Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Природные условия и история исследования вопроса 9
1.1.Природные условия Средней Ангары 9
2.2. История археологических исследований в Сибири и на Ангаре 16
Глава 2. Описание материала неолитических памятников изучаемого региона . 51
1.1 .Поселение в устье реки Илим 51
2.2.Поселение Бадарма I 82
3.3 . Поселение Бадарма II 93
4.4.Поселение Бадарма III 109
5.5 .Поселение Тушама 117
6.6. Поселение Колпаковка 129
7.7.Поселение Парта 136
8.8 .Поселение Окуневка 159
Глава 3. Способы изготовления и орнаментации сосудов на Средней Ангаре в неолитическое время . 170
1.1 .Форма сосудов 170
2.2.Формовка сосудов 174
3.3 Орнаментация сосудов 179
4.4.Обжиг сосудов 182
Глава 4. Корреляция неолитических памятников Северного Приангарья . 185
Заключение. 197
Список литературы. 201
Список сокращений. 216
Иллюстрации. 217
- История археологических исследований в Сибири и на Ангаре
- Поселение Бадарма II
- Поселение Колпаковка
- Орнаментация сосудов
Введение к работе
Актуальность темы. Северное Приангарье занимает особое положение в истории Сибири. На протяжении тысячелетий оно являлось контактной зоной между Восточной и Западной Сибирью. Через низовья Ангары осуществлялись культурные, этнические и торговые связи таежных охотников и рыболовов со степными племенами. Культурно-этнические импульсы из северных археологических провинций, проходя через верховья Вилюя и Чону, тоже неизбежно наталкивались на интересующий нас регион. В этой зоне и шло взаимодействие древних культур. Между тем, в сравнении с соседними территориями, Северное Приангарье в археологическом отношении долгое время оставалось слабо изученным.
Даже сам термин "Северное Приангарье" в разное время различные
авторы понимали не однозначно. Так, например, Н.И. Дроздов включает сюда
среднее и нижнее течение р.Ангары в пределах Кежемского, Богучанского и
Мотыгинского районов Красноярского края [Дроздов, 1981, с. 3].
Впоследствии он присоединяется к мнению Р.С. Васильевского и В.В.
Бурилова, которые считают, что Северное Приангарье занимает западную
часть огромной территории Средней Сибири, простирающуюся от берегов
Енисея на западе до реки Лены на востоке. Территория Северного Приангарья,
в основном, тяготеет к среднему и нижнему течению р. Ангары. Северное
Приангарье простирается с севера на юг почти на 500 км, а с востока на запад
на 800 км, включая Братский, Усть-Илимский районы Иркутской области,
Кежемский, Богучанский, Мотыгинский и Енисейский административные
районы Красноярского края. Его общая площадь составляет более 200
тыс.кв.км и по своим размерам превосходит многие европейские страны
[Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988, с. 19]. Подобное определение
Северного Приангарья весьма значительно расширяет территориальные
границы данного региона. Однако, на наш взгляд, оба этих деления являются
чисто административными. Геологически и географически сюда следует
отнести территорию, заключенную между наиболее мощными ангарскими порогами. Эти пороги, Шаманский и Аплинский, являясь труднопреодолимыми водными препятствиями, окруженные крупными скалами, делали находящиеся между ними пространство достаточно изолированным. Протяженность данного участка немногим более трехсот километров и включает в себя Усть-Илимский район Иркутской области, а также Кежемский и Богучанский районы Красноярского края.
Как показали исследования, распространение древних памятников зависит от характера ангарской долины. Начиная от Ершовского порога вверх по Ангаре до дер. Закурдаево русло реки стиснуто с обеих сторон скалистыми берегами. Хорошо выраженных террас здесь почти нет, соответственно нет и древних стоянок.
Аналогичная ситуация наблюдается и на участке дер. Седаново -Дубынинский порог. Основная масса древних памятников в этом районе локализуется в Седановском озеровидном расширении, между дер. Седаново и шиверой Маргудоль. Здесь имеется группа островов: Скотский, Анара, Верхний, Жилой, Нижний, Большой, Федоровский и др., на которых преимущественно и находятся древние стоянки и могильники. [Васильевский, Бурилов, Седякина, 1980, с. 53].
Похожая картина вырисовывается и между Шаманским (Ершовским) и Аплинским порогами, где и расположены привлеченные к исследованию памятника: Усть-Илим, Бадарма I, II, III, Тушама, Колпаковка, Парта и Окуневка.
Если в Прибайкалье и в вверховьях Ангары стационарные археологические раскопки велись очень давно, были сделаны обобщения, создана периодизация и выявлены закономерности [Окладников, 1950 1974, 1975, 1976; Савельев, Медведев 1973; Савельев, 1989], среднее и нижнее течение реки в археологическом отношении, как говорилось выше во многом оставалось белым пятном.
Новизна работы. Археологическое освоение Северного Приангарья началось, практически, со строительства каскада ангарских гидроэлектростанций, когда возникла реальная угроза безвозвратной потери для науки целого ряда интереснейших памятников. А между тем, в силу своего географического положения, данный регион являлся контактным для таких крупных в археологическом и культурном отношении областей, как Забайкалье, Прибайкалье, Якутия и южные территории (долина Енисея и т.д.). Без знания материала археологических памятников Северного Приангарья было бы весьма трудно проследить связи носителей неолитических культур даже в пределах этого региона, не говоря уже о их контактах с прилегающими территориями.. Отсюда следует, что изучение Северного Приангарья имеет большое научное значение для понимания древней истории и Восточной Сибири и дает ключ к решению проблемы о его месте и роли в культурной истории всей Северной Азии. Тем более, что неолитические комплексы Средней Ангары носят несколько другую культурную специфику, чем аналогичные комплексы Верхней Ангары [Окладников, 1950, с. 9].
Решение проблемы специфики неолита изучаемых памятников автор видит не только в исследовании каменного и костяного инвентаря, а еще и в раскрытии исторических традиций керамического производства данного региона, в их сопоставлении с историческими закономерностями изготовления керамики на других территориях.
Изучая публикации иркутских, якутских, дальневосточных и новосибирских археологов, автор еще раз убедился, что керамика является мощным историко-археологическим источником, особенно если рассматривать ее не как "сопутствующий" материал, а в комплексе со всем обнаруженным на памятнике инвентарем. Так же не следует рассматривать, в данном конкретном случае, гончарное изделие отдельно, само по себе, ибо в этом варианте, хотя мы и выявили все особенности изготовления сосуда, поставленной проблемы мы не решим, так как керамика по способам
формовки и своей форме очень долго остается неизменной даже при контактах различных групп населения на уровне культурных взаимодействий (торговле, обмене и т.д.). Даже в условиях смешения носителей различных технологических традиций способы изготовления керамики остаются прежними еще долгое время [Бобринский, 1978, с. 169 - 170]. С другой стороны, обнаружив несходство в способах формовки сосудов на близлежащих территориях, мы можем говорить о том, что они были населены представителями различных культур. Об этом так же говорит несхожесть орнаментальных композиций, ориентация оттисков штампов на тулове сосуда, зоны покрытия орнаментом и т.д.
Хотя "для изучения памятников неолита и бронзы самым показательным археологическим материалом является керамика наиболее массовый и разнообразный археологический материал, позволяющий проследить этнические особенности, возраст и хронологические связи тех или иных памятников", [Горюнова, Савельев, 1975, С. 50], без рассмотрения всего материала в комплексе, достоверность сделанных выводов была бы не вполне определенной. Поэтому мы привлекаем к исследованию весь материал, обнаруженный на перечисленных выше памятниках в интересующее нас время. Однако, главный упор делается на керамику, тем более, что все авторы. Писавшие о данном регионе, рассматривали ее как материал "сопутствующий", уделяя основное внимание изделиям из камня и кости.
Отсюда цели и задачи исследования: обобщение и систематизация имеющихся материалов, установленные степени сходства и различия неолитических комплексов региона, выяснение взаимоотношений между ними и соседними субрегионами.
В работе так же делается попытка подойти к уточнению вопроса о периодизации неолита Северного Приангарья на материалах многослойных стоянок, а не погребений. Корреляция между поселениями проводится на основании данных, полученных в результате обработки керамических
источников. В научный оборот вводятся сведения о двух новых многослойных стоянках, Колпаковке и Окуневке, отраженные до сих пор только в полевых отчетах.
Источниковедеская база. Настоящая работа базируется на материалах стационарных раскопк, которые вели, с небольшими перерывами, Ангаро-Илимская и Богучанская экспедиции в период с 1968 по 2000 г.г., и в которых принимал участие автор. В исследование было вовлечено несколько десятков тысяч артефактов, более шести тысяч из них - обломки глиняных изделий.
Апробация. Некоторые положения диссертации нашли свое отражение в ряде публикации и выступлений на конференциях [Березин 1978, 1979, 1981, 1985, 1990, 2002; Конопацкий, Березин, Холюшкин, 1980; Абрамов, Березин, Глинский 1984; Бурилов, Березин, 1986, 1987; Васильевский Березин, Дроздов, 1993; Васильевский, Березин, Привалихин, 1996; Березин, Жилицкая, 2003 ; Березин, 2003 ].
Для корреляции изучаемых памятников были использованы факторный и кластерный анализы.
Работа состоит из четырёх глав и заключения.
В первом параграфе первой главы дается краткий физико-географический очерк, где рассматриваются вопросы о возникновении Ангары, делении ее на участки: Верхний, Средний и Нижний, описываются природные условия и геологическое строение интересующего нас региона. Второй параграф посвящен истории исследования ангарских и сопредельных памятников, со времени первого упоминания о них, до наших дней.
Во второй главе дается стратиграфическое описание исследуемых памятников, поднимаются вопросы их предварительной датировки и периодизации. Изучению и анализу подвергается весь материал, но основное внимание уделяется керамике. Рассматриваются орнаментальные мотивы, способы и техника нанесения оттисков, а так же их расположения на тулове сосуда. По мере возможностей определяется форма керамических изделий.
История археологических исследований в Сибири и на Ангаре
Проследить древнюю историю на этом участке Ангары можно, лишь постоянно обращаясь к сравнительным данным по соседним близлежащим регионам. Поэтому история археологических исследований на Средней Ангаре тесно связана с историей изучения Прибайкалья, которое для Восточной Сибири считается одним из наиболее изученных в археологическом отношении районов.
Интерес к археологическим памятникам Сибири и ее древнейшему прошлому появился уже в XVII веке, в первые десятилетия освоения этого края русскими. Авторы старинных хронографов и летописей, казаки землепроходцы и путешественники отмечали развалины древних укреплений, могилы, наскальные изображения. Таковы упоминания сибирских летописцев первой половины XVII века о писаницах на Енисее у Красноярска, известия казаков, побывавших в низовьях Амура, о каменной колонне и "скрижалях" на Тырском утесе [Окладников, 1961, с. 15-16]. К сожалению, первые раскопки древних курганов не имели ничего общего с раскопками археологическими. Они производились только в целях наживы, т.к. "могильное золото" и серебро являлось предметом купли-продажи. Сосуды и золотые вещи, "добытые" некогда копателями и скупщиками, которые не были удобны для домашнего употребления, тотчас переплавлялись ими в другие формы. Этим наносился неисправимый ущерб местной истории. К счастью, люди не отнеслись столь жестоко к найденным ими медным вещам, которые не отличались такою же ценностью", [Миллер, 1937, с. 513], как золотые. Насколько много было разграблено курганов и насколько они были богаты, можно судить из следующих данных: золотник чистого золота в Красноярске и Енисейске продавался в то время по 90 копеек [Там же, с. 511]. Практические меры к сохранению предметов древней истории Сибири предпринял впервые Петр I. Поняв их истинную, историческую ценность, он в 1718 - 1722 годах издает указы, в которых содержались инструкции сибирским воеводам, обязывающие их скупать "могильное золото", серебро и другие редкие вещи. Данные указы весьма строго выполнялись, в результате чего при Академии Наук было создано первое собрание сибирских древностей, насчитывающее несколько сотен образцов. Одновременно Петр предписывал отмечать места, где были найдены древние вещи. По его же приказу был организован ряд комплексных экспедиционных исследований, направленных на изучение Сибири не только с естественно-исторической, но и с культурно-исторической точки зрения. Одним из первых опытов подобных исследовательских предприятий явилось известное путешествие Д.Г. Мессершмидта, который в феврале 1719 года по приглашению Петра I подписал контракт о путешествии в Сибирь для ее описания. В 1720 году Мессершмидт встретил в Тобольске Страленберга, который, подружившись с ним, сделался его постоянным спутником. Во время поездок Мессершмидт и Страленберг усердно собирали различные материалы о прошлом Сибири. Результатом этого были 23 тома дневников и работ Мессершмидта и обширная коллекция различных древних предметов. В эту коллекцию входили и каменные изделия. Так, например, Страленберг сообщает о находках "каменных клиньев" на реке Енисее и на территории Прибайкалья - в Илимске. Мессершмидт на реке Караульная нашел и зарисовал изображение каменной рыбки. Это были первые данные о следах каменного века в Сибири, ставшие достоянием научной литературы. Хотя данные исследователи ограничивались только констатацией фактов и сами еще не подозревали об их действительном значении, их заслуги в деле изучения истории Сибири занимают видное место. Дальнейшими, более глубокими сведениями о памятниках каменного века на территории Прибайкалья и соседних с ним районов наука обязана деятельности организуемых Российской Академией Наук великих северных экспедиций. Эти экспедиции проводились в 1733 - 1743 годах. В соответствии с академической инструкцией, куда входило прямое задание осветить историю "дотоле неизвестных стран", участники экспедиций Г.Ф. Миллер, М.Г. Гмелин, Стеллер, СП. Крашенинников и Я. Линденау обязывались уделять большое внимание и археологическим памятникам, как одному из важнейших источников по ранней истории "Сибирского царства" [Окладников, 1950, с. 18]. Выполняя поручение Академии Наук, Миллер с самого начала обратился к археологии. Благодаря этому, он привез из сибирской поездки большое количество археологического материала. Занимаясь исследованиями в Южной Сибири, в частности, изучением погребений железного века, Миллер и Гмелин сделали крупное открытие, которое дало научную классификацию памятников эпохи металлов в Сибири, предвосхитившую современную археологическую классификацию. Описывая захоронения в верховьях Енисея, Миллер заявляет: "Вместо золотых и серебряных украшений и сосудов, кои находят в других могилах, здесь все состоит из красной меди: ножи, кинжалы и т.д.... Значит народ, похоронивший там своих покойников, может быть еще не знал употребления железа. Следовательно, эти могилы гораздо старее прочих" [Миллер, 1937, с. 522]. На основании вышесказанного, Миллер приходит к выводу, что "употребление меди в той стране старее было нежели железа". Раскапывая курганные захоронения, Миллер дает их первые описания: "в курганах человеческие кости находятся повсюду в естественном положении своем, головою на запад [Там же, с. 512].
Участники Камчатской экспедиции Российской Академии Наук пошли значительно дальше этого важного открытия. Они впервые обнаружили в Восточной и Южной Сибири следы каменного века, так называемые "громовые стрелы". Это дало им основание утверждать, что каменный век предшествовал здесь медному и железному векам.
Таким образом, Миллер, Гмелин и Крашенинников первыми пришли к выводу, что развитие человеческого общества делится на три этапа: каменный век, медный век и эпоху железа. Эта их мысль намного определила взгляды Томсена и его последователей.
Благодаря трудам академических экспедиций и сообщениям путешественников, изучавших Сибирь, археология Сибири привлекла внимание зарубежных ученых. Величественные курганы, и, особенно, камни с загадочными надписями на Енисее вызвали тогда немало догадок и ученых фантазий [Окладников, 1961, с. 16]. Вместе с тем передовые, прогрессивные исследователи 18 века заложили основу научной классификации древностей и периодизации древнейшего прошлого народов Сибири.
Поселение Бадарма II
Первый горизонт первого слоя относится к железному веку, второй - к финальному неолиту и эпохе бронзы, четвертый и третий - к развитому неолиту, пятый к серовскому времени. Керамика встречалась вплоть до первого горизонта третьего слоя. Три последних горизонта, т.е. третий слой целиком представляют собой единый докерамический комплекс, с орудиями, изготовленными, в основном, из призматических пластин. По времени он соответсвует, по-видимому, концу сумнагинской культуры на Алдане, т.е. имеет абсолютный возраст около 7 тыс. лет. [Бурилов, 1978, с. 204]
Во втором слое слишком много прослоек и переотложений и несмотря на то, что в нем имеется керамика, датировать его не представляется возможным [Там же, с. 204; Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988, с. 53]
Третий и четвертый горизонты первого слоя очень похожи по материалу и будут описаны вместе, находки остальных горизонтов имеют ряд специфических черт и требуют отдельного описания.
Во втором горизонте первого слоя изделий из камня немного. Встретился маленький ножечек листовидной формы с овальным рабочим краем (на одном конце сделан боковой резцовый скол), скребки и ножи на отщепах, обломок нуклеуса, немного призматических пластин и отщепов (рис. 22, 7; 12-16).
Из костяных изделий в первую очередь необходимо отметить наконечник стрелы каплевидной формы, для охоты на небольших пушных зверей. Узкий конец насада распилен вдоль вертикальной оси орудия: длина изделия 1,4 см, общая длина наконечника 3,9 см (рис. 24,1). Обнаружены еще два костяных наконечника стрел, округлые в поперечном сечении, заострены с одного конца. Основание прямое. Длина 3,6 и 4,1 см. Найден также наконечник копья или дротика. Ромбический в поперечном сечении клинок обломан, так что длина орудия неизвестна. Длинный и узкий насад круглый в поперечном сечении, уплощен у основания затеской с двух сторон. Обнаружены также мелкие обломки плоского тонкого, хорошо отшлифованного наконечника и недоделанный наконечник из рога (рис. 24, 2-6, 11). {Бурилов, 1978, с. 193-194] Керамика, к сожалению, представлена лишь фрагментами небольших размеров. Абсолютное большинство принадлежит неорнаментированным обломкам.
Найденные обломки венчиков принадлежали, вероятно, двум формам сосудов: простой открытой 2 шт. и сложной 1 шт. открытой, хотя с полной уверенностью из-за незначительных размеров фрагментов говорить об этом нельзя. Большинство венчиков укреплены массивными налепными валиками, прямоугольными либо треугольными в сечении. Срезы венчиков, как правило, закруглены и украшены вдавленнями пальцев либо округлой палочки с плоским концом, выполненным в прерывисто отступающей технике. Таким же образом украшался и сам валик.
На наиболее крупных обломках можно проследить несколько параллельных друг другу и срезу венчика подобных же оттисков. Найденные обломки средних частей сосудов украшались параллельными рядами отпечатков зубчатой или плоской лопаточек и палочек, как с прямым, так и с округлым концом. Техника нанесения орнамента прерывистая или отступающая. Встречено несколько фрагментов украшенных сеткой-плетенкой (рис. 25). Толщина обломков колебалась от 0,4 до 0,9 см. Обжиг костровый, тесто плотное, с добавлением крупного речного песка. Общее количество фрагментов распределение их по типам орнамента, а также их процентное соотношение показаны в таблице 17. Каменный инвентарь третьего и четвертого горизонтов первого слоя немногочисленен, но очень интересен. Это крупный наконечник дротика, асимметрично линзовидныи в поперечном сечении, полностью покрытый крупными выравнивающими сколами с дополнительной подправкой по краю. Насад длинный (3,9см) и широкий (2,1 см). Общая длина наконечника 8,2 см. Встретился обломок насада крупного наконечника и два целых наконечника стрел из кремня и кремнистого сланца. Один из них широкий (1,8 см) с хорошо выраженным насадом. Длина насада 1,7 см, ширина 0,6 см. Длина всего наконечника 3,2 см. второй наконечник стрелы треугольной формы со слегка вогнутым основанием. Длина его 2,3 см..
Довольно часто встречаются ножи и скребковые инструменты, изготовленные на крупных отщепах путем незначительной обработки одного или двух краев последних . В данном массиве отложений обнаружены так же подпрямоугольный в поперечном сечении топорик, с незначительной пришлифовкой широких граней, листовидный наконечник стрелы, подпризматический нуклеус и три крупных скупо обработанных скребка на отщепах (рис.26). [Бурилов, 1978, с. 197].
Керамика этих горизонтов вся представлена обломками. Как видно из таблицы 18, больше всего было обнаружено неорнаментированных фрагментов. Среди них встречено четыре обломка венчиков, принадлежащих, очевидно, простой открытой форме сосудов. Толщина стенок неорнаментированных фрагментов колебалась от 0,5 до 0,9 см. Следующее место по количеству занимают обломки сосудов, украшенные сеткой-плетенкой.
Керамика, декорированная при помощи штампов, не отличается большим разнообразием и по количеству немногочисленна . Это фрагменты украшенные параллельными рядами оттисков, прямоугольной лопаточки с зубчатым концом, выполненных в отступающей технике, параллельные ряды оттисков «отступающей» округлой палочки с плоским концом, бессистемные штрихи, нанесенные, очевидно, приостренной палочкой (рис.27-28). Обнаружено несколько фрагментов украшенных отпечатками округлой палочки с плоским концом, сделанных в прерывистой технике («ямочные вдавлення»). Данные отпечатки иногда накладываются друг на друга но все равно образуют некоторое подобие параллельных рядов (рис.27, 2-3,12). Штамп ставился перпендикулярно тулову сосуда. Несколько обломков украшены оттисками зубчатой лопаточки с округлым концом, выполненными в прерывистой технике («личинки»). Один фрагмент орнаментирован прямоугольной лопаточкой с плоским концом. Лопаточка ставилась под углом 45 относительно поверхности тулова сосуда, техника прерывистая.
Поселение Колпаковка
Стоянка Колпаковка находится в Кежемском районе Красноярского края, на 25 км ниже поселка Кежма и располагается на 12-15 м террасе левого берега р. Ангары и по обеим берегам Колпаковского ручья. С юга и севера стоянка ограничена скалистыми сопками, опускающимися к самой воде (Ангаре). Расстояние между сопками около 3 км. Восточной границей служат заболоченные верховья Колпаковского и двух безымянных ручьев. Материал, локальными группами, располагался практически, по всей 3-х километровой террасе. Раскопки велись на правом берегу Колпаковского ручья, в районе перевалочных створ, что соответствует, приблизительно, 611 км от устья Ангары. Терраса в данном месте покрыта негустым подлеском, который пришлось вырубать.
Для определения стратиграфической ситуации перпендикулярно береговому обрезу Ангары была заложена стратиграфическая траншея шириной 1 м, показывавшая следующий характер напластований: 1) дерн мощностью до 5 см. 2) слой темно-серого гумуса толщиной до 22 см. 3) слой светло-желтой илистой супеси мощностью до 25 см. Ниже располагается слой ярко-желтой супеси со значительным включением мелкой речной гальки, являющийся материком. Культурные остатки фиксировались по всей толще отложений до слоя ярко-желтой супеси, где они отсутствовали. В дерново-почвенном слое и слое темно-серого гумуса обнаружены железоплавильные шлаки, крицы, фрагменты глиняных сосудов, как гладкостенных так и орнаментированных оттисками зубчатой лопаточки и защипами, около 20 отщепов из кремня и яшмы, обломок призматического нуклеуса, ножевидные пластины. Второй культурный слой дал массу отщепов, значительное количество керамики как без орнамента, так и с орнаментами сетка-плетенка, 7 ножевидных пластин и один небольшой вторичный скол с какого-то шлифованного орудия. Анализируя впоследствии полученный на поселении материал, нам представляется, что первый культурный слой относится к железному веку, а второй является переходным этапом от финального неолита к эпохе металла [Березин, Привалихин, 1995]. В связи с этим в данной работе будет рассмотрен только второй культурный слой. Наиболее массовым материалом слоя являются различных размеров отщепы, представляющие из себя сколы с желваков светло-серого кремнистого сланца и имеющие ярко выраженные ударные бугорки. Остальной каменный инвентарь представлен следующими типологическими группами: 1 .Отбойники, 4 экземпляра. Первый - массивная, овальной формы галька сплошь покрытая галечной коркой. Оба торцевых конца несут на себе следы многочисленных ударов. Размеры - 14,5 х 7,0 х 5,8 см. Второй -массивная ромбовидная галька, покрытая галечной коркой. Удары наносились обоими торцевыми концами. Наиболее сильно сработан конец, имеющий более острую форму. Размеры - 11,1 х 8,2 х 5,6 см (рис.47, 1-2). Третий - небольшая, покрытая галечной коркой галечка, имеющая форму неправильного овала. Для работы использовался только наиболее узкий торцевой конец. Последний отбойник представляет из себя небольшую, покрытую галечной коркой гальку, почти правильной овальной формы. Для работы использовались оба торцевых конца. 2. Грузила для сети, (3 экз.). Это небольшие покрытия галечной коркой галечки овальной формы, в экваториальной части которых несколькими точечными ударами намечены перехватики для удобства крепления веревки (рис.47, 3,7 ). 3. Нуклеусы, 9 экземпляров. Три нуклеуса подпризматического облика, представлены обломками. Ударные площадки оформлены небрежными грубыми уплощающими сколами, имели округлую или овальную форму. Ножевидные пластины снимались по всему периметру . Один нуклеус подпризматической формы, с небрежно оформленной ударной площадкой. Ножевидные пластины снимались приблизительно по 2/3 периметра нуклеуса, 1/3 часть периметра покрыта галечной коркой. Три нуклеуса - однотипные, призматические, отличаются друг от друга только размерами и количеством снятых пластин. Ударные площадки тщательно обработаны, пластины снимались практически по всему периметру. Клиновидный нуклеус небольших размеров с четко оформленной уплощающими сколами ударной площадкой и следами снятия 6 пластин. Заготовка нуклеуса - небольшой кремневый желвачок слегка подправленный несколькими крупными сколами и с едва намеченной ударной площадкой в форме неправильного овала (рис. 47, 4-6, 8-9). 4. Бифас. Небольшое изящное орудие вытянуто-овальной формы. Обе стороны очень тщательно обработаны мелкими уплощающими сколами, периметр покрыт бифасиальной ретушью (рис.47, 10). 5. Наконечники стрел. (2 экз.). Один наконечник представлен обломком. Отсутствует жальце и насад. Сохранившаяся часть полностью очень тщательно обработана мелкими уплощающими сколами. Поперечное сечение обломка линзовидное. Форма наконечника была, вероятно, листовидная. Второй наконечник ромбовидной формы с небольшими плечиками в районе перехода лезвия в насад. Орудие тщательно обработано с обеих сторон мелкими уплощающими сколами, периметр покрывает пильчатая ретушь (рис.48, 5). 6. Тесла, (4 экз.). Одно из тесел представляет из себя желвак кремнистого сланца, обработанный с обеих сторон грубыми уплощающими сколами. В районе обушка и частично на одной из сторон сохранилась галечная корка. По боковым граням идет крупная бифасиальная ретушь. Лезвие имеет полуовальную форму. Три других орудия представлены обломками: I. Обломок лезвия небольшого тщательно оформленного тесла. Сохранившаяся часть обработана мелкими уплощающими сколами и подправлена по периметру тщательной отжимной ретушь.. Лезвие имело полукруглую форму; II. Обломок обушка тесла несколько больших размеров. Обработка тоже очень тщательная; III. Средняя часть какого-то рубящего орудия, обушок и лезвие обломаны. Широкие плоскости артефакта имеют форму параллелограмма и обработаны крупными уплощающими сколами. Одна из узких сторон обработана аналогично, другая же пришлифована. В целом же сохранившаяся часть орудия параллелепипедной формы (рис.48, 1-3). 7. Скребковые орудия, 9 экземпляров. Три орудия имели вытянуто овальную форму, полукруглое лезвие и были тщательно обработаны по всей поверхности уплощающей отжимной ретушью. Лезвие оформлялось крупными крутыми сколами, угол заточки достигал 65. Один артефакт - скребло, изготовленное из массивного краевого скола. Обработано почти по всему периметру бифасиально-краевой ретушью. Лезвие имеет неправильного овала форму, оформлено крупными крутыми сколами. Пятое орудие - небольшой обломок рабочего лезвия, обработанный мелкой крутой отжимной ретушью. Три скребка изготовлены на массивных пластинчатых отщепах, спинки которых улпощены крупными сколами. Почти весь периметр обработан крупной, крутой отжимной ретушью, в результате чего 2 орудия приобрели овальную форму, а одно - трапециевидную.
Орнаментация сосудов
Орудия или предметы, которые можно однозначно определить как орнаментальные штампы, встречаются крайне редко. И то обнаружены они были на сопредельных территориях и в Европе [Молодин, 1990, с. 76-80; Мыльникова, 1999, с. 128, табл. XXX; Абрамов, Березин, Глинский, 1984, с. 63-68]. На Средней Ангаре не было найдено ни одного предмета, который можно было бы классифицировать как орнаментальный штамп. По этому нам приходится судить о штампах по следам, которые они оставили на наружней поверхности тулова сосуда. Анализируя данные следы можно предположить, что в неолите Средней Ангары бытовали три типа орнаментальных штампов -палочка, лопаточка и колесико, которые по конфигурации и размерам можно разделить на несколько видов: I. палочка А) круглая палочка с плоским концом, Б) круглая палочка с округлым концом, В) круглая палочка с острым концом, Г) квадратная палочка с плоским концом, Д) квадратная палочка с острым концом. II. лопаточка А) Плоская лопаточка с рабочим концом в виде прямоугольника, Б) плоская лопаточка с рабочим концом в виде овала, В) зубчатая лопаточка с рабочим концом в виде прямоугольника, Г) зубчатая лопаточка с рабочим концом в виде овала, Д) лопаточка с округлым рабочим концом без зубцов, Е) лопаточка с округлым рабочим концом с зубцами. (Иногда рабочий конец слегка приострялся по окружности) Вероятно, оба типа штампов были комбинированные: один конец палочка, а другой - лопаточка и т.д. III. колесико Колесико - деревянный или керамический круг, на внешней поверхности которого находились рельефные выступы - зубчики, в виде полусферических овалов, иногда частично или полностью расчлененных тонкими штрихами. Если колесико просто прокатывали по сырому тесту сосуда, то при нанесении орнамента другими штампами существовало несколько вариантов: штамп мог располагаться как перпендикулярно к тулову сосуда, так и под углом к тулову сосуда. Оттиски выполнялись как и в прерывистой, так и в отступающей технике. Отпечатки орнаментального штампа покрывали все части тулова сосуда и располагались на нем горизонтальными параллельными рядами или горизонтальными волнообразными, либо остроугольными полосками. В ряде случаев встречаются бессистемные оттиски, нанесенные приостренными палочками. Оттиски могли располагаться как в районе стыковки глиняных полосок, так и по самим полоскам. Сосуды орнаментировались как одним видом штампа, так и сочетанием нескольких орнаментальных штампов. Техника нанесения отпечатков при этом тоже могла быть различной. В результате получались довольно сложные и изящные орнаментальные композиции. Особое место занимают орнаменты, полученные без каких-либо технических приспособлений. Это защипы и вдавлення пальцами, а также ногтевые вдавлення. Последние располагались по кромке или по срезу венчика, а также в местах прикрепления налепных валиков к тулову сосуда. Некоторые сосуды украшены "жемчужинами", располагающимися сразу же под срезом венчика одним-двумя рядами [Березин, 1981, с. 47-49]. Обнаружив фрагмент с "жемчужинами" или "ямочными вдавленнями" можно смело утверждать, что он относился к проксимальной зоне. Налепные валики широко варьируют по толщине и ширине и могут быть прямоугольными, треугольными и трапециевидными в разрезе. Орнаментировались они всеми видами орнаментальных штампов с использованием всех технических приемов. Располагались, как правило, в верхней трети тулова сосуда. Исключение, пожалуй, составляли только узкие валики, прикрепленные или образованные путем защипа сырого теста пальцами. Данные валики концентрическими горизонтальными кругами покрывали всю внешнюю поверхность тулова сосуда. Проходили по местам стыковки полос, так что можно предположить, что данный декор помимо эстетического, имел и практический характер. Что касается колотушек, то это орудия для дополнительной обработки стенок сосуда, а не орнаментальный штамп. Хотя рельефные следы, оставленные ими, можно отнести к техническим видам орнамента. Вышеописанные технические приспособления, а также способы нанесения орнаментации сохраняются на Средней Ангаре и в более позднее время, хотя та тщательность, с которой украшались сосуды в неолите, постепенно исчезает.
После дополнительной обработки стенок сосуда и нанесения на их внешнюю поверхность орнамента, керамические изделия подвергались окончательному высушиванию, а затем обжигались. Исходя из того, что на исследуемых поселениях не было обнаружено каких-либо специальных сооружений, даже ям, приспособленных для обжига посуды, следует предположить, что обжиг происходил при свободном доступе воздуха, на костре, то есть был окислительным. В этом случае температуру 700С можно считать наиболее вероятной [Ламина, Лотова, Добрецов, 1995, с. 17]. С точки зрения современного керамического производства такой температурный режим следует признать режимом высокотемпературной сушки, нежели собственно обжигом [Там же, с. 83], что соответствует второй ступени третьей стадии керамического производства [Бобринский, 1978, с. 14-15].
Зачем вообще был нужен обжиг? Дело в том, что "глина в обожженном состоянии существенно отличается по своим физико-минералогическим свойствам от сырого материала", [Жущиховская, Залищак, 1990, с. 145], она утрачивает пластичность и приобретает твердость. Другими словами, ей в сыром состоянии можно было придать нужную форму, а потом эту форму закрепить термообработкой. Для подобной процедуры вполне хватало температуры костра. Скорее всего, данные свойства глины были обнаружены случайно, и постепенно были использованы древними людьми в хозяйственных и бытовых целях. Это был огромный шаг вперед, так как впервые был создан искусственный материал, в корне отличающийся от природного. Так что вполне естественно, что первоначально посуда обжигалась на костре, и только потом, со временем, появились различные приспособления для ее изготовления и термической обработки (ямы, штабеля, печи).
