Содержание к диссертации
Введение
1. Формирование русского населения Чувашского края 28
2. Структурно-содержательная характеристика календарно-обрядовых комплексов русского населения Чувашии в конце XIX- начале XX в 52
2.1 Сезонно-временная структура народного календаря 52
2.2. Праздники и обряды зимнего цикла 66
2.3 Весенне-летний цикл обрядов и праздников 88
2.4 Осенние праздники 116
3. Функциональные компоненты традиционных календарных обрядов и праздников русских чувашского края 128
3.1 Окказиональные обрядовые действия 128
3.2. Обрядовые обходы дворов 140
3.3 Хоровод и посиделки 155
Заключение 180
Список использованных источников и литературы 191
Приложение 1 212
Приложение 2 217
Приложение 3 221
- Формирование русского населения Чувашского края
- Сезонно-временная структура народного календаря
- Праздники и обряды зимнего цикла
- Окказиональные обрядовые действия
Введение к работе
Актуальность темы определяется необходимостью изучения и сохранения функционирования культурных традиций современных этносов в динамично меняющемся и интенсивно глобализирующемся мире. Их утрата неизбежно ведет не только к угасанию народной культуры, но и к размыванию этнической и региональной идентичности.
Одним из важнейших компонентов народной культуры являются календарные праздники, в которых устойчиво сохраняются базисные основы ментальности этноса. Изучение данного слоя обрядности помогает в исследовании проблем
этногенеза и этнической истории народов, позволяет определить генетические и историко-культурные связи и контакты. Народный календарь вмещает целый ряд комплексов, в которых отражены хозяйственная, бытовая, фольклорная, мифопоэтическая и этнолингвистическая традиции. Кроме того, обрядность всегда выполняла и важнейшие общественные функции. В ходе ритуального действа человек наиболее остро ощущает себя одновременно индивидуальной личностью и членом определенного этнического, социального, возрастного сообщества, поэтому знание и соблюдение людьми традиционных ритуалов являются важными факторами сохранения и развития этнического самосознания.
Приобщение к общенациональной культуре происходит, прежде всего, через региональную культуру. Именно ощущение культурной самобытности и причастности своих предков к ее созданию инициирует людей к идентификации себя с этим локальным сообществом и восприятием его культуры. Таким образом, обеспечивается необходимая преемственность, без которой невозможно усвоение всего духовного наследия народа.
В процессе расселения русского этноса сложились локальные модели культуры, отразившие процессы его адаптации к природно-географической и этнокультурной среде. Примером такой региональной модели является культура русского населения Чувашии, сформировавшегося в основном в XVI – XVIII вв. выходцами из центральнорусских областей. В результате процесса адаптации на данной территории, взаимодействия с местными народами у нее сложились определенные локальные особенности культуры, в том числе в сфере календарной обрядности.
Степень изученности проблемы. Изучение народного календаря русских имеет длительную историю. Научные публикации (XIX – первая треть XX в.) И. М. Снегирева, И. П. Сахарова, А. Н. Афанасьева, Д. К. Зеленина, А. А. Терещенко, носят в основном описательный характер. В них на основе обширного фактологического материала рассматриваются различные обряды календарного цикла и характеризуются их элементы.
В середине XX в. появляются монографии В. И. Чичерова, В. К. Соколовой и В. Я. Проппа, которые разработали основные методологические положения изучения календарной обрядности русских. В частности, они занимались теоретическими изысканиями причин возникновения праздников, роли и значимости их основных компонентов.
Большой интерес представляют также работы М. М. Громыко и Т. А. Бернштам. В них авторы рассматривают нормы народной этики, традиций поведения в праздничной обстановке и обрядовые формы коллективного общения различных возрастных групп.
Нельзя не отметить и такие основательные исследования, как «Этнография восточных славян» и «Русские», где содержатся ценные сведения об общественном быте русского населения различных историко-культурных ареалов, в том числе Среднего Поволжья, а также приводятся обширные данные о структуре народного календаря и его празднично-обрядовом наполнении.
Значительный вклад в разработку рассматриваемой нами проблемы внесли С. А. Токарев, Б. А. Рыбаков, Н. И. Толстой, С. М. Толстая, А. К. Байбурин, Ф. С. Капица. Они определили сущность ключевых дефиниций календарной обрядности, охарактеризовали ее структуру, содержание и семантику, проана
лизировали взаимоотношения народного календаря с православием.
В последней трети XX – начале XXI в. появились труды, посвященные бытованию календарных обычаев и обрядов в среде русского населения различных регионов нашей страны. В работах А. В. Черных, А. А. Тарховой, Е. Ф. Фурсовой и коллективной монографии «Русские Рязанского края» прослеживаются этнокультурные взаимовлияния различных групп русских, выявляются сходство и различие местных обрядовых комплексов с календарной обрядностью тех мест, откуда прибыли представители рассматриваемых общностей, раскрываются особенности их этнического взаимодействия с другими народами.
Что касается исследований поволжских ученых, то вопросы историко-этнографического изучения русского населения края стали предметом их специального рассмотрения начиная с 50-х гг. ХХ в. В частности, учеными Казанского университета выпущен целый ряд трудов, освещающих быт и культуру русских Поволжья, в том числе Чувашии. Представленный в них материал свидетельствует, что на данной территории сформировалась особая группа русского населения со специфическими чертами культуры.
В Чувашии со времени образования автономии приоритет в этнографических исследованиях отдавался изучению чувашского этноса. Русское население Чувашского края в этом отношении еще недостаточно хорошо изучено. Имеющиеся работы в основном посвящены расселению русских в данном регионе, а также процессу взаимодействия культур народов, населяющих республику. Вышеобозначенная тематика характерна для трудов В. Д. Димитриева и И. И. Демидовой.
В последнее время активизировалась работа по изучению культуры русского народа и в других регионах Среднего Поволжья. В существующих работах отражены ее материальные и духовные компоненты. Таковыми являются монографии А. С. Лузгина, Л. П. Шабалиной, статья Л. И. Никоновой, диссертация С. Г. Мордасовой.
Что касается непосредственно рассматриваемой нами проблематики, то здесь можно отметить исследование Т. В. Аксеновой, которая проследила формы бытования и процессы трансформации календарных праздников русского населения Мордовии на протяжении XX столетия. Характеристика отдельных календарных обычаев и обрядов русских мордовского края имеется и в диссертации Н. А. Скворцовой.
В связи с тем, что Среднее Поволжье издавна является многонациональным регионом и изучение культуры русского населения невозможно в отрыве от исследования культуры соседних народов, мы в своей работе в качестве сравнительного материала использовали также труды ученых-этнографов, которые занимаются изучением культурного пространства чувашей и мордвы: П. В. Денисова А. К. Салмина, В. П. Иванова, Е. А. Ягафовой, Г. А. Корнишиной, Н. Ф. Беляевой.
В заключение следует отметить, что духовная культура русских Чувашского края изучена недостаточно полно, а один из ее значительных компонентов – календарные праздники и обряды – практически не исследовалась. В данной работе предпринята попытка восполнить пробелы в разработке этой проблематики.
Целью данного диссертационного исследования является реконструкция комплекса календарных праздников и обрядов русского населения Чувашского края, изучение его пространственно-временных и количественно-качественных характеристик в период конца XIX – начала ХХ в.
Для реализации данной цели предстоит решить следующие исследовательские задачи:
– воссоздать основные этапы формирования русского населения Чувашского края, на материале культуры которого проводится изучение календарных праздников и обрядов;
– проанализировать сезонно-временную структуру народного календаря, а также мифологические и обыденные особенности ее восприятия;
– дать структурно-содержательную характеристику календарных праздников русского населения региона;
– охарактеризовать основные функциональные компоненты календарной обрядности русских Чувашии;
– выявить связь ритуальных форм народного календаря рассматриваемой территориальной группы с аналогичными формами русских других регионов нашей страны, а также рассмотреть общие и специфические черты календарных обрядов русских Чувашского края и соседних народов Поволжского региона.
Объектом исследования являются календарные праздники и обряды русского населения Чувашии в конце XIX – начале ХХ в.
Под календарными праздниками нами понимается один из комплексов традиционной народной культуры, включающий ритуальные действия, фольклорные элементы и мифологические представления.
Предмет исследования – структура и содержание календарной обрядности, ее функциональные компоненты, а также факторы формирования и развития.
Территориальные рамки исследования соответствуют территории современной Чувашской Республики, которая в конце XIX – начале XX в. входила в состав Симбирской и Казанской губерний. География исследования включает села Чувашии, большинство населения которых составляют русские.
Хронологические рамки исследования охватывают конец XIX – начало XX в. Данный период характеризуется значительной степенью устойчивости традиционной культуры русского народа. Материалы этого времени наиболее адекватно отражены в письменных и этнографических источниках, а также в памяти информаторов. Для того чтобы полнее охарактеризовать этапы формирования русского населения Чувашского края и его участие в создание этнокультурной среды рассматриваемой территории, в первой главе нами привлекались данные, относящиеся как к более ранним, так и к более поздним периодам.
Источниковой базой диссертационного исследования являются различные виды источников.
В работе были использованы архивные материалы, извлеченные из фондов Государственного исторического архива Чувашской Республики (ГИА ЧР), Национального архива Республики Татарстан (НА РТ) и Научного архива Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН).
Информация о социальном и этноконфессиональном составе русского населения края, особенностях этнокультурных процессов в регионе взята из фондов церквей русских приходов на территории Чувашии (ГИА ЧР, ф. 382, 449), фонда Алатырского духовного правления (ГИА ЧР, ф. 193) и личных фондов Н.А. Ермишина и Д. Ф. Филимонова (НА ЧГИГН, ф. 4 – 52, Т200 – 285). Материалы об обрядовой и религиозной жизни русского населения в XIX – начале XX в. содержат фонды Казанской духовной академии и Казанской духовной консистории за 1852-1920 гг. (НА РТ, ф. 4, 10).
Из опубликованных источников нами были использованы разнохарактерные документы – законодательные и нормативные материалы, документы делопроизводства, которые представляют большой интерес для изучения процесса заселения и освоения русскими территории Поволжья. Многие из них были опубликованы в сборниках документов и материалов, изданных в разное время.
Статистические и справочные издания (списки населенных мест и материалы переписей) помогли установить количественные показатели этнического, социального и конфессионального состава населения рассматриваемого региона.
В качестве источников нами были привлечены также публикации
М. Забылина, П. В. Шейна, А. А. Коринфского, С. В. Максимова, в которых содержится фактическая информация о народных праздниках, их структуре и компонентах. Особую ценность для нашего исследования представляют сведения, содержащиеся в сочинениях В. К. Магницкого, собравшего значительный этнографический материал о русских Чувашского края, в том числе их обрядности.
Важная информация об обрядовых формах досуга русских содержится в энциклопедическом словаре «Славянская мифология», сборниках «Русские обычаи и обряды» и «Русский народный календарь». Составителями этих изданий прослеживаются их генетические истоки, первоначальное значение и тенденции модификаций, а также состояние ритуальных комплексов и верований на различных исторических этапах.
Одним из основных источников для написания данной диссертации послужили полевые материалы автора, собранные им в населенных пунктах с преобладающим русским населением Алатырского, Вурнарского, Мариинско-Посадского, Порецкого, Цивильского, Чебоксарского, Шумерлинского и Ядринского районов Чувашской Республики. При сборе информации применялись методы интервьюирования и непосредственного наблюдения. В качестве информаторов выбирались лица пожилого возраста, наиболее полно владеющие информацией о традиционных праздниках и обрядах. Люди старшего поколения, родившиеся в начале XX в., сами являлись участниками празднеств, сохранили в памяти рассказы родителей о том, как проводились праздники в конце XIX в. Полевые исследования позволили автору собрать материал о структуре народного календаря русского населения Чувашии, об отдельных элементах праздников и обрядов, составе их участников, материальных компонентах ритуальных комплексов.
Методологическая основа исследования. Теоретико-методологической базой данного исследования послужили работы ведущих отечественных исследователей Т. А. Бернштам, Е. П. Бусыгина, М. М. Громыко, В. Я. Проппа, В. К. Соколовой, С. А. Токарева, В. И. Чичерова.
В процессе работы над диссертацией были применены сравнительно-исторический, описательный и системный методы. При сборе материала автором использованы также методы полевой этнографии: непосредственного наблюдения и интервьюирования.
Научная новизна исследования. Изучение традиционных форм календарной обрядности одной из локальных групп русского населения, проживающего на территории Чувашского края, впервые являются предметом специального исследования на монографическом уровне. Автором рассмотрены основные сезонные циклы русских праздников и обрядов в конкретных районах Чувашии, где компактно проживают русские. Дана характеристика их основных компонентов, временной и содержательной структуры. Проанализированы мировоззренческие особенности восприятия сакральной, утилитарной и развлекательной компонент данной сферы обрядности. Выявлены общие и специфические черты календарных праздников и обрядов и аналогичных ритуальных форм русских других регионов и соседних народов Поволжья.
В научный оборот впервые введены полевой материал, собранный автором в русских селениях Республики Чувашия.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Данная работа вносит вклад в изучение локальных групп русского населения нашей страны. Приводимая в нем информация может быть использована в обобщающем исследовании традиционной культуры русских, проживающих как на территории Чувашии, так и Среднего Поволжья.
Материалы и выводы диссертационной работы могут быть употреблены в разработках курсов и спецкурсов по этнографии, краеведению, культурологии, фольклору. Полученные результаты могут применяться также на семинарских и практических занятиях, лекциях по проблемам социально-культурной деятельности, в организации и методике досуга в профильных учебных заведениях.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Формирование этнокультурной среды проживания русского населения Чувашского края было длительным процессом. Особенно интенсивно оно происходило в XVI – XVIII в., когда многочисленные группы русских переселялись сюда из центральных областей России. В результате процесса адаптации на данной территории, взаимодействия с местными народами у них появились определенные локальные особенности культуры, в том числе в сфере календарной обрядности.
2. Одной из мировоззренческих основ структуры народного календаря является представление о времени. В исследуемый период в русской крестьянской среде, в том числе на территории современной Чувашии, учитывалось несколько систем времяисчисления, из которых базовой являлся церковный календарь, основанный на юлианской и лунной системе исчисления времени. Православные праздники становятся главными в народном календаре, к ним приурочивается большое число обычаев и обрядов.
3. Структурно-функциональное содержание календарных циклов русских Чувашского края довольно разнообразно. В обрядах, непосредственно связанных с трудовыми процессами, основную роль играли религиозно-магические элементы. В масленичной, семицко-троицкой обрядности нашли отражение демонстративно-символические элементы (демонстрация принадлежности участников обрядов к определенной половозрастной группе). В дни православных праздников (Крещение, Пасха, Успение и др.) преобладали христианизированные формы обрядности с участием священника, служением молебнов и организацией крестных ходов.
4. Статус участников, содержание и обрядовое значение функциональных компонентов календарно-обрядовых комплексов русского населения Чувашии практически не отличались от подобных компонентов календарных циклов русских, проживающих в других регионах. Наряду с этим бытовали и локальные особенности, проявляющиеся в ходе их проведения, терминологии, отдельных фольклорных элементах.
5. В процессе развития сельского социума, его адаптации к меняющимся социально-экономическим условиям календарно-обрядовые комплексы подвергались трансформации. В конце XIX – начале XX в. основные изменения в этой сфере были связаны с постепенным вытеснением сакральной компоненты ритуалов и усилением их развлекательных моментов, которые становились основополагающими факторами массовых церемоний.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации докладывались на Всероссийском семинаре-совещании (Чебоксары, 2003 г.); международной научной конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики» (Тольятти, 2004 г.); научно-практической конференции
«Духовно-нравственное просвещение и воспитание молодежи» (Чебоксары, 2006 г.); VII конгрессе этнографов и антропологов России (Саранск, 2007 г.); VII Международной научно-практической конференции, посвященной 180-летию агрономической науки в Западной Сибири (Омск, 2008 г.); нашли отражение в девяти публикациях, в том числе 3 статьях в рецензируемых научных журналах, входящих в список рекомендованных ВАК изданий.
Структура работы обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения.
Формирование русского населения Чувашского края
Изучение календарных праздников и обрядов автором было предпринято на материале культуры русских, проживающих на современной территории Республики Чувашия. Формирование данной группы русского населения и ее участие в создание этнокультурной среды рассматриваемой территории происходило в ходе переселенческого движения.
Проникновение славян на Среднюю Волгу прослеживается с древних времен, и относится ко времени формирования двух крупных государственных образований Восточной Европы: Киевской Руси и Волжской Булгарии. Основополагающую роль в отношениях между ними играла торговля. Булгарское государство, расположенное на стыке Волги и Камы - магистральных водных путей Европы, еще в X в. превратилось в крупнейший центр международной торговли. Местные купцы контролировали и регулировали торговые связи Древней Руси, Прибалтики и Скандинавии со странами Средней Азии, арабского Востока, а также Ираном, Индией и Китаем. Внешняя торговля приносила огромный доход государственной казне: в пользу государства взималась десятая часть стоимости ввозимых товаров. При раскопках булгарских поселений археологи находят большое количество привозных вещей. Это и прибалтийский янтарь, и красивая восточная посуда, русское и византийское стекло и многие другие товары, пользовавшиеся спросом у богатых слоев населения1.
Торговля Волжской Болгарии с Русью способствовала появлению и оседанию славян в районах Средней и Нижней Волги. Арабский географ второй половины IX в. Ибн-Хадрадбех писал, что славянские купцы, «заплатив одну десятую части товара Хазарскому кагану, получали право торговать по всему побережью Каспийского моря»". О том, что эти торговые связи имели не эпизодический, а постоянный характер, можно заключить из сообщений другого арабского путешественника Масуди. В своих «Золотых Лучах» он так передает случившееся в его время (около 912 г.) событие: «Прибыв на судах своих к хозарским караулам, разставленным при устье пролива, руссы послали к царю хозарскому просить позволения пройти через его владения и рекой Волгой спуститься в море Хозарское (Каспийское), обещав ему за это половину добычи, которую возьмут у сего моря». Он так же замечает, что русы и другие славяне имели в столице Хазарского кагана Итиле постоянные жилища в той части города, где жили купцы, которые, вероятно, были отчасти посредниками в сношениях своих земляков с хозарами ".
Заключение торговых операций требовало значительного времени, и поэтому славянские купцы надолго поселялись в Волжской Болгарии, строя себе, как отмечает Ибн-Фадлан, на берегу Волги большие деревянные дома. Кроме того, они имели, по-видимому, в разных частях страны булгар свои многочисленные колонии 1V. Тесные связи славян с булгарами отмечает также известный русский этнограф А. Ф. Риттих. «В разных местах Булгарского царства, - пишет он, - жили славяне, брали жен от булгар и отдавали своих»\
Торгово-экономическое взаимодействие не могло, не отразится на политических связях Волжской Болгарии вначале с Киевской Русью, а затем и древнерусскими княжествами. Судя по летописям, мирное сотрудничество между ними нередко нарушалось военными столкновениями, которые, как правило, возникали на основе несовпадения интересов сторон в сфере внешней торговли. Тем не менее, государства старались установить равноправные торговые контакты и поддерживали дипломатические отношения, что способствовало проникновению русских на земли края и оседанию там VI.
Таким образом, в IX - XII вв., между русскими княжествами и Волжской Булгарией существовали тесные экономические и культурные отношения, способствовавшие впоследствии активному проникновению русских в районы Средней и Нижней Волги v". Однако этот процесс практически прекратился после нашествия Батыя.
В период существования Казанского ханства (1436 — 1552 гг.) между Русью и Казанским ханством также установились тесные экономические и политические связи. Они определялись, прежде всего, значительным объемом торговли, которая велась и была крайне необходима как Казани, так и Москве. Ежегодно на Гостином острове (против старого устья реки Казанки; в настоящее время эта территория затоплена водами Куйбышевского моря), происходил большой торг, куда собирались купцы из разных стран, в том числе и из Руси.
Русское государство кроме большой торговли, которую оно вело с Казанью, было заинтересовано в дружеских отношениях с ней и по той причине, что Казань контролировала часть волжского пути, крайне необходимого для крепнувших торговых отношений Руси с другими государствами. Большинство казанских ханов явно враждебно относились к мирным устремлениям Российского государства. Они осуществляли ежегодные набеги на окраинные русские поселения, где производили «бесчисленные пленения и кровопролития». Казанцы совершали набеги и в глубь русских земель. Русские пленники - рабы, как правило, находились на самой низшей ступени социально-конфессиональной структуры Казанского ханства. На ее вершине размещалась правящая мусульманская военно-феодальная элита, затем шла категория служилых людей, верставшаяся преимущественно из мусульман, следующую ступень занимали ясачные языческие народы, и, наконец - рабы, в основном русские полоняники-христиане. Количество последних, по некоторым источникам, к середине XVI в. достигало до 100 тыс. человек УШ. Это достаточно внушительная цифра, если брать во внимание, что все население Казанского ханства составляло примерно 400 тыс. человек.
Нередко после длительной работы в качестве рабов русские пленники получали землю и превращались в крепостных крестьян. Имеются сведения, что некоторых полоняников казанские феодалы насильственным путем обращали в мусульманскую веру1Х.
Активная борьба против Казани, развернутая русским правительством была вызвана несколькими причинами. Во-первых, усилившаяся и освободившаяся от многолетнего ордынского ига Русь стремилась и к территориальным приобретениям, и к расширению своего влияния на сопредельные державы. Во-вторых, в противостоянии с Казанью немаловажная роль принадлежала русской православной церкви, нацеливавшей государственную политику на обращение иноземцев и иноверцев в православие. В-третьих, Москву не устраивало положение, при котором за счет русского населения Казань брала полон. Все эти факторы выступили катализатором в возникновении военного конфликта и завоевания Московским государством Казанского ханства.
В середине XVI в. начинаются походы Ивана IV на Казань. В 1551 г., в устье р. Свияги, на высоком мысу, омывающемся с трех сторон Свягой и Волгой, Иван IV решает воздвигнуть город, названный им по имени реки Свияжск. Город был предварительно срублен «в углицких лесах и готовый привезен на стругах по Волге»х. Свияжск был заселен боярскими и служилыми людьми, стрельцами. Кроме того, сюда, под защиту города, стали стекаться различные «охочие» люди со всех областей, привлекаемые плодородными землями и богатейшими рыбными ловлями на Волге. Иван Грозный, используя Свияжск в качестве опорной базы, предпринял наступление на Казань в октябре 1552 г. После продолжительной осады город был взят штурмом. Вместе с русскими во взятии Казани принимали участие чуваши, марийцы и мордва.
Сезонно-временная структура народного календаря
Русский традиционный календарь — сложное явление, формирование и эволюция которого охватывают длительный период времени. На эти процессы оказали влияние различные факторы. Основными из них являлись традиционные хозяйственные занятия народа (у русских это было земледелие) и его религиозные верования (в этом отношении большинство русских крестьян относилось к православным).
Несомненно, что первоначально народный календарь был основан на конкретных наблюдениях за природой. «Земледельческие народы издавна создавали свой календарь, связанный с циклами природы и отмечавший начало и конец сельскохозяйственных работ, время сева, созревания и уборки урожая»1. То есть на ранних этапах земледелия это был своеобразный свод правил для практической деятельности людей, построенный па сновании длительного опыта. Это убедительно доказал академик Б. А. Рыбакову расшифровавший древнейший из известных восточнославянских календарей на глиняном сосуде IV в. из с. Ромашек (Киевская область). Этот календарь дает возможность установить сроки языческих празднеств и ставит их «в прямую связь с фазами развития хлебов, солнцем и периодом дождей, необходимых для хлебов» ".
С распространением христианства древние обряды были прикреплены церковью к соответствующим им по времени датам церковного календаря и большинство праздников получили новые христианские названия. Постепенно происходило переплетение дохристианских и христианских верований. Прежние мифологические персонажи, олицетворявшие в большей части силы природы, были заменены библейскими и евангельскими персонажами, которые в народном сознании ассоциировались с прежними божествами и получили их функции - помощников в крестьянском хозяйстве. К древним приемам магического воздействия и сакральным предметам присоединились ритуальные элементы, заимствованные из церковного культа (молитвенные формулы, крест, просфоры, «святая» вода и пр.). Иногда отдельные обряды и праздники или их компоненты получали новое осмысление в духе христианской легенды. Так, С. В. Максимов в одном из своих исследований приводит одну из таких легенд о Касьяне и Миколе. Согласной ей празднование Николина дня два раза в год объясняется тем, что Николай Чудотворец помог мужику вытащить воз, застрявший в дорожной грязи. Касьян же, отказавший крестьянину в помощи, поминается лишь раз в четыре года 29 февраля. В некоторых местах русские крестьяне объясняли этот факт тем, что Касьян три года подряд в свои именины был пьян и только на четвертый год унялся и праздновал своего ангела в трезвом виде. Сообразно с такой оценкой нравственных свойств Касьяна, установилось и отношение к нему: крестьяне не только не любили, но и боялись этого святого: «Касьян на что взглянет - все вянет», — гласит русская пословица. При таком воззрении народа на св. Касьяна постепенно утвердилось мнение о том, что високосный год это тяжелый и опасный год, а самым опасным считается в этом году Касьянов день, т. е. 29 февраля1".
Такая двойственность структуры народного русского календаря, на которую, кроме того, оказывали влияние и другие факторы, привело к ситуации, когда в нем учитывалось несколько систем времяисчисления — солнечный, лунный, хозяйственно-фенологический, юлианский, а с начала XX в. - и григорианский календари. Однако в конце XIX - начале XX в. каждая из систем неравнозначно была представлена как в общерусском календаре, так и в календаре русского населения Чувашии.
Дни летнего и зимнего солнцестояний, весеннего и осеннего равноденствия были известны крестьянам. Но к ним не были приурочены никакие особые действия. По лунному календарю в исследуемый период определялось время проведения «подвижных» праздников: Масленицы, Пасхи, Великого поста, Великого четверга и др. Однако лунный календарь в данном случае являлся составной частью церковного календаря и не бытовал самостоятельно. К хозяйственно-фенологическому календарю было приурочено незначительное число обрядов скотоводческого цикла: выгон скота на пастбище и загон его на зиму, время проведения которых определялось «по погоде».
Юлианский календарь в конце XIX — начале XX в. был широко распространен в календарной системе: все праздники и обряды, за исключением приуроченных к лунному циклу, исчислялись по юлианскому календарю. Однако в народной среде использовался лишь церковный календарь, в основе которого и лежало юлианское времяисчисление. К григорианскому календарю в начале XX в. было приурочено лишь несколько дат гражданского календаря, отмечаемых в советское время, - 1 мая, 1 января.
Среди перечисленных календарных систем только хозяйственно-фенологическая имела самостоятельное бытование и не была связана с православным церковным календарем. Приуроченность дат к солнечному календарю можно проследить лишь генетически. Лунный и юлианский календари существовали как части церковного времяисчисления. Церковный православный календарь был той основой, на которой формировалась система народных праздников и обрядов. Даты церковного календаря соответствующие лунному исчислению, именовались в народе как подвижные, «не в числах». Сроки их исчислялись по дню празднования Пасхи. «Неподвижные» даты праздников отвечали юлианскому календарю. В изучаемое время церковные и народные традиции времяисчисления переплелись.
Праздники и обряды зимнего цикла
Центральное место в зимнем цикле народного календаря русского населения нашей страны традиционно занимали святки. Святки начинались с Сочельника — кануна Рождества - 24 декабря/ 6 января и длились две недели до Крещения (6/19 января). Новый год (1 января) делил Святки на «святые» вечера и «страшные». Это дни зимнего солнцеворота, когда солнце начинало свой путь к зениту, т.е. начинался новый годовой цикл в природе, следовательно, и в сельском хозяйстве.
В этот период получает свое наиболее четкое оформление начало нового солнечного года с характерным для него удлинением дня, реальным возобладанием солнечного света. Данное значение этого периода у всех славянских народов находит отражение в обряде зажигания огней-костров. Разрешаемый новогодний огонь, связанный с культом солнца, известен очень широко (он выявляется в виде сжигания хвороста, полена и т. д.). Большое распространение имела и общая для славян, форма раскладывания и поджигания костров. В колядках, исполняемых в среднерусских областях, также как и в песнях украинцев и других славянских народов, упоминаются эти костры: «горят костры горючие».
Костры начинали раскладывать еще в декабре, со дня Спиридона-поворота, Спиридона-солнцеворота (12/25 декабря), когда начинает ощущаться поворот солнца на лето, победа его над мертвенным началом зимы. Чтобы ускорить прибавление дня, как раз и зажигали костры перед Спиридоньевым днем. А утром дети за околицей пели заклички, которые должны были заставить солнце светить ярче. Так, в некоторых деревнях Симбирского уезда исполняли следующие припевки: Спиридон-свет-поворот, Стоит прямо у ворот, Колесо в руке несет, Красно солнышко зовет, Ко святой Руси ведет... Разгорайся, солнце красно, Ты на свете не погасло
Взрослые люди совершали на Спиридона ряд действий, направленных на подготовку к урожаю следующего года. Хозяйки прикармливали кур гречихой «из правого рукава, чтобы раньше неслись». Садовники, отряхивали заваленные снегом яблони, приговаривая: «Спиридонов день, подымайся вверх!» Они также нарезали вишневых веточек и ставили их в воду. Полагали, что если они зацветут на Рождество, то в следующем году будет урожай на садовые плоды.
Таким образом, эта дата воспринималась как поворотный пункт солнечного цикла, означающего постепенное увеличение продолжительности светового дня. Спиридон-солнцеворот как бы предвещал все те празднества, которые приходились на более позднее время — на новогодний период, во время которого и был широко распространен обычай зажигания костров. По данным Архива РГО, он бытовал практически во всех центральных губерниях России, в том числе и в Поволжье xxxv.
Данный обычай, по мнению ряда исследователей, имел и другое предназначение, а именно обогревание умерших предков. Об этом в частности писал Д. К. Зелениным, который, в одном из своих сочинений воспроизводит рукопись 1852 г., где говорится, что «24 декабря на дворах зажигают огни, полагая, что усопшие родители приходят обогреваться и что от этого огня пшеница народится ярая» XXXV1. Описывает его и С. В. Максимов: «Способы поминания усопших родителей чрезвычайно разнообразны, и один из них называется «греть родителей». Практикуется он во многих местах (между прочим, в Тамбовской и Орловской губерниях) и состоит в том, что в первый день рождества среди дворов сваливается и зажигается воз соломы, в той слепой уверенности, что умершие в это время встают из могил и приходят греться. Все домашние при этом обряде стоят кругом в глубоком молчании и сосредоточенном молитвенном настроении. Зато в других местах около этих костров, взявшись за руки, весело кружатся как в хороводе на радунице»
Таким образом, данный обычай, что видно из той же цитаты воспроизведенной Д. К. Зелениным, производился с целью получить хороший урожай. Из последующих примеров, воспроизведенных в нашей работе, также можно будет увидеть, что не только этот, но и другие обряды указывают на связь заупокойного культа с аграрным.
Костры в начале новогодья зажигали и другие народы Поволжья. Так, мордва у костра, разводимого в конце Рождества, молила богов: «Пусть родится хлеб, пройдет сквозь камень, теплый дождичек его польет, теплый ветер обдует». Чуваши, марийцы, и удмурты бросали в пламя новогодних костров еду и лили пиво и вино, чтобы наступающий год был сытным и обильным X4Xviii.
С рождественско-новогодним циклом были связаны многие обряды «начинательной» магии. Приуроченность их к рождественским праздникам объясняется тем, что в народном календаре святочный период осмыслялся именно как «новогодний». Основными целевыми установками, с которыми связывались ритуалы этого времени, было обеспечение общего благополучия в течение года, плодородия и урожайности в будущем году, приплода и благополучия скота, что и выражалось в разнообразных обрядовых формах.
Одним из непременных элементов празднования Святок была торжественная трапеза. Как правило, она начиналась вечером, после «появления первой звезды» и одновременно являлась и обедом и ужином. Стол для нее непременно застилался соломой или сеном, а его ножки опутывали веревками, чтобы домашний скот не разбежался.
Окказиональные обрядовые действия
Традиционные календарные обряды всегда характеризовались стремлением их участников оказывать активное воздействие на естественный ход природных процессов. Особенно отчетливо эта направленность проявлялась в обрядовых действиях окказионального типа, которые были направлены на оберегание, очищение от влияния злых сил людей, животных, посевов, жилища и пр., а также вызывание или прекращение дождя, защита урожая от града, грозы и т.п.
Значимость этой сферы народной культуры связана, по мнению Н. И. и С. М. Толстых, с тем, что всякое окказиональное действие, обладая синкретичной структурой, содержит в себе, «как в зародыше... элементы и формы различных по жанру ритуалов и фольклорных текстов» и, в силу этого, может служить источником для изучения эволюции традиционной обрядности в целом. В самых общих чертах, утверждают авторы, можно сказать, что развитие шло «от окказионального обряда к календарному; от обряда, вызванного необходимостью, к обряду превентивному, предупреждающему; от обряда темпорально (временно) незакрепленного, к обряду, закрепленному во временном отношении, т.е. к календарному» . Кроме того, окказиональные обряды, как считают О. В. Лысенко и А. Б. Островский, несут в себе логические схемы, реконструкция которых открывает перспективы изучения «структуры обрядовой системы как таковой, что может оказаться перспективным в рамках комплексного подхода к задачам реконструкции славянской духовной культуры» в целом 2.
К наиболее распространенным окказиональным действиям относятся обряды, направленные на вызывание дождя. Они совершались по необходимости, в случае засухи («в сушь», «когда дожжа не было»), и не имели постоянного темпорального закрепления. Наши полевые материалы, показывают, что среди способов борьбы с засухой, распространенных у русских крестьян Чувашского края в первые десятилетия XX в., преобладали христианизированные формы с участием священника, служением молебнов и организацией крестных ходов. В них же зафиксированы отдельные сведения о стремлении придать окказиональным обрядам вызывания дождя регулярный, превентивно-календарный характер путем закрепления их за определенными датами народного календаря.
Подобные обряды, как уже отмечалось в предыдущей главе, практиковались во время семицко-троицкого цикла, который, как правило, праздновался после окончания жатвы. Именно в этот период — период всходов и начала произрастания растений дождь был жизненно необходим.
Моления о дожде и связанные с этим обряды обычно проводились и в Ильин день 2 августа (20 июля) - день почитания христианского святого — Ильи-Пророка. Илья считался повелителем гроз, подателем небесной влаги. «Илья грозы держит», говорит народная пословица 3. Полагали, что коль загремел гром и засверкала молния, то это Илья-пророк в золотой колеснице, запряженной белыми или огненными конями, громыхает «по тверди небесной». В случае засухи именно ему возносились молитвы крестьян о ниспослании дождя на поля и огороды . Такое же объяснение находим и в работе студента Казанской Духовной Академии5.
Представлению об Илье-пророке как о дожденосце в народной традиции способствовала клерикальная легенда. По библейскому сказанию, Илья-пророк был вознесен живым на небо в огненной колеснице, на огненных конях, а во время своей земной жизни чудесным образом творил засуху и проливал животворящие дожди, давая плодородие земле, он же низводил с неба всепожирающий огонь. Таким образом, образ легендарного Ильи основан на мифологических представлениях о божестве, связанном с водной стихией и огнем, и, вероятно, с богом-громовержцем.
Видимо с этими представлениями были связаны и запреты купаться после Ильина дня: «До Ильи мужик купается, а с Ильи с рекой прощается» 6. Эти взгляды подкреплялись и практическими моментами, так как к концу июля вода в водоемах становилась холоднее. Причину их охлаждения также объясняли с помощью образа святого: «Илья-пророк ездит на конях по небу, и от быстрого бега одна из лошадей теряет подкову, которая падает в воду и вода сразу холодеет» 7.
В большинстве русских селений Чувашии моления о дожде на Ильин день организовывали хорошо знающие порядок обрядовых действий старик или старуха. На место ритуала, обычно около деревенского колодца или другого водного источника, собирались сельчане, которые приносили с собой иконы. Например, информаторы из д. Русские Алгаши Шумерлинского района сообщают, что моления о дожде проводились ими у колодца, который в народе называли «Студеный». Вначале участники обряда собирались на деревенской площади, а оттуда во главе со священником отправлялись к этому колодцу 8. Тот факт, что обряд происходил чаще всего у колодца или над колодезной водой легко объясняется тем, что колодец входит в систему земных водных объектов. Кроме того, в деревне могло и не быть других водоемов.
Обычно молитву Илье-пророку читал священник. Если же такового не было, то ее произносили организаторы обряда. Такую информацию сообщили старожилы с. Кольцовка Вурнарского района. Иногда молитвы дополнялись другими заговорными формулами. Так, в с. Стемасы говорили: «Илья Великий открой свой краник, полей землю...» .
С просьбой ниспослать влагу на землю участники рассматриваемого окказионального действия обращались и к духам предков. Для этого ходили молиться на кладбище. Обряд вызывания дождя был тесно связан с культом предков и у чуваш, мордвы, татар. Причем у этих народов после моления, обычно обильно поливали могилы водой, которую специально привозили с собой 10.
У многих народов, и у русских в частности, распространено поверье в то, что засуху могли вызвать так называемые «заложные» покойники, то есть умершие неестественной смертью (утопленники, самоубийцы, умершие от перепоя). Для предотвращения их вредоносного влияния (например, в сильную засуху) тела таких покойников ночью вырывали из могил и бросали в реку или болото, а также поливали их могилы водой. Так, в с. Кушниково Марпосадского района участники обряда вызывания дождя на кладбище брали с собой кувшин воды «для утопленника». В с. Русские Алгаши в том случае, если человек умирал не своей смертью, в качестве оберега от засухи гроб с его телом перевозили через реку, а в могилу клали бутылку с водой п. Подобные обряды бытовали и у мордвы, марийцев, удмуртов, пермяков .
Помимо посещения кладбищ в некоторых селениях участники обряда вызова дождя ходили в поле с иконами. Так, жители с. Порецкое после общинного моления Илье Пророку, обыкновенно устраивали крестный ход на поля. Там также совершались моления, причем все молитвы читались с коленопреклонением 13.
