Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Институциональная эволюция и экономическое развитие 21
1.1 Противоречивость экономического роста и обострение социальных проблем 21
1.2 Рутины и инновации в институциональном развитии экономики России 46
1.3 Структурные особенности институциональной среды российской экономики .-. 77
ГЛАВА 2. Динамика институциональных парадигм и методологический потенциал институциональной теории 99
2.1 Методологические проблемы исследования процессов институционализации как фактора общественной консолидации в переходные периоды 99
2.2 Коммуникационная функция и структура экономических институтов 128
2.3 Рефлексивное управление общественными изменениями и экономические институты 148
ГЛАВА 3. Формальные и неформальные нормы и связи 186
3.1 Неформальные институты на рынках: позитивное и негативное воздействия 186
3.2 Взаимная адаптация формальных и неформальные институтов... 201
3.3 Интеграция институтов и формирование институциональной среды 208
ГЛАВА 4 Институциональная недостаточность и инстатуциональная избыточность 220
4.1 Институты как инструменты государственной экономической политики 220
4.2 Административные барьеры как институциональные явления 254
4.3 «Размывание государства»: параллельные центры власти и конфликты институтов как конфликты законов 276
ГЛАВА 5. Динамические процессы в институциональной среде 303
5.1 Импорт институтов 303
5.2 Интеграция экономических взаимодействий в контексте конкуренции государственных институтов 341
5.3 Механизмы воздействия институциональной среды на экономическое развитие 372
Заключение 383
Библиографический список 388
- Противоречивость экономического роста и обострение социальных проблем
- Методологические проблемы исследования процессов институционализации как фактора общественной консолидации в переходные периоды
- Неформальные институты на рынках: позитивное и негативное воздействия
- Институты как инструменты государственной экономической политики
Введение к работе
Актуальность исследования. В современной отечественной историко-экономической науке растёт интерес к гетеродоксальным направлениям экономической теории в целом и к институциональному направлению, в частности. Этот интерес не случаен и имеет достаточно глубокие корни.
В начале 90-х годов 20-го века в России начались, демократические реформы, что положило начало дискуссиям о плюрализме в экономической науке. В этот же период активизируется интерес к институциональному направлению в экономической теории. Ряд известных отечественных экономистов, таких как О. Ананьин, А. Ванберг, В. Гутник, Ю. Ольсевич, А. Нестеренко, Р. Нуреев, А. Олейник, В. Полтерович, В. Тамбовцев, А. Шаститко, обратили внимание на эвристические возможности институционализма.
В настоящее время развернулась научная дискуссия о теоретических
возможностях институционализма в изучении российской экономики в
состоянии реформирования. Дискуссия обнаружила высокий потенциал
институциональной теории в определении политики реформирования
переходных экономик вообще и российской экономики в частности.
Большинство исследователей согласны с тем, что проблема экономических
преобразований при ближайшем рассмотрении является проблемой
реформирования социально-экономической системы. Следовательно,
решение данной проблемы находится в плоскости институциональных
изменений. В России пока не сложились научные школы, определённо
тяготеющие к традиционному институционализму или
неоинституционализму. Видимо, поэтому прикладные институциональные исследования очень редки, а подавляющее большинство работ носят либо общетеоретический, либо учебно-методический характер.
В связи с этим приобретает актуальность вопрос о сравнительных преимуществах методологии основных течений институциональной теория.
Анализ методологического и теоретического аппарата традиционного институционализма и неоинституционализма позволит выявить эвристический потенциал институциональной экономической теории в исследовании социально-экономических систем и наметить возможные пути дальнейших прикладных исследований.
Степень разработанности проблемы. Институциональное направление современной экономической мысли сформировалось на рубеже 19-20 веков, его основателе является Т. Веблен, американский исследователь норвежского происхождения Продолжателями направления Веблена стали Дж. Коммонс и У. Митчелл, К. Эйре, Дж. Гэлбрейт, Дж. Ходжсон, чьи труды, как и работы Т. Веблена, стали классикой традиционного институционализма. Новое направление сразу же стало оппозиционным по отношению к неоклассической экономической теории отказавшись от методологического атомизма в пользу холизма. В 80-е годы 20-го века начала формироваться неоинституциональная экономическая теория, отличительной особенностью которой стало признание роли институтов в экономическом анализе и изучение их с помощью стандартных инструментов неоклассической экономической теории на основе принципа методологического атомизма. Неоинституциональное направление представлено в трудах А. Алчиана, Дж. Бьюкенена, Р. Коуза, Д. Норта, М. Олсона, Р. Познера, Г. Таллока, О. Уильямсона, и др.
Отечественные учёные занимались исследованием традиционного институционализма в контексте сравнительного анализа традиционного институционализма, неоклассических и кейнсианских теорий. Это нашло отражение в трудах таких классиков отечественной школы марксистской политической экономии как Л. Альтера и В. Афанасьева. Предметом их изучения являлись, в частности, предпосылки становления и развития традиционного институционализма, а также содержание основных теорий данного направления. В. Афанасьев и Л. Альтер опирались на марксистский подход в критическом анализе содержания и особенностей методологии
традиционного институционализма. Особое внимание они уделяли недостаткам методов и теорий традиционного институционализма. Сравнительный анализ теорий прибыли неоклассического, кейнсианского направлений, а также теорий традиционного институционализма содержится в монографии О. Литвинко. Критическому анализу предпосылок, особенностей методологии и эволюции традиционного институционализма в 30-80-е годы 20-го века посвящена монография К. Козловой и В. Сикоры.
Общим для исследований 70-80-х годов было использование в качестве теоретического инструментария критического анализа марксистской методологии. Авторы отмечали относительную прогрессивность теорий традиционного институционализма по сравнению с неоклассическими и кейнсианскими теориями, заключающуюся в способности выявлять и исследовать общественные противоречия. Недостатком же методологии традиционного институционализма экономисты-марксисты считали эклектичность, отсутствие классового подхода, непоследовательность в анализе причин основных противоречий капиталистического общества.
Экономические и социальные реформы 90-х годов сделали возможным публикацию классиков традиционного институционализма и неоинституционализма, что отражало интерес исследователей к ним. В дискуссиях относительно содержания и методологии институциональной экономической теории приняли участие такие известные отечественные экономисты как В. Автономов, О. Ананьин, А. Ванберг, В. Гутник, В. Ивантер, О. Иншаков, Р. Капелюшников, Р. Нуреев, А. Нестеренко, А. Пороховский, А. Шаститко.
В настоящее время в отечественной исследовательской литературе предпринимаются попытки сравнительного исследования традиционного институционализма и неоинституционализма, но комплексный и всесторонний сравнительный анализ отсутствует.
Определился круг проблем, дискутируемых отечественными исследователями институционального направления. Во-первых, имеет место
анализ предпосылок возникновения и развития традиционного институционализма и неоинституционализма в работах О. Ананьина, Р. Нуреева, А. Шаститко, В. Автономова, В. Гутника, А. Ванберга. Во-вторых, внимание исследователей все больше привлекают различия в методах и теориях различных ветвей институционализма (Р. Нуреев,
A. Шаститко). В-третьих, ряд отечественных экономистов развивают
общетеоретический и прикладной институциональный анализ современных
экономических проблем. Общетеоретические вопросы дискутируются в
работах Р. Нуреева, А. Шаститко, А Олейника, Р. Евстигнеева,
Л. Евстигнеевой, В. Маевского. В-четвёртых, развиваются прикладные
возможности метода неоинституционализма применительно к проблемам
российской экономики в период реформирования (В. Полтерович,
B. Маевский, И. Бондаренко, В. Малахов). Также обсуждается проблема
сосуществования и возможного синтеза «mainstream» и институциональной
теории (А. Шаститко, Р. Евстигнеев и Л. Евстигнеева).
<ф Однако все современные отечественные дискуссии содержат по
меньшей мере два существенных недостатка.
Во-первых, недостаточно внимания уделяется проблемам методологии
традиционного институционализма и неоинституционализма. Большинство
авторов либо изначально придерживаются методологии одного из
направлений (А. Шаститко, Л. Полтерович, С. Малахов —
неоинституциоцальный подход), либо пытаются вести параллельное
% исследование теорий традиционного институционализма и
неоинституционализма (А. Олейник, Р. и Л. Евстигнеевы), либо не заявляют определённо о своей приверженности к той или иной методологии (Р. Нуреев, А. Нестеренко, И. Бондаренко и др.).
Во-вторых, не существует чётко определённой структуры институциональной экономической теории, хотя значительные шаги в данном направлении проделаны (Р. Нуреев, А. Шаститко, А. Олейник).
«^ Возникает необходимость уточнения структуры традиционного
институционализма и неоинституционализма, их соотношения и взаимосвязь теорий обоих рассматриваемых направлений.
Возникшая ситуация может быть объяснена, на наш взгляд, неразрешённостью вопроса об относительных преимуществах методологии и теоретического инструментария традиционного институционализма и неоинституционализма, необходимостью выделения методологических оснований, теоретических инструментов и формулирования основных теоретических выводов традиционного институционализма и неоинституционализма.
Процессы институционализации российской экономики,
ориентированной на устойчивое развитие общества, ставят перед экономической теорией ряд новых важных задач.
Во-первых, процессы институционализации должны стать объектом пристального внимания ученых-экономистов.
Во-вторых, процессы институционализации должны быть интерпретированы в рамках и с помощью имеющихся в распоряжении экономической науки категориального аппарата.
В-третьих, как предмет научного исследования они должны быть отражены в теории в виде определенной системы субординированных категорий и закономерностей.
В-четвертых, результаты анализа процессов институционализации российской экономики должны быть логично увязаны с общей системой категорий и законов экономической теории.
Названные обстоятельства формируют концептуальный каркас проблемы развития новой институциональной теории и делают возможным формулирование гипотезы настоящего исследования.
Гипотезой работы является положение о том, что разработанная в русле новой институциональной теории концепция, отражающая специфику российской экономики, использующая фундаментальные положения институциональной теории и учитывающая специфику экономического
поведения хозяйствующих субъектов, характеристики внешней среды, особенности используемых ресурсов, позволяет объяснять широкий спектр явлений общественной жизни, характеризуемых как институциональные особенности российской экономики и предложить практическое решение актуальных проблем социально-экономической жизни общества.
В предлагаемой формулировке гипотезы возможна логическая связь и последовательность всех глав и параграфов с ориентацией на общую задачу: как с позиций институциональной теории описываются, характеризуются и решаются актуальные проблемы российской экономики.
Все вышеотмеченное позволяет предпринять попытку оценки экономического развития России в контексте институционального направления экономической теории, что обуславливает формулировку цели и задач диссертационной работы.
Цель диссертационного исследования заключается в создании
концепции, позволяющей объяснить институциональные особенности
Ф российской экономики и на этой основе прогнозировать возможные
стратегии её развития.
Поставленная цель реализуется через решение следующих задач:
раскрыть латентные предпосылки и импликации институционального развития экономики России;
определить тетическую (полагающую) интенциональную структуру институциональных особенностей российской экономики;
i% - дать теоретическую интерпретацию методологическим проблемам
процессов институционализации как фактора общественной консолидации в переходные периоды;
построить коммуникационную функцию и идентификационную структуру экономических институтов;
охарактеризовать рефлексивное управление общественными изменениями и экономическими институтами;
- обобщить черты институтов как инструментов государственной
( экономической политики;
рассмотреть административные барьеры как институциональные явления;
аргументировать постановку проблемы «размывание государства» через анализ параллельных центров власти и конфликтов институтов как конфликтов законов и дать теоретическую интерпретацию формирования социально-экономических
w партнерств;
систематизировать имеющиеся точки зрения по вопросам функционирования неформальных институтов на рынке;
раскрыть российскую специфику создания формальных институтов;
дополнить имеющиеся теоретические положения о целесообразности интеграции формальных и неформальных институтов применительно к особенностям российской экономики;
ф — рассмотреть проблемы отторжения новых импортированных
институтов сложившимися рутинами и возникновения институциональных ловушек;
- разработать подходы к систематизации черт современного
специфического механизма конкуренции ,. государственных
институтов и роли конкуренции в создании условий для
устойчивого развития экономики.
^ Объект и предмет исследования. Центральная проблема
исследования, цель и задачи определяют объект и предмет. Объектом диссертационного исследования является процесс становления и развития институциональной экономической теории в ракурсе институциональных особенностей российской экономики. Предметом - являются экономические отношения, возникающие между хозяйствующими субъектами в период формирования институциональной основы нового общественного уклада
№ российского общества.
Методологической базой диссертационного исследования являются
( принципы и методы неоинституционализма в дискурсе логического и
исторического подходов, а также структурно-логические принципы системного анализа.
Теоретической основой диссертационного исследования послужили работы отечественных и зарубежных авторов по истории и методологии экономической науки в целом и институционального направления в частности: М. Блауга, И. Шумпетера, О. Ананьина, А. Худокормова, В. Автономова, Ю. Ольсевича, В. Афанасьева, Л. Альтера. Фактологическую базу составили работы крупнейших представителей традиционной институциональной теории и неоинституционалъной теории: Т. Веблена, Дж. Коммонса, У. Митчелла, О. Уильямсона, Р. Коуза, Г. Беккера, Дж. Бьюкенена, Г. Таллока, Р. Капелюшникова, Р. Нуреева, А. Олейника, А. Шаститко, В. Тамбовцева.
Существенный вклад а развитие теоретических подходов к изучению
Ш состояния экономики России в переходный период и в развитие
неоинституционализма внесли Б.Д. Бабаев, З.В. Брагина, Н.П. Гибало,
Г.В. Гутман, В.Л. Максимов, Л.Б. Парфенова, В.И. Пефтиев, В.И. Разгон,
Н.Н. Свиридов, Е.М. Скаржинская, М.И. Скаржинский, Г.М. Травин.
Логика исследования определяется поставленными целями и задачами.
Первая глава диссертации посвящена рассмотрению латентных
,# предпосылок и импликации институционального развития экономики
России, тетическои интенциональнои структуре, а также противоречивости экономического роста.
Во второй главе рассматривается динамика институциональных парадигм и методологический потенциал институциональной теории, через анализ методологических проблем исследования процессов институционализации, коммуникационную функцию и идентификационную
структуру экономических институтов, рефлексивное управление общественными изменениями.
В третьей главе проводится анализ формальных и неформальных норм и связей, посредством рассмотрения неформальных институтов в структуре экономических отношений, их адаптации к формальным институтам, а также тенденций интеграционных процессов формальных и неформальных институтов.
В четвертой главе изложены принципы, механизмы и институциональные особенности межсекторного социально-экономического партнерства. Обобщаются черты институтов как инструментов государственной экономической политики, выявляются административные барьеры, характеризуется процесс «размывания государства».
В пятой главе описан процесс импорта институтов и формирования открытой экономики на основе систематизации процесса импорта «институциональных ловушек», характеристики механизмов устойчивого развития экономики во взаимосвязи с конкуренцией между государственными институтами и рассмотрения институциональных изменений, как основы частных инвестиций.
Последние 15—20 лет экономисты, политики, юристы все чаще оперируют словом «институт», «институциональный», «институциональное устройство» общества. Общий смысл этого слова, «институт», одинаково принимаемый представителями разных специальностей, означает некоторое установление, некоторый относительно устойчивый порядок, истоки которого понимаются ими неодинаково. В одних случаях — это сознательно принимаемый людьми отдельный закон или, например, конституция, представляющая некоторую систему установлений, определяющих правовой порядок в обществе. В других случаях — это устойчивый порядок, спонтанно возникший в процессе совместной деятельности людей. Это и навык, и обычай, и традиции, и общий порядок осуществления жизненного процесса, который легко заметить, сравнивая образы жизни людей, проживающих в
разных природно-географических условиях, людей разных национальностей, разных религий. Именно поэтому слово «институт» широко применяется в этнографии, антропологии, сравнительном анализе культур, сравнительной психологии и т.д. Такой феномен человеческого бытия, как язык, являющийся одним из главных признаков, отличающих одну нацию от другой, представляет собой спонтанно возникшую систему правил или «институтов», или в целом институт человеческой коммуникации, посредством которого осуществляются взаимоотношения людей, их общение, понимание ими друг друга, развитие самой способности человеческого мышления.
Таким образом, общий смысл слова «институт» заключается в указании на определенный порядок человеческого бытия,' существующий относительно длительное время и выражающийся в том, как люди себя ведут, каков их образ жизни, какова их манера мышления.
В экономической науке институциональная традиция имеет
длительную историю. В 2000г. некоторые периодические издания
откликнулись на 100-летие институциональной теории, ведущей свое начало
с момента выхода в свет работы американского экономиста Т. Веблена
(1857—1929) «Теория праздного класса» и его статьи «Почему экономика не
является эволюционной наукой». Обычно именно Веблена считают
основоположником институционализма. Вообще первыми
институционалистами традиционно называют, наряду с Т. Вебленом, Дж. Коммонса, У.Митчелла, Дж.М. Кларка — все это представители американской экономической мысли. К авторитету Веблена обращаются, когда пытаются охарактеризовать современную институциональную теорию. К суждениям Веблена, высказанным в этих ранних его работах, обращаются и когда пытаются выделить характерные черты этого направления, и когда критикуют теоретические слабости институционализма, хотя эти работы были скорее «пробой пера» в теоретическом оформлении институциональной экономической теории. Как начало они уже содержали характерные признаки
основных идей и понятий, которыми пользуются институционалисты — «институт», «технология», обусловленность поведения отдельных людей обычаями, традициями общества, взаимоотношениями между людьми, акцентирование исторического момента в экономической теории. Но они характеризовались и «незавершенностью» выражения отдельных идей и недостаточной согласованностью их между собой. Как, отмечал «самый авторитетный», по словам М.Блауга, институционалист середины XX в. Кларенс Эйрес (Clarence Ayres) (1891—1972), Веблен не оставил специальной работы, в которой его взгляды были выражены в систематической и законченной форме, но ближе всего к ней была другая, более поздняя работа «Теория делового предприятия» («The Theory of Business Enterprise»). Чтобы судить в полной мере о действительном научном вкладе Веблена в экономическую теорию, необходимо обратиться к огромному количеству его статей, которые не известны российскому читателю. На русском языке есть только «Теория праздного класса».
Сегодня институционализм относят к совокупности направлений, именуемых общим определением «heterodox» — «инакомыслящие», «еретические» теории по отношению к господствующему — неоклассическому мейнстриму1. Среди этих направлений называют обычно не только институционализм, но и современный марксизм, кейнсианство (точнее посткейнсианство), радикальную политэкономию, новую политическую экономию, эволюционную теорию, феминистскую экономику. Все эти направления, не отвергая начисто идеи неоклассической теории, критикуют, как иногда говорят, за «замечательную односторонность» и рассматривают экономическую реальность в существенно более широком аспекте, включая в анализ производство, технологическое развитие, накопление капитала, социальные аспекты экономики, проблемы экономиче-
1 Под «неоклассикой» мы будем подразумевать современный ее вид — с крайней формализацией предпосылок и определений понятий, с обязательностью математической интерпретации экономических утверждений, с абсолютизацией обмена как единственной области экономической реальности.
ской власти, экономического насилия, взаимоотношения науки и экономики и многое другое.
Альтернативные теоретические направления имеют между собой точки
соприкосновения, отнюдь не только по причине своего противостояния
мейнстриму, как это нередко представляется приверженцам
неоклассического направления. Главное в этой общности заключается в
более широком понимании этими «другими» теоретическими направлениями
смысла реальности и в более серьезной философской основе2 анализа
* экономических проблем.
Ставя целью работы анализ институциональных особенностей российской экономики нельзя не отметить нижеследующее.
Во-первых, считается, что институционализм представляет собой
сугубо национально-американское явление. Повод такого понимания можно
найти в вебленовской характеристике американцев как деловых, лишенных
сантиментов людей, поведение которых определяется прямолинейным
ф практицизмом. Но именно эти свойства, по мнению Веблена, наиболее
соответствуют принципам индустриальной организации, чем и объясняется беспрецедентный в конце XIX в. рост индустриальных форм в США.
Против понимания институционализма как национальной
экономической версии категорически выступил Кларенс Эйрес в 50-е гг. Он
писал, что такое представление объясняется просто тем, что развитые
индустриальные формы прежде всего были достигнуты в Америке, это
Ч совсем не означает, что индустриализм — исключительно американское
явление. Поэтому и институционализм, который выражал становление индустриальных форм организации общественного производства, представляет собой теорию, имеющую отношение ко всем странам, захваченным промышленной революцией и последовательной чередой
2Философские основы неоклассики - это картезианство (философия Декарта с его
утверждением фатальной разделенности «духа» и «тела») и философия логического
Ш позитивизма. И та и другая давно вышли из моды везде, кроме неоклассической теории.
глубоких технологических преобразований на протяжении XIX и XX вв.
Хотя в становлении институциональной теории действительно первенствуют американцы, но даже среди первых институционалистов нельзя не замечать англичанина Дж. Гобсона с его книгой «Империализм» и немца Р. Гильфердинга с «Финансовым капиталом». Институциональная проблематика присутствует достаточно основательно у А.Маршалла, которого, как правило, очень односторонне причисляют только к неоклассическому направлению. Кроме всего этого, следует помнить, что к институциональному направлению сами институционалисты - от Веблена и Дж. Коммонса до ряда современных авторов — относят и К.Маркса.
Характеристика институциональной экономической теории как исключительно американского явления ущербна в двояком отношении. Во-первых, она фиксирует внимание на некоторой частности, а поэтому, с точки зрения этой теории, в целом она оказывается неверной. А, во-вторых, она систематически заслоняет собой другие, более существенные характеристики этого научного направления.
Во-вторых, стало обычаем подчеркивать в качестве предшественников институциональной теории немецкую историческую школу. И здесь мы можем найти некоторую аргументацию «от Веблена». Действительно, Веблен уважительно относился к этому направлению, но оно было для него ближайшим примером серьезного внимания к истории вообще, отнюдь не то формальное, которое звучит часто в современных выражениях типа: —«история имеет значение» — на самом деле представители «новой экономической» истории не столько исследуют саму историю, сколько подгоняют ее под специально созданную модель. Внимание к истории у институционалистов выражается не только в том, чтобы учитывать влияние вчерашнего дня на сегодняшнее устройство общества. Их интерес всегда был направлен на проблемы происхождения человека и общества, становление и развитие культуры. Кроме того, постоянное подчеркивание в качестве предшественника институционализма только немецкой исторической школы
начисто отбрасывает влияние историзма и принципа развития, присутствующего в экономической теории К.Маркса, неслучайно оппоненты институционалистов указывали либо на «следы марксизма» у них, либо просто называли их последователями марксизма, что, правда, вызывало у институционалистов, в частности у Веблена, категорическое возражение. Но в то же время не следует забывать, что представители старой немецкой исторической школы испытывали определенное влияние гегелевской философии истории, а ряд исследователей новой исторической школы испытали очевидное воздействие взглядов Маркса.
Последние десятилетия отмеченные выше характеристики институционализма дополняются еще одним утверждением. Ряд достаточно авторитетных современных экономистов заявляют, что институционализм как особое теоретическое направление «умирает» или даже «давно умер» (North), сводя тем самым научное значение институционализма просто к историческому эпизоду, некоторому бесплодному зигзагу движения экономической мысли, который однажды случился, но актуального экономического смысла сегодня не имеет.
Все эти соображения легко воспринимаются в России сегодня, поскольку на русском языке работ современных институционалистов практически нет. Знакомство с институциональной теорией обычно исчерпывается пособиями по истории экономической мысли, дающими фрагментарные сведения о взглядах пионеров институционализма, ряд которых обычно исчерпывается тремя именами — Т. Веблен (1857—1929), Дж. Коммонс (1862— 1945), У.Митчелл (1874—1948). На русском языке есть только работа Веблена «Теория праздного класса», изданная в Советском Союзе в начале 80-х гг., работа Митчелла, посвященная экономическим циклам, изданная у нас в 20-х гг. и являющаяся библиографической редкостью. Иногда к этим именам добавляют имя Дж. К. Гэлбрейта, две работы которого 60—70-х гг. переведены на русский язык: «Новое индустриальное общество» и «Экономическая теория и цели общества». Ни
одна работа из огромного наследия Дж. Коммонса не переведена на русский язык. Существует лишь перевод фрагмента его двухтомной работы «Институциональная экономика» 1933 г. Этот фрагмент дает весьма смутное представление как о действительном содержании этой книги, так и об институциональной экономической теории в целом.
Действительное значение институциональной экономической теории невозможно оценить правильно, если не учитывать ряд обстоятельств.
Во-первых, когда-то Дж. Коммонс обратил внимание на присутствие институционального подхода в экономической теории Маркса. Известный современный институционалист Я. Рэмстэд (J.Ramstad) заявляет, что все варианты современного марксизма являются институциональными теориями.
Во-вторых, ряд известных экономистов, которые обычно рассматриваются в качестве представителей других теоретических направлений, серьезно работали в русле развития институциональной экономической теории. Прежде всего, это следует сказать об Альфреде Маршалле с его идеями «экономической биологии».
Кейнс, в одном из писем Коммонсу, писал, что он не знает ни одного другого экономиста, взгляды которого ему были так близки, как взгляды Коммонса.
И это не просто дань вежливости, обычно присутствующая в переписке англичан. Действительно, если мы обратим внимание на трактовку Кейнсом роли государства в современном обществе, на предвосхищение Кейнсом идеи смешанной экономики в последних главах его «общей теории», на его понимание природы капитала — все рассуждения являются, по существу, институциональными.
Й. Шумпетер, которого трудно присоединить к какой-то одной научной школе, в своей книге «Теория экономического развития» в целом и в своей трактовке предпринимателя как новатора выступает скорее в качестве институционалиста, несмотря на то, что сам он довольно резко оценивал
3 Шумпетер Й. Теория экономического развития. - М., 2002.
«старый» институционализм: «Институционализм — ничто иное как методологические ошибки немецких историков, примешавшиеся к большому и долговечному вкладу в нашу науку» (см. ст. Ходжсона). В более позднее время в своей статье «Теория и история предпринимательства» он пытается раскрыть смысл предпринимательства посредством принципа единства исторического и логического — совсем в духе Гегеля, Маркса и институционалистов.
И, наконец Рональд Коуз, которого сегодня называют человеком,
положившим начало «Новой институциональной теории» или
«неоинституционализма». Он чернил американский институционализм как
«мрачную тему»4, но в целом ряде случаев сам проявлял себя как
представитель «старого» институционализма: в своей аргументации
необходимости изучения развития промышленности, для того чтобы понять
действительную причину возникновения фирмы (см. Р. Коуз «Фирма, рынок
и право»)5, в своей критике неоклассической теории и в своей «Нобелевской
0 лекции».
Авторы известной работы «Технологические изменения и
экономическая теория» Фримен, Доси и т.д., провозгласив себя
последователями Шумпетера, пытаются аргументировать идею того, что в
основе институционального развития экономики прежде всего стоят
технологические изменения. Они сформулировали идею институциональных
изменений, связанных со сменой технологических парадигм. Российский
# вариант этой идеи представлен в работах СЮ. Глазьева, посвященных смене
«технологических укладов», которые сопровождаются широкими социально-экономическими или институциональными изменениями. Ни авторы первой книги, ни Глазьев не называют себя институционалистами, но они ведут свои исследования в пространстве социальных, экономических, технологических,
4 См.: Ходжсон Дж. Жизнеспособность институциональной экономики. В кн.:
.> Эволюционная экономика на пороге XII века. Доклады и выступления участников
международного симпозиума / Дж. Ходжсон. - М: Япония сегодня. - 1997. - С. 29-74.
5 Коуз Р. Фирма, рынок и право. - М., 1998.
исторических проблем, очерченных «старыми» институционалистами.
Все это свидетельствует о том, что институционализм не случайный эпизод в истории экономической мысли, а постоянный компонент мышления любого экономиста, если он насильственно не ограничивает возможности своего понимания реальности теми жесткими и узкими ограничениями своей мысли, которые утвердились в неоклассической теории с 30-х гг. XX в. — методологический индивидуализм, ограниченность ресурсов, рациональный максимизирующий выбор, статичность анализа.
Таким образом, институциональный взгляд на экономику — это не особенность какой-то отдельной «еретической» (очень часто в западной экономической литературе теоретические направления, оппонирующие мейнстриму, называют «heterodox economics») школы экономической мысли, а свойство мысли любого экономиста, который пытается понять природу вещей, экономический порядок, содержание и направление исторического процесса, экономический порядок или просто решить какую-то конкретную проблему.
Процессы глобализации, пронизывающие все страны, не ликвидируют национальных государственных образований, каждое из которых, подчиняясь в своем развитии в целом общим закономерностям, не может уничтожить своеобразие своей национальной истории.
Все это в совокупности делает институциональную традицию экономической мысли чрезвычайно созвучной нынешнему времени. И необходимо новое прочтение и авторов-зачинателей институциональной мысли, и современных продолжателей институциональной парадигмы.
Противоречивость экономического роста и обострение социальных проблем
Проблемы, решение которых должно быть поставлено в качестве главных целей экономической политики очевидны. И задача заключается в .их структуризации. Можно выделить пять групп проблем6. Первая группа проблем связана с преодолением структурного кризиса. Она включает в себя следующие составляющие: формирование источников и каналов долгосрочных инвестиций; поиск и стимулирование точек экономического роста, что предполагает проведение осмысленной промышленной политики; устранение разнообразных барьеров на пути выхода национальных предприятий обрабатывающей промышленности на мировой рынок и стимулирование экспорта продукции с высокой степенью переработки; создание адекватной переходному периоду структуры организационно-хозяйственных отношений и правомочий собственности в рамках приватизации крупного промышленного производства (формирование финансово-промышленных групп) . Вторая группа проблем связана с регулированием внешнеэкономической деятельности, в том числе между государствами, ц входившими в СССР. Последнее включает: завершение дезинтеграции рублевой зоны и упорядочивание денежно-кредитной системы, регулирование процедуры погашения устойчивого положительного сальдо торгового баланса России с большинством государств бывшего СССР; обеспечение защиты национального экономического пространства . Третья группа проблем связана с необходимостью преодоления нарастающих тенденций дезинтеграции России. Она имеет экономическую, политическую и военную составляющие9. Четвертую группу составляют проблемы перестройки социальной политики, которая должна основываться на рыночных механизмах и ориентироваться на формирование индивидуальных сбережений и соответствующих институтов их накопления10. Наконец, пятая группа проблем включает вопросы комплексной перестройки сферы НИОКР на началах, адекватных условиям рыночной экономики11. Разумеется, политика решения перечисленных проблем должна сходить из имеющихся ресурсов на фоне достаточно жесткого регулирования денежно-кредитной сферы, гарантирующего экономику от втягивания в гиперинфляцию. Нельзя разрабатывать алгоритмы развития российского общества отдельно от мировой политики и общечеловеческой философии. Россия уже больше не представляет собой замкнутое общество, а взаимодействие — это процесс двунаправленный. Страны с развитой рыночной экономикой предпринимают попытки повлиять на характер российского общества, но и решения, принимаемые в России, не могут не повлиять на будущее других стран. Обмен идеями должен основываться на свободном выборе. Попытки заставить Россию принять ту или иную социальную систему, даже если намерения защитников этих систем неплохи, могут привести к серьезным ошибкам, за которые российские граждане дорого заплатят. Существует два общих критерия для определения пригодности социальной модели и для оценки возможности ее успешного применения, а именно: способность обеспечить благосостояние каждого члена общества, не исключая никого, кто желает работать, чтобы обеспечить себе это благосостояние; способность общества быть щедрым в отношении природы. Желаемую гражданами систему можно охарактеризовать бедующими параметрами: 1) минимальные амплитуды нарушений в обществе. Мы не может предотвратить природные бедствия, такие как засухи или ураганы, но почему граждане должны мириться и принимать как некий закон природы резкие колебания экономики, нарушающие их жизнь? Можно ли их избежать? И если да, то должна ли Россия импортировать с Запада те ценности и организационные механизмы, которые вызывают такую нестабильность? 2) максимально возможная способность к адаптации в изменяющихся условиях. Система должна иметь достаточный запас жизненных сил, обеспечивающих ей возможность меняться, при этом она должна проявлять достаточную гибкость, приспосабливаясь к новым условиям.
Методологические проблемы исследования процессов институционализации как фактора общественной консолидации в переходные периоды
Научное сообщество в течение многих лет ищет объяснения истокам и предпосылкам высокоэффективного экономического развития. Неоклассическая теория, по мнению институционалистов, в настоящее время не может дать удовлетворительного определения этому явлению, поскольку не раскрывает проблему взаимной обусловленности институциональных изменений и экономического роста. Переход к рыночной экономике, осуществляемый в ряде стран, вызывает неизбежные институциональные изменения, необходимость создания новых рыночных институтов. Эти проблемы чрезвычайно актуальны и мало изучены. Понятие «экономические институты» введено в научный оборот институционально-социологическим направлением экономической теории. Основоположниками институционализма признаны Торстейн Веблен84 и его ученик, специалист в области промышленных циклов Уэсли Гэлбрейт, экономист и разработчик глобальных проблем Ян Тинберген и др. Институты - совокупность созданных людьми формальных и неформальных правил, выступающих в виде ограничения для экономических агентов, а также соответствующих механизмов контроля по их соблюдению и защите.
Под механизмом контроля подразумевается набор средств, с помощью которых можно идентифицировать соблюдение или нарушение правила, а также применение стимулирующих и дестимулирующих санкций. Институтами являются как формальные законы (конституции, законодательства, права собственности), так и неформальные правила (традиции, обычаи, кодексы поведения). Институты создавались людьми с целью обеспечить порядок и устранить неопределенность в обмене. Такие институты вместе со стандартными ограничениями, принятыми в экономике, определяли набор альтернатив и таким образом - издержки производства и обращение соответственно - прибыльность и вероятность привлечения к экономической деятельности.
Современная экономическая теория институтов находится в зачаточном состоянии, хотя было проведено много исследований за последние два десятилетия. В 1993г. Дуглас Норт был удостоен Нобелевской премии по экономике как один из пионеров новой институциональной экономики85.
Институты - достаточно дискуссионная концепция. Ученые, писавшие на эту тему, не дали четкой формулировки, что такое институты. Более того с точки зрения экономических перспектив, институты определяются по-разному. Например, Эльстер пишет, что институт можно охарактеризовать как законопринудительный механизм, изменяющий поведение с использованием силы, что представляет наиболее поразительный его аспект.
Джек Найт считает, что институты - набор правил, структурирующих общественные взаимоотношения особенным образом, знание которых должны разделять все члены данного сообщества.
Используя терминологию, разработанную К. Менгером, институты можно определить как общественные блага более высокого порядка. Объясняется это следующим. Если институты обеспечивают производство информации, необходимой для координации действий отдельных экономических агентов, то именно эта информация оказывается общественным благом. Так, рыночная цена, являясь носителем информации, формируется на основе взаимодействия экономических агентов, то именно эта информация оказывается общественным благом. Так, рыночная цена, являясь носителем информации, формируется на основе взаимодействия экономических агентов, которое простроено на определенных правилах. Институты, обеспечивая агентов необходимой информацией, способствуют формированию совместимых друг с другом ожиданий, обусловливающих координацию их действий и достижение взаимовыгодных результатов. В этом случае институты как набор правил обладают свойством самодостаточности, добровольности соблюдения и не требуется внешнего органа, обеспечивающего соблюдение установленного правила. Институты можно рассматривать как общественный капитал, который может меняться через обесценение и новые инвестиции. Формальные законы могут меняться быстро, но принуждение и неформальные правила меняются медленно. Примером может служить Россия, приспосабливающая экономические институты капитализма, подходящие для рыночной модели. Неформальные правила, нормы, обычаи не создаются властями, они развиваются стихийно. Институты медленно приспосабливаются к изменениям окружающей обстановки. Многие институты, бывшие эффективными, становятся неэффективными и остаются таковыми продолжительное время, т.е. трудно повернуть общество с исторического пути, установленного много лет назад. Роль институтов в экономической жизни чрезвычайно велика. Институты уменьшают неопределенность, структурируя повседневную жизнь. Они организуют взаимоотношения между людьми. Институты определяют и ограничивают набор альтернатив в экономическом поведении, которые имеются у каждого человека. Институты включают в себя все формы ограничений, созданных людьми для того, чтобы придать порядок человеческим взаимоотношениям. Институты бывают формальные и неформальные. Формальные институты — это правила, придуманные людьми, а неформальные -общепринятые условности и кодексы поведения (обычаи, традиции и т.д.). Они могут быть продуктом сознательного человеческого замысла (например, конституции) или просто складываться в процессе исторического развития. Формальные институты часто создаются чтобы служить интересам тех, кто контролирует институциональные изменения в рыночной экономике. Погоня за собственными интересами у одних может иметь негативный эффект у других. Общественные институты, исполняющие идеологические и духовные потребности, часто влияют на общественные организации и экономическое поведение. Попытки государства манипулировать общественными институтами (допустим, нормами) в своих целях часто оказывались безуспешными. Примером может служить воспитание советских людей в духе морального кодекса строителей коммунизма.
Институциональные ограничения могут включать запреты индивидам совершать определенные действия, указания, при каких условиях отдельным индивидам разрешены некоторые действия. Институты представляют собой рамки, в пределах которых люди взаимодействуют друг с другом. Важный элемент механизма функционирования институтов состоит в том, что установление факта нарушения не требует специальных усилий и нарушитель подвергается суровому наказанию. Некоторые люди добиваются успеха, постоянно нарушая правила и устрашая противника (имеют собственную репутацию). Насколько результативна такая стратегия, зависит от эффективности контроля за соблюдение правил и суровости наказания. Иногда кодексы поведения - честное соперничество — удерживают агентов рыночной экономики в рамках правил, даже если нарушения сулят успех их делу.
Неформальные институты на рынках: позитивное и негативное воздействия
Целью настоящего параграфа является анализ воздействия неформальных институтов на экономическое поведение хозяйствующих субъектов. Теоретической базой анализа являются труды Е .Г. Ясина151.
С 1992 г. Россия прошла два этапа преобразований: первый этап реформ - 1992-1998 гг., завершившийся кризисом; второй этап - после 1998 г., еще продолжается, хотя и с падающей динамикой. Назревает третий этап, когда решающую роль будут играть изменения в системе ценностей, в культуре. Мировой опыт показывает, что Запад обладает наиболее продуктивной системой ценностей, и это обусловливает его лидерство в развитии и процветании. С точки зрения культурных препятствий для развития мы можем найти много общего с Латинской Америкой. Ее опыт говорит, что ценности могут стать камнем преткновения. Восточная Азия — от Японии до Китая, казалось бы, положительный пример. Но анализ показывает, что успех этих стран обусловлен тем, что w на стадии индустриализации при открытой экономике западных стран им послужила конфуцианская культура — трудолюбие и иерархия. Для постиндустриальной эпохи эти ценности превращаются в тормоза. Испания, еще недавно образец консервативной либеро-католической культуры, за последние 40 лет продемонстрировала серьезные сдвиги в системе ценностей, доказывая: это возможно. Главные факторы — либеральные рыночные реформы и демократизация. Международные исследования системы ценностей показывают, что связь ценностей и развития благосостояния несомненна. Изменения ценностей происходят медленно, могут серьезно тормозить развитие, но ситуация не безнадежна, в том числе и для России. Российские ценности сегодня — это трехслойный пирог наших государственных символов: традиционные русские ценности — двуглавый орел Палеологов; советские ценности — гимн Михалкова; новые демократические ценности — российский триколор. В этом смешении — противоречия эпохи переломов в истории нашей страны. Традиционные русские ценности во многом привлекательны, но в целом низкопродуктивны. Они в значительной степени отражают отношения архаичного общества с аграрно-феодальной экономикой и иерархической структурой власти. Советская система ценностей, призванная поначалу ознаменовать новую, принципиально иную эпоху в истории человечества, в итоге оказалась очень похожа на традиционную. Но не потому, что традиция пересилила и еще раз была доказана незыблемость национальных ценностей и неформальных институтов, но потому, что советская экономика и общество оказались продолжением феодальных иерархических структур. Реформы меняют ценности: это доказано результатами целого ряда исследований. Структура ценностных ориентации россиян под влиянием изменения образа жизни все более сдвигается в сторону более либеральных и продуктивных ценностей. Итог последнего исследования фонда «Либеральная миссия»: согласие с традиционными суждениями о должном и правильном выражены в 19,6% ответов; с советскими - 27,5%; с либеральными - 45,1% (данные конца 2002 г.). Даже при систематической ошибке в 5-7% и иных оговорках это убедительное доказательство позитивных сдвигов. В пореформенной России получает подтверждение тезис о том что ценности меняются под влиянием изменений в экономике и политике Российская цивилизация показывает гибкость и динамичность, близкую к западной, в том числе в отношении ценностей. У нас более благоприятная ситуация, чем в большинстве не западных стран. Чтобы развить и распространить продуктивную систему ценностей содействующую процветанию страны в постиндустриальную эпоху необходимо продолжение и завершение либеральных институциональных реформ, а также гуманизация власти, политики и общественной жизни.
Чем больше времени числит история постсоветской России, чем ясней становятся медлительность и противоречивость происходящих изменений, тем чаще мы обращаемся к системе ценностей, к культуре в самом широком смысле как наиболее инерционным факторам, влияющим на экономический рост и развитие страны. Очевидно, что успех модернизации российской экономики в значительной мере зависит от того, будут ли происходить необходимые изменения в культуре, в неформальных институтах, в системе ценностей, и если будут, то каким темпом и в каких направлениях. Эти изменения, по сути, образуют не только условия успеха модернизации, ее социальный контекст, но, если задуматься, наиболее глубинное ее содержание, результат: мы сами должны стать другими, чтобы сделать страну процветающей.
Во многих из нас живет убеждение, что нам ничего не поможет, процветание не наш удел, потому что мы такие... т.е. таков наш национальный характер, такова культура, которые не переделаешь. Большевики совершали революцию в надежде, что, переменив экономические отношения, они в конечном счете переменят и характер народа. Не получилось. Говорят: можно вытащить мужика из деревни, но нельзя вытащить деревню из мужика. Так ли это?
Институты как инструменты государственной экономической политики
В задачу настоящего параграфа входит выделение эффективности происходящей институционализации экономики России.
Неинвариантность определения институтов по отношению к эффективности в терминах Парето-оптимальности обусловлена различными способами разрешения распределительных конфликтов, которые выражаются в соответствующих формах государственного устройства. В той степени, в какой права собственности специфицируются государством, объяснение эволюции и определение прав собственности является производным от объяснения форм государственного устройства и его изменения. В общей форме проблему отсутствия автоматизма между появлением и развитием институтов, в том числе и государства, и экономией на трансакционных издержках поставил Д. Норт: «...почему развитие все более и более сложных институтов, которые позволяли бы нам контролировать все более и более сложные взаимозависимости, не происходит автоматически? Действительно, большинство публикаций по теории игр и накопленный опыт институционального развития невольно наводят на мысль о том, что развитие первобытных обществ и превращение их в современные общества западного типа должно происходить автоматически и прямолинейно. Ответ совершенно очевиден. Падение системы персонализированного обмена - это не только разрушение плотной сети коммуникаций, но и конец общественного уклада, в котором царила общность представлений и общность выполняемых всеми правил. Становление неперсонализированных правил и договорных отношений означает становление государства, а вместе с ним -и неравного распределения силы принуждения. Это создает возможность для тех, кто обладает большей силой принуждения, толковать законы в собственных интересах независимо от того, как это скажется на производительности. Иначе говоря, начинают приниматься и соблюдаться те законы, которые отвечают интересам власть предержащих, а не те, которые снижают совокупные трансакционные издержки»168.
Формы государственного устройства многообразны и их рассмотрение в связи с проблемой формирования институтов должно быть темой специального исследования, которое предполагало бы построение набора классификаций. Здесь же мы предлагаем набор моделей, с помощью которых можно определить характеристики того или иного элемента государственного устройства в наиболее простом виде. В качестве первого шага будет рассмотрена модель государственного устройства, в которой рассматриваются отношения обмена между правителем (стационарным бандитом, по М. Олсону) и подданными. Второй шаг — рассмотрение модели стационарного бандита с исполнителями. Третий — обмен правителя с подданными через посредника в виде представительных органов власти. Четвертая модель предполагает отказ от существования стационарного бандита и анализ перераспределительной демократии в рамках прадставительства групп интересов. Как один из идеальных типов будет рассмотрена модель прямой демократии, основанной на единогласии.
В простой модели государственного устройства169, рассматриваемой Д.Нортом170, взаимоотношения между правителем и подданными построены на основе обмена порядка в виде защиты прав собственности и справедливости на налоги. Простейшую форму теоретического отображения такого обмена можно найти в модели стационарного, или оседлого бандита, созданной М. Олсоном. Она разработана в рамках сравнительного анализа с другими формами политического устройства — системой, основанной на единогласии, перераспределительной демократией.
Данная модель позволяет проиллюстрировать возникновение смешанных, координационно-перераспределительных эффектов, возникающих в реальных обществах, что не позволяет говорить о реализации критерия Парето-оптимальности как результате возникновения и существования институтов. Для построения данной модели следует предположить, что в обществе производится доход, величина которого зависит от порядка, означающего существование и действенность правил игры, ограничивающих каждому игроку способы реализации поставленных целей. Если предположить, что целевой функцией бандита является максимизация дохода, то, монополизировав грабежи на определенной территории, он по необходимости должен установить правила взаимодействия между подданными и следить за их соблюдением. Таким образом, величина валового дохода, произведенного в экономике, состоит из чистого дохода и затрат на поддержание порядка:
