Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Причины ухода в монастырь и. их восприятие в конфессиональном сознании
1. Семейное воспитание и религиозные впечатления детства и юности 21
2. Кризисные ситуации и уход в монастырь по обету 38
3. Видение как мотив ухода от мира 51
4. Физические недостатки и душевные травмы как основание для избрания иноческого пути 64
5. Воспитание детей в стенах обители как источник пополнения состава монастырей 71
Глава 2. Обстоятельства ухода в монастырь
1. Старческое благословение 79
2. Отношение родителей и юридические условия ухода в монастырь 102
3. Выбор монастыря 129
Заключение 149
Список использованных источников и литературы
- Семейное воспитание и религиозные впечатления детства и юности
- Кризисные ситуации и уход в монастырь по обету
- Старческое благословение
- Отношение родителей и юридические условия ухода в монастырь
Введение к работе
В постсоветский период в этнографической науке произошел определенный сдвиг в сторону более полного исследования духовной культуры этносов: с учетом важной составляющей - монотеистических религий. При этом пришлось преодолевать не только последствия идеологических запретов советского времени, но и тенденцию дореволюционной этнологии на архаику, на выявление и изучение раритетов - свидетельств древних языческих верований. Этнография нашла свой путь в этом отношении: в отличие от религиоведения она изучает не религии как таковые, а реальное бытование их в том или ином народе, в конкретных социальных и исторических условиях. Излишним было бы полагать, что в этом направлении сделано уже много. У народов, давно принявших в свое сознание монотеистические религии, они настолько укоренились во всей культуре, что исследование этой составляющей органично входит в рассмотрение любой области жизнедеятельности этноса.
В развитии современной конфессиональной этнографии русских еще не нашлось места для изучения комплекса проблем, связанных с таким явлением, как монастыри.
Общепризнано значение монастырей в историческом развитии России, их влияние как культурных и религиозных центров на все стороны народной жизни. Особенно заметно влияние относительно малочисленного населения монастырей на духовную культуру общества. И не только потому, что отдельные подвижники, достигшие высокой духовности, служили идеалом благочестия. Значительная часть верующих осуществляла в прошлом и ныне вновь осуществляет повторяющиеся, хотя и кратковременные, контакты с монастырями: участие в отдельных службах, крестных ходах, праздниках ближних монастырей; хождение (поездки) в дальние мо-
4 настыри к особо почитаемым святыням и известным духовникам; включение богомольцев на какое-то время в хозяйственный распорядок обителей при условии несения послушания и другие формы.
Убедительным свидетельством актуальности темы служит и большое количество монастырей, возрожденных на территории России за короткий срок: в 1988 году в Русской Православной Церкви насчитывался 21 монастырь, в 1990 году - около 40, по официальным данным Церкви на июль 2008 г. - 732 монастыря1, открытие возобновляемых обителей постоянно продолжается. Этот процесс был бы невозможен без посещения их богомольцами, пополнения состава монашествующих. Число насельников в них различно: одни монастыри избыточествуют монахами и послушниками, ограничивают возможности поступления в обитель новых членов; другие — малочисленны и с трудом находят желающих пополнить число братии. Во многом это зависти от известности и традиций монастыря, личности настоятеля и отдельных старцев, что опять-таки свидетельствует о месте монастыря в общественном сознании, включенности его в общественную жизнь.
В предмет этнографии входит, на наш взгляд, широкий круг проблем, связанных с монастырем, но выходящих по существу далеко за пределы обителей. В их числе назовем: место монастырей в религиозном сознании этноса; образ жизни насельников (с учетом различия их категорий); формы контактов монастыря с миром и степень влияния монашества на массовое сознание; пути пополнения монастырского населения и все, что связано с этим процессом.
Общая причина существования монастырей давно сформулирована в богословии. Она состоит в несовершенстве условий обычной мирской жизни для достижения идеала христианского спасения. Один из российских защитников монастырей начала XX в. писал по этому поводу, обращаясь к древним богословским авторитетам: «Монашество отрицает не
' Православный церковный календарь на 2009 год. М., Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2008. С. 4.
5 земную жизнь в ее нормальном виде, принесенном христианством, а земную жизнь в ее греховных формах и направлениях. Напомним себе, - пишет присяжный поверенный Н.Д. Кузнецов в 1908 г., - идущее из глубины веков замечание по этому поводу св. Иоанна Златоуста, хорошо знавшего монашескую и общественную жизнь своего времени. "Хотел бы и я, - говорит он лицам, настроенным враждебно против монашеской жизни, - не меньше, а гораздо больше вас, и часто молил, чтобы миновалась надобность в монастырях и такой бы настал добрый порядок в городах, чтобы никому никогда не нужно было убегать в пустыню. Но так как все пошло вверх дном, и города, где судилища и законы полны великого беззакония и неправды, а пустыня произращает обильный плод любомудрия, то справедливость требует, чтобы винили не тех, которые желающих спастись исторгают из этой бури и волнения и руководят к тихой пристани, но тех, которые каждый город делают столь недоступным и непригодным для любомудрия, что желающие спастись принуждены бывают убегать в пусты-ни"»". Таково богословское объяснение необходимости существования монастырей. Что же касается непосредственно проблематики нашей работы - причин и обстоятельств ухода в монастырь, то она также освещалась в святоотеческой традиции, но не подвергалась специальному научному исследованию.
В качестве примера богословской трактовки указанной темы приведем слова аввы Пафнутия в книге прп. Кассиана Римлянина. «Первое призвание - непосредственно от Бога; второе - через людей; и наконец третье - по нужде. Для первого характерно некое вдохновение, которое исполняет сердце человека даже во сне, неудержимо влеча его к любви Божией, к заповедям Христа. Второе - через людей, когда кто воспламеняется желанием божественным посредством слова человеческого или влияния святых людей. Третье - по нужде, в силу постигающих нас бедствий, опасностей
Кузнецов Н.Д. Общественное значение монастырей. В кн. Православные монастыри и обители. Библиографический указатель. М., 2005. С. 13- 14.
для жизни, потери близких родных, что толкает человека обратиться к Бо-
гу» .
Для верующего человека все происходящее в его жизни определено Божиим промыслом, тем более - призвание к монашеству, но, оставляя разработку подобных вопросов богословию, мы в вопросе соработничества человеческого устремления и Божественной воли останавливаем наше внимание на человеческой стороне дела, на земных обстоятельствах и ситуациях, приведших к тому или иному результату и пытаемся проследить, как судьбы приближенных к нам по времени людей, в основном, подтверждают, с естественной поправкой на исторические условия, положения святоотеческой мысли.
Исторический вклад православного монашества в становление и развитие российской государственности, культуру русского народа давно находится в центре внимания представителей многих научных дисциплин, но сам процесс формирования монашества исследован и освещен недостаточно.
В нашей работе предпринята попытка этнологического анализа причин и обстоятельств ухода в мужские русские православные монастыри как одной из форм проявления русских религиозных традиций, что и составило предмет изучения. В него вошли и те явления общественного сознания и социальной действительности России рассматриваемого периода, которые имеют непосредственное отношение к реализации решения о поступлении в монастырь.
Целью данного диссертационного исследования является, во-первых, выявление многообразных факторов, стимулирующих перемену светского, мирского образа жизни на иноческий в контексте массового религиозного сознания. Во-вторых, изучение наиболее характерных религиозно-нравственных и социальных условий ухода в монастырь.
J Софротт (Сахаров), архимандрит. Рождение в Царство Непоколебимое. М., 2000. С. 14.
Имеется в виду рассмотрение этих проблем на историческом материале с констатацией развития той или иной традиции в современных условиях.
Основания для индивидуального решения о коренной перемене образа жизни присущи этнорелигиозному сознанию и конфессиональной практике, а сами факты ухода в монастырь и соответствующие этому традиции духовной культуры входят, в свою, очередь, в общественное сознание. Принятие, казалось бы, сугубо личных решений об уходе в монастырь возможно лишь при укорененности самого представления о монастырях -их назначении, особенностях, степени доступности и пр. — в массовом сознании. Одни принимают решение на основе прочной религиозности своей семьи, включающей прямые контакты с обителями (хождения на богомолье с временным проживанием в стенах монастыря или трудами в нем, наличие родственников-монахов или монахинь и т.п.), другие - внезапно, в экстремальной ситуации, грозящей гибелью, но и у тех, и у других за этим решением стоит не только личная вера, но целый комплекс религиозных представлений, бытующих в их среде.
В ходе исследования сложились следующие конкретные задачи -рассмотреть в качестве причин ухода в монастырь: при выявлении причин ухода в монастырь рассмотреть влияние на принятие будущих решений семейного воспитания и религиозных впечатлений детства и юности, получаемых вне семьи; при этом выделить особую форму привлечения к монастырской жизни детей и подростков - воспитание их в стенах обители как источник пополнения состава монастырей. Принять во внимание стимулы ухода из мирской (светской) жизни, носящие внешне сугубо индивидуальный характер, но связанные с личным и общественным религиозным сознанием: кризисные ситуации и принятие обетов в экстремальных условиях; мистические явления, оцениваемые как знак к принятию иночества; физические недостатки и душевные травмы, послужившие мотивацион-ным фактором выбора монашеского пути.
Реализация принятого решения об уходе в монастырь была возможной только после выполнения определенных условий, изучение которых составило вторую группу конкретных задач исследования. В нее вошло выяснение значения родительского и старческого благословения, а также связанных с получением благословения религиозных и социальных представлений; рассмотрение социальных и юридических требований, необходимых при осуществлении легального ухода из общности, к которой принадлежал будущий монах; выявление религиозно-нравственных воззрений, определявших выбор монастыря.
Хронологические рамки исследования.
Хронологическая протяженность исследования: XIX - начало XXI вв. определялась задачей рассмотрения изучаемого явления в момент расцвета монастырской традиции - XIX в., начало XX в. (вплоть до массового закрытия монастырей в 20-е годы), и при возобновлении реальной возможности свободного поступления в обители в постсоветский период. Следует оговорить, что для периода с 30-х по 80-е годы XX века, т.е. советского времени, мы используем лишь единичные факты, связанные с предыдущими или последующими годами, т.к. никакого свободного притока насельников в монастыри не было в связи с их закрытием и ограничением официальными мерами доступа в немногие сохранившееся обители. Люди, стремящиеся к монашеской жизни, принимали тайный постриг (если у них была к этому возможность) и пополняли собою число монахов в рассеянии. Стимулы и особенно условия для совершения этого поступка были во многом иные и не входят в предмет нашего исследования, посвященного движению в легальные действующие монастыри.
Источники.
При работе над темой исследования использовались письменные источники (опубликованные и неопубликованные), был собран современный полевой материал.
9 Необходимо отметить, что круг источников, привлекаемых к раскрытию темы, определился в ходе работы по ее изучению, решению поставленных исследовательских задач. Понимание духовной культуры народа, общественного религиозного сознания возможно лишь через исследование образа действий и мотивов поведения его представителей. Поэтому в центре исследования - личность будущего насельника монастыря, в индивидуальных причинах и обстоятельствах ухода в монастырь воплощавшая формы бытования, особенности и значимые черты народной традиции. И соответственно, в силу именно этой специфики заданной темы, основной корпус источников представлен документами, наиболее полно позволяющими ответить на поставленные вопросы, непосредственно посвященными носителям иноческой традиции - жизнеописаниями насельников мужских православных монастырей, а также автобиографиями, воспоминаниями современников. Именно данный вид источников позволил выделить и систематизировать полученные фактические данные, уточнить постановку задач.
Вопрос об использовании этнографической наукой жизнеописаний подвижников благочестия как источника для изучения религиозного сознания народа и конфессиональной практики, предоставляющего для исследователя ценный и достоверный исторический материал, был поставлен д.и.н. М.М. Громыко, обосновавшей необходимость и важность применения подобного рода источников4. Для нашей задачи существуют дополнительные сложности в использовании иноческих жизнеописаний в качестве источника. Дело в том, что далеко не все жития содержат прямые описания мотивов ухода от мира, исходящие от самих монахов. Необходимо критическое отношение к изложению, построенному на гипотезе автора биографии
4 Громыко ММ Жизнеописания неканонизированных подвижников благочестия XIX в.как источник для изучения массового религиозного созхнания. // Этнографическое обозрение. 2000. № 6.
1. Неопубликованные источники.
Материалы Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева, включающие в себя собранные в 1898 — 1899 гг. ответы местных жителей центральных губерний Европейской России на 491 вопрос этнографической анкеты, разработанной Тенишевским Бюро. Необходимые нам сведения можно было найти в рубриках, посвященных монашеству и безбрачию.
Обращение к архивным фондам Синода, духовных консисторий (Воронежской, Московской, Тамбовской), фондам отдельных монастырей не принесло значимых результатов для работы над темой исследования, поскольку сведения, содержащиеся в ведомостях по насельникам монастырей (возраст, сословная принадлежность, семейное положение и т.д.), за небольшим исключением, ответа на интересующие нас вопросы не содержат. Автобиографии иноков советского периода, заполнявшиеся по требованию органов власти при поступлении в монастырь, также носят сухой официальный характер (место рождения, учеба, работа, служба в армии), информативная ценность таких данных с учетом поставленных перед нами задач невысока.
Хранящиеся в архивах биографии монашествующих использовались нами для раннего этапа работы (начало 1990-х годов); позднее привлекшие наше внимание материалы были в основном изданы, и надобность в использовании архивных источников подобного рода отпала. Вероятность нахождения в архивных фондах жизнеописаний, подробных автобиографий (неофициального, личного характера), келейных записок монашествующих, учитывая обширность архивных хранений высока, но представляется, что обнаружение отдельных рукописей, в дополнение к уже имеющимся материалам, существенных изменений в структуру и выводы исследования не принесет.
2. Опубликованные источники.
В основе работы - сводное издание в четырнадцати томах «Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков», осуще-
ствленное Афонским Русским Паптелеймоновым монастырем в 1906-1910 гг. Автором-составителем этого обширного труда является новомученик архимандрит Никодим (Кононов) (+ 1921, в сане епископа Белгородского расстрелян большевиками). В него вошли тексты о не прославленных, но почитаемых подвижниках благочестия, найденные и тщательно отобранные автором в публикациях центральной и губернской периодики, епархиальных ведомостях, отдельных брошюрах. Иногда используются и воспоминания самих старцев, рассказы людей из ближайшего окружения подвижников. Все сведения, с многообразием значимых подробностей конфессиональной практики, в совокупности представляют значительный и весьма ценный источник для этнографического изучения различных сторон православной религиозности, в том числе и связанных с темой нашего исследования.
В работе использована публикация «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия» - собрание жизнеописаний из семи книг, подготовленное к печати в 1992 — 2002 гг. игуменом Дамаскином (Орловским), основанное на архивных документах (в том числе из спецхранилищ ЧК - ГПУ - НКВД - КГБ - ФСБ), а также устных свидетельствах, ставшее одним из существенных материалов при канонизации российских новомучеников и исповедников.
Следует особо отметить также жития оптинских старцев, издания Введенской Оптиной пустыни, в которой преемственность старческого служения представляет уникальную возможность, благодаря богатству сведений, выявить сходство и особенности призвания к иночеству в разные периоды.
Патерики - собрание жизнеописаний монахов определенной обители или епархии, либо конкретного края дают возможность исследователю проследить бытование традиции в различных регионах России.
В монастырских летописях и близких к ним по источниковедческой характеристики келейных записках зачастую содержится ценный матери-
12 ал, отражающий собственный взгляд монашествующих на причины и обстоятельства призвания к иноческому служению. В некоторых случаях есть возможность сопоставления данных жизнеописания и келейных записок.
В самостоятельную группу источников могут быть выделены отдельно изданные иноческие биографии, т.к., в отличие от общих сводов жизнеописаний и патериков, такие публикации включают, как правило, материалы поучений, бесед, воспоминаний духовных чад и пр., т.е. представляют собою по существу комплекс разнородных источников, объединенных задачей освещения жизненного пути конкретной личности. В последние годы переиздано и опубликовано впервые большое количество подобного рода книг, что значительно увеличило возможности работы по сбору фактического материала.
Подводя итог характеристики опубликованных материалов, необходимо сказать, что во всех категориях источников (в одних более подробно, в других - менее) содержатся сведения об уходе в монастырь, но специфика предмета данного исследования позволяет использовать в каждом конкретном тексте лишь немногое, т.е. практически исключается статистический охват данных.
3. Полевые материалы: в 1993 - 2004 гг. в ходе осуществления программы сбора полевого этнографического материала по теме «Православие и русская народная культура», проводимого сотрудниками отдела русского народа Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, были накоплены и обработаны современные полевые данные по теме исследования. Состоялись экспедиционные выезды в мужские монастыри ряда областей Европейской части России: Московской, Рязанской, Курской, Калужской, Ярославской, Воронежской, Липецкой; а также в скиты и обители, находящиеся на территории Республики Абхазии, поскольку кавказский регион стал прибежищем для иноков из центральных областей
13 России в период гонений и представляет интерес сохранившейся с дореволюционных времен традицией монашеского пустынножительства.
Методы исследования.
Изучение традиции, задачи анализа и сопоставления ее составляющих с учетом изменения исторической и культурной ситуации, значительной длительности рассматриваемого периода, возможны лишь с применением историко-сравиителыюго и системного методов этнологической науки, которые и были использованы автором в данной работе.
Основным методом получения полевого материала стал известный в этнографии метод включенного наблюдения (этнологический3 метод). Полученные при этом сведения при сопоставлении с историческим материалом представляют возможность для сравнительного анализа особенностей восстановления монастырской традиции в современных условиях. Наиболее успешным, в силу понятной сложности и специфики работы этнографа в монастырской среде, следует признать метод стационарного и скрытого для большинства потенциальных информаторов проведения исследования, т. е. когда полевой выезд в определенную обитель согласовывается (берется благословение) с епархиальными и монастырскими властями, но насельниками монастыря этнограф воспринимается как рядовой «трудник», паломник, что при совместном достаточно длительном общении в ходе повседневных монастырских послушаний создает необходимые условия для установления доверительных отношений. Метод включенного наблюдения, предполагающий как можно более полное вхождение в объект изучения, стал основным в силу особенности предмета исследования, т.к. для монаха рассказ об обстоятельствах своей домонастырской жизни и сугубо личной мотивации поведения возможен, как правило, лишь при достаточно тесном контакте. Использовались также методики свободной беседы, опроса, интервью, ведения полевых дневников, фотосъемки.
5 Термины «этнография» и «этнология» употребляются нами в данной работе как синонимы, хотя в современной научной литературе известно дифференцированное их употребление.
Разумеется, расшифровка личности информатора в случае публикации полученных данных допускалась лишь при наличии его согласия. Хотя следует отметить, что зачастую насельники монастыря охотно и открыто отвечают на программные вопросы в ходе свободных интервью-бесед. Здесь для исследователя важен индивидуальный подход к каждому информатору и сочетание при сборе материала всех доступных методов этнографических наблюдений. Так, наиболее богатый фактический материал был собран при стационарном исследовании в Рязанском Иоанно-Богословском, Ростовском Борисоглебском и Задонском Рождество-Богородицом мужских монастырях. Особенно следует отметить последний монастырь, где в течении ряда полевых сезонов при работе в качестве «трудника» в монастырской типографии были собраны ценные сведения и установлены доверительные отношения, благодаря которым, по личной рекомендации, стал возможен полевой выезд к скитянам и пустынножителям Абхазии. В центре внимания при проведении полевых исследований стояла личность насельника монастыря, выяснение причин и обстоятельств, приведших информатора к избранию иночества.
Сбор современного фактического материала по нашей теме возможен и из опубликованных источников, но подобные сведения - биографии, воспоминания - появляются, согласно традиции, лишь после кончины монаха. Соответственно, учитывая возрастной состав насельников обителей, подобные публикации крайне редки (исключая преждевременный уход из жизни, как в случае трагической гибели трех оптинских иноков на Пасху 1993 г.). Кроме того, необходимо, чтобы жизненный путь почившего был признан достойным для подражания примером иноческого служения, что, как правило, происходит не сразу и также значительно ограничивает количество опубликованных материалов.
В силу вышеизложенных обстоятельств накопление обширных современных данных по изучаемой теме требует дальнейшей научной работы.
Степень изученности проблемы.
Специальных работ, прямо посвященных теме нашего исследования или близких по постановке вопроса, нам обнаружить не удалось
Из дореволюционных работ общего характера по истории Русской Православной Церкви, рассматривающих также историю русского монашества и монастырей, следует отметить созданные в XIX в. труды митро-
-7 О
полита Макария (Булгакова) , архиепископа Филарета (Гумилевского) , Е.Е. Голубинского9. Основанные на широком привлечении источников, в том числе и впервые вводимых в научный оборот, соответствующие разделы указанных работ, относящиеся к истории монастырей, сохраняют и современную научную актуальность.
В постреволюционной период церковная и монастырская проблематика получает дальнейшее развитие в зарубежной русистике: И.К. Смо-лич, Н.Д. Тальберг, И.М. Концевич, А.Д. Шмеман, А.В. Карташев.
Особо необходимо выделить работы русского церковного историка И. К. Смолича. Написанию фундаментального труда по церковной русской истории он предпослал выпуск двух монографий - «История русской церкви. 1700 - 1917»10 и «Русское монашество. 988 - 1917»". Эти две монографии, несмотря на подчеркиваемый автором в предисловии «подготовительный характер», являются наиболее полными исследованиями по своей тематике. Теме русского старчества посвящено отдельное исследование И.К. Смолича, опубликованное в форме исторического эссе, содержащее характеристики наиболее известных старцев и анализ внутренней
6 См. например: Православные монастыри и обители. Библиографический указатель. М., 2005.
7 Макарий (Булгаков), митрополит. История русской церкви. Кн. 1-7. М.: Свято-
Преображениский Валаамский монастырь, 1994-1996.
8 Филарет (Гумипевский), архиепископ. История русской церкви. Т. 1-5. Рига-Москва, 1847-1848.
Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. 1-2. Ч. 1-2. М.: Крутицкое патриаршее подворье,
1997.9
10 Смолич И.К. История русской церкви. 1700-1917. Ч. 1-2. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1996-1997.
" Смолич И.К. Русское монашество. 988-1917. —Жизнь и учение старцев. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 1997.
сути феномена старчества 12, в том числе и наблюдение о росте значения старчества в начале XIX в., а также конкретные факты об обстоятельствах
и условиях ухода в монатырь .
В труде И.М. Концевича «Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси» дается обзор сущности аскетического монашеского подвига и исследуется развитие этой аскетической традиции в древнем монашестве на Востоке и на Руси в X - XVII веках, а также приводится краткий очерк истории русского монашества в XVIII - XX вв., где подчеркивается значение Оптиной пустыни в духовном возрождении иноческих традиций .
Теме старчества посвящена диссертация митрополита Трифона (Туркестанова) «Древнехристианские и оптинские старцы», написанная в 1895 г. по окончании Московской Духовной академии13. Работа представляет собой богословское обоснование традиции старчества, для нас она ценна тем, что исторический обзор старчества в Оптиной пустыни написан на основе личных воспоминаний о преподобных старцах оптинских, послушником которых был автор.
В советской историографии изучение монастырей велось почти исключительно с точки зрения социально-экономических отношений: исследовались вопросы монастырского землевладения, имущества, положения монастырских крестьян. Также уделялось внимание и источниковедению, историко-филологическому анализу житийных памятников. Духовное значение монастырей и место монашества в традиционном религиозном сознании русского народа в силу идеологических причин не рассматривались.
Первая обобщающая работа постсоветской историографии - книга П.Н. Зырянова «Русские монастыри и монашество в XIX - начале XX века»16, по утверждению самого автора, носит научно-популярный характер. Сообщаются основные сведения о монастырях и монашестве, их юридиче-
12 Там же.
ь Там же. С. 363-365.
14 Коїщевич И.М Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М., 1993.
15 Трифон (Туркестанов), митрополит. Древнехристианские и оптинские старцы. М., 1996.
16 Зырянов П.Н. Русские монастыри и монашество в XIX - начале XX века. М.: Русское слово,
1999.
17 ском положении, количестве, сословной принадлежности иноков, благотворительной и просветительской деятельности монастырей, их значению как центров религиозной жизни.
Институтом российской истории была издана книга исторических очерков «Монашество и монастыри в России. XI — XX века» , главной задачей которой, как указано в предисловии, было «дать целостную картину истории русского монашества и монастырей, их исторической эволюции».
По тесно связанной с нашей работой теме старчества вышла книга монахини Игнатии «Старчество в годы гонений» . Монахиня Игнатия, в миру - доктор медицинских наук, профессор, была духовной дочерью преподобномученика схиархимандрита Игнатия (Лебедева, + 1938), членом одной из крупнейших подпольных монашеских общин Патриаршей Церкви. В ее труде дается характеристика иноческой жизни, малоизвестных подробностей отношений учителя с учениками в годы религиозных преследований; приводятся факты старческого благословения на монашество.
Появление научных трудов B.C. Белоненко, М.С. Черкасовой, Е.В. Романенко ознаменовало оформление новых авторских концепций, методик и междисциплинарных подходов к изучению монастырей1 .
Основным проблемам истории монашества и монастырей на Русском Севере посвящены работы В.Н. Булатова, А.В. Камкина, А.А. Куратова, Е.В. Пащенко20. Активно изучаются провинциальные монастыри: история отдельных обителей, история региональных монастырских систем"1.
17 Монашество и монастыри в России. XI - XX века: Исторические очерки. М.: Наука, 2002.
18 Игнатия П., монахиня. Старчество в голы гонений. М„ 2001.
19 Белоненко В С. К постановке вопроса о комплексном изучении русских монастырей // Право
славие в Древней Руси. Сборник научных трудов. — Л., 1989. С. 141-143, Черкасова М.С. Крупная фео
дальная вотчина в России конца XVI-XV1I веков: (по архиву Троице-Сергиевой Лавры). - М., 2004; Ро-
ианенко Е.В. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. - М., 2002.
20 Булатов В.Н Русский Север. Кн.1-5. - Архангельск, 1997-2001; Камкин А.В.Православная цер
ковь на на Севере России. - Вологда, 1992; Муратов А А. Православные святыни и святые в истории Ар
хангельского Севера. -Архангельск, 2004; Пащенко ЕВ Очерки о монастырях и храмах Архангельской
области. - Архангельск, 1999.
"' Овчинников В //.Православные монастыри, архиерейские дома и женские общины Томской епархии во второй половине XIX - начале XX века. Дисс. канд. ист. наук. - Кемерово, 2002; Радченко О.И. Православные монастыри Самарского края во второй половине XIX - XX веках. Дисс. канд. ист.
18 Культурологический подход к изучению монашества реализован в
диссертационном исследовании Л.А. Щипакиной". В рамках этого же
подхода написана статьи Л. Штайндорфа и Л.Н. Пушкарева" ."
В отечественной педагогической науке в последние годы значительно возросло количество работ, посвященных православным традициям русского школьного и семейного воспитания, в ряде аспектов созвучных теме нашего исследования. Историко-теоретические основы духовного воспитания исследуются Шестуном Е.В., Тарасовой СИ." . Значению духовно-нравственных ценностей православия в семейной педагогике посвящены работы Кузнецовой И.А., Смирнова В.В., Володиной Л.О., Дро-бот Л.А.. В трудах двух последних авторов раскрываются региональные особенности семейного православного воспитания в XIX - начале XX вв." на материалах Вологодской губернии и Оренбуржья. В докторской диссертации Маслова Н.В. «Православное воспитание как явление русской педагогической культуры» показан основной принцип православной педагогики - «научить, прежде всего, вере, потом другим наукам». Исследуются вопросы педагогики старчества, монастырской педагогики26.
В разработке проблем мировоззрения, этнического самосознания, отдельных видов идентичности (региональной, религиозной) значим вклад
наук. - Самара, 1998; Щербин С.Н .История монастыре Тобольской епархии во второй половине XIX -начале XX века: опыт социокультурного исследования. Дисс. канд. ист. наук. — Тюмень, 2001 и др.
" Щипакина Л.А . Монашество и культурном сознании русского православия. Дисс. канд. фи-лос. Наук. -Саранск, 1997.
23 Штайндорф Л. Монашеская культура как способ общественного діісциплинирования в Мос
ковской Руси: общеевропейский образец // Русская религиозность: проблемы изучения. - СПб., 2000. С.
41-47; Пушкарев Л Н. Своеобразие монашеского менталитета и его роль в формировании нравственности
в обществе // 111 Уваровские чтения. Русский православный монастырь как явление культуры: история и
современность. - Муром, 2001. С.7-9.
24 Тарасова СИ. Духовное воспитание детей в русской народной педагогике. Дисс. канд. пед. —
Белгород, 2003; Шестун .5.Правое лавные традиции духовно нравственного становления личности (ис-
торико-теоретический аспект). Дисс. док. пед. наук. - Москва, 2006.
25 Кузнецова И.А. Духовно-нравственные ценности православия как фактор семейного воспита
ния детей. Дисс. канд псих. наук. - СПб, 2007; Дробот Л.Л. Становление сисегмы православного воспи
тания в Оренбуржье (конец XIX -XX век). Дисс. канд. пед. наук. - Оренбург, 2007; Володина
ЛО.Духовпо-нравственные ценности в русской семье во второй половине XIX - начале XX вв. (по мате
риалам Вологодской губернии). Дисс. канд пед. наук. - Вологда, 2006; Смирнов В.В. Православные тра
диции семейного воспитания в России второй половины XIX - начала XX вв. Дисс. канд пед. наук. -
Оренбург, 2007.
26 Маслов Н.В. Православное воспитание как явление русской педагогической культуры (на материалах трудов схиархимандрита Иоанаа (Маслова). Дисс. док. Пед. наук. - Курск, 2004.
19 разных поколений ученых - Ю.В. Бромлея, И.В. Власовой, М.Н. Губогло.
Возрастает в настоящее время роль региональных школ. По данной проблематике важны исследования ученых Пермского государственного уни-верситета Г.Н. Чагина, А.В. Теленкова"" .
Исследовательской группой отдела русского народа Института этнологии и антропологии РАН в последние два десятилетия ведется работа по этнографическому изучению религиозности русского народа, определен предмет изучения, создана программа исследований. На материалах источников сотрудниками данной группы показываются традиционность и основополагающее духовное значение православия в в истории России, раскрываются особенности вероисповедной практики русских, значимость этноконфессионалыюго сознания в общественной жизни русского народа. (См. работы М.М. Громыко, А.В. Буганова, О.В. Кириченко, Т.А. Ворониной, Х.В. Поплавской, Т.А. Листовой, И.А. Кремлевой, Г.Н. Мелеховой, С. В. Кузнецова, С. А. Иниковой, Л. А. Тульцевой, М.В. Мальцева, Р. В. Ба-гдасарова и др.).
Из работ, соприкасающихся по проблематике с нашей темой, назовем исследования О.В. Кириченко, изучавшего традиции православной религиозности у русских дворян XVIII столетия и уход в монастырь как про-явление дворянского благочестия" ; И.А. Кремлевой «Мирской обет» , раскрывающей среди прочих форм обета и уход в монастырь по обету кре-стьян - мужчин и женщин ; и Г.Н. Мелеховой «Монастыри в традиционной народной культуре Русского Севера»31, осветившей в том числе и вопрос о региональной принадлежности насельников современных северных
27 Чагин Г.Н. История в памяти русских крестьян Среднего Урала в середине XIX - начале XX
века. Пермь, 1999; Теленков А.В. Национальное самосознание русских во второй половине XIX - начале
XX века (По материалам Среднего Урала) Дисс. канд ист. наук. - Пермь, 2003.
28 Кириченко О.В, Традиции православной религиозности у русских дворян XVIII столетия.
Дисс. канд. ист. наук. - М., 1997.
" В кн.: Православная жизнь русских крестьян XIX - XX веков: Итоги этнографических исследований. - М.: I lay ка, 2001.
30 Там же. С. 243-244.
31 В кн.: Возрождение православных монастырей и будущее России. Нижний Новгород, 2007. С.
317.
20 монастырей. Значимость родительского благословения в русском православном сознании, особый сакральный смысл придаваемый благословению народом, в частности, при свадебном обряде исследуется Т.А. Листовой . Буганов А.В. в работе «Отечественные подвижники благочестия в сознании русских крестьян XIX в.» рассматривает обращение широких масс народа к духовному опыту старцев, окормление мирян, круг влияния наибо-лее известных представителей старчества XIX в . Исследования А.В. Бу-ганова и Г.Н. Мелеховой опубликованы в сборнике докладов участников III Всероссийской научно-богословской конференции «Возрождение православных монастырей и будущее России» (Сергиев Посад - Саров - Ди-веево, 28 июня - 1 июля 2006 года), подтвердившей научную актуальность и значимость изучения роли монастырей и иночества в духовном возрождении русского народа.
J~ Листова Т.А Народный православный обряд создания семьи// Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков. М.: Наука, 2001. С.7-36. 3~ Там же. С.70-100.
Семейное воспитание и религиозные впечатления детства и юности
В педагогике и психологии признается бесспорным влияние семейного воспитания на формирование личности - ее потенциальных возможностей и устремлений, ее мировоззрения. Поэтому исследование внешних стимулов к монастырской жизни и внутреннего расположения к ней необходимо начать с рассмотрения детства будущих монахов. Это особенно важно в связи с проблемой изучения ухода в монастырь в контексте общего (массового) уровня религиозности, поскольку и исключительное благочестие отдельных семей становится возможным лишь на основе определенного конфессионального состояния среды. Источники позволяют реализовать эту задачу, т.к. в разного рода жизнеописаниях, биографиях иноков, как правило, уделяется место детским и юношеским годам, описанию семьи.
Для дореволюционного периода естественным было получение религиозного воспитания в семье. Причем высокий уровень религиозности, как видно из изучаемых источников, был свойствен разным сословиям.
Так, из купеческого рода курских купцов Антимоновых вышли оп-тинский архимандрит Исаакий и его старший брат, наместник Киево-Печерской лавры, архимандрит Мелетий. Большую роль в их воспитании сыграл дед, Василий Васильевич Антимонов. «Отличаясь ревностью к посещению храма Божия и проводя вообще христианскую жизнь, он требовал исполнения религиозных обязанностей и от всей своей многочисленной семьи, главным распорядителем которой оставался до самой кончины» .
Род серпуховских купцов Путиловых дал Русской Православной Церкви трех настоятелей монастырей, двое из которых причислены к лику святых. На обратной стороне мраморного памятника их отцу, Ивану Григорьевичу, на городском кладбище г. Мологи Ярославской губернии была начертана следующая надпись: «Путилова дети: Моисей, Игумен Оптиной пустыни, Исайя, Игумен Саровской пустыни, Антоний, Игумен Малояро-славецкого Николаевского монастыря» D
В крестьянской семье Судьбицких Череповецкого уезда Новгородской губернии, трое из четверых детей стали монахами: иеросхимонах Иоанн, схиигумен Нил и иеродиакон Макарий. Их отец, Никита, «ведя строго-христианскую жизнь, старался и детям дать такое же воспитание и считал своею обязанностью каждую церковную службу водить своих де-тей в храм Божий» . Если кто-то из детей оставался дома, то он дожидался возвращения из церкви родителей, т.к. к трапезе приступали только после вкушения принесенной отцом просфоры. «Бабушка или дедушка, желая чем-нибудь утешить детей и чтоб незаметно прошло время до окончания обедни, начинали рассказывать им разные истории из Св. Писания и из жизни святых или учить какой-либо молитве» . Надо отметить, что впоследствии и сами родители приняли постриг.
Вполне естественно, что среди насельников монастырей было много выходцев из семей священников и церковнослужителей. Преосвященный Поликарп, епископ Орловский и Севский был сыном священника г. Каменец-Подольска Иоанна Радкевича. «Родители преосвященного Поликарпа, по словам старожилов, были очень бедны, но богаты нравственными, добрыми качествами: были весьма набожны, любвеобильны и сострадательны к бедным и несчастным. В этом же направлении они старались воспитать и детей своих» .
Тихвинский архимандрит Илларион «родился неподалеку от города Каргополя Олонецкой губернии, в Воезерском приходе, от благочестивых родителей, священника Андрея Кириллова и жены его Ирины Петровой... Воспитывался он дома и под руководством отца научился читать и писать и петь по нотам, а также Катехизису и Священной Истории» . Дети священников рано начинали, помогая отцу, исполнять должности алтарников, пономарей, чтецов и певчих на клиросе, что не могло не сказываться на формировании стремления полностью посвятить свою жизнь Богу.
Роль и влияние матери на душу ребенка трудно переоценить. Пример материнской жизни во многом определял будущее решение детей уйти в монастырь.Так, у преосвященного Филарета (Гумилевского) «мать его, Настасья Васильевна, была образцом древне-русской благочестивой женщины. Убравшись с хозяйством, в праздничные дни она непременно шла в церковь, «чтобы совестливее было за стол сесть, дара Божия, хлеба-соли вкусить». Она принимала странников, оделяла нищих»40.
В крестьянской семье, где родился архимандрит Гавриил (Зырянов), «матушка была женщина духовная. Даже и на детские шалости смотрела вот с той точки зрения, что грешно это или пет? Так и в жизни она оценивала только с религиозной стороны: угодно ли Богу?»41 При болезни ребенка ею давались обеты, и так как мальчик часто болел, обетов было дано много: неопустительное ежепраздничное посещение церкви, раздача милостыни, совершение домашних молений, отказ от супружеских отношений и употребления мяса. «Чрез это жизнь семьи Зыряновых стала совершенно особенной, полумонашеской, она выделялась даже наружно из ряда прочих крестьян» ".
Помимо родителей, как видно из изучения иноческих биографий, иногда большую роль в становлении желания уйти в монастырь играли и более дальние родственники - некоторые из них были монахами, а также странники, паломники, юродивые. Их рассказы о монастырской жизни, отличие внешнего поведения влияли на восприимчивую детскую душу.
Иеросхимонах Псково-Печерского монастыря Симеон (Желнин) вспоминал, что в дом его отца приезжал монах Крыпецкого монастыря о. Корнилий и иногда брал его с собой по сбору пожертвований, многое ему при этом рассказывая из монастырской жизни, предрекая мальчику ино-ческое будущее, что и сбылось впоследствии .
Игумен Коломенского Старо-Голутвинского монастыря о. Назарий (Барданосов) восьмилетним был отдан для обучения торговому делу. «Дом купца посещал его родной племянник-монах. Общаясь с ним, мальчик почувствовал тайное призвание к иноческой жизни и однажды, с полным убеждением в сбыточности своих слов, сказал ему: «и я буду монахом!»
Архиепископ Казанский Антоний (Амфитеатров) с пятилетнего возраста воспитывался в архиерейском доме высокопреосвященного Филарета, митрополита Киевского и Галицкого. «Здесь, под влиянием владыки-аскета, начало развиваться и в юном племяннике его религиозно- аскетическое настроение... Святитель обучал племянника первоначальной грамоте, рассказывал ему жития святых и на седьмом году жизни сделал его церковником, посвятив его в стихарь и назначив жезлоносцем при своих архиерейских служениях»43.
Старца Адриана, иеромонаха Югской Дорофеевой пустыни, в детстве выделял «... живший в то время в городе юродивый... блаженный часто с любовию брал его на руки и, высоко поднимая на воздух, говорил о будущем призвании отрока»46.
При рождении преосвященного Филарета (Гумилевского) юродивый колокольным звоном в неурочное время переполошил все село. «Рад Алешка, что родился великий Тимошка! А он будет звонить, звонить будет на всю Русь!» Эти слова блаженного, рассказ о его поведении, часто повторявшийся в семейном кругу, не могли не повлиять на последующий жизненный выбор владыки. Сам преосвященный впоследствии также отмечал и влияние тети, которая « с детства расположила к монашеству... своею аскетическою жизнью...»4 родного племянника.
Кризисные ситуации и уход в монастырь по обету
При знакомстве с материалами, повествующими о судьбах монашествующих, обращает на себя внимание то обстоятельство, что со многими из них происходили различные, выражаясь современным языком, «несчастные случаи», т.е. события, ставившие человека на грань жизни и смерти.
Происходило это в разном возрасте, начиная с детского, и также не могло не сказаться при решении самого насущного для православного христианина вопроса - об образе «спасения души», склоняя при этом чашу весов в сторону иноческого делания.
В детстве и отрочестве преосвященного Филарета (Гумилевского), архиепископа Черниговского, были следующие эпизоды: во время осеннего ледохода, играя, он вскочил на льдину и был унесен далеко от берега. Осознав невозможность выбраться, «...в слезах крикнул он: "Маменька! Помолись хоть ты за меня!"», — и льдину повернуло к берегу, а в душе мальчика «...осталось убеждение, что он спасен по молитвам благочести-вой матери» .Затем в лесу змея, на которую он нечаянно наступил, обвивается вокруг ноги, но почему-то не кусает. Интересно восприятие события самим мальчиком, к змее были обращены следующего слова: «Ты меня не уязвила, ибо ангел-хранитель мой не допустил тебя уязвить меня» . Пережил еще будущий святитель и нападение израненного капканом волка. Также без видимых физических последствий, но, несомненно, со значительными духовными.
Глинский подвижник схимонах Пантелеймон (Криущенко; + 1895 г.): ребенком упал в реку, был спасен находившимися поблизости рабочими. Овин, в котором он спал вместе с братом, ночью загорается. Максим (мирское имя схимонаха о. Пантелеймона - А.А.) вытаскивает из огня брата, и сразу рушится крыша овина. «Вспоминая прошлое, старец говаривал: "Меня всюду Господь хранил: в воде не утонул и в огне не сгорел"».
Преосвященный Поликарп, епископ Орловский и Севский (Радкевич; + 1867): угар от печного дыма, мать несет ребенка в церковь и молится пред иконою святителя Николая, пока жизнь не возвращается кее сыну91. Далее - падение четырехлетнего мальчика с высокого утеса и снова чудесное избавление от гибели по молитвенному обращению матери к святите-лю Николаю \ Уже учась в семинарии, преосвященный Поликарп был укушен змеей. Произошло это в праздник Усекновения главы св. Иоанна Крестителя. В лесу, где это произошло, семинарист гулял, чтобы избежать соблазна нарушения поста, предписанного в данный день.-. После укуса змеи прошла лихорадка, которой в то время был болен юноша. Характерна его собственная трактовка происшествия. Владыка, вспоминая о нем говорил: «Я милостию Божию, по молитвам болыпаго из рожденных женами, Крестителя Господня, избавлен от двух зол: от укушения ядовитым гадом и несносной болезни - лихорадки»93.
Иеросхимонах Нафанаил (+1861 г.): молния убивает лошадь, которую он вел в поводу, «а он сам остался цел и невредим, вознося благодарность Богу за свое спасение» .
Старец Адриан Югский (+ 1853 г.): «Раз поднялся в селе ураган; мальчика захватило порывом вихря и сажен на 15 подняло от земли»95. Видевшие это думали, что при падении он неминуемо разобьется. Но этого не случилось, мальчик словно невидимою силой был тихо поставлен па землю96.
Прп. Антоний Оптинский: по свидетельству биографа, в детском возрасте «десять раз жизнь его подвергалась опасности» .
Несчастный случай, пограничная ситуация могла произойти и не с самим человеком, но привести к не менее значительным последствиям. Валаамский старец иеросхимонах о. Михаил (Питкевич, + 1962): в восемнадцатилетнем возрасте родственники хотят устроить его на работу на литейный завод в Санкт-Петербурге. Но незадолго перед этим на заводе погибает механик, за край одежды затянутый в машину. О трагическом происшествии много говорят. И вот — «.. .постоянная близость смерти, неверность жизни произвела на юношу сильное впечатление, и случай этот дал решительный толчок» 8, результатом которого стал уход из дому в поисках обители, где душе надлежало обрести надежное пристанище в этом временном мире.
Примеры можно было бы и умножить, но, думается, и приведенных достаточно, чтобы показать, как подобные кризисные ситуации влияли на православного человека, будя в нем живую благодарность к Богу и Его святым и вызывая ответное стремление посвятить спасенную жизнь Создателю. Что нередко и приводило впоследствии, как мы видели, к поступлению в монастырь.
Рассматривая влияние пограничных, опасных для жизни происшествий на духовно-нравственное становление человека, необходимо отметить, что с кризисными ситуациями тесно связана тема обетов9 , когда «свободным в распоряжении своей воли христианином» дается обещание Господу при избавлении от угрожающих обстоятельств послужить Ему тем или иным образом, в том числе и принятием монашества.
Наиболее распространенный, судя по источникам, случай - это исцеление от болезни. Прп. Амвросий Оптипский: «В монастырь я не думал никогда идти. Но вот раз я сделался сильно болен. Надежды на выздоровление было очень мало. Почти все отчаялись в моем выздоровлении, мало на него надеялся и сам я. Послали за духовником. Он долго не ехал. Я сказал: прощай Божий свет! И тут же дал обещание Господу, что если Он меня воздвигнет здравым от одра болезни, то я непременно пойду в монастырь» .
Оптинский старец Анатолий (Зерцалов, + 1894) в молодости служил в Казенной Палате и вместе с двумя коллегами-чиновниками заболел чахоткой, что в условиях того времени представляло серьезную опасность. Алексей (мирское имя старца. - А.А.) приносит Господу, обет иночества. Его товарищи умирают, а он сам поступает в братство Оптиной пусты 102 НИ.
Иногда обет принятия иночества давался не за свое исцеление, а за выздоровление другого человека.
Дневниковые записи митрополита Мануила (Лемешевского, +1968) сохранили следующее свидетельство владыки о решающем событии, определившем его иноческий выбор. Произошло это во время болезни младшего, горячо любимого брата. Был дан обет: «Господи, приму монашество, если воздвигнешь от одра смертного моего брата..!» .
Также известны случаи, когда поступлением в монашество выполнялся обет, данный не за избавление другого, а собственно другим, близким исполнявшему человеком. Например, в уже упоминавшейся нами семье купцов Путиловых глава семьи воспротивился стремлению дочери к иноческому житию и выдал ее против воли замуж. Замужество было недолгим: «...муж на другой же год после ея кончины (последовавшей от простуды в 1803 г. —А.А.), как бы исполняя ея обет и желание, удалился в Саровскую пустынь и посвятил себя монашеской жизни».
Иногда обет приносился за другого, но и выполнять его по прошествии опасности должен был сам находившийся в ней, в силу обстоятельст - болезни или раннего возраста - не имевший возможности сделать это обещание самостоятельно. Так, мать митрополита Трифона (Туркестанова, +1934), княгиня Варвара Александровна, во время болезни сына, принявшей по мнению врачей, безнадежный характер, молилась св. мученику Трифону и «...дала обет посвятить сына Богу и, если он станет монахом, дать ему имя Трифон»1 5.
Старческое благословение
Когда у человека в силу определенных причин возникало и утверждалось намерение посвятить свою жизнь на служение Богу-в иноческом чине (естественно, что подобного рода стремление возможно лишь у верующего человека) для него чрезвычайно важно было знать, есть ли Божия воля, Божие благословение на осуществление задуманного в .столь насущном, судьбоносном вопросе.
За разрешением духовных - а зачастую и значимых житейских -проблем в дореволюционной России было принято обращаться к старцам -известным своею религиозно-нравственной высотой подвижникам, которые, как твердо были уверены прибегавшие к их помощи, по данному от Бога дару прозорливости могли открыть, возвестить вопрошавшему Бо-жию волю. В нашем случае - подтвердить или отклонить сделанный выбор относительно желаемого иночества.
С этой целью предпринимались паломничества в монастыри, если старец подвизался в обители, или же совершались поездки к месту проживания подвижника, при условии, что старец относился к белому духовенству или был мирянином.
Рассмотрим случаи благословения подвижниками благочестия всех трех категорий, используя наиболее характерные фактические данные, отражающие особенности обращения верующих к старцам.
Классическим образцом обращения к духовному опыту подвижника-монаха может служить благословение на монашество, данное в Киево-Печерской Лавре прп. Серафиму Саровскому (тогда просто Прохору Мошнину) прп. Досифеем-затворником. Из Курска в Киев совершают пешее паломничество шестеро единомысленных молодых людей купеческого сословия. Помимо благочестивого желания поклонится мощам прп. Антония и Феодосия, первоначальников русского иночества, ими, а особенно - Прохором Мошниным - движет стремление «... испросить наставление и советы от старцев, познать через них волю Божию, утвердиться в своих мыслях...»20 . Что в полной мере и происходит в беседе с затворником Досифеем, в которой помимо благословения па монашество Прохору Мошнину было преподано и краткое наставление об основах иноческого делания - непрестанном творении Иисусовой молитвы201.
Примеры получения благословения на поступление в-монастырь у иночествующих подвижников весьма многочисленны, отдельные особенности данного разряда благословений будут разбираться нами ниже, но основное содержание, канва подобных событий - отражены в приведенном эпизоде из жития прп. Серафима Саровского.
Говоря о старческом служении белого духовенства, нельзя миновать пастырской деятельности прав. о. Иоанна Кронштадского, проходившей на рубеже XIX — XX вв., т.е. в хронологической середине рассматриваемого нами периода. К использованию опыта о. Иоанна Кронштадского, помимо этого обстоятельства, побуждает и множество свидетельств его молитвенного предстательства и участия в судьбах обращавшихся к нему людей. Одним из них был окончивший военную службу в Петербурге, в лейб-гвардии саперном батальоне, тамбовский крестьянин Семен Антонов. Просьбой отставного солдата было получение благословения на уход в монастырь. Православному миру он станет известен как прп. Силуан Афонский (+ 1938)202.
Свидетельства об открытии Божией воли на иночество через старцев-мирян также весьма многочисленны. Так, прп. Амвросий Оптинский, тогда наставник Липецкого духовного училища Александр Михайлович
Гренков, предпринимает с подобным намерением поездку к старцу Ила-риону (+1853), неимевшему пострига и священнического чина и ведшего жизнь затворника в с. Троекурове" , Тамбовской губернии. О распространенности обращений к подвижникам-мирянам - келейникам204, затворникам, пустынникам — и тем самым о масштабах оказываемого ими влияния на широкие слои населения в прилегающих к местам проживания старцев регионах, косвенно свидетельствует и тот факт, что путь Александра Михайловича к Троекуровскому затворнику пролегал мимо с. Сезеново, где подвизался блаженный Иоанн (+1839), относившийся к о . Илариону как к духовному отцу и потому не принявший учителя Гренкова с товарищем.
Дара прозорливости, способности предсказать наиболее соответствующий личностным особенностям человека путь спасения, достигали и православные подвила шцы. И, конечно, верующие обращались и к ним за ответом о наличии Божией воли на принятие монашества. Упоминания об этом неоднократно встречаются в биографических источниках.
В отмеченном нами выше примере из жития прп. Серафима Саровского под именем затворника Досифея, скрывалась старица Досифея, вошедшая в историю русского женского монашества как образец исключительного редкого подвига.
В качестве более традиционного обращения к духовной опытности инокинь приведем историю указания монашеского пути братьям Тимофею и Ионе Путиловым - впоследствии игуменам Оптиной и Саровской пустыней - старицей Московского Иванова девичьего монастыря монахиней Досифеей(+ 1853)205.
Ныне прославленный иеросхимонах о. Иосиф (Литовкин, + 1911) в скит Оптиной пустыни поступил по совету своей сестры монахини Леониды, насельницы Борисовской пустыни-06. Один из последних оптинских схимонахиню Марфу в Алексеевском монастыре и на заданный ей вопрос о монашестве она благословила старцев, иеромонах Даниил (Фомин, + 1953), решая свою судьбу, «... посетил его идти в монахи»" .
Отношение родителей и юридические условия ухода в монастырь
Представление о необходимости получения родительского благословения на уход в монастырь было органическим элементом общественного сознания русских XIX в. и признавалось государственными властями. При решении данной задачи для собиравшегося покинуть мир были возможны, как становится видно при изучении источников, три варианта развития событий, каждый из которых влек за собою определенное сочетание юридических и морально-религиозных последствий: 1. Родители охотно благословляют намерение сына послужить Богу в монашеском чине. Нередко и сами способствуют (религиозным воспита нием) подобному выбору своих детей; 2. Родители дают благословение, смиряя свое нежелание, и уступая неотступным просьбам будущего инока. Здесь возможно установление временных сроков ухода, а также выдвижения родителями иных условий и обязательств (чаще хозяйственных) перед оставлением родительской семьи; 3. Уход тайком, без получения родительского благословения.
Перейдем к рассмотрению первого варианта, в котором осуществляется согласие и взаимопонимание обеих сторон. Родители вполне одобряют и разделяют иноческие идеалы собственного чада, которые зачастую и были сформированы под их непосредственным влиянием, о чем мы писали выше.
За примером классического образца получения родительского благословения мы вновь обратимся к житию прп. Серафима Саровского. Вследствие ранней смерти отца Прохор Мошнин воспитывался матерью. Эпизод его прощания с родительским домом позволяет представить как проходили проводы сыновей в благочестивых русских семьях XIX века : «Собравшись совсем, они посидели немного, по русскому обычаю, потом
Прохор встал, помолился Богу, поклонился матери в ноги и спросил ее родительского благословения. Агафья дала ему приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, потом благословила его медным крестом. Взяв с собою этот крест, он до конца жизни носил его всегда открыто на груди своей»" 8. Надо сказать, что к полученным от родителей в благословении иконам, крестам насельники монастырей относились с большим благоговением и бережно хранили их до конца жизни.
Примеров подобного, с любовью и готовностью идущего навстречу иноческим стремлениям детей родительского поведения немало встречается в биографических источниках. Ограничимся использованием еще двух, достаточно полно повествующих о согласии поколений, нередком в семьях различных сословий в дореволюционной России при решении вопроса об иноческом выборе сыновей.
В жизнеописании старца Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры иеросхимонаха о. Александра (Стрыгина, + 1878) встречаем упоминание о том, что его отцу, жителю г.Козельска, Калужской губернии, во время посещения близлежащей Оптиной пустыни довелось присутствовать при чине иноческого пострижения. И он вспоминал впоследствии, что в тот момент подумал: «Что, если бы Господь сподобил хотя бы одного из моих сыновей послужить Богу в монашестве, и как бы я был рад, видя хотя бы одного сына своего монахом»2 9 . И когда через пятнадцать лет младший сын обратился к родителям с просьбой о благословении на поступление в монастырь, оно было немедленно получено им, так как в этом отец видел исполнение Господом своего давнего желания. В старческом возрасте он и сам поступает в Гефсиманский скит к о. Александру.
Архимандрит о. Агапит (Воинов, + ок. 1848). Родился в семье священника Рязанской губернии, с. Мостьи. Учился в Сапожковском духовном училище. «Мать Алексея (мирское имя о. Агапита. — А.А.) усердно желала, чтобы кто-либо из ее детей поступил в монашество, и пламенно мо лилась о том Богу»" . Но дочь еще была слишком молода, а сын и не думал о монашестве. На обращенные к нему слова матери о высоте иноческого служения он либо отшучивался, либо начинал говорить, что монашества вовсе не любит. Что у него есть на примете невеста, которую «возьмет за себя по окончании курса и заживет припеваючи»" . Необходимо отметить, чтобы понять неожиданность происшедшей в нем перемены, что Алексей «имел от природы пылкий, веселый и живой нрав» -и в духовном училище слыл «заметным шалуном»" . Но вот однажды он слышит как один из его однокурсников сказал, что после окончании училища намерен «пойти в монахи - и хорошо, и спасительно». Как вспоминал позднее о. Агапит, «едва эти слова коснулись моего слуха, или лучше - сердца, как я вздрогнул всем телом; обнял меня холод, за холодом следовал жар, - серд-це мое сжалось, и слезы хлынули рекой»" . Здесь перед нами случай внезапного и краткого по длительности обращения к иноческому выбору (выше нами разбирались подобные примеры, где внешними фактороми воздействия служили Евангельское чтение, чрезвычайное происшествие и т.д. - А.А.). Алексей меняет свое поведение, предается подвигам поста и молитвы и с благословения ректора духовного училища в 1822 г. поступает в Свято-Троицкий монастырь г. Рязани. Мать с радостью благословляет сына, усматривая в случившемся волю Господа, откликнувшегося на ее молитвы.
Громыко М.М. в книге «О воззрениях русского народа» в разделе, посвященном родительскому благословению и родительскому проклятию, показывает особое значение, придаваемое народом родительским молитвам и их влиянию на всю последующую жизнь детей. Родительское благословение старались успеть получить даже «в час кончины отца или матери на смертном одре, хотя бы и заочно»" .
То же самое отношение прослеживается и в благословении на уход в монастырь. В жизнеописании архимандрита Чуркинской пустыни о. Евгения (+ 1850) встречаем упоминание о том, что рано оставшийся без матери и воспитанный отцом, служившим священником в Тамбовской губернии, юноша скрывал от родителя свое желание оставить мир и открылся ему, боясь остаться без напутствия, лишь во время предсмертной болезни последне-го. «Благословив его намерение, добрый пастырь отошел ко Господу»" .
Схиигумен Герман ( Гавриил Семенович Гомзин, + 1923) в двенадцать лет решил стать монахом, когда его рано овдовевший отец, рясофорный монах Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры был привезен в Москву на лечение в Мариинскую больницу. У постели умирающего собрались трое сыновей. У отца уже не было сил поднять руку, чтобы благословить детей. Младший, Гавриил, возложил отцовскую десницу на голову и «мысленно произнес: «Батюшка, благословите меня вместо себя в монастырь»" . Позднее именно рассказ об отцовском предсмертном благословении явился решающим доводом, преодолевшим нежелание старших братьев отпускать Гавриила в монастырь - «если отец благословил, значит, на то Божия воля».
