Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основы охраны интеллектуальной собственности в международном частном праве 14
1.1. Понятие трансграничных отношений интеллектуальной собственности и исключительных прав 14
1.2. Принцип территориального действия интеллектуальной собственности и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности 22
1.3. Принцип национального режима и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности 33
1.4. Территориальный принцип и российское законодательство по интеллектуальной собственности 43
Глава 2. Унификация и гармонизация коллизионных правил определения интеллектуального статута 52
2.1. Интеллектуальный статут в иностранном праве и судебной практике
2.2. Коллизионные правила определения интеллектуального статута в праве ЕС 57
2.3. Коллизионные правила определения интеллектуального статута в актах гармонизации: опыт Америки, Европы, Азии 70
2.4 Коллизионные принципы определения интеллектуального статута: доктрина 88
2.5. Коллизионные принципы закрепления интеллектуального статута в российском праве 102
Глава 3. Коллизионное регулирование договорных обязательств в области интеллектуальной собственности 106
3.1. Коллизионное регулирование договорных обязательств в области интеллектуальной собственности в иностранном праве, праве ЕС и актах гармонизации 106
3.2. Коллизионное регулирование договорных обязательств применительно к исключительным правам в РФ 138
Заключение 145
Библиография
- Принцип территориального действия интеллектуальной собственности и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности
- Принцип национального режима и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности
- Коллизионные правила определения интеллектуального статута в праве ЕС
- Коллизионное регулирование договорных обязательств применительно к исключительным правам в РФ
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования.
Традиционно проблемы определения применимого права в области отношений интеллектуальной собственности, осложненных иностранным элементом, не привлекали внимание отечественной доктрины. Международные договоры в этой области закрепляли единообразное материально-правое регулирование, обеспечивая определенный уровень охраны исключительных прав на территории стран-участниц. Территориальный принцип действия исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации подразумевал решение всех вопросов, возникающих в ходе осуществления этих прав, согласно национальному праву; проблема применимого права не ставилась.
Однако отношения интеллектуальной собственности со временем становятся все сложнее. Это можно сказать как применительно к осуществлению исключительных прав, включая совершение действий, являющихся основанием для возникновения внедоговорных обязательств, так и к разнообразию форм договорных отношений в этой области.
Доктрина международного частного права должна искать ответы на такие вопросы, как определение понятия «интеллектуальный статут» и сферы его действия, определение права, применимого к внедоговорным обязательствам, возникающим в области интеллектуальной собственности. Кроме того, использование современных технологий (Интернет, спутниковое вещание и т.п.) делает информацию одинаково доступной участникам гражданского оборота вне зависимости от места их нахождения и места нахождения средств передачи такой информации, что порождает возможность возникновения деликтных обязательств одновременно на территории нескольких государств. Встает вопрос о возможности применения традиционных коллизионных принципов определения применимого права к такого рода отношениям. Разнообразные формы распоряжения исключительными правами также порождают коллизионно-правовые вопросы: общие коллизионные принципы, определяющие право, применимое к договорным обязательствам, не всегда способны обеспечить адекватное регулирование этой области отношений.
Проблемы коллизионного регулирования отношений интеллектуальной собственности привлекают внимание ученых всех континентов: в период с 2006 по 2009 гг. на международном уровне было принято несколько документов, имеющих важное значение для этой области. Документы принимались как в форме обязательных к применению актов унификации европейского законодательства (Регламент (ЕС) № 593/2008 Европейского Парламента и Совета от 17 июня 2008 г. о праве, применимом к договорным обязательствам («Рим I») (далее – Регламент Рим I) и Регламент (ЕС) № 864/2007 Европейского Парламента и Совета от 11 июля 2007 г. о праве, применимом к внедоговорным обязательствам («Рим II») (далее – Регламент Рим II), так и в форме рекомендаций ученых-специалистов, занимающихся исследованием проблем, возникающих на стыке права интеллектуальной собственности и международного частного права, в частности: «Интеллектуальная собственность: принципы, определяющие подсудность, выбор права и судебные решения по трансграничным спорам», подготовленные Американским институтом права, «Принципы коллизионного регулирования отношений интеллектуальной собственности», подготовленные Европейским Институтом Макса Планка, «Японское Предложение Транспарентности о юрисдикции, выборе права и признании и исполнении иностранных судебных решений в области интеллектуальной собственности», «Принципы рассмотрения споров в области международного права интеллектуальной собственности», разработанные Ассоциацией международного частного права Кореи, «Принципы определения интеллектуальных прав в международном частном праве» (Объединенное предложение членов Ассоциации международного частного права Кореи и Японского Университета Вазеда (WASEDA)) (далее – Акты гармонизации). Все эти документы закрепляют коллизионные правила определения интеллектуального статута, включая внедоговорные обязательства, а также включают положения о праве, применимом к договорным обязательствам в области интеллектуальной собственности. Помимо этого, проблемы коллизионного регулирования отношений интеллектуальной собственности не раз являлись предметом обсуждения на специально организуемых международных конференциях и круглых столах.
Настоящая работа представляет собой комплексное исследование вопросов выбора применимого права к отношениям в сфере интеллектуальной собственности с точки зрения иностранного материального и коллизионного права, а также процессов унификации и гармонизации, происходящих в этой области на современном этапе.
Отечественная доктрина широко освещает содержание международных договоров в области интеллектуальной собственности и норм национального законодательства по охране интеллектуальных прав иностранцев, однако, вопросы применимого права, как правило, доктрина не ставит.
В последние годы вопросы коллизионного регулирования отношений интеллектуальной собственности привлекают внимание российских ученых. Так, осенью 2012 года в г. Москве прошли две конференции, на которых поднимались вопросы развития принципа автономии воли в сфере отношений интеллектуальной собственности, а также коллизионно-правовые проблемы в сфере интеллектуальной собственности. Вместе с тем, содержание научных работ по данной тематике носит фрагментарный характер и не учитывает современных реалий, в то время как количество работ, имеющих место в зарубежной доктрине по этому вопросу, а также активное обсуждение проблем определения применимого права к отношениям интеллектуальной собственности на международных конференциях и круглых столах, организованных иностранными специалистами за рубежом, свидетельствуют о чрезвычайной важности и актуальности этой темы. Все это обусловило необходимость проведения анализа существующих в зарубежной доктрине позиций применительно к проблемам коллизионно-правового регулирования отношений интеллектуальной собственности, выявления их достоинств и недостатков с целью выработки предложений по законодательному регулированию этой сферы общественных отношений, а также возможного привлечения внимания отечественных ученых к этой теме и стимулирования дальнейших теоретических разработок.
Объектом диссертационного исследования являются трансграничные отношения интеллектуальной собственности, возникающие в ходе реализации исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации; отношения, возникающие в ходе совершения действий, являющихся основанием для возникновения внедоговорных отношений в этой области; трансграничные договорные отношения в области распоряжения исключительными правами.
Предметом диссертационного исследования стали положения международных договоров, Регламентов ЕС и Актов гармонизации, а также нормы гражданского законодательства РФ и зарубежных стран, регулирующие трансграничные отношения интеллектуальной собственности.
Степень разработанности темы диссертационного исследования.
В российской науке международного частного права уделяется незначительное внимание коллизионным вопросам регулирования трансграничных отношений интеллектуальной собственности в целом. Отдельные аспекты проблемы были затронуты в работах известных ученых-цивилистов: Л. П. Ануфриевой, М. М. Богуславского, Г. К. Дмитриевой, А. Л. Маковского, И. В. Шугуровой и др. Вопросы коллизионного регулирования трансграничных договорных отношений в области интеллектуальной собственности освещены в работах А. В. Асоскова, В. А. Канашевского и др.
Приоритет в исследовании вопросов коллизионного регулирования трансграничных отношений интеллектуальной собственности принадлежит зарубежной доктрине. Наиболее яркими ее представителями являются Ю. Базедов, Д. Гинсбург, Ф. Дессемонте, Г. Б. Динвуди, Д. Дрексл, А. Кур, А. Метцгер, П. Торреманс, Ю. Ульмер, М. Ван Экхуд. В связи с отсутствием переводов современных работ иностранных авторов в диссертации проведен анализ первоисточников.
Цель настоящего исследования состоит в обосновании оптимальных коллизионных правил применительно к различным аспектам трансграничных отношений интеллектуальной собственности, в частности, права, применимого: для определения интеллектуального статута; к деликтным обязательствам, включая деликтные обязательства в области сети Интернет («повсеместные» нарушения); к договорным отношениям в области интеллектуальной собственности.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решение следующих задач:
1) рассмотрение наиболее актуальных и недостаточно изученных в отечественной доктрине вопросов коллизионного регулирования трансграничных отношений интеллектуальной собственности на основе сравнительно-правового анализа зарубежного законодательства и иностранной судебной практики, Регламентов ЕС и Актов гармонизации; выявление современных тенденций коллизионного регулирования на основе проведенного анализа;
2) выявление достоинств и недостатков коллизионных принципов, определяющих: интеллектуальный статут, право, применимое к договорным и внедоговорным обязательствам в области трансграничных отношений интеллектуальной собственности;
3) доктринальное обоснование положений, предлагаемых в проекте ФЗ «О внесении изменений в часть первую, вторую, третью и четвертую ГК РФ» применительно к статуту интеллектуальной собственности, соответствующим договорным и внедоговорным обязательствам.
Методологическая основа исследования. Методологической основой диссертационного исследования являются общенаучные методы познания, применяемые при изучении регулирования отношений в международном частном праве, международном гражданском праве и процессе. В работе также были применены и специально-правовые методы: сравнительно-правовой и системный.
Нормативная основа исследования.
В ходе работы над настоящим исследованием автором проанализированы следующие источники:
1) материалы иностранного законодательства и судебной практики (в частности, США, Великобритания, Франция, Германия, Бельгия и т.д);
2) международные договоры в области интеллектуальной собственности;
3) акты европейского законодательства (Регламенты Рим I и Рим II);
4) российское законодательство и судебная практика применительно к трансграничным отношениям интеллектуальной собственности.
Теоретическая основа диссертационного исследования. Теоретическую основу исследования составили труды известных отечественных ученых и исследователей – А. В. Асоскова, Л. П. Ануфриевой, М. М. Богуславского, Э.П. Гаврилова, Г.К. Дмитриевой, В. А. Канашевского, Е. Б. Леанович, Л. А. Лунца, А. Л. Маковского, А. А. Пиленко, Г. Ф. Шершеневича, И. В. Шугуровой.
Теоретическую основу настоящего исследования составили также труды зарубежных авторов – Ю. Базедова, Ж.-С. Берже, Н. Бошьеро, Д. Гинсбург, Ф. Дессемонте, Г. Б. Динвуди, Д. Дрексла, А. Кур, Р. Матулионите, А. Метцгера, Ю. Ульмера, П. Торреманса, К. Троллера, Д. Фосета, М. Ван Экхуда, Д. Энгелена.
Кроме того, в работе также использованы материалы заседаний рабочей группы, созданной с целью разработки проекта Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ (далее – ГК РФ) (в части реформирования Раздела VI ГК РФ «Международное частное право»), в составе А. В. Асоскова, А. Н. Жильцова, А. С. Комарова, А. Л. Маковского, Н. И. Марышевой, А. И. Муранова, М. Г. Розенберга под руководством И. С. Зыкина.
Научная новизна исследования. Настоящая работа представляет собой первое комплексное исследование проблемы коллизионного регулирования отношений интеллектуальной собственности в отечественной доктрине. В ней, во-первых, сформулировано определение понятия «интеллектуальный статут» и определена сфера его действия; во-вторых, сформулирован коллизионный принцип определения интеллектуального статута (в т.ч. права, применимого к внедоговорным обязательствам); в-третьих, обоснованы подходы к коллизионно-правововому регулированию договорных обязательств в области интеллектуальной собственности при отсутствии выбора права сторонами. Кроме того, дается научное обоснование предлагаемых изменений в действующий ГК РФ.
Основные выводы, конкретизирующие научную новизну исследования, отражены в положениях, которые выносятся на защиту:
1. Территориальный принцип действия интеллектуальной собственности, закрепленный в основных международных договорах о ее охране, предполагающий применение государствами своего права к трансграничным отношениям интеллектуальной собственности, препятствовал возникновению коллизионных норм, но, вместе с тем, именно на его основе, начиная с последней четверти XX века, в судебной практике разных государств (США, страны ЕС, Япония и др.) стали складываться некоторые коллизионные принципы, определяющие выбор применимого права в этой сфере.
2. Серьезным недостатком территориального принципа действия интеллектуальной собственности является невозможность его применения к отношениям, возникающим в связи с появлением современных технологий. В частности, он не может быть применим к «повсеместным» нарушениям исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации в сети Интернет, поскольку предполагает необходимость применения одновременно права множества государств к таким нарушениям.
Формулирование конкретного коллизионного принципа для определения права, применимого к отношениям в сети Интернет, на данном этапе не представляется возможным. Наиболее приемлемым является определение применимого права на основе принципа наиболее тесной связи с возможным применением таких критериев, как место жительства сторон, место жительства нарушителя, место совершения действий, составляющих деликт.
3. На основе сравнительно-правового анализа иностранного права и зарубежной доктрины сформулировано три статута применительно к области трансграничных отношений интеллектуальной собственности: 1) интеллектуальный статут - право, применимое к исключительным правам на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации; 2) интеллектуальный деликтный статут - право, применимое к внедоговорным обязательствам в области интеллектуальной собственности; 3) интеллектуальный договорный статут - право, применимое к договорам, заключаемым в области интеллектуальной собственности. Интеллектуальный деликтный статут рассматривается автором настоящего исследования в качестве составной части интеллектуального статута.
4. Основополагающим коллизионным принципом определения интеллектуального статута является принцип lex loci protectionis, под которым понимается право страны, в отношении которой испрашивается защита:
для прав, подлежащих регистрации, – право страны, в которой осуществлена регистрация исключительного права;
для прав, не подлежащих регистрации, – право страны, в которой осуществляется использование исключительного права либо совершено действие, являющееся основанием возникновения внедоговорного обязательства в области интеллектуальной собственности.
5. В сферу действия интеллектуального статута входят следующие вопросы: 1) возникновение исключительных прав, включая определение видов охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации и прав на них; критерии предоставления охраны; соблюдение формальностей для предоставления правовой охраны; 2) действие исключительных прав, включая существующие ограничения исключительных прав и их прекращение; 3) возможность правообладателя распорядиться исключительным правом и формы такого распоряжения; 4) внедоговорные обязательства в области интеллектуальной собственности и доступные средства правовой защиты.
6. На основе сравнительно-правового анализа российской и зарубежной доктрины и права разных государств выделяются два подхода к определению интеллектуального договорного статута в отсутствие выбора права сторонами: 1) характерное исполнение: а) право страны, в которой находится основное место жительства или основное место деятельности правообладателя/лицензиара; б) право страны, в которой находится основное место жительства или основное место деятельности приобретателя/лицензиата; 2) право страны, в которой будет осуществляться использование исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации.
Обосновано авторское предложение об определении интеллектуального договорного статута на основе коллизионной привязки к праву страны, в которой используется исключительное право, в тех случаях, когда оно используется на территории одного государства.
7. Обоснована необходимость закрепления в действующем российском законодательстве интеллектуального статута с определением сферы его действия, а также коллизионных презумпций, определяющих право, применимое к договорам о распоряжении исключительными правами в отсутствие выбора сторон.
Апробация результатов исследования.
Диссертационное исследование выполнено и обсуждено на кафедре международного частного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, отражены автором в опубликованных статьях и выступлениях на научно-практических конференциях.
Научно-практическое значение результатов исследования заключается в том, что основные положения и выводы диссертации могут служить базой для дальнейшего исследования проблем, возникающих в процессе регулирования трансграничных отношений интеллектуальной собственности. Кроме того, его результаты могут быть использованы в законотворческой и правоприменительной деятельности, а также в учебном процессе по курсу международного частного права.
Сделанные в ходе проведенного исследования выводы могут способствовать дальнейшей разработке теоретических и методологических проблем данной отрасли правоведения.
Структура диссертации. Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, состоящих из одиннадцати параграфов, заключения и библиографии.
Принцип территориального действия интеллектуальной собственности и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности
Исследование коллизионного регулирования трансграничных отношений интеллектуальной собственности невозможно без определения понятия и правовой природы таких отношений, а также правовой природы прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации.
Перед тем как перейти к рассмотрению проблем интеллектуальной собственности через призму коллизионно-правового регулирования, следует остановиться на некоторых понятиях, исполняющих связующую роль отношений интеллектуальной собственности с международным частным правом: отношения интеллектуальной собственности, осложненные иностранным элементом; интеллектуальный статут и сфера его действия; деликтный интеллектуальный статут; договорный статут.
Отношения интеллектуальной собственности — особая группа отношений, возникающих в ходе создания и использования результатов интеллектуальной деятельности (произведений науки, литературы и искусства, изобретений, программ ЭВМ и т. д.) и приравненных к ним средств индивидуализации (далее — результаты интеллектуальной деятельности). Специфика этих отношений определяется тремя причинами:
Нематериальный характер объектов таких отношений. Это идеи, мысли, которые находят свое воплощение в создаваемых авторами результатах интеллектуальной деятельности; их отличительное свойство состоит в том, что такие объекты могут быть использованы одновременно неопределенным кругом лиц, находящихся в разных точках мира, не теряя при этом своих свойств.
Абсолютный характер прав на объекты интеллектуальной собственности. Такие абсолютные права действуют «в пользу управомоченного против всех, совершенно безотносительно к каким-либо определенным лицам»8, в то время как относительные права имеют силу лишь между определенными лицами9. Однако по сравнению с правами собственности, также по своей природе являющимися абсолютными, в доктрине отмечается особая природа «абсолютности» прав на объекты интеллектуальной собственности. Еще в дореволюционное время, в начале прошлого века, знаменитый классик российской цивилистики Г. В. Шершеневич обосновал различие этой группы прав от прав собственности: эти права заключаются в предоставлении «известным лицам исключительной возможности совершения известных действий с запрещением всем прочим возможности подражания (курсив мой. — М. С.)... эти права следовало бы назвать исключительными»10. В другой работе он противопоставляет права исключительные правам вещным, которые являются «юридической возможностью пользования материальными вещами с устранением всех прочих от пользования (курсив мой. — М. С.) теми же объектами»11.
Таким образом, исключительные права, в отличие от вещных, требуют особой охраны: такая охрана должна обеспечивать невозможность «подражания» результату интеллектуальной деятельности, то есть создание такого же результата интеллектуальной деятельности. Пользование им, как уже отмечалось, может одновременно осуществляться несколькими лицами, в нескольких государствах; право на результат интеллектуальной деятельности не потеряет при этом своих свойств.
Срочный характер прав на результаты интеллектуальной деятельности. Поскольку права на них при их использовании не теряют своих свойств, законодательство устанавливает определенный срок охраны таких прав, по истечении которых права переходят в общественное достояние.
Взгляды на особую природу исключительных прав не поменялись и на современном этапе. Авторитетный российский исследователь отношений интеллектуальной собственности В. А. Дозорцев отмечал, что исключительное право — «это не просто абсолютное право на новый вид объекта, а право с новым содержанием даже на первом этапе его становления»12. Не менее авторитетный российский ученый А. Л. Маковский отмечает, что «качество исключительности субъективному абсолютному праву монопольно использовать интеллектуальный продукт закон придает тем, что, во-первых, предоставляет это право в отношении ограниченного (хотя и широкого) круга определенных в самом законе видов интеллектуальной собственности и, во-вторых, первоначально предоставляет его исключительно лицам определенных категорий и признает его за другими лицами лишь в качестве правомочия, полученного . вторичным обладателем или производного от права автора (исполнителя, изобретателя) или заявителя»13.
Принцип национального режима и его влияние на коллизионное регулирование отношений интеллектуальной собственности
Что касается различий в содержании документов, то необходимо учесть, что Рим II содержит регулирование только внедоговорных обязательств в области интеллектуальной собственности, в том числе в области интеллектуальной собственности, то есть закрепляет лишь специальный деликтный интеллектуальный статут. Акты гармонизации охватывают самый широкий круг вопросов, относящихся к трансграничным отношениям интеллектуальной собственности. Они определяют интеллектуальный и договорный статуты. В документах, как уже было сказано, помимо вопросов определения применимого права, определяются правила юрисдикции, признания и исполнения иностранных судебных решений в области интеллектуальной собственности.
Для решения задач, стоящих перед настоящим исследованием, представляется целесообразным подробно остановиться на анализе содержания Регламента Рим II и актов гармонизации в сфере интеллектуальной собственности.
Регламент Рим II. Предваряя рассмотрение содержания Регламента Рим II, важно кратко остановиться на истории разработки и принятия этого документа в той ее части, которая касается решения вопроса о коллизионно-правовом регулировании внедоговорных отношений интеллектуальной собственности.
Процесс разработки проекта Регламента занял несколько лет. Предварительный проект предложения Регламента Комиссии, касающегося вопросов права, применимого к внедоговорным обязательствам был опубликован Комиссией ЕС в мае 2002 года.
Этот проект не исключал отношения интеллектуальной собственности из сферы своего действия, но и не предусматривал специальных коллизионных норм в этой области. Предполагалось, что деликтный интеллектуальный статут должен определяться по общим коллизионным нормам, определяющим право, применимое к внедоговорным обязательствам. Эти нормы включали:
Опубликованный проект вызвал волну критики в науке, в особенности со стороны специалистов в области права интеллектуальной собственности и международного частного права . Ими высказывались два противоположных мнения. Предлагалось либо исключить отношения интеллектуальной собственности из сферы действия будущего
Регламента , либо закрепить специальную коллизионную норму применительно к внедоговорным отношениям интеллектуальной собственности. Сторонниками специального коллизионного регулирования указанной группы отношений были участники уже упомянутой Гамбургской группы по международному частному праву, которая входила в Институт Макса Планка по международному частному праву119. Эта группа представила комментарий120 ко всем положениям проекта. Особая часть
документа была посвящена вопросам определения права, применимого к внедоговорным отношениям в области интеллектуальной собственности. По мнению его авторов, общая коллизионная норма, содержащаяся в проекте, не подходила для определения права, применимого к внедоговорным отношениям интеллектуальной собственности.
В качестве главного аргумента в пользу необходимости специального коллизионного регулирования назывались традиционный для этой области территориальный принцип и, как следствие этого принципа, устоявшаяся в большинстве государств практика применения коллизионного принципа lex loci protectionis к решению почти всех вопросов, относящихся к исключительным правам, включая внедоговорные обязательства в области интеллектуальной собственности. Особо подчеркивалось, что принцип lex loci protectionis нашел свое отражение во всех конвенциях, унифицирующих право интеллектуальной собственности.
Следует также отметить, что при разработке Регламента Рим II высказывалось и противоположное мнение относительно необходимости включения в Регламент специальной коллизионной нормы, определяющей специальный деликтный интеллектуальный статут. Голландский ученый Д. Энгелен сам критически оценивает предложение Гамбургской группы, а также ссылается в своей работе на Н. Бошьеро, которая разделяет подобное мнение . Критика этих авторов заключалась в том, что применение lex loci delicti commissi и lex loci protectionis ведут к одному результату и их можно считать взаимозаменяемыми: невозможно нарушить исключительное право там, где это право не существует. Единственным отличием первого принципа от второго является более широкая сфера применения второго: сфера применения lex loci protectionis включает, помимо собственно деликтного обязательства, также вопросы создания, прекращения исключительных прав, возможности их отчуждения и иные «вещные» вопросы. Однако Регламент регулирует лишь внедоговорные отношения, а значит, это отличие не имеет значения применительно к анализу его содержания.
Подобная критика, с одной стороны, справедлива: в определенных случаях результат применения этих привязок действительно может совпадать. Но, с другой стороны, важно при этом понимать, что означает понятие lex loci delicti: это право места причинения вреда или право места наступления последствий такого вреда. Регламент понимает под lex loci delicti место возникновения вредоносных последствий действия. Поэтому нельзя однозначно говорить о совпадении результатов применения lex loci delicti и lex loci protectionis. Кроме того, определение lex loci delicti как места возникновения вредоносных последствий действия противоречит территориальному принципу интеллектуальной собственности.
В июле 2003 года Комиссия ЕС представила предложение Регламента Европейского парламента и Совета о праве, применимом к внедоговорным обязательствам122. Данное предложение содержало специальную норму, закрепляющую коллизионный принцип, определяющий право, применимое к внедоговорным обязательствам в области интеллектуальной собственности (формулировка нормы соответствовала той, которую предлагали специалисты Гамбургской группы).
Коллизионные правила определения интеллектуального статута в праве ЕС
Для проведения анализа этой области отношений необходимо кратко остановиться на формах, в которых правообладатель вправе распоряжаться принадлежащими ему исключительными правами. Поскольку одной из задач настоящего исследования является выявление коллизионных привязок, определяющих право, применимое к договорным обязательствам, нет смысла вдаваться в подробности материально-правового регулирования данных форм. Достаточно определить лишь формы распоряжения исключительными правами.
Наиболее распространенными формами распоряжения исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации как в российском, так и в зарубежном законодательстве являются договор об отчуждении исключительного права (assignment agreement) и лицензионный договор (license agreement). По договору отчуждения исключительного права оно переходит от правообладателя к приобретателю в полном объеме. По лицензионному договору обладатель исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации (лицензиар) предоставляет другой стороне (лицензиату) право использования такого результата или средства индивидуализации в пределах, предусмотренным договором . Лицензионный договор ограничивает срок использования результата интеллектуальной деятельности, формы использования, территория и т. д. Эти договоры могут являться элементами иных, смешанных договоров.
Среди способов распоряжения исключительными правами также могут быть названы договор коммерческой концессии (или договор франчайзинга) и дистрибьюторский договор. По договору франчайзинга одна сторона (франчайзер) передает другой стороне (франчайзи) за вознаграждение (роялти) право использовать в предпринимательской деятельности пользователя комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав (на товарный знак, знак обслуживания, права на другие объекты исключительных прав, к примеру коммерческое обозначение, секрет производства (ноу-хау)). Часто положения о передаче комплекса исключительных прав в пользование содержатся в дистрибьюторских договорах. Такие договоры часто сравнивают с договорами коммерческой концессии, однако по содержанию первые гораздо шире: по дистрибьюторскому договору одно лицо предоставляет другому права по распространению товаров на определенной территории. Этой обязанности может сопутствовать обязанность по передаче в пользование исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации. Заключаются в области интеллектуальной собственности и договоры о совместном проведении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, договоры о создании совместных предприятий и т. д. Создание и использование результата интеллектуальной деятельности может быть предусмотрено также трудовыми договорами. Все эти договоры являются скорее разновидностью договора об отчуждении или лицензионного договора, поскольку наряду с иными положениями включают в себя положения об
Далее в главе будут использованы термины «правообладатель — приобретатель» и «лицензиар — лицензиат» для обозначения сторон договора об отчуждении исключительных прав и лицензионного договора. отчуждении исключительных прав или передаче их в пользование. Однако каждый из них обладает существенной спецификой материально-правового и коллизионно-правового регулирования и потому нуждается в специальном исследовании. Оно остается за рамками настоящего исследования. В настоящей работе проводится анализ лишь общих коллизионных привязок, которые могут быть применены к лицензионным договорам и договорам об отчуждении исключительных прав.
Классификацию договоров можно также проводить по видам результатов интеллектуальной деятельности, исключительные права на которые передаются с помощью заключения соответствующих договоров. Это могут быть договоры о передаче авторских прав, договоры о передаче патентов на использование объектов промышленной собственности или патентов на технологию для производства товаров, договоры о передаче ноу-хау и т. д. Предлагаемые в настоящей главе коллизионные привязки имеют отношение ко всем договорам о распоряжении исключительными правами, независимо от вида передаваемого по договору результата интеллектуальной деятельности.
Коллизионное регулирование договорных обязательств в области интеллектуальной собственности в иностранном праве. По содержанию законодательства, регулирующего договорные отношения в области интеллектуальной собственности, страны можно разделить на несколько групп.
К первой группе относятся страны, в которых отсутствует специальное коллизионное регулирование этих отношений. В эту же группу стран можно отнести и те, в которых закрепляются нормы о том, что договоры, предметом которых являются исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, регулируются правом, определяемым по общим положениям о договорных обязательствах (например, Армения162,
Белоруссия163, Казахстан164, Киргизия165 и др.). Такие общие положения о договорных обязательствах строятся на доктрине характерного исполнения с установлением презумпций определения стороны, осуществляющей характерное исполнение для отдельных видов договоров. При этом в большинстве стран в число таких презумпций входит та, которая устанавливает, что стороной, осуществляющей характерное исполнение в лицензионном договоре, является лицензиар.
Вторую группу составляют страны, в которых законодательство предусматривает специальные коллизионные нормы, определяющие право, применимое к договорам, заключаемым в области интеллектуальной собственности, в целом. Так, например, В законе Швейцарии о международном частном праве 1987 года содержится следующая привязка: «К договорам в области интеллектуальной собственности применяется право стороны, передающей или предоставляющей права интеллектуальной собственности»166.
Коллизионное регулирование договорных обязательств применительно к исключительным правам в РФ
В случае, когда договор о передаче права затрагивает сразу несколько территорий, то есть когда невозможно применить коллизионную привязку места использования результата интеллектуальной деятельности, более удачным является применение коллизионной привязки к месту жительства или основному месту деятельности лица, передающего право. На это указывается и в зарубежной литературе . Коллизионная привязка к месту использования результата интеллектуальной деятельности не может адекватно применяться в ситуации, когда лицензионный договор допускает использование результата интеллектуальной деятельности на территории сразу нескольких стран (применительно к договору об отчуждении исключительного права — когда передаваемое по договору исключительное право распространяется на территорию одновременно нескольких стран). Для данных ситуаций Рабочая группа предусмотрела субсидиарную коллизионную норму. В отсутствие более эффективного решения, а также в целях обеспечения предсказуемости и определенности коллизионного регулирования в такой субсидиарной коллизионной норме предусмотрено применение права места нахождения лицензиара (правообладателя).
В целом можно сделать следующий вывод: применительно к российскому коллизионному регулированию договорных отношений, возникающих в области интеллектуальной собственности, справедливы все те аргументы и контраргументы, выявленные в предыдущем параграфе настоящей главы.
Во-первых, нет необходимости в закреплении специальных коллизионных норм применительно к договорам в области интеллектуальной собственности: ни одна общая привязка не учитывает специфику всех договорных отношений. Для устранения возможных проблем на практике возможно закрепление в будущем в национальном законодательстве нормы следующего содержания: «Право, применимое к договорам, имеющим своим основным предметом передачу исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, определяется положениями настоящего раздела о договорных обязательствах».
Во-вторых, общие положения раздела VI ГК РФ закрепляют применение права страны, в которой находится место жительства или основное место деятельности стороны, исполнение, имеющее решающее значение для договора, в совокупности с принципом наиболее тесной связи, обеспечивая тем самым адекватное коллизионное регулирование в этой области.
В-третьих, для определения стороны, осуществляющей характерное исполнение, целесообразно закрепить ряд презумпций для отдельных видов договоров, в частности для договора об отчуждении исключительного права и лицензионного договора. В действующем законодательстве закреплена презумпция только к лицензионному договору; представляется необходимым ее дополнение презумпцией в отношении договора об отчуждении.
В- четвертых, при формулировании презумпций для указанных видов договоров целесообразно опираться на выявленные в предыдущем параграфе достоинства и недостатки возможных коллизионных привязок.
Более удачным представляется использование привязки к праву той страны, в которой право на результат интеллектуальной деятельности будет использоваться при условии, что такое использование будет осуществляться в одной стране. Применение этой привязки представляется целесообразным по следующим причинам . Страна, предоставляющая правовую охрану, имеет наиболее тесную фактическую связь с договором. Такая связь проявляется в том, что фактическое «нахождение» исключительного права на результат интеллектуальной деятельности, проявляющееся в его использовании, происходит именно в этой стране.
Кроме того, если договором предусмотрена выплата вознаграждения от использования результата интеллектуальной деятельности, то именно использование становится наиболее значимым элементом договора, поскольку именно от него зависит размер вознаграждения.
Применение коллизионной привязки к праву страны, в которой право на результат интеллектуальной деятельности будет использоваться, позволяет решить проблему разграничения договорного и интеллектуального статутов, о которой говорилось в первом параграфе настоящей главы. Интеллектуальный статут, как было установлено в главе 2 настоящего исследования, императивно определяет такие вопросы, как квалификация объекта исключительного права, пределы действия исключительного права, допустимость распоряжения исключительным правом, отношения между приобретателем или лицензиатом и третьими лицами, необходимость государственной регистрации договора. Вопрос о допустимости распоряжения исключительным правом также необходимо решать по интеллектуальному статуту. Другой пример, когда имеет значение статут исключительного права, — нужна ли государственная регистрация договора. Если исключительное право предоставлено в рамках определенного правопорядка, которое требует регистрацию договора, этот вопрос решается не по договорному статуту, а по интеллектуальному статуту. Поэтому ситуация, когда интеллектуальный и договорный статуты совпадают, освобождает суд от дробления вопросов, имеющих отношение к одному договорному отношению, на две группы и от необходимости применения к этим двум группам вопросов права разных государств.
В случае если право будет использоваться на территории нескольких стран, то для обеспечения определенности регулирования договорных отношений следует установить презумпцию применения одного права — права лицензиара/правообладателя.
Кроме того, следует помнить, что у суда должна оставаться возможность опровергнуть эту презумпцию при анализе фактических обстоятельств дела, содержания прав и обязанностей сторон по договору: анализ содержания прав и обязанностей сторон по договору позволяет определить ту страну, с которой договор имеет более тесную связь.
Наконец, при определении права, применимого к договору в области интеллектуальной собственности, к таким договорам следует относить те договоры, которые закрепляют передачу исключительных прав в качестве главной своей цели. Право, применимое к договорам, в которых передача исключительного права лишь сопутствует другой цели (к примеру, договоры о проведении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ), целесообразно определять исходя из специальных коллизионных привязок, либо общего принципа наиболее тесной связи.
