Введение к работе
Актуальность темы исследования. Принятие Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) ознаменовало не только новый этап в развитии рыночных отношений, но и явило собой новое слово в законотворческой технике, обогатив юридический инструментарий обилием нормативных конструкций с так называемым открытым содержанием, позволяющих учитывать конкретные обстоятельства дела, которые сложно отразить и закрепить в законе или подзаконном акте (оценочная терминология). Общее количество используемых разновидностей «каучуковых норм», названных так за широту содержания и гибкость в толковании, в действующем ГК РФ превышает семь десятков. Значительное число таких норм может быть сгруппировано вокруг соответствующего формирующего понятия («разумный», «добросовестный», «обычный», «существенный» и т. д.). При этом идущая масштабная реформа гражданского законодательства демонстрирует все более активное использование оценочной терминологии.
Учитывая столь широкий диапазон оценочных понятий, появившихся в современном гражданском законодательстве, их научное исследование становится важной теоретической основой для формирования единообразной правоприменительной практики, значение которой для стабильного гражданского оборота сложно переоценить.
Применению оценочных понятий с неизбежностью предшествует их толкование, особенности которого обусловлены абстрактностью и подвижностью содержания таких понятий. Судьи при толковании оценочной терминологии «будут черпать решение из своего субъективного правосознания или из своего правового чувства». Такой субъективный подход правоприменителя может привести к непредсказуемости правовой квалификации ситуации для участников гражданского правоотношения. Однако учитывая интенсивное развитие гражданского оборота, появление новых видов и способов заключения договоров, законодатель не в силах обеспечить баланс интересов субъектов гражданских правоотношений без использования «каучуковых» норм, позволяющих частично разделить ношу определения справедливой модели поведения с правоприменителем и с самим субъектом права.
Одной из наиболее распространенных оценочных категорий является категория «разумности». Понятие «разумность» является новеллой современного гражданского законодательства и впервые появилось в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года, где упоминалось лишь в одной статье, говорившей о разумном сроке исполнения обязательства. Между тем, в действующем ГК РФ оценочные понятия, производные от термина «разумность», упоминаются более чем в 60 статьях и составляют группу наиболее используемых оценочных понятий. Широта поля толкования таит в себе опасность потери определенности права. Одним из подходов к решению соответствующей проблемы является поиск и систематизация единообразных критериев оценки требования разумности действий субъекта с учетом обобщения соответствующей судебной практики, анализа выработанных в доктрине подходов к толкованию и заимствования положительного опыта зарубежных правовых систем.
Степень научной разработанности темы исследования. Интерес к проблеме «каучуковых норм» проявился в российской цивилистике на рубеже 19-20 веков (работы И. А. Покровского и И. Б. Новицкого) и объясняется, в частности, тем, что составители проекта российского Гражданского уложения в определенной степени ориентировались на принятые в то время Германское гражданское уложение (далее - ГГУ) и Швейцарское гражданское уложение (далее - ШГУ) как на акты, отражавшие наиболее прогрессивные достижения в правовой науке того времени. Свободное судейское правотворение, возведенное в ранг принципа, явилось характерной чертой ГГУ и ШГУ, а установление так называемых «генеральных оговорок» (еще один термин для норм с оценочным содержанием) признавалось одной из наиболее значительных особенностей данных кодификационных актов.
В Гражданских кодексах РСФСР 1922 и 1964 года (далее соответственно – ГК 1922 г. и ГК 1964 г.) использовалось незначительное количество понятий с оценочным содержанием. Неактуальность данной проблемы для цивилистики советского периода подтверждается также и тем, что сам термин «оценочные понятия» употреблялся и рассматривался в основном в рамках уголовно-правовой науки.
При этом следует отметить, что ни в дореволюционной, ни в советской цивилистической литературе категория разумности не становилась предметом самостоятельного исследования, в то время как исследованию понятия добросовестности посвящено немалое число научных работ. Это можно объяснить тем, что, как указывалось выше, термин «разумность» появился в российском гражданском законодательстве только в 1991 году.
Однако и за последние 20 лет ситуация кардинальным образом не изменилась. Среди современных работ, касающихся анализа категории разумности в российском гражданском праве, следует назвать публикацию Д. А. Гараймовича, диссертационные исследования Ю. В. Виниченко и Л. В. Волосатовой, а также монографии В. И. Емельянова и М. Ф. Лукьяненко. При этом попытка провести сопоставительный анализ понятий разумности и добросовестности и обосновать самостоятельное значение требования разумности в механизме гражданско-правового регулирования была предпринята по существу только в работе В.И. Емельянова, многие положения которой являются довольно спорными и требуют комплексного переосмысления, в том числе с учетом опыта развития правоприменительной практики за последние 10 лет и идущей реформы гражданского законодательства.
Проблема использования оценочной терминологии в обязательственном праве широко освещается и продолжает считаться дискуссионной в зарубежной юридической литературе. Особую актуальность данная тема приобретает в рамках происходящей гармонизации и унификации европейского законодательства, создания актов lex mercatoria и активных попыток разработки в течение последних 10 лет проекта Европейского гражданского кодекса (в рамках Европейского союза), призванного учитывать как догмы континентальной правовой системы, так и принципы системы общего права. Однако, к сожалению, наработки зарубежной доктрины и правоприменительной практики зачастую заимствуются в российском праве обрывочно, бессистемно и непоследовательно, что, в частности, и имеет место в отношении вошедшей в отечественное гражданское законодательство 20 лет назад категории разумности.
В связи со сказанным назрела необходимость проведения комплексного исследования содержания требования разумности в российском обязательственном праве применительно к современным правовым реалиям и с учетом опыта зарубежных правовых систем, из которых исследуемая правовая категория заимствована.
Объектом исследования являются регулируемые гражданским правом общественные отношения, возникающие в связи с вступлением субъектов в переговоры о заключении договоров, а также в рамках исполнения договорного обязательства. Действия субъектов гражданских правоотношений рассматриваются с точки зрения соответствия требованию разумности как принципу осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей.
Предмет исследования составляют правовые проблемы, возникающие в процессе применения и толкования норм гражданского права, в которых оценочное понятие «разумность» используется в контексте установления требования к действиям субъекта при возникновении и исполнении договорного обязательства. Исследуется вопрос о возможности применения требования разумности как общего принципа осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей.
Цели и задачи диссертационного исследования. Целью настоящей работы является исследование природы и роли оценочных понятий в гражданско-правовом регулировании на примере категории разумности с акцентом на рассмотрение проблемы определения единообразных стандартов оценки. Цель работы предопределила постановку следующих задач:
1) исследовать теоретические воззрения на структуру оценки при толковании оценочных понятий с целью обоснования позиции о необходимости формулирования объективных (эталонных) стандартов оценочных понятий без опасения утраты гибкости правового регулирования;
2) составить представление о подходах к толкованию категорий разумности и добросовестности в зарубежных правопорядках, проанализировать концептуальные различия в системах общего и континентального права и компромиссные концепции, изложенные в актах lex mercatoria;
3) провести сопоставительный анализ требований разумности и добросовестности в российском гражданском праве, зачастую использующихся в судебной практике и юридической литературе как синонимичные и взаимозаменяемые понятия;
4) выявить на основе анализа российской и зарубежной правоприменительной практики и доктрины признаки поведения субъекта, отвечающего требованию объективной добросовестности (разумности) на различных этапах развития правоотношений;
5) раскрыть на примере нормы о разумном сроке особенности содержания понятия разумности в случаях, когда соответствующее требование к поведению субъекта специально предусмотрено законом (в отличие от универсального требования, следующего из общего принципа осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей).
К сожалению, ограниченный объем диссертации не позволяет остановиться на всех аспектах применения категории разумности в российском гражданском праве. Поэтому за рамками настоящей работы остались такие важные вопросы, как применение разумности как принципа гражданского права для целей толкования правового текста и восполнения пробелов в рамках аналогии права, специфика толкования требования разумности в корпоративных отношениях и некоторые другие.
Методологическую основу исследования составили общенаучные и частно-научные методы: исторический, логический, системно-структурный, формально-юридический и сравнительно-правовой.
Теоретической основой диссертационного исследования послужили труды таких известных отечественных ученых, как С.С. Алексеев, М.И. Брагинский, С.И. Вильнянский, В.В. Витрянский, В.П. Грибанов, В.И. Емельянов, Т.В. Кашанина, А.Г. Карапетов, М.Ф. Лукьяненко, И.Б. Новицкий, С.В. Сарбаш, А.П. Сергеев, К.И. Скловский, А.Ф. Черданцев. В процессе подготовки исследования было учтено теоретико-правовое наследие выдающихся дореволюционных ученых (Д.И. Мейера, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, В.И. Синайского, Г.Ф. Шершеневича и др.).
Учитывая недостаточную разработанность рассматриваемой темы в российской литературе использовались также англоязычные работы зарубежных исследователей в области частного права: C.B. Andersen, K.P. Berger, P.X. Bout, S.J. Burton, F.L. Carlsley, L.A. DiMatteo, J.C. Duncan, E.A. Farnsworth, S. Grammond, M. Hesselink, E. Hough, W. Joachim, P. Jones, C. Kunz, O. Lando, C. Liu, H. MacQueen, G. Mantese, D. Meagher, L. Russi, P. Schlechtriem, V. Sims, L. Spagnolo, R. Summers, W. Tetley, J. Vilus, A. Zuppi и др.
Эмпирическую базу исследования составили нормы российского и зарубежного частного права, положения российской и зарубежной судебной практики.
Научная новизна и результаты исследования. В диссертации впервые предложен комплексный поход к формулированию объективных (эталонных) стандартов для оценки соответствия поведения субъекта гражданского правоотношению требованию разумности. В исследовании приведены рекомендации по совершенствованию законодательства и судебной практики, в том числе, выявлены нормативные конструкции, в которых использование оценочного термина «разумность» не оправдано.
Научная новизна исследования раскрывается в следующих сформулированных автором выводах и положениях, выносимых на защиту:
1. Оценочные понятия предлагается рассматривать как законодательные конструкции с открытым содержанием, интерпретация которых осуществляется правоприменителем путем оценки обоснованности ситуационных отклонений от стандартов оценки, закрепленных в законе и/или разъяснениях высших судебных инстанций посредством установления определенных эталонов или перечисления критериев для их определения.
Это позволяет говорить о необходимости выделения двух стандартов толкования оценочных понятий. Объективный (эталонный) стандарт, который должен закреплять примерные признаки оценочных понятий, целесообразно закрепить в законе и/или разъяснениях высших судебных инстанций. Субъективный стандарт представляет собой модификацию объективного (эталонного) стандарта с учетом реальной правоприменительной ситуации, что позволяет ограничить пределы судейского усмотрения посредством обоснования расхождения субъективного стандарта с объективным.
2. Требование добросовестности в российском обязательственном праве предполагает оценку (1) субъективного состояния лица с точки зрения его фактической честности, обоснованной убежденности в правомерности собственных действий (субъективная добросовестность) и (2) объективного соответствия действий субъекта разумным ожиданиям определенных третьих лиц, для защиты которых исходя из требований закона или из существа обязательства и установлено требование добросовестности (объективная добросовестность). Одним из условий признания лица добросовестным будет объективное соответствие его поведения разумным ожиданиям третьих лиц, или иными словами, разумность его поведения, что и позволяет рассматривать разумность и объективную добросовестность как синонимичные понятия. При этом разумность действий субъекта для целей признания его добросовестным не предполагает, по нашему мнению, обязанность действующего субъекта обеспечить при каждом своем юридически значимом действии справедливый баланс собственных интересов и интересов третьего лица.
Специальное использование законодателем термина разумность в отдельных нормах обязательственного права указывает, на наш взгляд, на то, что в соответствующих случаях обоснованные ожидания того лица, в чьих интересах установлено требование разумности, в отношении поведения действующего субъекта являются более высокими, чем в тех случаях, когда закон прямо не оперирует термином разумность, и могут предполагать обязанность действующего субъекта обеспечить справедливый баланс собственных интересов и интересов того лица, для защиты которого установлено требование разумности. С учетом изложенного предлагается различать два аспекта (уровня) требования разумности в российском обязательственном праве: (1) разумность действий субъекта как условие соответствия общему требованию объективной добросовестности (обоснованность и последовательность действий) и (2) разумность действий субъекта в случае, когда соответствующее требование к поведению субъекта специально предусмотрено законом (эффективность действий).
3. Сложившаяся в последние годы судебная практика по оспариванию сделок по мотиву их убыточности или невыгодности со ссылкой на норму ст. 10 ГК РФ крайне противоречива и требует переосмысления. Ситуацию неосмотрительного заключения договора на невыгодных для лица условиях следует отличать от злоупотребления бедственным положением, доверительным отношением или неопытностью другой стороны с целью получения чрезмерной выгоды или необоснованного преимущества.
Несоразмерность встречных предоставлений по договору сама по себе не может являться самостоятельным основанием для квалификации поведения стороны, получающей выгоду от заключения договора, как недобросовестного. Требование добросовестного поведения субъекта при заключении договора не может предполагать заботы о выгодности существенных условий сделки для противоположной стороны в силу присущего переговорному процессу антагонизма интересов.
4. С учетом опыта зарубежных правовых систем и относительной новизны института преддоговорной ответственности для российского права, для целей формулирования объективного (эталонного) стандарта добросовестного поведения субъекта на этапе переговоров о заключении договора могут быть предложены следующие критерии:
А. Последовательность: сторона, прерывающая переговоры на поздней стадии обязана конкретизировать основания, по которым она прекращает переговорный процесс, и указать те действия, совершив которые, противоположная сторона вправе рассчитывать на продолжение переговоров, и срок для совершения соответствующих действий. В случае если прерывающая переговоры сторона указывает в качестве основания прекращения переговоров утрату интереса к совершению сделки в целом, ее поведение может быть признано недобросовестным и повлечь ответственность при совершении ею аналогичной сделки на условиях, схожих с обсуждавшимися в предыдущих переговорах, до истечения определенного периода времени с момента прекращения предыдущих переговоров;
Б. Информационная открытость: каждая из сторон обязана раскрыть значимую для другой стороны информацию, доступ к которой невозможен или затруднителен для другой стороны с учетом характера договора и относительного положения сторон в переговорном процессе.
5. При формулировании объективного стандарта оценки добросовестного поведения в рамках исполнения договорного обязательства предлагается учитывать следующие критерии:
А. Последовательность в поведении управомоченной стороны: действия управомоченной стороны по реализации ее права не должны приводить к нарушению обоснованных ожиданий контрагента, сформировавшихся при заключении договора или позднее в результате действий управомоченного лица и связанных с реализацией цели договора;
Б. Последовательность в поведении обязанной стороны: должник обязан исполнить обязательство не только в соответствии с условиями обязательства и требованиями законодательства, но и с учетом разумных (обоснованных) ожиданий кредитора, сформировавшихся при заключении договора или позднее в результате действий должника и связанных с реализацией цели договора (с учетом этого закрепленный в ст. 309 ГК принцип надлежащего исполнения обязательства получает дополнительное наполнение, так как обоснованно сформировавшиеся ожидания кредитора не всегда будут исчерпываться обычаями делового оборота и обычно предъявляемыми требованиями).
В. Сотрудничество: управомоченная сторона будет считаться действующей добросовестно только в том случае, если оказала необходимое другой стороне содействие для исполнения корреспондирующей обязанности (необходимым считается не все возможное содействие, которое могла оказать управомоченная сторона, а тот уровень сотрудничества, без которого договор или обязанность должника объективно не могут быть исполнены). Управомоченная сторона вправе также ожидать, что должник будет содействовать эффективному исполнению кредиторских обязанностей.
6. Для целей формулирования объективного (эталонного) стандарта добросовестного поведения субъекта при защите гражданских прав могут быть предложены следующие критерии:
А. Последовательность: действия субъекта по защите своего права не должны противоречить его предшествующему поведению (например, истец не вправе ссылаться на недействительность условий договора, ранее предложенных им самим).
Б. Соразмерность способа защиты допущенному нарушению: соответствующее требование должно применяться ко всем способам защиты гражданских прав, а не только к самозащите.
7. Предлагается следующий алгоритм толкования нормы о разумном сроке. Сначала необходимо установить, в пользу какой стороны в обязательстве закреплена презумпция определения разумности срока, то есть выявить субъекта первичной оценки. Далее следует определить координаты отсчета срока, то есть тот главный ориентир, по отношению к которому будет оцениваться соблюдение срока. Завершающим этапом будет непосредственно правоприменительная оценка, которая заключается в выведении субъективного стандарта разумного срока с учетом ситуационных отклонений от сформулированного в нормативных актах или в разъяснениях высших судебных органов объективного стандарта.
8. Для формулирования соответствующих объективных стандартов оценки нормы ГК РФ, содержащие указание на разумный срок и схожие терминологические сочетания (например, «в нормально необходимое время» и т.д.), целесообразно классифицировать по их регулятивному назначению в системе гражданско-правового регулирования, выделив следующие виды сроков: а) коммуникационные (сроки исполнения обязанности, носящей уведомительный или информационный характер); б) обнаружения недостатков товаров и работ; в) устранения нарушений, допущенных при исполнении договора; г) исполнения обязанностей, составляющих содержание обязательства.
В работе содержится и ряд других теоретических положений, обладающих научной новизной, а также обосновываются некоторые предложения по совершенствованию современного российского гражданского законодательства.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическое значение результатов диссертационного исследования выражается в системном подходе к разработке поставленных задач, который позволил сформулировать выводы в отношении содержания требования разумности в контексте принципов осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей, а также выработать подходы к толкованию норм обязательственного права, в которых используется понятие «разумность». Полученные результаты могут быть использованы для дальнейших теоретических исследований в изучаемой области.
Практическое значение диссертации заключается в возможности применения основных положений и выводов в законотворческой и правоприменительной практике. Отдельные научные положения могут быть использованы в лекционной деятельности высших учебных заведений РФ в рамках общего курса «Гражданское право (общая и особенная части)» и спецкурса «Проблемы обязательственного права».
Апробация результатов исследования. Результаты исследования были апробированы соискателем в процессе преподавания гражданского права на юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов.
Публикации. Ряд положений диссертации и содержащихся в ней выводов нашли отражение в 3 научных статьях, опубликованных в журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации, общим объемом 1,9 п.л.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих девять параграфов, заключения, перечня законодательных актов, составивших нормативную базу исследования, перечня актов судебной практики, а также списка использованной литературы.
