Содержание к диссертации
Введение
I. «Летопись» и «новая жизнь» и цензурные условия 1915 -1918 годов 12
П. Журнал «летопись» (1915-1917)
П. 1. Общая информация 26
П. 2. История журнала 27
П. 3. Сотрудники 47
П. 4. Беллетристический отдел 54
П. 4. 1. Русские писатели первого и второго ряда 54
П. 4. 2 . Пролетарские писатели 63
П. 4. 3. Иностранные писатели 70
П. 5. Литературно-критический отдел 78
П. 6. «Летопись» в зеркале русской печати 95
П. 6. 1. «Две души»: чудовищная ошибка или горькая правда?...98
П. 6. 2. Реакция на «письмо» «Нужны ли убеждения?» и другие публицистические статьи 121
III. Газета «новая жизнь» (1917-1918)
III. 1. Общая информация 135
III. 2. История газеты 137
III. 2. 1. Московское издание «Новой жизни» 164
III. 2. 2. «Свободная жизнь» 169
III. 3. Сотрудники 171
III. 3.1. Горький и его цикл статей «Несвоевременные мысли» 177
III. 4. Отдел литературы и искусства 183
III. 5. «Новая жизнь» в зеркале русской печати 198
III. 5. 1. «Новая жизнь» и «Речь» 198
III. 5. 2. Полемика Горького с Бурцевым 207
III. 5. 3. «Новая жизнь» и большевистская печать 213
Заключение 228
Библиографический список
История журнала
Журнал «Летопись» и газета «Новая жизнь» стали важным звеном в развитии русской журналистики второй половины 1910-х годов.
Система русской печати претерпевала существенные изменения. Старые толстые журналы «обычного русского типа» уступали позиции журналам тонким - иллюстрированным еженедельным или двухнедельным изданиям, не говоря уже про газеты, число которых стремительно увеличивалось. Это можно объяснить как техническим фактором (бурным ростом технологий печати, которые отныне позволяли, например, помещать качественные, четкие, красивые иллюстрации), так и фактором общественным (имеется в виду процесс капитализации, «убыстрения» жизни, информационного «преодоления» огромных русских пространств за счет развития телефонной и телеграфной связи и т.д.). В том числе этими причинами мы можем объяснить решение Горького и его коллег прекратить издание «Летописи» и сконцентрироваться на более оперативном периодическом органе - газете «Новая жизнь».
Горьковские издания существовали на стыке трех исторических эпох: 1) царской России, принимавшей участие в Первой мировой войне (декабрь 1915 - февраль 1917); 2) послефевральской России под властью Временного правительства (февраль - октябрь 1917); 3) послеоктябрьской России под властью большевиков (октябрь 1917 - июль 1918). Для каждой эпохи была характерна своя политика относительно органов периодической печати. И, что характерно, каждая следующая эпоха стремилась максимально изменить цензурные условия предыдущей. Общая история цензуры в России во второй половине 1910-х хорошо изучена1, поэтому в данной главе предметом анализа станет отношение цензуры к «Летописи» и «Новой жизни».
С началом Первой мировой в 1914 году в России действовала военная цензура, которая фактически носила предварительный характер. 3 декабря 1915 года, еще до выхода первой книжки «Летописи», Горький сообщал одному из сотрудников журнала, что цензура запретила уже шесть статей2.
Впоследствии цензура определила «Летопись» как издание «с резко оппозиционным направлением с социально-демократической окраской»3. 7 августа 1916 года охранное отделение доносило департаменту полиции: «Журнал "Летопись" ... большевистского, а значит и пораженческого направления. Сотрудниками этого журнала состоят лица, также примыкающие к большевикам социал-демократам, но все эти лица с литературными именами, главным образом теоретики социал-демократических идей»4.
Горький констатировал, что современные цензурные условия «требуют спокойного, академического тона» и, так как далеко не обо всем допустимо было писать открыто, предлагал своим сотрудникам давать больше цифр и фактов, а выводы мыслящий читатель должен был делать самостоятельно 5. Поэтесса С. Дубнова-Эрлих вспоминала, как царский цензор отговаривал ее печататься в «Летописи», советуя перейти в другой, «более приличный орган» и предрекая журналу скорое закрытие, ибо «правительство не потерпит распространения вредных идей»6.
Февральская революция в корне изменила положение русской печати. Был ликвидирован основной центр царской цензуры, провозглашена свобода прессы: отныне любое периодическое издание могло быть закрыто только в судебном порядке. Закон о печати, принятый Временным правительством, оказался наиболее либеральным за всю российскую историю.
В первой после свержения монархии книжке (1917, № 2, 3 и 4) редакция «Летописи» сообщала, что ранее только пятая часть материала не «погибала в цензуре», приходя, однако, в таком изуродованном виде, что «зачастую вместо статей приходилось печатать шарады и ребусы» (С. 7.).
Была опубликована переписка директора департамента полиции и начальника Главного управления по делам печати В. А. Удинцева с цензором В. У. Трофимовичем - «Военная цензура о "Летописи"» (Там же, С. 425-427). В переписке этой, датированной декабрем 1916 года, была ссылка на заметку «Обществу 14-го года», помещенную в газете «Голос Руси» чуть ранее - 27 ноября. Автор заметки указывал на значительное распространение в Поволжских губерниях издаваемых М. Горьким брошюр пораженческого направления и журнала «Летопись». Чиновники цензурного аппарата отмечали, что журнал издается А. Н. Тихоновым под редакцией А. Ф. Радзишевского, но что фактическим руководителем состоит М. Горький (подробнее см. параграф П. 2.). Пораженчество «Летописи» не вызывало у цензоров никаких сомнений в силу того, что: 1) «уже с первого номера редакция пыталась проводить взгляд, что западная, точнее, германская культура несравненно выше нашей славянской»; подводился итог двухлетнего существования журнала: «...деятельность "Летописи", протекавшая в весьма тяжелых условиях царского режима, невзирая на постоянную цензурную опасность, висевшую Дамокловым мечом над журналом, и невзирая на ожесточенную борьбу со стороны буржуазной и оборонческой печати, - всё же не прошла бесследно для русской демократии».
Несмотря на противодействие со стороны военной цензуры и общей политики власти, которая, по сути, отменяла систему третьеиюньской монархии, «Летописи» удалось снискать славу едва ли не единственного антивоенного, социал-демократического печатного органа, издававшегося в России до Февральской революции.
. Пролетарские писатели
Василий Алексеевич Десницкий2 (1878-1958) - участник революционного движения, литературовед и публицист - был знакомым Горького еще по Нижнему Новгороду. Играл одну из ключевых ролей в газете «Новая жизнь». Десницкий принял участие в Февральской революции, после приезда в Россию Ленина отказался вступать в РСДРП (б) и всецело сконцентрировался на работе в «Новой жизни». 7 декабря 1917 года был назначен ее ответственным редактором (см. параграф III. 2).
Историк и публицист Станислав Вольский3 (1880-?) в период сотрудничества в «Летописи» причислял себя к большевикам, но затем оказался на меньшевистских позициях. В 1916 году, используя богатый эмигрантский и в первую очередь английский опыт, Вольский публиковал в «Летописи» цикл очерков под общим заглавием «Письма знатного иностранца» (от лица англичанина Вильяма Симплтона).
После Февральской революции Московский комитет большевиков возложил на Вольского организация военного бюро, но Вольский уклонился от выполнения этого задания, не разделяя линии организации. В дальнейшем он примкнул к газете «Новая жизнь», состоя ее ближайшим сотрудником и членом редакции. Работал в военной секции Петроградского совета. После Октябрьской революции на выборах в Учредительное собрание выставлялся
С 1918 по 1928 годы работал вместе с Базаровым и Громаном - в Центральном статистическом управлении, а затем в Госплане РСФСР. 2 июля 1937 года был арестован и обвинен в членстве в контрреволюционной меньшевистской организации. Расстрелян 20 июля 1938 года. Реабилитирован в 1958 году.
Публицист Осип Аркадьевич Ерманский2 (1867-1941) в начале Первой мировой войны писал листовки и сотрудничал в меньшевистской прессе. Всё это, очевидно, и привлекло к Ерманскому внимание Горького, в результате чего тот начал активно сотрудничать с «Летописью». Базаров предложил Ерманскому взять на себя ведение политического отдела редакции, и тот стал писать ежемесячные «политические отклики». После Февральской революции - с марта по май 1917 года - Ерманский был главным редактором центрального органа меньшевиков «Рабочая газета». Был избран членом ВЦИК от фракции меньшевиков. В сентябре-декабре 1917 года был редактором газеты «Искра» и одним из лидеров фракции меньшевиков-интернационалистов. После Октябрьской революции выступал за создание однородного социалистического правительства3.
Важную роль в редакции «Летописи» играл Николай Николаевич Суханов4 (1882-1940) - участник революционного движения, экономист, публицист. В начале 1914 года стал редактором «Современника». Суханов верил в возможность объединения всех левых сил, и такая позиция импонировала Горькому, который сам, будучи по убеждениям коллективистом-богдановцем, хотел добиться сплочения всех, кто стремился к свержению самодержавия в России. Первая встреча Горького и Суханова состоялась в Мустамяках 22 июня 1914 года, и с нее началась их долгая совместная работа5. После начала Первой мировой Суханов объявил себя
Весной 1918 года вместе с ЦК меньшевиков переехал в Москву, редактировал журнал «Рабочий интернационал». 23 августа 1920 года был арестован, но уже через месяц освобожден. В апреле 1921 года вышел из РСДРП и как профессор экономики сосредоточился исключительно на исследованиях в области рационализации и научной организации труда. В 1927 году в Москве были опубликованы его мемуары под названием «Из пережитого (1877-1921)». Книга содержала обширный материал по истории социал-демократического движения в России. Был еще дважды арестован (в 1937 и в 1940 годах). Погиб в лагере в 1941 году.
«Летописи». Одним из секретарей «Летописи» стала жена Суханова Галина Константиновна Флаксерман интернационалистом. В дальнейшем под влиянием Мартова примкнул к меньшевикам1. В 1915-1916 годах стал автором нескольких брошюр, в которых анализировал экономические «пружины» большой европейской войны: «Наши левые группы и война», «К кризису социализма (По поводу "военных" выступлений Г. В. Плеханова)», «Наши направления. Марксизм и народничество», «Почему мы воюем». Был фактическим соредактором Горького как в «Летописи», так и в «Новой жизни»2.
Идейным соратником Горького, который непосредственно не стоял у истоков «Летописи» и не стал одним из ведущих ее публицистов в дальнейшем, но который, однако, оказал Горькому серьезную моральную поддержку, был Владимир Савельевич Войтинский (1885-1960) -политический деятель, экономист и писатель. Еще будучи гимназистом, он написал оригинальную книгу «Рынок и цены; теория потребления и рыночных цен», которую высоко оценил известный отечественный экономист М. И. Туган-Барановский и которая вышла в 1906 году с его предисловием.
В 1904-1909 годах Войтинский был студентом юридического факультета Петербургского университета. Поначалу активно выступал против марксистов, но под влиянием событий Первой русской революции 1905-1907 годов изменил свои политические взгляды, вступив в РСДРП и примкнув к большевистской фракции. В 1909 году был арестован. Публиковался в журналах «Современник», «Вестник Европы», «Просвещение» и др.
(1888-1958). 10 октября 1917 года именно на ее квартире ЦК ВКП (б) принял решение о вооруженном восстании в Петрограде. В начале 1920-х годов Суханова общалась с Горьким в Берлине, приезжала к нему в Сааров, затем в Италию, будучи сотрудником советского консульства в Риме. 1 «Хочу в Россию, где всё чудесно переменилось...». Письма Н. Н. Суханова-Горькому... -С. 391-417. В 1930 году, как и Базаров, Суханов был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. В марте 1931 года в результате процесса по делу «Союзного бюро ЦК меньшевиков» был приговорен к десяти годам тюрьмы; отбывал наказание в Верхне-Уральском изоляторе. В 1935 году приговор был пересмотрен и Суханову заменили оставшийся срок заключения ссылкой в Тобольск, где он работал учителем немецкого языка. В сентябре 1937 года был вторично арестован по обвинению в связи с немецкой разведкой и приговорен трибуналом Сибирского военного округа к расстрелу. В период ссылки сблизился меньшевиками, в частности с И. Г. Церетели и с Н. А. Рожковым1, вместе с которыми решил издавать антивоенный «Сибирского журнал». Содержание издания оказалось таково, что после выхода в свет первого же номера (10 декабря 1914 года) он был тотчас конфискован, а его официальный издатель арестован. Вскоре вместе с Церетели Войтинский организовал выпуск еще одного журнала под названием «Сибирское обозрение». Однако и его постигла та же участь: он был тут же закрыт и конфискован.
После Февральской революции Войтинский вернулся в Петроград, где, вероятно, и произошло личное знакомство с Горьким. Войтинский поддерживал политику Временного правительства, призывал к объединению меньшевиков и большевиков, а «апрельские тезисы» Ленина встретил негативно. В июле 1917 года по личной просьбе А. Ф. Керенского Войтинский был назначен комиссаром Северного фронта, боролся с пораженческой пропагандой большевиков. После Октябрьской революции готовил корпус генерала П. Н. Краснова к походу на Петроград2.
Московское издание «Новой жизни»
Ставшие воплощением «неозападнических» воззрений «Две души» имели большой резонанс; статья вызвала отклик многих ведущих публицистов: Е. Н. Чирикова в «Современном мире» («Неразбериха»), Л. Н. Андреева в «Современном мире» («О "Двух душах" М. Горького») и «Русской воле» («Горе побежденным!»), Н. А. Бердяева в «Утре России» («Азиатская и европейская душа»), А. С. Изгоева в «Русской мысли» («Летописные скандалы»), А. Волынского в «Биржевых ведомостях», С. С. Кондурушкина в «Речи» («Чужой ум»), Р. В. Иванова-Разумника в «Русских ведомостях» («Земля и железо») и т.д.1
Так, Андреев и Чириков в «Современном мире» приписали Горькому «беспросветный пессимизм» и обвинили его чуть ли не в пособничестве милитаристской Германии. Обе статьи были подробно пересказаны во многих газетах и журналах, радостно сообщавших о разрыве Горького и социал-демократов. И Чириков, и Андреев были убежденными «оборонцами», и идеи «пораженчества», прозвучавшие в статье Горького, вызвали их резкий отпор.
Для того чтобы вступить в полемику, Горький написал статью «Письма к читателю» (1916, № 3. С. 171-178.). Горький не счел нужным отвечать «собратьям по перу», а сконцентрировался на реакции простых читателей: от них в редакцию пришло много писем. Горький «желал бы сообщить результаты "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет" грамотному и вдумчивому русскому обывателю через головы гг. литераторов». Он ссылается на вышедшую в 1913 году в Праге работу профессора Масарика2 «Россия и Европа», а также на книгу В. Ю. Яблоновского3 «Две культуры», где проводится различие между Востоком и
Горький апеллирует даже к чисто экономической необходимости ориентироваться на Запад и констатирует с досадой, что мы «по-прежнему пытаемся отстоять свою самобытность, основная черта которой - наше бесправие, безволие. ... Нам необходимо заботиться не о мистической "последней свободе", а завоевании простейших гражданских прав».
Горький решительно осуждает «маниловский» патриотизм. Как всегда бывает накануне катастрофы, громче «колокольно-медного звона» раздавалось «хвастовство русской мощью», «бескорыстием русской души» и прочими качествами, «присущими исключительно нам». Но война вскрыла все язвы, военные тяготы показали отсутствие гражданских чувств и добродетелей. С началом войны в русском обществе начался настоящий пир во время чумы: «кабаки и театры битком набиты, развилась маниакальная страсть покупать предметы роскоши, ювелиры торгуют великолепно». Горький наблюдает повсеместно нравственную, культурную деградацию: «первым признаком этого я считаю отсутствие талантливых людей почти во всех областях деятельности».
Кроме того, Горький напоминает, что Россия - это не Петербург и не Москва. Русская провинция живет, как и прежде, сонной, мечтательной жизнью, надеется «на помощь откуда-то извне, со стороны». Однако «несколько лет назад народ сделал стихийную, но мощную попытку развязать себе руки, разжать уста. Попытка эта кончилась неудачей, но ее все-таки необходимо оценить высоко, ибо она была первым за всю нашу историю напряжением воли всего народа». Первая русская революция 1905-1907 годов, по понятным причинам, описывается Горьким несколько завуалированно, тем более что в конце статьи он намекает на еще одну попытку: «Нам необходимо сделать некое усилие воли, дабы встать на ноги и дружно взяться за дело самозащиты от врагов ближайших к нам».
Статью «Две души» можно считать своеобразной философской и теоретической основой, определившей всё направление «Летописи». Сквозь призму этой статьи можно рассматривать все публиковавшиеся в журнале материалы: беллетристику и художественную критику, научные статьи и политическую аналитику. Содержавшая сокровенные мысли писателя о русском народе, развитии страны и ее роли в мировом историческом процессе, статья подтолкнула русское общество к новым ожесточенным спорам о целесообразности и справедливости участия России в Первой мировой войне.
Горьковские «Две души» собрали наибольшее количество откликов (гневных, изумленных, снисходительных) и стали самой известной, «резонансной» публикацией «Летописи». «Торжественная и пышная панихида», «винегрет мнимой эрудиции», «дикий бред метафизических умствований», «славянофильство наизнанку», «наивные чертежи жизни», «ложные очевидности», «прямолинейное верхоглядство» - вот далеко не полный перечень эпитетов и определений, которых удостоилась эта статья. В первых номерах газеты «Русская воля» и журнала «Современный мир» за 1916 год отклики на программную статью Горького написал Л. Н. Андреев - «Горе побежденным!» и «О "Двух душах" М. Горького». В статье «Горе побежденным!»1 Андреев доказывал, что именно России - как никакой другой из воюющих стран - нужна победа, и стремился развенчать изумительно грубые, с его точки зрения, размышления пораженцев, которых называл «ветеринарами психологии»2.
Полемика Горького с Бурцевым
На следующий день - 7 ноября - в «Новой жизни» вышла статья «К демократии», в которой Горький писал: «Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся якобы по пути "социальной революции" -на самом деле это путь к анархии, к гибели пролетариата и революции. На этом пути Ленин и соратники его считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов ... . Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею - не менее кровавая и мрачная реакция ... . Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата»1. Так Горький вступил на путь ожесточенной полемики с партией большевиков. Однако Гиппиус всё равно расценила выступление Горького как «жалкий лепет. Весь Горький жалок, но и жалеть его - преступление»2. Резко негативное отношение к газете Гиппиус сохранила и в дальнейшем.
Статья «К демократии» положила начало резкой полемики «Новой жизни» с большевистской печатью - прежде всего, с «Правдой» (подробнее см. подпараграф III. 5. 3). В сущности, «Новая жизнь» стала оппозиционной газетой. «Меня уже упрекают в том, что "после двадцатилетнего служения демократии" я "снял маску" и изменил уже своему народу»3, - писал Горький. «В "Правде" напечатано: "Горький заговорил языком врагов рабочего класса." Это - не правда»4.
Одной из первоочередных задач Временного правительства был созыв Учредительного собрания, - после Октябрьской революции вопрос этот стал для всех партий первостепенным.
В воскресенье 12 (25) ноября 1917 года состоялись выборы в Учредительное собрание по городу Петрограду. «Новая жизнь» активно призывала читателей голосовать за список кандидатов № 16. Под первым номером в него входил Л. Мартов - редактор «Искры», под вторым -литератор О. А. Ерманский, сотрудничавший еще с «Летописью», под четвертым - редактор «Новой жизни» Н. Суханов.
Итоги выборов «Новая жизнь» обсуждала в № 182 (176). Было очевидно, что Учредительное собрание станет эсеровским по своему составу. Курс большевиков на радикальные преобразования оказался под угрозой. Кроме того, правые эсеры были сторонниками продолжения «войны до победного конца». В №№ 173 (167) и 174 (168) вышли статьи Н. Суханова «Кризис новой "власти"» и «Диктатура гражданина Ленина». До конца 1917 года «Новая жизнь» не отказывала себе в праве критиковать политику большевиков, но сам факт того, что именно они теперь у власти, новожизненцы восприняли как данность. Ратовавшая за последовательные социальные реформы и планомерное культурное строительство, редакция газеты считала, что во имя достижения этих целей страну - насколько это возможно - нужно оградить от серьезных политических кризисов.
Новый, 1918 год сулил большие и тяжелые перемены. «Мы здесь [в Петрограде] живем в плену " большевиков", как называют французы достопочтенных сотрудников Ленина. Житьишко невеселое и весьма раздражает, но - что же делать? Делать нечего, - писал Горький Е. П. Пешковой в конце января 1918 года. - ... претерпели самодержавие Романова, авось и Ульянова претерпим.
Жизнь стала сплошным анекдотом - весьма мрачным. Не усмехнешься. А "Новая жизнь", вероятно, погибнет1. ... Работать - не хочется. Да и вообще ничего не хочется, апатия какая-то, совершенно несвойственная мне»2.
Первый номер «Новой жизни» в 1918 году - № 1 (215) - не мог быть напечатан из-за отсутствия электричества. Поэтому вышла «Новая жизнь» только в четверг 4(17) января, - это был № 2 (216). № 4 (218) вышел всего на 2 полосах (первые три номера в 1918 году, как мы уже отмечали выше, - на 4), так как недавно созданная Автономная комиссия рабочих государственной типографии (быв. «Новое время») без прямого указания властей взяла на себя роль добровольных цензоров «Новой жизни».
5 января 1918 года открылось первое и последнее заседание Учредительного собрания в Таврическом дворце в Петрограде, а уже 6 января СНК издал Декрет о его роспуске. «Новая жизнь» этот акт осудила. 18 января в знак протеста из газеты, «вследствие несогласия с отрицательной позицией, занятой редакцией "Новой жизни" по отношению к Советской власти и "большевизму"»1, ушел В. Керженцев (см. параграф III. 3).
29 января Петроградский совет принял «Временные правила о порядке издания всех периодических и непериодических печатных произведений в Петрограде», в которых повторялась постановляющая часть Декрета о печати СНК. В конце документа значилось, что его правила распространяются на Петроград и его окрестности и вступают в силу с 14 (1 по ст. ст.) февраля. Уже в № 26 (240) от 16 февраля 1918 года «Новая жизнь» вынуждена была публиковать первое постановление Петроградского совета.
Отношения между газетой и окончательно установившими свою диктатуру большевиками были прохладными и настороженными, но, по крайней мере, до мая-июня 1918 года не открыто враждебными. При этом напряжение постоянно нарастало: политическая линия, которую проводила «Новая жизнь» после Октябрьской революции, вызывала всё большее недовольство Советской власти. Большевистские публицисты вели ожесточенную полемику с новожизненцами, в том числе со статьями и выступлениями Горького.
Обильно печатались и протесты рабочих (подробнее см. подпараграф III. 5. 3). В частности, протесты эти были вызваны критическими статьями Б. Авилова, Н. Суханова, Н. Рожкова, написанными в связи с роспуском Учредительного собрания.
