Содержание к диссертации
Введение
Глава I. «Я-для-себя» и «другой-для-меня»: Концепт «свой / чужой» в рамках взаимовосприятия культур России и Франции 28
1.1. Концепт «свой / чужой» в современном русском и французском научном дискурсе 28
1.2. Восприятие «своего» 36
1.2.1. Пространство «своего»: национально-культурная концептосфера (НКК) 36
1.2.2. Русская и французская НКК (основные подходы к описанию «своего») 39
1.3. Отношение к «чужому» в контексте межкультурного обмена 52
1.3.1. Кросс-культурные исследования 53
1.3.2. Повседневность как предмет кросс-культурного исследования.55
1.3.3. Стереотипы восприятия «чужого» 62
1.4. Опыт освоения «чужого» - франко-германский телеканал «Arte» 68
Глава II «ДРУГОЙ-ДЛЯ-МЕНЯ»: Восприятие «чужого» в русской и французской журналистике и литературе 75
2.1. Восприятие США во французских СМИ и литературе на рубеже XX - XXI вв 76
2.2. Восприятие США в российских (советских) СМИ и литературе на рубеже XX - XXI вв 82
2.3. Особенности отношения к «чужому» в процессе межкультурной коммуникации 84
2.3.1. Отношение к особенностям городской среды 84
2.3.2.Восприятие национальных традиций (кухня и т.д.) 93
2.3.3.Интерпретации и оценки внешности людей 99
2.3.4.Особенности межличностного общения 103
Глава III. «Я-ДЛЯ-ДРУГОГО»: Репрезентация «своего» в журналистике и литературе России и Франции 111
3.1. Взаимовосприятие России и Франции в дискурсе СМИ и литературе 113
3.2. Влияние «своего» на восприятие «чужого» 118
3.2.1. Отношение к особенностям городской среды 120
3.2.2. Восприятие национальных традиций (кухня ит.д
3.2.3. Интерпретации и оценки внешности людей 124
3.2.4. Особенности межличностного общения 126
3.3. Реконструкция интеркультурной модели национально-культурной концептосферы 135
3.3.1. Ядро «своего» в русской и французской НКК 135
3.3.2.Модель «чужой» НКК. Взаимодействие «своего» и «чужого» 147
3.4. Русская и французская НКК: освоение «чужого» в контексте глобализации 149
Заключение 156
Библиографический список источников и литературы
- Концепт «свой / чужой» в современном русском и французском научном дискурсе
- Русская и французская НКК (основные подходы к описанию «своего»)
- Восприятие США во французских СМИ и литературе на рубеже XX - XXI вв
- Взаимовосприятие России и Франции в дискурсе СМИ и литературе
Введение к работе
Настоящее исследование представляет собой попытку анализа филологического аспекта концепта «свой / чужой» на материале русской и французской публицистики и литературы рубежа XX - XXI вв. Концепт «свой / чужой» является ключевым в межкультурной коммуникации, ибо столкновения одной культуры с другой в современном мире происходят постоянно, и абсолютизация «своего», так же как и непонимание «чужого» создают различные помехи в процессе межкультурного обмена.
Э. Гидденс неслучайно отмечал: «Всякую культуру следует изучать исходя из ее собственных смысловых значений и ценностей - таково ключевое правило социологии» (это относится и к этнологии, и к психологии, и к культурологии, - ко всем гуманитарным дисциплинам, сталкивающимся с этнокультурной проблематикой и межкультурными взаимодействиями). Исследователь, подчеркивает Э. Гидденс, должен стремиться «в максимально возможной степени избежать этноцентризма, т. е. попытки оценивать чужую культуру, сравнивая ее со своей собственной», «должен уметь убирать шоры своей культуры, если хочет увидеть жизнь других народов в истинном свете»1.
В своей повседневной, практической жизни каждый человек, в том числе и исследователь, не может полностью абстрагироваться от деления культурных явлений и процессов на «свои» (традиционные, постоянно повторяющиеся в окружающей действительности) и «чужие» (нарушающие традицию, эксклюзивные и относительно редко встречающиеся в родной для индивида среде), а потому, во многом бессознательно, «втискивает» свои культурные впечатления в рамки жесткой дихотомии «свой / чужой». И если в теории, путем известного интеллектуального напряжения, еще возможно абстрагирование от концепта «свой / чужой», преодоление дихотомичного членения мира, то в культуре повседневности концепт «свой / чужой»
1 Гидденс Э. Социология. М.: Едиториал УРСС, 1999. С. 50.
5 представляет собой константную структуру, организующую любой социокультурный опыт - коллективный и индивидуальный, языковой и поведенческий, визуальный и социально-практический.
Важность роли концепта «свой / чужой» для межкультурной коммуникации заключается в том, что он по своей семантике и функциям амбивалентен, характеризуя разные грани и градации межкультурных взаимоотношений, одновременно сочетая представления об инкультурном и «инокультурном» (применительно к любой локальной культуре), которые, сами по себе, весьма условны и вариативны - в зависимости от культурно-исторического и бытового контекста, от характера и стиля межкультурной коммуникации и т. д. Так, в частности, концепт «свой / чужой» предполагает, во-первых, осмысление культурно-«своего» на фоне «чужого» и одновременно культурно-«чужого» на фоне «своего». Во-вторых, в процессе межкультурной коммуникации «чужому» придается характер доступного, «личного», при этом, в той или иной степени, достигается относительное приближение, понимание и освоение «чужого», т. е. перевод культурных артефактов из пространства «чужого» в пространство «своего». В-третьих, в том же процессе межкультурной коммуникации и «своему» придается качественно иной характер, приближающий «свое» к «чужому» и тем самым облегчающий его сравнительное понимание и усвоение в контексте той культуры, в диалог с которой вступает данная, «своя» культура.
Как разграничение и противопоставление «своего» и «чужого», так и их сближение, взаимопроникновение происходит в каждой локальной культуре в рамках национально-культурной концептосферы, в значительной степени характеризующей — своей конфигурацией, составом отдельных компонентов и отношениями между ними - этнический менталитет, особенности национального характера и поведения, своеобразие национально-культурной повседневности и условия реализации диалога культур - как смежных, так и удаленных друг от друга.
Взаимовосприятие представителей различных культур, особенности
национального менталитета всегда вызывали интерес исследователей, но эти
проблемы приобретают еще большее, причем по преимуществу практическое
значение в последние десятилетия XX века, в условиях становящегося
нового мирового порядка, политики открытости в отношениях между
различными странами и культурами, создания единого информационного
пространства. Наблюдается значительное углубление противоположных
тенденций, сосуществующих в политике и культуре: с одной стороны, -
наметившиеся интеграционные и унификационные процессы, с другой
стороны, - углубившаяся культурная дифференциация и автономизация
народов и культур, поиск и защита ими собственной идентичности, вплоть до
сепаратизма и крайнего национализма. В этом новом историческом контексте
оппозиция «своего» и «чужого», воплощенная в соответствующем концепте,
выходит на первый план, становясь основой для осознания и обуздания этих
противоречивых процессов. Основная роль в этих процессах принадлежит
стратегиям и моделям репрезентации «своего» и «чужого» в СМИ и
литературно-художественных текстах, формирующих общую
информационную культуру общества и являющихся, в конечном итоге, основным фактором массового общественного поведения.
Важно отметить, что сегодня, в условиях нарастающей глобализации и усиливающегося сопротивления глобализационным процессам (в том числе в виде прямого антиглобализма) оппозиция «свой / чужой» в межкультурной коммуникации приобретает глобальные формы. Об этом ярко свидетельствуют, в частности, результаты голосования по Европейской Конституции в мае 2005 года, когда Франция противопоставила себя остальной Европе, проголосовав против Конституции, в принятии которой она ощутила угрозу «чужого» собственной (и общеевропейской) культурной идентичности (области «своего»), что дало повод для широкой дискуссии во французских средствах массовой информации о месте Франции в
7 современной Европе и мире и для многочисленных комментариев в отечественной публицистике.
Актуальность исследования определяется, таким образом, расширением и интенсификацией межкультурного обмена и необходимостью исследовать функционирование концепта «свой / чужой» в новых условиях, сложившихся на рубеже XX-XXI вв., в частности, в рамках процесса глобализации.
На рубеже XX-XXI вв. Россия, активно интегрируясь в мировое сообщество, встает перед проблемой осознания своего места в нем, самоосознания по отношению к другим государствам и культурам. Одновременно происходит расширение экономических, политических и культурных связей России с другими странами. И в их результативности далеко не последнюю роль играют знания о «другом», информированность о его особенностях - социальных и политических, этнокультурных и психологических. Особенно это касается проблемы адекватной интерпретации образа «другого», создаваемого СМИ.
В данном исследовании выявляются составляющие русской и французской НКК («свой»), являющиеся наиболее релевантными в процессе межкультурной коммуникации при контакте с другими культурами, в частности, с французской культурой (для русской НКК) или, соответственно, русской культурой (для французской НКК), а также американской («чужой» - в равной мере как для русской, так и французской НКК) - прежде всего на материале литературы и публицистики.
Степень научной изученности проблемы.
Оппозиция «свой / чужой» является базовым и дискуссионным концептом для целого ряда гуманитарных наук, в частности, филологии, культурологии, философии, этнологии, социологии, психологии и др. Сложный многоуровневый характер концепта «свой / чужой» обусловливает разнообразие аспектов его рассмотрения в научной литературе. Так, в философском дискурсе закладывается базис концепта «свой / чужой»,
8
формулируется его определение в самом общем виде, рассматриваются
социальные и психологические его составляющие. В социологическом
аспекте данный концепт исследуется как проявление внутренней
дифференциации общества, описывая взаимоотношения между отдельными
социальными группами. В психологии оппозиция «свой / чужой» лежит в
основе анализа особенностей межличностного и межгруппового восприятия.
В культурологии концепт «свой / чужой» используется при характеристике
диалога локальных культур, в активно развивающихся теориях
межкультурной коммуникации, культурной антропологии,
этнокультурологии, в конкретных кросс-культурных исследованиях. Иными словами, угол зрения, под которым рассматривается данный концепт, варьируется в зависимости от конкретной гуманитарной дисциплины.
В нашем исследовании плоскость рассмотрения концепта «свой / чужой» лежит в междисциплинарной сфере гуманитарных исследований, на стыке таких гуманитарных дисциплин, как этнопсихолингвистика, лингвострановедение и лингвокультурология, теория и история журналистики. Оппозиция «свой / чужой» позволяет нам выявить специфику русского и французского дискурсов национально-культурных элит, проявляющуюся при их сопоставлении. При этом язык рассматривается нами как феномен культуры, выступающий как способ формирования культурных значений в каждой локальной культуре.
Учитывая междисциплинарный характер нашего исследования, большой интерес для нас представляют результаты исследований в области лингвострановедения (Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров, Г.Д.Томахин, В.В.Очепкова и т.д.), этнопсихолингвистики (В.Г.Гак, А.С.Герд, А.М.Копыленко, В.В. Красных, Ю.А. Сорокин ) имеющие большое значение для осмысления межкультурных взаимодействий на основе сопоставления двух и более языковых культур. Лингвистические описание национальной специфики мировосприятия (А.А.Уфимцева, С.А. Арутюнов, Т.В. Булыгина,
9 А.Д. Шмелев, Н.Д. Арутюнова), равно как и зависимости между языком и национальной идентичностью (А. Вежбицкая, Н.Д.Арутюнова, В.Г.Гак, А.А.Уфимцева) также имеют для нас огромный теоретический и практический интерес.
В своей работе мы опирались на результаты исследований в области этнической психологии (Дж. Берри, Д. Кемпбелл, М. Коул, Д. Мацумото, С. Скрибнер, Г. Триандис, Э.Холл, Г.Хофстед, а из российских ученых Н.М.Лебедева, Г.У.Солдатова, Т.Г.Стефаненко, А.О. Бороноев и В.Н. Павленко, В.Ф. Петренко и др.), психологической и культурной антропологии (Р. Бенедикт, Ф. Бок, К. Дюбуа, А. Кребер, К.Клакхон, К. Леви-Строс, Р. Линтон, Д. Ранкур-Лаферрьер, С.А. Тайлор, Э. Эриксон, а также А.А.Белик, Б.С. Братусь, К.Касьянова, И.С. Кон, В.П. Левкович, А.В. Сухарев и др.). В последнее время в России появилось немало работ, в которых проводится систематизация современных методов этнопсихологических исследований. Среди наиболее заметных фундаментальных работ можно выделить труд Н.М. Лебедевой «Введение в этническую и кросс-культурную психологию» (М., 1999), затрагивающий проблемы взаимосвязи культуры и восприятия, влияние личностных черт на процесс межкультурного общения, анализ феномена стереотипизации. Однако в этом интересном и глубоком исследовании практически отсутствуют данные по российской культуре. Данный аспект в большей мере разработан в книге Т.Г. Стефаненко «Этнопсихология» (М., 2003), а также в коллективной монографии под ред. А.Я. Флиера «Быть русским...» (М., 2005).
Следует отметить, что научные подходы к изучению проблем национального характера и языковой культуры различаются в российской научной традиции, с одной стороны, и в американской и европейской, с другой. Если в США и других европейских странах, хорошо развиты теории межкультурной коммуникации (Э. Холл, К. Гирц, В. Гудикунст, Г.Триандис и др.), развивающиеся в рамках социальной и культурной антропологии, но при этом зачастую ускользает из поля зрения исследователей
10 лингвокультурологический аспект, то в России, напротив, большее внимание уделяется филологическим исследованиям, а коммуникативные теории находятся в стадии становления. В последние годы в отечественной науке произошло осознание важности изучения стратегий межкультурной коммуникации для эффективного общения с представителями других культур. Вопрос о необходимости исследования особенностей коммуникации в междисциплинарном аспекте был впервые поднят в конце 1970-х гг. А.А. Леонтьевым. Сегодня интерес к этой проблеме очень велик. Разработка этого аспекта активно ведется Т.Н.Астафуровой, Д.Б. Гудковым, С.Г.Тер-Минасовой, В.П.Фурмановой и др., которые, тем не менее, акцентируют внимание на языковом аспекте коммуникации, в отличие от таких ученых, как Н.К.Иконникова, О.А. Леонтович, И.Е. Клюканов, А.П.Садохин и др., которые подробно рассматривают весь спектр вопросов межкультурной коммуникации, включая психологические, социальные, культурологические и другие аспекты этой обширной проблемы.
При этом необходимо отметить, что в российской научной традиции сегодня широко используются термины, ранее неизвестные отечественной филологической науке, в частности, концепт, концептосфера (С.А. Аскольдов, Ю.Д. Апресян, Д.С.Лихачев, Ю.С.Степанов, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев, Т.В. Булыгина, Г.Д. Гачев, В.В. Воробьев, В.И. Карасик, З.И. Кирнозе, Е.С. Кубрякова, В.А. Маслова, В.П. Москвин, СЕ. Никитина, Р.И. Павиленис, З.Д. Попова и И.А. Стернин, В.Н. Телия, P.M. Фрумкина, А.Д. Шмелев и др.). В западной научной лингво-культурологической и когнитивной традиции подобные термины используются А. Вежбицкой, Л.У. Барсалоу, Р. Джекендорффом, Ч. Филмором, Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, Э. Рош и др.
Однако применительно к современной журналистике эти проблемы в настоящее время изучены весьма мало. В данном контексте исследователей журналистики, в частности, волнуют проблемы адаптации национальных СМИ к условиям глобализирующегося информационного пространства
(О.Н. Астафьева, Я.И. Засурский), а также мифология поиска новой идентичности в рамках глобализации (Н. Кириллова).
В российской научной литературе до сих пор также мало внимания уделялось межкультурным (кросс-культурным) сопоставительным изысканиям, тогда как в западном научном дискурсе данная проблема получила всестороннюю разработку. Среди научных работ подобного рода в России можно отметить российско-американские кросс-культурные исследования А.В.Павловской, И.А. и М.А. Стерниных, О.А.Леонтович. Что касается проблемы взаимовосприятия русской и французской культур, нельзя не отметить пособие Л.Г. Ведениной «Франция и Россия: диалог культур», в котором собран обширный материал по истории французско-русских и русско-французских контактов, однако данная работа не является кросс-культурным исследованием, построенном на сопоставлении культурных практик и образов повседневности.
Хотя систематические сопоставительные кросс-культурные исследования проводятся на Западе, и в том числе, во Франции, уже несколько десятилетий, Россия до недавнего времени не являлась их объектом, что объясняется долгим периодом ее изоляции от мирового сообщества в эпоху «железного занавеса». Интерес к изучению особенностей российской ментальности на Западе начинает проявляться с середины 80-х годов, с момента перестройки - прежде всего в СМИ. При этом достаточно трудно говорить об объективности подобных исследований, принимая во внимание резко полярное отношение к России со стороны Запада в различные периоды - от глубокого интереса и энтузиазма в 80-х - начале 90-х гг., до постоянной резкой критики на современном этапе (что особенно характерно для французских СМИ, но прослеживается также и в других источниках, несущих явный налет публицистичности ).
2 В частности, заголовок исследования Д. Ранкур-Лаферрьера «Рабская душа России» (М., 1996), на наш взгляд, далек от политкорректное.
12 Таким образом, мы можем констатировать существование крайне ограниченного числа собственно научных работ, посвященных проблеме взаимовосприятия русских и французов на современном этапе. Подавляющее большинство сопоставительных исследований выполняется на историческом материале, что, безусловно, позволяет осуществить глубокий, всесторонний анализ описываемых явлений. Богатство корпуса источников, в том числе литературных и публицистических, которое обеспечивается в настоящее время интенсивными межкультурными контактами, позволяет нам выявить и проанализировать особенности взаимовосприятия и саморепрезентации представителей французской и русской культур на современном этапе.
Так как наше исследование осуществляется на материале, тесно связанном с культурой повседневности, мы не могли обойти вниманием работы основателей данного направления научных изысканий Л. Февра, М. Блока, А.Шюца и др. Особую важность для нас имеют работы М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, А.Я. Гуревича, в которых анализируются конкретные формы и способы взаимосвязи и взаимодействия повседневности и истории, повседневности и культуры, а также исследования в сфере семиотики культуры, ставящие вопрос о возможности культурно-семиотической интерпретации повседневности (Г.С. Кнабе, Ю.М. Лотман). Большое значение для нашего исследования имеют работы В.Д. Лелеко, Л.Г. Ионина, Л.Д. Гудкова, в которых проводится обширный и глубокий анализ проблематики культуры повседневности Западной Европы и России.
Базовые понятия. Так как некоторые из понятий, используемых нами в данной работе, до сих пор не получили однозначного определения в научном дискурсе, мы считаем необходимым уточнить значение, в котором они употребляются нами. Так, под термином межкультурная коммуникация мы, вслед за А.П.Садохиным, понимаем «особую форму коммуникации двух или более представителей различных культур, в ходе которой происходит обмен информацией и культурными ценностями взаимодействующих
13 культур»3. При этом, говоря о культурах (в данном случае о русской и французской культурах), вступающих во взаимодействие в рамках межкультурной коммуникации, мы подразумеваем «свод «правил игры» коллективного существования, набор способов социальной практики, хранимые в социальной памяти коллектива, которые выработаны людьми для социально значимых практических и интеллектуальных действий»4.
Рассматривая в своем исследовании область «своего» как национально детерминированное пространство, мы разделяем точку зрения тех ученых, которые, как, например, А.О. Бороноев и В.И.Павленко, определяют понятие нация по двум параметрам: «Во-первых, национально-государственным, культурным атрибутам, по той объективной символике, которая подчеркивает некоторую целостность (культурную, территориальную, хозяйственную); во-вторых, по субъективной реакции, по социальной идентификации индивидов, по их ценностным ориентациям, т.е. каждый индивид национален, с одной стороны, объективно, с другой - субъективно, сознательно, он признает себя частью той или иной общности или культуры»5. Сознавая проблематичность содержания понятия национальный характер (национальный менталитет), мы, тем не менее, используем их в своем исследовании, понимая их как исторически сложившуюся совокупность устойчивых психологических черт представителей той или иной нации, определяющих привычную манеру их поведения и проявляющихся в их отношении к социально-бытовой среде, природе, труду, своей и другим этническим общностям. Именно в таком качестве эти черты проникают и в художественную литературу, и в журналистику.
Национально-культурные особенности русских и французов описываются нами в форме концептов, при этом из всего многообразия определений концептов наиболее актуальным для нашего исследования мы считаем определение А.Вежбицкой, утверждающей, что концепт - это
3 Садохин А.П. Введение в теорию межкультурной коммуникации. М.: Высшая школа, 2005. С.95.
4 Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Издательский центр «Академия», 2004. С. 17.
5 Бороноев А.О., Павленко В.Н. Этническая психология. Л., 1994. С 56-57.
14 «объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире «Действительность»6.
Признавая существование явления национального характера (национального менталитета), мы ни в коем случае не задаемся целью исследовать особенности русского и французского национального характера в целом, рассматривая в своей работе особенности взаимовосприятия данных культур в рамках дискурса определенной категории их носителей, в том числе писателей и читателей, журналистов и аудитории СМИ. При этом под дискурсом мы понимаем «вербализованную речемыслительную деятельность, предстающую как совокупность процесса и результата и обладающую двумя планами: собственно лингвистическим и экстралингвистическим (лингвокогнитивным). Дискурс как процесс есть сама вербализуемая деятельность. Дискурс как результат предстает как совокупность текстов»7.
Объектом исследования является дискурс российской и французской культурных элит в рамках культуры повседневности в последней трети XX в. - начале XXI в. на материале публицистических и художественных произведений.
Для исследования были выбраны следующие аспекты культуры повседневности, широко отражаемые и в литературе, и в журналистике :
отношение к особенностям городской среды;
восприятие национальных традиций (кухня, обычаи и т.д.);
интерпретации и оценки внешнего вида людей;
особенности межличностного общения.
Выбор именно этих компонентов лингвокультурологического анализа объясняется тем, что субъективный опыт восприятия «чужой» культуры повседневности отливается прежде всего в эти устойчивые ментальные формы. Это подтверждается не только журналистскими и художественными
6 Цит. по: Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск, 2004. С. 34-35.
7 Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002.
СЛО.
15 текстами, но и опытом международной дипломатии, туристическими практиками, международными контактами в деловой сфере, а также методикой изучения и преподавания иностранного языка, перевода, лингвострановедения и т. п.
В список избранных для исследования дискурсов не были включены те аспекты культуры повседневности, мнение о которых может быть выработано лишь при глубоком, длительном проникновении в культуру Другого (невозможном в читательском или зрительском восприятии, нередко поверхностном).
По этим причинам из сферы исследования исключены такие важнейшие компоненты культуры, как интерпретация особенностей естественных языков («своего» и «чужого»), типичных семейных отношений, функционирование государства и его политических институтов, система образования. Некоторые явления повседневной жизни, которые были релевантны еще в начале прошлого века (национальный костюм, народные танцы и т.д.), вследствие унификации материальной культуры Европы утратили свою значимость в конце XX века и не могут быть использованы в данной работе.
Являясь одним из важнейших компонентов локальной культуры, религиозный аспект также остается за рамками нашего исследования, во-первых, из-за светского характера рассматриваемых обществ, во-вторых, в силу того факта, что рассматриваемые страны исповедуют, в принципе, одну и ту же религию (христианство) в ее исторически сложившихся вариантах, а привлечение к исследованию проблематики межконфессионального диалога с исламистами, буддистами и представителями иных восточных конфессий , активно обсуждаемой СМИ, расширило бы параметры объекта нашего исследования до практически безграничных размеров.
Предметом нашего исследования является концепт «свой / чужой», его семантика и функционирование в русской и французской культурах, его место в НКК этих культур, а также иной ментальный инструментарий
позитивной и негативной самоидентификации российской и французской культурных элит (включая рефлексию чужеродного в исторически меняющемся локальном контексте) - на материале литературных и публицистических текстов рубежа XX-XXI вв.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 70-х гг. XX в. до наших дней. Выбор таких временных рамок исследования объясняется, прежде всего, тем, что в середине 80-х годов XX века в результате «перестройки», Россия (еще в качестве СССР), с одной стороны, становится активной участницей межкультурных контактов (в том числе с Западной Европой и CIIL^, а с другой, оказывается перед проблемой рефлексии или даже создания новой российской идентичности, чему в огромной степени способствует самоосознание России и русской культуры перед лицом внезапно приблизившегося «чужого». Все эти процессы нашли широкое отражение в отечественной и зарубежной журналистике и художественно-публицистических произведениях этого времени.
Тем не менее, нам представляется целесообразным включение во временные рамки исследования и 70-х годов XX века, поскольку именно с этим периодом связана новая (третья) волна эмиграции из СССР и попытки отрефлексировать национально-культурные различия между Россией и странами Запада, главным образом, США, Францией и Германией. Кроме того, включение периода 70-х гг. XX века в рамки данного исследования оказалось необходимым в силу того, что идеи «перестройки» были направлены, особенно на первом этапе, на осмысление и отрицание именно брежневского («застойного») периода российской истории, и, таким образом, 70-е гг. являются своего рода точкой отсчета при исследовании отношения русских к французской и американской культурам и западному менталитету в целом, а также при исследовании отношения иностранцев к России и русской культуре (сравнительно с отношением к СССР и советской культуре в предшествующий период).
Цели и задачи исследования
17 Цель настоящего исследования состоит в выявлении национально-культурных составляющих концепта «свой / чужой» в русской и французской культурах (на материале литературы и журналистики), являющихся наиболее значимыми в процессе межкультурной коммуникации.
Реализация цели данного исследования достигается путем решения следующих задач:
исследовать существующие подходы к описанию российской и французской НКК;
реконструировать соответствующие модели НКК на основе кросс-культурного исследования;
провести анализ особенностей взаимовосприятия русской и французской культур путем сопоставления дискурсов их культурных элит;
исследовать эволюцию отношения к «чужому», в частности, случаи трансформации гетеростереотипов, в процессе межкультурной коммуникации;
рассмотреть особенности влияния «своей» национально-культурной концептосферы на восприятие «чужого»;
проследить тенденции взаимодействия и трансформации комплексов концептов «своей» и «чужой» культур.
Источники данного исследования можно разделить на несколько групп.
К первой группе относятся материалы российских и французских СМИ за период с 1990 по 2005 гг. Среди российских источников в данной группе рассматриваются газеты «Известия», «Коммерсант», «Независимая газета», «Иностранец», «Аргументы и факты», а также аналитические журналы («Итоги», «Власть» и др.). Среди французских источников рассматривались газеты « Le Figaro », « Le Monde », « La Liberation », а также журналы « Le Nouvel Observateur », « L'Express », «Le Point».
Вторую группу источников составляют литературные и художественные произведения последней четверти XX - начала XXI вв. российских и французских авторов (В. Аксенов, С. Довлатов, В. Некрасов, Т.Толстая, А. Макин, Р. Гари и др.), а также кинофильмы, в которых содержатся свидетельства и комментарии, относящиеся к сфере контактов между рассматриваемыми культурами.
В третью группу источников входят документально-публицистические рассказы российских авторов (А. Баскина, А. Левинтов, И. Свинаренко и др.) об их посещении США и Франции и французских авторов ( П. Лабро, К. Моссе, Ж. Мулен и др.) о пребывании в США и России (СССР) в рассматриваемый период.
Четвертую группу источников составляют франко-американские и российско-американские кросс-культурные исследования, а также результаты социологических опросов, проводимых Фондом «Общественное мнение» (Россия) и центрами изучения общественного мнения SOFRES и INSEE (Франция).
В пятую группу источников входят свидетельства участников российско-американских, российско-французских, франко-американских и франко-российских контактов за период с 1990 по 2005 гг., найденные нами на различных сайтах в Интернете.
К этой группе источников относятся также результаты анкетирования 111 русских и 84 французов, имевших контакты с противоположной культурой, в рамках кросс-культурного исследования, которое было проведено нами для восполнения недостатка источникового материала при изучении взаимовосприятия России и Франции.
Эмиграция из России во Францию в последней четверти XX века была гораздо менее значительной, чем в США, в силу того, что Франция является закрытой для иммиграции страной. Равным образом практически не существует произведений, описывающих впечатления французов от посещения России в последней четверти XX - начале XXI вв., а те, что
19 имеются, отражают, в основном, отличительные черты советского политического строя и образа жизни, а не русской или российской культуры. Новый этап «взаимоузнавания» между русскими и французами начался лишь в 90-х годах XX в., и корпус документов, отражающих этот процесс недостаточен для проведения исследования, что и вызвало необходимость проведения дополнительного анкетирования.
В проведенном нами опросе участвовали русские и французы от 20 до 65 лет, имеющие высшее образование или являющиеся студентами высших учебных заведений.
Для данного исследования были важны свидетельства постоянных участников межкультурных контактов, как интегрированных в «чужую» культуру, так и имевших лишь поверхностные контакты с «чужой» культурой и не всегда владевших ее языком.
Методологической базой диссертационного исследования послужил комплексный междисциплинарный подход, который в данном исследовании включает в себя когнитивный, прагматический, социологический, лингвокультурологический и этнопсихологический аспекты.
Субъективный характер взаимовосприятия культур, основой которого
является межличностное и межгрупповое взаимовосприятие, обусловил
обращение к данным теории и истории журналистики,
лингвокультурологии, этнопсихологии, этносоциологии, психологической антропологии и политологии.
Для рассмотрения влияния культуры «своего» на восприятие «чужого» используется понятие «национально-культурная концептосфера» (НКК), получившее детальную разработку, прежде всего, в трудах Ю.С. Степанова, а также в работах В.Г. Зусмана, З.И.Кирнозе, В.А.Масловой и др.
На первом этапе работы проведен анализ особенностей восприятия культуры «чужого» (в данном случае американской культуры) русскими и французами, при этом культуры России и Франции выступали на данном этапе в роли «своего».
20 На втором этапе были рассмотрены особенности взаимовосприятия культур России и Франции, каждая из которых последовательно выступала в качестве «своего» и в качестве «чужого».
На основе сопоставления результатов, полученных на каждом из двух этапов кросс-культурного исследования, сделано заключение о комплексе составляющих ядра национально-культурной концептосферы, о степени релевантности определенных составляющих каждой национально-культурной концептосферы в процессе взаимовосприятия двух культур, а также о преломлении элементов «своей» национальной концептосферы в глазах «чужого».
Анкета опроса носителей культуры с русской и французской стороны, использовавшегося в качестве вспомогательного источника, была составлена с использованием методики свободных описаний Д. Каца и К. Бейли, которая позволяет избежать запрограммированности результатов исследования.
Инструментом обработки анкет явился контент-анализ . Так как в исследовании нас интересовала степень релевантности определенных явлений культуры повседневности при контактах с «чужой» культурой, контент-анализ проводился нами по следующим категориям: 1) городская среда; 2) национальная кухня; 3) внешность людей; 4) особенности межличностных контактов, т. е. именно те аспекты культуры повседневности, которые чаще всего упоминаются в художественных и журналистских текстах, исследованных нами.
Во второй части анкеты содержались уточняющие вопросы по интересующим нас аспектам.
Образец анкеты, предложенной респондентам, а также результаты анкетирования представлены, соответственно, в Приложениях 1 и 2 к диссертации.
Здесь следует отметить определенное сходство результатов предпринятого диссертантом контент-анализа этнокультурных стереотипов и данных, независимо полученных в ходе компьютерного контент-анализа В.И.Шалаком. См. подробнее: Шалак В.И. Современный контент-анализ. Приложения в области: политологии, психологии, социологии, культурологии, экономики, рекламы. М.:Омега-Л, 2004. С- 71 - 80.
21 Выбранная нами форма кросс-культурного сопоставления представляется нам чрезвычайно эффективной для реализации нашего исследования в силу того, что осознание собственного ментального опыта человеком, являющимся носителем определенного языка и культурного опыта, крайне затруднено. Именно кросс-культурное сопоставление, создавая модель сравнения, задает определенную систему координат для объективного научного исследования национально-культурных концептосфер и условий их взаимодействия в литературе и журналистике.
На защиту выносятся следующие положения:
Восприятие культуры Другого через журналистские или художественные тексты, отражающие лишь субъективный опыт их авторов, создает основу для формирования национальных авто- и гетеростереотипов, которые зачастую разрушаются при непосредственных контактах с «чужой» культурой. Кросс-культурный подход позволяет исследовать трансформации стереотипов, создаваемых журналистикой и литературой в общественном сознании.
Анализ функционирования концепта «свой / чужой» предполагает наличие алгоритма разграничения пространства «своего» и пространства «чужого». В межкультурной коммуникации в качестве пространства «своего» и «чужого» в диссертации рассматривается нация, для которой определяющим является комплекс устойчивых психологических черт, обозначаемых в широком смысле понятиями национального характера и (или) национального менталитета, «вербальным кодом»9 которых выступает естественный язык. Их концентрированным выражением выступает понятие национально-культурной концептосферы. Таким образом, именно НКК,
9 Толстой Н.И. Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик 1995.
22 очерчивая область «своего», задает определенные параметры восприятия и анализа «чужой» культуры.
Набор компонентов национально-культурной концептосферы, релевантных для «своей» культуры, не тождествен ни по количеству, ни по качеству набору компонентов, релевантных для данной культуры в глазах «чужого». Использование кросс-культурных методов исследования позволяет создать интеркультурные модели НКК (основанные на сопоставлении элементов двух и более культур), отличные от уже существующих моделей НКК, являющихся интракультурными (основанными на анализе явлений «своей» культуры). Большая объективность интеркультурного подхода объясняется тем, что существующие интракультурные модели НКК ограничены монологическим восприятием исследователей «своей» культуры. Именно в рамках интеркультурных моделей НКК осуществляется на практике (в том числе и в литературе, и в журналистике) взаимодействие и взаимопроникновение двух и более локальных концептосфер.
Для всестороннего рассмотрения концепта «свой / чужой» в контексте межкультурной коммуникации особую важность приобретает идея М.М. Бахтина о троичности данного концепта, включающего в себя элементы, условно названные ученым: «я-для-меня», «другой-для-меня» и «я-для-другого»10, что предполагает активное диалогическое взаимодействие «своего» с «чужим» и способствует его самоидентификации в сравнении с «чужим». Существующие интракультурные модели НКК описывают область «я-для-себя». Кросс-культурное сопоставление позволяет исследовать остальные составляющие триады - «другой-для-меня»
10 Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984/1985. М.: Наука, 1986.С.122.
и «я-для-другого», а также представлять функционирование триады
как целого.
Лишь некоторые компоненты НКК являются определяющими в
межкультурном взаимодействии как фактор самоидентификации.
Выявление составляющих «своей» НКК (на примере литературных
и публицистических текстов), релевантных с точки зрения другой
культуры, позволяет установить различия между областью
представлений «я-для-себя» и «я-для-другого» для каждой
локальной культуры, а также границы представлений о Другом как
«другом-для-меня», т. е. как ценностно-смыслового пространства,
открытого для межкультурного диалога и освоения данной
культурой.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в
истории журналистики на актуальном материале:
проводится сопоставительный анализ концепта «свой / чужой» в рамках дискурсов национально-культурных элит России и Франции на материале публицистики и литературы;
исследуются особенности взаимовосприятия представителей французской и русской культур на современном этапе в дискурсе СМИ
- с учетом тенденций, наметившихся в конце XX - начале XXI вв.;
проводится последовательное кросс-культурное сопоставление России и Франции в тех аспектах культуры повседневности, которые получили отражение в журналистике и литературе (в том числе через восприятие городской среды, национальной кухни, внешности людей; а также через невербальные формы реализации межличностных контактов);
благодаря использованию методов кросс-культурного исследования конструируются интеркультурные модели французской и русской НКК
- в отличие от уже существующих моделей НКК, которые являются
интракулътурными, а значит, абстрактными и одномерными, изъятыми
из реального контекста межкультурной коммуникации.
24 Теоретическая ценность данного исследования для теории и практики журналистики заключается в том, что, выполненное на стыке культурологии (в том числе лингвокультурологии), этнопсихологии, семиотики, социологии и политологии, оно определяет национально-культурную специфику содержания концепта «свой / чужой» в русской и французской культурах на современном этапе, в том числе в русской и французской литературе и публицистике конца XX - начала XXI вв. Материалы данного исследования могут быть использованы также в кросс-культурных исследованиях иных локальных культур и практик межкультурной коммуникации в условиях глобализации и мультикультурализма, проводимых представителями различных гуманитарных наук.
Практическое значение данной работы состоит в том, что наблюдения и выводы, сделанные в ходе исследования, могут быть использованы в работе журналистов-международников, в практике преподавания французского языка русскоязычной аудитории, в частности, обучения политическому переводу, который теснейшим образом связан с исторически меняющимися политическими, социальными и культурными реалиями России и Франции. Данные настоящего исследования могут быть также применены в преподавании лингвострановедения, а также при подготовке семинаров, облегчающих адаптацию в условиях инокультуры. Результаты предлагаемой работы могут стимулировать проведение кросс-культурных сопоставлений для углубления и расширения исследований национального менталитета, а также трансформационных процессов, происходящих в данной области в эпоху глобализации.
Апробация исследования. По теме диссертации был опубликован ряд статей, в том числе - посвященная работе франко-германского телеканала «Арте», а также глава в коллективной монографии «Современные трансформации российской культуры». Отдельные аспекты диссертационного исследования были доложены на научных конференциях «Глобализация и локальные культуры» (Москва, июль 2002), «Дискурс
25 локальной культуры» (Москва, декабрь 2003). Материалы исследования использовались при создании учебных пособий «Туризм во Франции» (1995), в котором акцентируется внимания на разнице российской и французской культурных практик, и «Кино во Франции» (2001), где рассматривается отражение национального менталитета в кинематографе. Общий объем публикаций по теме диссертации составил 9 п. л.
Материалы и результаты исследования широко используются автором при преподавании страноведческого аспекта и перевода в рамках занятий по французскому языку на факультетах журналистики и международных отношений МГИМО(У) - Московского государственного института международных отношений (университета) - для разъяснения различий российского и французского менталитета и культурных практик, что необходимо как для адекватного понимания и перевода материалов французских СМИ, так и для дальнейшей профессиональной деятельности студентов - будущих журналистов-международников, дипломатов и переводчиков.
Диссертация была обсуждена на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета и рекомендована к защите.
Цель и задачи исследования определили структуру работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка источников и литературы и приложений.
Во Введении обоснуется актуальность исследования, его научной новизна и практическое значение, ставится научная проблема, определяются цель и задачи исследования, ее объект и предмет, устанавливается степень изученности данного вопроса в научной литературе, характеризуются методологические подходы, дается обзор использованных источников.
В I главе рассматриваются теоретические предпосылки анализа концепта «свой/чужой» в культуре, исследуются различные интерпретации данного концепта, очерчивается круг проблем, связанных с проведением
26 кросс-культурных исследований, необходимых для выявления особенностей концепта «свой / чужой» в межкультурной коммуникации, и подчеркивается их субъективный характер. Кроме того, анализируется процесс формирования и функционирования авто- и гетеростереотипов, являющихся одной из форм реализации концепта «свой / чужой» в рамках диалога культур, а также дается обоснование целесообразности использования явлений культуры повседневности как материала для исследования функционирования концепта «свой / чужой» в межкультурной коммуникации и обозначаются рамки диссертационного исследования. Во этой главе также рассматривается опыт практической модели взаимодействия «своего» и «чужого» - описание принципов работы франко-германского телеканала «Арте».
Во второй главе рассматривается общий контекст восприятия США, соответственно, во французских и в российских СМИ и литературе на рубеже XX-XXI вв., анализируются отношения французов и русских к американцам и прослеживается влияние «своего» («своей» национально-культурной концептосферы) на восприятие «чужого». Таким образом, проводится исследование аспекта «другой-для-меня» триады М.М. Бахтина. Основой для анализа служат явления культуры повседневности, к которым относятся: особенности городской среды, восприятие национальных традиций (главным образом, кулинарных), внешность людей, межличностные контакты. Также рассматривается проблема трансформации гетеростереотипов в ходе межкультурного общения.
В третьей главе на примере отношений внутри оппозиции Россия-Франция анализируются количественные и качественные изменения элементов «своей» национальной концептосферы с точки зрения «чужого», т.е. рассматривается составляющая «я-для-другого» триады М.М.Бахтина. Анализу подвергаются те же явления культуры повседневности, что и во второй главе. На основании проведенного исследования реконструируется интеркультурная модель национально-культурной концептосферы.
27 В заключении подводятся итоги исследования и делаются обобщения по данной проблеме.
Приложение состоит из нескольких частей: в Приложении №1 предлагается образец анкеты, предложенной респондентам; в Приложении №2 приведены данные анкетирования, проведенного автором для выявления особенностей взаимовосприятия русских и французов в повседневной жизни; Приложение №3 содержит свод правил поведения в повседневной жизни, составленный французами, живущими в России и размещенный в Интернете.
Концепт «свой / чужой» в современном русском и французском научном дискурсе
Термин «концепт», исходя из его этимологии11, предполагает, с одной стороны, описание «общей идеи», с другой стороны, анализ явлений, порождающих эту идею. «Концепт - явление разноуровневое, одновременно принадлежащее логической и интуитивной, индивидуальной и социальной, сознательной и бессознательной сферам» . По мнению А.Вежбицкой, концепт - это «объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире
«Действительность»13. Ю.Степанов называет концепт «основной ячейкой культуры в ментальном мире человека»14, отмечая, что посредством концептов осуществляется взаимодействие и взаимовлияние человека и культуры, подчеркивая при этом, что духовная культура общества состоит в операциях с базовыми концептами.
Мы разделяем мнение В.Г. Зусмана о том, что концепты, выявляя взаимодействие всех основных антропологических факторов культуры, воплощают междисциплинарный характер культурологии. «Свой/чужой», являясь составным многоуровневым концептом, получает различные интерпретации в филологическом, психологическом, этнопсихологическом, философском и других дискурсах. Так, в философском дискурсе закладывается базис концепта «свой/чужой», формулируется его определение в самом общем виде, рассматриваются социальные и психологические его составляющие. В социологическом аспекте данный концепт исследуется как проявление внутренней дифференциации общества, описывая взаимоотношения между отдельными социальными группами. Ниже мы рассмотрим, как трактуется интересующий нас концепт «свой / чужой» в культурологии, ибо именно в этой плоскости сосредоточено методологическое и теоретическое обоснование нашего исследования.
В культурологическом дискурсе нас интересует, главным образом, описание особенностей функционирования оппозиции «свой/чужой» при взамодействии и взаимовосприятии различных культур.
Одна из важнейших современных задач культурологического ( а вместе с ним и антропологического) знания является сравнительное изучение «своего и «чужого» в диалоге культур - как современных, так и исторически удаленных, как территориально смежных, так и разделенных непреодолимыми географическими и смысловыми расстояниями. Каждая культура стремится при контакте с другой вычитать в ней «свое» (и интерпретировать ее по преимуществу в этом ключе, тем самым «осваивая» ее собственными ментальными и языковыми средствами) и, напротив, отторгнуть «чужое» (соответственно осуждая его, дискредитируя, вытесняя или замещая его «своим», по-своему его вербализуя).
Для рассмотрения концепта в целом необходимо четкое представление о значении понятий, входящих в него. Существует несколько гипотез, касающихся этимологии слов «свой» и «чужой». Так, Э Бенвенист выводит происхождение слова «свой» от индо-европейского корня swe-// swo- с двойственным значением «сам, себя» и «свой»15. Им отдельный человек характеризуется именно как отдельный, как индивид, но одновременно как «подобный всем другим, таким же, как он, своим».
В.Г.Зусман, в свою очередь, приводит следующую интерпретацию понятий «свой» и «чужой»: «Свой» - означает «собственный», особенный, «личный», «отдельный», значимый «сам собой», имеющий «собь» «существо». Слово «чужой» пришло в русский язык от tjudb - «народ» (заимствование из готского языка). ... Чужое - не вычлененное, лишенное существа»16.
Ю.С. Степанов предлагает две гипотезы происхождения слова «чужой», отмечая, что, с одной стороны, данное слово в русском языке родственно слову «чудо», при этом в некоторых случаях значение слов «чужой» и «чудо» («явление, не объяснимое естественным порядком вещей»17) совпадают. К таким случаям принадлежит, в частности, прилагательное «чудной» - «по форме несомненно происходящее от корня чуд-, а по значению почти совпадающее с чужой, чуждый ... » . С другой стороны, этимология слова «чужой», по мнению Ю.С. Степанова, может восходить к названию одного из народов, населявших территорию нынешнего Северо-Востока России. Обе эти гипотезы сходятся в одной точке: «Народы, населявшие крайний - для тогдашних русских Север, воспринимались русскими как племена колдунов, кудесников (кудесник стоит в семантической близости к чудо, чудеса)»19.
Как не существует единого мнения относительно происхождения слова «чужой», так до сих пор нет четкого определения понятия «чужой». В словаре СИ. Ожегова слово «чужой» определяется следующим образом: «1. не собственный, принадлежащий другим, не свой; 2. не родной, не из своей семьи, посторонний; 3. далекий по духу, не имеющий близости с к-н., с ч-н., чуждый» .
Русская и французская НКК (основные подходы к описанию «своего»)
В последние годы появилось значительное число научных работ, посвященных описанию национального характера. Их авторы используют различные подходы к выявлению составляющих национальной концептосферы: культурологический, лингвистический, литературоведческий, психологический.
Так, в учебном пособии «Межкультурная коммуникация» под редакцией В.Г.Зусмана мы находим раздел, посвященный описанию национальной концептосферы ряда европейских народов. Концепты данных концептосфер были названы в 2001 году носителями языка из числа гуманитарной интеллигенции. Сами авторы говорят о субъективности и неисчерпывающем характере такого подхода. Таким путем З.И. Кирнозе совместно с И.Сокологорски41 выделяет следующие компоненты французской национальной концептосферы: дух критицизма, свободолюбие, уваэюение к республиканским ценностям, любовь, оцениваться по заслугам / оценивать по заслугам (meritocratic), дух рыцарства, индивидуализм, бережливость, вкус к комфорту, элегантность, стремление к ясности (картезианский склад ума), любовь к порядку (любовь к кодам и правилам), а также галльское - комплекс концептов, являющийся составной частью французской национальной концептосферы, рассматриваемый как основа французского национального характера. Для русской национальной концептосферы Н.В.Макшенцева42 выделяет тем же путем следующие составляющие: соборность, воля, удаль, беспредельность, вера, тоска, интеллигентность.
Следует отметить, что в вышеупомянутых исследованиях проводится анализ составляющих национальных концептосфер, в то время как, на наш взгляд, корректнее говорить о национально-культурной концептосфере. Прекрасно осознавая тот факт, что национальная культура является составной частью национального мировосприятия, мы, тем не менее, считаем, что термин «национально-культурная концептосфера» более точно соответствует явлениям интересующей нас области культуры повседневности, многие особенности которой складываются под влиянием конкретных исторических условий и не всегда напрямую связаны с такими глобальными отвлеченными понятиями как национальный характер или национальная ментальность. Иными словами, именно термин национально-культурная концептосфера позволяет описывать особенности того или иного народа на всех уровнях, от частнобытового до общеидеального.
В.А.Маслова очерчивает русскую национально-культурную концептосферу с точки зрения русского языкового сознания. При этом Маслова определяет концепт как «ментальное национально-специфическое образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний о данном объекте, а планом выражения - совокупность языковых средств (лексических, фразеологических, паремиологических и др.)» 43. Статус того или иного слова, претендующего на роль концепта, Маслова предлагает устанавливать путем анализа контекстов и ситуаций, в которых данный концепт употребляется. На основании данного подхода, В.А.Маслова выделяет как основные следующие группы концептов: 1. мир — пространство, время, число, родина, туманное утро, зимняя ночь; 2. стихии и природа - вода, огонь, дерево, цветы; 3. представление о человеке — новый русский, интеллигент, гений, дурак, юродивый, странник; 4. нравственные концепты - правда, истина, ложь, совесть, грех, искренность, стыд , 5. социальные понятия и отношения - свобода (данный концепт может быть дополнен следующей семантикой - необузданность, бескрайнее пространство, опьяняющая свобода движений, а также - нечто возвышенное, Божественное, ибо свобода дарована Богом), воля, дружба, война; 6. эмоциональные концепты - счастье, радость; 7. мир артефактов: храм, дом, геральдика, сакральные предметы (колокол, свеча и т.д.); 8. концептосфера искусства — архитектура, живопись, музыка, танец и т.д.; а также группа концептов, отражающих двойничество в культуре (культура чистая = дневная = душа и культура нечистая = ночная = тело), - судьба, душа, тоска.
Подход, применяемый В.А.Масловой безусловно интересен, однако бросается в глаза произвольный характер выбора концептов, описывающих русскую национально-культурную концептосферу. Так, например, непонятно, почему в группу концептов «стихии и природа» не входят такие понятия, как «земля», «небо» и др. Нам также представляется спорным включение концептов «утро туманное» и «зимняя ночь» в комплекс национально-культурных концептов, ибо, несмотря на частое использование данных образов в произведениях искусства (наряду с образами «зимнего утра», «золотой осени» и др., которые в списке В.А.Масловой не фигурируют), они могут скорее рассматриваться в группе концептов «стихии и природа». Об их нерелевантном для русской национальной концептосферы характере свидетельствует, в частности, факт отсутствия их отражения в паремиологии.
Восприятие США во французских СМИ и литературе на рубеже XX - XXI вв
Не ставя себе целью проведение подробного рассмотрения исторического контекста, в котором развивались и продолжают развиваться отношения между членами триады Россия / США / Франция во второй половине XX - начале XXI вв., мы, тем не менее, считаем необходимым провести обзор значительных событий, имевших последствия не только для внешней и внутренней политики данных государств, но и для взаимовосприятия рассматриваемых культур.
Уже много десятилетий Соединенные Штаты являются для Франции объектом повышенного внимания. Французский журналист и общественный деятель Жан Бирнбом считает, что «в Европе наибольшую враждебность по отношению к американцам проявляют французы» . Причин тому множество. Сам Ж. Бирнбом одной из них полагает стремление Франции и США к ведущей роли в современном мире, своего рода соревнование, проигранное французами.
Традиция антиамериканских настроений во Франции берет свое начало у истоков V Республики, когда Ш. де Голлю для укрепления внутреннего единства нации был необходим образ сильного внешнего врага.
Для компенсации потери своего престижа французы создали образ «плохих американцев», которые из-за своей наивности и неосведомленности в дипломатических тонкостях, увязли в гибельных авантюрах, таких как война во Вьетнаме и, позднее, вторжение в Сомали.
Следуя этой традиции, французские журналисты и политологи до сих пор уделяют значительное внимание феномену «французского антиамериканизма», которому они дают ряд объяснений. Так, видный публицист, главный редактор журнала « Commentaire » Жан-Клод Казанова показывает, что эта проблема имеет глубокие исторические корни: США являются бывшей колонией, ставшей богаче и могущественнее континента, породившего ее. «Бывшие метрополии, которые ныне утратили этот статус, склонны рассматривать "своих дочерей" в качестве выскочек»82. Второе объяснение касается различия в принципах, лежащих в основе французской и американской цивилизаций. Американская цивилизация основывается на принципах демократии и капитализма, исповедуя протестантскую этику. Основой же французской культуры является аристократизм, сильное государство, социальное общество и приверженность традициям. И США все время подозреваются в том, что они хотят скрыть за высокими принципами поиск собственной выгоды. Недаром отрицательное отношение к США часто выражается в СМИ сочетаниями «пуританский кретинизм», «наглость варваров», «разнузданный капитализм», «гегемонические от замашки» . «Образ пуританской и лицемерной Америки глубоко укоренился в восприятии французов. Эти два определения употребляются практически как синонимы и широко взаимозаменяемы» .
Не следует забывать о том, что после Второй Мировой войны левые силы играли значительную роль в общественно-политической жизни Франции. В эпоху противостояния двух супердержав разделять коммунистические, а часто и социалистические идеи, означало выступать против США. Сразу после ухода союзников после Второй Мировой войны КПФ, пользовавшаяся в то время большим влиянием и поддержкой со стороны артистической, интеллектуальной, университетской элиты (Пикассо, Сартр, Арагон и др.), устраивала шествия под лозунгом «US go home», громя первые передвижные киоски «Кока-Кола».
Со времени окончания холодной войны, а, главное, с момента краха коммунистической идеологии и развала Советского Союза, восприятие США во Франции и образ США, создаваемый французскими СМИ, становится более позитивным. Однако французы продолжают критиковать их, в частности, из-за политики на Ближнем Востоке, основанной на покровительственном отношении к Израилю и игнорировании, по мнению французов, права палестинцев на самоопределение. К концу 90-х годов антиамериканские настроения во Франции значительно ослабли. Этот процесс связан, прежде всего, с образованием Европейского Союза, что придает французам больше уверенности в силе своей страны как части объединенной Европы. Внутри Франции правительством Лионеля Жоспена были предприняты определенные шаги, расцененные обществом как оригинальные и эффективные (переход к 35-часовой рабочей неделе, создание рабочих мест для молодежи).
Теракты 11 сентября вызвали настоящий взрыв симпатии к США (по данным опросов общественного мнения в этот период 65% опрошенных выразили симпатию по отношению к США, 29 % заявили о нейтральном отношении . Однако это явление наблюдалось недолго, ибо уже вскоре после 11 сентября стало ясно, что это событие стало моральным оправданием США для принятия односторонних решений без консультации с союзниками и партнерами, в частности, по НАТО, а военные операции в Афганистане и Ираке усилили антиамериканские настроения. Тем не менее, Франция продолжает подтверждать свою репутацию самого ярого противника США в Европейском союзе, стремящегося всеми силами вновь обрести свой вес в мире. Это дает основания ряду публицистов и политологов говорить о «комплексе Астерикса» (Duhamel А.) или о «спесивости» французов (Gilbert R., Saint-Martin Е.), всегда стремящихся оставить за собой последнее слово в международных спорах.
Взаимовосприятие России и Франции в дискурсе СМИ и литературе
Взаимоотношения между Россией и Францией традиционно носят сложный комплексный характер. Эти страны являются друг для друга источником огромного количества стереотипов и предрассудков, что свидетельствует об их повышенном внимании к «Другому» внутри этой пары.
Исключительный характер взаимовосприятия русских и французов традиционно обусловлен рядом факторов: интенсивностью и давностью культурных обменов, чередованием периодов тесного союзничества и жесткого противостояния, воспоминаниями о взаимных культурных заимствованиях, совпадением образа мыслей интеллектуальных элит обеих стран, а также огромным влиянием, которое имели во французском обществе коммунистические и социалистические теории.
Своеобразие взаимоотношений между Россией и Францией может быть выражено понятием «Ami-Ennemi» - «Друг-Враг». Россия, исторически являясь одним из средств самоидентификации Европы, выступая для нее в качестве «Другого», находится в этом смысле в оппозиции по отношению к Франции, бывшей долгое время образцом европейской цивилизации. Представляя собой, таким образом, в известной мере, противоположности, Россия и Франция в разное время испытывали как взаимное отталкивание, так и взаимное притяжение.
Так как Россия на протяжении почти всего XX века была оторвана от мировых культурных процессов и, в том числе, от контактов с французской культурой, формирование образа Франции и французов в СССР во второй половине XX века происходило опосредовано, через произведения французской и русской классической литературы, кинофильмы, эстраду, на которые накладывались репрезентации французов и Франции, навязываемые советским официальным дискурсом. Таким образом, у русских сложились образы французов и Франции, которые можно назвать ретроспективными и на которые сильное влияние оказали определенные исторические и культурные события, как, например, нравы и обычаи французского общества эпохи XVI-XVII вв., Французская буржуазная революция, культурные практики русской аристократии в начале XIX в.153 и война 1812 г., Французское Сопротивление в период Второй мировой войны и др. Эта тенденция находит отражение в комплексе стереотипов Франции, сложившихся у русских, о чем подробнее речь пойдет ниже.
На восприятие России во Франции во второй половине XX в. огромное влияние оказал тот факт, что французская интеллектуальная элита практически полностью находилась под влиянием марксистских теорий. Таким образом, репрезентации России и Советского Союза в этот период носят ярко выраженную политическую окраску.
После развала СССР, Франция оказалась в сложном положении, т.к. биполярность мира обеспечивала ей определенные позиции, в частности, роль посредника между США и СССР.
В 90-е гг. XX в. на взгляды французского общества на Россию огромное влияние оказали две книги, вызвавшие широкую и жаркую полемику: «Прошлое одной иллюзии» Ф.Фюре154 и «Черная книга коммунизма» С.Куртуа и др.155. В первой из них Франсуа Фюре, видный историк Французской революции и активный деятель ФКП с 1946 по 1956 гг., пересматривает свое отношение к коммунизму. Вторая книга является попыткой полностью охватить явление коммунизма в его пространственном и временном аспектах. Напряженность полемики, развернувшейся вокруг этих книг, показывает, какое место занимает эта проблема в умах французских интеллектуалов.
Тем не менее, при рассмотрении отношения французов к России на современном этапе возникает сомнение в том, что они осознают те изменения, которые произошли в России за последние 15 лет. Скорее всего, в массе своей они по-прежнему руководствуются понятиями, относящимися к советской эпохе. Сложный, многоуровневый характер отношения французов к России проявляется, в частности, в области стереотипов, которые можно разделить на следующие категории: - традиционные стереотипы - бедность, серость, загадочная страдающая русская душа, алкоголизм, миф о русской женщине; - стереотипы, связанные с советским периодом, - закрытость, нахождение под постоянным наблюдением, тоталитаризм; - современные стереотипы - мафия, новые русские, доступность русских женщин.
Иллюстрацией к вышесказанному может служить обложка номера журнала «Нувель обсерватер», посвященного России, которая представляет собой коллаж, на котором фигурируют русский медведь в строгом костюме со знаками доллара вместо глаз, силуэт полуобнаженной женщины, купола с крестами и танк
