Содержание к диссертации
Введение
Введение 2
1. Источники и историография 13
Глава I. Исторические представления болгар-католиков об истории Болгарии
1. Болгарская историческая мысль XVII-XVIII вв 38
2. Основные вехи истории Болгарии 58
3. История христианства в Болгарии 74
4. Идеология исторических воззрений 91
5. Этнические представления 98
Заключение 107
Глава II. Исторические представления болгар-католиков об истории Сербии
1. Сербская историческая мысль XVII-XVIII вв 111
2. Основные вехи истории Сербии 131
3. История христианства в Сербии 174
4. Идеология исторических воззрений 189
5. Этнические представления 205
Заключение .....223
Заключение 227
Список литературы 233
Приложение
Распространение унии среди австрийских сербов в XVII-XVIII вв 244
- Болгарская историческая мысль XVII-XVIII вв
- История христианства в Болгарии
- Основные вехи истории Сербии
- Идеология исторических воззрений
Введение к работе
Актуальность и предмет исследования
Проблема влияния исторических представлений на формирование этнического (национального) самосознания и, соответственно, на процессы складывания наций в последние десятилетия привлекает внимание представителей разных гуманитарных дисциплин Роль исторического сознания в выработке национальной идеологии у славян отмечалась многими исследователями В отношении болгар эта взаимосвязь неоднократно подчеркивалась в связи с сочинением Паисия Хилендар-ского «История славяноболгарска» в процессе формирования болгарского национального сознания Однако обычно речь шла преимущественно о самосознании болгарского православного большинства, тогда как историческое сознание католической части болгарского народа XVII-XVIII вв практически не рассматривалось Основная причина - малочисленность (примерно 1% от общей численности болгар) и изолированность этой этноконфессиональной общности Тем не менее, признанная в последнее время научным сообществом парадигма исследования «единичного и маргинального», основывающаяся на важности интеграции микро и макроподходов при изучении прошлого, объясняет внимание автора к заявленной теме диссертационной работы и повышает ее научную актуальность
Принято считать, что болгары-католики fie оказали значительного влияния на развитие национальной болгарской культуры и формирование национального самосознания, т к объективно не были включены в процессы социально-экономического развития болгарского сообщества, а также и в субъективном отношении не воспринимались православным большинством как часть собственной этнической общности Последнее связано с усилением конфессионального компонента в этническом самосознании болгарского народа, в связи с чем, болгарами считались лишь православные по вере Вместе с тем подобное совмещение этнического и конфессионального элемента в болгарском самосознании не помешало болгарам-католикам с течением времени выделиться в отдельный субэтнос (И Ф Макарова) и сохранить свою общность вплоть до современности как на территории Болгарии, так и в Румынии (Трансильвании и Ба-нате), куда эмигрировала значительная часть болгар-католиков после подавления поднятого ими в 1688 г Чипровецкого восстания Указанные обстоятельства актуализируют вопрос об этническом самосознании бол-
гар-католнков, развитие которого происходило в условиях формирования в XVJII в национального самосознания южнославянских народов (сербов и хорватов), населявших Австрийскую империю Этот вопрос является неотъемлемой частью актуальной для болгарского общества проблемы существования болгарского этнического сообщества в инокультурной среде западноевропейской цивилизации
Этническое самосознание большинства болгар в XVII—XVIII вв отличалось значительной конфессионализацией православие было важной сосіавляющей болгарской идентичности Одновременно с этим современная исюриография констатирует развитое и четкое этническое самосознание бол гар-католиков ' Однако вне рассмотрения вопроса о соотношении конфессионального и этнического компонента в сознании болі ар-католиков подобное утверждение выглядит мало аргументированным В интересах объективности необходимо продолжить исследование этой проблемы, обращая внимание на те аспекты, которые до сих пор проанализированы явно недостаточно Одним из таких направлений является изучение исторического сознания болгар-католиков в XVII-XVIII вв Таким образом, исследуемые в диссертации вопросы являются частью обширной проблемы этнического/национального самосознания народов, (в том числе болгарского, в частности болгаро-католического субэшоса), особо актуальной в современных условиях нарастающей глобализации
Объект исследования - историческое сознание болгар-католиков XVI1-XVIII вв Предметом данного исследования являются историче-
' Дуичев II Прояви на народностно самосъзнание у нас през 17 в //Македонски преглед, 1942 Кн 2 С 26-52, Георгиева Ц Содержание и функции этнонима «болгары» в условиях османского владычества// Bulgarian Historical Review, 1983, №2 С 52, ВечеваЕ Българската католическа интелигенция през XVII в // 300 години Чипровско въста-ние София, 1988 С 126, Вечева Е Католическата църква и българската народност XVI—XVIII вв // България 1300 Институции и държавна традиция Т II София, 1988 С 436, Радкова Р Националното самосъзнание на българите през XVIII и XIX век// Българската нация през Възражда-нето Т II София, 1989 С 188-192, Макарова И Ф Болгарский народ в XV-XVIII вв М,2005 С 161
ские представления болгар-католиков, рассматриваемые с одной стороны, как проявление их этнического самосознания, а с другой стороны, как фактор его формирования
Источники
Источннковую базу диссертации составляют латниоязычные исторические сочинения бол гар-католиков XVII—XVIII вв (П Богдана (Бакшева), Б Клайнера, Ф -К Пеячевича), что обусловлено скудостью и недоступностью иных письменных памятников, относящихся к культуре болгар-католиков указанного периода
Дошедшие до нас исторические работы софийского епископа Петра Богдана (Бакшева) (1601-1674 гг ) являются составной частью ею отчетов, адресованных Римской курии Большая часть из них была введена в научный оборот и кратко охарактеризована болгарским ученым И Дуйчевым 2 Исторические экскурсы П Богдана, как правило, были инспирированы его католическим начальством, желавшим иметь информацию о прошлом и современном состоянии болгарского населения Этим можно объяснить возникновение таких текстов как «Описание царства Болгарии» (1640), «История Охрида» и «История Сербии и Призрен-ской епископии» (1655 г), «История Софии» (1653, 1658, 1663 гг )л
Конъюнктурность этих трудов, на наш взгляд, в значительной степени проявляется в прозрачности преследуемых П Богданом целей Он стремится продемонстрировать свое преимущество как католического епископа Софии перед софийским греческим митрополитом и представить себя единственным полноправным представителем болгарского народа В связи с этим в «Истории Софии» основной акцент делается на истории Софийской католической архиепископии, предстающей своеобразным символом Болгарии Наряду с этим в диссертации используется его сочинение «Когда и как маркомани (Моравы) приняли Христову веру» (1640 г) и четыре уцелевшие главы объемного труда «История Бол-
Дуйчев И Софийската католическа архиепископия през XVIII в София, 1939, Он Dice Два исторически опита на архиепископа П Богдана Бакшева // Родина, 1939 Ч І Кн 3 С 162-163
3 Документи за католическата дейност в България през 17 в София, 1993
і арии» (1667 г), посвященного истории болгарского государства и распространения католицизма в Болгарии
Перу другого католического автора, настоятеля болгарской францисканской провинции г Алвинца (Румыния) Блазиуса Клайнера принадлежит сочинение «Archivium Tnpartitum» В его первой части (впервые опубликованной в 1971 г И Дуйчевым и К Телбизовым) изложена история Болгарии до османского завоевания Вторая и третья часть труда (найденные и опубликованные в 1999 г) содержат сведения о распространении болгарской францисканской кустодии на территории Болгарии и Румынии с 1366 до 1775 г 4 Обратившись к истории болгарской францисканской провинции по собственному желанию еще в 1761 г, Б Клайнер периодически к ней возвращался Однако импульсом к ее скорейшему завершению послужила энциклика главы францисканского ордена, призывавшая отдельные провинции написать собственную историю, и к 1775 г груд был окончен Вторая и третья части «Архива», как и сочинения П Бої дана, представляли интерес преимущественно для Римской курии, т к касались развития организации францисканского ордена на территории Болгарии и Румынии В то время как первая часть тракта-іа, «История Болгарии», была написана скорее для паствы Б Клайнера, болгарских беженцев, желавших знать историю своей родины
Для решения задач диссертационного исследования большое значение имеет сочинение Фраіщиска-Ксаверия Пеячевича (1707-1781 ir) «История Сербии»5 Его автор, племянник предводителя Чи-провецкого восстания 1688 г Георгия Пеячевича, родился и получил образование уже в Австрийской монархии Вступив в орден иезуитов, Ф -К Пеячевич вскоре занял руководящие посты, как в структуре ордена, так и в университетах Загреба, Любляны и Линца «История Сербии» написана в форме диалога Болгарина и Серба и состоит из тринадцати «разговоров», в одиннадцати из которых рассматривается история серб-
4 Кчачпер Ь Исіория \и\ Вьлгария от 1761 г София, 1977, Клай
нер Ь Хрониката на българското францисканство (XIV—XVIII вв ) София,
1999
5 Fume Xav Pejacsevich Histona Serviae seu colloquia XHIde Statu
Regni et leligionis Set viae ab exordio ad finem sive a saeculo VII ad XV
Colocae MDCCXC1X
ского государства в хронологическом порядке от VII и до XV вв , а два последних, тематических, «разговора» посвящены истории Боснии и истории сербской церкви Трактат, обращенный к австрийским сербам православного вероисповедания, был написан в 1775-1776 гг в рамках проводившейся среди австрийских сербов активной униатской пропаганды, и поэтому он имеет ярко выраженное конфессионально-полемическое содержание Поводом к его появлению стали волнения православных сербов в связи с осуществленной Веной реформой сербского православного календаря, предусматривавшей упразднение ряда праздников, посвященных сербским святым (в основном, относившихся к средневековой династии Неманичей) Несмотря на то, что «История Сербии» Ф -К Пеячевича издавалась после смерти автора дважды (в 1797 и 1799 г), до ее «открытия» Б Пейчевым в 1968 г 6 она была неизвестна отечественной и болгарской научной общественности и даже считалась утерянной (хотя в югославской историографии этот источник был охарактеризован известным ученым Н Радойчичем уже в 1930 г 7) Исследователи редко обращались к данному памятнику, точнее к нескольким страницам, переведенным Б Пейчевым на болгарский язык8 Автор диссертации впервые перевела с латинского языка «Историю Сербии» целиком (440 страниц), используя для этого микрофильм экземпляра, хранящегося в государственной библиотеке им Л Сечснн (Будапешт, Венгрия)
Охарактеризованные исторические сочинения болгар-католиков дают возможность проанализировать комплекс представлений о прошлом, включающий взгляды конкретного историка на различные исторические сюжеты в их взаимосвязи Авторский характер исторического сочинения в определенной степени ограничивает исследователя в широте
6 Пейчев Б Съчиненията на Пеячевичи и Кр Пейкич // Чипровци
1688-1968 София, 1971 С 101-104
7 Radojcic N Istona Srbije Franje Ksavera barona Pe)a6evica II Raz-
prave znanstveno druStva za humanistiCne vede Ljubljana, 1930 №5-6
P 253-301
8 Антология на българската философска мисъл София, 1973 I 1
С 13-150, История на философската мисъл в България Т 1 София,
1970, Пейчев Б Съчиненията С 101-104
формулируемых выводов, однако, позволяет в ряде случае проследить процесс формирования того или иного исторического суждения в контексте определенной культурной традиции и общественно-политической ситуации Поскольку адекватная оценка специфики исторических воззрений болгар-католиков возможна лишь при их сопоставлении с подобными представлениями православных болгар, в диссертации предпринят анализ общих сюжетов из истории Болгарии, что позволяет выявить различие их трактовок болгарскими католическими и православными авторами С этой целью в качестве дополнительных источников в диссертации рассматривались сочинения Паисия Хилендарского, иеросхимонаха Спиридона, Зографская история При аналогичном анализе «Истории Сербии»" для сравнения были привлечены труды сербских православных исіориков Иована Раича, Павла Юлинца, Иосифа Троношского и др 9
Степень изученности темы
Несмотря на то, что основная часть анализируемых источников уже давно была введена в научный оборот (за исключением «Истории Сербии» Ф -К Пеячевича), целостного исследования сущности и своеобразия исторической мысли болгар-католиков предпринято не было Определенные результаты были достигнуты в изучении исторических воззрений лишь отдельных авторов Так, болгарский ученый Б Димитров, обращаясь к историческому наследию П Богдана, особое внимание уделяет истории создания сочинений и их источниковой базы, а также рас-
Паисий XwiendapcKit Славянобългарска история София, 1981, Спиридон История во кратце о болгарском народе славенском Стькми за издание В Златарски София, 1900, Иванов Й Български старини из Македония София, 1970, Pci/uhJ Исторія разных славенских народов наипаче болгар, хорватов и сербов Віенна, 1794, 1795 Ч 1-IV, Шафарик Я Србскій летописац из почетка XVI-r столетия // Гласник друштва србске словесности Св V Београд, 1853, J-улинац П KpaTKOje введение в исто-pujy происхождение славенеосербского народа Београд, 1981, Новако-euhP Бранковипев Летопис Београд, 1960 Посебна издан>а САН Кіь СССХХХ1Х Оделеіье друштвених наука Кн> 35
шифровке и интерпретации документов, проливающих свет па структуру и содержание исчезнувшей «Истории Болгарии» |0
Исторические взгляды Б Клайнера не были предметом специального изучения болгарских и отечественных ученых, однако, некоторые шаги в этом направлении предприняла группа исследователей (И Дуйчев, К Телбизов, Р Заимова, И Мадяр), подготовившая текст «Архива» к публикациям Этими авторами были разработаны такие важные для данного диссертационного исследования темы, как историографический метод Б Клайнера, его источниковая база, а также отмечено значение «Архива» в контексте болгарской православной историографии и европейской исторической мысли По мнению исследователей, возникновение этого сочинения явилось результатом распространения среди болгар-католиков интереса к истории собственного народа - характерной черты болгарской национальной культуры эпохи Возрождения При этом указывалось на явную принадлежность этого сочинения к традиции западноевропейской церковной эрудитской историографии (преимущественно сочинения Ц Барония, Л Вадинги и др ), подражание которой выражалось у Б Клайнера не только в композиции и стиле сочинения, но и в отборе исторического материала и способе его представления
Неизвестная в отечественной и болгарской историографии статья югославского историка Н Радойчича, целиком посвященная «Истории Сербии» Ф -К Пеячевича, до нынешнего момента является единственным исследованием этого памятника " Помимо вопросов источниковой базы этого сочинения и историографического метода Ф-К Пеячевича, ученым был поставлен важный для данного диссертационного исследования вопрос о соотношении религиозного и национального самосознания Ф -К Пеячевича По мнению Н Радойчича, текст исторического сочинения позволяет сделать вывод о самосознании его автора Он подчеркивает, что первостепенное значение для Ф -К Пеячевича имело его католическое вероисповедание, затем его принадлежность к южнославян-
10 Димитров Б Пегьр Богдан Бакшев български политик и историк от XVII в София, 1985
" Radojcic N Istona Srbije Franje Ksavera barona Pejacevica II Raz-prave znanstveno druStva za humanistiCne vede Ljubljana, 1930 №5-6 P 253-301
скому сообществу, в то время как сербская (а не болгарская) этническая идентичность была менее актуальной Н Радойчич затрагивает также вопрос о восприятии исторической концепции Ф -К Пеячевича различными аудиториями «История Сербии» еще в рукописи была знакома лишь образованной части южно- и западнославянской общественности, и, несмотря на двукратное издание, по-видимому, осталась абсолютно неизвестной основному ее адресату - православным сербам Нелицеприятная критика Римской курии и хорватских сословий на страницах «Истории Сербии» была причиной ее негативной оценки Римом и хорватской общественностью В целом многие вопросы возникновения и восприятия этого сочинения современниками остаются нерешенными
Отсутствие детального исследования исторических текстов бол-гар-ка голиков, і ем не менее, не стало препятствием для формирования в современной болгарской историографии устойчивого взгляда на проблему исторической мысли болгар-католиков в XVII—XVIII вв , который основывался на самых общих представлениях о развитии культуры данной эгноконфессиональной группы Однако сама общая оценка культуры болгар-каюликов в XVII-XVIIIbb в болгарской историографии, в свою очередь, не лишена противоречивости хотя она признается неотъемлемой частью общеболгарскои национальной культуры, все же ее характерными чертами называют изолированность и внутреннюю цельность
Так, по отношению к болгаро-католической литературе XVII— XIX вв историк и этнограф К Телбизов предложил термин - «чипровец-кая литературная школа», обозначающий совокупность разножанровых произведений болгар-католиков XVII—XVIII вв реляции болгаро-католических епископов в Рим (XVII в), исторические сочинения П Богдана, исторические и богословские трактаты болгар-католиков в эмиграции (К Пейкича, Я и Ф -К Пеячевичей, Б Клайнера), памятники павликиан-ской поэзии XVIII—XIX вв и др Все эти разнородные произведения объединяет, по мнению К Телбизова, «чипровецкий политический и куль-іурньїп клпмаї» Сочинениям этого направления были присущи такие черіьі, как использование в произведениях иностранного (латинского или «иллирийского») языка, обособленность от местной православной лите-
ратуры, явная политическая ангажированность авторов в антиосманскои борьбе и др
В то же время в болгарской историографии укоренилась еще одна тенденция — поиск аналогий в культурных явлениях и процессах, отмеченных и у православных, и у католиков Один из таких общих признаков - черты барокко в болгарской православной и католической культуре, присутствие которых одними исследователями (В Бехиньова) объясняется преемственностью 13, а другими авторами (К Станчев) - независимым возникновением и
Парадигма культурной традиции болгар-католиков проецируется исследователями и на характеристику исторической мысли Так, несмотря на тезис об изолированности этой этноконфессионалыюй группы, некоторые авторы (В Бехиньова, Э Георгиев, П Динеков, О Дубовик) отмечают роль болгар-католиков в становлении болгарской национальной исторической мысли 15 Болгаро-католическая историография рассматривается как целостное и внутренне однородное культурное явление Например, Б Димитров считает возможным говорить о единой болгаро-
12 Телбизов К Чипровската книжовна школа (Обзорен библио-
графски опис)// Литературна мисъл София, 1981 №6 С 121-127
13 Бехиньова В Барокът и литературата на българските католи-
ци// Литературна мисъл София, 1975 №2 С 84,97
14 Станчев К Литературата на българите-католици през 17-
18 в //Литературна мисъл, 1981, №3 С 5, 10
15 История на философската мисъл С 119, Георгиев L Австрия
и проблемата за барока в българската литература // Wiener Slavistiches
Jahrbuch Wien, 1972 № 17 P 86, Бехиньова В Бароковії черти на
българската възрожденска историография // Литературна мисъл София,
1969 №3 С 119, Бехиньова В Барокът С 83-84, Дубовик О А Разви
тие исторической мысли в Болгарии в XVII—XVIII вв Автореферат дис
сертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Москва, 1992 С 9, 17, Георгиев С Българската литература в общоевро-
пейския контекст София, 1984, С 139, Георгиев С Барок в българската
литература// Литературна мисъл София, 1971 № 6, С 47, Динеков П
Българската литература през XVII в // Литературна история 1977, № 1
С 8, 14
католической историографической традиции, включающей в себя сочинения Ф -К Пеячевича, П Богдана, Б Клайнера По мнению Б Димитрова, общие черты всех этих сочинений - богатая источниковая база, научная беспристрастность, сходные историографические принципы, соответствующие современному им европейскому уровню, а также патрио-шзм и развитое этническое самосознание авторов |6
Анализ литературы об исторических представлениях болгар-католиков XV1I-XV111 вв позволяет выделить ряд характерных черт в изучении этой темы Во-первых, в качестве источников исследователями использовались исторические сочинения П Богдана (Бакшева), реляции и корреспонденции ряда болгаро-католических деятелей, а также небольшие опубликованные фрагменты из историко-богословских трактатов болгар-католиков XVI11 в Кр Пейкича («Зерцало истины») и Ф К Пеячевича («Исюрия Сербии») Во-вторых, в исторических представлениях бол г ар-кат оли ков исследователи видели элементы, новой («барочной») отличной от средневековой, историографической традиции усиление значимости авторской точки зрения, преодоление средневекового понимания историзма, подчиненного богословско-историческим концепциям, явное проявление национального самосознания, критический подход к источникам В-іретьих, проводились сравнения (самого общего характера) вышеуказанных сочинений с «Историей славяноболгарской» Паисия Хнлендарского и трудами представителей сербско-русской школы в Сремских Карловцах (X Жефаровича, П Павловича и др ) В результате был сделан вывод о том, что выявленные у болгар-католиков черты «нового» исторического сознания позже проявились в исторической мысли православных болгар уже в эпоху национального Возрождения
Рассмотренные тенденции исследования исторической мысли болгар-католиков XVII—XVIII вв наряду с указанными достижениями демонстрируют отсутствие подробного анализа специфики исторических воззрений болгар-католиков Недостаточно изученным остается вопрос о роли их исюрическои мысли в процессах формирования национального
16 Dimitiov В La stonografia cattolica bulgara nei secc XVI-XVIIIII Relazioni stonche e culturali fia CItalia e la Bulgaria Napoli, 1982 P 199— 200
самосознания не только болгар-католиков (в эмиграции), но и сербов Австрийской империи, адресатов «Истории Сербии» Ф -К Пеячевича
Хронологические рамки исследования определяются преимущественно временем возникновения исторических сочинений болгар-католиков в XVH-XVIII вв , в эпоху зарождения и дальнейшего развития болгарской национальной культуры Нового времени Возросшая именно в этот период популярность исторической проблематики свидетельствовала о важных процессах, протекавших в недрах болгарского общества -об усилении потребности в самоидентификации на пороге эпохи национального Возрождения
Методология работы основана на сравнительно-историческом методе, при изучении исторических сочинений православных и католических авторов, а также методе историко-культурной интерпретации, позволяющем выявить характер представлений о «прошлом» Важной для нашей работы стала методология смежных с историей дисциплин (культурной антропологии и этнологии), применяемая при исследовании проблем национального самосознания и национальной идеологии на материалах исторического содержания |7 Мифологизация собственной истории, актуализирующаяся в переломные моменты существования этнической (или национальной) общности, была характерна и для болгарских и сербских православных авторов (XVIII в), что было обусловлено и социально-экономическими, культурными и политическими процессами национального Возрождения в целом и формированием национального самосознания В исторических сочинениях изучаемого периода (прежде всего в трудах Паисия Хилендарского и Иована Раича) отмечено возникновение того набора моделей и топосов, который позже, уже в XIX в ,
17 Шнирельман В А Мифы диаспоры // Диаспоры М , 1999, № 2-3 С 6-33, Шнирельман В А Ценность прошлого этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитнка // Реальность этнических мифов Московский центр Карнеги Вып 3 М , 2000 С 12-33, Smith A The Golden Age and National Revival II Myths and Nationhood L , 1997 P 36-59 Makolkm A Name, Heroe, Icon Semiotics of Nationalism through Heroic Biography N Y , 1992, Cultural Memory and the Construction of Identity Wayne 1999, Myth and Memory in the Construction of Community N Y,2002
получил дальнейшее развитие и широко использовался в национально-идеологическом риторике
Цель диссертации - исследовать исторические представления болгар-католиков в контексте развития болгарского и сербского национального самосознания Автор не ставит задачу определить уровень научного исторического знания в болгарской и сербской культуре, что было бы необходимо при проведении традиционного историографического исследования
В соответствии с целью сформулированы и конкретные задачи исследования
рассмотреть взгляды П Богдана, Б Клайнера, Ф -К Пеячевича по ряду исторических сюжегов появление болгар и сербов на Балканах (г и тема «обретения родины»), эпоха «золотого века» сербской и болгарской государственности, образ «болгарской (сербской) катастрофы», период османского завоевания Выбор этих тем обусловлен, с одной стороны, материалом самих источников, а с другой стороны, значимостью именно этих сюжетов для формирования достаточно мифологизированного образа национального прошлого, как неотъемлемой части складывавшегося национального самосознания
исследовать представления об истории болгарского и сербского христианства,
изучить идеологию исторических воззрений, определявшую взгляды на «прошлое»,
проанализировать этнические представления, содержащиеся в исторических сочинениях, что необходимо при рассмотрении механизмов формирования национального самосознания и его отражения в литературных памятниках
Научная новизна диссертации заключается в постановке исследовательских задач, нацеленных на выявление специфики исторических и этнических представлений болгаро-католических авторов XVII— XVIII вв С этой целью был проведен сравнительный анализ их исторических сочинений с трудами православных болгарских и сербских историков Применение междисциплинарных методов изучения этнического самосознания и национальной идеологии позволило расширить рамки метрического исследования и рассмотреть проблему исторических представлений на стыке истории, культурной антропологии и этнологии
Новизна диссертационного исследования связана также с введением в научный оборот нового для отечественной историографии крупного ла-тиноязычного памятника «Истории Сербии» Ф -К Пеячевича (XVIII в )
Практическая значимость работы
Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в исследовательской работе при изучении роли исторического сознания в процессе формирования национальной идентичности у славянских народов, в частности, у болгар и сербов в ранний период национального Возрождения, а также при изучении развития униатской (греко-католической) пропаганды среди православных славян Результаты исследования могут быть привлечены при подготовке общих и специальных курсов по проблемам болгарской и сербской истории и культуры
Апробация результатов исследования
Положения и выводы диссертационного исследования были отражены в докладах и сообщениях на нескольких научных конференциях молодых историков-балканистов МГУ «Общества и государства южнославянских народов» (ноябрь 2003 г), «Государственная традиция и национальное самосознание на Балканах» (ноябрь 2004 г), «Россия и Балканы проблема исторического источника» (декабрь 2005 г), на конференциях Института славяноведения РАН «Идентификация в славянской культуре» (июнь 200 г) и «Славяне и их соседи Раннее средневековье глазами Позднего средневековья и Раннего Нового времени» (май 2006 г), а также на коллоквиуме, проводившемся кафедрой истории южных и западных славян исторического факультета МГУ, «Библия, христианство, nationes национализм в истории Европы Х-ХХ вв » (декабрь 2006 г)
Структура работы определена поставленными задачами Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, приложения, содержащего очерк по истории развития униатской пропаганды среди австрийских сербов в XVII—XVIII вв
Болгарская историческая мысль XVII-XVIII вв
В истории болгарского народа XVII-XVIII вв. - это период перехода к Новому времени, эпохе национального Возрождения, к формированию национальной общности и культуры. В болгарской историографии и до сих пор не умолкают споры о сути и временных границах явления национального Возрождения. Принято говорить о двух значениях болгарского национального Возрождения: в экономическом и социально-классовом отношении, а кроме этого в терминах культуры.
Согласно общепринятому представлению, в болгарской культуре XVII-первой половине XVIII в. началось т.н. Раннее Возрождение, процесс перехода от средневековой модели к культуре характерной для эпохи Нового времени принципиально иного национального типа. При этом вопрос о временных границах этого понятия до сих пор остается спорным1. Наряду с этим термином активно используется понятие Болгарского Предвозрождения (введенное в оборот Э.Георгиевым), охватывающее культурные явления XVI-cep.XVIII в., связанные с творчеством "дамаскинарей" (переписчиков "дамаскинов"), болгар-католиков и деятелей болгарского происхождения (П.Павловича, Х.Жефаровича и др.) в среде австрийских сербов.
Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой под Возрождением понимается время с середины XVIII в. и до 1878 г. С серединой XVIII в., а конкретнее с появлением сочинения Паисия Хилендарского "Славяноболгарская история" (1761г.) связывают начало развития новоболгарской национальной культуры в целом, и историописания в частности. Историография рассматривается как продукт формирования болгарской нации и составная часть новоболгарской культуры, переживавшей переход от средневековья к Новому времени, сопровождавшийся проникновением буржуазных отношений в традиционный уклад болгарского общества, борьбой за политическое освобождение и формированием нации и национальной культуры. Историческая мысль как часть общелитературного и общекультурного процесса также претерпевала изменения переходного периода. В ней, как в наиболее востребованном литературном жанре в тот момент, в первую очередь отразились те изменения общественного сознания, которые в результате привели к формированию болгарского национального самосознания и секулярного мировоззрения.
Не претендуя в этом кратком очерке рассмотреть все проблемы, связанные с культурным явлением болгарской исторической мысли XVH-XVIII вв. (чему были посвящены многие работы), мне представляется необходимым остановиться на следующих актуальных проблемах: стили и направления в болгарском историописании (Просвещение, Романтизм, Барокко); динамика и основные этапы развития болгарской историографии в отмеченный период, ее связи с балканской, славянской и западноевропейской историографией.
1.Проблема стилей и направлений в болгарском историописании.
В связи с развитием новоболгарской литературы принято говорить о проявлении в исторических сочинениях принципов Просвещения или Романтизма как литературных направлений, а также стиля барокко. На эту темы велось немало споров в болгарском литературоведении, подробному изложению которых посвящена последняя книга Р. Даскалова "Как се мисли Българското Възраждане". Не будем подробно останавливаться на этих дискуссиях, отметим лишь, что достаточно часто причина разногласий кроется в разной оценке и главное понимании сути того или иного культурного стиля или направления.
Болгарское Возрождение часто сравнивают с европейским Просвещением. Основополагающим трудом в этой области до сих пор остается двухтомное исследование И.Конева "Българското Възраждане и Просвещението". Отвергая представления о "запаздывающем" болгарском просвещении, вторичном по сути, автор утверждает существование локального оригинального культурного направления, условно называемого болгарское Просвещение (XVIII - начало XIX в.). Основное отличие болгарского Просвещения от его европейского варианта - это отсутствие богоборческих и антирелигиозных настроений, что было вызвано спецификой болгарской общественной мысли, вызванной объективными условиями существования болгар в рамках Османской империи. Примером просветительского историзма является сочинение Паисия Хилендарского.
Прямо противоположную позицию занимает Д.Петканова-Тотева, подчеркивающая полное отсутствие у болгарских авторов тех философских, эстетических и политических вопросов, которые волновали западных просветителей. Поэтому под болгарским Просвещением подразумевается преимущественно процесс зарождения и развития идей просветительства, для которых характерны две черты. Во-первых, положительная роль церковных институтов в условиях османского владычества, часто выступавших проводниками просветительских идей (в отличие от европейского Просвещения). Вторая отличительная черта Болгарского Просвещения - более тесная связь между идеями просвещения и национального чувства: учение и знание рассматривались не только как удовлетворение духовных потребностей, но и как путь к свободе (в том числе и политической). В таком положении в Болгарии просветительские идеи выразились в основном в пропаганде просветительства (достигшей своего пика в XIX в. в связи с устройством школ нового типа), что, в свою очередь, было связано с формированием национального самосознания . К позиции Д.Петкановой-Тотевой фактически примыкает и третья точка зрения, согласно которой, болгарское Просвещение характеризуется национальным пробуждением и институционализацией образования, печати и книгоиздательства.
Болгарское Просвещение является составной частью т.н. балканского Просвещения, основополагающими условиями которого были значительная монополия церкви на духовную и культурную жизнь общества, замедленный ход развития капиталистических отношений и соответственно слабо развитая социальная структура буржуазного общества. Просветительский историзм выступает средством "национального пробуждения" нации, что наиболее ярко проявилось в славянских землях под австрийской властью и на периферии Османской империи. Значительным каналом влияния балканского Просвещения на его болгарский инвариант являлась литература, в частности воздействие южнославянской литературной общности с присущими ей идеями иллиризма.
Итак, всеми исследователями в той или иной степени признается, во-первых, факт опосредованного (через сербскую и греческую культуру) и достаточно "размытого" влияния европейского Просвещения, а во-вторых, отсутствие достаточного количества ярких деятелей Просвещения в болгарской среде. Таким образом, оригинальный характер болгарского Просвещения фактически сводится к преобладанию основной идеи просветительства, определявшей многие культурные процессы этого времени.
Проблема соотношения болгарского Возрождения и Романтизма обычно рассматривается в нескольких аспектах: во-первых, с точки зрения влияния европейского (особенно немецкого) романтизма с присущим ему интересом к языку, народному творчеству и истории народа. Так, например, отмечается сходство между представлениями немецкой и южнославянской (в частности, болгарской) исторической мысли о средневековье, которое оценивается не как мрачный период национальной истории (что характерно, к примеру, для итальянской историографии), а скорее как о позитивном периоде, в который сформировалась большая часть национальной культуры11. С другой стороны, распространенным является утверждение о романтизме, как втором после Просвещения этапе болгарского (и в целом славянского Возрождения): в Болгарии, как идеологическое и общественно-культурное направление, он датируется началом 20 гг. (по другой версии, 40 гг.) XIX в. и длился до Освобождения. Наконец, романтизм рассматривается и как узко литературное направление. Непосредственно в отношении историографии принято выделять работы "национально-романтического" характера, в которых национальная идея проявляется с политической направленностью, обычно датируемые первой половиной XIX в. (сочинения Г.Раковского, Г.Крыстевича, труды созданные в русле историографической традиции Паисия и переводные исторические сочинения Ю. Венелина и Й.Раича).
История христианства в Болгарии
В этом разделе будет обращено внимание на отражение в сочинениях болгарских православных и католических авторов таких тем, как положение христианской церкви на территории Болгарии до прихода болгар, история их крещения, миссия Кирилла и Мефодия, автокефальность болгарской церкви и ее отношения с Римом и Константинополем. В этом параграфе представлены взгляды всех исследуемых в диссертации католических авторов: Б.Клайнера, П.Богдана и Ф.-К.Пеячевича.
Вопрос о существовании христианской церкви на территории Болгарии в эпоху поздней античности и раннего средневековья вызывал интерес преимущественно у католических авторов. Ими отмечается значительное количество болгарских городов и земель, населенных христианами . При этом для Б.Клайнера и П.Богдана свойственно переносить на более ранний период реалии эпохи разделения церквей: так историк-францисканец подчеркивает преобладание на болгарских территориях католичества , в то время как П.Богдан отмечает присутствие и "византийской церкви". Оба католических историка считают необходимым упомянуть о Софийском (Сардикийском) соборе, придав ему статус вселенского, хотя в действительности это был поместный собор. Так, П.Богдан пишет, что этот собор "завоевал болгарской провинции блестящую и вечную славу», потому что вселенские соборы собирали лишь в тех городах, в «которых Христова вера процветала». Основная цель софийского епископа при написании многочисленных (часто полностью повторяющих друг друга) исторических текстов о Софии состояла в том, чтобы исторически обосновать высокий статус софийской кафедры, являвшейся наиболее древней в Болгарии христианской епископией . Если для П.Богдана необходимо подчеркнуть преимущественное значение в духовном развитии болгар именно Софийской епископии, то Б.Клайнер больше внимания уделяет Охридской кафедре, находившейся "в самом главном городе болгар" и установленной в 541 г. с разрешения папы Вигилия, которой он подчинил разные епархии в провинциях Дакии, Превалитании, Дардании, Верхней Мизии и Паннонии.
Анализ рассмотренных представлений болгар-католиков демонстрирует их явное стремление подчеркнуть факт изначального присутствия на этих территориях христианской, "католической" церкви. Отсутствие подобных суждений в тексте Ф.-К.Пеячевича, который, впрочем, был знаком с их основным источником (комментарием А. Паджи "Церковных анналов" Барония) демонстрирует конъюнктурный характер соображений П.Богдана и Б.Клайнера, желавших повысить свой статус духовного лидера болгарской католической общины.
Крещение болгар, одна из наиболее значимых тем для болгарских православных и католических историков. Как известно, болгарский князь Борис по договоренности со своим новым союзником, Византией тайно крестился в 864 г.144, приняв имя своего крестного отца, византийского императора Михаила. В этот момент Борис еще не стоял перед альтернативой выбора между Римом и Константинополем. Этот вопрос встал позже, когда действия Константинополя по устроению болгарской церкви не оправдали надежд болгарского правителя. Основным желанием князя иметь не контролируемую из Константинополя церковь определяется вся его последующая политика, связанная с утверждением в Болгарии христианства. Первоначально принятый курс на Константинополь был отвергнут, и в 866 г. Борис отправляет посольство к папе с просьбой предоставить священников для научения народа вере и ответить на сформулированные князем вопросы о сути христианского вероучения, норм морали и организации церкви, основным из которых становится вопрос о статусе болгарской церкви. Как известно, уже в конце этого года папские прелаты привезлит "106 ответов" римского папы болгарскому правителю, а в течение последующих трех лет католическая миссия активно действовала на территории Болгарии.
Рассказ о миссии Формозы Портуэнского и Павла Популонского во второй половине 860 гг. присутствует как у православных, так и у католических историков. Однако оценивается это событие по-разному: католические авторы особенно подчеркивают его важность. Так, например, Б.Клайнер несмотря на приводимые им сведения о крещении царя Михаила от епископа ромейского императора" , все же отмечает, что "жатва была сохранена для папы Николая", имея в виду результат католической миссии - массовое крещение "от мала до велика"146. Также и Ф.-К.Пеячевич связывает с ней крещение всей Болгарии.
Православные историки при высокой оценки деятельности католической миссии, все же оказывают больше внимания сведениям о "греческом" религиозном влиянии, датирующееся более ранним периодом. Последний момент имеет очевидное значение для православных авторов, в чьих сочинениях так или иначе присутствует представление о безусловной ценности именно раннего крещения, появления государства, установления независимой болгарской церкви . Не вдаваясь в различия между этими историками, можно сказать, что крещение болгар они относят преимущественно к VIII в. либо в связи с принятием христианской веры Тривелем в 703 г. и последовавшем за этим поставлением независимого болгарского архиепископа"150, либо с крещением Телерига в 777 г., либо в результате проповеди Адрианопольского митрополита Василия, взятого ханом Крумом в плен . Обращение к христианству (эпизод с картиной Страшного суда и молитвой о прекращении голода в Болгарии) и тайное крещение Муртагона (или Михаила-Бориса) от "греков" присутствует и у Б.Клайнера, и у православных авторов (т.к. их первоисточником является Продолжатель Феофана ). Таким образом можно отметить, что при ряде схожих фактологических моментов (описание католической миссии, представления об "апостольском крещении" у Спиридона и П.Богдана и о крещении Телерига у Б.Клайнера и Спиридона), явная специфика православных авторов состоит в подчеркивании очевидного и более раннего (чем IX в.) "греческого" влияния в этом вопросе.
С темой болгарского крещения тесно связаны образы святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Для православных болгарских историков XVIII в. было характерно патриотическое восприятие миссии "славянских учителей", т.е. как сугубо "болгарское свершение". Это представление о сугубо этническом (болгарском) направлении миссии Кирилла и Мефодия, написавших именно "болгарские книги", по мнению В.Златарского, находится в рамках распространенной еще в XIII-XIV вв. тенденции рассматривать деятельность солунских братьев как "просвещающую болгарский род". Рассказ о распространении азбуки Кирилла и Мефодия посредством "болгарских книг" и подчеркивание таким образом исторического приоритета элементов болгарской этнической культуры (принцип этнонационалистической версии прошлого ) свидетельствует о развитии тенденции патриотического восприятия Кирилла и Мефодия.
Тема взаимоотношений "славянских апостолов" и Римской церкви затрагивается преимущественно в сочинениях католических авторов. Так, П.Богдан в своей работе «Когда и как маркомани (моравы) приняли Христову веру» повествует о том, что Мефодий был обвинен перед папой в проповеди вещей, «противных Церкви» и в богослужении на моравском языке. Представ перед папой Иоанном VIII, Мефодий "объяснил свое учение и снял с себя всю сеть обвинений", после чего, по словам П.Богдана, «было разрешено моравам и болгарам читать и петь Мессу...на родном языке». Таким образом болгарский историк подтверждает назначение Мефодия истинным и законным католическим учителем со стороны римского папы. Обращает на себя внимание пересказ автором буллы папы Иоанна VIII с добавлением якобы разрешения вести богослужения на родном языке не только моравам, но и болгарам. Ф.-К.Пеячевич также рассматривает фигуры Кириила и Мефодия, которых он считает римскими епископами, чья деятельность была признана Апостольским престолом. Для католической историографии посттридентского периода подобные воззрения не были новшеством, но находились под влиянием позиции наиболнее авторитетного католического историка этого периода Цезаря Барония и его последователей. Сам Бароний считал, что Римская церковь разрешала употребление народного языка в качестве "младенческого языка", подразумевая, что когда новый член Церкви "возрастет духовно", то он начнет пользоваться уже "языком родной матери-Церкви", т.е.латынь. Важно отметить, что в католической историографии южных славян XVII-XVIII вв. в рассказе о взаимоотношениях Кирилла и Мефодия с Римом традиционно не упоминается запрет их деятельности со стороны Апостольского престола. В то время как Спиридон (единственный православный автор, обращающийся к этой теме) трактует развитие отношений Кирилла и Мефодия с Римом в контексте взаимоотношений Константинополя и Рима. При этом в целом историк не придает этому сюжету большое значение для понимания сути миссии славянских первоучителей.
Основные вехи истории Сербии
Общим местом в средневековых славянских исторических произведениях являются представления о библейской генеалогии славянских народов, их происхождении от Иафета, сына Ноя и расселении всех народов (включая славян) из Сенаарской долины, Вавилонии. В XV-XVI вв. эта картина стала подвергаться сомнению, однако поиски "праотцов" не прекратились, а наоборот усилились особенно в польской историографии: уточнялись имена потомков Иафета, которых можно считать прародителями славян : появлялись имена Мосоха, Рифата, Элиса и др.
Так, в "Летописи" Дж.Бранковича говорится о происхождении сербов от Сера, одного из пяти сыновей Вара и Лиеги (Кала, Мелсита, Виона и Иарвана), потомками которых стали соответственно варвары, лагобарды, венеды и арбанасы и др. Хотя очевидный источник этого утверждения, можно предположить наличие опосредованной связи с Иафетом (среди его потомков традиция называет эладиков и ионийцев , в то время как Элад и Иона в "Летописи" называются прародителями Вара ).
Отношение Й.Раича к библейской генеалогии двойственно: отмечая неправедность осмеивающих эту теорию и прямо утверждая, что "савроматы - род славенский прямо от потопа Ноя, Иафета исходящий" , при этом он все же разделяет сомнения М.В.Ломоносова о достоверности гипотезы происхождения славян от Мосоха, все же не решается от нее совсем отказаться . Как известно, теория происхождении "Москвы и всех словен" от Мосоха, шестого сына Иафета, появилась в польской историографии начиная с конца XV- начала XVI в. затем получила развитие в восточноевропейском культурном ареале в течение последующих веков, и "замерев" в России, обрела новую жизнь в исторической мысли болгар и сербов в XVIII в.
В отличие от православных авторов Ф.-К.Пеячевич сомневается в самой родственности перечисленных народов, которые "на самом деле различаются не только нравами, но и родной речью и своим происхождением". Его отказ видеть предка своего народа в определенном библейском или мифологическом персонаже в историографии южных славян того времени был новшеством, т.к. без библейского предания представления о входе славянских народов в мировую историю, идея о единстве их происхождения не выглядели убедительными в глазах читателей.
Возведение рода Стефани Немани к Беле Урошу, а через него и к Константину Великому - традиционный мотив южнославянских исторических представлений. Так, в большинстве родословов (XV-XVII вв.) с небольшими вариациями рассказывается история о том, что сестра императора Константина Великого, Констанция была выдана замуж за Ликиния (Лициния), серба, который, будучи поставлен императором в Риме царем над западными странами, преследовал христиан, за что подвергся императорскому гневу. Его сын, названный Бела Урош бежал вместе с матерью (иногда и с Ликинием, по другим вариантам с женой) в Захумье, где у него рождается Техомил, от которого происходит и сам Стефан Неманя. Не только Ф.-К.Пеячевича, но и православных авторов XVIII в. смущало явное хронологическое противоречие этого утверждения: Бела Урош относится к IV в., Стефан Неманя к XII в. Автор Троношского родослова пытается решить эту проблему, сохранив последовательность упоминаемых традицией имен, увеличив между ними временные промежутки: среди потомков одного из сыновей Констанции автор родослова выделяет "попа Стефана" из Захумья, внуком которого был Бела, родивший в свою очередь Уроша. Один из внуков этого Уроша и был Стефан Неманя .
В этом контексте интересна позиция Й.Раича, который помимо хронологической неувязки, отмечает, что "если следовать этому мнению, то получается, что и Неманя, и предки его, и потомки его - не суть Сербы, но римляне, что никто от наших... не примет". В этом суждении явно отразилось желание сербского общества видеть независимость своего происхождения и избежать соблазна причислить себя к потомкам великого народа древности, чье имя, помимо прочего имеет прочные религиозные коннотации отрицательного характера ("римляне" - "католики").
Иезуит Ф.-К.Пеячевич вообще не останавливается на данном сюжете, его внимание больше привлекает поиск прародины сербов. Используя свидетельства Птолемея, он пишет: "Исток этого народа я помещаю в Скифии, внутри гор Имаон, во внутренней Индии", "река Сарабус вливается в Ганг, от имени которой род сорабов или сербов взял имя. Действительно у Птолемея есть сведения (VI,14.9) о том, что часть Скифии, обращенной к северу населяют аланы, скифы и суобены (в которых автор "Истории Сербии" видит в том числе и сербов) , при этом отсутствуют слова о нахождении Скифии в Индии, тем более что Птолемей подразумевает северочерноморскую Скифию. Данная Пеячевичем сноска (Ptolm.L.6.7.) неверна. Сведения о реке Сарабус и ее впадении в реку Ганг находим у Птолемея в другом месте (VII.2.13), а чуть ранее(УП.2.1) он пишет: "Индия внешняя по отношению к Гангу ограничивается с запада Гангом, с севера областями Скифии, а с востока Китаем".
Расположение прародины славян (Suoveni) наряду с сербами, венедами, антами и аланами в "Индии", по-видимому, может объясняться спецификой того списка Птолемея, который был доступен Ф.-К.Пеячевичу, или же его собственным домысливанием той информации, которую он почерпнул из этого источника. Кроме этого, как отмечает Подосинов А.В., некоторые исследователи, начиная с П.Й.Шафарика и др. старались увидеть в этнониме Indii, встречающемся, например, у Плиния и Помпония Мелы, несколько искаженное имя Vindi (Vinedi,Venedi) название славянского племени (?), жившего в Юго-Восточной Прибалтике восточнее Вислы. Также исследователь отмечает появление аналогичного термина и в другом источнике - Веронском списке перечня римских провинций III-IV вв. В связи со всем вышесказанным мы можем в качестве гипотезы предположить, что Ф.-К.Пеячевич "Индией" (сам или под воздействием своих источников) назвал "страну венедов".
Возможен и другой ответ на вопрос о появлении столь странной прародины славян. так, свидетельства о том, что сербы еще до Рождества Христова ушли с этих мест, и территории " от реки Ганг и вплоть до истоков реки Отторогоры, находящиеся на севере около... горы Тавр" наследовали гунны, Пеячевич черпает из "Космографии" Этика (VI в.н.э.) и составляющую ее части труда Павла Орозия "История против язычников" (вторая глава первой книги). Эта глава Орозия, представлявшая собой географический трактат, пользовалась огромной популярностью на латинском Западе и являлась основой картографии и многих географических памятников96. Можно предположить, что для Ф.-К.Пеячевича значительным авторитетом Орозия объясняется расположение Скифии в Индии, не встречающееся у других авторов.
Идеология исторических воззрений
Что такое история, как следует писать историческое сочинение, какова роль историка в жизни общества и многие другие вопросы в большей или меньшей степени интересовали сербских историков XVIII в. и соответственно отражались в их работах. Определенное влияние в этом отношении помимо отечественной летописно-родословной традиции на них оказывали русские, хорватские и западноевропейские (в первую очередь, итальянские) исторические сочинения.
В первую очередь речь идет о произведениях так называемого "этнически-мифологического" направления, специфические черты которого можно найти у немецких авторов XVI в. и в сочинениях В.Прибоевича, М.Орбини, Ю.Ратткая и П.Риттер-Витезовича368, известных австрийским сербам. Основным принципом этого направления "opus oratorium" становится стремление с-еіегїагефазвлекать), чему посвящены все старания в области формы, стиля и литературного повествования. Характерными чертами этого направления, по мнению Дж.Броджи-Беркофф, становятся, во-первых, прославлении своей natio (в неопределенном этническом значении которое имело это слово в XVI в.), своего города, региона, династии. Во-вторых, значительное использование риторических украшений (в духе риторики Цицерона и Квинтилиана), а также героизация и мифологизация прошлого (приведение библейских или античных предков, сопоставление древних славян с знаменитыми народами древности). Несмотря на то, что некоторые из этих приемов встречаются в средневековых сочинениях, расцвет их использования приходится на Ренессанс, в связи с этим историография данного типа является зеркальной копией классических и итальянских ренессансных прототипов.
Второе направление, также оказывавшее влияние на сербскую историческую мысль - это труды "эрудитской школы", вступившей в полосу расцвета в конце XVI-нач.ХVII вв. Для нее становится характерной смена принципа delectare на cognitione del vero, а также отход от риторических образцов истории: авторитетом вместо Цицерона становится Тацит, приоритет отдается поиску, анализу и публикации огромных сводов источников. Деятельность эрудитов распространилась в Италии, Англии, Франции, Германии. Круг источников, публикуемых эрудитами, не получая должного научного осмысления, значительно расширялся (хроники, документы по истории права и другие нецерковные источники). К этому времени относится зарождение критического анализа источников, которое на первых порах выразилось в представлении о необходимости доказательства каждого утверждения наибольшим количеством бесчисленно нагроможденных источников. Этим произведениям присущи нериторический стиль и скептическое отношение к героическому мифологизирующему подходу ренессансной историографии, получает распространение жанр истории церкви, противопоставляемый светской историографии . В хорватской историографии последователями эрудитского направления Дж.Броджи-Беркофф считает И.Лучича и И.Луккария 71,чьи сочинения были известны и Й.Раичу, и Ф.-К.Пеячевичу.
Вопрос о развитии идей эрудитской историографии(ярким представителем которой считается Й.Раич) среди австрийских сербов был подробно исследован Р.Самарджичем.
Югославский исследователь, признавая в сербском эрудизме такие черты, как фундаментальное исследование источников, увлечение вспомогательными дисциплинами (генеалогией, хронологией, нумизматикой, геральдикой и др.), включение материала в текст в форме огромных, часто литературно необработанных "кусков" , видит специфику этого направления в присутствии ярко выраженной национальной заинтересованности, которая рассматривается как необходимая предпосылка полноценного исторического исследования . Кроме этого у сербских историографов отсутствует типичное (со времен Ренессанса) для европейской историографии представление о средневековье. В то же время есть ряд моментов, объединяющих сербский и западный вариант эрудизма: заинтересованность во вспомогательных дисциплинах, в стремлении придать своим сочинениям всеобъемлющую форму и в компенсации этого недостатка, любовь к прошлому, качество используемого материала.
Наконец, важно отметить влияние, оказываемое на сербских историков XVIII в. идеологии Просвещения, которая в отношении истории описания выразилась в использовании познавательных принципов рационализма и духа критицизма, как в отношении ее фактического основания, так и методов ее научного освоения. Кроме этого на историю возлагалось бремя освобождения человечества от зол и заблуждений прошлого путем не повторения его "ошибок".
Известно, что на австрийских сербов XVIII в. наибольшее влияние могли оказывать русские и австрийские мыслители эпохи Просвещения. Идейными источниками австрийского Просвещения были немецкие просветители (Лессинг, Николаи, Х.Вольф, популяризатор Лейбница), реформаторские движения внутри католической церкви (янсенизм, итальянские католические деятели просвещения, идеи Л.А.Муратори об "очищенном католическом христианстве"), а также французские просветители, радикализм которых значительно терялся в пересказе немецких культурных деятелей. Для австрийского просвещения было не свойственно противопоставлять свою эпоху прошлому: даже идеи естественного права и общественного договора как противопоставление настоящего - истории и традиции в австрийском варианте, наоборот, преображались в следование традиции и истории . Стремлением показать преемственность человеческого духа в сфере идей и социальных феноменов немецкие мыслители (Лессинг, Винкельман, Мёзер, Вульф, Кант) значительно отличались от французских просветителей, следовавших принципу антиисторизма.
Именно в немецкой историографии в XVIII в. преодолевалось присущее эпохе Просвещения представление об истории как о собрании фактов, уже увязанных между собой. Идея истории как процесса формировалась как в философско-умозрительном аспекте (И.-Г.Гердер,И.Кант), так и в собственно исторических концепциях, построенных на фактографическом материале истории (Дж.Вико, И.Ф.Шиллер). При этом цели исторического познания обнаруживались в морально-этической сфере, в области нравоучительных примеров, что характерно и для русских историков эпохи Просвещения. Их взгляды, не сложившись в строгую историософскую систему, тем не менее оказывали преобладающее влияние на австрийских сербов.
Удивительное единство воззрений южнославянских и восточнославянских книжников на историописание было продемонстрировано А.Н.Робинсоном, о чем шла речь выше. Используя тематическое деление, предложенное этим исследователем, в данном параграфе мы рассмотрим круг идейных представлений сербских историков и проведем сравнительный анализ с взглядами Ф.-К.Пеячевича.
Ключевым моментом темы "историограф и общество" в южно- и восточнославянском историописании XVIII в. становятся рассуждения о пользе истории, опиравшиеся как на национальные традиции средневековой идеологии, так и на гуманистические воззрения западноевропейского Ренессанса .
Так, Й.Раич в своем "Предисловии" замечает, что историческое чтение должно читателя возбудить к подражанию добродетели и отвращению злочинных дел" , т.к. история - "учительница благонравия и премудрости и наказательница всякого злочиния и безделства" и "ничто лучше не исправляет человеческие нравы, якоже подражание примерам благим", которые и содержатся в истории . В отличие от православных историографов, иезуита Пеячевича, по-видимому, эти проблемы вообще не интересовали: его единичное высказывание вскользь о руководящей роли истории не меняет основной картины.
