Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика Ингальскои долины 12
1.1. История изучения древностей Ингальскои долины 12
1.2. Физико-географическая характеристика Ингальскои долины 25
1.3. Археологические памятники Ингальскои долины 33
Глава 2. Культурно-хронологические комплексы Ингальскои долины 55
2.1. Ингальская долина в эпохи каменного и меднокаменного веков - 55
2.2. Бронзовый век 72
2.3. Культуры раннего железного века и средневековья 90
Глава 3. Природа и человек: основные факторы взаимодействия 108
3.1. Принципы адаптации населения каменного и меднокаменного веков к природным условиям Ингальскои долины - 109
3.2. Основные принципы взаимодействия человека и природной среды в бронзовом веке - 129
3.3. Основные принципы взаимодействия человека и природного окружения в раннем железном веке и средневековье
Глава 4. Ингальская долина в контексте изучения археологических микрорайонов - 187
4.1. Современное состояние проблемы 187
4.2. Территориально-археологическое районирование Ингальской долины - 198
4.3. Археологический микрорайон и экологическая ниша (к проблеме соотношения понятий) 207
Заключение 218
Список литературы
- История изучения древностей Ингальскои долины
- Ингальская долина в эпохи каменного и меднокаменного веков
- Принципы адаптации населения каменного и меднокаменного веков к природным условиям Ингальскои долины
- Территориально-археологическое районирование Ингальской долины
Введение к работе
Предлагаемая работа посвящена всестороннему изучению комплекса древних и средневековых памятников «Ингальская долина», расположенного на площади Тоболо-Исетского междуречья, в 75 км к югу от г. Тюмени. В настоящее время Ингальская долина является одним из наиболее хорошо изученных комплексов Западной Сибири, не только с археологической, но и с палеогеографической точки зрения.
Тематика изучения археологических микрорайонов стала особенно актуальна в последнее время, хотя ее отдельные аспекты разрабатываются начиная с 20-х гг. XX в. В этой связи следует отметить работы С.А. Теплоухова в окрестностях с. Батени. В результате изучения памятников эпохи бронзы и раннего железного века исследователем была построена культурно-хронологическая колонка, впоследствии, верифицированная на древности рассматриваемых эпох всего Минусинского края [1927]. Начинания С.А. Теплоухова были продолжены М.П. Грязновым и другими участниками Красноярской археологической экспедиции. Важный вклад в изучение археологических микрорайонов внесли изыскания, проводимые в конце XX в. на Андреевском озере близ г. Тюмени и на Барсовой Горе в окрестностях г. Сургута [Чемякин, Зыков, 2004]. Результаты многолетних изучений Барсовой Горы нашли отражение в отдельной монографии [Там же]. Базой для нового витка изучения тематики археологических микрорайонов послужили изыскания коллектива омских ученых под руководством В.И. Матющенко, произведенные на площади Нижнетарского археологического микрорайона [2001]. Основным результатом детального исследования Нижнетарского микрорайона можно считать выработку новых методических приемов и принципов изучения тематики археологических микрорайонов. В результате объектом самостоятельного научного познания становятся не культуры и памятники, расположенные в пределах компактной ограниченной территории, а сам архео логический микрорайон. Большое значение имеет факт, что благодаря работе омских исследователей существенно расширяется понятийно-терминологический аппарат археологии. Пристальное внимание начинает уделяться проблемам взаимоотношения человека и природной среды [Там же]. Вместе с тем, несмотря на активную разработку тематики, остаются нерешенными и неразработанными ряд важных проблем, как практического, так и методического плана. Именно последним обстоятельством определяются актуальность, новизна, цели и задачи предлагаемого исследования.
Актуальность темы исследования определяется рядом обстоятельств. Во-первых, несмотря на активную разработку проблем, связанных с изучением тематики археологических микрорайонов, наметившуюся в последние годы [Археологические микрорайоны..., 1994; 1997; 1998; 2004], до настоящего времени не выработано четкой методики изучения рассматриваемых образований. Под методикой изучения археологических микрорайонов понимаются и принципы, заложенные С.А. Тепло-уховым [1927], позволяющие рассматривать археологический микрорайон с позиции историко-культурной модели региона [Бобров, 1994], и позиция, согласно которой объектом научного изучения становятся не конкретные памятники и культуры, а сам археологический комплекс [Ма-тющенко, 1994; 1998; 2004].
Во-вторых, несмотря на хорошую археологическую изученность Ингальской долины, до настоящего времени нерешенными остаются многие остродискуссионные вопросы, связанные с проблемами абсолютной и относительной хронологии и реконструкцией особенностей этнокультурной ситуации для культур, функционировавших здесь на протяжении эпох неолита - средневековья. Особенно актуальным высказанное положение является для культурных образований нео- и энеолитического времени, а также для культур средневекового периода. Высказанное по ложение в равной степени относится не только к древностям Ингальскои долины, но и к сопредельным районам Зауралья и Западной Сибири. Решение существующих проблем, как показывает практика, может быть осуществлено на материалах отдельно взятого археологического комплекса и, в последствии, при соблюдении должного уровня коррекции, спроецировано на сопредельные территории.
В-третьих, становление, развитие и последующие прекращение существования археологических культур и самостоятельных линий развития, во многом определялась динамикой изменения климата и окружающей среды. Весомость последнего обстоятельства признается абсолютным большинством исследователей культур древности и средневековья. Однако, объективные трудности, связанные с отсутствием и слабой репрезентативностью данных палеогеографии, далеко не всегда позволяют решить существующую проблему с надлежащим уровнем полноты. Ин-гальская долина, в этом отношении, представляет исключение из правил. К настоящему времени накоплен и проанализирован значительный фонд данных палинологии, позволяющих реконструировать особенности изменения ландшафтов и климата Тоболо-Исетского междуречья на протяжении огромного хронологического отрезка: эпох неолита - раннего железного века [Рябогина, 2003]. Обработаны и введены в научный оборот коллекции фаунистического материала, характеризующего хозяйство древних и средневековых жителей долины (см. напр. [Матвеева, Аношко, 2002; Матвеева, Волков, Рябогина, 2003; и др.]). Получена репрезентативная колонка радиоуглеродных датировок, маркирующих развитие древних и средневековых культур (см. напр. [Матвеев, Зах, Волков, 1997; Матвеев, Волков, 1999; Рябогина, Матвеева, Орлова, 2001; Матвеева, Волков, Рябогина, 2003]). В процессе проведения изысканий составлена геоморфологическая карта Ингальскои долины. Уникальность полученных данных, при соблюдении комплексного подхода, способствует ре конструкции наиболее объективной картины, связанной с особенностями взаимоотношения человека и природной среды на различных этапах истории Тоболо-Исетского междуречья.
В-четвертых, несмотря на несомненные успехи в изучение тематики археологических микрорайонов, достигнутые в последнее время, по мнению автора работы, остается очень много нерешенных проблем, связанных с проблемой соотношения понятий археологический микрорайон и экологическая ниша, отсутствием необходимых терминов, отражающих аспекты территориально-археологического районирования сложносо-ставных археологических комплексов.
Цель предлагаемого исследования состоит в раскрытии роли археологических микрорайонов (комплексов), на примере Ингальской долины, для всестороннего изучения культур древности и средневековья, включая принципы взаимоотношения человека и природной среды.
Задачи исследования включают. 1) Характеристику археологических культур Ингальской долины, существовавших на протяжении эпох неолита - средневековья. 2) Описание современных ландшафтных, геоморфологических и климатических характеристик Тоболо-Исетского междуречья. 3) Построение сквозной хронологической шкалы древностей Ингальской долины, функционировавших на протяжении эпох неолита -средневековья. 4) Реконструкция экономических моделей древних и средневековых культур Ингальской долины. 5) Выявление, на основании данных палинологии, археозоологии, геоморфологии, основных закономерностей изменения ландшафтно-климатических характеристик местности на протяжении эпох неолита - средневековья. 6) Определение общих и индивидуальных принципов адаптации древнего и средневекового населения к изменяющимся ландшафтно-климатическим условиям Тоболо-Исетского междуречья. 7) Разработка понятий и терминов, применимых к территориально-археологическому и хронологическому моделированию археологических микрорайонов.
Территориальные рамки исследования ограничены территорией Ингальской долины, занимающей площадь около 1500 км . В административном отношении рассматриваемый участок находится на территории четырех районов юга Тюменской области - Исетского, Заводоуковского, Ялуторовского и Упоровского - в 75 км к югу от г. Тюмени. Ингальская долина приурочена к низменности, образованной руслами рек Тобола и Исети. В физико-географическом отношении территория Тоболо-Исетского междуречья приурочена к северной части Зауральской лесостепи и обладает контрастными ландшафтными характеристиками. По берегам рек Тобола и Исети фиксируются плотные смешанные леса, сопоставимые с растительностью таежного типа. На обширных пойменных пространствах и равнинных участках междуречья преобладают лесостепные ассоциации, представленные открытыми остепненными пространствами, а также осветленными березово-осиновыми лесами и колками. В пределах очерченного ареала выявлено около 600 памятников археологии, представленных поселениями, городищами, курганными и грунтовыми могильниками, святилищем, существовавшими на протяжении огромного хронологического периода — эпох мезолита - позднего средневековья. Результаты новейших палеогеографических исследований свидетельствуют, что на протяжении многотысячелетней истории Ингальской долины ее ландшафтно-климатические характеристики существенно изменялись, варьируя от современных северо-лесостепных - до условий южного варианта лесостепи (андроновская эпоха) [Рябогина, 2003].
Хронологические рамки работы ограничены эпохами мезолита -средневековья. Наиболее древний памятник Ингальской долины - стоянка Остров-2, датированная эпохой среднего каменного века [Волков, Дрябина, 2001], по нашим представлениям, функционировала, начиная с рубежа VIII - VII тыс. до н.э. Наиболее поздние, средневековые культурно-хронологические комплексы Ингальской долины - юдинские и ба-кальские древности, традиционно датируются по XV в н.э. включительно [см. напр. (Археологическое наследие..., 1995)].
Источниковый фонд диссертации составили археологические , палинологические2, палеозоологические и иные материалы, накопленные за десятилетие комплексного изучения Ингальской долины. Кроме того, в работе широко использовались материалы, накопленные при раскопках памятников Тоболо-Исетского междуречья в 60 — начале 90-х гг. XX в., т.е. в тот момент времени, когда Ингальская долина, как особый археологический комплекс еще не была выделена. Вкладом соискателя в источ-никовую базу работы послужили материалы, полученные за 10-летнюю историю изучения древностей Ингальской долины. Среди них следует выделить археологические коллекции, происходящие с памятников, исследованных раскопками (главным образом, относящиеся к нео- и энео-литическому времени) и, выявленных в процессе проведения разведок. В особую группу источников следует выделить картографические материалы (ландшафтную и геоморфологическую карты Тоболо-Исетского междуречья), широко использовавшихся в процессе проведения исследования. Еще одним источником выступают материалы отчетов по итогам проведения раскопок и разведок в разные годы производившихся на территории Ингальской долины.
Методология работы базируется на всеобщей теории познания, включающей в себя принципы - системного анализа, предполагающего подход к объектам исследования, как к системной целостности, и изучению последних и их элементов во всей полноте взаимосвязей; диалекти ческого подхода, обеспечивающего рассмотрение изучаемых процессов и явлений в развитии; широкое использование принципов дедукции и индукции, обеспечивающих взгляд на изучаемые процессы от общего к частному и наоборот; использование экологического подхода к изучению эпох древности и средневековья.
Методика исследования включает как традиционные для археологии методы изучения источников, так и заимствованные из арсенала точных и естественных наук. В работе широко использовались методы сравнительно-типологического и статистического анализа, позволяющие производить корректное сопоставление керамики и инвентаря рассматриваемых археологических памятников. В процессе рассмотрения относительной хронологии археологических культур использовался ареальный метод, предполагающий, что синхронное проживание носителей различных линий развития в рамках одной территории, найдет отражение в материалах изучаемых памятников. Данная методика предполагает, что единовременные разнокультурные объекты будут содержать инокультурный материал, отражающий контакты и взаимодействие их населения. В процессе проведения исследований использовались данные, полученные в процессе применения палинологического (анализ спорово-пыльцевых спектров) метода. Палинологический метод является наиболее эффективной формой реконструкции палеоклимата и палеоландшафтов. Анализ палинологических данных позволяет воссоздать целостную картину изменения ландшафтно-климатических условий Тоболо-Исетского междуречья на протяжении огромного хронологического отрезка, от эпохи неолита, до средневекового времени. При подготовке диссертации активно использовались данные, полученные в процессе применения палеозоологического метода. Палеозоологический метод, в отсутствие письменных источников, является базовым для реконструкции хозяйственной модели носителей древних культур. Анализ коллекций остеологического мате риала, происходящего с разновременных и разнокультурных памятников, позволяет выявить хозяйственную специализацию и уточнить многие дискуссионные аспекты системы жизнеобеспечения древнего и средневекового населения. На страницах работы нашли отражение результаты, полученные при применение геоморфологического метода, основанного на специфике локализации археологических объектов на местности и их вписанности в окружающий ландшафт. Нововведением, использовавшимся при написании диссертации, можно считать метод корреляционных сопоставлений, позволяющий избежать ошибок и неточностей, неизбежно накапливающихся в процессе независимого применения друг от друга археологических, палинологических, палеозоологических и др. методик [Волков, Рябогина, 2004]. В результате критического сопоставления результатов, полученных при помощи нескольких самостоятельных научных методов, удастся не только избежать ошибочного трактования многих явлений и процессов, сопутствующих развитию древних культур Ингальской долины, но и полнее понять природу возникновения ошибок, неизбежно накапливающихся в процессе независимого применения рассматриваемых методик.
Научная новизна работы определяется рядом факторов. Во- первых, на страницах диссертации вводятся в научный оборот археологические материалы, позволяющие поставить вопрос о выделении новых культурных образований, развивавшихся в эпохи энеолита и начального этапа бронзового века. Во-вторых, системный анализ, базирующийся на результатах комплексных исследований, позволяет предложить новый вариант модели, иллюстрирующий принципы взаимоотношений древних и средневековых популяций Тоболо-Исетского междуречья друг с другом и окружающей средой. Результатом проделанной работы следует считать выделение нескольких путей освоения Ингальской долины, предложенных носителями нескольких археологических культур, существовавших на протяжении огромного исторического периода, начиная с эпохи энеолита и, заканчивая средневековым временем. В-третьих, в диссертации вводятся в научный оборот ряд новых понятий и терминов, отвечающих за территориально-археологическое районирование сложносоставных археологических объектов. Отметим, что результаты, полученные в процессе комплексного изучения Тоболо-Исетского междуречья, могут быть распространены и на сопредельные территории Зауралья и Западной Сибири, отличающиеся сходной историко-культурной ситуацией.
Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты, при должном уровне коррекции могут быть с успехом применены к сопредельным территориям Зауралья и Западной Сибири, позволяя решить многие остродискуссионные проблемы, связанные с хронологией древних и средневековых культур, принципами взаимоотношения их носителей друг с другом и окружающей средой. Результаты исследования могут быть востребованы при подготовке обобщающих работ по археологии Зауралья и Западной Сибири, использоваться для разработки лекционных курсов, предназначенных для студентов-историков.
Апробация основных положений диссертации произведена на ряде всероссийских и региональных конференций, проходивших в г. Тюмени и Омске. Основные результаты исследования изложены в коллективной монографии и в тридцати пяти статьях. Диссертация прошла обсуждение на заседании гуманитарного отдела Института проблем освоения Севера СО РАН и диссертационного совета Кемеровского государственного университета.
Структура работы подчинена решению ее цели и основных задач и состоит из введения, четырех глав, заключения, списков литературы и сокращений, а также иллюстративного приложения.
История изучения древностей Ингальскои долины
Информация о комплексе древних и средневековых памятников «Ингальская долина», расположенном в Тоболо-Исетском междуречье, неоднократно фигурировала на страницах научных работ (см. напр. [Матвеев и др., 1997; Матвеев, Волков, 1999; и др.]). Ингальская долина, среди подобных комплексов, отличается не только огромными размерами и крайне высокой насыщенностью памятниками археологии, но и уникальностью многих объектов (см. напр. [Матвеев, Зах, Волков, 1997; Матвеев и др., 2002; Матвеев, 2000; и др.]).
Изучение древностей Ингальской долины неразрывно связано с историей археологических открытий в Зауралье и Сибирском регионе в целом. Из всего многообразия памятников, внимание русских первопроходцев привлекли грандиозные курганные некрополи и богатый материал, происходящий из них. Закономерно, что первые «раскопки» носили выраженный грабительский характер, а люди, производившие их, стали именоваться «бугровщиками» - грабителями курганов, или «бугров», как их называли в Сибири. Письменные свидетельства о деятельности кладоискателей немногочисленны, в них весьма условно и расплывчато указаны географические рамки грабительских раскопок. Тем не менее, некоторые из них с большой долей вероятности можно связать с территорией Ингальской долины.
Наиболее ранние письменные сведения о деятельности «бугровщи-ков» относятся к 60-м гг. XVII в. [Корякова, 1997, с. 77], хотя не исключено, что отдельные случаи кладоискательства следует датировать началом - первой четвертью XVII в. В одном из донесений царю Алексею Михайловичу из Тобольска, от 1669 г., сообщалось, что из «татарских могил», находящихся в районе р. Исети, извлекаются золотые, серебря ные вещи и посуда [Радлов, 1891, прил., с. 21; Матвеев, 1995, с. 7]. Полной уверенности, что речь в сообщении идет о территории Ингальской долины, нет. Однако факт концентрации значительного количества курганных групп в исетской части долины, значительно превышающий кучность расположения некрополей в сопредельных районах, свидетельствует в пользу предположения, что рассматриваемая территория должна была оказаться в поле зрения «бугровщиков» на заре промысла. Достоверно с Ингальской долиной можно связать информацию о раскопках кургана близ слободы Бочанки, произведенных капитаном Федором Матигоро-вым, в процессе которых были найдены: «кувшинец медной, яшмовый стаканец, еще ж китайское металное зеркало» [Радлов, 1891, прил., с. 22-23; Матвеев, 1995, с. 8].
Центральная власть проявляла эпизодический интерес к деятельности «бугровщиков». Так, в царском указе из Москвы, полученном в 1669 г. тобольским воеводой П.И. Годуновым, предписывалось узнать о происхождении могильных сокровищ [Корякова, 1997]. Совершенно определенный, корыстный интерес к «буграм» проявляли местные градоначальники, снаряжавшие отряды из жителей подконтрольных населенных пунктов, обговаривая себе определенную часть добычи [Радлов, 1891, прил., с. 32-34].
Ни «бугровщики», ни их покровители не понимали истиной исторической ценности разрушаемых памятников. Варварское отношение к предметам древнего искусства носило повсеместный характер. Некто Салтыков приказал изготовить саблю из найденного в могилах серебра [Радлов, 1888, прил. с. 128]. В.В. Радлов, ссылаясь на Ф.И. Страленберга, сообщает, что бугровщики при дележе добычи разламывали и разбивали драгоценные вещи, чтобы каждый из участников мог получить свою долю по весу [Радлов, 1891, прил., с. 32-34]. Отсутствие ценностей и моральных принципов как в среде «бугровщиков», так и у местного началь ства, способствовало тому, что большинство сокровищ из Сибирских курганов, безвозвратно утрачены.
Положение начинает меняться в начале XVIII в. Вероятно, что начало процессу положило распоряжение сибирского губернатора князя М.П. Гагарина, отданное шадринскому воеводе - князю Мещерскому, согласно которому в 1712 г. были проведены раскопки курганов с целью получения «золотых, серебряных и медных» вещей для пополнения государственной казны [Бортвин, 1930, с. 11]. Дважды в течение 1716 г. отправлял Петру I партии сибирских сокровищ князь М.П. Гагарин [Зави-тухина, 1977а, с. 44]. Следующую часть «могильного золота» российский самодержец получил в 1717 г. [Матвеев, 1995, с. 8]. Заинтересован-ность центральной власти в сибирских сокровищах объяснялась ценностью материала, способного пополнить государственную казну. Для закупки древностей из столицы выделялись специальные средства [Завиту-хина, 1974, с. 34-36]. Хотя, вполне вероятно, что Петр I видел в «могильных» древностях не только средство для пополнения казны, но и историко-культурную ценность [Завитухина, 1977а, с. 64]. Часть из найденных «бугровщиками» сокровищ составила уникальную Сибирскую коллекцию Петра I. Несомненно, что ее формирование происходило и за счет экспонатов, поступивших из Притоболья [Матвеев, Матвеева, 1985, с. 76; Матвеев, Матвеева, 1987, с. 191-201]. Заинтересованность государства в сибирских сокровищах, выразившаяся в попытках контроля за деятельностью «бугровщиков», способствовала сохранению части культурных ценностей.
Ингальская долина в эпохи каменного и меднокаменного веков
Каменный век, являющийся наиболее продолжительной эпохой в истории человечества, довольно хорошо представлен и на территории Ингальской долины. Тоболо-Исетское междуречье начало осваиваться с эпохи мезолита. На протяжении нео- и энеолитического времени процессы освоения данных площадей происходили гораздо более активно и динамично.
Наиболее ранние свидетельства освоения долины относятся к эпохе мезолита и представлены ранним строительным горизонтом памятника Остров-2 [Волков, Дрябина, 2001]. В результате исследований 1998 г. в западной части раскопа был выявлен слой желтоватой супеси, перекры тый по всей площади отложениями нео- и энеолитического времени [Там же]. Рассматриваемый горизонт являлся заполнением нескольких ям. Археологический инвентарь, происходивший из описываемого напластования, представлен исключительно изделиями из камня [Волков, Дрябина, 2001, рис. 5]. Среди изделий выделяются: два нуклеуса, серия ножевид-ных пластин, представленных, как ретушированными, так и неретуширо-ванными предметами, «скошенное острие», провертки и отходы производства [Там же]. Ширина ножевидных пластин (0,4-0,7 см), формы орудий, способы их обработки, оформление ретушью поперечных краев изделий, наличие в коллекции «скошенного острия», минимальное использование ретуши, равно как и происхождение подавляющей части находок из самостоятельного горизонта, позволили датировать ранний строительный горизонт памятника эпохой мезолита [Там же, с. 33].
Слабая репрезентативность комплексов эпохи среднего каменного века не позволяет сделать обоснованных выводов относительно историко-культурной ситуации, сложившейся в Тоболо-Исетском междуречье в рассматриваемый период. Отсутствие радиокарбонных датировок, позволяет оценить возраст памятника лишь приблизительно, основываясь на материалах сопредельных территорий. Учитывая, что немногочисленные мезолитические памятники юга Тюменской области - Катенька [Зах, 1999] и Звездный [Усачева, 1993], датируются VIII-VII тыс. до н.э. [Усачева, 1993; Зах, 1999], на данном этапе исследования логично ограничить период функционирования памятника Остров-2 этими же хронологическими рамками.
Эпоха неолита
Раскопки неолитических памятников в Ингальской долине носили ограниченный характер. Исследования проведены на поселении Двух-озерное-1 [Волков, 2001а] и ритуальном комплексе Остров-2 [Волков, Рябогина, 1999; Волков, Дрябина, 2001]. Горизонт, содержащий кошкин ские, сосновоостровские и боборыкинские материалы, исследован при раскопках могильника Старолыбаево-4 [Волков, Матвеева, 2001]. Радиоуглеродных датировок и фактов археологической стратиграфии, маркирующих абсолютную и относительную хронологию неолитических древностей долины, пока нет. В сложившейся ситуации, логично обратиться к материалам сопредельных территорий, на которых представлены те же культурные традиции.
Проблема хронологической атрибуции неолитических культур Среднего Зауралья является одной из наиболее остродискуссионных. Согласно концепции В.Т. Ковалевой, развитие неолитического комплекса региона включает две линии развития - местную и пришлую [1989]. К автохтонным исследователь относит козловские и полуденские древности, к пришлым - генетически преемственные кошкинскую и боборыкин-скую культуры [Там же]. В качестве ранненеолитических рассматриваются козловские и кошкинские памятники [Там же]. Боборыкинская и полуденская культуры, по мнению исследователя, развивались в эпоху позднего неолита [Там же]. Сосновоостровские древности в рамках неолита не рассматриваются. Отдельные памятники (Дуванское-5 и др.) исследователь относит к позднему этапу полуденской культуры [Там же].
Противоположной точки зрения придерживается В.А. Зах, согласно точке зрения которого, наиболее ранними в Зауралье являются боборыкинские древности, чьи генетические истоки усматриваются на более южных территориях [1995]. В результате взаимодействия с культурой местного населения - сосновоостровской, происходит оформление КОЗЛОВСКИХ и полуденских комплексов [Там же].
Принципы адаптации населения каменного и меднокаменного веков к природным условиям Ингальскои долины
Эпоха неолита является одним из наиболее слабо изученных периодов Тоболо-Исетского междуречья, что прямым образом отражается на реконструкции ландшафтно-климатической ситуации рассматриваемого времени. Палинологические исследования спорово-пыльцевых отложений святилища Остров-2 [Волков, Рябогина, 1999] и поселения Двухозерное-19 отражают обстановку, сопутствовавшую развитию бобо-рыкинских древностей. Природный разрез Л1/95 [Рябогина и др., 1999], подкрепленный серией радиокарбонных датировок, позволяет реконструировать особенности ландшафтно-климатической ситуации, сложившейся в последней трети V тыс. до н.э. и последней трети IV тыс. до н.э. [Там же, с. 62].
Совпадение фаз развития боборыкинских, кошкинских, сосновоо-стровских и полуденских древностей в хронологическом интервале с середины V - по начало IV тыс. до н.э10., позволяет с известной долей осторожности распространить полученные результаты на весь спектр неолитических культур долины.
Палинокомплексы памятника Остров-2 отражают лесной тип растительности. Пыльца древесных пород, среди которых преобладает береза, составляет 43-59% [Волков, Ряботина, 1999, с. 56-57]. Доля травянистых, в составе которых доминируют сложноцветные, варьирует в пределах 41-39% [Там же]. По мнению Н.Е. Рябогиной, спорово-пыльцевые спектры загрязнены локальной растительностью, представленной пыльцой березы.11 Палинокомплексы разреза Л1/95, подкреплены радиокар-бонными датировками, совпадающими с эпохой неолита. Первая из них определяет возраст спектров последней третью V тыс. до н.э., вторая, маркирующая вышележащие отложения, относится к последней трети IV тыс. до н.э. [Рябогина и др., 1999, с. 62]. С ранней датой согласуется период функционирования кошкинских, сосновоостровских, боборыкинских и полуденских древностей. Вторая датировка может быть соотнесена с развитием боборыкинской, сосновоостровской и полуденской культур. Ландшафтная ситуация, реконструируемая для данных исторических отрезков, демонстрирует преобладание лесостепных ландшафтов с со-сново-березовыми лесами и березовыми колками на фоне разнотравно-злаковых участков [Там же].
Господство лесостепных ландшафтов реконструируется и для памятников боборыкинской культуры, расположенных в Нижнем Притобо 1 ) лье [Зах, 1995а] и Тюменском Приишимье [Матвеев и др., 19976]. Наи более вероятно, что Тоболо-Исетское междуречье в эпоху неолита характеризовалась преобладанием лесостепной растительности. Следовательно, правомерно, что лесная растительность занимала примерно те же участки долины, что и в современности, однако, была представлена более редколесными и осветленными лесами, с большей долей участия березы.
Приуроченность большинства неолитических поселков к достаточно высоким гипсометрическим отметкам (см. рис. 2), представленных останцами в поймах Тобола и Исети, первыми надпойменными террасами р. Исеть и р. Ук, незатопляемыми даже в годы бурных половодий, позволяет предполагать, что на протяжении этого времени, происходило неоднократное обострение паводковой ситуации.
Общее число неолитических памятников - 37 объектов (см. рис. 4), развивавшихся на протяжении двух с половиной тысяч лет, позволяет говорить, что Тоболо-Исетское междуречье было населено крайне слабо. Наиболее активное освоение рассматриваемых площадей приходится на эпоху позднего неолита, совпавшего с функционированием боборыкин-ских, полуденских и сосновоостровских древностей. Слабая репрезентативность полуденских памятников позволяет предполагать, что носители культуры появлялись на пространствах долины эпизодически.
Территориально-археологическое районирование Ингальской долины
Наиболее вероятной является гипотеза, что пик фортификационного строительства пришелся на заключительный этап баитовских древностей, совпавший с проникновением на территорию Тоболо-Исетского междуречья саргатских племен. Учитывая, что миграция носителей сар-гатского стереотипа обусловила быстрое прекращение баитовской линии развития (см. напр. [Археологическое наследие..., 1995]), логично выглядит предположение, что на рассматриваемый исторический отрезок при-ходится пик обострения «военно-политической» ситуации .
Относительно мирное сосуществование баитовских племен с ит-кульскими и гороховскими общинами, может объясняться несколькими причинами. Во-первых, нельзя исключать, что проникновение гороховских и иткульских коллективов на территорию Тоболо-Исетского междуречья пришлось на несколько более поздний хронологический период, чем считалось ранее. При подтверждении данной гипотезы, факт преобладания неукрепленных баитовских поселений над городищами получил бы дополнительное объяснение. Во-вторых, высказанное предположение может объясняться экономическими причинами. Отмечалось, что хозяйство южных иткульских общин базировалось на производящих отраслях экономики. Однако, археологические данные, позволяют предполагать, что на территории долины экономическая специфика иткульских племен носила иной характер. Все известные памятники находятся на территории плотных лесных массивов (см. табл. 2; рис. 2; 3; 10). Подобная локализация свидетельствует о значительной роли присваивающих отраслей в хозяйстве культуры. Таким образом, логично предположение, что относительно мирное сосуществование баитовских и иткульских коллективов было обусловлено несхожестью хозяйственных стереотипов, первый из которых базировался на комплексной экономике с преобладанием производящих отраслей, а второй приоритетом, отдаваемым промыслам. Стабильность в регионе могла обеспечиваться немногочисленностью ит-кульского населения.
Полагаем, что гороховские коллективы, осваивавшие Ингальскую долину, также являлись немногочисленными. К настоящему времени выявлено 17 гороховских памятников. Учитывая более долгий период существования культуры - VII - III вв. до н.э. (см. напр. [Археологическое наследие.., 1995]), можно предполагать, что гороховские популяции были представлены разрозненными группами.
Прекращение развития баитовской культуры было обусловлено проникновением саргатских племен. В условиях совпадения основных характеристик хозяйства, ограниченности ресурсных возможностей ре гиона и многочисленности населения, вопрос о мирном решении возникающих противоречий был невозможным.
Основная часть эпохи раннего железного века Ингальской связана с развитием саргатской культуры, период существования которой традиционно определяется V в. до н.э. - V в. н.э. (см. напр. [Археологическое наследие..., 1995]). Огромный хронологический интервал, вместивший развитие саргатских древностей, не представлял однородного климатического отрезка.
По мнению Н.Е. Рябогиной раннему этапу культуры соответствуют палинозоны 22 и 23, выделенные по материалам археологических и природных объектов долины [2003, с. 140]. Характеристики рассматриваемого времени определяются потеплением, связанным с распространением полынных группировок [Там же]. Несмотря на увеличение температур, отмечается некоторое повышение уровня увлажнения и наметившаяся тенденция распространения лесных ландшафтов в финале суббореально-го периода [Там же].
Дальнейший процесс трансформации ландшафтов и климата отражен в палинозонах 24 - 29 [Там же]. Это время сопряжено с началом атлантического периода и нашло отражение в тенденции увеличения площадей, занятых лесной растительностью, некоторым похолоданием и прогрессирующим уровнем увлажнения [Там же]. На фоне данных процессов отмечаются кратковременные отрезки, связанные с потеплением и незначительным сокращением ареала распространения лесов [Там же]. О нестабильности климата, в частности, о колебаниях уровня увлажнения, свидетельствует и топографическая приуроченность саргатских поселений, расположенных, как на высоких, дренированных участках, так и на площади поймы (см. рис. 2; 3; 12).
Согласно традиционной точке зрения, разделяемой большинством исследователей, экономика саргатской культуры базировалась на произ водящей экономике, определявшейся господством животноводства [Могильников, 1992; Матвеева, 1994, с. 201]. Ведущее место в стаде занимала лошадь, доля которой составляла около 50 % [Могильников, 1976; Матвеева, 1987]. Несколько меньший удельный вес принадлежал крупному и мелкому рогатому скоту.
От дискуссий о кочевом, оседлом и полукочевом образе жизни сар-гатских племен [Могильников, 1976; Корякова, 1978; Матвеева, 1987] исследователи пришли к пониманию существенной обусловленности хозяйства на каждом хронологическом отрезке от состояния ландшафтов и климата [Косарев, 1991; Матвеева, 2000]. По мнению ряда ученых, в разное время, на разных территориях можно зафиксировать преобладание полукочевого, кочевого, оседлого и полуоседлого типов хозяйства при доминировании скотоводства с тем или иным составом стада (см. напр. [Матвеева, 2000]). Не оспаривая очевидность данного положения, отметим, что материалы долины позволяют высказать еще несколько предположений относительно специфики хозяйства саргатского населения.
Саргатские поселения Ингальской долины возводились в контрастных ландшафтных условиях (см. табл. 2; рис. 2; 3; 12) [Волков, 1999; Волков, 2003]. Около половины поселков приурочены к участкам, поросшим в современности плотными сомкнутыми лесами [Там же]. Поселки, расположенные на площади смешанных лесов, как правило, отличаются незначительными размерами и ограниченным числом сооружений, фиксируемых в рельефе [Волков, 2003]. Их культурный слой не отличается хорошей окрашенностью и насыщенностью [Там же]. Раскопок подобных комплексов не производилось. Информация, связанная с изучением системы жизнеобеспечения саргатских племен получена по материалам городищ и поселений, локализованных на открытых участках и в разреженных березовых лесах (Коловское и Рафайловское городища, поселения Ингалинка-1, Нижнеингальское-3 и др.). Отсутствие интереса ис следователей к «лесным» поселениям обусловлено их рядовым статусом и ландшафтными особенностями территории. При раскопках подобных объектов, приходится вести постоянную «борьбу» с деревьями и их корнями, существенно затрудняющими процесс работ.
Массовая фиксация поселений на площади труднопроходимых, сомкнутых лесов заслуживает особого внимания. Было показано, что лесное окружение стимулировало развитие присваивающих элементов хозяйства, от 100% в экономике нео- и энеолитических общин, до 25-30 % в системе жизнеобеспечения культур позднего бронзового века. Полагаем, что факт локализации саргатских поселков на площади залесенных участков, богатых дикой фауной, предопределял развитие присваивающих элементов хозяйства.
Похожие диссертации на Комплекс древних и средневековых памятников Ингальская долина
