Корейский протестантизм и особенности его миссионерских практик в азиатской части Российской Федерации в конце XX - начале XXI вв. Ковальчук Юлия Станиславовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Становление корейского протестантизма и его миссионерских практик: исторические и этносоциальные аспекты .

1.1. Христианство в Восточной Азии: история западных миссионерских практик . 33

1.2. Этносоциальные особенности формирования и специфика национальной версии протестантизма в Республике Корея . 59

1.3. Прозелитизм корейского протестантизма в современном мире. 77

Глава 2. Миссионерские практики корейского протестантизма в азиатской части РФ на рубеже XX - XXI вв.

2.1. История протестантизма и современные тенденции его распространения в РФ. 93

2.2. Деятельность корейских протестантских миссий в диаспоральных средах РФ и стран СНГ. 112

2.3. Современная этноконфессиональная ситуация в Республиках Алтай, Бурятия, Тыва, Хакасия. Миссионерские практики корейских протестантов среди коренного населения Южной Сибири. 124

Заключение 156

Список сокращений 163

Список источников и литературы

Приложения

• Христианство в Восточной Азии: история западных миссионерских практик
• Этносоциальные особенности формирования и специфика национальной версии протестантизма в Республике Корея
• История протестантизма и современные тенденции его распространения в РФ.
• Деятельность корейских протестантских миссий в диаспоральных средах РФ и стран СНГ.

Введение к работе

Актуальность исследования. Одной из самых актуальных тем современных исследований в сфере гуманитарных и общественных наук является феномен глобализации, в том числе - проблема поляризации и сегментации этнополитической карты мира.

В контексте процесса глобализации реакцией этнических сообществ на культурную унификацию становится актуализация идентичности. При этом конфессиональный фактор играет все более заметную роль в самоопределении народов и отдельных стран, порой переходя в крайние формы религиозного фундаментализма. Процесс глобализации, с другой стороны, сопровождается формированием устойчивых транснациональных союзов, ориентированных на религиозный прозелитизм, ведущий к формированию единого идеологического пространства.

Одной из основных тенденций в развитии современного мирового конфессионального пространства является тенденция распространения христианства. По данным международных статистических служб [World Christian Encyclopedia, 2001] последователи христианства составляют 33.0 % от общего населения Земли, мусульмане - 19.6 %, индуизм исповедуют 13.4 %, буддизм - 5.9 %.

Рост христианского сектора происходит в основном благодаря миссионерской деятельности протестантов в различных уголках земного шара, в том числе в странах третьего мира -- в Африке, Южной Америке и в Азии, где сегодня христианство, по оценкам аналитиков, выходит в некоторых странах на уровень национальной религии и становится фактором актуализации этнического самосознания аборигенных народов.

Рост христианского прозелитизма характерен и для современной России (РФ). Последнее десятилетие XX в. стало для РФ знаменательным в плане развития этноконфессиопальиых отношений. В этот период в различных субъектах РФ развернулись процессы поиска национальной идеи, которые выявили новую потребность в идеологических обоснованиях

этнополитической мобилизации. Конфессиональный фактор в этой связи приобрел особое значение.

«Религиозный ренессанс» в России 1990-х гг. породил активный общественный дискурс; он остаётся актуальным для российского общества и сегодня. В политике, публицистике, в науке обсуждаются такие вопросы, как: баланс «светского» и «религиозного» в общественной сфере и образовании, структура традиционных конфессий, выработка деноминациями социальных доктрин, легальность действий ряда религиозных групп и т.д. В последнее десятилетие в РФ в рамках «религиозного ренессанса» набирают политическую и социальную силу протестантские деноминации, которые представляют различные направления от традиционного протестантизма до харизматических церквей.

Частью религиозных процессов в субъектах РФ являются миссионерские практики. Либеральное российское законодательство в области религиозной политики 1990 г. привело к росту числа религиозных групп; миссионерский поток из-за рубежа захлестнул все постсоветское пространство.

Прозелитизм зарубежных религиозных организаций вызвал реакцию Русской православной церкви (РПЦ), в рамках которой в 1995 г. был создан Миссионерский отдел. Совместная деятельность РПЦ, общественных и академических кругов привела к изданию новой редакции закона «О свободе совести и вероисповедания» 1997 г., который ввел ряд существенных ограничений. Если закон РФ 1990 г. фактически полностью отстранил государство от контроля над религиозными процессами в стране, то закон 1997 г. стал, по сути, социокультурным протекционным фильтром.

Однако проблема прозелитизма сохранила свою остроту. Сегодня некоторые эксперты оценивают усиление протестантизма в РФ как целенаправленное социокультурное влияние западной цивилизации. В результате миссионерской деятельности в различных регионах страны меняется этноконфессиональная структура и формируются этнополитические установки, ориентированные на лояльность по отношению к странам -

религиозным донорам. В этой связи миссионерская деятельность рассматривается в рамках проблемы национальной безопасности.

Указом Президента РФ от 10 января 2000 г. за №24. была утверждена новая редакция Концепции национальной безопасности Российской Федерации ( (24.06.2005)). В ней подчеркивается, что "обеспечение национальной безопасности Российской Федерации включает в себя также противодействие негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров". Под негативным влиянием понимаются крайние формы религиозного экстремизма и культурно-религиозная экспансия сопредельных стран на российскую территорию. В связи с задачей обеспечения государственной безопасности становится особенно актуальной проблема оценки миссионерской деятельности зарубежных религиозных организаций на территории России.

В конце XX в. основной вектор протестантского прозелитизма был направлен в РФ из США, Германии, Скандинавских стран, Республики Корея. Республика Корея, являясь второй в мире после США страной, посылающей миссионеров, с 1991 г. активно начала миссионерскую деятельность на территории РФ. Если первоначально корейские миссионеры ориентировались на российскую корейскую диаспору, то к концу XX в. они начали миссионерскую деятельность в других этнических сообществах РФ.

Современный корейский протестантизм, обладая сложившимися миссионерскими институтами и ориентируясь на активный прозелитизм, представляет собой явление, которое уже невозможно игнорировать. Однако, российская наука до настоящего момента не уделяла достаточного внимания вопросам корейских миссионерских практик в РФ. Эта тема лишь изредка освещалась в публицистике, причем зачастую с опорой на недостоверную информацию. Отсутствие экспертизы не позволяет оценить место корейского протестантизма в поликонфессиональном пространстве России. Академических исследований на эту тему не проводилось. Это и определило новизну и актуальность данной работы, ориентированной на комплексный анализ социально-политических, этнических и религиоведческих факторов

распространения и адаптации корейского протестантизма в РФ в конце XX -начале XXI вв.

Объект и предмет исследования. Данное диссертационное исследование посвящено рассмотрению процессов адаптации христианства в этнополитических сообществах Восточной и Северной Азии. В качестве объекта исследования выступает протестантизм, транслированный в Корею в конце XIX в., и утвердившийся в качестве одной из доминирующих конфессий в Республике Корея к концу XX в.

Предметом исследования являются стратегии прозелитизма и миссионерские практики корейского протестантизма в этнических сообществах азиатской части России.

Выбор предмета исследования определяется несколькими факторами: вопросами национальной безопасности в связи с изменением религиозной и социокультурной ситуации в субъектах федерации; проблемой трансформации этноконфессиональной идентичности россиян, в том числе титульных народов в субъектах РФ под влиянием миссионерских практик протестантизма.

Территориальные рамки прикладных исследований по теме диссертации задаются векторами миссионерской деятельности современного корейского протестантизма, объектами которого становятся этнические сообщества ; прежде всего население Дальнего Востока и Южной Сибири (Республики Алтай, Тыва, Бурятия, Хакасия - субъекты РФ, со значимой долей титульного коренного населения от 11 до 77%). Авторские полевые исследования проводились в Саяно-Алтайском регионе (Республика Хакасия, Республика Тыва, Республика Алтай); где сегодня существуют протестантские церкви (в РТ и РА - церкви, основаншле корейскими миссионерами) и ведется активная миссионерская работа.

Хронологические рамки исследования, соединяющего историческую ретроспективу и прикладной этносоциологический религиоведческий анализ, определены в интервале с середины XIX в. (тогда протестантизм получил возможность свободного прозелитизма в Восточной Азии) до начала XXI в.

Вторая глава работы, посвященная ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке определяется хронологическими рамками с 1991 г. до настоящего времени, поскольку именно в этот период корейские миссионеры-протестанты начали и продолжают активно работать в субъектах РФ.

В определении протестантизма, при существующих разночтениях, автор данного диссертационного исследования придерживается сложившейся в России академической традиции. Согласно трактовке отечественной религиоведческой науки, протестантизм определяется как совокупность многочисленных и самостоятельных конфессий, связанных своим происхождением с Реформацией, и подразделяется по хронологическому принципу - на первоначальные формы (лютеранство, цвинглианство и кальвинизм, унитарианство и социанианство, анабаптизм и меннонитство, англиканство) и «поздний протестантизм» (баптизм, методизм, адвентизм, иеговизм, пятидесятничество, Армия спасения, мормоны, и др.) [Христианство, 1994].

Типология религиозных организаций в данной работе определяется в соответствии с теорией «церкви-секты». Эта теория сложилась к началу XX в. Обозначенное М. Вебером и Э. Трёльчем в 1912 г. структурное деление религиозных объединений на церкви и секты было дополнено Р. Нибуром в 1929 г. понятием «деноминация» и X. Бекером понятием «культ». Все четыре понятия были определены в их отношениях с внешним обществом и самопозиционированием в нем [Основы религиоведения, 1998, с. 71; Sociology of Religion, 2002, p. 99-100].

В современном религиоведении и в социологии религии церковь определяется как религиозная структура, принимающая первоначальную основополагающую доктрину определенного вероисповедания, а также набор вторичных догм.

Под деноминацией понимается религиозная структура в рамках определенной конфессиональной традиции, принимающая все основные ее доктрины и имеющая отличия во вторичных догмах; при этом деноминация рассматривается как часть данной религиозной традиции. Деноминация

существует в рамках плюралистического общества, не входит в конфликт с окружающим обществом и проявляет толерантность по отношению к другим конфессиям.

Секта - это религиозная структура, принимающая основную доктрину религиозного комплекса из которого она вышла, но кардинально отличающаяся в наборе вторичных догм путем их добавления или отрицания. Секта возникает как оппозиционное течение по отношению к тем или иным религиозным направлениям с претензией на исключительность. Институт священства в сектах отсутствует, лидерство считается харизматическим.

Под культом понимается группа, отрицающая одну или несколько основополагающих доктрин религиозной традиции из которой вышла, а также вторичные догмы. Социальная характеристика культа включает авторитарный контроль над верой и жизнью верующих, изоляционизм, проявления интолерантности.

Под прозелитизмом (англ. proselytize - «обращать в свою веру, привлекать па свою сторону») в христианских кругах подразумевается обращение в определенную христианскую конфессию верующих из другой христианской конфессии, а также обращение язычников и верующих из других вероисповеданий.

Нередко прозелитизм осуждается христианскими Церквями, в частности РПЦ, как противоречащий принципу свободы выбора. При этом именно прозелитизм определяет содержание миссионерской деятельности. В светской науке под прозелитизмом понимают стратегии расширения влияния религиозных организаций путем миссионерства.

Миссионерство (фр. missionnaire - «посылка, поручение») рассматривается как деятельность религиозной организации по распространению своего вероучения через специальных посланников, направленная на обращение в веру населения, имеющего иное мировоззрение (идеологию, религию) [Христианство, 1994, с. 280-281].

Цель диссертации состоит в изучении особенностей корейского протестантизма и оценки его прозелитских стратегий в азиатской части

современной РФ с точки зрения сохранения этноконфесионалыюй и этносоциальной стабильности в макрорегионе.

Гипотеза исследования состоит в том, что Республика Корея, являясь первоначально реципиентом протестантизма со стороны доноров - США и европейских государств, адаптировала религиозное учение к собственным этнокультурным и социально-политическим особенностям. И пройдя стадию модернизации, стала донором по отношению к другим азиатским сообществам, где корейские миссионерские практики являются более успешными, чем западные. Корейские протестантские организации имеют отчетливо сформулированную программу миссионерских практик, распространение которых в странах СНГ и в отдельных регионах РФ приводит к трансформации традиционной этноконфессиональной ситуации.

В рамках достижения поставленной цели и проверки предлагаемой гипотезы в диссертации сформулирован ряд научно-практических задач:

изложить историю западных христианских миссионерских практик в Восточной Азии, создавших фундамент для появления корейского протестантизма;

показать основные вехи и механизмы формирования национальной версии корейского протестантизма и его особенности;

выявить причины ориентации корейского протестантизма на активный прозелитизм в мире и дать характеристику его стратегий и тактик;

определить место протестантизма в религиозной жизни современной России и причины его (протестантизма) усиления в 1990-2000-х гг.;

дать характеристику зарубежным миссионерским протестантским практикам, реализуемым в субъектах РФ в Сибири;

дать характеристику миссионерским практикам корейского протестантизма в рамках корейской диаспоры на Дальнем Востоке;

определить особенности миссионерской работы корейцев среди коренных народов Южной Сибири и дать оценку ее реализации.

Состояние научной разработки темы исследования

В России этноконфессиональная проблематика традиционно входила в число исследовательских приоритетов дисциплин гуманитарного цикла. Интерес к этой теме возрос в 1990-х гг. в связи с процессами «религиозного ренессанса» в субъектах РФ. Ряд региональных научных и образовательных центров Сибири был сориентирован на эту проблематику, в том числе Институт археологии и этнографии СО РАН, Томский гос. университет, Томский политехнический университет, Омский гос. университет, Амурский гос. университет и т.д. В частности, на кафедре этнографии и музееведения в ОмГУ многие годы ведутся исследования этноконфессиональных процессов в Западной Сибири; в 1998 г. на базе университета была проведена конференция "Протестантизм в Сибири".

К 2000-м гг. опыт проведения академических религиоведческих конференций был освоен ведущими исследовательскими центрами Сибири; постоянными стали конференции: "Христианство на Дальнем Востоке" (Владивосток, с 2000 г.), «Сибирь на перекрестье мировых религий» (Новосибирск, с 2002 г.) и др., где рассматривался широкий круг вопросов по истории религий и предлагались оценки современных конфессиональных процессов. В 2001 г. появилось специализированное издание, инициированное АмГУ (г. Благовещенск) совместно с философскими факультетами МГУ и СПбГУ - журнал «Религиоведение» под редакцией д-ров философ, наук Забияко А.П. и Красникова А.Н.

В научных и общественных дискуссиях 1990-2000-х гг.
этноконфессиональная проблематика заняла одно из приоритетных мест.
Около 14% всех публикаций журнала «Этнографическое обозрение» 2000-х
гг. были посвящены конфессиональной теме. В программах Пятого и
Шестого Конгрессов этнографов и антропологов России (2003 г., 2005 г.)
были выделены темы: «Антропология религиозности»,

«Межконфессиональное взаимодействие и формирование механизмов религиозной толерантности», «Ислам в России и современном мире» и т.д.

Показателем актуальности конфессиональной темы в академическом дискурсе РФ последних лет является серия научно-исследовательских

программ. При поддержке РГНФ в 2002 - 2005 гг. были реализованы 32 проекта по религиозной тематике, в том числе и по протестантизму в РФ; так например: «Соседство православия и протестантизма в российской глубинке и приграничье (сравнительный анализ на примере Западной Сибири и Республики Карелия)», «Протестантизм и народы Южной Сибири: история и современность» (ИАЭТ СО РАН) и другие.

В последнее время в РФ появились исследования, претендующие на экспертизу региональных этноконфессиональных процессов (Тюгашев Е.А., Выдрина Г.А., Попков Ю.В. «Этноконфессиональные процессы в современной Югре», 2005 г.; Собольников В.В. «Межэтноконфессиональные отношения в Сибирском суперрегионе: социально-психологический анализ», 2003 г.). В центре внимания авторов этих и ряда других работ находятся вопросы, связанные с изучением религиозной истории регионов, с оценкой специфики этноконфессионального самоопределения населения, с изучением соотношения этноконфессиональных ценностей и секулярной культуры. Однако в них игнорируются миссионерские, в том числе протестантские, практики, хотя протестантский прозелитизм приобретает все больший размах в различных регионах России.

При исследовании обозначенной в работе проблемы автор опирался на обширный круг этнографических, исторических и религиоведческих исследований с привлечением материалов теологических центров Европы и Азии.

Авторская оценка миссионерских практик корейских протестантов в контексте современной конфессиональной ситуации в ряде регионов РФ опиралась на исследования, посвященные истории христианизации Азии; в которых раскрываются механизмы и специфика адаптации христианского вероучения в различных этнических сообществах макрорегиона.

Тема христианизации азиатских стран возникла еще в XIX в. и первоначально являлась предметом исследовательских интересов самих миссионеров, непосредственных участников этого процесса.

Миссиология имеет давние традиции в мировой религиозной науке. Основателем протестантской миссиологии считается немецкий лютеранин Г. Варнек (1832-1910 гг.), который впервые стал подходить к миссионерской деятельности как к науке. Ему принадлежат такие работы как «Евангельская миссиология» (1892 г.), «История протестантских миссий от реформации до настоящего времени» (1902 г.) и др.

Методы и результаты евангелизации стран Восточной Азии, в том числе и Кореи, освещались в публицистике конца XIX в. - в частности, на страницах журнала «Korean Repository»; в 1892 г. журнал издавался силами методистской церкви, при участии известного миссионера Г. Апензеллера. Это был самый читаемый в г. Сеуле журнал, он содержал сведения о миссиях, культуре и языке христианизируемых народов. Преемником этого журнала стал ежемесячник «Korea Review» (1901-1905 гг.), также издаваемый методистами. С 1904 по 1914 гг. генеральный совет евангелических миссий издавал ежемесячный журнал «Korea Mission Field», содержавший в основном сведения о ходе миссионерской работы.

Всемирная Эдинбургская конференция по миссиологии 1910 г. стала отправной точкой для развития миссиологии как практического руководства. Тогда в христианском мире сложилось отношение к миссионерству как к основной цели существования Церкви и ее первостепенной задаче.

Частью историографической традиции и одновременно важным источником по истории западного миссионерского движения в Корее стали дневники, мемуары миссионеров. В 2003 г. была издана работа Д. Кларка, написанная на основе семейных архивов семьи Кларков, работавших в миссии с 1902 г. - «Опасная жизнь в Корее. Западный опыт 1900-1950 гг.»; в 1983 г. было переиздано сочинение миссионерки Лилиас Андервуд Хортон, посвященное миссионерской семье Андервудов, более ста лет преподающих в Университете Ёнсэй - «Андервуды Кореи» (репринт книги 1918 г.).

В XX в. миссиологическое направление продолжало активно развиваться. Особое влияние на развитие миссионерского движения оказали работы протестантских миссиологов Д. Мак-Гаврана «Закономерности роста

церкви» (1970 г.) и П. Вагнера «Ваша Церковь может вырасти» (1976 г.), которые описали механизмы роста церквей и обеспечили миссиологию практическим инструментарием для успешной миссионерской работы, в том числе в Корее.

В России в XX в. тема миссионерства, в основном, также была предметом исследования среди самих миссионеров и теологов. Миссиологическая теория в России развивалась в рамках РПЦ.

Из ранних работ российских авторов, освещавших деятельность западных миссионеров в Корее, необходимо назвать работу архимандрита Павла (Ивановского) «Современное положение христианских миссий в Корее» (1903 г.), содержащую описание ранней истории католических и протестантских общин в Корее на основе личных наблюдений автора.

Аналитические исследования христианизации стран Востока развивались в российской науке XX в. в рамках изучения истории православных миссий в странах Восточной Азии. При подготовке данной работы они имели большое значение, т.к. позволяли оценить общее и особенное в методах и идеологии прозелитизма христианских церквей. Российско-корейские религиозные связи освещал Архимандрит Августин (Никитин). Вопросам исторического и культурного присутствия РПЦ в Корее было уделено большое внимание в статьях Курбанова СО. (1997 г.), Симбирцевой Т.М. (2000 г.), Ким Г.Н. (2001 г.).

Среди авторов, рассматривавших исторические судьбы православия в Японии необходимо назвать, прежде всего, сотрудников Университета Йокогама: Мицуо Наганава и Саблину Э.Б. (2000 г.). Огромную информационную ценность представляет изданный в 2004 г. 5-томник «Дневников» святителя Николая Японского.

Несомненный вклад в изучение христианства в Китае и истории миссий внесли работы Волоховой А.А. (1993 г.), Дубровской Д.В. (2000 г.), Дацышена В.Г. (2000 г.), Ломанова А.В. (2002 г.).

Если деятельность православных миссий в Азии достаточно подробно освещалась в отечественной литературе, то зарубежные миссионерские

практики в Восточной Азии не получили должной оценки ни в богословской (миссиологической) литературе, ни в российском востоковедении.

В геополитическом ключе эта тема рассматривалась Мурадяном А.А. в его монографии «Американские миссионеры в странах дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Океании в XIX в.» (1971 г.). Комплексное исследование взаимодействия западных миссионеров (католиков и протестантов) и китайской культуры было предпринято в работе Ломанова А.В. «Христианство и китайская культура» (2002 г.), работе католических миссий посвящена монография Дубровской Д.В. «Миссия иезуитов в Китае» (2000 г.).

Анализ процессов адаптации христианства в азиатских сообществах вообще, и в корейском обществе в частности, в данной работе опирался на исследования традиционного пласта религиозного сознания стран Восточной Азии. Большое значение для подготовки этих разделов имели работы известных отечественных востоковедов и этнографов: Ионовой Ю.В. (1982 г.), Мещерякова А.Н. (1991 г.), Торчинова Е.А. (1997 г.), Накорчевского А.А. (2000 г.), Васильева Л.С. (2001 г.).

Поскольку ключевой для диссертации стала тема миссионерства в различных этнических средах азиатской части России, в том числе среди корейской диаспоры, крайне полезными оказались монографии: Пак Б.Д. «Корейцы в Российской империи» (1993 г.), Ким Г.Н. «История иммиграции корейцев» (1999 г.), Петрова А.И. «Корейская диаспора на Дальнем Востоке России 60-90-е годы XIX века» (2000 г.) и «Корейская диаспора в России 1897-1917 гг.» (2001 г.).

Чрезвычайно активно в российской науке изучалась проблема религиозного синкретизма, возникшего в результате взаимодействия христианства и традиционных религий. Процессам синкретизации восточных учений в XX в. в российской гуманитарной науке были посвящены работы Ткачевой А.А. (1991 г.), Малявина В.В. (1997 г.), Тертицкого К.М. (2000 г.). В частности, Ткачева А.А. в работе «Новые религии Востока» дала подробный анализ развития религиозной ситуации в восточных обществах

(Индии и Японии), раскрыв универсальные механизмы процесса трансформации религиозного сознания обществ модернизационного типа. Эта работа также определила исследовательскую платформу данной диссертации. Важное значение для разработки концепции авторского исследования имела диссертация Жукова А.В (1995 г.), посвященная южнокорейской Церкви Объединения, которая также касалась вопросов влияния христианства на формирование новой религиозной традиции в южнокорейском обществе.

При этом следует отметить, что русскоязычная библиография, посвященная непосредственно истории формирования, адаптации и трансформации протестантизма в Корее - не велика. Попытка дать общую картину истории религий в Корее была предпринята профессором Казахского гос. университета Ким Г.Н. в его работе «История религий в Корее» (2001 г.). В этом обзорном сочинении были обозначены основные вехи истории протестантизма в Корее, однако его современное состояние и особенности миссионерских практик не получили оценки.

При разработке темы христианизации Кореи были учтены публицистические статьи Ланькова А.Н.; в частности его обзорная статья «Христианство в Корее» (1999 г.).

Проблеме взаимодействия политики и религии посвящена статья Мазурова В.М. в сборнике «Республика Корея: опыт модернизации» (1996 г.). Социально-политической проблематике посвящены и статьи дальневосточных исследователей-политологов Доровской Н.В. и Доценко О.А., опубликованные в сборнике «Роль религиозного фактора в жизни корейского общества» (2004 г.). В данном сборнике приведены материалы, позволяющие оценить соотношение конфессионального и политического факторов в истории становления протестантизма в Республике Корея; рассмотрен вклад корейских христианских политиков, членов правительств в формирование идейно-политических приоритетов нации.

Пытаясь выявить общее и особенное в процессах христианизации этнических сообществ Азии, автор обратился к зарубежным исследованиям, посвященным христианизации Кореи и других стран макрорегиона.

Доктринальные особенности протестантских деноминаций Кореи в полной степени осветил Ли Чжебом в своем диссертационном исследовании «Пятидесятнические отличия корейской церкви и причины роста», защищенной в теологической семинарии Фуллера еще в 1986 г. В данной работе Ли Чжебом аргументировано доказал, что среди протестантских центров церкви с большим набором пятидесятнических элементов имели очень высокие темпы роста. Оценка этой тенденции была учтена автором при анализе ситуации в регионах азиатской части России.

Проблема трансформации христианства в Корее в теологическом контексте активно разрабатывалась корейскими авторами начиная с 1980-х гг. Исследователи религии стран Азии работали и работают в парадигме западной социологии и богословия и публикуются в англоязычном формате. Пытаясь дать общую характеристику феномена корейского протестантизма, автор опирался на исследования Д. Кларка «Христианство в современной Корее» (1986, 2003 г.), Ким Игчжина «История и теология Корейского пятидесятничества: Сунбогым» (2003 г.); в них рассматривается история развития и проводится глубокий теологический анализ корейского протестантизма, в том числе пятидесятнического движения Сунбогым, к которому принадлежит церковь Йоидо Фул Госпел, ведущая миссионерскую работу в Туве и Бурятии.

В целом, миссионерская тематика за рубежом является предметом широкомасштабных исследований, которые проводятся в основном силами теологических институтов. Основными центрами, ориентированными на изучение протестантизма в азиатских сообществах, являются: Теологическая Семинария Фуллер (Fuller Theological Seminary, School of World Mission); Центр миссиологических исследований (Uitgeverij Boekencenrtum, Zoetermeer) - Нидерланды; Корейский Исследовательский Институт Миссиологии (Korean Research Institute of Mission). Их материалы,

содержащие исторические и статистические данные по деятельности протестантских, в том числе корейских миссионеров, широко привлекаются в данной работе. Среди европейских центров, которые занимаются изучением феномена не-западных, в том числе корейских, миссионеров в Европе, необходимо назвать Европейскую исследовательскую группу по изучению пятидесятничества - European Research Network on Global Pentecostalism.

Светское направление изучения религии в странах Восточной Азии представлено социологическими исследованиями ряда университетских (основанных религиозными организациями и миссионерскими союзами) центров. Это, прежде всего известные католические иезуитские университеты - Университет Соган (г. Сеул, Республика Корея), Университет София (г. Токио, Япония), Университет Нанзан (г. Нагоя, Япония).

При университете Нанзан ведет активную исследовательскую деятельность Институт Религии и Культуры, основанный в 1974 г. и издающий журнал Japanese Journal of Religious Studies (Японский журнал исследования религий). В рамках этого и других изданий публикуются материалы по истории и социологии христианства в Азии ведущих специалистов. В частности, исследования некоторых из них по Японии - Д. Рейда, Р. Фокс Янга, М. Мюллинса - были использованные при подготовке диссертации, т.к. они имеют большое значение для понимания механизмов христианизации восточных этнических сообществ.

Крайне полезными оказались материалы проекта, который выполнялся Университетом Мэйдзи Гакуин (г. Токио, Япония) и Международным Центром миссиологии (World Mission Unit) совместно с Пресвитерианской церковью США. По его результатам в 1995 г. был опубликован сборник научных статей «Перспективы христианства в Японии и Кореи» (Perspectives on Christianity in Korea and Japan: the Gospel and culture in East Asia), данные которой активно привлекались автором.

Перечисленные издания ввели в оборот обширный фактический материал. Выводы авторов, рассмотревших тенденции и механизмы

адаптации христианства к этнокультурным особенностям Востока, имеют методологическое значение, т.к. позволяют выйти на типологический уровень обобщений, показав закономерности формирования и трансляции корейского протестантизма в контексте этнополитической истории Азии.

Высоко оценивая методологическое значение работ отечественных и зарубежных специалистов, нельзя не заметить, что глубоко и всесторонне освещая проблемы христианства в Восточной Азии, они не рассматривали вопросы христианского прозелитизма за пределами макрорегиона, в частности в РФ.

Вопрос о вторичной христианизации стран СНГ и России усилиями протестантских миссионеров из Европы, Америки и Кореи остается мало изученым. Обращение автора к этой теме определяет новизну данного диссертационного сочинения.

Большинство российских авторов изучавших протестантизм, традиционно ограничивались историко-культурной проблематикой. Именно эти аспекты были обозначены на конференции 1998 г. "Протестантизм в Сибири" (ОмГУ). Изучению истории протестантских деноминаций в советской Сибири посвящены монографии Смирновой Т.Б. (г. Омск - 2002 г.), Сосковец Л.И. (г. Томск- 2003 г.), Савина А.И. (г. Новосибирск- 2004 г.), статьи Конева Е.В. (2002 г.).

Особенностью современного изучения религиозной ситуации является то, что в научный процесс активно включаются религиозные центры, выступая организаторами исследовательских программ. Деятельность современных протестантских церквей, их отношения с обществом и государством являются темами статей Лункина Р.Н. и Филатова СБ., вошедших в коллективную монографию «Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России» (под редакцией Филатова СБ., 2002 г.); она была подготовлена на основе полевых исследований, проведённых авторами в течение 1998-2001 гг. в 78 субъектах РФ. Чрезвычайно информативными являются материалы трехтомника «Религиозная жизнь современной России» (2003-2005 гг.); его второй том

полностью посвящен протестантизму в России. Данное издание стало результатом совместного проекта российских ученых (Лункина Р.Н., Филатова СБ. и др.) с Кестонским институтом (Великобритания), ориентированным на протестантскую теологическую традицию.

Именно религиозной науке принадлежит первенство в изучении миссионерских практик; но при безусловной ценности работ данного направления, они имеют про-религиозную ориентацию и могут быть использованы с известными оговорками.

Светских исследований на тему современного миссионерства не так много. Тема современного христианского, прежде всего протестантского, прозелитизма лишь начинает разрабатываться в российской науке. Особенно в этой связи необходимо отметить статьи и монографию «Экспансия» сотрудника Академии Госслужбы при президенте РФ Трофимчука Н.А. (1998 г.), которые посвящены взаимосвязи миссионерства и политики. В этом же направлении написаны статьи главного специалиста администрации Хабаровского края Свищева М.П. (1999 г.), который анализирует зарубежную миссионерскую деятельность в геополитическом контексте на современном материале Дальнего Востока РФ.

Попыткой дать оценку религиозным процессам в РФ (в Якутии, Татарстане и др.) стала монография Щипкова А.В. «Во что верит Россия. Религиозные процессы в пост-перестроечной России» (1998 г.). Анализируя конфессиональную ситуацию в регионах, автор особенно отметил такие явления, как рост протестантских церквей в регионах РФ, синкретизацию христианских верований с шаманизмом на примере Якутии и др.

Проблема влияния протестантизма на этнические сообщества Сибири уже обозначена российскими исследователями; историческим и этнокультурным аспектам этой темы посвящены работы: Мышлявцева Б.А. (2002 г.) и Хомушку О.М (1998 г., 2005 г.) по Республике Тыва (РТ); по Дальнему Востоку - Забияко А.П. (2001 г.), Кобызова Р.А. (2003 г, 2005 г.) Дударенок СМ. (2005 г.); по Алтаю - Бурнакова В.А. (2004 г., 2005 г.);

Бадмаева А.А. и Маншеева Д.М. о протестантских общинах г. Улан-Уде (2005 г.) и т.д.

Общая характеристика религиозной ситуации в РТ представлена в статьях Хомушку О.М. (1998-2006 гг.); в них приведены данные опросов общественного мнения относительно присутствии в республике нетрадиционных религий, иностранных миссионеров, гуманитарных религиозных фондов и др., оказавшихся крайне полезными для данной диссертации.

Безусловный вклад в исследование этноконфессиональных процессов в Туве внес Мышлявцев Б.А., рассмотрев современные религиозные процессы в регионе; на полевых материалах ученый показал причины негативного восприятия протестантизма местным населением и сделал выводы о возможных причинах распространения протестантских организаций.

Полевые материалы исследователя Бурнаков В.А. о деятельности протестантских церквей на Алтае и в Хакасии представляют интерес, сто авторская позиция настаивает на том, что протестантизм нивелирует этническую самобытность коренных народов Южной Сибири.

Работы Забияко А.П. и Кобызова Р.А. описывают особенности современной этноконфессиональной ситуации в Амурской области и в целом на ДВ РФ; в них раскрываются причины увеличения количества протестантских организаций. Дударенок СМ. в своих статьях освещает конфессиональную ситуацию в Приморье; в том числе дает характеристику общественного мнения относительно деятельности в крае корейских миссионеров.

Исторические, этнографические и статистические материалы, впервые введенные этими исследователями, представляют огромный интерес. Однако следует заметить, что проблема протестантского прозелитизма рассматривается без анализа миссионерских практик, их истории и идеологии. Деятельность корейских протестантских церквей на территории азиатской части современной России до сих пор не являлась предметом

изучения российской гуманитарной науки. Это определяет оригинальность и научную значимость данной работы.

Методология и методы исследования.

Данная диссертационная работа представляет собой попытку совмещения теоретического и прикладного подходов к исследованию и имеет комплексный характер. Методологию работы определяют положения о роли конфессионального фактора в этнических процессах, о механизмах трансляции религии и ее адаптации в иноэтничной/иноконфессиопалыюй среде, а также положения о формировании национальных форм мировых религий и о месте религиозного фактора в конструировании новых национальных идентичностей.

Вопрос о месте религии в обществе одним из первых поставил М. Вебер в серии работ: «Протестантская этика и дух капитализма» (1905 г.); «Социология Религии» (1916 г.); «Хозяйственная этика мировых религий» (1919 г.). Впервые он рассмотрел религию в тесной взаимосвязи с процессами социального и экономического развития. На примере протестантизма М. Вебер показал вклад религии в развитие общества современного индустриального типа. Его оценка религии как инструмента и признака дифференциации этносоциальных сообществ приближалась к цивилизационной концепции; при этом под цивилизацией в начале XX в. понимались пространственные общности людей, объединенные определенными чертами культуры; и одним из системообразующих факторов в их становлении выступала религия.

Цивилизационный подход оставался одним из доминирующих течений в

европейской гуманитарной науке на протяжении всего XX в. Его

выдающийся представитель А. Дж. Тойнби в работах 1946 г., 1957 г. и др.

хотя и использовал многофакторный подход, был близок к приданию

религии главной роли в цивилизационной детерминации. Известный

философ истории С. Хантингтон в своей монографии «Столкновение

цивилизаций» (1997 г.) классифицировал цивилизации но принципу

принадлежности к той или иной религиозной традиции и рассматривал их

будущее взаимодействие с этой точки зрения. Именно цивилизационный подход стал определяющим в богословской и светской традициях Европы и России при оценке роли религии и миссионерского движения.

Религиозный фактор назывался в числе приоритетных при определении специфики национального развития России в XIX в. На рубеже XX - XXI вв. дискуссии о значении религии в России вновь приобрели актуальность. В отечественной публицистической и в академической традиции религия по-прежнему рассматривается как важнейший цивилизационный и этнодифференцирующий фактор.

При определении ключевого для российской этнологии понятия «этнос» также подчеркивается роль религии. По определению Бромлея Ю.В., под этносом следует понимать исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую совокупность людей, обладающих относительно стабильными особенностями языка и культуры (включая религию), сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании (этнониме) [Бромлей, 1983, 1987].

Согласно теории, положенной в основу данной работы, этносы представляют собой динамичные системы; конфессиональный фактор оказывает существенное влияние на течение этнических процессов и нередко играет этнообразующую роль. Особенно повышается значение религии при сохранении этнической идентичности в условиях иноэтничного окружения или межэтнической конкуренции [Токарев, 1986; Пучков, 1973].

Известно, что религиозный фактор может играть основополагающую роль в консолидирующих и интеграционных процессах разного уровня. Со времени формирования государств Древнего мира происходил процесс унификации религии родственных этносов: появлялся общий пантеон и религия начинала играть объединяющую и дифференцирующую роль [Токарев, 1986].

В эпоху средневековья европейские этносы были преимущественно одноконфессиональными из-за строгой регламентации духовной жизни.

Тогда, по мнению Пучкова П.И., превалирование конфессионального сознания над самосознанием этническим являлось специфичной чертой. Образование поликонфессиональных сообществ относится к позднему средневековью [Пучков, 1973].

В эпоху реформации взаимодействие религиозных и этнических факторов развивалось по двум путям: с одной стороны, национальные интересы формирующихся государств определяли религиозное движение; с другой - преобладание религиозного самосознания приводило к разделению поликонфессиональных этносов. Конфессиональная принадлежность в эпоху реформации проявилась как этнообразующий фактор [Пучков, 1973].

Непосредственное рассмотрение связи этнического и конфессионального на реальных примерах привели исследователей (Пучкова П.И., Ипатова А.Н., Шерстовой Л.И. и др.) к разработке понятия этноконфессиональной общности, под которой понимают особый тип социальной общности людей с религиозно-оформленным укладом, этническое самосознание которых выступает как религиозное, принимающее в конкретных социально-исторических условиях функции этнического определителя [Ипатов, 1978].

При характеристике этноконфессиональных общностей важно подчеркнуть, что в ходе освоения религии этнические явления постепенно становятся составными элементами культа, «конфессионализируются». Также элементы культового комплекса, ритуалы, этика и т.д. проникают в формы общественной жизни, сливаются с традиционными верованиями и этнизируются. Таким образом, происходит срастание религиозных элементов с рядом признаков этнической общности, таких как: форма хозяйства, быт, этническое самосознание и т.д. [Ипатов, 1978].

На основе соотношения религиозного и этнического принято выделять несколько основных типов этноконфессиональных общностей (ЭКО): ЭКО первого порядка - это группа людей, религиозная и этническая принадлежность которых совпадает и выражается в конфессиональном самоназвании; ЭКО второго порядка создают этнотерриториальные группы людей, где этническая идентификация заслоняет конфессиональную; ЭКО

третьего порядка - это группа, выделившаяся из основного этнического массива по религиозному признаку, но имеющая самоназвание, в котором религиозная особость не отразилась. Выделяется также обширная группа ЭКО, образовавшихся в результате распространения мировых религий среди народов, уже исповедующих другие мировые религии; для них осознание своей религиозной особости не заслоняет и не изменяет этнической принадлежности [Ипатов, 1980]. Таким образом, важным для данной работы стало положение, что понятия конфессиональной и этнической идентичности, хотя и могут совпадать при определенных условиях у населения, тем не менее они могут и не находится в непосредственной связи меджду собой.,

Проблемы формирования ЭКО, связанные с переносом и адаптацией религиозных традиций, могут быть рассмотрены с учетом обобщений в области теории культуры этноса и культурных инноваций. Механизмы освоения культурных новаций и перевода их в традицию в отечественной этнологии были определены Арутюновым С.А. На основе анализа этапов заимствований (селекция, ротация, интеграция и т.д.) исследователь пришел к выводу, что инновация может структурно интегрироваться в систему культуры этноса; она может получить этноинтегрирующую и этнодифференцирующую функцию и из культуры этноса проникнуть в этническую культуру, став частью традиции [Арутюнов, 1989].

По мнению автора диссертации, описанные механизмы внедрения инновации и образования ЭКО, по сути, отражают процессы появления национальных версий христианства в странах Азии. Механизм подобного процесса в религиозной сфере на примере японских синкретических христианских движений показал М. Мюллинс в фундаментальной монографии «Христианство: сделано в Японии» [Mullins, 1998].

Соотношение этнологических и религиоведческих подходов в рамках данной диссертации определило особенности терминологического аппарата диссертации.

Процесс, посредством которого привнесенные религиозные традиции начинают вливаться в местную культуру, описывается в литературе (светской и богословской/миссиологической) такими терминами как: индигенизация, инкультурация, контекстуализация, синкретизм.

Индигенизацией {от англ. indigenous - аборигенный) считается процесс, в ходе которого при контакте с местной культурой привнесенные религии претерпевают изменения. Характер индигенизации, в конечном счете, зависит от творческих усилий носителей местной культуры и заключается в создании национальных христианских движений/церквей. При этом легитимная индигенизация часто обозначается как инкультурация (вход в культуру), или контекстуализация (включение в местный культурный контекст). Богословами термин «контекстуализация» большей частью используется для описания процессов интерпретации Библии в свете местной культуры и мировоззренческих реалий.

Синонимом термина «контекстуализация» в работах зарубежных и российских авторов часто выступает термин «синкретизм». Но для теологов понятие «синкретизм», широко применяемое светскими учеными и, прежде всего, этнографами, имеет уничижительный оттенок и используется для характеристики нелигитимных форм религиозного взаимодействия.

Следуя сложившейся в российской академической науке традиции, автор использует термин «синкретизм», понимая под ним взаимопроникновение различных форм религиозных доктрин и практик в ходе истории. В данной работе также используются термины - «адаптация», «индигенизация» и «инкультурация» для характеристики процессов внедрения христианства в принимающие сообщества.

При ориентации на изложенные методологические принципы, подходы и понятия, автор прибегает к сравнительно-историческому методу для анализа механизмов и результатов внедрения протестантских миссионерских практик в странах Восточной Азии и в азиатской части России. Данный метод позволил проанализировать исторические условия переноса христианства в культуру народов Восточной Азии в целом и протестантизма в культуру

корейского этноса в частности. При этом этноконфессиональные процессы рассматривались в работе в развитии с опорой на исторические ретроспекции и религиоведческий анализ. Цель данного метода также заключалась в выявлении общих и специфических аспектов утверждения корейского протестантизма в ряде регионов Сибири и ДВ РФ в конце XX - начала XXI вв. При этом автор ориентировался на этно-культурный подход, пытаясь выявить этнические специфические черты, которые инкорпорировал протестантизм, адаптируясь к этнической специфике в различных регионах.

В ходе исследования особое внимание уделялось сбору статистики, характеризующей деятельность протестантов, и анализу официальной текущей документации. При оценке ситуации в Саяно-Алтайском регионе были использованы качественные методы этносоциологических исследований, в том числе включенное наблюдение, интервьюирование, анкетирование, качественный контент-анализ локальных и религиозных СМИ и тематических сайтов системы Интернет.

Комплексный подход к исследованию, опирающийся на использование ряда конкретных методик, позволил достичь итоговой цели работы -проследить историю становления корейского протестантизма и его миссионерских практик и дать оценку современного прозелитизма в азиатской части Российской Федерации.

Источниковая база

Источниковую базу работы определил комплекс материалов различного типа. Информационную базу диссертации составили полевые материалы автора. Полевые исследования проводились: в Республике Хакасия (г. Абакан, г. Черногорск), в Республике Алтай (г. Горно-Алтайск, с. Кебезень Турочакского р. - место проведения Эл-Ойын в 2004 г., с. Аскат Майминского р. - место сосредоточения религиозных центров), в Республике Тыва (г. Кызыл), в Сахалинской области (г. Южно-Сахалинск).

Церкви, основанные корейскими протестантами, сегодня действуют в Р.Алтай и Р.Тыва: это Горно-алтайская пресвитерианская Церковь в г. Горно-

Алтайске, и Церковь Сунбогым в г. Кызыле - именно на их изучении были сосредоточены основные усилия.

Автору удалось присутствовать на службах в протестантских церквях, проводить наблюдение во время проведения евангелизаторских кампаний: частью исследовательской практики стало проживание в тувинской церкви Сунбогым с корейскими миссионерами в августе 2005 г.

Были проведены включенные наблюдения церковных служб, миссионерских евангелизаторских кампаний в г. Южно-Сахалинске, в Туве, на Алтае и в Хакасии, проведены серии тематических интервью с лидерами и прихожанами церквей, работниками региональных администраций, занимающихся религиозными проблемами, корейскими и американскими миссионерами, участниками евангелизаторских кампаний.

Для оценки степени влияния корейских протестантских практик в г. Кызыле, г. Горно-Алтайске, г. Новосибирске были проведены интервью со студенческой молодежью - представителями алтайской и тувинской общин, среди которых были адепты христианства и те, кто не причислял себя к христианскому вероисповеданию.

Интервью были оформлены в соответствии с требованиями методик этносоциологических исследований. По существующим правилам во время проведения социологического исследования по проблемам, затрагивающим конфликтные темы, идентификация участников проводится по сокращенной схеме. Попытка точной фиксации (фамилии, социального статуса и т.д.) может привести к сокрытию или искажению информации со стороны участников, поэтому подобная процедура осуществляется только с согласия респондента [Сикевич, 2005, с. 122]. Это определило характер атрибуции ряда тематических интервью автора.

Данные полевых этно-социологических исследований (многочисленные интервью и т.д.) дополнялись и корректировались с опорой на официальные материалы. Документация, использованная в работе, имела текущий характер; т.к. в соответствии с существующей административной процедурой, материалы по религиозным организациям с 1991 г. находятся

непосредственно в управлениях регистрационных служб регионов и представительствах Минюста.

Важным источником в рамках данной работы стали статистические материалы, дающие представление о количестве и составе зарегистрированных религиозных объединений в регионах РФ. Статистические данные были получены из официальных источников -реестры по административным образованиям азиатской части России (Приморскому, Хабаровскому, Красноярскому краям, Республике Алтай, Магаданской обл. и т.д.) с 1990-го по 2005 гг. были любезно предоставлены администрациями регионов.

Значительный объем информации содержался в периодике и на сайтах государственных учреждений и региональных администраций, а также на сайтах самих религиозных организаций и статистических служб; в том числе общероссийские данные о зарегистрированных религиозных объединениях в РФ на 2001 и 2004 гг.

Помимо количественной, в работе предпринималась качественная оценка этноконфессиональных процессов, происходящих в азиатской части России; для этого широко использовалась светская публицистика, формирующая общественный дискурс относительно религиозной ситуации на местах. Это, прежде всего, печатные и онлайновые версии газет, посвященных религиозной тематике («НГ-религии», «Религия и СМИ», электронный журнал «Христианство», др.).

Для оценки реакций региональных сообществ на миссионерские практики был проведен анализ материалов таких изданий, как газеты «Абакан» и «Хакасия» в РХ 2000-2005 гг., газета «Центр Азии» 2002-2005 гг. в РТ, газеты «Постскриптум» и «Звезда Алтая» РА 1995-2005 гг.

Дополнительными важными источниками стали общественные дискуссионные форумы на тематических Интернет-сайтах; в частности, форум на Сайте тувинского народа (), и на Сайте бурятского народа (), посвященные религиозной тематике. Привлекательность данного источника заключается в том, что он охватывает

дискуссией самый широкий спектр религиозных, культурных, национальных проблем, и при этом участники форумов, оставаясь инкогнито, открыто высказывают свои мнения по актуальным вопросам современности.

Помимо внешней оценки в работе были использованы аутентичные материалы - информативным источником стала конфессиональная пресса Саяно-Алтайского региона: «Христианский Вестник Алтая» - газета Алтайского краевого объединения РЦ ХВЕ - 2005 г., «Новая Жизнь» - газета Христианской церкви Новая Жизнь г. Горно-Алтайска, «Источник» - газета Пресвитерианской церкви г. Горно-Алтайска 2005 г., «Христианские ведомости» - газета христиан евангельской церкви Сибирь 2004 - 2005 гг., «Зеркало молодой Хакасии» - газета Лютеранской церкви (СибЕЛЦ) 2004 -2005 гг. В работе широко привлекались материалы сайтов религиозных объединений и церквей (портал «Протестант», «Мирт» и др.).

Теологические аспекты и миссионерские методы корейских протестантов анализировались с опорой на онлайновые журналы (Asia Journal of Pentecostal Studies, Cyberjoumal for Pentecostal-Charismatic Research, Journal of Asian Missions и др.) и тематические сайты миссиологических институтов Азии и миссионерских союзов (Исследовательский институт городских и национальных миссий, Институт Исследования Корейских Миссий и др.).

Источники на корейском языке - это прежде всего сайты корейских религиозных организаций - пресвитерианской, методистской, баптистской церквей, Иоидо Фул Госпел и др., которые содержат информацию (в том числе в аудио- и видео-форматах) о структуре организаций, целях и задачах социальных и евангелизаторских кампаний, теологическую информацию о доктринах и практиках и т.д.; а также Интернет сайты миссионерских структур - Ассоциации корейских миссионеров за рубежом, Корейской Академии Истории Церкви и др.

Важным источником исследований религиозной ситуации в Республике Корея стала еженедельная христианская газета Кидок Синмун (The Kidok Shinmun).

В целом диссертация опирается на комплекс источников, внешний и внутренний анализ которых обеспечивает репрезентативность выводов работы.

Научная новизна и практическая значимость исследования

заключается в том, что диссертация представляет собой первую попытку комплексного анализа прозелитизма корейского протестантизма и его миссионерских практик в азиатской части РФ в связи с проблемой сохранения этноконфессионалыюй и этносоциальной стабильности в макрорегионе.

Представленные в диссертационной работе теоретические материалы могут быть использованы для дальнейшего изучения как в целом этнических и религиозных процессов в обществе, так и конкретно - корейского протестантизма в Азии. Большой объем материалов по истории и современному состоянию христианской религиозной традиции в странах Восточной Азии, впервые представленный на русском языке, может оказаться полезным для исследований, ориентированных на этническую и религиозную историю стран Востока. Различные аспекты диссертации могут найти применение при подготовке учебных лекционных курсов по религиоведению, этнологии и социологии религии, по истории стран Восточной и Северной Азии.

Результаты авторских полевых сборов в Саяно-Алтайском регионе и в целом выводы по проблеме корейского прозелитизма в ряде регионов РФ могут быть использованы администрациями регионов и советами по взаимодействию с общественными и религиозными организациями при разработке программ этноконфессионального мониторинга территорий и выработке рекомендаций по оптимизации взаимодействия государства и религиозных организаций на местах.

Структура исследования

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, списка сокращений; а также семи приложений со статистическими материалами и иллюстрациями.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируется цель и задачи, излагаются методологические принципы работы, дается характеристика источников, приводится историографический обзор по теме.

В первой главе в контексте истории христианизации Восточной Азии рассматривается история становления корейского протестантизма и его миссионерских практик.

Во второй главе определяется место протестантизма вообще, и корейского в частности, в религиозной структуре современной России, дается характеристика миссионерских практик корейского протестантизма в рамках корейской диаспоры на Дальнем Востоке и в аборигенных этнических сообществах Сибири.

В заключении излагаются основные выводы работы.

Апробация диссертации. Диссертация была подготовлена на базе сектора современных этносоциальных процессов отдела этнографии ИАЭТ СО РАН. Основные ее положения отражены в 8 опубликованных статьях.

Методология написания работы обсуждалась на заседаниях сектора современных этносоциальных процессов отдела этнографии ИАЭТ СО РАИ, а также на методологическом семинаре международной лаборатории по сравнительным методам в социологии в Свободном Университете Амстердама, организованной Международной Ассоциацией Социологии (ISA) и ЮНЕСКО в 2005 г.

С материалами по теме диссертации автор выступал на научных конференциях в 2003-2005 гг.: на семинарах педагогического факультета Государственного Университета Иокогама (Япония), на годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН в 2004-2005 гг., на Межрегиональной научно-практической конференции «Сибирь на перекрестье Мировых Религий» в 2004 г. (Новосибирск), на Общероссийской научной конференции «Российские корейцы: история и современные проблемы» в 2004 г. (Томск), на международном симпозиуме Международного Общества Социологии Религии (ISSR) «Религия и

общество: преодолевая границы» в 2005 г. в Загребе (Хорватия), на международной конференции CESNUR «Транснациональные перспективы: религиозные движения, глобализация и конфликт» в Палермо (Италия) в 2005 г.

Христианство в Восточной Азии: история западных миссионерских практик

Одной из центральных тем всемирной истории является взаимодействие государств, культур и народов. Освоение Азии европейскими странами началось в XV в. В XV - XVII вв. европейские державы открыли морские пути в Индию и в Азию. Их интерес к освоению новых территорий имел экономическую и геополитическую подоплеку.

Колонизаторская политика сопровождалась интенсивными этнокультурными контактами, осуществлявшимися, в том числе, и через миссионерскую деятельность. Европейские страны осваивали пространства, населенные аборигенными народами, при этом распространение христианства рассматривалось как инструментарий, побудительный мотив и аргумент в ведении территориальной экспансии, наполняя ее миссионерским содержанием.

Пионерами колониальных захватов и прозелитизма в XV-XVII вв. выступили лидеры мореплавания, обладавшие наибольшим опытом межкультурных контактов - Португалия и Испания. В 1493 г. Папа Александр VI издал буллу и поделил неевропейский мир, проведя разграничительную линию сфер влияния Испании и Португалии [Трофимчук, Свищев, 1998, с. 104].

В освоение новых земель включилась Римская католическая церковь (РКЦ), увидевшая новые возможности для распространения своего влияния, которое сократилось в ряде европейских стран в связи с протестантской реформацией.

В XVI в. в связи с появлением протестантской оппозиции РКЦ провела так называемую «контрреформацию», основные положения которой были кодифицированы в 1563 г. Тридентским собором. В рамках модернизации РКЦ были созданы монашеские ордена в странах Европы, принявшие активное участие в миссионерском движении - кармелиты, иезуиты, капуцины. Наиболее влиятельным и активным среди них стал орден иезуитов, основанный в 1540 г. Кроме того, на протяжении последующих двух столетий был сформирован целый ряд институтов, поддерживающих миссионерскую деятельность: Конгрегация по обращению язычников и еретиков, Конгрегация по делам восточных Церквей, Конгрегация Пропаганды Веры и др.

Вплоть до XVI в. деятельность провозвестников христианской веры называлась "apostolatus", "porpagatio fidei". Право посылать церковных представителей в далекие колонии было настолько важным, что это отразилось в обозначении их деятельности, которая именно в это время стала называться «миссией», а сами посланники - «миссионерами». Этот термин был впервые введен главой ордена иезуитов Игнатием Лойолой [Свищев, 1999, с. 117-118].

Первый опыт католических миссионеров в Восточной Азии поставил вопрос об изучении культур и языков аборигенных народов и о новых методах прозелитизма в иноэтничной среде. Отличительной чертой миссионерской политики ордена иезуитов в иноэтничных средах было стремление синтезировать элементы местной культуры с европейскими достижениями [Мареева, 2001, с. 131].

Религиозные системы большинства народов Восточной Азии на момент начала христианизации в конце XV - XVI вв. обладали синкретичной природой и имели принципиальное сходство. Буддизм, даосизм, конфуцианство и пантеизм определяли их структуру. Присутствие пласта народных верований оставалось константой в мировоззрении большинства населения макрорегиона на протяжении всех последующих столетий.

Иерархия богов, взаимосвязи между богами, героями, легендарными личностями, заслуженными людьми были частью религиозной традиции, отличались изменчивостью и подразумевали возможность пополнения культурно-религиозного багажа. В этом отношении плюралистические традиционные религиозные системы Восточной Азии оказались способными к освоению иноконфессиональных элементов, символов и доктрин на различных социальных и функциональных уровнях. Речь шла о последовательной селекции, модификации и интеграции инноваций [Арутюнов, 1989].

Отсутствие обязательного и единого вероисповедального и культового комплекса, выраженного в наборе догм, послужило важным обстоятельством для возможности реструктуризации религиозных элементов и создания новых конструкций. Религия, как конгломератное образование, не была жестко спаяна с политико-экономическим истеблишментом в странах Восточной Азии; этот факт позволил использовать традиционные религиозные элементы на новых этапах общественного развития [Ткачева, 1991, с. И].

В Восточной Азии буддизм был значительно преобразован и стал типичной народной религией, дарующей благодать и спасение; в нем также появились магические представления. Он превратился в религию, основанную на вере в воздаяние кармы и в потустороннее существование. Буддизм принадлежал к числу тех религий, которые опирались на идею о личном усилии, направленном на освобождение от существования как такового. Подобная религия не содержала импульсов к рациональному преобразованию жизни и не могла перейти в массовую веру спасения [Вебер, 1994, с. 275].

Этносоциальные особенности формирования и специфика национальной версии протестантизма в Республике Корея

Стремление к освобождению от иностранной оккупации, обретение национальной независимости и всесторонняя модернизация - эти идеи вдохновляли политическую и духовную элиту Кореи XX в. Для сторонников корейского просветительского движения христианство являло собой идеологию модернизации.

Внедрению идей христианства в массы способствовало принятие доступного для большинства простых корейцев алфавита хангул. Ранее в Корее использовалась сложная для изучения система китайской письменности; и грамотность в Корее являлась исключительно привилегией аристократии. И хотя в XV-XIX вв. на хангуле создавалась литература -комментаторская (к буддийскому канону и конфуцианской классике), художественная (повесть и т.д.), учебная (словари), удельный вес был ее невелик по сравнению с литературой тханмуне (китайских иероглифах).

С подъемом культурно-просветительского движения в 1894 г. хангул получил статус государственного и распространился во всех сферах жизни. Протестантские миссионеры, приехавшие в Корею в конце XIX в., одной из приоритетных задач ставили обеспечение общедоступности христианского слова. Воплощением этого стремления стал перевод Библии на хангул, обеспечивший ее общедоступность.

Языковая адаптация протестантизма предопределяла адаптацию основных теософских концепций. Исследователи полагают, что для корейцев принятие концепции единого бога не представляло такой сложности, как для японцев. В корейской культуре существовали представления о высшем деперсонифицированном сакральном начале хванин.

В первых переводах Библии на простонародный корейский язык католики для передачи образа единого бога стали использовать слово ханышш, означающее «Высший Бог». Протестанты ввели другую редакцию -ханатш, отличную от католической и обозначающую «Единственного Бога». Таким образом, при написании смыл концепта менялся от Высшего Бога к Единственному Богу, но восприятие термина населением корреспондировало с традиционным [Kim Andrew, 2000, p. 2; Кузин, 2005, с. 114].

Для протестантов принятие термина ханатш было важно для перехода от этнической концепции бога к универсальному христианскому образу. Традиционные представления о высшем сакральном начале корейцев послужили для формирования протестантами теософского конструкта в духе прамонотеизма.

Под влиянием христианства шло активное реформирование соционормативных практик Кореи. После Второй мировой войны началась перестройка системы праздников и ритуалов. С одной стороны, это было вызвано высоким престижем западной культуры, с другой - постепенным отходом от конфуцианской традиции. Борьба за независимость способствовала выработке общенациональных форм культуры. Конфуцианские императорские празднования ушли в прошлое с ликвидацией императорской формы правления, но сохраняли силу семейные обряды и обычаи. Особенно возросло значение обрядов годового цикла, принявших в городских условиях форму массовых народных празднеств [Ионова, 1982, с. 207].

Многие обряды стали объектами правительственного регулирования. В контексте общего курса на модернизацию некоторые традиционные обряды стали рассматриваться как признак «отсталости» и искоренялись; другие воспринимались христианами из правительственных кругов как «языческие».

В 1975 г. традиционно отмечаемый 5 мая День мальчиков был официально переименован в День Детей. Традиционные праздники - чхусок, соль продолжали отмечаться христианами, при этом такие традиционные элементы, как таблички с именами предков, набор блюд для поминовения предков, поклоны, были заменены христианской службой в церквях и домашними молитвами.

Во второй половине XX в. в Республике Корея сформировался новый свадебный ритуал, отличный как от традиционного, так и от западных образцов. Традиционный свадебный обряд носил исключительно патриархальный характер: женщина фактически «передавалась» из дома отца в дом жениха. Такой обряд оказался неприемлем для городских условий в стране, переживающей глобальные социально-экономические перемены. Среди корейцев-христиан стали доминировать западные обряды, однако в них привносились этнические элементы; прочно сохранял свое значение традиционный ритуал приветствия молодой женой родственников мужа. Вообще, в Корее наряду с традиционной одеждой получил распространение европейский свадебный наряд; стало обязательным свадебное путешествие молодоженов. Сугубо корейскими нововведениями стали: проведение свадьбы в специальном дворце бракосочетаний есжчаие, строгая регламентация вручения подарков, общая схема свадебной церемонии [Ланьков, 1997, с. 55].

В период экономического роста правительство Кореи поощряло политику сбережения. В 1961 г. был принят ряд законов, накладывавших ограничения на траты, связанные с проведением семейных торжеств и обрядов, свадеб, похорон и т.д. Подобная политика привела к изменениям во всех церемониальных обрядах жизненного цикла [Ланьков, 1990, с. 56].

В соционормативной сфере корейское правительство пыталось обеспечить межконфессиональный баланс, сохранив свободу вероисповедания без создания режима благоприятствования определенной конфессии. В годовом цикле государственных праздников Республики Корея сосуществовали христианское Рождество, День рождения Будды, День образования государства (2333 до н.э. - День основателя Тангуна). Такие праздники, как: День освобождения (от японского колониального режима), День Конституции 1948 г., День памяти (павших в войнах), День движения за независимость (1 марта 1919 г.), подчеркивали вехи нациостроительства и актуализировали национальное и этническое самосознание корейцев.

Демократические преобразования американского образца закрепили в Конституции Республики Корея 1948 г. (гл. II, ст. 20) свободу вероисповедания, что привело к феномену быстрого распространения новых религиозных объединений. Вовлечение масс в религиозную жизнь во многом снимало проблему социального напряжение в связи с ограничением политических свобод и экономическими трудностями послевоенного времени.

После раздела Кореи в 1953 г. большое количество миссионеров из различных деноминаций приехали в Республику Корея из США и Европы. В условиях политического противостояния и «холодной войны» Республика Корея занимала важное геополитическое положение и была призвана стать проводником внешнеполитического курса США в Тихоокеанском регионе. США сделали большие финансовые вложения на социальные и экономические нужды южнокорейского государства.

Распространение и поддержка христианских институтов в Корее -трансляторов американских либерально-демократических ценностей в корейском обществе - было одной их задач послевоенного устройства. Политики-христиане со времен оккупации Кореи занимали высокие должности в правительстве. В октябре 1945 г. военное правительство США в Корее сформировало Консультативный совет - основу корейского правительства. Он состоял из 11 известных корейских политиков, 6 из которых были христиане. Из 50 корейцев, которые были назначены на главные посты в правительстве Республики Корея, 35 были христианами; из 21 человека на министерских должностях 9 были христианами.

История протестантизма и современные тенденции его распространения в РФ.

Конец XX - начало XXI вв. в России были ознаменованы активизацией этноконфессиональных процессов, связанных с формированием постсоветской идентичности. В различных регионах РФ начались процессы возрождения РПЦ, организационно оформились общины мусульман, буддистов, началось возрождение традиционных религий коренных народов. Эти процессы рассматривались как факт роста духовности и возрождения национальных культур.

Особенностью «религиозного ренессанса» в стране начала третьего тысячелетия стала активизация западных версий христианства. К концу XX в. протестантизм в Российской Федерации занял одно из лидирующих мест в религиозной структуре большинства регионов. К этому моменту он имел уже четырехсотлетнюю историю существования в российском государстве, однако массовое привлечение россиян в протестантские церкви стало актуальным только к концу XX в.

Истоки становления протестантских общин на территории России были связаны с проникновением в страну первых европейцев-протестантов. К концу XVI в. лютеранские общины появились в ряде российских городов: в Нижнем Новгороде, Костроме, Ярославле, Казани, Архангельске.

С появлением английских и голландских купцов в России в XVI в. начало распространяться пресвитерианство/кальвинизм [Современная религиозная жизнь России, 2003, с. 19].

При Екатерине II российские территории стали осваивать немецкие колонисты, в том числе последователи протестантизма: меннониты, испытывавшие гонения в Германии, с 1789 г. начали переселяться на юг Украины и в Поволжье. Государственная власть вела политику патернализма по отношению к лютеранской и меннонитской церквям.

Во второй половине XIX в. в среде российских немцев-штундистов6 появились баптизм и евангелизм. В это время на территории России стали активно действовать баптистские миссионеры из Германии. При их участии возникли и окрепли евангельско-баптистские общины на юге Украины в среде штундистов, на Кавказе и в Таврической губернии (левобережная Украина) в среде ссыльных молокан . В том же XIX в. усилиями англичан баптизм стал распространяться в петербуржских салонах в среде российской аристократии [Современная религиозная жизнь России, 2003, с. 151].

В 1874 г. в результате проповеднической деятельности в г. Санкт-Петербурге англичанина лорда Редстока Г.У. (1833-1913), связанного с деноминацией плимутских братьев , возникло близкое баптизму движение евангельских христиан. В 1884 г. был создан Союз русских баптистов, а в 1909 г. - Союз евангельских христиан.

Пятидесятничество стало распространяться в России с 1907 г. из Финляндии, которая входила в состав Российской империи. Первыми последователями пятидесятничества стали протестанты из числа баптистов, евангельских христиан и адвентистов . Разнообразие трактовок самого учения определило разобщенность религиозных групп пятидесятников и вызвало дальнейшую их дифференциацию [Мурза, 1998, с. 89].

Поскольку изначально протестантизм в России был вероучением, распространявшимся в основном в европейских этносоциальных анклавах, отношение государства к группам протестантов в России оставалось настороженным. В периоды внешнеполитических кризисов, когда России грозило нарушение территориальной целостности, «неблагонадежные» этнические и религиозные группы высылались из Центральной и Южной России в Сибирь. Таким образом, особой страницей в развитии российского протестантизма стала история протестантских деноминаций в Сибири. Вплоть до конца XX в. протестантские общины в Сибири возникали не в результате миссионерской деятельности, а в результате ссылки и добровольного переселения.

В городах Сибири, бурный рост которых приходится на XVIII-XIX вв. в связи с активным освоением восточных регионов империи, было много протестантов среди иностранцев, служивших военными и светскими чиновниками, врачами, архитекторами, инженерами и т.д. Первые протестантские - лютеранские церкви были построены: в г. Омске в 1792 г., в г. Барнауле - в 1857 г., в г. Томске - в 1859 г.

Общины меннонитов возникли в Сибири в 1860-1865 гг. в результате их ссылки из южных областей России. Латышские, эстонские и немецкие переселенцы сохраняли уклад жизни, веру, язык и даже названия "материнских колоний"; их села были обособлены часто по конфессиональному признаку [Смирнова, 2002]. В конце XIX в. в рамках массового переселения крестьян из европейской части России представители протестантских деноминаций участвовали в вольной колонизации Сибири наряду с православным населением. Среди сельского населения было много баптистов и меннонитов, расселявшихся на юго-западе Сибири.

Массовое распространение протестантских организаций в Сибири наблюдалось с 1905-1907 гг. В начале XX в. на территории Сибири насчитывалось около 4000 последователей протестантизма. Консолидация по религиозному принципу и миссионерская активность религиозных групп приводили не только к успешной адаптации протестантов в Сибири, но и к росту их численности: к 1908 г. количество верующих составляло 7,5 тыс. человек [Бястик, 2000, с. 299-300].

Первые поселения русских баптистов в Урянхайском крае (Туве) были основаны в 1910 г. в д. Березовка, с. Успенка и просуществовали до 1930-х гг. В г. Верхнеудипске (совр. Улан-Удэ) в начале 1900-х гг. существовала община лютеран, а с 1920-х гг. община баптистов [Адыгбай, 2006, с. 188].

Во время Первой мировой войны в Сибирь было выслано большинство протестантских проповедников и все немецкие колонисты из Молдавии и Украины; к 1915 г. в Сибири насчитывалось уже 11 тыс. протестантов [Бястик, 2000, с. 299-300].

Российские власти и местные сообщества в целом терпимо относились к представителям неправославного населения. Подобное отношение к религиозным организациям и церквям национальных меньшинств сохранялось и в первые годы советской власти. В 1918 г. вышел Декрет "Об отделении церкви от государства и школы от церкви"; он дал толчок росту протестантских общин в Сибири. Этому также способствовал приток в Сибирь беженцев из Поволжья в голодные 1920-е гг.; многие из них были членами протестантских церквей.

В политических условиях советской России некоторые протестантские организации пытались адаптировать религиозные догмы к существовавшей обстановке. Появились лозунги, созвучные эпохе и новому политическому строю: "Братство и мир народов", "Помощь бедноте" и др.

Советская власть идентифицировала группы неправославного населения с сектами; но большевикам импонировало то, что сектанты (протестанты) основывались на принципах равенства, коллективизма и ориентировались на бедняков. В период НЭПа протестантская трудовая этика стала актуальной для людей получивших возможность личного экономического роста.

Среди представителей новой власти в начале 1920-х гг. развернулась дискуссия об определении природы сектантства как буржуазного или просоветского. Победила вторая точка зрения, и вплоть до начала коллективизации и кампании «воинствующего атеизма» протестантским организациям не чинили препятствий [Неживых, 1998, с. 93].

Особенно бурно в этот период росли церкви баптистов. Так, в 1917 г. баптисты в Сибири имели 100 общин, 100 молитвенных домов, 150 местных и разъездных пресвитеров и проповедников; а в 1927 г. — 150 общин, 130 молитвенных домов, 610 пресвитеров и проповедников. В середине 1920-х гг. возникли церкви пятидесятников (христиан веры евангельской) в Омском, Барабинском, Барнаульском округах. Центром баптизма в Сибири до 1926 г. был г. Омск, позднее им стал г. Новосибирск.

Деятельность корейских протестантских миссий в диаспоральных средах РФ и стран СНГ.

Успех миссионерской работы протестантских церквей в России во многом определяется набором характеристик каждого отдельно взятого региона. На основании широкого круга источников в числе факторов влияющих на результат протестантизации на местах, можно выделить следующие: этнический состав региона, религиозная политика администрации/правительства субъекта федерации по отношению к деятельности миссионеров, традиционная конфессиональная ориентация населения региона, социально-экономическое положение и исторические особенности развития региона и др.

Многие современные протестантские церкви (особенно евангельские) являются транснациональными объединениями, что подразумевает активные связи между приверженцами церквей и духовными лидерами не только на межрегиональном, но и на международном уровне.

Интеграционные процессы в мире, унификация информационного пространства и универсальность правовых и экономических моделей создают максимально благоприятные условия для миссионерской деятельности протестантов. Однако на фоне универсализации и интеграции духовных практик обозначаются зоны этноконфессиональных миссионерских приоритетов.

Чрезвычайно важное значение в определении основных тенденций роста протестантизма в России с начала 1990-х гг. приобретает проблема соотношения деятельности российских церквей, укоренённых в истории регионов и зарубежных миссионерских центров. Начиная с 1990-х гг. на конфессиональной карте России и стран СНГ появляются и начинают расширяться зоны влияния корейских протестантов. По статистическим данным, представленными на 12-ой Конференции Корейских Миссионеров в СНГ (Владивосток, август 2005 г.), сегодня в РФ находятся: в Москве - 42 миссионерские семьи (82 чел.), в Санкт-Петербурге - 26 семей (50 чел.), в Новосибирске - 16 семей (27 чел.), в Приморском крае - 38 семей (74 чел.), в Хабаровском крае - 17 семей (29 чел.) и т.д. [Материалы 12 Конференции Корейских Миссионеров, 2005].

Наиболее активными в прозелитской деятельности являются: пресвитерианская, методистская церковь, деноминация Холинесс («Святость»), и ряд харизматических церквей, таких как Иоидо Фул Госпел. На территории РФ активно работают следующие корейские миссионерские организации: UBF и отделившийся от нее CMI (Christ Mission International -Христианский Миссионерский Интернационал), ССС (Campus Crusade for Christ) работающий в России под названием «Новая Жизнь», Навигатор (Navigator), ОМ (Operation Mobilization) и др.

Очень широко корейские протестантские церкви, в том числе Церковь Йоидо Фул Госпел (см. Приложение 4), представлены в странах СНГ - в Казахстане, Узбекистане и Кыргызстане. Современные миссионерские корейские организации, работающие в РФ и в сопредельных государствах Средней Азии, имеют свои собственные методы работы, ориентируются на различные этнические и социальные страты - на диаспоральные группы, молодежь, мигрантов, маргинальные слои населения в городах, на коренные народы азиатской части России.

Начало прозелитизма корейских протестантов в России приходится на рубеж XIX - XX вв. и первоначально ориентируется на корейское население, формирование которого на территории российского Дальнего Востока началось в первой половине 1860-х гг.

После включения в состав российских владений Приамурья (по Айгунскому договору 1858 г.) и Приморья (по Пекинскому трактату 1860 г.) было зафиксировано появление в российских пределах корейских переселенцев из северных провинций Кореи [Ким Г.Н., 1999].

Русско-корейская конвенция о пограничных сношениях, подписанная 8 августа 1888 г. в Сеуле, регламентировала вопросы корейской иммиграции. Известный исследователь истории российских корейцев Пак Б.Д. считает, что первая волна иммиграции стала результатом естественного просачивания через границу. Действительно массовое переселение корейцев в Россию началось в период японского протектората и приобрело еще более широкие размеры после аннексии Кореи Японией [Пак Б.Д., 1993, с. 102.].

С начала XX в. в среде корейцев Дальнего Востока начали действовать корейские пасторы. Официальное разрешение на ведение религиозной деятельности из Министерства внутренних дел России впервые было получено корейским миссионером Чхве Кванпхилем по его запросу в ноябре 1909 г. Это стало началом миссионерского протестантского служения, в котором участвовали представители пресвитерианских, методистских, баптистских церквей.

Уже к 1911 г. в г. Владивостоке в пресвитерианской церкви насчитывалось около 300 человек, в г. Никольск-Уссурийске - 100 человек, в г. Харбине - 200 человек, по различным селам - 200 человек. Согласно имеющимся документам, общее число протестантов Дальнего Востока на начало XX в. составляло порядка 800 человек [Хвалин, 2003].

Активный период миссионерской деятельности среди этнических корейцев начался в 1919 г. после разгрома национально-освободительного движения в Корее, когда бежавшие в г. Владивосток методисты основали здесь свои церкви. В мае 1920 г. Корейское методическое собрание официально решило вести миссионерскую работу и послало трех миссионеров в города Харбин, Владивосток, Никольск; за один год корейцы основали 30 методистских церквей [Чой Чжинсун, 2003].

В 1920 г. было построено 100 баптистских церквей: в районе Енчу - 16 церквей (1500 чел.), во Владивостокском районе - 5 церквей (520 чел.), в Сучанском - 18 церквей (1600 чел.), в районе Добино - 4 церкви. В г. Никольске пасторы Ким Енхак (г. Владивосток), Чон Дэтхэк, Ким Тхэксу (г. Никольск) 30 июля 1921 г. организовали собрание Сибирских миссионеров.

В начале 1920-х гг. корейская миграция в Россию прекратилась в связи с японской интервенцией и с ограничениями, введенными правительством СССР в 1922 г. на въезд японских подданных. К концу 1920-х гг. почти все корейские миссионеры покинули Сибирь. В связи с началом политических репрессий численность церквей и прихожан стала падать. Последний оставшийся пастор Ким Ёнхак в 1930 г. был арестован и приговорен к каторжным работам. Собрание миссионеров в 1930 г. решило приостановить миссионерскую деятельность в Сибири [Там же].

Похожие диссертации на Корейский протестантизм и особенности его миссионерских практик в азиатской части Российской Федерации в конце XX - начале XXI вв.

Этнические мигранты на Кольском Севере в конце XX - начале XXI вв.Змеева Ольга Васильевна

Этнокультурная адаптация евреев ЕАО к общественным трансформациям конца XX - начала XXI вв.Примак Петр Викторович

Символические и социо-нормативные аспекты современного этнополитического движения Республики Алтай, Республики Тыва, Республики Хакасия : конец XX - начало XXI в.Самушкина Екатерина Викторовна

Этнические процессы в среде мордвы Республики Мордовия в конце XX - начале XXI в.Абрамова, Ольга Владимировна

Казахи Западной Сибири и сопредельных территорий Казахстана: этнокультурные связи и процессы : конец XX - начало XXI в.Сарсамбекова Арна Сапаркалиевна

Армянская диаспора в Москве. История формирования и этнокультурное развитие в конце XX - начале XXI вв.Асрибекова, Тамара Вадимовна

Феномен "неотрибализма" в контексте современной этнополитической жизниТенсин Максим Владимирович

Праздники русских Архангельского Севера в XX - начале XXI векаФролова Александра Викторовна

Этнодемографические процессы в среде ненцев Ямала в XX-начале XXI векаВолжанина Елена Александровна

Этнография детства немецкого населения Западной Сибири в XX - начале XXI вв.Блинова Анна Николаевна