Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Из истории заселения Предбаикалья русскими 15
Глава II. Традиции православного верования в семьях старожилов 46
2.1. Православная вера и традиции благочестия у русских сибиряков в семейном воспитании детей 47
2.2. Роль православного праздника в воспитании подрастающего поколения 79
Глава III. Традиции православия в свадебной обрядности 116
3.1. Православные традиции в создании семьи 116
3.2. Религиозные представления о свадебной одежде в русской семье 146
Заключение 177
Библиографический список 180
Приложения 202
- Из истории заселения Предбаикалья русскими
- Православная вера и традиции благочестия у русских сибиряков в семейном воспитании детей
- Роль православного праздника в воспитании подрастающего поколения
- Религиозные представления о свадебной одежде в русской семье
Введение к работе
Актуальность исследования определяется этнографической самобытностью русского старожильческого населения сибирской провинции. Особый интерес в связи с этим вызывает реконструктивное исследование генезиса, истории и культуры старожильческого населения Восточной Сибири.
С ростом этнического самосознания у русских и возрождением интереса к истории и культуре своего народа, возникают потребности в поиске и возвращении утраченных культурных ценностей, а также переосмыслении роли и места православной религии в современном обществе. В условиях неизбежного возникновения культурных новаций в современном поликультурном пространстве необходимо обратиться к нравственным идеалам и культурному самоопределению русского старожильческого населения Предбайкалья. Понятно, что самые выразительные и надолго сохранившиеся православные обряды, обычаи и традиции связаны с наиболее важными сферами жизнедеятельности людей, такие как воспитание детей, проведение обрядов жизненного цикла, влияние православных календарных праздников на духовную жизнь и т.д., что свидетельствует об их особой практической значимости и общечеловеческой ценности. Исходя из вышесказанного, своевременная фиксация традиций, их сохранение и объективная научная оценка являются одной из актуальных задач современной этнологии.
Следует отметить, что история, культурно-бытовые особенности и православные традиции семейного воспитания русских старожилов исследуемого региона не являлись предметом изучения этнографов, историков, культурологов.
Предлагаемое этнографическое исследование призвано содействовать углубленному пониманию православных традиций русских не только Предбайкалья, но и других регионов России.
Степень научной разработанности темы. В соответствии с избранной темой мы использовали работы отдельных авторов. Хронологически этнографические исследования можно разделить на три периода: 1) работы, вышедшие в дореволюционный период, 2) научные труды, вышедшие в советское время, 3) исследования постсоветского периода.
В первом периоде необходимо отметить краеведческие записки И.Калашникова. Иркутский житель делится воспоминаниями о духовно- нравственных устоях русских семей, их религиозном мировоззрении. Приведенные этнографические сведения о рождественском вертепном представлении, христославщиках дают определенные свидетельства о православной жизни иркутян изучаемого нами периода. Первые работы по этнографии были у Е.А.Авдеевой-Полевой, в которых повествуется об иркутском городском быте, православных обрядах, праздниках. Писательница обращает внимание на красоту речи старожилов, на местный сибирский диалект людей старшего возраста, употребляющих в обыденном разговоре слова из церковно-славянского языка. В работе П.Громова вкратце рассматриваются нормы и правила поведения сибиряков в соответствии с православными традициями.
Этнограф М.В.Загоскин в основном затрагивает тему крестьянской жизни, где затронуты некоторые стороны быта, нравов и религиозных представлений сибиряков. П.А.Ровинский, отмечая факты из религиозного быта русских старожилов Ангаро-Ленского бассейна, занимался также изучением особенностей местного диалекта и топонимики. Н.Астырев в этнографических сообщениях рассматривает роль религиозного фактора в быту русских жителей Восточной Сибири. Интересный свадебный обряд в Илимске с соблюдением архаичных православных элементов представлен в описании И.Суворова. В путевых заметках Странника также содержится некоторая информация о религиозном быте старожилов, проживавших по долине Ангары. Таким образом, можно сделать вывод, что данные работы, при всей их ценности в целом носят описательный характер.
Со второй половины XIX в. в работах прослеживается более углубленный подход к исследованию культуры русского старожильческого населения. В трудах А.П.Щапова дана характеристика антропологического типа русского сибиряка, его образа жизни, хозяйственной деятельности, и воспитания подрастающего поколения, где важную роль играла церковная литература. В трудах известного сибирского историка И.И. Серебренникова помимо освещения вопросов покорения и заселения русскими Иркутской губернии, также затрагиваются некоторые особенности архитектурного стиля русских церквей Иркутской губернии.
Во втором (советском) периоде существенный вклад в изучение верований (дохристианских, христианских) русских старожилов Предбайкалья советского периода внес Г.С.Виноградов. Для нас представляют интерес его работы по народной философии (взгляды, представления, верования народа по важнейшим вопросам бытия), этнографические рассказы о праздновании Рождества (хождение христославов) и Пасхи, упоминание о других календарных православных праздниках, а также похоронные материалы, содержащие некоторые христианские традиции.
Большой ценностью для нашей диссертационной работы стал первый библиографический обзор, содержащий 73 работы за период с 1818 по 1923 гг., по русским свадебным обрядам Сибири, подготовленный Е.Я.Самойлович. Особо следует выделить труды В.Н. Шерстобоева. Ученый сделал анализ численности, расселения и передвижения старожилов с их пофамильными списками, названий деревень, привел статистические данные о церквях, отмечая при этом дружественные отношения между русскими и бурятами. Разнообразные картины дореволюционного быта сельского русского населения Приангарья представлены в книге Л.М.Сабуровой, где рассматриваются особенности семейно-бытового уклада, в том числе воспитание детей, свадебная обрядность, религиозные праздники.
В постсоветский период в работе Д.Я.Резуна предпринята попытка дать характеристику образа жизни горожан Иркутской губернии начала XIX в. В ней приводятся, в частности, сведения о роли религиозной обрядности в жизни чиновников, купцов, мещан, рассуждения о категориях морали и этики, в соответствии со строгими церковными нормами. Серьезное исследование по истории православных церквей, монастырей, часовен, станов Иркутской епархии проведено И.В.Калининой. Она проанализировала списки и состав приходов, вероисповедание. Специальное методическое пособие М.Р.Соловьевой посвящено рассмотрению народного традиционного праздника «Троица» в Восточной Сибири (Иркутская и Читинская области) в первой четверти XX в. Автор данной работы акцентирует внимание на глубоких дохристианских корнях данного праздника, в который лишь позднее были привнесены христианские по содержанию обряды. Совместный труд Г.И.Романова и П.А.Новикова посвящен истории Иркутского казачества. Особое значение придается характеристике нравственных устоев в семьях казаков всемерно поддерживавших православную веру.
Историографический анализ позволяет сделать вывод, что в рассмотренных работах вопрос о православных традициях в семьях русских старожилов Предбайкалья освещен фрагментарно, что и определяет необходимость комплексного и детализированного подхода к данной проблеме.
Объект исследования – православная культура русских сибиряков Предбайкалья.
Предмет исследования – православные традиции в воспитании русских старожилов.
Цель и задачи исследования. Цель – историко-этнографическое исследование роли и места православных традиций в семейном воспитании русских старожилов Предбайкалья с XIX в. до 30-х годов XX века. Исходя из поставленной цели, нами выделяются следующие задачи:
- изучить историю расселения русских на территории Предбайкалья с учетом сохранности фамилий потомков старожилов;
- определить роль православных традиций в воспитании детей; выделить признаки, характерные для их мировоззрения;
- рассмотреть основные традиции православных календарных и престольных праздников; проследить их влияние на межпоколенную связь; сопоставить изучаемые обряды с аналогичными обрядами центральных регионов России;
- проанализировать роль и значение православного обряда в создании семьи;
- выявить отражение религиозных представлений в свадебной одежде; рассмотреть культурное влияние других народов на праздничную одежду старожилов.
Методология исследования основывается на совокупности общенаучных методов и принципов, прежде всего, исторического, сравнительного и системного, позволяющей рассмотреть все исторические явления и факты в их развитии и взаимосвязи.
Принцип историзма позволил рассмотреть события и процессы в их реальном развитии и взаимосвязи общего и особенного, прошлого и настоящего, а также выявить причинно-следственные связи, повзволяющие проследить истоки проблем, взаимосвязь с другими социально-экономическими, политическими и культурными процессами.
Принцип объективности позволил провести всестронний анализ событий и дать им оценку в свете требований научной объективности.
Сравнительно-исторический метод позволил сделать сравнительный анализ православной культуры сибиряков в Предбайкалье и в центральных регионах России.
Кроме того, в работе использовались следующие специальные методы:
- метод полевых исследований – наблюдения, опроса, интервью применялся при изложении историко-этнографического материала, записанного у русских старожилов;
- метод статистического анализа помог выяснить количественный состав русских сибиряков в исследуемый период;
- метод реконструирования применялся при восстановлении некоторых свадебных атрибутов и видов женской одежды.
Хронологические рамки исследования в исторической части работы охватывают период с XIX в., что обусловлено появлением первых письменных источников по изучаемой тематике до 30-х г. XX в., когда началось массовое закрытие и разрушение советской властью православных храмов. В отдельных разделах автор допускает расширение указанных временных границ в целях осмысления генезиса, исторической преемственности.
Территориальные рамки исследования охватывают места проживания русских старожилов Предбайкалья, это районы Иркутской области. Термин «Предбайкалье» в настоящее время является широкоупотребительным.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые предпринята попытка в полном объеме реконструировать православные традиции в семьях русских старожилов Предбайкалья с XIX в. до 30-х г. XX в., выявить их социальную роль и значимость в повседневном быту, систематизировать источники по данной теме. В научный оборот введено большое количество нового архивного и оригинального полевого материала, собранного лично автором.
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в образовательном процессе при подготовке специальных учебных курсов и практических занятий для работников культуры, работников краеведческих музеев, этнографов, культурологов. А также могут быть полезны районным, окружным, областным администрациям при разработке социальных и культурных проектов.
Источниковую базу диссертации составили опубликованные и неопубликованные документы, а также полевые материалы автора.
Все выявленные неопубликованные источники разделены на три группы. Они взаимно дополняли друг друга в обеспечении фактической базы исследования.
К первой группе источников отнесены материалы Государственного архива Иркутской области (ГАИО), в которых в общей сложности изучено 10 фондов.
В ф.24 ГАИО (Главное управление Восточной Сибири) нами просмотрены и изучены дела о перечислении поселенцев в крестьян и о переселении их из одного места в другое в 1856, 1858 гг., о высылке административным порядком разных лиц из Европейской России в Сибирь, о назначении мест поселений ссыльным с 1841 по 1887 гг., сообщения из Министерства внутренних дел господину генерал-губернатору Восточной Сибири о движении ссыльных, их пофамильные статейные списки, различные прошения с 1826 по 1886 гг. Делопроизводственная документация с 1854 по 1918 гг. Иркутского губернского управления (ф.32), Качугского волостного правления (ф.144), Оёкской приказной избы (ф.727), Илимской земской избы (ф.762) представлена указами Иркутской провинциальной канцелярии и перепиской по ним со слободами, делами о крестьянах, казаках, поселенцах, ссыльнопоселенцах, о землеустройстве, переписками по выдаче поселенцам проездных билетов и денег. Просмотр комплекса данных архивных материалов помог автору при написании работы воссоздать историческую картину общественной жизни старожильческого населения Иркутской губернии.
В исследовании изучены и использованы выявленные нами Алфавитные книги ссыльных Уриковской волости Иркутского уезда с 1856 по 1913 гг. (ф.143). Они содержат ценные сведения о национальности, вероисповедании, возрасте, сословии и месте поселения ссыльных. По всем графам документа была произведена статистическая выборка по теме диссертации.
Особый интерес представил личный фонд (162) историка и писателя В.И.Вагина. К сожалению, необходимую информацию мы смогли почерпнуть только в путевых заметках «Приангарские впечатления» (1886), где автор знакомит с населением Приангарья и его занятиями, историей образования и создания Балаганского округа и Николаевского завода, ссыльными Братской волости.
В ходе исследования нами проанализированы дела ф.171 о внутригубернском переселении местных старожилов (1899-1916, 1896-1919, 1910, 1915 гг.). Большое внимание привлекли пофамильные списки крестьян Тугутуйского сельского общества, покупающих пахотную землю или сенокосы у бурят (1901), а также сведения Иркутской поземельно-устроительной партии, где указаны волости, единицы наделения, фамилии казаков, которым выданы отводные документы для проживания в населенных пунктах данного региона (1910), список семей переселенцев Аларской волости, их метрические выписки о рождении, паспорта (1913-1915), таблицы количества семей, название губерний, откуда прибыли переселенцы, и причины ухода их из Иркутского района (1918). Эти источники нам позволили в некоторой степени уяснить процесс расселения русских в Предбайкалье.
Определенную сложность для исследования представляли документы XVII-XVIII вв. и часть документов начала XIX в., так как они написаны на старорусском языке. Кроме того все материалы рукописные, при этом много черновиков, что усложняет восприятие, большой процент их плохой сохранности (грибок, россыпь, утеряны). В делах, построенных по хронологическому принципу, скомплектованы документы по самым разным вопросам и далеко не всегда отражены в заголовках. Указанные даты на обложках дел часто не совпадают с датами документов, находящихся в деле.
Ко второй группе источников отнесены материалы Архивного отдела
администрации Усть-Ордынского БАО (АОА УОБАО). Проанализированы: ф.Р-21, ф.Р–24, ф.Р-48, ф.Р-49, содержащие Подворные списки (1927-1930), Похозяйственные книги (1928-1937) разных населенных пунктов Усть-Ордынского БАО. Архивные документы помогли нам уточнить возраст, национальность, вероисповедание, сохранность фамилий старожильческого населения, место проживания, годы основания дворов русских старожилов, статистические сведения о числе крестьянских семей.
Важную часть источников для анализа вывода и обобщений представил ф.Р-26, в котором мы познакомились с заявлениями прихожан, приходскими уставами, постановлениями Бурятского ЦИКа, ходатайствами Эхирит-Булагатского АЙКа (аймака), протоколами общих собраний, списками совета общины, учредителей и священнослужителей, описями имущества храмов, договорами религиозных общин Троицкой церкви с. Усть-Орда, Ново-Николаевской церкви с.Адыки и с.Хогот с 1921 по 1934 гг.
Документы АОА УОБАО в основном оформлены небрежно, почерк не всегда разборчив, сокращения непонятны, материалы написаны от руки на бумаге низкого качества, что негативно сказывается на их сохранности.
Третью группу источников составили материалы полевых исследований автора (1994-2009 гг.), собранные в районах Иркутской области: п.Усть-Ордынский, с.Тугутуй, с.Харат, с.Куяда, д.Большая Кура Эхирит-Булагатского района; д.Максимовщина Иркутско-сельского района. Этнографические исследования проводились в местах проживания нынешних потомков русских старожилов, рожденных до 1914 года, так как они помнили и сохранили уклад жизни прошлых лет.
В работе сохранены в полном объеме диалектные языковые особенности и старинные названия населенных пунктов.
Комплексное использование различных видов источников, их тщательный анализ и сопоставление способствовали решению поставленных перед исследователем задач.
Апробация диссертации. Результаты и основные положения диссертационного исследования представлены на Всероссийских конкурсах инновационных педагогических программ профессионального мастерства (Москва, 1997, 2001), международных и региональных конференциях, симпозиумах (Иркутск, 2001; Улан-Удэ, 2005, 2006, 2007), в деятельности фольклорно-этнографического ансамбля «Берегиня», которым автор руководит с 1986 г. Материалы диссертации были использованы в экспериментальных классах эстетики (1994-2004), на уроках истории, краеведения, литературы и музыки, спецкурсах по этнографии МОУ Усть-Ордынской СОШ № 2 им. И.В.Балдынова, МОУ ДОД «Усть-Ордынской детской музыкальной школы» (с 2005 г.), в программах окружных семинаров и курсов по переподготовке и повышению квалификации работников культуры и образования.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического описания диссертации, приложений.
Из истории заселения Предбаикалья русскими
Население Сибири по сложившейся традиции разделяют на старожилов, поселенцев и переселенцев. Русских старожилов общепринято называть «русские сибиряки», или просто «сибиряки». Разногласия в среде исследователей вызывает сам факт заселения Сибири русскими. Так, например, Д.Стахеев утверждает: «К старожилам принадлежат поколения выходцев из России, которые после Ермака стали проникать туда толпами»1. Другие ученые, ссылаясь на летописи, археологические находки, пишут о том, что русские проникали в Сибирь еще до похода Ермака .
Обращаясь к составу населения Ангаро-Ленского края в XVII в., И.И.Серебренников делил русских старожилов на две большие группы: служилых (например, казаки, воеводы, подьячие приказных изб, духовенство, целовальники, палачи) и неслужилых (посадские люди, пашенные крестьяне) людей . Потоки русских XVII века, переселяемых правительством (и бежавших вольным путем) из разных регионов России с целью охраны границ государства и хозяйственного освоения окраинных территорий Российской империи, заложили основы старожильческого русского населения Предбайкалья. К поселенцам относят людей, сосланных в Сибирь административным порядком за личные преступления. Особенно усилилась роль ссыльных среди местных жителей, начиная с XVIII века. Сибирские поселенцы «по давности времени» смешались с коренным населением данного региона. «Старожилы уже не считают их поселенцами»4. К переселенцам, не относящихся к русским старожилам, относят русское население (в основном из Европейской части страны), которое переселялось правительством в Сибирь со 2-ой половины XIX в. (после отмены крепостного права) и начала XX в. (после столыпинских реформ).
Представление о процессе русского заселения Предбайкалья дают работы исследователей, просмотренные нами неопубликованные материалы и воспоминания крестьян-информантов.
Общеизвестны исторические данные о том, что освоение Восточной Сибири началось с 20-х годов XVII в. Первый этап освоения - это строительство острогов в Предбайкалье: «в 1630 г. - Ленского (Илимского), в 1631 г. - Братского, в 1641 г. - Верхоленского, в 1654 г. - Балаганского, в 1661 г. - Иркутского, ставшего административным центром Иркутского уезда» .
Некоторые сведения о заселении и освоении Предбайкалья содержатся в работе В.А.Александрова. В 1658 г., по данным таможенной книги Илимского острога, среди промышленников, прибывших в Прибайкалье, были «устюжане, важане, вычегжане, сольвычегодцы (372 человека из 585). Остальные промышленники происходили из других поморских уездов (Чердынь, Яренск, Соль Камская, Колмогоры, Каргополь, Вятский край), Вологды, Галича. В 1688 г., из Тобольского уезда было направлено на восток, на Ангару, в районы Братского и Иркутского острогов, 423 семьи и 160 холостых крестьян»". В 1763-1781 гг. «Из 976 вольнопоселенцев..., попавших в Иркутский уезд к IV ревизии в состав мещан, государственных и экономических крестьян, цеховых и купцов, 460 человек прибыло из Вологодской, 278 человек - из Архангельской и 36 человек - из Пермской и Вятской губерний... Тобольской губернии 99 человек. За 1752-1781 гг. известны отрывочные данные о происхождении 513 таких ссыльных, поселённых в Иркутской губернии. Из них 267 человек были выходцами ицентральных губерний (Московской, Воронежской, Тамбовской, Владимирской, Пензенской, Тверской, Рязанской, Орловской, Тульской, Ярославской, Костромской), 74 человека - из западных губерний (Петербургской, Смоленской, Псковской, Новгородской), - 92 человека из средневолжских (Казанской, Симбирской, Нижегородской), 33 человека - из северных (Вологодской и Архангельской) и 43 человека - из Оренбургской губернии» .
Шерстобоев В.Н., изучая экономику северного Предбайкалья, обращал внимание на язык илимских документов XVII века очень близких к народной русской речи и объяснял это тем, что «насельники Илимского края были преимущественно выходцами из северно-русских областей»". Давая характеристику русского населения Илимского воеводства, автор подразделял их на служилых людей, городских жителей, крестьян, церковников, деклассированные и прочие слои общества . Учитывая лиц духовного звания, исследователь указывал на то, что по переписи 1745 года «в Илимском уезде проживало 160 церковно-служителей и их детей муж. пола... в 1753 году в уезде действовало 23 церкви, а состав причта возрос до 83 человек... По ведомости города Илимска 1769 года... Всего по уезду насчитывалось тогда 29 церквей» и, по заключению историка, «большинство церковников происходило из духовного звания»4. Например, описывая Илимское население в 1773 году, ученый отмечал, что «из Тотьмы, Шенкурска, Вычегды, Соликамска, Вятки, Яренска, а также из Западной Сибири в Илимском уезде проживало и записалось в посадские 6, в разночинцы 50 и в крестьяне 11 человек»5.
О населении Ангаро-Ленского края, выходцах с севера Европейской России, особенно Архангельской, Вологодской и смежных с ними губерний, а также уроженцев Устюга, Яренска, Пинеги, Соли Вычегодской Мезени,
Усть-Цыльмы и других мест Северной Руси писал И.И. Серебренников и указывал на уроженцев других районов, которые «терялись в общей массе северян» .
Население Иркутской губернии к концу XVII-ro столетия, состоявшее из пришельцев-русских и аборигенов края, подтверждает «Чертежная книга Сибири» С. Ремезова, к которой обратился исследователь .
Заселение Иркутска первыми посадскими жителями, прибывшими по пять человек из Москвы и Устюга, четверо из Яренска, по трое - из Пинеги и Сольвычегодска, двое - из Енисейска, по одному - из Мезени, Пскова, Усолья, Переславля - Залеского, Усть-Цельмы, Шацка и один - с Украины, находим в исследованиях В.П. Шахерова. Ссылаясь на писцовую книгу 1686 года, он далее объясняет, что после распахивания земель по рекам, находящихся вблизи Иркутского острога, поселяют ссыльных и крестьян из северных уездов России. А также «в 1690 году в Иркутск было направлено 160 семей из Тобольска и Енисейска, для работы на «государевой» пашне» , которые были поселены по реке Белой — 40 семей, по рекам Куде и Оёк - 61 семья, в деревнях Урик и Разводная - 3 человека4. Анализируя состав переселенцев в Иркутске в период между III и IV ревизиями этнограф отмечал, что главной базой сибирских городов оставалось Поморье. Лидером выходила Вологодская губерния, за ней следовала Архангельская и третьей была Тобольская губерния5.
Интересные воспоминания о заселении г.Иркутска даны в работах сибирских краеведов. Например, И.Калашников, акцентируя внимание на «выговоре» и «самостоятельности характера», полагает, что старожилы из новгородцев попали в Сибирь «после погрома при Грозном». Давая характеристику двум архиереям, поясняет, что один «был человеком высокого образования... проповедником при дворе Екатерины П. Прибыл в Иркутск в 1790», а другой «родом из Тобольска... был учеником Словцова» . По утверждению Е.А.Авдеевой, «население Иркутска составилось из приезжавших по делам торговым... купцов, большею частью уроженцев Северной России - Сольвычегодска, Тотьмы, Вологды и вообще тамошней полосы»3. По сведениям М.В.Загоскина, собранным в 1864 году, «из всего числа жителей Иркутска 78 % сибирских роженцев, 9 % приезжих и 13 % ссыльных... дворян (потомственных и личных) до 12 %, духовных 2 Уг %, купцов и мещан 34 %, сельских жителей 11 %, военных 26 %... Главное население Иркутска... русские, православного исповедания»4. «Сюда шли со всей России, — писал об Иркутске П. Громов, — и монахи, и церковники, и всякого рода грамотеи»5. По результатам исследований А.Морозова, село Введенщина — одно из самых старых Иркутской окраины. История его возникновения начинается с XVII в. Введенщина и Баклаши были построены на землях Иркутского Вознесенского мужского монастыря. Согласно монастырским хроникам, утверждает автор, слобода заселялась крестьянами - хлебопашцами, а в соседних Баклашах селились гулящие люди и ссыльнопоселенцы.
Православная вера и традиции благочестия у русских сибиряков в семейном воспитании детей
Начиная с младенческих лет, человек был приучен к тому, что он в своей жизни ходит пред Богом (как говорили нам старожилы: «Бог все видит, все знает»), приобретая постепенно прочную привычку к благочестивой жизни, к совестливости. Главной шкалой значения религиозного воспитания детей был не уровень знаний о религии, а уровень духовности, который определялся глубиной веры, поступками, совершаемыми верующим.
Бабушки рассказывали, что традиционно в старину совершали обряд окропления зыбки перед тем, как положить в нее в первый раз новорожденного ребенка. Делали из соломы кисточку, наливали в чашку немного крещенской воды и три раза крестообразно кропили колыбель, а оставшейся водичкой поили младенца. Это делалось для того, чтобы изгнать нечисть. Данный обряд старожилов соответствует православному церковному обычаю освящения вещи мирским чином. В бедных семьях очипом служила березовая жердь, на которой крепилась зыбка, а в богатых -пружина. Колыбельку занавешивали положком. Обычно покупали красивую ситцевую ткань длиной до пяти метров и верхнюю часть собирали в сборку. К празднику по возможности старый положок заменяли новым. Кроме положка, - рассказывала православная, - «шили подушечку с пера, 2-3 потничка с ваты, один опыскат, другой ложишь, и ватное одеяльце. Заместо игрушек две крышки от сахарницы привязывали, чтоб брякали»2.
Маленького ребеночка в народе одни информаторы сравнивали с ангелочками («...маленький ребеночек - это как маленький ангелочек»), поясняя его непорочность и чистоту потреблением только материнского молока1. Другие называли «Богавым младенчиком», утверждая, что до трех лет «рябеночек» безгрешен . На особенность уподобления ребенка «своему Ангелу-хранителю» указывает и автор духовной книги, изданной в 1897 году3.
В старину, поясняли нам сибирячки, укладывая малыша в постельку и благословляя его на сон, обязательно перекрещивали и говорили ему: «Спи, Ангелочек, Ангелы с тобой, Архангелы с тобой» . Или: «Ангелы и Архангелы, примите младенца-ребенка на сон... Ангелы, Архангелы, храните младенца-ребенка на всю ночь Господнюю»5. Подобный текст «Спи со анделями, со архангелами» встречаем у М.Н.Мельникова .
По представлениям русских, рождение ребенка воспринималось как наследие, награда, дар, милость Божия и спасение от грехов чадородием. Православные боялись обидеть Ангела-хранителя новорожденного, относились к малышу трепетно, бережно, нежно и внимательно. А в трудных ситуациях обращались с молитвой за помощью к Ангелу-хранителю младенца. Так одна из старушек с горечью рассказывала: «Мама ругала, что я сильно ребятишек не ласкала. Нютка, Нютка ласки-то у тебя нет, не ласкуешь его. В советское время некогда было ласкавать, за несколько километров сено косить ходили»7. У русских было принято растить и воспитывать ребенка преимущественно в светлом настроении духа. Как учила церковь, человеческая душа с самого раннего младенчества все запоминает и усвояет, поэтому ее необходимо учить всему хорошему и разумному, оберегать от дурных слов, действий и всяких дурных примеров. Взрослые старались не ссориться в присутствии детей, произносить бранные и неприличные слова, жестоко обращаться с детьми своими, а жить в любви, мире и согласии.
Сабурова Л.М., исследуя русское старожильческое население Приангарья, отмечала внимательное отношение, ласкательные обращения, как «ах, ты мой тятя», «ты моя мама», «ах, ты мое моленье», всех взрослых и особенно бабушек к маленьким детям (до шести-семи лет), отмечая, что бранные слова к ним почти не употреблялись .
«Взрослые не матерились, мужики стеснялись ругаться, редко облай был какой2, - рассказывали старожилы. «Моды не было, ума не было, чтоб материться». А если кто «по-матерному» говорил, то их называли «безбожниками»3, «безвёрок»4. Например, одна из жительниц Сибири, смеясь, вспоминала детские годы: «Ругательное слово у тяти было полудница, если кто из детей провинился». Полудницей, поясняла она, в народе называлось «чучело», которое «стояло в огороде от воробьев», и далее продолжала: «Теперь коня берут - лаются, а раньше: «Стой, коляндра!» «Сейчас сильно страшна стала молодежь. Вот тут на полянке собираются, ругаются мальчишки и девчонки. Идут и лаются. Теперь народ сердитый, не любит друг друга». «Народится чемера (т.е. плохие люди), поест леса и болота», - говорил дед, отец»5. Объясняя причины грехования матерного слова, информатор нам поясняла: «Раньше так говорили: «Вот ты сматеришься - Матерь Пресвятая Богородица на столе не может устоять»». По народному воззрению некоторых сибиряков-старожилов, сколько раз человек сматерится, столько раз Матерь Божия падает с небесного престола6. «Самым тяжким оскорблением Божьей Матери, - пишет и этнограф Б.Н.Путилов, - исстари считалось сквернословие» . В православии традиция благочестия сказанного слова поясняется так: «Брань» — это «как скрытое обращение к сатане» , а за это Господь, пишет протоиерей А. Владимиров: «...взыщет с нас за каждое праздное слово» в день суда и преподобный Никодим Святогорец, ссылаясь на апостола Павла, предупреждает и «да будут слова твои растворены солью благодати»". Поэтому старожилы не любили «пустословия», бережно относились к слову, «всуе его не трепали», -отмечал П.В.Еремеев. - «Не шибко-то разговорчивы» были наши отцы и деды3. Вот почему сложилась поговорка: «Отмолчишься, как в саду отсидишься», - записанная нами у информатора4. Многословность никогда не поощрялась у христиан, считалось, что привыкший «грешить в слове, скоро начнет грешить и в жизни»5. Благоговейное отношение к слову у ребенка воспитывалось еще по примеру древних христиан. В Священном Писании сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»6. Поэтому дети, начиная с раннего возраста, постигали наставления взрослых о том, что необходимо думать что говоришь, кому говоришь, зачем говоришь, где говоришь и какие из этого будут последствия.
Главным обрядом в православной семье было таинство крещения младенца и рассматривалось ими как второе «духовное» рождение человека. Крещение - первое из семи евангельских таинств в христианском вероисповедании. До крещения, отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), по словам святого Феофана Затворника, «демон находится в сердце человека» . На эту особенность указывал Д.К.Зеленин: «До крещения ребенок не кто иной, как чертенок, т.е. вдвойне нечистый...» . Сибирячка, рассказывая о крещении, спрашивала нас: «Ребёночка кто должен спасти?» - и здесь же сама отвечала: «Господь!» . Бытование обряда крещения изучаемого нами периода подтверждают опросы старожилов. Они едины в том мнении, что дитя старались покрестить как можно раньше, так как младенец, по их верованию, умерший без крещения в первородном грехе, не увидит Царствия Небесного, а крещение примиряет человека с Богом, вводит его в церковь, дает ему возможность в будущем приступать к святым таинствам (миропомазания, евхаристии, исповеди, елеосвящения, бракосочетания) Православной церкви. Например, Устюгова М.А. была крещена на третий день после рождения в местной церкви . Букина А.И. рассказывала, что ее трехдневную крестили". А Татаринова Е.М. хорошо помнит, что после родов через четыре-пять дней топили баню, чтоб «вымылись мать с ребенком, а затем в церковь, крестить малыша» . Переверзева М.А. подчеркивала: «Раньше, так как родились, так и крестились»4. Лукошкина A.M. вспоминает, что об этом ей рассказывал брат (он старше ее на десять лет). Папа с больницы забрал их с матерью на тройке лошадей и, не заезжая домой, сразу «вокруг церкви объехали и покрестили» . О строгости выполнения таинства крещения говорили нам старики: «А как же, раз надо крест и все. Такой закон был. Крещены, крещены, все крещены раньше были». Доказательством обряда церковного крещения в младенчестве служат и данные метрических книг, на которые ссылается в своей работе Н.А.Миненко. Одной из главных причин позднего крещения ребенка автор выделяет «расстояние до приходской церкви»6. Подтверждением служит и рассказ Томи лова СЕ. о том, что он крестился в семь лет в 1931 году в Оёкской церкви: «С матерью пешком ходили километров 20»7.
Роль православного праздника в воспитании подрастающего поколения
Праздники православной церкви имели особое значение для всех членов христианской семьи, непосредственное отношение к их внутреннему миру. Вот как образно об этом сказала нам коренная сибирячка: «Господь в душе у нас, Он неисчерпаем, хоть Его нет, но Его слова, Его дух с нами»1. Поэтому праздничные богослужения были благодатной средой для всех членов христианской церкви, особенно для религиозного воспитания детей.
Наиболее яркие воспоминания детства у старожилов-сибиряков сохранились о празднике «Рожжество» (Рождество). Дети вместе с взрослыми соблюдали рождественский пост. По утверждению старожилов, он не был таким строгим и продолжительным, как Великий пост. Подтверждение данному обычаю сибиряков находим в церковной книге2.
В Рождественский пост «до Рожжества» (Рождества) молодежь в Предбайкалье не ходила на вечорки, а только на «посидёнки» (посиделки). Ребятишки помогали родителям при подготовке к празднику, «...всё прибирали, убирали всё, чтоб атдахнуть и етат Рожжество (Рождество) атдыхали... в Рожжество ни работали»1. Например, девочки с матерями стряпали калачи, вафли, печенье, хворост (спускно), шаньги, тушили много мяса в большой латке, чтоб хватило на неделю, делали сырники (мешали творог со сметаной, с сахаром, а сверху посыпали брусникой и выносили на холод), стряпали «прижённики» или прижёльники (пирожки) с ливером в русской печке. А также на праздничный стол, по воспоминаниям старожилки, готовились «кутя с рисом, пельмени, холодец, вафли, печенье»2.
Об особом рецепте приготовления холодца в старину нам поведала другая бабушка. Это блюдо она переняла от своей матери: «А когда нальёшь воду (в кастрюлю), накладёшь две луковки, это когда варишь, разрешь, чтоб они все вышли (сок вышел), как в тесто и посолишь, чтоб мясо просолело. В кастрюлю накладешь ножки и мяса кусок... и полну кастрюлю воды как есть четыре литра. В ей (кастрюле), когда мало (т.е. воды) останется, кости уж отойдут (от мяса) и только, чтобы воды вот столь было - с литр. На медленном огне, чтоб выкипело всё. Теперь вытаскивать в чашку мясо, руку моешь, промывать, чтоб чисто было, мы ведь всё руками делали. Теперь в эти руки берёшь мясо, теперь его жулькаешь (разминаешь), жулькаешь, пока этот сок не выжулькаешь. Теперь яичко разбивать, жёлуш (желток) отделяшь, это надо два яичка. Теперь с имя с этим опять жулькашь, разбивать. Теперь супом-то (мясным бульоном) этим залиешь и чесноковки две, сок, мёвко-намевко (мелко порежешь, чтобы сок выделился) и немного горчицы сухой насыпь. Теперь всё. Теперь с супом всё размешивай, чтоб парно (равномерно) было, потом разливаешь» .
В Сочельник (6.01) некоторые матери выпекали каждому члену семьи «сочешок». Состав сочня был следующим: мука, вода (заводить на молоке был грех, т.к. шёл пост), соль. Месили, раскатывали тесто тонко как на лапшу. Выпекали его на противне в печке (в с.Усть-Орда сушили на железной печке). Затем «вылаживали сочни один на другой в тарелку». По воспоминаниям Е.М.Татариновой, в этот день пили чай рано утром и поздно вечером, не обедали1. А.И.Букина помнит, что «целый день ничего не ели». А только вечером, когда «зайдёт» заря (т.е. появится на небе первая звезда), садились за стол пить чай с сочнем . Этот обычай в Предбайкалье подтверждают исследователи . А в Енисейской губернии «вечери», до появления вечерней звезды, зажигали перед «Богом» или «Святым» (иконами) церковные свечи, молились, затем тушили и садились вечерять4. Это проявлялось и в других губерниях России5.
В православных семьях строго соблюдалась традиция Рождественского поста до появления на небе первой звезды, которая передавалась от старшего поколения к младшему. Она подчеркивала глубокую веру христиан в то, что именно Вифлеемская звезда знаменовала собой всему миру рождение Иисуса Христа. Прежде чем сесть за стол, все вставали на колени, крестились, молились, читали молитву «Отче Наш». На Рождество1 «мама не спала всю ночь», рассказывала бабушка. Вставали все к «4-ем часам», опять молились, «налаживали на стол» и садились кушать, поздравляя друг друга с праздником. Встречали праздник дома, так как церкви находились в Оёке, Коте, и прихожане не всегда имели возможность попасть на праздничную Рождественскую службу. В с.Усть-Орда, где была церковь, также не спали в Рождественскую ночь, детей будили в 4 часа утра, так как им необходимо было до «заутрени» (она начиналась.в 6 часов утра) в церкви «пройти по всем домам»6. «Славили Христа» с раннего утра и в Тулуновской волости7. П.П:Усов информировал о том, что в 40-е годы, когда храмы были закрыты, православные Рождественские традиции также сохранялись. Утром «мать» вставала и говорила: «Ну-ка, ребятишки (еслиф снег... выпал...), по-быстрому расчистим всё, окна откроем, лампы зажгём»1. Ждали, что кто-то придет поздравить. В Рождество хозяева рано утром открывали ворота для «христославщиков»2 или «славщиков»3, как их иногда называли старожилы. Дети были желанными гостями в каждом доме, хозяева ожидали их прихода. «Это в первый день уже вороты рано открывают в часов шесть», - поясняла П.А.Журавлева. «...Сени отлаживают (открывают) и ребятишки одни уходят, другие» приходят. «Сама ходила, славила», — продолжала рассказ М.А.Устюгова5. Бегали с поздравлениями в основном дети, «кто ходил один... два... пять... десять человек»6, а вот в деревне Большая Кура ходили «молодые да здоровые» мужчины, у которых «в домах-то было детей-то дополна» .
Об участии в Рождественских обрядах взрослых и детей сообщал М.Н. Мельников, ссылаясь на исследования К.Сементовского: «Колядуют дети, парубки, девки, женатые мужчины и замужние женщины». И далее писал о том, что дети, по существу, только повторяли обряды взрослых . В с. Кежме, писал А.Макаренко, указывая на работу П.Воронова, «со старинки велось... собиралось человек по двадцать мужиков и холостых ребят», способных петь, ходили в дни Рождества по домам бедных и богатых и славили Христа9. Таким образом, в Предбайкалье хождение взрослых-христославщиков было явлением редким по сравнению с другими регионами России. Возможно, эта традиция в Сибири в изучаемый нами период была уже утрачена. По народному воззрению старожилов, коль праздник связан с рождением младенца Иисуса Христа, то значит прославлять Его рождение должны дети. Усть-Ордынские дети-христославщики, в отличие от других славщиков, «носили... на палке» красную картонную звезду . На хождение «со звездой» в Тулуновской волости указывал Г.С.Виноградов . О путешествии со «звездой» детей и юношей (а в былые времена и взрослых) из дома в дом сообщал А.Макаренко3. Хождение со звездой в память о звезде Вифлеемской говорит о знании детей истории праздника Рождества Христова.
Входя в дом, «славщики» в начале пели тропарь Рождества Христова, информаторы4 называли его «Рождество Твое» или «Слово Твое»:
Слово Тваё, Христе Боже
Нашего, сиянья же и свет разума,
Небо звездам служащи, звездою чахуйся,
Тебе кланим(ы)ся, Солнце правда,
Тебе видим мы с высоту Востока:
«Госпади, Слава Тибе!»5.
Для сравнения приводим текст оригинала тропаря Рождества Христова:
Рождество Твое, Христе Боже наш,
Возсия мирови свет разума,
В нем бо звездам служащий звездою учахуся,
Тебе кланятися, солнцу правды,
И Тебе ведети с высоты Востока.
Господи, слава Тебе!6
Религиозные представления о свадебной одежде в русской семье
Свадебную одежду русских Предбайкалья мы будем рассматривать не столько как часть материальной культуры, а как явление, тесно связанное с духовной жизнью, с религиозно-нравственным мировоззрением крестьян. При изучении вопроса о возникновении одежды В.Харузина1 также рекомендовала обращать внимание на религиозные представления народа. Один из богословов рассматривал одежду как «временное покрывало» или временную повязку «на ране», объясняя это тем, что одежда на человеке появилась вследствие его греха, поэтому разумнее очищать свою душу от грехов, нежели носить «дорогие повязки» и ими «ещё тщеславиться»2. В данной работе, наряду с обрядовыми функциями одежды, будут рассматриваться её характерные черты: функциональность, конструктивность, декоративность. В начале исследования мы рассмотрим женскую одежду. Остановимся на комплекте одежды невесты.
Невесту вели «обволокать венчальну одёжу» только после «смотренья», когда «красоту отвоют», перед родительским благословением. К свадьбе шился ряд предметов. В комплект одежды невесты обязательно входила нижняя рубашка. Рубашку эту, по рассказам старожилов, шила «кресна» или «специалисты, только так для невесты, венчаца кагда. Машинки не было. Надо в строчку, а строчка, чтоб пряма была». А повседневну рубашку шили сами (женщины) «попроше, каку сошьёт, таку и сносит». Шили старинную свадебную рубашку длинную, из белой плотной «каленгоровой» (каленкоровой) ткани, из двух полотнищ прямого свободного покроя, «широка» («проходна рубаха была... метров 5-6») или делали с «перелиночкой» (кокеткой), с небольшим круглым вырезом ворота или небольшим воротником-стойкой, в срез которого вшивалась рюша из этой же ткани, застёжка на планочке на пуговицах, край рубахи был обработан отдельно пришитыми «мысами» (фигурками в виде перевернутых треугольников) из этой же ткани или оборкой (шириной 20 см). Рукав длинный, свободный, широкий с «опясочкам» (манжетом), в срез манжета вшивалась рюша с «пугавичкай пристёгивали... беляньки, маленьки». В редких случаях «ну, мастера и ворота вышивали и опястья». Более поздний образец женской нижней рубахи вспоминал другой информатор, у её матери длина рукава рубашки была до «локтя, локоточек скрывался»1.
При отправлении молодых на «поклед» (подклет - нежилое помещение) невеста венчальну рубашку «сымат», а чистую «другу наденет». А эту «положит в ящик, куда ехать в свахи надявала, когда к обедне пойти, вот эта надявала. А потом хранила её до самой смерти и в ей помирала, в её ложили». Согласно собранным материалам, эту традицию подтверждают и другие крестьянки: «У моей мамы была така (рубаха), всё время лежала в ящике», «у нас мама надела к смерти», «у неё (мамы) было много рубашек из тонкого современного ситца, но она перед смертью собрала узелочек и сказала: «Нет, похороните меня в той рубахе, в которой я венчалас» .
Образцы старинных свадебных кофт-казачков (из парочки, т. к. юбки не сохранились): трёх подвенечных и двух послесвадебных - которые невеста надевала на другой день торжества — нам удалось найти у русских старожилов Предбайкалья. Традиционно старинная венчальная кофта- казачок делалась на подкладе, с кокеткой, от которой шли густые мелкие складочки, низ лифа свободный. Встречались разные варианты украшения кокетки и ворота-стойки. Иногда они декорировались цельным куском белого гипюра. А узор из бисера, собранный фабричным способом, пришивался выше края кокетки на гипюр. Но чаще белые кружева пришивались отдельно по краю кокетки на воротник или по краю воротника. Тогда тесьма в два слоя с пришитыми на неё украшениями из бисера и пайеток притачивалась по краю кокетки вплотную с кружевами или чуть выше их. Иногда вся кокетка украшалась бисером и пайетками. Низ и край ворота-стойки точно также обшивался тесьмой с украшениями, которые подбирались в тон парочки. Лиф двойной, на отдельной застежке. Талия слегка фиксируется завязывающимся поясом. Длина кофты-казачок чуть ниже «пупка». Спинка на подкладе со средним швом, бока подрезные, низ расклешенный (типа гадэ). Застежка - асимметрия на крючках или на пуговицах. Рукав на подкладе, длинный, двухшовный, со сборками у плеча, заужен к кисти и обработан кружевом, одним слоем тесьмы, бисером и пайетками как на кокетке. Есть основания полагать, что в покрое рукава русских старожилов Предбайкалья прослеживаются некоторые элементы подражания священнослужительскому облачению. Упоминание об этой традиции, свойственной ещё древним христианам, мы находим в исследовательской работе XIX века1. Исключением является кофта бардового цвета, которая подвязывалась лентой шириной 6 см и «завязывалась сбоку бантиком». Это единичное упоминание информатора о кофте с поясом, которая досталась ей от матери . (Приложение IV).
Расцветки подвенечных кофт были различны, но обязательно «гладкие» (однотонные): «Всё было парно у мамы: сиренева (парочка) была под венец. Сиренева кофта с золотистым бисером. На свадьбу малиновая, сиреневая, синяя парочка, можно кружева бледнее, голубе». «У свекрови малинового цвета», «у мамы ярко-оранжевая», «костюм-парочка фиолетового цвета», «у бабушки костюм малиновый», «мама моя наряжалась, кагда казачки, такая голубая, красивая... белым... шитьё такое», «цвет берюзовый или голубой... её берегла... мама называла её парочкой.
Где-то вышла замуж в 1923 году. Они венчались в Харате», «голубы все, розовы. У меня розова парочка была. А всё боле голубы» . Подтверждением сказанному информаторами служат и наши полевые находки: из трех образцов подвенечных кофт две были голубого цвета.
Юбки шили длиной до пят, широкие, но иногда «сборка несильная. Застежка сбоку на крючок. В 2-3 пальца опушек». Подвенечная юбка матери одного из информаторов была прямой, сшитой из шести полос, сильно присборенной у пояса сзади, спереди без сборок, с тремя складками, с внутренней стороны край юбки был подшит тканью шириной 11 см. «Юбки в четыре полосы, в борках, юбку подшивали снизу другой тканью. Юбка на опушек, застежка на пуговицу». «Юбки широкие, в сборку (борки), на опушке сбоку прорезка, на пуговице. Внизу юбки с обратной стороны нашивалась подкладка из тонкой ткани на ширину пальцев». Юбка «в складку сшита, мелкая складка, очень широкая, длинная», - вспоминала пожилая сельская женщина о подвенечной парочке матери. Подвенечные юбки не украшались, шились «без беек и оборок»2. Юбка с частыми складками у пояса отмечается Л.М.Сабуровой как старинная, вышедшая из моды к началу XX века .
Старинные подвенечные парочки шили из бурса. «Бурс - это ткань только для свадьбы», - утверждали сибирячки4. Доказательством бытования этой ткани в изучаемый нами период есть упоминание у В.И.Даля как о шелковой персидской ткани «бурса»5 и утверждения старожилов: «Ведь у моей бабушки уж пошел бурс», - поясняла нам долгожительница Предбайкалья. По рассказам других крестьянок, зажиточные слои населения покупали «покрепче бурс», «дорогой, шумучий... идет (женщина), а он ш-ш-ш», «бурс - блестящая, шумящая ткань, стоила дорого», - вспоминали старожилы. А «слабый бурс», «и дешёванькой, мяконький, жиденький» приобретали из семей среднего достатка. А также, если невеста «побогаче, шерсть покупала. А шерсть-та мягка», а если «бедненька, ткань гарус как грубё был. Он самый дешёванькай-та». «У мня парочка подвенечна была советска... кака-то овса (ткань). При царе Миколае-то (Николае) чо не было в городе-то. А когда Миколая-то свергли, тогда нормально ничо ни стало». Парочка носила знаковый характер социального положения невесты, если юбка шилась «в тон кофте», объясняли нам сибирячки, то это «богатая женщина», а если нет, то «зажиточная» . На бытование парочки в изучаемый нами период в русских селениях Сибири указывает А.А.Лебедева .
Такой же старинный покрой имеют послесвадебные кофты. Кофта (1908 г.) сшита из «камлота» (название этой ткани упоминает А.П.Щапов ) болотного цвета в тёмную полоску, спереди выше кокетки на 3 см полукругом пришито чёрное кружево, по краю которого на 0,5 см выше его пристрочена тёмно-синяя тесьма, обшитая белым бисером. Край ворота-стойки и рукава обработаны тёмно-коричневыми кружевами, на расстоянии 0,5 см от кружева рукав прострочен одним слоем тесьмы. Кофта (1916 г.) из бордовой шерсти, спереди с буфами по кокетке. Стойка-воротник и съёмный фигурный воротник отделаны белыми кружевами. Сзади имеется кокетка, посередине которой закреплен съёмный воротник. На следующий день свадьбы невеста одевала другое платье, «если была в бурсе, надела шёлк».
