Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ОБРАЗЫ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ 39
1 Святые мощи и объекты поклонения на востоке 39
2 Предание о роще бальзама 51
3 Памятники и достопримечательности 72
4 Гробница святого апостола Фомы 89
ГЛАВА II. ЭТНО-КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ 98
1 Формирование перечня восточных христианских конфессий ...98
2 Грузины-георгиане 120
3 Эфиопы глазами европейских паломников и писателей 139
ГЛАВА III. НЕХРИСТИАНСКИЕ НАРОДЫ ВОСТОКА 160
1 Бедуины-кочевники.. . 160
2 Туркоманы в источниках времен крестовых походов 179
3 Ассассины 189
4 Легенда о гибели последнего из халифов Багдада 232
ГЛАВА IV. ЭВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ 259
1 Известия о шелке и китайцах в средневековой литературе 259
2 Первые западноевропейские теории о происхождении татар 270
3 Запертые народы 289
4 Упоминания о шёлке и Китае в записках путешественников...294
5 Япония марко пол() :. 305
6 индия одорико де порденоне 324
7 первые европейские сведения О ТИБЕТЕ 337
ГЛАВА V. ИСТОРИЯ МАССОВЫХ ЗАБЛУЖДЕНИЙ 353
1 Страх перед отравителями 353
2 Крестовый поход детей 375
3 Перемещения по воздуху и полеты к святым местам 392
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 399
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 410
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 413
- Святые мощи и объекты поклонения на востоке
- Формирование перечня восточных христианских конфессий
- Бедуины-кочевники..
Введение к работе
Если посмотреть на жизнь средневекового общества, становится понятным, что перемещения людей по поверхности земли мотивировали война, торговля и религия. Народы, участвовавшие в Великом переселении, путевых дневников не вели. Зато военные походы и торговые экспедиции неизбежно влекли за собой знакомство с новыми регионами, а добытая военная слава отражалась как в устных (самый ранний пример тому - «Видсид»), так и письменных сказаниях (так для Отгона Фрезингенского походы императора Фридриха Барбароссы представляют возможность остановиться и описать Италию и Польшу по ходу течения исторических событий). Не случайно произведения историографов Крестовых походов органично включают в себя топографические описания. Коммерция требовала от торговых людей самоотдачи - книги Марко Поло и Пеголотти едва ли не самые ранние свидетельства систематизации купеческого опыта. Их произведения - местами итинерарий1 в большей или меньшей степени перемежающийся с личными впечатлениями, местами - коммерческие таблицы, в которых можно найти массу полезных сведений о товарах и обращении валют. Наблюдается полное отсутствие чистоты жанра. В иудейской среде торговые люди брались за литературный труд с большей охотой: рассказы о путешествиях Вениамина Тудельского (1159-1173) и Петахии Регенсбургского (90 гг. XII в.) тому пример.
Совсем иная ситуация складывалась в религиозной сфере: следуя первым апостолам, монахи-проповедники были готовы идти на край света насаждать веру Христову. Желание совершить паломничество заставляло отправляться в путь тех членов общины, которые в большей мере заботились о собственной душе, чем об обращении неверных. Следует, правда, отметить, что сведения о том, что паломничества совершались людьми светскими, вплоть до начала Крестовых походов единичны, едва ли не исключительны.
После завоевания Иерусалима ситуация радикально изменилась - Святая земля нуждалась в христианах, способных оборонять ее с оружием в руках. Гийом Тирский (ум. в 1184-1185 г.), рассказывая об истории первых Крестовых походов, помещает в книге «История деяний в заморских землях» описания Константинополя, Никеи, Антиохии, Иерусалима, Тира, Дамаска, Александрии и всего Египта - каждый раз эти урбанистические и топографические описания соотнесены с текущими событиями и
Итинерарий (лат.) - описание путешествия. Вопросы классификации итинерариев и записок путешественников подробно рассмотрены Ж. Ришаром (Richard 1981).
4 военными действиями. Автор «Дамиетской истории» магистр Оливер (ум. в 1227 г., в сане кардинала) был человеком, сведущим в осадных делах, и его рассуждения о крепости Дамиета и реке Ниле носят весьма прикладной характер. Паломник Дитмар в 1217 г. умудрился посетить Дамаск и гору Синай, прибыв в Святую землю ради участия в Крестовом походе. Отчет Папе Иннокентию III о мусульманских правителях распространился по Европе именно в тот момент, когда стали снаряжать новую крестоносную экспедицию. С падением в 1291 г. Акры военный аспект приобретает особенно острое звучание. В начале XIV в. французский двор и папская курия оказались буквально завалены проектами, как организовать новый Крестовый поход и истребить сарацин. Парадоксальные военные рекомендации (большую часть из этих идей вряд ли можно было осуществить на деле) соседствовали с интересными и примечательными географическими наблюдениями.
Унаследованные от античности принципы составления словесных и визуальных карт, кратких итинерариев, переписных листов и чиновничьих отчетов позволяли детально перечислить размеры расстояния, топонимы и гидронимы, населенные пункты и обитающие в регионе племена, но не отражали видения ландшафта. Непосредственные наблюдения за окружающей действительностью можно обнаружить в итинерариях паломников, посещавших Палестину: Эгейры (384 г.) , Пьячентского анонима (ок. 570 г.), епископа Аркульфа (ок. 685 г.)4, святого Виллибальда (724-727 гг.)5. Природа, совершенно очевидно, интересовала монаха Дикуила (нач. IX в.), оставившего нам два примечательных фрагмента - о посещении паломниками долины пирамид и берега Красного моря и о плавании ирландских монахов в Исландию, а также свое прагматичное суждение о слоне, присланном ко двору Карла Великого. Последним в этой череде выступает монах Бернард, побывавший вместе с двумя своими спутниками в 870 г. в Египте и Палестине. Примечательно, что Пьячентский аноним и Бернард - единственные потрудились записать свои впечатления, во всех остальных случаях между читателем и путешественником выступают посредники: св. Иероним для Эгейры, св. Адомнан - для Аркульфа, племянница Хигебург - для св. Виллибальда. После путешествия монаха Бернарда и вплоть до начала эпохи Крестовых походов не сохранилось ни одного подробного и обстоятельного рассказа о путешествии в Палестину. И только в начале XII в., когда традиция составления итинерариев возобновляется, впечатления паломников
2 Franceshini, Weber 1965. 3Geyer 1965. "Beiler 1965.
5 MGH.SS.XV(l), 92-102.
5 снова начинают носить персонифицированный характер: мы обнаруживаем рассказы Севульфа и игумена Даниила.
В середине XII в. в Европе распространяется «Послание пресвитера Иоанна». В это же время происходит радикальное изменение в восприятии Рима, когда на смену перечням дорог, врат, холмов и церквей приходят «Достопримечательности города Рима» монаха Бенедикта, затем «Золотое описание» и, наконец, повествование английского монаха Григория. В 70-80-е гг. XII в. реляция нотариуса Бурхарда о путешествии в Египет, «Топография Ирландии» Гиральда Уэльского и анонимная «История Норвегии» (ок. 1170 г.) определяют новый этап в развитии географической литературы.
В середине XII в. появляется исландский «Дневник аббата Николая», рассказывающий о паломничестве настоятеля монастыря в Тигейраре в Рим и Иерусалим, за этим сочинением следуют краткие дорожники: «Перечень городов и мест упокоения святых», «Пути», «Путь в Рим» и, наконец, латинские сочинения «Путешествие в Святую землю» (отрывок итинерария конца XIII в., описывающий путешествие по Средиземному морю)6 и «История о походе данов в Иерусалим». Самым ранним скандинавским дорожником является схолия7 к «Истории гамбургских архиепископов» Адама Бременского: «От Рипы до Синкфала во Фландрии можно доплыть под парусом за два дня и столько же ночей. От Синкфала до Прола в Англии за два дня и одну ночь. Это южная оконечность Англии, расположенная по отношению к Рипе на юго-запад. От Прола до святого Матфея - один день. Оттуда до Фара рядом со святым Иаковом три дня и три ночи. Оттуда до Лиссабона два дня и две ночи, двигаться надо ровно на юго-запад. От Лиссабона до «Узкого моря» три дня и три ночи, на юго-восток. От «Узкого моря» до Арагона четыре дня и четыре ночи, прямо на северо-восток. От Арагона до Барселоны один день, также на северо-восток. От Барселоны до Марселя один день и одна ночь, почти что прямо на восток, но отклоняясь немного к югу. От Марселя до Мессин на Сицилии четыре дня и четыре ночи на юго-восток. От Мессин до Акры четырнадцать дней и столько же ночей на юго-восток, но больше отклоняясь к востоку» .
Краткий дорожник Адама Бременского - первый пример создания путевых указателей в средневековой литературе9, более того, впервые описывается именно морской путь - вокруг Пиренейского полуострова, который получит свою подробную
6 Мельникова 2001: 363-436.
7 Девяносто шестая или девяносто девятая - в зависимости от нумерациию
8 MGH.SS. VII, 368.
9 После созданных в начале IV в. «Итинерария Антонина» и «Итинерария, описывающего путь из Бордо в
Иерусалим».
детализацию спустя столетие, в хрониках, отражающих события Третьего Крестового похода.
В конце XII в. служащий при дворе императора Генриха IV магистр Конрад Кверфуртский отправляет домой послание, наполняя описание Италии всевозможными небылицами: Конрад смотрит на достопримечательности сквозь призму литературы, и реальный ландшафт преломляется для него весьма парадоксальным образом10. Участник Третьего Крестового похода, историограф Ги Базошский пришел в такой восторг от Парижа и островов Средиземного моря, что спешил поделиться этим чувством в письмах к родственникам и знакомым11.
Сопоставляя географическую картину, запечатленную в XII в. в «Образе мира» Гонория Августодонского и землеописание из «Императорских досугов» Гервазия Тильсберийского, а это уже начало века тринадцатого, мы обнаруживаем: мало что изменилось за три четверти века. Правда, в арсенале Гервазия оказались не только сведения энциклопедистов, но многочисленные весьма экзотические истории, позволившие разнообразить застывший ландшафт: «Говорят, что на отмелях, находящихся поблизости от города Саталия, принадлежащего султану Иконии, сбросили в море голову Горгоны. Согласно преданию, Горгона была блудницей, лишавшей мужчин разума, и ее голову бросил в море Персей. А местные жители утверждают, что некий рыцарь влюбился в царицу, однако, не сумев насладиться ее бесчестьем, совокупился с ней после того, как она умерла и была похоронена, и от нее породил столь чудовищную голову. Во время зачатия рыцарь услышал раздавшийся в воздухе глас [сказавший о том], что его плод взглядом будет разрушать и убивать все, на что посмотрит. Возвратившись через девять месяцев, рыцарь открыл гробницу и обнаружил голову, от лица которой он постоянно отворачивался, с ее помощью он истреблял врагов и разрушал города. Но однажды, плавая по морю, он уснул рядом с любовницей, а она похитила ключ от ларца, где была спрятана голова, и когда из глупого любопытства взглянула на нее, тут же умерла. Пробудившийся рыцарь увидел, что произошло, и преисполнился печали. Он поднял ужасную голову вверх и, когда ее взгляд упал на него, погиб вместе с кораблем» . Следует обратить внимание на то, с какой бережностью авторы времен Генриха II и Ричарда Львиное Сердце относились к этой легенде: в источниках сразу несколько не зависящих друг от друга версий сюжета. Ее источник - дневники и записи о плаваниях по Средиземному морю, составленные во времена Третьего Крестового похода. Рассказать о
10 MGH.SS. XXI, 193-195.
" Wattenbach 1891: 72-73,104-109.
12 Leibrecht 1856:11.
7 Горгоне и заливе Саталия - само собой разумеющееся отступление. И не единственное, ибо вторая история, нарушающая скупое перечисление остановок английского или французского королей, - сюжет об острове, где похоронен Роберт Гюискард, и гибели норманнского короля от рук жены-отравительницы.
Восприятие средневековой географической литературы современным читателям осложняют три аспекта. Прежде всего, начетничество: и монахам-переписчикам, и их предшественникам, античным авторам, порою казалось, что перечисление и есть знание. Названия холмов, врат и дорог образуют Рим, перечень племен, рек и гор - карту мира, хронология правителей или патриархов - поступательный ход истории. Составление списков связано с библиотечной традицией, и заучивший наизусть всех царей Иудейских или все провинции и города империи подобен читателю, уверенному, что ознакомление с каталогом позволило ему проникнуть в содержание книг. Другой аспект, несомненно связанный с первым, - восторженность. Панегирики императорам наполнены географическим содержанием, даже если названия народов вставлены в них ради придания совершенства форме, эпическому сказителю древнеанглийского «Видсида» решительно все равно, что короли, которым он пел хвалу, жили в разные исторические эпохи. Ги Базошский, несомненно, обладал острым и проницательным взглядом, но его описания тонут в приливных волнах восторженной риторики. Латинские прозаические
переложения «Герцога Эрнста» со всей очевидностью обнаруживают стремление подражать классическим образцам, так что за забором аллюзий и парафраз теряется сюжет, вполне способный соперничать со странствиями Синдбада из «1001 ночи», а ведь герцогу Эрнсту довелось побывать в стране циклопов, оказаться поблизости от магнитной горы и воспользоваться в качестве транспортного средства грифами. «Космография Этика»14 - прообраз романа-путешествия, произведение весьма оригинальное и по форме, и по содержанию, но бесконечные восклицания затрудняют восприятие этого памятника куда больше, чем небрежность автора. О небрежности следует сказать особо: «недоговоренность» - неотъемлемая черта средневековой литературы. Назвать не значит объяснить, похвалить и охарактеризовать как «неописуемое» - вовсе не то же самое, что передать суть дела. Писательский труд был сам по себе нелегкой работой, требовавшей приложения физических усилий, умения формулировать и объяснять на латинском, не родном, но для многих единственном литературном, языке давалось с годами ученичества, поэтому мы обнаруживаем подчас парадоксальное желание авторов
13 Jacobsen, Orth 1997. Эрфуртская версия «Герцога Эрнста» сохранилась в том же кодексе, что и «Книга Марко Поло». 14Prinz 1993.
8 углубиться в детали в сочетании с полным пренебрежением целостностью повествования. Краткость ценилась в Средние века как способ экономии и слов, и пергамента. Небрежность проявлялась и в отсутствии единообразия: сложно ожидать терминологической четкости от автора, который одно и то же название записывает несколькими разными способами или путает похоже звучащие слова, невольно переиначивая смысл того, что хотел сказать (речь в данном случае идет не об ошибках, допускаемых переписчиками, а об объективно обнаруживающемся неумении некоторых средневековых писателей совладать с собственным текстом). Ссылки «как об этом упоминалось выше (или ниже)» вовсе не налагают на автора ответственности: Лудольф из Зюдхейма обещает в одной из своих книг рассказать о нравах татар, но ниже об этом народе - ни полслова15. Если историкам Альбрику из монастыря Трех источников или Салимбене Пармскому была присуща подчеркнутая аккуратность, то целый ряд авторов вводили своими ссылками в заблуждение ученых, предполагавших существование несохранившихся сочинений.
У хронистов середины XIII в.16 сложился своеобразный круг чтения, откуда они черпали информацию о Востоке, их живо интересовали определенные сюжеты - будь-то восточно-христианские конфессии, флора и фауна Святой земли, кочевники-бедуины или убийцы-ассассины. Всевозможные вести, приходившие из-за моря, фиксировались с дотошностью и обстоятельностью. Именно поэтому за каждым сюжетом и слухом скрывается многоголосье писателей и, как следствие, необходимость для исследователя сопоставлять разные версии между собой. Иногда подобная работа проделывалась уже самими хронистами, так анонимный автор хроники Третьего Крестового похода -«Итинерария крестоносцев и деяний короля Ричарда», - поведав историю головы Горгоны и залива Саталия, прибавляет следующее: «Говорят, что, когда голова эта запрокинута, на заливе поднимается страшная буря и ни один корабль не может его пересечь, когда же голова лежит навзничь — на поверхности наступает штиль. Но в это верит еврей Апелла, а не я. Еще и другое чудо происходит каждый месяц в заливе Саталия. Многие утверждают, будто видели, как в облаках появляется большой черный дракон; когда он опускает свою голову в волны, его хвост вонзается в небо. И дракон этот всасывает в себя волны с такой жадностью, что, если какой корабль оказывается поблизости от его водопоя, даже если на судне том много людей и оно нагружено товарами, все равно дракон засасывает его и поднимает к облакам. Тем, кто хочет избежать этой опасности, следует, как только
15 Neumann 1884: 374-375.
16 В данном случае речь может идти не только о перечисленных персонажах, но и таких хронистах, как
(Gaudenzi 1888; Garulfi 1937).
9 они увидят чудовище, начать шуметь и громко кричать, дабы дракон, испугавшись, удалился от них. Некоторые утверждают, что это вовсе не дракон, а солнце, которое притягивает к себе воды моря, — и это кажется более достоверным»17.
Изучение представлений и стереотипов о Востоке в средневековой традиции неизбежно ставит перед исследователем вопрос о том, что же обитатель Европы в те времена подразумевал под Востоком. В «Космографии Этика» мы обнаруживаем следующий рассказ о заключительном этапе путешествия философа-академика: «Теперь, мы поворачиваем свои стопы на восток и от вершин Кавказских гор отправляемся к великому Гангу крутыми горными тропами, чтобы посмотреть на творение прадеда -ковчег со всеми его отсеками и приспособлениями, ибо, если вселенские силы вновь устроят потоп, то подобное ремесло пригодится собратьям. Но достигнув отрогов Армянских столпов, мы ничего там не обнаружили. Я изнемог и болел (Дан. 8, 27), ночь стала для меня пищей и хмелем. Не обнаружив того, что искал, я остался в полном неведении, почему именно, не знаю этого и сейчас, а потому обессилев от трудов, умолкаю. Отправившись прочь от этих устремляющихся ввысь гор, я посетил золотые отроги ночью, при свете факелов - из страха перед драконами и страусами, грифами и змеями, которые не смыкают там глаз, муравьями, хищными словно псы, кентаврами, ядовитой саранчой - и, окинув эти места заодно с моими собратьями, мужами-академиками, воскликнул в досаде: "О неисчислимые, недоступные сокровища под охраной столь жадной и жестокой стражи. Они скорее сточат зубы, кусая и хватая, чем откроют те красоты и блага, которые хранят. Не пришлось бы сложить головы стольким воинам, будь земля щедрее на подобные металлы. Эта стража укор для нечестивцев, обуянных жаждой золота: зубами скрежещут, а беднякам не подают".
Чтобы покинуть эти отроги, наш странник обратился к ремеслу корабельщика. По Гангу мы собирались отправиться к необитаемым землям, но не смогли - из-за сильного солнечного зноя. Мы видели за горами прекрасные рощи, но никому не дано дотронуться до мест, где восходит солнце, ибо там глаза и тела обжигает куда сильнее, чем в печах и термах в нашей части света. От распутных и бесстыдных обитателей весьма счастливо живущих сопредельных областей Индии мы узнали на обратном пути, что в тех местах расположены Эдема, сад бога небесного, и это место недоступно для всякого, кто живет во плоти. Попрощавшись с богами и богинями Индии, а также двором царя Фереза [Пора], который проявил к нам благосклонность и показал нам свои дворцы и трапезные, сделанную из золота и драгоценных камней виноградную лозу наподобие ограды с
RS 38/1:196-197.
10 гроздями ягод из самоцветов. Нигде в Индии мы не видели большего изобилия. Недружелюбные гиппопотамы, похожие на лошадей, хотели учинить нам препятствие, но благодаря тому, что собственными силами мы соорудили малое быстроходное судно, они под градом камней и дротиков, бросив корабль, пустились в бегство. Повернув обратно к Великой Индии и окрестностям Гангу, оказались в плодородных местах, где урожай плодов снимают два раза в год. Оттуда привозят больших птиц, попугаев, которые разговаривают по-человечески, там обитают слоны и единороги, звери огромные. Там собирают перец и корицу, благовонный тростник и слоновую кость, харистоны, бериллы, хризопразы и хризолиты, превосходные адаманты и карбункулы, светящуюся пряжу и жемчужины, перлы и тамарисково-муравьиный камень, а поблизости расположены золотые горы.
Далее от Индии до изобильной Месопотамии тянется Парфия, народ сильный. С ними соседствуют Аракузия, Малая Парфия, Ассирия, Мидия и Великая Персия - этим царствам и населяющим их народам положила начало великая река Инд. Земли там изобильные, племена варварские, люди сильные, орошаются большими реками -Гидаспом, Арбом и многими другими. Ассирия - самая выдающаяся, превознесенная своим пурпуром, украшенная всеми благами, обладающая Ниневией - пуповиной и сердцевиной - городом, который философ назвал творением первых из рук. Это - первая воинствующая тирания и ученейшая из стран. После Индии эта самая знаменитая из сопредельных стран, расплодившаяся, изобилующая и преумножающаяся.
Далее Аравия - знаменитая, тучная, изобилующая и собирающая у себя все блага, о которых мы говорили выше. Затем обнаруживаем Халдею, поделенную разными народами на множество частей, где мы и обнаружили город Вавилон, выдающимися достоинствами своими превосходящий все остальные города, ибо по красоте, могуществу и убранству следует счесть первейшим и несравненным то место, где возвели царственное творение сыны человеческие, отделенные от нас Евфратом.
Далее Сирия, расположенная между великой рекой Евфрат и великой горою идолов Гаризим, она лежит рядом с морем, эта страна породила множество народов, она, по большей части, граничит с Египтом, а в остальном - с Арменией и Каппадокией, обращенным к климату наших пределов, ее соседи и подданные: Коммагена, Финикия и Палестина. Далее к югу Ханаан - удел, изобилующий всеми благами, орошаемый Тивериадой и Генисаретом, потоком Иордана, расположенный выше поросшего камышом асфальтового озера, Фарана и соляной долины и простирающийся вплоть до самого Ливана. А на пуповине и в сердцевине этих мест возведен большой город, исток и забава царей, пророчество, явление и знамение - Иерусалим, где, как утверждают провидцы,
вдохновленные пророческим духом, свершится грядущее возрождение мира после суда. Там царство Галилея, находящееся по близости от Иордана и города Самарии, предел и порог прекрасной и просторной земли, приглянувшейся соглядатаям для поселения. Поблизости необитаемые земли Содома, на которые Великий Царь Небесный обрушил троекратную кару - огнем, молниями и асфальтом - пока не утихли гаев и жажда возмездия. Их дерзость и безрассудство привели в ужас академика. Пентаполь, покрывший себя невероятным позором, без веры и просвещения, без царя лишился процветания и стал скоплением огромных руин. Царство Сихария, что позднее стало называться Наватеей, покрыто лесами и это предел исмаилитов. Сур расположен между Красным морем и Аравией, спускается к пределам Египта, народ там хитрый и вздорный, места вовсе непроходимые.
Египет большая, богатая и плодородная страна, тук земли по сравнению со всеми иными, не знающая ни дождей, ни заморозков, лишенная зимы, получающая все блага и орошаемая Нилом, раскинувшаяся в ширину, окаймленная и защищенная двумя морями, а именно, Красным и Гадесским, то есть Великим, морями. В длину она достигает Эфиопии и Ливии, сверх меры изобилует всевозможными плодами, деревьями и зеленью, там растут большие деревья, называемые «черные», с них два раза в год собирают шерсть, из которой ткут превосходные одежды, которые продают в другие страны, но если продать это дерево в другие страны или земли, то оно не будет порождать ничего подобного. Канопея - остров Океана - частью примыкает к Ливии, частью к Египту, изобилует всеми благами, там добывают превосходное золото и великолепные жемчужины. Бактрия, сама по себе весьма изобильная, дает одногорбых и двугорбых верблюдов, что никогда не стирают ноги, а также лошадей и мулов - самых быстрых на свете.
Великая Ливия окружена Большим морем и водной гладью океана, все ее области прекрасны, а поэтому она плодородна и изобильна. Эфиопия - песчаная и гористая, в длину и в ширину весьма обширная и протяженная. А также [там обитают] многие ужасные обликом племена и некоторые иные чудовища, множество змей и зверей, носороги, жирафы, василиски и огромные драконы, из черепов которых добывают прекрасные камни. Эфиопия дарует в изобилии гиацинт и хризопраз, корицу и зеленый топаз. За ней расположены некие местности, необитаемые из-за солнечного зноя, и еще кое-какие [области] Африки: Нумидия, Мавритания Стифитская, Мавритания Тингитанская, троглодиты и варварские племена натабров, гарамантов и гетулов» .
Prinz 1993:233-241
В это пусть и весьма пространное описание очень точно определяет, что ожидает странника (пусть и во время воображаемого путешествия), если он направит свои стопы к восходу солнца. Для автора «Космографии Этика» племена, путь к которым преграждает стена, воздвигнутая Александром Македонским, располагались на севере, и именно эти земли представляют наибольший интерес с точки зрения рассказчика, поскольку прежде о них никто не писал. Утверждение в высшей степени справедливое: Биз и Хризолида, Гародонты, Меопары, Рифарийские острова, населенные нечестивыми племенами, являются плодом авторской фантазии. Недаром папа Захарий I (741-752) предупреждал: «Что же касается извращенного и нечестивого учения, а именно тех, кто выступает против Бога и своей души и, конкретнее, исповедует, будто под землей существуют то ли иной мир, то ли солнце и луна, их, посовещавшись, лишай священнического сана и изгоняй из церкви»19.
Восточная часть суши подобной изобретательности не потребовала. Кавказ, Индия, Земной Рай, Персия, земли Палестины, Египет, Эфиопия и, наконец, Африка были хорошо известны средневековым книжникам. Реальный Восток должен был втиснуться куда-то между священной географией, нанизанной на топонимику Святого Писания, и чудищами, пришедшими из книг о разнообразных достопримечательностях.
Представление о том, что такое экзотика в географической литературе, в полной мере отражает рассуждение анонимного продолжателя Ричарда из Пуатье (этот отрывок сохранился в трех рукописях XIII-XV вв.): «О царе Марокко, которого называют царем Ассирийским, равно как и о царе Бугии, и царе Нумидии, и Ливии, и Киренаики, и о царе Эфиопии мы слышим столь редко и столь мало, что нам и вовсе неведомо о событиях, которые там происходят, и все это потому, что из-за заблуждения Магомета христианство изгнано из его страны, а племена эти неверные враждебны и нам, и Римской империи, и от христианской веры отложились. Оттого, что у них с нами нет ни торговли, ни каких иных общих дел, мы ничего о них не ведаем и обходим их в нашем труде молчанием. Языком, одеждою, видом, занятиями и верой они варвары, и это совсем отдаляет их от нас. Точно также и о султане Персии из-за удаленности его страны и чуждости христианству и [неведомого] языка нам мало что известно, правда, говорят, за персами, мидянами и македонцами живут христианские цари, которых называют понтификами и правителями своих народов. Молва о том дошла уже и до нас. Они чинят немалый урон языческим народам, живущим в тех местах. Царь Авесгии и царь Нубии, как мы
19 MGH. Epp. sel. Ш, 360.
20 Гадают, идет ли речь об Абхазии или Абиссинии.
13 слышали, занимаются тем же самым. Король Дании и христиане, живущие в пределах, что расположены в Германии и на севере, ведут войну с язычниками, которые и по сей день поклоняются идолам, обожествляют стихии и называются летичи или литовцы, а Христа они называют появившимся в наших краях "новым богом". Эти люди прекрасны своим внешним обликом, их царство простирается в длину на восток. В первую очередь, они поклоняются Меркурию и Венере, но не в храмах, а в рощах или у источников. Что касается островов, которые расположены за Британией, то о них нам также мало что известно, кроме названий. Там по-прежнему живут по-язычески. Однако Иберния, Гасландия, Норвегия, Исландия и еще некоторые заселены христианами. Об Исландии, раз уж все равно наш труд подошел к концу, расскажем кое-что примечательное. В горах на этом острове обитают пигмеи и моноподы. Люди они или чудовища - того жителям острова не ведомо. Ведь объясняются они знаками, а не словами. А золото там изобилует сверх меры. Земля не дает никаких плодов - одних только зверей разного рода. Это и многое другое мы могли бы рассказать об этой стране, да только после упорных трудов природа требует от нас отдыха. Вот каково было состояние дел людских в 1172 году от того дня, как Слово стало Плотью»2'.
Проходит два века, и в 1402 г. автор «Книжицы о познании мира» Иоанн, епископ Султанайи, констатирует следующее: «К югу расположены горы Кавказа или Каспия, удивительные благодаря своей высоте и протяженности, а также числу разнообразных народов, наречий и чудовищ. Говорят, что там живут одноглазые, которые питаются человеческим мясом, собачьи люди, у которых одна половина собачья, а другая человеческая, и на охоте им нет никакой нужды в собаках, ибо сами они быстрее оленей и ловят их. И. как я слышал от людей, достойных доверия, по обе стороны гор говорят на сорока различных языках, враждуют между собой и одеваются по-разному. Не знаю даже, что можно сказать об их обрядах, кроме того, что это сплошная путаница. Эти горы заключают в себе племена Гога и Магога, которые запер Александр Великий, дабы они не вышли наружу вплоть до пришествия Антихриста, как о том пишет в "Истории" Магистр22 и т. д. Местные жители согласны с этим и придерживаются того же мнения, они показывают стену и расположенные к югу Железные врата между горами и Каспийским морем»23. Это пишет человек, непосредственно побывавший на Кавказе и при дворе Тамерлана.
21 MGH.SS. XXVI, 84.
22 Имеется в виду «Ученая история» Петра Коместора - см.: Повесть о рождении и победах Александра
Великого / Пер. с лат. и ст.-фр., сост., вступ, ст. и ком. Н. Горелова. СПб., 2004. С. 175-176.
23 Kern 1938: 108-109.
Таким образом, описательная парадигма не претерпевает никаких изменений: чем меньше известно о той или иной территории, тем больше возможностей разместить там недостающих чудовищ. Без этого не обходятся ни кардинал Яков де Витри, отводящий под чудищ и гадов несколько глав «Восточной, или Иерусалимской, истории»24, ни анонимный составитель манускрипта из Ротелина , подробно углубляющийся в описание восточных змей (источником вдохновения послужили хрестоматийные пассажи из поэмы Лукана), ни компилятор сохранившегося в рукописи XIII в. учебника для монахов-проповедников, где наряду с изложением вероучения сарацин и перечнем основных конфессиий мы обнаруживаем обязательный список монстров .
Узнаваемость - главный мотив средневекового географического наследия. Марко Поло сообщает немало сведений, которые от него ожидали услышать: постройка Александром Македонским Железных врат, легенда о гибели багдадского халифа27, история трех волхвов, сказочные замки Горного Старца - все это уже обосновалось в средневековой латинской литературе и требовало подтверждения из уст очевидца. В отличие от венецианца, для тех, кому довелось побывать на Ближнем Востоке, сочинения предшественников выступали одновременно и как руководства для избрания собственного маршрута. Сколь бы наивной не казалась подобная точка зрения, но Вильгельма Болдензеле и Джакоппо из Вероны живо интересовали вопросы о том, на месте ли бедуины, про которых рассказывал веком ранее магистр Дитмар, стоят ли пирамиды, источают ли масло кости святой Екатерины. И если эти достопримечательности оказывались на месте или подвергались каким-нибудь изменениям, само собой, об этом надо было сообщить читателям, интересовавшимся хорошо известными сюжетами не меньше самих путешественников. Пример автора «Путешествия Мандевиля» еще раз подтверждает - особенно далеко можно не ездить: есть основания полагать, что этот писатель добрался до Константинополя и Кипра , но в остальном его странствия - плоть от плоти литература.
В этом исследовании предпринимается попытка изучить каналы и пути, по которым информация о Ближнем и Дальнем Востоке распространялась в конце XII -первой половине XIV вв. в Европе. Естественно, рассмотрение всего многообразия сюжетов потребовало бы написания томов, поэтому мы ограничились наиболее
24Bongars 1611:1,103-105; 107-112.
25 RHC Осе. II, 575-582. Манускрипт из Ротелина - оригинальный свод, включающий несколько
прдолжений книги Гийома Тирского. Составлен во второй половине XIII в.
2<4}olubovich 1906: 402.
27 Подробнее об этой легенде - Горелов Н. С. Алчность халифа: легенда о гибели последнего из Аббасидов //
Вестник Восточного института. 2002. Т. 6. № 2 (12). С. 80-111.
28 Bennet 1954: 52-86.
15 интересными или необычными сведениями, которые по сей день представляют интерес для читателя и пробуждали самое живое любопытство у человека Средневековья. Бальзам и масло, источаемое священными реликвиями, были весьма актуальны с точки зрения практической надобности - они помогали от болезней, спасали в экстремальных обстоятельствах, совершали чудеса. Списки восточно-христианских конфессий дают представление о том, каков был багаж за плечами тех, кто отправлялся на Восток проповедовать католическую веру . Какой была их точка зрения, из каких именно сведений им приходилось исходить, сталкиваясь с повседневными, а не книжными реалиями? Особое внимание к известиям о грузинах - следствие того, что этот народ попадает в поле зрение Западной Европы как раз в то время, когда возникает повышенный интерес к этнографии Востока, а также необычности привезенных миссионерами и путешественниками известий. История Вечного жида, рассказы о полетах по воздуху -паломничествах, совершенных в мгновение ока, приподнимают завесу над тем, как желаемое и идеализируемое проецируется на действительность и преображается в хорошо узнаваемый литературный сюжет.
Путешествие на Ближний Восток неизбежно приводило паломников к людям, которые жили на этих землях. Пилигримов интересовала не абстрактная общность сарацин, но обычаи и образ жизни конкретных групп, будь-то бедуины или ассассины. Следуя этому предпочтению, мы представили читателю полный свод известий о Горном Старце и его подданных в латинской литературе XII-XIV вв., начиная с первых упоминаний о народе загадочных убийц до того времени, когда крепости осажденных ассассинов сдались монголам. Столь же исчерпывающим является собрание этнографических описаний бедуинов, встречающихся в латинской литературе эпохи Марко Поло и «Путешествия сэра Джона Мандевиля».
Не менее актуальной задачей стала систематизация всех сведений и упоминаний о Крестовом походе детей в 1212 г., а также рассмотрение этих известий в контексте повествований о последующих событиях - выступлениях пастушков в 1251 и 1320 гг. или «заговоре прокаженных» 1321 г. Обращение к сюжету о ядах и отравителях позволяет проследить, как в Европе развивается стереотип того, что корень всякого зла следует искать в кознях «чужих».
29 Об изучении Ислама и миссионерской деятельности на Ближнем Востоке см.: Atlaner 1924, Daniel 1960, Southern 1962, Richard 1977.
Святые мощи и объекты поклонения на востоке
Круг преданий о чуде иконы в Сайднайе61 - явление, характерное для западноевропейской литературы «хожений» в Святую землю62. Впервые известие об источаемом иконой Богоматери елее привез в Европу нотариус Бурхард из Страсбурга. Цезарий Гейстербахский включил рассказ об иконе в седьмой раздел своего сочинения «Диалоги о чудесах», повествующий о Святой Деве Марии: «Запечатлей в памяти Ее икону в Сайднайе, которая, обратившись в плоть, постоянно источает масло. Неисчислимы свидетели этого чуда, непрестанно посещавшие это место, и они масло, которое прямо у них на глазах получали от этого образа, передавали как нам, так и прочим верующим. По прошествии некоторого времени это масло, поверь, начинало преображаться в плоть»63.
В сочинении «Императорские досуги» Гервазия Тильсберийского (ок. 1211 г.) приводится, видимо также почерпнутая из рассказа нотариуса, краткая информация об иконе и чудесном елее:
«Во Внутренней Сирии и округе Дамаска во владениях язычников стоит церковь, которая называется [церковью] Пресвятой [Девы] Марии в Сайднайе. И в ней находится икона, представляющая собой изображение Святой Девы, а под нею - Господним чудом воплотившаяся в настоящую плоть грудь, из которой по каплям наподобие молока сочится елей, приносящий выздоровление страждущим, о чем мы имеем как доподлинные многочисленные устные свидетельства, так и письменные ручательства».
В 1217 г. магистр Дитмар не преминул рассказать о новом чуде, опираясь на подробную версию предания, распространившуюся в начале XIII в. в Европе и вошедшую в «Книгу чудес Пресвятой Девы», «Исторический цветник» английского хрониста Роджера из Вендовера и «Великую Хронику» Матвея Парижского . История иконы, несомненно, была почерпнута Дитмаром из письменного источника.
В «Хронике» Альбрика из монастыря Трех источников, созданной в 1240-е гг. XIII в. и дополненной в конце того же столетия, приведена сокращенная версия рассказа о чудесах иконы, опирающаяся на традицию, зафиксированную Дитмаром:
«Во времена, когда греки и армяне владели Сирией, жила некая верующая женщина, ушедшая от мира и служившая Богу в шести лье65 от Дамаска, в месте, которое называется Сайднайа. Этой святой монашке один монах отдал икону с изображением прекрасного образа блаженной Девы, и сначала из ее лица стал сочиться елей, а потом и из всего тела. К этому елею приходили больные и излечивались. Монашка построила церковь побольше и позвала благочестивого пресвитера, жившего по соседству, чтобы перенести упомянутую икону; он не смог вынести образ, а на третий день пресвитер умер. Кроме того, возрадовавшись благоговению верующих, образ стал уплотняться и превращаться как бы в плоть. Говорят также, да и написано об этом, что некий эмир Дамаска, лишившийся глаза, обрел там его снова, и по этой причине он и его потомки каждый год давали этой церкви на освещение и для других нужд 60 мер масла, и так продолжалось вплоть до времен Саладина, который захватил эту землю. И говорят, что, сколько бы ни брали от елея, [текущего] из этого образа, елея не убавляется и что туда на Вознесение и в сентябре собираются сарацины и молятся Святой Деве Марии в соответствии со своей верой. В этих краях суть три церкви, которые защищаются чудесами: эта в Сайднайе, вторая - в Вифлееме и третья - святой Екатерины на горе Синай»6.
Энциклопедист Винсент из Бове (ум. в 1264 г.) также включает рассказ об этом чуде в свое «Историческое зерцало»:
«В четырех лье от Дамаска расположено место, называемое Сайднайа, и там, на горе, находится церковь Пресвятой Девы Марии, в которой обитают двенадцать монашек и восемь монахов. В этой церкви на дощице написано изображение Пресвятой Богоматери, созданное в Константинополе. Патриарх привез его в Иерусалим и отдал аббатисе, а аббатиса принесла его в это место. Из этого образа течет елей, запах которого бальзама приятней; смазанные им больные испытывают облегчение. О елее этом заботятся прекрасные христиане, и место это у сарацин в великом почтении. Дважды в год, а именно на вознесение и рождество Пресвятой Девы Марии, место это посещается живущими вокруг сарацинами. Если до этого образа дотронуться от грудей и выше, то он на ощупь будет словно плоть».
В «Книге паломничества», атрибутируемой францисканцу Филиппу Брузерию (ум. в 1340 г.), неоднократно выполнявшему еще до падения в 1291 г. Акры по поручению Святого Престола дипломатические миссии в Средиземноморье, говорится: «В десяти милях от Дамаска расположен город Сайднайа, где находится достопочтеннейшая икона Преславной Девы, которая была принесена из Иерусалима, и этот образ благословенный целиком превратился в плотскую субстанцию, так что и днем и ночью из нее не перестает течь святой елей. И все отправляющиеся туда в паломничество уносят с собой небольшие стеклянные флакончики с этим елеем. В этом городе сарацин жить не может, умирает в течение года»67.
Собранный материал позволяет говорить о том, что в XIII в. в Европе бытовали два представления о происхождении иконы Пресвятой Девы Марии в Сайднайе. Согласно первому из них, изложенному Бурхардом, нотариусом и послом Фридриха Барбароссы, икона была написана в Константинополе, привезена в святой град Иерусалимским патриархом и передана настоятельнице (или основательнице) монастыря в Сайднайе. Другая версия рассказывала о священнике, который по просьбе отшельницы покупает в Иерусалиме (случайно!) чудотворную икону. Чудо в Сайднайе - это новая, обретенная незадолго до Третьего Крестового похода достопримечательность Востока, на которую паломники и крестоносцы обращают внимание.
Формирование перечня восточных христианских конфессий
Автор трактата «О земле Иерусалимской и ее обитателях» задался вопросом о том, представители каких христианских конфессий проживают на Святой земле. Его развернутый ответ, где были перечислены не только конфессии, но и представители разных европейских народов, а также рыцарские ордена, стал образцом для подражания .
«Земля Иерусалимская расположена в центре мира, по большей части гориста, почва ее для трав и злаков плодородна. С востока к ней примыкает Аравия, с юга -Египет, с запада - великое море, с севера - Сирия и Кипрское море. С древних времен она была общей родиной для народов, которые ради поклонения святым местам прибывали из самых разных стран, как о том сказано в «Деяниях апостолов» о ниспослании Святого Духа парфянам, мидянам и эламитам.
Ныне среди народов, которые обитают там и обосновались на этой земле, есть как христиане, так и те, кто ими не является. К христианам относятся разные народы и различные конфессии.
О франках. В первую очередь франки, которых вернее называть латинянами, -мужи воинственные, в оружии искушенные, с непокрытыми головами, и они единственные среди всех народов бреют бороды и прозываются латинянами, ибо используют латинские письмена и подчиняются Римской церкви. Они истинные католики.
О греках. Затем греки, отделившиеся от Великой церкви, - люди лукавые, тоже искушенные в оружии, носящие длинные волосы, заблуждающиеся относительно Символа веры, - так, они считают, что Святой Дух исходит не от Отца и Сына, а только от Отца, причащаются одним хлебом и заблуждаются во многом другом, - также имеют собственные письмена.
О сирийцах. Еще есть сирийцы, к оружию не приученные и по большей части отращивающие себе длинные бороды, но эти бороды они по-особому подстригают, одеваются так, что похожи и на греков, и на латинян, тем и другим они платят дань. В вере и обрядах они во всем согласуются с греками. В повседневной жизни используют письмена сарацинские, для Священного Писания - греческие.
Об армянах. А еще есть армяне, с оружием мало знакомые, с греками и сирийцами они во многом расходятся, во время Рождества Христова держат свой сорокадневный пост, и в день Богоявления отмечают Рождество, и совершают многое вопреки каноническим установлениям. У них свои письмена. Между армянами и греками -непримиримая вражда. Ныне армяне пообещали повиноваться Римской церкви, после того как их царь получил корону от епископа Майнца.
О георгианах. И еще есть георгиане, которые одному только святому Георгию всей толпой поклоняются, они весьма искушены в оружии, отращивают бороды и волосы, отпуская волосы длиной до одного локтя. Как у клириков, так и у мирян на голове выбрита тонзура по клерикальному обычаю: у клириков - круглая, у мирян - квадратная. Они причащаются плотью и почти во всем походят на греков. У них собственные письмена.
О якобинах. А еще есть якобины, или якобиты, которых некий Якоб склонил к несторианскои ереси, они веруют в вещи недостойные и используют письмена халдейские .
О несторианах. А еще есть несториане, вера которых еретическая, ибо они говорят, что блаженная [Дева] Мария была матерью только человека. Заблуждаются они и во многом другом. Письмена используют халдейские.
Бедуины-кочевники
Впервые кочевые народы, обитающие в странах, сопредельных со Святой землей, называются бедуинами в «Истории», написанной Альбертом Аахенским. Примечательно, что два рассказанных им эпизода роднит одна черта: христиане, и тут нет никаких сомнений, ведут себя вероломно по отношению к кочевникам. Описывая события 1112 г., Альберт упоминает: «О том, как король Болдуин ограбил идумейских купцов. Проведя там [в Птолемаиде] праздничную неделю после Пасхи, он взял с собой двести всадников и сто пехотинцев и отправился в долину Моисея, расположенную в Аравии, чтобы захватить там какую-либо добычу и раздать ее неимущим и лишенным средств рыцарям, дабы приободрить тех, кто пал духом. ... Стоило только вступить в пределы Аравии, как вдруг в руках короля и его приближенных оказались не сумевшие спастись бегством идумеи, которых теперь называют бедуинами. Это были люди торговые, с невообразимым множеством различных товаров, которые они везли на мулах и верблюдах, и все их богатства: как золото, так и серебро, драгоценные камни, разного рода и вида, равно как и окраса, пурпурные ткани - были захвачены. Взяли в плен и многих из них самих доставили в Иерусалим и посадили под стражу, а захваченная у них добыча была поделена между воинами»286.
Вторая история также характеризует крестоносцев не с лучшей стороны: «О четырех тысячах идумейских пастухов, которые в день Святой Пасхи преследовали христианских рыцарей и убивали повсюду. На втором году правления Балдуина де Бурга, девятого короля Иерусалимского, правителя города Роха, некие сарацины из царства Аравии, некогда племя идумеев, которых нынешние люди называют бедуинами, погнали, стремясь к изобилию трав, свои стада, насчитывавшие более тридцати тысяч верблюдов, ста тысяч быков, неслыханное множество отар коз и овец, из своих пределов на пастбища, расположенные по окраине Дамасского царства, ибо они получили на то соизволение и согласие правителя дамасской страны, с которым договорились об этом за определенное количество бизанциев. И вот из земель Египта, Аравии и идумеев совершили свой исход все эти тысячи голов скота, а также более четырех тысяч охранявших стада всадников и пеших, с луками и колчанами, мечами и копьями и изобилием необходимого провианта.
Когда они мирно и заботливо охраняли свои стада, пасшиеся по окраине Дамасского царства, и ничего не опасались, доверяя Дохину, правителю Дамаска, с соизволения и по милости которого они распространились по пастбищам со своими женами и детьми, как оно в обычае у язычников, молва об этих пастухах, пришедших сюда из дальних мест, достигла ушей Гозелина де Куртенэ, который получил дар от короля Балдуина, брата Готфрида, земли и бенефиции Табарии, а все потому, что он происходил от благородных родителей и был сыном тетки Балдуина де Бурга, ставшего королем Иерусалимским. Этот Гозелин, узнав о том, что в столь отдаленном и безлюдном месте собралось огромное стадо, не откладывая, сообщил об этом Готфриду де Бурсу, а также брату его, Вильгельму, убеждая обоих братьев отправиться за добычей. И они, послушавшись его слов, призвали сто шестьдесят всадников, мужей весьма искусных в сражении и жаждавших добычи, равно как и шестьсот неустрашимых пехотинцев, [вооруженных] луками, копьями и мечами, и так отправились в то самое место, где расположились пастухи и их стражи, могучие воины, арабы, египтяне и идумеи, и где по пастбищам разбрелись стада коров, коз и овец. По прибытии на место Гозелину с пятьюдесятью всадниками было назначено совершить обход справа. Вильгельм, получив такой же отряд всадников, облаченных в шлемы и панцири, должен был располагаться поблизости, по левую руку, чтобы в нужный момент прийти сотоварищам на помощь в сражении. Готфрид де Бурс вместе с отрядом в шестьдесят всадников, укрепленным всеми пешими силами, расположился посредине и отважно напал на пастухов и их стражей, чтобы увести добычу, и хотя он всеми силами желал совершить грабеж, однако не мог преодолеть сопротивления защитников стад. Четыре тысячи, услышав условные знаки и пение рога, в мгновение ока собрались к уводимым стадам, и они, окружив Готфрида и его людей со всех сторон, мужественно сражались с ними до тех пор, пока Готфрид вместе с немногими, порядка сорока, оставшимися своими людьми, не будучи в силах противостоять подобному натиску, не погиб от стрел, мечей и копий. Могучие мужи, до того дня они были непобедимыми в сражениях, каждый из них владел доходами с земель и поместьями, под началом у каждого из них находилось по несколько воинов, у кого двадцать, у кого десять, у кого пять, самое меньшее - два. Лишь восьмерых увели в плен, остальные же погибли от вражеского оружия. Вильгельм же, услышав шум доносившегося сражения, вскочил на лошадь и поспешил вместе со своими людьми прийти попавшим в беду на помощь, но отправился через кустарник и пустыню не той дорогой и, таким образом, ничем не смог помочь сотоварищам, оказавшимся в великой опасности. Гозелин же, узнав о превратностях судьбы и гибели тех, кто был мужественнее его, и сам отважно устремился к безжалостной деснице, однако не смог оказать убитым и изможденным сотоварищам никакой подмоги. Утверждают, однако, что в этом сражении полегло более двух сотен сарацин. Что же касается христианской пехоты, то из ее числа едва ли десяток людей смогли бежать окольными и тернистыми путями. Случилось же это жесточайшее избиение выдающихся рыцарей в день Воскресения Господнего, когда все правоверные католики должны воздерживаться от трудов и всевозможных распрей, обратившись к раздаче милостыни и молитвам. Мы полагаем, что они по той причине были отданы в руки недругов, что в столь святой день возжелали совершить грабеж, посему и лишились помощи своих, отправившихся не той дорогой. О том, как король Болдуин Второй собрал войско, чтобы отомстить врагам, и как идумеи умилостивили его деньгами. Ужасная новость о гибели сильных мужей в подобном плачевном сражении, равно как и о безвременной кончине и неудаче, постигших вышеупомянутых князей, чьим советом и помощью день ото дня поддерживалась и приумножалась Церковь иерусалимская, достигла ушей короля Балдуина, который, покинув Иерусалим, находился в это время во Птолемаиде. Подобные слухи и в особенности весть о смерти возлюбленного рыцаря Готфрида преисполнили его сердце горькой печалью, и отвернул он свой лик от всякой радости. Да и все сердца, которые в эти дни наполняло пасхальное веселье, обратились по всем улицам и площадям города Птолемаиды к слезам и трауру. Спешно призвав жителей города Иерусалима к отмщению за убитых собратьев, король набрал изо всех мест, где обитали христиане, армию и направился к Бефану с шестью тысячами воинов, повелев поставить там свои шатры на равнине. Той же ночью иерусалимское ополчение и все прочие из собравшихся стали тяготиться и дорогой и тревожиться оттого, что город Дамаск, расположенный весьма близко, обороняется турецким оружием. Пока они пребывали в замешательстве, идумеи, напуганные внезапным прибытием короля, не полагаясь на турков и мало им доверяя, объявили, что отдадут королю четыре тысячи бизанциев за убийство его людей и тогда по его милости и с его согласия с этих пор смогут мирно и в безопасности охранять свои стада, не опасаясь нападения войска. На что король по совету своих людей согласился, сознавая, что его войско упорно не желает идти дальше. Получив множество золота, король возвратился в Птолемаиду, повелев раздать милостыню и справить множество месс за упокой души Готфрида и душ прочих убиенных» .
