Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Швейцария в публицистике Хуго Лёчера
1. 1. Творческое становление Хуго Лёчера в период 1960-х- 1980-х гг Стр. 16
1. 2. Критическая картина швейцарских реалий в публицистике Хуго Лёчера Стр. 35
Глава 2 Многообразие творческого мира и личности Хуго Лёчера
2. 1. Формирование мировоззренческой позиции писателя-журналиста у Хуго Лёчера Стр.66
2. 2 Идейный и жанровый плюрализм публицистики Хуго Лёчера Стр.76
Глава 3 Межкультурные связи в публицистике X. Лёчера
3.1. Особенности познания иных культур в публицистике Хуго Лёчера Стр. 116
3. 2. Интер-, мульти- и транскультурность как основное требование современности и объект исследования последних десятилетий. Транскультурный характер публицистики Хуго Лёчера Стр. 138
Заключение Стр. 158
Библиографический список
- Творческое становление Хуго Лёчера в период 1960-х- 1980-х гг
- Критическая картина швейцарских реалий в публицистике Хуго Лёчера
- Формирование мировоззренческой позиции писателя-журналиста у Хуго Лёчера
- Особенности познания иных культур в публицистике Хуго Лёчера
Введение к работе
Проблема плюрализма мнений, множественности смыслов и точек зрения на существующие проблемы, вопросы мультикультурализма, дискуссии о необходимости формирования интеркультурного сознания и транскультурного мышления являются актуальной «повесткой дня» для исследователей в области журналистики, литературоведения, социологии, культурологии, философии, что является реакцией на настоятельные требования, предъявляемые современной гибридной, многоликой действительностью, где глобализация всякого рода – одна из основополагающих характеристик.
В этой связи творческое наследие современного швейцарского немецкоязычного публициста, писателя, теле- и радиожурналиста, критика, переводчика, издателя, драматурга Хуго Лёчера (1929 – 2009) является показательным относительно тенденций последних десятилетий и привлекает внимание своей необычайной многогранностью: Лёчер – автор многочисленных публицистических и художественно-публицистических текстов, репортажей, «условно романов» (термин, употребляемый западными исследователями творчества Лёчера – И. Камартином, Р. Целлер, литературными критиками У. Енни и Р. Гооном).
Творчество Х. Лёчера не знакомо широкому российскому читателю, поскольку лишь одно произведение – «Ной. Роман одной конъюнктуры» - было переведено на русский язык и впервые издано в 2000-м г.
В отечественной журналистике на сегодняшний день не существует монографических и критических работ по творчеству Х. Лёчера, в отечественном литературоведении к литературному творчеству Х. Лёчера обращается Д. В. Седельник, являющийся автором нескольких критических статей о творчестве выдающегося немецкоязычного швейцарского автора.
Актуальность исследования определяется неугасающим интересом мировой общественности к публицистике и художественным текстам Лёчера, которые характеризуются разбросом тем, поднимаемых проблем, разнообразием форм повествования, идейным и жанровым плюрализмом. Х. Лёчер называл своей задачей изменение взгляда на литературу в европейском сознании. Он стремился привить читателю осознание того, что художественность и идеологичность – не взаимоисключающие понятия, а могут и должны формировать единое целое. Его работы, являющей собой мозаику из путевых заметок, эссе, дневников, фельетона, репортажа оказали значительное влияние на формирование общественного сознания по отношению к социально-ангажированной, критической литературе.
Степень разработанности проблемы. В диссертационном исследовании мы обращаемся к проблеме плюрализма творческого наследия Х. Лёчера: синтезу журналистики и литературы в его творчестве, идейного и жанрового разнообразия, межжанрового синтеза; широте таланта и множественности «Я» самого автора, его стремлению к интер-, мульти- и транскультурному аспекту. Проблеме пограничного характера творчества Лёчера посвящён целый ряд критических работ зарубежных исследователей, среди которых хочется выделить нескольких учёных.
Р. Мюллер - Фаргуэлл в работе под названием «Литературный журнализм» подчёркивает вклад Лёчера в развитие швейцарской европейской журналистики и литературы, поскольку он принадлежал к авторам, которые «преодолели пропасть между журналистикой и художественной литературой в своей стране». Ю. Альтвегг выражает схожее мнение. Он считает, что Лёчер отображает реальность и как журналист, и как «художник», где журналистское, критическое восприятие мира обогащается возможностями художественной литературы. Подобная позиция, считает Ю. Альтвегг, была новым словом для Швейцарии второй половины ХХ в.. Р. Сабалиус также придерживается точки зрения, что Лёчер совмещает беллетристику и политическую ангажированность, «синтез, с которым у немецкоязычной литературы наблюдаются очень серьёзные проблемы». М. Мантовани подчёркивает значимость вклада Лёчера в формирование отношения к журналистике в европейском сознании. Он выдвигает гипотезу, что, именно благодаря творчеству Лёчера, в Европе поменялось отношение к журналистике, которая в 60-е гг. ХХ в. (когда Лёчер начинал деятельность в качестве публициста и писателя) воспринималась как «нечто эстетически менее ценное, чем художественная литература».
В том числе, эссе самого Х. Лёчера помогают оценить его позицию к соотношению «журналистика – литература». Он неоднократно заявлял, что не разделяет для себя эти два понятия.
Мы согласны с приведёнными выше доводами исследователей. Со своей стороны, мы рассматриваем творческое становление автора по отношению к синтезу «журналистика – литература», эволюционирование ярко выраженной аналитической, информационной публицистики Лёчера в публицистику художественную, стараемся выявить факторы, повлиявшие на формирование мировоззренческой позиции писателя-журналиста.
Мультикультурный характер творческого наследия Лёчера рассматривает Е. Девульф, который специализируется на латино-американском и португальском аспектах публицистики и литературно-художественных текстов Лёчера. Девульф высказывал мнение, что Лёчеру принадлежит заслуга «мулатизации литературы» - гибридный жанровый характер письма, создание мульти- и транскультурной реальности в рамках одного произведения (там же).
Мы рассматриваем публицистические и художественно-публицистические тексты Лёчера не только с точки зрения факта обращения в них к иным культурам, но и анализируем эволюционирование характера обращения к ним у Лёчера на протяжении всей творческой деятельности автора.
Проблема межкультурных коммуникаций носит интердисциплинарный характер и является объектом исследования для таких наук, как философия, социология, культурология. В этой связи мы обращаемся к трудам российской исследовательницы Н. И. Петякшевой, которая рассматривала латино-американскую мысль как интеркультурный тип философствования, обладающий такими признаками, как плюралистичноть, некатегоричность, открытость по отношению к другому, готовность воспринимать новое как возможность обогащения культурной идентичности, а не риск потерять её.
Данный труд российской исследовательницы представляет особый интерес для нашего диссертационного исследования, поскольку именно мультикультурное общество Латинской Америки, идея этнического братства послужила отправным пунктом в формировании мировоззренческих позиций автора, его представлений о новой, транскультурной, гибридной реальности.
Теоретические труды антрополога Дж. Клиффорда привлекают наше внимание, исходя из другого аспекта – роли путешествий при познании других культур. Опираясь на данные этого исследования, мы анализируем эволюцию восприятия Лёчером других культур, значение путешествий для интеркультурного восприятия мира, взаимопонимание между путешественником и местным жителем, их взаимообогащение.
Труды зарубежных специалистов в области интеркультурной педагогики С. Гайтанидеса, Р. Зюсмит имеют объектом исследования современные мультикультурные общества, и необходимость создания системы воспитания, обучающую человека признавать и принимать представителей других культур. Мы используем эти исследования в качестве теоретической базы, когда говорим о педагогическом характере публицистики Х. Лёчера в контексте обращения к другим культурам, анализируем факторы, повлиявшие на возникновение интеркультурной педагогики, осуществляем попытку обнаружения последней в публицистике Лёчера, обучающей специфике познания иных (в данном контексте для нас важно неупотребление слова «чужих») культур.
Научная новизна данной диссертационной работы заключается в том, что
впервые в отечественной журналистике представлен комплексный анализ публицистики Х. Лёчера
в отечественной науке впервые исследуется публицистика Х. Лёчера с точки зрения идейного и жанрового плюрализма
выявляется специфика обращения к иным культурам в публицистике Лёчера, интеркультурное мышление, межкультурные контакты и диалог как основные доминанты публицистики Лёчера.
Материалом исследования явились эссе, репортажи, «условно романы» Лёчера “Ach Herr Salazar” (Ах, господин Салазар) (1971), „Brasilien. Die weissen Trume des schwarzen Mannes“ (Бразилия. Белые мечты чёрного человека) (1984), „Der Immune“ (Неуязвимый) (1975), сборник критических эссе о Швейцарии „Der Waschkchenschlssel und andere Helvetica oder Was wenn Gott Schweizer wre?“ (Ключ от прачечной или что, если бы Бог был швейцарцем) (1998), „Die Augen des Mandarin“ (Глаза Мандарина) (1999), сборник критических эссе „Die Entdeckung der Schweiz und anders“ (Открытие Швейцарии и другое) (1976), „Die Papiere des Immunen“ (Документы Неуязвимого) (1986), „Herbst in der grossen Orange“ (Осень в Большом Апельсине) (1982), сборник эссе „How many languages does man need?” ( Сколько языков нам необходимо?) (1982), „Lesen statt klettern. Aufstze zur literarischen Schweiz“ (Читать вместо того, чтобы карабкаться – эссе о литературной Швейцарии) (2003), „Portugal – Geschichte am Rande Europas“ ( Португалия – история на окраине Европы) (1983), сборник эссе „Vom Erzhlen erzhlen. Mnchner Poetikvorlesungen“ (Как пишет автор. Мюнхенские поэтические чтения) (1999), „Wunderwelt. Eine brasilianische Begegnung“ (Мир чудес. Встреча в Бразилии) (1979), критический репортаж „Zehn Jahre Fidel Castro. Reportage und Analyse“ ( 10 лет с Фиделем Кастро) (1969), сборник эссе с бразильской тематикой «Brasilien. Entdeckung und Selbstentdeckung» (1984), эссе с португальской тематикой «Zur Radiographie der portugiesischen Seele» (О радиографии португальской души) (1979), «Fr den Tag schreiben. Journalismus und Literatur im Zeitungsland Schweiz. Eine Anthologie» (Писать на злобу дня. Журналистика и литература в «газетной стране» Швейцария) (1999), сборник репортажей «Durchs Bild zur Wort kommen. Reportagen und Aufstze zur Fotografie» (Высказываться при помощи изображения. Репортажи и заметки о фотографии) (2001), «Ной – роман одной конъюнктуры» (впервые издан в переводе на русский язык в России в 2000-м г.).
Цель работы - выявить плюрализм отражения окружающего мира в публицистике Лёчера.
Цель обусловила постановку следующих задач:
проанализировать значимость политических, культурных, социальных изменений в Швейцарии 1960-х – 1980-х гг.;
определить характер влияния этих изменений на публицистику Х. Лёчера этого периода;
выявить отражение швейцарской действительности в публицистике Х. Лёчера в период 1960-х – 1980-х гг.;
рассмотреть процесс формирования мировоззренческой позиции писателя-журналиста у Х. Лёчера;
охарактеризовать творческое становление Х. Лёчера в последней четверти ХХ в.;
выявить идейный и жанровый плюрализм публицистики Х. Лёчера;
охарактеризовать специфику обращения к иным культурам в творчестве Х. Лёчера;
дать определение понятиям интер-, мульти- и транскультурности;
выявить интер-, мульти- и транскультурность в качестве основных идейных компонентов публицистики Лёчера в период с 1960-го по 2009-й гг.
Предметом исследования является публицистическое творчество Х. Лёчера за весь период творческой деятельности (1960-й – 2009-й гг.) как наиболее яркого представителя современной немецкоязычной журналистики и литературы Швейцарии.
Объектом исследования стали проблемы жанровой, идейной, личностной неоднозначности автора и образ многополярного, плюралистичного мира в публицистике Лёчера.
Теоретико-методологической основой данного исследования послужили труды отечественных исследователей в области швейцарской литературы Д. В. Седельника, Н. С. Павловой, Д. В. Затонского; зарубежных исследователей творчества Х. Лёчера Е. Девульфа, М. Мойне, В. Вебера, Г. Вилас-Боа, П. Лютцелера, Р. Целлер, И. Камартина, Г. Бургера, М. Мантовани; работы отечественных специалистов в области журналистики Д. В. Туманова, О. Р. Самарцева, И. Голдырева, В. Л. Цвика; работы отечественных теоретиков литературы П. В. Куприяновской, Л. А. Розановой, Е. А. Стеценко, Ю. А. Андреева, М. М. Шеховцова, Б. И. Гушанской, И. В. Киреевой, посвящённые художественно-публицистическим жанрам, труды отечественных и зарубежных учёных, исследующих проблемы глобализации, межкультурных связей, мультикультурного общества (Н. И. Петякшевой, О. А. Корнилова, Н. Г. Багдасарьян, П. Сорокина, И. А. Мальковской, Дж. Клиффорда, Р. Сабалиуса, А. Мартинелли).
Положения, выносимые на защиту:
-
для публицистики Х. Лёчера характерны жанровое разнообразие, идейная неоднозначность и множество трактовок реальной действительности, которым всегда сопутствует критический аспект.
-
Публицистика Лёчера обнаруживает эволюцию от ярко выраженной аналитической, информационной, носящей поучительный и идеологический характер к синтезу литературы и журналистики, к художественно-публицистическим жанрам.
-
Для художественной публицистики Лёчера последних десятилетий характерны видоизменение, реконструкция реальности, опосредование её через эмоциональное восприятие авторским «Я», свободная трактовка фактов, фикциональность, что характерно для литературно-художественного, образного отражения действительности.
-
Интеркультурный аспект – один из основных в публицистике Лёчера, начиная с 1970-х гг. и на переходе к XXI в. Это объясняется влиянием на мировоззренческие позиции автора многочисленных путешествий, получение им представления о мультикультурном обществе, эволюцией этого представления, желанием научить читателя не бояться глобальных процессов современности, положением Швейцарии в качестве «закрытого, консервативного государства» и стремлением Лёчера побудить своих сограждан не самоустраняться от процессов соприкосновения и взаимопроникновения культур. С помощью интеркультурного аспекта Лёчер отражает своё философское видение мира без границ, условностей, консерватизма и ограниченности, выражая, таким образом, своё стремление к плюрализму во всех его проявлениях.
Практическая значимость настоящего диссертационного исследования определяется возможностью использования его результатов при чтении курса журналистики и литературы на филологических факультетах и факультетах журналистики университетов и других вузов, возможны проведения спецкурсов по европейской журналистике, результаты данного исследования могут быть также использованы в практической деятельности журналиста.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что анализ публицистики Лёчера с точки зрения плюрализма отражения окружающего мира позволяет расширить знания и представления об особенностях развития европейской журналистики, в целом, и швейцарской, в частности, характерных для второй половины ХХ в.
Апробация работы. Результаты исследования были представлены на российских и международных конференциях: республиканских конференциях «Литературоведение и эстетика в ХХI веке» (г. Казань, КГУ, 2004, 2005, 2006, 2007, 2008), международных конференциях «Синтез документального и художественного» (г. Казань, КГУ, 2006, 2008). Результаты исследования нашли отражение в 7 опубликованных работах, в том числе имеется публикация в сборнике, рецензируемом ВАК «Хуго Лёчер и швейцарская литературная традиция» (Учёные записки КГУ. Серия гуманитарные науки (Том 151, 2009 г.).
Структура диссертации определяется поставленными целями и задачами. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованных источников на русском и немецком языках. Диссертация насчитывает 180 стр., библиографический список состоит из 200 источников.
Творческое становление Хуго Лёчера в период 1960-х- 1980-х гг
Хуго Лёчер начал свою творческую деятельность в 60-х гг. XX в., во время, которое во многом было определяющим для швейцарской культурной и политической жизни. Изменения, происходящие в послевоенной Европе, радикальные настроения и требования нашли своё отражение и в Швейцарии, где общественная жизнь значительно политизировалась, а дискуссии об актуальных проблемах современности и свободе творчества становились всё радикальнее. Для швейцарцев пришло «трудное время разобраться с собой», как скажет впоследствии Адольф Мушг [66, стр. 252 -253]. Швейцария долгое время являла собой образец либерализма и была примером хорошо функционирующего многонационального государства. Однако принцип невмешательства, который в течение долгого времени был поводом для гордости всех швейцарцев, в XX в. превратился в повод для беспокойства и причину известной изоляции государства от Европы. Швейцария, которая всегда была частью Европы, вдруг «начала себя чувствовать одинокой среди единомышленников» [там же]. Острая критика современной швейцарской действительности была следствием желания защититься от дегуманизирующего давления государства на личность.
Немецкоязычные швейцарские деятели культуры поколения 60-х - 70-х гг. отличались критическим восприятием Швейцарии, обращали внимание на внутренние противоречия в кажущейся благополучной стране: остро ставили вопрос о давлении консервативных сил и тенденций, боязни изменений и новых идей. «В 50-60-е гг. в литературу пришли писатели, в произведениях которых находят реалистическое отражение противоречия швейцарской действительности. Благодаря им в швейцарской литературе необычайно возрос удельный вес социальной критики, политической ангажированности, внутреннего неприятия тенденций общества», - пишет Седельник [78, стр. 640]. Это поколение принесло с собой в швейцарскую литературу новый взгляд на мир, новые изобретательные средства, новые темы и сюжеты, прежде всего, непосредственно связанные с жизнью современной Швейцарии. Их творчество воспринималось как дерзко-критическое, вызывающее и революционное. В то же время, в литературе этого поколения особое внимание уделялось влиянию «малости» на творчество художника и на возможность этого творчества в принципе - в условиях узости пространства, как географического, так и культурного. Седельник подчёркивает, что «в 60-е г. становится постоянной тема бегства из сытой неподвижности страны» [там же]. Пауль Низон в своём эссе «Дискурс в узость» заметил: «Основным движущим мотивом швейцарского деятеля искусства является узость и то, что она порождает: побег» [113, S. 75].
Это бегство было как реально-жизненным (многие швейцарские авторы покинули свою родину), так и творческим, в виде отрицания или полного неприятия Швейцарии. Проблема узости, малости, нехватки эстетического пространства отражается даже в названиях произведений швейцарских авторов, таких, например, как «Small world» (Тесный мир) Мартина Сутера. Герои швейцарских авторов не находят понимания в обществе, и им бесконечно тяжело справляться с необходимостью жить в маленьком, замкнутом пространстве с чувством тотальной изолированности («Angerschwermut» в романе Германа Бургера «Шильтен». Anger в переводе с немецкого - лужайка, выгон, маленькая деревенская площадь, поросшая травой. Отсюда Angerschwermut - страдание от тесноты, существования в маленьком, замкнутом пространстве). Швейцария представляется питательной почвой, взращивающей отчаяние и самообман, в
«Барбарасвилла» Герольда Шпета, а Рето Хенни в книге «Zurich, September 1980» подчёркивает состояние внутренней эмиграции, ощущение чужбины на родине: «в наши дни/ где/ на площадях Цюриха, на улицах и переулках, на мостовых города, который должен бы быть и моим тоже/ - неприветливо и холодно, в разгар лета я замерзаю в его блеске, и чувствую себя чужим и далёким, как в Гренландии» [120, стр. 515]. Поэтому швейцарские авторы выдумывают города в Швейцарии и называют их, например, Jammers, как Отто ф. Вальтер (от немецкого Jammer - горе, страдание): этот вымышленный городок становится местом действия его романов «Немой», «Господин Турель», «Одичание»; они берут характерные псевдонимы, подобно Фрицу Цорну (Zorn - гнев, ярость).
Давление консервативного государства, конфликт между личностью и обществом, пустота и невозможность её заполнить, преодолеть пропасть и дистанцию между людьми, лживость отношений, невозможность любви и даже жизни как таковой являлись доминирующими темами для молодых швейцарских авторов в 70-80-х гг. Существование в тени смерти мы встречаем у Фрица Цорна («Марс») и Адольфа Мушга («Причина Аблиссера»), страдание от тотальной изолированности и жестокость людей, по отношению друг к другу - у Германа Бургера. Карл Шмидт высказал мнение, что швейцарскую литературу этого периода (1960-1980) в целом можно объяснить исключительно страданием от положения малого государства [119, S. 100 - 115].
Когда Лёчер начинал свою творческую деятельность, он был созвучен со своими соотечественниками во многом, что касается тематики его произведений. Действие первых книг - «Сточные воды» (1963) и «Вязальщица венков» (1964) - происходит в Швейцарии, или читателю кажется, что оно может происходить в ней. В «Сточных водах» Лёчер задаётся вопросом о возможности существования «чистого» государства. Живя в благоустроенной стране и ходя по чистым улицам, мы не задумываемся о том, что чистота эта - скорее неправда, а правда то, что находится у нас под ногами - отходы, сточные воды, которые являются результатом деятельности любого общества, каким бы благопристойным оно и не казалось нам, говорит Лёчер. Там, в глубинах канализационных труб, живут тени общества, государства, которое является символом благосостояния, а граждане этого государства потеряли способность видеть эти, собственно свои, тени. «Чем чище общество, тем шире диаметр отводной трубы», говорит инспектор, главный герой романа. Швейцария остаётся вычищенной и сияющей только потому, что кто-то по долгу своей службы вынужден мыть и «отбеливать» её, резюмирует Лёчер, то есть на самом деле Швейцария - это государство со своими проблемами, «скелетами в шкафу» в виде сточных вод, и чистота, ставшая практически синонимом слова «Швейцария», есть не что иное, как миф.
В этом «условно романе» проявилось то, что являлось определяющим для молодых швейцарских авторов в 60-е и 70-е гг.: нежелание воспринимать идиллический образ Швейцарии, стремление противопоставить «образ с рекламных проспектов» порой даже гиперболизированной реальности (в данном случае, выставление Швейцарии как клоаки), демонстрация безобразной, «грязной» сущности провозглашаемого всеми как образец порядка и сияющей чистоты государства. Лёчер как будто посмотрел на Швейцарию снизу вверх, от сточных вод к вычищенным улицам, а не наоборот. Сам он говорил, что идея этого произведения пришла к нему, когда по соседству проводили новый канализационный канал, и, взглянув вниз, он понял, что сточные воды - древний образец демократии: они не делают различий между бедными и богатыми, левыми и правыми, и то, что приходит из-под земли, освещает состояние общества и разоблачает его, показывая, что оно отнюдь не является чистым. Самое главное - опустить взгляд, изменить ракурс, сменить перспективу, изменить восприятие.
Критическая картина швейцарских реалий в публицистике Хуго Лёчера
Лёчер, будучи студентом, начал активно участвовать в общественной жизни страны. С 1963-го г. он был членом комиссии, созданной для сотрудничества Швейцарии с Советом Европы, в 1970-м г. Лёчер с коллегами выступили с идеей презентации Швейцарии под рабочим названием «Switzerland but...» на всемирной выставке в Осаке 1970-го г. Создатели хотели проиллюстрировать достижения страны одновременно с проблемами, которые они вызвали. Концепция презентации была отклонена. В 1982-м г. Лёчер был членом делегации, представлявшей Цюрих в Китае, представлял Швейцарию в Будапеште в 1985-м. в рамках культурного форума. С 70-х гг. он активно выступал в университетах мира с лекциями о культурной ситуации в Швейцарии, как, например, в Чикагском университете на тему «Интеллектуальная ситуация в Швейцарии после 1945-го г» (1972), важное место в его выступлениях занимает тема демократии в Швейцарии и идеализированный образ страны в мире, в этой связи можно привести его выступления «По ту сторону мифа» (2003), «Демократизация демократии» (1995), «Миф и реальность» (2004).
Своё видение актуальных проблем Швейцарии Лёчер предлагает читателю в своём творчестве. В цикле очерков, репортажей и эссе под названием «Неуязвимый» Лёчер обращается к Швейцарии в эссе «Поскольку он существует, Цюрих», «Открытие Швейцарии», «Пролетарская экскурсия». Особенно яркое выражение понимания Лёчером швейцарских проблем современности читатель находит в эссе «Открытие Швейцарии».
Неуязвимый Лёчера родился в стране, условия жизни в которой многие считали райскими и идилличными. Однако он открыл для себя свою страну благодаря «людям с другой пигментацией», посмотрел на Швейцарию глазами индейцев. Причём «открыватели» Лёчера - индейцы, не испорченные цивилизацией. Захватив человека, знакомого с местностью, в качестве гида-пленника, несколько индейцев спускаются вниз по Рейну в поисках благословенной «Золотой Швейцарии». Они смотрят на страну с наивностью, присущим детям природы, и оценивают её с точки зрения своих верований, ценностей и самобытности. Прежде всего, индейцев поражает новый вид проточной воды, с которой они столкнулись - она ужасно пахнет, коричневатого цвета, и индейцы называют её «рекой мёртвых рыб», т.к. она полна рыбами, плавающими брюшком вверх. Однако переводчика такой расклад дел не удивляет, и он говорит, что никогда не видел у себя на родине другой воды. Кроме того, индейцы с удивлением узнают, что у этих рек даже нет одного общего названия, т.к. племена, живущие на них, говорят на разных языках. Вероятно, в прошлом эти племена вели страшные войны, однако в данный момент они находятся в фазе примирения. Индейцы, со своей стороны, замечают, что представители этих племён достаточно одинаково выглядят, и ведут себя похоже. Поэтому причина такой разобщённости индейцам непонятна.
Лёчер обращает, таким образом, внимание своего читателя на отсутствие гражданского единства, разобщённость швейцарского общества, отсутствия в нём объединяющих идей, нежелание представителей разных культур в рамках Швейцарии жить под эгидой единой нации швейцарцев.
Индейцы полны желанием отыскать «Золотую страну», охраняемую гномами. Также они слышали, что в глубинах этой страны можно найти источники вечной молодости, обещающие бесконечно долгую и счастливую жизнь, и надеются раскрыть их тайну для своего народа. Тем не менее, путь к этим богатствам полон опасностей, а наблюдения, которые индейцы делают с точки зрения своей первобытности, шокируют их.
Весь берег полнился дымящимися сигнальными огнями, так что открыватели, было, испугались, что их заметили. Однако дым не был признаком передаваемых новостей, непонятные источники дымили день и ночь, отчего небо теряло свой голубой цвет, а воздух — прозрачность. Тем не менее, индейцев не могло не радовать, что племена людей, проживающих в этих местах, считались миролюбивыми, уже давно они не воюют ни с кем сами, но внимательно следят за чужими распрями, при этом не помогают не одной из спорящих сторон и со всеми продолжают торговые отношения.
Лёчер критикует, таким образом, принцип невмешательства, пресловутый швейцарский нейтралитет, ставший визитной карточкой государства, но мешающий швейцарцам выражать активную гражданскую позицию по отношению к мировым событиям. Лёчер подчёркивает, что экономическая составляющая - приоритет внешней и внутренней политиюи швейцарского государства.
Важнее личности человека для местных племён бумага, её удостоверяющая. Людям уже недостаточно смотреть на другого своими собственными здоровыми глазами, следящему за порядком это ничего не говорит о человеке. Ему обязательно нужно предъявить документ, таковы предписания и законы. Индейцы приходят к выводу, что эти законы подобны медленно действующим ядам, и влияют они таким образом, что позже непонятно, когда ты успел отравиться. Самым явным признаком такого отравления, кажется индейцам, является потеря памяти — люди начинают забывать, о чём они мечтали в детстве и за что они когда-то боролись.
Когда местные жители (полицейские) вследствие стычки с защищающимися индейцами разбили свои часы, они переживали больше, чем из-за полученных ссадин и синяков, т.к. потеря часов определённо означает несчастье, ведь всё зависит от точного времени. Эти племена разбили время на бесконечные составляющие, не боясь, что оно у них может попросту лопнуть, не выдержав напряжения. Особенно поразило индейцев то, как эти аборигены обращаются с самым ценным, что есть у человечества - со временем, они попросту грубо им торгуют. Местные жители никуда не выходят без бумаг, которые они называют деньгами, они дают им больше уверенности, чем спрятанное под одеждой оружие. Но это оружие вредит и их обладателям - индейцы наблюдали случаи, когда эти бумаги незаметно полностью меняли человека, ими владеющего, оставляя незаметные раны.
Бюрократия, культ денег, стремление к обогащению, во что бы то ни стало - те тенденции в обществе, с которыми полемизирует Лёчер в этом эссе.
Поразила индейцев жадность местных людей по отношению к своим усопшим: они ничего не дают им с собой в дорогу, ни еды, ни питья, даже обуви; их жадность доходит до того, что жена снимает обручальное кольцо с пальца усопшего мужа, а муж забирает обручальное кольцо у умершей жены.
И, хотя местные племена верят в счастливую жизнь после смерти, они пытаются как можно дольше оставаться молодыми и жить как можно больше лет, отстраняя день смерти, которая, казалось бы, принесла им вечное упокоение и вечное счастье. Индейцы приходят к выводу, что местное население вообще панически боится быть счастливым.
Кроме того, местное население потеряло всяческие связи с природой, у них нет остроты зрения и слуха, последнее связано с тем, что на их улицах стоит страшный шум; поскольку они не ведут войны, это не военный клич, а оглушающий клич дружбы.
Однако у племён, проживающих здесь, тоже есть свои поданные. Их можно различить по нескольким признакам: они говорят на другом языке, живут в специально отведённых для них домах, часто из дерева, а не из камня. Они живут там в невозможной тесноте, по закону им нельзя привозить семьи, поэтому они прячут своих детей, которые могут выходить на улицу только на несколько минут, да и то ночью. А если поданные позволяют себе приблизиться к местному населению, что по закону им не запрещено, последние им непременно напомнят об их статусе косыми взглядами и негативным отношением. Подданных можно распознать и потому, что они больше смеются. Среди них есть, однако, и такие, которым удался некий подъём по социальной лестнице, тогда они становятся тише и смеются гораздо реже. Самым же интересным является то, что эти люди не являются пленными рабами, наоборот, они приезжают сюда добровольно, то есть гонимые исключительной нуждой. Индейцы приходят к выводу, что легко себе можно представить, как же им приходится на родине, если они согласны терпеть такие унижения здесь.
Формирование мировоззренческой позиции писателя-журналиста у Хуго Лёчера
Из Португалии, после первого визита туда, Лёчер привёз «Проповедь святого Антонио рыбам» Антонио Виэйра. Познакомившись с трудами португальского священника-иезуита, мыслителя и дипломата, проповедника, борца за свободу индейцев и рабов-негров, Лёчер направился за следами его литературного наследия в Бразилию. Проникшись творческим наследием падре, Лёчер выступил издателем книги «Antonio Vieira: Die Predigt des Heiligen Antonius an die Fische» (Проповедь святого Антонио рыбам). Это перевод проповеди Виэйра, произнесённой в 1654-ом г. (перевод выполнен Георгом Гюнтером). Лёчер также снабдил книгу вводным эссе о творчестве и деятельности падре, из которого видно не только его отношение к миссионеру и дипломату XVII в., которого он превозносит как большого художника и видит в нём единомышленника. Из этого эссе делается ясным, каким Лёчер видит писателя, и какие задачи он ставит перед собой в своём творчестве.
Антонио Виэйра защищал права индейцев и рабов из Африки и, соответственно, был противником колонизаторской политики. Он также последовательно боролся против дискриминации евреев в Португалии и португальских колониях. Виэйра, по мнению Лёчера, был одним из величайших стилистов португальского языка, о чём свидетельствуют сотни его проповедей и письма, которые можно определить даже как учебную литературу. Виэйра был агитатором и аналитиком, острым социальным критиком, сатириком. Например, в «Проповеди рыбам» Виэйра рассказывает рыбам то, что хотел бы поведать людям, указывая на факт, как трудно иногда бывает говорить и воспринимать правду. Он был моралистом с талантом артиста, чувствовал себя ответственным не только за религиозное, но и политическое воспитание своей паствы, выступал против несправедливости и рабства, за равноправие и свободу. Лёчер высоко ценил в проповедях Антонио Виэйра функциональный, доказательный язык, и характеризует проповеди священника и иезуита как «рапорт и признание, манифест и памфлет, автобиографию, путевые заметки, лирику и анализ».
Умение вносить в беллетристику политическую ангажированность и социальную критику Лёчер считал не только желательным, но и обязательным качеством для писателя. Сравнивая отношение к литературе в Европе и Латинской Америке, он приходит к выводу, что в Латинской Америке, например, понятие "литература" рассматривается гораздо шире, чем на его родине. По его мнению, немецкое сознание скорее "готово причислить плохое стихотворение или слабую драму к литературным произведениям, нежели эссе или хронику" [159, S.2]. Он же придерживается той точки зрения, которая распространена в Латинской Америке, а именно, что историк, журналист, пастор, эссеист, речь которых достигает известного уровня качества, имеют большее право на принадлежность к литературе, чем создатели неважных стихов и плохо написанных драм. Хуго Лёчер считает, что не должно быть таких резких границ между художественной литературой и работой журналиста, эссеиста и других, трудящихся для широкого общества [там же].
Виэйра жил и работал в то время, когда церковная кафедра в Португалии (XVII в.) была оплотом свободы, заповедником: проповедникам позволялись определённые вольности, как позволялись бы они чудакам, но эта свобода обладала пробивной силой, считает Лёчер. Однако у Виэйра из-за деятельности было много проблем не только с сильными мира сего, но также и со своим орденом и инквизицией, которая не хотела слушать его проповедей. Инквизиция пыталась лишить его права выступать и писать, что не удивительно, считает Лёчер, т.к. «человека Слова убивают тем, что лишают его права голоса». Особенное внимание Лёчер уделяет языку, которым написаны проповеди Виэйра. Его совесть и язык образуют неподражаемое единство, где качества моралиста превращаются в аскетизм стиля, уверен Лёчер.
Именно стилем Виэйра восхищался Лёчер, когда говорил: «Виэйра был писателем, который жил в то время, которое обожало языковое позёрство и активно его поощряло. Но Виэйра противился этому и призывал к ясности. «Его спасал моралист, который выуживал его из языковых эксцессов. Он был сторонником не красного словца, а точности» [18, S. 200]. Вот почему Виэйра остаётся актуальным и по сей день, считал Лёчер. Он, безусловно, мог бы писать двусмысленно, витиевато и путано, однако он хотел быть простым и понятным. В этом эссе Лёчер признаёт родственность своих мировоззренческих позиций и взгляда на творчество писателя с убеждениями Виэйра. Лёчер называет Виэйра человеком слова — он сам стремится говорить правду и является сторонником достоверного изложения фактов. Он разбирается в политике (в Швейцарии его даже называют политиком, послом швейцарской культуры) выступает против диктаторских режимов, является социальным критиком, композиционно его произведения также представляют собой коллаж из путевых заметок, дневников, исторических реминисценций, лирики, автобиографии.
Интеллектуальность Виэйра отразилась и на аскетизме языка, проповедуемом им, и то же самое можно сказать и о Лёчере. А. Изеншмидт, литературный критик газет «Нойе Цюрхер Цайтунг», «Цайт» в поздравительной речи на 65-летие Лёчера под названием «Смех Неуязвимого» отмечал, что в 80-е годы, к примеру, конкуренция между немецкоязычными издательствами повышалась, и авторам настоятельно рекомендовалось быть заметными, если не сказать броскими. То есть «дух времени», ставшее тогда модным слово, диктовал авторам те же правила, о которых писал Лёчер по отношению к Виэйра - умение приврать считалось неплохим качеством, а «лучшей книгой считалась та, при чтении которой становилось ясным, что это прекрасный сценарий для фильма» [155, S. 33 — 42].
Лёчер оставался верен своему стилю, не боясь быть немодным и неактуальным, и выиграл - его «Осень в Большом Апельсине», изданная в 82-м г., не только не теряет своей актуальности, а со временем приобретает новый смысл, точнее, читателю сейчас становится понятным то, что Лёчер сумел увидеть гораздо раньше. «Когда кидающиеся громкими словцами вруны начинали свои короткие и крикливые творческие пути, он оставался таким, каким он всегда был и какой он есть — глубокой честной личностью, той, которая могла точно, легко, тихо и равномерно расставлять решающие акценты», - пишет А. Изеншмидт.
Особенности познания иных культур в публицистике Хуго Лёчера
Лёчер не раз подчёркивал значение путешествий для своего мировоззрения и деятельности в качестве журналиста и писателя. Путешествовать - это как читать, говорит Лёчер. Стоит только начать, и ты уже не можешь остановиться. Только тот, кто сидит дома, знает, как выглядит мир. Если ты прочитал лишь одну книгу, ты знаешь, где правда, если ты читаешь больше, поиск правды никогда не заканчивается [189, S. 519]. Лёчер перефразирует известную истину — чем шире круг твоих знаний, тем просторнее соприкосновение с неведомым, чем больше узнаёшь, тем больше сомневаешься, чем глубже твоё знание, тем меньше самоуверенность.
В «Неуязвимом», в эссе «Фоторобот поэта», писатель приезжает в Португалию и доставляет сложность полицейским тем, что вписывает себя в документы под различными именами, аргументируя свой поступок фактом, что «Он не путешествует, он развивается» [7, S. 438]. Как сам «условно роман» автобиографичен, так и эта цитата очень показательна. Лёчер учился воспринимать иную культуру, понимать незнакомых людей посредством длительных путешествий; в начале его творчества это были, прежде всего, Португалия и Латинская Америка.
В 1964-м г. Лёчер впервые отправляется в Португалию. Знакомство превращается в любовь, которая выражается в разностороннем обращении Лёчера к этой стране в своём творчестве. Первая книга на португальском, прочитанная Лёчером, была «проповедь Святого Антонио рыбам» Антонио Виэйра. Лёчер был восхищён социально-критической составляющей проповеди, её композицией, языком, применением различных жанров в рамках одного текста. Эта книга во многом определила его взгляды на задачи художника и методы, которые он сам бы желал применять в литературном творчестве. Однако Лёчера интересовала, прежде всего, богатая история и культура страны, нежели Португалия как популярное туристическое направление. Португалия, считает Лёчер, слишком долго оставалась забытой страной, что обусловлено, пожалуй, её положением - на краю Европы. Однако не знать историю Португалии, означало бы не знать своей собственной истории.
Лёчер писал о политической и социальной ситуации в стране, диктатуре, революции 25 апреля 1974-го г.. При всём внимании к социальным, культурным и политическим явлением красной нитью через все эссе и статьи Лёчера проходит желание понять душу португальского народа, о чём свидетельствуют и некоторые названия статей, как, например, «Zur Radiographic der portugiesischen Seele» (О радиографии португальской души), в которой Лёчер, цитируя португальских авторов, пытается открыть для себя и европейцев миропонимание португальцев. Лёчер отправляется в прошлое, чтобы оттуда лучше понять настоящее (этот мостик между прошлым и будущим останется характерным для всего творчества Хуго Лёчера) - он приглашает нас прогуляться по музеям или посетить португальскую тюрьму [33, S. 21], посидеть в кафе «A Brasiliera», в котором Фернандо Песоа был частым гостем, или увидеть церковь, разрушенную землетрясением в 1755-м г.
Португальские мотивы становятся частым гостем в художественной публицистике Лёчера, так, в эссе «Фоторобот поэта» автор обращается к творчеству поэта Фернандо Песоа, не называя его по имени, а, при помощи множества цитат, намекая на него; эссе «На краю Европы» посвящено Генриху Мореплавателю; в эссе «Прерванный взгляд» Лёчер представляет два видения Лиссабона. Одно - это замечательный, наикрасивейший, с богатейшей историей, архитектурой город, который радует взгляд туриста. Однако стоит закрыть глаза, сменить перспективу, и ты погружаешься в темноту, которая царит в тюрьмах, где пытают заключённых-португальцев. Вспоминается в этой связи эссе Лёчера «Ах, господин Салазар», где Лёчер пишет следующее: «А это, господин Салазар, уже Ваша достопримечательность. Тюрьма 17-го века с политическими заключёнными 20-го» [2, S. 25].
Лёчер посещает Чили, Уругвай, Колумбию, Боливию, Кубу, результатом этих путешествий становятся такие репортажи, как «10 лет с Фиделем Кастро», интервью и беседы с писателями, а также издание переводов его книг в этих странах. Особенно выделяются работы Лёчера об Эрнесто Сабато, Эдуардо Галиано, Октавио Паз и др.
Ведущее место в публицистике Лёчера занимает Бразилия. Посетив эту страну впервые в 1965-м г., в поисках наследия падре А. Виэйра, Лёчер не ослабляет своего внимания к ней, пишет о своём восприятии бразильской демократии, религии, фольклоре, национальной кухне. Одним из наиболее ярких плодов от соприкосновения с бразильской культурой является цикл путевых очерков Лёчера «Мир чудес - встреча в Бразилии». В Бразилии Лёчер посещает не только такие индустриально развитые, крупные города как Сан- Паулу, Рио-де-Жанейро, Ресифи и Сальвадор, но и такие зоны социального бедствия, как отсталый, засушливый регион Северо-востока. Встреча с процессией, семьёй, хоронившей своего ребёнка в простой коробке из-под сардин, становится поводом для написания «условно романа».
В «Мире Чудес» в полной мере ощущается горечь европейца из благополучной страны, который наблюдает типичную для северо-восточной засушливой части Бразилии картину: большая семья хоронит маленькую девочку, не в гробу, а в коробке, которую удалось достать у местного лавочника. Наблюдая за семьей, которая не кажется особенно потрясённой смертью девочки и даже делает снимок у местного уличного фотографа, путешественник, поражённый этой картиной до глубины души, начинает разговор и описывает девочке Фатиме жизнь, которая могла бы у неё быть.
Этот путешественник берёт на себя смелость рассказать маленькой Фатиме, бразильянке, об её же собственной родине, её истории, современности, социальных и экономических проблемах, об обществе, верящем в чудо и в силу народных средств: о падре Цицеро, к памятнику которого, как к святыне, совершают паломничество верующие, о сомнительном «экономическом чуде» в прибережных областях, о супермаркетах и многоэтажных домах, о красоте роскошных витрин и обещаниях рекламных плакатов. В воображаемую беседу с глазу на глаз в непрожитую жизнь девочки вплетены сладкая вата и качака, чёрные рабы и коренное индейское население, ужасные и, вместе с тем, прекрасные истории из прошлого.
Лёчер говорит с Фатимой с очень большой любовью, приглашая в пёстрое настоящее, в котором было бы интересно маленькой девочке; рассказывает, например, о красивых вещах ручной работы, которые можно купить на рынке: всевозможных кружевах, вышивках, резных работах и плетёных изделиях, самодельных куклах, о цирке и связанных с бродячими артистами таинственных и захватывающих историях, которые любят слушать дети. И прибавляет к своему повествованию и народные притчи и прибаутки, которые можно не только прочитать в дешёвых карманных книжках, но и услышать от рыночных певцов.
Это не выглядит как «Третий мир» глазами европейца, это земля, которую европеец пытается увидеть другими глазами, глазами бразильца, смотрящего на свою родину и говорящего о ней с любовью, горечью, надеждой. «So viele Sprachen einer kann, so viele Male ist er Mensch» (Знание каждого языка делает тебя человечнее), говорил Гёте; Лёчер бы мог добавить «So viele Kulturen du kennst, so viele Male bist du Mensch» (Co сколькими культурами ты знаком, настолько ты человечен).
Язык Лёчера остаётся спокойным и убаюкивающим, даже когда он, рассказывая о колонизации страны, приводит примеры, западающие в память и пугающие даже взрослого человека: «На землях плантатора рабы находили свою дорогу в рай: они откусывали себе язык, проталкивали кусочек мяса назад, чтобы задохнуться от собственного языка».
Уже в другую культуру окунается читатель с помощью «Осени в Большом Апельсине», - результат проживания Лёчера в качестве приглашённого писателя в Лос-Анджелесе. На этот раз мы знакомимся с видением Лёчера североамериканской культуры, с её характерным многозвучием, проиллюстрированным Лёчером на примере «завезённой», как он говорит, природы.
