Священное царство и царственное священство в религиозно-политической традиции Древнего Ближнего Востока: Египет, Месопотамия, Израиль Астапова Ольга Рудольфовна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. ЦАРЬ И ЦАРСТВО В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ 55

1.1. Проблема генезиса государственности в Древнем Египте 55

1.2. Две Земли 71

1.3. Образ Бога на земле 79

1.4. Примиритель «Двух Владык» 86

1.5. Хранитель л шш» 94

1.6. Боги Царь в заупокойных чаяниях египтян 101

1.7. Хор, защищающий своего отца 117

1.8. Кризис веры в царя-спасителя 125

1.9. Закат «божественного» царства 135

1.10. Резюме 150

ГЛАВА 2. ЦАРЬ И ЦАРСТВО В ДРЕВНЕМ МЕЖДУРЕЧЬЕ 154

2.1. Проблема генезиса царственности в Древней Месопотамии 154

2.2. «Бог отдыхающий» и Бог царствующий 162

2.3. Проблема обожествления правителя в Древнем Междуречье 175

2.4. Пастырь, призванный Энлилем 191

2.5. Священный брак в религиозно-политической традиции Междуречья 200

2.6. Священный брак в заупокойных чаяниях древних обитателей Междуречья 212

2.7. Закат священного царства 243

2.8. Резюме 251

ГЛАВА 3. ЦАРЬ И ЦАРСТВО В ДРЕВНЕМ ИЗРАИЛЕ 254

3.1. Возникновение государственности в Израиле 254

3.2. Проблема существования израильского варианта священного царства 263

3.3. Керигма Девтерономиста 291

3.4. Идея спасения и царь-спаситель в Израиле 300

3.5. Резюме 313

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 316

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 323

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ 361

• Проблема генезиса государственности в Древнем Египте
• Проблема генезиса царственности в Древней Месопотамии
• Возникновение государственности в Израиле

Введение к работе

Институт царской власти является древнейшей формой государственного устройства в истории человечества и по сей день остается предметом как научного, так и общественного интереса, и в силу своей удивительной долговечности, и по причине ореола священности, присущего личности монарха в различных культурах.

В связи с институтом царской власти в истории государственности прослеживаются две основные модели.

Для первой не характерна сакрализация правителя. Такая модель существовала в арийском сообществе ведической эпохи. Правитель (раджа) являлся здесь лишь военным предводителем и вершителем суда, могущим быть лишь заказчиком ритуала, совершаемого жрецом (брахманом), почитать которого обязан правитель как представитель низшей, сравнительно со жреческой, варны.

Вторая модель монархии может быть охарактеризована как священное царство. В религиозно-политических традициях древности, где была реализована эта модель, правитель почитался лицом священным, то есть в некотором смысле отделенным от сообщества для исполнения религиозных задач, составлявших, используя терминологию П. Тиллиха, предмет «предельной заботы» (ultimate concern) этого сообщества¹, и занимал «ключевое место в системе жизненно важных взаимоотношений подвластных ему людей с их божествами / Богом» . Такая модель возникла в конце IV тыс. до н.э. на Ближнем Востоке, на грани III — II тыс., в раннедворцовый период (2000-1700 гг. до н.э.) - на Крите, являвшемся древнейшим очагом цивилизации в Европе, а также существовала в древнем

¹ Предельной является, по П. Тиллиху, та забота, что «лишает все прочие заботы их предельной значимости
и делает их лишь предварительными». См.: Типлих 77. Систематическая теология: В 2 т.: Пер. с нем. — М.-
СП6..2000.-С. 18.

² Андреева Л.А., Бондаренко Д.М., Коротаев А. В., Нелтровский А.А. Введение // Сакрализация власти в
истории цивггліпаций / РАН. Центр цивилизащюнных и региональных исследований. - М., 2005. - Ч. 1. /
Отв. ред. Д.М. Бондаренко. — С. 8.

4 Китае, судя по археологическим данным, с середины II тыс. до н.э. (династия Шан), согласно же китайской традиции - с конца III или начала II тыс. до н.э.

Данная работа посвящена исследованию феноменов священного царства и царственного священства в религиозно-политической культуре Древнего Ближнего Востока - колыбели мировой цивилизации. Говоря о царственном священстве, мы имеем в виду священническую роль царя (как носителя царственностгі), понимаемую не в узкокультовом плане, но расширительно, то есть как всякую деятельность, направленную на освящение подвластного ему пространства, превращение последнего в царство, а также на включение в это царство своих верноподданных³.

Актуальность данного исследования определяется в значительной степени тем, что анализ и интерпретация мировоззренческих концептов, связанных с феноменами священного царства и царственного священства на Древнем Ближнем Востоке имеет исключительно важное значение для понимания особенностей и закономерностей развития мировых цивилизаций.

Представления о власти, сложившиеся в древних ближневосточных обществах и ставшие частью культуры греко-римского мира, а также древнееврейская идея государственности (через контекст Библии), явились важным компонентом политической теории христианской Западной Европы и Византии и оказали большое влияние на русскую общественно-политическую мысль. Реликты древних представлений о священной царственности существуют и поныне, и данная работа проливает дополнительный свет на истоки этого явления.

Хронологические рамки исследования охватывают IV - I тыс. до н.э. Сюда входит огромный период времени от зарождения государственности и возникновения централизованного государства в долине Нила, а также

³ Термин «царственность» выражает, как отмечает И.П. Вейнберг, пограничность государства в древневосточных обществах, его «одновременную принадлежность к миру богов и миру людей (тогда как семантика слова «государственность» сближает его преимущественно с миром людей)» {Вейнберг И.П. Рождение истории. — М., 1993. — С. 166). Понятие «царство» обозначает объект, «охваченный» царственностью. Такой объект представляет собой «некое ограниченное и обособленное, упорядоченное и качественно определенное пространство - город и / или страну, которая вследствие «охвата» его царственностью превращается в «царство»», воспринимаемое' древневосточным человеком как «обладающее выраженной сакральностью территориально-политическое образование» ( там же. С. 172).

5 возникновения первых государственных образований в южной Месопотамии, до персидского завоевания Вавилонии (539 г. до н.э.) и Египта (525 г. до н.э.). Рассматриваемая эпоха включает в себя и сравнительно небольшой отрезок времени существования монархического института в Древнем Израиле (XI-VI вв. до н.э.)⁴, а также время формирования в Израиле мессианских ожиданий в период изгнания (586 - 537 гг. до н.э.) и эпоху Второго храма (VI в. до н.э.-I в. н.э.).

Целью данного исследования является реконструкция комплекса идей, сопряженных с концептами священного царства и царственного священства, и выявление особенностей формирования этих концептов в древних ближневосточных обществах.

Исходя из сформулированной цели, в работе будет предпринята попытка решения следующих задач:

1. определить религиозные коннотации понятий «царь» и «царство», в религиозных картинах мира древних ближневосточных обществ на основе анализа письменных источников указанного временного периода;

2. выявить мировоззренческие мотивации перехода к государственности на Древнем Ближнем Востоке;

3. определить «канонический» круг религиозных обязанностей и сферу ответственности древних ближневосточных правителей;

4. проанализировать характер и степень влияния египетских и месопотамских представлений о царственном священстве и священном царстве на библейский Израиль;

5. прояснить причины неоднозначного отношения библейских авторов к институту царской власти исходя из культурно-исторического контекста;

6. проанализировать динамику исторического развития комплекса представлений, связанных с феноменами царственного священства и священного царства в рассматриваемых обществах.

⁴ Мы придерживаемся хронологии, ориентированной на библейское повествование. Ок. 1000 — 926 гг. -период объединенного царства, 926 - 722 гг. - период разделенных царств, 722 - 586 гг. — иудейское царство при господстве Ассирии и Вавилонии (см.: Dietrich W. The Early Monarchy in Israel: The Tenth Century B.C.E. -Atlanta, 2007.-P. 16).

Объектом диссертационного исследования является институт царской власти на Древнем Ближнем Востоке - в Египте, Месопотамии, Израиле.

Предмет исследования - комплекс представлений о священном царстве и царственном священстве в ближневосточных обществах, отразившийся в письменных и вещественных памятниках и ритуалах.

Источниковую базу исследования составляют многочисленные письменные и вещественные памятники, сопоставление которых позволяет реконструировать различные составляющие картины мировидения древнего человека на Ближнем Востоке, и, в контексте этой картины, -мировоззренческие категории, относящиеся непосредственно к кругу представлений о священном царстве и царственном священстве. Египетские и библейские тексты будут проанализированы автором в оригинале или, в ряде случаев, в современных английских и русских переводах и сверены с оригиналом. Месопотамские литературные источники будут цитироваться большей частью по электронному изданию Института Востока Оксфордского университета (ETCSL), содержащему публикации шумерских литературно-религиозных текстов в транслитерации и с английским переводом. При анализе старошумерских надписей будет использовано издание X. Штайбля⁵. Ветхозаветные тексты цитируются в работе по синодальному переводу , новозаветные - по переводу еп. Кассиана (Безобразова) . В качестве оригинальных изданий библейских текстов будут использованы стандартное

научное издание Biblia Hebraica Stiittgartensia и Новый Завет на греческом языке⁹.

Подавляющее большинство всех сохранившихся, свидетельств из Древнего Египта вызвано к жизни религией. В диссертации будет использован широкий круг источников всех периодов египетской истории. В первую очередь, это тексты, имеющие отношение к заупокойному ритуалу и

⁵ Steible Я. Die Altsumerischen Bau- und Weihinschriften. Т. I-II. - Wiesbaden: Franz Steiner Verlag, 1982.

⁶ Библия. Синодальный перевод. - 4-е изд. - Брюссель, 1989.

⁷ Новый Завет. Новый перевод с греческого подлинника. - The British and Foreign Bible Society, 1991.

⁸ Biblia Hebraica Stiittgartensia. - Stuttgart, 1990.

The Greek New Testament. Fourth Revised Edition / Ed. by B. Aland, K. Aland, J. Karavidopoulos, CM. Martini and B. Metzger. - Stuttgart, 1994.

7 содержащие многочисленные космогонические и сотерические аллюзии, позволяющие: определить религиозные коннотации самих понятий «царь» и «царство»^ а также: проливающие значительный, свет на, генезис и место царственности: в мировоззренческой системе древних обитателей долины Нила. К ним относятся&Тёксты пирамид, Тексты саркофагов и так называемая Книга мёртвых (подлинное название Rw nwprt т hrw - «Изречения* выхода в день»)¹⁰.

Привлечение этих источников* для реконструкции представлений о
царственности, на заре истории, а также выяснения- роли; религиозного
фактора: в; процессе генезиса единой государственности: в; Египте, оправдано
мировоззренческош . , преемственностью династического Египта:

додинастической: эпохе, чрезвычайной консервативностью- египетской религии в «константах» своей структуры, подтверждаемой анализом: археологических данных (см. ниже).

Тексты; пирамид: (самый; древний египетский корпус религиозных текстов)' высечены^ на. стенах внутренних; помещений царских^ гробниц, расположенных вшемфисском? некрополе Єаккара:. Впервые „Тексты пирамид появляются^ гробнице последнего царяУ династииУнаса (2367 — 2347 гг. до н.э.) , примеру которого последовали цари и царицы :VIдинастии Тетщ.Иепи Д. Анхесенпепи II, Мёренра, Пепи Щ Нейт, Ипут II, Уджебетнщ а также царь VIII династии:Ибиі. Публикация сводного издания* Текстов? пирамид^,по сей день считающегося, стандартным изданием, была начата немецким египтологом К. Зете В: 1908 году¹². Тексты пирамид являются главным источником для изучения религии, египтян эпохи Раннего, и Древнегоцарств. Хотя развернутые тексты, появляются, сравнительно поздно и лишь- в царских пирамидах,.они, несомненно, восходят к более раннему времени:.их

¹⁰ «Выход в день» — эвфемизм воскресения как выхода из «ночт> смерти в «день» жизни. Название: «Книга
мертвых» принадлежит немецкому египтологу К.Р. Лепсиусу, опубликовавшему в 1842 г. ряд текстов,
относящихся к этому памятшпсу.

¹¹ Здесь и далее древнеегипетские даты даются-по изданию: von Beckerath J. Ghronologie des pharaonischen
Agypten: Die Zeitbestimmung der.agyptischen Geschichte von der Vorzeit bis 332. v. Chr. - Mainz, 1997. —244 S:

¹² Sethe K. Die altagyptischen Pyramidentexte: 4 Vols. — Leipzig, 1908-1922.

¹³ Сравнительно со временем существования письменности, исчисляющимся к моменту появления текстов в
пирамиде Унаса почти тысячелетием.

8 язык и орфография весьма архаичны, а в некоторых речениях просматриваются реминисценции древних, в том числе додинастических, погребальных практик. Тексты наносились на стены пирамид со свитков папируса (так называемых «исходных копий»), содержащих запись полукурсивным письмом древнего заупокойного ритуала, совершавшегося не только для царей¹⁴. В диссертации Тексты пирамид цитируются по изданию К. Зете с учётом комментированных переводов С. Мерсера, Р. Фолкнера и Дж. Аллена¹⁵.

Тексты саркофагов — собрание заупокойных текстов, записываемых, начиная с конца эпохи Древнего царства, в особенности во время правления ХІ-ХІІ династий Среднего царства (2119 - 1794/3 гг. до н.э.), на стенах гробниц и стенках деревянных четырехугольных саркофагов частных лиц, представлявших гробницу в миниатюре. Тексты саркофагов представляют собой гетерогенную совокупность заупокойных заклинаний, восходящих к той же традиции, из которой возникли и ритуальные практики додинастической эпохи, и заклинания, записанные в царских гробницах Древнего царства. Сводный корпус Текстов саркофагов опубликован в стандартном семитомном издании А. де Бука, в котором насчитывается 1185 речений из 159 источников, происходящих из 13 среднеегипетских центров¹ . Те заклинания из саркофагов Среднего царства, которые встречаются в Текстах пирамид, не вошли в издание А. де Бука. В 2006 году они были опубликованы Дж. Алленом. В работе Тексты саркофагов анализируются по изданию А. де Бука с учётом комментированного перевода Р. Фолкнера¹⁷.

Книга мертвых (Изречения выхода в день) представляет собой свод заупокойных речений и относящихся к ним иллюстраций (виньеток), содержащихся на свитках папируса, сопровождавших умершего в инобытие со времени Второго переходного периода. Некоторые из этих текстов

¹⁴ См.: Allen J.P. The Ancient Egyptian Pyramid Texts. - Leiden, 2005. - P. 5.

¹⁵ Mercer SAB The Pyramid Texts in Translation and Commentary: 4VoIs. - New York, London, Toronto, 1952,
Faulkner R О The Ancient Egyptian Pyramid Texts. - Oxford, 1969. - 330 p.; Allen J.P. Op. cit.

¹⁶ de Buck A The Egyptian Coffin Texts: 7 Vols. - Chicago, 1935-1961.
"Faulkner RO The Ancient Egyptian Coffin Texts: 3 Vols -Warminster, 1973-1978.

9 записаны также на стенах гробниц, стенках саркофагов, пеленах мумий, скарабеях, фигурках ушебти. Древнейшие папирусы датируются серединой XV столетия до н.э. Многие главы Книги выхода в день восходят к речениям Текстов пирамид и Текстов саркофагов. Манускрипты Нового царства были опубликованы Э. Навиллем в 1886 г . Фиванская версия Книги мертвых, включающая папирус Ани (имя царского писца, для которого предназначались тексты) - лучший и наиболее авторитетный из иллюстрированных папирусов Фиванской версии, была опубликована У. Баджемв 1898 г¹⁹.

Для прояснения теологических оснований древнеегипетской царственности представляется необходимым привлечение памятника Мемфисского богословия (Британский музей, № 498) - текста, скопированного (согласно предваряющей его «пояснительной» надписи) с раннего оригинала на каменную плиту по приказу фараона Шабаки ок. 710 г; до н.э. Текст содержит мемфисскую версию космогенеза. Точная датировка оригинала затруднительна, но, возможно, он восходит к эпохе Древнего царства" . Текст опубликован Дж. Брестедом в 1901 году .

Ценным источником по древнеегипетскому мировоззрению является трактат Плутарха «Об Исиде и Осирисе», содержащий реконструкцию осирического мифа, лишь аллюзии которого имеются в Текстах пирамид. Несмотря на позднее происхождение этого источника, ориентированного на позднеегипетское, всецело негативное, восприятие образа Сета (у Плутарха — Тифона), эллинизированную форму изложения и влияние на трактовку египетского мифа греческой философии, дух и смысл египетской мифологемы передан Плутархом - выдающимся экзегетом египетской

¹⁸ Naville Е. Das Agyptische Totenbuch der XVIII. bis XX. Dynastie aus verschiedenen Urkunden
zusammengestellt. - Berlin, 1886.

¹⁹ Budge EA W. The Chapters of Coming Forth by Day. -London, 1898.

²⁰ См.: AEL I. — P. 51. По мнению Я. Ассмана, в основе данного текста, составленного при XXV династии,
лежат различные разновременные источники, в том числе восходящие к Древнему или Среднему царству
(Assmann J. The Mind of Egypt. History and Meaning in the Time of the Pharaohs. -N.Y., 2002. - P. 346,354).

²¹ Breasted J.H. The Philosophy of a Memphite Priest II Zeitschrift fur Agyptische Sprache und Altertumskunde. -
1901. - Bd. 39. - P. 39-54; Pis. I-II.

10 религии, использовавшим непосредственные объяснения египетских жрецов

и, возможно, материалы «Священной книги» Манефона" , достаточно верно.

Яркую картину событий, происходивших в Египте во время кризиса, постигшего страну на исходе III тыс. до н.э., предоставляют такие литературные сочинения, как «Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», «Пророчество Неферти», «Речения Ипусера».

«Поучение гераклеопольского царя! своему сыну Мерикара», составленное в XXI в. до н.э., в период правления Гераклеопольского царского дома (IX-X династии), считается древнейшим политическим трактатом²³. Наставления, преподанные царем своему сыну относительно сущности царской власти, предназначения царя, его отношения к подданным, о необходимости царского благочестия, позволяют сделать выводы о древнеегипетском образе идеального монарха и концепции царственности. Текст сохранился на трех папирусах, частично дополняющих друг друга: Р: St. Petersbourg 1116 А (вторая половина XVIII династии), P. Moscow 4658 (конец XVIII династии) и P. Carlsberg 6 (конец XVIII династии).

«Речения Ипусера» (P. Leiden 344, Recto) и «Пророчество Неферти» (Р. St. Petersbourg 1116 В), созданные, по всей вероятности, во время Первого переходного периода, весьма информативны в отношении фактологической и духовной сути событий этой эпохи и степени участия царя в поразившей страну «болезни». Социальный кризис приобретает в этих произведениях поистине космологический масштаб.

В диссертации будут учитываться и другие источники, проливающие свет на основания веры египтян в возможность победы над смертью и сотерическую роль царя, а также позволяющие проследить динамику исторического развития этих представлений: погребения додинастического и раннединастического Египта, надписи и изображения из гробниц царей и

См.: Васильева О.А. Интерпретация образа Тифона в трактате Плутарха «Об Иснде и Осирисе» // Древность: историческое знание и специфика источника. - М., 2000. - С. 35-38.

²³ Демидчж А.Е. Безымянная пирамида: Государственная доктрина древнеегипетской Гераклеопольской монархии. - СПб., 2005. - С. 10.

частных лиц различных эпох, в том числе надписи, содержащие жертвенные формулы, храмовые надписи и изображения эпохи Нового царства.

При рассмотрении традиции священного царства в Древней Месопотамии также будет использован широкий круг источников. Специфика источниковой базы Междуречья состоит в почти полном отсутствии древних ритуальных текстов, аналогичных египетским Текстам пирамид. Религиозное мировоззрение шумеров реконструируется по этой причине на основании эпических текстов, дошедших до нас преимущественно в копиях времени правления III династии Ура (ок. 2112 — 1997 гг. до н.э.) и старовавилонского периода (1894 - 1595 гг. до н.э.) . Эти тексты отражают реликтовый уровень шумерской религиозной культуры, хотя и содержат аллюзии древних верований"" . При работе с месопотамскими источниками исследователю необходимо учитывать слова М. Элиаде: «На заре своей истории (то есть письменной цивилизации - О.А.) шумерская религия являет себя уже «древней». Безусловно, обнаруженные к настоящему времени тексты фрагментарны, и их интерпретация исключительно трудна. И тем не менее, несмотря на все белые пятна, можно заметить, что некоторые религиозные традиции уже утрачивают в эту эпоху свой изначальный смысл» . В данном диссертационном исследовании в ряде случаев будет применяться ретроспективный подход к источникам Междуречья (как, впрочем, и Египта): учитывая, что в позднейших текстах могут содержаться трансформированные в ходе истории следы древних представлений, мы полагаем возможным использовать предоставляемый ими материал для реконструкции религиозного мировоззрения обитателей Междуречья не только синхронных, но и более древних периодов истории, или, точнее, для

²⁴ Здесь и далее даты истории Междуречья даются по изданию: Бикерман Э. Хронология Древнего Мира. -
М., 1976.

²⁵ Здесь уместно вспомнить проводимое современными «примитивными» народами различение между
«истинными» и «ложными» историями. Первые, доступные лишь посвященным, имеют отношение к началу
мира и происхождению смерти, даже вспоминать их в недолжное время, то есть вне культа, опасно. Вторые
имеют профанное содержание, их можно рассказывать в любое время и всем. Различие между египетской и
месопотамской источниковой базой (имеются в виду письменные источники) приблизительно такое же, как
между «истинными» и «ложными» историями.

²⁶ Eliade М. A History of Religious Ideas: 3 Vols. - Vol. I: From Stone Age to the Eleusinian Mysteries. - Chicago,
1978.-P. 57.

12 реконструкции первоначального смысла тех или иных позднейших мифологических образов и религиозных явлений. Наиболее плодотворным, на наш взгляд, является сопоставление письменных и вещественных источников, что позволяет воссоздать более полную картину шумерского мировоззрения на заре истории.

В работе будут проанализированы старошумерские царские надписи, а также шумеро-аккадские эпические тексты, сохранившиеся как в более ранних, так и поздних, в том числе ассирийских, версиях: царские гимны, гимны богам, мифологические предания. Особое внимание будет уделено таким текстам, как шумерское предание о потопе, сказание о подвигах Нинурты, миф об Анзу, миф об Инанне и Эбихе, легенда об Этане, миф об Адапе, а также антропогоническим текстам Шумера и Вавилонии: сказанию об Энки и Нинмах, сказанию об Атрахасисе.

Фрагмент шумерского предания о потопе, содержащего¹ важные , сведения, касающиеся космогонии, творения человека, происхождения царственности, а также названий допотопных городов, сохранился на одной табличке в шесть столбцов, найденной экспедицией X. Хильпрехта в 1899 г. в Ниппуре. В конце сохранившегося фрагмента говорится о даровании пережившему потоп Зиусудре, именуемому здесь царем, жизни, подобной жизни божьей, а также дыхания, подобного дыханию божьему. Текст впервые опубликован А. Пёбелем в 1914 г.

Сказание о подвигах Нинурты, сына Энлиля, дошло до нас в старовавилонской, среднеассирийской и нововавилонской версиях. Большинство табличек происходит из Нлппура, хотя оригинальное предание возникло в Лагаше, по всей вероятности, во время правления царя Гудеа. В поэтических образах в тексте повествуется о попытке узурпации Энлилевой власти неким персонажем по имени Асаг (обычно трактуемому как «болезнь») и его низложении Нинуртой (в лагашской версии — Нингирсу).

Миф об Анзу, также рассказывающий о попытке узурпации божественной царственности, сохранился в ассирийской, происходящей из

13 библиотеки Ашшурбанапала, версии и в более древней, датирующейся первой половиной II тыс. до н.э. версии из Суз. Сама мифологема восходит к шумерским временам.

Предание «Инанна и Эбих» является мифологическим фрагментом цикла гимнов, посвященных богине Инанне, составленных Энхедуанной - дочерью Саргона Аккадского, верховной жрицей Нанны в храме этого бога в Уре. В тексте повествуется об отказе со стороны мятежной Горы по имени Эбих, покориться Инанне, дочери небесного Царя Ана. Инанна предстает здесь в образе богини-воительницы, вступающей в битву с Эбихом и покоряющей его. Возможные политические коннотации мифа являются, скорее всего, лишь частным проявлением ситуации противления власти небесного Царя, описываемой мифо-поэтическими средствами.

Легенда об Этане, содержащая рассказ о том, как царственность была спущена с небес, и об избрании богами первого послепотопного царя I династии Киша, совершившего таинственный полет на крыльях орла в небо, к престолу Ана, сохранилась во фрагментах из трех версий: старовавилонской, среднеассирийской и новоассирийской (из библиотеки Ашшурбанапала). По всей вероятности, в основе легенды лежат древние предания -изобразительный сюжет полета пастыря в небо на крыльях орла встречается, по крайней мере, уже в староаккадскую эпоху.

Текст мифа об Адапе был обнаружен среди документов Телль-эль-Амарны (XIV в. до н.э.). Несколько фрагментов были найдены в библиотеке Ашшурбанапала. В этом тексте повествуется о «путешествии» героя к престолу Ана и безрассудном отказе от бессмертия.

Шумерское сказание об Энки и Нинмах, содержащее рассказ о происхождении человека, возможно, лежит в основе вводной части вавилонского предания об Атрахасисе, известного в нескольких разновременных версиях, от старовавилонской до новоассирийской. Антропогонические тексты проливают значительный свет на сотерическую

14 роль царя, восстанавливающего человеческое естество в его совершенном состоянии.

Предметом нашего исследования- станут также царские вотивные, закладные и строительные надписи от старошумерской до ассирийской эпохи-и изображения- на стелах с памятными надписями, дающие сведения о титулатуре царя; о «каноническом» образе идеального правителя, о ритуалах, сопровождавших строительство храма.. Тексты, архаического периода происходят из архивов Шуруппака (совр. Телль, Фара), Абу-Салябиха (поселение близНиппура), Лагаша. Таблички из Шуруппака и Абу-Салябиха содержат древнейшие (ок. 2600 г. до н.э.) списки богов. Древнейшими надписями, дошедшими до нас от шумерских правителей; являются надписи Энмебарагеси, лугаля Киша, найденные в долине Диялы .

В работе будут использованы данные из' старошумерских царских надписей: из надписи на «Стеле коршунов» (Еап. 1) и победной; реляции^. Эаннатума (Eani 2) (XXV в. до н.э.); надписи на конусе¹ Энметены (Ent. 28-29) (XXIV в. до^н.э.), текста конусов* Урукагиньг. (Ukg. 4-5) (XXIV в. до н.э.), надписей Лугалькигиннедуду, лугаля.Ура, эна Урука (XXIV в: до н.э.) (bukin. 2; 4), говорящих о божественном избрании правителя, о взаимоотношениях правителя с богами. Немалый интерес для настоящего исследования представляют такие источники, как знаменитая победная» стела Нарам-Суэна (2236-2200«гг. до н.э;)и пространная строительная надпись Гудеа, правителя II династии Лагаша (XXII в. до н.э.), на двух глиняных цилиндрах, содержащая'рассказ о строительстве и освящении храма бога Нингирсу. В работе- также будут использованы- царские надписи, обнаруженные в результате археологических исследований, организованных совместно Университетским музеем в Пенсильвании и Британским музеем, проводившихся в Южном Ираке в сезон 1922 - 1927 гг. (НЕТ I).

Для реконструкции ритуальной роли шумеро-аккадских царей будут привлечены- такие источники, как Энума Элинг — сохранившаяся во

²⁷ Емельянов В. Древний Шумер. Очерки культуры. - СПб., 2003. - С. 63.

15 фрагментах I тыс. до н.э., но восходящая, по мнению большинства исследователей, к старовавилонскому периоду поэма о сотворении мира, являвшаяся частью вавилонского новогоднего ритуала; текст, сохранившихся в ниневийской-* и ашшурскои версиях и именуемый, в зависимости от интерпретации, текстом о «предполагаемой смерти и восстании Мардука» или «Ордалией- Мардука», датирующийся VII веком до н.э., а также программа вавилонских новогодних празднеств, записанная на табличках селевкидского^периода, но восходящая к более ранним временам.

Поскольку в связи со священнической ролькь царя существенное, внимание в работе будет уделено ритуалу священного брака и его интерпретации, необходимо определить круг источников, связанный с этим священнодействием. Среди литературных источников * выделяют поэтические тексты, повествующие об ухаживании и сватовстве Думузи к богине Инанне ; песни; воспевающие^ любовь богини и земного пастыря, составленные от лица Инанны²⁹; поэтические композиции, имеющие непосредственное отношение к царскому ритуалу'- такие тексты известны от времени правления- Шульги, и> Иддин-Дагана³⁰, а также тексты, в сохранившихся фрагментах которых имя царя не упоминается: поэма* ощаре-Думузи и Инанне, в которой повествуется о желании богини разделить брачное ложе с царем, приводимым- Ниншубуром, призывающим на^- него благословение богини (Dumuzid-Inana D1); текст, названный Т. Якобсеном «Свадебным текстом Доилыцика» (Dumuzid-Inana Р) , в котором о^брачном соединении говорится в терминах поля и пахаря; восхваление Инанны, где рассказывается о приготовлении жрецами алтаря (брачного ложа?) для Думузи, приближающегося к богине с восхвалениями ее груди,

См.: Kramer S.N. Cuneiform Studies and the History of Literature: The Sumerian Sacred Marriage Texts II PAPS.

- 1963. - Vol. 107. — № б - P. 493-501; Якобсен Т. Сокровища тьмы: история месопотамской религии: Пер. с англ. -М., 1995.- С. 40-46.

²⁹ Kramer S.N. Op. cit. P. 508-516.

³⁰ Ibid. P. 501-508.

³¹ Якобсен Т. Указ. соч. С. 59.

уподобляемой плодородным полям, и просьбой пить из ее сосцов воду изобилия {Inana G).

Для реконструкции шумерских представлений о заупокойной участи человека, в свете которых будет рассмотрена роль царя в заупокойных чаяниях древних обитателей Междуречья, могут быть использованы такие тексты, как Смерть Ур-Намму, Смерть Гильгамеша, эпос о Гильгамеше, гимн Нунгаль, миф о нисхождении богини Инанны в подземный мир, вавилонские плачи по Таммузу.

Смерть Ур-Намму (Ur-Namma А) — литературная композиция, составленная вскоре после смерти этого правителя в 2094 г. до н.э. С.Н. Крамером были подготовлены к публикации несколько версий текста, включая недавно обнаруженные фрагменты из Ниппура и копию из Суз. Поэма содержит подробное описание «жизни» в подземном мире, а также заупокойных практик шумеров.

Смерть Гильгамеша - текст, составленный, возможно, в период III династии Ура, но сохранившийся только в старовавилонских манускриптах. Фрагменты стандартной (ниппурской) версии были опубликованы С.Н. Крамером в 1944 г. Новые фрагменты текста были найдены в Телль Хаддаде (древний Метуран) в начале 80-х годов XX века. Публикация обоих (ниппурской и метуранской) версий была осуществлена А. Кавиньо и Ф. Аль-Рави в 2000 г.

Древнейшая версия аккадского эпоса о Гильгамеше, от которой сохранилось несколько отрывков, датируется старовавилонским периодом, но является, по всей вероятности, копией более раннего текста. Кроме того, существуют Периферийная и Ниневийская версии эпоса. Первая представлена аккадскими фрагментами, найденными в Палестине и хеттской столице Хаттусе (совр. Богазкёй), а также фрагментами переводов на хеттский и хурритский языки, также найденными в Богазкёе. Все фрагменты этой версии датируются XV-XII вв. до н.э. Множество фрагментов Ниневийской версии происходят из библиотеки Ашшурбанапала и

і \

\

17 датируются VII веком, ряд фрагментов происходит из Ашшура (IX в.) и Урука. В основу аккадского эпоса положены предания о Гильгамеше, известные по текстам III династии Ура, но восходящие к старошумерским временам: Гильгамеш и Агга; Гильгамеш и небесный Бык; Гильгамеш и Хувава; Гильгамеш, Энкиду и Подземный мир.

Сказание о Гильгамеше, правителе Урука, и Агге, правителе Киша (Gilgames and Ago), представляет интерес в связи с тем, что оно содержит рассказ об исторических событиях раннединастической (далее: РД) эпохи и позволяет сделать некоторые заключения об общественной организации шумерского общества того времени. Таблички с записью текста датируются первой половиной П тыс. до н.э., но само произведение восходит, по всей вероятности, к преданиям почти тысячелетней давности, когда Урук освободился от власти Киша.

Гимн Нунгаль (Nungal А), богине подземного мира - чрезвычайно популярный, судя по множеству найденных в Ниппуре экземпляров, текст времени правления III династии Ура. Одной из центральных идей, содержащихся в- тексте, является тема посмертного суда, совершаемого Нунгаль. Сводный текст из 120 строк был составлен О. Шёбергом и опубликован в 1973 г.

Шумерский миф о нисхождении богини Инанны в подземный мир, предшественник аккадского мифа о нисхождении Иштар, дошедшего в списках I тыс. до н.э., реконструирован по табличкам первой половины II тыс. до н.э., найденным в Ниппуре. Таблички переписывались в старовавилонских школах писцов. В этом предании появляется важный для понимания религиозного* мировоззрения обитателей Древнего Междуречья сотерический принцип замены: Думузи идет в мир мертвых за Инанну, Гештинанна — за Думузи.

Из археологических источников огромный интерес представляют погребения РД некрополя Ура, содержащие бесценный материал, позволяющий сделать важные выводы относительно заупокойных чаяний

18 древних шумеров и роли правителя в этих чаяниях. Детальное описание этих погребений содержится во II томе издания Л. Вулли (UEII), представляющем результаты раскопок на месте древнего Ура. Кроме того, в работе будут учтены археологические материалы предшествующих эпох, в частности, описанные и проанализированные в работах отечественной исследовательницы Е. Антоновой³².

На представления о генезисе земной власти проливает свет шумерский «Царский список», составленный в XXI в. до н.э. «Список» открывается именами допотопных царей, правивших с момента, когда «царственность была спущена с небес», в Эриду, Бадтибире, Лараке, Сиппаре, Шуруппаке. Многие династии, правившие одновременно в различных городах, представлены в «Списке» как последовательно сменяющие друг друга (при этом под династией следует понимать любой последовательный ряд царей, правивших подряд в одном городе). По мнению ряда исследователей, цель «Списка» «состояла в том, чтобы идеологически обосновать существование единой царской власти в Месопотамии»³³. Основанием для данного суждения является кажущееся противоречие между идеей единой царской власти и реальностью «номовых государств», конгломерат которых представляло собой Древнее Междуречье вплоть до образования державы Хаммурапи, а также постоянным противоборством центробежных и центростремительных тенденций, отмечаемым в этом регионе в течение ІІІ-ІІ тыс. до н.э. . «Список» в таком контексте должен был служить «пропаганде» центростремительных сил. Хотя политические мотивации возникновения «Списка», безусловно, нельзя игнорировать, утверждение новизны содержащейся в нём идеи небесного, то есть божественного, источника земной царственности едва ли оправдано, свидетельством чему являются старошумерские надписи, в которых царь земной предстает как человек,

³² Антонова Е.В. Обряды и верования первобытных земледельцев Востока. - М., 1990. - 287 с; Антонова
Е.В. Месопотамия на пути к первым государствам. — М., 1998. - 223 с.

³³ Якобсон В.А. Становление империи и имперской идеологии в древней Месопотамии // Государство на
древнем Востоке: Сб. ст. / Отв. ред. Э.А. Грантовский, T.B. Степугина. - М., 2004. - С. 128.

³⁴ Там же. С. 126.

19 одарённый властью божеством - его, земного царя, г\арём. Едва ли можно счесть новым и представление о необходимости непрерывного пребывания божественной царственности на земле - оно относится к базовым установкам шумерской религиозной культуры, в которой наличие земного обладателя божественной власти во все века служило своего рода «гарантией» актуализации божественного царствования в мире человеческом. Новой и политически мотивированной могла быть лишь корреляция между единым божественным источником царственности и единственностью места ее «пребывания» на земле.

Для реконструкции религиозной роли месопотамских правителей необходимо привлечение юридических текстов, обилие которых составляло особенность месопотамской культуры с древнейших времен. Законодательная деятельность царей имела целью космизацию мироздания. Древнейший свод законов приписывается Ур-Намму, основателю III династии Ура, хотя является, по мнению большинства исследователей, творением его сына Шульги³⁵. В следующем столетии появляются законы Липит-Иштара. Фрагменты кодекса законов XIX столетия найдены в Эшнунне. Наиболее известным продолжателем законотворческой традиции Шумера стал Хаммурапи, называвший себя царем справедливости. Двухметровая базальтовая стела со сводом законов Хаммурапи была обнаружена в 1901 г. в Сузах французской археологической экспедицией Ж. де Моргана. Стела первоначально была установлена в Сиппаре и была вывезена оттуда в XII в. до н.э. эламским царем Шутрук-Наххунте после предпринятого им успешного похода в Вавилонию. По всей вероятности, подобные стелы устанавливались во многих городах страны.

Весьма информативным источником для исследования религиозных представлений всех периодов истории Древнего Междуречья, в том числе, представлений о царственности, являются цилиндрические печати с

³⁵ См.: Steinkeller P. The Administrative and Economic Organization of the Ur III State: The Core and the Periphery II The Organization of Power Aspects of Bureucracy in the Ancient Near East / Ed. by McGuire Gibson and Robert D. Biggs. - Chicago, 1987. - P. 21.

20
изображениями различных божественных сущностей,- мифологических
сюжетов-, и персонажей. Такие печати, изготавливавшиеся- из; различных
материалов-(минералов^ золота, серебра),, использовались в Месопотамии' с
конца IV - начала III тысячелетия до н.э-В начале РД ИГ периода (ок. 2600т.)
на печатях, помимог изображений, стало; появляться имя; владельца, затем к
имени -; стал добавляться- титул. В* эпоху Саргона; Аккадского обычной встала
практика, записи имени; а иногда; и должности владельца и его отца; В
аккадскую эпоху получили распространение надписи, в^ которых владелец
свидетельствовал, о своей лояльности царю; а при ІІІІдинастии Ура;- царю
или, богу. В ряде случаев; печати; могли- содержать более; пространные
посвятительные надписи, включающие имя? божества:,, которому была
посвящена; печать,, и; того;, рада кого^ она^ посвящалась, этому, божеству.
Ассирийские: печати, как правило;; не; содержат надписей. Вї работе' будет
использован; обширный? материал, собранный^ F. Франкфортом и; ^;
опубликованнышв;1939г._ч . ,

Для .прояснения:специфики.; ассирийских представлений о царственности будут/использованы надписи ассирийских царей, в том числе относящиеся^ жанру анналов, прослеживающегося; со времени правления? Адада-нерари I" (1307 — 1275 гг.) - основателя Єреднеассирийской державы:

Основными источниками, при; рассмотрении», представлений; о древнеизраильской* царственности; станут библейские книги Второзаконие, Судей;, Г-4 книги Царств , 1-2 книги; Паралипоменон; обычно именуемые произведением Хрониста; или Летописца,, а также псалмы, и пророческие книгиВетхого Завета.

Ві книгах Єудей, Царств и Паралипоменон содержатся» повествования, говорящие о происхождении и функционировании; института; монархии в Древнем Израиле: В 17 главу книги Второзаконие вошли так называемые

³⁶ Frankfort Н. Cylinder Seals. A Documentary Essay on the Art and Religion of the Ancient Near East. — London,
1939,-328 p., ill.

³⁷ 1-2 книги Царств в западных изданиях Библии называются, в соответствии.с масоретским текстом, 1-2
книгами Самуила,. а 3-4 Царств - 1-2; книгами Царей. В Синодальном переводе названия этих книг
приводятся согласно Септуапінте. В дальнейшем при ссылках на эти книги мы будем следовать
Синодальному гаданию.

21 «законы о царе», содержащие предписания относительно прав и обязанностей царя в Израиле. Пророческие книги и ряд псалмов позволяют увидеть истоки мессианских чаяний, на формирование которых, возможно, повлиял ближневосточный образ идеального царя.

Для выяснения роли фигуры царя-спасителя в мессианских ожиданиях так называемого межзаветного периода будут привлечены кумранские тексты, отнюдь не всегда отражающие верования лишь этой иудейской секты, а также некоторые псевдоэпиграфы, восходящие к эпохе Второго храма (Псалмы Соломона, Книга Еноха, Заветы двенадцати патриархов). О специфике, которую приобрели, с одной стороны, древневосточные представления о царе-спасителе, а, с другой — иудейские мессианские ожидания в раннехристианском богословии, можно судить по текстам Нового Завета — Евангелиями апостольским Посланиям.

«Исторические» (а точнее было бы сказать — историософские) и > пророческие книги Ветхого Завета предоставляют богатый материал и для воссоздания картины израильской «народной» религиозности домонархической и монархической эпохи, обнаруживающей сильное тяготение к воспроизведению религиозных форм соседних народов, в особенности тех, в чьей земле обосновались израильтяне около 1200 г. до н.э. Этот материал будет дополнен археологическими данными, происходящими из Сиро-Палестинского региона, весьма информативными в отношении верований и практик ханаанейско-аморейских сообществ от среднебронзового до конца железного века. Эти верования и практики проливают свет на причины стремления израильтян иметь царя, «как у прочих народов». В работе будет использован богатый иконографический маитериал (изображения на скарабеях, печатях, амулетах, изделиях из слоновой кости) и письменные памятники, представленные в работе О. Келя и К. Уэлингера . Обращает на себя внимание огромное количество египетских изобразительных мотивов, свидетельствующих о существенном

³⁸ Keel О., Uehlinger С. Gods, Goddesses, and Images of God in Ancient Israel. - Edinburgh, 1998.-466 p.

22 влиянии Египта на формирование культурного пространства, в котором находился древний Израиль. Для прояснения религиозных верований ханаанейского сообщества второй половины II тыс. до н.э. в- работе будет использован ряд мифо-поэтических текстов, происходящих из древнего Угарита . Эти источники, несмотря на фольклорный характер, доносят до нас отголоски древних преданий и культовых практик, сохранявшихся в реликтовом виде в Переднеазиатском Средиземноморье в I тыс. до н.э., то есть современных монархической эпохе в Древнем Израиле. Угаритская культура может рассматриваться как локальный вариант, существовавший в рамках ханаанейско-аморейского.культурного единства .

Книги Второзаконие, Судей и 1-4 книги Царств принято относить к деетерономической истории (в иудейской традиции книги от Иисуса Навина до 4 Цар. относятся к «ранним пророкам»). Термин «девтерономическая история» был введен в научный оборот М. Нотом⁴¹. По его мнению,- книги, Иисуса Навина, Судей, Самуила (1-2 Цар.) и Царей (3-4 Цар.) были задуманы как единое историческое произведение, создатель которого, Девтерономист, свое суждение о прошлом, основывал на требовании единства культа Яхве -норме, содержащейся- главным образом в книге Второзаконие, ранняя версия которой* уже существовала ко времени правления царя Иосии (к 622 г. до н.э.). По» мнению М: Нота, этот историграф, живший в Палестине после разрушения Иерусалима (середина VI в. до н.э.), тематически объединил в рамках своей историко-богословской схемы различные доступные ему древние предания, снабдив их богословским обрамлением и своими комментариями и пояснениями.

В дальнейших исследованиях высказывались различные точки зрения относительно времени и целей составления девтерономической истории, а также состава книг, явившихся результатом работы Девтерономиста. Э.

Угарит упоминается в текстах из Эблы последней четверти III тыс. до н.э. В конце XIII в. до н.э. город был разрушен.

⁴⁰ См.: Шифмач И.Ш. Культура Древнего Угарита (XIV-XIII вв. до н.э.). - М., 1987. - 236 с.

⁴¹ Noth М. Uberlieferungsgeschichtliche Studien I. - Halle, 1943. — 266 S.

23 Никольсон и М. Вайнфельд⁴² полагали, что следует говорить не о единственном авторе, а о девтерономической школе. По мнению Э. Никольсона, ранняя версия книги Второзакония, обнаруженная царем Иосией в Храме, была составлена во время правления Манассии (687-642 гг. до н.э.) после ассирийского завоевания Северного царства в 721 г. до н.э. Окончательную редакцию девторономической истории Э. Никольсон датировал, как и М. Нот, эпохой плена.

Ф.М. Кросс предложил идею двух девтерономических редакций: первая (Dtr¹) датируется временем царя Иосии (VII в. до н.э.) и является «программным документом его реформы», вторая (Dtr ) - эпохой плена (завершена к 550 г. до н.э.)⁴³. Подлинным историописателем можно назвать лишь Девтерономиста времени Иосии, девтрономист же эпохи плена лишь добавил 4 Цар. 23:28-25:30 и еще ряд кратких блоков текстов. Однако, по мнению Ф.М. Кросса, теология Dtr² отличается от теологии Dtr¹. Первая редакция, служившая царской пропаганде, достигает высшей точки в образе Иосии, вторая редакция интерпретирует исторические события в свете происшедшей в 586 г. до н.э. катастрофы - разрушения Иерусалима.

Ряд исследователей выделяют несколько слоев обработки девтерономического произведения, осуществленной в период изгнания и после него, которым соответствуют различные керигмы, обнаруживаемые в

тексте .

Наиболее вероятным временем окончательной редакции библейских Хроник считается первая половина IV века до н.э. - период политической стабилизации в Палестине, хотя однозначно можно говорить лишь о послепленном времени их составления. По мнению многих исследователей,

⁴² Nicholson E.W. Deuteronomy and Tradition. - Philadelphia, 1967. - 145 p.; WeinfeldM. Deuteronomy and the
Deuteronomistic School. - Oxford, 1972. - 467 p.

⁴³ Cross F.M. Canaanite Myth and Hebrew Epic. - Cambridge, 1973. P. 287.

⁴⁴ См.: Dietrich W. Prophetie und Geschichte: Eine Redaktionsgeschichtliche Untersuchung zum
deuteronomistischen Geschichtswerk. - Gottingen, 1972. - 158 S.; Smend R. Das Gesetz und die Volker II Probleme
biblischer Theologie. - Miinchen, 1971. - S. 494-509; Veijola T. Die ewige Dynastie. David und Die Entstehung
seiner Dynastie nach der deuteronomistischen Darstellung. - Helsinki, 1975. - 164 S.; Idem. Das Konigtum in der
Beurteilung der deuteronomistischen Historiographie. Eine redaktionsgeschichtliche Untersuchung. — Helsinki,
1977.-147 S.

24 эти книги являются единым целым и представляют собой попытку создания историографической модели, отличной от модели девторономической истории, хотя и являющейся ее продолжением. Местом написания книг обычно считают Иерусалим, а авторство возводится к иерусалимскому священнику, имя которого до нас не дошло.

В последние десятилетия в связи с вопросом происхождения-монархии в Древнем Израиле была обозначена источниковедческая проблема, суть которой состоит в сомнениях, высказанных рядом исследователей относительно аутентичности Библии как источника для реконструкции исторических реалий. В частности, израильский археолог И. Финкелыытейн, основываясь на новейших археологических данных, оспаривает возможность существования развитого- территориально-политического образования на территории- Израиля и Иудеи в X веке до н.э.⁴⁵. В Израиле государство возникает не ранее IX века до н.э., в Иудее- лишь, во? второй половине VIII века до н.э. ⁶. Таким образом, библейская картина двух государств - сестер, представлявших собой единое демографическое¹ и культурное целое, не подтверждается, библейское повествование объявляется «идеологическим конструктом» послепленной эпохи⁴⁷.

Кроме того, наличие зазора между народной религиозностью и

яхвизмом, отраженного и в самих библейских текстах , и в археологических находках монархической эпохи, обнаруженных на территории Палестины, позволяет многим^- исследователям-религиоведам делать вывод о политеистическом характере религии допленного Израиля, неотличимой от религии ханаанеев. «В течение четырех с половиной столетий существования

⁴⁵ Fmkelstein I. State Formation in Israel and Judah: A Contrast in Context, A Contrast in Trajectory II Near Eastern
Archaeology. - 1999. - Vol. 62. - № 1. - P. 35-52.

⁴⁶ По мнению А. Иоффе, израильское и иудейское царства возникли в рамках происходившего в X-IX вв. до
н.э. процесса образования на юге Леванта «вторичных этнических государств». Царь Израиля упоминается
на знаменитой стеле Меши (850 г. до н.э.), от 805 г. до н.э. сохранились два фрагмента надписи га Телль
Дана, в которой упоминаются и «царь Израиля», и «дом Давидов». См.: Joffe А.Н. The Rise of Secondary
States in the Iron Age Levant IIJESHO. - 2002. - Vol. 45. - P. 450.

⁴⁷ См. также: Garbini G. History and Ideology in Ancient Israel. - New York, 1988 - 222 p.; Fmkelstein I. The
Archaeology of the United Monarchy: An Alternative View II Levant. - 1996. - Vol. 28. - P. 177-187; Fmkelstein I.
The Rise of Early Israel: Archaeology and Long-Term History II The Origin of Early Israel — Current Debate:
Biblical, Historical and Archaeological Perspectives. - Beer-Sheva, 1998. - P. 7-39.

⁴⁸ См., например: Иез. 20:23-32.

25 одного или двух израильских монархических государств (1020-586 гг. до н.э.), - пишет Б. Лэнг, - основной религией (в Израиле - О.А.) была

политеистическая религия, неотличимая от религии соседних народов» . Подобного мнения придерживаются и другие ученые⁵⁰.

Тем не менее, в настоящем исследовании мы будем исходить из того неоспоримого факта, что проблема монархии акцентирована в библейском повествовании, и трудно предположить, что она являлась, для его авторов предметом чисто теоретического интереса. «Убедительное подтверждение тому, — пишет И.ГГ. Вейнберг, - обращение Девтерономиста к, спорам о нужности или' ненужности, целесообразности или нецелесообразности государственности, о формах управления»⁵¹. Кроме того; мы будем исходить из доверия библейскому тексту какг историческому источнику в том, что основополагающие установки древнеизраильской религии оформились в домонархическую эпоху⁵², а все свидетельства израильского «политеизма» объясняются отступлением, осуждаемым' верными сторонниками¹ яхвизма, вполне- могущими* быть и в меньшинстве, в силу чего¹ и получившими в пророческих писаниях наименование верного «остатка» (1Ш) .

Степень, изученности темы. Научная литература; посвященная концепту священного царства в различных культурах, обширна. Исследования; в фокусе которых находилась проблема божественности царей и другие проблемы, связанные с феноменом царственности в Древнем мире, проводятся с начала.ХХ века в рамках различных дисциплин: истории, антропологии, этнографии, религиоведения, археологии. Однако работы, содержащие компаративный анализ представлений о царственности в различных культурах, сравнительно немногочисленны.

⁴⁹ Цит. по кн.: Keel О., Uehlinger С. Op. cit. Р. 2.

⁵⁰ См., например: Knauf Е.А. Zur Herkunft und Sozialgeschichte Israels. 'Das Bockchen in der Milch seiner
Mutter' II Biblica. - 1988. - Vol. 69. - P. 153-169; Weippert M. Synkretismus und Monotheismus. Religionsinterne
Konfliktbewaltigung im alten Israel II Kultur und Konflikt. - Frankftirt/Main, 1990. - S. 143-179.

⁵¹ Вейнберг И.П. Указ. соч. С. 167-168.

Традиционные установки древнеизраильской религии характеризуются категорическим отрицанием религиозных практик сопредельных Израилю народов, уподобление которым всегда расценивается библейскими авторами как отступление от Яхве — Единственного Бога, Которому дозволялось поклоняться и служить. ⁵³ См., например: Ис. 10:21-22, 37:31-32; Иер. 23:3; Мих. 5:7.

Одним из наиболее влиятельных исследований, затрагивающих проблему «божественного царства», стала знаменитая «Золотая Ветвь» Дж. Фрэзера, крупнейшего британского религиоведа и антрополога . Дж. Фрэзер, придерживавшийся эволюционистского подхода к развитию человечества (по схеме: магия-религия-наука) настаивал на типологическом сходстве всех «примитивных» культур, к каковым он относил равно и сообщества Древнего- мира (в силу самой их древности), и современные «дикарские» культуры африканского континента. Дж. Фрэзер показывает, что мифологема царя-жреца, окутанного ореолом божественности, являлась одним из важнейших элементов мифологического сознания, универсальным для первобытных мифологий архетипом. Царей почитали не только носителями особой жизненной силы и исполнителями обрядов, от которых зависело благобытие сообщества, но и богами, способными оделить своих подданных всяческими благами. Когда царь становился немощным, неспособным исполнять свои обязанности, или в случае различных бедствий, постигающих племя; он торжественно приносился в. жертву ради процветают своего народа.

Приверженность эволюционистскому подходу, согласно которому религия возникает из магии, и стремление обнаружить в любой религиозной системе «магический» пласт древних верований привело Дж. Фрэзера к серьезной методологической ошибке: перенесению данных, полученных в результате исследования-культур современных «примитивных» народов, на древние цивилизации или, иными словами, проведению- тождества между деградировавшими и исходными культурными моделями (см. ниже).

Идея-ритуального убийства «божественного» царя получила,развитие в трудах последователей Дж. Фрэзера, в том числе Ч.Г. Селигмана⁵⁵, Ч.К. Мика , Т. Гэстера . Т. Гэстер применил ее к древним ближневосточным культурам. Царь как бог или земной представитель бога ежегодно

⁵⁴ FrazerJ.G. The Golden Bough: a Study in Magic and Religion: 12 Vols. - 3d. ed. - London, 1911-1915

⁵⁵ Seligman Ch.G. Egypt and Negro Africa: A Study in Divine Kingship. - London, 1934. - 82 p.

⁵⁶ Meek Ch K. A Sudanese Kingdom. - London, 1931. - 548 p.

⁵⁷ Gaster Т.Н. Thespis: Ritual, Myth and Drama in the Ancient Near East. - New York, 1950. - 498 p.

27 претерпевал символическую или даже реальную смерть. Убийство прежнего царя и восхождение на престол нового «имитировало» смерть божества плодородия и ритуально «стимулировало» его возрождение, тем самым, содействуя благобытию сообщества.

Распространенные в первобытных сообществах представления об особой священной роли царя были подробно исследованы, с привлечением огромного фактического материала, А. Хокартом⁵⁸, хотя его работа в значительной мере уже устарела. А. Хокарт исследовал систему идей, выражаемую термином «божественное царство», уделяя особое внимание представлениям о царственности на африканском континенте. Веру в божественность царей А. Хокарт относил к древнейшим проявлениям религиозности человека: «мы не имеем права, - писал он, - при нынешнем состоянии нашего знания утверждать, что поклонение богам предшествовало поклонению царям; мы этого не знаем. Возможно, никогда не было ни богов без царей, ницарей без богов»⁵ .

Как и Дж. Фрэзер, А. Хокарт не проводил различия между древними народами и современными дикарями, исследовал представления о царственности вообще, направляя внимание не на- сущностную основу данного феномена, а на внешние его проявления. В результате одинаковую интерпретацию получили у него представления о царственности, бытовавшие в столь различных и без дополнительных оговорок несопоставимых разновременных культурах, как в Вавилонии, Египте, Индии, Греции, Меланезии, Фиджи, Древнем Риме, у древних германцев и т.д. Все эти представления, по его мнению, объединяет идея царя — подателя плодородия, увеличения рождаемости людей и полезных животных, посюстороннего благобытия, исцелений, гаранта наиболее благоприятного для человеческого сообщества порядка вещей в природе⁶⁰. Для А. Хокарта, как и для Дж. Фрэзера, не существует различий между первичными моделями

^5S HocartA.M. Kingship. - London, 1927. - 250 p.

⁵⁹ Ibid. P. 7.

⁶⁰ Ibid. P. 238.

28 царственности, возникшими в древних ближневосточных культурах, и их формальным воспроизведением другими народами в позднейшие эпохи, что является, несомненно, серьезным недостатком его работы.

Как убедительно показано в работах видного румынского религиоведа М. Элиаде - наиболее влиятельного представителя Чикагской школы религиоведения⁶¹, а также отечественного исследователя древних религий А.Б. Зубова , религиозность современных неписьменных народов являет собой деградировавший вариант древних религиозных традиций, сохраняющихся у этих народов в весьма редуцированном виде и все более предающихся забвению. Лишь «следы» древних верований фиксируются в их преданиях и религиозных практиках, ориентированных всецело на обеспечение сколь возможно лучшего уровня бытования человека в посюстороннем мире. Характеризуя религиозность современных неписьменных народов, М. Элиаде отмечает тот факт, что высшие небесные боги оттесняются здесь «на периферию религиозной жизни и могут быть даже преданы почти полному забвению; господствующие место занимают другие сакральные силы, более доступные для человека, более близкие к его повседневному опыту и более полезные в практическом смысле» . «Можно сказать, - продолжает М. Элиаде, - что в данном случае мы становимся свидетелями «постепенного нисхождения сакрального в сферу

конкретного» .

Предельная натурализация религии, являющаяся характерной чертой современных «примитивных» сообществ, есть результат деградации, упадка религиозности. По этой причине объяснение древних верований через этнографические и мифологические материалы позднейших эпох возможно лишь при условии предварительного определения путей и логики развития сопоставляемых культур, доминанты их религиозного сознания, в противном

⁶¹ Чикагская школа начала складываться во второй половине XX века и достигла кульминации в изданной под редакцией М. Элиаде в 1987 г. многотомной Энциклопедии религий (ER).

Зубов А.Б. История религий: курс лекций. Книга первая. Доисторические и внеисторнческие религии. — М., 2006. -436 с.

⁶³ Элиаде М Трактат по истории религий: Т. 1. — СПб., 1999. - С. 104. ^м Там же. С. 119.

29 же случае оно оказывается методологически некорректным и может привести исследователя к неверным интерпретациям.

Собранный Дж. Фрэзером и другими этнологами и антропологами богатейший фактический материал послужил пищей для размышлений многим исследователям, не всегда соглашавшимся с позицией «эволюционистов». Как реакция против эволюционистского подхода к изучению древних религий во второй четверти XX века возникли два направления, в Великобритании и Скандинавии, получившие общее название школы «Миф и ритуал». В связи с феноменом древневосточной царственности школой «Миф и ритуал» был поставлен вопрос соотношения моделей царственности в различных регионах Ближнего Востока. В вышедших в свет в 1933, 1935 и 1958 гг. под редакцией профессора С. Хука сборниках «Миф и ритуал», «Лабиринт», «Миф, Ритуал и Царственность»⁶⁵ были рассмотрены ритуальные практики различных народов Древнего Ближнего Востока и Малой Азии, включая древний Израиль, и сделаны выводы о существовании единой ближневосточной* «культурной модели», внутренний стержень которой составляла традиция божественного царства. Эта модель, представлявшая собой совокупность идей и культовых практик, рассматриваемых как единое целое, имеющее определенную внутреннюю логику, распространилась от одного или нескольких центров, оказавших влияние на соседние культуры. Единая культурная модель наиболее отчетливо просматривается в ряде ежегодных празднеств, в которых решающая роль отводилась царю: ритуальное воспроизведение смерти и воскресения божества, рецитация космогонического мифа, ритуальная битва, в которой инициировалось событие победы над всеми богопротивными силами, ритуал священного брака, торжественная процессия, в которой царь представлял божество.

⁶⁵ Myth and Ritual I Ed. by S.H. Hooke. - Oxford: Oxford University Press, 1933. - 204 p.; The Labyrinth I Ed. by S.H. Hooke. - New York: The Macmillan Company, 1935. - 288 p.; Myth, Ritual and Kingship / Ed. by S.H. Hooke. - Oxford: Clarendon Press, 1958. - 308 p.

Скандинавские исследователи И. Энгнель и Г. Виденгрен, подобно своим британским коллегам, настаивали на фундаментальном единстве архетипа священного царства на всем Ближнем Востоке от Египта до Анатолии и на божественной природе всех ближневосточных царей. В своем труде, посвященном исследованию божественного царства на Древнем Ближнем Востоке И. Энгнель приводит многочисленные свидетельства «божественности» царей Египта, Месопотамии, доизраильского Ханаана, а также находит в Ветхом Завете множество свидетельств, указывающих на наличие священного царства в Израиле, обнаруживая в библейских текстах известный из вавилонских акиту мотив искупительных страданий царя, его смерти и возвращения к жизни⁶⁶.

Г. Виденгрен указывал на месопотамское происхождение израильской мифологии и ритуальных практик. И в Месопотамии, и в сиро-палестинской доизраильской, и в израильской культурах царь рассматривался как Древо Жизни для своего народа, восстановитель райского состояния мироздания . По мнению Г. Виденгрена, лишь сравнительно небольшая часть древнеизраильских текстов вошла в известный нам корпус книг Ветхого Завета. Это лишь те тексты, где выражено резко отрицательное отношение к мифо-ритуальной модели окружающих народов. Тексты же, отражающие мнение большинства народа, не сохранились, вследствие чего позицию этого большинства приходится реконструировать на основе лишь ряда аллюзий и полемических фрагментов. Подобные реконструкции основываются у Г. Виденгрена, как и у И. Энгнеля, на чисто формальных, внешних критериях сходства с ближневосточной традицией священной царственности и нередко оказываются достаточно произвольными.

Сходные идеи относительно израильской царственности выдвигались и прежде. Норвежский ученый 3. Мовинкель, занимавшийся исследованием

Engnell I. Studies in Divine Kingship in the Ancient Near East. - Uppsala, 1943. - 241 p. ⁶⁷ Widengren G. The King and the Tree of Life in Ancient Near Eastern Religion. - Uppsala, 1951. — 79 p.; Idem. Early Hebrew Myths and Their Interpretation II Myth, Ritual and Kingship I Ed. by S.H. Hooke. - Oxford, 1958. -P. 149-203.

31 так называемых «царских псалмов»⁶⁸, в своем фундаментальном труде выражал убеждение в том, что эти псалмы имеют культовую основу и могут

служить основанием для реконструкции древнеизраильского культа . Опираясь на обширный библейский, месопотамский, египетский материал, а также на поздние раввинистические источники, 3. Мовинкель попытался реконструировать «чинопоследование» новогодних празднеств в Израиле, представлявших собой, согласно его теории, аналог вавилонского акиту, на основе чего этот исследователь делал вывод о существовании «божественного царства» в израильском варианте.

X. Шмидт, разделяя в целом точку зрения 3. Мовинкеля, придавал еще большее значение роли царя в ритуалах, связанных с воцарением Яхве, и видел в ряде царских псалмов указание на то, что интронизация земного царя повторялась ежегодно и соотносилась с воспроизводимым ритуально событием воцарения Яхве .

После исследований, проведенных представителями школы «Миф и ритуал», как отмечал С. Брэндон, не остается сомнений в «фундаментальной важности царственности как религиозного института в различных культурах Древнего Ближнего Востока» . Тем не менее, позиция этой школы подвергалась критике со стороны многих ученых, в том числе, самого С. Брэндона, а также известного немецкого библеиста М. Нота и видного британского археолога и историка религий Г. Франкфорта, критиковавшего выводы и подход Дж. Фрэзера. Акцент на сходствах между различными культурами угрожает нивелированием их весьма существенных различий. По мнению Г. Франкфорта, аккадская ритуальная модель была совершенно

К царским псалмам обычно относят Пс. 2, 18, 20, 21, 45, 72, 89, НО, 132, 145 (нумерация дана по масоретскому изданию).

⁶⁹ Mowinckel S.O.P. Psalmenstudien II: Das Thronbesteigungfest Jahwas und der Ursprung der Eschatologie. -
Oslo, 1922.

⁷⁰ Schmidt H. Die Thronfahrt Jahves am Fest der Jahreswende im alten Israel. - Tubingen, 1927.

⁷¹ Brandon S.G.F. The Myth and Ritual Position Critically Considered II Myth, Ritual and Kingship I Ed. by S.H.
Hooke. - Oxford, 1958. - P. 290.

32 безосновательно и произвольно наложена представителями школы «Миф и ритуал» на религию Израиля .

Доказательству принципиальной невозможности реализации в Израиле модели «священного царства» по образцу окружающих народов была посвящена статья А. Кандолла, аргументация которого в основном базировалась на утверждении несовместимости царствования Яхве и «абсолютной власти» египетского или, хотя и в меньшей степени, месопотамского царя⁷³. Однако этот аргумент едва ли может считаться исчерпывающим, поскольку исходит, с одной стороны, из несколько упрощенного понимания древневосточной царственности, а, с другой, из недооценки степени влияния соседних цивилизаций на Израиль, стремления сгладить проблематичность института монархии в Израиле.

Принадлежащая перу Г. Франкфорта - представителя англо-саксонской школы критического религиоведения первой половины XX века, классическая монография «Царственность и боги», изданная в 1948 году⁷⁴, по сей день остается наиболее фундаментальным исследованием, посвященным проблеме священного царства в Египте и Междуречье. Г. Франкфорт подходит к проблеме древневосточной царственности с точки зрения феноменологии религий, интерпретируя феномен царственности исходя из общекультурного контекста каждой цивилизации. Сопоставляя мировоззренческие концепты двух ближневосточных культур, он приходит к выводу, что они обнаруживают больше различий, нежели сходства . И в Египте, и в Месопотамии царь рассматривался как посредник между своими подданными и богами, но в Месопотамии царь был большим из людей (lu-gal - «большой человек»), избранником богов, в Египте же — воплощением божества. После выхода в свет книги Г. Франкфорта представление о

⁷² Frankfort Н. The Problem of Similarity in Ancient Near Eastern Religions. - Oxford, 1951. - P. 8.

⁷³ CundallA.E. Sacral Kingship-The Old Testament Background II Vox Evangelica. - 1969. -Vol. 6. - P. 31-41.

⁷⁴ Frankfort H. Kingship and the Gods; A Study of Ancient Near Eastern Religion as the Integration of Society and
Nature. - Chicago, 1948.-444 p.

⁷⁵ Ibid. P. 287.

33 радикальном различии между статусом правителя в Египте и Месопотамии прочно утвердилось в исследовательской литературе.

В эпилоге Г. Франкфорт отмечает наличие еще одной, третьей, ближневосточной модели царственности, реализованной в сиро-палестинском регионе, где проживали древние евреи. Это модель израильской монархии, происходящая от наследственного племенного института власти - власти вождя, и не обладавшая, в отличие от первых двух, священным статусом.

Работу Г. Франкфорта отличает глубокий анализ религиозных взглядов древнего человека, реконструируемых на обширном фактическом материале. Тем не менее, Г. Франкфорт, хотя и в несравнимо меньших, нежели А. Хокарт, масштабах, также привлекает для объяснения реалий далекого прошлого данные современных «примитивных» африканских культур. При всей глубине проникновения Г. Франкфорта во внутреннюю логику верований древних обитателей долины Нила и Междуречья трактовки некоторых символических образов и категорий, весьма значимых для понимания сути священной царственности, основаны в его исследовании на слишком буквальном прочтении. Например, справедливо отмечая, что доминантой духовных устремлений египтян являлась проблема жизни после смерти, исследователь говорит об этой жизни как о вечной жизни в круговращении солнца и звезд⁷⁶, «реинтеграции» в жизнь природы, ее циклы . Еще большей натуралистичностью отмечены интерпретации религиозных идей обитателей Древнего Междуречья, чьи интересы, по мнению Г. Франкфорта, ограничивались исключительно сферой посюстороннего. В силу «физиографических» особенностей Двуречья, его обитатели гораздо в большей степени, нежели египтяне, защищенные от внешних инвазий пустынями и живущие в достаточно стабильных климатических условиях, всегда ощущали угрозу хаотизации в случае

Ibid. Р. 170. Ibid.'Р. 117, 120.

разлада между человеческим сообществом и природными силами . Гармонизации жизни сообщества с жизнью природы содействовали религиозные культы, в которых участвовали правители, боги же мыслились лишь как имманентные природные силы . На решение проблемы стабилизации экологической ситуации, увеличения плодородия, земного изобилия были ориентированы культы, связанные с «умершим и воскресшим» божеством, известным в Месопотамии под различными именами. Научная честность и блестящая интуиция Г. Франкфорта делает его книгу незаменимым источником для любого исследования, посвященного древневосточной царственности, но некоторые его выводы, обусловленные излишней «имманентизацией» религиозных целей древнего человека, нуждаются в корректировке.

В тот же год, что и монография Г. Франкфорта, были опубликованы лекции К. Гадда, объединенные под общим названием «Представления о божественном правлении на Древнем Востоке»⁸¹. В работе предпринят сравнительный анализ религиозных идей, связанных с генезисом и функционированием царственности в Египте, Месопотамии, у хеттов, в Финикии, Израиле. Исследование К. Гадда, хотя и содержит многие весьма ценные замечания автора, носит более обзорный, сравнительно с фундаментальным трудом Г. Франкфорта, характер.

Религиозные аспекты древневосточной царственности и, в особенности, проблема статуса правителя в древних обществах анализируются в монографии известного византиниста и слависта Ф. Дворника, посвященной византийской теократической идее и ее истокам, которые он справедливо увидел на Древнем Востоке⁸². В отношении египетских и месопотамских представлений о царственности автор следует концепции Г. Франкфорта, полностью разделяя его точку зрения об их существенном различии:

⁷⁸ 7Ш Р. 4-5.

⁷⁹ Ibid. Р. 277-280.

⁸⁰ Имеется в виду отнесение к реалиям посюстороннего мира.

⁸¹ Gadd C.G. Ideas of Divine Rule in the Ancient East. - London, 1948. - 101 p.

⁸² Dvormk F. Early Christian and Byzantine Political Philosophy: Origins and Background: 2 Vols. - Washington,
1966.-975 p.

35 «божественность» египетских фараонов, с одной стороны, и «человечность» или, самое большее, «усыновленность» месопотамских правителей богам, с другой⁸³.

В отечественной историографии проблема священной царственности в широком культурно-историческом контексте впервые была поставлена А.Б. Зубовым . По мнению этого автора; особенностью и ближневосточного, и южноазиатского, и дальневосточного образа царя является его двуприродность, благодаря чему оказывается возможным осуществление правителем посредничества между своими подданными и божеством.

В настоящей работе, являющейся продолжением направления исследований А.Б. Зубова, мы будем использовать ту же, что^-и Г. Франкфорт, методологию рассмотрения представлений о священном царстве и царственном священстве в контексте комплексной картины мировидения древних обитателей долины Нила и Междуречья, учитывая при. этом результаты религиоведческих исследований М. Элиаде, показавшего, что во многих культурах древности прослеживается, с одной стороны, представление о некоем зазоре между совершенством мироздания в момент «начала» и его нынешним состоянием, а, с другой — стремление к устранению этого зазора. Одним из методов возвращения мироздания в «идеальное» состояние, исправления его в соответствии с замыслом-Создателя, и стала, как будет показано ниже, модель священного царства.

При этом особое внимание будет уделено проблеме личной эсхатологии , которая, по нашему мнению, проливает дополнительный свет на генезис и особенности функционирования царской власти и в Египте, и в Междуречье. Кроме того, в работе будет исследована специфика библейского взгляда на царственность в культурно-историческом контексте, проведен анализ влияния ближневосточных цивилизаций на образ идеального царя и

⁸³ Ibid Vol. I. P. 29.

Зубов А.Б. Харисма власти. От современности к древности (опыт архетипической реконструкции) // Восток. - 1994. - № 4. - С. 22-35; 1994. - № 5. - С. 11-21; 1994. - № 6. - С. 23-32; 1995. - № 2. - С. 80-99; Зубов А.Б., Павлова О. И. Религиозные аспекты культуры Древнего Востока: образ царя // Религии Древнего Востока. - М., 1995. - С. 34-84. Под личной эсхатологией имеются в виду представления об участи человека после смерти.

36 представления о смысле и назначении древнеизраильской царственности, которой в монографии Г. Франкфорта посвящено лишь несколько страниц эпилога.

Проблемы становления и функционирования государственности на Древнем Востоке рассматриваются в изданных Институтом востоковедения РАН сборниках статей «Государство и социальные структуры на древнем Востоке» (1989 г.) и «Государство на Древнем Востоке» (2004 г.).

В первом сборнике предпринимается попытка выяснить, как политические и идеологические институты и представления влияли на экономическую и социальную структуру общества. Однако, хотя авторы сборника и уделяют внимание религиозной составляющей государственных институтов, религия рассматривается ими лишь как «наиболее существенная часть древней идеологии»⁸ , которая понимается как производная социально-политической жизни общества. Соответственно, первичными и наиболее значимыми для авторов сборника остаются всё же политические мотивации и смыслы, производными которых являлись, по их мнению, те или иные религиозные концепты, в свою очередь, влияющие на социально-экономическую жизнь древних обществ.

Во втором из вышеназванных сборников предметом исследования стал государственный и общественный строй государств Древнего Востока, их административные институты, право, религия. Особое внимание в сборнике уделяется концепции «восточного деспотизма». Отдельные аспекты рассматриваемой нами проблемы священного царства и царственного священства в Египте, Месопотамии, Израиле разрабатываются в статьях В.А.

ОТ по ОП

Якобсона , А.Б. Зубова и О.И. Зубовой (Павловой) и И.П. Вейнберга . В работе И.П. Вейнберга проводится реконструкция древнееврейской идеи

^s6 Дандалшев М.А. Государство, религия и экономика в древней Передней Азии // Государство и социальные структуры на древнем Востоке / Отв. ред. М.А. Дандамаев. - М., 1989. - С. 5-6.

⁵⁷ Якобсон В.А. Становление империи и имперской идеологии в древней Месопотамии // Государство на Древнем Востоке: Сб. ст. / Отв. ред. Э.А. Грантовский, T.B. Степугина. - М., 2004. - С. 124-131.

⁸⁸ Зубов А.Б, Зубова (Павлова) О.И. Природа власти царей древнего Египта (К проблеме «восточного
деспотизма») // Государство на Древнем Востоке ... С. 204-225.

⁸⁹ Вейнберг И.П. Древнееврейское государство: идея и реальность // Государство на Древнем Востоке ... С.
С. 300-310.

37 государственности, повлиявшей на становление и функционирование реального древнееврейского государства. Принципиальным отличием нашего исследования является компаративный «срез» проблемы. В статье В.А. Якобсона рассматривается процесс развития политических форм в Месопотамии, динамика противостояния имперской идеологии и идеологии сопротивления имперским тенденциям. Темой исследования А.Б. Зубова и О.И. Зубовой (Павловой) является понимание египтянами духовной природы царя.

Существенный вклад в разработку проблемы сакрализации власти в истории цивилизаций в отечественной историографии внесен изданной в 2005 году одноименной коллективной монографией, в которую вошли работы ведущих отечественных историков и культурологов⁹⁰. В монографии предпринимается сравнительно-типологическое исследование феномена сакрализации власти на материалах различных обществ древности, средних веков и раннего Нового времени. Особое внимание уделено вопросам соотношения сакрализации и обожествления власти, сакральных и профанных функций правителя, места институтов власти и ее носителей в картине мира. Концептуальной посылкой сборника является разделение феноменов сакрализации и обожествления власти: в первом случае носитель верховной власти признается божеством, во втором он остается человеком, «но считается обладателем особенно значительных, и притом сближающих или тесно связывающих его с божествами возможностей для обеспечения всеобщего благополучия»⁹¹. При этом, по мнению составителей сборника, обожествление земной власти и ее носителей возможно лишь в культурах, обозначенных в типологии К. Ясперса как «доосевые». Этим культурам «чуждо понятие о чем-либо «свехъестественном», «трансцендентном»....Их божества конечны, уязвимы, подвержены космической несвободе; они так же «материальны», как и любые другие объекты и существа». Мир же богов

⁹⁰ Сакрализация власти в истории цивилизаций / РАН. Центр цивилизационных и региональных
исследований: Ч. 1-3. -М., 2005.

⁹¹ Андреева Л.А, Бондаренко Д.М. Указ. соч. С 9.

38 «здесь моделируется по образу и подобию мира людей» . Подобная характеристика архаических культур является, на наш взгляд, по меньшей мере, спорной, и, соответственно, «картина мира» древних ближневосточных сообществ и место царственности в ней видится нам несколько иначе . Определение ключевых «параметров» этой картины в каждой из рассматриваемых культур составляет одну из основных задач настоящей работы. Проблема разделения феноменов сакрализации и обожествления власти также представляется нам, в случае Египта и Междуречья, не до конца разрешенной, требующей дальнейших углубленных исследований всего комплекса смыслов, сопряженных с концептами царской «божественности» и «сакральности» в данных культурах.

Проблеме сакрализации власти в древневосточных обществах посвящены статьи И.А. Ладынина⁹⁴ и А.А. Немировского⁹⁵. В статье И.А. Ладынина содержится очерк эволюции древнеегипетских представлений о царском культе с конца додинастического периода (до XXXII-XXXI вв. до н.э.)*по начало Среднего царства (XX в. до н.э.). В статье А.А. Немировского рассматривается концепция царственности в различные периоды истории Междуречья, анализируются представления о царе, его взаимоотношениях с богами и своими подданными, а также ряд других аспектов феномена сакрализации власти в инварианте месопотамской культуры, сложившемся во II-I тыс. и представлявшем собой существенную модификацию мировоззренческой системы III династии Ура.

⁹² Там же. С. 11.

⁹³ Небесспорным является, с нашей точки зрения, и тезис о непридании архаикой этического смысла
противопоставлению «священного» и «профанного», то есть об отсутствии связи между ритуальной и
нравственной чистотой в архаических культурах. «Ритуально чистый правитель или божество, - пишут
авторы Введения, — не делается от этого (этически) лучше, он всего лишь лучше технически защищен» (таи
оке. С. 32). Последний тезис, впрочем, отчасти верен: ритуальная чистота сама по себе не делает никого
этически лучше, но этическая некачественность в нормальном случае ставит под сомнение ритуальную
адекватность того или иного «священного» лица.

⁹⁴ Ладынин И.А. Сакрализация царской власти в древнем Египте в конце IV — начале II тыс. до н.э. //
Сакрализация власти в истории цивилизаций / РАН. Центр цивилизационных и региональных исследований.
- М , 2005. - Ч. 1. / Отв. ред. Д.М. Бондаренко. - С. 63-94.

⁹⁵ Нелшровский А.А. Только человек, но не просто человек: сакрализация царя в древней Месопотамии //
' Сакрализация власти... С. 95-145.

В западной историографии после выхода в свет книги Г. Франкфорта исследования в области священной царственности на Древнем Ближнем Востоке представлены сборниками статей, посвященных различным аспектам данной проблемы, обобщающих же компаративных исследований с тех пор не предпринималось.

В 1959 году в сборнике под названием «Священное Царство» были изданы материалы VIII Международного конгресса по Истории религий, проводившегося в Риме в 1955 году⁹⁶. Хронологические и пространственные рамки сборника весьма обширны. Непосредственное отношение к теме настоящего исследования имеет статья К. Блеекера, посвященная статусу и культовой* роли¹ царицы в Древнем Египте , а также 3. Мовинкеля «Общевосточные и специфически израильские элементы- в израильской

концепции священного царства» .

Месту монархии в социо-религиозных традициях Древнего Востока посвящен изданный в 1984 году сборник, в который вошли материалы 31 Международного Конгресса Гуманитарных Наук в Азии, и Северной Африке". Издание включает работы по отдельным аспектам политической теологии в. различных регионах: в сиро-палестинском, у хеттов, в Египте, в Месопотамии ахеменидской эпохи, ведической Индии, сасанидском Иране.

В вошедшей- в- данный сборник статье Л. Мунтинга¹⁰⁰ на. основе материалов, из архивов царского дворца Эблы (северная Сирия, приблизительно 2400 г. до н.э.) рассматривается концепция, древней сиро-палестинской царственности. Л. Мунтинг иллюстрирует справедливость точки зрения Г. Франкфорта относительно более секуляризированного, сравнительно с Египтом и Месопотамией, характера царственности в сиро-

⁹⁶ La Regalita sacra : contributi al tema dell' VIII Congresso intemazionale di storia delle religioni, Roma, aprile
1955 = The Sacral Kingship: Contributions to the Central Theme of the Vlllth International Congress for the
History of Religions, Rome, April 1955. - Leiden : Brill, 1959. - 748 p.

⁹⁷ Bleeker C.J The Position of the Queen in Ancient Egypt// Ibid. P. 261-268.

⁹⁸ Mowinckel S. General Orient and Specific Israelite Elements in the Israilite Conception of the Sacral Kingdom II
Ibid. P. 283-292.

⁹⁹ Monarchies and Socio-Religious Traditions in the Ancient Near East / Ed. by H.I.H. Prince Takahito Mikasa. -
Wiesbaden: Harrassowitz, 1984.-83 p.

¹⁰⁰ Muntingh L.M. The Conception of Ancient Siro-Palestinian Kingship in the Light of Contemporary Royal
Archives with Special Reference to the Recent Discoveries at Tell Mardikh (Ebla) in Syria// Ibid P. 1-Ю.

40 палестинском регионе. Эблаитский царь III тыс. до н.э., хотя и носил титул, записанный в билингвах как шумерское еп, не являлся верховным жрецом, как это было в Шумере. Он был политической, а не культовой фигурой, хотя и не вовсе лишенной религиозного значения: правитель мог совершать жертвоприношения, являвшиеся частью официального культа в Эбле.

Другой автор сборника, К. Мысливец, в статье «Иконографические, литературные и политические аспекты идентификации бога с монархом в Древнем Египте»¹⁰¹ иллюстрирует на обширном материале различных периодов истории Египта идею идентификации правителя с Атумом -Творцом вселенной в гелиопольской теологии.

Вышедший в 1998 г. под редакцией Дж. Дэя сборник «Царь и Мессия в Израиле и на Древнем Ближнем Востоке» содержит обзорные статьи Дж. Бейнса и В. Лэмберта по древнеегипетской и месопотамской царственности соответственно¹⁰³, а также множество работ, посвященных мессианской тематике в библейских текстах и образу Мессии в .постбиблейском иудаизме (в апокрифах, псевдоэпиграфах, рукописях Мертвого моря, раввинистических текстах). К сожалению, данное издание оказалось нам недоступно.

Из недавних западных исследований, посвященных проблеме священной ' царственности, следует отметить изданный в 2008 г. сборник «Религия и власть: божественное царство в Древнем Мире и позже», в который вошли материалы семинара, организованного Институтом Востока Чикагского

10 А.

университета в феврале 2007 г . Автор введения и редактор сборника Н. Бриш, относит к наиболее перспективным на сегодняшний день направлениям междисциплинарные и межкультурные исследования, в основу которых положен компаративный подход. Пространственный диапазон

¹⁰¹ Mysliwiec К Iconographic, Literary and Political Aspects of an Ancient Egyptian God's Identification with the
Monarch II Ibid P. 44-50.

¹⁰² King and Messiah in Israel and the Ancient Near East: Proceedings of the Oxford Old Testament Seminar I Ed.
by J. Day. - Sheffield: Sheffield Academic Press, 1998. - 528 p. - (JSOTSup 270).

¹⁰³ Baines J. Ancient Egyptian Kingship: Official Forms, Rhetoric, Context II Ibid. P. 16-53; Lambert W.G.
Kingship in Ancient Mesopotamia II Ibid P. 54-70.

¹⁰⁴ Religion and Power: Divine Kingship in the Ancient World and Beyond I Ed. by N. Brisch. - Chicago, 2008. -
271 p. - (Oriental Institute Seminars; 4).

41 работ, представленных в сборнике, включает Древний Египет, Месопотамию, Китай, Древнюю Персию и Древний Рим. Особое внимание уделено царственности в древней Месопотамии, со времени выхода в свет монографии Г. Франкфорта остававшейся на периферии межкультурных исследований. Ряд авторов сборника указывают на то, что в категории божественного и человеческого, используемые в научной литературе применительно к древневосточным царям; влагаются* смыслы, свойственные западной культуре, что не вполне корректно,.а также высказывают серьезные сомнения в целесообразности различения между «божественными» (в

1П^

терминологии Дж. Фрэзера) и «священными» царями . Проблеме определения- статуса месопотамских^ правителей посвящены работы видных ассириологов П. Михаловского¹⁰⁶ и И. Винтер¹⁰⁷, к которым мы будем* неоднократно обращаться по ходу исследования. Кроме того, авторами сборника отмечается < необходимость отказа от универсализации предложенной'. Дж. Фрэзером- модели царственности, строящейся, на основе концепций умирающего-воскресающего бога, священного.* брака, искупительной жертвы и в особенностифитуального цареубийства, равно как

и от эволюционистского подхода .

Из исследований, посвященных проблеме священного царства в Месопотамии следует отметить опубликованный в 1974 году в Париже сборник «Дворец и Царственность», в который вошли материалы XIX Международного конгресса* ассириологов, проходившего в 1971 году¹⁰⁹. Сборник содержит статьи, посвященные как общим, так и частным вопросам, связанным с концепцией царственности в различные периоды истории Междуречья, от шумерского до ассирийского и нововавилонского.

¹⁰⁵ Set G.J. The Divine Prototypes II Ibid. P. 13-15; Gilbert M. The Sacralized Body of Akwapim King II Ibid. P.
173.

¹⁰⁶ Michalowski P. The Mortal Kings of Ur: A Short Century of Divine Rule in Ancient Mesopotamia II Ibid. P. 33-
46.

¹⁰⁷ Winter I. Touched by the Gods: Visual Evidence for the Divine Status of Rulers in the Ancient Near East II Ibid
P. 75-101.

¹⁰⁸ BrischN. Introduction II Ibid. P. 1-2.

¹⁰⁹ Le Palais et la Royaute / Ed. by P. Garelli. - Paris, 1974. - 490 p.

Литература, посвященная древнеегипетской царственности, обширна.
Без рассмотрения*этой темы не обходится практически ни одно исследование
по религии Древнего Египта. Основной проблемой; разрабатываемой в
историографии древнеегипетской царственности, является, вопрос
соотношения между царем и Божеством¹ . Большинство исследователей
первой половины XX столетия были согласны с мнением о божественности
египетского монарха, выраженном в Энциклопедии религии и этикиг «сколь
далеко мы бы ни уходили вглубь веков, мы сталкиваемся с концепцией
монархии, основанной всецело на ассимиляции царя и богов» .
Многочисленные факты, подтверждающие божественность

древнеегипетских монархов, были собраны французскими исследователями Ж. Байе¹¹² и А. Морэ¹¹³. Наиболее крайней точки зрения относительно божественности египетского царя» - земного «воплощения» божества, придерживалсяіГ. Франкфорт.

Критическую в отношении подхода Г. Франкфорта, позицию занял французский^ исследователь Ж. Познер. В' работе «О божественности фараона»¹¹⁴ он предоставил убедительные аргументы в пользу человеческого статуса египетского¹ монарха, божественность которого, по его мнению, являлась лишь официальной* идеологемой, метафорой. И сами правители, и народ прекрасно, сознавали реальную зависимость царей от богов, их низший, сравнительно с богами, статус.

X. Гёдике в монографии; посвященной концепции царственности в эпоху Древнего царства¹¹⁵, проводил различение между царем-человеком, vis-a-vis Бога, обозначаемым как hm, и царем как представителем Бога в мире людей, обозначаемым понятием nsw. Царь земной являлся временным носителем божественного царского статуса.

Здесь и далее, когда слово «Бог» будет употребляться по отношению к Богу-Творцу пли к Верховному Божеству, оно будет выписываться с заглавной буквы.

¹¹¹ Foucart G. King (Egyptian) II ERE. - Vol. VII. - P. 711.

¹¹² Baillet J. Le regime pharaonique dans ses rapports avec revolution de la morale en Egypte : Vol. HI. - Paris,
1912-1913.

¹¹³ MoretA. Du caractere religieux de la royaute pharaonique. - Paris, 1902.

¹¹⁴ Posener G. De la divinite du Pharaon. - Paris, 1960. - (Cahiers de la Societe Asiatique. T. XV).

¹¹⁵ Goedicke H. Die Stellung des Konigs im Alten Reich. - Wiesbaden, I960. - 95 S.

Представление о божественном характере института царской- власти и человечности индивидуальных, носителей царского^ статуса, примиряющее две крайности, сталою весьма популярным в исследовательской литературе. «Богом» правитель являлся лишь во время совершения общественных священнодействий, когда он выступал всецело как ритуальная фигура, образ Божества, «сливающийся» с Первообразом.,

Этот взгляд разделяет Д. Вильдунг, отмечающий, что отдельные, цари могли также возвышаться до божественного статуса^; по смерти . Стремление перенести .божественный характер института царственности на личность, носителя царского статуса:,, представить себя в; глазах народа земной манифестацией Божества, побуждало царей? во все века использовать . божественные атрибуты как в изображениях, так и; в текстах, сооружать гигантские колоссы, передающие, скорее, их сверхъестественные качества,, нежели, индивидуальные, свойства. Однако никогда царь, не мог стать «истинным:божеством», «природа царей никогда,не могла быть той же, что природа богов»; они'являлись «эфемерными богами»; да и то лишь в течение времени; своей^: земнойьжизни, заполняя,вакуум в религиозной жизни:народа, по мере усложнения теологической системы все более ощущавшего свою

отдаленность от богов .

Л. Белл в исследовании, посвященном культу царского Ка в. Луксорском

і 1 о,

храме в эпоху Нового? царства , проливающему, по его мнению, свет на саму концепцию царственности в эту эпоху, идентифицирует «божественность» царской «должности» с категорией Ка, воплощением которого становился царь в процессе коронации. Возобновление акта наделения-царя божественным Ка, «преображение» человека в бога, происходило во время; ежегодного празднества Опет. Каждый «индивидуальный» царь рассматривался, таким образом, как звено в цепи божественной царственности, восходящей к самому началу египетской

¹¹⁶ WildungD. Egyptian Saints. Deification inPharaonic Egypt.-New York, 1977. - 110 p.. ^1,7 Ibid. P. 27-28. '.-.'

¹¹⁸ Bell L. Luxor Temple and the Cult of the Royal Ka IIJNES. - 1985. - Vol. 44. - P. 251-294.

44 истории. Как воплощение царского Ка каждый царь является богом «ех officio», доколе он занимает царский престол, то есть до смерти . Л. Белл проводит аналогию между египетской концепцией царственности и средневековой доктриной «двух тел» правящего монарха: тела «природного» и тела «политического». Последнее, будучи «бессмертной составляющей царственности», не умирает, но передается от одного «природного» тела к другому. При этом все присущие «телу природному» несовершенства никак не затрагивают «политическое» тело царя, сообщающее «бессмертие» индивидуальному царю как Царю вообще¹²⁰.

Подобное разграничение ритуального и реального, на наш взгляд, не вполне оправдано, когда, речь идет о мировоззрении древних египтян, видевших в. царственности- именно способ устранения» зазора между ритуальным и реальным: Целькъ совершения ритуала является- изменение реальности, осуществление в пространстве и времени вневременных реалий, : «описываемых» той или,иной мифологемой. Действенность.же ритуала, как будет показано ниже, напрямую зависела от того, сколь полно «божественность» реально; а не только ритуально, реализовывалась в царе как единственном легитимном совершителе всех ритуалов.

Сходных, хотя и с некоторыми коррективами, взглядов¹ на природу царя и царственности придерживается и Д. Нортон¹²¹, предлагающий в отношении египетского царя мыслить в терминах двух лиц, «сопребывавших» в нем. С одной стороны,, существовала его индивидуальная человеческая личность, которая.обычно не акцентировалась, хотя и не отрицалась. G другой стороны, существовало* то, что можно было бы назвать- божественной, бессмертной царской личностью, которая превосходила отдельного смертного монарха, но при этом пребывала в каждом- правящем царе. Хотя отдельные цари приходили и уходили, считалось, что на протяжении трехтысячелетней истории Древнего Египта был только один царь: божественная царская

^U9Ibid. Р. 258.

¹²⁰ Ibid. Р. 294.

¹²¹ Lorton D. The Institution of Kingship in Ancient Egypt II A Delta-man in Yebu: Occasional Volume of the
Egyptologists' Electronic Forum No. 1. Universal Publishers/uPUBLISH.com. - USA, 2003. - P. 3-11.

45 личность, которую именовали Хором или живущим царским Ка. Полемизируя с Н.-К. Грималем, обратившим внимание на «безличный» образ монарха, складывающийся в результате анализа исторических текстов, составленных от его имени, но при этом мало говорящих о личных качествах царя, Д. Нортон высказывает мнение, что качества, отраженные в царских эпитетах, следует приписывать даже не царской должности, но интерпретировать их как идеальные качества этой божественной личности.

Концептуальное значение для настоящей работы имеет исследование немецкого египтолога, историка религии и культуры Я. Ассмана «Египет:

теология и благочестие ранней цивилизации» . В данной работе, охватывающей весь период существования египетской культуры, концепция царственности рассматривается в рамках комплексного исследования египетской религии, в которой центральное место занимает категория маат -идея разумного порядка, управляющего всем и охватывающего мир людей, вещей, природы и космических явлений. Методологически интересна для нашей темы интерпретация генеалогии и назначения царской власти, предложенная Я. Ассманом на основе анализа космогонических текстов и ряда египетских мифологем, в частности, осирического мифа.

Значительный интерес для понимания феномена священного царства, сакрального статуса, ритуальной роли и титулатуры женщин царского дома (супруги, матери, дочери царя) в Древнем Египте представляет исследование Л. Трой, содержащее глубокий анализ египетских мифологем, категорий и символических образов, в особенности тех, что связаны с «женскими» божественными сущностями¹²³.

Из сравнительно недавних работ, посвященных проблеме древнеегипетской царственности, следует отметить вышедший в 1995 году сборник «Царственность в Древнем Египте»¹²⁴, охватывающий все периоды истории Египта, начиная с додинастического. По мнению Дж. Бэйнса, чья

¹²²АссманЯ Египет: Теология и благочестие ранней цивилизации: Пер. с нем. -М., 1999.-368 с.

¹²³ Troy L. Patterns of Queenship in Ancient Egyptian Myth and History. - Uppsala, 1986. - 236 p.

¹²⁴ Ancient Egyptian Kingship I Ed. by D. O'Connor, D.P. Silverman. - Leiden, New York, Koln, 1995. - 347 p.

46 статья «Царственность, дефиниция культуры и легитимация» вошла в указанный сборник¹²⁵, царь занимал промежуточное положение между богами и людьми. Он находился в подчиненном положении по отношению к богам, о чем, в частности, свидетельствуют изображения поздней додинастической эпохи, на которых царь представлен принимающим дар жизни от богов. Однако царские изображения значительно превышают в размерах другие человеческие существа, что позволяет Дж. Бэйнсу прийти к заключению о большей близости царя к миру богов, нежели людей. Исследователь считает оправданным деление всех населяющих Космос существ на четыре категории: царь, боги, духи умерших и люди. В соответствии с этим делением, три действия конституируют круг царских обязанностей: он умилостивляет богов, совершает заупокойные приношения ради умерших, «судит» своих живых подданных. Взаимодействие людей с богами могло осуществляться только.через царя.

Вопрос ритуальной роли раннединастических правителей, а также особенности царских и частных погребений эпох Раннего и Древнего царств, рассматриваются в статье «Истоки египетской царственности» того же автора¹²⁶, указывающего на ритуализацию всей сферы царского правления уже в самые древние времена, позволяющую говорить о «ритуале правления».

Особенностям функционирования института царской власти при XVIII и XIX династиях посвящены статьи Д. Редфорда¹²⁷ и В'. Мернейна¹²⁸.

В связи с библейским взглядом на монархию внимание исследователей, начиная со второй половины XIX века, было обращено, прежде всего, на амбивалентность структуры библейского повествования, в центре которого находится данная тематика. Для объяснения противоречивости библейского текста использовался метод литературного анализа, результаты же

¹²⁵ BainesJ. Kingship, Definition of Culture, and Legitimation II Ibid. P. 3-47.

¹²⁶ Baines J. Origins of Egyptian Kingship II Ibid. P. 95-155.

¹²⁷ RedfordD.B. The Concept of Kingship During the Eighteenth Dynasty II Ibid. P. 157-183.

¹²⁸ Murnane W.J. The Kingship of the Nineteenth Dynasty: A Study in the Resilience of an Institution II Ibid. P.
185-217.

47 сравнительного анализа моделей царственности окружающих Израиль народов для этой цели не привлекались.

Долгое время большинство, исследователей находилось под влиянием

концепции Ю. Велльгаузена , согласно которой две различающиеся оценкой'института царской власти традиции, обнаруживаемые в 1 Цар. 7-12, восходят к разновременным источникам: 1 Цар. 9:1-10:16; 11, где царственность оценивается^ положительно, относится к более раннему и аутентичному источнику, а 1 Цар. 7:2 - 8:22; 10:17-27; 12 - к более позднему и менее исторически достоверному, имеющему явную антимонархическую направленность. Антимонархическая полемика, полагал Ю: Велльгаузен, не могла начатьсяфанее падения Северного царства — события; затмившего все очевидные на момент установления царственности преимущества монархического устроения; Возникновение монархической формы правления в Израиле стало, по- мнению Ю. Велльгаузена, высочайшей точкой его истории, по отношению к которой^ теократия послепленного периода представляла собойшесомненный регресс.

Исходные посылки данного, историко-критического, подхода к библейскому тексту вообще и к повествованиям об учреждении царственности в частности состоят в том, что библейский рассказ представляет собой результат позднейшей обработки древних преданий, передаваемых из поколения в поколение, то есть не является информацией, сохраненной современниками событий. Каждая обработка несет на себе отпечаток той или иной концепции, в которую редакторы «укладывали» имеющиеся в их распоряжении данные, чем и объясняются некоторые противоречия, в том числе в отношении к событию установления института царской власти, прослеживающиеся.в девтерономической,истории.

М. Нот, соглашаясь с мнением Ю. Велльгаузена и других исследователей, придерживающихся сходных взглядов на библейское повествование, приписывал негативную оценку монархии Девтерономисту,

¹²⁹ Wellhausen J. Prolegomena to the History of Ancient Israel. -New York, 1957 [1885]. - 552 p.

48 работавшему в Палестине во время вавилонского плена . Историческая картина, представленная Девтерономистом, получилась в результате наложения его историко-богословской схемы на доступные ему древние предания (1 Цар. 9:1-10:16; 11), содержащие более или менее позитивную оценку монархии - таким образом сложились 1 Цар. 7-12. «Этот исторический труд, написанный под впечатлением национального краха и распада, естественно, содержит негативную оценку монархии», — писал Дж. Бленкинсопп¹³¹, разделявший точку зрения Ю. Велльгаузена и М. Нота.

Несмотря на то, что взгляды Ю. Велльгаузена и М. Нота пользовались поддержкой со стороны многих исследователей, еще с 60-х годов XX века стали появляться работы, авторы которых высказывали критическое к ним отношение. А. Вайзер, опровергая заключения Ю. Велльгаузена, не соглашался с антимонархической позицией составителей библейского повествования об установлении монархии: все предания^ вошедшие в 1 Цар. 7-12, передают настроения описываемой эпохи, в них отрицается лишь царственность по образу окружающих народов, а не институт монархии как таковой¹³².

М. Вайнфельд выражал уверенность в про-монархических настроениях Девтерономиста и полагал, что составителями девтерономической истории являются придворные писцы¹³³. Главы 7-12 Первой книги Царств, содержащие антимонархическую полемику, резко контрастирующие с остальной частью девтерономической истории, могут вообще не принадлежать перу Девтерономиста.

К.-Х. Бернхардт¹³⁴ также был убежден, что ни Второзаконие, ни исторические традиции, возникшие на его базе, не знают фундаментального отвержения монархии, но только критику отдельных царей — настолько,

¹³⁰№>//iMOp.cit.

¹³¹ Blenkuisopp J. The Quest of the Historical Saul // No Famine in the Land I Eds. J. Flanagan and A.W.Robinson.
-Missoula, 1975.-P. 77.

¹³² Weiser A. Samuel: Seine geschichtliche Aufgabe und religiose Bedeutung. Traditionsgeschichtliche
Untersuchungen zu I Samuel 7-12.- Gottingen, 1962. - 94 S.

¹³³ WeinfeldM. Deuteronomy and the Deuteronomistic School. - Oxford, 1972.-467 p.

¹³⁴ Bernhardt K.-H. Das Problem der altorientalischen Konigsideologic im Alten Testament unter besonderer
Beriicksichtung der Geschichte der Psalmenexegese dargestellt und kritisch gewiirdigt. - Leiden, 1961. - 351 p.

49 насколько они не соответствовали очерченному в законах о царе (Втор. 17) образу идеального правителя. К.-Х. Бернхардт отмечал также, что исследование источников, относящихся к эпохе Плена и послепленным временам (книги Паралипоменон, пророки, апокалиптические писания) показывает, что во время Плена антимонархические настроения имели тенденцию, скорее, к смягчению, нежели к ужесточению, и, кроме того, идею фундаментального неприятия царственности в эпоху Плена и позже трудно увязать с процессами, происходящими в ту же эпоху, именно — с эсхатологическими надеждами на царя-спасителя от семени Давида, находящимися в фокусе веры иудеев.

X. Букер, поддерживая'мнение Мартина Нота о принадлежности 1 Цар. 7:2 - 8:22; 10:17-27;, 12 Девтерономисту, впервые предпринявшему труд по составлению историописания Израиля, не видел противоречий между собственной позицией автора и ранней традицией, сохраненной им в 1 Цар. 9:1-10:16: «царственность никоим образом не отвергается в корне; ее начало обязано непосредственному действию Яхве, от которого она принимает свой религиозный статус»¹³⁵. Элементы критики царственности, по мнению этого исследователя, безусловно, присутствуют в библейском повествовании, но они, скорее, суть предостережение Израилю, нежели отвержение института царства как такового.

Т. Ишида в своей докторской диссертации, посвященной вопросу происхождения династического царства в древнем Израиле¹³⁶, утверждал, что все предания, входящие в 1 Цар. 7-12, отражают взгляды современников описываемых событий, и прослеживаемая в них неоднозначность отношения к монархии есть характерная черта той эпохи, сохраненная в библейском рассказе об установлении царственности. В качестве возможных причин неоднозначного отношения исследователь называет, во-первых, конфликт интересов различных политических групп, возникший в связи с новой

¹³⁵ Boecker H.J. Die Beuerteilung der Anfange des Konigtums in den deuteronomistischen Abschnitten. Ein Beitrag
zum Problem des «deuteronomistischen Geschichtswerks». -Neukirchen, 1969. - S. 35.

¹³⁶ Ishida T. The Royal Dynasties in Ancient Israel. A Study on the Formation and Development of Royal-Dynastic
Ideology. - Berlin, 1977. - 211 p.

50 политической ситуацией, во-вторых, формирование фундаментальных традиций древнеизраильского сообщества происходило в домонархический период, что обусловило сильные антимонархические настроения внутри этого сообщества, в-третьих — антимонархические настроения в действительности могли быть направлены против конкретного человека -Саула¹³⁷. Т. Ишида категорически не согласен с представлением о позднем распространении антимонархических настроений и критическом отношении к институту царской власти самого Девтерономиста.

И.П. Вейнберг, уделяющий в своей работе «Рождение истории» значительное внимание проблеме царственности, царства и царя в историческом процессе и анализирующий место указанной триады в модели мира ближневосточного историописания> середины I тыс. до н.э.¹³⁸, придерживается точки зрения, согласно которой в девтерономическом сочинении и в ветхозаветной модели мира в целом «имеются две противоположные ориентации - анти- и прогосударственная, первая более древняя^ и вторая более поздняя, которые с разной интенсивностью проявляются в^ различные эпохи ветхозаветной истории и в различной социально-идеологической среде» .

Таким образом, проблема амбивалентности в отношении института царской власти в библейском повествовании либо сглаживалась, либо решалась путем выделения позиций автора (или группы авторов) и используемых им источников и выявления зазора между этими позициями. Г. Гербрандт в своем исследовании «Царственность согласно Девтерономической Истории»¹⁴ отмечал узость последнего подхода. Ставя целью своего исследования выяснение взгляда Девтерономиста на царственность в Израиле, Г. Гербрандт исходит из того, что неоднозначное отношение библейского историографа к монархии не может быть объяснено

¹³⁷/Ш. Р. 29-31.

¹³⁸ См. также: Вейнберг И.П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. - М.: Наука, 1986. - С. 115-
140.

¹³⁹ Вейнберг И.П. Рождение... С. 169.

¹⁴⁰ Gerbrandt G.E. Kingship according to the Deuteronoraistic History. - Atlanta, 1986. - 229 p.

51 соединением в его произведении разновременных преданий, в том числе тех, которые не укладываются в его богословскую схему. «Почти невероятно, -пишет он, - чтобы ... Девтерономист включил в свою историю предания 1 Цар. 9:1-10:16; 11, резко противоречащие его идеологии, а затем, дабы опровергнуть их, написал повествование 1 Цар. 7:2-8:22; 10:17-27; 12, характеризующееся амбивалентностью. Более правдоподобно, что Девтерономист использовал в своем историописании имеющиеся в его распоряжении источники, приспособив их к своему труду таким образом, чтобы полученное в результате произведение отражало его собственную точку зрения. Это означает, что не только повествования, составленные самим Девтерономистом, выявляют его взгляды, но и те предания, которые он включил в свой труд, также важны (для этой цели — СЫ.)»¹⁴¹.

На наш взгляд, неоднозначное отношение к царственности, прослеживающееся в девтерономической истории, является приемом, намеренно примененным библейскими авторами для создания цельной картины, выявляющей теологическую проблему места монархии в Израиле. На то, что повествование об установлении царственности в Израиле построено таким образом, чтобы высветить теологическую проблематичность этого события, указывали, в частности, Д. Маккарти¹⁴² и А. Майес¹⁴³. Однако при всех обозначенных выше подходах эта проблема в значительной степени теряет свою остроту. Полностью разделяя позицию Г. Гербрандта относительно концептуальности и цельности библейского историописания, мы постараемся рассмотреть поставленную библейскими авторами проблему исходя из круга религиозных идей, с древнейших времен сопряженных с феноменом царственности и образом царя на Ближнем Востоке и, безусловно, известных и библейскому историописателю, и еврейскому народу описываемых им эпох. Поскольку установление

¹⁴¹ Ibid. Р. 142.

¹⁴² McCarthy D.J. The Inauguration of the Monarchy in Israel II Interpretation. -1973.- Vol. 27. - P. 401.

¹⁴³ Mayes A.D.H. The Rise of Israelite Monarchy II Zeitschrift fiir die alttestamentliche Wissenschaft. - 1978. - Bd.
90.-P. 12.

52 института царской власти в Израиле обусловлено желанием уподобления «прочим народам» (1 Цар. 8:5), именно историко-религиозный контекст может дать целостное понимание места и роли монархии в религиозно-политической традиции библейского Израиля.

Методология исследования. В работе будет использоваться историко-феноменологический метод, являющийся одним из наиболее распространенных в современных историко-религиозных исследованиях. Наиболее видные представители этого метода - Р. Отто, Г. ван дер Леув, М. Элиаде. Исходной посылкой историко-феноменологического направления в религиоведении является убеждение в том, что, во-первых, религиозное переживание ' порождается- сакральной реальностью, независимой от человеческого, сознания¹⁴⁴, и, во-вторых, что эта реальность может иметь различные культурно обусловленные проявления в истории тех или иных народов» или цивилизаций. При этом каждый культурно-исторический феномен рассматривается в^ системе его- собственной, внутренней> логики. К числу таких феноменов- мы, относим и институт священного царства, исследование которого будет проводиться-в контексте комплексной*картины мировидения человека¹ на Древнем Ближнем Востоке.

Также в работе будет использован компаративный культуроведческий подход, позволяющий обнаружить типологически сходные моменты и различия- в мировоззренческих основаниях генезиса государственности и функционирования царской власти в рассматриваемых ближневосточных обществах, выявить специфические и общие черты во взглядах на священническую роль царя.

Научная-новизна исследования состоит в следующем:

1. Впервые в> отечественной историографии на основе историко-феноменологического метода и междисциплинарного подхода выявляется существенная роль стремлений к восстановлению первоначального всевластия божественного Царя и победе над смертью- в религиозных

¹⁴⁴ Опытом «нуминозного» в терминологии Р. Отто. См.: Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным: Пер. с нем. — СПб., 2008. — С. 19.

53 '._

мотивах возникновения государственности в древних ближневосточных обществах.

2.. На основе реконструкции, комплексной .картины мировидения древнего человека на Ближнем Востоке предлагается новая интерпретация, проблемы «демократизации» царского заупокойного культа в . Древнем Египте, отношения: священного брака в Междуречье к заупокойным верованиям; шумеров, соотношения божественного и¹ человеческого в древневосточных царях.

3. Выявляется общее и особенное в динамике исторического развития комплекса представлений о роли царя в рассматриваемых обществах. Упования на сотерическую миссию' монарха сменяются; в конце III тыс. до. н.э. ив: Египте, и в Междуречье упадком; этих верований. В; Израиле при «канонической» (врамках яхвизма) невозможности; сотериологии, связанной с фигурой царя; с одной стороны, и фактическом тяготении-народа к модели;: царя-спасителя; с; другой; крах монархии; сопровождался; возникновением ожиданий эсхатологического явления царя-спасителя Израиля:

4; Предлагается; объяснение историософского смысла конфликта между силами притяжения, к ближневосточной модели царственности в Древнем Израиле и отталкивания от нее исходя, из культурно-исторического контекста.

5. Впервые в отечественной историографии вопрос о причинах присвоения царского титула Иисусу Христу в раннехристианских текстах рассматривается в контексте исконной семантики этого титула, выявляемой на основе анализа древневосточных памятников.

Теоретическая и практическая значимость, работы. Результаты данного исследования важны для развития теории генезиса государства и политической власти и могут быть учтены в; работах, затрагивающих проблематику культуры политических отношений на Древнем Ближнем Востоке. . Материалы и выводы диссертации могут использоваться в дальнейших исследованиях по истории Древнего мира, религиоведению,

54 ретроспективной политологии, библеистике, а также при составлении соответствующих лекционных курсов в высших учебных заведениях. Многие наблюдения и выводы диссертации будут интересны широкому кругу историков, культурологов, религиоведов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, в которых решаются основные исследовательские задачи, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений и условных обозначений.

Проблема генезиса государственности в Древнем Египте

Проблема генезиса раннего государства в Египте давно привлекает внимание исследователей. Несостоятельность выдвинутой К. Виттфогелем и поддержанной в свое время многими исследователями гидравлической теории145, в которой решающая роль в рождении государства в долине Нила отводилась созданию единой системы ирригации, ныне вызывает мало сомнений146. Давно не пользуется поддержкой в научных кругах и некогда популярная теория «династической расы», выдвинутая еще Ф. Питри . Следовавший этой теории Д. Дерри усматривал в пришельцах выходцев из Азии, распространившихся через дельту на юг до Абидоса и слившихся с туземным населением. По мнению У. Эмери, двумя возможными путями вторжения в Египет создателей будущей цивилизации были Вади Хаммамат — торговый путь, связывающий побережье Красного моря с долиной Нила, и Вади Тумилат - путь, ведущий в дельту1 .

Новейшие археологические данные убедительно свидетельствуют о том, что возникновение централизованного государства в Египте явилось результатом распространения верхнеегипетской культуры Нагада в дельту Нила. В течение VI-V тыс. до н.э. между долиной и дельтой Нила в области социального и культурного развития прослеживаются существенно большие различия, нежели между Верхним Египтом и Суданом, составлявшими в эпоху неолита единое культурное пространство150. В первой половине IV тыс. сохраняются заметные различия в погребальных практиках между Нижним и Верхним Египтом. Сравнительно с погребениями долины Нила эпохи Нагада І-ІІВ, нижнеегипетские некрополи в Маади, Вади Дигла, Гелиополе отличаются скудостью погребального инвентаря, отсутствием в погребениях керамических сосудов, предметов иноземного производства, украшений. При этом отмечается любопытный факт: региональные различия в заупокойных обрядах контрастируют со сходством бытовой культуры долины и дельты, проявляющимся в однотипности одомашненных растений и животных151.

Однако уже в конце периода Нагада II стираются различия и в сфере заупокойного культа: погребения некрополей Фаюма, Абусир эль-Мелека и эль-Герзы практически неотличимы от верхнеегипетских, что позволяет сделать вывод о постепенном распространении южных заупокойных практик и соответствующего им комплекса идей на север, следы местной культуры в Нижнем Египте к периоду Нагада lid практически исчезают. Таким образом, уже к началу периода Нагада III, то есть приблизительно за три столетия до легендарного царя Мины (Менеса), к которому традиционно возводится" основание централизованного государства, весь Египет представлял собой единое культурное пространство152.

Нередко процесс распространения верхнеегипетской культуры на север объясняется миграцией значительных групп людей или даже целых сообществ. Относительно причин и характера этого процесса среди исследователей нет единодушия: одни связывают его с военной экспансией, обусловленной перенаселенностью плодородной долины Нила , стремлением верхнеегипетской знати установить контроль над морскими и сухопутными торговыми путями в Азию134, вооруженными конфликтами, вызванными политическими амбициями верхнеегипетских правителей, стремящихся к расширению власти, соперничеством между протоцарствами Верхнего Египта155, другие видят в нем результат торгового и культурного обмена156. По мнению Д. Венгроу, усвоению нижнеегипетскими сообществами верхнеегипетских практик, помимо миграций с юга, мог способствовать и ряд внутренних факторов .

Ни одна из существующих ныне моделей политического развития и государственного образования не дает исчерпывающего ответа на вопрос о генезисе древнеегипетской государственности. «Модели политического развития и государствообразования, - пишет Ф. Хассан, - все еще в значительной степени находятся в процессе разработки»158. С теорией перенаселенности не согласны исследователи, по подсчетам которых прирост населения в долине и дельте Нила в поздний додинастический период был не столь велик, чтобы стать фактором захвата соседних территорий 5 . Против идеи военной экспансии выдвигается факт отсутствия убедительных археологических данных, подтверждающих наличие вооруженных конфликтов между долиной и дельтой160.

«Если и самое существование отдельных царств не выходит пока из области вероятного, — отмечал отечественный египтолог О.Д. Берлев, - то практически нет сведений об объединении царств в одно, то есть о покорении одного царства другим. Представление о торжестве Юга над Севером может быть основано пока только на примате всего верхнеегипетского в титулатуре царя, в названии должностей, в привычке называть Юг перед Севером и т.п., но это лишь косвенные данные...»1 К Труднообъяснимость перехода к государственности составляет специфику Древнего Египта, считает Б. Кемп, указывая на отсутствие в этом регионе факторов, являвшихся в других случаях предпосылками государствообразования. «Трудно вообразить, например - пишет: он, — что в стране, где население было сравнительно немногочисленным, а природные ресурсы столь богаты,,.чтобы соперничество из-за доступа к ним было таким фактором» . Не могут считаться таковыми, по мнению Б. Кемпа, ни торговые связи, ни внешняя угроза. Создается впечатление, что причины объединения страны вообще не могут быть, найдены» исходя из привычной современному человеку логики поискакаких-либо материальных причин или выгод, которые сулил бы данный процесс.

Проблема генезиса царственности в Древней Месопотамии

На рубеже IV-III тыс. до н.э., почти одновременно с возникновением объединенного государства в Египте, в южной части Междуречья появились города-государства, представлявшие собой поселения городского типа с прилегающей к ним сельской периферией. Начало «городской революции» относят к эпохе позднего Убейда (ок. 4000 г. до» н.э.) . Первые государственные образования возникают в южной- Месопотамии в конце Среднего - Поздний Урукский период (3500-3100 гг. до н.э:), и, после упадка урукского сообщества между 3100-2900 гг., происходит возрождение городов-государств в начале РД периода (2900-2600 гг. до н.э.) . Каждый город имел е24 — «дом, храм» божества, особо здесь почитавшегося. Именно-«храм» являлся основным социальным институтом того времени, формирующиеся города-государства управлялись .храмовой администрацией. К началу РД- III периода (2600 г. до н.э.) доминирующее значение приобретает институт царственности, хотя правителей этого времени, носивших титулы эна (звание верховного жреца), энси или лугаля, можної лишь условно назвать царями.

Среди теорий, объясняющих процессы развития» и институциализации царской власти в г древней Месопотамии, наибольшей популярностью долгое время пользовалась реконструированная Т. Якобсеном на основе мифологических текстов модель, замены «примитивной демократии», существовавшей в Шумере в Протописьменный период, институтом царской власти580. Согласно этой модели, основным социально-политическим институтом Протописьменного периода было народное собрание (гткеп), избиравшее в кризисные периоды лидера - эна или лугаля5 .

Эн {еп — «владыка, господин») - лидер мирного времени, заботящийся О благобытии сообщества, обеспечивающий плодородие и всяческое изобилие посредством исполнения своих культовых обязанностей, прежде всего, совершения ритуала священного брака ". В обязанности эна входило также руководство постройкой каналов, колодцев и другими общественными работами583.

Титул лугаль (lu-gal - «большой человек»), первоначальным значением которого было «хозяин, владелец, собственник», впервые встречается на табличках Протописьменного периода из Урука584. Начиная с надписей Энмебарагеси из Киша (РД II), он стал употребляться, в значениич военный вождь, лидер, царь» (аккадский эквивалент - sarru)5 5. Лугаль» избирался из молодых людей знатного рода на время военношопасности .

Титул энси, встречающийся- в надписях РД III эпохи, по мнению, Т. Якобсена, мог носить правитель одного города или» города с сельской периферией, в то время как энами и лугалями именовались правители более крупного объединения, включавшего, несколько городов. По происхождению этот титул относился к предводителю сезонных сельскохозяйственных работ 87.

Согласно реконструкции Т. Якобсена, эны и лугали, не довольствуясь ограниченным временем владения властными полномочиями, предоставленными им народным собранием, стремились к удержанию власти, что привело к слиянию этих двух должностей: энам, дабы упрочить свои позиции, необходимо! было распространить свой контроль и на военно 156 политическую сферу, лугалям — взять на себя ответственность также за решение административных и экономических проблем сообщества, прежде всего, за плодородие и обильный урожай, а, стало быть, усвоить сакральный статус588. Следуя этой же модели, к середине III тыс. появляется новая фигура - лугаль-гегемон, который, опираясь на своих приверженцев, мог завоевать другие города-государства и стать выше органов самоуправления одного города-государства. Чтобы приобрести независимость от последних, лугалям необходимы были средства, прежде всего, земля, дабы вознаграждать своих сторонников земельными наделами, и, поскольку земля была у храмов, лугали претендовали на статус верховного жреца589. Таким образом, политические претензии энов и лугалей привели к соединению жречества и царства, священного и профанного, «дворца» (e-gal) -«резиденции» лугалей, и «храма».

Осмысление внутреннего «механизма» изменений в социальной и политической организации городов-государств Южной Месопотамии РД III периода, приведших к институциализации царской власти, предлагает в своей недавней монографии, посвященной данной проблеме, Э. Коэн590. По мнению Э. Коэна, «храм» и «дворец» представляли собой в РД III период два социальных института, соперничество которых увенчалось победой «дворца», то есть секулярной элиты, приобретшей сакральный статус, усиливший ее позиции в противоборстве со жречеством. Основным фактором, способствовавшим переходу первенства ко «дворцу», являлся, по мнению Э. Коэна, фактор «идеологический», сила же дворцовой идеологии была обусловлена включением в ее сферу заупокойного культа знати, превращенного адептами данной идеологии в социальное действо. При этом под «идеологией» исследователь понимает сумму идей, внедряемых представителями элиты в сознание народа с целью упрочения формирующихся властных структур. Тождество религии и идеологии, по всей вероятности, является для автора аксиомой: никаких доказательств в пользу того, что адептам двух соперничающих идеологий была важна не столько истинность тех или иных идей, сколько действенность последних для удовлетворения своих политических амбиций, он не приводит. Между тем, если предположить, что комплекс реконструируемых Э. Коэном на основе заупокойных ритуалов идей являлся не идеологией, а основанной на религиозном переживании живой верой древних обитателей Шумера, то поставленный им вопрос относительно того, какие идеи использовали представители знати для упрочения своей власти, можно переформулировать следующим образом: каково было содержание веры шумеров и какой могла быть ее роль в процессе формирования в Междуречье властных структур?

Возникновение государственности в Израиле

Государственные сообщества Древнего Египта и Междуречья, являвшиеся объектом нашего исследования в предыдущих главах, составляли ту культурную традицию, с которой так или иначе соотносили себя различные народы, населявшие Сиро-Палестинский регион, включая библейский Израиль. Древний Израиль, если верить Библии, был связан с Египтом и Междуречьем не только культурными и политическими, но и теснейшими жизненными связями: из Месопотамии вышел Авраам - праотец еврейского народа, в Египте этот народ жил в течение четырех столетий до обоснования в земле ханаанской (к 1200 г. до н.э.) и сформировался как этническое целое. На данном этапе нашего исследования мы постараемся прояснить степень влияния представлений о царственном священстве и священном царстве, бытовавших в двух великих ближневосточных цивилизациях, на библейский Израиль.

Царство в Древнем Израиле понималось в смысле власти, владычества и означало, как и у египтян, и у обитателей Междуречья, царское правление Бога. Исследователи прошлого, придерживавшиеся взгляда о «ранних промонархических» и «поздних антимонархических» источниках, настаивали на том, что представление о Яхве как Единственном Царе вторично по отношению к институту царственности и отражает послепленный идеал теократии: «В то время существовала теократия, и оттуда эта идея в идеализированном виде была перенесена на ранние времена», - полагал Ю. Велльгаузен984. Это мнение было оспорено позднейшими исследователями, и, как убедительно показал Ф. Лангламе985, представление о Яхве как Царе отнюдь не являлось теологической концепцией послепленного периода, но восходит к домонархической эпохе. По всей вероятности, именно в ранних, домонархических, преданиях особенно сильно была выражена вера в то, что только Яхве, без всякого посредства человека, должен владеть Израилем -Своим «наследственным уделом», составляющим Его царство. Вся библейская традиция однозначно говорит о вере в царственность Яхве -Творца неба и земли, как об исконной и неизбывной вере потомков Авраама. Тема царственности Яхве отчетливо выявляется и в «исторических» книгах

Ветхого Завета , и в псалмах, прославляющих Его царское достоинство , и в пророческих писаниях988. Титул "f?u («царь») применяется в Ветхом Завете по отношению к Яхв& около 60 раз989.

Представление о Верховном Божестве как Царе существовало и у ханаанеев, в чью землю пришли израильтяне. «Царь» - один из наиболее частых эпитетов Эля (угарит. Илу), Владыки всего сущего, Отца богов и людей, Отца человечества (ab adm), являвшегося в древности главой ханаанейского пантеона. В большинстве имен, содержащих элемент тік, это теофорный элемент, который может рассматриваться как эпитет, ставший впоследствии именем одного из божеств ханаанейского пантеона. На обнаруженной в 1937 г. стеле Илу изображен в виде величественной фигуры в длинном одеянии, с высокой увенчанной рогами тиарой, восседающей на троне египетского типа, правая рука Его протянута в жесте принятия жертвоприношения, левая поднята в жесте благословения. Над головой Илу и приносящей Ему жертвоприношения фигуры (возможно, царя Угарита) изображен египетский крылатый солнечный диск990.

В течение двухсот лет после обоснования в земле ханаанской институт царства не устанавливался в Израиле, формой политической организации которого была конфедерация племен, непосредственно управляемая Яхве. Одной из причин столь долгого неприятия Израилем, живущим по соседству с великими древневосточными державами, монархической формы правления была убежденность в том, что верность Израиля Яхве несовместима с пребыванием на престоле царственности человека, что подтверждается и заключительной частью истории Гедеона, решительно отказавшегося стать царем: «И сказали Израильтяне Гедеону: владей нами ты и сын твой и сын сына твоего, ибо ты спас нас изруки Мадианитян. Гедеон сказал им: ни я/не буду владеть вами, ни мой сын не будет владеть, вами; Господь да: владеет вами» (Суд.8:22-23).

Первой вехой на пути формирования государственности в Израиле стало учреждение института судейства; необходимость которого была вызвана «блудодеяниями» сынов Израилевых, забвением веры, отцов, неспособностью слышать глас Яхве - Единого Судии всей, земли; (Быт. 18:25). Если, в; дни Иисуса Навина и в дни «старейшин, которых жизнь продлилась после Иисуса и которые видели все великие дела Господни»,, «народ служил Господу» (Суд. 2:7); то после их смерти «сыны Израилевы стали делать злое пред очами Господа и стали служить Ваалам;.оставили Господа Бога отцов своих, Который вывел их из земли Египетской, и: обратились,к другим богам, богам народов, окружавших их, и стали" поклоняться им, и раздражили Господа; оставили Господа и стали, служить Ваалу и Астартам» (Суд. 2:11-13), так,что «рука Господня-везде была им во зло» (Суд. 2:15), Господь же жалел их и воздвигал им судей ио ) (Суд..2:18).

Похожие диссертации на Священное царство и царственное священство в религиозно-политической традиции Древнего Ближнего Востока: Египет, Месопотамия, Израиль

Традиция женского аскетизма и монашества на ранневизантийском Востоке (Египет и Палестина)Рышковская Анастасия Юрьевна

Восток в европейской средневековой традиции: формирование представлений и стереотиповГорелов Николай Сергеевич

Образ Востока в представлениях французов накануне и во время экспедиции Бонапарта в ЕгипетПрусская, Евгения Александровна

Традиции скотоводства у тувинцев : конец XIX - середина XX вв.Донгак, Светлана Чондан-ооловна

Индивидуализация подготовки спортсменов-единоборцев в контексте культурных традиций Востока и ЗападаКалмыков, Степан Владимирович

Гуманность в контексте культурных традиций Востока и ЗападаШвачкина, Людмила Александровна

Традиции духовной поэзии Востока в художественной системе Исмаила СеменоваТатаркулов Кази-Магомед Назбиевич

Средневековая храмовая архитектура Западных Балкан : преемственность и взаимоотношение традиций на границе Востока и ЗападаВоронова, Ариадна Александровна

Музыкальное воспитание в странах Востока в контексте философско-мировоззренческих традиций периодов Древности и Средневековья (На материале Индии, Китая, Японии) Гвоздевская Галина Анатольевна

Развитие этнокультурных традиций воспитания детей коренных малочисленных народов Крайнего Северо-Востока России (Социально-педагогический аспект) Фролова Алла Николаевна