Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Добросовестность — общая основа формирования в гражданском законодательстве субъективных условий применения санкций 15
1.1. Добросовестность в системе принципов гражданского права 15
1.2. Добросовестность как универсальный критерий юридической оценки субъективной стороны противоправного деяния 34
Глава 2. Вина в гражданском праве: основные положения 56
2.1. Понятие вины и ее форм (степеней) в гражданском праве 56
2.2. Основные проблемы установления невиновности (вины) 81
Глава 3. Особенности применения субъективных условий гражданско-правовых санкций к юридическому лицу 123
3.1. К вопросу о сущности юридического лица 123
3.2. Влияние субстрата юридического лица на субъективную сторону его противоправного деяния 139
Глава 4. Субъективные условия применения санкций в механизме ф гражданско-правовой охраны 169
4.1. Недобросовестность - характерное условие применения мер гражданско-правовой защиты 169
4.2. Вина - необходимое условие гражданско-правовой ответственности... 179
4.3. Формы (степени) вины в механизме гражданско-правовой охраны 200
4.4. Использование субъективных условий применения санкций гражданского законодательства в договоре 222
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 229
Библиографический список использованных источников 231
- Добросовестность в системе принципов гражданского права
- Понятие вины и ее форм (степеней) в гражданском праве
- К вопросу о сущности юридического лица
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Уже более десяти лет в России идет бурное развитие законодательства о предпринимательской деятельности, призванного адекватно регулировать рыночные отношения. Ядром этого нормативного массива являются соответствующие нормы гражданского законодательства.
Свобода в экономике с необходимостью сочетается с ограничениями, суть которых в соблюдении публичных интересов и законных интересов частных лиц. Юридическими гарантиями соблюдения указанных ограничений выступают охранительные нормы, в том числе и гражданского законодательства, - оно содержит традиционно развитую систему мер охраны; последние объективируются в санкциях гражданско-правовых охранительных норм.
В гипотезы многих гражданско-правовых охранительных норм включены специфические условия применения санкций, именуемые в специальной литературе субъективными, т.к. они призваны быть средствами правоприменительной оценки внутреннего отношения правонарушителя к юридически должному. Наиболее распространенным в гражданском законодательстве и изученным наукой видом указанных условий является вина (ее формы, степени). На проблемах вины внимание юристов сфокусировано еще, по крайней мере, со времен Древнего Рима, но до сих пор данный феномен нельзя считать полностью изученным, о чем свидетельствует, в частности, отсутствие легального определения понятия «вина» в ГК.
Другую группу субъективных условий применения гражданско-правовых санкций именуют недобросовестностью. Очевидно, в связи с тем, что недобросовестность используется законодателем казуистически, а в таких институтах, как истребование имущества из чужого незаконного владения, недействительность сделок, обязательства вследствие неосновательного обогащения, она имеет существенные особенности, - отечественная наука не
5 выработала общего определения этого понятия, и в гражданском законодательстве нет универсальных критериев установления недобросовестности.
Между тем, термин «добросовестность» активно используется отечественным законодателем последнее десятилетие. Так, в первой части ГК понятие «добросовестность» и производные от него слова мы обнаружим в следующих статьях: 6 (п. 2), 10 (п. 3), 53 (п. 3), 157 (п. 3), 220 (абз. 2 п. 1, п. 3), 234 (п. 1), 302, 303. Однако, предприняв попытку понять роль данной категории в гражданско-правовом регулировании, исследователь неизбежно столкнется с проблемой ее неопределенности. Непригодность здесь общеупотребительного значения термина «добросовестность» очевидна, а гражданское законодательство не дает его универсального определения. Кроме того, даже в перечисленных выше статьях ГК анализируемая категория используется в разных смыслах, для разных целей. Во-первых, как некое универсальное требование гражданского законодательства (ст. 6, 10, 53). Во-вторых, как некое субъективное по природе условие применения гражданско-правовых санкций (ст. 157, 220, 234, 302, 303). С понятием «добросовестность» закономерно сталкиваются субъекты гражданских правоотношений, участники правоприменительной деятельности, и неопределенность этой юридической категории снижает эффективность реализации права.
Суть рабочей гипотезы данного диссертационного исследования состоит в рассмотрении указанных двух видов субъективных условий применения санкций гражданского законодательства — недобросовестности и вины в качестве двух форм проявления недобросовестного отношения субъектов гражданских правоотношений к чужим правам и законным интересам, к своим обязанностям. Используемый нами подход вкупе с теорией гражданско-правовых охранительных мер, дифференцирующей последние по функционально-целевому признаку на два вида — меры защиты и меры ответственности, позволяет по новому взглянуть на анализируемые категории, в частности, глубже понять феномен «ответственности независимо от вины».
Кроме того, актуальность темы нашего исследования обусловлена стремлением на теоретической базе, развитой, прежде всего, в советский период развития отечественной науки, проанализировать новейшее гражданское законодательство, практику его применения, делая акцент на одной из фундаментальных новелл постсоветского российского права — легализации предпринимательской деятельности. Такой подход актуален с социальной и собственно юридической точек зрения, - предпринимательство является экономической основой современного российского общества, а его правовая форма - важнейшей частью современного российского права.
Как известно, субъекты гражданского права за нарушение обязательств, принятых ими при осуществлении предпринимательской деятельности, несут «ответственность независимо от вины» (п. 3 ст. 401 ГК). Но данное правило действует, если иное не предусмотрено законом или договором. Исключения из приведенного общего правила ст. 401 ГК достаточно распространены и имеют большое теоретическое и практическое значение. Кроме того, гражданско-правовые санкции, адресованные субъектам, осуществляющим предпринимательскую деятельность, санкциями за нарушение обязательств не исчерпываются. Общего же правила об исключении из составов правонарушений предпринимателей субъективных условий применения санкций, кроме как в п. 3 ст. 401 ГК, гражданское законодательство не содержит. В связи с этим, исследование проблем, связанных с субъективными условиями применения санкций гражданского законодательства о предпринимательской деятельности следует признать актуальным.
Одной из специфических проблем, возникающих на этом пути, является раскрытие особенностей применения субъективных условий гражданско-правовых санкций к юридическим лицам. Учитывая существование в мировой науке множества правовых теорий сущности юридического лица, а также еще недавние радикальные изменения в отечественной экономике и праве, серьезно повлиявшие на правовой статус данного вида субъектов, актуальность исследования указанных особенностей трудно переоценить.
Степень научной разработанности темы исследования. В советский период развития отечественной науки доминировала точка зрения, что требование добросовестности осуществления гражданских прав и исполнения гражданских обязанностей является принципом гражданского права. Наиболее концептуально исследовал добросовестность как принцип советского гражданского права В.П. Грибанов. Вслед за ним Г.А. Свердлык проанализировал роль данного принципа в жилищном, авторском и патентном праве.
В постсоветский период, особенно с принятием ГК наблюдается резкое оживление интереса к таким оценочным, относительно-определенным в нормативно-правовых актах категориям гражданского права как добросовестность. О добросовестности по современному российскому законодательному и практическому материалу есть ряд публикаций В.А. Белова, Е.В. Богданова, B.C. Ема, В.И. Емельянова, К.И. Скловского, Л.В. Щенниковой и др. Однако, несмотря на имеющийся интерес отечественных ученых к принципам гражданского права в целом и к принципу добросовестности в частности, категория добросовестности еще требует развернутого научного исследования, ждет раскрытия своего потенциала в условиях построения российского правового государства.
Характеризуя исследование вины в гражданском праве в послереволюционный (после 1917 г.) период развития юридической науки в нашей стране, следует констатировать глубокий и неугасающий интерес к данной категории. Свидетельством тому - ряд монографических исследований данного феномена, среди которых наибольшее влияние на отечественную цивилистику оказала работа Г.К. Матвеева «Вина в советском гражданском праве» 1955 г. издания. Кроме того, проблемы вины глубоко исследовались как частные (но всегда как одни из важнейших) в работах, касающихся гражданско-правовой ответственности, таких выдающихся ученых, как В.П. Грибанов, О.С. Иоффе, О.А. Красавчиков, В.А. Ойгензихт, В.А. Тархов, Е.А. Флейшиц и др.
В постперестроечных, девяностых годах XX в. преемственность в отечественной юридической науке не была нарушена. Хотя былого пристально-
8 го интереса к проблемам вины в гражданском праве не наблюдается. Проведен ряд диссертационных исследований, связанных с проблемами вины как условия имущественной ответственности, В.А. Плотниковым (1993 г.), О.В. Дмитриевой (1996 г.), С.С. Амосовым (2001 г.) и др. Очевидный спад научной активности в данном направлении тесно связан с социальными проблемами, постигшими Россию в последнее десятилетие XX в. Более того, нельзя упускать из виду и крушение в тот период политических, правовых и даже нравственных идеалов, от чего наша страна не может оправиться до сих пор. Сложившееся положение вещей отчасти объясняется и резким расширением в новейшем российском гражданском законодательстве сферы использования «ответственности независимо от вины», в частности, за нарушение обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью. Однако, ответственность «за вину» далеко не вытеснена ее противоположностью из гражданского права даже в указанной - предпринимательской сфере.
Что касается недобросовестности как субъективного условия применения гражданско-правовых санкций, то концептуальных исследований данной категории в отечественной науке не проводилось. Конечно, исследования по частным направлениям - недобросовестность при незаконном владении, при заключении сделок, при неосновательном обогащении и т.п. - имели место. Ярчайшим примером такого рода является работа Л.И. Петражицкого «Bona fides в гражданском праве. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права», впервые изданная в 1897 г. Таким образом, на наш взгляд, есть необходимость фундаментальных обобщений и раскрытия сущности недобросовестности как вида субъективных условий применения санкций гражданского законодательства.
Объект диссертационного исследования - механизм граоїсданско-правового регулирования, опосредующий реализацию принципа добросовестности, а также форм его нарушения - недобросовестности и вины. Предметом диссертационного исследования выступают охранительные нормы гражданского законодательства о предпринимательской деятельности, со-
9 держащие субъективные условия применения санкций, а также правоотношения, в которых реализуются указанные нормы, и правовые акты, способствующие такой реализации.
Целью исследования является поиск путей повышения эффективности механизма гражданско-правового регулирования, направленного на реализацию принципа добросовестности, а также форм его нарушения — недобросовестности и вины.
Задачи диссертации обусловлены ее стратегической целью:
научное обоснование места и роли в современном российском гражданском праве принципа добросовестности; доказывание связей данного принципа с субъективными условиями применения санкций гражданского законодательства — недобросовестностью и виной;
исторический и логический анализ отечественного опыта правового регулирования проблем, связанных с субъективными условиями применения санкций гражданского законодательства о предпринимательской деятельности; сравнительный анализ российского опыта с мировым опытом регулирования соответствующих проблем;
исследование особенностей оценки добросовестности в отношении юридических лиц по современному российскому праву;
выработка предложений для правотворческих органов, правоприменителей, субъектов гражданских правоотношений по совершенствованию правового механизма реализации принципа добросовестности, а также форм его нарушения - недобросовестности и вины.
Методология исследования формируется, в первую очередь, комплексом общенаучных методов познания: диалектического, системного, структурно-функционального. Кроме того, используются такие специально-юридические методы как формально-юридический и сравнительно-правовой. В работе применяются методологические приемы теории механизма правового регулирования (С.С. Алексеев и др.), теории юридического состава правонарушения (С.С. Алексеев, В.П. Грибанов, О.С. Иоффе, Г.К. Матвеев, И.С.
10 Самощенко и др.). Также используются достижения теории гражданско-правовых охранительных мер (Т.И. Илларионова, О. А. Красавчиков и др.).
Научная база исследования состоит из научных трудов ряда отечественных специалистов по вопросам общей теории права, гражданского и предпринимательского права', таких как: С.С. Алексеев, B.C. Белых, A.M. Белякова, М.И. Брагинский, С.Н. Братусь, В.В. Витрянский, В.П. Грибанов, Т.И. Илларионова, О.С. Иоффе, М.И. Клеандров, О.А. Красавчиков, М.И. Кулагин, Н.С. Малеин, Г.К. Матвеев, В.А. Ойгензихт, Е.А. Павлодский, И.А. Покровский, Б.И. Пугинский, Г.А. Свердлык, В.Л. Слесарев, В.А. Тархов, Е.А. Флейшиц, Б.Б. Черепахин, Г.Ф. Шершеневич, B.C. Якушев.
Нормативно-правовая и эмпирическая база диссертации включает в себя, прежде всего, Конституцию России, часть первую и вторую ГК, что объясняется общим характером нашего исследования. Но для освещения определенных частных законодательных положений применяются часть третья ГК, другие акты гражданского и иного законодательства. В работе используются постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, информационные письма и постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, а также постановления Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа, постановления и решения Арбитражного суда Тюменской области. В целях сравнительного правоведения анализируется право зарубежных стран, акты международного частного права, а также ныне не действующие источники отечественного права, памятники древнеримского права.
Научная новизна исследования объясняется, прежде всего, постановкой рабочей гипотезы: принцип добросовестности в гражданском праве рассматривается во взаимосвязи с двумя относительно самостоятельными видами субъективных условий применения мер гражданско-правовой охраны — недобросовестностью и виной, которые анализируются как формы нарушения данного принципа. Такой ракурс позволяет объединить в рамках единого теоретического подхода как минимум два комплекса правовых проблем, тра-
диционно рассматриваемых отечественной юридической наукой изолированно, - это проблемы добросовестности как принципа гражданского права и проблемы субъективных условий применения санкций гражданского законодательства. Выбранный нами методологический прием позволяет выдвинуть оригинальные и полезные, на наш взгляд, предложения по совершенствованию соответствующих правовых норм и их применения. Основные положения, выносимые на защиту.
1. Требование добросовестного осуществления гражданских прав и ис
полнения гражданских обязанностей является принципом гражданского пра
ва: это обязанность субъектов гражданских правоотношений при использо
вании своих прав, осуществлении законных интересов, исполнении своих обя
занностей проявлять должную заботливость о соблюдении прав и законных
интересов других участников имущественного оборота.
Соответственно, недобросовестность - это отсутствие у субъектов гражданских правоотношений должной заботливости о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота при использовании своих прав, осуществлении законных интересов, исполнении обязанностей.
Вина является одной из форм нарушения принципа добросовестности в гражданском праве. Таким образом, вина в гражданском праве - это недобросовестность, проявившаяся в нарушении лицом своей обязанности, права или законного интереса другого лица и влекущая применение мер гражданско-правовой ответственности.
Формы (степени) вины в гражданском праве являются по сравнению с виной более конкретными формами нарушения принципа добросовестности.
Такая точка зрения позволяет диссертанту выработать определения форм вины: а) деяние признается совершенным с умыслом, если лицо осознавало или должно было осознавать, что его действия (бездействие) влекут нарушение его обязанности, права или законного интереса другого лица, однако, своей волей и в своем интересе осуществило эти действия (бездейст-
виє); б) деяние признается совершенным по неосторожности, если лицо не приняло тех мер, какие могло и должно было принять, чтобы не нарушить своими действиями (бездействием) своей обязанности, права или законного интереса другого лица.
Степени неосторожности диссертант предлагает определять следующим образом. Деяние признается совершенным с простой неосторожностью, если лицо приняло меры, чтобы не нарушить своими действиями (бездействием) своей обязанности, права или законного интереса другого лица, но таких мер было недостаточно, исходя из того, что правонарушитель мог и должен был сделать. Деяние признается совершенным с грубой неосторожностью, если лицо не приняло никаких мер, чтобы не нарушить своими действиями (бездействием) своей обязанности, права или законного интереса другого лица, либо приняло такие меры, но их было явно недостаточно, исходя из того, что правонарушитель мог и должен был сделать.
4. Недобросовестность (в узко-охранительном смысле) рассматривается
как одно из условий применения мер гражданско-правовой защиты. Данное
условие является субъективным по своей природе и характерным для ука
занных мер (хотя может использоваться и в механизме гражданско-правовой
ответственности). Но данное условие не всегда является обязательным, не
обходимым для применения соответствующих санкций, - только в случаях,
прямо закрепленных в гражданском законодательстве.
Недобросовестность в таком смысле (также как и вина) является формой нарушения принципа добросовестности, - это недобросовестное отношение одного лица к нарушению прав и законных интересов другого лица, вызванному деянием последнего, третьего лица или произошедшему помимо их воли, которое способствует продолжению указанного нарушения.
5. Предлагается оригинальный подход к раскрытию сущности юридиче
ского лица — посредством анализа его воли: юридическое лицо — это обособ
ленная в установленной законом форме воля лица или группы лиц, которая
признается самостоятельным носителем прав и обязанностей.
Помимо пяти, традиционно исследуемых отечественной наукой, видов субъектов, которые потенциально (кроме первой категории, - она необходима) являются элементами субстрата юридического лица (участники (учредители) юридического лица; органы юридического лица; физические лица -работники юридического лица по трудовому договору; физические лица - работники юридического лица по гражданско-правовому договору; представители, не относящиеся к предыдущим категориям) выделяется относительно новая для отечественного права разновидность субстрата юридического лица - аффилированные лица, не входящие в указанные выше пять видов.
Теоретическая и практическая значимость исследования связана с оригинальным методологическим приемом, положенным в основу диссертационного исследования, - рассмотрение принципа добросовестности во взаимосвязи с субъективными условиями применения санкций гражданского законодательства. Построенная данным путем «общая теория добросовестности» в гражданском праве включает в себя в качестве «частных теорий»: а) теорию принципа добросовестности, и б) теорию вины {ее форм) и недобросовестности (в узком смысле).
Многие результаты исследования сформулированы в виде рекомендаций по совершенствованию гражданского законодательства и его применения, а также в виде рекомендуемых вариантов договорных условий о гражданско-правовой охране. Полученные знания могут быть использованы в научной деятельности и при преподавании таких учебных дисциплин, как «Гражданское право России» и «Российское предпринимательское право».
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре трудового и предпринимательского права Института государства и права Тюменского государственного университета, где проведено ее обсуждение. Основные положения диссертации нашли отражение в 9 опубликованных научных статьях, а также тезисах докладов, которые были обнародованы на нескольких научных конференциях и научно-практических семинарах: региональная научно-практическая конференция в Институте государст-
14 ва и права Тюменского государственного университета 26-27 октября 2000 г. - доклад на тему «Экономическая деятельность и ее участники (юридический аспект)»; международная научная конференция молодых ученых в Ишим-ском государственном педагогическом институте имени П.П. Ершова 14-15 марта 2001 г. - доклад на тему «К концептуальной модели правового поведения экономической организации»; межвузовская научно-практическая конференция в Тюменском государственном институте мировой экономики, управления и права 27 ноября 2001 г. - доклад на тему «Проблема распределения бремени доказывания «смешанной вины» и др.
Теоретические положения диссертационного исследования используются в процессе преподавания автором российского предпринимательского права в Тюменском государственном университете.
Структура диссертации состоит из введения, 4-х глав, разбитых на 10 параграфов, заключения и библиографического списка использованных источников.
Добросовестность в системе принципов гражданского права
Гражданское законодательство, согласно п. 1 ст. 1 ПС, основывается на следующих «основных началах»: а) равенства участников регулируемых отношений; б) неприкосновенности собственности; в) свободы договора; г) недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела; д) необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. Вероятно, под словосочетанием «основные начала» следует понимать более традиционный для отечественной юридической теории термин «правовые принципы», а точнее - «принципы-нормы».
С другой стороны, из п. 1 ст. 2 ГК видно, что характерными признаками предмета гражданско-правового регулирования в совокупности являются: 1) имущественный (или связанный с ним неимущественный) характер отношений; 2) равенство участников последних; 3) автономия их воли и 4) их имущественная самостоятельность. Возникает вопрос, - каково соотношение данных четырех категорий с «основными началами гражданского законодательства»?
Принцип «равенства участников» (с философско-правовой точки зрения корректнее говорить о «равноправии»1) назван первым из «основных начал» (хотя этот же признак одновременно приписывается и предмету отрасли). Имущественный характер отношений, как говориться - «по определению», не может быть самостоятельным принципом гражданского права.
Прежде всего, в предмете существуют и неимущественные отношения, на что указывает п. 1 и 2 ст. 2 ГК, а во-вторых, существуют имущественные отношения публичного характера, основанные на «властном подчинении», о чем говорит уже п. 3 ст. 2 ГК. А какова природа двух последних из четырех постулатов, зафиксированных в п. 1 ст. 2 ГК? Ответ на вопрос о том, являются ли третья и четвертая из анализируемых категорий принципами отрасли, не лежит на поверхности.
В специальной литературе еще не достигнуто единства мнений относительно количества и состава принципов гражданского права России1. Не раскрытым остается, в частности, соотношение сущностных признаков предмета гражданского права и принципов этой отрасли: является ли, например, автономия воли как черта регулируемых отношений одновременно и отраслевым принципом? Здесь же возникает и другой вопрос, на который также нет, как представляется, однозначного ответа. Это вопрос о соотношении метода отрасли и ее принципов. Входят ли последние в структуру метода, выполняя в его рамках соответствующие функции, или являются относительно самостоятельным блоком механизма гражданско-правового регулирования2?
Для продолжения исследования мы должны определиться относительно того, являются ли такие категории как равенство участников имущественного оборота, автономия воли и имущественная самостоятельность принципами отечественного гражданского права. Постулат о «равенстве участников» традиционно практически единогласно признается в отечественной цивилистической литературе последних десятилетий принципом отрасли.
В отношении двух других категорий дело обстоит гораздо сложнее. Так, например, Т.И. Илларионова или Н.Д. Егоров не упоминают таковых среди принципов гражданского права1. Не называя автономию воли принципиальным началом отрасли, Т.И. Илларионова указывает на нее как на сущностный признак предмета: участник гражданского общества «принципиально не зависит от воли других участников и властных структур в принятии решений и их осуществлении». Однако, кроме этого среди девяти принципов гражданского права она выделяет особо еще и принцип осуществления прав своей волей и в своем интересе .
А каков был взгляд цивилистов советского периода на рассматриваемые вопросы? Например, В.П. Грибанов вообще не называет ни одного из трех анализируемых положений принципами «осуществления гражданских прав». Вместе с тем, он называет таковыми, в частности, «принцип добросовестности при осуществлении гражданских прав», «принцип осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением», «принцип товарищеского сотрудничества при осуществлении гражданских прав и обязанностей»3.
Понятие вины и ее форм (степеней) в гражданском праве
1. Добросовестность как принцип гражданского права находит свое воплощение в отдельных подотраслях, институтах и нормах отрасли. Естественно, при этом она модифицируется, видоизменяется с учетом специфики регулируемых отношений, сохраняя свою сущность. Дальнейший анализ будет посвящен формам воплощения добросовестности в гражданском законодательстве. Здесь необходимо иметь в виду, что по своей природе принцип добросовестности имеет и чисто регулятивный, и охранительный потенциал. Как мы уже подчеркивали, категория «добросовестность» немыслима без диалектически парной ей категории «недобросовестность». И не случайно история права складывается так, что наибольшее развитие, пристальное внимание юристов получил институт добросовестности «с отрицательным знаком» - недобросовестность, имеющая неоценимую практическую значимость в качестве обобщенной характеристики субъективной стороны правонарушения. А если конкретнее, - следует говорить об отдельных формах недобросовестности в гражданском праве , это вина и недобросовестность в узком, специально-охранительном смысле этого слова (например, недобросовестность приобретателя по ст. 302 ГК). Таким образом, недобросовестность и вина (а также ее формы и степени), используемые законодателем как субъективные условия применения гражданско-правовых санкций, являются ретроспективными, охранительными критериями оценки соблюдения участником гражданско-правовых отношений принципа добросовестности. Наиболее, пожалуй, известная и изученная, прежде всего в силу своей многовековой истории, форма нарушения принципа добросовестности - это вина (в древнеримском праве - culpa). Нормы об ответственности «за вину» традиционно включались во все российские гражданские кодексы (хотя в 20-е и 30-е годы прошлого века в советской юридической науке в отношении оценки условий гражданско-правовой ответственности по Гражданскому кодексу РСФСР 1922 г. доминировала «теория причинения»)1. Имеются такие нормы общего характера, как известно, и в действующем ГК: для ответственности за нарушение обязательств — абз. 1 п. 1 ст. 401, для ответственности за причинение вреда — п. 2 ст. 1064. Нормативные обобщения такого рода принято в отечественной юридической науке называть принципами права; поэтому в литературе распространены выражения типа «принцип вины», «начала вины». На наш взгляд это приемлемо, т.к. отражает универсальные подходы законодателя к конструированию механизма гражданско-правовой ответственности . Однако, необходимо понимать и ограниченность, специально-охранительное значение таких обобщений в масштабах отрасли, - не случайно есть обоснованные возражения против признания «категории ответственности за вину» принципом гражданского права .
Принятие ГК во многом изменило роль вины в механизме гражданско-правового регулирования. Так, в системе мер, направленных на охрану обязательственных отношений от правонарушений со стороны участников-предпринимателей, сейчас доминирует (но не является абсолютной монополией) так называемая «ответственность без вины». Сам законодатель именует данную конструкцию «ответственностью независимо от вины», что более адекватно механизму гражданско-правового регулирования. Однако, на наш взгляд, оба эти термина требуют замены, - здесь следует говорить не о мерах ответственности, а о мерах гражданско-правовой защиты.
Утверждение некоторых ученых о том, что новый ГК (в абз. 2 п. 1 ст. 401) дает легальное определение термина «вина»1, представляется некор-ректным . Законодатель, удовлетворяя «социальный заказ» правоприменительной практики, дает лишь юридические критерии признания лица невиновным в нарушении им своих обязательств; это соответствующий ориентир для правонарушителя, для его оппонентов в споре и, конечно, для суда, разрешающего такой спор. Интерпретируя указанные критерии, можно дать следующее определение вины: это отрицательное внутреннее (субъективное) отношение лица к юридически должному, объективно выразившееся в непринятии всех мер для надлежащего исполнения обязательства при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота. Подчеркнем, - данные критерии не имеют универсального для отрасли значения, - они закреплены для охраны обязательственных отношений. И еще одно - методологическое для данного исследования в целом замечание: «подобно тому как средства доказывания определенного факта отличаются от самого этого факта, так и средства выявления вины правонарушителя не тождественны его виновности»3. Соответственно, «объективное выражение» вины, на чем мы сделали акцент в предложенном определении, не исключает субъективного характера вины; соотношение здесь между объективным и субъективным следует оценить как соотношение между формой и содержанием соответственно.
Феномен «вины» цивилистами советского периода подвергся серьезному анализу. Итогами многолетних исследований, научных споров являются выводы о психологическом, социальном и юридическом содержании вины в праве, о ее месте среди условий гражданско-правовой ответственности, о роли форм (степеней) вины в реализации соответствующих санкций и т.д.1 В настоящее время, как отмечают некоторые авторы, «доктрина гражданского права по инерции продолжает в основном оставаться на прежних позициях, смысл которых заключается в поиске все новых объяснений необходимости применения в цивилистике чуждых ей уголовно-правовых взглядов на вину как один из элементов состава правонарушения»2. Не касаясь сейчас вопроса о чуждости (или наоборот, - необходимости) применения указанных взглядов, следует согласиться с процитированным утверждением. В постсоветский период наблюдается «крен в исследованиях отечественных цивилистов в сторону сугубо злободневных проблем гражданского права», имеющий место «на фоне некоторой утраты интереса к «вечным», фундаментальным проблемам цивилистики» . А проблемы вины в гражданском праве, без сомнений, следует отнести к категории «вечных».
К вопросу о сущности юридического лица
Всесторонне раскрыть проблему добросовестности в гражданском праве невозможно без специального рассмотрения особенностей добросовестности юридического лица. Эта проблема традиционно выделяется как относительно самостоятельная в отечественной специальной литературе, правда, до сих пор вопрос ставился уже, - анализировались особенности только вины юридического лица1. Дело в том, что вина, история использования которой в праве насчитывает не одно тысячелетие, изначально была «приспособлена» для правонарушителя-человека. Сам факт применения этой категории к «искусственному субъекту» требует научного объяснения. Кроме того роль юридических лиц в современной общественной жизни трудно переоценить. Поэтому мы должны отдельно проанализировать данную проблему. И здесь следует исходить из того, что «особенности юридического лица как субъекта гражданского права по сравнению с физическими лицами предопределяют существование особенностей вины юридического лица» . Раскрыть указанные особенности нельзя, конечно, без опоры на теорию юридического лица, без знаний о сущности этого вида субъектов права. Причем, оглядываясь на последние десятилетия, «нужно признать, что в вопросе раскрытия сущности юридического лица в цивилистической науке (по крайней мере, отечественной), не наблюдается заметного продвижения».
В рамках общепринятого в советской цивилистике понимания юридического лица как реально существующего явления, обладающего людским субстратом, выделилось три основные трактовки его сущности: теория коллектива (С.Н. Братусь, А.В. Венедиктов, В.П. Грибанов, О.С. Иоффе, Г.К. Матвеев и др.), теория государства (СИ. Аскназий) и теория администрации или теория директора (Н.Г. Александров, М.В. Гордон, Ю.К. Толстой). Несколько обособлено в трактовке соотношения юридического лица и его субстрата стояли теория социальной реальности (Д.М. Генкин), теория организации (Б.Б. Черепахин), теория социальных связей (О.А. Красавчиков); особо выделалась теория юридических средств (Б.И. Пугинский).2
Теория коллектива, фундаментально обоснованная А.В. Бенедиктовым в труде 1948 года «Государственная социалистическая собственность», оказала определяющее влияние на развитие советской науки по анализируемым вопросам. А.В. Венедиктов писал: «Мы можем определить юридическое лицо как коллектив трудящихся, осуществляющий предусмотренные законом, административным актом или уставом задачи, имеющий урегулированную в том же порядке организацию, обладающий на том или ином праве и в той или иной мере обособленным имуществом и выступающий в гражданском обороте от своего имени — в качестве самостоятельного (особого) носителя гражданских прав и обязанностей»1. Однако, сегодня применение методологических приемов теории коллектива, которые при решении определенных вопросов (например, статуса унитарного предприятия) могут быть достаточно эффективными, осложнено рядом факторов правовой действительности. Нетрудно заметить, что легальное определение юридического лица в ГК содержит признаки, используемые и в советском гражданском законодательстве при определении понятия юридического лица. Пункт 1 ст. 48 ГК гласит: «Юридическим лицом признается организация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде». А ст. 23 ГК 1964 г. закрепляла следующее определение: «Юридическими лицами признаются организации, которые обладают обособленным имуществом, могут от своего имени приобретать имущественные и личные неимущественные права и нести обязанности, быть истцами и ответчиками в суде, арбитраже или в третейском суде». Вообще, на наш взгляд, подобным образом закрепляются не сущностные признаки юридического лица как субъекта права, а его социально-юридические функции.
Похожие диссертации на Субъективные условия применения санкций гражданского законодательства о предпринимательской деятельности
