Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Старообрядчество в истории философии и этической мысли России ... 15
1.1. Старообрядчество и раскол как отражение нравственно-религиозных исканий русского общества 15
1.2. Взгляды русских мыслителей на роль старообрядчества в формировании нравственных ценностей и идеалов общества 37
ГЛАВА II. Нравственная система ценностей старообрядчества 59
2.1. Аввакум как основоположник нравственных принципов старообрядчества 59
2.2. Традиции благотворительности, меценатства России и старообрядчество 99
Заключение 122
Список использованной литературы
- Старообрядчество и раскол как отражение нравственно-религиозных исканий русского общества
- Взгляды русских мыслителей на роль старообрядчества в формировании нравственных ценностей и идеалов общества
- Аввакум как основоположник нравственных принципов старообрядчества
- Традиции благотворительности, меценатства России и старообрядчество
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современный интерес к критическому и философскому исследованию феномена старообрядчества во многом обусловлен сменой идеологии, необходимостью переосмысления старых и поиска новых нравственных идеалов, нового обоснования нравственности. Что ожидает Россию и ее народ в будущем? Следовать ли стране западноевропейским системам ценностей, образу жизни, или же выбрать самобытный путь, который учитывал бы достижения мировой цивилизации и сохранял все положительное в социальном прошлом нашей страны?
Стремление к новым общественным идеалам и нравственным ценностям, на наш взгляд, стало бы более плодотворным и эффективным, с опорой на духовный опыт прошлого нашей страны. Обращение к нравственным идеалам прошлых веков, этическим идеям русских мыслителей является основой для правильного осмысления сущности нравственной ситуации современного российского общества.
Теория морали и нравственности испытывает сегодня насущную
потребность в возвращении к истокам отечественной этики, в обращении к
нравственному опыту прошлых поколений. В этом контексте особую
значимость приобретает этико-философский анализ феномена
старообрядчества. Есть все основания говорить об уникальности, самобытности, этическом и философском своеобразии этого явления в истории России.
Выработка ясного пути развития России, признание ее вклада в мировую историю невозможны без опоры на внимательное прочтение и изучение отечественного этико-философского, культурного, исторического наследия прошлого, к которому принадлежит в полной мере и старообрядчество.
Значимость этико-философского исслероМеиИАЦИЩяаІрвцр^тва
* о» т^жіОі
обусловлена еще и проблемой взаимоотношений Россия - Запад. Сочинения, дела, поступки идеологов старообрядчества в условиях сегодняшнего времени способны стать примером принципиальности, самоотверженности, патриотизма в отстаивании духовных идеалов России.
В обоснование актуальности и значимости выбранной темы могут быть приведены следующие доводы.
Во-первых, существует насущная необходимость в определении этических идей, нравственных идеалов прошлого, показывающих рост национального самосознания России и различные этапы его развития.
Во-вторых, идеи и традиции средневековой философско-этической мысли не получили в современной этической науке достойного освещения, они как бы нивелировались в средневековой культуре вообще. Следствием такого подхода стало то обстоятельство, что старообрядчество не явилось еще предметом пристального изучения.
В-третьих, представляется логически оправданным и интересным рассмотреть и проанализировать старообрядчество в этико-философском плане, что позволит понять историю российского самосознания и прояснить вопрос, как формировалась система нравственных ценностей российского общества в прошлом, как она соотносится с современностью. Одной из причин, побуждающей обратиться к вопросу этического исследования старообрядчества, стала проблема поиска новой ценностной парадигмы, связанная с попыткой обоснования этических ценностей старообрядчества. Благодаря такому подходу была бы возвращена значимость старообрядчеству, как важному и уникальному явлению в истории русской этики.
В этических, философских, исторических, историко-религиозных исследованиях, посвященных старообрядчеству и русскому религиозному расколу, прослеживаются две тенденции. Первая направлена на то, чтобы представить старообрядчество как явление, которое находится вне общей русвчен&дуж)він»й*нстврііиї и культуры. Вторая стремится к идеализации
і l%t ЛИ #.'.» 4
старообрядчества и взглядов его представителей, придавая им излишнюю исключительность, замыкая их в собственный мир и традиции. Однако практически не существует трудов, в которых старообрядчество стало бы предметом комплексного и целостного этико-философского рассмотрения.
Степень научной разработанности проблемы. Этическому и философскому анализу данной проблемы посвящено значительное число работ, относящихся к богословию, философии, истории, литературе.
Первые источники, относящиеся к этике и истории старообрядчества,
г датируются концом XVII - началом XVIII века. Их авторами были ученые-
богословы, самым ярким представителем которых следует считать митрополита Дмитрия Ростовского (Даниил Туптало), рассмотревшего старообрядчество и раскол как «богопротивную ересь».
С XIX века старообрядчество и раскол становятся предметом
оживленных дискуссий, идущих в нескольких направлениях. Одно
направление было ориентировано на критику старообрядчества как
отступления от Православия. Типичны в этом отношении работы бакалавра
Санкт-Петербургской духовной академии П. Нильского, церковного
историка митрополита Макария (М.П. Булгаков) и профессора Московской
духовной академии Н.Ф. Каптерева.
, Близки к такому пониманию вопроса Е.Е. Голубинский, П.С. Смирнов,
Н.И. Субботин.
Ряд крупнейших историков XIX века изучали жизнь и деятельность крупнейшего идеолога и основателя этики старообрядчества Аввакума в тесной связи с русской историей XVII века, рассматривая их как протест отдельной личности (В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров, СМ. Соловьев).
Богатый исторический, насыщенный фактами влияния раскола на общественную жизнь России, материал содержится в работах В.В. Андреева, Н.Е. Анкудиновой, А.Д. Дмитриева, В.Г. Дружинина, А.А. Кизеветтера, С. Князькова, А. УманьскОго, Н.В. Устюгова, Н.С. Чаева.
В конце прошлого века изданы фундаментальная работа B.C.
Румянцевой, посвященная антицерковным движениям России XVII века, статьи В.Г. Карцева, В.Ф. Миловидова, А.Н. Рогова, высказавшего мысль о необходимости разграничения понятий «раскол» и «старообрядчество», А.А. Боженовой, А.И. Клибанова.
Российскими литературоведами и языковедами старообрядческая литература и прежде всего «Житие протопопа Аввакума» основательно рассматриваются как высокохудожественные произведения, исследуются подробно их стиль и композиция. Это труды В.П. Андриановой-Перетц, В.В. Виноградова, Н.В. Водовозова, Н.К. Гудзия, В.Е. Гусева, Н.С. Демковой, Е.В. Душечкиной, А.С. Елеонской, В.В. Кускова, Д.С. Лихачева, В.И. Малышева, А.И. Мазунина, A.M. Панченко, А.Н. Робинсона и других.
Философский анализ старообрядчества и раскола предпринят известнейшими философами В.В. Зеньковским, А.В. Карташовым, Н.О. Лосским, В.В. Розановым, B.C. Соловьевым, Г.В. Флоровским, А. Шмеманом и другими. Продолжателями их традиций в наше время стали М.Н. Громов, Н.С. Козлов, А.Д. Сухов. Все вышеперечисленные ученые отмечают самобытность, консерватизм, значимость старообрядчества в истории Православия и России.
Особую веху в философском осмыслении старообрядчества составили работы Е.В. Мочалова, О.В. Парилова, М.О. Шахова. Этими исследователями был поставлен вопрос об уникальности и своеобразии старообрядчества и его идеологов.
Из зарубежных исследователей, обращавшихся к проблеме старообрядчества, следует отметить П. Паскаля, Ф.К. Канибира, С. Зеньковского, Свена Ore Кристенсена, Дж. Билингтона, Р. Пиккио, рассмотревших связь старообрядчества с религиозными идеями Запада, составивших историографию раскола, глубоко исследовавших старообрядчество как религиозное и духовное движение в России XVII века.
Особую группу составляют труды В.В. Кельсиева, крупнейшего знатока русской истории и старообрядчества. Речь идет о его редких работах
«Пережитое и передуманное» (СПб., 1868) и «Сборники правительственных сведений о раскольниках» (Лондон, 1860). В исследовании этики старообрядчества они используются в данной работе впервые.
Цели и задачи исследования. На основании вышеизложенного представляется возможным определить цель настоящего исследования -произвести этико-философский анализ старообрядчества в контексте русской культурно-философской и религиозной среды XVII-XX веков. Это предполагает решение следующих задач:
оценить место старообрядчества в истории этической и философской мысли России;
определить и исследовать причины возникновения старообрядчества, его этики;
исследовать и систематизировать взгляды русских мыслителей на роль старообрядчества в формировании нравственных ценностей и идеалов российского общества;
выявить нравственную систему ценностей старообрядчества;
раскрыть и подчеркнуть своеобразие этических взглядов Аввакума;
проанализировать связь традиции благотворительности и меценатства России со старообрядчеством.
Объект исследования составляет старообрядчество как общественное и духовное движение в истории и культуре России.
Предметом исследования выступает этическая система ценностей старообрядчества и его идеологов.
Теоретическая и методологическая база исследования. В качестве исходных теоретических предпосылок в диссертационном исследовании использованы работы Р.Г. Апресяна, О.В. Брейкина, Л.Б. Волченко, А.А. Гусейнова, О.Г. Дробницкого, Е.Л. Дубко, А.П. Скрипника, А.И. Титаренко, К.А. Шварцман. В них отражены особенности исторического развития морали, сущность и назначение нравственного идеала, основное содержание этических категорий справедливости, равенства, свободы, долга, воли.
При анализе старообрядчества и этических воззрений Аввакума использованы положения и выводы М.Н. Громова, А.И. Клибанова, Е.В. Мочалова, О.В. Парилова, Э.Ю. Соловьева, А.Д. Сухова, М.О. Шахова.
Диссертант обращался к трудам историков церкви А.К. Бороздина, С.С. Зеньковского, Н.Ф. Каптерева, А.В. Карташова, литературоведов В.И. Малышева, А.Н. Робинсона, историков А.И. Клибанова, B.C. Румянцевой, А.Н. Рогова, а также выдающегося философа и мыслителя XX века М.М. Бахтина.
Методологическую базу диссертационного исследования составили:
культурологический метод, основной смысл которого заключается в обнаружении глубоких духовных связей русской этической мысли и русской религиозной философии, с одной стороны, с отечественной культурой и национальным менталитетом - с другой;
аксиологический метод позволяет увидеть принципиальные особенности русского религиозного философствования, связанного со старообрядчеством;
метод сравнительно-исторического анализа этических концепций, разработанный отечественными историками этики, направлен на выяснение содержания и сущности нравственных исканий русского общества XVII века, идеологов старообрядчества;
кроме того, в работе диссертант использует нравственную концепцию «народной смеховой культуры» М.М. Бахтина, предоставляющую возможность обнаружить органическую взаимосвязь этических взглядов Аввакума с языком и стилем его произведений;
- метод герменевтики, помогающий осмыслению, интерпретации и
воскрешению явлений духовной культуры прошлого. Тем самым
осуществима связь времен, диалог культур, по М.М.Бахтину.
Научная новизна исследования заключается в следующих положениях:
- диссертация является одной из первых в отечественной этической
науке работ, посвященных целостному рассмотрению и анализу феномена старообрядчества. Кроме того, научная новизна работы состоит в том, что осуществлен многосторонний этико-философский анализ старообрядчества в контексте истории философии и этической мысли России;
проанализированы и выявлены идейно-теоретические источники возникновения этики старообрядчества, отражающие нравственно-религиозные искания русского общества;
охарактеризованы и систематизированы взгляды русских мыслителей на роль старообрядчества в духовной истории России;
выдвинуто и доказано положение о том, что формирование нравственных ценностей старообрядчества на начальной стадии происходило непосредственно под влиянием протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, княжны Урусовой, дьякона Федора, братьев Денисовых. Впоследствии, особенно в XIX - начале XX века, этика старообрядчества находит воплощение в трудах на благо Отечества промышленников и меценатов Рябушинских, Морозовых, Солдатенковых, Кузнецовых и других;
введен в научный оборот ряд редких источников по истории старообрядчества, представленных сочинениями В.В. Кельсиева.
Положения, выносимые на защиту.
I. Важнейшим теоретическим вопросом диссертационного исследования является уяснение смысла понятий раскол и старообрядчество. В истории этики религии, философии они не всегда различались, воспринимались часто как синонимы вместе со словом «староверие». В нашем понимании, раскол и старообрядчество - понятия не тождественные. Раскол по своему понятию шире, чем вышедшее из его недр старообрядчество. Однако, на ранних этапах их развития раскол и старообрядчество - понятия, не отделимые друг от друга.
Старообрядчество представляет собой самобытное явление в русской этической мысли и духовной истории, уникальность которого заключается в том, что оно возникает в недрах русского Православия как духовное
движение, защищающее древнерусскую православную культуру, как форма протеста против начала формирования рационалистической культуры и этической мысли западноевропейского типа. Старообрядчество явилось следствием глубоких нравственно-религиозных исканий русского общества XVII в., пребывающим в поиске религиозных, нравственных и общественных идеалов.
2. Социально-философский анализ причин возникновения
старообрядчества дает основания разделению их на три группы:
нравственно-религиозные; экономико-социальные и политические.
К первой группе следует отнести растущее национальное самосознание России XVII в., стремление обрести духовную независимость от Византии, занять свое достойное место в Православном мире, идеи мессианства и миссионизма. Важную роль в возникновении старообрядчества сыграло и желание определенной части русского общества сохранить в «чистоте» церковные обряды, повседневный уклад жизни, систему нравственных и моральных ценностей. Доминирующим фактором второй группы причин следует считать всевозрастающую роль государства в регулировании отдельных сторон жизни общества. Государство все активней вмешивается в политическую жизнь церкви, рассматривая ее как своего рода «духовный приказ» в решении проблем землевладения и централизации. Византийская идея - симфония двух властей: светской и духовной - уходит в прошлое. Русь ожидает эпоха «цезаропапизма».
Возникновению старообрядчества способствовало в немалой степени и грядущее объединение России и Украины, когда необходимо было провести процесс унификации церковных обрядов и веры. Единая страна, единая вера, единый царь - вот политический лозунг времени возникновения старообрядчества и раскола.
3. В истории русской этической мысли роль старообрядчества в
формировании нравственных ценностей и идеалов общества оценивалась
неоднозначно. Во всем разнообразии мнений о старообрядчестве можно
выделить, по крайней мере, три точки зрения. Сторонники первой трактовали старообрядчество как следствие неграмотности, непросвещенности части русского общества (А.К. Бороздин, Е.Е. Голубинский, Н.Ф. Каптерев, П. Нильский, Дмитрий Ростовский). Сторонники второго подхода видят к старообрядчестве и расколе итог борьбы двух властей - светской и религиозной (А.И. Герцен, И.Е. Киреевский, Н.П. Огарев, А.С. Хомяков, П.Я. Чаадаев, А.П. Щапов). Приверженцы третьего подхода при оценке старообрядчества в русской истории признают за ним определенную самобытность, глубоко исследуют «метафизику» старообрядчества, его религиозную сущность, этическую составляющую (С.С. Зеньковский, В. Кельсиев, Д.С. Лихачев, В.В. Розанов, Г.В. Флоровский, М.О. Шахов).
-
Протопопа Аввакума следует считать не только одним из главных идеологов старообрядчества и раскола, он является основателем системы нравственных ценностей старообрядчества. В его личности, делах, поступках, сочинениях получили практическое воплощение и теоретическое обоснование представления староверов о вере, добре, истине, правде. Идеи Аввакума стали вдохновляющими для многих поколений старообрядцев, практическим руководством в делах меценатства и благотворительности знатнейших фамилий России (Морозовы, Солдатенковы, Рябушинские, Кузнецовы).
-
Старообрядчество создало и сохранило свою собственную систему нравственных ценностей и идеалов, главными приоритетами которых являются понятия веры, истины, святости, добра, долга, патриотизма, которые не мыслимы без конкретных дел и поступков человека. Важнейшей особенностью этики старообрядчества является ее практическая направленность, укорененность в хозяйстве. Этические добродетели, глубокое религиозное чувство выступали основанием и фундаментом экономического благосостояния старообрядца-предпринимателя, старообрядца-фабриканта, старообрядца-мецената.
Анализируя особенности хозяйственной деятельности старообрядцев, следует учитывать тот факт, что последние оказались под сильным давлением эсхатологического пресса. Дело в том, что в руках оставшихся «ревнителей» была сосредоточена судьба всей Церкви, и хотя идеалы староверов были связаны с их представлениями о прошлом, выжить благодаря только наследию не представлялось возможным. Следовало создать «свой мир». Старообрядчество сохранило «веру, житие и законы», но пожертвовало некоторыми традиционалистическими положениями к труду.
Сторонники «древлего благочестия» были вынуждены сформировать новую трудовую этику, которая во многом аналогична протестантской. Доктринальное обоснование этика старообрядчества получила в духовной концепции «труда благого», когда труд приобретает новый статус, становится и осмысливается как «добродетельное плодособирание», христианский подвиг, «богорадное служение», приготовление человека к «грядущей вечности».
6. Благодаря предприимчивости, умению держать слово и очень высоким этическим требованиям к себе, староверы смогли завоевать уважение и доверие как «простого люда» так и купцов и чиновников, что в свою очередь делает спорным традиционное представление о неспособности русских к рациональному, дисциплинированному труду, к планомерному ведению дел.
Анализ традиций меценатства и благотворительности в России конца XIX века позволяет утверждать их глубокую внутреннюю связь со старообрядчеством, представители которого совершали добрые деяния по велению сердца и долга. Их богатство основывалось на нравственных поступках, оно было следствием особых отношений хозяина и рабочего, которые придерживались одинаковых представлений о честности, справедливости, долге, любви к ближнему, отношении к Церкви и Богу.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что его основные положения позволяют расширить и
дополнить знания о таком уникальном явлении, как старообрядчество, его месте в истории этической мысли России, истории философии и духовной культуры. Этико-философский анализ старообрядчества дает возможность привлечь его богатейший нравственный опыт в процесс выработки и формирования системы этических ценностей современного Российского общества.
Практическая значимость данного исследования определяется тем, что его положения могут быть использованы при разработке проблем отечественной этики, истории философии, истории культуры, истории религии, при работе над учебно-методическими пособиями.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены
автором в виде докладов на Масловских региональных образовательных
чтениях (Саранск, 2002), Всероссийской научной конференции
«Исторические корни российской ментальности» (Томск, 2002),
Всероссийской научной конференции «Рождественские чтения» (Н.
Новгород, 2004), Сафаргалиевские чтения (Саранск, 2004) и отражены в
публикациях. Диссертация была обсуждена на кафедре философии для
гуманитарных специальностей Мордовского государственного
университета им. Н.П. Огарева и рекомендована к защите.
Структура работы определилась в соответствии с целью, задачами исследования и характером используемого материала. Она состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфи, заключения и
библиографического списка. Общий объем работы составляет
страниц, список используемых источников насчитывает
наименований.
Старообрядчество и раскол как отражение нравственно-религиозных исканий русского общества
Раскрытие намеченной нами проблемы диктует необходимость обращения к анализу конкретно-исторических условий времени и событий, оказавших огромное влияние на возникновение и развитие старообрядчества. С XVII в России начинается новый период русской истории: )щ происходит слияние земель и областей в единое государственное целое, усиливается товарообмен между частями страны, формируется единый всероссийский рынок. В то же время с принятием соборного уложения царя Алексея Михайловича окончательно закрепляются феодальные порядки (1649 г.). Этот период отмечен ростом кустарной промышленности, развиваются предпринимательство и мануфактура. Начало царствования Алексея Михайловича вносит в общественно политическую жизнь России новое понятие - абсолютизм.
В первой половине XVII века Московское государство, несомненно, переживало тяжелый кризис. Он проявился не только в росте активности крестьянских выступлений (восстания 1609-1612 г., 1648 и 1650 годов), но и затронул почти все стороны жизни русского общества XVII века. Прежде всего это был кризис политической власти и ее органов.
Боярская дума, возникнув в эпоху расцвета феодализма, стала заметно терять свое значение. Ранее она была органом, ограничивающим власть царя, позже стала исполняющим органом. Дума заслушивает приказы, доклады, принимает судебные решения. Но этот орган, будучи сословно-представительским, в полной мере не мог выполнять своих функций. Бояре были заняты больше спором о родстве, о пожалованиях и заслугах, чем делами о государстве. Начинают терять свое значение и соборы. Соборное управление Русь, скорее всего, переняла из Византии вместе с принятием христианства. Собор обычно созывался для решения важных религиозных вопросов, а затем и политических проблем. На Руси соборам придавали особое значение. В исторических памятниках их часто называли .ц «земскими», «советом всея земли». В работе соборов участвовали представители боярской думы, высшее духовенство и патриарх, именитые купцы, служилые люди и дворяне.
Большинство из них назначались лично царем. Простые люди не имели там вообще никакого представительства. Истинное назначение соборов было в том, что они служили опорой еще недостаточно окрепшим московским царям и уравновешивали политические притязания бояр. Но при абсолютизме этот орган власти уже не был нужен, он имел чисто с символическое, формальное значение. ( Одной из закономерностей развития абсолютизма в России стало
Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. - П., 1915. - С.315. формирование бюрократии. Выделяется особый социальный слой, занимающийся управлением в государстве от имени государства. Мы имеем в виду создание целой системы приказов. Их значение очень быстро возрастает, поскольку они служат централизации государства. Царь больше опирается не на бояр, а на дьяков и дворян.
К середине XVII века обостряется проблема церковно монастырского землевладения. Сущность ее такова: до создания монастырского приказа хозяевами монастырских жалованных и приписанных к церкви земель были патриарх и сама церковь. Священноцерковнослужители подчинялись только патриарху и уб назначались им же. Царь не мог вмешиваться в экономические дела церкви. С созданием монастырского приказа права церкви в этой области сильно ограничены. «А ведомо в том приказе всего московского государства всякой духовный чин, митрополиты, и архиепископы, и монастыри, и попы, во всяких делах и со властелинских и с монастырских крестьян подати к царю... а расход тем деньгам бывает... куды царь скажет».1
В 1648-1649 гг. Правительство под влиянием дворянства категорически запретило духовенству и церковным учреждениям L приобретать новые земли и внесло это решение в соборное уложение 1649 года. Посадская реформа 1649-1652 гг., по мнению отечественных историков, была целиком осуществлена за счет конфискации церковных земель. «Политика светской власти по отношению к церкви определялась стремлением ликвидировать феодальные привилегии, подчинить ее ... государственной централизации». Но правительство не могло отказаться от поддержки церкви, полностью проигнорировав ее колоссальное влияние на русское общество XVII века.
Было бы ошибочно полагать, что сущность старообрядчества и русского раскола семнадцатого века заключалась только в разнице религиозных обрядов, хотя это тоже имело огромное значение. У старообрядчества существует своя «метафизика», уходящая своими корнями в прошлое русской церкви и культуры.
К середине XVII века Россия наконец-то пережила «смутное» время, но религиозное сознание народа, во всяком случае, его большей части, оставалось по-прежнему смутным и туманным, способствовало распространению раскола. Кроме того, одной из характерных черт русского менталитета того времени был мессианизм, также сыгравший , ,4» важную роль в возникновении старообрядчества. Говорить о мессианизме, т.е. особом предназначении, богоизбранности и богосозданности можно, пожалуй, применительно к еврейскому народу в свете Библии. Но в семнадцатом веке общество России оказалось «больным» именно этой «болезнью». Русь приняла христианство от Византии, и это общеизвестный факт. Последняя всегда стремилась и к политическому и к духовному господству на Руси. Греческие митрополиты готовились в Константинополе и приезжали на русские кафедры для руководства Русской Православной L Церковью, «верной духовной дочерью Византии». Однако греческое духовенство мало внимания уделяло просвещению народа, не заботилось об открытии духовных школ и академий. Вместе с христианством мы приняли от греков их блестящую богословскую систему, обряды, книги, иконопись, архитектуру, мало задумываясь об их глубоком внутреннем смысле. Мы приняли все обряды и постановления греческой церкви до конца, совершенно утратив чувства меры, отождествив обряд и веру.
Взгляды русских мыслителей на роль старообрядчества в формировании нравственных ценностей и идеалов общества
Мысль о расколе и его следствии — старообрядчестве как о конфликте земской и народной власти - оказалась очень продуктивной для многих исследователей в конце XIX и начале XX века. Она вполне подошла к либерально-демократическим взглядам А.К. Бороздина, Ф.В. Ливанова. Наверное, нам бы не пришлось ограничиваться приведенным анализом старообрядчества и сразу перейти к его восприятию Владимиром Соловьевым, если бы в истории старообрядчества не появилась в высшей степени интереснейшая личность, какой был Василий Кельсиев.
По-видимому, из блестящей плеяды знатоков русского старообрядчества и раскола с ним мало кто может сравниться. Человек, многие годы проведший в эмиграции, поддерживающий знакомство с Герценым и Огаревым, много сил отдал изучению феномена раскола. Изданный им в Лондоне в 1860 году «Сборник правительственных сведений о раскольниках» до последнего времени является своеобразной хрестоматией раскола2. Впервые в истории философии им был дан не только исторический экскурс в раскол, но сделаны замечательные по своей глубине философские и этические обобщения.
Мы не удержались, чтобы привести хотя бы некоторые из них. «...Эта страсть к обрядности, которая высказалась у нас так резко в расколе и чиновничестве,... присуща нашему народному духу с тех пор как народ себя помнит. Соблюдение формы во всем стоит у нас впереди. Во всем требуется не столько внутреннего убеждения, сколько нашего приличия. Старообрядец не тот, кто верует искренно, что с 1666 года первая вера пошатнулась, а тот, кто крестился двуперстно, кладет начало, говорит: «Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, а не Господи Иисусе Христе Боже наш помилуй нас» - а что он там себе верит и как он себе думает, до этого никому нет дела. Россию держит не привычка, а держит обряд быть русским, говорить всегда по-русски, исповедовать русскую веру... и властвовать над известными народностями»1. Ища правду, русский человек «залезает в секты, доводящие его до самосожжения и самооскопления». Речь шла о сохранении традиций, нравов, а это был вопрос нравственности. Проблема правды в России всегда носила нравственную ориентированность. Не просто правда - а «правда-истина», «правда-справедливость». Историк приходит к расколу и со стороны западного влияния. «Все завещанное нам презиралось нами», мы потеряли уважение к отечественному преданию, а уважения к Западу не имели, потому что «он представлялся нам великим и идеальным»2. Кельсиев пришел к чрезвычайно важной мысли о том, что раскол «был протестом не только против церкви, но и против правительства... он проклял правительство, ушел в скиты и стал проповедовать ненависть к ненародным началам»3.
Раскол, а впоследствии и старообрядчество, выражал стремление к независимости, был совершенно «народным в образе борьбы». Он стал «российским протестантизмом», «сделался апокрифическим и обрядным», ушел в крайний национализм, раскол всегда и везде великорусский. Автор сборника своеобразие старообрядчества выводил из его самостоятельности от других вер, и это обстоятельство должно будет привести к его развитию в новых формах религии, например, в протестантизме, либо к исчезновению как ереси. Глубокая и верная мысль, если смотреть на старообрядчество как на явление общественное, проникшее в государство V, и церковь, т.е., как его понимал Кельсиев. Но даже такой, искушенный в тонкостях раскола, человек не смог переступить черту, ограничивавшую поле деятельности раскола государством и церковью. Раскол и старообрядчество вышли за пределы религии и государства, стремительно становясь не только философией, но и идеологией, захватывая все новые умы и сердца. Их уже невозможно объяснить неграмотностью и непросвещенностью масс, особенностями веры, конфликтом народной и правительственной власти - они стали д многомерными и всепроникающими.
Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900 г.г.) дал наиболее глубокий анализ раскола в редкой работе «Когда был оставлен русский путь и как на его вернуться», написанной по поводу «Записок о внутреннем состоянии России» К.С. Аксакова. В ней впервые, может быть, в отличие от славянофилов, высказана мысль о русском пути, оставленном в России при Петре I: «В отличие от них я говорю, русский путь был оставлен при патриархе Никоне» .
В другой работе Соловьев прямо полагал, что «русский раскол был естественным плодом и законным возмездием византивизма»2. Отметим, что с точки зрения мыслителя, сущность проблемы состоит не в хронологии, и не в вопросе о личностях. Итак, речь идет о двух грехах, двух формах зла. Он разделяет грех иерархов и грех правителя. Грех Петра Великого - это грех над обычаями народа во имя казенного интереса, но грех простительный. А патриарх Никон как олицетворение церковной иерархии, по мнению Соловьева, поставил себя, во-первых, вне церкви традиционной, православной; во-вторых, из вне і. инспирированного преобразования быта, традиций, умопостроения и всего того, что связано с религиозной жизнью — это «грех здесь — наличие жизни духовной во имя духовного начала, профанация этого начала - грех против Духа Святого»1. Следовательно, суть раскола, по мысли Соловьева, не в действитях Петра, не они главная причина уклонения от русского пути, а патриарх Никон. «Великий спор» с Иваном Аксаковым, выраженный в статье, отражал не столько теоретическое отношение к философско-этическим оценкам раскола, сколько отношение к славянофильству вообще. Поэтому диалог В. Соловьева с крупнейшими мыслителями России носил конкретно-исторический характер.
Второй круг проблем сравнительно-исторического анализа раскола связан с темой католичества и протестантизма. «Не протестанство, а католичество уклонилось от Истины Христовой и этим уклонением определило тот антихристианский путь, которым пошли западные народы»2. Петр I - олицетворение самодержавия светской власти. Вторжение власти в быт народа — явление ненормальное. Эта власть не вступает в противоречие с самой собой, но когда власть духовная нарушает в себе образ Христов, она впадает в противоречие и действует вопреки духу Христову.
Третий круг проблем анализа раскола, по Соловьеву, связан с взаимоотношением духовной и светской власти в их отношении к духовно-нравственным ценностям. До раскола был общепризнанный нравственный, духовный авторитет иерархов. «В этом темном царстве был один просвет: для всех видимый, всем одинаково сияющий — истинная вера христианская, истинный нравственный идеал; и были в обществе избранные люди, глубоко проникнутые этим идеалом, твердо держащиеся за знание
Аввакум как основоположник нравственных принципов старообрядчества
Оригинальные теологические воззрения Аввакума были предметом специального и наиболее обстоятельного рассмотрения А.К. Бороздина и П.С. Смирнова. С тех пор теологические воззрения Аввакума почти не привлекали внимания исследователей. Быть может, в этом известную роль сыграли выводы, сделанные Бороздиным и Смирновым, а именно: «Еретичество Аввакума объясняется как результат полемического увлечения и неумения точно выражаться об отвлеченных богословских предметах». «Помимо вопросов обрядовых раскольничью общину волновали и вопросы догматические. По своему происхождению были случайны. Они не вызывались доктриной раскола и обусловливались исключительно заблуждениями расколоучителей». Нисколько не отрицая, что пыл полемики сказался на взглядах споривших расколоучителей, например, Аввакума и Федора, невозможно признать, что эти споры «случайные», продукт «увлечения» и, в частности, «неумения» Аввакума отвлеченно мыслить и выражаться. Но если, как справедливо замечает Бороздин, Аввакум пытается «представить свою мысль в возможно образной, рельефной форме», то и это надо отнести не столько к «умению» г Аввакума, сколько к характеру его мышления. Мы не думаем, что по своему существу взгляды Федора заслуживали той устремленной, безудержной и страстной критики, которой они подвергались со стороны Аввакума. Во взглядах Федора Аввакум отобрал тенденции, гиперболизировал их, чтобы придать широкую масштабность собственной критике. Если признать, что Федор действительно высказал самостоятельные суждения, отличившие его как социального мыслителя, то суть их, едва ли отчетливо сознававшаяся им, состояла в утверждении, , что свобода личности есть основание всяческой свободы, свободы личности в условиях общества, основанного на личной зависимости, но тем самым социальной свободы. Это явилось бы критикой существующих отношений с позиции поступательного общественного развития. Ибо строй общественных отношений в собирательном образе «никонианства» не знал никакой иной свободы личности, кроме свободы произвола, свободы «избранных» на власть и насилие, свободы, как самоволия и самочиния господ.
На языке социальной действительности, современной Аввакуму, самовластие являлось синонимом деспотизма. Повторим слова И.Е. Забелина, «своеволие и самовластие в ту эпоху было нравственной свободой человека... Это была общая норма отношения между старшими и младшими, между властными и безвластными, между сильными и бессильными, между зависимыми и независимыми, и в физическом, и в нравственном, в служебном, и в общественном, и в политическом отношениях»1. Таково было самовластие, отстаивавшееся господствующим классом и его идеологами. Противодействие самовластию господ направлялось по двум путям. Один из них -утверждение человека как суверенной, самоценной и самодеятельной личности. В XV-XVII вв. по этому пути шли лишь немногие, наиболее дальновидно мыслившие люди, вырывавшиеся в своем теоретическим мышлении за рамки своего времени. Этот путь развития русской общественной мысли был подробно рассмотрен А.И. Клибановым в книге «Реформационные движения в России в XIV - первой половине XVI в.». Был и второй путь, а именно утверждение всеобщего равенства людей, но не как основанного на признании их индивидуальной самооценности, а, напротив, на одинаковости людей, их естественной природы и положения перед Богом. В отличие от первого, это был путь, доступный чувству и сознанию подавляющего большинства тех, кто испытал не себе бремя личной зависимости. В исторической перспективе оба пути сближались и сходились. Но в XVII в. они противостояли не только самовластию господ, совершенно различное содержание. Аввакум противопоставлял самовластию равенство. Социальный подтекст полемики Аввакума родствен знаменитому тезису: «Когда Адам пахал и Ева пряла, кто тогда был дворянином?». Но тезис этот у Аввакума до такой социальной конкретизации не доходил.
Идеей равенства пронизаны все произведения Аввакума. Идея равенства у него - и текст и подтекст (последний присутствует неизменно). Но исповедуемое и отстаиваемое Аввакумом равенство людей есть ш равенство людей индивидуально-незрелых, для которых понятие «индивидуальность» и «господство» (над себе подобными) тождественны. Но что значит «индивидуально-незрелых»? Мы этим термином пользуемся, не привнося никаких оценочных моментов, не ставя негативных знаков. Люди «индивидуально-незрелые» отнюдь не есть незрелые ни в социальном, ни в интеллектуальном, ни в моральном смысле. Речь идет о степени индивидуума как индивидуальности, об истории личности, проходящей разные ступени в ходе общественно-экономического развития. Поэтому говоря, что Аввакум провозглашал равенство людей, мы хотим указать и на содержание, вкладываемое им в понятие «равенство», ибо, об этом уже мы писали выше, «равенство» и в социальной действительности и в научных понятиях является конкретно-историческим, равенство людей индивидуально-незрелых есть уравнительство и обезличение, что отражает незрелые, патриархальные общественные отношения. Аввакум, в соответствии со сказанным, вообще вывел понятие «господственность» - «индивидуальность» за круг тех отношений, которые он считал человеческими. В положительном . определении оно есть исключительная принадлежность Бога. Здесь У существует абсолютная гарантия того, что «господственность» направляется на «справедливость» и «добро». «Господственность» в сфере человеческих отношений становится, таким образом, посягательством человека на божественность, святотатственным присвоением божественного атрибута. Это - «господственность» в отрицательном определении: как таковая она составляет дьявольское начало, ее представители есть силы ада, действующие среди людей.
Здесь требуется уточнение. Аввакум не отрицал всякой самостоятельности в человеке. Самостоятельность человека заключается Аввакумом - и это в согласии с православной доктриной - в жесткие рамки: человек обладает отрицательной способностью избегать греха, как и способностью следовать нормам извне продиктованной добродетели. Но греховной, притом в наивысшей степени, объявляется как раз положительная способность проявлять свою индивидуальность. Аввакум теоретизировал в сфере религиозных понятий, и философский вопрос «что составляет человеческое в человеке?» принимал для него форму вопроса «что означает для человека быть образом и подобием Бога?»
Традиции благотворительности, меценатства России и старообрядчество
О неприглядности купеческого быта свидетельствует творчество Н. Островского. Следует остановиться еще на двух документальных фактах — на пьесах Сумбатова-Ютина и Вл. Немировича-Данченко. Первый написал «Джентельмен», второй «Цена жизни»; «Джентельмен» был списан с Михаила Абрамовича Морозова и представлен в карикатурной, насмешливой форме. В «Цене жизни» были выведены Владимир Соловьев и Маргарита Кирилловна Морозова, сыгравшая большую роль в развитии философской мысли в России, однако Немирович-Данченко с сарказмом замечал устами своего героя: «Занятие философией не купеческого ума дело».
Диссертант полагает, что наряду с подобным изображением жизни, быта купечества, которое имело место, существовал и другой тип купца. Он соответствовал личности, происходившей из среды старообрядцев. Характерным примером в этом отношении предстает сама история старообрядцев. Об этом как раз и писали Лесков, Мельников-Печерский. В хронике "В лесах" есть один эпизод, в котором раскрывается история развития текстильной промышленности в Костромской губернии. В беседе с главным героем Потапом Максимычем Чапуриным будущий его зять
Василий Борисович рассказывает ему об этом так: «А как дело-то начинал ось... выискался смышленый человек с хорошим достатком, нашего сословия, был по-древнему благочестивый. Коноваловым прозывался. Завел небольшое ткацкое заведение, с легкой его руки дело пошло, да пошло. И разбогател народ, и живет теперь лучше здешнего. Да мало ли таких местов по России. А везде доброе дело одним зачиналось. Побольше бы Коноваловых у нас было, хорошо бы народу жилось»1.
Московского коммерческого института, в своей речи, посвященной столетнему юбилею Коноваловской мануфактуры, приветствовал председателя совета А.И. Коновалова именно выдержкой из "Хроники" Мельникова-Печерского. Новгородцев счел нужным обратить внимание на нравственные ценности, исповедуемые главой Коноваловского дела. Его главе были присущи трудолюбие, честность в отношении партнеров, способность всегда держать слово. Это и способствовало успеху развития мануфактуры. Писатель Боборыкин ввел в обиход термин "купеческие династии", "купеческие семьи". И фабрики, и торговые фирмы оставались зачастую собственностью той семьи, члены которой дело создали, сами им руководили и передавали его по наследству своей же фамилии. Так, например, Прохоровская мануфактура принадлежала семье Прохоровых, Морозовская фирма оставалась в руках Морозовых, дело Солдатенковых было достоянием семьи Солдатенковых и т. д. Все эти семьи принадлежали к старообрядческой религиозной традиции.
Анализ ряда рассказов, повестей Н.С. Лескова позволяет сделать некоторые извлечения относительно добродетелей нравственного характера, исповедуемых в старообрядческих семьях. Вот некоторые из них: 1) рассудительность, состоящая не в светском «умении жить», а в деятельном постижении евангельских заповедей; 2) справедливость, способность воздавать каждому должное, не взирая на лица, в делах как священных, так и мирских; 3) мужество в исповедании правой веры и стоянии за всякую правду; 4) воздержание, что включает в себя и некорыстолюбие, и пост, и тщательное хранение целомудрия, и уклонение от мирских развлечений и сомнительных знакомств. Вышесказанное представляет несомненный интерес в познавательном отношении, знакомит с нашей историей, с тем, кто ее творили в особенности в духовной сфере. Думается, что верность ценностям религиозной веры служила стимулом жертвований крупных сумм на строительство монастырей, храмов, больниц, школ и т. д. Русские купцы семейств Морозовых, Солдатенковых, Рябушкиных, Третьяковых и др., к примеру, проявили себя подлинными патриотами. Важным фактором бурного роста благотворительности в России явилось осознание многими предпринимателями из среды старообрядцев своей личной ответственности перед народом, обществом. П.М. Третьяков писал в письме к своей дочери в марте 1893 года: «Моя идея с самых юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю жизнь».
Значимость меценатства предпринимателей-староверов проявлялась еще и в том, что созданные при их поддержке музеи, театры, картинные галереи, школы, училища и т. д. оказывали духовное, нравственное воздействие на социально-культурную атмосферу различных слоев общества, способствовали их объединению.
А.В. Карташов отмечал, что значительная роль в сохранении староверия принадлежала женской группе агитаторов. Эти слова в полной мере могут быть отнесены и к Маргарите Кирилловне Морозовой. Она была фактическим организатором, а также учредителем и владелицей издательства «Путь».
Формулируя причины создания «Пути» и определяя его цели, учредители издательства писали: «Русское самосознание находится в периоде затяжного кризиса. Старые устои жизни и традиционные формы самосознания разбиты или же разбиваются на наших глазах историей, а новое только зарождается в мучительной борьбе и проходит через начальную стадию своего развития»1. Участие в определении новых духовных основ русской общественной и государственной жизни, формировании новой национальной идеологии, основанной на началах христианской религиозности, патриотизма и демократии, представлялось учредителям «Пути» их важной задачей. Они стремились возродить православие в качестве активной социальной и культурной силы, чтобы с его помощью решить насущные проблемы России.
Морозова обладала редким даром примирять самые противоречивые мнения, устраивать дискуссии между очень разными людьми. К примеру, Булгаков, поначалу скептически оценивавший духовные и интеллектуальные способности Морозовой, получив возможность более близкого общениях ней, скоро переменил свое мнение.
Существует несколько писем Булгакова к разным адресатам, в которых он выражает свое новое отношение к издательнице "Пути". Вот некоторые строки из этих-писем: «С издательством стоит дело крепко, и с Маргаритой Кирилловной иметь дело только приятно и в личном, и в деловом отношении. Лишнего в отношениях нет ничего. (...) Деловые качества Маргариты Кирилловны, кажется, надо ценить высоко»1.
В другой корреспонденции Булгаков подчеркивает способность Маргариты Кирилловны улаживать возникающие конфликты, и потому «...она оставалась авторитетом для всех» .
Н.А.Бердяев отмечал высокие моральные, духовные и деловые качества Морозовой: «...она была человеком, действительно увлеченным общим делом и с энтузиазмом работающим на успех этого дела». Голлербах подчеркивает: «участие Морозовой в делах "Пути" действительно было весьма значительным, что определялось ее отношением к издательству как к важнейшему делу своей жизни, осмысливавшему все и дававшему силы жить. Морозова была не только инициатором создания "Пути", не только субсидировала из своего личного капитала издание книг под маркой "Пути", но и нанимала для издательства работников, предоставляла помещения для редакции, конторы и книжного склада, вела денежные расчеты, выплачивала ежегодные страховые суммы за имущество издательства» .
