Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 . Обычаи, связанные с воззрениями на окружающий мир 29
1.1. Духи-хозяева окружающей природы 29
1.2. Обычаи, связанные с демонологическими представлениями 50
1.3. Древний обычай «уча» 61
Глава 2. Домашние покровители и магическая защита 71
2.1. Семейно-родовые обереги 71
2.2.Огненная защита дома 90
2.3. Сохранение домашнего счастья 100
Глава 3. Родильные и погребально-поминальные обряды 115
3.1. Обрядыи обычаи, связанные с рождением ребенка 115
3.2. Погребальные обычаи 142
3.3. Поминальные обряды 158
Заключение 172
Список использованных источников и литературы 178
Приложения 188
- Духи-хозяева окружающей природы
- Обычаи, связанные с демонологическими представлениями
- Семейно-родовые обереги
- Обрядыи обычаи, связанные с рождением ребенка
Введение к работе
Тувинцы - тюркоязычное коренное население Республики Тыва (Тува) в составе Российской Федерации. На территории Тувы, расположенной в бассейне Верхнего Енисея (площадь 175, 5 тыс. км2), жителей более 311 тыс. человек1. Из них тувинцев по данным Всероссийской переписи населения 2002 г., 243586 человек, что составляет 70 % от всего населения. На сегодняшний день в этнографической науке выделяют две этнические группы: тувинцы (95 %) и тувинцы-тоджинцы (5 %).
Хакасы - тюркоязычное коренное население Республики Хакасия, территория ее (площадь 62 тыс. км2) расположена в пределах западной части Минусинской котловины, предгорий Саян и Кузнецкого Алатау. Численность их, по данным Всероссийской переписи населения 1989 г., составила 80,3 тыс. человек2. К началу XX в. хакасы разделялись на четыре этнические группы: качинцы, сагайцы, кызыльцы, койбалы, которые отличались своими диалектами и некоторыми локальными чертами в культуре. Начиная с 20-х годов XX в. и по сегодняшний день традиционная культура хакасов рассматривается как унифицированная. В политический и этнографический оборот термин «хакас» ввел этнограф С.Д. Мойнагашев. На II национальном съезде 20-30 июля 1917 г. по его инициативе было принято решение об образовании Союза «инородцев» Минусинского и Ачинского уездов под названием «хакас»3.
Диссертационное исследование выполнено по материалам обрядовой деятельности, которые отражают традиционные верования тувинцев и хакасов. Выделение этих народов как объекта этнографического исследования целесообразно по многим обстоятельствам.
Во-первых, тувинцы и хакасы входят в единую историко-культурную область Саяно-Алтайского нагорья, включающую в себя современные
Республику Хакасия, Республику Тыва, Республику Горный Алтай, Горную Шория, Тофаларию.
Во-вторых, тувинцы и хакасы относятся к южно-сибирскому антропологическому типу, что подтверждается исследованиями известных антропологов А.И. Ярхо и В.П. Алексеева4.
В-третьих, тувинцы и хакасы относятся к одному и тому же хозяйственно-культурному типу (ХКТ): тувинцы - кочевые скотоводы степных и горно-степных районов Центральной, Южной и Западной Тувы (95 %), тувинцы-тоджинцы - кочевые охотники-оленеводы горно-таежных районов Восточной Тувы (5 %)5. Охотники-оленеводы отличались не только хозяйственной деятельностью, но и многими этнографическими особенностями и происхождением, поэтому исследование касается обрядовой практики тувинцев Центральной, Южной и Западной Тувы. Хакасы - кочевые скотоводы горно-степных районов (90 %), полукочевые охотники-скотоводы зоны тайги и подтаежных районов (10 %)6.
В-четвертых, тувинцев и хакасов связывает языковая общность, согласно классификации их языки относятся к уйгуро-огузской группе восточно-хуннской ветви тюркских языков. Н.Ф. Катанов впервые на основе данных лингвистики научно доказал, что «тувинцы в основном говорят на одном и том же языке, что и минусинские татары (современные хакасы), с самым слабым отклонением, вполне по-тюркски, а не по-самоедски и не по-остяцки»7.
В-пятых, тувинцы и хакасы имеют общую древнюю историю и близкое культурное наследие. Во времена Кыргызского государства (VI - XI вв.) территория проживания их предков входила в единое политическое образование и отмечается уйгуро-кыргызское влияние на материальную и духовную культуру. В монгольскую эпоху тувинцы и хакасы были включены в состав монгольской мировой державы, а после развала империи Юань (1368 г.) оказались в руках правителей государства Алтын-ханов и Джунгарского ханства. После определения границ, согласно Кяхтинскому миру в 1727 г., земли Хакасско-Минусинский края были включены в состав России, а Урянхайский край (современная Тува) оказался в пределах
Цинской империи . Несмотря на пограничную зону, саянские тюрки не порывали связей между собой, владели знаниями об окружающих народах, называя их общими этнонимами.
Актуальность темы исследования. Известно, что верования и мировоззрение народа представляют доминантный пласт традиционной культуры. В нем отражен синкретический сплав как архаических, так и более поздних исторических эпох. Опираясь на широкий комплекс источников и достижения современной исторической науки, мы имеем возможность представить в системе ранние воззрения тувинцев и хакасов на природу, семью и общество. Многие описанные обычаи и обряды тувинцев и хакасов с течением времени исчезли и ныне полузабыты. Некоторые еще продолжают существовать как пережиточные элементы этнической культуры. Отдельные обычаи и обрядовые действия сохраняются тувинцами и хакасами даже в: наши дни.
В работах дореволюционных ученых хотя и рассматривались некоторые стороны этой проблемы, но приводимые ими материалы фрагментарны и не дают полного представления об архаических верованиях тувинцев и хакасов. Незначительная этнографическая литература, характеризующая анимистические и тотемистические воззрения, родильные и погребально-поминальные обряды тувинцев и хакасов, не дает достаточного представления об этой важной стороне традиционной культуры, а порой даже сообщает и противоречивые сведения. У коренного населения долины южного Енисея сформировались сложные обряды, имеющие часто и локальные варианты. Рассмотрение традиционных верований тувинцев и хакасов имеет важное значение для освещения вопросов не только развития религиозных явлений, но и выявления заимствований и взаимовлияний различных религиозно-культовых систем. Диссертация носит исследовательский характер. Результат исследования позволил выявить определенное сходство в традиционных верованиях тувинцев и хакасов. Корни многих обычаев и обрядов (ужа, сартык, буга дагыыр, «чаигылааш», представления о духе-хозяине озера «кель-ээзи» и др.), о которых речь пойдет в главах, у обоих народов схожи. Это особенно важно сейчас, когда многие традиции исчезли или изменяются с развитием общества, когда многие народы восстанавливают утраченные обряды и обычаи. К тому же современное решение проблем духовного возрождения народа невозможно представить без знаний о культурном наследии.
Степень изученности темы. Среди большого количества научной литературы по изучаемой проблеме можно выделить разные теоретические работы. В целом все накопившиеся работы представляют научную ценность, но прослеживается некоторая нечеткость в разграничении двух понятий -«обряд» и «обычай».
Вопрос об определении понятий «обряд» и «обычай» (или «традиция» и «ритуал») в исторической науке поднимался не раз. В работе И.В. Суханова «Обычаи, традиции, обряды» обряд рассматривается как одна из составных частей обычая. «Обрядовая форма, - пишет автор, - возникает только тогда, когда все остальные составные части обычая, традиции уже более или менее прочно утвердились в общественной или личной жизни»9. По мнению Д.М. Угриновича обряд отличается от обычая тем, «что он включает в себя не непосредственно целесообразные, а символические действия»10. Последнее конечно правильно, хотя на практике не всегда можно определить, символическое ли перед нами действие. Более концептуально правильным является определение С.А. Токарева, который «обряд» определяет как такую разновидность обычая, цель и смысл которой выражение (по большей степени символическое) какой-то идеи, чувства, действия либо замена непосредственного воздействия на предмет воображаемым (символическим) воздействием11. Таким образом, всякий обряд - это тоже обычай, но такой, который обладает свойством выражать некую идею. Всякий обряд есть обычай, но не всякий обычай есть обряд. Обряды бывают разные. В этнографической науке принято выделять религиозные и нерелигиозные обряды. В данном случае обряды тувинцев и хакасов в хозяйственно-промысловой деятельности, семейных традициях и в отношениях с природой выступают как обычаи «обрядового» типа, отражающие традиционные верования.
Создатели классификационных схем в области истории религий не всегда дают ясный ответ на вопрос о том, что они классифицируют: существующие религиозно-философские системы, или религиозные верования отдельных народов, или типы религий, или элементы религиозных представлений и обрядов. Многие авторы пытались решить эту задачу как определение стадий в общем ходе развития религии: так, Огюст Конт делил всю историю религий на три большие стадии - фетишизм, политеизм, монотеизм . Джон Леббок - на семь стадий: атеизм, фетишизм, тотемизм, шаманизм, идолопоклонство, боги - сверхъестественные творцы, боги -благодетельные существа . Подобные попытки, конечно, заслуживают серьезного внимания, ибо в них проявилось стремление к историзму, но они грешат чрезмерным схематизмом. В марксистской науке давно установилось деление всех религий на два основных типа: религии доклассового строя и религии классовых обществ. Также в науке давно установилось более правильное деление религий, к которому мы и присоединяемся: национальные и мировые (наднациональные) религии. Рассмотрев все существующие формы религии, С.А. Токарев, вывел древнейшие: тотемизм, ведовство, знахарство, эротические обряды, погребальный культ и поздние религии: раннеплеменнои культ, промысловый культ, семейно-родовой культ святынь и покровителей, патриархальный семейно-родовой культ предков, шаманизм, культ личных духов-покровителей, культ тайных союзов, культ вождей, культ племенного вождя, аграрные культы14.
Уже много раз в литературе указывалось на неясность термина «фетишизм»: одни называют фетишизмом почитание любых материальных предметов15, другие включают почитание неодушевленных предметов16. Одни авторы называют фетишем самый материальный предмет, которому воздается почитание, другие относят его не к самому предмету, а к духу, пребывающему в нем, третьи не отделяют предмет от обитающего в нем духа. Считали фетишизм определенным этапом в развитии религии Ю.П. Францев и А.Ф. Анисимов . В отличие от них С.А. Токарев считает фетишизм общим элементом любой религии, давая следующее определение: «фетишизм - религиозное почитание неодушевленных материальных предметов, которым приписываются сверхъестественные свойства»18. Теоретическое содержание фетишизма сводил к анимизму Д.К. Зеленин и определял его как одну из форм анимистических верований19.
Анимизмом принято называть веру в «духовные существа». Согласно Э.Б. Тейлору, вера в «духовные существа» первобытного человека постепенно развила другие более сложные представления: о душах животных, растений, неживых предметов, о душах умерших и др.20 Но такая вера в той или иной форме присуща любой религии - от самой примитивной до наиболее развитой, но степень выраженности анимистических верований неодинакова. Поэтому современной этнографией анимизм рассматривается не в тэйлоровской трактовке, а в трактовке Г.В. Плеханова, считавшего анимизм необходимым элементом любой религии и религиозных представлений вообще . Среди анимистических представлений тувинцев и хакасов можно найти образы, восходящие к различным сторонам материальной действительности - олицетворение сил и явлений природы: духи гор, рек, грозы, бури, ветра - преимущественно тех стихий природы, которые грозят человеку какими-либо опасностями, олицетворение земледельческих сил плодородия, души умершего человека.
По мнению некоторых исследователей, магия может быть связана с анимизмом. Так Соломон Рейнак определял магию как стратегию анимизма , также определение Л.Я. Штернберга в целом сводится к анимизму и первобытной религии . Другие авторы противопоставляют магию вообще религии, это делает Дж. Фрэзер и его последователи24. Но подобный взгляд авторов основывается на чрезмерно суженном понимании как религии, так и магии и, конечно, не может считаться правильным. Магия присуща едва ли не всякой религии. Магические обряды и верования нельзя свести к одному общему источнику: они имеют разные корни, связанные с различными сторонами человеческой деятельности. Магические, действия разнообразны. Они отличаются друг от друга по степени сложности -начиная от простого жеста вплоть до сложной магической церемонии; различаются и по целевой направленности, ибо есть обряды лечебной магии (знахарство), предохранительной магии (обереги), вредоносной магии
О (порча), хозяйственной магии (промысловая магия) . Магия - одна из существенных, органических частей всякой религии, от самых ранних до поздних ее этапов.
Непосредственно магические обряды выполняются во время промысла. Промысловые культы есть обряды и верования, связанные с охотничьим и
другими промыслами. Многие авторы справедливо считают истоки верований промыслового культа, связанных с верой в духов-хозяев природы, уходящими в более ранний исторический пласт26.
Слово «тотем» впервые попало в европейскую научную литературу в конце XVIII в. Своеобразие тотемистических верований и обрядов бросается в глаза, все многочисленные авторы, писавшие о них, признавали две стороны тотемизма - социальную и религиозную. Одним из первых приблизился к правильному пониманию тотемистической проблемы СП. Толстов, который указал на то, что для тотемизма чрезвычайно существенно «чувство связи» человеческой группы с «занимаемой ею территорией», с «производительными силами этой территории»27. Воззрения A.M. Золотарева на тотемистическую проблему имеют много общего со взглядами СП. Толстова Используя данные сравнительной этнологии, он утверждал, что «тотемизм возник как первая форма понимания кровнородственных связей на основе экономики первобытной охоты и собирательства» . Тотемизм как бы освящает и закрепляет традиционные права рода на его землю, на его охотничьи угодья. У тувинцев и хакасов тотемизм сохранился в очень ясной форме.
Многие советские этнографы, исследуя пережитки тотемизма у народов Сибири, в том числе и А.Н. Максимов, указывают связь того или иного обряда, относящегося к животным,.с определенной родовой группой . Взгляды А.Ф. Анисимова, Д.К. Зеленина, Д.Е. Хайтуна в целом совпадают со взглядами вышеназванных этнологов: они видели в тотемизме «религию возникающего рода»30. Несколько отличный от большинства советских ученых взгляд на тотемизм высказывает Ю.И. Семенов. Хотя он и соглашается с тем, что тотемизм - это «первая форма осознания единства групп людей», но тотемные табу и веру в тотемных предков рассматривает как вторичные и более поздние элементы тотемизма \
Термином «погребальный культ» принято обозначать совокупность религиозных обрядов, относящихся к умершим, и связанные с этими обрядами верования. Значительная роль погребального обряда в традиционных верованиях признавалась многими исследователями. Некоторые из них - Герберт Спенсер, Джон Толанд и Джозеф Пристли -считали погребальный культ не только самостоятельной, но и одной из древнейших форм религии, рассматривали религиозные верования и обряды как дальнейшее развитие верований, связанных с умершими32. В современной отечественной науке преодолен односторонний взгляд на погребальный культ как на древнейшую форму религии .
Современное теоретическое осмысление традиционных верований тувинцев и хакасов невозможно без ценных работ предшественников в области этнографии, истории и тюркологии. История изучения архаических верований тувинцев и хакасов охватывает три столетия. По теме исследования накопилось значительное количество этнографических исследований, свидетельствующих о приоритете российской науки в этнографическом изучении обоих народов. Впервые этнографические материалы о предсаянском населении были получены при путешествии Д.Г. Мессершмидта в 1721 - 1722 гг.34, а затем участниками II академической экспедиции в Сибирь 1733 - 1743 гг. Г.Ф. Миллером, И.Г. Гмелиным и Я.И. Линденау35. В своих трудах они дали отдельные сведения об архаичных поверьях и обрядах хакасов. Краткие сведения о хакасских погребальных обрядах были опубликованы И.Г. Гмелиным .
Значительный вклад в изучение народов Сибири, в том числе хакасов, принадлежит крупному историку Г. Ф. Миллеру. Собранная им коллекция копий документов из местных архивов (около 40 книг) легла в основу знаменитых портфелей Г. Ф. Миллера. В сентябре - октябре 1739 г. Г.Ф. Миллер посетил Хакасско-Минусинский край, собрал некоторые сведения по традиционным верованиям, впервые использовал языковой материал в качестве важного историко-этнографического источника . К сожалению, в большей степени уделял внимание языку.
В 1771 - 1772 гг. Хакасско-Минусинский край стал объектом внимания участников академической экспедиции, которую возглавляли известные путешественники-натуралисты П.С. Паллас и И.Г. Георги. Они собрали значительные сведения по погребальному и промысловому культу. Впервые П.С. Палласом был описан древний скотоводческий праздник хакасов «Тунпайрам», при этом упоминаются «сойоты» - обитатели Саянских гор. Русский этнограф и натуралист И.Г. Георги сообщает «о племени саят, иначе называемыми сойотами», и относит их к самодийцам, что якобы «доказывается их видом, языком и житейскими обычаями» .
Внимание российских пограничных чиновников также привлекал традиционный быт населения приграничных районов Урянхайского края (современная Тува). Так, сержант Егор Пестерев, с 1772 по 1781 г. встречавшийся с тувинцами, опубликовал записи, где отметил некоторые сходства и различия бытовых обрядов оленеводов-охотников и скотоводов .
Подытоживая данные по истории изучения этнографии тувинцев и хакасов за XVIII в., можно сказать, что это был период первых научных наблюдений, выполненных благодаря академическим экспедициям российских исследователей. В целом обычаи и обряды обоих народов мало привлекали внимание первых исследователей.
Некоторые данные по традиционной культуре содержатся в материалах Г. Спасского, А. Степанова, И. Пестова, И. Корнилова, Н. Щукина, Н. Кострова, но традиционные верования не стали предметом их научного исследования 40.
Первые сведения о западных тувинцах, их быте и административном устройстве принадлежат П.А. Чихачеву, совершившему в 1842 г. путешествие в Туву с геологическими целями. Обратив внимание на глубокое влияние монгольской культуры в традиционных верованиях на тувинцев, он предположил, что хемчикские тувинцы - это монголы с тюркским наречием41. Русские путешественники и торговые люди, посетившие Урянхайский край (Туву) в XIX в., отмечали общность культур двух народов.
С организацией в 1845 г. Русского географического общества (РГО) усилилось изучение народов Сибири. К собиранию этнографических материалов были привлечены широкие круги русской интеллигенции. В 70-е гг. XIX вв. благодаря активизации внешней политики России на Востоке создавались предпосылки для расширения научных исследований. Известный путешественник Г.Н. Потанин в результате организованных РГО монгольских экспедиций (1876—1877 гг., 1879 г.), помимо наблюдений над семейным, общественным и религиозным бытом, зафиксировал сходство обряда поклонения огню и посвящения животного у урянхайцев (тувинцев) и дербетов (монголов). Автор отмечает, что «единственным остатком кровавых жертвоприношений является жертвоприношение огню, причем колют овцу, а лошадей увешивают «ыдыками» - разноцветными лентами» .
В 1888 г., окончив Императорский Санкт-Петербургский университет, стал заниматься востоковедением первый хакасский ученый Н. Ф. Катанов -тюрколог, хакас по национальности, который относится к числу выдающихся востоковедов России. Наибольший интерес для нашего исследования имеют его отчеты о поездках в Минусинский уезд, где находим ценные данные о верованиях этнических групп хакасов, касающихся смерти человека и его судьбы после нее. Н. Ф. Катанов, проводя исследования в Туве, уделял основное внимание языку и фольклору, изучал и этнографию тувинцев. Неопубликованный дневник поездки по Туве содержит сведения по материальной и духовной культуре. Частично описаны тотемистические верования тувинцев, связанные с медвежьим культом .
В 1894 г. по поручению Российской академии наук в Хакасии, а в 1897 г. в Туве побывал исследователь, этнограф-сибиревед П.Е. Островских. В опубликованном им очерке содержались оригинальные данные по этногенезу, материальной культуре и семейной обрядности хакасов. Он выявил некоторые неточности в работах предшествующих авторов. Двигаясь по долине Бий-Хема от Систиг-Хема до оз. Тоджа. П.Е.Островских вел антропологические, этнографические, лингвистические исследования, однако его материалы, несмотря на их ценность, были не изданы. Опубликованы лишь краткие отчеты и статьи, дающие самую общую характеристику быта тувинцев-тоджинцев44.
Экспедиция П.Е. Островских положила начало новому этапу в истории этнографического изучения тувинцев, в котором главную роль начинают играть специальные научные исследования. Позднее начало подобных работ в Туве объясняется тем, что сама система методов, понятий и принципов, составляющих этнографическую науку, была разработана лишь в середине XIX в., а также трудностью организации этнографического изучения тувинцев, живших за пределами России.
Крупным научно-организационным центром изучения хакасов и тувинцев, преимущественно на этнографическом материале, явился Минусинский музей. С деятельностью музея связана публикация целой серии работ политических ссыльных народников разных течений (Д.А. Клеменец, Ф.Я. Кон, П.Н. Аргунов, Е.Я. Яковлев). Характеристика их научно-культурной деятельности была дана в работе Ф.Я. Кона «Исторический очерк Минусинского музея за 25 лет»45. Совершил путешествие в Туву и этнограф Д.А. Клеменц, ссыльный революционер, много лет проживший в Сибири; к сожалению, он не оставил данных по традиционным верованиям. Этнографические работы его были опубликованы лишь частично46.
Сосланный в Сибирь русский революционер Е.К. Яковлев опубликовал тувинскую коллекцию Минусинского музея вместе с сохранившими поныне свое значение сведениями по материальной культуре тувинцев и их общественному быту. Следует иметь в виду, что Е.К. Яковлеву приходилось собирать сведения по этнографии тувинцев главным образом из вторых рук, так как, будучи политическим ссыльным, он не мог поехать «за границу» — в Туву. Е.К. Яковлев, изучив литературу и этнографические коллекции Минусинского музея, впервые представил системный обзор традиционной культуры хакасов и тувинцев с большим количеством иллюстраций. Им описаны некоторые религиозные обряды и материалы по магии тувинцев и хакасов. Олицетворение сил и явлений природы и связанные с ним жертвоприношения тувинцев и хакасов подробно им проанализированы. Е.К. Яковлев пришел к выводу о близости этнической культуры хакасов и тувинцев47.
Выдающийся революционер, ссыльный Ф.Я. Кон, находившийся в Минусинске, по просьбе Восточного отдела РГО в 1901 г. совершил экспедицию в Засаянский край. Ф.Я. Кон уже был известен как серьезный исследователь быта якутов, русских старожилов и хакасов. В программу экспедиции входило всестороннее изучение культуры и быта тувинцев, их истории. В отличие от многих профессиональных этнографов начала XX в. Ф.Я. Кон стремился фиксировать не только этнографические явления, но и по возможности устанавливать их происхождение и развитие, подходя исторически к этнографическим фактам. Ф.Я. Кон установил, что погребальные обряды существуют и в безрелигиозном обществе, имеют свою систему и структуру, которые постоянно видоизменяются, сохраняя при этом что-то от прошлых эпох. В данном случае ламаизм, как причина изменения погребальной обрядности, выступает не первопричиной, он сам появился в результате смены политической ситуации - включения Урянхая в Цинскую империю48.
В 1914 г. был объявлен протекторат России над Тувой, которая под названием Урянхайского края вошла в состав Иркутского генерал-губернаторства. Русская администрация Урянхайского края из чисто практических соображений начала проведение различных хозяйственно-статистических обследований населения, опираясь в этой работе в значительной мере на местных русских краеведов. Приводимые ими сведения характеризуют материальную и духовную культуру тувинцев.
Краевед А.П. Ермолаев, переехавший на жительство из Красноярска во вновь созданный первый тувинский город Белоцарск (ныне столица Республики Тыва г. Кызыл), написал несколько работ о Туве и тувинцах хозяйстве, кочевках, численности и фрагментарные сведения о промысловых культах тувинцев-тоджинцев49.
В 1921г. в результате победы национально-освободительной революции создается дружественная Советскому Союзу Тувинская народная республика. Тувинская проблематика привлекала большое внимание советских ученых, вызванное особенностями развития Тувы по некапиталистическому пути. В советское время было завершено издание капитального труда Г.Е. Грумм-Гржимайло, посвященного географии, истории, этнографии и антропологии Западной Монголии и Урянхайского края. В этом первом опыте обобщающего исследования этнографии тувинцев и западных монголов с древнейших времен до начала XX в. Г.Е. Грумм-Гржимайло попытался подойти к решению интересовавших его вопросов путем комплексного привлечения различных видов источников — исторических, этнографических, антропологических, фольклорных. Анализируя влияние шаманизма и буддизма на духовную культуру тувинцев, исследователь отметил: «...новые боги не заменили им старых богов, но заняли лишь место наряду с ними, и сойот все еще продолжает чувствовать себя во власти тех же духов, которые в представлении его предков населяют вселенную»50.
Несомненные заслуги в научном изучении Сибири и отстаивании права коренных народов на развитие историко-культурных традиций и политическое возрождение принадлежат представителям областнического течения - Н.Г. Потанину, Н.М. Ядринцеву, А.В. Адрианову, Н.Н. Козьмину. А.В. Адрианов описал порядок проведения тувинцами обряда «оваа дагыыр»51 во время ежегодного праздника «шагаа» (новый год)52.
Накануне Октябрьской революции 1917 г. изучением традиционной культуры коренных жителей занимался первый хакасский этнограф С.Д. Мойнагашев. Им было написано несколько бесспорно ценных статей о духовной культуре своего народа . К сожалению, его многочисленные рукописи и полевые материалы бесследно исчезли.
Краеведческий профиль изучения, описательный фактологический подход при сравнительно слабом осмыслении этнокультурных процессов характеризуют дооктябрьский период историографии Тувы и Хакасии.
Советская историография этнокультурной истории народов Сибири -это новый этап разработки темы в источниковедческом, концептуальном и методологическом планах. Научное исследование проблемы проходило в крайне неоднозначных и противоречивых условиях. Поступательное развитие научной мысли, связанное с расширением и обогащением познавательных средств в методологии, деятельностью новых центральных и местных научных центров, формированием отряда профессиональных ученых, тормозилось и ограничивалось догматическим толкованием марксизма как единственно научного метода. Происходили абсолютизация исторической роли базисных явлений и недооценка самостоятельного значения духовной культуры отдельных народов.
В первые десятилетия советской власти Хакасия и Урянхайский край не стали объектом пристального изучения профессиональных этнографов, хотя полевые материалы собирались музеями Ленинграда и Томска. Этнографией тюркских народов Саяно-Алтая занималась талантливый ленинградский ученый Н.П. Дыренкова (1920 - 1930 гг.). В своих работах она рассматривала проблемы религиозных верований саянских тюрков. Ее работы, особенно по фольклору и языку, глубоки и достоверны54.
В период 1940 - 1950 гг. создаются региональные научные центры -Хакасский и Тувинский научно-исследовательские институты языка, литературы и истории, благодаря которым началось изучение этнографии тувинцев и хакасов силами национальных кадров.
Большую работу по сбору и обработке первого этнографического материала в Хакасском НИИЯЛИ проделала Ю.А. Шибаева. Монография «Одежда хакасов» дает наиболее полное представление о хакасском костюме, однако стремление автора выявить этнокультурное и генетическое различие в одежде этнографических групп, имеющих единую культуру, отрицательно отразилось на стройности изложения55.Хакасский этнограф К.М. Патачаков рассматривал этнокультурные процессы у хакасов в плоскости влияния русской культуры56. Им была подготовлена рукопись монографии «Преодоление религиозных пережитков у хакасов», которая в силу известных причин так и не увидела свет. В данной рукописи К.М. Патачаков детально рассмотрел анимистические воззрения хакасов.
Среди советских исследователей заметный вклад в изучение традиционной культуры тувинцев и хакасов внес профессор Л.П. Потапов. Ему принадлежат первые сводные труды по этнографии коренных жителей долины Верхнего Енисея. Автор привлек огромный материал, в основном из дореволюционных публикаций и архивных документов. Л.П. Потапов, впервые применяя метод комплексного изучения источников, впервые отметил тотемистический характер обычая тувинцев и хакасов дарить лебедя дяде по линии матери57.
С 1957 г. в Туве начала работу Тувинская комплексная археолого-этнографическая экспедиция Института этнографии АН СССР (ТКЭАН). Этнографические исследования сочетались с археологическими. В работе экспедиции приняли участие Л.П. Потапов, СИ.
Вайнштейн, А. Д. Грач, В.П. Дьяконова, П.И. Каралькин и др. Результаты исследования частично опубликованы в работе «Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции Института этнографии АН СССР» учтены при разработке истории Тувы с древнейших времен до наших дней .
В начале 1950 - х гг. приступила к полевым исследованиям экспедиция Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, которой в 1951-1958 гг. руководил СИ. Вайнштейн, который ввел в научный оборот значительное количество новых материалов по таким ранее не изученным сторонам верований тувинцев, как почитание деревьев и минеральных источников. В монографии «Тувинцы-тоджинцы», посвященной происхождению и этнографии восточных тувинцев - тоджинцев в XIX- XX начале в., выявлены способы погребения умерших и некоторые другие стороны погребального обряда у восточных и северо-восточных тувинцев -как у оленеводов, так и скотоводов59.
В трудах В.П. Дьяконовой прослеживается органическое соединение археологических и этнографических источников. Ей принадлежит заслуга в детальном изучении погребального обряда, рассматривание его как историко-этнографического источника. Очень подробно и полно на большом фактическом материале автор показывает похоронный обряд тувинцев, исповедовавших и шаманизм, и ламаизм. Несомненная заслуга В.П. Дьяконовой заключается в выделении архаических черт и новых элементов в похоронном обряде тувинцев, которые составляют две стороны его существования. Приводимый ею материал удачно показывает развитие и изменчивость комплекса похоронной обрядности, которую большинство археологов и этнографов считали консервативной и стабильной60.
Одним из итогов деятельности томских и новосибирских ученых по изучению народов Саяно-Алтая явилась коллективная монография в трех книгах «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири». Перед учеными Э.Л. Львовой, М.С. Усмановой, A.M. Сагалаевым, Л.Г. Октябрьской стояла задача: через национальную культуру реконструировать мировоззрение аборигенов Саяно-Алтайской историко-этнографической области и провести большую работу по систематизации различного рода материалов, включая как малоизвестные архивные, так и свои полевые61. Авторы, на наш взгляд, успешно справились с поставленной задачей и представили научному миру уникальную картину мировоззрения тюрков Саяно-Алтая.
Сложную задачу раскрыть духовные основы традиционных культур взял на себя Институт филологии СО РАН. Под руководством члена-корреспондента РАН А.Б. Соктоева издается 60 - томная серия «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» (Новосибирск), из которых четыре посвящены хакасам и четыре - тувинцам.
На современном этапе огромную роль в изучение этнической истории и культуры хакасов вносит доктор исторических наук В.Я. Бутанаев. На основе полевых материалов, собранных в результате этнографических экспедиций и отдельных поездок с 1972 г. по сегодняшний день, им была разработана и развита концептуальная база исследования истории древних тюрков. Научные исследования В.Я. Бутанаева обогащаются привлечением языкового материала, что делает его работы наиболее ценными. Среди работ последних лет следует выделить «Этническую культуру хакасов», где дается обстоятельный анализ материальной и духовной культуры хакасов. Важным явлением в тюркской историографии стало издание «Хакасско-русского историко-этнографического словаря» (1999 г.), в рамках которого впервые дается обширное толкование многим понятиям и терминам по этнографии народов Саяно-Алтая. Благодаря работам В.Я. Бутанаева широкий круг читателей познакомился с традиционной культурой древних тюрков62.
Ценные источниковедческие данные по верованиям тувинцев имеют материалы, изданные знаменитым шамановедом, доктором исторических наук М.Б. Кенин-Лопсаном. В его работах представлен богатый этнографический материал по обрядовой практике. Достаточно подробно им описана эволюция шаманизма в Туве как духовно-религиозного мировоззрения тувинцев63.
Значительный вклад в изучение религиозно-мифологических воззрений тувинцев внесла видный филолог З.Б. Самдан. В 1980 - 1990-х годах ею были изданы серии статьей по проблемам взаимоотношений человека и природы, религиозно-мифологическим воззрениям тувинцев, в которых ранние воззрения тувинцев анализируются на основе фольклорных источников64. 3. Б. Самдан входит в состав авторского коллектива вышеупомянутого комплексного исследования «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока».
Известный археолог и исследователь истории Тувы М.Х. Маннай-оол в 1960 - 1985 гг. руководил археологической экспедицией ТНИИЯЛИ, среди объектов исследования экспедиций наиболее известен «царский» курган Аржаан. К числу последних научных исследований по истории Тувы можно отнести монографию «Тувинцы: происхождение и формирование этноса», где автор изучает происхождение и развитие тувинского народа в единстве с другими тюрко-язычными народами65.
Тувинский фольклор стал объектом научного исследования видного исследователя тувинской филологии Г.Н. Курбатского. Монография «Тувинцы в своем фольклоре» стала результатом многолетнего научного труда, где на основе устного народного творчества рассмотрены медвежий культ, представления о душе и семейно-бытовые обряды традиционного тувинского общества66.
К последним исследованиям по этнографии Тувы относится диссертационная работа Е.В. Айыжы «Тувинцы Монголии: традиции и современность». Автор констатирует конфессиональный характер свадебного обряда у тувинцев Монголии и Тувы, а также отмечает своеобразные черты в свадебной обрядности, считает, что заимствования появились в результате межэтнических контактов двух народов67.
Итак, несмотря на относительно большое количество работ, ранние верования тюрков Саянского нагорья не являлись объектом специального научного исследования; для работ до середины XX в. характерен описательный, отрывочный характер. В современных работах фрагментно представлены семейно-бытовые обряды, промысловые культы, анимистические и тотемистические воззрения и почти не затронуты вопросы семейно-родовых оберегов. В связи с этим очевидна необходимость дальнейшего исследования обычаев и обрядовой практики тувинцев и на основе новых источников и методологических принципов.
Исходя из степени изученности темы, определена цель исследования -дать характеристику обрядам в хозяйственно-промысловой деятельности, семейных традициях и в отношениях с природой как отражающим традиционные верования тувинцев и хакасов. Достижение данной цели предполагает решение следующих конкретных задач:
1) представить обряды, связанные с воззрением на окружающую природу и семейно- бытовые традиции у тувинцев и хакасов;
2) выявить общее и особенное в традиционных верованиях тувинцев и хакасов на основе сравнительного анализа источников, архивных данных, полевых материалов;
3) внести в научный оборот новые этнографические материалы, собранные автором в этнографических экспедициях;
4) выявить обряды, сохранившие традиционную основу и этническую интерпретацию, и обряды, видоизмененные под воздействием новаций в системе жизнеобеспечения.
Объектом диссертационного исследования является традиционная культура двух родственных этносов - тувинцев и хакасов, объединенных общим историческим развитием, родственными традициями в духовной, материальной и языковой сферах культуры.
Предметом выступает обрядовая деятельность, отражающая традиционные верования тувинцев и хакасов.
Хронологические рамки исследования охватывают период XIX и XX вв. Их нижняя грань совпадает с образованием Енисейской губернии и степных дум у хакасов (1822 г.) и началом появления первых этнографических сведений о тувинцах. Верхняя грань - конец XX в. определена образованием Республики Хакасия и Тыва (1991 г.), когда подъем национального самосознания двух народов обратил их взоры к традиционным верованиям.
Территориальные рамки работы охватывают историко-культурную область Саянского нагорья: предсаянский край - расселение хакасских полукочевых скотоводческих субэтнических групп на территории современной Республики Хакасия; и засаянский край - расселение тувинских кочевых скотоводов горно-степных районов (95 % населения) полукочевых охотников-оленеводов (тувинцы-тоджинцы, составляющие 5 % населения) на территории современной Республики Тыва68.
Теоретическая и методологическая основы диссертации.
Теоретической и методологической основой работы послужили исследования зарубежных и отечественных этнографов по проблемам изучения традиционной культуры и ранних верований: Э. Тэйлора, Ю.П. Францева, Дж. Фрэзера, С.А. Токарева и др. В основу методологии диссертационного исследования положен утвердившийся в отечественной исторической науке принцип историзма, который предполагает подходить к изучению событий и явлений с точки зрения их исторического развития на всем временном протяжении истории человечества и во всем их глобальном многообразии как в прошлом, так и в настоящем. Применительно к обрядовой практике тувинцев и хакасов это означает рассмотрение элементов обрядности с учетом их статики и динамики на протяжении определенного исторического периода.
Основные принципы исследования заданы несколькими методами. Во-первых, сравнительно-исторический метод: обрядность тувинцев и хакасов исследовалась с учетом определенного набора признаков (время и место проведения обряда, количество и состав участников, основные обрядовые действия, вещи, задействованные в обряде, интерпретация обряда ее исполнителями) и выявления общего и особенного на их фоне в исторической последовательности. Во-вторых, системный метод: рассмотрение обряда как одной из главнейших составных слагаемых традиционного мировоззрения и системы жизнеобеспечения. В-третьих, междисциплинарный подход: для выявления и интерпретации устойчивых и видоизмененных элементов обряда использовались данные смежных с этнографией дисциплин (лингвистика, фольклористика, археология, религиоведение). Избранная методика позволила выявить общее и особенное в традиционной культуре тувинцев и хакасов, всесторонне и комплексно осмыслить обрядовую деятельность в свете конкретно-исторических условий XIX-XX вв.
Источниковую базу исследования составляют этнографические, исторические, фольклорные и лингвистические источники.
В первую очередь, это полевые этнографические материалы автора, собираемые в течение пяти лет (1998 - 2004 гг.) в различных районах и кожунах как Тувы, так и Хакасии (под руководством профессора В. Я. Бутанаева) по изучению этнокультурных связей обоих народов. В 1999 г. автор участвовала в работе международной этнографической экспедиции в Северной Монголии, где собирался материал в Убсу-Нурском и Кобдосском аймаках. Совершены самостоятельные этнографические поездки. Применен комплекс различных видов полевой деятельности: проводился опрос, в основном на тувинском языке; велось личное стороннее наблюдение; имело место участие в обрядах. Отбор материала происходил в результате опросов многочисленных информаторов (более ста человек). На всех этапах сбора полевого материала применялись различные методы фиксации: фотографирование, аудиозапись, графическое изображение.
Источниковая база исследования обогащена за счет языкового материала. Проработаны все доступные тюркские словари69. В полевых условиях записано большое количество историко-этнографических терминов, употреблявшихся в традиционном быту как тувинцами, так и хакасами.
Изучены этнографические коллекции Тувинского республиканского краеведческого музея, Минусинского краеведческого музея, Хакасского республиканского краеведческого музея. Обнаружены давно исчезнувшие образцы культовой одежды, фетишей и других предметов религиозно-бытовой практики.
Используются архивные материалы, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Проработаны документы из архива
Государственного музея этнографии (АГМЭ), архива Музея антропологии и этнографии РАН (АМАЭ), Центрального Государственного архива Республики Хакасии (ЦГА РХ) и Республики Тыва (ЦГА РТ), Минусинского филиала Государственного архива Красноярского края (МФГАКК), а также рукописных отделов Центральной библиотеки имени В. И. Ленина, Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ХакНИИЯЛИ), Тувинского научно-исследовательского института (ТИГИ), Тувинского краеведческого музея, Лаборатории этнографии научно-исследовательской части Хакасского государственного университета.
Комплексно используя всю совокупность источников, мы придаем особое значение, во-первых, исторической памяти народа, наиболее полно отраженной в языке, фольклоре и ономастике, а во-вторых, традиционным элементам религиозно-этнической культуры.
Научная новизна. Черты архаических обрядов тувинцев изучены недостаточно. В предлагаемой работе впервые предпринята попытка выяснить степень общности и различий в религиозно-обрядовой практике двух родственных этносов - тувинцев и хакасов на базе новых достижений этнографической науки и полевых материалов автора. Вводятся в научный оборот новые полевые этнографические материалы, которые в целом представляют комплекс традиционных верований тувинцев и хакасов, существовавших у обоих народов в XIX - XX вв. Автором впервые зафиксированы и описаны некоторые ранее неизвестные и общие для обоих народов обычаи: «уча», «шогурер», чайыглаар, общее представление о духе-хозяине воды «кель-буга» и настоящее исследование предпринято впервые.
Практическая значимость работы состоит в том, что материалы и результаты диссертации могут быть использованы исследователями при подготовке научных трудов по истории религии, духовной культуре и этнографии народов Тувы и Хакасии. Положения диссертационного труда находят применение при подготовке университетских курсов по истории и культуре Тувы и Хакасии в Хакасском государственном университете им.
Н.Ф. Катанова и Тывинском государственном университете, а также при подготовке краеведческих работ в школах и кружках. Кроме того, результаты исследования могут быть использованы в музейной работе при формировании новых отделов в этнографической экспозиции и пополнении существующих, безусловно представляют интерес для работников администрации, работающих по национальным проблемам.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в публикациях автора, обсуждались на заседаниях кафедры археологии, этнографии и исторического краеведения ХГУ им. Н. Ф. Катанова, кафедры правоведения ТывГУ. Результаты диссертационного исследования привлечены в качестве докладов на региональной археолого-этнографической конференции «Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии» (Новосибирск, 2000); круглом столе по проблемам этнографии тувинцев в Институте изучения стран Азии и Африки (2001 г. в Берлине по обмену опытом по научной работе студентов и преподавателей); на ежегодной научно-практической конференции студентов, преподавателей и аспирантов ХГУ им. Н. Ф. Катанова «Катановские чтения» в 2000 - 2004 гг.; на ежегодной научно-практической конференции преподавателей и аспирантов ТывГУ (Кызыл, 2002 - 2005); на международной конференции «Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий» (Абакан, 2004).
Духи-хозяева окружающей природы
Весь мир, населенный людьми, тюрки Саянского нагорья обозначают общим термином «делегей» (хак. «тилекей»), который согласуется с понятием «ойкумены». В монгольском языке, откуда слово «делегей» появилось в речи тувинцев и хакасов, оно носило первоначальный смысл «обширный» и служило главным эпитетом земли1. Вместе с тем родные просторы тувинцы и хакасы противопоставляли чужим странам и называли Ал-Хоорай - Алый Хонгорай или Алдын-Танды, т.е. золотое плато долины Верхнего Енисея.
Горные выси, окружающие кочевые стойбища хакасов, в героическом эпосе обобщенно именуются Алтай сын - т.е. Алтайские хребты, а снежные пики, стоящие вокруг степных долин Тувы, аналогично называются Алтай тангды, т.е. Алтайское высокогорье. Под Алтаем подразумеваются альпийские луга с их богатыми недрами, представляемые в образе матери земли . Тува и Хакасия, образующие центр Саяно-Алтая, разделены между собой Саянскими горами, которые носят название Хан-Дээр (хак. Хан- Тегир») - т.е Поднебесный хребет. Западная часть Саян известна как Самына (хак. Сабына) - т.е. Сабинские горы, а восточная Эргек-Дыргак (хак. Ыргах-Таргах) известна у русского населения как Ергаки (букв. Когтистые гребни). Мифическое высокогорье в истоках Абакана в хакасских молитвах носит названия Ах Чалбыр - Священный Чалбыр или Ах Майтаг -Священный Майтаг . Омоним, вероятно, связан с почитаемым хребтом Бай-Тайга, расположенным в верховьях Алаша в Туве и частично захватывающим горные вершины Абакана.
К названиям великих гор и рек Тувы и Хакасии саянские тюрки прибавляют почтительное слово «хайыракан» (хак. «хайрахан»), т.е. владыка. Например: «Ызых тах хайрахан» - Владыка Ызых-таг, «Бай тайга хайыракан» - Владыка Бай-тайга и т.д.4
Великие горные вершины Тувы и Хакасии - Хан-Пургус (в русском звучании - Борус), Хан-Прадай, Бай-Тайга, Танну-Ола, Хан-Когей и другие, по представлениям тувинцев и хакасов, были когда-то могучими богатырями, застывшими вследствие своей неземной силы. Главой и хозяином Саянских гор слыл великий богатырь Борус (Хан Пургус). У него было три сына. Старшего звали Хылай-Тасхыл, среднего - Копен-Тасхыл и младшего, самого сильного - Стан-Тасхыл. Однажды Борус захотел перекрыть путь Енисею, пробивающемуся сквозь Саянские хребты. Он вместе с сыновьями встал грудью навстречу мощному потоку, но Енисея сдержать не сумел. Стан-Тасхыл сделал отчаянную попытку придавить проходящую реку, но был разбит. Осколки его в виде каменных сундуков до сих пор находятся в устье р. Джой. Сгорая со стыда, Стан-Тасхыл и Копен-Тасхыл поднялись в верховья р. Хан-Тегир и застыли в виде двух величественных вершин. Борус и Хылай-Тасхыл остались стоять по обе стороны Енисея .
Согласно легенде, в древние времена горы Танну-Ола и Хан-Когей (т.е. Восточные Саяны) посватали своих детей. Танну-Ола в приданое своей дочери, не скупясь, отдал все свое богатство в виде зверей и растительного мира. Хан-Когей, приняв приданое невестки, отверг услугу в медвежьей породе. «Твою бешеную черную собаку не возьму, нам она не нужна», -заявил Хан-Когей. На хребте Хан-Когей действительно встречаются всевозможные звери и растения, но медведи не водятся. Дочь Танну-Ола, живя в замужестве за сыном Хан-Когея по имени Уянгы, не выдержала его жадный нрав. Загрустив по дому и своим родителям, она решила вернуться назад. Когда она побежала к ласковой своей матери, то мать, почувствовав сердцем возвращение дочери, вышла ей навстречу. Хан-Когей по обычаю приготовил своей богатой невестке и ее матери ценные подарки. Но в ярости за ее побег он вслед строптивой деве бросил драгоценности, и они, упав в центре степи, превратились в горы Улуг Сайгын и Биче-Сайгын. У подножия этих гор ныне течет лечебный источник аржаан и растут различные ягоды. Они возникли от драгоценностей Хан-Когея. Встретив на дороге свою мать, дочь громко заплакала, и из ее слез образовались два соленых озера: Дус-Холь и Бай-Холь. Сами две женщины превратились в горы Улуг Хайыракан и Биче Хайыракан6.
Согласно воззрениям тюрков Саянского нагорья, каждая горная и речная местность и даже природное явление имели своего духа-хозяина (ээзи). Самым большим почитанием пользовались горные духи-хозяева (тув. «даг ээзи», хак. «таг ээзи). Горные хозяева, как и все представители мира невидимых, простым мирянам на глаза не показываются. Но они могут предстать перед ясновидящими и счастливыми людьми. Их можно также увидеть, если взглянуть через левую подмышку под локтем согнутой руки. Их изображений как тувинцы, так и хакасы не делали.
Горные духи - «даг ээзи» отличаются от людей солнечного мира отсутствием растительности на лице. Представления о них были антропоморфными, но в мифах они иногда превращались в различных животных. Как считают тюрки Саянского нагорья, у них нет бровей, ресниц и волос на голове, то есть отсутствует вторичный волосяной покров. Они бывают темными, страшными на вид и рослыми, величиной с лиственницу.
Обычаи, связанные с демонологическими представлениями
Невидимая отрицательная сила, негативно влияющая и дурно действующая на людей и животных, носит собирательное название «аза» у тувинцев или «айна» у хакасов. «Аза» пожирает жизнь людей, приносит болезни, толкает на самоубийства, преступления и другие отрицательные поступки. Как считают тюркологи, первоначально слово «айна» относилось к иранскому по происхождению термину, обозначающему зеркало. В Хакасии его стали связывать с видимым отражением человека в зеркале, которое приняли за нечистую силу. До сих пор ночью запрещается смотреть в зеркальное отражение, ибо в нем покажется «айна». Ни в одном другом языке тюркского мира слово «айна» не употребляется в подобном значении. Тувинское «аза», вероятно, связано с санскритским термином «азар» - класс демонических существ .
Нечистая сила «айна» или «аза» относится к особому «народу», созданному подземным божеством Эрлик-ханом во времена сотворения земли. Поэтому это дьявольское создание вечно обитает как в нижнем, так и в средних мирах. Нечистая сила невидима для глаз и неслышима для ушей человека (каракка козулбес, кулакка дынналбас). Чтобы ее лицезреть, надо взглянуть из-под левой подмышки, согнув руку в локте. Подмышечное лоно создает эффект видимости запредельного мира. Если в речи человека часто применяется слово «аза» или «айна», то нечистая сила радуется этому призыву и может навредить болтливым людям. Для предотвращения беды, в качестве иносказания, хакасы употребляют термины «сайдан», т.е. шайтан, тувинцы - «четкер» - злой дух и т.д.
Нечистая сила двигается по своим путям в виде вихря. По представлениям хакасов, существует дух-хозяин дороги «чол ээзи Чолдай хан», который помогает путникам и выводит их к селениям людей. У тюрков Саянского нагорья дороги имели три колеи - две от колес и одна, посередине - от копыт лошади. Левая сторона дороги принадлежала нечистой силе. Пешие путники должны были ходить только по правой колее, называемой «худай чолы» или «худай оруу» (т.е. божий путь). Ночью, начиная с «красного вечера», посредине дороги бродили безглазые черти. Поэтому средняя колея считалась опасной. Нечистая сила боится режущих предметов (нож, ножницы, топор) и колючих кустарников (боярышник, золотарник, караганник, шиповник, крыжовник, облепиха). Они применялись при лечении болезней для изгнания злых духов. Нечистую силу можно поразить выстрелом из ружья, заряженного бронзовой круглой пуговицей или ножом с бронзовой рукояткой. Свинец на них не действует. Вплоть до советской эпохи саянские тюрки в качестве амулета против злых духов носили бронзовые пуговицы. Вероятно, эти представления уходят в глубину веков, к временам бронзовой эпохи2.
Появление вихря «казырга» (хак. «хуюн») встречают со страхом. По тувинским и хакасским поверьям, в виде вихря двигается нечистая сила или душа умершего человека, которая похищает души встречных людей. Где закружится вихрь, там ждали несчастного случая. При встрече с ним путники три раза плевали в сторону вихря и произносят заговор: «Хурай-хурай! Плешивая баба в тюбетейке, отправляйся в Монголию! Ведьма в полусуконном халате, отправляйся за Саяны! Топор и нож!»3, проговорив заклинание, берут нож или топор и три раза бросают в середину вихря.
При рождении ребенка нечистая сила старается захватить его жизнь. Поэтому у хакасов во время обрезания пуповины повитуха должна раньше злого духа назвать имя богини Умай - защитницы детей, дабы его не призвала нечисть. Старые девы, согласно поверьям, сами становятся нечистой силой жилища («чурт айназы»), ибо не выполняли своего социального предназначения стать матерью. Их никогда не приглашали на общественные мероприятия. Злые силы «аза» или «айна» поселяются в пустынных местах («ээн чер»), где отсутствуют духи-хозяева местности, т.е. в заброшенных домах и на территории бывших кочевий. Согласно тувинским народным поверьям, в покинутом жилище запрещалось ночевать, иначе погибнешь. Если туда случайно заходили, то три раза плевали и произносили: «Не я зашел, а русский человек»4. Детей даже не пускали играть на кострище, где когда-то стояла старая юрта, ибо там могли остаться злые силы. Даже сегодня чабаны после того как установят новую юрту, ее место обязательно очищают от черных бесов. Для этого сначала помещение внутри окропляют вином или молоком, окуривают ароматической травой - «артыш» или «айдыс», а потом обходят юрту по солнцу и брызгают молоком.
Черные бесы, живущие в пустом доме, у хакасов носили дополнительное название «салды» или «салдыма». Происхождение их связывали или с душой умершего в юрте человека, или с нечистой силой, подброшенной в дом шаманом. Возможно, это название возникло от хакасского глагола «салда» - грызть кости. В пустых домах, где люди погибли от злой силы «салдыма», ночью слышались глухие удары бубна. Ясновидцы могли увидеть «салдыма» в образе камлающего черепа человека. По хакасскому обычаю, запрещается брать вещи из дома, где скончались хозяева, иначе можно привезти с собой нечисть «салдыма».
Рассказывают, что однажды летом два охотника, возвращаясь из тайги, встретили заброшенное зимнее кочевье. Один из них решил заночевать в этом пустом доме, а другой - на кладбище. Уснувший среди могил встретил радушный прием у душ умерших людей. Его охранял сам дух-хозяин кладбища в образе зайца. Своего гостя они накормили и напоили вином. Утром у него был рот в сале, а живот сытый. Затем он отправился к заброшенному дому, где остался ночевать товарищ. На его зов из пустого жилища послышался голос: «Подожди немного, сейчас надену сапоги». Через некоторое время, когда он третий раз окликнул товарища, из пустого дома выскочила громадная мухортая собака с окровавленной пастью. Это была нечистая сила, загрызшая ночевавшего путника. Хакасы считали, что лучше переночевать на кладбище, чем в пустом доме («ээн чурт»)5.Тувинцы утверждают, что в заброшенных домах живут черти - «аза».
Злой бес, приносящий несчастья и толкающий человека на преступления, называется по-хакасски «ынчых». Слово происходит от древнетюркского «ынчак» - печальный, стонущий, т.е. приносящий печаль. Если в семье рождается плохой ребенок, то в жилище приходит несчастье - «ынчых». Среди родственников начинаются ссоры, скандалы, драки.
Демоническое существо бук, которым русские пугают детей, известно у жителей Тувы как «бук», а Хакасии - «пух». Бук боится домашнего света и следит за малышами из-за окна. Поэтому детям запрещается ночью смотреть в окно. Тувинцы полагают, что «бук» проявляет злонамеренные действия по отношению к человеку. Ему приписывают способность перевоплощения во всякого рода зверей, животных и птиц (волк, собака, филин и т.д.). Появление его обычно связывают с вечерними сумерками «кежээки кызыл хун». В пустынных местах («буктуг чер») в это время суток лучше не ходить. Человек, к которому приходит «бук», страдает, беспокойно спит, просыпается от криков. Бук насылает неизлечимые болезни6. Хакасы подобных бесов называли «сымыл», которые показываются в образе лягушек, ящериц, змей.
Семейно-родовые обереги
Суровой стражей домашнего благополучия тюрков Саянского нагорья служили семейно-родовые фетиши, называемые эренами (тув. «ээрен») или тесями (хак. «тес»). Слово «тес» в первоначальном смысле обозначало понятие - «основа, сущность, корень» и бытовало в языке кыргызов долины среднего Енисея со времен древнетюркской эпохи1. В современном хакасском языке термин «тес» имеет следующие значения: 1) основа, корень, основные устои общества; 2) духовная сила, дух народа; 3) невидимый дух — слуга шамана, являющийся основой его деятельности; 4) фетиш, т.е. материализованное изображение различных духов- покровителей, магическая сила которых служила семье и роду2.
«Ээрены», или «теси» (см. прил. 5), относящиеся к категории фетишей, возникли в глубокой древности и в дальнейшем были взяты на вооружение шаманами, ламами и служителями бурханизма. Фамильные и родовые «ээрены-теси» находились в каждой юрте, где устанавливались на определенном месте, являлись предметом поклонения простых скотоводов и считались оберегами хозяев. Одни из них имели антропоморфные, другие -зооморфные изображения и различались по принадлежности к мужскому и женскому началу. Каждый фетиш «требовал» индивидуального подхода и особой пищи. По подсчетам исследователей XIX - начала XX в., в быту тувинцев и хакасов насчитывалось от 20 до 30 различных видов «ээреней-тесей»3. На самом деле их было меньше, ибо некоторые «ээрены-теси» имели по нескольку названий (исходя из функциональных наклонностей и внешнего вида). В каждой семье в среднем держали от трех до девяти «ээренов-тесей». Согласно традиции, больше указанного числа их иметь не рекомендовалось. Фетиши доставались по наследству младшему сыну вместе с усадьбой. В остальных случаях их ставили для молодых супругов в качестве оберегов юрты и при заболеваниях. «В отличие от духов-хозяев места и злых духов, - пишет СИ. Вайнштейн, - каждый «ээрен» имел свое вместилище-изображение, причем понятие «ээрен» совмещало в себе как название самого духа, так и его вместилище и изображение»4. Главной функцией «ээренов» являлись охрана человека от злых духов, вызывавших болезни, и борьба с ними. Считалось, что «ээрены» различались как характером своих функций, так и своей силой.
Семейно-родовые «ээрены-теси» подразделялись на два вида: «чистых» (арыг) и «нечистых» (пуртах). К «чистым» относились «ээрены-теси» южной, т. е. мужской половины юрты. Они были хранителями рода, семьи и очага. Изготовлением «чистых» фетишей занимались мужчины. Женщины не должны прикасаться к ним и к их ритуальной пище, иначе они потеряют силу. Их величали «улуг тестер», т.е. великие «теси». «Ээрены-теси», располагавшиеся на женской стороне юрты, считались «нечистыми». Они были хранителями домашнего благополучия, стражами здоровья женщин и детей.
Каждый «ээрен-тес» «требовал» особой пищи. Для ритуального кропления применялась никем не пробованная молочная водка «арака» или молоко белой коровы, надоенное непорочной девушкой. При кроплении «аракой» или молоком нельзя было брызгать на середину их лицевой части, чтобы не оскорбить достоинства духов. Каждую весну, когда прилетали птицы, а под действием тепла появлялась зеленая трава, и каждую осень, когда пернатые гости улетали, а земля замерзала, саянские тюрки совершали кормление фетишей.
В случае смерти хозяев жилища, «ээренов-тесей» необходимо было отправить в иной мир. Для этого их относили на берег большой реки (Абакана, Енисея, Чулыма), где делали из стеблей ковыля миниатюрный плот, и укладывали их ногами вверх по течению, головой вниз. Сплавление их на плоту по крупной реке носило название «тинедерге», букв, отправить на ночлег. Точно так же поступали с «ээренами-тесями», если их больше не хотели держать или надо было заменить новыми5. По сведениям СИ. Вайнштейна тувинцы при похоронах главы семейства хоронили «ээреней» вместе с ним в могилу.
Среди «чистых» тесей самым значительным считался «ак ээрен» (хак. «ах тес») - белый фетиш или «кодан ээрен» (хак. «хозан тес») - заячий фетиш, ибо он изготовлялся из заячьей шкуры. Его делали из березовой ветви с развилкой наверху. На развилке прикрепляли высушенную голову зайца-самца, куда вставляли глаза из синих бусинок, а с двух сторон развилок делали по две пестрых косички. Одна косичка плелась из волос хвоста буланого коня, другая - солового. К ушам зайца пришивались кусочки красного кумача. Фетиш подпоясывали красной лентой «чалама».
Фетиш «ах тес» содержался на мужской стороне юрты, или его устанавливали на ограде скотного двора, или привязывали к березе перед селением. В Туве фетиш «кодан ээрен» - заячий фетиш или «ак ээрен»-белый идол находился на восточной стороне юрты рядом с «кыргыс ээреном»- кыргызским фетишем. Считалось, что белый фетиш является покровителем освящаемых лошадей - «ызыхов» соловой масти и овец -«ызыхов» желтой окраски. Хакасы каждый год весной и осенью «ах тес» кормили, а через три года совершали жертвоприношения. А тувинцы жертвовали ляжку барана.
Обрядыи обычаи, связанные с рождением ребенка
Многодетная семья представляла собой родственный коллектив, объединенный общим натуральным хозяйством и составлявший основу общества тувинских и хакасских скотоводов. Пословицы подчеркивают преимущество крупных семей: «У вырастившего скот - сыт желудок, у вырастившего детей - сыта душа»; «Малочисленный скот теряется, малочисленная семья - недружная» и т.д. Женщина, которая родила и воспитала девятерых сыновей, пользовалась всеобщим уважением.
Месячные очищения крови у женщин по-тувински «ай демдээ по-хакасски назывались «кип корерге» - букв, видеть грязь или «идек кири» -букв, грязь подола1. До появления первых регул девочке разрешалось ходить на небесное жертвоприношение, садиться верхом на освящаемую лошадь и т. д. Но как только она «увидит грязь», для нее возникали специальные запреты. Во время менструации особенно остерегались прикасаться к проточной воде и огню, иначе якобы будет воспаление мочеполовых органов. Менструальную подкладку зарывали в землю подальше от воды и собак.
Беременность определяли по прекращению регул. Во время беременности для женщины существовали особые запреты. Ей нельзя было перешагивать через аркан или веревку, иначе пуповина перевьется вокруг шеи ребенка; запрещалось прясть шерсть, перешагивать через оглобли и конскую сбрую, заходить в дом, где лежит покойник. Нельзя было смазывать жиром обувь, иначе на теле ребенка будут черные родинки, а ее мужу — при колке дров переворачивать топор и бить обухом, иначе голова ребенка плохо зарастет.
Женщинам, особенно беременным, запрещалось бить собак. Проклятие собаки скажется на их детях. Появление монгольского пятна кок мин у новорожденного, а также рост щетинки «адай кирези» (букв, собачий образ) на спине младенца связывают с непочтительным обращением к собаке. Для лечения «щетинки» спину натирали пенкой от молока, смешанной с талканом, или раскатывали по телу тесто, замешанное на грудном молоке матери.
Беременной нельзя было смотреть на зайца - ребенок будет с заячьей губой и выпуклыми глазами. Нельзя стоять в дверях или выглядывать из дверей, опершись о косяк, иначе при родах плод застрянет; нельзя наступать на порог - ребенок вырастет печальным; нельзя жевать серу -младенец будет слюнявый. Женщинам в положении запрещалось заходить в дом больных людей, иначе под влиянием их «тяжелых ног» болезнь у хворающих усилится.
Беременной женщине, а также роженице с грудным ребенком, нельзя было отказывать в ее просьбе и желании что-либо получить. Если у людей не было желаемой ею вещи, то давали что-нибудь другое взамен. В противном случае считали, что ребенок (даже не родившийся) может проклясть хозяина этого дома2.
Когда начинались родовые схватки, вызывали повитуху (по-тув. «тудугжу кадай», по-хак. «инейчи»). Обычно это была опытная пожилая женщина. При родах роженицу помещали за очагом на женской половине юрты у почетного места. Тувинские и хакасские женщины рожали стоя на коленях, держась за березовую жердь. Березу, на которую должна была опираться роженица, заносил ее муж через дымовое отверстие юрты и устанавливал одним концом на землю. Эту опору называли «алтын тээк» -золотая коновязь. К ней привязывался аркан, который пропускали под мышками роженицы для поддерживания. В тувинском фольклоре о рождении ребенка говорится: «Развязались веревки коновязи, засветились пестрые глаза ребенка» .
Под роженицу подкладывали невыделанную шкуру теленка или овцы мездрой вверх, на которой расстилали сухой измельченный коровий навоз, служивший в качестве мягкой впитывающей подстилки. Такой вид подстилки применялся у всех народов Южной Сибири4. Приняв младенца, повитуха ждала выхода последа (по-тув. «уруг сырты» - букв, подушка ребенка, по-хак. «пала инези» - букв, мать ребенка). Пока послед не выйдет, пуповину не отрезали. Если он задерживался, то били в медный таз и заставляли плакать новорожденного, говоря: «Торопись, мать ребенка, твое дитя плачет!». Затем, отмерив ширину двух пальцев от живота, повитуха перевязывала пуповину шелковой ниткой и, немного отступя, ее перерезала на березовой палочке. Мальчику пуповину отрезали ножом, а ; девочке ножницами. Поскольку хакасы обязательно режут пуповину на растительном материале (березовая щепочка), считалось, что у них мягкая душа. Если бы они резали ее на камне, то стали бы жестокими, с каменным сердцем5. Если пуповину перевязать сухожильной ниткой, то якобы ребенок вырастет суровым человеком. Когда ее отрезали меньше длины двух пальцев, то пупок мог затянуться внутрь и ребенок вырастал нездоровым человеком. Если ее отрезать длиннее, то пупок не соберется, нарастет мясо и может быть грыжа. Подобное измерение отмечается не только у тувинцев и хакасов, но и у бурят6. Чтобы девочка стала, краснощекой красавицей, новорожденной мазали щечки каплями крови от перерезанной пуповины. На ранку пупка сыпали пепел от сожженных волос, состриженных с затылка матери. Ножик для обрезания пуповины хранили в специальной шкатулке, он служил и всем последующим детям. До тех пор, пока не перережут пуповину, никого из посторонних в дом не пускали. При родах запрещалось присутствовать мужчинам и девушкам.
Повивальную бабку тувинцы называли «хин-авай» и ее считали второй матерью. После принятия ребенка она сразу же мыла новорожденного теплым чаем (лицо), потом купала его в крепко заваренном чае четыре раза (считали, что подобное купание укрепляет организм и хорошо действует на кожу) и один раз (первый) смазывала салом или топленым маслом пах, подмышки и глаза. Шаманы никогда во время родов не привлекались к участию, т.е. это обряд дошаманского периода. При тяжелых родах роженице расплетали концы кос, разрывали вдоль подол платья, открывали крышки всех сундуков и шкатулок. Повитуха обмахивала ее мужскими брюками, говоря: «Я безглазый мирянин, я безухий раб, я глупее теленка, я наглее первотелки». Затем она открывала дверь, три раза плевала на улицу, выгоняя брюками нечистые силы, и вешала их у входа. При затянувшихся родах приглашали свёкра, который внезапно ударял невестку сзади, чтобы она, испугавшись, разродилась. Мужа заставляли вставать на порог дверей, что в обычное время считалось у тюрков Саянского нагорья недопустимым. На роженицу бросали шкуру змеи или мужской пояс с завязанным узлом, иногда повод коня, которым когда-то ударяли спаренных змей, отчего те расползались в стороны.
