Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Вооруженный конфликт в журналистском и политическом дискурсах 14
1.1. Современное состояние политики вооруженного конфликта 15
1.2. Теоретические основы исследования процесса медиатизации вооруженных конфликтов 31
1.3. Формы взаимодействия СМИ и власти во время вооруженных конфликтов 44
Глава 2. Медиатизация вооруженных конфликтов во Вьетнаме (1957- 1975) и Афганистане (1979-1989) 64
2.1. Критерии сравнительного анализа медиатизации вооруженных конфликтов во Вьетнаме и Афганистане 64
2. 2. Ребрендинг военно-политического мифа о «войне до победы» во Вьетнаме (1957-1975) 78
2. 3. Десакрализация военно-политического мифа о «бескровной войне» в Афганистане (1979-1989) 137
Заключение 186
Список литературы 196
Приложения
- Теоретические основы исследования процесса медиатизации вооруженных конфликтов
- Формы взаимодействия СМИ и власти во время вооруженных конфликтов
- Ребрендинг военно-политического мифа о «войне до победы» во Вьетнаме (1957-1975)
- Десакрализация военно-политического мифа о «бескровной войне» в Афганистане (1979-1989)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В истории человечества военные периоды всегда преобладали над мирными. Война привлекала внимание исследователей, сформировались и продолжают складываться различные научные дисциплины – философия войны, социология войны, психология войны, политология войны и др. Однако остаются неисследованными различные аспекты этого социально-политического явления, в том числе, и проблемы взаимодействия и взаимовлияния СМИ и власти в период войн и вооруженных конфликтов. В данной работе мы сосредотачиваем внимание на специфике взаимопроникновения политического и массмедийного дискурсов в условиях войн во Вьетнаме (1957-1975) и Афганистане (1979-1989).
В сфере публичного обсуждения по-прежнему актуальны аналогии современных военных конфликтов с анализируемыми. В американском медиадискурсе этому способствовали конфликты в Афганистане (2001-настоящее время) и Ираке (2003-2011). В российском медиадискурсе обращение к войне 1979-1989 гг. было обусловлено тридцатилетием со дня ввода войск и двадцатилетием со дня их вывода.
Журналистика не может не обращаться к теме нарастающей конфликтогенности международных отношений. Посредством СМИ сведения о напряженных ситуациях, революциях, военных преступлениях и т.п. наполняют сферу публичного обсуждения. В условиях конфликта, особенно военного, воздействие СМИ на аудиторию проявляется особенно отчетливо. Журналистика может выступать как в роли пропагандиста официальной точки зрения (война в Афганистане), так и оппозиционно настроенного актора политического процесса (война во Вьетнаме). Роль СМИ во влиянии на общественное мнение и механизмы этого воздействия исследуются давно и углубленно. Но процесс взаимопроникновения массмедиа и политики вооруженного конфликта (ПВК) более глубоко сокрыт в силу специфики и закрытости военного ведомства. Закрытый и полузакрытый характер носят профессиональные взаимоотношения военных и политиков. По прошествии лет возможно частичное рассекречивание и обнародование официальных документов, дающих представление об особенностях ПВК в конкретных ситуациях, как, например, летом 2011 г. Пентагон опубликовал в открытом доступе ряд секретных сведений касаемо ПВК во Вьетнаме. В силу этих причин массмедиа не всегда имеют понятие о различных аспектах военной политики государства, поэтому обращение к данной проблеме в ретроспективе дает возможность определить, насколько адекватно СМИ освещали конфликт и какой образ войны в итоге сформировался в общественном сознании.
Анализ взаимодействия политики вооруженного конфликта и журналистики позволяет определить ключевые аспекты их существования в условиях взаимопроникновения, что особенно актуально на фоне нестабильности, как в отдельных странах, так и мире в целом. Роль СМИ в данном контексте заключается не в тривиальной передаче информации от власти обществу – массмедиа полноценно выполняют функции регулятора политической жизни общества. Поэтому необходимо осмыслить специфику участия СМИ в военно-политической коммуникации, что позволит оценить роль массмедиа на различных этапах политики вооруженного конфликта, определить степень участия журналистики в формировании и закреплении итогового образа войны в общественном сознании и культуре.
Степень научной разработанности темы. В ходе работы был использован широкий круг источников, в которых исследуются вопросы политики и частные аспекты военной политики; журналистики и ее взаимосвязи с политикой вооруженного конфликта; теория медиатизации.
Политические проблемы международных отношений анализируются российскими и западными учеными-политологами М. Р. Аруновой, А. С. Иващенко, Э. Гилбоа, С. Хантингтона.
Основы теории войны изложены в трудах Г. В. Жомини, К. фон Клаузевица и Сунь-цзы. Анализ ПВК на современном этапе, ее специфики, взаимодействия с различными институтами представлен в трудах В. А. Махонина, В. Проданова, К. Беллами, М. ванн Кревельда, Х. Сисе и Б. Хорна и др. Военно-политический аспект войн во Вьетнаме и Афганистане рассматривается в работах Ф. Дэвидсона, Ф. Лоджефэлла, Б. В. Громова и А. А. Ляховского.
Роли информации в реализации ПВК посвящены научно-практические исследования, проведенные сотрудниками военных ведомств США, практикующими журналистами и отечественными авторами. Проблеме взаимоотношения военных и СМИ посвящен ряд работ исторического характера.
Отдельного внимания заслуживают исследования проблем и сущности коммуникации, в частности политической. Это работы Д. П. Гавры, Ю. В. Клюева, Д. Бламлера и Д. Каванагха, Р. Гибсон и А. Рёммель, Д. Лиллекера, Р. Перлоффа и Б. Франклина, Ю. Хабермаса.
Политическому функционированию журналистики, истории и теории прессы посвящены работы И. Н. Блохина, Н. Л. Волковского, П. Н. Киричёка, С. Г. Корконосенко, Г. С. Мельник и М. Н. Кима, С. Б. Никонова, В. А. Сидорова, в том числе коллективное издание «Журналистика в мире политики». В западной науке проблема взаимодействия политики и журналистики исследуются М. Вебером, Д. Веймером и А. Винингом, Д. Истоном, У. Пэрри, Д. Сигнори и Д. Буном, П. Робинсоном и Д. Спаньером, а также а сборнике научных статей под редакцией Р. Ислам.
Теория медиатизации рассматривается в исследованиях К. Брантса и Ф. ван Праага, Х. Вайфйеса, С. Коттла, С. Ливингстон, Д. МакКвейла, Дж. Маццолени и У. Шульца, Дж. Стрёмбёка и С. Хьярварда и др. Анализ медиатизации конфликтов 1991 и 2003 гг. в регионе Персидского залива с участием США представлен в монографии Р. Брэди.
Отдельные аспекты медиатизации войн во Вьетнаме и Афганистане рассматриваются в работах Н. Ю. Даниловой, А. В. Кинсбурского и М. И. Топалова, Д. Баллард-Рейш, Л. Диттмар и Дж. Мичауд, Н. Петерсен, Р. Рьювени и А. Пракаша, Д. Халлина, У. Хаммонда и др.
Методологическую основу диссертации составили общенаучные (анализ, синтез, описание и сравнение), политологические (структурно-функциональный) и исторические методы (историко-сравнительный). Для анализа конкретных примеров, иллюстрирующих выдвигаемые в работе положения теоретического характера, применен метод «case-study». В том числе в процессе работы автор обращался к эмпирическим методам экспертного интервью и контент-анализа материалов СМИ.
Эмпирическая база исследования включает материалы ведущих американских и отечественных СМИ за период войн во Вьетнаме и Афганистане: The New York Times, The New York Times Magazine, The Washington Post, The Wall Street Journal, Life и др.; «Комсомольская правда», «Правда», «Огонек», «Новое время» и др. Предпочтение отдано перечисленным изданиям по причине их влияния на формирование внутри- и внешнеполитического курса в период Холодной войны через общественное мнение.
Хронологические рамки диссертации охватывают периоды 1957-1989 и 1979-1995, что обусловлено логикой исследования (в указанных временных рамках происходили вооруженные конфликты во Вьетнаме и Афганистане), а также задачей автора проследить ретроспективное отражение данных событий в общественно-политическом и массмедийном дискурсах.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертации являются СМИ, отражающие экстремальные формы политического процесса. Предмет исследования – медиатизация вооруженных конфликтов во Вьетнаме (1957-1975) и Афганистане (1979-1989).
Целью диссертации является всесторонний анализ процесса взаимопроникновения массмедийного и политического дискурсов в период вооруженных конфликтов во Вьетнаме (1957-1975) и Афганистане (1979-1989). Достижение цели предполагает решение следующих задач:
-
выявление методологических подходов к определению понятий «политика вооруженного конфликта», «военная политика», «медиатизация политики»;
-
теоретическое обоснование взаимовлияния и взаимопроникновения журналистики и политики вооруженного конфликта как составной части государственной политики в целом;
-
выявление принципов реализации политики вооруженного конфликта на современном этапе;
-
рассмотрение теории медиатизации и обобщение различных исследовательских подходов к проблеме освещения вооруженных конфликтов в СМИ;
-
определение этапов информационной политики в условиях вооруженного конфликта;
-
определение основных форм взаимодействия СМИ и власти во время войны;
-
выявление особенностей медиатизации войн во Вьетнаме и Афганистане.
Гипотезы исследования: 1) процесс медиатизации войны во Вьетнаме определялся медийной логикой, в то время как медиатизация войны в Афганистане – политической; 2) итоговыми медиатизированными образами вооруженных конфликтов во Вьетнаме стала «легенда о негероических героях», а в Афганистане «сказка о войне, которой не было».
Научная новизна работы может быть охарактеризована в нескольких аспектах: 1) взаимосвязь, взаимовлияние и взаимопроникновение политики и журналистики как социальных институтов исследуются на основании теории медиатизации в процессе такого социального явления, как война/вооруженный конфликт; 2) компаративистский анализ политики вооруженного конфликта и журналистики во Вьетнаме и Афганистане ведется на основе различных теоретических подходов к процессу медиатизации; 3) результаты и выводы изучения взаимодействия журналистики и политики в условиях экстремальных форм политического процесса позволяют определить ключевые моменты медиатизации не только постфактум, но и непосредственно в процессе освещения событий.
Учитывая наличие значительного количества работ по тематике исследования политики, военной политики в частности и журналистики, настоящая диссертация восполняет определенный пробел в политической науке, синтезируя изучение современных тенденций в сфере политики вооруженного конфликта и журналистики с поиском оптимальных теорий как для ретроспективного изучения медиатизации войн во Вьетнаме и Афганистане, так и современных конфликтов.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в выявлении научных оснований взаимопроникновения политики и журналистики в условиях военной конфронтации. В соответствии с этими разработками автором проведено исследование, включающее использование методик эмпирического анализа материалов СМИ и экспертные интервью. Материал диссертации дает понимание медиатизации ПВК на Востоке, как в период Холодной войны, так и на современном этапе. Результаты исследования могут стать основой при подготовке учебных курсов для студентов факультетов журналистики.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в выступлениях на научных мероприятиях Санкт-Петербургского государственного университета, Российского университета дружбы народов, Казанского (Приволжского) Федерального университета, Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского, Северного (Арктического) Федерального университета им. М. В. Ломоносова; оформлены в виде научных статей и сообщений: 20 публикаций, в том числе 4 в изданиях из списка ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка литературы и приложений.
Теоретические основы исследования процесса медиатизации вооруженных конфликтов
За последние несколько лет традиционными стали дискуссии о «глобальной деревне» и ее непременных атрибутах - глобальное телевидение, новостные конгломераты, конвергенция, дигитализация СМИ и прочие явления. Исследователи вводят новые понятия, точнее характеризующие современное медиаобщество - медиадемократия, медиализм, медиаполитика, медиакратия и телемократия. Из более ранних определений известно понятие «эффект CNN». В политической коммуникации распространена также теория медиа-эффектов, однако исследование в этой области больше касается специфики оформления и передачи информации посредством СМИ, влияния этих сведений на аудиторию, ее восприятие, установки и поведение.42 Другими словами, теория медиа-эффектов ограничивается изучением прямолинейной коммуникационной модели, не учитывая при этом встречные движения.
Основной же проблемой настоящего исследования является взаимозависимость, взаимовлияние и взаимопроникновение журналистики и политики в условиях вооруженного конфликта, отражение событий в СМИ и конструирование итогового образа войны, для чего необходимо подробнее рассмотреть такое понятие, как медиатизация. Этот термин первоначально служил для характеристики новейших информационных технологий.43 Чем больше данное понятие входило в научный оборот, тем чаще исследователи обращали внимание на другую сторону его значения. Саймон Коттл, профессор школы журналистики, медиа и культурологических исследований университета Кардифа, определяет понятие «медиатизация» как влияние медиа на ход событий, вовлеченность СМИ в конфликт.44
Медиатизация представляет собой явление, когда образ происходящих в мире событий имеет большее значение, чем собственно события. Телевизионный журналист Роберт МакНейл назвал данный эффект «соперничеством образов». Схожее по звучанию понятие медиация характеризует роль СМИ как нейтрального наблюдателя или, вернее, арбитра - СМИ стремятся разрешить противоречие, не допустить эскалации конфликта. С 1 января 2011 г. в российском правовом поле вступил в силу Федеральный закон «О медиации» № 193-ФЗ. К средствам массовой информации он не имеет прямого отношения (закон распространяется на сферу осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности, а также для разрешения споров, возникающих из трудовых и семейных правоотношений), однако дает четкое разъяснение терминов «медиация» и «медиатор». Благодаря закону созданы правовые условия для применения альтернативной процедуры урегулирования споров с участием независимого лица - медиатора. Роль СМИ в качестве арбитра, медиатора в вооруженном или ином политическом конфликте является добровольной, а не зафиксированной буквой закона и относится скорее к сфере этики.46
Медиатизация, как характеристика современных массовых коммуникаций, рассматривается Стигом Хьярвардом, профессором университета Копенгагена. Он полагает, что в ранних обществах люди находили авторитет в институтах семьи, школы и церкви, определявших моральные ориентиры. В современном социуме функции источника информации и моральных ориентиров выполняют массмедиа.47 Исследователь также выделяет прямую (сильную) и непрямую (слабую) формы медиатизации. В первом случае немедиатизированные формы превращаются в медиатизированные. Примером прямой медиатизации Хьярвард называет преобразование игры в шахматы на обычной деревянной доске в компьютерную игру. Суть непрямой медиатизации заключается в том, что медиа и их символический мир влияют на существующую действительность.48 Примером может служить развитие интертекстуального дискурса между медиа и другими общественными институтами, например, знания граждан о каком-либо государстве формируются на основе журналистских текстов, в которых сталкиваются одновременно факт и вымысел о конкретной стране и ее населении.
Формы взаимодействия СМИ и власти во время вооруженных конфликтов
В период вооруженных конфликтов контроль над массмедиа ужесточается - власти применяют военную цензуру. Победа над противником в справедливой войне гарантирует повышение международного престижа. В случае же, когда собственный народ считает войну сомнительной и незаконной, правительство, в первую очередь, обращается к ресурсам массмедиа как инструменту воздействия на общественное мнение.
Информационная политика в широком смысле есть «установление общественных законов, правил и политического курса, которые воодушевляют или наоборот обескураживают, а также регулируют создание, использование, хранение, передачу и представление информации». Действие информационной политики распространяется на интеллектуальное (идеи, понятия, убеждения) и виртуальное (коммуникации и массмедиа) пространство. Информационная политика в условиях вооруженного конфликта осуществляется в несколько этапов: 1) Обоснование - власти используют СМИ для внедрения в массовое сознание идеи о нестабильности определенном регионе, которая может угрожать отдельному государству и миру в целом. Концепт единого врага является удобным идеологическим маневром для обоснования применения военной силы. Таким образом, решению о применении военной силы присваивается в официальной риторике статус неизбежного по причине необходимости восстановления политического равновесия. Решение о вмешательстве в Гражданские войны во Вьетнаме и Афганистане со стороны США и СССР на начальном этапе мотивировалось именно опасением перед общим для всех жителей планеты врагом - в первом случае это была коммунистическая, во втором капиталистическая угроза. В современных вооруженных конфликтах государства руководствуются концептом «международный терроризм», представляющим опасность для всего человечества, что во многом оправдывает применение насилия; 2) Реализация - в период непосредственного осуществления ПВК государство обращается к различным методам контроля над СМИ; 3) Закрепление - на данном этапе военной кампания власти вновь актуализируют тему неизбежности применения военных ресурсов для восстановления порядка и осуществления безопасности государственных границ. Если вооруженный конфликт прошел успешно, то правительство получает дивиденды в качестве повышения международного престижа и общественного национального мнения. В противном же случае существует несколько вариантов развития ситуации - либо государство признает ошибочность выбранного внешнеполитического курса, либо игнорирует проблему и продолжает принципиально защищать изначальную позицию, либо обвиняет в неудаче предыдущее руководство. При поддержке негативного общественного мнения СМИ могут отклониться от пропагандистской политики правительства и выполнять функции критичных аналитиков. В последние годы войны во Вьетнаме массмедиа, видя безрезультативность ПВК США, последовали за общественными настроениями и признали, что Соединенные Штаты зашли в тупик в Индокитае, а уход из Южного Вьетнама в апреле 1975 г. напоминал побег, а не завершение войны «почетным миром». При этом в официальной риторике властей сохранялась идея неизбежности применения военной силы - начиная с Д. Эйзенхауэра и заканчивая Дж. Фордом, президенты США поддерживали теорию домино. Советскими массмедиа война в Афганистане на завершающем этапе расценивалась как ошибка внешней политики правительства, однако искусственный этатизм проявился в том, что вина за развязывание и неверный выбор стратегии была возложена на брежневское руководство, прекращение войны и возвращение контингентов подавалось в СМИ как исключительная заслуга М. Горбачева, действовавшего в рамках «нового политического мышления». По заявлению президента, войну в Афганистане надо было «политически обыграть», чтобы поддержать престиж СССР на мировой арене как сильной страны, сдержавшей слово и выполнившей обязательства по двустороннему договору с Республикой, а также обеспечить благосклонное национальное общественное мнение. Тактика «политического обыгрывания» предполагала освещение медиаповода выведения советских войск с территории ДРА и деятельности правительственных и партийных органов по обеспечению адекватной послевоенной адаптации ветеранов и пр. В декабре 1989 г. на втором Съезде народных депутатов СССР война в Афганистане получила моральное и политическое осуждение, что повлекло кардинальную перемену в медиатизации конфликта: в прессе больше появлялось негативных материалов, направленных на развенчание мифа о героях воинах-интернационалистах. Правительство самоустранилось от этой тенденции в связи с колоссальными внутриполитическими изменениями.
Право каждого человека на свободу слова провозглашено Всеобщей декларацией прав человека от 10 декабря 1948 г. (ст. 19), Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (ст. 10), Международным пактом о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. (ст. 19), другими международными соглашениями и кодифицировано в национальном законодательстве. В условиях войны права и свободы объективно ограничиваются, что может достигать масштабов тотального умолчания и искажения картины мира. По воспоминаниям журналиста «Комсомольской правды» В. Снегирева, война в Афганистане с самого начала была секретной, «слухи «из-за речки» приходили один страшнее другого, а само слово «Афганистан» произносили шепотом».73 Журналистика не может существовать и развиваться в контексте постоянных ограничений и запретов, ей требуется свобода и творчество. Войны во Вьетнаме и Афганистане стали своеобразной экспериментальной площадкой для американской и отечественной журналистики.
Ребрендинг военно-политического мифа о «войне до победы» во Вьетнаме (1957-1975)
В период вооруженных конфликтов контроль над массмедиа ужесточается - власти применяют военную цензуру. Победа над противником в справедливой войне гарантирует повышение международного престижа. В случае же, когда собственный народ считает войну сомнительной и незаконной, правительство, в первую очередь, обращается к ресурсам массмедиа как инструменту воздействия на общественное мнение.
Информационная политика в широком смысле есть «установление общественных законов, правил и политического курса, которые воодушевляют или наоборот обескураживают, а также регулируют создание, использование, хранение, передачу и представление информации». Действие информационной политики распространяется на интеллектуальное (идеи, понятия, убеждения) и виртуальное (коммуникации и массмедиа) пространство. Информационная политика в условиях вооруженного конфликта осуществляется в несколько этапов: 1) Обоснование - власти используют СМИ для внедрения в массовое сознание идеи о нестабильности определенном регионе, которая может угрожать отдельному государству и миру в целом. Концепт единого врага является удобным идеологическим маневром для обоснования применения военной силы. Таким образом, решению о применении военной силы присваивается в официальной риторике статус неизбежного по причине необходимости восстановления политического равновесия. Решение о вмешательстве в Гражданские войны во Вьетнаме и Афганистане со стороны США и СССР на начальном этапе мотивировалось именно опасением перед общим для всех жителей планеты врагом - в первом случае это была коммунистическая, во втором капиталистическая угроза. В современных вооруженных конфликтах государства руководствуются концептом «международный терроризм», представляющим опасность для всего человечества, что во многом оправдывает применение насилия; 2) Реализация - в период непосредственного осуществления ПВК государство обращается к различным методам контроля над СМИ; 3) Закрепление - на данном этапе военной кампания власти вновь актуализируют тему неизбежности применения военных ресурсов для восстановления порядка и осуществления безопасности государственных границ. Если вооруженный конфликт прошел успешно, то правительство получает дивиденды в качестве повышения международного престижа и общественного национального мнения. В противном же случае существует несколько вариантов развития ситуации - либо государство признает ошибочность выбранного внешнеполитического курса, либо игнорирует проблему и продолжает принципиально защищать изначальную позицию, либо обвиняет в неудаче предыдущее руководство. При поддержке негативного общественного мнения СМИ могут отклониться от пропагандистской политики правительства и выполнять функции критичных аналитиков. В последние годы войны во Вьетнаме массмедиа, видя безрезультативность ПВК США, последовали за общественными настроениями и признали, что Соединенные Штаты зашли в тупик в Индокитае, а уход из Южного Вьетнама в апреле 1975 г. напоминал побег, а не завершение войны «почетным миром». При этом в официальной риторике властей сохранялась идея неизбежности применения военной силы - начиная с Д. Эйзенхауэра и заканчивая Дж. Фордом, президенты США поддерживали теорию домино. Советскими массмедиа война в Афганистане на завершающем этапе расценивалась как ошибка внешней политики правительства, однако искусственный этатизм проявился в том, что вина за развязывание и неверный выбор стратегии была возложена на брежневское руководство, прекращение войны и возвращение контингентов подавалось в СМИ как исключительная заслуга М. Горбачева, действовавшего в рамках «нового политического мышления». По заявлению президента, войну в Афганистане надо было «политически обыграть», чтобы поддержать престиж СССР на мировой арене как сильной страны, сдержавшей слово и выполнившей обязательства по двустороннему договору с Республикой, а также обеспечить благосклонное национальное общественное мнение. Тактика «политического обыгрывания» предполагала освещение медиаповода выведения советских войск с территории ДРА и деятельности правительственных и партийных органов по обеспечению адекватной послевоенной адаптации ветеранов и пр. В декабре 1989 г. на втором Съезде народных депутатов СССР война в Афганистане получила моральное и политическое осуждение, что повлекло кардинальную перемену в медиатизации конфликта: в прессе больше появлялось негативных материалов, направленных на развенчание мифа о героях воинах-интернационалистах. Правительство самоустранилось от этой тенденции в связи с колоссальными внутриполитическими изменениями.
Право каждого человека на свободу слова провозглашено Всеобщей декларацией прав человека от 10 декабря 1948 г. (ст. 19), Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (ст. 10), Международным пактом о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. (ст. 19), другими международными соглашениями и кодифицировано в национальном законодательстве. В условиях войны права и свободы объективно ограничиваются, что может достигать масштабов тотального умолчания и искажения картины мира. По воспоминаниям журналиста «Комсомольской правды» В. Снегирева, война в Афганистане с самого начала была секретной, «слухи «из-за речки» приходили один страшнее другого, а само слово «Афганистан» произносили шепотом».73 Журналистика не может существовать и развиваться в контексте постоянных ограничений и запретов, ей требуется свобода и творчество. Войны во Вьетнаме и Афганистане стали своеобразной экспериментальной площадкой для американской и отечественной журналистики. Исходным условием войны во Вьетнаме с участием США являлась гражданская война в Южном Вьетнаме. По поводу определения даты начала конфликта американское правительство занимало лабильную позицию, общественности предлагалось три даты: 1954 г. - США приняли решение о финансовой помощи Франции, 1 января 1961 (официальная позиция администрации США) - начало конфликта и первые жертвы, и 1965 г. - американские войска участвуют в полномасштабных боевых действиях.118 Расплывчатые рамки давали возможность властям маневрировать в зависимости от ситуационного контекста. При необходимости указать на миротворческую миссию американских войск во Вьетнаме удобной считался 1954 г. - именно тогда в общественно-политическом дискурсе тиражировалась теория домино, это была идеологически удобная дата. Если требовалось оправдать эскалацию конфликта в 1965 г., власти обращались к Тонкинскому инциденту. 1961 г. был более удобной датой по объективным причинам - именно тогда во Вьетнам были отправлены первые регулярные подразделения вооруженных сил США, выполнявшие первоначально функции советников. Газета The New York Times, например, следовала в данном вопросе политической логике медиатизации - после подписания соглашения между враждующими сторонами о прекращении огня в 1973 г. корреспондент издания Ф. Льюис указала на окончание двенадцатилетней войны. Таким образом, в массмедийном дикурсе была актуализирована дата 1961 г.
Десакрализация военно-политического мифа о «бескровной войне» в Афганистане (1979-1989)
Новое обострение в Холодной войне наступило в 1979 г. в связи с вводом советских войск в Афганистан, что на Западе восприняли как нарушение геополитического равновесия и начало перехода СССР к политике экспансии. Конфликт в Афганистане с участием советских войск стал одним из этапов Гражданской войны, за власть в которой боролись правительственные вооруженные силы Демократической Республики Афганистан (ДРА) и повстанцы (моджахеды). Советская армия поддержала кабульское правительство, оппозиции же пришли на помощь военные силы США, ряда европейских и азиатских стран.
Война в Афганистане совпала с последним десятилетием существования Советского Союза и советской, партийной журналистики. На ПВК сказался калейдоскоп политического лидерства советского государства: Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, К. У. Черненко и М. С. Горбачев. В общественном дискурсе война в большей степени связана с именами Л. Брежнева, одобрившего решение о вводе ограниченного контингента в Афганистан, и М. Горбачева, инициировавшего реальную «афганизацию». Основные военные действия происходили в начале 1980-х гг., на освещение которых в СМИ было наложено строгое вето. Ключевым моментом, переломившим медиатизацию от тотального замалчивания к частичному открытию войны для советского общества, стало внутриполитическое событие - провозглашение принципов гласности и демократии на XXVII съезде ЦК КПСС.
Если война во Вьетнаме сопровождала разгар Холодной войны, то конфликт в Афганистане проходил в контексте разрядки международной напряженности. Поэтому решение о военной поддержке афганских властей должно было быть максимально взвешенным. С одной стороны, руководство страны осознавало, что прямая военная помощь ДРА будет воспринята мировым общественным мнением как вторжение, экспансия. С другой, за полгода до принятия окончательного решения на заседании Политбюро ЦК КПСС участники приходили к общему мнению, что официальная власть в Афганистане не пользуется значительной общественной поддержкой, и афганский народ может перейти впоследствии на сторону мятежников. Третий аспект политического решения касался вопроса Иранской революции 1979 г. как возможного катализатора подобных событий в других восточных странах (теория домино в трактовке советской власти), что и послужило основной мотивировкой военной поддержки ДРА: «Обстановка в Демократической Республике Афганистан продолжает осложняться. Действия мятежных племен приобретают более широкий и организованный характер. Реакционное духовенство усиливает антиправительственную и антисоветскую агитацию, широко проповедуя при этом идею создания в ДРА «свободной исламской республики» по подобию иранской».
В первый период медиатизации (1979-1985) в советских СМИ тиражировались такие темы, как урегулирование проблемы, миролюбивая внешняя политика СССР, Апрельская революция, преемственность традициям СССР, нормализация обстановки в ДРА, растущая политическая напряженность в Афганистане, антисоветская политика США-«мирового жандарма», интернациональная помощь, гражданская война в ДРА и вмешательство США во внутренние дела Республики. Их изложению и конкретизации служили следующие медиаповоды: исторические параллели ситуации в Афганистане с прошлым СССР, улучшение инфраструктуры Афганистана, строительство социальных учреждений и пр., пресс-конференции и интервью с врагом, успехи народной армии ДРА, официальные обращения афганского руководства и заявления советских и американских лидеров, пресс-конференции и статьи в иностранных СМИ. Перечисленные выше темы популяризировались в советской печати с целью мотивировать решение об оказании всесторонней, в том числе и военной помощи афганским властям.
В период войны в Афганистане, особенно на начальном этапе медиатизации, информационную политику советского руководства отличала плановость. Политическая коммуникация в данном случае представляла однонаправленный и вертикальный процесс, в котором власти принадлежит исключительное право выбирать темы и посредством СМИ внедрять их в массовое сознание. Советские СМИ в данном контексте выполняли функции главного пропагандиста. Реализации политики идеологического и информационного обеспечения боевых действий служило постановление Политбюро ЦК КПСС «О пропагандистском обеспечении нашей акции в отношении Афганистана» от 27 декабря 1979 г., по сути - программа деятельности прессы. В нем были указаны основные темы, которые СМИ должны освещать в первую очередь: просьбы афганского руководства о военной помощи; направление ограниченного контингента служит цели оказания народу и правительству Афганистана содействия в борьбе против внешней агрессии; внешнее вмешательство во внутренние дела ДРА ставит под угрозу завоевания Апрельской революции и пр.
