Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Институциональная и неоинституциональная парадигмы в экономической теории 9
1.1 Сущность институциональной концепции, и ее место в экономической теории 9
1.2 Виды неформальных норм 26
1.3 Виды формальных институтов и механизмы их формирования 47
1.4 Основные закономерности развития институтов 62
Глава 2. Институциональное пространство, его основные свойства и компоненты 70
2.1 Трансакционные издержки как условие функционирования и показатель эффективности институтов 70
2.2 Взаимодействие формальных и неформальных институтов в институционально-экономическом пространстве 81
Глава 3. Формирование формальных и неформальных институтов в экономике России 94
3.1 Условия функционирования неформальных норм . 94
3.2 Формирование и функционирование формальных институтов 105
3.3 Механизм взаимодействия формальных и неформальных институтов 124
Заключение 157
Список литературы 161
Приложение 1 169
- Сущность институциональной концепции, и ее место в экономической теории
- Трансакционные издержки как условие функционирования и показатель эффективности институтов
- Взаимодействие формальных и неформальных институтов в институционально-экономическом пространстве
- Условия функционирования неформальных норм
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Из обширной проблематики институциональных основ российской экономики мы выделяем в диссертационном исследовании формальные и неформальные институты и их взаимодействие. Экономические отношения формируются не в вакууме, а в институциональном пространстве. Взаимодействие системы экономических отношений и институциональной среды вполне равнозначное в отношении первичности и вторичности . Характером сложившихся экономических отношений, системой социально-экономических ролей и положением различных групп населения предопределяются институциональные изменения. Но совокупность формальных и неформальных институтов, уровень трансакционных издержек определяют структуру, характер экономических отношений, эффективность и развитие организаций. В конечном итоге функционирование тех или иных институтов либо имеет выраженную экономическую ценность, либо является мощным барьером на пути становления эффективных экономических отношений.
Важно также отметить, что формальные и неформальные институциональные структуры находятся в сложной взаимозависимости по отношению друг к другу. Как было показано Д. Нортом, применяя институциональный анализ, можно определить направление развития экономических систем в долгосрочной перспективе. Это особенно актуально для переходных экономик, где происходит коренная ломка старых экономических отношений и формирование совершенно новых для данного социума экономических отношений, где реформируются как формальные
нормы, так и неформальные ограничения. Поэтому необходим разносторонний анализ функционирования формальных и неформальных институтов и определение механизмов их взаимодействия, а также поиск путей сглаживания институциональных противоречий и формирования экономически эффективного институционального пространства переходной экономики России.
Разработанность проблемы. Крупными исследователями
институционального направления являются Т. Веб лен, У. Гамильтон, Дж. Гэлбрейт, Дж. Коммонс, У. Митчелл. Нобелевскими лауреатами институциональной теории стали Дж. Бъюкенен (1986 г.), Р. Коуз (1991 г.) и Д. Норт(1993г.).
Основными представителями современных институциональных концепций являются: А. Алчиан, Й. Барцель, А. Берли, У. Боумоль, С. Бриттан, Дж. Бъюкенен, Г. Демсец, М. Дженсен, П. Козловски, Р. Коуз, У. Меклинг, Г. Минзом, Д. Норт, М. Олсон, Р. Познер, У. Самуэльс, Э. Скрепанти, Г. Таллок, О. Уильямсон, Ю. Фама, Э. Фуруботн, Д. Ходжсон, С. Чен и др.
Институциональная теория по праву привлекает также российских исследователей как доктрина, способная объяснить современное состояние и перспективы российской экономики с позиции взаимодействия базовых экономических мотивов предпринимателей, правового регулирования и организационных форм бизнеса. Ряд российских специалистов в области институционализма. Р. Капелюшников, Р. Нуреев, А. Олейник, В. Тамбовцев и А. Шаститко внесли значительный вклад в развитие институциональной теории. Плодотворно работают в этой области С. Авдашева, А. Аузан, Ю. Кочеврин, Я. Кузьминов, В. Маевский, С. Малахов, В. Найшуль, А. Нестеренко, В. Радаев, А. Яковлев. Однако главным препятствием для утверждения данной парадигмы в России, безусловно, является отсутствие фундаментальных исследований и научных работ, где бы систематизировано излагались основы институциональной теории.
Одним из основных исследований достаточно высокого уровня является книга Р. Капелюшникова «Экономическая теория прав собственности». В 2000 г. вышла в свет книга А.Н. Олейника «Институциональная экономика», которую в 1999 г. публиковал журнал «Вопросы экономики». Следует заметить, что ни одного зарубежного учебника по институциональной экономике на русский язык не переведено. Но и за рубежом число институциональных изданий невелико. Наиболее известные из них: учебник Эггертсона (Eggertsson Т. Economic Behavior and Institutions) и двухтомная энциклопедия Элгара (The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics). Однако этот дефицит во многом восполняется специализированными журналами ("Journal of Institutional and Theoretical Economics," "Legal Studies", "Law, Economics and Organisation", "Publik Choice").
На кафедре экономики КГУ им. Н.А. Некрасова институциональная тематика отражалась в работах Н.А. Александровой, О.В. Боковой, Н.П. Гибало, М.И. Скаржинского, ВВ. Чекмарева.
Но до сих пор нет работ с обоснованной научной классификацией формальных и неформальных институциональных структур, с четко сформулированным тезаурусом, с определением основных условий функционирования и особенностей формирования норм и раскрытием механизма взаимодействия формальных и неформальных институтов.
Цель работы - анализ формальных и неформальных институтов, определение механизма их взаимодействия в экономике России.
В соответствии с указанной целью в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:
1. Обобщение и аналитическая оценка существующих концегщий формирования, функционирования и взаимодействия институциональных структур.
2. Обоснование классификации институциональных структур в современной экономической системе.
3. Раскрытие основных тенденций и противоречий в формировании формальных институциональных структур в переходной экономике России.
4. Определение основных условий функционирования неформальных институциональных структур в современной России.
5. Исследование экономического механизма взаимодействия формальных и неформальных институциональных структур в современной экономике России.
6. Обоснование приоритетного значения формирования экономически эффективного законодательства (формальных норм) и действенной правоохранительной системы, а также повышения экономического образования населения и культивирования норм социализации для формирования рыночных институтов.
7. Формирование на этой основе научной концепции стабилизации и развития экономики России.
Объект исследования: формальные и неформальные
институциональные структуры в институционально-экономическом пространстве.
Предмет исследования: экономические отношения в
институционально-экономическом пространстве и их особенности в условиях переходной экономики России.
Гипотеза. В качестве гипотезы выдвигается положение о том, что существует такое неоднородное институционально-экономическое пространство, в котором взаимодействуют формальные и неформальные нормы. Условием их функционирования и показателем эффективности являются уровень и структура трансакционных издержек.
Методология и технология исследования. Теоретической основой исследования послужили труды основоположников институциональной теории и работы современных авторов, занимающихся проблемами институционального анализа.
В диссертационной работе в различном соотношении используются методологические подходы неоинституциональной и новой
институциональной теорий, в частности: теории трансакционных издержек, теории общественного выбора, этической экономии, теории соглашений, экономической истории, теории игр, теории организаций. Широко применяется сущностный анализ и системный метод, а также каузально-детерминальный способ познания экономической действительности.
Научная новизна работы определяется следующим:
1. Проблемы формирования, функционирования и взаимодействия формальных и неформальных институтов были рассмотрены в институциональном контексте современной российской экономики. Показано, что в сегодняшней России еще не сложились такие нормы социализации общества, которые соответствуют рыночным требованиям. В этих условиях сохраняют свою силу «социальные атавизмы» централизованной плановой экономики, что повышает и без того традиционно высокий уровень трансакционных издержек. Неопределенность, неполнота, противоречивость, нестабильность, несоответствие рыночным требованиям формальных норм, рассогласование формальных и неформальных норм обуславливают формирование сильно видоизмененных «рыночных» институтов частной собственности, конкуренции, предпринимательства.
2. На основе анализа имеющейся научной литературы и собственных разработок автора предложена классификация неформальных норм по принципу субординации структурных уровней.
3. Обоснован механизм взаимодействия формальных и неформальных норм на уровне индивида, организации и общества.
4. Выявлены основные взаимосвязи между формальными и неформальными нормами и уровнем трансакционных издержек.
5. В качестве научного понятия впервые обосновано институциональное пространство, в пределах которого складываются и
функционируют экономические отношения. На основе этого определены понятия институционально-экономического пространства,
институциональной среды и вектора институционального развития.
Практическая значимость работы. Рассмотрение формальных и неформальных институциональных структур позволяет выявить тесные взаимосвязи между экономической, политической жизнью социума и традициями и обычаями, характерными для данного общества. На основании этого можно выяснить причины неудач российских реформ, связанных с отсутствием необходимых для функционирования рыночной экономики формальных и неформальных норм, а также прогнозировать возможности дальнейшего развития российской экономики. Полученные результаты могут быть использованы в учебном процессе для преподавания курсов общей экономической теории, новой политической экономии, институциональной теории, экономической психологии, экономики и права, хозяйственной этики. Отдельные аспекты диссертационного исследования могут быть положены в основу дальнейших научных исследований.
Апробация работы. Результаты исследования излагались автором на II Межвузовской молодежной научно-практической конференции
«Экономическая наука - хозяйственной практике» (Кострома, апрель 2000 года); на методологических заседаниях кафедры экономики КГУ им. Н.А. Некрасова; на страницах научных изданий. По теме диссертации опубликовано 4 работы. Результаты исследования использовались в курсовых и дипломных работах студентов, а также на семинарских занятиях.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, 3 глав, включающих 9 параграфов, заключения, списка литературы и приложения. Основной текст изложен на 160 страницах машинописного текста. В тексте диссертации содержится 3 таблицы, 5 рисунков и 3 схемы.
Сущность институциональной концепции, и ее место в экономической теории
Институциональная теория, как основное направление экономической мысли, возникла в конце 19 - первой половине 20 вв. Наибольшее распространение институционализм получил в США. Основоположник этой теории - американский экономист Т. Веблен, виднейшие представители -американские экономисты У. Гамильтон (автор термина "институционализм"), Дж. Коммонс, У. Митчелл, Дж. Гэлбрейт. Категория шіституции" - центральная у институционалистов в определении рыночного равновесия. Эта категория в трактовке институционалистов включает в себя либо различного рода социальные явления как базисного, так и надстроечного характера: налоги и семья; государство и профсоюзы; конкуренция и монополия; частная собственность и финансовая система и т. д., либо лежащие в их основе, как полагают институционалисты, различного рода: психологические; правовые; этические; технические и другие явления (в том числе обычаи и традиции). "Институции, - констатировал У. Гамильтон, - это словесный символ для лучшего описания группы общественных обычаев. Они означают преобладающий и постоянный способ мышления или действия, который стал привычкой для какой-либо социальной группы или обычаем для народа». Общественные обычаи, по Гамильтону, регулируют экономическую деятельность людей. Они определяют сущность экономических отношений и влияют на рыночное равновесие.
«Старый» институционализм был представлен следующими четырьмя направлениями: 1) психобиологическим - во главе с Т. Вебленом, пропагандировавшим концепцию "социального дарвинизма"; 2) социально-правовым - во главе с Дж. Коммонсом; 3) эмпирическим - во главе с У. Митчеллом - одним из видных представителей американской школы конъюнктуроведения; 4) социологическим, видным представителем которого является Дж. Гэлбрейт.
Рассматривая в качестве движущей силы общественной эволюции "иррациональную психологию" борющихся между собой социальных групп, Веблен стремился применить биологические закономерности, связанные с борьбой биологических видов за существование и естественным отбором, к объяснению социально-экономических явлений.
Особенностью социально-правового направления институционализма является трактовка правовых отношений как определяющих социально-экономические отношения рыночной экономики .
Представители эмпирического течения институционализма (У. Митчелл, С. Кузнец, С. Фабрикант и др.) разрабатывали проблемы экономических циклов и кризисов: теории "бескризисного цикла", "больших циклов", "конъюнктуры". Немалое место в их работах занимают вопросы экономического прогнозирования и подготовки практических рекомендаций монополиям.
«Старый» институционализм руководствуется методологией холизма, согласно которому исходным пунктом в анализе становятся не индивиды, а институты. Сами институты объясняются через те функции, которые они выполняют в воспроизводстве системы отношений на макроуровне2.
«Холизм - объяснение поведения и интересов индивидов через характеристики институтов, которые предопределяют взаимодействия между ними. Институты - первичны, индивиды - вторичны .»
Концепции спонтанной эволюции противостоит тезис институционального детерминизма2. Таким образом, институты задают «рамки» всего последующего развития. И действительно, анализ роли привычек в «Теории праздного класса» Т.Веблена - пример применения методологического холизма. Привычки являются одним из институтов, задающих рамки поведения индивидов на рынке, в политической сфере, в семье. Дж. К. Гэлбрейт при построении теории техноструктуры, изложенной в книгах «Новое индустриальное общество» (1967 г.) и «Экономические теории и цели общества» (1973 г.), также использует методологию холизма. Главный тезис Гэлбрейта - на современном рынке никто не обладает всей полнотой информации. Полнота информации достигается только с помощью объединения частичных знаний в рамках организации или, как ее называет Гэлбрейт, - техноструктуры. Он анализирует влияние, которое оказывает техноструктура на поведение индивидов, рассматривая характеристики индивидов в качестве функции институциональной среды.
Начало неоинституциональной теории положила статья Р. Коуза "Природа фирмы". Однако до середины 70-х гг. неоинституциональное направление находилось на периферии экономической науки. Только на консервативной волне конца 70-х - начала 80-х гг. неоинституционализм выдвинулся на приоритетный план. С этого времени неоинституциональная теория начинает осознаваться как особое течение экономической мысли. На первом этапе она разрабатывалась почти исключительно в США. В 80-е годы в этот процесс включились западные экономисты, а с начала 90-х гг. -восточно-европейские экономисты. По мнению многих современных исследователей, институциональная теория может заполнить пробелы и устранить противоречия неоклассической теории. На наш взляд, институционализм позволяет более точно трактовать современную действительность и перспективы движения вперед. Однако важно отметить и другое: институциональная теория никогда не отличалась большой внутренней однородностью.
Нуреев P.M. выделяет неоинституциональную экономику и институциональную экономику. К новой институциональной экономике Нуреев относит экономику соглашений, экономику глобальных проблем, теорию постэкономического общества, теорию конвергенции и теорию постиндустриального общества. К неоинституциональной экономике им отнесены теория трансакционных издержек, новая экономическая история, теория агентов, теория прав собственности (экономика права и экономика организаций), и теория общественного выбора (конституционная экономика и экономика политики) . Олейник А.Н. выделяет неоинституциональную и новую институциональную экономику и отмечает, что, несмотря на кажущуюся идентичность названий, речь идет о принципиально различных парадигмах анализа институтов. Неоинституциональная экономика оставляет неизменным «жесткое ядро» неоклассики. Включение институтов в предмет анализа происходит за счет корректировки «защитной оболочки» неоклассической теории. Не отказываясь от традиционного микроэкономического инструментария, неоинституционалисты стремятся объяснить являвшиеся внешними для неоклассической теории факторы идеологию, нормы поведения, законы, семью и т.д.1 Следовательно, неоинституционалъная экономика не отказывается от принципа методологического индивидуализма2, хотя методологический индивидуализм неоклассической и неоинституциональной экономики это не одно и то же, как показывает Шаститко.
Трансакционные издержки как условие функционирования и показатель эффективности институтов
Издержки по осуществлению трансакций выступают главным фактором, определяющим структуру и динамику различных социальных институтов . Норт считает трансакционные издержки наиболее очевидным свойством институциональной системы, выступающей основой ограничений для обмена. Рынок в целом представляет собой смешение институтов: некоторые из них увеличивают эффективность, а некоторые - снижают2. Трансакционные издержки могут приобретать решающее значение и делать экономику целого государства более привлекательной для инвесторов и, наоборот, превращать ее в неконкурентоспособную. Данная проблема очень актуальна для России.
Традиционно выделяются пять типов трансакционных издержек: издержки поиска информации, издержки ведения переговоров, издержки измерения, издержки спецификации и защиты прав собственности, издержки оппортунистического поведения.
Любая фирма существует в каких-то определенных институциональных условиях. От этих условий зависит как форма развития фирмы, так и внутренний ее организационный порядок, включающий в себя и процедуру выработки и принятия экономических решений. При полном отсутствии разграничения прав собственности деятельность фирмы затруднена, если вообще возможна. Вся структура такой гипотетической фирмы будет сформирована как реакция на постоянные источники угроз и дополнительных издержек. В таких условиях не исключен уход многих предприятий в теневую сферу. И, действительно, если мы возьмем в качестве примера российское малое предприятие, то увидим, что вся его структура есть реакция на возможные источники издержек. Например, назначается минимально низкий фонд заработной платы, чтобы сократить издержки от уплаты налогов по заработной плате.
Издержки поиска информации являются все более ощутимыми в условиях гигантского увеличения объемов информации и роста ценности информации для экономических агентов. Кроме анализа ценовой информации, существует необходимая для деятельности каждого предприятия информация, связанная с функционированием институтов, а именно, знание законов. На практике достаточно распространенной является ситуация, когда незнание законов или подзаконных документов несет в себе риск серьезных штрафов, разоряющих даже крупные компании1.
Говоря о трансакционных издержках поиска информации, нельзя не отметить недопустимо низкий уровень развития коммуникаций в сегодняшней России. Неудовлетворенный спрос на телефоны составляет 50 млн. номеров. Нет ни одного телефона в 150000 сел и деревень, в 36000 дачных поселков и садоводческих товариществ1. Все это объективно сдерживает как оперативное получение информации, так и эффективное управление.
Издержки ведения переговоров связаны в основном с отвлечением значительных средств на проведение переговоров об условиях сделок, а также на заключение и оформление контрактов. Наличие трансакционных издержек ведения переговоров способствует заключению более длительных типовых договоров, вплоть до слияния организационных структур. Дополнительной сложностью процесса выбора при принятии решений является отсутствие достаточного времени для ведения переговоров. Недостаток времени ведет к неурегулированности ряда вопросов и к потерям в будущем для одной из сторон2.
Другим видом трансакционных издержек являются издержки измерения, которые связаны с необходимостью определения тех или иных характеристик продукта или услуги. Проблема издержек измерения - это проблема контроля.
Издержки защиты прав собственности1 связаны с расходами на поддержание системы судов, арбитражей, правопорядка, системы воспитания этических норм и традіщий, не допускающих развития самих идей нарушения законных прав собственности.
Еще одним видом трансакционных издержек являются издержки оппортунистического поведения". Огатортунистическое поведение представляет собой уклонение от выполнения взятых на себя ранее обязательств. Оно возникает в результате асимметрии информации и трудности точной оценки постконтрактного поведения другого участника сделки. На практике издержки оппортунистического поведения проявляются в двух основных формах: 1) «отлынивании»; 2) «вымогательстве».
Первый вид издержек - это издержки «морального риска», когда при заключении договора одна из сторон вынуждена полагаться на другую сторону. Рычагов, заставить другую сторону строго выполнять свои обязательства, нет, либо они сравнительно дороги и, следовательно, неэффективны. Это связано со сложностью контроля и получения действительной информации. Наиболее часто этот вид ошіортунистического поведения проявляется в условиях совместного труда целой группы, в коллективе. Сложность измерения вклада каждого в общий результат создает атмосферу слабой заинтересованности и подталкивает к «отлыниванию». Для снижения издержек данного вида внутри фирм, так же как и внутри государственных учреждений, создаются сложные и дорогостоящие системы контроля поведения исполнителя, а также специальные системы стимулирования сотрудников, например, участие высших менеджеров в распределении прибылей компании (помимо фиксированных зарплат)1.
Взаимодействие формальных и неформальных институтов в институционально-экономическом пространстве
Ближе к центру координат располагается наиболее плотное институциональное пространство, где относительно мала неопределенность формальных норм, высокий уровень деперсонифицированного доверия, и относительно небольшие трансакционные издержки. Это ниша обществ с высоким уровнем доверия. Ниша фамилистических обществ - более разреженное институциональное пространство, где преобладают персонифицированные экономические отношения, и больше трансакционные издержки, так как неформальные ограничения обходятся дешевле как на рынке, так и в рамках организации. И если руководствоваться той логикой, что, если тип (структура), размеры и эффективность функционирования организации зависят от уровня деперсонифицированного доверия и других норм социализации, а формальные нормы создаются, соблюдаются и защищаются в рамках организации, то в фамилистических обществах соответственно выше цена подчинения закону, чем в обществах с высоким уровнем социализации. Что же касается разреженного пространства (максимально удаленного от начала координат), то это институциональная ниша переходных и развивающихся экономик. Здесь запредельно высок уровень трансакционных издержек, преобладают персонифицированные, рискованные экономические отношения, высока неопределенность формальных ограничений, и велик удельный вес внелегальных и криминальных экономических отношений, а также финансовых и торговых в ущерб производственным экономическим отношениям. Так как величина трансакционных издержек прямо пропорциональна неопределенности формальных норм (цене подчинения закону) и дефициту деперсонифицированного доверия (цене слабой социализации общества), то z = kix+k2y+lkix-k2y+k3 , где kik2k3 - коэффициенты, kix - цена неопределенности формальных норм, к2у - цена слабой социализации общества, kix-k2yl - цена рассогласования формальных и неформальных институтов, к3 - свободный коэффициент, огфеделяющий минимальный уровень трансакционных издержек в обществе, не зависящий от функционирования формальных и неформальных институтов, причем кз = і-it, где і - информационные издержки, зависящие от уровня развития науки и технологий, it - положительный эффект развития информационных технологий (x,y,kijk2k3,i,it 0). Допустим, что kijk2=l, k3 = 0, тогда функция зависимости уровня трансакционных издержек в обществе от состояния формальных и неформальных институциональных структур и их рассогласования будет выглядеть следующим образом (См. рис. 2). Однако к3 никогда не будет равным нулю, и, значит, плоскость информационных издержек будет подниматься вверх по оси z на величину к3 (См. рис. 3). Безусловно, представленная формула слишком проста для выражения сложных зависимостей в институциональном пространстве, и имеет ряд недостатков, но экономический смысл данной формулы заключается в том, что, для реформирования экономики не достаточно изменения одной переменной (формальных институтов), а необходимо изменить и вторую переменную, только в этом случае можно снизить уровень трансакционных издержек в обществе. Недостатком данной формулы является то, что она не совсем верно отражает изменение уровня трансакционных издержек в обществе при реформировании экономики. И, действительно, если мы импортируем формальные институты из общества с более плотной институциональной структурой и, соответственно, меньшим уровнем трансакционных издержек, то первое слагаемое не будет отражать реального положения вещей, так как импортируемые формальные институты в переходной экономике будут функционировать с большими трансакционными издержками, чем в том обществе, из которого они были заимствованы. Следовательно, имеет смысл ввести коэффициент деформации (мутации) формальных институтов т 1, тогда z = кітх+к2у+кіх-к2у+кз. Справедливости ради, также следует заметить, что значения переменных X и Y не автономны друг от друга. Например, дефицит норм социализации Y будет зависеть от определенности формальных норм (X), от неформальных норм национального менталитета (nm) и «социальных атавизмов» (sa). Эту зависимость можно выразить следующей формулой: у = f (х, nm, sa). В то время, как при формировании новых формальных норм просматривается сильная зависимость их определенности (Хп) от определенности прежних формальных институтов (Xn.i), а также от неформальных норм, структурирующих взаимодействия в рамках данного социума (Y). Что выражается формулой: xn= f (хп_ьу).
Дадим определение институционального пространства. Институциональное пространство - есть такое неоднородное пространство, которое определяется институциональной структурой и институциональной средой. Институциональное пространство является в известном смысле инфополем, так как институты несут в себе определенную информацию. Норма есть не что иное, как свойство, компонент пространства. Нормы образуют институциональную структуру.
Институциональная структура (макропонятие) - это набор формальных и неформальных норм (правил, ограничений, институтов).
Заметим, что институциональное пространство в рамках данного исследования интересует нас, прежде всего, как часть пространства экономического, т.е. нас интересует та часть пространства, где экономическое и институциональное пространства сосуществуют, накладываются друг на друга, в результате чего формируется субстанция, которая имеет, как свойства пространства институционального, так и свойства пространства экономического. Проф. В.В. Чекмарев называет среди свойств экономического пространства конфликтный потенциал экономических отношений как эгрегор экономического пространства и экономическую свободу1 как эгрегор национальных государств.
Условия функционирования неформальных норм
Правомерно будет начать с неформальных норм социализации. Норма этической рациональности не может распространиться в российской экономике до тех пор, пока соблюдение норм не станет более выгодным, чем несоблюдение, в то время как норма оппортунизма реально сформировалась в российском обществе. Следует заметить, что это не только прямое следствие экономически неэффективных законов сегодня, но имеет глубокие исторические корни. Не оглядываясь далеко назад, достаточно вспомнить историю нашего государства в XX веке. За один лишь век Россия пережила две сильнейших десоциализации (мы имеем в виду революцию 1917 г. и перестройку). И в первом, и во втором случае была разрушена основа норм социализации российского общества: сначала христианские добродетели (а, «если Бога нет, то все можно»), затем добродетели коммунистические. К этому добавляется неудовлетворенность народа результатами как революции, так и перестройки. Уже известно, что революция завела в тупик, и, что коммунистические добродетели на протяжении истории СССР носили декларативный характер. Неудовлетворенность перестройкой объясняется тем, что ее результатом явилось массовое обнищание населения, что реформы не имели (и не имеют до сих пор) должного правового обеспечения, что государство не гарантирует права собственности и тем себя дискредитирует, в очередной раз в глазах народа дискредитирует себя правящая элита, что подрывает доверие к реформам, доверие к власти, к формальным нормам, подпитывает и без того характерный для российского общества «правовой нигилизм».
В подтверждение того, что до революции в российском обществе функционировали нормы социализации, в научной литературе приводятся многочисленные факты, свидетельствующие о высокой обязательности договоров чести среди купечества .
Известно, что войны и революции не щадят нравственности. Ликвидируя старую правовую систему, революции, как показывает исторический опыт, поощряют коррупцию и воровство. Остается и максима, рожденная годами страха и бесчестья, - «Жизнь дороже нравственности». Здесь можно говорить о социальных мутациях2. Коренные изменения шаблонов поведения или конверсии, как личностные, так и социальные, -явления сравнительно редкие. Объясняются они драматическими переживаниями, катастрофами. При этом происходят трансформация личности, изменения «картины мира», «Я-концепции». Мутационные процессы развенчивают существовавший в российской литературе миф о том, что «страдания делают человека лучше». Советская власть и перестройка резко увеличили численность неустроенных, обездоленных, разочарованных людей. Но ни они, ни общество в целом не стали лучше.
О. Т. Богомолов пишет: «Сама сложная ткань общественных взаимосвязей, на которую мы пытаемся воздействовать с помощью «социальной инженерии», ранима, не очень податлива и от неумелого прикосновения перерождается в злокачественную. Нельзя игнорировать инерцию общественного сознания, которое не подготовлено к крутым и быстрым переменам. А сейчас к этому добавляются еще разочарование, апатия, раздражение населения1.»
По мнению Н.Я. Петракова: «Двадцатый век для России — время огромных, бессмысленных жертв, погони за несбыточными мечтами. Непрерывная, бесшабашная игра против здравого смысла, против исторической логики, против объективных законов социально-экономического развития. Страна на целое столетие превратилась в гигантскую лабораторию, менялись только экспериментаторы. ... их объединяло одно - полное равнодушие к «человеческому материалу2»». Ожидаемая продолжительность жизни населения составляла в 1991 г. 69, 02 года, а уже в 1995 г. - 64-61 года. Для мужчин соответствующие цифры составили 63,45 и 58,22 года. Наибольший вклад в столь впечатляющее падение ожидаемой продолжительности жизни внесли мужчины в возрасте от 30 до 60 лет, причем с 1993 г. на первое место вышли старшие трудоспособные возраста - после 45 лет. Вот результат беспощадного удара шоковой терапии. По данным Управления статистики населения Госкомстата РФ, только за два года (1993-1994) количество самоубийств увеличилось на 36%. Свыше 80% самоубийств - приходится на мужчин. В целом количество самоубийств среди мужчин в России в 3-4 раза больше, чем в Японии и США . Среди молодежи призывного возраста за последние пять лет увеличилось число наркоманов и токсикоманов более, чем в 6 раз, алкоголиков - в 3 раза. По оценкам Петракова, в границах нынешней России к началу XX века проживало 5,9% населения мира, а сейчас - 2,4%. Эксперименты над «человеческим материалом» продолжаются, вот только материала становится все меньше и меньше.
Таким образом, многие исследователи отмечают, что экономические отношения России формируются в шїституциональном вакууме2. И, действительно, ни в одной другой стране не наблюдалось настолько резкого и быстрого разрушения традиционных ценностей, смысла бытия, а также привычного уклада жизни одновременно с падением реального уровня семейных доходов, что привело к социальной дезориентации большей части населения. Как результат многих социальных трансформаций в сегодняшней России начинает складываться новый психологический тип экономического человека: индивид, фактически высвободившийся из-под контроля своей среды, с ее полуразрушенными или несложившимися традициями и нормами, замкнутый в своих устремлениях на себя и свою семью3. Однако нормы социализации действительно необходимы для нормального функционирования общества в целом, для эффективного функционирования и, тем более, реформирования экономики, поэтому очень важно бережно относиться к нормам социализации, культивировать их.
Рассмотрим неформальные нормы, обусловленные национальным российским менталитетом.
