Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. История этнографического изучения народной медицины в отечественной науке XVIII - XX вв .
1.1. Первый этап (XVIII - первая половина XIX вв.) 12
1.2. Второй этап (вторая половина XIX - начало XX вв.) 25
1.3. Третий этап (20 - 70-е гг. XX в.) 31
1.4. Четвертый этап (70-е гг. XX в. - начало XXI вв.) 34
ГЛАВА 2. Народная медицина аборигенов Западной Сибири по материалам академических и других научных экспедиций XVIII века
2.1. Антропологические описания этносов 43
2.2. Основные типы заболеваний, распространенные в Западной Сибири, и способы их лечения
2.3. Личная и социальная гигиена аборигенов 62
2.4. Основной рацион питания 63
2.5. Лечебные средства растительного, животного и минерального происхождения в народной медицине этносов Западной Сибири
ГЛАВА 3. Народная медицина угорских, самодийских и тюркских этносов Западной Сибири как часть системы их жизнеобеспечения во второй половине XIX - начале XX вв .
3.1. Народная медицина хантов 73
3.2. Народная медицина самодийских народов (ненцев, нганасан, селькупов)
3.3. Народная медицина тюркских народов Алтая 13 9
Заключение 158
Список источников и использованной литературы 162
Список сокращений 180
Приложения 1-11 1
- Второй этап (вторая половина XIX - начало XX вв.)
- Основные типы заболеваний, распространенные в Западной Сибири, и способы их лечения
- Лечебные средства растительного, животного и минерального происхождения в народной медицине этносов Западной Сибири
- Народная медицина тюркских народов Алтая
Второй этап (вторая половина XIX - начало XX вв.)
Одно из первых обстоятельных описаний заболеваний у хантов оставлено в 1715 году священником Григорием Новицким, который был сослан в Сибирь и принимал участие в миссионерских экспедициях по р. Оби (Пархимович С., 2000. С. 329). Вот как он описывает клиническую картину состояния, сходного с проказой: “И инния нерадивое и гнюсное вжитие обычаи нисведоша их власти в таким неизцельный нечистоты недуг, еже мниться быти проказа, или веема нечистость, толико зе люта, яко живу человеку гнилостию снедаеть уста, нос, ноги, и многим все тело, даже до костей снедаемо бываеть. Жестокаю же сею язвою вящшая их часть поражена, не опасно бо в таком своем зловредительном недузе, но все единокупно пребывая един от единого заражается” (Новицкий Г., 1941. С. 50). Он же утверждал, что больные напасть эту не лечили, а обматывали язвы берестой и пускались в странствие, пока не погибали.
В данных источниках достаточно часто встречаются общие антропологические замечания о народах Западной Сибири. Н. Витсен (Витзен) в середине XVII века (1644) на основе собственных наблюдений подробно описал “остяков” (хантов), “самоедов” (ненцев), “вогулов” (манси) (Зиннер Э.П., 1968. С. 28; Пархимович С., 2000. С. 329). О последних он писал: “Вогуличи или вогульские татары, обитающие близ реки Чусовой, в окрестностях этой местности, являются грубыми язычниками маленького роста, но со сравнительно большой головой...” (Зиннер Э.П., 1968. С. 28). Перри описал внешний вид “самоедов” (ненцев): “...Эти люди с крупными смуглыми лицами, широкими скулами и коротким носом, похожие на некоторых восточных татар и, как меня информировали во время написания этих сообщений, они похожи на людей, живущих на северной стороне у северо-восточного прохода...едят сушеные коренья вместо хлеба” (Зиннер Э.П., 1968. С. 37-38). Курт фон Врех описал “остяков” (хантов), которые “устроены, как и все остальные люди, но все они краснолицые и со слезящимися глазами, и темные в лице, что происходит от дыма в их хижинах” (Зиннер В.П., 1968. С. 76). Лоренц Ланг о барабинских татарах писал, что “они небольшого роста, очень некрасивы, у них маленькие глаза, широкие плоские носы и черные спутанные волосы” (Шафрановская Т.К., 1969. С. 44). Витсен оставил подробное описание зимней одежды у “самоедов” (ненцев), указывая на ее защитные функции: “Шкуры представляют из себя густой и теплый мех, в который туземцы одеваются, предохраняя себя от суровости зимы. Их рубашки сделаны из шкур молодых оленей, будучи надеты на тело, они мягки и теплее полотна. Верхняя одежда и шапки (шерстью внутрь и наружу) сделаны целиком из одного куска, так что стужа и ветер не дует им в шею, и приделан колпак (покрывало), снизу пристегиваемый и спускающийся при необходимости на лицо, с отверстием для глаз и носа, чтобы дышать и видеть , когда погода жестока. Обувь или башмаки также сделаны из двойного меха, сшитого со стороны мездры, чтобы лучше защищала от мороза, который длится девять или десять месяцев в году” (Зиннер Э.П., 1968. С. 39).
Интересные, ценные описания первых “этнографов” Сибири, которые не только удовлетворяли свое любопытство, но и опубликовывали свои дневниковые записи в Европе на немецком, английском, французском языках, становились основой для будущего научного исследования, в том числе и народной медицины, участниками академических и других научных экспедиций XVIII века.
Первая научно-исследовательская экспедиция в Сибирь была организована в 1719 году, за несколько лет до открытия Академии Наук. Ее руководителем Петр 1 назначил Даниила Готлиба Мессеришидта (1685 - 1735), ученого- медика из университета в Галле (Германия). Государство поставило перед ним масштабные задачи по целостному исследованию Сибири - “описывать земли, натуральную историю во всех ее частях, материи медицинские, эпидемические болезни... и все это доставить в Санкт-Петербург”, а также собирать гербарий с лекарственными и другими растениями Сибири (Зиннер Э.П., 1968. С. 142). По словам историка Э.П. Зиннера: “Начиная с этого времени, научное изучение Сибири приобретает иной, организованный и систематический характер. Планирование, руководство и материальное обеспечение научных работ переходят в руки централизованных государственных учреждений, действовавших с большим размахом в доселе невиданном масштабе (ЗиннерЭ.П., 1968. С. 140). Экспедиция продолжалась до 1727 года, во время которой Д.Г. Мессершмидт вел дневник.
Ученый за время экспедиции собрал богатейший этнографический материал по народам Западной Сибири - татарам, хантам, селькупам, манси и другим. Он также составил первую научную коллекцию лекарственных растений, состоявшую из 330 видов (Кузнецова М.А., 1984). Результатом научного путешествия по Сибири (1720 - 1727) стал фундаментальный отчет об экспедиции в 10 томах “Обозрение Сибири или три таблицы простых царств по Сибири”, который так и остался неизданным (Таранович В.П., 2004. С. 107). В середине XX века немецкие ученые (ГДР) совместно с Академией Наук СССР подготовили к изданию дневники Мессершмидта на немецком языке (МеязегБсЬгшсЙ Б.С., 1962, 1964). В состав экспедиции в Сибири вошел пленный швед Филипп Иоганн Страленберг (Табберт), ставший не только помощником Мессершмидта, но и близким другом и советником. Он также вел ежедневные записи, включенные руководителем экспедиции в десятитомный отчет (Новлянская М.Г., 1966. С. 36).
О медицинском образовании Даниила Готлиба Мессершимдта становилось известно населению Сибири, поэтому ему приходилось во время путешествия неоднократно оказывать медицинскую помощь людям (Новлянская М.Г., 1970. С. 163). В его дневнике достаточно часто встречаются описания лекарственных растений, болезней, распространенных на территории Сибири, способах их лечения в народной медицине русских, татар, эвенков, якутов и других народов (МевзегзсЬппси БЛЗ., 1962. Вй. Б. 40, 54-55, 60, 66, 88-89, 104, 118-119, 120, 122, 131-132, 138). Научная достоверность этих описаний не вызывает сомнение, так как ученый получил специальное образование и имел строгие государственные инструкции, по которым необходимо было фиксировать элементы народной медицины.
Основные типы заболеваний, распространенные в Западной Сибири, и способы их лечения
Хантов в разные годы изучали М.А. Кастрен, А. Шренк, К.Ф. Карьялайнен, У.Т. Сирелиус, О.Финш, А. Брэм, А.А. Дунин-Горкавич, С.К. Патканов, Ф. Белявский, И.С. Поляков, А.Э. Алквист, Ю.А. Каннисто. Самодийские народы исследовали П. Третьяков, А. Шренк, М.А. Кастрен, Н. Костров, А.Ф. Миддендорф. Тюркские народы Алтая - В.И. Вербицкий, Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, А. Адрианов, В.В. Радлов, И. Завалишин.
Этнографические материалы отечественных ученых, путешественников, государственных чиновников, краеведов, миссионеров являются до сегодняшнего дня ценными источниками по многим аспектам народной медицины аборигенов Западной Сибири. Однако в отечественной историографии даются различные оценки этнографическим изысканиям исследуемого нами периода (Токарев С.А., 1966; История Сибири, 1968, Т. 2. С. 488-490; Торэн М.Д., 1982. С. 11; Гемуев И.Н., 1990. С. 4; Лукина Н.В., 1994. С. 25-27; Скалабан И.А., 1994. С. 43; Соколова З.П., 1997. С. 5-9; Рындина О.М., 2001. С. 237-238). И.А. Скалабан пишет: “Многообразие форм исследовательской деятельности и некоторая стихийность в организации форм исследовательской деятельности объяснялись отсутствием преемственности в истории научного творчества в России. Долгое время непрерывность научного поиска поддерживалась “всевозрастающим количеством отдельных научных деятелей слабо связанных друг с другом и предыдущими поколениями” (Скалабан И.А., 1994. С. 43).
На основе анализа этнографических источников исследуемого периода возможна реконструкция следующих аспектов народной медицины хантов: социальная и личная гигиена, лечебный и предохранительный рацион питания, акушерство и педиатрия, мифологические представления о болезнях и способах их распространения, “пантеон” духов-возбудителей болезней, функции шамана и шаманских камланий в лечебной практике, способы передачи медицинских знаний, лечебные способы, приемы и средства растительного, животного, минерального и смешанного происхождения. В этой связи, нам кажется не совсем справедливым заключение уважаемых этнографов В.М. Кулемзина и Н.В. Лукиной о том, что “познания в области народной медицины у исследуемых групп хантов были невелики” (Кулемзин В.М., Лукина Н.В., 1977. С. 116)
Сохраняя прежнюю описательную традицию, приведем описания физического здоровья хантов и продолжительности жизни . “Остяки малого роста, голова у них большая, глаза узкие и черные, лоб сжатый, с выдающимися скулами, губы толстые, нос приплюснут, кожа грязноватосмуглая, грудь широкая и приподнятая, волосы черные, жесткие и всклокоченные. Они очень неопрятны, и по этому череп у них почти всегда оголен“ (Завалишин И., 1866. С.280). Похожие описания хантов встречаются у многих исследователей XIX - начала XX вв. (Шренк А., 1855. С. 391; Финш О., Брэм А., 1882. С. 444; Дунин-Горкавич А.А., 1996, Т.З. С. 27; Кастрен М.А., 1999, Т. 1. С. 230;). Однако, они не дают представлений о физическом здоровье населения. Действительный член ИРГО Н.А. Абрамов писал: “Остяки сложения слабого, вялы, видом старообразны; цвет лица желтобледный; глаза узкие, большею частию загноившиеся; лицо круглое, плоское, нос широкий, волосы чёрные” (Абрамов Н.А., 1857. С. 332). Н.М. Ядринцев, анализируя этнографические материалы, сделал вывод, что “современный быт остяков представляется крайне жалким и беспомощным. Судьба их, после столкновения с русской народностью, не только не улучшилась, но и ухудшилась” (Ядринцев Н.М., 1883. С. 98). Далее он писал, что эпидемии и болезни оказывают более сильное, губительное влияние на инородцев, чем на русских. Врач Ф. Белявский, проработавший в течение 3,5 лет членом Врачебной управы, делает похожее заключение: “Мужчины роста среднего и очень нестатны, худощавы, слабы, вялы и неповоротливы, лицом желтоподобны..., к тому же болезни, свирепствующие между ими, не только изменили естественный вид, но даже совершенно обезобразили их наружность”(Белявский Ф., 1833. С. 68). Несмотря на внешнюю слабость хантов и болезненный вид, путешественники О.Финш и А. Брэм считали их сильными и выносливым: “В том, что остяки, хотя по виду и слабее русских, равняются с ними в физической силе, - мы убедились на собственном опыте. Неудивительно, что при бедном образе жизни, усиленном труде и при тех лишениях и невзгодах, с которыми приходится бороться остякам, почти все они худы” (Финш О., Брэм А., 1882. С. 445).
Среди аборигенов с особым почитанием относились к сильным, в хорошей физической форме мужчинам. С.К. Патканов писал, что “приобретенная князьями физическая сила, крепость организма передавалась по наследству их сыновьям, и поэтому укрепляла в простых людях мнение об их превосходстве над ними и об их божественном происхождении” (Патканов С.К., 1891. С. 44). Хантов, страдающих лишним весом, практически не было. Нами встречено единственное упоминание ожирения у племянника князя, что могло быть связано с каким-нибудь серьезным заболеванием (Финш О., Брэм А., 1882. С. 445). На первый взгляд, кажется удивительным, что люди, питающиеся исключительно жирной животной пищей, иногда месяцами ведя малоподвижный образ жизни, имели нормальную физическую форму.
Некоторые ханты достигали глубокой старости, но по замечаниям исследователей, никто из стариков не знает, сколько им в точности лет (Финш О., Брэм А., 1882. С. 473; Завалишин И., 1862. С. 143). Этому утверждению противоречат замечания Ф. Белявского: “У остяков редко встречаешь 70-летнюю старость, и большая часть из них по причине слабого сложения умирает прежде 55 лет” (Белявский Ф., 1833. С. 127). Исследователь сравнивает продолжительность жизни ненцев и хантов и на основе собственных наблюдений делает вывод, что первые крепче здоровьем и многие живут до 90 лет (Белявский Ф., 1833. С. 127-128 ).
Следует отметить, что у хантов были свои, отличные от нас, представления о болезнях. Некоторые из них, как трахому и даже третичный сифилис они воспринимали как норму, поэтому при последней стадии болезни могли вступать в брак и иметь болезненное потомство. По утверждению А.А. Дунина- Горкавича, казымские ханты различали только три болезни: “Сильный жар с бредом (“рувъ”), болезни спины и, наконец, болезнь живота, рук и ног” (Дунин-Горкавич А.А., 1996, Т.З. С. 132). Исследователь делает вывод, что способы лечения у них еще более просты и однообразны (Дунин- Горкавич А.А., 1996, Т. 3. С. 132).
Если с человеком случался обморок или припадок, то ханты давали такое объяснение: “У Нуми Торум есть золотой посох, который он постоянно держит в сосуде с живой водой: липинг вит; если он увидит где-нибудь грешного человека, то начинает волновать воду и тот человек, на которого он посмотрел, немедленно падает. Про такие припадки говорят: “Нумыл патвес (Нуми Торум) - сверху ударил”” (Гондатти Н.Л., 1888. С. 54).
При несчастных случаях (утонувшему, замерзшему человеку) ханты оказывали первую медицинскую помощь. Утонувшему пытались разными способами освободить легкие от воды (на перевернутом обласке катали утонувшего по днищу, держали головой вверх и бегали), если вода не выходила, а затем кровь, значит, человек считался мертвым. Замерзшего человека связываДи и вливали в него теплую воду (Сирелиус У.Т., 2001. С. 245). При головной боли перетягивали её туго пояском; при сильных ранениях кровь останавливали перетягиванием раненого члена выше раны ремешком (Дунин-Горкавич А.А., 1996, Т.З, С. 132). Интересно отметить, что понятие живая вода встречается в сказках, где богатыри исцеляют раненых при помощи живой воды (хатта Лик), а также живого трута (хатта н ерем), добытых из подземного царства (Патканов С.К., 1891. С. 47). У.Т. Сирелиус приводит название болезней, которые ханты дифференцировали следующим образом: “(Грудная) болезнь, лишай на пальце, нарыв, лишай на голове, перелом кости, болезни живота, сыпь на губах, кашель, кровохарканье, различные раны, опухоль, конъюнктивит, ожоги, волосяная парша, зуд между пальцами, переохлаждение, “ шея с белыми пятнами” (Сирелиус У.Т., 2001. С. 244-245, 342). В народной медицине определялись, на наш взгляд, внешние симптомы какой-либо болезни, которые были определяющими для выделения их в отдельное заболевание, например, кашель, опухоль, сыпь, кровохарканье.
Лечебные средства растительного, животного и минерального происхождения в народной медицине этносов Западной Сибири
В целом, мифологические представления о болезнях у самодийских этносов являлись достаточно сложным разрозненным комплексом. Болезнь могла наступить в результате деятельности вредоносных сил (божеств, духов болезней, умерших родственников или реальных людей), а также вследствие неправильного поведения человека, например, в период эпидемии. Важными в данных представлениях, на наш взгляд, является понятие о дыхании как возможном способе передачи болезни, и существование мифических червей, действия которых в организме человека достаточно реалистичны.
Функции и приёмы шамана в лечебной практике. Часть исследователей XIX - начала XX вв. приписывали шаману исключительно врачебные функции (Иславин В., 1847. С. 111). А. Миддендорф определял функции шамана в лечении больных следующим образом: “Шаман приводит себя в восторженное состояние,., заговаривает больных, которым истинная вера помогает” (Миддендорф А., 1867. С. 686). По мнению другого исследователя, А. Шренка, шаманы не имели никакого понятия о целебных свойствах различных трав (Шренк А., 1855. С. 493). М.А. Кастрен, на основе собственных полевых наблюдений, сделал вывод, что шаманское лечение для самодийцев “выше всякого врачебного средства” (Кастрен М.А., 1999, Т.2. С. 132). Однако прежде чем приступать к лечению, магическому или медицинскому, шаман гадал об исходе болезни (Кузнецова А.И., 1992. С. 233).
Его лечебные приемы достаточно просты. Он срезал различные наросты, либо их скусывал. Внутренние болезни объяснял появлением в человеке червя, после этого водил по телу божком острым носиком, если находил больное место, то вскрывал его, или пытался губами высосать червя из больного (Иславин В., 1847. С. 34). Подобное же лечение описывал А. Шренк: “Шаман сначала определял место нахождения червя, а потом разрезал в нужно месте и доставал, по утверждению очевидцев, еще живого животного” (Шренк А., 1855. С. 491). У самодийцев право разрезать тело человека имел только шаман. Из лекарственных средств у ненцев шаман употреблял березовый гриб (ненецк, тунц) для лечения ревматизма (ненецк. боли в костях), зажигая его на теле больного (Шренк А., 1855. С. 493).
Анализируя взгляды исследователей XIX - начала XX вв. на лечебные функции шамана, определим три основных подхода: 1. Шаман являлся врачом, оказывающим медицинскую помощь рациональными лечебными средствами; 2. Выступал в роли гадателя, определяющего магическими методами причину и исход болезни; 3. Сочетал в себе две функции (магическую и лечебную). Кроме шаманского лечебного камлания или обряда, во время болезни, по настоянию шамана “на лиственнице, в лесу, выдалбливают лицо, называют его “хае” и молятся ему” и, убивая оленя, мажут губы идолу, обращаются к нему просьбой о здоровье заболевшему (Иславин В., 1847. С. 358). Возникновение некоторых болезней у самодийцев связано с духами, которым необходимо принести жертву, умилостивить их “дорогой” жертвой, например, оленем. В случае принятия духом жертвы, можно надеяться на выздоровление. Приведем несколько примеров шаманского лечения, описанных Т. Лехтисало: “У лесных юраков на Лямине я был свидетелем, как жертвовали при заболевании моего информатора. Самоед, который оказался на месте, собственно не годился для проведения жертвоприношения, ибо у него только что умер ребенок, из-за оттепели ворожей еще не смог его очистить. Мой спутник вырезал себе из дерева сятэй смерти и поставил его снаружи чума, с того боку, где лежал больной. Затем он обвел охотничью собаку вокруг чума против солнца и оглушил ее. Самоед вынул долго бившееся сердце и прижал его острым концом к сятэю, при этом то и дело смазывал изображение кровью. Далее он обвел оленя по ходу солнца вокруг чума и одновременно призвал некоторых местных духов. Когда мы задушили жертвенное животное ремнем на священном месте позади чума, то самоед повесил почки на сооруженное им жертвенное дерево и побрызгал кровью в четырех направлениях света, на одежды хэхэ и на шкуру с медвежьей головы. Больному дали есть сырым сердце оленя...
В Тазовской бухте рассказывали, что ворожей вначале бьет в бубен, чтобы удостовериться, чего не достает больному. Затем он выходит, чтобы изготовить фигурку соответствующего Н,а. Его самоед хранит еще некоторое время после выздоровления. Согласно Вениамину, европейские самоеды жертвуют для Н,а оленя или собаку. Оленя удушают после захода солнца, головой на запад. Пока ворожей в чуме лечит больного и бьет в бубен, вне чума забивают оленя, головой в сторону места больного. Затем Н_а может оставить больного в покое и довольствоваться головой оленя или собаки. При удушении оленя ворожей говорит: “Мой Н.а-старик, это твое, возьми! Мы даем это тебе для черепа. Оставь больного в покое!” Мясо жертвенного оленя едят сырым, а голову насаживают на столб у ближайших изображений духов, носом на запад, а не на восток, куда всегда направлены изображения духов. Перед Н,а не делают поклонов, и жертву может выполнять только ворожей” (Лехтисало Т., 1998. С. 96-97).
В целом, описания шаманского лечения у самодийецев достаточно схожи: шаман являлся центральной фигурой в лечебном действии. Окружающие его люди оказывали ему помощь, строго следуя рекомендациям. Многочисленные описания в этнографической литературе XIX - начала XX вв. шаманских камланий, однако, достаточно фрагментарны и кратки, что значительно снижает возможность интерпретации. О специфике лечебного камлания, в качестве сравнения, приведем выводы по якутским материалам: “Камлание при болезнях, вне зависимости от того, каким духам оно было посвящено, имело единые приемы и совершалось по единому канону” (Новик Е.С., 1984. С. 23). Для данного исследования важным является то, что шаман частично выполнял функцию врача, оказывая психологическую, хирургическую и другие виды лечебной помощи больному. У нганасанов известно также, что сильные шаманы пытались бороться с инфекционными болезнями эпидемического характера, например, натуральной оспой, однако, не всегда успешно (Грачева Г.Н., 1976. С. 58).
Соматические представления. В результате хозяйственной деятельности у самодийцев существовали представления о внутреннем устройстве организма человека. Однако должного развития данное направление не получило, например, как традиционной китайской медицине (Паутова В.А., 2003, с. 174). У селькупов встречаются указания на полнокровные органы - печень, сердце, а также легкие, почки, мозг. Кровеносные сосуды у них, - это дороги, которые ведут к разным органам. Такое образное объяснение свидетельствовало, на наш взгляд, о понимании важности обеспечения сосудами внутренних органов человека кровью, которая отождествлялась с жизнью человека, “ибо потеря крови грозит болезнью и смертью” (Кузнецова А.И., 1992. С. 231, 232). По представлениям селькупов человек состоял из жизненной силы, тела, дыхания, крови, тени, души-птицы, но несмотря на это, “главным свойством остается неотделимость его от мира” (Головнев А.В., 1995. С. 249).
Народная медицина тюркских народов Алтая
Роль салфеток и одновременно подстилок вокруг костра выполняли шкуры телят или овец, “очень старые, выношенные, они чуть ли не полностью вытерты и лоснятся от грязи и жира, так как каждый из сидевших на них, поев руками, пользовался этими подстилками как салфетками для их вытирания” (Радлов В.В., 1989. С. 143).
Одежду практически никогда не стирали, носили ее до полной негодности. Отсутствие элементарных гигиенических приемов, являлось причиной распространения инфекционных заболеваний, таких как тиф, трахома, натуральная оспа. Однако существовали и рациональные приемы - обмазывание тела жиром, что способствовало сохранению тепла в условиях морозного, переменного климата (Гончарова О.А., 2003. Р. 3. С. 4).
Большим лакомством считался медвежий чеснок (Allium ursinum), известный под названием калба или черемша. Постоянное употребление этого растения, обладающего противомикробным, противогрибковым и противогнилостным действием, и содержащего аскорбиновую кислоту и витамин В, способствовало здоровому состоянию полости рта и зубов (Соколов С.Я., Замотаев И.П., 1988. С. 422-423). По замечанию исследователей XIX века плохие зубы можно обнаружить лишь у очень старых людей (Радлов В.В., 1989. С. 130).
Рацион питания. Основной тип хозяйства у алтайцев - скотоводство. Это обусловило преобладание в рационе питания продуктов животноводства: молочные - айран (кислое коровье молоко), чегйн, каймак (сливки); мясо животных - лошадей, баранов овец, коз, животный жир, внутренности (Радлов В.В., 1989. С. 162-163). Упоминавшийся ранее чеган не только был любимым “живительным” напитком, но и обладал полезными оздоровительными свойствами. Айран и чеган получаются в результате брожения и являются слабоалкогольными напитками: “Оба эти напитка приготовляются в кожаном мешке, называемом аркыт, где налитое молоко, в течение нескольких дней, часто взбалтывается деревянною колотушкой с отверстием на нижнем конце и приходит в брожение. Для закваски в новый аркыт полагается копченая жила какого-либо животного, чаще лошади, а старый обдержанный аркыт уже сам себе служит закваской” (Вербицкий В.И., 1893. С. 16) Из них также получают крепкий алкогольный напиток аракы по специально разработанной технологии, а из выжимок испарившего айрана получают вкусный и питательный иримчик, из чегана - курт (Завалишин И., 1865. С. 227; Радлов В.В., 1989. С. 163).
В рационе питания алтайцев кроме продуктов животноводства значительное место занимали пищевые растения, которые специально не культивировались, а собирались в дикой природе. Большое разнообразие растений, на наш взгляд, свидетельствовало о существовании у алтайских народов представлений о лекарственных и профилактических свойствах растительной пищи. Растения использовались в сыром виде, а также для приготовления чая, напитков, каши, лепешек: для чая листья бадана (Saxifraga cranifolia) и цветы белоголовника (Spiraea ulmaria), смородины, барбариса, молодые побеги шиповника; корень кандыка (Erythronium dens canis) ели в сыром виде или варили с молоком, копали специальной лопаткой осуп в мае, самый крупный растет на р. Мрас-Су и Кондоме; луковицу сараны (Lilium mathragon) употребляли в сыром виде или варили с молоком и маслом, месяц сбора назывался ан-чеп-ай; корни хлебенки или чейны (Campanula liliforia), пиона (Paeonia anomala) - в сыром виде; упоминались также растения (Carduus ferratuloides), (Pyligonum vuiparum), коренья водяной травы (сасах), ускула, карлыка (Fogopirum tataricum) (Ядринцев Н.М. Начало оседлости. Исследование по истории культуры угро-алтайских племён. С. 157; Завалишин И. 1865, Т. 2. С. 226; Радлов В.В., 1989. С. 207). Большой популярностью летом пользовался медвежий чеснок, о котором мы писали ранее. Соль добавляли в чай, а пищу практически не солили. В.В. Радлов пишет: “Алтаец совсем не разборчив в пище, он поедает все, что съедобно, его не очень волнует, когда пища подпорчена, плохо пахнет или пригорела. Но его рот не выносит чуждого ему острого или кислого вкуса. Горчица, перец и даже уксус вызывают у него ужас” (Радлов В.В., 1989. С. 164).
В целом, рацион питания отличался большим содержанием белков животного происхождения. Молочные продукты и животный жир, кровь и внутренние органы являлись основным источником поступления витаминов и минеральных веществ в организм человека. Растительная пища отличалась большим разнообразием и включала около десятка лекарственных растений окружающей природы. Среди них можно выделить медвежий чеснок (калба), который до сегодняшнего дня является популярным продуктом питания населения Западной Сибири.
Педиатрия. Вместо привычных для нас пеленок использовали люльку из бересты (Адрианов А.В., 1886. С. 182; Радлов В.В., 1989. С. 142). По весьма интересному замечанию А.В. Адрианова, ребенок лежит просторно и “во всяком случае, не бинтуется на манер мумии” (Адрианов А.В., 1886. С. 182). Один конец колыбели приподнят и по бокам веревочками привязан к потолку, по специальному желобку идет сток детской мочи. Подобная конструкция колыбели весьма функциональна, так как позволяет, в отсутствии перманентного ухода за ребенком, содержать его в относительной чистоте.
Среди детских болезней была распространена молочница, по-алтайски амру, которая “есть неизбежная болезнь на Алтае, как оспа, поражающая даже детей и восьмилетних, вероятно, это отпрыск венерического яда” (Вербицкий В.И., 1893. С. 86). Г.Н. Потанин утверждал, что данное заболевание определяется глаголом ылраб (Потанин Г.Н., 1883. С. 130-131). Описание клинической картины болезни исследователями, на наш взгляд, свидетельствует, что это стоматит: “На губах выступают белые пузырьки, и конец языка болит, становится затруднительно есть, пить горячее и говорить” (Потанин Г.Н., 1883. С. 130-131). Скорее всего, В.И. Вербицкий поспешил с выводами о присутствии, как он выразился “венерического яда”.
Основные причины распространения стоматита следующие: болезнь принимала хроническую форму и практически отсутствовали навыки и приемы в личной гигиене ребенка. Лечили молочницу” медным купоросом, медом, прижиганием (Потанин Г.Н., 1883. С. 131).
Лечебные средства в народной медицине алтайских народов. Большое значение в народной фармакопее имели средства животного происхождения. Кроме продуктов животноводства, широко были представлены препараты охотничьего промысла (Потапов Л.П., 2001. С. 22).
Особое место в данной группе занимало предохранительное средство от всех болезней - содержимое рога марала. Исследователи XIX века считали, что оно было популярно в виду большого спроса на него среди китайцев. Алтайцы же верили, что кроме общеукрепляющего эффекта, порошок из содержимого рога может помогать при родах женщинам и поддерживать до старости у мужчин потенцию и предупреждает выпадение волос (Завалишин И., 1865. С. 200-201; Вербицкий В.И., 1893. С. 21). И. Завалишин писал, что “сверх сего мы лично испытывали, что эссенция из морасьих рогов, приложенная к ранам от порезов и вообще при разрывах покровов и мышц (кожи и тела) у человека и у животных чрезвычайно скоро их заживляет” (Завалишин И., 1865. С. 201). Более того, исследователь отметил, что “не бесполезно бы русской медицине, обратить особое внимание на способ лечения” (Завалишин И., 1865. С. 201). В традиционной китайской медицине существовали представления, что “маралий рог великолепно помогает при недостаточности мужской силы, он укрепляет ее, питает кровь и ткани, укрепляет кости и мышцы” (Вогралик В.Г., Вязьменский Э.С., 1961. С. 168).
