Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Англоязычная антропонимика в контексте современных общелингвистических и лингвопрагматических исследований 21
Выводы к главе 1 41
Глава 2. Имя личное как объект категоризации 42
Общие замечания 42
2.1. План содержания имени личного 43
2.2. Мотивация имени личного 60
2.3. План выражения имени личного 71
2.4. Грамматико-морфологические особенности имени личного 83
Выводы к главе 2 104
Глава 3. Языковая личность в свете антропонимической прагматики 109
Общие замечания 109
3.1. Языковая личность как носитель имени 113
3.1.1. Имя личное и идентичность индивида 117
3.1.2. Имя личное и идентичность нации 129
3.2. Языковая личность как имядатель 159
3.2.1. Типология антропоойконимов и их прагматический потенциал 162
Выводы к главе 3 209
Глава 4. Антропонимическая трансформация и ее прагматическая характеристика 213
Общие замечания 213
4.1. Имена иммигрантов 215
4.1.1. Имя в среде русскоязычной иммиграции 226
4.2. Религиозные имена 240
4.3. Сценические имена 261
4.3.1. Имя в массовой культуре 276
Выводы к главе 4 284
Глава 5. Антропонимическая прагматика и литературно художественный текст 289
Общие замечания 289
5.1. Антропонимическая идентичность литературного персонажа в прозаическом произведении 298
5.1.1. Имена иммигрантов в романе Э.Э. Пру "Грехи аккордеона" 298
5.1.2. Антропонимическое пространство романов У. Фолкнера "Шум и ярость" и "Свет в августе" 308
5.2. Антропонимическая идентичность литературного персонажа в драматургическом произведении 344
Выводы к главе 5 362
Заключение 365
Список использованной литературы 371
Приложение. Антропонимическая идентичность литературного персонажа в драматургических произведениях английских авторов 400
- План содержания имени личного
- Грамматико-морфологические особенности имени личного
- Имя личное и идентичность индивида
- Имя личное и идентичность нации
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования, имеющего междисциплинарный характер, заключается в разработке в рамках зарубежной филологии прагматически ориентированного направления в изучении антропонимов на материале современного американского мемуарного (автобиографического) и художественного дискурсов, лексикографических источников, а также антропонимикона реальных носителей имени. В центре внимания этого направления находится личность в историческом и современном контекстах языка и культуры как личность деятельная, творческая и речевая. В русле данных научных изысканий представляется возможным выделить отдельным видом антропонимическую прагматику, под которой мы понимаем особое направление в рамках лингво-
прагматических и ономастических исследований, целью которого является изучение антропонимической лексики с точки зрения использующей ее языковой личности как носителя имени и имядателя, принимая во внимание выбор и варьирование имени, его восприятие участниками коммуникации и воздействие на них, цели и мотивы его употребления в зависимости от ситуаций общения и отношений между людьми, а также максимально учитывая когнитивные, психологические, социальные, этнические, исторические и географические факторы, обусловливающие функционирование имени как знака идентичности индивида и как свернутого лингвокультурного текста. Актуальность предложенного направления, разработка которого стала одной из основных задач диссертации, заключается равным образом в необходимости систематизировать уже имеющиеся знания о личном имени в одном из наиболее динамично развивающихся социумов, дать оценку состояния развития его антропонимикона, а также раскрыть прагматические особенности переименования, его истоки и те языковые процессы, в которые вовлекаются имена, данные от рождения.
В работе исследуются прагматические функции идентификации и социализации, не получившие должного теоретического осмысления, но которые, по нашему мнению, в наибольшей степени определяют имя как прагматический компонент коммуникации и как свернутый лингвокультурный текст. Под идентификацией имеется в виду психологическая корреляция между индивидом и определенной лингво- и этнокультурой, социумом, религиозными воззрениями, семейными традициями и т.д. Именно в результате такого процесса формируется и реализуется антропонимическая идентичность индивида и его самобытность. Под социализацией посредством имени понимается возможность выбора имени на уровне присвоения, его варьирования или смены в родной и иноязычной среде, а также в условиях коммуникации, которые социально и политически детерминированы, что дает возможность индивиду стать полноценным членом данного лингвоэтнокультурного сообщества. Все эти процессы рассматриваются с точки зрения изучения личного имени в истории английского языка и лингвокультуре американской нации в контексте антропонимической прагматики.
Научная новизна работы состоит в том, что антропонимы изучаются с позиций антропонимической прагматики, во главу угла которой впервые ставятся языковая личность как носитель имени и имядатель и имя как свернутый лингвокультурный текст. В диссертации идентичность, являющаяся одним из основных прагматически обусловленных параметров языковой личности, впервые анализируется через призму имени с опорой на язык, культуру, текст и дискурс, при этом имя рассматривается как прагматический элемент коммуникации. Это позволило выделить понятие антропонимическая идентичность, которое определяется как психологическое соотнесение индивида со своим именем и восприятие этого имени и его носителя представителями данной и других лингвокультур, что позволяет индивиду определить свое место в лингвосоциокультурном пространстве и свободно ориентироваться в нем, создавая определенную связь с обществом, в котором он живет. В рамках антропонимической прагматики новым в работе является также рассмотрение таких вопросов, как антропонимическая языковая личность, имя и идентичность индивида, нации и литературного персонажа, антропонимическая автобиография, имя как речеповеденческая категория, антропонимическая диглоссия, реверсивное имятворчество. Наименее изученной остается проблема, связанная с динамическими процессами в сфере имен, особенно в контексте антропонимических трансформаций, которые наиболее ярко демонстрируют прагматический потенциал имени. Антропонимическая трансформация представляет собой социально и культурно детерминированную вторичную номинацию и определяет имя как речеповеденческую категорию. Было выяснено, как функционирует имя в иноязычной среде, и какое значение придают ему иммигранты. Впервые рассматривается функционирование имени в среде русскоязычной иммиграции, получившее отражение в американском антропонимиконе.
Продемонстрирована эволюция имени с точки зрения его мотивации и вариативности в планах содержания и выражения как функционального языкового знака.
Впервые дается всестороннее описание личного имени США с позиции категориального подхода как исторически складывающейся системы номинации и самоидентификации, в которой имеют место антропонимические трансформации, активное создание новых имен, постоянное расширение именного корпуса. В связи с этим для изучения антропонимической лексики предлагается категориально-интегральный подход. Под категорией мы понимаем обобщенное понятие, “отражающее самые существенные, самые общие итоги своеобразной сортировки всей доступной человеку информации и сведения ее разнообразия и многообразия к определенным классам, разрядам и рубрикам”.
Принятый в данной работе категориально-интегральный подход, актуализируемый через призму языковой личности как носителя имени и имядателя, предполагает комплексное изучение личного имени как лингвосемиотической категории (имя как функциональный языковой знак), лингвокогнитивной категории (роль имени в процессе категоризации; причины устойчивости имени в общественном сознании; имя как компонент языковой картины мира, национального самосознания и характера), дискурсивной категории (функционирование имени в различных видах дискурса; имя как поэтоним), лингвопсихологической категории (восприятие имени индивидом и окружающими; ассоциации, вызываемые именем; тиражирование и коммерциализация имени), социолингвистической категории (выбор имени; имя как знак социального статуса, расовой принадлежности, социализации, моды), лингвогеографической категории (бытование имени в разных лингвокультурах/социумах/территориях; имя в сопоставительном плане), этнолингвистической категории (имя как знак этнической принадлежности в родной и иноязычной среде), исторической категории (пути развития и динамизм структурно-семантических процессов в сфере имен: прозрачность структуры, деривационные модели, фонетическая оформленность и т.д.), лингвокультурной категории (культурно значимые и прецедентные имена; имя как знак культуры: влияние семьи, общества, церкви и т.д.) и, наконец, прагматической категории (имятворческие процессы и функционирование имени в условиях коммуникации как знака межличностных отношений; имя как речеповеденческая категория, средство идентификации и социализации; имя и идентичность индивида; антропонимическая диглоссия; антропонимические трансформации). Прагматический аспект в контексте языка и культуры, получивший в данной диссертации свое дальнейшее развитие применительно к изучению антропонимов, пронизывает всю работу.
Исследование показало, что выделенные категории, реализующие прагматический потенциал имени и используемые комплексно в русле антропонимической прагматики, являются наиболее продуктивными при проведении изысканий в сфере имен. Категориально-интегральный подход к изучению антропонимической лексики не является единственным, но именно такой подход открывает новые возможности декодирования информации, которую несет имя, показывает его как важный элемент коммуникации, определяет его как многокомпонентный знак и демонстрирует, что имя является одной из важных составляющих в структуре языковой личности и ее идентичности. Все это позволяет воссоздать общую картину применения и функционирования имени в языке и речи. Рассматриваемые прагматические функции имени служить средством идентификации и социализации, реализуемые во взаимной связи, находят непосредственное отражение в предлагаемом подходе и актуализируются с учетом вышеупомянутых категорий.
На основе категориально-интегрального подхода и системного изучения личных имен США было определено содержание антропосистемы, имеющей полевую структуру и представляющей собой внутренне организованную и упорядоченную совокупность имен определенной лингво- и этнокультуры, связанных динамическими отношениями, а также формирующейся и функционирующей в соответствии с имятворческими традициями, которые отражают особенности языковой, культурной, личностной картин мира, национального характера, национального самосознания индивида. Именная система может быть закрытой (религиозный именник) и открытой (сценический именник).
Была также разработана методика изучения имени как свернутого лингвокультурного текста, позволяющая декодировать информацию, заложенную в нем, и осуществлять реконструкцию антропонимической идентичности индивида, выступающего как языковая личность реального носителя имени/как модель языковой личности литературно-художественного персонажа. Предложенная методика может быть реализована в следующей логике анализа: историко-этимологический/ структурный анализ имени имя как знак имятворческих традиций семьи/социума/лингвокультуры функциональная парадигма имени как знак межличностных отношений гендерная характеристика имени имя как знак социального статуса этнокультурный/ лингвогеографический характер имени имя как знак религиозной принадлежности имя как знак расовой принадлежности адаптация/смена имени как знак социализации, имя как речеповеденческая категория восприятие имени индивидом и окружающими ассоциации, связанные с именем смыслы, актуализируемые в имени и предопределяющие форму поведения персонажа имя как средство воплощения художественно-эстетической концепции произведения имя как отражение национального самосознания/национального характера.
Научно-методологической базой исследования является филологический подход, который основывается на изучении личного имени как определенного подкласса лексико-грамматического класса существительных, занимающего в нем особое место; как слова, являющегося частью антропонимикона как лексикона языка; как слова в тексте; как слова в контексте употребления, когда оно напрямую встраивается в речевую коммуникацию и становится дискурсным элементом, приобретая новые смыслы и ассоциации; как лингвокультурной составляющей определенного социума/этноса; как имени, отторгаемого от своего носителя и функционирующего независимо от него, получая дополнительную культурно-историческую и прагматическую значимость.
Теоретической основой настоящего исследования послужили работы разных лет, выполненные в России и за рубежом, по следующим направлениям: лингвистическая прагматика (Ахманова О.С., Арутюнова Н.Д., Демьянков В.З., Пак С.М., Чернобров А.А. и др.), общие положения ономастики (Бондалетов В.Д., Никонов В.А., Подольская Н.В., Суперанская А.В. и др.), исследования конкретных аспектов ономастики (Александрова О.В., Беленькая В.Д., Гюббенет И.В., Зорина О.В., Комова Т.А., Коптюг Э.И., Лахно А.В., Ма Т.Ю., Пак С.М., Данклинг Л., Рум А., Стюарт Дж., Хардер К., Хэнкс П. и др.), языковая личность как объект лингвистических исследований (Караулов Ю. Н., Красных В.В., Леонтович О.А., Маслова В.А. и др.), лингвокультурология (Александрова О.В., Комова Т.А., Ма Т.Ю., Маслова В.А. и др.), когнитивная лингвистика (Александрова О.В., Кубрякова Е.С., Манерко Л.А., Вежбицкая А. и др.), лингвистическая/филологическая семиотика (Ахманова О.С., Идзелис Р.Ф., Назарова Т.Б. и др.), семиотическая концептология (Александрова О.В., Вишнякова О.Д., Степанов Ю.С. и др.).
Таким образом, принимая во внимание теоретические основания исследования и принятую методологию, цель данной работы заключается в теоретическом осмыслении собранного и проанализированного материала как системы и как динамического процесса, показывающего функционирование имени с точки зрения его прагматических возможностей в контексте микро- и макроистории и лингвокультуры его носителя – индивида как языковой личности.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие частные теоретические задачи:
1) определение антропонимической прагматики как особого направления в рамках лингвопрагматических и ономастических исследований;
2) раскрытие содержания современной антропонимической системы США и выявление прагматических принципов ее создания с учетом расширения и динамики ее формирования на основе ядерно-периферийных отношений;
3) рассмотрение личного имени как объекта категоризации;
4) изучение динамических процессов в сфере имен, реализующих прагматические функции идентификации и социализации;
5) определение личного имени как свернутого лингвокультурного текста;
6) исследование языковой личности как носителя имени и имядателя;
7) рассмотрение взаимосвязи имени и идентичности индивида на материале автобиографического и художественного дискурсов, а также имен реальных носителей; выделение отдельным видом антропонимической автобиографии;
8) определение роли языковой личности как имядателя в создании антропоойконимической лексики, обусловленной прагматическими потребностями;
9) изучение того, в какой степени личное имя может служить маркером идентичности американской нации;
10) определение имени как речеповеденческой категории на основе изучения процессов, приводящих к антропонимическим трансформациям;
11) выяснение специфики прагматического функционирования имени в массовой культуре через его коллективное восприятие;
12) рассмотрение средств создания антропонимической идентичности литературно-художественного персонажа и описание прагматического потенциала имени героя в прозе и драматургическом произведении.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что изучение имени в рамках антропонимической прагматики, определяющей дальнейшие перспективы проведения научных изысканий в области лингвопрагматики и ономастики, позволяет расширить границы традиционного описания антропонимической лексики и показать ее функционирование в условиях реального узуса и литературно-художественного произведения, учитывая следующие прагматические параметры: присвоение/создание имени, его восприятие самим индивидом в социуме и контексте целой нации, переосмысление/наполнение его новым содержанием в процессе коммуникации, идентификации и социализации, смена имени в силу разных причин и обстоятельств, создание идентичности через призму имени и т.д. Исследование вносит определенный вклад в развитие общей теории частей речи, лексикологии, ономастики, лингвопрагматики, лингвокультурологии, когнитивной лингвистики, социолингвистики и психолингвистики.
Практическая значимость диссертации состоит в углублении наших знаний об истории и культуре страны изучаемого языка. Все возрастающие межнациональные обмены и контакты сделали личное имя важным прагматическим и лингвокультурным компонентом в контексте современной коммуникации. Как материал исследования, так и полученные результаты могут использоваться в общих курсах по теории номинации, сопоставительному языкознанию, в лексикографической практике, при разработке спецкурсов по ономастике, лингвопрагматике, лингвокультурологии, лексикологии и стилистике английского языка.
В зависимости от конкретной задачи исследования на передний план выходили следующие методы, используемые комплексно и определяемые в рамках антропонимической прагматики предложенной методикой изучения личных имен, позволяющей реконструировать антропонимическую идентичность индивида и, как результатом этого, извлечь необходимую прагматическую информацию из содержания имени: общелингвистические и методы смежных наук (сравнительно-исторический, структурный, функционально-семантический, количественный, ареальный, социолингвистический анализ, экспериментально-когнитивный,
контекстуальный, лингвопрагматический анализ, прагматическая интерпретация) и ономастические (инвентаризация и классификация имен, формантный, стратиграфический, статистический, экстралингвистическая интерпретация).
Материалом диссертации послужили общие, специальные, академические и энциклопедические словари, научная литература, антропонимические тексты, результаты сплошной выборки личных имен (объемом около 5000), мемуарная (автобиографическая) и художественная литература (Э. Пру “Грехи аккордеона”, У. Фолкнер “Шум и ярость” и “Свет в августе”, Т. Уильямс “Трамвай Желание” и “Стеклянный зверинец” и др.), антропонимические данные анкетирования и опросов русскоязычных иммигрантов, полученные во время стажировки в США в рамках программы “Фулбрайт” (г. Спокан, Вашингтон). Библиографический список включает 392 наименования.
Апробация работы. Основные результаты исследования докладывались на заседаниях кафедры английского языкознания филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, на межвузовских, региональных и международных научных конференциях – “Ахмановские чтения: Новые исследования в современной лингвистике” (Москва, 1997 г.), “Единство системного и функционального анализа языковых единиц” (Белгород, 1998, 1999, 2001, 2003, 2006 гг.), “Лингвометодические основы обучения межкультурному общению на современном этапе” (Белгород, 2001), “Язык для специальных целей – теория и практика преподавания в неязыковом вузе” (Белгород, 2002 г.), “Научно-методические и практические аспекты подготовки специалистов в современном техническом вузе” (Белгород, 2003 г.), “Лингвистические и методические аспекты преподавания иностранных языков” (Белгород, 2007), “Формирование языковой личности: проблемы, задачи, тенденции, перспективы” (Санкт-Петербург, 2007 г.), “Россия в глобализирующемся пространстве” (Белгород, 2008), научных конференциях в США – “American Name Society Annual Meeting” (Albuquerque, NM, 2006), “59th Northwest Anthropological Conference: Beyond Description: From Data to Understanding” (Seattle, WA, 2006), отражены в двух монографиях, учебном пособии и научных статьях.
Исходя из результатов исследования, на защиту выносятся следующие положения:
1. Антропонимическая прагматика как особое направление изучения антропонимической лексики позволяет выделить антропонимическую идентичность индивида, которая имеет интегрирующий характер и включает в себя множество прагматических компонентов, реконструкция которых может быть осуществлена с помощью предложенной методики в рамках категориально-интегрального подхода. Антропонимическая идентичность как динамическая категория определяется и формируется в процессе идентификации и социализации индивида. Она демонстрирует, что имя личное является важнейшим средством взаимодействия индивида с окружающим миром: оно несет определенную информацию членам общества и самому индивиду о том, кто он есть.
2. В содержании антропосистемы, имеющей полевую структуру, можно идентифицировать ядро и периферию, которые не являются абсолютными понятиями. К ядру относятся четко выделяющиеся стандартные имена – национально маркированные мужские и женские имена со своими грамматико-морфологическими особенностями. Они поддаются воздействию разнообразных процессов – усечению, сокращению, переосмыслению и т.д. И то, что происходит в ядре, выводит на первый план наиболее динамические процессы, характерные для периферии – той сферы, которая открыта для пополнения имен. Такое пополнение идет именно по тем путям, которые намечаются, возникают и формируются в ядре, показывающем способ возможного обогащения класса имен на периферии. Она в свою очередь подвержена влиянию прагматических, лингвокультурных и социальных факторов (деривация, переход одного подкласса в другой, нейтрализация родовых различий, создание национально признаваемых имен за счет расширения объема их содержания, трансформации и т.д.). Динамические процессы, происходящие как в ядре, так и на периферии можно понять достаточно глубоко только сквозь призму имятворческой деятельности языковой личности – ее прагматических, лингвокогнитивных и психологических намерений в создании и использовании антропонимической лексики.
3. Являясь неотъемлемой и составной частью лексико-граммати-ческого класса имен существительных, имя личное выступает как функциональный языковой знак, обладающий планом содержания и планом выражения. В плане содержания, прежде всего, представляют интерес такие личные имена, содержание которых обогащается, расширяется и выводит их на уровень национально признаваемых и воспринимаемых имен. Мотивация имени подвергается определенному размыванию для последующих поколений, и каждая новая культурно-историческая эпоха предлагает свои прагматические признаки мотивации имени. План выражения имени показывает, что оно может маркироваться как фамильярное, ласкательное и т.д. Применение гипокористик как самостоятельных имен и появление большого количества орфографических вариантов реализуют план выражения.
4. Прагматически обусловленная деривация может являться знаком расширения объема содержания имени в случае частеречной перекатегоризации, с одной стороны, и его сужением в сравнении с адъективным дериватом, с другой стороны. Расширение антропонимикона происходит, главным образом, за счет использования родовых формантов женского рода, присвоения женщинам мужских имен и наоборот, а также нейтрализации родовых различий. Употребление имени во множественном числе или в сочетании с артиклем демонстрирует, что четкие показатели имени, характерные для ядра, размываются.
5. Типология имен США манифестирует некоторые особенности, служащие своеобразным знаком национально-культурной принадлежности. Они находят своё отражение в имятворчестве американцев и определяют корпус личных имен, составляющих в определенной мере антропонимическую идентичность нации.
6. Языковая личность рассматривается как носитель имени. Изучение имени с позиций антропонимической прагматики позволяет показать сложные динамические процессы, связанные с реализацией прагматических функций идентификации и социализации. Имя человека, выступающее составным компонентом межличностного общения, может сигнализировать этнолингвокультурную принадлежность индивида, его социальный статус, выступать маркером интимизации и дистанцирования отношений, идентичности, нести информацию о некоторых признаках своего носителя, отражать культурную традицию, языковую картину мира и национальный характер, то есть все то, что представляет собой антропонимическая автобиография. Имя также рассматривается как свернутый лингвокультурный текст, декодирование которого выявляет вышеупомянутые прагматические аспекты, определяющие антропонимическую языковую личность.
7. Выделенные типы антропоойконимов демонстрируют роль и динамику развития языковой личности как имядателя в процессе именования географических объектов и определяют ее параметры. Вся прагматическая информация, связанная с миром и мышлением языковой личности, содержится в самом топониме.
8. Изучение проблемы антропонимической трансформации, приводящей к социально и культурно детерминированной вторичной номинации и созданию адаптированного или смененного имени, позволило выделить следующие именные категории: имена иммигрантов, религиозные имена и сценические имена. В данном случае имя выступает как речеповеденческая категория и реализует функцию воздействия на участника коммуникации, актуализируя такие оценочно-прагматические параметры, как имя “свое”/“чужое”, благозвучное/неблагозвучное, возвышенное/ невозвышенное, социализированное/несоциализированное. Адаптация или смена имени иммигрантом являются знаком перехода от идентичности иностранца к идентичности американца. Имена иммигрантов определяют степень социализации и лингвокультурной адаптации в иноязычном социуме. Выделены следующие типы адаптации этнических имен: орфографический, фонологический, этимологический, морфологический и функциональный. В сфере имятворчества иммигрантов имеет место антропонимическая диглоссия, свидетельствующая о том, что иммигранты, с одной стороны, демонстрируют принадлежность к американской культуре, а с другой, сохраняют часть своей оригинальной идентичности. Обратный процесс – реверсивное имятворчество – утверждает их лингвокультурное и этническое наследие, национальную самобытность, семейные антропонимические традиции.
9. В религиозном именнике, представляющем собой закрытую антропонимическую систему, были выделены имена духовенства (имена римских пап, монашеские и схимнические имена) и новообращенных. Новое религиозное имя как имя-образ и имя-символ приобретает особое значение и знаковость для индивида. Если имя новообращенного отражает его разрыв с прошлым, то имя монаха в большей степени дистанцирует его носителя от социального контекста, подчеркивает обособленность от светской жизни.
10. Принятие индивидом сценического имени сигнализирует о начале нового этапа в его жизни, связанного с признанием и славой, отказом от прежних привычек, иногда даже от своей внешности. Иное восприятие себя самим и окружающими через новое эвфоническое, легко запоминающееся и подходящее для рекламы имя призвано вызывать соответствующие ассоциации и создавать позитивный имидж. Обращение к обыденному сознанию в контексте массовой культуры показало, что сценические имена часто переходят на уровень имен-символов, существующих независимо от реальной жизни, становясь элементами нашего восприятия времени и частью антропонимической идентичности нации. Сценический именник рассматривается как открытая антропонимическая система.
11. Персонаж художественного произведения анализируется как носитель имени через призму его антропонимической идентичности. Выступая как модель языковой личности, он стремится постичь собственное “я” через свое имя и через отношение к нему окружающих его героев. Антропонимическая идентичность персонажа в процессе становления и формирования отражает его внутренние изменения и предопределяет его поведение. Драматургические произведения, в которых процесс коммуникации занимает ведущее место, показывают имя в приближении к реальному узусу. Смена имени важна в контексте произведения. Заданная и созданная автором антропонимическая идентичность героя может определять функционирование имени вне художественного текста.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
План содержания имени личного
В понимании имени собственного и личного, в частности, существует много противоречивых моментов, и об этом свидетельствует отсутствие единства взглядов на данные языковые категории. Это, прежде всего, касается наличия/отсутствия у них лексического значения. Значение - это, по определению О.С. Ахмановой, "отображение предмета действительности (явления, отношения, качества, процесса) в сознании, становящееся фактом языка вследствие установления постоянной и неразрывной его связи с определенным звучанием, в котором оно реализуется; это отображение действительности входит в структуру слова (морфемы и т.п.) в качестве его внутренней стороны (содержания), по отношению к которой звучание данной языковой единицы выступает как материальная оболочка, необходимая не только для выражения значения и сообщения его другим, но и для самого его возникновения, формирования, существования и развития" [Ахманова, 1969: 160-161]. Мы придерживаемся точки зрения тех лингвистов, которые считают, что в системе языка имя личное лишено лексического значения в его традиционном понимании и его главной функцией является номинация (Дж. Милл, А. Гардинер, Э. Пулграм, Д.К. Реформатский, Ф.Ф. Фортунатов и др.): оно не выражает понятия, так как не заключает в себе признаков предмета и не характеризуется свойством обобщения. Мы также исходили из того, что наиболее общим значением этого разряда данной части речи является то, что оно - имя собственное в отличие от имени нарицательного. Как представитель класса существительных имя собственное имеет наиболее общее значение этого лексико-грамматического класса как части речи. Можно сказать, что у личных имен отсутствует связь с сигнификатом, они имеют только своих референтов.
В этой связи все же следует отметить, что есть личные имена, которые обладают прозрачной структурой, например, пуританские - Beata {счастливая), Renovata {обновленная), Donatus {данный) и т.д., а также имена, образованные от апеллятивной лексики, имеющей абстрактное значение — Норе {надежда), Faith {вера), Prudence {благоразумие, предусмотрительность) и т.д. Все библейские имена также мотивированы: Benjamin {сын десницы, правой руки, т.е. любимый сын), Samuel {имя ему бог), Rebecca {верная жена) и т.д. Вообще все личные имена мотивированы: только вопрос в том - воспринимаем мы их мотивированными или нет. Таким образом, у них есть свое значение, если оно соотносится со словами общего языка (апеллятивами). Например, русское имя Владлен (из сокращ. Владимир Ленин) соотносится с определенным отрезком действительности нашей страны и имеет свое содержание: структуру имени можно разложить, каждый элемент можно проанализировать; валлийское/английское женское имя Gwendolen состоит из компонентов gwen {белый, белокурый, блаженный) и dolen {кольцо, лук). Подобное рассмотрение имени дает возможность понять мотивированность его структуры и соответственно мотивированность его значения. Однако это значение (значение исходного апеллятива) с годами утрачивается, оно как бы отчуждается от звукового комплекса имени. Поэтому правы те, кто придерживается той точки зрения, что личное имя не имеет значения: оно прямо не соотносится с апеллятивной лексикой, от которой имя произошло. С одной стороны, оно действительно не соотносится с ней, но в то же время ведь неслучайно люди дают имена по спискам святых, ангелов, в честь кого-то и т.д. Поступая так, они в выбранное для ребенка имя закладывают некое психологическое содержание, свое знание о том, что означает такое имя, или с кем оно ассоциируется. По этому поводу П. Флоренский отмечает следующее: "Подобных поветрий известного имени в известное время можно представить из истории немало, и все они строятся по схеме вышеприведенного: почитаемый Государь или какое-либо другое лицо, стоящее на виду и привлекающее к себе внимание, как правитель, руководитель, большой талант и т.д., вызывают окружающих на подражание, и так как они не могут изменить своего имени, то стараются насадить имя такого лица в своей семье, в своем роде. Так в известное время заметно возрастает процентное содержание некоторого имени. Каков бы ни был механизм этого возрастания, самый факт его несомненно указывает на насыщенность данного имени, по крайней мере на данное время, значительным по признанию общества этого времени содержанием. С таким именем распространяется в обществе и комплекс известных проявлений и эмоций" [Флоренский, 2000: 32].
Следовательно, имя личное как историко-психологическая и культурная категория реально существует и руководит нашим выбором имен. Хотя потом взятое имя, конечно же, не переносит на нового носителя грехи и достоинства, успехи и поражения другого носителя. Несомненно, это будет неверно и неестественно, если мы начнем воспринимать или рассматривать каждого человека по имени Clement как кроткого и мягкого человека (Clement - от латинск. Clemens clemens - кроткий, мягкий) или каждую Agnes как непорочную и целомудренную (Agnes — от латинск. Agnes/Hagnes древнегреческ. hagne — чистый, непорочный, целомудренный). Мы уже не думаем о том человеке, который носит, например, имя Charity, что он должен обязательно проявлять милосердие по отношению к другим только потому, что его имя произошло от апеллятива милосердие; или если кого-то зовут David, мы не задумываемся над тем, что это имя означает любимый и, конечно, носитель этого имени необязательно должен быть любим всеми. Это еще раз подтверждает высказанную выше мысль о том, что имена действительно отторгаются от своих значений — значений исходных существительных. Они могут, например, просто стать модными именами независимо от того, что они значили изначально.
Итак, имя личное содержит в себе много компонентов: прагматический, культурный, исторический, психологический и т.д., и какой-нибудь из них может наследоваться, повторяться, воспроизводиться. Например, в истории Англии было восемь королей по имени Henry. Следовательно, так нужно было, чтобы эта семейная линия продолжалась, и она действительно продолжалась. Таким образом, в это продолжение имени вкладывали важное содержание. Позднее эту идею наследования имени заменили на другую: известны короли по имени George, Edward и т.д. Подобная ситуация имела место во многих странах мира, а не только в Англии. Такая картина может наблюдаться и на уровне семьи, когда, например, имя передается от родителей, а потом, если случается что-то плохое с носителем этого имени, его уже не дают некоторое время, пока не забудется то негативное, что было связано с его носителем; будут давать другие имена, пока не возникнет положительная ассоциация с ранее используемым именем. Получается так, что личному имени сопутствует не какое-то значение, а именно содержание.
В общелингвистическом понимании план содержания представляет собой "предмет мысли, отражение в сознании предметов, качеств и процессов реального мира как внутренняя (семантическая) сторона (или содержание) языковой единицы" [Ахманова, 1969: 273]. Применительно к ономастической лексике СМ. Пак определяет содержание как "совокупность номинативно-логического значения, коннотаций и внутренних потенциальных прагматических связей" [Пак, 2005: 8].
Вопрос о том, что составляет содержание личного имени не так прост. С одной стороны, это — определенная этимология, выражаемая апеллятивом, от которого произошло имя и который дает ему свое содержание, но, с другой стороны, с течением времени оно утрачивается, переосмысливается, фонетически и структурно изменяется и ассоциативно наполняется новым содержанием. Точно так же, как слова общего языка, личные имена имеют закрепленную за ними информацию. В плане содержания личных имен форма тесным образом связана с этим содержанием. Например, следующие сочетания Jack Frost (Дед Мороз, Мороз Красный Hoc), Jack Horner (самодовольный мальчик), Jack Таг (матрос), Jack the Ripper (Джек Потрошитель), Union Jack (государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии) имеют разное содержание, хотя имя используется то же самое - Jack, одно из самых популярных имен в англоязычных культурах. В этой связи следует отметить, что имена, подобные Джеку (Jack), обогащаются таким содержанием, которое выводит их на уровень национально признаваемого и национально воспринимаемого имени, т.е. они получают национальный резонанс. Это происходит благодаря расширению содержания имени.
Грамматико-морфологические особенности имени личного
Среди грамматико-морфологических особенностей имен личных выделяют следующие: они употребляются в единственном числе, не имеют ограничивающих детерминаторов (this, a, some, each), имеют определенный характер и одного референта [Nuessel, 1992: 2 со ссылкой на Пуграма и Блумфилда]. Как только имя личное перестает служить средством обозначения одного референта, имеет место движение от имени единичного к носителю обобщенного характера. В этом случае у имен личных появляются новые грамматические показатели: употребление во множественном числе и сочетание с неопределенным или определенным артиклем.
Кроме теоретических и практических грамматик, словари также фиксируют определенную сферу применения и восприятия личного имени. Поэтому представляется интересным рассмотреть, как употребление имени с артиклелі отражено в словарях. Для этой цели были изучены следующие лексикографические издания: "Longman Dictionary of Contemporary English", 1987; A.S. Hornby. "Oxford Advanced Learner s Dictionary of Current English", 1989; "Collins Dictionary of the English Language" (edited by P. Hanks), 1986; "Webster s New World Dictionary of American English" (edited by V. Veufeldt, D.B. Guralnik), 1988. Анализ данного материала показал, что набор случаев применения артиклей с личными именами принципиально тот же самый, но, тем не менее, есть варьирования. Словари трактуют факты использования неопределенного артикля с именем следующим образом: в словаре "Лонгман" - 1) один из членов семьи: "She was a Jones (= one of the Jones family)" (фамильное имя); 2) произведение литературы, искусства со ссылкой на имя автора: "This painting is a Rembrandt"; 3) человек, с которым кто-то имеет сходство: "They say the young actress is a (new) Malilyn Monroe!"; 4) какое-то неизвестное собеседникам лицо: "There is a Mr. Tom Wilkins on the phone for you" [1987: 1]; в словаре A.C. Хорнби перечислены те же случаи [1989: 1]; в "Коллинзе" приводятся только два - третий и четвертый [1986: 1], а в словаре Уэбстера вообще ничего не говорится о таком употреблении неопределенного артикля [1988:1]. Что касается определенного артикля, то это представлено так: "Лонгман" - данное лицо является самым знаменитым, самым важным, лучшим и т.д.: "You can t be the Paul McCartney!" [1987: 1099]; словарь A.C. Хорнби дает ту же информацию [1989: 1329]; "Коллинз": 1) лицо, имеющее титул: "the Honourable Edward Brown"; 2) имена, имеющие ограничивающее определение: "written by the young Hardy" [1986: 1578]; в словаре Уэбстера, как и в случае с неопределенным артиклем, ничего не упоминается об использовании определенного артикля с личным именем.
Как видно из вышеизложенного материала, в своей дейктической функции артикль по-разному определяет имя. Но общим в этом случае является то, что если личное имя употребляется с артиклем, то оно приобретает новое прагматическое качество. Его употребление без артикля означает просто имя. Таким образом, когда имя индивидуализировано, оно не имеет маркированности. Когда же имя выполняет функцию репрезентации, оно получает маркировку, которая может быть самой разнообразной: имя принимает дополнительные знаки, определяющие его место, особую ситуацию использования, степень глубины психологического восприятия. И здесь уже имеет место момент восприятия имени в сообществе людей, т.е. то, что происходит с ним через определенные дополнительные признаки:
"A new Theresa will hardly have the opportunity of reforming a conventional life, any more than a new Antigone will spend her heroic piety in daring all for the sake of a brother s burial: the medium in which their ardent deeds took shape is for ever gone. But we insignificant people with our daily words and acts are preparing the lives of many Dorotheas, some of which may present a far sadder sacrifice than that of the Dorothea whose story we know" [Eliot, 1994: 600].
Данный материал дает возможность провести лексикографическое сравнение, а именно продемонстрировать, в каком словаре какое место отводится имени личному в общей последовательности подачи фактов употребления артикля с существительными, для какого словаря какой аспект восприятия имени оказывается более важным. Эта информация подается различно в словарных статьях: словари по-разному вводят такую последовательность соотношения артикля и имени существительного в общем и артикля и имени личного в частности. В словаре "Лонгман" случаи употребления неопределенного артикля с именем личным в словарной статье даются под вторым (с фамильным именем), девятым, десятым и одиннадцатым пунктами (из 12 случаев употребления неопределенного артикля вообще), А.С. Хорнби - под восьмым, девятым, десятым и одиннадцатым (из 11); "Коллинз" - под вторым и шестым (из 6); с определенным артиклем в словаре "Лонгман" - под шестым (из 12), А.С. Хорнби — под десятым (из 11), "Коллинз" - под пятым, шестым, десятым и тринадцатым (из 13).
Рассмотрим еще одно грамматическое свойство имени личного - его отношение к категории рода. Дискуссии о наличии или отсутствии этой категории в английском языке ведутся достаточно долго. Мы придерживаемся той точки зрения, что в современном английском языке собственно грамматическая или морфологически выраженная категория рода отсутствует. Если говорить о родоразличении современных английских имен существительных, то следует отметить, что они имеют так называемый референциальный род, т.е. они разделяются по роду через свои референты. "Единственным признаком, по которому условно можно было бы говорить о "роде" существительного в английском языке, является соотнесение его с местоимениями третьего лица единственного числа he он, she она и it оно" [Смирницкий, 1959: 145]. В современном английском языке категория рода представляет собой выражение семантических и лексических отношений, тем самым мы можем говорить о лексико-семантической категории рода [Тимпко, 1970: 4].
Современные английские личные имена по роду делятся на мужские и женские в зависимости от их соотнесения с полом субъекта. Однако следует заметить, что древнеанглийские имена имели родовой признак, как и имена существительные того периода. Показателем рода личных имен являлся их второй компонент. Так, второй компонент мужского имени представлял собой имя существительное мужского рода: Eadgar (ead собственность, богатство + gar копье), Aethelstan (aethel благородный, превосходный + stan камень), Maerwine (maere известный, великолепный + wine друг, защитник) и другие. Соответственно второй компонент женского имени — имя существительное женского рода: Beorhtgiru (beorht яркий, блестящий + gifu подарок, милость), Mildburh (milde мягкий, милосердный + burh крепость, замок), Mildguth (milde мягкий, милосердный + guth бой, битва, война) и другие. Тем не менее, существовали также имена, которые были исключениями из вышеизложенного [Withycombe, 1971: XVIII].
Позже, в период средневековья, появилась новая тенденция, в имятворчестве - образование женских имен от мужских, причем это характерно было для многих стран с христианской культурой. Этот процесс имеет место также в нынешнее время, в результате которого создаются новые женские имена напритер, Adrienne ( Adrian), Alexandra ( Alexander), Antonia ( Anthony), Bertha ( Bert), Cecily ( Cecil), Georgia ( George), Jane ( John), Roberta ( Robert) и многие другие. Одной из причин этого феномена является то, что в течение последних более чем двух тысячелетий большинство европейских христианских культур было ориентировано на мужчин и, в основном, вся общественная жизнь определялась по мужской линии (происхождение, порядок наследования и т.д.). Так, родители, желающие назвать своего ребенка в честь отца (раньше это было довольно распространенным обычаем), создавали такое женское имя, которое было бы связано с его именем либо по звучанию, либо по написанию. Другой причиной является тот факт, что в Библии, одном из основных источников антропонимов, упоминается сравнительно мало женских имен. Исторически складывалась такая ситуация, что женских имен было меньше, чем мужских.
Во многих европейских языках, таких как испанский, итальянский, французский и другие, в которых есть грамматические показатели, ясно указывающие, является ли имя мужским или женским, не существует никаких трудностей в создании женских эквивалентов мужских имен. В английском же языке, не имеющем грамматической категории рода, способы создания новых женских имен были заимствованы непосредственно из французского, испанского, итальянского и других языков. Соответственно и некоторые суффиксы из этих языков, используемые для данной цели, стали широко применяться в английском языке. Однако ряд суффиксов был создан самими англоговорящими имядателями. Примером вышеизложенного может быть мужское имя Marcus, от которого были образованы следующие женские имена путем использования суффиксов различных языков: Marcella, Marcelle, Marcia, Marsha, Marcelline, Marcie, Marcy.
Имя личное и идентичность индивида
Концепт идентичность сегодня широко используется в социолингвистике, лингвокультурологии, теории межкультурной коммуникации, этнолингвистике, этнопсихологии, психолингвистике, культурной антропологии. В научной литературе в самом общем понимании идентичность означает "отождествление себя (одного или многих) с кем-то и в чем-то и одновременно различение себя от кого-то и от чего-то" [Губогло, 2003: 55], "отождествление себя с другими и анализ себя на фоне других" [Леонтович, 2005: 104], "восприятие собственного "я" через взаимодействие и соотнесение себя с другими индивидами" [Mathews, 2000: 16 - 17]. Вслед за Комовой Т.А., в этот концепт мы включаем такие составляющие, как "место, где мы живем; имя, которое дается нам от рождения; язык, который мы считаем родным, милые нашему сердцу привычки и традиции" [Комова, 2003:4].
Американские ученые Дж.Н. Мартин и Т.К. Накаяма, занимающиеся вопросами межкультурной коммуникации, в определении идентичности выделяют три подхода - социопсихологический (идентичность как собственное "я" в отношении к групповой принадлежности), коммуникативный (идентичность как собственное "я" в отношении к коммуникации с другими индивидами) и критический (идентичность в историческом, экономическом, политическом и дискурсном контекстах): "Identity is the concept of who we are. Characteristics of identity may be understood differently depending on the perspectives that people take. ... The social psychological perspective emphasizes that identity is created in part by the self and in part in relation to group membership. ... The communication perspective emphasizes that identities are not created by the self alone but are co-created through communication with others. ... The critical perspective is the attempt to understand identity formation within the contexts of history, economics, politics and discourse" [Martin, Nakayama, 2000: 111-116, 341].
Из вышеуказанных определений следует, что идентичность индивида создается языком, которым он пользуется, культурой, которой он принадлежит, и обществом, в котором он живет, а также межличностными отношениями в этом обществе. Понятие идентичности можно свести к двум вопросам: "Кто я?" и "Как я вписываюсь в окружающий мир?", т.е. как я воспринимаю себя, и как другие воспринимают меня.
Идентичность представляет собой комплексное понятие, включающее в себя языковой, культурный, социальный, этнический, религиозный и другие компоненты, и определяется психосоциальным развитием индивида, семейными отношениями и всей историей его жизни. Таким образом, можно говорить о соответствующих видах идентичности: языковой, культурной, социальной, этнической, религиозной и т.д. При этом важно учитывать тот факт, что подобное деление может быть условным, так как каждый из этих видов может включать отдельные компоненты друг друга.
Средствами выражения идентичности могут служить так называемые "ключевые символы" [Woodward, 2002: IX], такие как язык, одежда, флаги, эмблемы, жесты, артефакты и т.д. [Леонтович, 2005: 147], которые идентифицируют индивидов со схожей с ними группой людей, их языком и культурой и дифференцируют этих индивидов в отношении другой культуры.
Таким важным "ключевым символом" идентичности индивида является также его имя. Если задают вопрос: "Кто Вы?", ответ, который ожидает услышать собеседник, - Ваше имя. Но это не означает, что индивид есть его имя. Имя символизирует идентичность этого индивида, т.е. человек заявляет о своей идентичности с помощью имени. "The most important anchorage to our self-identity throughout life remains our own name" [Allport, 1961: 117]. Имя часто становится отражением индивидуальных качеств и характеристик человека, оно может вызывать определенные образы, связанные с его носителем. В процессе социализации индивид развивает определенное отношение к своему имени, придавая ему особый смысл и значение посредством самопознания и отношения к нему других членов сообщества.
В данном параграфе имя личное анализируется сквозь призму идентичности. В связи с этим нам представляется возможным выделить отдельным видом антропонимическую идентичность, определяемую как психологическое соотнесение индивида со своим именем и восприятие этого имени и его носителя представителями данной и других лингвокультур, что позволяет индивиду определить свое место в лингвосоциокультурном пространстве и свободно ориентироваться в нем, создавая определенную связь с обществом, в котором он живет. "When an individual calls himself... John Jones, he is symbolizing parts of the complex of images he has of himself and that are likewise recognizable by others" [Adler, 1976: 366].
Для формирования и реализации данной идентичности наиболее важными, по нашему мнению, являются языковая и культурная идентичности, так как имя — это, прежде всего, элемент языка и культуры. Как отмечает В.Н. Топоров, "имя -импульс культуры, поскольку оно вводит человека в знаковый космос, но оно и результат ее, поскольку его смыслы возрастают в пространстве культуры, ею держатся и ею же контролируются (именно эти особенности делают имя одним их важнейших индикаторов типа культуры)" [Топоров, 2005: 382]. Кроме того, языковая и культурная идентичности интегрируют большинство составляющих вышеупомянутых идентичностей. "Идентичности создаются, используются и регулируются внутри культуры" [Woodward, 1997: 2], "в языке и с помощью него" [Sarup, 1996: 47]. Языковая идентичность - это "совокупность языковых характеристик индивида или группы, состоящая из знаний языка или языков (языковая компетентность), употребления языков (речевое поведение), отношение к языкам (языковые установки)" [Губогло, 2003: 39]. Культурная идентичность представляет собой "осознанное принятие человеком соответствующих культурных норм и образцов поведения, ценностных ориентации и языка, понимании своего "я" с позиций тех культурных характеристик, которые приняты в данном обществе, в самоотождествлении себя с культурными образцами именно этого общества" [Грушевицкая, Попков, Садохин, 2002: 54], а также "символ самосознания, который включает образ мира, систему ценностей и менталитет той группы, к которой принадлежит индивид" [Леонтович, 2005: 144].
Отсутствие имени обозначает отсутствие идентичности. Данный тезис подтверждает контекст, заимствованный из книги К. Вудворд "Understanding Identity", рассказывающий о 46-летней Кристине Випп из Великобритании, которая узнала о том, что она появилась на свет в результате искусственного оплодотворения:
"I was 40 when I found out that my father was a glass with a blob of sperm in it. My father doesn t have a face or a name and he wasn t even a one night stand. If my mum had had an affair at least there would have been sex and lust, something human rather than something so cold, scientific and clinical. My parents never even met. I still feel like a freak, a fake. I don t feel I know who I am any more" [Woodward, 2002: 24].
Обеспокоенность героини непосредственно связана с понятием идентичности. Ее отношение к самой себе, к тому, кто она есть, нарушены не столько тем фактом, что ее отцом оказался не тот человек, которого она считала таковым до определенного времени, а именно тем, что у него нет имени, и, соответственно, у него нет идентичности. Без имени отец не существует для нее. Быть без имени значит не существовать. И Кристина называет себя "a fake" подделка, подлог, тем самым утверждая, что ее идентичность ложна. В данном случае у нее отсутствует одна из важных составляющих идентичности — семейная традиция, происхождение. Это отражается на восприятии Кристиной идентичности, но не через свое имя, а через отсутствие имени у отца и, соответственно, своих корней.
Тезис о том, что имя является источником идентичности, подтверждается возросшим желанием тех, кто воспитывается/воспитывался в приемных семьях, узнать свои "реальные", оригинальные имена и найти своих биологических родителей. Об этом пишут в своей книге "Uniqueness, the Human Pursuit of Difference" американские социальные психологи K.P. Снайдер и Х.Л. Фромкин. Они приводят в качестве примера мнение психиатра Калифорнийского университета А. Сорровского о том, что те, кто вырос в приемных семьях, имеют большие проблемы, связанные со своей идентичностью. Для ее определения и формирования важную роль играет нахождение своего оригинального имени и корней, что позволяет им ответить на вопрос: "Кто я?" [Snyder, Fromkin, 1980: 130 -131].
Имя личное и идентичность нации
Вопрос: "Кто Вы?" можно также услышать ответ собеседника: "Я -американец" или "Я - англичанин", или "Я - русский" и т.д. Эти этнонимы идентифицируют человека с определенной нацией, культурой и социумом, тем самым определяя его соответствующую идентичность - американскую, английскую, русскую и т.д. Они также символизируют его коллективную, или групповую идентичность, предполагающую, прежде всего, восприятие себя через отождествление с другими представителями данной группы. В общем понимании групповая идентичность может включать такие понятия, как "нация или город, раса или этничность, религия или секта, тендер или сексуальная ориентация, школа или клуб, компания или профессия, социальный класс и т.д." [Joseph, 2004:4].
В данном случае для нас представляет интерес рассмотреть антропонимическую идентичность нации как элемента групповой идентичности в отличие от индивидуальной, маркером которой, в первую очередь, служит личное имя индивида, и показать, как она формируется, и каким образом и в какой степени личное имя может манифестировать определенные национально-культурные особенности. Нация представляет собой исторически сложившуюся общность людей, сформировавшуюся на основе единства территории и экономических связей и имеющую общие черты и особенности языка, духовной и материальной культуры, исторического развития, психологического склада и характера. Одним из основных этнообразующих и этнодифференцирующих признаков нации Т.Ю. Ма выделяет этническое самосознание, именуемое применительно к национальным общностям нагщоналъным самосознанием [Ма, 2001: 2]. Понятия нация и культура тесно взаимосвязаны, поэтому представляется целесообразным выделить национально-культурную идентичность: "A key factor in cultural identity is national identity ..., most people in today s world are socialized and propagandized to hold a national cultural identity" [Mathews, 2000: 17].
В этом плане наиболее интересными являются личные имена, используемые в Соединенных Штатах Америки и составляющие часть общего национального антропонимикона, который рассматривается как определенная антропосистема. Согласно Подольской Н.В., антропонимическая система есть "определенным образом организованная совокупность антропонимов данного этноса для данного времени"; такая система "подвержена изменениям как в отдельных своих элементах, так и в их соотношениях" [Подольская, 1988: 35], т.е. она представляет собой не простой набор или сумму имен, а таких именных единиц, которые находятся во взаимодействии друг с другом, тем самым определяя ее функциональный характер. С этим нельзя не согласиться. Но в данном определении отсутствует важный момент - роль человека в создании подобной системы. Таким образом, антропонимическая система — это организованная и упорядоченная совокупность антропонимических единиц определенной лингво- и этнокультуры, связанных динамическими отношениями, которая формируется и функционирует в соответствии с имятворческими традициями, отражающими особенности языковой, культурной, личностной картин мира, национального характера, национального самосознания языковой личности как носителя имени и имядателя.
В связи с этим представляется возможным выделить в антропосистеме ядро и периферию, не являющиеся абсолютными понятиями. К ядру относятся четко выделяющиеся стандартные имена — национально маркированные мужские и женские имена со своими грамматико-морфологическими особенностями. Они поддаются воздействию разнообразных процессов — усечению, сокращению, переосмыслению и т.д. И то, что происходит в ядре, выводит на первый план наиболее динамические процессы, характерные для периферии — той сферы, которая отрыта для пополнения имен. Такое пополнение идет именно по тем путям, которые намечаются, возникают и формируются в ядре. Оно показывает способ возможного обогащения класса имен, происходящего на периферии, которая подвержена влиянию прагматических, лингвокультурных и социальных факторов (деривационные процессы, переход одного подкласса в другой, нейтрализация родовых различий, создание национально признаваемых имен за счет расширения объема их содержания, трансформации и т.д.). Динамические процессы, происходящие как в ядре, так и на периферии можно понять достаточно глубоко только сквозь призму имятворческой деятельности языковой личности - ее прагматических, лингвокогнитивных и психологических намерений в создании и использовании антропонимической лексики.
Американское общество представляет собой пример молодого социума, сложившегося в конце XVIII века. Первыми переселенцами североамериканского континента были англичане, ирландцы, шотландцы, валлийцы, смешавшиеся впоследствии с испанцами, датчанами и другими нациями. В это же время русские открыли и начали осваивать Аляску, создав русские поселения. В формировании американской нации особое место занимали аборигенное население - индейцы, а также выходцы из Африки, которых в дальнейшем стали называться афро-американцами. Но именно англичане принесли с собой свой язык и многие черты своей культуры, ставшие в последствии основой американской идентичности.
Специфику антропонимов американцев определяет чрезвычайно разнообразный этнический состав населения страны. История развития именника США наглядно демонстрирует прагматически обусловленные факторы формирования национальной антропонимической системы. С самого начала ее создания американцы старались отойти от старых традиций имятворчества и сформировать свои собственные тенденции, характерные для их нового социума. С тех пор в Америке всегда было более свободное отношение к выбору имени и его использованию, чем в других англоговорящих странах. Поэтому интересно рассмотреть, как особенности национального характера, этническое разнообразие страны, её исторический, культурный, географический и другие аспекты находят своё отражение в имятворчестве американцев. Имя стало особенно важным моментом в формировании новой нации, развитии нового общества. Хотя исторически объяснима общность антропонимических систем США, Великобритании, Австралии и других англоговорящих стран (по своему происхождению они восходят к кельтским, германским, древнееврейским, греческим, латинским и другим источникам), тем не менее, личным именам американцев, представляющим собой часть общего антропонимикона, используемого во всех англоговорящих странах, свойственны некоторые отличительные черты. Именно эти черты позволяют нам выделить сложившийся определенный пласт личных имен, применяемых в США, и назвать их американскими: либо потому что такие имена были созданы в Америке, либо потому что они используются в этой стране более устойчиво, чем где-либо ещё, а также по ряду других причин, которые будут рассмотрены ниже.
Анализ данного материала позволил выделить некоторые типы личных имен в национальной антропонимической системе США, которые в определенной мере определяют антропонимическую идентичность американцев.
1. Библейские имена.
Данные таблицы показывают, что наиболее часто употребляемыми в американской культуре остаются библейские личные имена и имена святых, которые являются антропонимическим наследием первых поселенцев на территории Северной Америки.
а) Ветхозаветные имена.
Европейскими именами, получившими распространение в начальный период освоения Америки (особенно северо-восточной части нынешних США), были имена первых поселенцев - пуритан-пилигримов. (См. также 2.1.) Как отмечает Э. Уикли, иммигранты того периода принесли с собой следующие имена: Ebed-melech, Oziell, Ephraim, Ezechell (Ezekiel), Jeremy, Zachary, Noah, Enoch, Zebulon, Seth, Peleg, Gercyon (Gershon), Rachell, Lea (Leah), Calebb, Jonathan, Boaz, Esau, Pharaoh, Othniel, Mordecay, Obediah, Gamaliell, Essias, Azarias, Elisha, Malachi, Joshua, Enecha (по всей видимости, женское имя от Enoch) и другие [Weekley, 1974: 110].
Изначально ветхозаветные имена подходили для первых поселенцев XVII века, которые столкнулись с огромными лишениями и тяжелыми испытаниями; их жизнь и окружающая обстановка соответствовали историям тех, чьи имена они выбирали. Эти имена непосредственно связаны с жизненным опытом и переживаниями библейских героев, и символизм ветхозаветных имен может оказывать влияние на их использование в определенном социальном контексте.
Так, американский антропонимист Дж.Р. Стюарт определяет особую популярность имени Ruth в 17 веке тем фактом, что жизненная ситуация, в которой оказались женщины, прибывшие в чужой и незнакомый Новый Свет, совпадает с историей библейской героини: "One detail of Ruth s story came especially close to that of the early American women. Like her, they had migrated, and they faced the problems of being "strangers in a strange land," and along with all this they faced the heartbreaking dilemma of "to go or to stay" when families had to be forever divided. An occasional man, as merchant or seaman, might visit England, but a woman had no such hope. Not as empty rhetoric would the emigrating woman read the words: "whither thou goest, I will go; and where thou lodgest, I will lodge: thy people shall be my people, and thy God my God" [Stewart, 1979: 226].
