Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Материал, методы и методология исследования 17
1.1. Палеоантропологическая база данных южных районов Сибири и сопредельных территорий, составившая материал исследования 17
1.2. Использованные методы 35
1.3. Методология исследования. Основные факторы трансформаций антропологического состава человечества 43
1.3.1. Антропологическая дискретность человечества 43
1.3.2. Популяционная структура антропологической дифференциации человечества 49
1.3.3. Экологическая изменчивость популяций человека как ведущий фактор антропологической дифференциации человечества 52
1.3.4. Социальные факторы антропологической дифференциации человечества 54
1.3.5. Антропологическая дифференциация человечества как исторический процесс 57
Глава 2. Общая географическая, историко-культурная и антропологическая характеристика южного региона Западной Сибири 60
2.1. Эколого-географическая характеристика южного региона Западной Сибири и динамика физико-географических условий окружающей природной среды в эпохи неолита - раннего железа 60
2.1.1. Особенности взаимодействия географической среды и популяций человека 60
2.1.2. Характеристика современных ландшафтов в южном регионе Западной Сибири 65
2.1.3. Динамика палеоклиматических изменений в отдельных районах южного региона Западной Сибири 74
2.2. Общие закономерности и региональные тенденции историко-культурных и расогенетических процессов в южных районах Западной Сибири 83
2.2.1. Эпоха камня и переход к эпохе палеометалла 83
2.2.2. Период раннего металла 100
2.2.3. Ранний бронзовый век 108
2.2.4. Средний бронзовый век 112
2.2.5. Поздний бронзовый век 123 з
2.2.6. Ранний железный век 133
Глава 3. Антропология населения южного региона Западной Сибири в эпохи неолита и раннего металла 146
3.1. Краниологические особенности населения эпохи неолита южных районов Западной Сибири 146
3.1.1. Население Алтае-Саянского нагорья 146
3.1.2. Население Барабинской лесостепи 165
3.1.3. Формирование антропологического состава неолитического населения южного региона Западной Сибири по данным краниологии ]71
3.2. Краниологические особенности населения южного региона Западной
Сибири в период раннего металла 181
3.2.1. Население Алтае-Саянского нагорья 181
3.2.2. Население Барабинской лесостепи 186
3.2.3. Формирование антропологического состава населения южных
районов Западной Сибири в период раннего металл по данным краниологии 192
3.3. Одонтологическая характеристика населения южных районов
Западной Сибири неолитической эпохи и периода раннего металла 198
Глава 4. Антропология населения Южного региона Западной Сибири в эпоху бронзы 209
4.1. Население южных районов Западно-Сибирской равнины в эпоху бронзы по данным антропологии 209
4.1.1. Население одиновской культуры 209
4.1.2. Население кротовской культуры 216
4.1.3. Население апдроновской (фёдоровской) культуры 228
4.1.4. Население ирменской культуры 237
4.1.5. Люди из погребений так называемой «культуры эпохи поздней бронзы» могильников Старый Сад и Преображенка-3 249
4.2. Население Г орного Алтая среднего бронзового века по данным антропологии 256
4.2.1. Население каракольской культуры 256
4.2.2. Индивиды из погребального комплекса Бертек-56 260
Глава 5. Антропология населения Алтае-Саянского нагорья в эпоху раннего железа 265
5.1. Антропологическая характеристика ранних кочевников Горного Алтая 266
5.1.1. Состав обследованного палеоантропологического материала пазырыкской культуры и его палеодемографпческая характеристика 266
5.1.2. Вариации краниометрических признаков ранних кочевников Горного Алтая 270
5.1.3. Одонтологические особенности ранних кочевников Горного Алтая 278
5.1.4. Формирование антропологического состава ранних кочевников Горного Алтая 281
5.2. Антропологическая характеристика ранних кочевников Тувы 287
5.2.1. Состав обследованного палеоантропологического материала ранних кочевников Тувы и его палеодемографическая характеристика 287
5.2.2. Вариации краниометрических признаков ранних кочевников Тувы 293
5.2.3. Одонтологические особенности ранних кочевников Тувы 298
5.2.4. Формирование антропологического состава ранних кочевников Тувы 307
Глава 6. Региональные и локально-территориальные особенности формирования антропологического состава древнего населения южных районов Сибири в свете новых антропологических и па леогенетических данных 314
Заключение 337
Библиография 345
Список сокращений 392
Приложение. Таблицы одонтологических характеристик и индивидуальных данных измерений краниологических серий 393
- Методология исследования. Основные факторы трансформаций антропологического состава человечества
- Особенности взаимодействия географической среды и популяций человека
- Население Барабинской лесостепи
- Состав обследованного палеоантропологического материала пазырыкской культуры и его палеодемографпческая характеристика
Введение к работе
Привлечение палеоантропологических материалов как важнейшего исторического источника является одним из основных методологических подходов в исследованиях историко-культурных и этно-культурных общностей древнего населения. Одно из направлений биологического исследования палеоантропологических материалов – расогенетическое - предполагает изучение физических особенностей людей (морфологии черепа, зубной системы, костей посткраниального скелета) с целью установления генезиса объединяющей их общности. На практике сравниваются группы антропологических объектов или отдельные индивидуумы для выявления совокупностей со сходными комплексами морфологических признаков, анализируются их географический, историко-культурный ареалы и время существования, устанавливается очаг и хронологический период формирования данного комплекса особенностей. Специфические сочетания краниологических признаков палеоантропологических серий соотносят с характеристиками таксонов расовой систематики современного человечества (расами, антропологическими типами).
Актуальность темы. Расогенетическое направление исследований чрезвычайно актуально для азиатской части Евразии. Клинальность в распределении генетических маркеров или антропологических признаков здесь нарушалась историческими событиями, вызывающими переселения крупных групп населения. О большей части этих событий нет письменных сведений. Мы располагаем только элементами материальной культуры (но они часто заимствуются от соседей и не всегда свидетельствуют о смене населения), и морфологией человека, т. е. антропологическим типом, появление которого вне ареала его формирования является самым точным свидетельством миграции.
Накопленный к настоящему времени опыт изучения археологических культур на юге Сибири, а также дисперсии и динамики антропологического состава её населения свидетельствует о том, что дифференциация краниологических комплексов и культурогенетические процессы в этом регионе протекали зонально. Следовательно, и ареалы синхронно развивающихся культур и ареалы антропологических общностей чересполосно перекрывали друг друга и иногда простирались широтно не только через всю Сибирь (например, культуры окунёвского и карасускского круга) но и через весь Евразийский материк (культуры андроновской и скифо-сибирской культурных общностей). Это обусловливало поликомпонентность самих культур и антропологического состава их носителей. Поэтому очень важным принципом в исследовании юга Западной Сибири является рассмотрение максимально широких синхронных профилей антропологического состава населения на фоне диахронных данных. Только в этом случае можно получить антропологические реконструкции, объективно отражающие динамику расогенетических процессов, которые связаны со стабильностью, эволюционными трансформациями или смешениями различных физических комплексов.
Изучение антропологического состава древнего населения юга Западной Сибири имеет более чем вековую историю. За это время, благодаря работам таких ученых как Г.Ф.Дебец, В.П.Алексеев, В.А.Дрёмов, А.Р.Ким, А.Н.Багашёв, С.С.Тур, К.Н.Солодовников и других в антропологической науке начало формироваться представление о морфологии носителей отдельных культур в этом регионе. Автором данного диссертационного исследования также был изучен целый спектр культур в хронологическом диапазоне от эпохи неолита до эпохи раннего железа включительно.
Введенный в научный оборот краниологический материал из южного региона Западной Сибири в целом сложен по своему антропологическому (типологическому) составу. Значительная его часть демонстрирует фенотипическую монголоидно-европеоидную промежуточность комплексов антропологических черт. Современный подход к использованию палеоантропологического материала как исторического источника предъявляет строгие требования к расогенетической интерпретации таких комплексов. С этой точки зрения актуальной задачей палеоантропологического исследования становится получение систематизированного представления о разнообразии и распределении устойчивых комплексов краниометрических признаков на Евразийском материке в целом и в его основных регионах в аспекте их культурно-хронологической динамики.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью систематизации и введения в научный оборот накопленных на современном этапе археологического изучения региона палеоантропологических материалов. Каждый новый этап археологического и антропологического изучения любого региона способствует созданию более полной и более цельной картины истории его древних народов, поскольку динамика их антропологического состава сопряжена с изменениями культурно-исторических процессов на осваиваемой ими территории.
Цель и задачи исследования. Целью работы является изучение процессов антропологической (морфологической) дифференциации в среде древнего населения южных районов Сибири в хронологическом, историко-культурном и географическом аспектах. Ее достижение предусматривает решение следующих задач:
1. Обобщение и систематизация палеоантропологического материала по археологическим культурам в соответствии с современным состоянием археологических источников.
2. Детальную презентацию исследованных групп древнего населения южных районов Западной Сибири по двум системам физических признаков – краниометрической и одонтологической. Этот аспект исследования заполнит часть лакун фактического материала, необходимого для реконструкции расогенетических и культурогенетических (в той мере, в какой они нашли отражение в антропологических данных) процессов в уникальном историко-культурном и географическом регионе.
3. Определение популяционных и надпопуляционных эпохальных и локально-территориальных тенденций изменчивости антропологических признаков и их комплексов в южном регионе Сибири.
4. Выявление близких в антропологическом отношении (по комплексу краниометрических и одонтологических признаков) групп населения для определения географического и историко-культурного пространства, в котором развивались общие процессы расогенетического характера.
5. Выделение основных морфологических компонентов (краниологических типов) населения южного региона Сибири и их таксономическая оценка.
6. Корреляция результатов палеоантропологического анализа с выводами археологических исследований.
Территориальные рамки исследования. Исследование проведено на территории, которая условно может быть названа южным регионом Западной Сибири. Она включает лесостепные районы Западно-Сибирской равнины и отдельные области Алтае-Саянской горной страны.
Хронологические рамки исследования охватывают сменяющие друг друга культуры в хронологическом диапазоне от эпохи неолита (по современным данным радиоуглеродного датирования от VI тыс. до н.э.) до гунно-сарматского времени (I-II вв. до н.э. - I-II вв. н.э.).
Материалы и методика исследования. Материалом для исследования послужили палеоантропологические находки эпох неолита, раннего металла, бронзы и раннего железа, полученные в южном регионе Западной Сибири за истекшие несколько десятилетий (с конца 1970-х до начала 2000-х годов) и находящиеся в составе коллекций Института археологии и этнографии СО РАН. Краниологическую часть исследованного материала представляют свыше 600 черепов относительно хорошей сохранности (либо восстановленные с достаточной полнотой из фрагментов). Одонтологическая коллекция более многочисленна, так как для изучения могли быть использованы фрагменты челюстей с зубами и изолированные зубы.
В основу работы положены классические антропометрические и одонтоскопические методики. Использованы программы, по которым советскими, российскими и зарубежными антропологами изучались и изучаются любые антропологические серии, что дало возможность привлечь к анализу опубликованные и находящиеся в архивах данные других исследователей.
В тех случаях, когда из погребений изученных в диссертации могильников был собран весь остеологический материал, проводился анализ их демографической структуры. Половозрастные данные оценивались в виде процентных соотношений взрослых и детей, мужчин и женщин.
Анализ внутригрупповой изменчивости признаков основан на сравнении внутригрупповых дисперсий со стандартными, вычисленными В.П.Алексеевым и Г.Ф.Дебецем (Алексеев, Дебец, 1964). При оценке однородности или многокомпонентности краниологических серий по краниометрическим признакам использован F-критерий Фишера. Достоверность отношений эмпирических дисперсий к стандартным проверялась по таблицам F-распределения (Лакин, 1980).
Межгрупповой анализ проводился с использованием метода кластерного анализа комплексов из 16 краниометрических признаков. Для его графического отображения были получены дендрограммы кластеризации квадратичных Эвклидовых расстояний между группами, рассчитанных с использованием внутригрупповых средних краниометрических признаков. Статистическое исследование проводилось с помощью интегрированной системы статистического анализа и обработки данных SPSS 13.0 for Windows.
Методология исследования. В соответствии с целью, поставленной в данной работе, и задачами, которые потребовалось решить для ее достижения, методологическую основу диссертационного исследования составили пять теоретических обобщений: 1. концепция антропологической (морфологической) дискретности человечества; 2. подход к антропологическому составу человечества как к системе популяций; 3. концепция экологической изменчивости популяций человека как ведущего фактора антропологической дифференциации человечества; 4. гипотеза о дифференцирующей роли социальных факторов в антропологической дивергенции человечества; 5. понимание расы или антропологического типа как исторической категории.
Объектом исследования являются культурогенетические процессы, протекавшие на юге Западной Сибири в культурно-хронологическом диапазоне от эпохи неолита до эпохи раннего железа включительно.
Предметом исследования являются антропологические особенности историко- культурных групп населения южного региона Западной Сибири.
Научная новизна исследования. Результаты проведённого исследования палеоантропологических материалов существенно пополнили базу антропологических данных по южному региону Западной Сибири и предоставили новые факты для усиления группы гипотез о протоморфности краниологических типов, составляющих основу его древнего населения. Эти данные достаточны для обоснования их статуса в таксономической системе вариантов морфологического разнообразия древних и современных групп человечества.
Практическая и теоретическая значимость работы. Теоретическая ценность работы заключается в том, что в ней обобщены новые материалы по палеоантропологии южного региона Западной Сибири. Выявлены эпохальные, региональные и локально-территориальные закономерности формирования антропологического состава широкого спектра культур. Введение в научный оборот новых антропологических данных и полученных на основе их интерпретации результатов расширяет возможности для изучения расо- и этногенеза коренного населения Сибири, и позволяет подвести объективную основу под многие культурогенетические реконструкции. Эти данные являются полноценной базой для усовершенствования таксономической системы вариантов морфологического разнообразия древних и современных групп человечества.
Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при создании научных трудов по антропологии и древней истории Северной Евразии, а также для разработки спецкурсов для студентов исторических факультетов ВУЗов.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались автором на Итоговых сессиях ИАЭТ СО РАН, на I (2006 г., г. Новосибирск) и II (2008 г., г. Суздаль) Всероссийских археологических съездах, на Международном Скифском Конгрессе (Der Skythenkongress) в г. Берлине (2007 г.), на Международной конференции «Человек: его биологическая и социальная история» (г. Москва, 2009 г.).
По теме диссертации автором опубликовано 7 монографий (коллективных), 50 статей, где общий вклад соискателя составляет 67,0 а.л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка литературы, списка сокращений и приложения, вынесенного в отдельный том. В приложении представлены в табличном виде данные обследования палеоантропологического материала, положенного в основу работы, и результаты их статистического анализа. В главах работы последовательно от эпохи к эпохе рассмотрены изменения антропологического состава населения южных районов Сибири и выявлены факторы, определяющие его генезис.
Методология исследования. Основные факторы трансформаций антропологического состава человечества
Особая точка зрения на эту проблему разрабатывалась в середине 70-х годов Валерием Павловичем Алексеевым (Алексеев, 1976, 1977). Она заключалась в том, что социальные факторы - в частности уровень развития производительных сил и связанный с ним уровень общественного развития, социальная стратификация общества, господствующие в разных обществах системы заключения браков, этнические границы, государственные границы, социально-психологические стереотипы поведения - способствуют биологической дифференциации человечества в силу создаваемых ими генетических барьеров. Внутри смешивающихся или уже смешавшихся популяций начинают действовать изолирующие факторы, и формируются устойчивые наследуемые комплексы морфологических признаков. Эта точка зрения была подвергнута критике, в которой теоретически отрицалась какая- либо возможность расообразования на современном этапе развития человечества. В реальности же мы наблюдаем эпохальные изменения в антропологическом составе человечества, выявляем антропологические типы, сформировавшиеся сравнительно недавно - в эпоху средневековья.
Дифференцирующая роль социальных факторов в антропологической дивергенции человечества положена в основу данной работы как один из важнейших методологических принципов. Его теоретическое обоснование представлено в соответствующем разделе главы 2.
На одном из этапов исследования мы неизбежно сталкиваемся с проблемой поиска для обнаруживаемых комплексов физических признаков соответствующих звеньев в антропологических классификациях. В этой связи актуально понимание расы или антропологического типа как исторической категории, как эпизода формообразования, существующего на конкретном отрезке времени. Важно подчеркнуть, что палеоантропологический материал нельзя ни ограничивать рамками современного расового разнообразия человечества, ни сводить его к основным адаптивным комплексам верхнего палеолита-мезолита (первичным расам). История расовых комплексов не имеет единой направленности - это не эволюционный процесс, ведущий все население к современным расам: какие-то расы исчезли, какие-то сохранились, но несут в себе черты эпохальных сдвигов (грацилизации, брахикефализации), есть расы являющиеся результатом смешения существовавших некогда самостоятельных расовых комплексов и, наконец, существуют расы, сохранившиеся неизменными на протяжении тысячелетий. И вполне логично, что рано или поздно с раскрытием потенциала, заложенного в палеоантропологических материалах, возникает необходимость выделения новых таксонов для систематизации древних краниологических типов. Эта проблема встала перед автором диссертации при интерпретации палеоаптропологических данных с территории Сибири. Методологическим подходом к её решению стало понимание расы или антропологического типа как исторической категории. Теоретическое обоснование этого подхода дано в соответствующем разделе главы 2.
Объектом исследования являются культурогенетические процессы, протекавшие в Алтае-Саянском регионе Евразии в культурнохронологическом диапазоне от эпохи неолита до эпохи раннего железа включительно.
Предметом исследования являются антропологические особенности историко- культурных групп населения Атае-Саянского нагорья.
Актуальность исследования. Поставленные задачи не являются пионерными, они традиционны для исследования, систематизирующего и вводящего в научный оборот накопленные на определённом этапе палеоантропологические материалы. Но каждый новый этап антропологического изучения любого региона способствует созданию более полной и более дельной картины истории его древних народов, поскольку динамика их антропологического состава сопряжена с динамикой культурноисторических процессов на осваиваемой ими территории. Корректировка существующей антропологической классификации древних краниологических типов, неизбежная при расширении спектра комплексов морфологических признаков, также актуальна как сама по себе, так и в прикладном аспекте - без такой системы исследователи зачастую не понимают друг друга, вкладывая в одни и те же формулировки разный смысл.
Научная новизна исследования. Результаты проведённого исследования палеоантропологических материалов существенно пополнили базу антропологических данных по южному региону Западной Сибири и предоставили новые факты для усиления группы гипотез о протоморфности краниологических типов, составляющих основу его древнего населения. Эти данные достаточны для обоснования их статуса в таксономической системе вариантов морфологического разнообразия древних и современных групп человечества.
Практическая и теоретическая значимость работы. Теоретическая ценность работы заключается в том, что в ней обобщены новые материалы по палеоантропологии южного региона Западной Сибири. Выявлены эпохальные, региональные и локально-территориальные закономерности формирования антропологического состава широкого спектра культур. Введение в научный оборот новых антропологических данных и полученных на основе их интерпретации результатов расширяет возможности для изучения расо- и этногенеза коренного населения Сибири, и позволяет подвести объективную основу под многие культурогенетические реконструкции. Эти данные являются полноценной базой для усовершенствования таксономической системы вариантов морфологического разнообразия древних и современных групп человечества.
Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при создании научных трудов по антропологии и древней истории Северной Евразии, а также для разработки спецкурсов для студентов исторических факультетов ВУЗов.
Благодарности. Я считаю приятным долгом выразить благодарность моим коллегам-архео логам, доставлявшим палеоантропологический материал и консультировавшим меня, а также своим непосредственным помощникам, занимавшимся вместе со мной реставрацией материала, подготовкой иллюстраций, созданием сравнительной базы данных, статистической обработкой данных и их обсуждением.
Особенности взаимодействия географической среды и популяций человека
В истории культур периода раннего металла южных районов Сибири большое внимание традиционно уделяется обоснованию их связей со степными курганными культурами — ямной и катакомбной. Но для этих культур было уже характерно широкое применение бронзы, тогда как в южносибирских комплексах встречаются только отдельные изделия из меди. Правда, теория металлургических провинций предсказывает, что в среде племен афанасьевской культуры Горного Алтая уже отмечаются следы зарождения особой металлургической Саяно-Алтайской горной области в составе Евразийской металлургической провинции [ЕАМП] [Черных, 2008] (ареал афанасьевской культуры в целом совпадает с ее границами). Расцвет Саяно-Алтайской металлургической области пришелся на II тыс. до н.э., и в дальнейшем она сыграла «выдающуюся роль в формировании металлопроизводства позднебронзовых сообществ «степного пояса» и восточно-евразийской модели металлургии в целом» [Черных, 2008, с.46]. Однако, среди металлических артефактов афанасьевской культуры нет изделий из бронзы [Хаврин, 2008], и ее генетическая связь с зарождающейся общностью скотоводческих курганных культур северной зоны ЦМП, постулируется на основании сходства погребального обряда и европеоидного антропологического типа погребенных. Появление металла в сфере жизнеобеспечения южносибирского населения IV- III тыс. до н.э. может быть связано и с маргинальным для БКМП (не только в географическом, но и в хронологическом смысле) блоком скотоводческо- земледельческих культур (среднестоговская и хвалынская культуры).
Для юга Западной Сибири и Алтае-Саянского нагорья к периоду раннего металла из культур, по которым имеется палеоантропологический материал, соответствующий задачам данной работы, относятся усть-тартасская и афанасьевская культуры.
Появление на Алтае афанасьевской культуры, по самым последним данным исследования погребального инвентаря и радиоуглеродного датирования, относится к рубежу IV- III тыс. до н.э. [Цыб, 1984; Ларин, 1988; Погожева, 2006]. По отношению к Минусинской котловине ранее обосновывалось появление здесь афанасьевской культуры не ранее второй четверти III тыс. до н.э. [Вадецкая, 1981, 1986]. На основе этих дат предполагалось, что афанасьевская культура сложилась на территории Алтая и появилась в районе Среднего Енисея в уже сложившемся виде [Вадецкая, 1986, с. 22]. Однако, судя по последним данным радиоуглеродного датирования, памятники афанасьевской культуры Минусинской котловины и Горного Алтая синхронизируются. Даты для первых укладываются в рамки 33-25 вв. до н.э. [Святко, Поляков, 2009], для вторых - в интервал 3150 -2360 гг. до н.э. [Цыб, 1984]. На рубеже Ш-П тыс. до н.э. памятники афанасьевской культуры появляются в Туве [5 слой стоянки Тора-Даш] [Семенов, 1988]. В Туву носители афанасьевской культуры могли проникнуть как с севера из Минусинской котловины, так и с Запада — с территории Горного Алтая. Они разительно отличаются от неолитических обитателей горно-стенных районов Верхнего Енисея наличием форм производящего хозяйства и знакомством с металлургией [Семенов, 1988. с. 21-22].
Время верхней границы существования афанасьевской культуры на Алтае определено началом II тыс. до н.э. Об этом свидетельствует, в частности, обнаружение на многослойном поселении Кара-Тенеш наряду с афанасьевским материалом керамического комплекса, относящегося к периоду ранней бронзы (подобного керамике кротовской или самусьской культур), предполагающее сосуществование этих культур [Погожева, Молодин, 1980].
Значительное внимание в литературе уделено вопросу о происхождении афанасьевской культуры, решение которого проводится в контекстах автохтонной и миграционной гипотез, причем миграционная занимает пока лидирующие позиции. В погребальном обряде горноалтайских афанасьевцев были отмечены безусловные аналогии с ямными и частично катакомбными погребениями Северного Кавказа и заман-бабинской культуры Средней Азии [Киселев, 1951, с. 55-60; Грязнов, Вадецкая, 1968, с.165; Берс, 1974, с. 28; Хлобыстина, 1975, с. 33], что указывает на ее связи с культурами Причерноморско-Каспийских степей. Аргументацией к миграционной гипотезе стал также краниологический тип населения афанасьевской культуры, который изначально был охарактеризован Г.Ф.Дебецем, констатировавшим безусловную европеоидность и сходство их черепов с верхнепалеолитическими черепами Западной Европы [Дебец, 1948]. Хотя сам Г.Ф.Дебец не поддерживал предположения о вытеснении автохтонного населения Алтае-Саянского нагорья пришельцами с Запада, а склонялся к варианту исхода афанасьевского населения с юго-востока, из Южной степной полосы Сибири, заселенной, по его мнению, европеоидами еще в палеолите [Дебец, 1948, с. 68].
В первых своих исследованиях палеоантропологического материала Алтае-Саянского нагорья В.П. Алексеев придерживался точки зрения о появлении характерного для афанасьевской культуры антропологического типа в результате притока на территорию Алтае-Саянского нагорья населения с территории Восточной Европы [Алексеев, 1961а, с. 380]. Его заключения аргументировали позицию археологов, разрабатывающих гипотезу о переселении на Алтай части племен ямной культуры [Погожева, 2006]. С.В.Цыбом было также высказано предположение о значительной роли полтавкинских и катакомбных племен в этногенезе афанасьевцев [Цыб, 1981, 1984]. В последнее время это предположение получило подтверждение в радиоуглеродных датах, свидетельствующих о том, что катакомбная культура сосуществовала с ямной на протяжении III тыс. до н.э. [Черных, 2008].
По мнению некоторых археологов, близость в материальном и антропологическом плане населения древнеямной и афанасьевской культуры не обязательно указывает на происхождение афанасьевских племен из степей Восточной Европы, а может свидетельствовать также о единой их основе, восходящей к «прикаспийской части среднеазиатского очага производящего хозяйства» [Мерперт, 1982, с. 331].
Население Барабинской лесостепи
Система одонтологических признаков, о которой пойдет речь в данном разделе работы, является более консервативной, чем краниометрическая, так как одонтологические признаки наследуются дискретно и не подвергаются морфологическим модификациям в процессе смешения. Обнаружение общих одонтологических особенностей, объединяющих серии, достоверно свидетельствует о наличии для них общего субстрата.
Население Горного Алтая IV тыс. до н.э. в одонтологическом отношении, также как и в краниологическом, может быть охарактеризовано только по двум индивидам.
У женщины из пещеры Каминной (таблица 13) зубы хорошо сохранились прижизненно. Форма и степень их стёртости соответствуют возрасту погребённой и лабидонтному характеру прикуса. На челюстях отсутствуют торусы. Наблюдается гиподонтия третьих нижних моляров. Вторые верхние моляры погребённой трёхбугорковые (редуцирован гипоконус). В ряду верхних моляров отсутствует бугорок Карабелли, какие-либо стилоидные образования и дополнительные бугорки, эмалево-цементная граница представляет прямую линию (балл 2). Нижний второй премоляр имеет двухбугорковую форму (балл 4), первый моляр нижнего ряда имеет пятибугорковую форму и «плюс»-узор, второй моляр характеризуется четырьмя бугорками и «икс»-узором. На обоих нижних молярах отсутствуют дополнительные бугорки и какие-либо стилоидные образования, дистальные гребни тригонида и коленчатая складка метоконида, наблюдается межкорневой затёк эмали.
У мужчины из Нижнетыткескенской пещеры высока степень изношенности зубов, что не позволило идентифицировать основные одонтологические признаки. У индивида отсутствует гиподонтия, наблюдается сдвиг внутрь латерального верхнего резца (краудинг), имеются хорошо развитые ореховидные вздутия на нижней челюсти. Нижний первый моляр характеризуется пятью бугорками и «икс»-узором. На втором нижнем моляре имеется затёк эмали.
Одонтологический комплекс обоих индивидов характеризуется отсутствием ведущих признаков-маркеров, на основании которых можно было приблизить их к носителям восточных или западных особенностей. Но всё же можно говорить о некоторой мозаичности в сочетании второстепенных признаков, имеющих сдвиг в том или ином направлении. Таково сочетание на женском черепе монголоидной степени затёка эмали второго нижнего моляра с европеоидной формой коронки. У мужчины более выражен сдвиг в восточном направлении: сочетание краудинга, ореховидных вздутий и затёка эмали на втором нижнем моляре. Обоих индивидов сближают крупные размеры зубов, принадлежность узоров коронок первых нижних моляров к «икс»-ряду, затёк эмали на втором нижнем моляре.
Население лесостепных предгорий Алтая представлено двумя небольшими одонтологическими сериями - из могильника Солонцы-5 и из могильника Усть- Иша. Обе могли быть охарактеризованы только без учёта особенностей распределения признаков по полу (таблица 13). В одонтологическом.комплексе серии из могильника Солонцы-5 наблюдается сочетание высоких частот отдельных признаков-маркеров как восточного, так и западного компонентов. Так из «восточных» признаков высокой дифференцирующей силы в серии из Солонцов-5 наблюдаются: высокие частоты лопатообразной формы
медиальных и латеральных резцов верхней челюсти, затёка эмали на всех молярах, гиподонтии третьих моляров, высокая частота дистального гребня тригонида на первых молярах, случай шестибугоркового первого нижнего моляра, отсутствие четырехбугорковых первых нижних моляров, присутствие пятибугорковых вторых нижних моляров, наличие ямки протостилида на первом моляре. Из «западных» признаков: очень высокая степень редукции вторых верхних моляров, в том числе высокая частота трёхбугорковых вариантов, высокая частота дополнительного дистального бугорка и случай бугорка Карабелли на первом верхнем моляре, довольно высокая частота узора «икс» на первых молярах. Наблюдаемая картина распределения признаков предполагает присутствие в популяции, оставившей могильник Солонцы-5, генов восточного и западного одонтологических стволов. Абсолютные размеры зубов и величины модулей коронок первых и вторых моляров характеризуют одонтологическую серию из Солонцов -5 как макродонтную (таблица 15).
Серия из могильника Усть-Иша (таблица 13) характеризуется преобладанием «восточных» маркеров: высокой частотой медиальных и латеральных резцов лопатообразной формы, высокой встречаемостью двойной лопатообразности (развитием валиков на вестибулярной стороне коронок) на медиальных резцах, высокой частотой затека эмали на молярах, наличием дистального гребня тригонида на первом моляре, отсутствием на молярах узора «икс», высокой частотой пятибугорковых вторых нижних моляров, высокой частотой ямки протостилида на первых молярах. Из «западных» маркеров можно отметить только отсутствие случаев шестибугорковых первых моляров при наличии четырехбугорковых, высокая степень редукции вторых верхних моляров, в том числе высокую частоту трёхбугорковых вариантов. Абсолютные размеры зубов и величины модулей коронок первых и вторых моляров характеризуют одонтологическую серию из Усть-Иши как макродонтную (таблица 15).
В небольшом одонтологическом материале из могильника Иткуль (таблица 13) сочетаются маркеры «восточные» (лопатообразные медиальные и латеральные резцы, высокая частота двойной лопатообразности на медиальных резцах, высокая частота затека эмали на молярах, наличие ямки протостилида на первом моляре) и «западные» (узор «икс» на первом моляре, абсолютное присутствие только четырехбугорковых вторых нижних моляров очень высокая частота четырехбугорковых первых моляров, высокая степень редукции вторых верхних моляров, в том числе высокая частота трёхбугорковых вариантов, наличие у одного из индивидов диастемы между медиальными резцами). Абсолютные размеры зубов и величины модулей коронок первых и вторых моляров характеризуют иткульскую одонтологическую серию как мезо- макродонтную (таблица 17). В отношении компонента привнесшего «западные» (европеоидные) тенденции в одонтологический комплекс популяции из Иткуля можно сказать, что он характеризовался повышенными частотами четырехбугорковых первых и вторых моляров, пониженной частотой бугорка Карабелли. Этим качествам удовлетворяет южный грацильный одонтологический комплекс [Зубов, Халдеева, 1992, с. 166]. У современного населения южный грацильный одонтологический тип выделен в большинстве групп Кавказа, Индии, у болгар Фракийской низменности и как компонент в Средней Азии. В эпоху бронзы и в античное время население Восточного Прикаспия (в границах современного Туркменистана) входило в ареал южного грацильного одонтологического типа, являясь его северной периферией [Аксянова, Гельдыева, 2002; Рыкушина, Дубова, Суворова, 2003]. Таким образом, западные черты в одонтологическом комплексе людей болыпемысской культуры, вероятнее всего, связаны с южным европеоидным населением. В данном случае именно анализ одонтологических особенностей состыковывается с данными археологии. Касаясь методической стороны исследования, следует отметить, что данный эпизод показал определенное преимущество одонтологических маркеров над краниометрическими параметрами - одонтологические маркеры наследуются дискретно, и в результате метисации наблюдается только изменение их частот, но сами признаки не видоизменяются.
Состав обследованного палеоантропологического материала пазырыкской культуры и его палеодемографпческая характеристика
Таким образом, образцы мтДНК афанасьевской культуры однозначно свидетельствуют о западно-евразийском генезисе ее населения, и о наибольшем его тяготении к ареалу северо-европейских популяций.
В образцах середины - второй половины II тыс. до н.э. доминирует западно-евразийская гаплогруппа Н. В одном из образцов каракольской культуры выявлена также гаплогруппа Ц, достаточно широко представленная в современных популяциях в Северо-Восточной, Средней Азии и Сибири. И еще у одного индивида - гаплогруппа АУ, распространеная в настоящее время в Европе, Западной и Южной Азии, а также с высокой частотой в Северном Пакистане
Группа образцов пазырыкской культуры наиболее полиморфна в отношении генотипического состава мтДНК. В ней выявлены западноевразийские гаплогруппы Н, НУ, Ш, Ц4, Ц5 и восточно-евразийские А, С, О, Ъ.
Восточно-евразийская гаплогруппа А обнаружена у одного индивида. Выявленный гаплотип является дериватом более простого по структуре варианта, наиболее представленного в среднеазиатских и центральноазиатских популяциях человека. Гаплогруппы CиZ имеют общее происхождение и широко представлены в современных популяциях, Северной и Восточной Сибири. Гаплогруппа С выявлена в двух пазырыкских образцах. Ее частоты в мире варьируют от 60% в популяции тофаларов и эвенков до 10% и менее у береговых чукчей, ительменов, казахов и монголов. В странах Южной и Западной Европы гаплогруппа С либо отсутствует, либо ее частота составляет не более 1 -2 %, что характерно и для финно-угорских народов Волго-Уральского региона, а также балто-финских популяций. В популяциях Алтае-Саянского региона частота этой гаплогруппы достигает 35% у хакасов и 40% у тувинцев. Гаплогруппа была выявлена в образце раннескифского и одном образце гунно-сарматского времени.
Близость генетических данных, полученных для различных археологических комплексов Горного Алтая, может говорить о длительной - от эпохи неолита до середины II тыс. до н.э.- преемственности населения на этой территории. Проведённый ранее сравнительный анализ данных палеоантропологического исследования свидетельствовал о существовании в Горном Алтае особого антропологического пласта, сформировавшегося независимо от метисации европеоидных и монголоидных морфологических комплексов. Полученная структура генофонда древнего населения Алтая свидетельствует о ее древности и стабильности, независимости от дрейфа генов северо-восточной локализации и, соответственно, подтверждает гипотезу протоморфного происхождения промежуточного в типологическом отношении краниометрического комплекса. Его носители на Алтае являлись, по-видимому, реликтом древней протопопуляции, в геноме которой преобладала гаплогруппа Н.
Европеоидный антропологический пласт, включающий афанасьевское население Горного Алтая, восходит к иному генетическому субстрату и может являться производным иной протопопуляции, в геноме которой преобладала гаплогруппа и. Не исключено также участие автохтонного компонента, характеризуемого гаплогруппой Н, в формировании генофонда афанасьевского населения Горного Алтая. Свидетельством этому может служить факт обнаружения гаплогруппы Н в одном из афанасьевских образцов.
Проведенные ранее исследования краниометрических особенностей населения пазырыкской культуры привели к выводу об отсутствии афанасьевского влияния на генезис его антропологического состава [Чикишева 2000а, 2003а]. Однако, достаточно высокая частота гаплогруппы и в образцах пазырыкской культуры (3 из 15 образцов или 20,0%) допускает участие афанасьевского компонента в формировании генофонда пазырыкского населения.
В формировании гунно-сарматского населения Горного Алтая тоже принимали участие компоненты, в генофонде которых присутствовала гаплогруппа ГГ. Она встречена в одном из трех образцов гунно-сарматского времени. Еще в одном образце обнаружена гаплогруппа Н. Этому факту можно было бы предложить два объяснения. Одно выводит появление гаплогруппы и из пазырыкской среды, другое предполагает проникновение на территорию Горного Алтая из среды сарматского населения, на ареале которой в современных группах встречается гаплогруппа и. Фенотипически индивид, носитель гаплогруппы и может быть охарактеризован как типичный представитель автохтонного населения Горного Алтая. Следовательно, гаплогруппа и имеет пазырыкское происхождение.
Происхождение гаплогруппы Z, обнаруженной в третьем образце гунносарматского времени, теоретически также может трактоваться двояко. В генезисе алтайского населения могло принимать участие население двух ареалов, где в современных популяциях встречается гаплогруппа Ъ — из Центральной Азии и Волго-Уральского региона. Однако краниологические особенности палеоантропологических материалов гунно-сарматского времени [Чикишева, Поздняков, 2000] подтверждают вторую версию.
Таким образом, по результатам молекулярно-генетического анализа мтДНК исследованных образцов, относящихся к эпохам неолита, энеолита и развитой бронзы, наблюдается присутствие лишь западно-евразийских гаплотипов. Однородность структуры генофонда мтДНК на территории Горного Алтая на протяжении трех тысячелетий может указывать на отсутствие значимого дрейфа генетического материала в популяциях региона. Смешение западных и восточных генных потоков на территории Горного Алтая анализам мтДНК с очевидностью зафиксировано только в эпоху железа у носителей пазырыкской культуры. Однако, принимая во внимание, что один из образцов каракольской культуры относится к восточно-евразийской гаплогруппе Б, можно предполагать начало процесса инфильтрации восточно- евразийских генотипов мтДНК во второй половине II тыс. до н.э.
Данные молекулярно-генетического анализа образцов древнего населения Горного Алтая хорошо согласуются с краниометрическими и одонтологическими, подтверждая значимость внутренних локальнотерриториальных межпопуляционных взаимодействий в регионе и характеризуя его как своеобразный «рефугиум», в котором на протяжении нескольких эпох сохранялся целый пласт древней и протоморфной антропологической общности.
Роль «рефугиума» может быть распространена на внутренние горные области Алтае-Саянского нагорья. Его предгорные, открытые на север лесостепные и степные котловины испытывали большее влияние межрегионального масштаба. Так, в эпоху неолита не только по археологическим, но и по антропологическим данным фиксируются результаты миграций в предгорные районы Алтая из среды восточносибирских племен серовской культуры и со стороны носителей кельтеминарских культурных традиций (рисунок 14).
В период раннего металла (эпоху энеолита) — антропологические данные свидетельствуют о миграционном импульсе с запада со стороны носителей традиций восточных маргинальных культу ямной культурно-исторической общности (рисунок 15). Под влиянием этой миграции оказались не только предгорные лесостепные районы Алтае-Саянского нагорья, но и Горные районы Алтая. В это время наблюдается также локальный импульс из предгорного Алтая из среды носителей болынемысской культуры в южные районы Обь-Иртышского междуречья, где болынемысское население вошло в антропологический состав носителей усть-тартасской культуры (рисунок 15). С развитием бронзолитейного производства и распространением традиций скотоводства, а затем и кочевого скотоводства на территории Алтае-Саянского нагорья ощутимо стало влияние со стороны племен Передней Азии (рисунок 16).
