Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Возникновение и историческое развитие правовых институтов «владение» и «владельческая защита» 13
1. Зарождение институтов владения и его защиты в римском праве 13
2. Развитие представлений о владении в средневековом праве и в теориях европейских цивилистов в XVIII — XIX веках 39
3. Владение в российском законодательстве и доктрине дореволюционного и советского периодов 48
Глава 2. Институт владения и владельческая (посессорная) защита в зарубежных странах 66
1. Понятие владения, его виды и владельческая защита в странах континентальной правовой семьи 66
2. Владение в системе прав на вещи и его защита в англо-американской правовой системе (в странах общего права) 92
Глава 3. Владение в системе вещных прав в современном гражданском праве России 123
1. Понятие и признаки вещных прав в российском гражданском праве 123
2. Владение в действующем гражданском законодательстве и современной доктрине .139
3. Виды владения в гражданском праве 155
4. Защита фактического владения (посессорная защита) в гражданском праве России 171
- Зарождение институтов владения и его защиты в римском праве
- Понятие владения, его виды и владельческая защита в странах континентальной правовой семьи
- Понятие и признаки вещных прав в российском гражданском праве
Введение к работе
Актуальность темы исследования и современное состояние проблемы.
Категории «вещные права» и «владение» являются одними из главных в гражданском праве всех правопорядков, а их исследование никогда не утрачивает своего теоретического и практического значения. Владение признается основой вещных прав, которые в свою очередь занимают важное место в системе гражданского права. По мысли известного русского цивилиста И.А. Покровского, защита владения является кульминационным пунктом идеи личности, которая строится на этическом принципе уважения к человеку.
Ослабление интереса к проблеме вещных прав и владения в советский период было вызвано отказом от буржуазных теорий и представлений, что приостановило развитие этих правовых институтов в отечественном праве. Однако изменения социально- экономических условий в ходе глубоких преобразований в России в конце прошлого века и в начале века нынешнего вновь вывели в центр внимания вопросы вещных прав, а вместе с ними и проблему владения.
Институт владения, возникший в деятельности римского претора и развивавшийся в деятельности римских юристов, серьезную научную разработку получил в правовой доктрине европейских стран в XVIII—XIX веках. Многие научные теории и конструкции владения были созданы французскими и особенно немецкими юристами. В странах общего права институту владения также уделено значительное внимание в доктринальных источниках. Основываясь на различных концепциях, русская цивилистическая мысль в конце XIX — начале XX веков внесла свой немаловажный вклад в изучение проблемы владения. Именно на основе этих исследований, а также с учетом анализа современной научной мысли и действующего законодательства зарубежных правопорядков происходит возрождение изучения института владения в российской цивилистике в настоящее время, а также попытки восстановления в нашем законодательстве владельческой защиты.
В настоящее время научный интерес к проблеме владения и его защиты со стороны российских исследователей довольно высок. Такое внимание связано, главным образом, с отсутствием в действующем гражданском законодательстве четкого и адекватного регулирования вещно-правовых отношений в целом и правоотношений по поводу владения вещами. К.И. Скловский верно отмечает, что «теория владения сама по себе, в силу одного только возрождения нормального товарного обмена, как это в той или иной мере можно ожидать от иных юридических феноменов, никак не может восстановиться».
В законодательстве отсутствует легальное определение владения, не закрепляется специальный порядок его защиты, а неясность в понимании этой правовой категории в законодательстве вызывает большие трудности в правоприменительной деятельности, при разрешении споров в судебной и арбитражной практике. В юридической литературе отмечается, что имеется значительный пробел в регулировании принадлежности определенных материальных благ конкретным лицам и отставание в этой области от многих зарубежных правопорядков. Необходимость устранения неясностей в регулировании владельческих отношений была признана и учеными, и практиками, что отразилось в разработке отдельной главы, посвященной институту владения, для ее включения в «Концепцию развития законодательства о вещном праве», подготовленную Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте РФ.
Исследователи проблемы владения предшествующих эпох интересовались концептуальными вопросами, рассматривая категории владения и держания, известные еще римской юриспруденции, развивая положения «субъективной» и «объективной» теории владения, а также определяя владение в качестве факта или права. Помимо рассмотрения названных проблем в настоящее время требуются исследования прикладного характера. Актуальными вопросами, подлежащими изучению и разработке, представляются не только проблемы определения юридической природы владения, его видов, но и выработка конкретных предложений по совершенствованию действующего гражданского законодательства в отношении восстановления отдельного института владения, а также посессорной защиты.
Несмотря на возрастание интереса к проблематике владения как в связи с проблемами собственности, так и отдельно от них, она остается всё же вопросом слабоизученным. Отечественные исследователи выражают противоречивые мнения относительно природы владения, установления отдельных видов владения, а также построения конкретных правил осуществления посессорной защиты, что затрудняет выработку единой концепции владения и его защиты. Большой вклад в развитие представлений о владении внесли работы Д.В. Дождева «Основания защиты владения в римском праве», A.B. Коновалова «Владение и владельческая защита в гражданском праве», К.И. Скловского «Собственность в гражданском праве». Вопросы владения и его защиты исследуются в диссертациях отечественных юристов: Ю.С. Батчаева «Защита владения в российском гражданском праве», Ю.А. Бочкарева «Защита владения и права владения в гражданском праве России», О.Г. Зубаревой «Владение и его конструкция в гражданском законодательстве Российской Федерации», Т.Н. Сафроновой «Проблемы владения в гражданском праве».
Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является анализ теоретических основ и гражданского законодательства в области владения и его защиты в различных зарубежных правопорядках для формирования целостного института владения и владельческой защиты в российском гражданском праве.
В соответствии с поставленной целью при проведении исследования была предпринята попытка решения следующих задач:
проследить становление институтов владения и владельческой защиты в римском праве, их последующее развитие в правовых системах стран Западной Европы и в дореволюционном российском правопорядке;
выявить основные доктринальные подходы и положения действующего законодательства в сфере владения и его специальной (посессорной) защиты в странах континентальной правовой семьи;
определить особенности правового регулирования отношений по поводу владения вещами и его защиты в системе прав на вещи в странах общего права;
изучить современные представления о категории «вещные права» в российском гражданском праве, определить их значение и признаки;
проанализировать положения норм действующего законодательства, судебную практику и научные представления в области владения и его защиты в России в настоящее время;
выработать предложения по формированию института владения и владельческой защиты в действующем гражданском праве России, определив правовую природу категории владения, ее важные характеристики, виды владения в праве и особенности применения посессорной защиты.
Объект исследования — комплекс правоотношений в сфере владения вещами и осуществления владельческой защиты в странах общего права и континентального права, включая Россию.
Предметом исследования выступают зарубежные и отечественные нормативные и научные материалы, относящиеся к проблеме владения, определению правовой природы владения, его видов, оснований защиты владения, а также регламентации особого порядка осуществления владельческой (посессорной) защиты.
Методологическую основу исследования составили общенаучные методы формальной и диалектической логики: анализ, синтез, индукция, дедукция, а также специальные юридические методы — историко-правовой, сравнительно-правовой, системного анализа и толкования правовых норм.
Теоретическую основу исследования составляют труды по римскому частному праву, гражданскому праву и общей теории права отечественных и зарубежных ученых, в разные годы обращавшихся к исследуемым проблемам: К. Анненкова, А.Б. Бабаева, Ю.С.Барона, Ю.С. Батчаева, P.C. Бевзенко, Ю.А. Бочкарева, М.И. Брагинского, С.Н.Братуся, Е.В. Васьковского, A.B. Бенедиктова, В.В. Витрянского, Ю.С. Гамбарова, Д.М. Генкина, В.П. Грибанова, Д.Д. Гримма, Г. Дернбурга, Э. Дженкса, Д.В. Дождева,
В. Ефимова, С.А. Зинченко, О.Г. Зубаревой, Р. Иеринга, A.B. Коновалова,
В.Копылова, JI.JI. Кофанова, С.А. Красновой, А.Н. Латыева, М.Г. Масевич, У. Маттеи,
А. Савельева, Т.Н. Сафроновой, А.П. Сергеева, В.И. Синайского, К.И. Скловского, Е.А.Суханова, Ю.К. Толстого, Р. Уолкера, В.М. Хвостова, Б.Б. Черепахина, Г.Ф.Шершеневича, JI.B. Щенниковой, JI. Эннекцеруса, В.А. Юшкевича и других.
Специальный институт защиты фактического обладания имуществом — владельческая (посессорная) защита, осуществляемая посредством различных владельческих исков и допускающая использование мер самозащиты, закреплен в гражданских кодификациях стран континентальной Европы. Посессорный процесс в своем классическом виде характеризуется упрощенным и ускоренным порядком рассмотрения спора, когда для осуществления защиты не требуется исследование правовых титулов владения. Однако действующие правовые акты ряда стран романо- германской правовой семьи не придают императивного характера правилу о недопустимости ссылок на правовые основания владения в посессорном процессе. Такой порядок свидетельствует о проникновении элементов петиторного процесса в классический посессорный порядок рассмотрения споров, что не исключает возможности для стороны, проигравшей во владельческом процессе, инициировать полноценное петиторное разбирательство. Эта тенденция особенно ярко выражена в швейцарском и голландском гражданском законодательстве, где прямо закреплено положение о возможности представлять бесспорные доказательства основания владения в посессорном процессе, если это не приводит к существенному затягиванию разбирательства. Подтверждая свое право на владение спорной вещью, нарушитель, тем самым, исключает наличие в своих действиях самоуправства.
Основное различие между континентальным правом и общим правом в трактовке категории вещных прав заключается в том, что романо-германская система для раскрытия понятия права собственности оперирует единой концепцией «доминиума» (dominium), т.е. абсолютного и неделимого права, в то время как общее право создало систему множественных вещно-правовых титулов (estates) на недвижимость. Тем не менее, несмотря на существенные различия в построении системы прав на вещи и обладания вещами, эти системы демонстрируют элементы сходства в регламентации владельческих отношений. Англо-американская доктрина признает владение самостоятельной правовой категорией и различает в его структуре corpus possessionis и animus possidendi. Из этого, по мнению автора, следует, что в общем праве владение понимается подобно французской модели, где для установления и осуществления владения необходимо не только наличие фактического господства над объектом, но и намерения субъекта обладать вещью.
Принципиальное отличие англо-американской и романо-германской правовых систем заключается в регламентации способов защиты владения. Установлено, что в странах общего права защита о суще ств л яется посредством особых деликтных исков, в частности, trespass и nuisance, различие между которыми обусловлено, главным образом, характером нарушения владения: trespass применяется в случае физического вмешательства, вторжения нарушителя в имущественную сферу пострадавшего, a nuisance заключается в совершении в пределах дозволенной деятельности нарушителя таких действий, которые создают помехи лицу в осуществлении своего права.
Англо-американское право не содержит положений о специальной владельческой защите, а в доктрине этих стран посессорная защита не рассматривается в качестве отдельного правового института. Тем не менее, автор утверждает, что в ряде исков, применяемых для защиты владения как фактического состояния, можно обнаружить характерные черты посессорной защиты. Так, в иске о насильственном захвате и удержании владения (an action of forcible entry and detainer), истец не обязан обосновывать какое-либо право на вещь, тем более наличие «лучшего титула» относительно ответчика, не происходит и сравнение объема прав спорящих сторон на предмет спора. Восстановление владения происходит в том случае, когда истец докажет свое предшествующее владение вещью и факт насильственного изъятия вещи ответчиком.
Исследование института владения и его защиты в зарубежных правопорядках позволяет обнаружить возможности для развития и совершенствования российского права. Так, для современного гражданского права России имеются объективные основания для дальнейшей разработки самостоятельной категории «вещные права». Автор считает необоснованным введение в отечественное гражданское законодательство конструкции «смешанных прав», обладающих признаками как ограниченных вещных, так и обязательственных прав. Проявление признаков вещных прав в ряде обязательственных отношений происходит не в результате смешения различных видов прав или изменения юридической природы обязательственного права, а в силу прямого распространения законодателем положений, характерных для вещных прав, на регулирование отношений в сфере обязательств (право следования и вещно-правовая защита). Такой порядок является всего лишь особым приемом юридической техники, направленным на предоставление управомоченному по обязательству дополнительных возможностей в процессе реализации и защиты своего права.
В Гражданском кодексе РФ целесообразно закрепить определение категории «вещные права», обозначить их признаки и указать исчерпывающий перечень вещных прав для устранения противоречий при определении природы конкретного субъективного права. Такие признаки, как абсолютная защита вещных прав и право следования, характеризующие не только вещные права и обладающие обеспечительным характером, не следует относить к определяющим признакам категории вещных прав. Вещное право допустимо определять как абсолютное субъективное гражданское право, предоставляющее управомоченному лицу возможность непосредственного воздействия только на индивидуализированные материальные объекты без участия других лиц в порядке и пределах, установленных законом. В качестве основных признаков вещных прав, отражающих их специфику и позволяющих отличать их от других видов прав, в том числе обязательственных прав, могут выступать: особый объект этих прав (индивидуализированные материальные вещи), абсолютный характер таких прав, а также возможность непосредственного воздействия управомоченного лица на объект без участия третьих лиц.
На данном этапе развития гражданского законодательства России отсутствует практическая необходимость в закреплении самостоятельного вещного права владения, т.к. его обособление может привести к серьезным системным противоречиям в действующем гражданском законодательстве. Недопустимо создание конструкции, в рамках которой одно отдельное субъективное право (вещное или обязательственное) является составным элементом другого самостоятельного права, потому что природа вещных и обязательственных прав существенно различается в российском гражданском праве. Признание права владения за субъектами, реально обладающими вещью, например, при давностном владении или в случае владения опекунов имуществом своих подопечных, не приведет к усилению их защиты, т.к. законные владельцы вещи уже имеют достаточные возможности для защиты от различных притязаний третьих лиц. Следовательно, в действующем праве России владение должно рассматриваться как отдельное правомочие в составе различных вещных и обязательственных прав, когда владение осуществляется на каком-либо правовом титуле (титульное владение), либо как простое фактическое обладание вещью, не имеющее правооснования (беститульное владение).
Владение как фактическое состояние, когда оно не основано на каком-либо субъективном праве, автор предлагает определять в качестве реального обладания или господства лица над индивидуально-определенной вещью с намерением обладать ею в своем или в чужом интересе. Фактическое владение вещью всегда одинаково по содержанию, это реальное нахождение вещи в обладании определенного лица, способного осуществлять самостоятельный контроль над ней. Ни замена субъекта обладания, ни переход владения в рамках гражданско-правовых сделок с переменой основания владения не влекут изменения сущности правовой категории «владение вещью».
В российском гражданском законодательстве необходимо различать понятия законного и титульного владения. Титульное владение, имеющее соответствующее правооснование, обнаруживается только в качестве законного владения, в то время как законное владение может быть выражено как титульным владением, так и владением беститульным, т.е. не основанном на каком-либо правовом титуле владения. Это значит, что при виндицировании вещи истец должен обосновывать свое требование не фактом незаконного владения вещью, а фактом беститульного владения ею ответчиком. Права же, предусмотренные ст.ст. 301-304 ГК РФ, следует по общему правилу предоставлять не всем законным владельцам, а только титульным. В этом случае законные беститульные владельцы получат возможность воспользоваться специальными вещно-правовыми способами защиты лишь в случаях, прямо указанных в законе (например, при давностном владении, ст. 234 ГК РФ).
Заимствование из зарубежных правопорядков юридических категорий непосредственного и опосредованного владения, впервые закрепленных в Германии Гражданским уложением 1896 г., для обоснования предоставления владельческой защиты лицу, реально не владеющему вещью, представляется нецелесообразным. Опосредованный владелец в посессорном процессе будет вынужден доказывать титул своего владения и факт передачи вещи в зависимое владение, иначе он будет ненадлежащим истцом в таком процессе. Однако выявление правооснования владения не
Н. Медведева, Д.И. Мейера, Ж. де ла Морандьера, С.А. Муромцева, И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского, К.П. Победоносцева, И.А. Покровского, В.К. Райхера, A.A. Рубанова,
Широко использованы оригинальные работы зарубежных исследователей таких, как: Baker J.H., Beseler G., Bostick C.D., Brown R.A., Capogrossi Colognesi L., Casner A.J., Cribbet J., Curzon L.B., Gordley G., Jackson D.C., Johnson J.H., Keeton G.W., Lawson F.H., Megarry R., Nicosia G., Olicverona K., Rudden В., Salmond J., Savigny F., Schubert W., Scott I.R., Storme M.E., Wade H.W.R и другие.
Научную новизну диссертации определяет то, что в работе впервые проведено сравнительно-правовое исследование нормативных положений и доктринальных представлений в области гражданско-правового регулирования отношений по поводу владения вещами и специальной защиты такого владения в системах континентального и общего права. На основе изучения и анализа зарубежного законодательства и правоприменительной практики были высказаны конкретные предложения по формированию отдельного института владения и специальной владельческой (посессорной) защиты в российском гражданском праве.
Положения диссертации, выносимые на защиту:
1. В законодательстве стран континентальной правовой семьи закрепляется отдельный вещно-правовой институт «владение», который обладает спецификой в конкретных правопорядках. Французская модель, подобно римскому праву, предусматривает категорию «держание», которая предполагает обладание заведомо не своей вещью, и категорию «владение», закрепляющую фактическое господство над вещью с намерением обладать ею для себя. Немецкая модель не использует категорию «держание» и признает владельцем любое лицо, осуществляющее фактическое господство над вещью. Однако в области защиты фактического обладания имуществом держателям, как и владельцам, предоставлена возможность предъявления владельческих исков, что во многом нивелирует противопоставление этих субъектов. Это позволяет заключить, что современное гражданское законодательство в странах континентальной правовой семьи не препятствует более защите держателей посессорными средствами. Различие статусов владельцев и держателей в настоящее время проявляется только на уровне тех институтов, которые регламентируют действия, направленные на превращение факта владения в право собственности, поскольку простое держание не предусматривает такого превращения.
В англо-американской доктрине и судебной практике детально разработаны правила применения и использования самозащиты владения, определены условия и пределы такой защиты, а также обозначены признаки, которым должно отвечать владение для целей обращения к самозащите. Такой подход, когда подробно регулируется применение способов защиты, в частности, самозащиты, представляется автору целесообразным. Он может быть заимствован российским правопорядком, где осуществление самозащиты слабо регламентируется в законодательстве, что вызывает непреодолимые трудности в правоприменительной деятельности.
согласуется с принципами классического владельческого процесса, не допускающего исследование прав сторон на вещи, и придает ему характер петиторного разбирательства, где необходимо доказывать правовой титул владения.
12. Современное российское право нуждается в восстановлении специальной владельческой (посессорной) защиты путем установления общей нормы, распространяющейся на все случаи насильственного и самоуправного лишения фактического владения или создания препятствий в его осуществлении, а также посредством использования самозащиты своих интересов в установленных законом пределах, не допускающих превращения самопомощи в самоуправные действия лиц. Такая защита должна предоставляться любым лицам, фактически обладавшим вещью (законным и незаконным владельцам), на том лишь основании, что они владели вещью до факта нарушения. Восстановление владения в посессорном процессе, имеющем ускоренный и упрощенный характер, должно происходить на основании исследования и установления судом исключительно фактов предыдущего владения и его нарушения. Исследование доказательств правового основания владения, даже когда они носят очевидный характер, не следует допускать во владельческом процессе. Наличие бесспорного правового основания владения не должно предоставлять стороне возможность самоуправными действиями изымать вещь из чужого, пусть даже незаконного владения.
Теоретическая значимость исследования состоит в возможности использования изложенных в диссертации выводов и положений, основанных на анализе института владения в странах романо-германского и общего права при формировании общих теоретических положений российского гражданского права в области вещных прав и владения. Материалы диссертации могут быть использованы для дальнейших исследований данной темы, а также в процессе преподавания спецкурса по вещному праву, курсов римского права, гражданского права России и зарубежных стран.
Практическая значимость результатов проведенного исследования определяется возможностью их использования для совершенствования российского гражданского законодательства в сфере вещных прав и владения. Кроме того, содержащиеся в диссертации выводы могут найти применение в деятельности судов при толковании нормативных актов в процессе разрешения гражданско-правовых споров. Материалы работы могут быть полезны тем, кто интересуется проблемами законотворчества и правоприменения в разносистемных правопорядках в сфере вещно- правового регулирования и защиты владения.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в ряде статей, опубликованных в российских научных изданиях, а также излагались в ходе международных и российских научно- практических конференций. Диссертация обсуждалась и была одобрена на заседании кафедры гражданского и трудового права Российского университета дружбы народов. Некоторые положения диссертации также нашли применение в процессе преподавания автором курса римского права, гражданского права России и зарубежных стран на юридическом факультете РУДН.
Структура работы обусловлена целями и задачами настоящего исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих девять параграфов, и библиографии.
Зарождение институтов владения и его защиты в римском праве
В науке гражданского права как в России, так и за рубежом вопросы вещных прав и владения на протяжении веков привлекали внимание исследователей. Интерес отечественных цивилистов к глубокому изучению проблемы владения не ослабевает и в настоящее время. В начале прошлого века видный ученый И.А. Покровский верно отметил, что владение является «одной из труднейших проблем гражданского права» . Хотя в последние годы вышли в свет несколько серьезных научных трудов российских исследователей в этой области , но, тем не менее, справедливое замечание известного цивилиста до сих пор продолжает оставаться актуальным.
Изучение исторических тенденций развития институтов владения и владельческой защиты представляется действительно важным для верного понимания сущности проблемы владения и его защиты. Исследование и сравнение порядка регулирования владельческих отношений в различные исторические периоды в разных правовых порядках позволяет осознать, а затем и предположить, каким образом необходимо оформить этот правовой институт, а также средства защиты владения в действующих гражданских законодательствах и прежде всего в современной России.
Институт владения в праве имеет длительную историю своего развития. Его истоки следует искать в учениях, созданных римскими юристами. Несомненно, заслуживают внимания взгляды некоторых ученых о том, что римская юриспруденция основывала свои воззрения на представлениях о владении, уже существовавших в праве других государств (древнегреческом, древнеегипетском, а также древнем иудейском государстве), но необходимо отметить, что лишь в римском праве с присущими ему формализмом и внутренним совершенством впервые отношения владения получили детальную научную разработку.
Вместе с тем, обращаясь к римскому частноправовому наследию, не следует забывать о том, что на протяжении всей истории римского государства правовые категории и институты получали свое развитие и изменялись. Римские юристы не уделяли особого внимания выработке четких понятий и определений; они разрешали отдельные казусы, давая ответы на возникавшие в практике вопросы. Разработка теории гражданского права и построение более ясного категориального аппарата происходили в деятельности сначала глоссаторов и комментаторов в средневековой Европе, а затем пандектистов прежде всего в Германии. Институты владения и собственности прошли подобный путь развития, поэтому подробное рассмотрение этих правовых институтов в представлениях римских юристов видится более целесообразным, прежде всего, в классический и постклассический периоды римской истории.
Самостоятельное понятие «владение» возникает у римлян приблизительно во II в. до н.э. В древнейший период римской государственности, а также во времена Законов XII таблиц принадлежность вещей, непосредственное господство над ними, хотя и ограниченное по своему объему, связывали с понятием usus (пользование) .
Происхождение латинского термина possessio, которым обозначалось владение в Риме, ведут от слова «sedere», что переводится как «сидеть». Такая трактовка поддерживается большинством романистов (исследователей римского права) и берет свое начало от известного изречения юриста Павла, содержащегося в выдающемся источнике римского права VI в. н.э. — Дигестах Юстиниана. В 41 книге обнаруживается следующий фрагмент: «Possessio appellata est, ut et Labeo ait, a sedibus quasi positio, quia naturaliter tenetur ab eo qui ei insistit, quam Graeci catochen dicunt» (D.41.2.1 .pr.) — «Владение было названо, как говорит и Лабеон, от места оседлости как место жительства, так как оно естественно удерживается тем, кто на нем поселяется, что по-гречески называется «катохе» . Некоторые авторы полагают, однако, что этот термин происходит от выражения potis sedeo — «сижу как господин» .
Итальянский исследователь Джованни Никозия утверждает, что для термина possessio «наиболее древнее документальное подтверждение устанавливается надписью, которая содержит в себе текст декрета некоего провинциального правителя, датируемой
189 г. н.э.» , но в литературных источниках, например у Ливия, этот термин можно встретить при обозначении частного владения на ager publicus в доклассическую эпоху.
Римское possessio в классический период определяется как факт обладания объектами материального мира, «реальное господство лица над вещью, вытекающее из фактического, физического отношения лица к предмету владения» , соединенное с намерением владеть. Владение, как укрепившееся господство над вещью, по выражению немецкого ученого Г. Дернбурга, является длящимся и простирает свое действие во времени более или менее постоянным образом .
Римская юриспруденция определяла владение (possessio) как неразрывное единство двух составляющих, двух элементов — corpus possessionis («тело» владения) и animus possidendi («душа» или «дух» владения), первый из которых служил для обозначения объективной стороны владения, второй — субъективной. Под «телом владения» обычно понималось фактическое, реальное господство лица над вещью, пребывание последней в его хозяйственной власти, «душа» владения, в свою очередь, представляла собой волю лица владеть вещью от своего имени, не признавая чьего-либо сильнейшего права.
Однако в литературе по римскому праву можно обнаружить и другие взгляды на определение понятия corpus possessionis или corpore possidere. Так, corpus рассматривают в качестве «телесной, материальной связи лица с вещью» или как «физическое соприкосновение лица с вещью, материальное или телесное проявление господства и власти над ней» . Такое господство и власть выражаются в отношении движимых вещей в- захвате и держании их рукой — manu capere, tenere, в отношении же земельных участков, кроме вступления на участок, в оседании и освоении (stare и sedere), а также в отграничении земельных участков от соседних или принятии мер по их охране, так называемое custodia .
Кроме того, corpus possessionis определяют как «очевидность для всех моего намерения иметь вещь как свою собственную, внешнее и разнообразное выражение моей владельческой воли, ее конкретная заметность» , а также в качестве внешней стороны владения «в смысле зримого, наблюдаемого извне отношения к вещи, которое исключает такое же отношение со стороны других лиц» .
Понятие владения, его виды и владельческая защита в странах континентальной правовой семьи
Институт владения, возникнув в деятельности римского претора, детальную разработку получил в работах римских юристов классического периода. Основные положения о владении и владельческой защите были затем восприняты в процессе рецепции римского права сначала средневековым континентальным правом, а в дальнейшем интегрированы в современные зарубежные законодательства большинства европейских стран.
Отношения по поводу владения вещами регулируются гражданским законодательством государств континентальной системы права, положения о владении содержатся в статутном и прецедентном праве стран англо-американской правовой семьи. Однако юристы всегда подчеркивали, что основным различием этих систем является неодинаковые подходы к категориям «собственность» и «владение».
В зарубежной юридической литературе отмечается, что в странах романо- германской правовой семьи собственник, как правило, обладает правом владения, а у обычного владельца такое право отсутствует, что требует впоследствии специальных пояснений в вопросе предоставления защиты такому владельцу. Англо-американские юристы практически отождествляют владение с собственностью, полагая, что владение само по себе представляет определенный правовой титул и подлежит защите до тех пор, пока кто-либо не заявит о лучшем титуле на спорное имущество .
Особенности владельческой защиты и в теории, и на практике главным образом проявились в странах романо-германской правовой семьи, поэтому исследованию владельческих отношений именно в этих правопорядках уделяется наибольшее внимание.
Вопросы владения и его защиты в континентальной системе наиболее серьезную и глубокую научную разработку получили во Французском гражданском кодексе 1804 г. и Германском гражданском уложении 1896 г. Действующие гражданские кодексы многих зарубежных государств имеют специальные разделы и главы, посвященные институту владения , где достаточно подробно регулируется приобретение и утрата владения, а также предусматриваются специальные владельческие иски наряду с исками для защиты права собственности и других вещных прав .
Однако зарубежное гражданское законодательство стран континентальной правовой семьи не обнаруживает единого подхода к пониманию категории владения. В Гражданских кодексах Франции, Италии и некоторых других стран при определении владения преобладает субъективная теория, которая понимает владение в качестве фактического отношения. ГГУ и японский ГК определяют владение как право, опираясь тем самым на объективную теорию Р. Иеринга. Например, статья 180 ГК Японии указывает, что владельческие права приобретаются путем держания вещи с намерением распоряжаться ею по своему усмотрению , а немецкий законодатель совсем не проводит различие между владением и держанием, известным в юриспруденции еще со времен римского права .
В науке гражданского права выделяют две модели, по которым осуществляется регулирование владения в законодательстве зарубежных государств континентальной системы права. Французский гражданский кодекс (ФГК) нормы о владении располагает в различных титулах Кодекса . Многие положения Кодекса Наполеона сформулированы в рамках традиционной концепции К.Ф. Савиньи, именуемой субъективной теорией владения и предполагающей наличие у владельца animus domini. Понятие владения содержится в титуле XX «О давности», где проводится разграничение законом владения и держания. В ст. 2228 ФГК владение рассматривается как «обладание или пользование вещью или правом, если эта вещь находится в наших руках или если это право осуществляется нами лично или посредством другого лица, у которого находится вещь или которое осуществляет право от нашего имени». При разработке правил о владении в процессе кодификации гражданского права Франции исходили из понимания владения, сформировавшегося в ходе рецепции римского права. Поэтому владение во французском гражданском праве - это фактическое осуществление в отношении вещи действий, при условии, что у лица есть намерение вести себя как действительный носитель соответствующего права .
Таким образом, владельцем признается лишь тот, кто обладает вещью сам или через посредство другого лица, у которого вещь в данный момент находится. Термин «держание» применительно к такому лицу Кодексом не используется, но ст. 2231 ФГК вводит понятие «владение для другого», что напоминает положение римского держателя, осуществляющего обладание заведомо не своей вещью. Ученые утверждают, что с целью разграничения владения и держания в законе закреплены две важные презумпции: а) считается, что каждый владеет как собственник, пока не доказано, что владение началось для другого (ст. 2230); б) когда началось владение для другого, то всегда предполагается, что владение осуществляется в том же качестве, если не имеется доказательства противного (ст. 2231) .
Во Французском гражданском кодексе содержится детальная регламентация видов владения. Кроме законного и незаконного владения, ФГК различает владение по своей воле и по чужой воле, добросовестное и недобросовестное владение. Выделяют также владение личное и через представителя.
Особенностью регламентации посессорной защиты в гражданском праве Франции является то, что нормы о ней содержатся не в материальном, а в процессуальном законодательстве (ст. 2283 ФГК отсылает к Гражданско-процессуальному кодексу Франции).
В литературе выделяют три основных владельческих иска. Во-первых, иск о прекращении юридических или фактических действий, не связанных с лишением владения правомочного лица, но представляющих собой претензию, противоречащую владению (la complainte). Например, иск против проведения работ на участке лицом, приписывающим себе право на владение. Такой иск не допускается относительно движимости, а для его предъявления необходимо, чтобы владение до нарушения продолжалось не менее одного года. Если лицу отказано в иске la complainte, то оно уже не может возобновить его, а должно для своей защиты предъявить иск о праве собственности. Исторически этот иск появился в XIII веке, а впоследствии был закреплен в нормах ФГК.
Во-вторых, выделяют иск о восстановлении насильственно отобранного владения (la reintegrande), направленный на возвращение утраченного владения или исключение действий, создающих невозможность осуществления владения . Иск reintegrande впервые появился в ордонансе Людовика IX Святого в 1270 годом и объединил в себе черты интердиктов uti possidetis и unde vi. Этот иск, применяемый в случаях насильственного нарушения владения, не требовал годичной давности владения, а также не разрешал вопроса о правовом титуле владельца. Ю.С. Гамбаров отмечал, что данный иск являлся не столько владельческим иском, сколько вспомогательным средством к нему, поскольку, пресекая насильственное самоуправство, решал спор не о владении, а о держании имущества, а после рассмотрения такого иска не удовлетворенная исходом дела сторона могла обратиться даже не к петиторному процессу, а к иску complainte за признанием владения .
В качестве частного случая иска complainte рассматривают иск la dnonciation de nouvelle oeuvre, который имеет целью приостановление деятельности ответчика, которая в будущем может причинить вред истцу, как превентивная санкция против действий лица, создающих угрозу владению. Примером таких действий может служить осуществление работ на соседнем участке, создающих опасность нарушения владения.
Французская доктрина и судебная практика признали возможность владельческих исков только по поводу недвижимости. В тексте закона нет прямого запрета на распространение норм о владельческой защите на случаи завладения движимыми вещами, но, основываясь на норме ст. 2279 ФГК, в которой содержится положение о презумпции права собственности владельца движимой вещью, которая неизбежно превращает любой владельческий иск по поводу движимой вещи в иск о праве собственности, французские юристы полагают, что в этом случае посессорная защита невозможна.
Понятие и признаки вещных прав в российском гражданском праве
Проблемы владения и владельческой защиты приобрели значительную актуальность в современной науке гражданского права России. Такое внимание к этой области гражданско-правового регулирования связано не только с изменившимися условиями в экономической жизни общества при активно развивающемся гражданском обороте и свободе предпринимательской деятельности, но и, главным образом, с отсутствием в действующем гражданском законодательстве четкого и адекватного регулирования вещно-правовых отношений в целом и правоотношений по поводу владения вещами.
В ГК РФ категории «владение» и «владелец» употребляются довольно часто. Однако содержание используемых категорий не раскрывается. В законодательстве отсутствует легальное определение владения, а внимательное исследование положений кодекса позволяет заключить, что в различных контекстах законодатель наполняет категорию владения различным содержанием1. Такая неясность в понимании этой правовой категории в законодательстве вызывает большие трудности в правоприменительной деятельности, а в науке гражданского права порождает противоречивые взгляды в отношении юридической природы владения.
Большинство отечественных исследователей, анализируя нормы Гражданского кодекса, сходятся во мнении о том, что самостоятельного института владения в гражданском праве России не существует. Они предлагают рассматривать владение как юридический факт, но влекущий, однако, определенные правовые последствия2. Другие ученые представляют возможным говорить лишь о правомочии владения в составе других субъективных гражданских прав. Отмечая значительный пробел в регулировании принадлежности определенных материальных благ конкретным лицам и отставание в этой области от многих зарубежных правопорядков, ряд правоведов предлагают включить в ГК РФ положения о владении в качестве особого вещного права3.
Для определения юридической природы владения в современном гражданском законодательстве России, возможности его нормативного оформления в качестве простого
1 См.: Романова А.И. Проблема категории «владение» в Гражданском кодексе РФ // Lex russica. № 1.2008. С. 166.
2 Такую позицию занимает К.И. Скловский. См.: Скловский К.И. Указ. соч. С. 291.
3 Об этом см.: Коновалов A.B. Указ. соч. С. 30, 77-78, 100; Савинов Д.П., Велиев Э.Э., Ткаченко С.Н. Понятие владения и особенности его правовой защиты / Под ред. Коноваловой Е.А. - М.: Прима-Пресс, 2004. С. 19.
фактического отношения к вещам или выделения в качестве самостоятельного вещного права, необходимо рассмотреть содержание категории вещных прав, определить их характерные признаки, позволяющие проводить различие с другими субъективными правами, в том числе с обязательственными.
Определение категории «вещные права» всегда представлялось одной из важнейших проблем отечественной цивилистической доктрины. Дореволюционное гражданское законодательство термин «вещные права» не использовало, традиционно называя их «вотчинные права» . Основной задачей ученые считали отыскание четких критериев, позволяющих отграничить вещные отношения от обязательственных, тем самым, указывая на характерные признаки вещных прав. В дореволюционной науке гражданского права такими признаками традиционно называли непосредственное господство над вещью, их активный и абсолютный характер, следование вещного права за вещью и преимущество перед правами обязательственными (при столкновении вещного права с обязательственным правом последнее уступает первому) .
Так, К.П. Победоносцев в качестве свойств вещных (вотчинных) прав, в отличие от личных (обязательственных), называл неразрывность права с вещью (право не прекращается с выбытием вещи из владения) и исключительность (не может быть одинаковых прав нескольких лиц на одну вещь). В качестве критерия отграничения вещных прав от обязательственных он назвал безусловную силу относительно третьих лиц, основанную на единой (а не на совокупной или двусторонней) воле .
С точки зрения Ю.С. Гамбарова, признаки вещного права состоят в том, что, во- первых, его предметом выступает физическая индивидуально-определенная вещь; во- вторых, оно носит абсолютный характер: между субъектом и вещью не стоит иных лиц, чем обусловлена наиболее тесная связь между лицом и вещью; в вещных правах центр тяжести в действиях управомоченного лица, в то время как в обязательственных отношениях центр тяжести — в действиях обязанного лица .
И.В. Михайловский проводит разграничение вещных и обязательственных прав только по объекту, признавая, что «сущность вещного права — в непосредственном господстве субъекта над объектом», когда «юридическое отношение существует... между субъектом и объектом, не нуждаясь для своего бытия в другом (обязанном) субъекте, этот другой может появиться лишь в производных отношениях» .
В качестве абсолютных, предоставляющих «некоторую непосредствешгую связь лица с вещью», «юридическое господство над вещью» понимал вещные права И.А. Покровский. Г.Ф. Шершеневич отмечал как свойство абсолютных прав принцип их защиты — «иск следует за вещью», в соответствии с которым вещное исковое требование предъявляется к тому, у кого находится вещь в настоящее время. Сущность вещных прав Г.Ф. Шершеневич видел в установлении непосредственного отношения лица к вещи, в силу которого лицо для осуществления своего права не нуждается в посредничестве третьих лиц .
Среди признаков вещных прав выделяли также особые средства их защиты — вещные (вотчинные) иски . В доктрине указывалось, что способы и основания возникновения вещных прав, их виды и содержание определяются законом, поэтому ни соглашением сторон, ни судебным решением нельзя установить вещное право, не предусмотренное законом .
В отношении видов вещных прав в дореволюционной цивилистике не наблюдалось единой позиции, хотя о необходимости построения четкой системы писал, например, К.П. Победоносцев: «Вообще система вотчинных прав далеко еще не установилась ни в науке, ни в новейших кодексах гражданского права, и едва ли можно ожидать когда либо системы настолько определительной и точной, чтобы каждый из его отделов замыкал в себе предметы, исключительно и безусловно ему свойственные» .
При решении вопроса разграничения вещных и обязательственных прав русская доктрина в целом следовала традиции континентального права . Так, французский гражданский кодекс рассматривает такие свойства вещных прав: наличие в качестве объекта индивидуально-определенной вещи, абсолютность права, т.е. соответствие праву активного субъекта обязанности всех и каждого воздерживаться от нарушений, право следования и преимущество перед обязательствами . Между тем, следует отметить, что в дореволюционной отечественной цивилистике так и не было выработано единой концепции вещного права, критерии его отграничения от прав обязательственных правоведами трактовались по-разному, вследствие чего одни и те же права в одних случаях относились к вещным правам, а в других к обязательственным .
Революционные изменения государственного строя в России в начале XX века отразились, безусловно, и на правовой системе страны. Ряд правовых институтов, среди которых и категория «вещные права» оказались неприемлемыми в условиях новой государственной политики. Несомненно, на такую позицию повлияло и отсутствие ясного системного подхода к определению и обособлению этой категории в праве, когда признаки, использовавшиеся в качестве критериев отграничения вещных прав от обязательственных, оказались недостаточными для проведения четкой классификаций .
