Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Конструктивистский дискурс и конструктивистская теория познания .
1. Введение в конструктивистский дискурс 21
1.1 Конструктивизм (радикальный конструктивизм) как наименование дискурса. 21
1.2 Место конструктивистского дискурса среди других дисциплин 23
2. Радикальный конструктивизм Э. фон Глазерсфельда 24
2.1 Появление радикального конструктивизма как термина и как понятия 24
2.2 Радикальный конструктивизм как одна из современных форм скептицизма. 27
2.3 «Жизнеспособность вместо адаптации», «пригодность вместо соответствия». 32
2.4 Отношение радикального конструктивизма к эволюционной эпистемологии. 36
2.5 Знание как образ действия и организация опыта 38
3. Коммуникационный конструктивизм П. Ватцлавика 43
3.1 Тождественность понятий «реальность» и «представление о реальности» 43
3.2 Действительности первого и второго порядков 46
3.3 Вклад конструктивизма в психиатрию 49
3.4 Конструктивность идеологических (мировоззренческих) систем 51
3.5 Коммуникационная действительность и природа общения 54
4. Эпистемология замкнутости X. фон Фёрстера 57
4.1 Кибернетическая эпистемология 57
4.2 Принцип организационной замкнутости 60
4.3 Логические парадоксы и самореферентность познания 65
4.4 Организационная замкнутость нервной системы 70
4.5 Объективность - следствие кругообразной организации нервной системы. 74
4.6 Объективность как иллюзия независимости наблюдения от наблюдателя 75
5. Аутопоэтические и когнитивные системы У. Матураны и Ф. Варелы... 78
5.1 Историческая справка 78
5.2 Введение в теорию аутопоэза 80
5.3 Тождественность процессов жизни и познания 82
5.4 Структурная сцепленность. консенсуальные области 87
5.5 Когнитивность и самореферентность нервной системы 89
5.6 Область коммуникаций и область языка 96
5.7 Антиредукционистская позиция 99
6. Нейробиологический конструктивизм Г. Рота 102
6.1 Место концепции Рота в конструктивистском дискурсе 102
6.2 Самореферентность и неаутопоэтичность мозга (полемика с Матураной) 104
6.3 Нейронная организация конструирования восприятия 108
6.4 Философско-методологическая проблематика нейробиологического конструктивизма 117
6.5 Понятия «реальность» и «действительность» 119
6.6 Объективность как степень устойчивости опыта 125
6.7 He-редукционистский физикализм. 127
Список изданий, цитируемых в Главе I. 130
Глава II. Философский анализ базовых положений конструктивизма
1. Проблема соотношения конструктивисткой и традиционной (корреспондентной) эпистемологии 133
2. Онтологическая и эпистемологическая реальности 137
3. Конструктивизм и солипсизм 140
4. Предпосылки для постулирования онтологической реальности 144
5. Отражение или конструирование? 148
6. Конструктивизм и позиция И.Канта 152
7. Механизмы возникновения фантома объективности 154
7.1 Интенциональность мышления 154
7.2 Принцип «как если бы» и идеи-оболочки 155
7.3 Объектность мышления 156
7.4 Объективность - «изобретение лгунов» 160
8. Трансцендентная реальность и антропный принцип с позиции конструктивизма 161
Список изданий, цитируемых в Главе II. 163
Глава III. Введение в концепцию целостности
1. Предпосылки возникновения концепции целостности 165
1.1 Философское и методологическое (холическое) понимание целостности как принципа эмерджентности 165
1.2 Предпосылки концепции целостности в конструктивизме 170
1.3 Предпосылки концепции целостности в биологии 172
1.4 Предпосылки концепции целостности в психологии и социологии 177
2. Определение целостности 179
2.1 Первичная смысловая дифференцировка на имманентную и когнитивную целостности в конструктивистском дискурсе 179
2.2 Понятие имманентной целостности 184
Список изданий, цитируемых в Главе III. 186
Глава IV. Междисциплинарное содержание концепции имманентной целостности
1. Термодинамический критерий жизни как критерий целостности, его ограниченность и философское значение 187
1.1 Формулировка термодинамического критерия Шрёдингером и Берталанфи и его значение для концепции целостности. 187
1.2 Термодинамическое определение порядка Больцманом. Вероятностный. гетерогенный и когнитивный аспекты порядка 190
1.3 Три интерпретации понятия «порядок» и взаимоотношения между ними 197
1.4 Значение термодинамического критерия порядка в концепции целостности. 199
2. Степень целостности диссипативных систем 201
2.1 Диссипативные структуры Пригожина как объяснительный принцип 201
2.2 Синергентный и осцилляторный критерии порядка в теории диссипативных структур 203
2.3 Механизмы формирования целостности диссипативных систем 205
3. Гомеостатические системы и кибернетический критерий жизни 212
3.1 Гомеостатическая величина как фактор имманентной целостности системы. 212
3.2 Теория обратной связи и гомеостаз по Винеру 213
3.3 Дутогомеостатические организмы и сшюгомеостатические машины 217
3.4 Гипотетические гомеостатические системы: гиперциклы Эйгена и первичные агрегаты 220
4. Мембранные системы 223
5. Аутопоэтические системы 226
5.1 Тождественность живых и аутопоэтических систем 226
5.2 Определение аутопоэтических систем 228
5.3 Живой организм - аутопоэтическая система с наивысшей степенью целостности 232
6. Метаиндивидуальные целостности 238
6.1 Индивидуальность как главное следствие аутопоэза живого организма. 238
6.2 Метаиндивидуальные системы - объединения аутопоэтических систем. 242
7. Сравнительный анализ имманентных целостностей 245
7.1 Концептуализация целостности 245
7.2 Подходы целостного анализа 248
7.3 Целостный анализ сообществ организмов и общая шкала целостностей 256
8. Соотношение имманентной и когнитивной целостностей 263
Список изданий, цитируемых в Главе IV. 268
Глава V. Целостность когнитивных систем
1. Когнитивность - следствие имманентной целостности живых организмов 271
1.1 Базовая схема взаимодействия живого организма со средой 271
1.2 Имманентная целостность как центр ценностной системы координат 274
1.3 Восприятие (когнитивность) как сенсомоторный комплекс 275
2. Кругообразная организация — основа целостности когнитивных систем. 283
2.1 Кругообразность сенсомоторного комплекса и организационная закрытость нервной системы 283
2.2 Формализация кругообразности 285
2.3 Круговая причинность 288
2.4 Информация как продукт (конструкция) когнитивных систем 290
2.5 Понимание как взаимодействие похожих аутопоэтических целостностей. 293
3. Психическая целостность и ее соотношение с другими центрами целостности 294
3.1 Противоречие между альтруистическими моделями поведения и аутопоэтическим императивом 294
3.2 Психическая целостность как коррелят аутопоэтической целостности живой системы 296
3.3 Доминирование ментальной целостности в общей иерархии аутопоэза 299
Список изданий, цитируемых в Главе V. 302
Заключение 304
Список литературы
- Место конструктивистского дискурса среди других дисциплин
- Онтологическая и эпистемологическая реальности
- Предпосылки концепции целостности в конструктивизме
- Три интерпретации понятия «порядок» и взаимоотношения между ними
Введение к работе
Одним из главных итогов XX века можно считать сближение философии и науки, происходившее по пути их взаимного обогащения и проникновения. Первая половина прошлого века ознаменовалась расцветом философии науки, видевшей свою задачу в разработке и формулировании принципов построения научного знания, а также в поиске критериев его отличия от знания ненаучного. Однако, как показала эволюция идей классиков философии науки (прежде всего, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, логических позитивистов, К. Поппера), научное знание в своей основе имеет ту же природу, что и знание вообще. Попытки обосновать его особую природу либо не удавались (о чем свидетельствуют бесконечные ревизии и поправки критериев научного знания), либо носили узко контекстуальный характер.
Во второй половине XX века доминирующим стал противоположный процесс, а именно, процесс обогащения философии теориями и выводами, первоначально сформулированными в рамках конкретных эмпирических наук, прежде всего, физики и биологии. Так, например, целый ряд концепций, известных под общим наименованием теории самоорганизации, существенно преобразовал современные представления философов о строении так называемого «объективного мира». Это привело к формированию теоретико-исследовательской традиции, которую можно обозначить как междисциплинарная философия. Научный фундамент междисциплинарной философии составляют концепции, выводы которых выходят далеко за рамки своей первичной научно-методологической базы. К такого рода концепциям в разные годы относили теорию систем, кибернетику, теорию самоорганизации (синергетику) и ряд других, придавая им статус междисциплинарных дискурсов, либо подходов (о чем, например, говорят термины «кибернетический образ мысли» (X. фон Фёрстер), «системный подход» (Э.Г. Юдин).
В настоящее время в странах Западной Европы и США получил распространение междисциплинарный дискурс, претендующий на собственные философские обобщения, названный Эрнстом фон Глазерсфельдом дискурсом радикального кон- структивизма. С тех пор, как Т. Кун ввел в употребление понятие научной революции, стало традицией идеям, претендующим на определенную общность и новизну позиции, присваивать статус парадигмы. Не стал исключением и радикальный конструктивизм, о котором некоторые авторы говорят как о новой парадигме в эпистемологии и междисциплинарной философии («Радикальный конструктивизм: новая парадигма в междисциплинарном дискурсе»)1. Однако, в связи с тем, что ряд основополагающих высказываний конструктивизма известен с древности задолго до введения в употребление данного термина (например, в скептицизме), а также в связи с тем, что степень «радикальности» этих высказываний существенно варьируется в учениях разных авторов, в диссертации он обозначен как конструктивистский дискурс.
Одной из главных проблем, присущих междисциплинарньїм дискурсам, является проблема отсутствия единой концептуальной платформы, которая выполняла бы роль теоретического организатора внутри дискурса. И хотя это ни в коей мере не обесценивает конкретно научное содержание междисциплинарных дискурсов, их философские позиции носят, как правило, эклектичный, а зачастую и противоречивый характер: «Еще сложнее в нескольких словах определить дискурс, который носит междисциплинарный характер и весьма далек от какого-то внтреннего однообразия, единства. ..."Радикальный конструктивизм" - это не название какой-то доктрины или единой теории; оно, скорее, относится к развивающемуся литературному дискурсу, охватывающему собой и исследующему под различными углами зрения и в самых разных контекстах комплекс проблем, имеющих отношение к идее аутопоэтической замкнутости»2.
Наряду с разработкой единой концептуальной основы внутри конструктивистского дискурса, актуальной задачей остается распространение такого рода универсальной теории на соседние междисциплинарные дискурсы с целью формирования общего концептуального аппарата, языка общения между дискурсами. Важность этой задачи становится понятной, если мы обратимся в качестве примера к той понятийной путанице, которая господствует в науке, в философии, а также в обыденном сознании в отношении термина «информация». Последствием этой не- 1 Schmidt S. Der Radikale KonstruMvismus: Ein neues Paradigma im interdisziplinaren Diskurs. In: Der Diskurs des Radikalen Konstruktivismus. Hrsg. von Schmidt, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 7.Aufl, 1996, S.ll. 2 Knodt E. Foreword. In: LuhmannN. Social Systems. Stanford University Press, Stanford, 1995, p. XV. разберихи является не только отсутствие взаимопонимания между специалистами, но и грубые ошибки, допускаемые при планировании исследовательских проектов и социальных программ, требующих для своего вьшолнения значительных средств3.
Представленная в диссертации концепция имманентной целостности - один из подходов к построению единой содержательной платформы, как в рамках конструктивистского дискурса, так и в общем междисциплинарном пространстве.
Основное философское утверждение конструктивизма звучит следующим образом: знание (любое знание) конструируется познающим субъектом, неотделимо от него, т.е. не может существовать за пределами сознания, не может в готовом виде быть получено из окружающей среды или как таковое передаваться от одного субъекта другому. В противоположность так называемой традиционной -корреспондентной - теории познания, предполагающей некое соответствие знания о реальности самой реальности, конструктивизм отвергает идею возможности реферирования знания относительно внешней действительности. Взятое лишь в эпистемологическом аспекте, данное высказывание не является ни новым в истории философии, ни достаточно оригинальным. Обычно похожие идеи носили ярлык субъективного идеализма. Однако, самое ценное в конструктивизме - это не его место в спекулятивной академической философии, а тот богатый междисциплинарный материал, который является научным обоснованием конструктивистской теории познания, из которого последняя следует с силой необходимости, и который требует дальнейшей систематизации.
К сожалению, формирование конструктивистского дискурса пришлось на то время, когда в России (во всем бывшем СССР) вследствие социально-политических преобразований, повлекших за собой огромные финансовые трудности, было резко сокращено издание научной переводной литературы. Такое положение вещей сделало невозможным доступ широкой русскоязычной общественности к подобного рода идейному процессу, протекающему в англо- и немецкоговорящей среде. 3 Например, программы по клонированию человека, научное и социальное обоснование которых зиждется на неверной интерпретации понятия «генетическая информация».
Научно-философская литература, которая составляет здание конструктивистского дискурса, начала широко издаваться на английском и немецком языках с начала 80-х годов. Однако, если выражение «радикальный конструктивизм» до сих пор вызывает недоумение даже в среде специалистов, то это вовсе не означает, что тот концептуальный материал, из которого, собственно, состоит сам дискурс, также является чем-то совершенно новым и неизвестным в России. Дело в том, что эпистемологические максимы радикального конструктивизма (также представляющие собой продолжение и развитие хорошо известной традиции скептицизма) обосновываются конкретно-научным материалом, добытым в рамках естественных и гуманитарных наук. Заметим, что и кибернетические идеи Фёрстера, и конструктивистская психология Пиаже, и био-когнитивные высказывания Юэкскюля, развитые впоследствии Матураной и Варелой, известны в российской интеллектуальной среде и находят своих приверженцев. Однако, как правило, они известны в качестве рабочих гипотез или теорий, призванных объяснять добытый в рамках той или иной науки эмпирический материал. В единый (пусть и неоднородный) дискурс их впервые связали в США (междисциплинарные философы австрийского происхождения) и в Германии, в результате чего в теории познания образовалось новое направление - радикальный конструктивизм.
Конструктивистский дискурс условно может быть структурирован по ряду дисциплинарных направлений. По самым общим признакам целесообразно выделить три основные группы: психологическую, кибернетическую и биологическую. Каждая из них внесла свой собственный вклад в формирование конструктивизма и этот вклад может быть охарактеризован в виде того или иного аспекта конструктивистской эпистемологии. Так, самое существенное, что было заимствовано Гла-зерсфельдом из работ психолога Пиаже - это утверждение о том, что любое знание конструируется субъектом в процессе организации собственного опыта. Его известная фраза «разум организует мир, организуя самого себя» имеет программное значение и может быть развернута в целый ряд конструктивистских тезисов. Огромное влияние на формирование конструктивистской позиции имело развитие «кибернетического способа мыслить». Кибернетика имеет собственную богатую историю, однако такие понятия, как циклическая организация, информационная замкнутость, самореферентные системы, рекурсивные операции и многие другие шагнули далеко за ее пределы, сыграв немаловажную роль в становлении конструктивистского дискурса. Особое значение в рамках данного подхода имеют работы Хайнца фон Фёрстера, уделившего в своих исследованиях специальное внимание кибернетическим аспектам конструктивистской теории познания. Интересно отметить, что биологическое крыло конструктивизма практически неотделимо от кибернетического в силу того, что все, что говорится в конструктивизме об организации нервной системы и мозга, о когнитивных свойствах живых систем, о клеточном, иммунном и организменном аутопоэзе, концептуально было вьпсовано, хотя и на биологическом материале, но исключительно в рамках кибернетического подхода. Тезис Матураны о тождественности процессов жизни и познания мог обрести силу лишь в контексте более общего учения о биосистемах. Более того, можно заметить, что ни один из корифеев кибернетики - Винер, фон Нейман, Тьюринг, Мак-Каллок, Питтс, Эшби - не обошли своим вниманием вопросы жизни и познания. Еще один биологический аспект радикального конструктивизма смыкается, с другой стороны, с психологическим подходом. Как в генетической эпистемологии Пиаже, так и в современных трактовках эволюционного учения, понятие адаптации понимают не как соответствие приспособленного организма (его биологических и когнитивных качеств) своей окружающей среде, а исключительно как пригодность {viability) для продолжения собственного существования, выживания. Понятие пригодности играет одну из главенствующих ролей в эпистемологии Глазерс-фельда. Таким образом, все три обозначенные ветви конструктивизма - психологическая, кибернетическая и биологическая - могут быть разделены лишь условно, поскольку в конечном итоге служат одной и той же конструктивистской парадигме.
Также важно отметить тесную связь конструктивизма с другим междисциплинарным дискурсом - теорией самоорганизации. По всей видимости, на сегодняшний день теория самоорганизации является наиболее активным поставщиком концептуального материала не только для планирования междисциплинарных исследовательских программ, но и для теорий новейшей философии. Точно также как и конструктивизм, «"теория самоорганизации" на сегодняшний день является обобщением целого ряда концепций, известных под различными наименования- ми...»4. Существенно то, что некоторые из этих концепций в одинаковой степени принадлежат обоим дискурсам. Так, наряду с известными теориями И. Пригожина, Г. Хакена, М. Эйгена, С. Холдинга, Е. Лоренца, Б. Мандельброта, Дж. Лавлока, С. Кауффмана, Л. Берталанфи, К. Уоддингтона, У. Эшби, Э. Янча и др., составляющими ядро теории самоорганизации, неизменно называют имена X. фон Фёрстера (принцип порядок из хаоса), У. Матураны и Ф. Варелы (принципы аутопоэза и са-мореферентности). При этом лишь смещают акценты. В конструктивистском контексте первостепенное значение имеют эпистемологические утверждения, в то время как для теории самоорганизации важнее выводы, носящие онтологический характер.
Из тех теорий и областей знания, которые наиболее сильно испытали на себе влияние радикального конструктивизма, прежде всего, следует отметить социологию. Социология, как и многочисленные другие гуманитарные области, в которых конструктивизм нашел свои приложения, не может быть отнесена к непосредственным концептуальным первоисточникам, сформировавшим первичный конструктивистский дискурс в конце семидесятых - начале восьмидесятых годов. Однако применение конструктивистского подхода в указанной области знания оказалось чрезвычайно результативным, причем не только ввиду методологической эффективности подхода, но и потому, что в недрах самих гуманитарных наук давно существовали собственные традиции и подходы, носящие конструктивистский характер (особенно в педагогике и герменевтике). Среди наиболее ярких работ по социологии, впитавших в себя концептуальную базу конструктивизма во всем ее богатстве, следует отметить книгу Никласа Луманна «Социальные системы». Фактически, данная работа может быть поставлена в один ряд с классическими трудами Фёрстера, Матураны, Глазерсфельда и других конструктивистов. Ее особенность заключается в том, что она по своей сути выходит далеко за рамки социологии, что не социальные системы, как таковые, являются ее главным предметом, а то многообразие положений и выводов общефилософского характера, сделанных на материале общественных наук, которые послужили существенным вкладом в развитие общеконструктивистского дискурса. 4 Krohn W., Kuppers G. (Hrsg.) Selbstorganisation. Aspekte einer mssenschaftlichen Revolution. Friedr. Vieweg & Sohn, Braunschweig/Wiesbaden, 1990, S.l.
Литературу, составляющую здание дискурса радикального конструктивизма, можно охарактеризовать следующим образом.
Основная группа изданий включает в себя работы авторов, развитие идей которых привело к становлению и формулированию конструктивистской парадигмы. К ним относятся работы P. Watzlawick, Е. von Glasersfeld, Н. von Foerster, Н. Maturana, F. Varela, S. Schmidt, G. Roth, H. Schwegler, M. Hejl, G. Rusch, N. Luhmann, P. Janich (методический конструктивизм), H. R. Fischer и других. Работы указанных авторов наряду с другими составляют содержание конструктивистских сборников, регулярно переиздающихся на английском и немецком языках.
К другой группе изданий следует отнести работы авторов, развитие идей которых привело к возникновению и становлению конструктивистской философии, и чьи взгляды и теории по праву могли бы быть названы конструктивистскими (или предконструктивистскими), но которые не вошли в конструктивистский дискурс в явном виде либо ввиду времени их появления (как в случае философских предшественников), либо ввиду специфичности их концепций и принадлежности к области конкретных наук или других дискурсов (как в случае представителей теории самоорганизации). Философские и кибернетические предшественники перечислены выше, как и представители синергетического дискурса. Здесь я приведу ряд имен современных авторов, чьи работы также могут быть отнесены к конструктивистскому дискурсу: A. Andrew, Н. Atlan, F. Benseler, О. Breidbach, F. Capra, H. Fischer, С. Fosnot, U. an der Heiden, E. Keller, W. Kock, L. Margulis, M. Namiki, S. Oyama, J. Probst, J. Richards, V. Riegas, P. Schuster, G. Teubner, J. Todd, W. Thompson, H. Ulrich, N. Vaz, M. Zeleny и многие другие.
Тем не менее, при таком обилии дисциплинарных подразделений, обращает на себя внимание отсутствие универсальной концепции, которая связала бы конструктивистский дискурс в единую структурированную теорию. Из всех попыток, предпринятых в этом направлении, наиболее близко к решению указанной задачи подошли Глазерсфельд и Матурана. Глазерсфельд предельно ясно сформулировал идейное содержание («манифест») конструктивистского дискурса и дал ему обобщающую философскую оценку. Что касается теории Матураны-Варелы об аутопо-этических системах, то она, по всей видимости, оказалась наиболее «конвертируемой» в междисциплинарном пространстве. Именно теорию аутопоэза автор дис- сертации считает одной из главных теоретических предпосылок разрабатываемой им концепции имманентной целостности.
Основной целью диссертационной работы является построение междисциплинарной концепции целостности, которая: а) стала бы структурирующей основой как для богатого научно-философского материала в пределах конструктивистского дискурса, так и при характеристике его отношений с другими областями знаний, и б) могла бы служить концептуально-методологической базой для разрешения ряда конкретных проблем научного и практического характера, связанных с общей феноменологией целостности, главным образом, в биологии, психологии, теории познания и социологии.
Реализация поставленной цели осуществлялась поэтапным решением следующих задач:
Провести полный литературно-исторический анализ первоисточников главных представителей конструктивизма с тем, чтобы представить научный и философский материал каждого из них в виде единой, присущей данному автору конструктивистской концепции.
Исследовать базовые положения конструктивизма и определить место конструктивистского дискурса в современной философии; уточнить понимание основополагающих эпистемологических представлений конструктивизма (о реальности, объективности, знании, отражении) путем сравнения конструктивистской интерпретации этих понятий с их интерпретациями в других направлениях в философии и теории познания.
Дать всестороннюю оценку понятию целостности как категории (в философии) и как методологическому принципу (в науке). Выявить предпосылки для разработки концепции целостности в эпистемологии (конструктивистской), биологии, психологии и социологии. Разработать концептуальную дифференцировку понятия целостности на целостность имманентную и целостность когнитивную.
4) Исследовать междисциплинарное содержание концепции имманентной целостности. Опираясь на полученные результаты, разработать универсальный ме тодологический принцип, который служил бы основой для анализа различных форм целостности, выявляемых в разных научных контекстах и междисциплинар- ных дискурсах. Провести сравнительный анализ этих форм целостности (термодинамической, гомеостатической, аутопоэтической, физиологической, сенсомотор-ной, психической, ментальной и других).
Опираясь на концепцию имманентной целостности, выявить сущность феномена когнитивности, показать его органическую связь с аутопоэтической целостностью живых систем. Провести исследование явления кругообразности (сен-сомоторной) как организационного (кибернетического) принципа возникновения феномена когнитивности.
Используя концепцию целостности в качестве методологического принципа, уточнить ряд междисциплинарных понятий: ценности, смысла, информации, понимания; предложить решение ряда научных проблем, в частности, касающихся противоречия между альтруистическими и эгоистическими моделями поведения живых организмов (человека).
Основой для концептуальных построений диссертации послужили, прежде всего, работы классиков конструктивистского дискурса. В большинстве случаев, по крайней мере, по ключевым позициям, автор диссертации разделяет основные положения и идейный «манифест» конструктивистского дискурса. С целью расширения методологической базы были также активно использованы работы других философов, главным образом, тех, кто в своих рассуждениях остается на теоретической почве, созданной современным научным знанием, кто может быть причислен к разряду междисциплинарных философов. В своей работе автор умышленно старался избегать таких распространенных терминов, как, например, «дух», «духовность», «нравственность», «субстанция», «материя», «бытие» и ряд подобных им ввиду их крайней многозначности и отсутствия строгой определенности. В тех случаях, когда их употребление было необходимым, приводится их контекстуальное значение.
Специфика данной работы обосновывает широкое использование источников сугубо научного характера из таких областей знания, как биология, нейробио-логия, когнитивная психология, кибернетика, физика и химия (в контексте теории самоорганизации). Естественно, что при описании научных моделей, автор оставался на позициях строгой рациональности, господствующей в методологии науки.
При написании некоторых параграфов (например, Гл. III, 1.3-1.4) автором был использован собственный опыт работы в системах практического здравоохранения и высшего образования. Не последнюю роль в разработке концепции целостности сыграли личные интроспективные наблюдения, регулярно фиксируемые автором диссертации на протяжении длительного времени.
Научная новизна состоит в следующих, полученных в результате философского анализа конструктивистского дискурса и построения концепции имманентной целостности, результатах.
Одной из особенностей конструктивистского дискурса является его широкая междисциплинарность. Каждый из авторов, внесших свой вклад в становление и обоснование его философских положений, одновременно является специалистом в какой-то научной дисциплине. Такая ситуация привела к тому, что, зачастую, чтобы разобраться в мировоззренческой позиции того или иного автора, приходится изучать целый ряд концепций, выходящих далеко за пределы конструктивистского дискурса как такового. В диссертации проведена работа по систематизации и структурированию научного и философского содержания оригинальных публикаций главных представителей конструктивизма, что позволило представить эклектичный и иногда фрагментарный научно-философский материал каждого из авторов в виде единой завершенной, присущей данному автору, конструктивистской концепции. В процессе работы ряд первоисточников впервые был переведен и опубликован на русском языке.
В конструктивистской теории познания «знание» понимается как свойство определенного рода систем (когнитивных систем), конструирующих,^неотражающих некую объективную реальность. На основании такого понимания Гла-зерсфельд и другие конструктивисты отказываются обсуждать проблему соотношения знания с объективной реальностью, т.е. вопрос об онтологическом статусе знания. Другие же конструктивисты высказываются об этом неявным образом. В диссертации впервые проводится исчерпывающий анализ высказываний авторов, содержащих в скрытой форме их отношение к проблеме онтологического статуса знания. В качестве развития учения Г. Рота о «реальности» и «действительности» вводится смысловая дифференцировка понятия «реальности» на «реальность онто- логическую» и «реальность эпистемологическую», что снимает ряд противоречий, возникающих при анализе самореферентности процесса познания.
Впервые проводится различие в понимании солипсизма разными философами. Вводится три классификационных единицы солипсизма: абсолютный солипсизм, относительный солипсизм и солипсизм как произвольность «знания».
Признание эпистемологической недоступности «объективной реальности» порождает проблему интенциальности мышления: если никакая внешняя реальность в процессе познания не отражается, то почему мышление невозможно вне контекста предметности? Автором диссертации систематизированы и проанализированы все основные объяснения данного парадокса, предлагаемые в конструктивистском дискурсе. «Объективность» в отличие от обеих реальностей (эпистемологической и онтологической) предлагается рассматривать в качестве психологического фантома, интроспективно переживаемого познающим.
Путем анализа ряда проблем методологического характера, существующих в настоящее время, как в самой конструктивистской теории познания, так и в конкретных науках, и которые могут быть собирательно обозначены как проблема целостности систем (биологических, когнитивных, социальных и т.п.), обосновывается необходимость концептуализации понятия целостности с тем, чтобы далее использовать обновленный категориальный аппарат для поиска решений выявленных проблем. В процессе проведенного анализа выделены следующие основополагающие смысловые единицы понятия целостности: целостность как философский и методологический принцип (в холизме и эмерджентности); целостность как свойство системности, единства; целостность как сравнительная характеристика различных систем (по степени их целостности).
В свою очередь, исследование различных систем по их системообразующим факторам (т.е. того, что позволяет рассматривать данные системы в качестве единых целостностей) привело к фундаментальному различению двух категорий целостности: когнитивной и имманентной. Данное различение базируется на том, каким образом некий элемент (система, объект) обретает свойство целостности, обособляется от окружающей его среды. Понятие когнитивной целостности подразумевает, что элементы можно произвольно объединять и рассматривать в качестве целостностей (систем, объектов), исключительно исходя из практических или тео- ретических потребностей, а также когнитивных и психологических состояний субъекта. Другая точка зрения предполагает возможность наличия или отсутствия свойства (атрибута) целостности (имманентной целостности) у системы вне зависимости от наблюдателя, описывающего данную систему.
С применением разработанного категориального аппарата в диссертации проводится анализ целого ряда систем, обладающих свойством имманентной целостности и, далее, на основе этого анализа, строится шкала, на которой системы с различной степенью целостности представлены в виде единого классификационного ряда. В качестве отдельных ступеней шкалы указываются следующие системы: антиэнтропийные флуктуации, диссипативные структуры, гомеостатические системы, мембранные образования, аутопоэтические системы, а также различные ме-таиндивидуальные целостности. Попытка представить системы, являющиеся предметом различных дисциплин и междисциплинарных дискурсов, в качестве единого категориального ряда, осуществляется впервые. В диссертации существенно уточняются термодинамический и кибернетический критерии жизни, вводится ряд строгих контекстуальных определений порядка (упорядочения).
В контексте концепции имманентной целостности построена теория когнитивных систем, позволяющая дать объяснение целому ряду явлений, связанных с когнитивными функциями живых организмов (восприятием, познанием, мышлением, смыслообразованием и т.д.). Опираясь, с одной стороны, на целостность, присущую когнитивным системам (как живым - аутопоэтическим - системам), и, с другой стороны, на их кругообразную организацию (кибернетическую кругообразность сенсомоторного комплекса и структурную кругообразность нервной системы), автором диссертации строится базовая модель когнитивности, позволяющая концептуально обосновать конструктивность и самореферентность процесса познания.
В результате семантического анализа понятия информации обособлены следующие смысловые единицы: а) информация как сигнал, б) информация как знание, в) информация как смысл и г) информация как ценность.
В работе находит свое разрешение парадокс антиэгоистических моделей поведения (которое согласно термодинамическому и кибернетическому критерию живого должно быть исключительно эгоистичным). Путем введения в модель ког- нитивности нескольких центров целостности, показано, в частности, что так называемое альтруистическое поведение (жертвенность), а также такая форма антиау- ( топоэтического поведения, как суицид, являются не чем иным, как стремлением живой системы сохранить свое ментальное Эго, центр целостности, который занимает доминирующее положение в отношении других центров целостности (в частности, физиологического).
В результате диссертационного исследования разработан ряд теоретических положений, которые в совокупности могут рассматриваться как одна из ветвей конструктивистского дискурса. Предложенная теория целостности служит не только концептуальной основой для систематизации научного и философского содержания внутри конструктивистского дискурса, но также может использоваться в качестве методологического фундамента при разрешении конкретных проблем в естественных и гуманитарных науках: в молекулярной биологии, нейрофизиологии, биокибернетике, когнитивной психологии и психологии развития, герменевтике, социологии. Концепция имманентной целостности имеет высокий теоретический потенциал при использовании в решении таких хорошо известных общефилософских задач, как построение междисциплинарной концепции человека («единой науки о человеке»), объяснение феноменов жизни и познания, моделирование сознания.
Основные положения диссертации могут найти применение в процессе преподавания философских дисциплин, а также междисциплинарных спецкурсов (по методологическим и общетеоретическим вопросам конкретных наук). Материалы диссертации автор использовал в своей преподавательской деятельности по ведению спецкурса «Философские проблемы современного естествознания».
Особое практическое значение может иметь подготовка на основе философ-ско-психологических выводов диссертации психологических курсов (по, так называемой, семейной терапии), имеющих своей целью оказать определенное терапевтическое воздействие на пациентов с легкими формами неврозов, а также страдающих социальной дезориентацией.
Содержание диссертации отражено в опубликованных работах автора, включающих 28 наименований (в том числе две монографии) общим объемом не менее 40 п.л.
Результаты диссертационного исследования обсуждались на научных конференциях и семинарах, среди которых: 1-й Российский Философский Конгресс (Санкт-Петербург, 1997), философские чтения «Гуманизм. Человек. Истина» (Дро-гобыч, 1999), Международная научная конференция «Человек, культура, цивилизация на рубеже II и III тысячелетий» (Волгоград, 2000), Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы духовности-Ш» (Кривой Рог, 2000), Человековедческие философские чтения (Дрогобыч, 2001).
Отдельные аспекты диссертации обсуждались в процессе проведения следующих научных мероприятий: во время участия в заседании научно-дискуссионного клуба, организованного Доминиканским Орденом в г. Фрайбурге, посвященном теме «Научные и антропологические максимы радикального конструктивизма», доклад отца Паулюса Корнелиуса (P. Cornelius Paulus) (Фрайбург, 03.11.1998); в рамках работы над проектом «Вклад биологии в становление философии конструктивизма и ее обратное влияние на биологические науки», реализованном автором диссертации при содействии Немецкой службы академических обменов (Фрайбург, 10-12.2000); при подготовке и проведении коллоквиума на тему «Наука с точки зрения радикального конструктивизма», доклад доктора А. Риг-лера (Dr. A. Riegler) во Фрайбургском университете (Фрайбург, Германия, 22-23.08.2000); в дискуссиях со специалистами из ряда европейских университетов во время их посещения диссертантом, в том числе университетов следующих городов: Фрайбурга (Германия, 1990-1992, 1995-2001), Киля (Германия, 1990, 1991), Гейдельберга (1990, 1991), Бремена (Германия, 1992, 2001), Осло (Норвегия, 1989-1991, 1995, 1996), Упсалы (Швеция, 1990), Оулу (Финляндия, 1990), Парижа (1991, 2000); а также при переписке и в личных беседах с представителями конструктивистского дискурса: X. фон Фёрстером (Prof. Н. von Foerster, USA), П. Ватцлавиком (Prof. P. Watzlawick, USA), Г. Ротом (Prof. G. Roth, Germany), X. Швеглером (Prof. H. Schwegler, Germany), M. Фале (Prof. M. Fahle, Germany), У. Вольфом (Prof. U. Wolf, Germany), А. Риглером (Dr. Riegler, Belgium).
В рамках диссертационной программы соискатель выступил с докладом на тему «Концепция целостности в конструктивистском дискурсе» в Ганзейском Институте перспективных исследований (Делменхорст, Германия, 15.11.2001, по приглашению проф. Г. Рота), а также с докладом на тему «Конструктивистская теория познания и концепция целостности» на факультете кибернетики Киевского национального университета им. Т.Г. Шевченко (Киев, 18.12.2001, по приглашению проф. Ю. Белова).
Диссертационный материал апробирован при чтении спецкурса «Философские проблемы современного естествознания», прочитанного в 2001 году в Криворожском отделении Запорожского института экономики и информационных технологий. * * *
Прежде всего мне хотелось бы выразить благодарность профессору философского факультета МГУ Валерию Григорьевичу Кузнецову за его согласие взять на себя труд научного консультанта данного диссертационного исследования. Другим своим научным консультантом и главным проводником в конструктивистский межддсциплинарньш дискурс я считаю профессора Фрайбургского университета, директора Института генетики человека и антропологии господина Ульриха Вольфа, которому я благодарен не только за содержательные многочасовые дискуссии, но и за существенную материально-техническую поддержку всей исследовательской программы.
Автор также признателен профессору Бременского университета, директору Института исследований мозга, ректору Ганзейского Института перспективных исследований господину Герхарду Роту за возможность посетить руководимый им исследовательский центр, а также за обсуждение совместно с другими специалистами ряда диссертационных положений.
За предоставленную стипендию и возможность пребывания в Германии для работы над научным проектом, непосредственно связанным с тематикой диссертации, автор благодарит Немецкую службу академических обменов.
Слова благодарности я адресую своему главному спонсору - бизнесмену господину Манфреду Ваушкуну, чья неизменная финансовая поддержка позволяла автору диссертации на протяжении ряда лет вести образ жизни ученого и философа, полностью отдаваясь исследовательскому дискурсу.
Особо теплую благодарность я выражаю своей жене Ладе Цоколовой за ее неизменную духовную поддержку и терпеливое отношение к ряду неудобств в семейной жизни, связанных с работой над диссертацией.
Место конструктивистского дискурса среди других дисциплин
Эрнст фон Глазерсфельд по праву считается основным классиком радикального конструктивизма. Помимо того, что он ввел в употребление сам термин «радикальный конструктивизм» и обозначил существование конструктивистского дискурса как такового, он впервые связал современные концепции естественных и ряда гуманитарных наук и добытый ими эмпирический материал с древней философской традицией скептицизма в единую эпистемологию радикального конструктивизма. Так, если другие авторы конструктивистского дискурса разрабатывают свои идеи в той или иной мере в рамках контекста научной дисциплины, в которой они являются профессиональными исследователями, то Глазерсфельду принадлежит заслуга обобщения накопившегося теоретического материала до уровня отдельной эпистемологии, теории знания, которая, в свою очередь, по праву может рассматриваться как одно из направлений в современной философии.
Термин «радикальный конструктивизм» введен в обиход Глазерсфельдом в конце 1970-х годов1 как попытка «усилить», радикализировать тезис Пиаже о конструировании реальности в процессе познания2. Необходимость введения нового понятия (и тот факт, что оно было воспринято научно-философским сообществом) можно объяснить следующими обстоятельствами. Во-первых, интеллектуальное наследие Пиаже настолько обширно , что выделение того или иного аспекта в его творчестве требует специальных усилий. Нигде обособленно, в чистом виде «конструктивизм» как направление в эпистемологии самим Пиаже не обозначен. Автор концепции генетической эпистемологии больше известен как психолог-исследователь, чем философ, а его основополагающая конструктивистская работа «Конструирование реальности в детском сознании»4, на которую ссылается Гла-зерсфельд, насыщена в большей мере конкретным эмпирическим материалом, чем философскими обобщениями. Во-вторых, к концу 70-х годов фраза «конструирование реальности» все чаще стала звучать в кабинетах психотерапевтов и лабораториях психологов, главным образом в США, вне связи с генетической эпистемологией Пиаже. В это же время вышла в свет книга П. Ватцлавика «Насколько реальность реальна?», а еще через три года - в 1981 году - классический сборник работ под общим названием «Изобретенная действительность», в котором тот же автор обосновывает введение в обиход термина «конструктивизм». Все же конструктивизм Ватцлавика еще не носит столь радикальный характер и является больше коммуникативным, ситуативным, чем эпистемологическим. Наконец, в-третьих, ни один из классиков и сторонников конструктивизма не выводил тезис о конструировании реальности на уровень философского обобщения в такой мере, в какой это сделал Глазерсфельд. Как уже было сказано, усилиями Глазерсфельда конструктивизм превращается в целое направление в эпистемологии, своими корнями уходящее в учение античных скептиков и не прерывающее своей истории на протяжении всего развития человеческой мысли. По сути, предикат «радикальный» не означает какой-то отдельный вид конструктивизма, его радикальную ветвь (как это может следовать из перечисления разных «конструктивизмов», возникших в последнее десятилетие двадцатого века из одного и того же корня). Радикальность конструктивизма состоит в его радикальном отмежевании от всех форм традиционной эпистемологии, допускающей в той или иной мере соответствие знания объективной реальности. Таким образом, радикальный конструктивизм Эрнста фон Глазерсфельда, в отличие от более широкого понятия «конструктивизма» вообще, характеризуемого как становящийся дискурс, как междисциплинарная исследовательская программа, - это, прежде всего, конкретная философская позиция, направление мысли. Именно об этих философских интенциях и пойдет дальше речь в данном параграфе.
В отличие от других эпистемологических направлений, стремящихся установить степень соответствия субъективного знания объективной реальности, радикальный конструктивизм отвергает саму возможность существования какой-либо позитивной онтологии в качестве источника знания, а процесс познания рассматривает исключительно как процесс конструирования de novo в противоположность возможности переноса, открытия, отражения или отображения какой-либо внешней реальности:
«Что такое радикальный конструктивизм? Это - неконвенционалистский подход к проблемам знания и познания. Его базовое положение говорит о том, что знание - не имеет значения, как определяемое, - содержится в головах людей и что мыслящий субъект не может поступать никаким другим образом, как только конструировать то, что он или она знает, опираясь на свой собственный опыт. Единственно то, как мы справляемся с нашим опытом, и составляет содержание мира, в котором мы осознанно проживаем. Его можно разложить на многие аспекты, включающие предметы, себя самого, других и т.д. Однако любые аспекты опыта обязательно являются субъективными и, хотя я могу подыскать доводы в пользу того, чтобы поверить в то, что мой опыт не обязательно является непохожим на ваш, у меня нет никакой возможности узнать, является ли он точно таким же. Опыт и интерпретация языкового общения - в данном случае не исключение.
При ближайшем рассмотрении такая точка зрения может показаться глубоко шокирующей» [Glasersfeld 1996b, c.l]. «Помимо прочих, к такого рода основам принадлежит вопрос о соотношении между знанием и действительностью, и именно это является тем пунктом, по которому радикальный конструктивизм выходит за пределы традиционного сценария в эпистемологии. Коль скоро познание больше не понимается как поиск абсолютного (иконического) соответствия с онтологической действительностью, а лишь как поиск подходящего образа действия и способа маслить, традиционная проблема исчезает сама собой» [Glasersfeld 1998, с. 36-3 7].
Онтологическая и эпистемологическая реальности
Конструктивистскому дискурсу свойственна одна важная особенность, которая зачастую ускользает при первом рассмотрении, но которая имеет глубокие философские последствия. Как уже говорилось, в большинстве работ, относящихся к дискурсу радикального конструктивизма, а также в работах одного из его главных предтеч - Ж. Пиаже - говорится не столько о конструировании знания, сколько о конструировании реальности. Естественно, речь идет не о практической деятельности человека по изменению окружающей среды. И Пиаже, и Вацлавик, и Гла-зерсфельд говорят о конструировании реальности (действительности) в сознании субъекта, наблюдателя. Отсюда следует вывод, что никакого различия между понятиями «знание» и «действительность» конструктивисты не делают. Любая действительность, о которой человек может что-то сказать, как-то ее выразить, является его внутренним когнитивным конструктом, который безразлично как называть - то ли знанием о действительности, то ли самой действительностью. В приведенной цитате эти два понятия употребляются как синонимы: «Свою действительность ("Wirklichkeit") я конструирую гю принципу пригодности моих предположений. И чем активнее, я, так сказать, снабжаю своими предположениями, понятиями различные аспекты моего опытного мира, тем сложнее оказывается моя картина действительности ("Wirklichkeitsbild")...» [Richards 1984, с. 10]. Такое отождествление является вполне приемлемым в свете утверждения о том, что все равно никакой другой - не конструируемой - действительности человек в принципе знать не может. Любые изменения в его когнитивной области (в сознании) приведут снова-таки к изменениям в той действительности, которую он сконструировал и продолжает конструировать в течение всей жизни.
Однако, эпистемологический анализ утверждения о том, что конструирование действительности тождественно конструированию картины действительности, показывает, что данное утверждение верно лишь в случае, если брать во вни мание исключительно гносеологический аспект понятия действительности по принципу: действительность - это все, что познается (конструируется); и все, что познается (конструируется) - это действительность. Однако, как уже было сказано, философ не имеет права пренебрегать и онтологическим аспектом, который предполагает проблему существования вне зависимости от возможности какого бы то ни было познания того, что существует. Именно онтологический аспект заставил Г. Рота ввести в констуктивистский дискурс термин «реальность» («реальный мозг»), противопоставив его «действительности», а Глазерсфельда - говорить о «двух смыслах» понятия онтологии.
Семантическое расщепление понятия действительности прослеживается, например, в утверждениях Глазерсфельда о структуре. С одной стороны, «структура» - это один из способов организации эмпирического материала (как знание, как конструируемая действительность):
«...Пространство и время должно рассматривать как формы опытного переживания субъекта, а не как свойства реального мира... Однако все, что мы могли бы помыслить как "структуру", находится в когнитивной зависимости от понятий пространства и времени. Таким образом, чем бы ни оказалась на самом деле "онтологическая" реальность, нет никаких оснований думать о ней как о содержащей нечто, что мы могли бы обозначить как структура» [Glasersfeld 1996b, с. 114-115].
В другом месте при помощи понятия структуры Глазерсфельд характеризует некую онтичную действительность, подразумевая ее [структуры] реальность: «К миру-бытию обращаются, подразумевая готовый структурированный мир, существующий абсолютно независимо от каких-либо воспринимающих и переживающих сущностей, в себе и для себя пребывающий. ...В дальнейшем в данной работе понятия "онтология" и "онтичный" употребляются исключительно в таком значении...» [Glasersfeld 1996а, с.410,402].
Приведенные высказывания кажутся противоречащими друг другу, если не увидеть того факта, что в каждой цитате подразумеваются разные понимания структуры. В первом случае речь идет о познаваемой структуре (в терминах сконструированных понятий пространства и времени), во втором случае - о существующей структуре.
Самое важное философское свойство онтологической реальности (в отличие от конструируемой эпистемологической реальности) - это то, что она является допущением. Поскольку ничего достоверного в традиционном смысле мы сказать (помыслить) об онтологической реальности не можем, то ее объективное существование в такого рода недоступности равнозначно ее несуществованию. Но ни в коем случае не следует из этого делать ошибочный вывод об абсолютном несуществовании какого-то мира. Более оправдано говорить о его относительном несуществовании, о незнании того, существует он или нет.
Особенностью данной формулировки следует признать то, что принципиально возможность существования некоей реальности допускается, однако эта допустимость совершенно бесполезна для человека в процессе конструирования им его эпистемологической реальности, называемой знанием. Признание факта существования внешнего мира (какого-то «нечто») вовсе не подразумевает его познаваемости, когнитивной предопределенности, референтности. Более того, в самом широком смысле вопрос принятия той или иной философской позиции (солипсизма, реализма, агностицизма и др.) является делом выбора. Не случайно Фёрстер свои высказывания и эпистемологические тезисы называет постулатами. Постулаты же являются обязательными и необходимыми лишь для теории, которая на них строится (конструируется). Что касается субъекта (наблюдателя), то он может выбирать как между теориями, так и между различными постулатами без всякого ущерба для того мироздания, который он сам же и построит. Конструктивизм представляет собой лишь одну из версий; его привлекательность как раз и состоит в признании возможности и равноправности других, в том числе альтернативных точек зрения. Решающим фактором в пользу того или иного выбора всегда остается сам человек, субъект, а не онтологическая необходимость: «Я утверждаю, что вопрос о том, существуем ли мы отдельно от мира, либо соединены с ним в одно целое, никогда окончательно не может быть прояснен.
Предпосылки концепции целостности в конструктивизме
Самой существенной предпосылкой для разработки теории целостности в конструктивистской эпистемологии служит тезис о неотделимости знания от познающего. Если следовать принимаемому в этой работе методологическому принципу эмерджентности, то можно сказать, что знание - это эмерджентное свойство определенным образом организованных систем. В задачу конструктивистского дискурса, таким образом, входит построение теории, описывающей указанное своеобразие организации познающих (когнитивных) систем. Такой междисципли нарный подход существенным образом отличается от подходов к проблеме познания, принятых в спекулятивной философии. Это отличие базируется на двух различных интерпретациях понятия (феномена) знания.
С точки зрения конструктивизма и теории самоорганизации процесс приращения знания - это процесс модификации существующих состояний нейронных сетей путем модуляции сенсомоторных циклов познающего. Тем не менее, знание, понимаемое как личностный феномен, как нечто интроспективно переживаемое, чувствуемое, никакая модель нейронных взаимодействий заменить не может. Так, в психологии и философии предпочтение отдается второй интерпретации, при которой знание выступает в качестве категории, характеризующей некий определенный феномен сознания, описываемый также в терминах образов, картин, представлений, наконец, языка. В теоретической биологии, в нейробиологии, в кибернетике и теории самоорганизации знание более оправдано рассматривать лишь в качестве обозначения проблемного поля, объединяющего собой изучение механизмов, равновесий, циклов, функциональных особенностей систем определенного класса.
При интроспективном подходе к феномену знания постулирование систем -производителей, конструкторов знания обязательным не является. Достаточно указать на существование субъекта, как некоего носителя знания и далее рассматривать процессы знания и познания как некую самодостаточную сущность (сущность того же порядка, что и сознание, дух, ментальность и т.п.). Понятно, что при любых интерпретациях такая позиция неизбежно будет оставаться репрезентациони-стской, так как источником такого знания, «наполняющего» субъект должен быть некий внешний по отношению к нему источник, обозначаемый как реальность; в случае отказа от репрезентационизма такая позиция ведет к солипсизму, поскольку не в состоянии дать никакого объяснения основному парадоксу скептиков.
Знание, понимаемое как эмерджентное свойство систем, требует не только постулирования самих этих систем, но и объяснения тех особенностей их организации, которые ведут к возникновению данной феноменологии. Как видим, одна из предпосылок разработки теории целостности заключается в обязательности системного подхода (поскольку, как мы уже указали, одним из ключевых определений системы является именно ее целостность). Однако это не самая существенная предпосылка. Детальный анализ когнитивных функций живого организма (свойством познания из известных нам систем обладают исключительно живые системы - организмы) показьшает, что знание, познание подчинено во всех своих проявлениях единому императиву - императиву поддержания целостности данной системы, как, собственно говоря, любые другие процессы, протекающие в организме. Теоретическим фундаментом характеристики целостности живых (и когнитивных) систем служит теория аутопоэза. А поскольку знание невозможно вне аутопоэтических систем, т.е. систем, активно поддерживающих собственную целостность, то разработка теории о том, что представляет собой базовый феномен целостности, становится в конструктивистском дискурсе необходимой предпосылкой для понимания феноменологии познания.
Три интерпретации понятия «порядок» и взаимоотношения между ними
Классическим примером эмерджентности, приводимым также в современной литературе, по-прежнему остается пример, взятый из термодинамики: «Например, концепция температуры, являющаяся ключевой в термодинамике, не имеет смысла на уровне отдельных атомов...» [Сарга 1996, с.28]. Предложенное Людвигом Больцманом в 1877 году статистическое понятие энтропии не только открыло новую страницу в физике стохастических явлений (только что возникшей в форме теории газов Дж. Максвелла), но также сыграло роль концептуальной связи между явлениями двух уровней, или, как принято говорить - микро- и макросвойствами системы. Как это видится с позиций сегодняшнего дня, основная заслуга Больцма-на состоит в отождествлении энтропии со степенью неупорядоченности системы. Формула Больцмана, связывающая статистическое и термодинамическое выражение энтропии, как казалось, позволяла, с одной стороны, измерять степень порядка (а значит и степень сложности, организованности) в физических единицах измерения, определять его энергетическую «цену», а с другой стороны, проводить сравнение двух систем по степени их упорядоченности. Именно такое - статистическое понимание порядка (как отрицательной энтропии) подразумевали Берталанфи, Шрёдингер и другие авторы, когда говорили о термодинамических особенностях жизни. Важность, придаваемая определению жизни в контексте термодинамики, заставляет провести более детальный анализ того, что подразумевается под порядком в его энтропийно-вероятностном выражении, о какого рода порядке в данном контексте может идти речь.
Интригующий классический пример Больцмана с емкостью, состоящей из адрух отсеков и содержащей восемь молекул газа (см. Рис. IV.2), призван наглядно пояснить связь степени упорядоченности состояния с его вероятностью. Главный вывод: чем меньше вероятность состояния, тем выше его упорядоченность (больше порядка в системе). Однако следует заметить, что, как в работах Больцмана, так и в современных изданиях, рассуждения о связи энтропии с порядком в системе проводится в таком ключе, как будто бы само понятие порядка не нуждается ни в каких предварительных определениях, подразумевая тем самым, что читатель уже знает, что такое порядок. На самом деле, Больцман фактически вводит свое определение порядка, основанное исключительно на вероятностном критерии, которое совсем не обязательно совпадает с общепринятым представлением о порядке в отношении макросистем.
Первое определение порядка дается в связи с классической формулой Больц-мана, связывающей понятия энтропии и вероятности состояния системы, что, собственно, и было определено как степень упорядоченности данной системы.
S=klnW, где S - энтропия, W - степень порядка, определяемая как вероятность существования данной системы, или системы в данном состоянии: «число способов получения данного состояния» [Дикерсон 1982, с.56], «вероятность существования веществ или различных их форм» [Соколовская 1980, с. 147].
Утверждение о том, что энтропия связана с вероятностью данного состояния молекулярной системы, не вызывает сомнений. Но совершенно не понятно, на каком основании эта вероятность состояния именуется степенью порядка. Очевидно, что помимо строгого вероятностного определения порядка под этим словом неявно подразумевают какое-то еще понимание.
Приведем следующие рассуждения, которые типичны для учебной литературы, в которой говорится о законах термодинамики: «Рассмотрим систему [...] из двух газов, не реагирующих между собой, не склонных к какому-либо взаимодействию, например, аргона и гелия, которые раз делены перегородкой и находятся при одинаковых температуре и давлении (Рис. IV. 1-1). Назовем это состояние системы состоянием 1. Удалим перегородку, не изменив энергетического запаса системы.
Несмотря на одинаковые давления п „,« „
Рис. IV.1 Процесс смешения двух газов как мо газов справа и слева от места дель самопроизвольного разупорядочения системы расположения перегородки, начинается процесс смешения газов, и через некоторое время молекулы гелия и аргона будут равномерно распределены по всему объему системы (Рис. IV. 1-2). Новое (конечное) состояние системы назовем состоянием 2.
Газы, распределенные перегородкой (состояние 1), распределены в системе с большим порядком по сравнению со смесью газов (состояние2). ...
Степень порядка 2 степени порядка /» [Соколовская 1980, с. 140-141] Показательным в данной цитате является то, что сравнение степеней порядка производится еще до введения вероятностного критерия (о котором впервые говорится лишь на следующей странице того же издания). Откуда авторы уверены в том, что порядок состояния 1 выше порядка состояния 2? Очевидно, они пользуются каким-то другим критерием порядка, которым мы привыкли характеризовать макросистемы. В данном случае это критерий гетерогенности3, или по-другому, критерий различения. В состоянии 1 система состоит из различных отсеков и, рассматриваемая на макроуровне, она является разнородной, гетерогенной, в состоянии 2 - она гомогенна.
