Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Жизненный путь Мунье, Малуэ и их сторонников до революции
1 Формирование взглядов 51
2 Начало общественной деятельности 80
Глава 2 «Умеренные» на политической арене
1 Выступления Мунье, Малуэ, Лалли-Толандаля в Генеральных Штатах 111
2 Образование группы «умеренных» в Национальном собрании 129
3 Дискуссия о вето короля 158
Глава 3 Мунье, Малуэ, Малле дю Пан и их сторонники в эмиграции
1 От оппозиции к эмиграции 186
2 Деятельность в эмиграции 226
3 Восприятие революции 250
4 Представления о желательном государственном и политическом устройстве 265
Заключение... 291
Библиография
- Формирование взглядов
- Выступления Мунье, Малуэ, Лалли-Толандаля в Генеральных Штатах
- От оппозиции к эмиграции
Введение к работе
Восемнадцатый век для Франции, как и для многих других европейских стран, ознаменовался рождением новых политических, общественных, правовых идей, переоценкой нравственных норм и моральных правил. Начавшаяся в 1789 г. революция во многом способствовала развитию этого процесса и оказала немаловажное влияние на современников. Революционные события стремительно меняли политическую жизнь страны, систему государственного управления, социальную структуру, судьбы и взгляды людей.
Революция вызвала к жизни многие политические объединения и группы. Одни обладали какой-то внутренней структурой, другие были менее оформлены; одни некоторое время оставались на политической арене, другие вскоре с нее сходили, будучи не в состоянии приспособиться к быстро развивавшимся революционным событиям. Но почти все они, так или иначе, оказали воздействие на политическую жизнь Франции и дальнейшее развитие общественной мысли.
К числу первых более или менее оформленных политических группировок эпохи принадлежали так называемые «монархисты», главными деятелями которых на протяжении революционного десятилетия были Ж. Ж. Мунье, П. В. Малуэ, Т. Ж. Лалли-Толандаль, Ф. Д. Монлозье, Ж. Малле дю Пан. Происходя преимущественно из дворян и верхов третьего сословия, в последние годы Старого порядка они активно участвовали в политической жизни, критиковали существовавшую тогда административную, финансовую и экономическую систему управления, а летом 1789 г. образовали отдельную группу депутатов Национального Учредительного собрания Франции, которую они сами называли «умеренной». Этот термин надолго прижился в политической жизни, по сей день «умеренными» называют себя партии и
2 группировки, которые избегают крайностей, опасаются радикальных преобразований, склонны к компромиссам.
Как и многие парламентские объединения, возникшие в начале революции, группа умеренных монархистов не обладала четко выраженной структурой, не имела ни устава, ни официальной программы. Единственным элементов ее организации был центральный комитет, который состоял из 15-17 человек, но не располагал какими-либо официально зафиксированными полномочиями. По источникам, дошедшим до наших дней, невозможно установить имена всех участников «умеренных», так как не сохранилось каких-либо списков их группы, известны лишь члены центрального комитета.
В последующие годы объединение «умеренных» перестало быть только парламентским, к нему присоединились другие общественные деятели, не являвшиеся депутатами, в том числе известный журналист Ж. Малле дю Пан. Подобно большинству депутатов Учредительного собрания, «умеренные» являлись сторонниками ограничения власти короля конституцией, причем конституцией по английскому образцу - с широкими полномочиями короля и двухпалатным парламентом. Чтобы отличать их от других монархистов их называли не «monarchistes», a «monarchiens», и это название закрепилось в историографии. В «Истории французского языка» Фердинанда Брюно «монархисты» рассматриваются как «сторонники вето и двухпалатного парламента»1. Точно такое же объяснение дается в наиболее авторитетном энциклопедическом словаре: «В Учредительном собрании «монархист» (monarchien) - сторонник монархии на английский манер, то есть с двумя палатами и правом абсолютного королевского вето. «Монархисты» назывались еще «англоманами» и по своим политическим позициям находились между 1 BrunotF. Histoire de la langue Fran?aise des origines a 1900. Paris, 1937. T. IX. P. 838.
крайнє правыми аристократами и патриотами-конституционалистами, представлявшими центр»2.
Поскольку слова «monarchistes» и «monarchiens» на русский язык переводятся совершенно одинаково, и другого перевода термина «monarchiens» не существует, мы будем употреблять термин «монархисты» в кавычках в том случае, когда речь идет лишь об участниках этой группы с целью отличить их от остальных монархистов. Однако следует иметь в виду, что в 1789 г. этого термина еще не существовало, а сами участники группы называли себя «умеренными». Слово «monarchien» впервые появилось лишь в конце 1790 - начале 1791 гг. и применялось только по отношению к Мунье, Малуэ, Лалли-Толандалю, Монлозье и их сторонникам, самыми известными из которых были Клермон-Тоннер и Бергас.
В начале деятельности Учредительного собрания «умеренные» играли очень заметную роль. Они составляли одну из наиболее влиятельных парламентских групп, участвовали в важнейших политических дебатах, избирались на руководящие должности Учредительного собрания, разрабатывали проекты Декларации прав человека и гражданина, будущей конституции. Как и многие другие деятели Учредительного собрания, «умеренные» выступали за предоставление гражданских и политических прав гражданам, за их равенство перед законом, то есть отстаивали такие требования, которые принято называть либеральными. Вместе с тем, они опасались слишком широкого распространения политических свобод и хотели, чтобы ими пользовались только собственники. При обсуждении Конституции 1791 г. «умеренные» оказались в меньшинстве, заняв место среди консервативных депутатов, которых с того времени стали называть «правыми».
2 Larousse, dictionnaire encyclopedique. Т. VII. Paris, 1984. P. 7034.
4 Таким образом, умеренные монархисты вошли в число родоначальников правой идейной политической традиции, которая проходит через всю последующую историю Франции.
После того, как Учредительное собрание отклонило предложенный «умеренными» проект конституции, их влияние существенно уменьшилось. Они перешли в оппозицию, а затем их главные лидеры эмигрировали, связав свою судьбу с контрреволюционным и эмигрантским движением. Находившихся в эмиграции главных деятелей объединения: Мунье, Малуэ, Лалли-Толандаля, Монлозье, Малле дю Пана современники по-прежнему рассматривали как особую группу, участники которой продолжали поддерживать дружеские отношения, обмениваться суждениями, обсуждать происходящее. Оставаясь приверженцами конституционной монархии, они превратились в идеологов контрреволюции, желавших приблизить восстановление монархии во Франции во главе с законным государем. Во Францию они вернулись только после падения республики, с приходом к власти Наполеона.
Хотя идеи и некоторые аспекты деятельности умеренных монархистов, особенно накануне выборов в Генеральные Штаты и во время работы Учредительного собрания, уже привлекали внимание исследователей, до сих пор система их взглядов, суть их проектов, дальнейшая политическая судьба, политическая роль, остаются малоизученными. Между тем, «монархисты» представляют несомненный научный интерес, поскольку они возглавляли одну из самых крупных группировок в Учредительном собрании, стояли у истоков правого умеренного течения, которое оказывало и продолжает оказывать большое влияние на политическую жизнь Франции. Выражая интересы и чаяния тех общественных слоев, которые сначала участвовали в революции, а
5 затем отошли от нее, умеренные монархисты внесли свой вклад в становление как право либеральной, так и контрреволюционной традиции.
Изучение их жизни и судьбы существенно с точки зрения социальной психологии и психологии личности, оно показывает, как яркие, незаурядные люди, захваченные потоком событий, воспринимали и анализировали происходящее. Исследование взглядов и деятельности «умеренных» расширяет наши представления о первых объединениях, возникших на политической арене Франции летом 1789 г., о расстановке политических сил накануне и во время революции; о том, какие люди вступили в революцию, почему они перешли в оппозицию и отправились в эмиграцию. Это позволяет глубже понять причины и ход революции, истоки контрреволюционного движения, ответить на вопрос, как начал формироваться отрицательный образ революции, который позднее лег в основу консервативного направления историографии и дожил до наших дней.
Основное внимание в диссертации уделяется изучению взглядов и деятельности умеренных монархистов, их политической роли, настроениям и эмоциям, восприятию событий. В центре работы - те лидеры, которые в представлении современников олицетворяли эту группу, как во время деятельности Учредительного собрания, так и после перехода в оппозицию, и во время эмиграции, когда «умеренные» уже не являлись парламентским объединением, а представляли, лишь группу единомышленников. Вместе с тем рассматриваются и взгляды некоторых других «умеренных», главным образом, членов их центрального комитета и парламентской фракции. Хронологические рамки диссертации охватывают период наиболее активной политической деятельности Мунье, Малуэ и их сторонников: от Старого порядка до установления режима Консульства, то есть с 1789 по 1899 г.
Руководствуясь принципом историзма, автор стремилась представить деятельность умеренных монархистов в контексте развития политической борьбы и общественной мысли того времени, проанализировать их судьбы в связи с условиями места и времени, что позволяет проследить историю их группы, выявить особенности взглядов ее главных лидеров. В диссертации используется просопографический метод, основанный на изучении и сопоставлении биографических данных.
Формирование взглядов
Зачастую, взгляды и деятельность людей в зрелом возрасте во многом определяются воспитанием и образованием, усвоенными ценностями, и, кроме того, порой во многом зависят от происхождения, положения в обществе и существующей в нем политической и идейной атмосферы. Поэтому рассмотрение формирования общественных и политических идеалов, складывания системы взглядов «монархистов» и ее эволюции будет неполным, если не показать начало их жизненного пути, обстановку, в которой они начинали свою карьеру и общественную деятельность.
Будущие единомышленники и друзья представляли разные слои общества. Ж. Мунье и П. В. Малуэ принадлежали к третьему сословию, Т.Ж. Лалли-Толандаль, Ф. Д. Монлозье и Ж. Малле дю Пан - к дворянству. С. Клермон-Тоннер и Ф. А. Вирье происходили из знатных дворянских родов. Почти все будущие «монархисты» родились и выросли в провинциях, находящихся в центральной и южной Франции: Дофине, Овернь, Гиень, Гасконь.
Предки Жана Жозефа Мунье и Пьера Виктора Малуэ постепенно завоевывали себе прочное место в обществе и к моменту рождения будущих лидеров группы входили в число самых респектабельных и зажиточных семейств третьего сословия своей провинции. Отец Мунье торговал суконными товарами и вместе со своим братом обладал солидным капиталом, позволявшим ему держать лавку не только на центральной улице Гренобля, главного города провинции Дофине, но и в Париже. Уважаемый горожанин, он пользовался любовью и доверием своих сограждан1. Малуэ происходил из семьи, несколько поколений которой были юристами. Его дед, Александр Малуэ, стал прокурором, а в 1701 г. обосновался в столице Оверни, городе Риоме, отец Малуэ продолжил эту традицию, получив должность королевского нотариуса и прокурора Риома2. Дед по материнской линии, Жан-Батист Вильво, также живший в Оверни, являлся советником короля и контролером финансов в Риоме. Остальные родственники матери занимались, главным образом, врачебной деятельностью, среди них было несколько выдающихся докторов и анатомов3.
Рождение сына стало радостным и очень счастливым событием для родителей Малуэ, поскольку до этого они потеряли пять сыновей4, поэтому стремились дать мальчику все, что могли. Конечно же, по парижским меркам семья не обладала большим состоянием, но в столице Оверни занимала один из лучших особняков города; небольшая улица и площадь рядом с ним в настоящее время носят имя Малуэ5.
В Лионе, столице соседней провинции Лионне, родился один из будущих сторонников Мунье и Малуэ, Николя Бергас. Его семья жила в Лионе с XVI века, и также как родственники Мунье, успешно занималась торговлей6.
Другой лидер умеренных монархистов, граф Франсуа Доминик Монлозье, хотя и был овернцем, как и Малуэ, но принадлежал к дворянскому роду. Его предки с давних пор обосновались в этой горной местности и, казалось, испытывали к ней особую симпатию. Семья Монлозье не имела большого достатка, к тому же Франсуа Доминик был двенадцатым и самым младшим ребенком, и родители не уделяли ему особого внимания. Отец скончался вскоре после его рождения, а мать воспитывала его в строгости и уважении к вере7. Разница в возрасте со старшими братьями и сестрами иногда достигала 14-15 лет, поэтому мальчику сложно было найти с ними общий язык, а впоследствии Монлозье не мог похвастаться дружескими и доверительными отношениями с родными.
Еще один яркий деятель умеренных монархистов, Трофим Жерар Лалли-Толандаль, был внуком Джеральда Лалли - ирландского баронета, последовавшего во Францию за Яковом II9. Единственный из всей группы Лалли-Толандаль родился и вырос в Париже; он был внебрачным сыном Томаса Артура графа де Лалли, барона де Толандаля, который принадлежал к именитой парижской аристократии. Представители именно этой части дворянства имели большее влияние, чем провинциальные дворяне, и обладали самыми обширными земельными владениями. Они сосредоточили в своих руках основные рычаги государственной власти10, и, как утверждает современный исследователь, отличались от остальных дворян не только своей профессиональной, но и интеллектуальной деятельностью; благодаря чему «приказывали, запрещали, управляли целым королевством»11. Но ни богатство, ни высокий социальный статус не помогли отцу Лалли-Толандаля избежать трагедии. В 1758 г. он был направлен главнокомандующим французских войск в Индию, возглавляемый им трехтысячный корпус высадился в Пондишери и начал наступление. Поначалу продвижение вглубь Индии проходило успешно, но вскоре корпус Лалли-Толандаля потерпел поражение, а сам главнокомандующий с оставшимися в живых французами попал в осаду и спустя несколько месяцев был вынужден капитулировать. После возвращения во Францию его обвинили в измене и казнили 1766 г12. Смертный приговор был вынесен несправедливо13; по прошествии многих лет его сын докажет это, добившись оправдания для отца, но пережитая драма оставит глубокий след в его душе.
Родиной другого выдающегося участника группы умеренных монархистов - Жака Малле дю Пана была Швейцария, но Франция стала для него второй родиной и страной, в которой он прожил значительный период жизни, и судьба которой была ему близка. С Францией его связывала не только профессиональная деятельность, но и родственные узы: предки Малле дю Пана по отцовской линии были французами, они обосновались в Женеве в конце шестнадцатого века, войдя в состав городской элиты (патрициата). В этой семье рождались известные географы, астрономы, историки, сыгравшие важную роль в развитии науки. Большая часть родственников по материнской линии принадлежала к числу муниципальных советников и прокуроров.
Выступления Мунье, Малуэ, Лалли-Толандаля в Генеральных Штатах
В заседании открывшихся 5 мая 1789 г. в Версале Генеральных штатов1 принимали участие представители всех трех сословий. На время оставив свои дела в Версаль прибыло тысяча сто шестьдесят пять депутатов2 из разных провинций Франции. Впервые за всю историю Генеральных штатов количество депутатов от третьего сословия было равно численности депутатов двух других привилегированных сословий. Депутаты от привилегированных сословий были дворянами или священниками, а третье сословие представляли главным образом адвокаты, нотабли, врачи и другие лица свободных профессий3.
Вся страна с тревогой и надеждой смотрела на своих избранников, на улицы Версаля вышло множество людей, чтобы приветствовать направлявшуюся к дворцу процессию депутатов, министров, придворных и запечатлеть в своей памяти один из самых незабываемых моментов в истории своей страны. «Начинались великие события, - писал впоследствии знаменитый историк революции Ж. Мишле, - каково будет их дальнейшее развитие, их исход, результаты, кто мог это сказать? Но звучавшая музыка и сам вид подобного зрелища, столь разнообразного и столь величественного положил конец подобным размышлениям. Прекрасный день, последний день мира, первый день великого будущего!4»
В Генеральные штаты были избраны почти все лидеры будущей группы умеренных монархистов, за исключением Малле дю Пана и Монлозье, которые не выставляли своих кандидатур. Хотя они не являлись непосредственными участниками тех событий, но с интересом следили за развитием ситуации. Желание быть в центре происходящего заставило Монлозье приехать из родной провинции в Версаль: «Не будучи действующим лицом, - писал он, - я хотел быть свидетелем и покинул Овернь в конце апреля, поскольку мое намерение состояло в том, чтобы присутствовать в Версале в момент открытия Генеральных штатов».
Первым был выбран Мунье, его кандидатура в депутаты от третьего сословия получила единодушное одобрение еще 31 декабря 1788 г. на провинциальном собрании выборщиков в Дофине. Мунье приехал в Версаль в начале апреля и вместе со своей семьей обосновался в гостинице «Экюри». Готовясь приступить к своим обязанностям депутата, он тотчас же принял участие в общественной деятельности. Благодаря родству его жены с теткой Лафайета, мадам де Тессе, Мунье был приглашен в ее салон, который неоднократно посещал и Лалли-Толандаль6. Мунье присутствовал на первом собрании влиятельного Бретонского клуба7, где встретился с депутатами от других провинций. Малуэ был избран третьим сословием Риома в марте 1789 г. Лалли Толандаль получил депутатский мандат после открытия Генеральных штатов, поскольку делегация от парижского дворянства, в состав которой он вошел, выбиралась позднее. Их будущий сторонник Клермон-Тоннер сначала стал заместителем депутата, но 13 мая 1789 г. дворянская ассамблея выборщиков Парижа утвердила его первым депутатом от дворянства столицы. В число депутатов - дворян входили и некоторые другие будущие «умеренные», такие как Дешам (Лион), Лезэй-Марнезиа (Франш-Конте), Вирье (Дофине).
Как показывает таблица, входившие в состав Генеральных штатов будущие «умеренные» были людьми среднего возраста, и лишь несколько из них (Мунье, Лалли-Толандаль, Клермон-Тоннер и Вирье) были моложе сорока лет. Только двое, Лалли-Толандаль и Клермон-Тоннер, проживали в Париже, остальные приехали из различных провинций, преимущественно из Оверни, Дофине, Франш-Конте. Большинство (девять человек) принадлежало к третьему сословию, причем половина избрала в качестве основного занятия адвокатскую практику - типичную и наиболее престижную свободную профессию, в наибольшей степени готовящую к политической деятельности.
Сразу же после открытия Генеральных штатов возник ряд напряженных конфликтов, в ходе которых постепенно формировались политические позиции депутатов. Первым из них стал, казалось бы, второстепенный вопрос о проверке полномочий избранных депутатов. Дворянство и духовенство хотели, чтобы каждое сословие, как в прошлом, самостоятельно проверяло полномочия своих депутатов, а третье сословие добивалось совместной проверки полномочий всех депутатов Генеральных штатов. Этот, по сути дела, формальный вопрос приобрел большое общественное значение, так как от его решения зависело, будут ли представители третьего сословия участвовать и голосовать в Генеральных штатах вместе с дворянством и духовенством или они по-прежнему останутся лишь отдельной палатой, располагающей одним голосом. 6 мая депутаты третьего сословия, явно подражая нижней палате английского парламента, объявили себя представителями «общин». Именно в этот момент будущие лидеры умеренных монархистов вступили на политическую арену. В тот же день Малуэ и Мунье предложили направить делегацию к дворянству и духовенству, уже конституировавшимся в отдельные палаты, с предложением совместно провести процедуру проверки полномочий. 6 мая Малуэ первым выступил на собрании «общин»: «Я имею честь сделать вам следующее предложение, оно сводится к тому, чтобы отправить депутатов к первым двум сословиям и объявить им, что представители общин, настоятельно просят господ депутатов от дворянства и духовенства прийти принять участие в заседаниях Национального собрания для проведения проверки соответствующих депутатских полномочий»9.
От оппозиции к эмиграции
Уход депутатов из Учредительного собрания, начавшийся после событий 5-6 октября 1789 г., не помешал его дальнейшей работе. 19 октября состоялось первое заседание Учредительного собрания в Париже, первоначально депутаты разместились в Епископстве, лишь позднее, с 9 ноября, они обосновались в манеже дворца Тюильри, ставшего местом пребывания короля.
«Когда мы прибыли в Париж, и собрание открылось в здании Епископства, - вспоминал Монлозье, - я не знал, можно ли было считать, что мы в безопасности. Однако нельзя сказать, чтобы меры предосторожности были недостаточны. Все улицы, ведущие к Епископству, перекрыли заграждениями, возле которых находились пушки и подразделения Национальной гвардии. И это еще не все, на площади возле самого здания расположились пятьсот гвардейцев, будто с целью отразить неожиданный штурм. [...] Но это не внушало чувство безопасности»1.
Недавние события: поход в Версаль, разъяренная, выкрикивающая оскорбления и угрозы толпы, поспешный отъезд короля оставили в памяти «умеренных» глубокий след. Буквально с самых первых заседаний в Париже они употребили свою энергию и красноречие на то, чтобы убедить депутатов уделять больше внимания своей безопасности. «Собрание должно заниматься рассмотрением средств для обеспечения безопасности всех его депутатов», -обращался Монлозье к своим коллегам. «Может ли собрание оставаться безучастным к судьбе его депутатов? Когда убивают людей, указывая на жертвы, которые, бесспорно, ни в чем невиновны»2, - гневно восклицал Малуэ.
В его словах ощущалась невероятная тревога, боязнь новых вооруженных столкновений. Подобные эмоции и переживания, отъезд видных деятелей группы «умеренных», - все это не могло не отразиться на настроениях Малуэ и их сторонников. И все же, как справедливо замечал Такетт, «после событий октября не казалось, что объединение «монархистов» полностью распущено»3. Многие из них сохранили депутатские места: Малуэ, Клермон-Тоннер, Монлозье, Вирьо, большинство участников центрального комитета «умеренных» (Файдель, Лашез, Дюрже и другие).
В конце 1789-начале 1790 гг. некоторые из них входили в состав различных комитетов Учредительного собрания, Малуэ являлся членом двух: комитета по делам Морского ведомства и финансового. Дюрже и Анри де Лонгев были участниками созданного 28 июля 1789 г. Комитета расследований, занимающегося раскрытием так называемых преступлений против нации; позднее Анри де Лонгева назначили главой судебного комитета.
Одна из влиятельных роялистских газет «Деяния Апостолов» в начале 1790 г. всячески благоволила умеренным монархистам и выражала сожаление по поводу отставки Мунье. «Каким несчастьем для всех добропорядочных граждан, для истинных друзей мира и политической свободы, - восклицал автор одной из статей, - является уход таких людей, как Мунье и Бергас»5. В другом выпуске имена Мунье и Монлозье упоминались в числе «людей, готовых в любой момент прийти на помощь своей родине».
Однако в Учредительном собрании позиции «умеренных» стали заметно ослабевать. По сравнению с предшествующим периодом они менее активно участвовали в дебатах, но все же стремились высказаться по ключевым вопросам, представленным на рассмотрение депутатов. Так, когда 10 октября вслед за предложением будущего известного дипломата и политика епископа Отенского Ш. Талейрана о предоставлении в распоряжение нации «рент и недвижимого имущества церкви»7 последовала оживленная дискуссия, в которой Монлозье не замедлил принять участие. Он заявил, что собственность церкви должна поступить в ведение «специальных учреждений», а не нации. «Может ли нация распоряжаться имуществом церкви? Да. Является ли она собственником? Нет»8, - утверждал Монлозье. Спустя несколько дней 23 октября Клермон-Тоннер произнес речь, где отстаивал тот же самый принцип: нацию не стоит рассматривать в качестве собственника. «Духовенство приобрело свое имущество законным путем, заявил Клермон-Тоннер, - стало быть, нация не может, не нарушая прав человека, оспорить это право собственности». Исходя из идеи о светском государстве, Клермон-Тоннер указывал на очевидный, с его точки зрения факт: «Религия и государство - вещи совершенно отличные, не связанные между собой». Два положения казались ему неоспоримыми: «Нация не может лишить духовенства того, что ему принадлежит, а духовенство, в свою очередь, не должно претендовать на то, чтобы считаться собственником». Таким образом, «церковное имущество не принадлежит ни нации, ни духовенству». В связи с этим Клермон-Тоннер настаивал на необходимости учреждения особого комитета, призванного «обеспечить управление одной третью церковной собственности, предназначающейся бедным». Помимо того, он полагал, что духовенству надлежит самому «добровольно внести патриотические предложения относительно двух других третей своего имущества».
