Содержание к диссертации
Введение
Глава. 1. Неолитизация и развитие ранненеолитических культур лесостепной зоны 29
1.1. Распространение древнейших керамических традиций 33
1.2. Лесостепная линия развития ранненеолитических культур 57
1.3. Взаимодействие культур лесной и лесостепной зон в раннем неолите 84
Глава 2. Процессы взаимодействия культур с ямочно-гребенчатой керамикой и древности дронихинского типа 108
2.1. Локальные варианты памятников с ямочно-гребенчатой керамикой 108
2.2. Хронология и периодизация памятников с ямочно-гребенчатой керамикой 130
2.3.Динамика взаимодействия культур ямочно-гребенчатой керамики 134
2.4. Происхождение и развитие памятников дронихинского типа 154
Глава 3. Роль южных раннеэнеолитических культур в сложении памятников лесостепной зоны 161
3.1. Сравнительная характеристика лесостепных памятников с мариупольской (воротничковой) и хвалынской керамикой 161
3.2. Проблема соотношения воротничковых и хвалынских древностей 183
3.3. Взаимодействие автохтонного неолитического населения с южными культурами 191
3.4. Волго-Донской энеолитический очаг культурогенеза 203
Глава 4. Динамика развития культур позднего энеолита 235
4.1. Хронология и периодизация позднеэнеолитических древностей 23 5
4.2. Пути и время расселения волосовских племен на территории Сурско-Окского междуречья 243
4.3. Проблема культурного статуса и происхождения позднеэнеолитических древностей Посурья и Прихоперья 258
4.4. Роль приднепровского населения в сложении энеолитических культур Сурско-Окского междуречья 274
Глава 5. Динамика взаимодействия культур раннего бронзового века 294
5.1. Миграции иванобугорских племен и сложение памятников примокшанской культуры 294
5.2. Время и основные пути расселения фатьяно-балановских племен на территории Сурско-Окского междуречья 312
5.3. Поселение Широмасово 1 и проблема сложения фатьяноидных и чирковских древностей 339
5.4. Характер взаимодействия катакомбных племен с населением лесостепной зоны 347
Заключение 371
Список использованных источников и литературы
- Распространение древнейших керамических традиций
- Локальные варианты памятников с ямочно-гребенчатой керамикой
- Сравнительная характеристика лесостепных памятников с мариупольской (воротничковой) и хвалынской керамикой
- Хронология и периодизация позднеэнеолитических древностей
Введение к работе
Актуальность работы. Проблема взаимодействия населения древних культур является одной из наиболее актуальных тем современной археологии. Об этом свидетельствуют международные и региональные конференции, посвященные обсуждению ее различных аспектов, ежегодно выходящие статьи и монографии, в которых разрабатываются те или иные вопросы, связанные с данной темой. Столь высокий интерес к названной проблеме не случаен. Всякое традиционное сообщество представляет собой достаточно консервативное явление, устойчивость которого не в последнюю очередь обеспечивается окружающей однородностью материальной и духовной культуры. При отсутствии влияния извне подобное сообщество запрограммировано на неуклонное воспроизведение традиций, что фиксируется археологически в виде мощных культурных слоев поселенческих памятников, вековая толща которых насыщена слабо дифференцированными материалами, не претерпевающими существенных изменений на протяжении столетий. Подобная стабильность культур побуждает исследователей к поискам в инородной (иноэтничной) среде появляющихся в их культуре новаций.
Проблема взаимодействия древних культур в отечественной археологии впервые была разработана В.А. Городцовым. В книге «Археология. Каменный период» (1925г.) он обосновал действие законов индустриальной причинности и индустриальной эволюции. В числе причин неравномерного развития разных народов была названа культурная изоляция, ведущая к укреплению консервативных традиций и порождающая индустриальную инерцию. Чем общество изолированнее от других народов, тем медленнее происходит его развитие и тем упорнее сохраняются первобытные культурные формы (Городцов, 1925, с. 8-12).
Во второй половине XX в. идея развития внутренней эволюции нашла свое обоснование в синергетике. Согласно теории И. Пригожина, большинство систем вселенной открытые. Открытость сложных систем заключается в их по стоянной способности обмениваться энергией, веществом и информацией с окружающей средой. Структурированные системы с одной стороны стремятся к упорядочению, стабильности, с другой - они неустойчивы, неравновесны, внутренне активны и эволюционируют вплоть до бифуркаций - точек преобразования в новые системы с более высокой формой организации {Пригожий, Стенгерс, 1986). К разряду наиболее сложных относятся социальные системы, нарушение открытости которых приводит к стагнации, как это произошло с австралийскими аборигенами и рядом других изолированных народов.
Актуальность работы определяется также тем, что до сих пор отсутствуют обобщающие исследования, в которых бы в комплексе раскрывался характер и содержание культурно-экономических связей населения, проживающего на границе степной и лесной зон. К положительным примерам подобного рода следует отнести работы И.Б. Васильева и А.Т. Синюка {Васильев, Синюк, 1985; Синюк, 1986; 1996). Однако в монографиях А.Т. Синюка рассматривается только территория лесостепного Подонья, относящаяся к лесостепной зоне южного типа. Совместная работа названных авторов является учебным пособием, специфика которого не позволила им в полной мере раскрыть заявленную тему. Хотя данная работа и называется «Энеолит Восточно-Европейской лесостепи», в ней были детально проанализированы только энеолитические памятники Поволжья и Подонья, а промежуточная территория Сурско-Окского междуречья и Прихоперья практически не была затронута {Васильев, Синюк, 1985). Довольно фрагментарное отражение древности Сурско-Окского междуречья нашли в двух монографиях В.П. Третьякова, где подробно были рассмотрены только примок-шанские памятники волосовской и имеркской культур {Третьяков, 1990а; 19906). Более подробно данная территория освещена в учебном пособии А.А. Выборнова и В.П. Третьякова {1988), но оно написано в основном на материалах Имерского микрорегиона с привлечением отдельных памятников сопредельных районов и ограничено эпохой неолита.
Кроме того, после выхода этих работ прошло уже по 10-20 лет, в течение которых кардинальным образом изменилась источниковедческая база. По терри 5
тории Поочья последняя крупная обобщающая работа вышла в 1970 г., и посвящена она была преимущественно памятникам бронзового века {Бадер, 1970).
Для выявления динамики взаимодействия археологических культур, прежде всего, необходимо рассмотреть вопросы хронологии и периодизации, разработка которых позволит проследить хронологические изменения, произошедшие в материальной культуре, и в конечном итоге поможет в выяснении их причин. Были ли данные изменения обусловлены динамикой внутреннего развития, либо имела место стимулированная извне трансформация, или же их появление связано с прямыми заимствованиями. При выяснении данных вопросов крайне важным является установление соотношения между традицией и инновацией. Традиции обеспечивают устойчивость и преемственность повторяющейся из поколения в поколение культуре, являясь механизмом самосохранения, воспроизводства и регенерации конкретной культуры как системы {Массой, 1996, с. 50). Под инновацией понимается введение новой технологии и новых моделей деятельности в результате абстрагирования стереотипных объектов и функций и соединения их нестереотипичной комбинацией {Абрамян, 1978). Инновации находят отражение в появлении и распространении новых типов артефактов. Пройдя стереотипизацию, инновации превращаются в традиционные элементы культурного комплекса, а затем интегрируются в культурную систему. При анализе преемственности важно различать эпохальные, региональные и локальные традиции, каждая из которых имеет свою природу происхождения {Массой, 1996, с. 51-54).
Сложение каждой новой культуры представляет собой сложный процесс диалектического взаимодействия традиций и инноваций, который можно сравнить с культурной мутацией. Обычно на данной стадии развития фиксируется максимальный объем инноваций, которые могут быть связаны с внутренним развитием, диффузией или прямыми заимствованиями. Накопление инноваций приводит к качественному преобразованию системы на новом более высоком и сложном уровне {Массой, 1996). Проблема культурогенеза лесостепной зоны тесно связана с выявлением динамики взаимодействия различных культур, по 6 скольку на территории контактной зоны большая часть инноваций связана с диффузией и прямыми, либо опосредованными заимствованиями. Выяснение динамики, содержания и направленности культурных контактов особенно важно при изучении процессов культурной интеграции, проявляющихся в ассимиляции разнородных элементов в единой гомогенной культуре.
В отличие от более северных и южных областей, где определение культурной принадлежности материалов обычно не вызывает больших затруднений, памятники контактной зоны, аккумулировавшие в себе различные культурны традиции, зачастую оказываются синкретическими. Определение культурной атрибуции в это случае становится возможным только после выяснения динамики взаимодействия населения тех культур, традиции которых обусловили их синкретический характер.
Слабая изученность мезолитических памятников данного региона, одной из причин которой является их относительная малочисленность, не позволяет пока выяснить динамику исторических процессов, протекавших здесь в мезолитическую эпоху. Кроме того, климатические условия мезолита по ряду параметров отличались от той, в значительной мере стабилизировавшейся природной обстановки, которая была характерна для последующих эпох и которая во многом обуславливала специфику протекавших на данной территории процессов. Поэтому, для того, чтобы выявить истоки той линии развития, которая определяла специфику взаимодействия населения различных природных зон в этом регионе, необходимо обратиться к изучению неолитической и последующих эпох.
Объектом исследования работы являются памятники эпохи неолита, энеолита и ранней бронзы, расположенные на территории лесостепной зоны в пределах Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья. Предметом исследования является изучение динамики взаимодействия населения культур севера и юга на территории лесостепной зоны.
Хронологические рамки работы охватывают время от появления в регионе первой керамики (рубеж VII-VI тыс. до н.э.), что совпадает с началом неолитической эпохи до времени распространения металлических изделий, изго 7
товленных на основе сплавов меди и олова, приходящееся на сейминский хронологический горизонт (первая треть II тыс. до н.э.). Данный хронологический период рассматривается по пяти разделам, выделение которых основано на двучленной периодизации археологических эпох: неолита, энеолита и бронзы. К ранней стадии каждой из этих эпох отнесены памятники раннего и развитого периода, а к поздней - заключительного. Логика подобного подразделения вытекает из сходного содержания основных процессов развития культур раннего и развитого этапов, а также из-за определенного запаздывания развития лесных культур в сравнении со степными и лесостепными, в результате которого ран-ненеолитическим памятникам степного неолита, хронологически соответствуют памятники позднего мезолита, начало лесного энеолита приходится на поздний этап степного, ранний бронзовый век лесной полосы соответствует средней бронзе степной зоны.
Территория. В работе анализируется динамика взаимодействия древних культур на археологических материалах лесостепных территорий Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья. Следует отметить, что в географической литературе отсутствует однозначная трактовка понятия лесостепной зоны. Ряд географов и ботаников подразделяют территорию лесостепи на три подзоны: северную, типичную и южную лесостепь (Мильков, 1977). Однако большинство исследователей, занимающихся изучением локальных регионов, расположенных на территории Сурско-Окского междуречья, относят территорию северной лесостепи к подзоне европейских широколиственных лесов {Шабанов, Легенькая, 1968; Горцев, 1970), которая фигурирует и на большинстве географических карт {Атлас СССР, 1984). Применительно к эпохам неолита -раннего бронзового века - последняя точка зрения, представляется нам более обоснованной, поскольку археологические памятники северной лесостепи в большинстве случаев тяготеют к культурам лесной зоны. Подобное положение, видимо, объясняется тем, что большая часть интересующей нас эпохи приходится на время климатического оптимума, который занимает атлантический и первую половину суббореального периода, когда наблюдается максимальное смещение границы лесов к югу. В это время на территории северной лесостепи лесные сообщества занимали не только речные долины, но и плакоры (Алешин-ская, Спиридонова, 2000, с.353). Последнее подтверждается распространением оподзоленных лесных почв на той территории, которая относится к подзоне широколиственных лесов {Атлас СССР, 1984, с.104-105). Видимо, в указанную эпоху северная граница лесостепной зоны совпадала с ареалом выщелоченных, оподзоленных и луговых черноземов, которые в Посурье доходят до р. Алатырь, занимают левобережный бассейн р. Мокши, а на западе - северную часть Окско-Донской равнины. С данным ареалом в основном совпадает северная граница массового распространения памятников лесостепных культур неолита-энеолита (среднедонской, средневолжской, среднестоговской, алтатинской) и северная граница максимального проникновения ряда степных культур бронзового века (катакомбной, срубной). Все это подтверждает правомерность выделения особой подзоны широколиственных лесов, территория которой в неолите-энеолите входила в сферу влияния лесных культур (верхневолжской, льяловской, волосовской), а в раннем бронзовом веке становится ареной взаимодействия лесных и лесостепных культур (балановской, иванобугорской, вольско-лбищенской). По административно-территориальному делению к лесостепной зоне Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья относятся Пензенская, Тамбовская, южная часть Рязанской и северная часть Саратовской области, а также Республика Мордовия.
Выбор данного региона не случаен. Указанная территория находится на границе различных ландшафтных зон, что обуславливало особую интенсивность протекавших здесь контактов между представителями населения различных хозяйственно-культурных типов. По мнению ряда авторов (Халиков, 1969; Выборное, 19886; Выборное, Третьяков, 1988; Королев, 19966; Синюк, 1996; Бессудное, 2001 и др.), территория Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья в силу своего естественно-географического расположения на протяжении ряда эпох являлась контактной зоной, на которой протекали процессы взаимодействия представителей степных, лесных и лесостепных культур. При изучении вопросов взаимодействия культур автор не ограничивался рамками очерченного региона и широко привлекал материалы сопредельных территорий.
Необходимо отметить, что степень изученности данного региона, как в территориальном, так и хронологическом отношении далеко не равнозначна. У истоков изучения окских памятников каменного и бронзового веков стоял один из ведущих организаторов русской археологии А.С. Уваров. Во второй половине XIX в. он занимался исследованиями в окрестностях г. Мурома, а в 1877г. он начал раскопки у д. Волосово, которые дали богатейший материал {Уваров, 1881).
В 1888г. приступает к своим многолетним исследованиям на Оке В.А. Го-родцов. Результатом этих работ явилось открытие и раскопки ряда стоянок на территории Рязанской губернии. В 1889-1889гг. им в были предприняты небольшие раскопки стоянки Черепки у с. Дубровичи. В 1895г. в результате проведения разведочных исследований им были открыты неолитические стоянки: Борки, Большой Лес, Исады, Солодча, Сумбулово, Старая Рязань, Тыринская, Шумашь и др. (Каталог.., 1988). В 1910 г. им были произведены раскопки Воло-совской стоянки, где были вскрыты круглые полуземлянки (Городцов, 1914).
Большую роль в изучении археологических памятников в это время играли Губернские ученые архивные комиссии. В 1890г. членами Тамбовской комиссии А.В. Проскурниковым и М.Г. Розановым была составлена археологическая карта Тамбовской губернии, в которой было учтено 230 курганов и отдельные стоянки каменного века (Моисеев, 1998, с.4). В 1897г. А.А. Спицын проводит разведки в Моршанском уезде Тамбовской губернии, где было выявлено многослойное поселение у с. Серповое (Попова, 197$, с. 198). В 1899 г. им были обобщены данные об археологических памятниках Рязанской губернии (Спицын, 1899), а в 1903 г. впервые поставлен вопрос о влиянии южных племен на приокское население. Характеризуя фатьяновские памятники, он приходит к выводу, что они стоят «особняком среди местных древностей и не имеют никакого отношения к туземному каменному веку, и, видимо, принесены на север каким-то южным на 10
селением» {Спицын, 1903). Позже им высказан тезис о существовании кроме заносного и местного медного века, к которому он отнес волосовские погребения с плоскодонными сосудами. В орнаменте этих сосудов он видел элементы, свойственные неолитической керамике Балахнинской стоянки {Спицын, 1905).
В 1905г. членом ТУАК Н.А. Норцовым опубликована новая археологическая карта Тамбовщины, в которой было учтено 550 курганов (Норцов, 1905).
В 1910г. В.А. Городцов приходит к выводу, что культуры бронзовой эпохи проникли на Оку с юга России. «Проникнув в Рязанскую область, восточная культура смешалась с южною, что и запечатлелось в памятниках Але-кановской стоянки, где, наряду с южнорусской керамикой, наблюдается керамика другого, несомненно, восточного типа, а также того же восточного типа бронзовый кельт и бронзовая головная булавка» {Городцов, 1910).
В 1925 г. А.А Спицын, проанализировав находки каменных орудий Пензенской губернии, выдвинул предположение, что все они, видимо, относятся к более позднему времени, и, что "Каменный век едва ли был развит в губернии в отчетливом виде, и даже не ясно, действительно ли он существовал здесь в какой-либо мере" {Спицын, 1925, с. 5).
В 1920-х гг. в Сурско-Окском междуречье проводятся масштабные работы Антропологической комплексной экспедиции МГУ, которые осуществлялись на основе палеоэтнологического подхода к изучению древней истории населения — с использованием данных антропологии, археологии, этнографии и лингвистики {Жуков, 1928). В 1926 г. Б.С. Жуков проводит раскопки поселения Озименки на Мокше, в результате которых делается вывод о том, что "... в Озименках существовало поселение в эпоху бронзы, но материальная культура населения сохраняла неолитические пережитки, выражавшиеся в употреблении кремневых орудий и глиняной посуды с древними узорами" {Жуков, 1995, с.68). В 1926 - 1927 гг. Б.С. Жуков произвел раскопки Волосовской стоянки и обнаружил на ней, вопреки данным В.А. Городцова, не круглые, а четырехугольные полуземлянки с коридорообразными переходами {Бадер, 1970, с.9). В результате изучения приокских древностей Б.С. Жуковым делается вывод о том, что местные культуры испытывали влияние со стороны более прогрессивных культур как «южного, так и балтийского происхождения» (Жуков, 1995).
В 1920-30-х годах большой вклад в изучение археологических древностей вносили исследования краеведов. Ряд стоянок эпохи неолита и бронзы был открыт краеведом Н.Н. Деминым в Мичуринском и Сосновском районах Тамбовской области, директором Моршанского музея П.П. Ивановым - на р. Цне, рязанским краеведом Н.В. Говоровым - в Кадомском Примокшанье (Попова, 1961).
После разгрома краеведческого движения в СССР в середине 1930-х гг. данные исследования были свернуты, а затем прерваны Великой Отечественной войной, которая подвела черту первого этапа изучения древностей Сурско-Окского междуречья. Этот этап характеризуется спорадическими исследованиями первых поселений каменного и бронзового веков и постепенным накоплением фактического материала. Довольно точное определение ему как "этапу собирательства" дано Г.Н. Белорыбкиным и С.А. Кишинской (1995, с. 12).
В послевоенные годы одна из ведущих ролей в исследовании приокских древностей принадлежала И.К. Цветковой, которая исследовала здесь ряд многослойных стоянок, большинство которых находятся за пределами интересующего нас региона, но в их материалах нашли отражение процессы взаимодействия населения лесостепных культур на своих северных соседей. В 1950 г. она раскопала стоянку с ямочно-гребенчатой и волосовской керамикой — Садовый Бор на р. Тёша, в 1951 г. такую же стоянку у дер. Коренец на Мещерских озерах. Ряд волосовских жилищ были исследованы И.К. Цветковой на Гаври-ловском 1 (1945), Подборица-Щербининском (1956), Ибердусском поселениях (1961-1962) (Цветкова, 1963; 1970). В 1953 г. она опубликовала сводную работу о волосовских племенах, в которой обосновывалось их автохтонное происхождение на основе памятников балахнинской культуры (Цветкова, 1953).
В это же время О.Н. Бадером ставится вопрос о восточном происхождении волосовских племен. Его аргументация была основана: на сходстве волосовской и турбинской культур, на отсутствии ясных генетических связей между волосов 12
скими древностями и ямочно-гребенчатой керамикой, при наличии таких связей между волосовской и камской неолитической культурой (Бадер, 1953).
В 1946-1949 гг. П.Д.Степановым были проведены раскопки на городище Ош Пандо (вскрыто около 2600 кв. м), обнаружены остатки жилищ, собрано более 2000 тыс. фрагментов керамики, обломки сверленых и клиновидных топоров, изделия из металла и кости. Материалы поселения были отнесены автором к восточному локальному варианту фатьяновской культуры, и была подвергнута сомнению точка зрения О.Н. Бадера о существовании особой балановской культуры, а также была оспорена его периодизация фатьяно-балановских древностей. По мнению П.Д. Степанова, в развитии фатьяновских древностей Западного Поволжья можно выделить только два этапа: 1) Балановско-Ошпандинский (2 и 3 четверть II тыс. до н.э.) и Хуласючский (4-я четверть II тыс. до н.э.). Происхождение фатьяновских памятников Посурья П.Д. Степанов связывал с процессами миграции (ответвления) части фатьяновских племен с территории Подмосковья и Верхнего Поволжья {Степанов, 1967, с.62-68).
В 1950-х годах в печати разгорелась дискуссия, посвященная происхождению фатьяновских древностей. О.Н. Бадер рассматривал их происхождение как итог автохтонного процесса выделения пастушеских племен, допуская, что первоначальная область их возникновения не совпадала полностью с их последующим ареалом; и их истоки могли быть связаны с верховьями Днепра (Бадер, 1951, с.89). А.Я. Брюсовым отстаивалась миграционная теория происхождения. По его мнению, среднеднепровские могильники верховьев Десны имеют большое сходство (если не идентичны) с фатьяновскими могильниками московской группы, и их появление здесь является результатом переселения части племен сред-неднепровской культуры (Брюсов, 1952). Сходной точки зрения придерживалась и М.Е. Фосс, по мнению которой, пути переселения днепровских скотоводческих племен шли с Десны на Оку и по ее притокам на восток (Фосс, 1952, с. 182-187).
В 1951-1953 гг. к исследованиям памятников Сурско-Окского междуречья обращается М.Е.Фосс. Работы велись с целью выяснения вопроса о синхронизации культур эпохи неолита и бронзы в пограничной зоне, в месте их сопри 13
косновения. На Мокше ее было раскопано поселение Озименки, в Мичуринском районе Тамбовской области - неолитические поселения Глинище и Подзорово. По итогам исследований М.Е. Фосс был поднят вопрос о взаимоотношении лесных и степных культур эпохи неолита и бронзы {Фосс, 1959а; 19596).
В 1955г. П.Д. Степановым была выделена примокшанская культура. Им было отмечено, что по своей орнаментации примокшанская керамика ближе всего посуде неолитических стоянок, но резко отличается от нее по форме сосудов. Происхождение данной культуры П.Д. Степанов связывал с продвижением в бассейн р. Мокши группы населения с берегов Дона и продатировал ее существование второй половиной II тыс. до н.э. {Степанов, 1955). Находки керамики примокшанского типа в бассейне р. Мокши были зафиксированы и другими исследователями {Фосс, 1959а; Федоров-Давыдов, Циркин, 1968).
С 1956 по 1965 г. В бассейнах р. Цны и р. Вороны исследования проводятся Т.Б. Поповой. Ею раскопаны четыре поселения в окрестностях г. Тамбова (общей площадью 1120 кв. м) и один курган у с. Матвеевка, открыто 19 поселений эпохи бронзы. По итогам исследований были сделаны выводы о более ранней датировке примокшанской культуры, которую она синхронизировала с ранней срубной керамикой и связала её происхождение с развитием местного неолита. К древнеямной культуре были отнесены сосуды {Попова, 1961), впоследствии выделенные А.Д. Пряхиным в протоабашевский тип {Пряхин, 1971).
В 1957-1958 гг. М.Ф. Жигановым на р. Вад открыта многослойная стоянка у озера Имерка и две неолитические стоянки у с. Зубарево на Средней Мокше {Жиганов, 1959, с.57-58). В 1969 году П.Д. Степановым был издан перечень археологических памятников Мордовии, среди которых значились неолитические и энеолитические стоянки, поселения фатьяновской и примокшанской культур {Степанов 1969, с.68-70). Годом позже подобное издание по Пензенской области было подготовлено М.Р. Полесских {1970).
В 1960-х годах появляется ряд публикаций, посвященных фатьянов-ским древностям. В монографии о Балановском могильнике О. Н. Бадер связал распространение памятников балановского типа к северу на Оку и Верх 14
нюю Волгу с нажимом со стороны срубных и абашевских племен, занявших основную балановскую территорию в Среднем Поволжье (Бадер, 1963). Эта мысль получила развитие в работах А.Х. Халикова (Халиков, Халикова, 1963).
Оригинальная концепция происхождения фатьяновских древностей была выдвинута П.М. Кожиным. На основе изучения керамики он пришел к выводу, что Верхнее Поволжье заселялось фатьяновскими племенами, пришедшими из Среднего Поволжья под давлением племен особой атликасинской группы. Оставшиеся в Среднем Поволжье племена «вступили в контакт с атликасинской группой, в результате чего появились те смешанные балановско-атликасинские комплексы, которые характерны для большинства могильников фатьяновской культуры бассейнов Оки и Клязьмы» (Кожин, 1963).
В 1962 г. П.Д. Степановым была опубликованы археологическая карта западной части Среднего Поволжья, где было учтено около двух тысяч памятников, включая отдельные находки (Степанов, 1962, с.221-172).
Накопленный в результате многочисленных исследований материал в конце 1960-х годов был обобщен А.Х. Халиковым в монографии "Древняя история Среднего Поволжья" (Халиков, 1969). Им было произведено детальное изучение материалов всех известных памятников неолита - эпохи бронзы Сур-ско-Окского междуречья, определены их культурная и хронологическая принадлежность. Волго-камские памятники Сурско-Мокшанского междуречья были выделены в особый локальный вариант, а памятники с ямочно-гребенчатой керамикой отнесены к балахнинской культуре. Формирование волосовского населения, по его мнению, проходило на основе волго-камской культуры, племена которой к концу III тыс. до н.э., продвигаясь на запад, занимают территорию бассейнов рек Суры, Мокши, Цны, среднего течения Оки. А.Х. Халиковым также была рассмотрена роль балановских племен, которую они сыграли в формировании чирковско-сейминской культуры, но материалы Сурско-Окского междуречья для этого им не привлекались (Халиков, 1969, с.83-113,182-200).
Итоги изучения фатьяновско-балановских древностей Поочья были подведены в монографии О.Н. Бадера «Бассейн Оки в эпоху бронзы», в которой к фатьяновской культуре отнесены памятники, расположенные к северу от Оки, а сам Окский бассейн включен в ареал балановских древностей. По его мнению, фатьяновцы, столкнувшись с более многочисленными племенами местных охотников и рыболовов, были ассимилированы ими. Балановские древности существовали более длительное время, и их финал был связан с распространением в Поволжье абашевских, а затем срубных племен (Бадер, 1970, с.48,51-53).
В конце 60-х - начале 70-х годов процесс накопления новых материалов был продолжен. На Средней Мокше Циркиным были открыты Лепченская и Волгапинская стоянки (Циркин, 1970), а И.М. Петербургским - две стоянки с ямочно-гребенчатой керамикой у поселка Клюквенный (Петербургский, 1976, с. 158-161). На Верхней Суре М.Р. Полесских было обнаружено несколько местонахождений кремневых орудий у сел Полянщино, Нижняя Елюзань, Чаада-евка, Старое Шаткино, а на Верхней Суре им было раскопано Екатериновское городище, давшее выразительные материалы бронзового века (Полесских, 1977). Зубовополянским краеведом Б.Е. Смирновым были выявлены две стоянки у с. Каргашино и собрано значительное количество материалов с Имерских и Ширингушской стоянок (Шитов, 1976, с.26). В 1970 г. при раскопках многослойного поселения Голдым 1 в бассейне р. Цны Л. И. Чуистовой была выделена керамика катакомбной и примокшанской культур (Моисеев, 1999).
Т.Б. Поповой были проанализированы неолитические материалы с территории Тамбовской области. Неолитическая керамика бассейна р. Цны была разделена ею на ямочно-гребенчатую рязанской культуры и накольчатую днепро-донецкую. На р. Вороне была зафиксирована накольчатая керамика, ближайшие аналоги которой были найдены в бассейне Нижнего Дона, с миграциями населения откуда и было связано ее происхождение (Попова, 1973, с. 199-2001).
В результате исследований на территории Среднего Поочья Б.А. Фоло-меевым был выделен новый тип памятников, получивший название дубрович-ского и отнесенный им к эпохе энеолита (Фоломеев, 1975).
Более 30 памятников каменного века в бассейне р. Мокши было обследовано В.Н. Шитовым. К позднему периоду развития волго-камской культуры В.Н. Шитовым была отнесена керамика, орнаментированная гребенчатым штампом. Аналогии накольчатой керамике были найдены в днепро-донецкой, верхневолж 16 ской и раннем периоде волго-камской культуры. Памятники с ямочно-гребенчатой керамикой были отнесены к раннему; развитому и началу позднего этапа развития балахнинской культуры. В орнаментации ранней керамики было отмечено присутствие льяловских традиций, результат генетической близости балахнинской и льяловской культур. На позднем этапе, по-мнению В.Н. Шитова, балахнинское население бассейна Мокши было ассимилировано волосовскими племенами, что привело к появлению ямочно-гребенчатой керамики с примесью раковины. Финал волосовских древностей был связан им с появлением здесь поздняковских племен {Шитов, 1976, с.32-34, 56-57).
В 1976-1977 гг. В.И. Вихляевым были предприняты раскопки Жуковского городища, где был выявлен комплекс материалов примокшанской культуры.
В 1976 г. вышел в свет Свод археологических источников памятников ба-лановской культуры, где были подведены итоги изучения древностей раннего бронзового века. Проанализировав сурско-окские материалы, авторы пришли к выводу, что через территорию Сурско-Мокшанского междуречья продвигались на Среднюю Волгу раннебалановские племена, о чем свидетельствует ряд обнаруженных здесь местонахождений балановских древностей наиболее раннего облика. Этот процесс был продатирован ими первой четвертью II тыс. до н. э. На ошпандинском этапе развития, по их мнению, балановские племена под натиском срубного населения вынуждены были покинуть бассейн р. Мокши, переселившись на Среднюю Оку (Бадер, Халиков, 1976).
Выход данного свода подвел черту под вторым этапом изучения сурско-окских древностей. Для данного этапа было характерно дальнейшее накопление фактического материала, объем которого позволил перейти к написанию ряда обобщающих работ и наметить основные вехи исторического развития данного региона. Наряду с определенными успехами достигнутыми в его изучении, на археологических картах по-прежнему оставались большие, практически не исследованные стационарными раскопками, территории. Так, например, относительно хорошо и достаточно равномерно были исследованы памятники различных эпох в Поречье Оки, однако ни одного энеолитического памятника не было исследовано в бассейне р. Суры, Мокши и на Верхнем Хопре. Только единич 17
ные неолитические стоянки были раскопаны на данных территориях. Не намного лучше обстояло дело и с памятниками ранней бронзы. Отсутствие достаточно представительных материалов обуславливало значительную степень гипотетичности сделанных выводов. Материалы данного региона практически не использовались исследователями для построений по культурогенезу. Как правило, выводы, касающиеся происхождения, периодизации и развития культур делались на основе материалов других регионов и только потом экстраполировались на памятники бассейнов Суры и Мокши. Ведущая роль в изучении на этом этапе принадлежала московским археологам: О.Н. Бадеру, И.К. Цветковой, Т.Б. Поповой, М.Е. Фосс, компанию которым составили А.Х. Халиков и П.Д. Степанов. К середине 1970-х гг. они либо заканчивают свою деятельность, либо отходят от активного изучения памятников первобытной эпохи, что и знаменует окончание второго этапа.
Третий этап в изучении данного региона в 1978 г. открыли исследования совместной экспедиции Куйбышевского пединститута (руководитель А.А. Выборное) и ЛОИА АН СССР (руководитель В.П.Третьяков). Начало этих исследований совпало с организацией экспедиции Мордовского госуниверситета (руководитель В.И. Вихляев) по проведению охранных исследований на мелиорируемых землях, в результате которых было осуществлено сплошное обследование поймы среднего течении р. Мокши и открыто 12 стоянок (Аксенов и др., 1987, с.51). В 1979 г. была раскопана неолитическая стоянка Стародевичье I (вскрыто 316 кв. м) с гребенчато-накольчатой и ямочно-гребенчатой керамикой (Вихляев, Ставицкий, 1994, с.80). В 1980 г. при раскопках энеолитического поселения Машкино 10 также было собрано незначительное количество неолитической ямочно-гребенчатой керамики. Энеолитические материалы были определены как поздневолосовские (Вихляев, 1981). В 1980-1981 гг. Ю.А. Зеленее-вым были проведены раскопки 3-го Андреевского поселения (вскрыто 568 кв. м), где была исследована полуземлянка с ямочно-гребенчатой керамикой, отнесенная автором раскопок к началу развитого этапа балахнинской культуры (Зе-ленеев, 1992, с.4). Две стоянки с ямочно-гребенчатой керамикой были исследованы В.И. Вихляевым в 1982 и 1983 годах у с. Шаверки. На стоянке Шаверки 5 было вскрыто полуземляночное жилище. Ямочно-гребенчатая керамики стоянки была определен в качестве позднебалахнинской, что позволило оспорить утверждение А.Х. Халикова о том, что в поздний период своего существования балахнинские племена покидают бассейн р. Мокши (Вихляев, Ставицкий, 1995, с.36). При исследовании 1-го Краснослобоского поселения В.И. Вихляевым была выявлено жилищное сооружение с керамикой примокшанской культуры с.
В 1985-1986 гг. при раскопках поселения Клюквенное 4 И.М. Петербургским была собрана ямочно-гребенчатая керамика в сопровождении архаичного комплекса кремневых орудий, в технике изготовления которых преобладали заготовки на ножевидных пластинах (Петербургский, 1992, с.10-11).
В результате многолетних раскопок Шокшинского древнемордовского могильника В.Н. Шитовым была исследована балановская постройка и собрана коллекция керамики, отнесенная им к атликасинскому и ошпандинскому этапу культуры, а также собрана представительная коллекция примокшанской керамики (Шитов, 19926). Небольшие коллекции фатьяно-балановской керамики были получены исследователями в 80 - 90-х годах при раскопках ряда стоянок и поселений более раннего времени: Имерка 2 (Третьяков, 1981), Озименки 1 (Ставицкий, 1991), Новый Усад 4 (Королев, Третьяков, 1991; Ставицкий, 1992а), Широмасово 3 (Вискалим, Выборное, Ставицкий, 1999), Лебяжий Бор 6 (Челяпов, Ставицкий, 1998а), Волгапино (Королев, Ставицкий, 1998).
Особенно большой объем работ по исследованию памятников эпохи неолита был проведен совместной экспедицией Куйбышевского пединститута и ЛОИА. В окрестностях Имерского озера на р. Вад было открыто 8 новых неолитических и энеолитических стоянок. На стоянках: Имерка 1-А было вскрыто 102 кв. м, Имерка 2-42 кв. м, Имерка 3 - 110 кв. м, Имерка 4-80 кв. м, Имерка 5 - 220 кв. м, Имерка 6 - 112 кв. м, Имерка 7-84 кв. м, Имерка 10-96 кв. м. При раскопках данных памятников была получена неолитическая керамика с гребенчато-накольчатым орнаментом (Имерка 7), с ямочно-гребенчатым орнаментом (Имерка 1-Б,6), гребенчато-накольчатая и ямочно-гребенчатая (Имерка 1-А,2,3,4,8,10), энеолитическая (Имерка 1-а, 1-6,2,4, 5,6). Первоначально гребенчато-накольчатая керамика была определена в качестве волго-камской (Третьяков, 1981, с. 30), но по мере накопления материалов однозначная трактовка культурной принадлежности данной керамики была отвергнута. Для гребенчато-накольчатой керамики стоянки Имерка 1-А было отмечено ее примерно равное сходство с материалами верхневолжской и волго-камской культур (Выборное, Третьяков, 1987а:35). В волго-камской и верхневолжской культурах были найдены аналогии и гребенчато-накольчатой керамике стоянки Имерка 3. При этом было указано и на определенные параллели в керамике раннего этапа днепро-донецкой культуры (Выборное, Третьяков, 19876, с.60-61). На основании сходства в форме венчиков и составе керамического теста, а также исходя из статистически устойчивой повторяемости совместного залегания накольчатой и гребенчатой керамики, был сделан вывод об их хронологическом сосуществовании (Выборное, Третьяков, 1987а, с.33).
Стратиграфические наблюдения за распределением в культурном слое стоянки Имерка 1-А гребенчато-накольчатой и ямочно-гребенчатой керамики позволили сделать вывод о более позднем возрасте последней. Наиболее близкие аналогии ямочно-гребенчатой керамике стоянок Имерка 1-А и 3 были найдены в балахнинской посуде. Но при этом отмечалось и определенное своеобразие имерской ямочно-гребенчатой керамики, не позволяющее говорить об их полном тождестве (Выборное, Третьяков, 1987а, с.35; 19876, с.бТ).
По эпохе энеолита наиболее интересные данные были получены при исследовании поселений Имерка 1-Б и 5. На первом была выявлена жилищная впадина полуземлянки с двумя выходами. Раскопки дали большую серию кремневых орудий и фрагментов сосудов волосовской культуры (Третьяков 1985, с.20-23). Керамический материал, полученный с Имерка 5, отличался ярким своеобразием. Сосуды имели приостренные, реже небольшие плоские днища и венчики с наплывами. В орнаментации преобладали прочерченные линии и наколы, выполненные в отступающей манере, редко применялся короткий зубчатый штамп. Были выделены два слоя культурных отложений сходного облика: верхний, содержащий остатки двух жилищ подпрямоугольной формы, и нижний, также с жилищным котлованом. Сопоставление полученных материа 20
лов с волосовскими показало их разнокультурность, что позволило поставить вопрос о выделении новой археологической культуры - имеркской (Третьяков, 1985, с.23-25; 1987, с. 119-137). Небольшая группа имеркской керамики получена и при исследовании поселения Имерка 6 (Третьяков, Выборное, 1986, с.88-92).
Имеркские материалы дали раскопки поселения Новый Усад 4, произведенные в 1981, 1984 году (вскрыто 160 кв.м). Здесь было выявлено крупное двухкамерное жилище, получен массовый кремневый и керамический материал, многочисленные следы металлообработки (Королев, Третьяков, 1991, с.55-71).
Итоги исследований были подведены в монографии "Неолитические племена лесной зоны Восточной Европы" (Третьяков, 1990). Близкие аналогии сурско-мокшанской керамике были отмечены и в средневолжских материалах, а среди главных различий названы: присутствие на Суре и Мокше неорнамен-тированной керамики, отсутствие орнамента в виде треугольников, елочек со стеблем, зигзагов из нарезок. Объяснение подобному своеобразию местных материалов было найдено в том, что междуречье Суры и Мокши входило в зону контактов между населением лесостепи и Волго-Камья, в результате которых сформировалась группа населения с гребенчато-накольчатыми традициями украшения керамики. На основании значительных отличий между гребенчато-накольчатой и ямочно-гребенчатой керамикой был сделан вывод о неместном происхождении последней (Третьяков, 1990, с. 61-63,71-72).
Основные положения, высказанные В.П. Третьяковым и А.А. Выборно-вым, получили дальнейшее развитие в совместной монографии, где весьма аргументировано, с привлечением ряда статистических выкладок было доказано культурное единство, как сурско-мокшанских памятников с гребенчато-накольчатой керамикой, так и имерских памятников с ямочно-гребенчатой керамикой. Детально были рассмотрены все ближайшие аналогии для посуды с гребенчато-накольчатым орнаментом в керамике стоянок: Верхней Волги, Средней Волги, Поречья Оки, бассейна р. Клязьмы. При этом было отмечено, что к верхневолжским и приокским стоянкам ближе гребенчатая керамика, к средневолжским - накольчатая. Авторами работы было развито положение о том, что на западе Среднего Поволжья параллельно существовали две группы населения, изготовлявшие керамику различного облика: гребенчатую и наколь-чатую. Контакты данного населения приводили к появлению синкретических комплексов. При поиске аналогий ямочно-гребенчатой керамике был отмечен ряд затруднений. В результате сравнения был сделан вывод о разнокультурно-сти рязанской и примокшанской ямочно-гребенчатой керамики. Большее сходство было отмечено между балахнинской и примокшанской керамикой, но было указано и на определенные различия (Выборное, Третьяков, 1988).
Впоследствии А.А. Выборновым был подробно рассмотрен вопрос о соотношении гребенчато-накольчатой керамики Сурско-Мокшанского междуречья, Верхней Волги и Прикамья. Было отмечено, что появление керамической традиции в приустьевом Прикамье шло не за счет диффузии навыков гончарного производства, а путем постепенного продвижения отдельных групп населения из Примокшанья (Выборное, 1988а, с.66-67,70-71; 1992, с.36).
В начале 1980 г. к исследованию памятников неолита-энеолита на территории Верхнего Прихоперья приступает А.А. Хреков. В 1981г. им были начаты исследования в окрестностях с. Шапкино Мучкапского р-на Тамбовской области, расположенного в верховьях р. Вороны, где им было раскопано 9 стоянок: Шапкино 1 дюна 2 (вскрыто 216 кв.м), Шапкино 1 дюна 3 (404 кв.м), Шапкино 1 дюна 4 (924 кв.м), Шапкино 1 дюна 5 (296 кв.м), Шапкино 2 (около 300 кв.м), Шапкино 4 (100 кв. м), Шапкино 6 (608 кв.м). Большинство данных стоянок многослойные и при их раскопках были получены: накольчато-гребенчатая керамика среднедонского облика и ямочно-гребенчатая керамика льяловской культуры, а также материалы позднего бронзового века. На поселениях Шапкино 3,4 и 6 была собрана еще и раннеэнеолитическая керамика нижнедонской культуры, на Шапкино 6 - керамика дронихинского типа, ямно-репинского типа, катакомбная и иванобугорская. К наиболее ранним материалам эпохи неолита А.А. Хрековым были отнесена накольчатая керамика стоянок Шапкино 1 дюна 5 и Шапкино 2, сочетающаяся с микролитическим инвентарем. Ближайшие аналогии данным материалам были найдены А.А. Хрековым в инвентаре 1-ой Монастырской сто 22
янки {Хреков, 1992). Раннеэнеолитческая воротничковая керамика была разделена на две группы, для одной из которых ближайшие аналоги были найдены в нижнедонской культуре, для другой - в прикаспийской {Хреков, 1996).
Три многослойных поселения были исследованы А.А. Хрековым в верховьях Хопра: Подгорное, Рассказань 3, Инясево. На поселении Инясево была собрана ранняя накольчатая керамика в сопровождении микролитического инвентаря, ямочно-гребенчатая и катакомбная {Хреков, 1992). На поселении Рассказань 3 собрана керамика дронихинского типа, ямочно-гребенчатая и катакомбная. Также исследованы 4 захоронения, отнесенные автором к эпохе неолита {Хреков, 2001). На поселении Подгорное получена ямочно-гребенчатая, среднестоговская и ямно-репинская керамика. У с Тростянка А.А. Хрековым был раскопан курган, содержащий парное катакомбное погребение {Хреков, 2004). Материалы эпохи неолита - раннего энеолита были опубликованы А.А. Хрековым в соавторстве с В.В. Ставицким в монографии «Неолит - ранний энеолит лесостепного Посурья и Прихоперья» {Ставицкий, Хреков, 2003).
С 1987 г. к изучению неолитических памятников Примокшанья приступает экспедиция Пензенского краеведческого музея под руководством автора. Были проведены раскопки стоянки Имерка 7 (вскрыто 188 кв. м) {Ставицкий, 1996а). Разведочные раскопы были заложены на стоянках Машкино 1 (8 кв. м) и Волгапино (54 кв. м). В это же время была продолжена исследовательская деятельность экспедицией КГПИ под руководством А.А. Выборнова. Раскопки поселения Имерка 4 показали, что этнокультурные процессы в регионе были более сложными, чем это представлялось ранее. Здесь был выявлен небольшой комплекс воротничковой керамики, сопоставленный с хвалынской посудой {Выборное, Королев 1995, с. 110-123). А.И. Королевым были продолжены раскопки поселения Имерка І-Б, в ходе которых было изучено второе волосовское жилище, дополнены представления о керамике и кремневых орудиях волосов-ской культуры {Королев 1995, с. 191-205). В это же время автором были осуществлены раскопки поселения Скачки в верховьях р. Мокши. Среди большого количества керамики автором выделены волосовский, имеркский и смешанный комплексы (Ставицкий, 19926, с. 32-50). В 1990 году автором были продолжены исследования поселения Новый Усад 4. Полученные материалы основного комплекса были определены как имеркские, отмечено присутствие поздневоло-совской керамики, изучено второе имеркское жилище, собраны важные данные по металлообработке {Ставицкий, 1992а, с.3-21). В 1993г. автором раскопано поселение Большой Колояр в верховьях р. Мокши, где получена представительная коллекция керамики имеркской культуры (Ставицкий, 1994а).
В 1994 году А.И. Королевым исследовано поселение Имерка 8, получены важные сведения о конструкции волосовских жилищ. Определен фаунистиче-ский состав костных останков, получены радиоуглеродные даты. Впервые был выделен крупный комплекс среднестоговской керамики. Изучение стратиграфии, позволило выделить ранний и поздний волосовские комплексы, которые перекрывались слоем с имеркскими материалами (Королев, 1996а, с. 113-147).
Совместной экспедицией СамГПУ и Пензенского краеведческого музея под руководством А.И. Королева и В.В. Ставицкого в 1996 году были произведены раскопки поселения Волгапино на реке Мокше, где было выделено два крупных энеолитических комплекса: волосовский и имеркский, соответствующие двум строительным горизонтам. Получены многочисленные данные по имеркской металлообработке (Королев, Ставицкий, 1998).
В 1986 г. к планомерным исследованиям в Тамбовской области приступает Н.Б. Моисеев, которым открыто около 100 памятников эпохи бронзы, раскопано 16 курганов и Шлихтинское поселение (вскрыто 376 кв. м). Материалы погребальных памятников были опубликованы в монографии (Моисеев, 1998).
В 1980-90-х годах была значительно пополнена база источников по при-мокшанской культуре: в результате разведочных исследований Н.И. Панина и В.П. Челяпова на Нижней Цне (Челяпов, 1993а), В.Н. Шитова (1993) и В.В. Гри-шакова на Мокше, а также при раскопках ряда более поздних памятников, на которых попутно получены и материалы примокшанской культуры: Теныушев-ского городища (Вихляев, Ставицкий, 2001), Шокшинского могильника (Шитов, 1993), стоянки Мыс Доброй Надежды (Челяпов, 1992; 1993), могильника и поселения Лебяжий Бор 6 (Челяпов, 1995а, 19956; 1996; Челяпов, Ставицкий, 1998а.). К началу 1990-х годов В.П. Челяповым было установлено, что на ряде памятников слои с примокшанской керамикой предшествуют появлению позд-няковских древностей, и, следовательно, не могут относиться ко времени позже первой половины II тыс. до н.э. По мнению В.П. Челяпова (1993), данная культура сформировалась в результате тесных контактов позднерепинских племен с поздненеолитическим и энеолитическим населением правых притоков р. Оки.
С 1996 по 1998 год автором были проведены раскопки поселения Широмасово 2 на Нижней Мокше (вскрыто 92 кв. м), поселений Машкино 1 (60 кв. м), Машкино 3 (84 кв. м) и Ковыляй 1 (264 кв. м.) на Средней Мокше. Разведочными исследованиями были открыты неолитические поселения Широмасо-во 3, Ковыляй 2,3. На поселении Широмасово 2 автором вскрыта часть жилища и получены коллекции волосовской и имеркской керамики. Анализ стратиграфических данных позволил сделать вывод о более поздней хронологической позиции имеркской культур по отношению к волосовской {Ставицкий, 19986). В 1998 году А.И. Королевым раскоп на этом поселении был расширен. Было до-исследовано первое жилище и изучено второе, вскрыто два погребения эпохи ранней бронзы (Королев, 1999а). В том же году автором исследовано неолитическое поселение Широмасово 3 на Нижней Мокше (вскрыто 248 кв. м). По итогам исследований было подготовлено ряд публикаций (Гришаков, Ставицкий, 1998; 2000; Ставицкий, 1998а, 19996; Вискалим, Выборное, Ставицкий, 1999).
В 1999 г. А.В. Вискалиным, А.А. Выборновым, А.И. Королевым и В.В. Ставицким было исследовано энеолитическое поселение Ховрино 5 на р. Бы-рыш, вскрыто три жилых сооружения, собрана коллекция керамики, кремневых орудий, а также ряд медных изделий архаичного облика (Вискалим и др., 2002).
В 2002г. совместной экспедицией под руководством А.А. Выборнова, А.И. Королева, В.В. Ставицкого, В.П. Челяпова в Рязанской области на р. Ранова было исследовано ранненеолитическое поселения с накольчатой слабо орнаментированной керамикой, с которой здесь были связаны два жилых сооруже 25
ния. Кроме того, была получена коллекция ямочно-гребенчатой, лапчатой, ба-лановской и воронежской керамики (Выборное и др., 2003; 2004). В 2003 г. этой же экспедицией, но без участия В.П. Челяпова, по открытому листу автора раскопано многослойное поселение Кипец 1, в верховьях р. Вороны, где собрана неолитическая керамика среднедонскои и дронихинскои культур, керамика среднестоговского типа, древнеямная и катакомбная. Кроме того, исследован ряд погребений, совершенных по среднестоговскому обряду захоронения.
Таким образом, к началу 2000-х годов было изучено достаточно большое количество памятников неолита, энеолита и раннего бронзового века, расположенных на территории Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья. Это создало солидную базу источников, позволяющую на новом источниковедческом уровне приступить к решению проблемы изучения динамики взаимодействия населения культур севера и юга на территории лесостепной зоны.
Целью работы является выявление динамики взаимодействия населения различных культур на границе природных зон и воссоздание хронологической последовательности развития Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья в неолите - раннем бронзовом веке.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
1) Систематизация материалов по эпохе неолита - раннему бронзовому веку Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья.
2) Уточнение хронологии и периодизации лесостепных культур неолита, энеолита и раннего бронзового века.
3) Выявление механизмов взаимодействия и причины смены культур на территории данного региона.
4) Определение содержания и видов связей между культурами севера и юга, выяснение их приоритетных направлений на различных хронологических этапах.
Источники. В работе использованы материалы раскопок: 10 неолитических памятников, исследованных совместной экспедицией Ленинградского от 26
деления Института археологии и Куйбышевского пединститута (руководители А.А. Выборное, В.П. Третьяков), 8 памятников, исследованых экспедицией Мордовского университета при участии автора (руководители В.И. Вихляев, Ю.А. Зеленеев) и 24 памятников, исследованных автором, в том числе совместно с экспедициями Самарского педуниверситета, Мордовского пединститута и Рязанского НПЦ по охране памятников, при участии А.А. Выборнова, B.C. Бузина, А.И. Королева, А.В. Вискалина, В.В.Гришакова, С.Н. Гапочки, А.В. Суркова. Также привлечены материалы раскопок отдельных памятников Н.И. Спрыгиной, М.Р. Полесских, В.П. Челяпова, И.М. Петербургского, М.Е. Фосс, А.Е. Алиховой, В.Н. Шитова, И.К. Цветковой, А.Х. Халикова, П.Д. Степанова, М.Г. Жилина и А.В. Энговатовой. Для анализа и интерпретации материалов привлекались коллекции артефактов, хранящиеся в музеях городов: Москвы, Рязани, Пензы, Саранска, Твери, Чебоксар, Балашова, Сергиева-Посада, Казани, Кузнецка, Самары, Саратова, Йошкар-Олы, Лыткарино. Таким образом, в работе проанализированы материалы более 50 раскопанных памятников и артефакты более 200 памятников, представленных подъемными сборами.
Методология. При решении указанных в работе задач были использованы различные методы. Историко-генетический метод, позволяющий раскрыть свойства и изменения реальности в процессе ее исторического движения, и позволяющий наиболее полно показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития. Историко-сравнительный метод был использован для выявления в процессах взаимодействия культур общего и повторяющегося, необходимого и закономерного - с одной стороны и качественно отличного с другой. Историко-типологический метод применялся автором для выделения стадиально-однородных этапов в пространственно-временном процессе взаимодействия археологических культур. При обработке и анализе массового материала применялись статистические методы.
Научная новизна работы заключается в следующем: 1) Систематизированы и введены в научный оборот материалы памятников неолита - раннего бронзового века Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихоперья. Уточнена их хронология и периодизация.
2) На территории данного региона впервые выявлены и проанализированы памятники елшанской, нижнедонской, хвалынской, алтатинской и вольско-лбищенской культур. Поставлен вопрос о выделении шапкинского и позднесто-говского типа древностей.
3) Намечены основные хронологические этапы взаимодействия культур севера и юга, определено их содержание.
4) Разработан новый подход к решению проблем происхождения дрони-хинской, имеркской, алтатинской, хвалынской, чирковской и вольско-лбищенской культур.
Практическая ценность работы. Материалы диссертации использованы при работе над коллективной монографией «Археология Мордовии». Диссертация также может быть использована при создании сводов археологических памятников и обобщающих трудов по неолиту, энеолиту и раннему бронзовому веку Русской равнины. На основе диссертации подготовлена глава "Первобытное общество" для учебника "История Пензенского края с древнейших времен до середины XIX века". Значительная часть научных разработок используется при чтении спецкурсов «Неолит Восточной Европы», «Археология России», «Эпоха раннего металла Волго-Донской лесостепи», «Материальная и духовная культура первобытных и раннеклассовых обществ». Материалы диссертации использованы в процессе создания экспозиции Пензенского государственного краеведческого музея, при написании ряда статей для Пензенской и Наровчат-ской краеведческих энциклопедий.
На защиту выносятся следующие положения:
Появление древнейшей керамики в Прихоперье и Сурско-Окском междуречье связано с распространением диффузий навыком керамического производства, обусловленное влиянием приазовско-причерноморского очага.
Распространение памятников культуры ямочно-гребенчатой керамики в лесостепной зоне было обусловлено не только изменением климатических ус 28
ловий, но и значительными успехами, достигнутыми их носителями в развитии присваивающей экономики и приведшими к увеличению численности.
В раннем энеолите территория лесостепной зоны находилась под определяющим воздействием Волго-Донского степного очага культурогенеза, влияние которого доходило до южных территорий лесной зоны.
В позднем энеолите территория Среднего Поочья находилась в зоне влияния приднепровских культур с «лапчатой» керамикой, под воздействием которых происходит сложение дубровичских и имеркских древностей.
В раннем бронзовом веке определяющими факторами развития лесостепных областей являлись миграции не только западных (фатьяновских), но и юго-западных (иванобугорских) племен, которые приобретают массовый характер и характеризуются значительной глубиной проникновения на территорию лесной зоны.
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования опубликованы в ряде работ общим объемом более 100 печатных листов, в 118 статьях и 3 монографиях. Результаты отдельных этапов исследования сообщались на региональных и международных конференциях в Йошкар-Оле (1984 г.), Твери (1996,1999, 2001,2003, 2004 гг.), Саранске (1998, 2003 гг.), Саратове (1997, 2000 гг.), Самаре (2001 г.), Чебоксарах (2003 г.), Пензе (2002 г.), Казани (2003), Ижевске (2002 г.), Санкт-Петербурге (2000 г.), в Институте археологии РАН на секторе каменного века (2003 г.)
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав и заключения, списка использованных источников и литературы, приложения, 19 таблиц и 380 иллюстраций.
Распространение древнейших керамических традиций
Характеристика источников. Для территории Волго-Донского бассейна наиболее ранними неолитическими памятниками признаются поселения, содержащие неорнаментированную и слабо орнаментированную керамику, украшенную разреженными рядами наколов различной формы. Памятники Среднего Поволжья с подобной керамикой относятся исследователями к елшанской культуре (Васильев, Выборное, 1988; Мамонов, 1999; 2000), а верхневолжские и приокские Ю.Б. Цетлин предлагает выделить в волго-окскую ранненеолитическую культуру (Цетлин, 1996).
До середины 1990-х подобные поселения на территории рек Окско-Сурскогого и Хоперского бассейнов были неизвестны. Первым таким памятником стало поселение Имерка 7, исследованное автором в 1993-1994 гг. (вскрыто 184 кв.м). С керамикой елшанского типа здесь связано жилищное сооружение, в заполнении которого и на прилегающей к нему территории было собрано большинство фрагментов данной керамики (Ставицкий, 1996а). Познакомившись с коллекцией Имеркского поселения, А.А. Хреков выделил керамику по добного типа и на раскопанном им ранее поселении Шапкино 6, расположенном в правобережной пойме р. Вороны. За три полевых сезона (1991-1993 гг.) на стоянке А.А. Хрековым было вскрыто 608 кв. м {Ставицкий, Хреков, 2003, с. 13-14). Небольшая коллекция неорнаментированной керамики была выделена А.И. Королевым при раскопках многослойного поселения Имерка 8 {Королев, Ставицкий, 2000). Впоследствии керамика сходного облика была получена автором при раскопках еще двух примокшанских поселений Озименки 2 (вскрыто 320 кв.м) и Ковыляй 1 (вскрыто 264 кв.м) {Ставицкий, 19996). В результате разведочных исследований фрагменты аналогичной посуды собраны автором на поселениях с разрушенным культурным слоем: Можаровка на р. Вороне и Вадов-ские селища на р. Вад. Близкие материалы в 2003 г. были получены при раскопках А.В. Суркова (вскрыто 68 кв.м) на поселении Плаутино 1, расположенном в устье р. Савалы {Сурков, 2004). Годом ранее В.П. Челяповым, при участии автора, было раскопано поселение Городок 1 на р. Ранова (вскрыто 268 кв. м) , где получена представительная коллекция слабо орнаментированной керамики, исследованы два ранненеолитических жилища {Выборное и др., 2004). Следует также отметить исследования А.В. Вискалина на поселении Усть-Ташелка (вскрыто 208 кв. м), расположенном в бассейне р. Свияги {Вискалим, 2003) и раскопки Г.М. Бурова на поселении Луговое 3, где было вскрыто 236 кв. м, исследован небольшой котлован неолитического жилища {Буров, 19806). В результате перечисленных исследований была сформирована достаточно представительная база источников для изучения раннего неолита в междуречье Волги и Дона.
Жилища. Остатки сооружений, связанных с накольчатой слабо орнаментированной керамикой исследованы на трех поселениях: Имерка 7, Луговое 3 и Городок 1. На стоянке Имерка 7 контуры жилища выявлены на уровне материка и имели форму неправильного овала, вытянутого по линии ЗСЗ-ВЮВ (рис.2). Длина жилища 838 см, ширина - 560 см, глубина - 13-20 см от уровня материка. Стенки котлована пологие, дно неровное, плавно повышающееся к ЮВ. В полу выявлено 26 ям, сконцентрированных в западной и восточной частях жилища. Возле ям обнаружено большинство найденной здесь керамики. За полнение котлована состояло из темно-серой супеси. Предпольная часть заполнения выглядела несколько светлее за счет перемешанности с подстилающим ее материковым песком. Следов деревянных конструкций не выявлено.
На поселении Городок 1 исследовано два жилища (рис.3). Жилище 1 имеет в плане подчетырехугольную форму 720 х 600 см, глубиной от 38 до 50 см. Стенки отвесные со слабым наклоном вовнутрь, дно покатое, более глубокое в западной части ямы. На дне жилища выявлено 29 ям различной конфигурации. В юго-восточной части оно прорезано поздней ямой № 10, происхождение которой связано с культурой ямочно-гребенчатой керамики. Еще четыре ямы расположены вдоль восточной стенки. В северной части ямы найдена шлифовальная плита. Заполнение - серая супесь с углистыми включениями.
Жилище 2 имеет подчетырехугольную форму размерами 540 х 530 см. Стенки отвесные со слабым наклоном вовнутрь. Дно достаточно ровное, несколько более глубокое в западной части. Глубина ямы относительно дневных краев составляет 30-35 см. На дне котлована зафиксировано 13 ям овальной, либо округлой формы. Заполнение - серая супесь с углистыми включениям.
На поселении Луговое 3 исследовано жилище полуземляночного типа с котлованом, углубленным в материк на 0,2-0,3 м. Его форма подпрямоугольная, с прямыми длинными и выпуклыми короткими сторонами, размерами 750 х 470 см. В северо-западном конце помещения выявлен овальный очаг длиной 1,5 м, мощность 0,4 м с черно-сажистым углистым заполнением {Буров, 19806, с.93).
Керамика. Керамика вышеописанных памятников не совсем однородна и по ряду признаков подразделяется на три группы. Первая группа керамики представлена материалами поселений Имерка 7, Ковыляй 1, Озименки 2, Плау-тино 1, Шапкино 6 и Усть-Ташелка. Данная керамика либо не имеет орнамента, либо слабо орнаментирована рядами точечных наколов. Примесь в тесте шамот и бурая крошка. Некоторые фрагменты имеют подлощеную поверхность. Толщина стенок в среднем составляет 0,5-0,7 см. На фрагментах имеются просверленные после обжига отверстия
Локальные варианты памятников с ямочно-гребенчатой керамикой
Поселения с ямочно-гребенчатой керамикой на территории Сурско-Окского междуречья относятся к числу наиболее распространенных неолитических памятников. Имеются они и на территория Верхнего Прихоперья. Многочисленность указанных памятников, наряду с достаточно хорошей степенью их исследованности, позволяет рассматривать их по отдельным регионам на уровне локальных вариантов культуры.
Примокшанские памятники. На территории Примокшанья известно 33 памятника с ямочно-гребенчатой керамикой. Лучше всего изучены поселения в окрестностях Имеркского озера: Имерка 1-А (вскрыто 102 кв. м), Имерка 3(110 кв. м), Имерка 4 (80 кв. м), Имерка 6 (121 кв. м), Имерка 8 (328 кв. м), Имерка 7 (256 кв. м) и стоянки среднего течения р. Мокши: Андреевка 3 (568 кв. м), Ша-верки 2 (184 кв. м), Шаверки 5 (130 кв. м), Клюквенное 4 (576 кв. м), Ковыляй 1 (264 кв. м), Машкино 3 (84 кв. м), Машкино 1 (60 кв. м). На Нижней Мокше раскопано поселение Широмасово 3 (248 кв. м), на Верхней Мокше - стоянка Озименки 1 (220 кв. м). На большинстве перечисленных стоянок культурные слои с ямочно-гребенчатой керамикой являются основными, но только на одном из них получены однокультурные материалы (Андреевка 3). На Шаверках 2 присутствует керамика эпохи бронзы, на Шаверках 5 - мезолитические материалы, на Имерке 6 - керамика имеркской культуры. На всех остальных - найдена неолитическая керамика с гребенчато-накольчатым орнаментом, а на стоянках Машкино 1,3 еще и волосовская керамика.
Наибольший интерес представляют поселения с достаточно хорошо сохранившимся культурным слоем, который не подвергался значительным разрушениям в более позднее время. Это поселения: Имерка 1-А, Широмасово 3, Андреевка 3, Шаверки 5, Имерка 6, Машкино 3, где керамика образует скопления фрагментов, по которым восстанавливается количество сосудов, собранных с поселения. На остальных памятниках фрагменты керамики достаточно сильно рассеяны по значительной площади и развалы сосудов подбирались с трудом. Примерное количество сосудов здесь можно определить только по венчикам.
На поселениях: Клюквенное 4, Имерка 7, 8, Ковыляй 1 ямочно-гребенчатая керамика была получена попутно при изучении поселений других эпох. На поселении Клюквенное 4 культурный слой перемешан хозяйственными ямами позднего средневековья. На Имерке 8 неолитический слой был переотложен при рытье котлованов жилищ волосовскои и имеркской культур. На поселениях Ковыляй 1 и Имерка 7 ограниченное количество ямочно-гребенчатой керамики залегало совместно с гребенчато-накольчатой.
Наиболее мощный слой (около 1м), густо насыщенный находками, зафиксирован на поселении Имерка 3. На 1 кв. м здесь приходится 9,2 фрагмента керамики. Основная масса ямочно-гребенчатой керамики данного памятника типологически однородна, что свидетельствует о его непрерывном и продолжительном существовании. Но следов стационарных жилищ здесь не зафиксировано. Однако все выявленные в Примокшанье жилища с ямочно-гребенчатой керамикой представляют собой сооружения полуземляночного типа, углубленные в материковый слой всего на 20-35 см. Их котлованы вырыты в песчаной почве, и, в случае повторного заселения стоянки, края этих котлованов затаптывались и осыпались, что делало невозможным их дальнейшее обнаружение.
К долговременным относится и поселение Имерка 4, где толщина культурного слоя достигала 60 см, и с 1 кв. м собрано 8,1 фрагмента керамики. Достаточно мощный слой, насыщенный фрагментами ямочно-гребенчатой керамики, имеет поселение Каргашино 1. В небольшом шурфе здесь найдено 45 фрагментов керамики (Шитов, 1976, с. 48-49).
Углубленные в землю жилые сооружения зафиксированы на поселениях: Андреевка 3, Шаверки 5, Имерка 6, Широмасово 3. Но эти поселения отличаются незначительной насыщенностью слоя фрагментами керамики. На 1 кв. м здесь приходится по 0,8 (Широмасово 3), 0,5 (Андреевка 3), 2,1 (Шаверки 5) и 1,6 (Имерка 6) фрагментов керамики. Видимо, эти поселения существовали не по продолжительное время. Вероятно, один-два года или сезона, после чего уже не заселялись носителями ямочно-гребенчатой керамики. Это подтверждается и типологической однородностью их керамического комплекса (Зеленеев, 1992; Вихляев, Ставицкий, 1995; Выборное, Третьяков, 1986; Вискалим и др. 1999).
К разряду сезонных стоянок относятся также: Имерка 1-Б, 5, Клюквенное 1, 4, Ковыляй 1, 2, Мамангино. Непросто определить, к какой категории поселений относится Шаверки 2, поскольку в раскоп попала лишь незначительная часть площади неолитического памятника. Также неясно, являются ли долговременными поселениями, либо сезонными стоянками: Машкино 1, 2, Лепчен-ка, Волгапино, Ширингуши и другие.
Большинство поселений с ямочно-гребенчатой керамикой располагается на песчаных дюнах в пойме крупных рек Мокши и Вада. Значительно реже они занимают мысовидные выступы первых надпойменных террас. По наблюдениям В.В. Сидорова (1996) за месторасположением подобных памятников Волго-Окского междуречья, обычно они приурочены к озерам с проточной водой и особенно часто располагаются у истока вытекающей из озера реки. Подобная топографическая ситуация фиксируется в окрестностях Имерского озера, где и расположено большинство долговременных поселений с данной керамикой.
Жилища. Жилые сооружения исследованы на четырех стоянках: Широ-масово 3, Имерка 6, Шаверки 5 и Андреевка 3. Данные сооружения имеют ряд общих черт, вместе с тем, каждое из них достаточно своеобразно, поэтому рассмотрим их по отдельности.
Жилище на поселении Имерка 6 исследовано А.А. Выборновым и В.П. Третьяковым (1986). Оно имело подчетырехугольные очертания площадью 37 кв. м (рис.85). Глубина жилой западины в материке достигала 20 см. Постройка имела два выхода в южной и северо-восточной частях. Границы южного выхода неотчетливы. Его длина 80 см, ширина 3 м. Северо-восточный выход имел длину 1,4 м и ширину 60 см, глубину -10-20 см (Выборное, Третьяков, 1986, с. 88-89).
Сравнительная характеристика лесостепных памятников с мариупольской (воротничковой) и хвалынской керамикой
На территории лесостепной зоны эпоху энеолита открывают памятники мариупольской культурно-исторической области, которые подразделяются на ряд локальных культур. Каждая из них характеризуется определенным своеобразием материального комплекса. К признакам, объединяющим их в одну общность, относятся: воротничковые утолщения на венчиках, плоскодонная и остродонная форма сосудов, макропластинчатая техника изготовления каменных орудий, обряд погребения умерших в вытянутом положении, изготовление накладок из клыков кабана и костяных фигурок животных.
Другая линия развития воротничковой керамики представлена памятниками хвалынской культуры, для которых, с одной стороны, также характерна макропластинчатая индустрия и традиции оформления венчика воротничковым налепом с внешней стороны сосуда, но с другой - между ними фиксируется ряд важных различий. Все хвалынские сосуды круглодонны и характеризуются ва-ликовидными воротничками, отличными от мариупольских. Обряд захоронения вытянутый на спине с подогнутыми ногами. Костяные накладки в виде фигурок животных не зафиксированы, зато присутствуют каменные браслеты, сверленые топоры, стилизованные скипетры.
Памятники с воротничковой керамикой. На территории Посурья и Прихоперья могильники мариупольского времени неизвестны. Основная масса артефактов мариупольского облика получена здесь с многослойных стоянок, что затрудняет выделение соответствующего им комплекса каменных орудий, поэтому главным источником в изучении данного типа древностей выступает керамика, достаточно представительные коллекции которой получены при исследовании поселений Инясево, Шапкино 6, Софьино 1 и Веденяпино 1.
Жилища выявлены только на поселении Веденяпино 1. Второе жилище данного поселения практически полностью разрушено карьером, поэтому представление о конструктивных особенностях жилищ можно составить только по первой постройке (рис.147). Она имеет пдквадратную форму с длиной стен 630-670 см. Северная часть разрушена карьером. Глубина жилищного котлована 35-40 см. Его стенки пологие, дно достаточно ровное, заполнение темно-серая супесь с влючениями углей. На дне жилища зафиксировано 10 ям округлой и овальной формы. Каких-либо конструктивных особенностей при исследовании данного сооружения проследить не удалось. В 20 м к северу от первого жилища зафиксировано второе сооружение. Вероятно, они образовывали единый ряд, и между ними находилось еще одно жилище, полностью разрушенное карьером.
Керамика. На поселении Инясево воротничковая керамика представлена 34 фрагментами и 1 развалом. В ее тесте содержится примесь песка, в редких случаях травы и охристой крошки. На внутренней стороне имеются крупные расчесы, внешняя - изредка подлощена. Обжиг костровый, слабый, на что указывает черный цвет излома черепков и их относительная рыхлость. Толщина стенок 0,5-1,4 см. Сосуды имеют с яйцевидное тулово, плавно выходящее на прямой или слегка отогнутый наружу венчик (рис.148:1). На венчиках имеются воротничковые утолщения, от небольшого, треугольного в сечении (рис.148: 2,3) до широкого, плоского (рис.148: 4,5,10). Края венчиков заострены, закруглены или прямо срезаны, некоторые с внутренней стороны имеют слабо выраженный желобок. Поверхность реконструированного сосуда покрыта изогнутыми оттисками зубчатого штампа в виде горизонтальной елочки. Венчик сосуда подчеркнут пояском зерновидных вдавлений (рис.148: /). В орнаментации других сосудов преобладают оттиски различных гребенчатых штампов. Реже встречаются наколы (рис.148: 2,3,11), поверхностные ямчатые и зерновидные вдавлення (рис.148: 1,2), пунктирный штамп (рис.148: 4,6,8,9,12,13). Прочерченные прямые или волнистые линии (рис.148: 4,5,7) играют подчиненную роль, используясь как делители зон, а также для подчеркивания воротничка и оконтуривания лент. Композиционные построения не отличаются разнообразием. Характерно размещение оттисков гребенки в горизонтальные пояса, образующие линейные или елочные композиции. Орнаментировались сосуды по всей поверхности или зонами, с оставлением свободных участков.
Ближайшие аналогии данной керамике имеются в раннеэнеолитических материалах Среднего Дона, на стоянках Университетская 1,3, Копанищенская (Синюк, 1979, с. 65-67), Черкасская (Васильев, Синюк, 1985, с. 109-177) и других, выделяемых А.Т. Синюком в нижнедонскую культуру. Здесь имеются сосуды с теми же воротничками, сходным орнаментом и составом теста. Только на Среднем Дону встречается орнаментация оттисками длинного штампа, как и на инясевских фрагментах. В меньшей степени сходство прослеживается с материалами из района Цимлянского водохранилища (Горецкий, 1955, с.20-31), поселения Ракушечный Яр (Белановская, 1995) и Самсоновки (Гей, 1983, с. 123-124).
Несколько иной облик имеет коллекция раннеэнеолитической керамики со стоянки Шапкино 6, которая представлена здесь 182 фрагментами и 2 неполными развалами. По форме венчика, способу орнаментации и некоторым технологическим особенностям керамика подразделяется на два типа. К первому типу относятся фрагменты сосудов (18 венчиков, 61 стенка) с коротким валико-образным или подтреугольным воротничком (рис.149: 2,5-8; 150: 1-5,9; 153: 7,8,10). Многие из них с внутренней стороны имеют желобок. Верхний срез венчиков приострен, закруглен или скошен вовнутрь. Форма сосудов полностью не восстанавливается. Толщина стенок 0,5-1 см. Обжиг костровый, слабый. В тесте примесь травы, песка, редко измельченные раковины. Внешние поверхности подлощены, внутренние заглажены расчесами или мягким предметом. В орнаментации доминируют оттиски крупнозубчатого и среднезубча-того штампа. В редких случаях им сопутствуют прочерченные линии (рис.149: 10,13; 150: 2,3; 153:11,12), выступающие в роли делителя орнаментального поля на зоны или подчеркивающие рисунок. Единичными экземплярами представлены фрагменты, сочетающие резные линии и зубчатый штамп (рис.149: 10; 151:1; 153:12). Композиции не отличаются разнообразием - это оттиски гребенки, расположенные поясками или елочкой. Особенностью керамики первого типа является отсутствие орнамента на некоторых воротничках (рис.150:1-3).
Хронология и периодизация позднеэнеолитических древностей
Построение периодизации и хронологии позднеэнеолитических древностей интересующего нас региона возможно на основе ряда радиоуглеродных определений и некоторых стратиграфических данных. При написании учебного пособия «Энеолит Восточно-Европейской лесостепи» И.Б. Васильев и А.Т. Си-нюк отнесли к позднему энеолиту памятники алексеевского, волосовского и турганикского типа. При этом ранневолосовские памятники они синхронизировали с памятниками алексеевского типа, а развитые и поздние волосовские с ямными («городцовскими») памятниками. По мнению И.Б. Васильева, материалы Алексеевской стоянки в хронологии лесостепной зоны занимают промежуточное положение между артефактами Хвалынского могильника и поселения Репин Хутор (Васильев, 1981, с.49-50). При этом начальный этап развития репинской культуры датируется И.Б. Васильевым и А.Т. Синюком концом IV началом III тыс. до н. э. (Васильев, Синюк, 1985, с. 59). Кроме того, для ряда лесостепных культур (иванобугорской, вольско-лбищенской), существование которых приходится на эпоху ранней бронзы, но которые в результате своего обособления продолжали развитие местных или северных энеолитических традиций, ими было введено понятие пережиточный энеолит (Васильев, Синюк, 1981, с.61-70). К пережиточному энеолиту впоследствии А.Т. Синюком были отнесены и донские раннеабашевские (протоабашевские) памятники (Синюк, 1996).
На наш взгляд, эпоху позднего энеолита в Волго-Донской лесостепи открывают памятники волосовского и позднестоговского типов. На основании радиоуглеродных данных и по синхронизации с начальным периодом позднего триполья С1 поздние памятники среднестоговской культуры, по мнению Д.Я. Телегина, доживают до середины III тыс. до н.э. (Телегин, 1977). Эти данные относятся к приднепровскому региону, где на смену среднестоговским древностям приходят древнеямные. На других территориях среднестоговские традиции могли развиваться и в более позднее время. О чем, например, свидетельст вуют находки сосудов среднестоговского облика во втором кургане Сасовского ямно-катакомбного могильника (Синюк, 1980, с.60).
Среднестоговские материалы по ряду параметров (погребальной обрядности, крупнопластинчатой кремневой индустрии, технологии изготовления керамики и т.д.) очень близки к древностям Новоданиловского типа, которые ранее включались в состав среднестоговской культуры. Подобное сходство свидетельствует о наличии тесных контактов и взаимовлияний между населением данных культур. Причем, Новоданиловским племенам была уже хорошо известна выплавка меди (Рындина, 1998, с. 170), что, на наш взгляд, является главным критерием принадлежности к поздней энеолитической эпохе. Отметим, что время существования Новоданиловских и среднестоговских древностей синхронизируется их исследователями (Телегин и др., 2001, рис.61) и именно для поздних Новоданиловских памятников (Джурджулешты, Кривой Рог) становится характерным обилие и разнообразие металлического инвентаря (Рындина, 1998, с. 170), что свидетельствует о достаточно высоком уровне развития медеплавильного производства. Указанные достижения Новоданиловских мастеров, по всей видимости, были известны и родственных им среднестогов-ским племенам на позднем этапе существования последних. Достаточно тесные контакты среднестоговские племена поддерживали и с населением трипольской культуры, от которых они также могли перенять навыки меднолитейного производства. Металлографические исследования показали, что по химизму металла среднестоговские находки неотличимы от трипольских изделий. Хотя на среднестоговских поселениях из металлических предметов пока найдены только украшения, тем не менее здесь на ряде изделий, изготовленных из кости и рога, зафиксированы глубокие зарубки, совершенные медными орудиями (Рындина, Дегтярева, 2002, с. 77).
Как уже отмечалось ранее, ранневолосовские памятники могут быть отнесены к разряду позднеэнеолитических с достаточной долей условности, поскольку достоверные следы медеплавильного производства на данных поселениях отсутствуют. Вместе с тем, нельзя не отметить того, что при исследовании Волосовской стоянки были зафиксированы находки: обломков медного шлака, четырехгранного шила, тесла, которые были отнесены СВ. Кузьминых к разряду поздневолосовских древностей (Кузьминых, 1977, с.26,31). Однако, новые исследования Волосовской стоянки, проведенные И.К. Цветковой, показали что ее керамика относится к ранней стадии волосовской культуры. В частности, И.К. Цветковой было выдвинуто предположение ее протоволосовской принадлежности (Цветкова, 1988), которое, в принципе, было поддержано и Д.А. Крайновым (1987). К одному из ранних этапов волосовской культуры отнесены данные материалы и в периодизации В.П. Третьякова (1990).
Следы медеплавильного производства наряду с коллекцией медных предметов зафиксированы на поселении Ховрино 5, причем найденные здесь медные изделия имеют весьма ранний облик. В частности, близкие аналогии среди трипольских долот-тесел типа Салаця, относящихся к периоду ВИ, находит ховринское тесло с раскованным грибовидным обушком (рис.261: 6) (Рын-дина, 1998, рис.66:5). Среди изделий Карбунского клада имеются аналогии медной пластине с завернутыми концами, которая, видимо, является часть составного браслета (рис.261: 19). Изделия данного клада датируются концом раннетрипольского периода (Дергачев, 1998). Среди трипольских изделий находят аналоги и другие ховринские медные предметы: круглая бляха с круговым пуансонным орнаментом (рис.261: 8), рыболовный крючок (рис.261: 9), лезвие черешкового ножа (рис.261:12). Набор медных изделий столь архаичного облика вряд ли может быть моложе рубежа III-IV тыс. до н.э.
Приведенные примеры свидетельствуют о возможности заимствования волосовцами навыков меднолитейного производства еще на раннем этапе существования волосовской культуры.
