Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История изучения мелкой пластики эпохи неолита-энеолита на территории сибири (принципы подхода) 23
Глава 2. Морфология и иконография основных образов мелкой пластики неолита-энеолита на территории сибири 41
2.1. Образ медведя 42
2.2. Образ лося 51
2.3. Орнитоморфная скульптура и пластика ... 66
2.4. Антропоморфная скульптура и пластика 79
2.5. Ихтиоморфная скульптура и пластика 95
2.6. Скульптурные изображения пресмыкающихся 102
2.7. Зооморфные налепы на глиняной посуде 105
Глава 3. Стилистические особенности и функциональное назначение предметов мелкой пластики в эпоху неолита-энеолита на территории Сибири 109
3.1. Зооморфные образы в мелкой пластике эпохи неолита-энеолита Сибири 110
3.2. Антропоморфные образы в мелкой пластике эпохи неолита-энеолита Сибири 129
Глава 4. Некоторые вопросы функциональной интерпретации и смыслового значения предметов мелкой пластики в эпоху неолита-энеолита Сибири 137
4.1. Функция оберега, охотничьей удачи, подвески на одежду 147
4.2. «Инсигнии власти» и предметы, используемые в ритуальной практике 157
4.3. Скульптурные изображения в виде налепов, деталей посуды и бытовых предметов 170
Заключение 178
Список сокращений 187
Список использованных источников и литературы 189
Приложение 216
- Орнитоморфная скульптура и пластика
- Скульптурные изображения пресмыкающихся
- Антропоморфные образы в мелкой пластике эпохи неолита-энеолита Сибири
- «Инсигнии власти» и предметы, используемые в ритуальной практике
Введение к работе
Актуальность темы. Одной из наиболее сложных областей археологического исследования эпохи неолита-энеолита Сибири является изучение различных аспектов духовной жизни и мировоззрения древних обществ. Основой для такого изыскания служит особая группа археологических памятников, содержащая предметы изобразительного и прикладного искусства, представленная уникальными изделиями, важными для изучения миропонимания первобытного человека. Ведущее место среди сюжетов искусства изучаемых эпох занимают зооморфные образы. Именно они отражены в объемной скульптуре, выполненной из различных материалов - глины, камня и кости. Создание изделий, относящихся к предметам мелкой пластики и культа, графические изображения животных было обусловлено не столько материальными, сколько духовными потребностями человека, необходимостью обеспечения пищей, продолжения рода, защиты и здоровья человека. Предметы искусства отражали в той или иной степени пути осмысления окружающего мира и были предназначены для передачи определенной информации. В специальной литературе исследователи неоднократно отмечали, что для человека древности рукотворные вещи были тождественными природным, социальным явлениям и являлись носителем многообразной мифологической информации (Бродянский, 2007; Кокшаров, 1990; Косарев, 2008; Матющенко, 1964; 1998; Мириманов, 1973; 1997; Молодин, 1992; Мошинская, 1976; Окладников, 1950; 1971; 1981; Славнин, 1978; Студзицкая, 1969; 1987; 2002; Усачева, 1998; Чаиркина, 1998 и др.).
Исследование мобильного искусства определено необходимостью решения ряда проблем, связанных с целостным пониманием историко-культурных процессов, происходивших на территории Сибири в изучаемую эпоху. Предметы мелкой пластики известны по материалам памятников, начиная с эпохи верхнего палеолита. Искусство скульптуры малых форм на различных этапах своего развития имело определенную направленность тематики образов и смену главных персонажей в
последующие периоды. Существование определенных канонов и стилей в первобытном искусстве, их эволюция тесным образом была связана с переменами в жизни общества (Окладников, 1978, с. 160). Развитие мелкой пластики в эпоху неолита-энеолита представляет особый научный интерес, так как на данном историческом этапе происходили крупнейшие социальные и экономические события, оказавшие значительное влияние на все сферы человеческого бытия, и нашедшие свое отражение в материальной культуре общества и его духовном мире.
Но до настоящего времени нет обобщающих исследований искусства этого историко-хронологического периода. Данное обстоятельство определяет актуальность исследования, посвященного изучению стилистико-иконографических особенностей мелкой пластики Сибири, ее культурной специфики, выявлению взаимосвязи между персонажами искусства и хозяйственно-культурным типом древнего населения, анализу роли и места мелкой пластики в материальной культуре и обрядовой практике. Подобное исследование необходимо для решения ряда проблем культурно-исторического развития в эпоху неолита-энеолита с позиции эволюции изобразительного и прикладного искусства. Прежде всего, оно может позволить выявить особенности древних мировоззренческих представлений людей, обитавших в Сибири в изучаемую эпоху. Территориальное и хронологическое соотношение различных групп изображений на предметах мелкой пластики может указывать на специфические черты в мировоззрении отдельных древних коллективов, обитавших в различных ландшафтных зонах Сибири. Распространение на значительной территории сходных образов, сюжетов и идей в предметах мелкой пластики может представляться для специалистов доказательством существования определенных культурных связей между отдельными районами.
Объект исследования: тенденции развития мобильного искусства эпохи неолита-энеолита на территории Сибири.
Предмет исследования: мелкая пластика эпохи неолита-энеолита на территории Сибири.
Целью данной работы является всестороннее исследование образов мобильного искусства, выявление иконографических приемов и стилистических особенностей предметов мелкой пластики эпохи неолита-энеолита Сибири.
Для достижения поставленной цели в диссертации решались следующие задачи:
определение основных научных подходов в изучении предметов мелкой пластики эпохи неолита-энеолита Сибири в специальной литературе;
создание свода изделий мелкой пластики на основе морфологических характеристик и иконографических приемов;
установление взаимосвязи между стилем, образом и территорией распространения отдельных персонажей мобильного искусства;
определение функционального назначения (использование изделий) предметов мелкой пластики на основе морфологического анализа источников с привлечением этнографических данных;
5) определение смыслового предназначения отдельной серии предметов мелкой
пластики в системе мировоззренческих представлений в эпоху неолита-энеолита
Сибири.
Хронологические рамки исследования достаточно условны и включают в себя V - первую половину II тыс. до н.э. В связи с тем, что в современной археологической литературе грани между историческим периодами «неолит» и «энеолит» прослежены весьма неотчетливо, а многослойный характер большинства памятников затрудняет их выделение, большинство изделий мелкой пластики имеют приблизительный характер датировок. Позиции специалистов по проблемам смены изучаемых археологических эпох отражают неоднозначные мнения на становление и развитие эпохи металла в различных ландшафтных зонах Сибири и существенное его отличие от процессов в других регионах Северной и Центральной Азии (Косарев, 1974; Молодин, 1975; 1977; 1985; Матющенко, 1977; 1999; Крижевская, 1977; Васильев, 1978; Кирюшин, 1991, 2002; Кузьминых, 1993; Ковалева, 1995; Молодин, Бобров, 1999; Шорин, 1999; Бобров, 2006 и др.). Теоретическое обоснование территориальных особенностей переходного периода и
разработка процедуры выявления признаков по археологическим данным остается актуальной по сегодняшний день и находится за пределами данной работы.
Территориальные рамки исследования определены территорией Сибири как естественно-географической зоной. Так как данный ареал включает в себя разнообразие ландшафтов, относительную изолированность отдельных районов, природную специфику предгорий, материал был представлен по территориальным группам со схожими географическими и климатическими условиями. Это территория Западно-Сибирской равнины (зоны Зауралья, Кузнецкой котловины, северная и южная часть Западной Сибири), территория Восточной Сибири (центральная Сибирь, юго-восточная часть Восточной Сибири).
Источниковую базу исследования составили материалы коллекций предметов мелкой пластики эпохи неолита-энеолита, хранящиеся в фондах Музея археологии, этнографии и экологии Южной Сибири Кемеровского госуниверситета (колл. №105 (с) ОФ; №116 (м) ОФ; №148 (п)), Кузбасской лаборатории археологии и этнографии СО РАН - КемГУ, а также отчеты по итогам полевых сезонов и публикации материалов полевых исследований. Всего в работе использованы материалы 29 могильников, 16 поселений, 14 стоянок, 5 пещерных святилищ, 2 торфяников, 4 «жертвенных» холмов, что составило 1108 экз. изделий мелкой пластики.
Методика исследования. Определяя методы, приемлемые для изучения различных сфер человеческого творчества, нами были выделены сравнительно-типологический, формально-стилистический, семантический, иконографический, сравнительно-исторический, метод ретроспективного анализа.
Процедура сравнительно-типологического метода исследования включала в себя создание на начальном этапе работы сводного каталога данных. Данная операция подразумевала, прежде всего, определенную систематизацию изучаемого источника. Первоначально предметы мелкой пластики были разделены по сюжету: антропоморфные, зооморфные, ихтиоморфные, орнитоморфные изображения. Внутри каждой группы на основе морфологического анализа источников с привлечением этнографических данных было определено функциональное
назначение изделий (подвески, амулеты (обереги), налепы на сосуды, украшения бытовых предметов, «инсигнии» власти/навершия на посох).
Формально-стилистический и иконографический методы позволили проанализировать и типологизировать предметы мелкой пластики эпохи неолита-энеолита путем сравнения их признаков по следующим моментам: образ (кто изображен?); как представлен (полнофигурно/парциально); стилистический анализ (каким образом изображен?).
Применение семантического анализа позволило осуществлять сравнения и противопоставления в рамках одного стиля и в более широком аспекте, в рамках культурно-исторического сообщества, выявляя характерное общее. Использование сравнительно-исторического метода позволило выявить различие и принципиальное сходство подходов, художественно-стилевых и технических приемов в производстве предметов искусства во времени. В этом контексте при изучении предметов мелкой пластики нами применялся метод ретроспективного анализа, заключающегося в изучении тенденций, сложившихся за определенный период в прошлом.
Научная новизна представленного исследования заключается в проведении систематики предметов мелкой пластики Сибири исторического периода неолита-энеолита.
1) Впервые создан свод антропоморфных и зооморфных изображений
предметов мелкой пластики по памятникам на столь обширной территории,
включающий в себя морфологические характеристики, иконографические приемы и
иллюстрации.
2) Выделены и обоснованы территориальные особенности распространения
отдельных групп предметов, что позволило выявить направленность тематики
образов и определить основные персонажи в мобильном искусстве по отдельным
регионам Сибири.
3) На основе данных о материале изготовления, морфологических особенностях
изучаемых изделий сформулированы аргументированные выводы о
функциональном и смысловом значении предметов мелкой пластики.
4) Предложен реконструктивный вариант места изучаемых изделий в системе универсальных мировоззренческих представлений и ценностей охотников-рыболовов-собирателей Сибири.
Практическая значимость работы. Материалы и выводы данного исследования могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории искусства периода неолита-энеолита, при составлении археологических сводов и карт, подготовке общих и специальных курсов по археологии Сибири в вузах. Собранный материал представлен в графическом варианте, поэтому его можно использовать при каталогизации музейных коллекций и оформлении различных экспозиций.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены автором на региональных конференциях (Иркутск, 2005; Красноярск, 2006; Новосибирск 2007), Всероссийской конференции с международным участием (Иркутск, 2007), III Международном Северном Археологическом Конгрессе. Результаты исследования опубликованы в 6 статьях, в том числе рецензированном издании «Вестник Археологии, Антропологии и Этнографии» (Тюмень, 2010).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников, литературы и приложения.
Орнитоморфная скульптура и пластика
Искусство малых форм неолита-энеолита Сибири привлекает внимание специалистов уже на протяжении более чем ста лет. Первые открытия произведений древней скульптуры на территории Сибири относятся к концу XIX века и связаны с исследовательскими работами на торфяниках в Зауралье. Представительные коллекции предметов мелкой пластики происходят из Шигирского и Горбуновского торфяников. В процессе исследований торфяников в слоях эпохи энеолита был извлечен целый ряд объемных антропоморфных и зооморфных изображений (Савченко, 1999, с. 46-53). Раскопки В.С. Адрианова дали богатейший материал, в том числе и огромную серию скульптуры (Мошинская, 1976). Предметы из этих коллекций хранятся в музеях Екатеринбурга, Нижнего Тагила, Санкт- Петербурга и Москвы. К концу 30-х гг. XX вв. в фондах отечественных музеев накопилось значительное количество предметов древней скульптуры из Зауралья и прилегающих к нему районов Западной Сибири. Практически вся каменная скульптура происходила из случайных сборов, не имеющих достаточно полной документации, которая позволяла бы судить об условиях находок и сопровождающем инвентаре (Мошинская, 1972; 1976). Полевые исследования последних десятилетий несколько восполнили эти пробелы. По материалам стоянок Зауралья, Прииртышья и Приобья была получена довольно представительная коллекция сосудов, оформленных зооморфными налепами. По мере расширения систематических научных раскопок комплекс источников пополнился миниатюрными зооморфными и антропоморфными глиняными фигурками. Представления о каменной скульптуре Сибири были значительно расширены за счет находок каменных наверший с головами зверей в культурных слоях памятников в бассейне р. Тагил. Значительная серия каменной скульптуры была найдена во время раскопок памятников 23 эпохи неолита и бронзы Томского Приобья. Благодаря археологическим исследованиям в Восточной Сибири источниковый фонд пополнился прекрасно сохранившимися изделиями мелкой пластики. Таким образом, в настоящее время сформирован достаточно представительный комплекс источников, состоящий из скульптурных зооморфных и антропоморфных изображений эпохи неолита-энеолита.
В археологической литературе известны работы, посвященные изучению предметов мелкой пластики как отдельной категории материальной и духовной культуры. Условно эти исследования были подразделены нами на три раздела: описательного, интерпретационного и обобщающего характера.
Работы, посвященные археологии Сибири эпохи неолита-энеолита, в которых предоставляется археологическая интерпретация источников были отнесены к исследованиям описательного характера. В данных публикациях специалистами предоставляются материалы полевых исследований отдельных памятников или их комплексов, приводятся морфологические описания вещей, аналогии им и датировка. Проведение стилистического анализа, либо функциональной интерпретации найденных изделий не предпринимается. Эти материалы использованы нами в качестве источников при написании данной работы. Подробно останавливаться на их анализе не будем, ограничимся перечислением. Речь идет об опубликованных материалах из раскопок И.Т. Савенкова (1884-85гг.) (КМАЭЭ, 105/105); Д.Н. Эдинга (1940); А.П. Окладникова (1950); В.М. Раушенбаха (1956); (1965); В.И. Матющенко (1963); Г.И. Андреева (1970); В.Д. Викторовой (1976); Ю.М. Бородкина (1976); Г.М. Георгиевской (1979); М.Н. Комаровой (1981);
A. К. Конопацкого (1984); Н.П. Матвеевой (1985); С.В. Студзицкой (1987); B. Т. Ковалевой (1988); В.В. Напольских (1990); С.Ф. Кокшарова (1990); К.Х. Кушнаревой, И.Н. Хлопина (1992); О.И. Горюновой, Л.П. Хлобыстина (1992); М.П. Грязнова, М.Н. Комаровой (1992); С.А. Дзюбас, М.В. Друлис (1992); Н.М. Чаиркиной (1998; 2004); И.В. Усачевой (1998); В.И. Молодина (1977; 1982; 1992); Ю.Б. Серикова (1978; 1984а; 2002; 2004; 20056; 2007); Р.А. Литвиненко, Ю.Б. Серикова, (1998); В.И. Базалийского, А.В. Вебер (2005; 2006); В.В. Боброва, В.Н. Жаронкина (1999); Ю.Ф. Кирюшина, А.Л. Кунгурова (1995); Ю.Ф. Кирюшина, (2002; 2004); Н.П. Герасименко, Ю.Б. Серикова (2007); Л.Н. Сладковой (2008); С.Н. Паниной, (2008); В.Т. Ковалевой, С.Ю. Зыряновой (2008); С.Ф. Кокшарова (2009).
В этот раздел были объединены исследования специалистов, которые при анализе материала, как отдельных памятников, так и их совокупности по территориальному признаку предоставляли функциональную интерпретацию и выделяли смысловое значение изделий мелкой пластики эпохи неолита- энеолита.
Одним из первых исследований подобного уровня была работа А.П. Окладникова, посвященная функциональному назначению неолитических каменных рыб, найденных на территории Сибири (Окладников, 1945). Предположения специалистов о культовой роли каменных рыб находили подтверждения по этнографическим данным, а различные параллели этим изделиям, известные в религиозно-магическом шаманском инвентаре, заслуживали особого внимания. А.П. Окладников близкие аналогии «каменным рыбам» видел не только в культовом инвентаре, но и среди орудий труда, в обыкновенном рыболовном снаряжении. В 1950 году ученым была опубликована статья по материалам памятников неолитического искусства Восточной Сибири. Среди древних образов первобытного искусства главенствующее место автор отводил образам лося и медведя. По мнению А. П. Окладникова, культ медведя существовал уже в эпоху неолита. Именно к этому историческому периоду должны были восходить религиозные представления и идеи, лежащие в основе медвежьего культа у народов Сибири. Исходя из этого, предполагалось ретроспективным путем выделить хотя бы основные элементы идей и представлений, вызвавших в свое время к жизни неолитические изображения медведя. В статье, посвященной неолиту Сибири и Дальнего Востока А.П. Окладников акцентирует внимание на влиянии хозяйственной деятельности (охоты и рыболовства) древнего человека на образы, запечатленные в произведениях искусств (Окладников, 1970а). Поэтому для лесных охотников автор выделяет в качестве основных образов изобразительного искусства лесных зверей - объекты жизненного «благополучия», как лосей, медведей и водоплавающих птиц (утка, гусь). А.П. Окладников утверждал, что в основе этих изображений находилась первобытная охотничья магия, стремление завладеть зверем, заворожить его. Автор уделяет внимание интерпретации образов, приводя этнографические данные финно-угорских народов. В искусстве, мифологии и религиозной практике финно-угров медведь находился в ранге верховного божества и пользовался, поэтому, самыми почетными правами в культе. Не менее видное место в религии финно-угров принадлежало водоплавающим птицам, и в первую очередь уткам.
Выделяя палеолитические традиции в искусстве неолитических племен Сибири, А.П. Окладников приходит к выводу, что неолитическое искусство лесных областей Западной Сибири и среднего Енисея, как и искусство их восточных, прибайкальских, соседей, по всем своим существенным чертам представляет такое же прямое продолжение искусства палеолитического человека, арктических племен Скандинавии в эпоху мезолита и неолита (Окладников, 19716). К этим важным особенностям автор относит следующие: зверь по-прежнему занимает главное место, человек - выступает во второстепенной роли; в искусстве неолита Западной Сибири по-прежнему, доминирует живой, динамический реализм; идейную основу этого искусства составляют мировоззрение лесных охотников и первобытная охотничья магия. Автором проводится параллель с неолитическим искусством Дальнего Востока. А.П. Окладников выделяет особенности неолитического искусства Дальнего Востока, отличающие его от искусства соседних лесных племен Восточной и Западной Сибири - условно схематическое, строго орнаментированное,
Скульптурные изображения пресмыкающихся
Частично поврежденное скульптурное изображение лося. Скульптура «круглая», выполнена в условно-реалистичном стиле (рис. 18-4). Как и в первой фигуре, здесь наиболее тщательно оформлены детали головы - характерный выступ на узком лбу, уши его заострены и подняты кверху, вздутая и массивная верхняя губа, выпуклые, как бы раздувающиеся ноздри. С подчеркнутой тщательностью оформлена линия рта, окаймленная узким выпуклым валиком. Тело лося короткое и массивное, со слегка отвислым выпуклым брюхом. Задние конечности отломаны, передние сохранились полностью — тонкие и слегка согнуты в коленных суставах, заканчиваются моделированными копытцами. На задней части фигуры отчетливо выражен узкий треугольный хвостик, под которым видно небольшое овальное возвышение с таким же углублением внутри (Окладников, 1955, с. 280-281).
«Плоское» скульптурное изображение головы лося, выполненное в условно-реалистичной манере (рис. 18-3). Крутой и широкий лосиный лоб плавно переходит в крутую выпуклость толстой верхней челюсти. Рот открыт, уши подняты наискось кверху. Как и на остальных изображениях лосей, глаза показаны объемно, в виде маленьких выпуклостей, ноздри оформлены небольшими удлиненными ямочками. Под нижней челюстью у самой .шеи — выступ (Окладников, 1955, с. 280-281).
От четвертой фигуры лося уцелела только голова с обломком круто выгнутой шеи (рис. 18 - 2). Скульптура «плоская», выполнена в условнореалистичном стиле. Из деталей можно выделить широкий лосиный лоб, который плавно переходит в крутую выпуклость толстой верхней челюсти. Рот открыт, уши подняты кверху. Как и на остальных изображениях лосей, глаза показаны объемно, в виде маленьких выпуклостей (Окладников, 1955, с. 280-281).
Памятники юго-восточной части Восточной Сибири Шаманка II могильник раннего неолита (ЮЮЗ побережье оз. Байкал, в устье р. Талой на западной экспозиции склона второго холма Шаманского мыса). Найдена коллекция костяной и каменной скульптуры лосей. Изделия датированы ранним неолитом (Базалийский, Вебер, 2005, с. 16-21; Базалийский, Вебер, 2006, с. 11-16).
1. мог. №59. Орнаментированная «ложка» из рога, рукоять, которой оформлена в виде головы лося (рис. 20 - 1). Размеры ложки: длина 27 см, ширина от 0,6 до 2,5 см; головы: длина 5 см, ширина от 0,6 см до 1,5 см, высота до 1,2 см. Скульптура «круглая», выполнена в условно-реалистичной манере. Голова лося вытянута, вздутая носовая часть и верхняя губа характерны для изображений данного животного. Глаза зверя оформлены в виде еле заметного круга с точкой посередине. Небольшие по форме уши, прижаты к шее. Линия рта прочерчена глубокой, почти прямой бороздой с неглубокой прорезью на конце (закрыта).
2. мог. №62. Рукоять в виде головы лося от разрушенной роговой ложки (рис. 20 - 2). Размеры: длина 9 см, ширина от 1 см до 1,5 см, высота 1,6 см. Скульптура «круглая», выполнена в условно-реалистичной манере. Голова лося вытянута, вздутая носовая часть и верхняя губа указывают на характерные признаки изображения именно этого вида животного. Глаза зверя выделены округлыми бугорками, небольшие по форме с точкой посередине. Уши отсутствуют. Линия рта показана прочерченной глубокой, почти прямой линией, с неглубокой прорезью на конце.
3. мог. №78. «Плоская» скульптура, выполненная в условнореалистичной манере в виде головы лося (рис. 19 - 4). Размеры: 2,5 см длинна, 0,9 см ширина, до 0,2 см толщина. Иконографические приемы изображения: вытянутая голова, горбатая носовая часть и слегка приподнятая верхняя губа, характерны для изображения лося. Глаза зверя изображены неглубокими точками. Уши отсутствуют. Линия рта показана неглубокой прочерченной линией. Подвеска изготовлена из кости, отверстие для подвешивания находится в области затылка.
4. мог. №78. Подвеска в виде головы лося из кости, «плоская» скульптура, выполнена в условно-реалистичной манере (рис. 19 - 5). Размеры: длинна 2,7 см, ширина 1 см, толщина до 0,2 см. Основные черты изображения: голова вытянута, вздутая носовая часть и верхняя губа, характерны для данного вида животного. Глаза выполнены в виде неглубоких точек. Уши отсутствуют. Линия рта показана неглубокой прочерченной линией. Отверстие для подвешивания помещено в области затылка.
5. мог. №78. Подвеска в виде головы лося из кости, «плоская» скульптура, выполнена в условно-реалистичной манере (рис. 19 - 6). Размеры: длина 2,6 см, ширина 0,9 см, толщина до 0,3 см. Основные иконографические черты скульптурки характерны для изображения лося: голова вытянута, носовая часть вздута, верхняя губа слегка приподнята. Глаза выполнены в виде неглубоких точек. Линия рта обозначена резной мелкой выемкой. Отверстие для подвешивания расположено в области затылка.
6. мог. №78. Подвеска из розоватого талька в виде «круглой» скульптуры головы лося (рис. 19 - 7). Размеры: длина 3,5 см, ширина туловища 0,7 см, ширина головы 0,2 см, высота туловища до 1,1 см, высота головы до 0,5 см. Скульптура выполнена в реалистичной манере. Иконографические приемы фигурки характерны для лося: голова вытянута, носовая часть вздута, верхняя губа слегка приподнята. Глаза выполнены в виде неглубоких точек. Линия рта прочерчена глубокой, почти прямой линией (закрыт). Отверстие для подвешивания помещено в области загривка. Небольшие уши вырезаны и прижаты к шее. На спине имеется около 19 насечек, возможно, имитирующих шерсть животного. мог. №83. Дугообразно изогнутый роговой стержень, приостреный конец которого украшен резной волнистой линией, а притупленный конец выполнен в виде «плоской» стилизованной головы лося (рис. 20 - 3). Размеры стержня: длина 26,5 см, высота 1 см, толщина 0,4 см. Основные черты скульптурки: вытянутая голова, Линия рта показана неглубокой прочерченной линией. В затылочной части высверлены два отверстия для подвешивания.
Антропоморфные образы в мелкой пластике эпохи неолита-энеолита Сибири
Проведенный анализ изделий мелкой пластики Восточной Сибири не выявил преобладающего стиля в изображениях медведей. Стили представлены в равных соотношениях и составляют: силуэтный 2 экз., условно-реалистичный 2 экз. и стилизованный 2 экз.
В отдельную категорию выделены изделия, на которых образ медведя был представлен полнофигурно (5 экземпляров). Такие скульптурные изображения представлены на 26,3% от общего количества скульптурных изделий медведей. Находки в Западной Сибири (40%): 2 экз. происходит из материалов погребений: мог. Самусь - 1 экз. (камень) (рис. 6 - 2); мог. Васьково - 1 экз. (кость) (рис. 6 - 1). На территорию Восточной Сибири приходится 3 экземпляра (60%). 2 из них обнаружены среди материалов погребений и жертвенных мест: Карасук II - 1 экз. (кость) (рис. 7-1); Айдашинская пещера — 1 экз. (кость) (рис. 7 - 2). Одна костяная фигурка была найдена на стоянке у д. Березовой (рис. 6 - 3).
Следующую группу образуют источники, относящиеся к категории «инсигнии» власти - «жезлов» - 2 экз. Скульптурное изображение головы медведя на каменном «песте» зафиксировано вблизи г. Братска (случайная находка) (рис. 10-2). Изображение, возможно, связанное с оружием либо инсигниями власти - каменное навершие в виде головы медведя обнаружено на Кокшаровской стоянке на Юрьинском озере (Мошинская, 1976. с. 63-64, 79) (рис. 10 - 1).
Скульптурки головы животного образуют следующую группу и составляют 12 экз. (63,2%). Из них на территории Западной Сибири известно 9 экз. (75%). На поселениях и стоянках зафиксировано 55,6%: Шувакиш 1-1 113 экз. (глина) (рис. 8 - 3), 1 экз. (кость) (рис. 8 - 6); Чащиха I - 1экз. (камень) (рис. 8 - 2); Шайтанское озеро I: 1 экз. (глина) (рис. 8 - 7); ЮАО-УШ - 1 экз. (глина) (рис. 8 - 4). Две скульптурки обнаружены среди материалов погребений на могильнике Васьковский, изготовленные из кости (рис. 8-1; 9-1) (22,2%), 2 экз. из Шигирского торфяника, выполнены из дерева (рис. 8 - 5, 8) (22,2%). На территории Восточной Сибири известны 3 скульптурки, изображающие голову медведя (25%). Скульптурные изображения известны только по материалам могильников (100%): могильник Карасук II: 2 экз. (кость) (рис. 9-2, 3); могильник у дер. Щукино: 1 экз. (кость) (рис. 8 - 9).
1. скульптурные изображения голов в виде деталей посуды и других бытовых предметов, которые составили 21,1% от общего количества изделий, представляющих медведя. Такие предметы известны по находкам только на территории Западной Сибири (100%): глиняное изображение головки медведя, которое, возможно, было налетам на посуду с поселения VIII пункт на оз. Андреевском (Усачева, 1998) (рис. 8 - 4), рукоятка ковшика, выполненная в виде реалистически вылепленной головки медведя с Шайтанского озера (Сериков, 2007, с. 44) (рис. 8 - 7). Миниатюрное объемное изображение головы медведя из Шигирского торфяника Д.Н. Эдинг считал ручкой сосуда; по мнению В.И. Мошинской, она могла использоваться самостоятельно (В.И. Мошинская, 1976, с. 78) (рис. 8 - 8). Еще одна скульптура с Шигирского торфяника, являющаяся частью бытового предмета - фигурная рукоять весла, конец которого был оформлен в виде головы медведя (Мошинская 1976, с. 78) (рис. 8 - 5).
2. скульптурные изображения, определяемые в качестве самостоятельных предметов, возможное применение которых ограничивается ритуальной сферой (26,3%). Среди них можно выделить фигурки медведей в виде подвесок со сквозным отверстием (рис. 9). В этой подгруппе объединены изделия, как в виде голов животного, так и передающие зверя целиком. На территории Западной Сибири подобные подвески представлены 2 экз. (40%) и известны по материалам могильников: Васьковский могильник - одно полное изображение медведя в виде плоской костяной скульптуры со сквозным отверстием в центральной части (рис. 6 - 1); одно янусовидное изображение головы медведя и орнитозооморфное в виде плоской костяной скульптуры с отверстием в центральной части (рис. 9 - 1). На территории Восточной Сибири 3 экз. (60%) подобные нашивки встречаются также по материалам только могильников: Карасук П — одно полное изображение в виде плоской скульптуры (отверстие на спине, в области холки) (рис. 7-1); два изображения головы медведя в виде стилизованной костяной скульптуры (отверстие на сужающемся конце) (рис. 9-2, 3).
3. миниатюрные скульптуры без сквозных отверстий 3 экз. (15,8%). Предполагается, что такие изделия могли выполнять функции, аналогичные подвескам. На территории Западной Сибири подобные находки были зафиксированы на Самусьском могильнике - 1 полнофигуное изображение, выполненное из камня в виде «круглой» скульптуры (рис. 6 - 2). На территории Восточной Сибири найдено на стоянке у дер. Березовой (Окладников, 1950) полнофигурное изображение в виде костяной плоской скульптурки (рис. 6 - 3); и в могильнике у деревни Щукино 1 экз. (кость) (рис. 8-9).
Анализ данных картографирования позволил проследить территориальные особенности распространения фигурок по форме и манере исполнения. Большая часть скульптурой медведя зафиксирована на территории Западной Сибири 12 экз. (68,4%). Основное количество предметов приходится на территорию Зауралья 8 экз. В Восточной Сибири известно всего 6 изделий мелкой пластики, изображающих медведя (31,6%), большинство находок приходится на центральную часть (территория Красноярского края) 4 экз.
На территории Западной Сибири большая часть скульптурок медведей была найдена на поселениях 7 экз., в Восточной Сибири основное количество изделий зафиксировано по материалам могильников - 4 экз. от общего количества. На основе данных о технике изготовления, полноте изображаемого персонажа и способе крепления сформулированы выводы о функциональном и смысловом значении этих изображений: 1. Фигурки медведя как атрибуты, сопровождающие человека (промысловая магия, оберег); изделия с отверстиями, нашиваемые на одежду в качестве подвесок; 2. Изображения медведей, относящиеся к разряду «инсигнии власти»; 3. Изображения медвежьих голов в виде налепов, деталей посуды и других бытовых предметов (навершие весла).
Итак, основным материалом для изготовления скульптуры, как для Западной, так и для Восточной Сибири являлась кость. Спецификой мелкой пластики Зауралья является хорошая сохранность деревянной скульптуры, обусловленная консервирующими свойствами торфа. Помимо этого, Восточное Зауралье является основным ареалом распространения и изготовление предметов пластики на отщепах.
Анализ изделий мелкой пластики, изображающей медведей, показал, что плоская скульптура для всей территории Сибири является превалирующей и составляет 46,1% от количества находок на территории Западной Сибири и 66,6% - Восточной Сибири. Территориальной стилистической особенностью данных изделий, найденных на территории Западной Сибири является исполнение их в реалистичной (31%) и условно реалистичной манере (23%). Для Восточной Сибири доминирующего стиля не выявлено. На этой территории в равной степени представлены силуэтный 33,4%, условно-реалистичный 33,3% и стилизованный 33,3%.
«Инсигнии власти» и предметы, используемые в ритуальной практике
Такая посуда трактуется как культовая, а головкам по краям сосудов приписывается охранительная функция. По мнению некоторых специалистов, ковши появляются благодаря наблюдательности человека, который в определенное время просто увидел, что форма тела водоплавающей птицы очень удобна для конструкции ковша, которым черпают воду, - и сделал ковш с головой лебедя или утки - древний мотив, зародившийся в каменном веке и до сих пор применяемый народными мастерами (Рыбаков, 1975, с. 30-33).
Скульптурные зооморфные изображения, используемые на других бытовых предметах:
Изображение медведя. Скульптура с Шигирского торфяника, являющаяся фигурной рукоятью весла, конец которого был оформлен в виде головы медведя (Мошинская 1976, с. 78). Изображение птицы. Костяная проколка в виде птицы (цапля) из поселения Танай-4а; деревянная рукоять весла из Горбуновского торфяника, часть составного костяного изделия из Шигирского озера.
Фигурки рыбы. Изучая изображения рыб из камня и кости, А. П. Окладников разделил их на две группы: 1) рыбы-приманки; 2) культовые фигурки рыб (Окладников, 1950, с. 332-335). Этнографические свидетельства, накопленные в связи с изучением рыболовецких традиций сибирских аборигенов, в общем, подтверждают эту точку зрения, хотя следует учитывать, что культовые и хозяйственно-бытовые функции подобного рода изделий, скорее всего, в той или иной мере сочетались (Эверстов, 1988, с. 58- 67; Косарев, 2003, с. 84-85; Гаврилова, Табарев, 2004, с. 57-60). Различные параллели этим изделиям известны в религиозно-магическом шаманском инвентаре и заслуживают известного внимания. Но вряд ли можно считать правильным то, что исследователи в большинстве случаев ограничивали свои поиски этнографических параллелей каменным рыбам только шаманскими принадлежностями. На самом деле, близкие аналогии «каменным рыбам» можно найти не только в культовом инвентаре, но и среди орудий труда, в обыкновенном рыболовном снаряжении. По наблюдениям за традиционными обществами, способ употребления приманок заключается в строительстве особых сооружений в виде невысоких плотин, и рыболов пользуется ими, стоя на берегу или в воде. Приманки, привязанные на леске, непрерывно передвигаются рыболовом вверх и вниз, для привлечения внимания рыбы. Как только рыба приближается к приманке, ее колют острогой, вытаскивают наверх, и нанизывают на шнур с костяным стержнем на конце. Кроме того, известен прием рыбной ловли с искусственной приманкой зимой и в начале весны, когда еще сохраняется лед на озерах и реках. При этом подледном лове устраиваются проруби и пользуются крючьями. Некоторые исследователи также указывает, что возможно было применение рыбок-приманок с непосредственно прикрепленным к ним крючком. У таких приманок поэтому имеются на брюхе специальные отверстия для закрепления крючков. Древность подобных способов рыболовства подтверждается археологическими находками. По материалам поселений и стоянок эпохи неолита-энеолита были известны подобные этнографическим скульптурные изображения рыбок, небольшого размера, умело изготовленные из камня или кости. Они всегда сохраняют очертания рыбьего тела, снабжены хвостом и нередко выступающими плавниками. Глаза изображаются в виде ямочек или кружков. В таких условиях рыбная ловля могла получить большое хозяйственное значение относительно рано, а находки многочисленных (но еще примитивных по форме) крючков и каменных рыб доказывают это со всей определенностью. Найденные в одной из пещерок Улан- Хады изображения омулей и фигурки других рыб свидетельствуют, что омуль, а за ним налим и сиг имели важное значение для древнего байкальского рыболова. Наличие поломанных изображений рыб в слоях Улан-Хады могло указывать на то, что они, видимо, иногда ломались при неудачных ударах гарпуна, при ударе о камень или лед и затем выбрасывались на стоянке как совершенно негодные вещи. Хвостовая часть скульптурки, как правило, изготавливалась более тонко, чем туловище, ломалась, естественно, чаще и потому утрачивались в воде, а оставшаяся часть фигурки рыб приносились обратно. Приманки в виде рыбок изготовлялись в то время обитателями Улан- Хады не только из камня. Среди материалов подъемных сборов на территории стоянки известен обломок глиняной рыбы орнаментированной серовским «гребенчато-пунктирным» узором. Глина, из которой сделана фигурка, хорошо обожжена, что может говорить о целенаправленном изготовления изделия. Заслуживает внимание совпадение области распространения сибирских каменных рыб с районом, где бытует или недавно бытовал способ рыбной ловли с искусственной рыбовидной приманкой и гарпуном. Относительно областей к западу от Урала указаний на такие приемы рыболовства нет. Нет там и каменных рыб, сходных с сибирскими, хотя давно известны скульптурные изображения животных на фигурных молотах из камня, а в 40-х годах были найдены (на Южном Оленьем острове) и костяные скульптурные изделия, стилистически сходные с волосовскими из долины Оки и с неолитическими сибирскими (Окладников, 1945, с. 193).
Каменные рыбы, как один из своеобразных чисто локальных элементов неолитической материальной культуры Сибири, находятся, по-видимому, в непосредственном соотношении с какими-то особенностями быта и производственного уклада древнего населения тайги.
Слабое развитие более совершенной крючковой снасти на ранних стадиях развитого неолита тайги, хорошо компенсировалось обилием и разнообразием предметов собственно охотничьего инвентаря, а каменные рыбы входили в этот чисто охотничий инвентарь, хотя и обслуживали ловлю рыбы. Они, как видно, не исчезли в Прибайкалье и в более позднее, после неолитическое, время, но все более и более утрачивали свое значение вместе с усовершенствованием собственно рыболовной снасти, крючков и сетей. Вполне естественно, поэтому, что рыбы-приманки всего устойчивее сохранялись там, где по сравнению с рыболовством продолжал доминировать древний охотничий уклад, — у охотников тайги и тундры, а также отчасти у оленеводов и приморских зверобоев Арктики, где рыболовство занимало далеко не ведущее, а скорее подчиненное место в общей промысловой жизни. Но это только одна сторона дела. Вряд ли может быть случайным, что нигде в других областях Европы и Азии, кроме Сибири, нет следов столь архаичного и своеобразного способа рыбной ловли (Окладников, 1945, с. 202; 19706, с. 27).
