Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография проблемы и источниковая база исследования 12
1. Историографический анализ. 12
2. Характеристика источников. 36
Глава II. Новокрещеная паства и церковь в последней четверти XVIII - первой половине XIX века 51
1. Этнорелигиозный состав крещеного нерусского населения 51
2. Укрепление церковного ведомства в новокрещенской среде 71
3. «Отступничество» от православия как этносоциальное явление 82
Глава III. М иссионерское просветительство в последней четверти XVIII - первой половине XIX века 123
1. Первые опыты христианского просвещения новокрещеного населения - 123
2. Миссионерская деятельность в первой половине XIX века 131
3. Попытки обновления миссионерского дела 140
Глава IV. Буржуазная модернизация и церковные реформы во второй половине XIX века 174
1. Средневолжские епархии накануне буржуазных реформ 174
2. Церковь и буржуазные реформы. 197
3. Церковные реформы 212
Главам. Развитие миссионерского просветительства во второй половине XIX-начале XX века 252
1. Утверждение миссионерско-просветительской системы Н.И. Ильминского 252
2. Реализация программы христианского просвещения 289
3. Роль миссионерской школы в утверждении православия 337
Глава VI. Характер этноконфессиональных процессов в начале XX века ... 361
1. Стремление приверженцев язычества сохранить традиционные верования 361
2. Влияние ислама на верования крещеных нерусских народов 379
3; Утверждение православия в среде нерусской паствы. 414
Заключение 452
Источники и литература. 462
Список сокращений 486
Приложения 1 487
Приложение 2
- Историографический анализ.
- Этнорелигиозный состав крещеного нерусского населения
- Первые опыты христианского просвещения новокрещеного населения
- Средневолжские епархии накануне буржуазных реформ
Введение к работе
В условиях современных масштабных преобразований в стране этнорелигиозная проблематика приобрела особую актуальность. В полиэтническом, многоконфессиональном регионе Среднего Поволжья обеспечение условий толерантного сосуществование различных религий находится не только в центре внимания научных центров, но и государственных управленческих структур. Этноконфессиональные вопросы полиэтнического региона обсуждались, в частности, в Чебоксарах 5 февраля 2004 г. во время визита в Чувашию Президента Российской Федерации В:В. Путина1. О важности этой проблемы свидетельствует издание специального справочника для госслужащих . Этнорелигиозная проблематика, как отмечают этнографы, стала актуальной- и в политическом отношении3. Религия, составлявшая одну из основ мировоззрения и духовности народов, после нескольких десятилетий гонений; вновь претендует на восстановление своей исторической роли в обновленном качестве. Сегодня, когда не только юридически, но и фактически восторжествовала свобода вероисповедания, наблюдается рост религиозной активности россиян и небывалый интерес народов к историческому опыту духовВаяпршзяжристианизации нерусских народов Среднего Поволжья занимают особое место в историко-этнографической науке, что объясняется их непреходящим значением в понимании многих исторических, этнокультурных процессов. С момента установления власти Москвы над многонациональным населением Казанского края и < учреждения особой епархии (1555г.) утверждение православия являлось не только миссионерской задачей церкви, но было важной составляющей широкомасштабной политики российского царизма на восточных окраинах страны. Вся многовековая история народов Среднего Поволжья в составе царской России сопровождалась теми или иными мерами унификации поликонфессионального населения на основе христианских (русско-православных) ценностей. Вполне справедливо также полагать, что терри-
тория Казанского края воспринималась церковью в качестве основной экспериментальной' базы для апробации форм и методов миссионерской работы, которые в последующем широко использовались при распространении православия на восточные окраины Российского государства и за ее пределами. Накануне 450-летия Казанской епархии значительно возрастает необходимость оценки исторического опыта утверждения православия в Среднем Поволжье.
Изучение неоднозначных этнорелигиозных процессов под воздействием политики христианизации нерусских народов региона сегодня столь же важно, как и в прошлые века, так как здесь продолжается сосуществование и взаимодействие православия, ислама и язычества. Горький урок межнациональных трений в постсоветскую эпоху, в котором конфессиональный фактор имеет свою составляющую, заставляет обращаться к истокам многих современных проблем и с учетом новых научных достижений анализировать исторический опыт, что позволит строить современную толерантную национальную и религиозную политику4.
Объектом исследования являются церковное ведомство и нерусские народы: тюркские - татары, чуваши; финно-угорские - марийцы, мордва, удмурты, этногенез и исторические судьбы которых имели много общего. В истори-ко-этнографической литературе вышеуказанные народы нередко именуются «народами Среднего Поволжья». Этнокультурное их взаимодействие происходило на всех этапах этнополитической истории региона. С включением народов Среднего Поволжья в состав России они стали объектом церковно-государственной политики христианизации.
Предметом исследования^ избрана история христианизации народов Среднего Поволжья в рамках российской государственности с конца XVIII до начала XX в., когда на смену «прямой», преимущественно насильственной христианизации и русификации постепенно приходит идеология и: практика христианского просвещения, получившая оформление в форме государственной политики с утверждением миссионерско-просветительской системы Н.И. Ил ьмнского. Христианизация, оказавшая существенное воздействие на.
характер и ход этнокультурного, социального, в определенной степени и экономического развития народов Среднего Поволжья на различных этапах истории российской государственности, рассматривается как сложное явление в их духовной жизни, включающее основные этапы развития миссионерского просветительства.
Хронологические рамки работы охватывают последнюю четверть XVIII — начало XX века. Исходя из существующей в исторической литературе периодизации истории христианизации народов Среднего Поволжья5, в данном, исследовании в контексте заявленной темы рассматривается два ее этапа, которые автор предлагает определить как: 1) формирования (1775-1870 гг.) и 2) утверждения политики христианского просвещения (1870-1917 гг.). Нижней рубежной датой берется 1773-1775 гг., когда в условиях обострения социального, конфессионального противоречия, принявшего наиболее радикальные формы в ходе «пугачевщины», русское правительство в лице Екатерины II опубликовало указ о веротерпимости, существенно повлиявшего на пересмотр политики и практики христианизации нерусских народов страны. Верхнюю грань хронологии работы мы традиционно определяем октябрем 1917 г., когда кардинальные перемены в-судьбе России коренным образом изменили взаимоотношения между государством, церковью и обществом.
Территориальные рамки исследования охватывают регион Среднего Поволжья. В историографии он не имеет четкого очертания, так как не было, и до сих пор нет единого подхода к определению его пределов. Исследователи; занимающиеся изучением истории данного региона, нередко определяют его границы бассейном реки Волги: от реки Суры на западе до Самарской луки на юге, от низовий Ветлуги, средней и нижнейВятки на севере и средней, нижней Камы на востоке6. В источниках и литературе конца XIX - начала XX века в указанных территориальных рамках часто выступают Казанская, Симбирская, частично Самарская и Саратовская губернии7. В то же время в энциклопедическом словаре «Россия» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона губернии, традиционно относимые к Среднему Поволжью, включены в состав двух районов: северо-
восточного земледельческого (Казанская и Вятская) и Волжско-Сурского (Пензенская, Симбирская, Саратовская, Самарская)8. В современной историографии в зависимости от исследовательских задач в регион Среднего Поволжья также включают разные губернии. Например, Ю.И. Смыков в рамках этой территории рассматривал Казанскую, Самарскую; Симбирскую губернии9.. Многонациональное крестьянство Среднего Поволжья.Г.А. Николаев исследует в пределах Казанской и Симбирской губерний-0. У В.Мі Кабузана данный регион включает Казанскую, Пензенскую и Симбирскую губернии'1. При изучении этнополити-ческой истории России не обойтись без сравнительно-сопоставительного анализа событий на всей территории- компактного расселения рассматриваемых нами народов, включающей обширную Волго-Уральскую историко-этнографическую область. Все упомянутые выше народы в наши»дни проживают почти во всех субъектах Российской Федерации, наиболее компактно - на территории Приволжского федерального округа, и в то же время все они имеют свои национально-государственные образования. Поэтому выбор того или иного территориального понятия будет определяться конкретными исследовательскими задачами. В настоящей работе мы будем использовать исторически сформировавшееся понятие «народы Среднего Поволжья», исследовать мис-сионерско-просветительскую деятельность Русской! православной церкви и эт-ноконфессиональные процессы преимущественно на материалах Казанской, Симбирской, Самарской губерний, отличавшихся наибольшим этническим и конфессиональным многообразием. На. данной территории была компактно представлена основная часть рассматриваемых нами народов небольшая группа удмуртов. Важно отметить, что пределы этих губерний еще в XVIII в. находились . в составе единой Казанской епархии, притом Казань воспринималась: как центр православного миссионерства не только для Казанской и Симбирской губерний, но и всего Волго-Уральского региона. Для сопоставительного анализа и выявления особенного и частного в рамках:исследуемой проблематики будут привлечены материалы Вятской, Нижегородской, Уфимской, Оренбургской и некоторых других губерний, где находились значительные группы исследуе-
мых в работе народов, имевшие общую этнокультурную основу с родственным населением на исторической родине и вовлекаемых в той или иной степени в сферу миссионерско-просветительского воздействия.
Цель исследования заключается в историко-этнографическом освещении государственно-церковной политики утверждения православия в поликонфессиональном стыковом^ мезорегионе евразийского пространства посредством христианского просвещения нерусских народов и выявление особенностей эт-ноконфессиональных процессов на историческом отрезке разложения феодально-патриархальных устоев и формирования нового социально-экономического уклада жизни в эпоху буржуазной модернизации российского общества.
В качестве основных исследовательских задач намечены: анализ фактической этноконфессиональной ситуации в регионе; выявление: особенностей функционирования православной церкви, духовенства в различные этапы исторического развития; рассмотрение структурных, идейно-теоретических, образовательных аспектов системы христианского просвещения; освещение факторов деформации религиозного сознания, конфессиональной ориентации, этнической идентичности.
Научная новизна исследования определяется сущностью авторского подг хода к оценке государственно-церковной политики утверждения православия среди крещеного полиэтнического нерусского населения Среднего Поволжья. Впервые такая крупная научная проблема, имеющая важные этносоциальное, этнокультурное и этноконфессиональное значение, рассматривается в широком* региональном (пространственном) аспекте.
Данное исследование обобщает многоплановый и разнотипный материал, рассматривает укрепление церковной организации в регионе, развитие православного миссионерства, неоднозначные этноконфессиональные процессы за достаточно длительный исторический период. Особое внимание уделено выявлению взаимосвязи социально-экономических и этноконфессиональных процессов. Выдвигается ряд важных концептуальных положений относительно стратегии и тактики христианско-православной унификации поликонфессионального на-
селения. Комплексному анализу подвергнуты факторы этноконфессиональной дифференциации крещеных народов, исследовано воздействие религии на природу этнического сознания и этнической идентичности. Аргументировано положение о воздействии христианского просвещения на этническую консолидацию, на развитие «высокой культуры», на формирование национальных движений.
На защиту выносятся следующие основные положения:
В многонациональном Среднем Поволжье православная церковь при активной поддержке государства < постоянно укрепляла свою организационную структуру. Для:решения миссионерско-идеологи-ческих задач учреждались новые епархии (Симбирская - 1832 г., Самарская - 1851 г.).
До XVIII в. в рассматриваемом регионе преимущественно осуществлялось укрепление православия в регионе за счет русско-православной колонизации:
Проведение широкомасштабной христианизации нерусских народов следует признать как церковно-государственную программу христианско-православной унификации поликонфессионального населения Среднего Поволжья.
Духовная экспансия православной церкви вела к конфессиональной дифференциации этносов, разрушала религиозную основу их традиционных культур, деформировало этническое сознание.
Православное миссионерство с конца XVIII в. начало применять методы христианского просвещения, которые стали господствовать с утверждением миссионерско-просветительской системы Н.И. Ильминского в качестве государственной программы «инородческого образования». Однако дискуссии между сторонниками принудительной, «прямой» христианизации и христианского просвещения продолжались вплоть до 1917 г.
Наряду с официальной политикой христианизации на изменение конфессиональной ориентации крещеного нерусского населения значительное воздействие оказало «бытовое миссионерство» как результат влияния русской православной культуры.
Огромную роль на изменение конфессиональной ориентации крещеных нерусских народов от традиционных верований к православию сыграли.масштабные социально-экономические преобразования.
Сопротивление утверждению христианства выражалось в различных формах активного и пассивного протеста крещеного нерусского населения. Наиболее массовым явлением в XIX - начале XX в. стало «отпадение» от православия. Движение за «веру предков» объясняется, прежде всего, стремлением к сохранению этнокультурной целостности, этнического самосознания.
Вера, являвшаяся главным .условием самоидентификации народов в период господства патриархального уклада, в эпоху буржуазной модернизации уступает лидерство языку и национальной культуре. Православные представители интеллигенции нерусских народов в конце XIX - начале.ХХ в. выступают за развитие национальных культур, как правило, становятся лидерами национальных движений.
Утверждение русского православия на принципах просвещения обогатило духовный мир крещеных народов достижениями христианской; культуры, способствовало развитию образования, вело к формированию национальных кадров духовенства, интеллигенции, воздействовало на процесс формирования наций.
Христианское просвещение способствовало сближению духовных культур нерусских народов и русских, духовному «обрусению» первых, формировало в значительной мере полиэтнический социум > единоверцев — «православный россиянин».
Ислам в определенной мере являлся альтернативой православию и; на протяжении многих веков воздействовал на религиозные верования народов Среднего Поволжья: В рассматриваемый период он сохранил и даже упрочил свои позиции, стал идейной основой татарского национального движения.
Случаи перехода в ислам представителей крещеных народов фиксировались, преимущественно в контактных зонах. Выбор ислама диктовался не только общностью исторических судеб и культурных традиций, но и прагматическими:
интересами. В определенной степени это явление можно рассматривать как форму выражения социального и антиклерикального протеста. 14. Христианское просвещение нерусских народов в начале XX века не достигло конечной цели: многие крещеные не оставили традиционные верования, конфессиональное многообразие в регионе сохранилось вплоть до наших дней. Практическая значимость исследования весьма существенна и связана с решением важных исследовательских, преподавательских, просветительских и практических задач. Его материалы уже используются в высших учебных заведениях Чебоксар и Йошкар-Олы при проведении научных исследований, чтении курсов региональной истории, истории: религии, этнографии народов Среднего Поволжья. Их можно использовать при написании учебных пособий и обобщающих трудов. Основные:положения и выводы исследования могут быть востребованы при прогнозировании и реализации современных государственных этнополитических, этносоциальных и этнокультурных программ в полиэтническом регионе: Поволжья и Приуралья. Они могут быть полезными для. религиозных организаций и учреждений; а также интересными широкой общественности для понимания сложных этнокультурных процессов.
Материалы по теме диссертации опубликованы в 40 работах, в том числе двух монографиях, 1 учебном пособии. Ее проблематика докладывалась на международных конгрессах, конференциях и семинарах: VI конгресс ICCEES, Тампера (Финляндия) - 2000; Международная научная конференция, Вена (Австрия) - 2003; III Международный исторический конгресс финно-угроведов, Йошкар-Ола - 2003; Международный семинар, Саппоро (Япония) — 2004; III конгрессе этнографов и антропологов России Москва - 1999; на всероссийских и региональных конференциях (Чебоксары - 2000, 2001, 2003, Йошкар-Ола-2000, 2001, Саранск - 2003, 2004, Козьмодемьянск - 2001).
Диссертационная работа обсуждалась на расширенном заседании кафедры археологии, этнографии и региональной истории Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова и рекомендована к защите.
' См.: «Труд» 7 февраля 2004. С. 2; «Советская Чувашия» 6 февраля 2004. С. 2. Народы и конфессии Приволжского федерального округа. Справочник для государственных служащих. М, 2003.
3 Тишков В.А. Российская этнология: статус дисциплины, состояние теории, направления и результаты иссле
дований//ЭО. №5. С. 11.
4 Этноконфессиональные вопросы полиэтнического региона обсуждались, в частности, в Чебоксарах 5 февраля
2004 г. во время визита в Чувашию Президента Российской Федерации В.В. Путина. См.: «Труд» 7 февраля
2004. С. 2; «Советская Чувашия» 6 февраля 2004. С. 2.
5 Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по
1867 год. М., 1880. С. 255; Димитриев В.Д. Распространение христианства и чувашские народные массы в пе
риод феодализма (середина XVI в. - 1861 г.) // Труды ЧНИИ. Чебоксары: ЧНИИ, 1978. Вып. 86. С.81-119. С. 82;
Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Чебоксары, 1959. С. 292; Кудряшов Г.Е. Православная христиани
зация нерусских народов (на примере Среднего Поволжья и Приуралья) // Вопросы научного атеизма. Вып. 25.
М.: Мысль, 1980. С. 151-169.
6 Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. XVI - начало XIX вв. М., 1990. С. 4.
7 См.: Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье
(Репринтное издание). Ульяновск, 1998.
8 Россия. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1898. С. 108-109.
9 Смыков Ю.И. Крестьянство Среднего Поволжья в период капитализма. Социально-экономическое исследова
ние. М., 1984. С. 4.
10 Николаев Г.А. Социальное расслоение многонационального крестьянства Среднего Поволжья в конце XIX -
начале XX вв.// Вопр. истории народов Поволжья и Приуралья. Чебоксары, 1997. С. 107-120.
11 Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX века. Этнический состав. М., 1992; Он же. Население
Приволжского федерального округа Российской Федерации в XVII-XX вв. в его современных границах. М,
2002. С. 1.
Историографический анализ.
Вопросы христианизации нерусских народов Среднего Поволжья всегда привлекали внимание исследователей, поэтому историография темы достаточно обширная и многосложная. В разные исторические эпохи в зависимости от конкретной политической, идеологической ситуации менялись не только теоретические и методологические подходы, но и проблематика исследований. На наш взгляд, можно условно выделить три основных периода в развитии, историографии рассматриваемой темы: дореволюционный (до 1917 г.), в которой преобладали миссионерские, церковно-государственные, церковно-исторические, историко-этнографические исследования; советский (1917-1991 гг.) с явным доминированием атеистической литературы, включавшей историко-этнографические, социально-философские, этнорелигиозные работы; современный (с 1991 г.), отличающийся отходом от атеистической идеологии с широким спектром новых идейно-теоретических и методологических подходов.
В дореволюционный период появилось огромное число книг, брошюр, статей, в которых авторы основное внимание уделяли исследованию официальной политики христианизации нерусских народов Среднего Поволжья, освещению миссионерской деятельности церкви и духовенства. Все эти сочинения; проходили через сито цензуры, поэтому имели церковно-государственную ориентацию и были направлены на дальнейшее совершенствование миссионерско-идеологической деятельности церкви: В дворянской, буржуазной и церковно-богословской историографии накоплен и систематизирован значительный фактический материал, не утративший своего значения до настоящего времени. В историографии до 1917 г. можно выделить три этапа: 1) до 1861 г., 2) до рубежа XX в. 3) до 1917 г.
На первом этапе (ХУНГ в. - 1861 г.) специальных научных исследований проблем христианизации народов Среднего Поволжья не было. Сюжеты о религии казанских «иноверцев» и новокрещеных народах интересовали авторов лишь в контексте общего их этнографического описания. Среди подобных работ определенный интерес представляют сочинения участников академических экспедиций АН в 1733-1743 гг. (И.Г. Гмелин, Г.Ф. Миллер) и 1768-1774 гг. (И.Г. Георги, П.С. Паллас, ИЛ. Фальк, И.И; Лепехин), которые собрали и сохранили для; потомков уникальные историко-этнографические материалы1. Не менее ценные сведения, касающиеся жизни и быта многонационального населения Поволжья и Приуралья, опубликовал Н.П. Рычков2. Этнорелигиозные сюжеты значительное место занимают в сочинениях уездного землемера Симбирского наместничества К.С. Мильковича3. Рассуждения о причинах безуспешности христианизаторской;политики содержат работы М.М. Щербатова4 и А.Н. Радищева5, высказывавшихся о необходимости просвещения «иноверцев». В первой половине XIX в. в сочинениях А. Фукс6, П.А. Анорова , СМ. Михайлова и некоторых других авторов нашли отражение отдельные вопросы религии народов Среднего Поволжья. Активизация миссионерской деятельности в условиях роста отступнического движения среди новокрещеных народов заставляла представителей духовенства изучать их традиционные верования. Этим обстоятельством, видимо, следует объяснить появление работ священнослужителей: В: Вишневского9, А. Протопопова , К. Голубинского11. Сочинения первого этапа таким образом содержат лишь материалы общего характера и не дают глубокой научной оценки этнорелигиозных процессов.
Второй этап (1861-1900 гг.) стал временем буржуазных преобразований, утверждения миссионерско-просветительской системы Н.И. Ильмин-ского в качестве, государственной «инородческой» образовательной программы. Торжество идей христианского просвещения и наметившиеся изменения в материальной и духовной жизни нерусских народов вызывали к себе постоянный интерес государственных и общественных деятелей, ученых и миссионеров. Основная литература этого этапа имела миссионерскую направленность и создавалась непосредственно идеологами и исполнителями политики христианского просвещения нерусских народов: Н.И. Ильминским12,. И.А. Износковым13, Е.А. Маловым14, М.А. Машано-вым!5, Н:А, Бобровниковым16 и др. Работы этих авторов нередко опирались на добротный фактический материал и печатались на страницах периодических изданий, выходили отдельными оттисками и монографиями; Эти публикации отражали официальную, правительственно-церковную позицию в отношении вопросов христианского просвещения, содержали односторонние теоретические обобщения. Но они ценны для нас прежде всего как источники для изучения традиционных верований нерусских народов, истории православного миссионерства, этноконфессиональных процессов. Рост «отступничества» крещеных народов Среднего Поволжья в ислами язычество сделало особо актуальными вопросы межконфессиональных отношений, утверждения православия.
В этот же период предпринимались попытки: создания обобщающих работ по истории православного миссионерства и христианизации народов Казанского края. Не случайно первое подобное сочинение, отражающее; основные вехи церковно-государственной политики, было написано в 1874 г. студентом миссионерского отделения Казанской духовной академии А. Хру-сталевым17. Позже появилась работа М. Васильева18, а через некоторое время (1880 г.) увидело свет исследование А.Ф. Можаровского по истории миссионерского дела среди «казанских инородцев»19. Последняя монография значительно превосходила остальные сочинения своей обстоятельностью, более солидной источниковой: базой. В отечественной историографии она вплоть до настоящего времени остается, пожалуй, одной из крупных по истории православного миссионерства в Казанском, крае. Сочинение А.Ф. Можаровского, как и других вышеупомянутых авторов, написано с позиции официального церковного историка. В нем, в частности, нашло отражение миссионерская деятельность церкви в середине XIX век. Подходы автора к оценке исторических событий; обусловлены охранительной идеологией. Признавая тесную связь христианизации нерусских народов с государственной полити кой утверждения самодержавия: в Казанском крае, автор акцентировал свое внимание на освещении деятельности духовной и гражданской властей. А.Ф. Можаровский не уделял должного внимания самому объекту миссионерского воздействия — нерусским народам, которые у него представлены лишь как пассивный элемент. Ученый явно преувеличивал роль казанских преосвященных в осуществлении миссионерской политики, сделав их главными действующими лицами своего сочинения. Он не связывал изменение форм, методов работы православных миссионеров с социально-экономическими и общественно-политическими преобразованиями в стране. Автор опирался преимущественно на опубликованные источники. При всем этом труды А.Ф. Можаровского до наших дней продолжают вызывать неизменный интерес у исследователей и любителей истории.
Этнорелигиозный состав крещеного нерусского населения
За время деятельности Новокрещенской конторы (1740-1764) основная часть,нерусского населения была крещена. Уже в 1742 г. управитель Новокрещенской конторы Д. Сеченов доносил в Синод, что в 1741 г. в Казанской и Нижегородской губерниях «разных народов иноверцы целыми деревнями и всеми уездами и сотнями... все до единого человека святым крещением просветились»1. Именно на 40-50-е гг. XVIII в. приходится времяі массового крещения нерусского населения Среднего Поволжья. Материалы II ревизии дают возможность представить состав нерусского населения, которые согласно инструкции 1746 г. сводились в следующие группы: 1) новокрещеные или крещеные иноверцы, 2) некрещеные иноверцы, 3) ясачные, 4) определенные к корабельным работам татары,.чуваши, черемисы2. В 1847 г. в Казанской губернии отмечено 33 482 души муж. пола и 297 869 иноверцев (в том числе 112 031 татар)3. Уточненные данные II ревизии учли 228 699 душ м.п. крещеных иноверцев, 164 092 некрещеных (в том числе 69 411 душ приписных к Адмиралтейству и 180 787 - ясачных4. В последующий период, после закрытия Новокрещенской конторы (1864) процент крещеных не претерпел особых изменений.
Массовое крещение «иноверцев Казанского края» привело к еще большей гетерогенности в: полиэтническом обществе. Действия миссионеров нарушали традиционный уклад жизни нерусских народов, вносили дискомфорт в сферу их духовной культуры. Христианизация делила этносы на конфессиональные группы. Хотя крещеные оставались фактически теми же язычниками.или мусульманами, какими были до крещения, но юридически они становились православным со всеми истекающими последствиями. Многие принимали крещение под давлением церковно-государственной политики, не вполне осознавая последствия такого шага. В то же время льготы и подарки новокрещеным несомненно имели стимулирующее значение для крестьян. Указ 1731 г. гласил освободить на три года от подушных денег и других чрезвычайных поборов и сбора провианта, а взыскивать их с некрещеных иноверцев, также повелевалось освобождать новокрещеных от работы на казенных заводах, не брать из них ни рекрутов, ни денег в рекрутские складки...5 Известны случаи, когда некоторые представители нерусских народов несколько раз крестились с целью получения. денежного и вещевого вознаграждения . Крещение основной массы «иноверцев» происходило не по убеждению, а под давлением властей и стремлением получить полагающиеся налоговые льготы и единовременные денежные и вещевые выплаты. Дело иногда доходило до прямых столкновений крестьян, требующих вознаграждения, с миссионерами. Например, 12 ноября 1743 г. Новокрещенская контора доносила Синоду, что протопоп Георгий Давыдов, прибывший в 1741 г. в Царевококшай-ский уезд для обращения «неверных» в Христову веру чуть не стал жертвой бунта марийцев, которые требовали им выплатить положенное возна-граждение . Аналогичные случаи были зафиксированы во многих других местностях: в 1743 г. на того же протопопа Давыдова в деревне Кошки Цивильского уезда воруженные рогатками, дубинами, цепями новокрещеные чуваши, напав ночью-избили и ограбили8. Нападению подвергался даже сам преосвященный Димитрий (Сеченов). Будучи уже епископом нижегородским он как-то ехал через Терюшевскую волость и вынужден был укрытьсяот нападения мордвы в церкви с. Сарлей .
Крещение приводило І к конфликтам внутри этносов. В большей степени христианизация охватила языческие народы. Некрещеные воспринимали крещеных сородичей как изменников своему народу, вере предков. Освобождение новокрещеных на три года от «подушных денег», рекрутчины и других податей и сборов осуществлялось за счет некрещеной части населения. Количество язычников с каждым годом уменьшалось, вместе с тем возрастали налоги и повинности, отбываемые ими за своих крещеных соплеменников. Например, до 1749 г. недоимок накопилось 400 000 руб., только за 1749 г. они выросли на 150 000 руб. На каждаго иноверца приходилось почти около 4 руб. Деньги для того времени немалые. Для оплаты этой суммы некрещеным приходилось распродавать свое имущество, отчего они разорялись. Поэтому, как считал H.BL Никольский, многие «искали спасения в крещении»10. Чем больше становилось крещеных,. тем труднее приходилось некрещеным отбывать налоги и повинности, что вызывало рост неприязни между ними. Нередко язычники отказывались выполнять повинности за новокрещеных, а иногда захватывали их земли и урожай. Например, в 1741 г. чуваши д. Нижний Савруш Казанскаго уезда отняли у новокрещеных: д. Алтан 10 четвертей пахотной: земли, покосов на 1000 копен, и свезли немолоченной ржи 100 телег, ярового 80 телег. Подобные случаи фиксировались и в последующем11. Отношения, между крещеными и некрещеными стали смягчаться после прохождения времени льгот и выравнивания их условий жизни. Однако неприязненные чувства.между язычниками и новокрещеными сохранились вплоть до начала XX в. Они постепенно размежевались и старались селиться раздельно, образуя отдельные деревни, околодки или концы в одном.селении.
Мусульмане в силу прочности религиозных убеждений исторической памяти о былом величии, сплоченности, организованности и т.д. оказались более стойкими христианизаторской; политике. Лишь небольшая часть татар-мусульман подверглась крещению. В результате насильственной христианизации в начале 80-х гг. XVIII в. количество крещеных татар составило по уездам: в Казанском- 132 человека, Лаишевском — 1709, Спасском — 576, Чистопольском - 1424, Мамадышском - 2473, Арском — 1209, Тетюшском -1628, Свияжском - 1032, Цивильском - 327, Чебоксарском - 114, Царево-кокшайском— 712. Миссионерское давление со стороны властей на нерусское население внесло значительную лепту в дестабилизацию этноконфессио-нальной ситуации. Справедлива мысль, высказанная И.А. Износковым, что «следствием всех этих мер было всеобщее ожесточение и озлобление со стороны инородцев: в одних затаенное и скрываемое, а в других готовое перейти в явное восстание» . В середине XVIII в. грубые действия православных миссионеров привели к активному протесту нерусских народов региона против насильственной христианизации. Особенно активно выступили мусульманские народы. По мнению Ф.Г. Ислаева, восстание татар и башкир под руководством Батырши (1755- 1756 гг.) «остановило тотальное наступление государства и христианской православной церкви на татар-мусульман и дало шанс возможности сохранения исламской религии»14. Действительно, восстание Батырши стало для всех народов Поволжья и Приуралья ярким примером отстаивания своей веры, самобытной национальной культуры, заставило церковь и государство смягчить методы миссионерской работы не только среди мусульман, но и приверженцев иных традиционных верований.
Татары-мусульмане крайне негативно относились крестившимся, так как основная часть крещеных были язычники, а мусульмане редко склонялись к перемене веры, то последние испытали.заметные неудобства от проводимой миссионерской политики. Татары-мусульмане неоднократно заявляли, что не желают платить налоги и отбывать повинности за крестившихся, язычников.. А сотники: и волостные старосты из мусульман «немалое разорение» чинили новокрещеным за принятие ими-крещения. Как писалось в одном из отчетов миссионеров «в разгонах подвод против неверных весьма их отягощают, и бьют нещадно,. и собирают с них, не обождав трехлетней льготы, всякия подати..., чинят разные обиды, а своей братии неверным выгоду и защищение», также «заставляли новокрещенеых участвовать в рекрутских складках,...подавали на них ложные доносы в суды, за что новокрещеные были забираемы в тюрьмы и страдали там подолгу безвинно»15. Подобные факты усиливали напряженность, в контактных зонах проживания новокрещеных с татарами-мусульманами.
Первые опыты христианского просвещения новокрещеного населения
Рост социального протеста заставил правительство в 1764 г. закрыть Новокрещенскую контору, в 1775 г. провозгласить свободу вероисповедания; а в конце века отказаться от института миссионеров. Отход от активного миссионерского давления на новокрещеных привел к росту отступнического движения. Бесперспективность попыток обращения нерусских народов в христианство внешними, насильственными мерами понимали многие современники. К примеру князь М.М. Щербатов писал: «...чуваши, черемисы, мордва и вотяки... были прежде погружены во мрак идолопоклонения, и хотя сколько увещеваниями, а более силою, и склонены приять христианский закон, но обращение их есть такое, какое может невольное быть, то есть, что они внутренно остаются по-прежнему идолопоклонниками. Да и быть им иноко не можно: ибо духовный Российский чин, отступая от правил Первенствующая церкви, не брал труда их сперва изучать, ниже знающих их язык к ним проповедников присылать, но токмо так как в баню, так и их к крещению водили...»1. В конце XVIII в. просветительские идеи стали звучать не только из уст государственных, общественных деятелей, они были взяты на вооружение отдельными церковными иерархами. Известны, опыты переводов христианских текстов на языки новокрещеных народов и примеры, подготовки проповедников в духовных семинариях Нижнего Новгорода и Казани. Издание в декабре 1800 т. по инициативе преосвященных Амвросия (По-добедова) и Павла катехизиса на чувашском языке стало началом нового просветительского направления . Вскоре этот опыт был востребован. После обращения нижегородских крещеных татар к императору в 1802 г. с просьбой перейти в ислам правительство выделило средства на издание катехизисов на языках многих новокрещеных народов3.
Первым духовным учебным заведением Казанской епархии стала учрежденная в Казани указом Петра I архиерейская школа, которая в 1832 г. была превращена в духовную семинарию, а в 1797 г. возведена в ранг академии. В последующем в связи с учреждением Симбирской (1832) и Самарской (1851) епархий были открыты духовные Семинарии в: этих епархиальных центрах. По мере роста численности нерусской православной паствы возникала необходимость подготовки кадров духовенства, способных вести мис-сионерско-просветительскую работу в І «инородческой» среде. Священнослужители новокрещеных приходов, не владеющие языком своих прихожан и не знакомые с их традициями, испытывали большие трудности и не в состоянии были оказывать существенное воздействие на их религиозное сознание. Поэтому во всех духовных учебных заведениях (семинариях, духовных училищах) большое внимание уделялось подготовке духовенства «сообразно местным условиям». Не случайно важное место в программах духовных учебных завелений отводилось изучению местных языков. В указе: от 18 декабря 1797 г. отмечалось, что «языкам еврейскому, а наипаче греческому, яко нужным для уразумения Св. Писания обучаться всем... студентам, а немецкому же и французскому - по склонности ученика и по надобности для епархии, чтобы, по крайней мере, одному из сих всякий студент обучался непременно»4. В Казанской духовной академии большое внимание изучению языков стали уделять при архиеерее Амвросии (Подобедове).. С его же именем связаны первые попытки подготовить проповедников и: миссионеров из среды нерусских народов и опыты переводов христианских текстов на татарский, чувашский, марийский, мордовский языки5. Однако местные языки.тогда еще не были введены в учебные программы духовных учебных заведений.
В миссионерском деле важное значение придавалось переводам христианских текстов на языки крещеных народов. Переводы использовались в школах для распространения Священного Писания среди населения, проведения богослужения и чтения проповедей приходскими священниками: Идея переводить церковно-религиозную литературу на языки-крещеных народов возникла, видимо, в период их массовой христианизации в XVIII в. Первый подобный опыт встречаем у Г. Миллера6.
Мысль использовать в деле христианского просвещения родной язык стала обретать реальные, практические контуры, когда под руководством казанского архиепископа Пуцека-Григоровича в 1769 г. была издана книга «Сочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языка», а в 1775 г. она выдержала"второе издание. Авторство грамматики окончательно:не установлено, но, по мнению некоторых исследователей, в частности Г.И. Коми-сарова, авторами могли быть выходцы из верховых чувашей: Петр Талиев, либо Ермей Рожанский7. Издание этой книги явилось важным фактором в деле организации христианских переводов на чувашский язык. В 1783-1794 гг., когда Нижегородскую епархию возглавлял епископ Дамаскин1 (Д. Семенов-Руднев), Нижний Новгород наряду с Казанью стал центром христианского просвещения чувашей,.мордвы, марийцев. Когда словари были представлены в Санкт-Петербург, Дамаскин со своими «лингвистами» продолжил работу над переводами молитв,,краткого катехизиса и некоторых других:христианских текстов: на языки новокрещеных народов. Эти переводы предназначались, прежде всего, священнослужителям нерусских приходов для осуществления миссионерской и богослужебной деятельности.
В настоящее время, некоторые из переводов, сделанных воспитанниками Нижегородской и Казанской семинарий, хранятся в бумагах Ф.П. Аделун-га в Рукописном отделе Российской национальной библиотеки. Документы, имеющие отношение к деятельности переводческой комиссии, датированы 80 - 90 годами XVIII в. Среди рукописей имеется чувашский-перевод «Крат-кого катехизиса», датированный 1788 г .Чувашский текст расположен параллельно с русским «ради удобнейшего оного познания восприявших святое. крещение»9, сказано в его оглавлении. В конце перевода имеется автограф: «Переводил Нижегородской епархии чувашского языка проповедник иерей Ермей Рожанский», и другим почерком сделана приписка: «природою из чуваш, учившийся в семинарии Нижегородской»10. Концевая надпись, несмотряна свою краткость, представляет большую источниковедческую ценность, так как дает возможность установить автора документа и получить сведения о нем. Анализ рукописей фонда Ф.П. Аделунга, позволяет утверждать о существовании в Нижегородской и Казанской епархиях целенаправленной работы по христианскому просвещению крещеных нерусских народов. Среди авторов чувашских переводов помимо Е. Рожанского встречаются имена Григория Рожанского и Ивана Русановского, которые перевели ряд молитв11. В следующем деле из фонда Ф.П. Аделунга находятся переводы на мордовском языке. В конце текста «Речи для переводу на мордовский язык» записано: «переводил Нижегородской семинарии богословия и философии слушатель Иван Тихов природою из мордвы»12. Под другим переводом на мордовском языке - «Символа веры» указано: «переводил богословия и философии слушатель Григорий Симилевский»13. Среди мордовских переводов, наиболее значительным по объему является «Священная история краткими вопросами и ответами сочиненная и переведенная на мордовский язык 1790 года марта 14 дня»14. Он выполнен на 42-х листах слушателем того же отделения Нижегородской семинарии Семеном Березовским15. Другой объемный материал «Слова взятые из разговоров для переводу на мордовский язык» имеет объем 52 листа. В конце последнего текста также сделана надпись: «Переводил на мордовский язык Нижегородской семинарии богословия слушатель Иван Тихов» и далее, как и в вышеназванном случае, другой рукой приписано: «природою из мордвы»16. Мордовский текст молитвы «Отче наш» был переведен студентом отделения риторики Казанской духовной академии Федором Беляевымп. Бумаги Ф.П. Аделунга позволяют говорить о существовании двух переводческих центров христианских текстов на языки народов Среднего Поволжья - Нижнего Новогорода и Казани. Возможно, вследствие административно-территориальных преобразований 80-х гг. XVIII в. и переходом значительной части нерусского населения Нижегородской губернии в состав Казанской и Симбирской губерний переводческий центр перемещается в Казань. Общее количество нерусского православного населения Казанской епархии в конце XVIII в. составило более 60%. Резкое сокращение нерусского населения в составе Нижегородской губернии сделало миссионерскую работу в одноименной епархии неактуальной.
Средневолжские епархии накануне буржуазных реформ
В Среднем Поволжье, в силу его этнического и религиозного многообразия, роль православной церкви как в конфессиональном плане, так и в обеспечении идеологической- и информационной поддержки правительственных преобразований была более, существенной чем на территориях с преобладанием русского православного населения. Этнокультурные и конфессиональные особенности региона, его стратегическая значимость для царского правительства диктовали необходимость осуществления; единой цер-ковно-государственной политики среди коренных нерусских народов. Казанская епархия была основана в 1555 г. прежде всего с целью духовного покорения иноверческого края, что справедливо отмечал еще церковный историк А.Ф. Можаровский1. «Наказная память» царя Ивана Грозного и митрополита Макария, данная первому казанскому архиепископу Гурию, содержала кон-кретные рекомендации по осуществлению миссионерско-идеологической ра-боты среди «казанских иноверцев» . За время своего существования Казанская епархия сыграла огромную роль в русско-православной колонизации восточных территорий России.
Православная церковь в середине XIX в. накануне буржуазных реформ представляла важную составляющую российской государственной машины. Законы сохранили преемственность с петровским духовным регламентом в определении отношений РПЦ с самодержавием. Российское законодательство закрепило и охраняло верховенство царя над церковью и верой; Статья о церковном управлении гласила: «Император, яко христианский государь есть всех защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочестия»3. Русская церковь всегда выступала надежной союзницей государства и помогала ему укреплять позиции самодержавия на вновь присоединенных территориях силой миссионер-ско-идеологического воздействия на местное население. В целях усиления своего влияния духовные власти открывали новые епархии, поощряли и поддерживали церковно-монастырское строительство.
В XVI-XVIII вв. Казанская епархия была одной из самых крупных цер-ковно-административных единиц РПЦ. В ее: юрисдикции тогда находилась огромная территория Вол го-Уральского региона и даже Сибири. Однако постепенно из нее выделились Астраханская, Тобольская, Саратовская епархии. Согласно утвержденным в 1764 г. штатам, она была включена в число второклассных. Учитывая) большие заслуги перед церковью и правительством, ее значение в деле распространения православия на восточных окраинах страны, Казанскую епархию в официальных документах, в частности, в отчетах ведомства православного исповедания императору, помещали на почетное пятое место после четырех епархий первого класса4.
Казанские архиереи, по сути, были неофициальными покровителями православной миссии для всех восточных окраин России. По мере укрепления на освоенных территориях органов государственной власти, строительства церквей, монастырей, открытия новых приходов создавались условия для учреждения новых епархий. Согласно законоположению от 6 мая 1786 г. предусматривалось распределение епархий Русской православной церкви со- образно границам губерний. Епархии средневолжского региона были приведены в такое состояние только в середине XIX в. с учреждением Самарской (1851 г.) епархии.
Духовенство Симбирской губернии, подчинявшееся казанскому архие рею, в конце XVIII- начале XIX в. стало испытывать большие неудобства при решении важных вопросов церковно-монастырского управления,, при осуществлении миссионерской работы. Между тем по количеству церквей и наличию духовных лиц имелись все основания для учреждения архиерейской кафедры в Симбирске. Неоднократно в 1784, 1829 и 1830 гг. ставился вопрос об учреждении самостоятельной Симбирской епархии. Однако лишь 10 февраля 1832 г. наступило положительное решение вопроса. В открытии новой епархии определяющей оказалась позиция архиепископа Филарета (Ф. Амфитеатрова), занявшего казанскую кафедру в 1828 г. в условиях начавшегося массового отступнического движения крещеного нерусского населения за официальный возврат к религии своих предков. Когда решался вопрос об утверждении кандидатуры нового архиерея в Казани, император Николай Г выразил удовлетворение по поводу представленной кандидатуры Филарета как одного из достойных и деятельных-иерархов православной церкви. В частности, в указе Синода Казанской консистории было особо отмечено повеление самого государя императора: «Немедленно ехать на епархию для устранения затруднений относительно новокрещеных, встретившихся в Казанской епархии в последнее время»5. Знакомство с религиозно-нравственным состоянием епархии произвело на Филарета удручающее впечатление: состояние православного духовного ведомства здесь требовало быстрых и эффективных мер. В Казанской губернии тогда насчитывалось 406 приходских церквей, а в Симбирской губернии - 603, из которых в первой - 213, во второй - 109 находились в, селениях крещеных нерусских народов6. Своими размышлениями по поводу исправления, конфессиональной ситуации ш учреждения новой миссии он делился с коллегой из соседней епархии; епископом вятским Кириллом: «Епархия, мне вверенная, так обширна и многосложна; что истинно недостает ни времени,,ни сил от бесконечных хлопот, особенно по новости моей... Не знаю, как у вас, а здесь в новокрещеных, к прискорбию моему,.заметил я глубокое их невежество в христианстве и склонность, к обычаям идолопоклонническим. Священники или не могут, или не хотят наставлять сих бедных и жалких творений. Дайте мне ума, как быть и что делать, с сеюшивою, совершенно заросшею тернием» . Одно из условий, которое могло бы содействовать некоторому улучшению сложившейся религиозной ситуации, он видел в разделении «многосложной» Казанской епархии.. Его доводы, изложенные в донесении в Синод, нашли понимание и поддержку высшего начальства. Во всеподданнейшем докладе Синода. императору давалось обоснование «довольно настоятельной» необ ходимости учреждения новой архиерейской кафедры в Симбирске. В частности, отмечалось, что «количество церквей и духовенства для одной епархии обременительное, а для образования двух достаточное» . Далее указывалось на разноплеменной состав обеих губерний, на отдаленность населенных пунктов Симбирской губернии от Казани, что создавало трудности «для удобства сношения между начальствами духовным и светским»9. Изучив предложения архиепископа Филарета и тщательно ознакомившись с материалами дела, на докладе Синода император собственноручно начертил: «Быть по сему, Николай»10. Таким образом, с 10 февраля 1832 г. была образована самостоятельная Симбирская епархия для утверждения христианства на территории среди новокрещеной паствы. Она была отнесена по действовавшему тогда штатному порядку к третьему классу. Первым архипастырем в Симбирск был назначен минский архиепископ Анатолий, с титулом Симбирский и Сызранскийп.
