Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Журналистский правовой текст в общей системе функционирования печатных СМИ 17
1.1. Понятие журналистского правового текста 17
1.2. Правовое поле журналистского текста 38
1.3. Функциональное поле журналистского правового текста 55
ГЛАВА 2. Особенности интерпретации журналистского правового текста 78
2.1. Конфликтогенная природа журналистского правового текста) 78
2.2. Журналистский правовой текст в системе судебного разбирательства 103
2.3. Журналистский правовой текст: конфликт интерпретаций 118
Заключение 145
Библиографический список
- Правовое поле журналистского текста
- Функциональное поле журналистского правового текста
- Журналистский правовой текст в системе судебного разбирательства
- Журналистский правовой текст: конфликт интерпретаций
Правовое поле журналистского текста
Термин "правовая журналистика" появился сравнительно недавно, хотя сам феномен правовой журналистики существовал, конечно, и раньше. Однако, долгое время правовая журналистика, находясь под прессингом бытовавших идеологических догм и жестко регламентируясь со стороны государства, не выступала, да и не могла выступать в качестве самостоятельно выраженного и независимого аспекта журналистики.
Пресса (а, следовательно, и журналистские правовые тексты) часто принимает форму и окраску тех социальных и политических институтов, которые определяют ее функциональное поле. В частности она отражает систему социального контроля, посредством которой регулируются отношения между отдельными людьми и общественными установлениями.
Советские средства информации были приспособлены к отражению официальной советской идеологии, советского государства и советской "идеальной личности". В государстве была четко отлажена работа структур, которые занимались контролем всех сфер жизни общества. И намного эффективнее со своей проблемой было пойти в профком или в райком, чем в газету, которая в свою очередь была строго контролируема этими же структурами. Подлинное отношение социальных систем к прессе можно понять, если взглянуть на базисные представления и воззрения, которые это общество разделяет относительно природы человека, природы общества и государства, отношения человека к государству и природы знания и истины.
Существует несколько теорий определения прессы (См. 135), которые и определяют эти отношения. Пресса советского государства больше близка в своей фундаментальной основе к авторитарной. Авторитарная доктрина определила модель массовой коммуникации для большего числа людей на протяжении более долгого периода, чем любая другая концепция контроля над прессой. Согласно авторитарной концепции функция и деятельность прессы, как института, контролируется организованным обществом посредством другого института - правительства. Что и происходило в Советском Союзе. Считалось, что единомыслие в большинстве случаев могло быть достигнуто только благодаря постоянному надзору и контролю. Идея зависимости личности от государства в достижении более цивилизованного состояния является общим элементом всех авторитарных систем, то есть человек достигает своих целей в государстве и посредством государства. При коммунистической форме правления государство довольствовалось ограничением возможностей СМИ вмешиваться в политику, а также активно использовало их для достижения своих целей. Коммунистическое государство владело и управляло всеми СМИ "от общественности".
Курс на перестройку и гласность, объявленный генеральным секретарем КПСС М.С.Горбачевым в середине 1980-х годов, привел к появлению либерально настроенных и демократически ориентированных периодических изданий ("Московские новости", "Огонек", "Литературная газета"), которые стали передвигать "планку дозволенности" в ранее запретные зоны, в том числе и правовой тематики. Достаточно вспомнить сенсационные публикации Л.Гурова "Лев готовится к прыжку" и "Лев прыгнул" в "Литературной газете", впервые обозначившие тему существования организованной преступности в СССР.
Процессы модернизации советского общества шли лавинообразно. Стали появляться оппозиционные издания как либерального, так и консервативного толка, а также не подцензурная периодическая печать. Как следствие, "в июне 1990 г. был принят Закон СССР "О печати и других средствах массовой информации". Он отменил цензуру, предоставил широкие права на учреждение печатных изданий и других средств массовой информации, ввел их регистрацию как проявление новых принципов строительства журналистики в демократическом обществе". (109.С.193).
Это стало первым шагом к появлению бесконечного многообразия различных печатных периодических изданий с соответствующей вариативностью тематических и идеологических направлений. Отмена цензуры и дальнейшие шаги к расширению зоны дозволенного зафиксированные в соответствующих правовых актах, когда в Конституции РФ в пункте 5 статьи 29 черным по белому записано, что "гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещена" (Законодательство РФ о СМИ, С.6), а 27 декабря 1991 года в России вышел первый закон о свободе слова и печати. В статье 1 говорилось:
"Свобода массовой информации. В Российской Федерации поиск, получение, производство и распространение массовой информации, учреждение средств массовой информации, владение, пользование и распоряжение ими, изготовление, приобретение, хранение и эксплуатация технических устройств и оборудования, сырья и материалов, предназначенных для производства и распространения продукции средств массовой информации не подлежат ограничениям, за исключением, предусмотренных законодательством Российской Федерации о средствах массовой информации".
Функциональное поле журналистского правового текста
Гарантированная законом охрана чести, достоинства и деловой репутации, в том числе посредством компенсации нравственного ущерба, оказывает положительное влияние на психическое состояние потерпевшего, вселяет веру в справедливость. И наоборот, если нравственные переживания не защищены правом, то это усиливает их, дополнительно травмирует психику потерпевшего, вселяет в него неверие в справедливость" (2. С.59-60).
Как известно, правовые нормы о компенсации морального вреда содержатся в ГК (статьи 12, 151, 1099-1101, а также статьи 1064-1083), в Законе РФ "О средствах массовой информации" (статья 62), а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года №10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда".
Для комментария к данным правовым актам существенным дополнением являются монографии А.М.Эдерлевского "Моральный вред и компенсация за страдания" (1997) и "Компенсация за моральный вред. Законодательные и нормативные акты. Методология и практика" (1998).
А.М.Эдерлевский подчеркивает, что в соответствии с пунктом 1 статьи 1099 ГК, основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" и статьей 151 ГК. Так как все нормы, содержащиеся в статье 151, повторены (в несколько иной редакции, но без изменения их сути) в статьях 1099 и 1101 ГК, следует считать, что компенсация морального вреда полностью регулируется общими положениями главы 59 ГК -"Обязательства вследствие причинения вреда". Это означает, отмечает А.М.Эдерлевский, что обязанность по компенсации морального вреда возникает при одновременном наличии следующих четырех условий: 1) наличие морального вреда; 2) противоправность действий (бездействий) нарушителя; 3) причинно-следственная связь между действиями нарушителя и вредом; 4) вина нарушителя (за исключением случаев, когда ответственность возникает без вины).
Причем, по мнению А.М.Эдерлевского, "должен действовать принцип презумпции морального вреда, содержание которого можно сформулировать следующим образом: "любое физическое лицо, в отношении которого совершено неправомерное деяние, признается потерпевшим моральный вред, если совершивший не докажет обратное" (171. С.54).
Самое важное в данном контексте для представителей СМИ, оказавшихся в ситуации судебного разбирательства, что, если хотя бы одно из этих условий отсутствует, то обязанности компенсировать вред не возникает. С другой стороны, нет никаких дополнительных условий возникновения ответственности.
Статья 151 ГК определяет моральный вред как физические или нравственные страдания. Что касается физических страданий, то это чувства боли, головокружения, тошноты и т.п. Причем физические страдания следует отличать от повреждения здоровья (болезнь, инвалидность) и от причинения вреда жизни (смерть потерпевшего). Вред здоровью и жизни - это имущественный вред (который возмещается по правилам статей 1084-1094 ГК).
Конечно, одновременно с причинением вреда здоровью и жизни гражданина, может быть причинен и моральный вред, однако, в любом случае, моральный вред не зависит от имущественного вреда и возмещается отдельно.
Нравственные страдания - это чувства обиды, унижения, оскорбления, зависти, возмущения, несправедливости, страха и т.д. Одним словом, это самые различные негативные переживания человека. Их внешнее проявление может быть различным: эти страдания могут проявляться явно, но могут протекать и скрыто. И только если гражданин не осознает причиненного ему вреда, то следует считать, что нравственные страдания отсутствуют.
Компенсация морального вреда применяется и при нарушении как имущественных, так и личных неимущественных прав. Но так как по отношению к деятельности СМИ нарушения имущественных прав маловероятны, то проблема компенсации морального вреда за нарушение имущественных прав в судах практически не рассматривается.
Однако возникает проблема личных неимущественных прав, среди которых на первое место выступает право на достоинство личности, честь, доброе имя, деловую репутацию, право на имя, право авторства (статья 150 ГК). Статья 15 Закона "Об авторском праве и смежных правах" дополнительно относит к числу личных неимущественных прав право на указание имени автора (в том числе - право на псевдоним), право на опубликование произведения и право на защиту произведения от искажений, затрагивающих репутацию автора.
Журналистский правовой текст в системе судебного разбирательства
Надо сказать, что критерий важности события с точки зрения возможного общественного резонанса относителен. Часть из них в журналистском дискурсе составляют те, которые становятся важными или неважными в зависимости от того, поддерживают их информационно журналисты или игнорируют. Разумеется, событие не может быть сконструировано из чего угодно. Предел произвола ставится общими правилами дискурса, учитывающими в том числе личный опыт аудитории, ее представления о достоверности. В противном случае орган массовой информации может утратить профессиональный статус и кредит доверия аудитории" (159. С. 19).
Данное положение чрезвычайно актуально для журналистского правового текста, который помимо приводимых фактов часто имеет дело с версией описываемого события (событий), явления (явлений). При этом самые общие имена событийных объектов в журналистском дискурсе, событие, новость, сенсация, скандал - часто они подаются в рубриках, подзаголовках, анонсах.
Второй ряд имен уже появляется в точке расхождения дискурса, когда согласно общим правилам могут быть даны разные имена одному и тому же объекту. Для рассказа о событии в тексте используется ряд номинаций - номинационная цепочка, каждое из наименований при этом подчеркивает определенные признаки предмета речи, и это важный момент выстраивания смыслового порядка, в который вписывается событие. Интерпретация события на уровне номинаций включает его в некоторый логический и хронологический ряд, то есть создает некоторый событийный порядок, отвергающий случайность.
Событийные цепочки, имеющие в тексте начало и конец, обеспечивают тем самым смысловые границы самого текста. Разные предыстории одного и того же события могут ретроспективно выстраиваться в зависимости от того, какая концептуальная, оценочная позиция кладется в основу поиска сходных и отличных событий для построения хронологического (и всегда одновременно логического) ряда. Версия (конструирование события в журналистском дискурсе), как и экспрессивная оценочность, подтекст, имплицитность, явление языковых ножниц, могут повышать конфликтогенность журналистского правового текста. Говоря о роли журналистики в познании окружающего, выработке человечеством ценностных ориентации, специализации личности, просвещении и воспитании, обычно отмечают ее регулятивное и контрольное участие в управлении общественными процессами, в социальной защите людей и снабжении каждого утилитарными сведениями, указывают на гедонистическое значение журналистики, участие ее в психической регуляции и т.д.
Эти функции присущи правовой журналистике. Как уже говорилось выше, журналистский правовой текст укладывается в схему "преступление и наказание". При этом следует отметить, что журналистский правовой текст преследует как воспитательные и предостерегающие цели, так и развлекательные.
Причем, воспитательная функция "сопровождает" статью чаще всего в качественном издании, а криминальное чтиво, которое предлагает бульварная пресса, носит рекреативный характер (этому способствуют мельчайшие подробности происшествия, слухи, домыслы, откровенные фотографии, кричащие заголовки).
Журналистский отклик на события, помимо оперативной передачи новостей, подразумевает их оперативное комментирование - одновременно с сообщением "горячего" факта или сразу вослед ему, пока не остыл интерес.
Формы оперативного комментирования не претендуют на полный, завершенный анализ, тут большой налет впечатления - факт еще не успел отстояться; по происшествии времени его можно будет точнее оценит, но для этого нужна дистанция... оперативный комментарий может быть сплетен с фактом или отделен от него.
Читателю бывает интересно предположить, каким образом можно интерпретировать событие, и "подсказка" журналиста в этом направлении воспринимается как дополнительное, не менее интересное сообщение; предложенный ракурс взгляда на факт - тоже новое сведение, и к тому же - толчок собственным размышлениям.
Стараниями журналистов новость "заостряется" с помощью комментарийных ссылок, уточнения масштаба события, тщательной обработки цифр и цитат, умело выстроенных заходов. Причем подчеркивание говорящих обстоятельств может быть развернуто и в лиде, и в основной части материала.
Если факт свидетельствует о себе явно недостаточно, или даже может внушить ложное представление своей обманчивой "внешностью", ситуацию проясняют для читателя, вводя так называемый "сопоставительный фон", предысторию события. Так появляется углубленная новость.
Журналистский правовой текст: конфликт интерпретаций
Из текста совершенно очевидно, что речь идет о "нетленном имени" автора "Политических арабесок", то есть моем, и именно ко мне целиком и полностью отнесено определение "негодяй", то есть низкий, подлый человек, совершающий поступки, несовместимые с общественной моралью. Никаких доказательств того, что я совершал когда-либо подобные поступки в статье не приводится.
Таким образом, господин Юдин и газета "Тверская жизнь" одним этим уже нанесли мне публичное оскорбление, унизившее мою честь и достоинство, нанесшее ущерб моей деловой репутации (одно из значений слова "негодяй" - не годный ни к какому делу, никчемный человек) и причинившее мне моральные страдания.
Статья Юдина содержит и иные не соответствующие действительности и оскорбительные по сути утверждения. Например, о том, что, как один из инициаторов создания РНКЦ, я являюсь "патриотом-самозванцем" и о том, что я с "нахрапистостью лезу в лидеры". Между тем господин Юдин не сможет назвать ни одной моей статьи, в которой я называл бы себя патриотом (в то время как сам господин Юдин в той же статье называет себя таковым - естественно, без кавычек.) Так что назвав меня "самозванцем", то есть человеком, присвоившим себе не принадлежащие ему качества и достоинства, господин Юдин, не имея на то никаких оснований, нанес мне еще одно оскорбление. Разумеется, я писал статьи патриотической направленности, но они были посвящены русской культуре, истории, теме национального достоинства, а не моей скромной особе.
Так же не соответствует действительности утверждение, что я , наряду с другими инициаторами создания РНКЦ, "лезу в лидеры", а тем более, как следует из названия статьи, в "автономные правители". Мы предлагаем создать общественную культурно-просветительскую организацию, естественно, не претендующую ни на какое руководство русским народом. Нелепо и утверждение Юдина о том, что я являюсь "одним из руководителей Русского национально-культурного центра". Во-первых, нельзя быть руководителем еще не созданной организации, а во-вторых, я никогда никаких претензий на руководство будущей организации не заявлял.
Выражение "лезть в лидеры" и "рваться в правители", также как и намеки на некую "халяву", как изволит выражаться профессор Юдин, я считаю для себя оскорбительными, поскольку они полностью искажают истинные мотивы моей общественной деятельности, которой я занимаюсь с 1988 года вполне бескорыстно. Доказательствами обратного Юдин явно не располагает.
Абсолютно бездоказательно и утверждение Юдина о том, что мы, инициаторы создания РНКЦ, намерены "противопоставлять свою культуру культурам "инородцев". Основываясь на этом же утверждении, автор статьи высказывает предположение о том, что у нас, то есть и у меня тоже, могла быть "омерзительная цель" "столкнуть лбами многочисленные народы России". Иными словами, господин Юдин приписывает нам умысел в совершении уголовно-наказуемого деяния - разжигания национальной розни, что нельзя квалифицировать иначе, как тяжелое оскорбление, порочащее каждого из членов инициативной группы, имеющей цель прямо противоположную.
Суммируя сказанное, я нахожу, что в статье В.Юдина "Кто рвется в "автономные правители:" опубликованной в газете "Тверская жизнь", содержатся четыре оскорбительных и не соответствующих действительности утверждения: - что я являюсь негодяем; - что я являюсь самозванцем; - что моя общественная деятельность не является бескорыстной и направлена на получение "халявы" и на достижение некоего политического лидерства; - что я стремлюсь "столкнуть лбами многочисленные народы России" Цель всех этих оскорблений очевидна; опорочить меня как журналиста, подорвать доверие читателей к моим публикациям и воспрепятствовать общественной деятельности как моей, так и других участников инициативной группы по созданию Русского национально культурного центра. Я считаю, что данная публикация не только наносит урон моей чести, достоинству и деловой репутации, но и является общественно-опасной ,поскольку препятствует осуществлению гарантированных Конституцией РФ права и свободы граждан, а также утверждает совершенно недопустимый с точки зрения общепринятой морали стиль публичных выступлений в средствах массовой информации .
