистики второго поколения. Исследователи, причисляющие себя к конкурирующему направлению когнитивистики, придерживаются следующих постулатов: 1) концепты и разум находятся в тесной связи с телом человека, выступающим в качестве основы процессов концептуализации; 2) центральное место отводится процессам воображения, причем особое внимание уделяется процессам метафоризации, категоризации, образования прототипа, фрейма и ментальных конструктов (Lakoff 1999). В нашей работе были использованы следующие методы лингвистического описания: компонентный анализ, концептуальный анализ, анализ словарных дефиниций, интроспекция, спроецированные на центральный постулат новой эпистемологии: «Все сказанное сказано наблюдателем» (Maturana 1978, Кравченко 2001).
На защиту выносятся следующие положения:
Языковые репрезентации концепта CRIME представляют собой сложную структуру, сравнимую по своему объему и трудности описания с естественным кристаллом. Концепт не имеет четко обозначенных границ и является бесконечным континуумом, как и сам язык.
На категоризацию концепта CRIME влияют опыт наблюдателя, основополагающий признак, вокруг которого формируется категория, условия среды, непосредственное окружения. Категоризация невозможна без учета биологической основы социальных явлений как взаимодействий индивида со средой и себе подобными.
Концепты не могут существовать обособленно друг от друга, они имеют свойство вступать во взаимодействия с другими концептами, «перетекать» друг в друга, создавая тем самым условия для актуализации значений, которые не были лексикализованы прежде. Таким образом, создается впечатление, что языковые репрезентации «получают» новые значения, никогда не существовавшие прежде.
Биологическая основа социальных явлений заключается в том, что любой человек воспринимает себя как отдельную личность, с присущими ей такими характеристиками, как самосознание и индивидуальность, и в то же время как часть общества, вне которого он не может нормально функционировать. Содержание любого концепта подвергается стандартизации на индивидуальном и коллективном уровне. В структуре концепта CRIME выделяются индивидуальные и обобществленные компоненты концепта, которые могут как совпадать по своему объему, так и вступать в «конфликт» друг с другом, что приводит к нарушению законов, установленных обществом.
Концепт CRIME является культурно обусловленным концептом, его содержание отличается от культуры к культуре. Структура концепта CRIME в концептосфере американского общества характеризуется стабильностью благодаря устойчивым поведенческим паттернам, сохраняющимся из поколения в
поколение, онтогенетически приобретенным в определенном социальном окружении. В то же время, концепт CRIME претерпевает изменения и продолжает развиваться по мере того, как изменяется и развивается все общество в целом.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она выполнена в русле интегративного подхода к языку с привлечением биологически оринтиро-ванной когнитивной лингвистики, что вносит определенный вклад в развитие интегративной семантики, объединяющей семантику опыта и выводного знания (experiential and inferential semantics), корпореальную (телесную) семантику.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут найти применение в преподавании курсов теоретической семантики, лексикологии, английского языка для студентов юридических факультетов, а также могут быть использованы в составлении специализированных курсов в рамках гуманизации образования.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях методического объединения Центра языковой подготовки (Байкальский государственный университет экономики и права 2001, 2002), на конференции молодых ученых в Иркутском государственном лингвистическом университете (2002), на семинарских занятиях для аспирантов (Иркутский государственный лингвистический университет, Байкальский государственный университет экономики и права 2002, 2003). По теме исследования опубликовано девять работ.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка использованных словарей, списка источников примеров. Общий объем работы составляет 180 страниц.
Во введении дается обоснование выбора темы и ее актуальности, характеризуются цели, задачи, методы и материал исследования, определяется теоретическая база диссертации и излагаются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе описываются теоретические предпосылки исследования, осуществляется критический анализ традиционных подходов к исследованию семантики.
Во второй главе дается описание структуры концепта CRIME, анализируется роль наблюдателя, оперирующего языковыми репрезентациями, метафорические средства выражения исследуемого концепта, выделяются индивидуальные и обобществленные компоненты концепта CRIME, предлагается категоризация языковых репрезентаций концепта CRIME в зависимости от различных по объему консенсуальных и когнитивных областей индивидов.
Третья глава посвящена анализу вариантов интерпретации языковых репрезентаций концепта CRIME в концептосфере американского общества.
В заключении подводятся итоги исследования и формулируются проблемы, требующие дальнейшего изучения.
Кардинальная проблема языкознания и методологическая неадекватность традиционной науки
Сложившаяся в современной лингвистике ситуация может быть охарактеризована как переломная. Рассматривая язык как вещь в себе, традиционная наука не в силах объяснить многих языковых явлений и дать полный ответ на вопрос о причинах происходящих в языке изменений. Кардинальная проблема языкознания — узкая трактовка языка, рассматриваемого как средство коммуникации, а не как деятельность и результат этой деятельности. Исследования языка, не пытающиеся объяснить действия механизма языка, привели к тому, что на сегодняшний день содержательная сторона языковых единиц различных уровней оказалось недостаточно изученной (Кравченко 2001). В лингвистике сложилась парадоксальная ситуация: существуют различные направления лингвистического описания семантических явлений (которые появлялись в виду недовольства ученых существующими методами языкознания), но в то же время все они не в состоянии последовательно объяснить суть явления. Причина кроется в недостатке методологии. Традиционный семантический анализ не включает в рассмотрение самое главное, без чего невозможно языковое исследование, а именно, человека. Ведь при помощи языка человек создает информационную среду, моделирует мир, создает возможные миры, получает возможность контролировать среду. Раз лингвистика изучает язык, а когнитивная лингвистика рассматривает язык как общий когнитивный механизм, то было бы неправомерно рассматривать язык как вещь в себе, в отрыве от человека -единственного живого существа, обладающего такой способностью. Вывод напрашивается сам собой: раз мы не можем изучать языковые процессы в отрыве от главного их обладателя - человека, значит, мы должны обязательно учитывать и все те процессы и феномены, которые лежат в основе речепорождения, и без которых невозможна речевая деятельность. Поэтому необходимо для более успешного анализа языковых процессов привлечь под один «зонтик» теоретические положения различных наук, которые, так или иначе, занимаются изучением человека. Язык неотделим от человека и следует за ним во всех его действиях. Язык - «не только инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение, желание, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него, но это также первичная и самая необходимая основа человеческого общества» (Ельмслев 1999: 131). Язык является уникальной способностью человека, пронизывающей собой все виды целенаправленной человеческой деятельности. Обращение современной лингвистики к человеку как центру исследований приводит к тому, что связь языка с человеком теряет метафорически-филологический смысл, а приобретает естественнонаучный характер (Звегин-цев 1996). Мы оказались в ситуации, когда требуется не просто пересмотр задач лингвистических исследований, но и необходимость применения методов, позволяющих преодолеть недостаток традиционной методологии, для объяснения природы языкового знания, его усвоении и о том, как его используют.
Прежде, чем рассматривать отдельный концепт, нам представляется необходимым разобраться в том многообразии терминов, которое мы находим в литературе. В современных исследованиях, выполненных в русле функционализма термин концепт не имеет четкого определения. В настоящий момент наблюдается смешение значений таких терминов, как концепт , понятие , значение и смысл . В задачу нашего исследования не входит разрешение терминологического противоречия, но мы считаем необходимым предпринять попытку понять причину данного смешения и попытаться развести данные термины, чтобы в самом начале нашей работы четко определить, что мы понимаем под каждым из них.
В последнее время термин концепт привлекает внимание все большего числа исследователей, каждый из которых вносит свое в понимание данного термина. Отечественные лингвисты не придерживаются его единого толкования, и каждый пытается дать ему свое определение. Концепт понимается как «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы языка и мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике в виде неких «квантов» знания» (КСКТ 1997: 90-93), как «инвариант различных явлений объекта, преломленных в языке, который вбирает в себя обобщенное содержание множества форм выражения слова в естественном языке, а также в тех сферах человеческой жизни, которые предопределены языком и немыслимы без него» (Лукин 1993: 63), как объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные культурно-обусловленные представления человека о мире «Действительность» (Вежбицка 1990), как «некий чувственный образ, к которому «прикреплены» знания о мире» (Попова, Стернин 2001: 57), а также как «дискретная единица коллективного сознания, поскольку существует знак, ее обозначающий» (Бабушкин 1998: 5), и как «некая структура представления знаний, отражающая содержание опыта» (Кравченко 2001:94).
Некоторые авторы пытаются «перевести» четко не сформулированное определение концепта на более понятный для них язык. Так, например, Н.И. Жинкин (1998:30) называет концептом то, что «можно сказать в осмысленном сочетании имен, даже если ему не соответствует реального денотата, то есть то, что просто предъявляется, но не доказывается». Ему более удобно употреблять термин образ , а не нечто неопределенное, трудно объяснимое, такое, как термин концепт . Е.В. Рахилина (2000) сравнивает тенденции в развитии когнитивного направления с достижениями іМосковской семантической школы (МСШ) и приходит к выводу, что концепт - это коммуникативный фокус. В свою очередь, М.В. Никитин (2001) считает, что концепт - единица ментального уровня, а для того, чтобы выйти на лингвистический уровень, необходимо подставить вместо термина концепт термин значение . Похожее определение мы встречаем и у Е.С. Куоряковой (1997: 31), которая утверждает, что «значения языковых форм - это определенные структуры знания, это концепты, схваченные языковыми знаками». Мы считаем, что нельзя поставить знак равенства между этими двумя терминами.
Существует мнение среди исследователей, что «концепты представляют собой относительно стабильный и устойчивый когнитивный слепок с внеязы-кового мира», они относятся к «мыслительным явлениям, являются основной формой осуществления понятийного мышления», в то время как значение относится к языковым феноменам (Худяков 1996: 101).
Виды преступлений (crimes) как составляющие общего концепта (CRIME) и языковые средства их выражения
Многочисленные примеры языковой репрезентации концепта CRIME, возможность появления различных граней концепта можно объяснить различным объемом эмпирического опыта индивидов (см. гл. 2.1. на с.41-53). Хотя опыт, безусловно, играет не последнюю роль, но, по нашему мнению, это не единственная причина субъективного восприятия одних и тех же явлений. Ведь и сам судебный процесс суть различное толкование преступных действий защитой и обвинением. Попробуем подойти к данной проблеме с точки зрения положений автопоэтической теории, которые, как нам представляется, помогут дать более полный ответ и понять суть данного вопроса.
Фигура наблюдателя занимает центральное место в теории автопоэзиса. Согласно второму положению теории самоорганизующихся систем, наблюдение - основа познания. Значит, любой говорящий является наблюдателем, так как все сказанное сказано наблюдателем, но наблюдатель не всегда выступает в роли говорящего. Категориальной основой языка во всех его проявлениях выступает антропоцентризм и антропоморфизм. При таком подходе к познавательной деятельности и восприятию как свойству, присущему человеку и лежащему в основе любой мысли, выраженной с помощью языка, отправной точкой категоризации языковыми средствами феноменологического знания является познающий реальный мир человеческий индивид (Кравченко 1993). Человек попадает в мир, уже наполненный смыслами и символами, накопленными в ходе творческой деятельности социума. Через социализацию и эволюцию человек усваивает принадлежащий данному социуму универсум общих смыслов, начинает интерпретативную деятельность и адаптируется к социальной реальности мира (Макаров 1998).
Согласно теории автопоэзиса (см. пп. 4 и 8 на с. 35), наблюдатель созерцает одновременно и организм, и ту часть окружающей среды, с которой организм вступает во взаимодействия. Для наблюдателя ниша организма представляется частью окружающей среды, в то время как для наблюдаемого организма ниша представляет собой всю область его взаимодействий. Из этого следует, что различные наблюдатели будут по-разному описывать нишу наблюдаемого организма, ведь каждый из них определяет те отношения между поведением и нишей, которые он описывает. В то же самое время, наблюдаемый организм будет иметь свою, отличную от описаний наблюдателей, точку зрения, так как его взаимодействия со средой представляются ему всем миром, поэтому он не может выйти за рамки своей ниши и описать свои отношения с нишей как частью среды.
Так, в книге Р. Паттерсона «Окончательный приговор» («The Final Judgment») мы сталкиваемся с тремя толкованиями одного преступления: обвинения, защиты и обвиняемой. Различные интерпретации преступных действий, в данном случае убийства, оказываются возможными из-за отсутствия свидетелей. Девушка по имени Бретт, обвиняемая в убийстве своего друга, не может «встать на место» ни обвинения, ни защиты, которые описывают отношения между ее поведением и нишей в терминах предумышленного и непредумышленного убийства. Для стороннего наблюдателя, оперирующего уликами, которые являются частью окружающей среды, представляется очевидным, что убийство не могло быть совершено посторонним человеком. Однако в связи с тем, что эта часть окружающей среды принадлежит когнитивным областям двух разных наблюдателей: прокурора и адвоката, мы можем говорить о двух разных средах, или, в привычных терминах, разных точках зрения на одно и то же преступление. Здесь стоит упомянуть также и то, что они описывают взаимодействия организма и среды в терминах поведения организма, а не среды, что является причиной субъективного взгляда на одно и то же явление. Если бы наблюдатели могли описывать поведение наблюдаемых ими организмов в терминах репрезентаций состояний окружающей среды, то мы бы могли претендовать на большую объективность при описании любых взаимодействий организма и ниши. В то же время, Бретт, которая воспринимает свои взаимодействия с нишей как всю область взаимодействий, не может понять основания для обвинения в убийстве, каким бы оно ни считалось. Мы считаем целесообразным привести диалог Бретт, обвиняемой в убийстве своего друга, и Кэролайн, ее адвоката.
«Let те explain», she said slowly, « What the police case is. Because I already know. There are two cases, actually. The first is premeditated murder. In that case you decided to kill James well in advance. But he was much larger and stronger. So you took him to an isolated place — a lake at night - which you knew and he didn t». (Patterson 1995: 61) Caroline settled back. «Case two», she said, «is manslaughter. But in some ways, this will be even harder for you to hear». Brett was still, watching her. «It s very simple», Caroline voice was quiet again. «You never planned to kill him. You got drunk, and then stoned. Quarreled over something. Lost your temper. You weren t rational. In a surreal impulse, you simply cut his throat before you even knew what you had done», (ib.: 63). Caroline rested her cheek on the fingers of one hand. «I spoke with Jackson», she said slowly. «He won t take manslaughter». Brett s face hardened. «I won t take manslaughter. I already told you that». She leaned forward, looking into Caroline s eyes. «That might sound crazy to someone who only presumes my innocence. But I won t plead guilty to something I didn t do», (ib.: 213) В этом же произведении мы встречаем примеры, когда различные наблюдатели описывают одну и ту же нишу, находясь в одной среде, что, казалось бы, должно свести результат их наблюдения и описания к общему знаменателю, на самом же деле они дают противоположные оценки одной и той же ситуации. В приведенном ниже примере речь идет о судьбе молодого человека-пацифиста Лэрри, выступающего против войны во Вьетнаме. Кэролин разделяет мнение своего друга относительно участия Соединенных Штатов в этой войне. В разговоре с отцом, который в свое время принимал участие в судебных разбирательствах над фашистами после Второй Мировой войны, Кэролин высказывает свою точку зрения относительно действий враждующих государств. Кэролин убеждена в том, что действия Соединенных Штатов во Вьетнаме можно считать преступными, если встать на место жителей Вьетнама, а главу государства, развязавшего войну на чужой территории, преступником. Charming said to Scott. «I came to believe in law. But not in men. People are, in the end, who they are». Her father s eyes had fixed on Scott. «But men make laws», Caroline interjected. «AndwritQ history like we re trying to do in Vietnam». She saw Larry surreptitiously cover his eyes and emit a silent groan. « The V word», he murmured. Channing gave a slight smile and raised his eyebrows at Caroline. « You were saying, Caroline?» «That if the Vietnamese wrote history, and convened their own tribunal, Nixon and Kissinger might be condemned as war criminals». Channing frowned. «I think that s too much facile. What our government committed were not crimes of war but acts of war», (ib.: 327) В этом примере мы видим, что важную роль играет объем опыта, который отличается у уже немолодого патриота и молодого человека, не желающего участвовать в бессмысленной войне. Возможно, что здесь имеет место и субъективная оценка ситуации: естественно, что молодому человеку не хочется погибать в расцвете сил, в то время как Ченнингу не грозит призыв в армию по возрастному цензу.
Взаимообусловленность индивидуальных и обобществленных компонентов концепта CRIME
Язык, рассматриваемый как знаковая система, т.е. как устойчивое образование, используется как ключ к системе человеческой мысли, к природе человеческой психики. Рассматриваемый как надиндивидуальное социальное учреждение, язык служит для характеристики нации. Рассматриваемый как колеблющееся и изменяющееся явление, он может открыть дорогу как к пониманию стиля личности, так и к событиям жизни прошедших поколений (Ельм-слев 1999). В структуре концепта, мы в свою очередь, выделяем индивидуальные и обобществленные компоненты.
Как известно, человеку свойственна некоторая двойственность: с одной стороны, любой из нас осознает и воспринимает себя как отдельную личность, отличную от других, с такими присущими ей характеристиками, как самосознание и индивидуальность; с другой стороны, какими бы независимыми мы ни были, как бы ни старались существовать обособленно от общества, мы не можем себе это позволить (Maturana 1988). На эту биологическую основу социальных процессов обращают внимание многие языковеды, говоря о том, что содержание концепта подвергается определенной стандартизации на общенациональном или коллективном (групповом) уровне. В свое время Соссюр, а вслед за ним и другие ученые, отмечали двойственную сущность языка. Он говорил о том, что хотя язык является социальным институтом, но реализуется индивидом (Соссюр 1998). Соответственно, в структуре концепта выделяются общенациональный компонент, а также групповые (принадлежащие определенной социальной, возрастной, профессиональной, половой и другим группам), региональные, или локализованные (отражающие специфику того или иного региона), и индивидуальные компоненты. Индивидуальными компонентами называют те характеристики, которыми наделяет данный концепт каждый конкретный человек (Болдырев 2000). На различие общественного и субъективного значения указывал и Рассел. Данное различие вытекает из существования «общественного пространства, именно - пространства физики, занятого общественными физическими объектами, которые не являются чувственными данными, а к которым мы приходим посредством выводов и логических конструкций, и личного пространства. Чувственное пространство и чувственные объекты различны у разных людей, хотя и имеют родовое сходство, как между всеми индивидуальными различиями, так и с тем, что есть в них общественного» (Рассел 1997: 103). Данное различие может быть выражено в терминах «языковая картина мира» (другими словами, специфичный способ концептуализации действительности всеми говорящими на данном языке, представляющих данную культуру) и «наивная картина мира» (или обиходные представления отдельных индивидов данного социума) (напр., Серебренников 1988, Яковлева 1994, Апресян 1995, Кобозева 2000). Эти две картины могут как совпадать, так и различаться по своему содержанию. Некоторые исследователи видят основное отличие в том, что языковая картина мира более консервативна и инертна, в то время как обиходные представления меняются гораздо быстрее и могут не соответствовать фрагментам языковой картины мира (Уры-сон 1998). Тогда возникает вопрос: Почему возможно понимание между людьми, имеющими различные обиходные представления, или, в наших терминах, индивидуальные компоненты концепта? Дело в том, что, несмотря на то, что конкретный носитель языка приписывает слову субъективное содержание в соответствии с его личными представлениями об обозначенном словом предмете или явлении, его значение может совпадать с таковыми у других индивидов. Люди могут вырабатывать похожие значения (Кульгавова 2001). Добавим, что различные представления людей складываются в рамках одного и того же концепта, путем актуализации различных «участков» концепта. Именно сам концепт позволяет нам понять другие индивидуальные представления о действительности. Также понимание участников коммуникации становится возможным благодаря совпадению индивидуального опыта: чем больше общего в опыте индивидов, тем меньше будет несовпадений в интерпретации одних и тех же явлений (Kravchenko 2002). Кларк (1996: 12) называет это явление «common ground».
При анализе примеров языковой репрезентации концепта CRIME мы часто встречаемся со случаями несовпадения индивидуальных и обобществленных компонентов одного концепта, что приводит к нарушению баланса в отношениях между обществом и отдельным индивидом. Несовпадение индивидуальных и обобществленных компонентов можно объяснить с позиций теории языкового детерминизма. Одной из причин может быть различная степень их изменения: индивидуальные компоненты изменяются быстрее, чем обобществленные, поскольку «язык отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в.сознании производящих изменения это происходит моментально» (Уорф 1999: 87).
В основе преступного действия лежит, по нашему мнению, конфликт, в который вступает индивид, противопоставляя себя всему обществу, определившему ту черту, преступая которую, индивид совершает противоправное действие и должен понести наказание. Наказание служит неким механизмом, посредством которого можно восстановить баланс между обществом и индивидом, который был нарушен при совершении преступления. Мы не будем останавливаться на вопросе о том, является ли наказание всегда отлаженным механизмом, который может разрешить конфликт индивида и общества, поскольку данный вопрос заслуживает отдельного исследования.
Культурная специфика концепта CRIME в концептосфере американского общества
Интересные выводы можно сделать, проанализировав концепт в рамках одной концептосферы, а также разные взгляды на само понятие «преступление» в историческом аспекте. Существует мнение, что, в принципе, возможно реконструировать при последовательном развертывании всю систему концептов определенной культуры, отталкиваясь от анализа одного культурного концепта (Карасик 2002). В своем исследовании мы не ставим задачи реконструировать всю концептосферу американского общества, но считаем, что на примере анализа одного концепта можно сделать выводы о культурных ценностях рассматриваемого общества, поскольку отношение представителей этноса к одному общественно значимому явлению, каковым является концепт CRIME, экстраполируется на другие феномены, адекватное отношение к которым необходимо для успешного существования данной культуры. На этносы влияет географическая среда - через повседневное общение человека с окружающей его природой, традиции, унаследованные от предков, культурные воздействия, религия, -все это имеет значение для существования и отличия одного этноса от другого, поэтому мы не можем игнорировать ни одно из этих влияний (Гумилев 2001). Испокон веков существовало общество, навязывающее свои правила и законы индивиду. Всегда существовали (и, наверное, будут существовать) индивиды, которые по каким-то причинам не смогли адаптироваться к тем условиям, которые навязываются им обществом, которые воспринимают все общество в целом как врага, которому нужно противостоять, чтобы,выжить. Противостояние и нежелание подчиняться закону влечет за собой активные действия, в результате которых индивид преступает ту черту, которую перед ним установило государство, а значит, совершает преступление.
Если мы обратимся к истокам американского права - Англосаксонскому праву, основные положения которого колонисты привезли с собой, то увидим, что раньше к концепту CRIME относили только те виды преступлений, которые наносили вред «физическому состоянию личности или его собственности». А те преступления, которые причиняли моральный вред, входили в понятие феха и не наказывались судом людей, «грешников» ждал суд Божий:
It must be remembered that in this early period (in the very early days of European civilization) the number o/recognized crimes was small: they were mostly cases о/direct physical interference with a man or with his possessions (Russell 1964: 19). Наказанием же за такие преступления служила компенсация, которую обидчик выплачивал пострадавшей стороне. В некоторых случаях обидчик был обязан заплатить штраф и в государственную казну, королю, за нарушение королевского спокойствия: It was natural to assume that such attacks were intended: but the consequences of any harm done must inevitably be borne by someone, and the view of these days was that any person whose active conduct seemed to have led to that harm should bear the consequences and therefore pay compensation (hot) to the man whom he had injured. In addition in certain cases a fine (wite) must be paid to the King, for breach of the King s peace (ib.: 19). Объяснением такого упрощенного подхода к преступлению может служить то, что в тот момент такое вмешательство со стороны государства в улаживание конфликтов был предпочтительнее, так как штрафные санкции предотвращали кровавую расправу с обидчиком: At this stage (in Anglo-Saxon times) the distinction between crime and tort had not yet been drawn, and the policy of the law was largely influenced by the desire to promote the maintenance of public order by the provision of simple legal remedies as a substitute for the disruptive exercise of self help and the blood feud (ib.: 20). В тринадцатом веке ситуация изменилась коренным образом. Преступления стали классифицировать как «тяжкие» (или уголовно наказуемые) и «менее тяжкие» (или подпадающие под общее право). Изменилась и система наказаний. За более тяжкие преступления предусматривалась высшая мера наказания. Также был создан и специальный институт, куда пострадавшие могли обратиться за возмещением своего как физического, так и морального ущерба: By the thirteenth century serious offences had come to be classed as felonies and the rule appeared that for them compensation could no longer he obtained. The law at this stage was excessively severe because the old rule of strict liability still existed while the punishment, instead of being pecuniary, had in many cases now become capital (ib.: 20). The thirteenth century, however, saw the beginnings of the modern distinction between crime and tort; the old compensatory payments were replaced by discretion 120 агу «damages» awarded by the tribunal by which an individual s claim was heard (ib.:21). В то же самое время, благодаря влиянию религиозных воззрений на моральную сторону преступления, а также влиянию Римского права, появилось не только разграничение гражданских и уголовных преступлений, а также и то, что к условиям привлечения кого-либо к уголовной ответственности стали относить не только само противозаконное действие, но и тот факт, что нарушитель понимал, что совершение данного действия влечет за собой наказание. Другими словами, внешние факторы актуализировали новые грани концепта CRIME: In developing the idea of moral blame as the basis of responsibility for harm done, the churchmen were doubtlessly influenced not only be the religious doctrines of sin, but also by the principles of Roman law in which they were trained. That law had early achieved a separation of civil and criminal wrongs, and had recognized a mental element in liability (ib.: 21). So long therefore as it remains unchallenged no man should be convicted of crime at common law unless the two requirements which it envisages are satisfied, namely, that there must be both a physical element and mental element in every crime (ib.: 22).
