Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Преддоговорные отношения как гражданско-правовые правоотношения - 14 -
1. Понятие преддоговорных правоотношений -14-
2. Юридические факты, являющиеся основанием возникновения преддоговорных правоотношений -19 -
3. Субъекты преддоговорных правоотношений - 29 -
4. Объект преддоговорных правоотношений - 33 -
5. Содержание преддоговорных правоотношений - 37 -
Глава II. Предварительные и опционные договоры, предварительные соглашения и другие формы взаимодействия сторон в рамках преддоговорных правоотношений -49-
1. Предварительные и опционные договоры - 50 -
2. Обязательство заключить договор - 59 -
3. Предварительные соглашения, протоколы (письма) о намерениях, меморандумы о взаимопонимании и иные подобные преддоговорные взаимодействия сторон - 67 -
Глава III. Преддоговорная ответственность - 85 -
1. Преддоговорная ответственность в некоторых иностранных правопорядках - 85 -
2. Случаи преддоговорной ответственности в российском гражданском законодательстве 105
3. Правовая природа преддоговорной ответственности - 121 -
4. Размер преддоговорных убытков - 133 -
Заключение - 141 -
Источники и литература - 145 -
Список сокращений - 155-
- Юридические факты, являющиеся основанием возникновения преддоговорных правоотношений
- Содержание преддоговорных правоотношений
- Обязательство заключить договор
- Случаи преддоговорной ответственности в российском гражданском законодательстве
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Трудно переоценить роль, которую играл и играет гражданско-правовой договор на протяжении всей истории развития гражданского оборота и гражданского права. На сегодняшний день можно с уверенностью констатировать, что этот правовой инструмент не только прочно вошел в правовую жизнь общества, но и занял в ней доминирующее положение.
Однако гражданско-правовые договоры не возникают в безвоздушном пространстве и не являются результатом произвольных социальных взаимодействий. Стадии договорного регулирования всегда предшествует предварительный этап, который может иметь различную продолжительность, но существование которого невозможно игнорировать.
На современном этапе заключению договора могут предшествовать длительные, подчас весьма продолжительные переговоры, в ходе которых, как отмечает известный американский профессор права Алан Фарнсворт, «часто не происходит направление оферты или встречной оферты для акцепта другой стороной, а идет последовательный процесс, в ходе которого соглашение достигается по частям в течение нескольких «раундов» и целенаправленной работы над проектом договора». Эти процессы, порой, могут быть даже более продолжительными, чем срок действия договора (например, сделки по покупке бизнеса могут готовиться сторонами несколько месяцев, в то время как стадия их непосредственного заключения и исполнения может ограничиваться одним днем). В ходе преддоговорной стадии обычно обсуждаются все условия и детали будущей сделки, поэтому важность этого этапа трудно переоценить.
В процесс подготовки будущего договора часто вовлекаются значительные ресурсы: человеческие, материальные, финансовые. Уже на стадии подготовки будущего договора стороны могут осуществлять серьезные инвестиции в будущий проект, и заинтересованы в том, чтобы избежать ошибок и недопонимания, которые впоследствии могут обернуться для них финансовыми потерями. В некоторых случаях такие потери для одной из сторон могут быть вызваны недобросовестным поведением другой стороны, почва для которого создается неуреглированностью или слабой урегулированностью преддоговорных отношений.
Степень разработанности проблемы в научной литературе. Вопросы заключения гражданско-правовых договоров традиционно рассматриваются в учебной литературе и нередко затрагиваются в монографиях и юридической периодике. Однако приходится констатировать, что внимание к этой проблематике обычно ограничивается лишь узким кругом вопросов. Практически во всех советских и современных отечественных учебниках и учебных пособиях по гражданскому праву тема заключения договора в основном сводилась или сводится к рассмотрению оферты и акцепта (т.е. стадии непосредственного заключения договора, завершающей все преддоговорные усилия сторон), реже затрагивается проблематика, связанная с заключением предварительных договоров, и другие смежные вопросы (преддоговорные споры, ответственность за уклонение от заключения договора и т.п.). Немногим лучше обстояли дела и на страницах периодических изданий и цивилистических монографий.
Лишь в последнее десятилетие наметился определенный сдвиг в сторону более глубокого исследования данной проблематики. Отчасти всплеск интереса вызван развитием российской цивилистической науки, интересом отечественных цивилистов к трудам зарубежных ученых, активным изучением источников права зарубежных стран. Однако полагаем, что в значительно большей степени этот интерес обусловлен скорее причинами экономическими и общесоциальными – развитием и усложнением гражданского оборота, усложнением бизнес-процессов, и как следствие – возрастающими потребностями бизнеса в более совершенном правовом регулировании преддоговорных отношений.
Анализ практики заключения договоров в сфере предпринимательских отношений показывает, что стороны нередко подписывают на преддоговорных стадиях различного рода соглашения (протоколы) о намерениях, меморандумы о взаимопонимании и т.п., пытаясь тем самым в той или иной степени регулировать свои преддоговорные взаимоотношения и контакты, с тем, чтобы сделать поведение контрагента более предсказуемым, закрепить достигнутые в ходе переговоров договоренности, создать (там, где это возможно) механизмы защиты собственных интересов на этой стадии. В ряде случаев представители отечественного бизнеса прямо говорят о серьезной необходимости более совершенного регулирования вопросов преддоговорной ответственности.
Но даже несмотря на появление ряда статей в юридической периодике, а также первых монографических и диссертационных исследований по преддоговорной тематике, степень проработанности и исследованности данной проблематики остается достаточно низкой. Во-первых, такие исследования, в основном, сосредоточены на рассмотрении какого-то частного вопроса (большинство современных работ посвящено исключительно проблематике преддоговорной ответственности), что очевидно, не способствует целостному пониманию предмета. Во-вторых, авторы таких исследований зачастую излишне сконцентрированы на анализе зарубежного опыта (не всегда в достаточной мере используя компаративный подход), и делают не всегда удачные предложения по его экстраполированию на российскую правовую почву. В-третьих, те рациональные предложения, которые содержаться в таких работах, очевидно, также нуждаются в критическом осмыслении.
Теоретическая основа. В качестве теоретической базы автор использовал труды ведущих отечественных и зарубежных ученых-цивилистов, а также работы по международному частному праву, общей теории права и исследования в других областях правовой науки. В их числе работы авторитетнейших советских и российских (в том числе дореволюционных) ученых: М. М. Агаркова, М. И. Брагинского, В. В. Витрянского, Ф. И. Гавзе, В. П. Грибанова, О. С. Иоффе, А. Г. Карапетова, И. Б. Новицкого, К. П. Победоносцева, И. А. Покровского, М. Г. Розенберга, О. Н. Садикова, А. П. Сергеева, К. И. Скловского и других.
Автором проанализированы также труды молодого поколения российских цивилистов, исследующих проблематику преддоговорных отношений и преддоговорной ответственности, в том числе: И. В. Бекленищевой, В. И. Богатовой, К. В. Гницевича, М. А. Каримова, А. Н. Кучер, К. Д. Очинниковой, В. Г. Полякевич, Т. А. Терещенко, и других.
В работе серьезное внимание уделено исследованиям зарубежных ученых по рассматриваемой проблематике, изучение которых является необходимым условием для проведения полноценного сравнительно-правого анализа зарубежной практики. Это, прежде всего, работы П. Гиликер, В. Ф. Грошейда, Г. Диза, А. Мьюзи, К. Осакве, П. Крэмптона, Р. Скота, О. Тене, А. Фарнсворта, А. Шварца и других.
Объектом исследования являются правоотношения сторон, возникающие на стадии, предшествующей заключению договора между ними.
Предметом исследования являются нормы (а равно правовые обычаи и деловая практика, судебные решения и прецеденты) гражданского права России и ряда зарубежных стран, регулирующие отношения сторон на преддоговорной стадии. Автор концентрирует свое внимание не только на вопросах преддоговорной ответственности (которым в работе также уделено достаточное внимание), но предпринимает попытку всесторонне рассмотреть феномен преддоговорного отношения сквозь призму его традиционных элементов.
Цель исследования – всестороннее исследование феномена преддоговорных правоотношений и выработка на основе результатов такого исследования конкретных предложений по совершенствования законодательства и практики его применения.
Нормативную базу исследования составляют международно-правовые акты и принципы (в том числе, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА), Конституция Российской Федерации и иные законы (в том числе, принятые субъектами РФ), решения высших органов судебной власти, материалы судебной практики, законодательство зарубежных стран и судебные прецеденты иностранных юрисдикций.
Методологической основой работы являются традиционные общенаучные и специальные методы исследования – диалектический, формально-логический, исторический, системный; метод анализа, синтеза, индукции и дедукции, сравнения, абстрагирования, классификации, аналогии. Значительный акцент в настоящей работе сделан на использовании сравнительно-правового (компаративного) метода, поскольку рассмотрение заявленной темы немыслимо без исследования зарубежного опыта и проведения сравнительного анализа положений о преддоговорной ответственности в различных зарубежных правопорядках (в частности были изложены вопросы регулирования преддоговорных отношений в таких странах как: Германия, Италия, Франция, США, Англия и Нидерланды). При этом автор старался избегать излишней абсолютизации того или иного подхода, который использован в каждой из рассматриваемых юрисдикций, а также предпринял попытку критического осмысления указанных правовых механизмов с целью возможного использования зарубежного и международного опыта для развития соответствующих правового института в России.
Научная новизна работы состоит в том, что она является, по сути, первым целостным исследованием проблематики преддоговорных правоотношений, которое направлено не на исследование отдельных элементов структуры таких отношений per se (например, проблематики преддоговорных соглашений, вопросов преддоговорной ответственности и т.п.), а нацелено на комплексное научное познание объекта.
Основные положения и выводы, выносимые на защиту:
1. В гражданском праве можно выделить отдельную категорию правоотношений, возникающих на стадии подготовки к заключению договора. Указанные правоотношения носят переходный характер и выполняют роль промежуточного звена между не урегулированными ни нормами права, ни положениями договора деловыми преддоговорными отношениями сторон и, собственно, стадией договорных отношений. Основной целью таких правоотношений является подготовка к возникновению в будущем другого правоотношения – гражданско-правового договора.
2. Основанием возникновения преддоговорных правоотношений могут являться различные юридические факты (в том числе, сделки). Однако не любые действия сторон на преддоговорном этапе могут рассматриваться в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей. Представляется целесообразным закрепить в гражданском законодательстве в качестве общего правила норму, которая бы связывала начало течения преддоговорных правоотношений не с момента любого вступления в переговоры по поводу будущего договора, а только с того момента, когда поведение сторон (или одной из них) явно свидетельствует о намерении заключить договор и/или вести переговоры об их заключении (направление предложения делать оферты, подписание различных «промежуточных» протоколов, соглашений и меморандумов, осуществление согласованных расходов на подготовку к будущему договору, парафирование согласованного текста будущего договора и т.п.).
3. Субъектами преддоговорного правоотношения, могут являться не только стороны будущего договора, но и различного рода посредники (например, агенты, комиссионеры, поверенные), способствующие заключению договора. Гражданско-правовое регулирование преддоговорных отношений должно учитывать участие в преддоговорных отношениях таких субъектов, возлагая на них обязанность добросовестного ведения переговоров наряду с непосредственными участниками будущего договора.
4. Преддоговорные правоотношения имеют сложноструктурированный объект, включающий в себя два элемента, один из которых составляют непосредственные действия по заключению будущего договора, а другой полностью или частично совпадает с объектом будущего договора (в зависимости от близости переговоров к своему завершению и заключению договора). Тесная связь с объектом будущего договора (которая свойственна всем преддоговорным правоотношениям, но наиболее отчетливо проявляется для обязательства заключить договор) подчеркивает их переходный характер, а также позволяет сделать вывод о том, что преддоговорные отношения, как правило, наряду с основным договором носят имущественный характер.
5. Содержание преддоговорных правоотношений выражается либо в общей обязанности надлежащего поведения на стадии заключения договора (обязанность добросовестного ведения переговоров), либо в обязанности заключить договор.
6. Содержание обязанности добросовестного ведения переговоров следует рассматривать как сложный комплекс моделей должного поведения, конкретный перечень которых может варьироваться в зависимости от вида договора и обстоятельств/условий его заключения. Целесообразно закрепить в гражданском законодательстве ряд общих моделей надлежащего (добросовестного) поведения на стадии заключения договора: 1) обязанность не вступать в переговоры при отсутствии намерения или возможности его заключить (либо незамедлительно прекратить переговоры при потере интереса к его заключению); 2) обязанность поставить в известность о переговорах с другими контрагентами (например, в тех случаях, когда стороной ранее делались заявления об эксклюзивности переговоров); 3) обязанность оказывать необходимое содействие в государственной регистрации и/или нотариальном удостоверении договора, а также обязанность осуществлять иные действия, необходимые для завершения процесса заключения договора (такая обязанность логически вытекает из содержания ст.165 ГК РФ); 4) обязанность участвовать в урегулировании разногласий по условиям проекта договора, направленного другой стороне (необходимо расширить процедуру урегулирования преддоговорных разногласий, установленную ст. 507 ГК РФ на прочие виды договоров); 5) обязанность раскрывать информацию, которая может оказать существенное влияние на принятие решения о заключении договора сторонами (например: информации об отсутствии у стороны переговоров на момент их начала лицензий и разрешений, наличие которых является необходимым для его заключения и исполнения; о предъявлении иска о признании стороны банкротом; о планируемой реорганизации юридического лица и т.д. и т.п.). Представляется также, что указанный перечень преддоговорных обязанностей необходимо оставить открытым, закрепив в законе возможность ограничения свободы договора, исходя из разумно ожидаемого поведения стороны переговоров, которое учитывало бы права и интересы ее контрагента и не наносило бы им вреда.
7. Обязанность заключить договор может быть основана либо на договоре (например, заключение предварительного или опционного договора), либо на законе (например, публичный договор). При этом в первом случае такая обязанность носит характер обязательственного правоотношения, а во втором – приобретает черты абсолютного. Характер обязанности заключить договор должен учитываться при квалификации преддоговорной ответственности. Исходя из этого, преддоговорную ответственность в большинстве случаев следует квалифицировать как ответственность за нарушение обязательства (договорная или квазидоговорная ответственность), однако в ряде случаев возможна квалификация такого правонарушения как деликта (например, ответственность за неисполнение обязанности заключить договор, основанной на законе).
8. Обязательство заключить договор, являясь разновидностью преддоговорного правоотношения, имеет тесную связь с будущим договорным обязательством (что обусловлено сложной структурой объекта преддоговорного правоотношения – см. выше). Это, в свою очередь, может служить аргументом в пользу возможности использования разнообразных видов обеспечения обязательства заключить договор (в том числе, задатка) и применения к нему иных общих положений об обязательствах.
9. Преддоговорная ответственность в действующем гражданском законодательстве ограничивается лишь некоторыми частными случаями, прямо закрепленными в тексте закона (нарушение обязанности заключить договор, уклонение от согласования условий (ст.507 ГК РФ), уклонение от государственной регистрации/нотариального удостоверения договора (ст. 165 ГК РФ) и др.). Использование механизмов преддоговорной ответственности в качестве общего правила с использованием концепции «злоупотребления правом» и применением аналогии права (как это предлагается некоторыми авторами) не представляется возможным, поскольку это будет вступать в противоречие с одним из фундаментальных гражданско-правовых установлений – принципом свободы договора. Преодоление указанного разногласия возможно только путем закрепления обязанности добросовестного ведения переговоров в действующем законодательстве.
10. По нашему мнению, следует ограничить размер убытков, возмещаемых в рамках преддоговорной ответственности (это логически вытекает из переходного характера преддоговорных отношений, окончание которых не всегда увенчивается заключением договора). Представляется, что в качестве общего правила возмещению должен подлежать лишь реальный ущерб. Одновременно с этим, следует установить исключительные случаи, предусматривающие возмещение преддоговорных убытков в полном объеме, когда преддоговорные отношения достигли своей завершающей стадии и максимально приблизились к заключению основного договора (например, уклонение от нотариального удостоверения или регистрации подписанного договора, уклонение стороны предварительного договора от заключения основного договора), а также те случаи, когда преддоговорная ответственность наступает за нарушение законодательно установленной обязанности заключить договор (уклонение от заключения публичного договора и др.).
Теоретическая значимость данного диссертационного исследования состоит в том, что сформулированные в диссертации выводы, гипотезы и предложения могут служить основой для дальнейшего развития учения о преддоговорных правоотношениях. Поскольку данное направление цивилистики является слабо разработанным, положения диссертации могут быть использованы для проведения дальнейших научных исследований и разработок по указанной проблематике.
Практическая значимость работы заключается как в конкретных предложениях автора по совершенствованию действующего гражданского законодательства в целях эффективного регулирования преддоговорных отношений, так и в возможности использования обобщений, выводов и аргументов, проведенных и сформулированных в диссертации, в качестве методологической основы при подготовке и обсуждении соответствующих законопроектов.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях Отдела предпринимательского законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения. Результаты исследований докладывались и обсуждались на научных конференциях и семинарах. По теме диссертационного исследования в периодических изданиях и сборниках опубликованы статьи, в которых отражены основные положения диссертационного исследования.
Структура работы обусловлена ее предметом, целями и задачами, методологической основой исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, содержащих двенадцать параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы. При этом анализ преддоговорных правоотношений проводится сквозь призму традиционных элементов: субъектов, объекта и содержания правоотношения. В диссертации подробно исследованы вопросы регулирования преддоговорных соглашений и преддоговорной ответственности.
Юридические факты, являющиеся основанием возникновения преддоговорных правоотношений
Исследование преддоговорных правоотношений не может быть сведено только к изучению их содержания или к рассмотрению других элементов их структуры. Такой подход мог бы быть оправдан разве что с метафизических позиций, но никак не позволяет получить полное представление о предмете исследования.
Правоотношение гражданское, как и любое правоотношение вообще, не является явлением статическим. Всегда существует определенный момент времени (а точнее говоря конкретный факт - событие или действие), с которым связывается его возникновение, изменение или прекращение (или как часто говорят - движение правоотношения, его динамика). В общей теории права и в цивилистической науке такое фактическое основание (предпосылка) возникновения, изменения или прекращения правоотношения именуется юридгіческилі фактом.
Понятие юридического факта не является сугубо умозрительным, а имеет важное практическое значение. Именно с этого момента у участников гражданских правоотношений возникают (либо, соответственно, изменяются или прекращаются) конкретные субъективные права и юридические обязанности.
Очевидно, что при исследовании преддоговорных правоотношений наибольший интерес представляет, прежде всего, тот поворотный момент, с которым связывается возникновение таких правоотношений. Иначе говоря, речь идет о правопорождающем юридическом факте, который знаменует собой начало преддоговорного правоотношения. Именно этот вопрос вызывает наибольшие сложности. Ведь в этом случае, речь именно о том моменте, с которым право связывает переход в отношениях сторон будущего договора от «доправого» (не урегулированного и не защищаемого нормами права) к качественно новому состоянию.
Автор компаративного исследования по проблематике преддоговорной ответственности Пола Гиликер в этой связи справедливо отмечает, что ключевым для разграничения понятия преддоговорной ответственности является идентификация границы между договорным регулированием (regulation) и рыночными рисками (risks of market). Причем в первом случае подразумевается возможность использования норм договорного права к ведению переговоров предшествующих заключению основного договора, а во втором случае такие переговоры не подразумевают возможность применения мер юридической ответственности1.
Профессор Алан Фарнсфорт также отмечает особую сложность определения момента в переговорах, с которого возникает обязанность добросовестного поведения. Такая обязанность «может производить нежелательный замедляющий эффект, мешающий сторонам вступить в переговоры, особенно если шансы на успех невелики»2. В тоже время он отмечает и обратный нежелательный эффект, когда переговоры, наоборот, ускоряются, поскольку стороны под ее действием испытывают дополнительное давление .
Считать началом преддоговорных правоотношений только момент направления оферты было бы неверно, поскольку процесс подготовки к заключению договора зачастую начинается намного раньше. Оферту скорее можно рассматривать как венец усилий сторон в преддоговорных переговорах, но не как их начало (в случае неуспеха переговоры могут и вовсе не завершиться направлением оферты).
Основная же сложность состоит в том, чтобы определить - в какой момент этот процесс приобретает правовое значение и можно ли определить обший для всех преддоговорных контактов момент возникновения правоотношений?
Если обратиться к германскому законодательству, то мы можем увидеть, что 311 Германского гражданского уложения связывает начало течения преддоговорного правоотношения (обязательства)2 с одним из следующих фактов: «1) вступления в переговоры о заключении договора; 2) подготовки договора, по которому одна из сторон, в расчете на соответствующее правоотношение по сделке, предоставляет другой стороне возможность влиять на свои права, правовые блага и интересы или доверяет их ей; 3) деловых контактов» . Американские профессоры Алан Швартц и Роберт Е. Скот, со ссылкой на судебную практику, выделяют следующие три «категории» переговоров, имеющие различные юридические последствия:
«В первой, стороны вступают в «предварительные переговоры», на которых они обсуждают сделку, но не заключают ее. В этом случае потерпевшая сторона не может получить какое-либо возмещение. Во второй, стороны договорились по поводу всех существенных условий и намереваются формализовать это соглашение в форме документа. Однако, в промежутке между достижением соглашения и его формализацией, одна из сторон (the promisor) потеряла интерес в продолжении сделки и изменила свои намерения. Суды рассматривают такое соглашение как полностью юридически обязывающий договор, при условии, что материалами дела подтверждается, что стороны не рассматривали такую формализацию как необходимую. При этом, как и в случае заключения юридически обязательного контракта суды присуждают стороне, требующей возмещения и заинтересованной в продолжении сделки (the promisee) ожидаемые убытки (expectation interest). В третьей, стороны заключают предварительное соглашение, как и во втором случае, в котором договариваются об определенных условиях, однако часть условий оставляют открытыми, и, таким образом, результатом их переговоров является достижение предварительных договоренностей о намерении заключить взаимовыгодную сделку. В том случае, если promisor - та сторона, которая предпочитает расторгнуть переговоры, ведет себя недобросовестно, она будет обязана возместить другой стороне (promisee) те расходы, которые эта сторона понесла в расчете на заключение сделки»1.
Содержание преддоговорных правоотношений
Ряд ученых считает, что содержание гражданского правоотношения наряду с правами и обязанностями составляют также взаимодействия2 или действия (бездействия) участников (субъектов) гражданского правоотношения. Иными словами, по их мнению, в содержание правоотношения входит не только собственно правовая (права и обязанности сторон), но и поведенческая составляющая.
Так, М. М. Агарков предлагает исключить поведенческую составляющую из понятия объекта правоотношения и относит ее к содержанию правоотношения:
«Во избежание путаницы лучше было бы рационализировать терминологию и считать объектом права только то, на что направлено поведение обязанного лица, прежде всего вещь (по Бирлннгу, объект второго рода), поведение же обязанного лица, которое характеризуется теми или иными признаками (передача вещи, уплата денег, производство определенной работы, воздержание от посягательства на вещь, воздержание от издания чужого литературного произведения и т. д.), называть содержанием правоотн
При этом необходимо обратить внимание на то, что содержание правоотношения характеризует не только то, что должен (или не должен делать пассивный субъект, но и то, что может требовать активный субъект» .
О. С. Иоффе, проецируя свою концепцию трехзвенного объекта правоотношения на его содержание, также выделяет в нем три составляющие: материальную, идеологическую и юридическую2.
Согласно классическому подходу, который на сегодняшний день поддерживает большинство отечественных цивилистов, содержание правоотношения составляют только субъективные гражданские права и обязанности .
Как уже отмечалось выше при рассмотрении объекта преддоговорного правоотношения, автор не ставит своей целью обоснование или опровержение той или иной теоретической концепции. В данном случае, за исходную также будет принята последняя точка зрения, как получившая наибольшее распространение в среде цивилистов. Поэтому, преломив ее к предмету настоящего диссертационного исследования, в настоящем параграфе мы сконцентрируемся, прежде всего, на правах и обязанностях сторон, которые возникают или могут возникнуть на преддоговорном этапе.
Логически можно выделить две группы обязанностей на преддоговорном этапе: первая группа непосредственно направлена на заключение договора -обязанность заключить договор (которая может быть основана либо на законе, либо «на добровольно принятом на себя обязательстве», к каковым, бесспорно относится договорное обязательство), и группа обязанностей, связанная с определенным поведением сторон на преддоговорных стадиях (т.н. обязанность добросовестного ведения переговоров), т.е. оказывающих опосредованное действие на заключение договора. В рамках данного параграфа мы не будем акцентировать свое внимание на договорном обязательстве по заключению договора (это будет сделано в следующей главе при рассмотрении проблематики предварительных и опционных договоров), а рассмотрим более подробно вторую группу преддоговорных обязанностей и более детально рассмотрим обязанность заключить договор, вытекающую из закона.
В зарубежной юридической литературе и источниках права обязанность надлежащего поведения во время переговоров определяется по-разному.
Например, в ГГУ речь идет об обязанности стороны преддоговорного обязательства «учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны» (часть 2 241). ИГК говорит о необходимости стороны в переговорах «действовать в соответствии с принципом добросовестности» (ст. 1337 ИГК). В англосаксонских правовых системах в отношении поведения сторон в ходе переговоров часто употребляется термины «good faith» (добросовестность) и «fair dealing» (честное поведение) либо об обязанности прикладывать все возможные усилия («best efforts») к достижению цели переговоров. При этом практически ни в одной правовой системе содержание обязанности добросовестного поведения в ходе переговоров исчерпывающим образом не раскрывается и не детализируется.
В западных правопорядках содержание обязанности добросовестного поведения зачастую раскрывается «от противного» (т.е. указывается какое поведение является недобросовестным, а не наоборот). Например, германское право одним из нарушений обязанности добросовестного ведения переговоров рассматривает вступление в переговоры в отсутствие каких-либо разумных шансов для другой стороны заключить договор (объективный тест) или при полном отсутствии намерения заключить договор с другой стороной (субъективный тест)1.
Такой же подход используется и в ст. 2.15. Принципов международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА): «недобросовестным, в частности, является вступление стороной в переговоры или их продолжение при отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной».
А. Н. Кучер, суммируя опыт различных правовых систем, также выделяет следующие виды недобросовестного поведения: 1) отказ вести переговоры без достаточных оснований; 2) нераскрытие информации, которая имеет существенное значение для другой стороны и которая влияет на процесс заключения договора; 3) молчание в ответ на предложение заключить договор или в ответ на предложение изменить условия будущего договора; 4) ведение переговоров с несколькими потенциальными контрагентами; 5) отсутствие кооперативное2.
Итальянский исследователь А. Мьюзи также концентрирует внимание на так называемой информационной обязанности, обязанности по раскрытию другой стороне существенной информации, касающейся заключения будущего договора, на преддоговорной стадии (precontractual duty to disclose) .
Вопрос об определении содержания обязанности добросовестного поведения на стадии ведения переговоров является одним из ключевых для эффективного и справедливого регулирования преддоговорных правоотношений, но в то же время и самым сложным и, пожалуй, наименее исследованным.
Как пишет Е. В Вавилин, комментируя положения Концепции развития гражданского законодательства о необходимости включения в российской гражданское законодательство норм о преддоговорной ответственности и обязанности добросовестного поведения:
«Сложность состоит в установлении четкого содержания и границ данного понятия, поскольку добросовестность относится к числу оценочных категорий, включает в себя элемент субъективного восприятия (оценки) того или иного действия (бездействия). На наш взгляд, в ходе правоприменения будут сформированы устойчивые представления об имманентности принципа добросовестности тем или иным фактическим и (или) юридически значимым действиям» .
Стоит, однако, отметить, что формирование правоприменительной практики требует определенного и, возможно, даже весьма значительного времени (например, в Германии и в ряде других юрисдикции судебная практика по culpa in contrahendo формировалась не одно десятилетие), а предсказать направление, по которому она будет развиваться, достаточно сложно. По этой причине, особенно в силу известного формализма, присущего российской системе правоприменения, нормы, регулирующие преддоговорные отношения сторон, должны быть сформулированы максимально конкретно.
Обязательство заключить договор
«Сравнивая между собой последствия нарушения предварительного и основного договоров, следует иметь в виду, что в первом случае речь идет о компенсации отрицательного интереса (интереса к заключению основного договора), а во втором - позитивного интереса к соблюдению обязательства контрагентом, нарушенного ненадлежащим исполнением обязательства, вытекающего из основного договора. Можно заранее предположить, что в первом случае убытки окажутся меньше, чем во втором. Следовательно, риск нарушения основного договора превышает заведомо тот, который связан с нарушением предварительного договора. Кроме того, в силу предварительного договора стороны лишены возможности требовать от контрагента реального исполнения обязательства, которое только предполагается включить в основной договор, в случаях, подпадающих под действие ст. ст. 463 и 398 ПС. Таким образом, прибегая к предварительному договору, стороны устанавливают еще одну ступень в заключении основного договора.
Оказавшись на этой ступени, стороны имеют возможность еще раз взвесить последствия своих действий: заключить ли им или не заключить основной . договор. У стороны, уклоняющейся от заключения основного договора,1 Л#. остается надежда на то, что вторая сторона удовлетворится компенсацией негативного интереса, не предъявляя требований о понуждении контрагента к заключению основного договора»1.
Не подлежит сомнению то, что отношения сторон по предварительному договору действительно лежат в области обязательственного права (как было отмечено выше, этот вывод можно сделать хотя бы на основании легального определения предварительного договора). Однако наряду с общими признаками, присущими любому договорному обязательству, такие отношения все же обладают определенной спецификой.
Ближайшей целью предварительного договора, как правило, является не передача имущества, выполнение работ или оказание услуг, а заключение в будущем соответствующего договора. Как мы отмечали, объект преддоговорных правоотношений имеет сложную структуру, что в полной мере применимо и к обязательственным отношениям, порождаемым предварительным договором. Стороны договариваются о том, чтобы заключить основной договор в будущем, однако их конечной целью является тот результат, на достижение которого направлен основной договор (передача имущества, выполнение работ, оказание услуг). Можно сказать, что обязательство из предварительного договора (как преддоговорные правоотношения в целом) носит переходный характер. Имея тесную связь с основным (как правило, имущественным) обязательством, оно вместе с тем не подменяет его.
Таким образом, представляется, что нет оснований считать предварительный договор «обычным гражданско-правовым договором». Его специфика обуславливается, прежде всего, особым характером правоотношения которое он порождает - обязательства заключить договор.
Одностороннеобязывающие предварительные договоры (опционные договоры). Особого внимания заслуживают и получившие достаточно широкое распространение в гражданском обороте так называемые односторонние предварительные договоры, чаще всего именуемые опционными договорами. В качестве примера можно привести биржевые опционы «put» и «call» (которые, впрочем, иногда заключаются и на внебиржевом рынке) и ряд других срочных биржевых сделок.
Эти сделки не поименованы в действующем Гражданском кодексе, и до последнего времени не имели четкого определения ни в Федеральном законе «О рынке ценных бумаг»1 (далее — Закон «О рынке ценных бумаг»), ни в Федеральном законе «О товарных биржах и биржевой торговле»2. Однако эти сделки давно и активно используются в коммерческом обороте, прежде всего, в сфере биржевой торговли. С принятием Федерального закона от 25.11.2009 №281 ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в российское законодательство было введено понятие производного финансового инструмента. В качестве одного из таких финансовых инструментов выступают опционные договоры (подп. 2 п. 29 ст. Закона «О рынке ценных бумаг» хотя и не называет соответствующие сделки опционными, однако содержащееся в нем определение соответствует принятому в мировой практике понятию опционной сделки). В развитие положений указанного федерального закона был принят и подзаконный акт - Приказ ФСФР России от 04.03.2010 N 10-13/пз-н «Об утверждении Положения о видах производных финансовых инструментов». Этим приказом были даны определения целого ряда финансовых инструментов, в том числе понятие опционного договора. В соответствии с этим Приказом поставочным1 опционом является договор, закрепляющий обязанность стороны договора на условиях, определенных при его заключении, в случае предъявления требования другой стороной купить или продать ценные бумаги, валюту или товар, являющийся базисным (базовым) активом, в том числе путём заключения стороной (сторонами) и (или) лицом (лицами), в интересах которых был заключен опционный договор, договора купли-продажи ценных бумаг, договора купли-продажи иностранной валюты или договора поставки товара; или обязанность стороны договора в случае предъявления требования другой стороной заключить договор, являющийся производным финансовым инструментом и составляющий базисный (базовый) актив.
Случаи преддоговорной ответственности в российском гражданском законодательстве
Доктрина culpa in contrahendo в немецкой цивилистике имеет достаточно длительную историю. Как правило, ее возникновение связывают с именем известного немецкого ученого Рудольфа фон Йеринга, который еще в 1860 году писал: «заключение контракта порождает не только обязанность по его исполнению, но также, если подобный результат исключен в силу какого-либо правового препятствия, и, при известных условиях обязанность по возмещению вреда; выражение «ничтожность» контракта обозначает, в соответствии с римским и современным словоупотреблением, лишь отсутствие такого результата, но не отсутствие всех последствий [договора] вообще» . Йеринг считал, что если договор по вине одной из сторон не состоялся, последняя не освобождается от обязанности возместить другой стороне (пострадавшей, введенной в заблуждение) ущерб, вызванный такими действиями.
Сформулированная Йерингом и впоследствии развитая и критически осмысленная другими немецкими учеными (Ф. Леонгардом, Г. Гауптом, Г. Дёлле, К. Баллерштедтом, К. Ларенцом и другими) доктрина culpa in contrahendo была позднее воспринята немецкими судами, Б том числе Верховным Федеральным Судом (Bundesgerichtshof), который в результате рассмотрения нескольких похожих дел сформулировал следующее правило: «Негативный интерес должен быть возмещен стороной, которая в ходе переговоров заставила другую сторону поверить, что контракт непременно будет заключен, но без надлежащей причины или по скрытым мотивами отказалась их продолжить» . Вслед за судебными инстанциями идеи culpa in contrahendo были восприняты и немецким законодателем. В итоге, в ходе реформы обязательственного права в 2001 году преддоговорные контакты сторон были законодательно признаны в качестве самостоятельного основания возникновения обязательств.
Абзац 2 241 действующей редакции ГТУ устанавливает, что «в соответствии с содержанием обязательства каждая из сторон может быть обязана учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны»3. В силу указания абзаца I 311 ГГУ эта норма применяется к тем обязательствам, которые возникают в результате вступления сторон в переговоры о заключении договора, подготовки договора и иных подобных деловых контактов.
Таким образом, в германском гражданском законодательстве установлена позитивная обязанность добросовестного поведения в ходе переговоров. Эта обязанность приобретает характер особого рода обязательства (sui generis).
В целом, по германскому праву ни начало, ни продолжение переговоров о заключении договора не накладывает на сторону обязательства заключить договор . Эта позиция отражена в целом ряде решений Верховного Федерального суда. Сторона может полагаться на заключение будущего контракта, только если другая сторона нарушает свою обязанность вести переговоры в соответствии с bona fide то есть если такая сторона (1) вступает в, (2) продолжает или (3) прекращает переговоры в противоречии с принципами доброй совести .
Сторона нарушает свою обязанность вести переговоры добросовестно самим фактом вступления в переговоры, если она начинает такие переговоры в отсутствие каких-либо разумных шансов для другой стороны заключить договор (объективный тест) или при полном отсутствии намерения заключить договор с другой стороной (субъективный тест). То же правило примеряется mutatis mutandis и к тем случаям, когда сторона, продолжающая переговоры с другой стороной, прерывает их. Более того, расторгая переговоры о заключении договора, сторона считается нарушившей обязанность вести их добросовестно, если в процессе этих переговоров она заставляет другую сторону поверить, что договор будет непременно заключен, но затем, без видимой причины либо по каким-то собственным скрытым мотивам отказывается от их продолжения4.
Сторона переговоров не должна убеждать другую сторону нести расходы, которая последняя может рассматривать как необходимые, посредством
-88 усиления ее ожиданий, что контракт будет заключен, если объективно такие надежды не имеют под собой оснований. При этом не важно, были ли вызваны ожидания другой стороны виновно или нет . Вместе с тем, следует учитывать, что сторона не может быть привлечена к ответственности на основании culpa in cotrahendo только на том основании, что другая сторона сделала вложения (пусть даже существенные) в расчете на заключение будущего контракта. В судебной практике Верховного Федерального Суда получило четкое закрепление правило, что принцип culpa in cotrahendo не должен использоваться в ущерб принципу свободы договора путем оказания косвенного давления на сторону с целью заключения договора .
Необходимо отметить, что принцип culpa in cotrahendo при расторжении переговоров в германской правовой системе, как правило, не базируется на деликтной ответственности виновной стороны. Институт деликтной ответственности по германскому праву не носит всеобъемлющего характера, а скорее направлен на защиту неправомерного нарушения определенной групп защищаемых юридических прав и интересов, таких как жизнь, здоровье, свобода и собственность. Его положения не включают в себя чистые экономические убытки (reiner Vermogensschaden). Такие убытки могут быть заявлены в рамках деликтной ответственности только в том случае, если ответчик причинил их способом, противоречащим публичному интересу3. Однако очевидно, что прерывание преддоговорных переговоров, хотя бы и совершенное без надлежащей причины, трудно отнести к таким случаям.
Некоторые исследователи отмечают, что доктрина culpa in contrahendo является концепцией sui generis, занимая промежуточное положение между договором и деликтом, приобретая характеристики то одного, то другого вида обязательств4.
Похожие диссертации на Преддоговорные правоотношения в российском гражданском праве
