Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Критический анализ основных философских концепций сущности старообрядчества 23
1. Элементы философских представлений о сущности раскола и старообрядчества в трудах ученых и богословов XVIII-XIX вв. 23
2. Основные философско-религиоведческие теории сущности старообрядчества 45
Глава 2 Формирование и эволюция религиозно- философской аксиоматики старообрядческого мировоззрения 69
1. Старообрядческое мировоззрение как предмет исследования 69
2. Формирование некоторых важнейших для старообрядческого мировоззрения аксиом в средневековом русском религиозном сознании 95
3. Религиозно-философские основы старообрядческого мировоззрения и раскол. Основные направления их развития после раскола 116
Глава 3 Онтологические основы старообрядческой доктрины 141
1. Старообрядческое учение о взаимосвязи содержания и форм христианского культа 141
2. Развитие онтологических представлений в полемике между беспоповцами и поповцами 164
Глава 4 Гносеологические основы старообрядческой доктрины 185
1. Проблематика истины и авторитета в старообрядчестве 185
2. Истолкование текстов как метод познания истины в старообрядческом мировоззрении 219
Глава 5 Историософские воззрения старообрядчества и его отношение к обществу и государству 244
1. Развитие православного историософско-эсхатологического учения в старообрядческой доктрине 244
2. Религиозно-мировоззренческие основы социальной позиции старообрядчества 265
Глава 6 Проблемы современного старообрядчества 292
1. Современное старообрядчество: поиск своего места в изменившемся мире 292
2. Правовые аспекты взаимоотношений между старообрядческими религиозными организациями и государством 319
Заключение 343
Список литературы
- Основные философско-религиоведческие теории сущности старообрядчества
- Формирование некоторых важнейших для старообрядческого мировоззрения аксиом в средневековом русском религиозном сознании
- Развитие онтологических представлений в полемике между беспоповцами и поповцами
- Истолкование текстов как метод познания истины в старообрядческом мировоззрении
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется тем, что в настоящее время наблюдается устойчивый рост общественного и научного внимания к духовному, культурному наследию России, а также к истории и современным проблемам православия. Старообрядчество является одним из крупнейших феноменов в духовной жизни русского народа. Оно объединило на протяжении веков многие миллионы верующих, оказало существенное влияние на развитие отечественной культуры и экономики. В качестве религиозного движения старообрядчество заняло заметное место в жизни русского православия. Поэтому историко-философское и религиоведческое изучение обширного интеллектуального наследия старообрядчества составляет важную часть общего процесса научного исследования истории русской религиозно-философской мысли.
Помимо самостоятельного научного интереса, который представляет старообрядческое мировоззрение, как этап в эволюции отечественной религиозно-философской мысли, оно также несет в себе информацию о существенных элементах средневекового религиозного сознания, на базе которого сформировалась доктрина старообрядчества. Поэтому для религиоведения, философии религии, истории отечественной философии старообрядческая литература может представлять интерес в качестве ключа к пониманию религиозно-философских основ русской средневековой мысли. Кризисные периоды в социально-политической истории России были наиболее продуктивными для религиозной средневековой мысли. В то же время исторически сложилось так, что при всех разнообразных и тяжелых испытаниях, через которые прошла Древняя Русь, русское средневековье не столкнулось ни с одним духовным, идейным кризисом, сопоставимым по масштабу с церковным расколом XVII века. Средневековая религиозно-философская мысль в России не получила внешнего повода, «вызова» подобной силы, побуждающего к усиленной творческой активности. Идейный потенциал византийско-русской религиозно-философской мысли оказался востребован старообрядчеством. Хронологически
история русского средневековья уже закончилась, когда его
религиозно-философское наследие получило новую возможность
раскрыться в ходе создания интеллектуальной апологии староверия.
Старообрядческая полемическая литература становится, таким
образом, источником сведений о византийско-русской религиозно-
философской мысли более раннего периода, так как по своей
ментальности староверы стремились максимально избежать
модернизации, внесения принципиальных изменений в учение,
унаследованное от предков. Но в то же время большинство проблем,
с которыми столкнулись старообрядческие мыслители, не были в
необходимой степени разработаны в предшествовавший период,
имелись только отдельные, наиболее общие положения. Требовался
синтез знаний прошлого и их творческое развитие. Старообрядцы
должны были не просто найти у своих предшественников готовые
ответы, но создать их самостоятельно, сохранив при этом
адекватность своего вероучения византийско-русскому
традиционализму.
Защищаясь в споре с официальной церковью, это традиционное мировоззрение как бы раскрывает себя, свои важнейшие представления о бытии, об идеальном и материальном, форме и содержании, об истине и познании, о сущности и конечной цели исторического процесса. Обнаруживается развитая религиозно-философская система взглядов: онтологических, историософских, гносеологических. В условиях, когда в общественном сознании и в науке религиозная проблематика привлекает к себе значительное внимание, исследование религиозно-философских основ православия, в том числе старообрядческого мировоззрения, представляется весьма своевременным.
Все большая включенность в жизнь современного российского общества религиозных организаций предопределяет необходимость развития теоретического религиоведения. Философско-религиоведческое исследование старообрядческого мировоззрения представляется весьма плодотворным для разработки ряда научно-практических проблем. Его актуальность состоит, в частности, в том, что оно позволяет выявить влияние доктрины религиозной
организации на занимаемую ею социальную позицию, на церковно-государственные отношения. Воздействие социальных факторов на религиозное сознание, их опосредованное отражение в религиозных верованиях изучено значительно лучше, чем обратное явление, то есть воздействие религиозной доктрины на формирование отношений между Церковью и окружающим ее обществом. Существенный интерес представляет и проблема взаимосвязи между теоретически оформленным и обыденным религиозным сознанием, осмысление ролей служителей культа и массы рядовых верующих в жизни религиозной организации, в эволюции её учения и социальной позиции. Настоящее диссертационное исследование уделяет особое внимание данным темам.
В настоящее время в России происходит формирование новой модели отношений между государством, обществом в целом и религиозными организациями. Старообрядчество занимает заметное место в современной религиозной жизни. В Российской Федерации действуют три крупные, объединяющие сотни тысяч верующих централизованные старообрядческие организации: Русская Православная старообрядческая Церковь, Древлеправославная Церковь и Российский Совет Древлеправославной поморской Церкви. В их состав входит свыше 200 зарегистрированных местных религиозных организаций. Старообрядчество представлено в большинстве субъектов Российской Федерации.
Для религиоведов, специалистов в области философии религии и государственно-церковных отношений старообрядчество может представлять особый интерес. Его место в сложной картине сегодняшней религиозной жизни России уникально. С одной стороны, старообрядчество представляет собой православие в его наиболее традиционной, консервативной форме, избежавшее веяний церковного модернизма. Поэтому его принято включать в число так называемых «традиционных конфессий». Но с другой стороны, уже около трех с половиной столетий старообрядчество является негосударственным православием, альтернативным РПЦ, которая сравнительно недавно именовалась «господствующей церковью». Изучение старообрядчества в данном плане позволяет более точно и
полно представить современную религиозную ситуацию в стране, избежать упрошенных подходов при подразделении вероисповеданий на «традиционные» и «нетрадиционные».
Не менее актуален опыт староверия для осмысления одного их самых больных вопросов современности — национального вопроса. Самая русская по укладу жизни, по верности народным традициям, по национально-этническому составу часть российского общества никогда не фетишизировала национальное в качестве религиозной ценности. При этом речь идет не о противопоставлении «христианского» — «национальному», но об установлении правильной иерархии духовных ценностей. Сохранение национальной культуры оказывалось естественным, органичным следствием устремления старообрядцев сохранить духовные ценности традиционного православия.
Реализация задачи построения в России правового государства требует, среди прочего, разрабатывать и совершенствовать нормативно-правовую базу государственно-церковных отношений. При этом специфика религиозного, в том числе старообрядческого, мировосприятия должна учитываться государством при реализации им своей политики в отношении религиозных организаций и верующих. Выражаемая в нормативных актах государственная политика в отношении религиозных организаций, с одной стороны, субъективно воспринимается верующими специфически, в свете ценностных установок их религиозного мировоззрения, а с другой стороны, эта политика является существенным фактором, влияющим на религиозное мировоззрение. Разработка данной тематики отвечает насущным задачам современности.
Степень научной разработанности проблемы. Тема диссертационного исследования имеет многоаспектный характер. Она находится на стыке двух важных направлений науки, каждое из которых в отдельности получило достаточно широкое развитие, но которые до нынешнего времени мало соприкасаются между собой. Одно из этих направлений — философское исследование православной мысли; другое направление — изучение старообрядчества. Руководствуясь проблемным принципом, можно
вьшелить в научной литературе, связанной с разработкой темы диссертации, нижеследующие группы работ:
общие историко-философские исследования православно-христианской мысли древнего и средневекового времени;
труды историков, богословов, культурологов, исследующие различные аспекты старообрядческой доктрины и мировоззрения;
работы философов и религиоведов, посвященные старообрядчеству.
В первой главе настоящего диссертационного исследования подробно анализируются основные теории философско-мировоззренческой сущности старообрядчества, поэтому здесь мы приводим обший обзор научной литературы, разрабатывающей различные аспекты проблемы диссертации.
Тема диссертации предполагает изучение религиозно-
философской проблематики в старообрядческой мысли. Поэтому для
работы имеют принципиальное значение философские
исследования, посвященные общим философско-
мировоззренческим основам православной доктрины.
Старообрядчество унаследовало существенные основы религиозно-философских воззрений православия. Проблемы философского исследования православной мысли отражаются в работах С.С. Аверинцева, В.В. Бычкова, И. Мейендорфа, Г.В. Флоровского1 и др. Авторы раскрывают наличие в патристических сочинениях важнейших философских представлений о бытии, о природе и формах связи земного мира с трансцендентным, об истине и путях её познания. Ими разработаны методологические принципы философского анализа православного мировоззрения, выявления его теоретических основ. Онтологические, гносеологические, историософские представления, разработанные в патристике, были впоследствии восприняты русской религиозно-философской мыслью
См.: Авериниев С.С. Эволюция философской мысли //Культура Византии. IV - первая половина VII в. — М.. 1984. — С. 42-77: Философия VIII-XII вв. //Культура Византии. Вторая половина VII -XII в. — М.. 1989. — С. 36-58: Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. — Киев. 1991: Формирование основных принципов византийской эстетики //Культура Византии. IV- первая половина VII в. — С. 504-545: Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. — Нью-Йорк. 1985: Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века. М.. 199.": Восточные отиы V-V1I1 веков. — М.. 1992.
и сохранены в старообрядчестве. Существенное значение имеют также исследования, посвященные общим проблемам формирования средневековой философской мысли: А.Я. Гуревича, Ф.Ч. Коплстона, Г.Г. Майорова, Б. Расселла, В.В. Соколова1 и др. Ученые рассматривают христианскую мысль Средневековья как составную часть общего процесса развития философии, анализируют философское содержание различных аспектов христианского учения. Религиозно-философские основы православного мировоззрения исследовались также в сочинениях С.Н. Булгакова, В. В. Зеньковского, В.Н. Лосского, B.C. Соловьева, Е.Н. и С.Н. Трубецких, П.А. Флоренского2, однако, некоторые их суждения и выводы вступали в противоречие с ортодоксальной точкой зрения.
Важное значение для исследования старообрядческого мировоззрения имеют работы, посвященные религиозно-философской мысли в средневековой Руси. Это труды В.В. Бычкова, Н.К. Гаврюшина, М.Н. Громова, А.С. Демина, В.В. Зеньковского, Д.С. Лихачева, В.Н. Малинина, В.В. Милькова, А.М. Панченко, А.Н. Робинсона, Б.А. Рыбакова, Б.А. Успенского, Г.В. Флоровского3. Среди важнейших научных выводов данных работ, имеющих непосредственное отношение к разработке проблемы диссертации, следует указать на выявление в них генетической связи между религиозно-философской мыслью на Руси и патристическим наследием, а также специфических особенностей русского средневекового мировоззрения, обусловленных совокупностью историко-культурных факторов. Исследования, посвященные русскому средневековью, позволяют, с одной стороны, проследить
1 См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1984; Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. — М., 1990: Коплстон Ф.Ч. История средневековой философии. — М.. 1997: Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. — М. 1979; Рассел Б. История западной философии. — М., 1993. — 2 т.; Соколов В.В. Средневековая философия. — М., 1979.
См.: Зеньковский В.В. Основы христианской философии. — М.. 1992: Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. — М.. 1991: Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. — М.. 1914.
См.: Бычков В.В. Русская средневековая эстетика. XI-XVII века. — М.. 1995; Громов М.Н.. Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVI1 веков. — М.. 1990: Громов М.Н. Структура и типология русской средневековой философии. — М. 1997; Демин А.С. Русская литература второй половины XVII- начата XVIII века. — М.. 1977; Зеньковский В.В. История русской философии. — Л.. 1991: Малинин В.Н. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. — Киев. 1901: Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. — Л., 1984; Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. — М.. 1974: Флоровский Г.В. Пути русского богословия. — Париж. 193"\
преемственность в развитии православного мировоззрения от ранннехристианского и патристического периода через Древнюю Русь к старообрядчеству. С другой стороны, указанные работы позволяют раскрыть сущность идейного конфликта, возникшего в ходе никоновской реформы XVII века, природу столкновения между средневековым мировоззрением, воплотившимся в старообрядчестве, и взглядами реформаторов.
Однако комплексного изучения философского содержания старообрядческой доктрины, её значения для истории отечественной религиозно-философской мысли и философии религии до настоящего времени не предпринималось. Причиной этого является прежде всего то, что беспристрастное философское исследование староверия как в дореволюционный, так и в советский периоды истории было крайне затруднено идеологической позицией и вероисповедной политикой государства и РПЦ. Фундаментальные старообрядческие сочинения XVIII века оставались практически не введенными в научный оборот до начала нашего века, да и первые легальные печатные издания «Диаконовых ответов», «Поморских ответов», «Щита веры» стали предметом внимания церковных полемистов, но не историков отечественной религиозно-философской мысли. Поскольку в старообрядчестве в XX веке не сложилось достаточно представительной школы религиозно-философской мысли, развивающей и истолковывающей в категориях современного понятийного аппарата традиционную доктрину, процесс её философско-религиоведческого изучения оказался замедленным, затрудненным и сегодня не завершен.
Отдельные аспекты эволюции русского религиозного мировоззрения в средневековой Руси, а также история раскола освещаются в общих трудах по русской истории митрополита Макария (Булгакова)1, А.В. Карташева2, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, СМ. Соловьева. Авторы выделяют наиболее существенные, по их мнению, особенности религиозного сознания русского общества перед расколом, определившие возникновение и
Макарий (Булгаков), митр. Московский. История Русской Церкви. — М.. 1994-1996. " Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. — М.. 1991.
направление развития церковного конфликта, а также иные объективные и субъективные причины и предпосылки раскола.
Из числа работ ученых-«расколоведов», чьи взгляды на старообрядчество отражали позиции Синодальной церкви, проблематика старообрядческого вероучения и мировоззрения достаточно содержательно рассматривается в работах И.М. Громогласова, И.Ф. Нильского, К. Плотникова, П.С. Смирнова1. В этих трудах, относящихся ко второй половине XIX -началу XX вв., в отличие от антистарообрядческой полемической литературы второй половины XVII - первой половины XIX вв., появляются гораздо более взвешенные оценки причин раскола и сущности старообрядчества. И.М. Громогласов и И.Ф. Нильский подвергли глубокой аргументированной критике теорию о том, что старообрядчество есть не религиозное движение, а социальный протест, облеченный в религиозные формы. Интерес представляет ряд впервые исследованных соискателем диссертационных работ конца XIX-начала XX вв. из архива Московской духовной академии (Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки, фонд 172), посвященных расколу и старообрядчеству, особенно работы Б. Беляева, В. Купленского, С. Пономарева, П. Салагора, М. Ястребцева2. В этих диссертациях, оставшихся неопубликованными, изучаются, в частности, историософские, гносеологические,
См.: Громогласов И.М. О сущности и причинах русского раскола так называемого старообрядства. — Сергиев Посад, 1895; Нильский И.Ф. Взгляд раскольников на некоторые наши обычаи и порядки жизни церковной, государственной, общественной и домашней. — СПб., 1863; Несколько слов о русском расколе. (По поводу брошюры "Земство и раскол" А.П. Щапова - 1862 г.). — СПб.. 1864; Об антихристе против раскольников. — СПб., 1859; Семейная жизнь в русском расколе. — СПб., 1869: Плотников К. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. — СПб.. 1892; Руководство по обличению русского раскола, известного под именем старообрядчества. — СПб., 1892: Смирнов П.С. Выговская беспоповская обшина в первое время ее существования. — СПб.. 1910: История русского раскола старообрядства. — СПб.. 1895; Из истории раскола первой половины XVIII века. — СПб., 1908; Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. — СПб.. 1909.
См.: Беляев Б. Славянофильство и западничество в воззрениях на русский старообрядческий раскол. — ОР РГБ. ф. 172, к. 180, е/х 9. 1908; Купленский В. Рационалистический элемент в старообрядческом русском расколе. — ОР РГБ, ф. 172. к. 280. е/х. 6. 1903; Пономарев С. Происхождение и развитие противогосударственного элемента в расколе старообрядчества во второй половине XVII и первой четверти XVIII вв. — ОР РГБ, ф. 172. к. 345. е/х. 3. 1907; Салагор П. Клятва Большого Московского собора 1667 г. и единоверие. — ОР РГБ. ф. 172. к. 370. е/х. 8. 1908: Ястребцев М. Эсхатологические воззрения на Руси в XV-XV1I вв. в связи с возникновением раскола. - ОР РГБ. ф. 172. к. 441. е/х. 4, 1904.
социальные элементы старообрядческого учения, раскрывается роль эсхатологических ожиданий в религиозном сознании.
Разработка проблематики отношений старообрядчества к государству и обществу началась с середины XIX в. А.П. Щаповым, В.В. Андреевым, И. Юзовым (Каблицем)1 и др. Однако, исследователи этой школы, рассматривавшие старообрядчество как социальное по сущности движение, уделяли основное внимание практике конфликтов старообрядческой народной массы с государственными властями, видя в них подтверждение его оппозиционного самодержавию характера. Религиозно-философская доктрина, изложенная в капитальных старообрядческих сочинениях, оказывалась не в центре внимания этих исследований. В начале XX века старообрядческой проблематике уделяют внимание В.Андерсон. А.К. Бороздин, СП. Мелыунов, В. Ясевич-Бородаевская2 и другие ученые и публицисты, особо интересовавшиеся взглядами старообрядчества на вопросы религиозной свободы и церковно-государственных отношений.
Философский анализ доктрины мог развиваться лишь на основе данных объективной исторической науки, между тем, только в конце XIX- начале XX вв. в трудах Е.Е. Голубинского и Н.Ф. Каптерева3 начинается преодоление субъективистского освещения истории раскола, направленного на обличение старообрядчества. Из-за цензуры в открытой печати ранее 1905 г. просто не могли появляться объективные научные исследования, рассматривающие богословские и религиозно-философские воззрения старообрядцев иначе, чем в качестве заведомо неверных, противоречащих доктрине официальной церкви. Первые опыты философского рассмотрения сущности
См.: Щапов А.П. Сочинения. — М.. 1906-1908. — 3 т.; Андреев В.В. Раскол и его значение в русской народной истории. Исторический очерк. — Петербург, 1870; Юзов И. Русские диссиденты: Староверы и духовные христиане. — СПб.. 1881.
См.: Андерсон В. Старообрядчество и сектантство. Исторический очерк русского религиозного разномыслия. — СПб.. 1908: Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. — М., 1900: Русское религиозное разномыслие. — СПб.. 1907: Мельгунов СП. Религиозно-общественные движения XVII-XV111 вв. н России. — М.. 1922: Старообрядцы и свобода совести (Исторический очерк). — М. 1917: Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательном развитии. — СПб.. 1912.
См.: Голуби некий Е.Е. К нашей полемике со старообрядцами. — М.. 1905: Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. — Сергиев Посад. N13: Патриарх Никон и царь .Алексей Михайлович,— Сергиев Посад, т. 1. 1909.. т.2. 1912.
старообрядчества, предпринятые B.C. Соловьевым1 и В.В. Розановым", не опирались на исследование старообрядческой книжности и вследствие этого были достаточно краткими и умозрительными.
Из фундаментальных работ второй половины XX в. следует отметить исследование С. А. Зеньковского «Русское старообрядчество. Духовные движения XVII века» (Мюнхен, 1970). Оно объединяет углубленное исследование текстов первоисточников с концептуальным осмыслением старообрядческих воззрений, но ограничивается началом раскола, не затрагивая старообрядческой письменности более позднего времени. По своему типу это не философское, не религиоведческое, а скорее историко-культурологическое исследование.
Среди религиоведческих работ, базирующихся на материалистическом подходе к изучению религии, старообрядчеству посвящены труды Ю.В. Гагарина, А.Е. Катунского, В.Ф. Миловидова, А.А. Подмазова3. В 80-90-х гг. XX в. работ, исследующих философские основы старообрядчества, не публиковалось. Отдельные аспекты взаимосвязи старообрядческого мировоззрения с социально-экономической активностью старообрядцев проанализированы в работах В.В. Керова4, ТА. Хохловой3. Недавно защищенная диссертация СИ. Самсонова рассматривает идеологию и деятельность современного старообрядчества6.
На формирование и эволюцию старообрядческого мировоззрения существенное влияние постоянно оказывали проблемы государственно-церковных отношений. Теория
1 Соловьев B.C. О русском народном расколе //Сочинения. — М., 1994. — Т. 1 — С. 180-205. : Розанов В.В. Психология русского раскола//Сочинения. — М., 1990. — Т. 1.
См.: Гагарин Ю.В. Старообрядцы. — Сыктывкар, 1973; Катунский А.Е. Старообрядчество. (Современные религии). — М.. 1972: Миловидов В.Ф. Современное старообрядчество. — М. 1979: Старообрядчество и социальный прогресс. — М., 1983; Подмазов А.А. Старообрядчество в Латвии. — Рига. 1970: Церковь без свяшенства. — Рига, 1973.
J Керов В.В. Формирование старообрядческой концепции "труда благого" в конце XVII- начале XVIII вв. К вопросу о конфессионально- этических факторах старообрядческого предпринимательства //Старообрядчество: история, культура, современность. — 1996. — № 5. — С. 36-44. " Хохлова Т.А. Старообрядчество и развитие рыночного уклада в России. — М.. 1997.
Самсонов СИ. Современное старообрядчество: идеология и деятельность. Дисс. ... канд. фплос. наук.- М.. 1999.
государственно-религиозных отношений, история формирования религиозного законодательства в России, деятельность правительственных органов в этой сфере получили отражение в ряде работ НА. Трофимчука, Ф.Г. Овсиенко, М.И. Одинцова, Г.М. Керимова, Ю.П. Зуева и др. авторов.
Из зарубежной научной литературы, посвященной философско-религиоведческому исследованию старообрядчества заслуживают упоминания исследования П. Паскаля о протопопе Аввакуме и начале раскола1, И. Хризостомоса о «Поморских ответах»2.
Источники. Старообрядческие сочинения, являющиеся главным источником исследования, могут в некоторой степени одновременно считаться трудами, разрабатывающими тему диссертации. Формируя и развивая теоретическое содержание старообрядческого мировоззрения, эти работы одновременно систематически раскрывают его структуру и содержание.
Диссертация посвящена теоретической составляющей старообрядческого мировоззрения, поэтому основным видом источников являются фундаментальные старообрядческие сочинения, развернуто излагающие основные положения доктрины, религиозно-философские воззрения, расхождения между старообрядчеством и официальной церковью. Главное внимание в исследовании уделяется трактатам, получившим наиболее широкое признание и распространение в старообрядчестве. Это сочинения протопопа Аввакума, Соловецкие челобитные и другие писания первых старообрядцев (XVII в.); «Диаконовы ответы» (1719 г.), «Поморские ответы» (1723 г.) — наиболее выдающееся по своей религиозно-философской значимости старообрядческое сочинение; «Щит веры» (1791 г.), «Меч духовный» (1771 г.) и другие. В главе 2, 1 производится рассмотрение основных религиозно-философских идей, содержащихся в важнейших из этих источников.
Pascal P. Awakum et les debuts du Rascol. La crise religieuse au XVI 1-е siecle en Russie. — Paris, 1938. " Chrisostomus J. Die "'Pomor.-kie otveu" als Denkmal der Anschauungen der russischen Altglaubigen ценен Ende des 1 Vienels des Will Jlis. — Roma. 1957.
Дополнительным типом источников, позволяющим глубже исследовать смысл и содержание полемики, являются современные вышеупомянутым антистарообрядческие сочинения: «Розыск» митрополита Димитрия Ростовского, книги Феофана Прокоповича, Питирима Нижегородского, Платона (Левшина) и других, а также работы более позднего периода: Филарета (Дроздова), Павла Прусского, Н.И. Субботина, И.Ф. Нильского, П.С. Смирнова, К. Плотникова, И.М. Громогласова.
Ввиду того, что в диссертационном исследовании изучается связь старообрядческого мировоззрения с православной мыслью предшествовавших периодов истории, в нем использовались важнейшие памятники церковной письменности дораскольного периода, наиболее часто используемые старообрядческими авторами: «Кормчая книга» — свод церковных постановлений и правил; «Стоглав» — деяния Собора 1551 г.; «Большой Катихизис» — изложение православного учения (нач. XVII в.); «Кириллова книга», «Книга о вере» — сборники вероучительно-догматического характера. Эти книги являются одним из основных источников сведений о религиозных представлениях старообрядцев, так как старообрядчество видело свою цель не в реформировании православия, а в полном и точном следовании древнему церковному учению.
В исследовании были использованы архивные материалы и
рукописные книги из фондов Отдела рукописей Российской
Государственной библиотеки. В их числе фонды Московской
духовной академии (ф. 172), Оптиной пустыни (ф. 213), Братства св.
Петра митрополита (ф. 39), Н.И. Субботина (ф. 294). Хранящиеся в
них материалы отражают взгляды на раскол и старообрядчество
наиболее известных антистарообрядческих деятелей, содержат
исследовательские работы по этой тематике. Фонды
старообрядческих деятелей Е.Е. Егорова (ф. 98), Мельниковых (ф.
169), Рогожского кладбища (ф. 246 и 247) представляют интерес
прежде всего ввиду наличия крупнейших собраний рукописных книг,
раскрывающих различные аспекты старообрядческого
мировоззрения. Некоторые выявленные диссертантом архивные материалы впервые введены в научный оборот, опубликованы.
прокомментированы. Эти источники позволяют составить представление об основных направлениях полемической деятельности старообрядцев и их противников из Синодальной церкви, выяснить, какие идеи и проблемы вызывали в их среде наибольшее внимание в разные исторические периоды.
В качестве отдельного вида источников следует выделить
старообрядческую литературу, изданную уже не на
церковнославянском, а на русском языке: работы епископа Арсения
(Швецова), епископа Иннокентия (Усова), И.А. Кириллова', В.Е.
Макарова, Ф.Е. Мельникова, епископа Михаила (Семенова), В.П.
Рябушинского2, ВТ. Сенатова3, материалы межстарообрядческих
диспутов, периодические издания — журналы «Голос Церкви»,
«Старообрядец», «Старообрядческая мысль», «Церковь», «Щит веры»
и другие, выходившие в основном в период между 1905-1918 гг. В
русскоязычной старообрядческой литературе предпринимаются
попытки изложить свое учение в понятийных категориях, близких к
современности, содержатся элементы философско-
мировоззренческого исследования старообрядчества,
предпринимаемого «изнутри». Старообрядческая публицистика уделяет особое внимание проблемам свободы совести, государственно-церковных отношений и их правовому регулированию.
При исследовании проблем современного старообрядчества и церковно-государственных отношений источниками для соискателя были периодические церковные издания, как старообрядческие (журналы «Церковь», «Златоструй», газета «Старообрядец», церковные календари), так и Московского Патриархата, материалы светской печати, материалы заседаний Историко-богословского общества и Старообрядческого исследовательского центра. Среди данных, получаемых из этой группы источников, содержится информация о позиции различных старообрядческих религиозных
Кириллов И.А. Правда старой веры. — М.. 1916: Современное старообрядчество и его задачи. — Никулино. 1918: Третий Рим. Очерк исторического развития идеи русского мессианизма. — М.. 1914'
Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. — М,- Иерусалим. 1994.
Сенатов В. Г. Философия истории старообрядчества. — М.. 1908.
организаций и отдельных церковнослужителей по насущным проблемам современности; сведения об их взаимоотношениях с государственными органами, о межконфессиональных отношениях и внутрицерковных проблемах и конфликтах.
Соискатель использовал свой практический опыт и данные, полученные в ходе работы в Историко-богословском обществе (1989-1995), Староообрядческом исследовательском центре (1997 — н.вр.), Совете церковных приходов Преображенского монастыря (1992 — н.вр.), в качестве представителя интересов старообрядческих религиозных организаций при взаимодействии с органами законодательной и исполнительной власти. На научных заседаниях указанных церковно-научных организаций, материалы которых были лишь частично опубликованы, в течение нескольких лет старообрядческими учеными различных согласий проводилось обсуждение существенных проблем церковно-исторического и философско-мировоззренческого характера. Практическая работа соискателя в области церковно-государственных отношений позволила получить информацию об их состоянии, о наличествующих проблемах. Ввиду того, что жизнь современного старообрядчества крайне скудно отражена в печатных изданиях, этот недостаток информации был частично восполнен за счет последнего источника.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы соискателя было историко-философское исследование старообрядческого мировоззрения, включающее изучение его связи с общими религиозно-философскими положениями православного учения; анализ его философско-мировоззренческих основ и актуальных проблем взаимоотношений старообрядчества с российским обществом.
Конкретными задачами исследования являются:
— проанализировать основные философско-религиоведческие
теории сущности старообрядчества;
— изучить формирование и эволюцию религиозно-
философской аксиоматики старообрядческого мировоззрения;
исследовать онтологические основы старообрядческой доктрины, представления о формах и сущности религиозного культа и их развитие во внутристарообрядческой полемике;
исследовать гносеологические основы старообрядческой доктрины и гносеологическую сущность церковного раскола XVII в., учение об истине, её познании и критериях, об истолковании текстов, как методе познания;
— проанализировать развитие в старообрядческом
мировоззрении православных историософских и эсхатологических
представлений;
— изучить религиозно-мировоззренческие основы социальной
позиции старообрядчества;
— исследовать проблемы современного старообрядчества,
взаимоотношения старообрядческих религиозных организаций с
государством.
Объект исследования — старообрядчество, религиозное движение русского православного духовенства и мирян, отказавшихся принять реформу, предпринятую в XVII веке патриархом Никоном и стремящихся сохранить церковные установления и традиции древней Русской Православной Церкви. В старообрядчестве сложилось несколько различных религиозных организаций.
Предметом исследования является старообрядческое мировоззрение, теоретически оформленное религиозное сознание старообрядчества, его религиозно-философские основы, отражающие доктринальные представления об устройстве и смысле бытия; влияние основ мировоззрения на формирование отношения старообрядчества к обществу и государству.
Методологические основания исследования. В основу исследования положен метод комплексного историко-философского анализа источников, позволяющий выявить в старообрядческой письменности систему религиозно-философских представлений. Работа основана на научных принципах объективности, историзма, системно-аналитическом подходе. Использование этих принципов позволяет изучить процесс генезиса учения старообрядчества из
общих положений православной доктрины, историческую и логическую обусловленность его дальнейшей эволюции.
Принятое в исследовании разделение богословско-философских проблем, рассматривавшихся в старообрядческой письменности на онтологические, гносеологические и др. позволяет четко структурировать систему старообрядческих воззрений и соотнести их как с религиозно-философской доктриной православия, так и с современным философским знанием. В то же время это деление до некоторой степени условно и некоторые темы, родственные в богословском плане, могут одновременно классифицироваться и как онтологические, и как гносеологические.
В качестве методологической основы диссертации были также использованы исследования по истории средневековой и, в особенности, древнерусской философской мысли. Среди них особое значение имеют работы С.С. Аверинцева, В.В. Бычкова, М.Н. Громова, А.Я. Гуревича, Ф.Ч. Коплстона, Г.Г. Майорова, В.В. Соколова, в которых в разной форме преодолевается традиционное противопоставление философии и ортодоксальной христианской мысли, показывается, что последняя занимает существенное место в истории философии. Опираясь на достижения упомянутых исследователей, диссертант рассматривает старообрядческое мировоззрение как один из самобытных этапов в общем развитии мировой философской мысли, изучение которого должно диалектически сочетать ориентацию как на его уникальные особенности, так и на то, что связывает его с философией в целом.
Последовательность этапов диссертационного исследования, логика его построения определяются проблемным методом. Философская проблематика, содержащаяся в разных произведениях старообрядческих авторов, анализируется по темам, а не в историко-персоналистском порядке. Принцип единства исторического и логического подхода позволяет при этом исследовать закономерности эволюции старообрядческого мировоззрения, взаимообусловленность и последовательность проявления различных тенденций в его развитии.
В качестве дополнительных методов в исследовании были использованы методы наблюдения, анализа данных печатных изданий, с помощью которых был накоплен и использован фактический материал о современном старообрядчестве, о проблемах его взаимоотношений с обществом и государством.
Основные научные результаты, полученные лично соискателем и
научная новизна диссертации заключаются в том, что осуществлено
комплексное философско-религиоведческое исследование
теоретически оформленного старообрядческого мировоззрения, изучены его религиозно-философские основы: онтологические, гносеологические, историософские.
Диссертантом проведено систематическое исследование значимости староверия для истории русской философской мысли. Вплоть до настоящего времени памятники старообрядческой письменности практически не рассматривались в качестве составной части наследия отечественной философской мысли. Диссертант доказывает, что в старообрядческой письменности наличествуют не только отдельные высказывания философского характера, но и вся доктрина старообрядчества представляет собой выражение развитой религиозно-философской мысли.
Исследование сочетает опыт концептуального осмысления сущности староверия с позиций философии религии с углубленным анализом текстов первоисточников — старообрядческих сочинений, большая часть из которых практически не изучена и не введена в научный оборот исследователями истории философии, философии религии.
Новизна исследования и его основные результаты заключаются в том, что:
вскрыта генетическая связь между религиозно-философскими представлениями, присущими византийско-русскому православному учению, и старообрядческой доктриной;
показано, что в религиозно-философском плане старообрядчество представляло собой реакцию традиционного православного мировоззрения на никоновскую реформу,
обусловленную объективными противоречиями между внутренней природой этого мировоззрения и характером реформы;
выявлены и проанализированы религиозно-философские основы старообрядческого мировоззрения, их формирование и развитие, их влияние на отношение старообрядчества к обществу и государству;
показано, что определяющее значение в формировании старообрядческой доктрины и мировоззрения имели религиозные убеждения, бывшие по-преимуществу инвариантными в православно-христианском учении на протяжении истории его существования.
В исследовании рассматривается практически не изученная в современной религиоведческой литературе тема современного старообрядчества, в том числе: богословские и мировоззренческие проблемы, стоящие перед старообрядческой церковной мыслью, специфика государственно-церковных отношений.
Соискателем введены в научный оборот некоторые архивные материалы и документы, связанные с исследованием истории старообрядчества и его интеллектуального наследия.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертационное исследование создает основу для нового направления в научном изучении старообрядчества, раскрывая его значимость как особого феномена в истории отечественной религиозно-философской мысли. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейшего развития историко-философского и религиоведческого анализа православного мировоззрения средневековой Руси, с большой выразительностью раскрывшегося в кризисный период церковного раскола; для разработки проблематики соотношения между богословской и философской мыслью в русском средневековье.
Метод подробного философского анализа текстов старообрядческих сочинений, реализованный в исследовании, может быть использован при изучении других памятников старообрядческой письменности.
Теоретический и фактический материал исследования, посвященный государственно-церковным отношениям, может быть
использован государственными структурами при выработке и реализации принципов отношений с религиозными организациями, при совершенствовании действующего законодательства; в информационно-справочных целях.
Материалы исследования также могут быть использованы в исследовательской работе светских и религиозных научных учреждений, преподавателями высших учебных заведений при чтении курсов лекций по истории философии, религиоведению, отечественной истории, культурологии.
Апробация диссертации. Основные положения и содержание диссертации изложены соискателем в двух монографиях: «Философские аспекты староверия» (М., 1997) и «Старообрядчество, общество, государство» (М, 1998), и в ряде статей общим объемом 34 п.л. В течение 1990-1999 гг. результаты исследования неоднократно освещались в докладах и выступлениях на научных и церковно-богословских конференциях и семинарах по проблемам философии, церковной истории, религии, государственно-церковных отношений. На основе данного исследования соискателем были подготовлены и читались в течение нескольких лет спецкурсы: «Философские аспекты староверия» на философских факультетах МГУ им. М.В. Ломоносова и РГГУ, «Староверие: история и культура» — в Академии славянской культуры.
Результаты диссертационного исследования обсуждались на научных заседаниях Историко-богословского общества, Старообрядческого исследовательского центра, использовались соискателем при ведении научно-практической и редакционно-издательской работы. Исследования соискателя в области проблем церковно-государствен-ных отношений нашли применение при составлении замечаний и предложений старообрядческих религиозных организаций по проекту Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»; при выработке позиции старообрядческих церквей по проблеме возвращения религиозным организациям национализированного культового имущества.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры религиоведения РАГС и рекомендована к защите.
Основные философско-религиоведческие теории сущности старообрядчества
В конце прошлого - начале нашего века, одновременно с укреплением начал веротерпимости в Российской империи возникают исследования, в которых совмещается признание важности религиозного фактора в старообрядчестве с попытками встать на более объективные позиции, не исходить из презумпции религиозной правоты Синодальной церкви. В предьщущем параграфе нами рассмотрены работы ученых, не ставивших себе специальной цели провести философское исследование сущности старообрядчества и старообрядческого мировоззрения, но высказавших достаточно существенные соображения по данной теме. Далее мы преимущественно анализируем научные труды, ориентированные на изучение философско-мировоззренческих аспектов старообрядчества.
Вл. Соловьев предпринял попытку нового осмысления философской сущности староверия в работе «О русском народном расколе». При этом он прибегал к использованию своего собственного понятийного аппарата и концепции Вселенской Церкви, весьма сильно отличающихся от принятых в православии. Именно иная парадигма умствования, иное понимание «местного» и «вселенского», «частного» и «общего» служат причиной того, что Вл. Соловьеву проблема раскола раскрывается совершенно иначе, чем это виделось и староверам, и их церковным оппонентам-никонианам.
В 1880-е гг., в период написания работы «О русском народном расколе» Вл. Соловьев был увлечен философским обоснованием возможности воссоединения православия и католичества во «Вселенской Церкви». В нашу задачу не может входить подробное критическое исследование богословия Вл. Соловьева и мы остановимся только на некоторых существенных моментах, предопределявших его подход к проблеме раскола. Вл. Соловьев не отрицает, что «Церковь свята и божественна не только в сокровенном начале, но и в самих видимых формах своих».1 Он совершенно справедливо указывает, что рядом с вселенскими формами церковных таинств необходимо встречается множество чисто материальных подробностей, не имеющих ни божественного происхождения, ни вселенского значения, а зависящих от удобства и обычая («Великий спор и христианская политика»).2 Но его разделение видимых форм на божественные вселенские и местные человеческие производится так, что первые из них оказываются весьма неопределенными, лишенными конкретного содержания. Мотивы, приводящие его к этому, вполне понятны: ведь если (как и учит Православная Церковь) расхождения между православием и католицизмом относятся к области божественного, вселенского предания, то церковное воссоединение было возможно лишь путем присоединения погрешившей стороны к сохранившей истину через покаяние. Ввиду очевидной безнадежности такой перспективы, Соловьев усиливается максимально принизить значимость этих расхождений, доказывая, что православие и католицизм есть части «Вселенской Церкви», разрознившиеся только в местных человеческих обычаях и традициях, вовсе не требующих единообразия. Действительно, чем более неконкретна, выхолощена, обезличена идея «Вселенской Церкви» и чем более абстрактно содержание её божественного предания, тем больше может быть число согласных с ней, или, вернее, тем меньше возникает конкретных оснований для обнаружения вероисповедных различий.
Вл. Соловьев привносит своими взглядами сильный элемент субъективизма в богословие. Его «Вселенская Церковь» с момента последнего, VII Вселенского Собора не имеет воплощенного органа, выражающего её волю и определяющего состав её божественного предания. В то же время православная Церковь, для Соловьева, после разделения с католичеством не есть Вселенская Церковь, а лишь часть её, не полномочная судить о том, что есть божественная истина и божественное предание. Таким образом, философ оказывался свободен самостоятельно решать, входят ли в состав Св. Предания предметы расхождения православных и католиков, старообрядцев и никониан. При таком «волюнтаристском», субъективном подходе к составу божественного предания нет никаких препятствий объявить «частными, местными обычаями» соответственно Византийской и Древнерусской церкви все основания церковных разделений. В случае со старообрядчеством дурную услугу Вл. Соловьеву оказывает и то, что в 1880-х гг., когда писалась его статья, еще господствовало убеждение о том, что староверы защищали «местные русские обычаи, сложившиеся в XVI веке», что «отеческие предания сводились у них к старым опечаткам в русских служебниках».1
Что же и на каком основании относится им к «местным преданиям», «народным обычаям»? Соловьев не дает четкого разграничительного критерия, но относит к этим «местным обычаям» двоеперстие и все остальные формы богопочитания, на защиту которых выступили староверы. Между тем, апологеты староверия никогда не называют предметом спора с никонианами местные, отеческие традиции, но говорят о божественных установлениях, апостольском предании. Старообрядцы защищают двоеперстие против троеперстия не как «более русское», но как апостольское, впервые преподанное Самим Господом, благословившим апостолов; как более точное знаково-символическое выражение православных догматов. Естественно, что для традиционалистов только одна форма крестного знамения есть вселенская и божественная (ведь Господь не мог заповедать несколько разных форм одновременно).
Поэтому суть вопроса в том, что для староверов двоеперстие ценно именно как наднациональное, никакой народной, т.е. связанной с одним народом идеи не выражающее. Говорить о народном обычае, о старой русской вере можно было бы, если здесь речь шла об особом жесте, изобретенном русскими или сообщенном божественным откровением специально русскому народу, воплощающем в себе русские национальные особенности и в силу этого обладающем своей ценностью. Но русские староверы доказывают именно вненациональность, вселенскость своих обрядов, призванных не обособлять русский народ, а объединять его с кафолической Православной Церковью.
Другое дело, что с точки зрения Вл. Соловьева, разделяемой современным экуменизмом, нет никакого богоустановленного и единственно верного жеста крестного знамения, а есть только местные предания. В данном случае спор о том, прав или неправ Вл. Соловьев, относя расхождения староверов и никониан к области местного предания, был бы неверной постановкой вопроса, так как его разрешение совершенно различно в зависимости от исходных посылок, от того, приемлется или отвергается соловьевское учение о «Вселенской Церкви». Но некоторые суждения Вл. Соловьева о староверии даже в рамках его собственной религиозно-философской системы можно считать логически или фактически ошибочными.
Формирование некоторых важнейших для старообрядческого мировоззрения аксиом в средневековом русском религиозном сознании
Исследование формирования и эволюции старообрядческого мировоззрения по необходимости должно начинаться с анализа предыстории раскола, с изучения тех исторических событий и идейных движений, которые оказали наиболее существенное влияние на направление развития событий в ходе раскола, на старообрядческую идеологию.
В русском религиозном сознании в период до раскола сформировался ряд важных принципиальных аксиом, предопределивших характер общественной реакции на никоновскую реформу. Эти представления, воспринимавшиеся значительной частью русского общества (в том числе и его интеллектуальной элиты) как бесспорные истины, как аксиомы, после раскола были непосредственно интегрированы старообрядческим мировоззрением, стали его существенными составляющими.
Как уже было отмечено в предыдущем параграфе, аксиоматика догматического, вероучительного характера была воспринята старообрядческим мировоззрением из общих положений православного вероучения. В то же время ряд особенных, специфических представлений и взглядов сформировался в русском религиозном сознании (как в обыденном, так и в теоретическом) под влиянием конкретных исторических событий. Оценка этих событий, мировоззренческие выводы, сделанные в результате этой оценки, становились важнейшими компонентами «пра-старообрядческого» мировоззрения. Они повлияли на ход событий, приведших к расколу, они вошли непосредственно в основы старообрядческого мировоззрения. Среди этих событий диссертант выделил следующие: крещение Руси и последующее формирование у русских убеждения в том, что Русь приняла от «древних» греков истинные и неискаженные веру и церковные обряды и неизменно сохранила их; падение авторитета Греческой церкви, начиная с XV века, после Флорентийской унии и завоевания Константинополя мусульманами и формирование представления о Руси как о последнем православном царстве; религиозная борьба на Юго-Западной Руси в XVI-XVII вв., в ходе которой оформилась и практически воплотилась идея неповиновения паствы впавшей в ересь иерархии; усиление эсхатологических ожиданий в XV в. и в XVII в. повышение активности и самостоятельности части образованного белого духовенства в первой половине XVII в.
Представляется немаловажным дать параллельную оценку того, как то или иное историческое явление выглядит с точки зрения современной науки и каковым оно представлялось современникам, а также идеологам старообрядчества. В ходе раскола и последующего хода истории массы верующих и их духовные вожди, естественно, руководствовались принятыми в то время воззрениями на роль таких событий, как, например, Флорентийская уния. Для понимания идейного содержания религиозного конфликта важны именно эти, подчас неточные, преувеличенные, но реально воздействовавшие на умы оценки, а не только более выверенные позднейшей исторической наукой. Подобно тому как содержание исторических явлений, казавшихся их современникам важными и по сути недвусмысленными, проходит переоценку у историков, позднейшая наука и публицистика также, подчас руководствуясь собственными ценностными установками, выделяет (не всегда обоснованно и беспристрастно) в качестве общественно значимых события и идейные движения, не замеченные, не оцененные современниками. Для достижения большей объективности и более адекватного понимания мировоззренческой картины в её динамике, мы попытаемся сопоставить восприятие некоторых событий и идейных движений с позиций их современников или с позиций старообрядцев — и с точки зрения нашего времени.
Изучение процесса формирования мировоззренческих представлений, воспринятых старообрядчеством, в период до раскола XVII века должно предоставить также материал для разрешения вопроса о соотношении объективных и субъективных факторов в происхождении раскола. Среди существующих научных теорий имеется принципиальное расхождение по вопросу о том, был ли раскол предопределен объективным ходом истории Русской церкви и общества или же он есть следствие стечения случайных обстоятельств и в иных условиях он мог не произойти. Помимо этого, исследование предыстории формирования старообрядческого мировоззрения позволяет собрать ряд данных для разрешения одной из проблем нашего исследования: о соотношении религиозного и национального факторов в происхождении раскола и в старообрядческом мировоззрении.
Русь приняла крещение от Константинопольского Патриархата и стала одной из его епархий. Константинопольский престол задолго до этого времени приобрел значение первенствующего среди патриарших престолов Вселенской Церкви. Первоначально первенство чести принадлежало Римскому папе: римский престол был учрежден самим апостолом Петром и пребывал в столице империи. Древнейшими и почитаемыми были также патриархии Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская. Значение константинопольской кафедры возвышается с того времени, как Константинополь становится столицей Византийской империи. После того как в 1054 году Римская церковь отделилась от православия, Константинопольский патриарх окончательно становится «первым среди равных» патриархов, хотя ему, в отличие от римских пап у католиков, не усваивается неограниченной власти надо всеми поместными церквями и непререкаемого религиозного авторитета. Поскольку в глазах православных Рим утратил роль столицы всемирного христианства, Константинополь именовался ими Новым или Вторым Римом.
Развитие онтологических представлений в полемике между беспоповцами и поповцами
Как уже отмечалось ранее, в XVIII веке оформляется и достигает наивысшего идейно-теоретического развития полемика между двумя направлениями в старообрядчестве: между беспо-повством и поповством. Эти направления расходились в богословской оценке состояния новообрядной церкви. Поповцы, исходя из канонических положений и церковно-исторических сведений, полагали что господствующая церковь, хотя и уклонилась от истинной веры, но должна быть приравнена к еретикам 2-го чина, духовенство которых могло присоединяться к православию с сохранением иерархического сана. Беспоповцы, напротив, были уверены в том, что отпадение новообрядцев от православия настолько велико и необратимо, что их духовенство полностью безблагодатно, истинно-православная иерархия и апостольское преемство утрачено. Ввиду отсутствия в старообрядчестве епископов, из этих оценок напрямую следовал и вывод о возможности (или невозможности) сохранения в старообрядчестве всей полноты внешних форм богослужения, и, соответственно, то или иное решение вопроса об антихристе, так как прекращение священства и литургии могло оправдываться лишь наступлением «последнего времени».
Поскольку эсхатологическая доктрина поповцев отрицала, что уже произошло предсказанное в Апокалипсисе воцарение в мире антихриста, они необходимо нуждались в сохранении в своем обществе всей полноты внешних форм Православной Церкви, в первую очередь, в сохранении трехчинной иерархии. Поповцы добивались этого результата путем приема священнослужителей из господствовавшей церкви через миропомазание и полагали, что поддержание неискаженной древлеправославной материально-формальной стороны богослужения служит основанием для уверенности в его благодатности, в полноте идеальной сущности священнодействий.
Логика беспоповцев оказывается диаметрально противоположной: поскольку все внешние формы и действия есть явления духовной сущности, то единожды совершившееся разрушение гармоничной совокупности форм богослужения было связано с исчезновением воплощаемого в них проявления трансцендентного начала. Мистическая сущность «нерукотворна» и будучи утраченной, не воссоздается человеческими руками. Поэтому исходящие от лишенных божественной благодати священнослужителей новообрядной церкви действия, даже вполне правильные по внешней форме, остаются лишенными идеальной сущности. Идеальное первично по отношению к материальному; не внешние формы порождают мистическое действие, но идеальная сущность являет себя в материальных формах символа. Поэтому возврат к неискаженным формам уже не способен наполнить их прежним трансцендентным благодатным содержанием.
Полемические трактаты беспоповцев, посвященные соотношению формы и содержания в церковных таинствах и обрядах показывают ошибочность попыток некоторых исследователей староверия отождествить его с «обрядоверием», с верой в магический характер обрядов. По Дж. Фрэзеру: «фундаментальное допущение магии тождественно воззрению современной науки: в основе как магии, так и науки лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений. У мага нет сомнения в том, что одни и те же причины всегда будут порождать одни и те же следствия, что свершение нужного обряда, сопровождаемое определенными заклинаниями, неизбежно приведет к желаемому результату».1 При таком определении магии можно обнаружить точку её соприкосновения с традиционным православием (и с современными естественными науками) в том, что субъективные духовно-нравственные качества действующего субъекта (колдуна, священнослужителя, ученого-экспериментатора) не влияют на результат, следствие, возникающее в результате целеполагающего выполнения определенных манипуляций.
Оригинальный разработки этой мысли в старообрядческой литературе нет, она воспроизводит рассуждения св. Иоанна Златоуста и других отцов Церкви о том, что благодать таинств сверхъестественна, «нерукотворна» и не зависит от личных нравственных достоинств человека-совершителя таинств, так как человек не может создавать трансцендентное. Но маг и ученый заставляют природу или сверхъественные силы дать желаемый результат путем создания необходимых причин и условий. В православно-старообрядческом понимании не человек, исполнивший обряд, воспроизведший совокупность внешних форм таинства крещения или евхаристии, «заставляет» Бога ниспослать благодать в купель или чашу. Сама трансцендентная сущность является началом, предопределяющим внешние формы символа, своего соприкосновения с материальными миром, орудием воспроизведения которых служит человек.
Вульгаризаторский подход к русскому средневековому мировоззрению интерпретирует большое значение, придаваемое внешним формам богопочитания, как современное фарисейство, сводившее значение религии к «техническому умению служить Божеству»1. Однако признание значимости внешних форм, служащих для опознания факта встречи с трансцендентным, восприятия его в конкретных воплощениях еще не может трактоваться как отрицание необходимости проявления веры в любви к Богу, к ближнему, в добрых делах, о чем достаточно говорится в древнерусской литературе.
Другое дело, что исторически полемика сконцентрировалась не на внутренней духовной жизни человека, но именно на внешних формах. Возможно спорить о том, кто соблюдает догматы и каноны православия, но невозможен спор о том, кто действительно чувствует воздействие божественной благодати, а кто ошибается в своих чувствах. Мистические переживания даны человеку в непосредственном восприятии, которое представляется ему более достоверным, чем доводы разума. Хлысты на своих «радениях», приходя в состояние экстаза, чувствуют, как «накатил дух». Эти ощущения делают для них ненужными и неубедительными рациональные доводы. Но поскольку полемика возможна только на основаниях, равно доступных восприятию оппонентов, субъективно-мистические переживания, являясь самодостаточными для субъекта, испытывающего их, неубедительны, недействительны как аргумент для всех, кто этих переживаний не ощущает. Лишь воплотившись, объективизировавшись во внешних формах Св. Писания и Св. Предания, вероучения, богопочитания и церковных канонов, духовная жизнь может стать предметом обсуждения её тождества или различия у личностей или религиозных обществ. История христианской религии показывает, что отрицание явления трансцендентного в определённых внешних формах ведет вначале к утрате критерия различий между субъективно-идеальным человеческим началом и объективно-идеальным божественным, затем к полному отрицанию второго и перерождению религии в морально-нравственное учение, вовсе порывающее связь с трансцендентным, замыкающееся на человечестве.
Истолкование текстов как метод познания истины в старообрядческом мировоззрении
Изучение приемов исследования и истолкования текстов в старообрядческой литературе, те принципы экзегетики, герменевтики, которые использовали старообрядческие полемисты, представляет значительный интерес для понимания гносеологических особенностей старообрядческого мировоззрения. Одной из важнейших причин религиозного конфликта было изменение церковно-богослужебных книг; к древним текстам и к их истолкованию обращаются в качестве основного довода все участники конфликта: и представители господствовавшей церкви, и старообрядцы.
Проблематика исследования и толкования текстов наиболее разработана во внутристарообрядческой полемической литературе. Причиной этому является то, что в ней полемизирующие стороны оперировали одними и теми же текстами православно-христианской традиции, безусловно авторитетными для них. Это приводило к тому, что при обсуждении какого-либо конкретного вопроса спорящие стороны приводили для подтверждения своей правоты различные церковные каноны, правила, установления, выдержки из Св. Писания и творений святых отцов. За исключением рассмотренных нами случаев фальсификации исторических источников (как правило, позднейшего происхождения) оснований сомневаться в подлинности и авторитетности давно принятых Церковью и ставших общепризнанными воззрений, изречений и законов у спорящих между собой староверов не было. В то же время в огромном массиве писаний, постановлений соборов и примеров из истории Церкви оппоненты могли отыскать и отыскивали те, которые, по их мнению, подтверждали их позиции, подчас противоположные друг другу.
Коллизии подобного типа приводили к необходимости исследования внутреннего смысла и границ применимости текстов, авторитетность которых не оспаривалась, поскольку механическим комбинированием цитат, начетничеством в худшем смысле слова можно было «доказать» всё, что угодно. Сам характер, природа внутристарообрядческой полемики требовала разработки герменевтических принципов, развития методики истолкования текста и изучения взаимосвязи «текст - контекст».
Обнаружившийся в ходе полемики факт, что к одной и той же ситуации можно применить разные правила и каноны, принятые Церковью в разнообразных исторических ситуациях, потребовал выяснения вопроса, чем же руководствоваться, выбирая одно правило из нескольких. И вот староверческий мыслитель рассуждает о «смотрительных винах», о том, что всё в жизни Церкви совершалось с учетом конкретной исторической ситуации. «Оставляти вся сия правила не долженствует, но хранети со всяким опасением, действовати же по них должно не всякому во всякое время, но точию во свое время и в ключимом чине. (...) Тем же внятельно к правилам приступати подобает, не якоже в них яже глаголется, тыя во всякое время и всякому чину творити, но разсуждати время и вину (причину — М. Ш.) и различие вещей, и глаголанная аще смотрительне, аще обдержне или ключимая к высочайшим чинам, якоже той же Никон Черногорский, взем от Исака Сирина свидетельство, сице глаголет: "Аще убо, — рече, — не разсуждаем время и вину и различие вещем, но яже по смотрению глаголанная или бывшая, объятно на всяко время приемлем, главою имамы снити и горьняя долу будут" (Книги 1-ой слово 2). И паки той же: "Яко не подобает, яже по нужди бывающая или по смотрению некоему временному, всегда тая во свидетельство приводити, но егда паки таковое найдет время" (Слово 52)». Вот методологический принцип выбора необходимого из разнообразия исторического наследия православия — максимальное сходство всей полноты ситуаций, совместимость исторического контекста, осмысление причинных связей.
Вполне можно утверждать, что необходимость согласования с историческим контекстом основывается на общехристианском принципе гармонии и всеобщей связи. Автор «Щита веры» специально считает нужным оговорить, что нечто доброе по сущности, по внутренней природе, может одновременно сделаться носителем зла по причине несвоевременного, неправильного использования. «Иосиф Волоколамский глаголай тако: "Яко доброе не в свое время приемлемо, на злое происходит, не от естества своего, но от неразсуждения приемлющих его"».1 Можно только догадываться, влияли ли на преп. Иосифа Волоцкого или на старообрядческую мысль XVIII века платоновские рассуждения в «Гиппии большем» о прекрасном как пригодном на своем месте, проверить это невозможно, но некоторая параллель здесь наблюдается. Добро определяется не только внутренней сущностью каждого элемента, но их гармонией, нахождением каждого на пригодном, соответствующем месте.
Чтобы показать, как сочетается почитание всей полноты наследия православия с избирательностью его применения, старообрядческий книжник прибегает к традиционному для христианской литературы образу пчелы, собирающей воедино мед от множества разнообразных прекрасных цветов. «Приемлем пчелоподобне, не от единаго какова цвета, ниже от единаго коего любо вертограда дивный всепредивного ведения сот изводити желающе, но от различных Святаго Писания всепредивных цветников, от разных святых богословцев всепречудных садов, от многих историописания виноградов, всесладчайшую познания сладость обрысующе объемлем, во едино разумение слагающе, многоиспытательно оная во страсе Божием осмотряем. И аще елика обретаются догматическая, елика законная, елика смотрительная, если таиньственная, если чиновная, если литеральная, если аллегорическая, аще во спасение, аще ко спасению нуждопотребная суть, вся сия доброиспытательно обрысующе, един всеяснаго и добраго услаждения всепресладчайший разума всеспасительнаго соглашения сот сотворяем».2 Согласное взаимоподтверждение звеньев, образующих гармоничное целое, служит гораздо более достоверным источником постижения истины, нежели вырванный из «окружающей среды» контекста фрагмент церковного писания или отдельный исторический казус. Только проанализировав, имеем ли мы дело со случайностью, с приспособлением к нуждам конкретной экстремальной обстановки или со всеобщим правилом, можно судить о границах применения того или иного текста.
Поскольку необходимая закономерность различными образами связана со всем единством окружающей гармонии, её отличие от случайности определяется именно по наличию множества разных обоснований её необходимости. «Согласие тамо вящше показуется, идеже от многих, а не от единаго вещь утверждаема суть, якоже и ветвь многоплетенна не скоро преторгнется. Глаголет бо и богословию тезоименитый (Григорий Богослов — М. Ш. ): "ниже, -рече, — едина ластовица весну творит, ниже черта едина землемерца, или плавателя единаго морянина"(Слово 1-е на Богоявление Господне)».1 (Это высказывание как бы подготавливает критический разбор несостоятельной попытки оппонента применить одно из правил Матфея Правильника в ситуации, не соответствующей обстановке и целям, для которых оно было установлено в древности).
