Колониальная политика Великобритании и трансформация традиционных обществ Южной Африки в конце XVIII - начале XX века Воеводский Александр Валентинович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Великобритания и коренное население Южной Африки: исходное положение 41

1. Африканское общество накануне колониальной трансформации. 41

2. Основные черты колониальной политики Великобритании в XIX веке 67

Глава II. Европейцы и африканцы на юге Черного континента в 1795 -1850-х годах 96

1. Британская колониальная система как фактор воздействия на традиционные общества 96

2. Основные формы и методы взаимодействия миссионеров с коренными жителями Южной Африки 132

3. Адаптация и конфронтация: южноафриканцы в условиях английской колонизации 164

Глава III. Капитализм, империализм и Южная Африка: новые факторы и их влияние на трансформацию африканских обществ в 1860 - 1900 годах 206

1. Изменения в экономической и политической жизни Капской колонии и Наталя 206

2. Зулусская проблема: причины возникновения и пути решения 230

3. Вызов и ответ: африканское общество в условиях развития капиталистической экономики и завершения складывания

колониальной системы на юге Африки 249

Заключение , 279

Примечания .л 287

Источники и литература 352

• Африканское общество накануне колониальной трансформации.
• Британская колониальная система как фактор воздействия на традиционные общества
• Изменения в экономической и политической жизни Капской колонии и Наталя

Введение к работе

Изучение процессов социально-экономической трансформации африканских обществ в колониальный период является одной из важнейших и интереснейших тем в исторической науке. До сих пор еще остается масса нерешенных проблем относительно той роли, которую сыграл европейский колониализм в судьбах зависимых народов, глубины и качества изменений, произошедших в социально-экономической структуре последних. Остается много вопросов относительно характера культурных заимствований покоренных народов у европейцев, насколько глубоко новации проникли в глубь традиционного социума. Без этого невозможно понять сути экономических, социальных, политических и культурных процессов, протекающих в современном африканском обществе.

Десятилетия, прошедшие со времени обретения бывшими европейскими колониями независимости, показали, что прошлое продолжает в значительной мере довлеть над настоящим. Основа многочисленных региональных конфликтов, возникших на Африканском континенте (в Зимбабве, Кот-Д'Ивуаре, Конго (Заире), Нигерии, ЮАР и других странах) во второй половине XX - начале XXI веков, была заложена еще во время колониальной зависимости.

С другой стороны, именно в данный период африканские народы (мы не рассматриваем страны Северной Африки, принадлежащие к другому культурно-историческому региону, нежели Тропическая Африка) начали свою интеграцию в мировую экономическую, политическую и культурную систему. Африканцы, в своем большинстве, еще не перешагнувшие ступень первобытно-общинного строя, оказались частью глобальной капиталистической системы, заняв положение на ее периферии. Начался долгий и мучительный процесс ломки старой доколони-

альной социально-экономической системы, который не закончился и по настоящий момент.

Следует отметить, что до последнего времени не утихают споры о той роли, которую сыграл европейский колониализм в судьбах африканских народов. Если в той же Великобритании имперское прошлое остается предметом ее национальной гордости, то в африканских странах часто раздаются голоса в пользу взыскания с бывших метрополий компенсации за понесенный ими в годы европейского господства ущерб. Колониализм стал предметом политического торга, он служит оправданием для репрессий по отношению к белым, оставшихся жить в африканских странах после получения ими независимости. Некоторые современные государственные деятели Африки (например Р. Мугабе, президент Зимбабве), объясняют просчеты своей внутренней политики наследием колониального прошлого, тем самым обращая недовольство простого народа на европейцев.

В тоже время лидеры развитых стран не спешат признавать свою ответственность за то положение, в котором оказался Черный континент в настоящее время. Предпосылки кризиса в экономической и социальной сферах (зависимость от внешних рынков, диспропорции в развитии сельского хозяйства и промышленности, сырьевая направленность экономики, люмпенизация населения, бедность) африканских стран, были заложены в период европейского господства.

Колониальный период можно представить как одну из форм социальной революции. В это время в странах Африки были произведены кардинальные перемены. По сути, произошло складывание новой общественной системы. Поэтому, разработка данной темы может внести большой вклад в расширение наших знаний о функционировании и развитии человеческого общества, поступательном движении его истории.

Для освещения данных вопросов, автором был выбран южноафриканский регион, где взаимодействие европейской социально-

экономической системы и традиционного африканского общества носило наиболее длительный и глубокий характер. В качестве субъектов колониального взаимодействия здесь выступали коренное население, представленное народностями сан (бушменов), кой-кой (готтентотов) и южных банту, с одной стороны, и европейские переселенцы, миссионеры и колониальная администрация, с другой.

Колонизация Южной Африки началась в 1652 году, когда на мысе Доброй Надежды была основана крепость голландской Ост-Индской компании, призванная служить перевалочным пунктом на пути в Индию и Юго-Восточную Азию. С этого момента на юге Африки началась история контакта и конфликта двух рас, социально-экономических и культурных систем.

В ходе войн европейских монархий с республиканской Францией голландская колония мыса Доброй Надежды была захвачена в 1795 году Великобританией. Окончательно она здесь утвердилась в 1806 году, когда снова заняла юг Африки, находившийся, согласно Амьенскому миру, в течение трех лет (1803 - 1806) под управлением Батавской республики.

Утверждение на южноафриканском субконтиненте Англии означало начало нового этапа в истории не только Капской колонии, но и изменение в судьбах африканского коренного населения в целом. Британия являлась в тот момент передовой мировой державой. Она обладала наибольшей и самой быстрорастущей экономикой того времени. Южная Африка стала частью крупнейшего политического образования, когда-либо созданного человечеством - Британской империи.

XIX век имел определяющее значение для южноафриканской истории. Английская колониальная система стала по-новому перестраивать традиционные общества, в соответствии с интересами капиталистической экономики и белого населения своих колоний. Африканцы оказались включены в совершенно иной мир, с другими законами жизнедея-

б тельности, иной моралью и структурой. Именно в XIX веке сложились основные модели взаимодействия между европейским и чернокожим населением Южной Африки, определившие развитие субконтинента на протяжении следующего столетия. Следовательно, анализ колониальной политики Великобритании и вызванных ею изменений в традиционном африканском обществе является одним из ключевых условий понимания сути течения исторического процесса в данном субрегионе.

Предметом исследования настоящей работы является развитие традиционных обществ Южной Африки в конце XVIII - начале XX веков. В определении понятия «традиционные общества», автор исходит из уже сложившихся в отечественной науке представлений. Под данным термином понимаются те общественно-хозяйственные структуры, возникновение которых относится к доколониальному периоду, иначе говоря, экономический базис которых составляют доклассовые отношения. Социальная организация подобных обществ определяется взаимодействием коллектива и индивида¹. К ее разновидностям в Южной Африке относятся родовые общности (линиджи, кланы)², племена³, патриархальные общины.

Целью данной работы является исследование воздействия колониальной политики Великобритании на социальную, экономическую и духовную сферы жизни традиционных южноафриканских обществ в конце XVIII - начале XX веков.

Для этого необходимо:

Выявить основные черты развития и социальной организации южноафриканских обществ в доколониальный период;

Дать общую характеристику колониальной политики Великобритании в XIX веке, выделить ее основные движущие силы, цели и методы;

Показать основные формы взаимодействия между субъектами колониального контакта, характер инноваций, привносимых европейцами и степень их усвоения коренным населением;

Определить основные виды реакции африканского социума на распространение капиталистической социально-экономической системы;

Оценить итоги развития традиционных обществ Южной Африки в условиях английской колонизации региона с конца XVIII до начала XX веков.

Географические рамки настоящей работы составляют границы Капской колонии и Наталя на момент начала англо-бурской войны 1899 - 1902 годов. Эти районы представляют собой области, где прямое воздействие английской колониальной политики на африканские общества можно проследить на протяжении наиболее длительного периода времени. Следует отметить, что при анализе доколониальной истории развития коренного населения данного региона, приходилось эпизодически использовать данные, относящиеся к племенам, населявшие территории за пределами установленных границ исследования, но принадлежащих к одному культурно-историческому типу.

Хронологическими рамками данного исследования являются 1795 год, когда Капская колония голландской Ост-Индской компании была захвачена Англией, и 1903 - 1904 годы, время действия Комиссии по туземным делам. Последняя фактически стала отправным пунктом в выработке единой политики будущего Южно-Африканского Союза по отношению к африканскому населению и подвела итоги столетнего господства Великобритании на юге Африки. В ходе работы приходилось так же обращаться к некоторым аспектам южноафриканской истории пред-

шествующего периода, особенно, что касается, реконструкции доколониального прошлого коренных народов данного региона.

Методологической основой исследования служат принципы научного историзма и объективности. Для реконструкции доколониального прошлого африканских народов использовался сравнительно-исторический метод. Благодаря сопоставлению археологических данных, сведений, полученных социальными антропологами и этнографами, работавшими на юге Африки во второй половине XIX - первой половине XX веков и сообщений европейских путешественников, миссионеров и колониальных чиновников, описавших африканские народы на момент их первых контактов с европейцами, удалось выявить основные черты развития африканских обществ в доколониальный период.

Большую помощь в проведении настоящего исследования оказали концепции развития обществ переходного типа, выработанные отечественными историками в рамках формационного подхода: теории многоукладное, колониального общества, синтеза традиционного и современного⁴.

Научная новизна и практическое значение. Проблема воздействия английского колониализма на развитие африканских обществ юга Черного континента недостаточно изучена в отечественной историографии. За исключением отдельных исследований (И. И. Потехина, А. Б. Дэвидсона и А. В. Баранова), в которых рассматриваются некоторые аспекты указанной проблемы, ее комплексное исследование не было осуществлено отечественными историками. В настоящей работе впервые предпринята попытка всестороннего изучения процессов, протекавших в традиционных обществах Южной Африки в ходе британской колонизации, изменений в экономической и духовной сферах жизни коренного населения, его социальной структуре. Также рассмотрены проблемы, не нашедшие отражения в исследованиях отечественных авторов: взаимодействие миссионеров с коренным населением Южной Африки, меха-

низм формирования английской колониальной политики в данном регионе.

Равным образом в диссертации впервые в российской исторической науке обобщен большой массив источников по истории африканских народов с конца XVfH до начала XX вв., существенная часть которых до этого не использовалась отечественными исследователями.

Материалы данного исследования могут быть использованы при подготовке обобщающих работ по истории Южной Африки, а также для разработки лекционных курсов по истории Африки и европейского колониализма

Характеристика Источников. Для решения поставленных задач потребовалось привлечение разнообразных по характеру источников. Обширный материал по интересующей нас тематике содержится в так называемых «Синих книгах» - официальных публикациях британского парламента. Они включают группы документов, подобранных по опреде-ленной тематике, данные статистики, отчеты парламентских и правительственных комиссий и комитетов. Огромное значение для характеристики движущих сил и экономического базиса колониальной политики Великобритании имеют ежегодные статистические отчеты по внешней торговле Соединенного королевства и ее колоний, которые позволяют проследить динамику изменений, происходивших в структуре экспорта-импорта метрополии и ее южноафриканских колоний, направление и скорость их экономического развития⁵. Огромное значение для анализа состояния британской экономики последней трети XIX века имеет четырехтомный отчет, составленный Королевской комиссией по изучению депрессии в промышленности и торговли, где содержится огромный объем статистических данных и свидетельств торговцев, промышленников и правительственных чиновников⁶. При выявлении идеологических основ британской колониальной политики большую помощь оказали

стенографические отчеты заседаний обеих палат британского парламента⁷.

Важнейшим источником по истории колониальной политики Великобритании в Южной Африке и ее коренного населения являются «Синие книги», содержащие корреспонденцию, которой обменивались губернаторы Капской колонии и Наталя с министерством колоний. В распоряжении автора находились их факсимильные переиздания, выполненное ирландским Шаннонским университетом⁸. Ценность данных публикаций не только в том, что в них содержались депеши губернаторов и британских министров. Вместе с ними отправлялись объемные приложения, содержащие постановления колониальной администрации, переписку колониальных чиновников, свидетельства и показания колонистов и миссионеров, послания африканским вождям, ответы и письма последних, адресованные английским властям и другие документы. Особо следует заметить, что в них отражалась не только официальная точка зрения, но и взгляды критиков английской колониальной политики: письма Общества по защите прав аборигенов, оппозиционных миссионеров, чиновников, несогласных с официальной точкой зрения. На их страницах можно проследить целые дискуссии, которые велись между сторонниками различных подходов к решению «туземной» проблемы.

Однако надо всегда учитывать, что основная масса документов, находящихся в «Синих книгах», носила официальный характер, и отбор, отправляемой корреспонденции, проводился канцелярией губернатора, так что необходимо сохранять критический подход к их содержанию, всегда сравнивать с информацией из неофициальных источников. Определенную помощь в их критическом разборе оказывают материалы специальных комиссий британского и южноафриканского парламентов. Автором данной работы использовались материалы четырех подобных комиссий. Первая работала в 1836 - 37 годах и рассматривала вопросы, связанные с положением коренного населения в английских колониях, в

11 том числе и в южноафриканских владениях Британии⁹. В 1850 году действовала парламентская комиссия, которая расследовала причины восстания племени коса на восточной границе Капской колонии¹⁰.

Огромное количество информации содержится в материалах Комиссии по туземным законам и обычаям, действовавшей в 1881 - 1883 годах, и созданной парламентом Капской колонии для выработки законодательных и юридических мер для управления африканским населением¹¹. Еще более впечатляет своими объемами издание документов и свидетельств, собранных Южноафриканской комиссией по туземным делам, работавшей в 1903 - 1905 годах. Оно составляет пять объемных томов, один из которых насчитывает 1285 страниц¹².

Работа данных комиссий заключалась в опросе свидетелей, сборе документов, по интересовавшим их вопросам, и выработке рекомендаций по управлению африканским населением. Первые две комиссии заседали в Лондоне и поэтому они были несколько ограничены в выборе лиц, сведущих в южноафриканских делах. Однако в их работе приняли участие многие миссионеры, в частности такие известные их представители, как С. Кей и Джон Филип. Последний руководил деятельностью Лондонского миссионерского общества на юге Африки с начала 1820-х годов и являлся ревностным защитником прав коренного населения. В работе данных двух комиссий принимали участие бывшие губернаторы Капской колонии, чиновники из ее администрации, военные и гражданские лица. По их свидетельствам можно составить достаточно ясное представление об основных направлениях английской колониальной политики, ее воздействии на африканцев и настроениях, господствовавших на мысе Доброй Надежды.

Ценнейший исторический материал содержится в публикациях южноафриканских комиссий 1881 - 83 и 1903 - 05 годов. Они работали непосредственно в английских колониях и проводили свои заседания в различных их частях, чтобы иметь возможность опросить как можно

12 больше людей и собрать наиболее достоверную и полную информацию. Особую ценность их публикациям придает то, что ими было опрошено большое количество представителей коренного населения Капской колонии и Наталя. Среди их свидетелей были Кетчваио, последней верховный вождь независимого Зулуленда, наследственные вожди африканских кланов и племен, христианизированные африканцы, а также и приверженцы традиционного образа жизни. Комиссиями были опрошены представители нарождавшейся африканской национальной интеллигенции и мелкой буржуазии, в частности, первый профессиональный журналист среди банту Джон Тенго Джабаву, председатель Натальского туземного конгресса Мартин Лутули, лидеры независимых африканских церквей. В числе свидетелей комиссий были настоящие эксперты, проведшие среди южноафриканских племен половину, а иногда и большую часть своей жизни. К ним можно отнести торговцев, миссионеров, британских магистратов, осуществлявших непосредственный контроль над чернокожим населением, и британских дипломатических агентов. Материалы комиссии 1903 - 1905 годов содержат большой объем информации о жизни коренного населения в городах и горняцких поселках, что позволяет взглянуть на процесс трансформации традиционных институтов африканского общества в условиях качественно иной социально-экономической среды. Таким образом, значение данных источников очень трудно переоценить. Они дают нам возможность прикоснуться к «живой» истории, содержащейся в свидетельствах современников.

Важным источником по истории племен южных Нгуни, тембу и коса, является «Краткое руководство по законам и обычаям кафров», подготовленное по приказу колониальной администрации в 1856 году¹³. В его подготовке участвовали миссионеры и британские чиновники, длительное время работавшие среди африканского населения. В данном сборнике содержатся сведения не только об обычном праве бантуязычного населения, но и о его социально-экономической CTDVKTVDe. отношениях власти и подчинения в тоалииионном обществе.

13 власти и подчинения в традиционном обществе, религиозных воззрениях африканцев.

Интересные свидетельства о положении африканского населения в Капской колонии и Натале в конце XIX века можно найти в публикации, подготовленной в 1901 году неправительственной комиссией, состоящей из общественных деятелей и чиновников колониальной администрации¹⁴. Данное издание должно было обратить внимание общественности Великобритании и Южной Африки на положение африканского населения данного региона. Там также содержаться выдержки из ответов миссионеров, колониальных чиновников и других заинтересованных лиц, кому были разосланы данной комиссией специальные опросные листы.

Большой интерес, с точки зрения реконструкции доколониального прошлого африканских народов изучаемого региона, представляют журналы ван Рибека, первого коменданта голландской крепости, основанной на мысе Доброй Надежды в 1652 году¹⁵. Они охватывают первое десятилетие существования голландской колонии. В них содержится подробное, почти ежедневное, описание жизни небольшой колонии и, в том числе, контактов с местным жителями, кой-кой и сан. Голландцы не ставили перед собой целью исследовать коренное население и поэтому информация, касающаяся африканцев, скупа и обрывиста. Но здесь мы можем найти достаточно подробное описание отношений между различными племенами кой-кой и сан, их внутренний иерархии и некоторые сведения, касающиеся их хозяйственной жизни.

Большую помощь в написании данной работы оказали сочинения, оставленные европейскими путешественниками, посетившими Южную Африку в последней трети XVIII - XIX веках. Среди них большой интерес представляют труды француза Франсуа Ле Вайана, объехавшего в 1780-х годах территорию всей Капской колонии, и побывавшего даже за ее приделами, и шведского естествоиспытателя А. Спаррамана, посетившего юг Африки в первой половине 1770-х годов¹⁸. Они оставили инте-

ресные записки, отразившие быт и нравы тогдашнего колониального общества и положение в нем коренного населения.

Большую ценность представляет труд Джона Барроу, бывшего секретарем Капской колонии после ее захвата англичанами в 1795 году¹⁷. Он участвовал в выработке британской политики по отношению к коренному населению и, чтобы лучше познакомится с положением дел на местах, совершил путешествие по всей колонии. Он посетил земли племени коса и одним из первых европейцев побывал среди батлапинг, одного из племен тсвана, заселявшего земли к северу от среднего течения реки Оранжевой. Барроу оставил интересные наблюдения, отражавшие состояние коренного населения на данный период времени и его отношения с колонистами.

Одним из важнейших источников по истории, общественной и хозяйственной жизни и культуре племени коса является книга Людвига Ал ьберти, находившегося на службе колониальной администрации Батавской республики, которой, согласно Амьенскому миру, Англия вернула в 1803 году мыс Доброй Надежды¹⁸. В его непосредственные обязанности входило урегулирование спорных пограничных вопросов с кланами коса. Он постоянно находился с ними в контакте и хорошо знал всех важнейших вождей данного племени. Являясь прекрасным наблюдателем, он оставил необычайно полную характеристику всех сторон жизни коса. По охвату проблем и качеству материала с его книгой могут сравниться лишь сочинения социальных антропологов первой половины XX века. Во многом, это было достигнуто благодаря отсутствию у Аль-берти (насколько это было тогда возможно) расовых предрассудков и предубеждения по отношению к чужой культуре.

Среди других сочинений путешественников следует выделить немца Г. Лихтенштейна и английского натуралиста В. Барчелла, побывавших на юге Африки в 1803 - 1806 и 1811 - 1812 годах, соответственно¹⁹. Недостатком работы первого является то, что многие сведения он получил

15 через вторые руки, особенно, что касается племени кбса, хотя он сам совершил путешествие за реку Оранжевая и побывал среди батлапинг, о которых он оставил достаточно подробное этнографическое описание²⁰. Барчелл, в отличие от Лихтенштейна, отображал только личные впечатления. В своем сочинение он дает подробнейшее описание быта батлапинг, но, к сожалению, он сосредотачивает свое внимание, главным образом, на вопросах материальной культуры, а социальные отношения находятся лишь на втором плане.

Много полезной информации о взаимоотношениях между европейцами и коренным населением Южной Африки, а также о жизнедеятельности традиционного африканского социума, содержится в работах двух южноафриканских торговцев, Дж. Томпсона и Н. Айзакса²¹. Их коммерческая деятельность была непосредственно связана с бантуязычным населением, причем второй в 1820-х годах жил в Натале, в составе небольшой торговой фактории, основанной здесь несколькими десятками европейцев в 1824 году. Его сочинение является ценнейшим источником по доколониальной истории державы зулу и ее основателя Чаки.

Среди путешественников второй половины XIX века следует отметить известного британского публициста Э. Троллопа, посетившего Южную Африку в 1877 году и француза П. Леруа-Болье, побывавшего здесь в 1895 - 1896 годах²². Их сочинения относятся к иной эпохе. Они писались для европейских буржуа и были ориентированы на массового читателя. Хотя в них содержится много фактических данных и личных наблюдений, они все же служили, в большей мере, в качестве занимательного чтения, ориентированного на средний английский или, как в случае с Леруа-Болье, французский класс. Следует также иметь в виду, что данные сочинения служили пропагандой имперских идей, и это также наложило отпечаток на характер изложения материала.

Более объективным является сочинение чешского путешественника и натуралиста Эмиля Голуба, который совершил в 1870 - 1880-х годах

16 два путешествия в Южную Африку, каждое длинною в несколько лет²⁹. В его записках нашло отражение положение в Кимберли, существовавшее в начале 1870-х годов, интересные подробности быта и обычаев африканского населения.

Особую группу источников составляют сочинения европейских миссионеров, работавших в различных районах южноафриканского региона²⁴. Выделить их в отдельную фуппу позволяет особый мировоззренческий и психологический склад, которым обладали авторы. Для всех них была характерна вера в свое предназначение как носителей божественного откровения, стремление донести истину до «язычников». Большинство из них уже априори считало обычаи и законы африканцев варварскими и, вследствие этого, они часто неправильно истолковывали их настоящий смысл. Однако многие из них прожили несколько десятков лет среди африканцев и испытывали к ним тесную привязанность. Их сочинения являются ценными источником по истории, социально-экономической структуре и культуре коренного населения. Не стоит упоминания, что данные сочинения содержат ценнейшую информацию о самом миссионерском движении. Без них нельзя обойтись при воссоздании его идеологии, целей и методов.

Важной составляющей источи иковой базы данной работы являются опубликованные уже в XX веке дневники и письма колониальных деятелей и миссионеров, работавших на юге Африки в исследуемый период. Особая ценность данных материалов заключается в том, что в них содержится информация, которая не нашла свое отражение в официальных публикациях. Сюда можно отнести переписку британского миссионера Роберта Моффата и его жены Мери, опубликованную А. Шапера в 1951 году²⁵, издания писем Д. Ливингстона²⁸, путевые журналы миссионеров Ф. Оуэна²⁷ и Т. Ходжсона²⁸, письма жены епископа Наталя Сары Коленсо²⁹. Большой интерес представляет переписка политических деятелей Капской колонии либерального толка Дж. Роуз-Иннса и

Дж. Мерримана³⁰. Содержащиеся в ней документы, помогают лучше понять систему принятия решений в правительстве Капской колонии и цели политики по отношению к африканскому населению. В первой половине 1970-х годов были изданы дневники сэра Г. Уолсли, которые тот вел во время своего пребывания в Южной Африке в 1875 и 1879 - 1880 годах. Они содержат информацию, проливающую свет на истинный характер английской колониальной политики в Южной Африки во второй половине 1870-х годов, причины, приведшие к началу англо-зулусской войны³¹. Здесь также следует упомянуть издание избранных работ М. Ганди, первый том которого вышел в 1958 году в Дели. В месте с его автобиографией, данные публикации являются ценными источниками не только по истории деятельности самого Ганди, который работал на юге Африки с 1893 по 1914 годы, но в них содержится много интересных фактов об общем положении дел на юге Африки в конце XIX века³².

Большой интерес, с точки зрения характеристики изменений в традиционном южноафриканском обществе и исследования характера английской колониальной политики на юге Африки, представляют воспоминания Чарльза Браунли и Уолтера Станфорда, занимавших посты британских резидентов и дипломатических агентов, дослужившихся до поста министра по делам туземцев Капской колонии³³. В них содержится много подробностей, которые не вошли в официальные документы, отражена личная позиция авторов по многим вопросам южноафриканской истории интересующего нас периода.

Много полезных сведений заключается в опубликованных сборниках документов и архивных материалов по южноафриканской истории. Первый подобный сборник вышел в 1839 году³⁴. Он был составлен по распоряжению губернатора Капской колонии Б. Дурбана. Содержащаяся в нем информация должна была опровергнуть обвинения филантропов и британских радикалов в том, что колонисты систематически притесняли коренное население Южной Африки. Здесь содержится обширный мате-

18 риал, собранный, главным образом, в архивах Кейптауна, по контактам европейцев и африканцев с момента основания Капской колонии в 1652 году до 1810 года. В 1888 году появился двухтомный сборник, посвященный истории Наталя до 1845 года. Содержащиеся в нем документы, также должны были служить подтверждением официальной версии прошлого колонии³⁵,

Большую помощь в работе над данной темой оказали документы, содержащиеся в двух сборниках, подготовленных в 1970 - 1980-х годов в Соединенных Штатах, Англии и ЮАР. Первый посвящен политической истории африканского национального движения и охватывает период с 1882 по 1964 годы (нас интересует, прежде всего, первый том, где собраны документы конца XIX - первой трети XX веков)³⁶. Второй сборник включает материалы по социально-экономической истории Южной Африки с 1860 года. В нем много статистических данных и, что особенно важно, отражены материалы Комиссии Капской колонии по туземным делам 1865 года, в частности, свидетельства миссионеров и колониальных чиновников о положении африканского населения в тот период³⁷.

Среди других подобных изданий можно еще выделить сборник, изданный Дж. Тилом и посвященный кафрской войне 1834 - 35 годов³⁸. В нем содержаться документы, собранные в архивах Южной Африки и Великобритании. Посредством них можно воссоздать истинное положение дел, существовавшее на восточной границе Капской колонии в 1835 году, так как официальная корреспонденция содержала лишь победные реляции. В ходе работы над данной темой использовались также другие сборники документов, изданные как в России, так и за рубежом, где нашла свое отражение история колониальной политики Великобритании и ее южноафриканских колоний³⁹.

Исследование прошлого африканских народов невозможно представить без привлечения их устного народного творчества. Этот материал позволяет не только лучше понять «душу» исследуемых обществ,

но содержит много полезной информации относительно общественных отношений, религиозной традиции, дает возможность взглянуть на историю колонизации Южной Африки со стороны африканского населения⁴⁰.

В настоящей работе были использованы материалы, публиковавшиеся в отечественной и иностранной периодической печати. Здесь следует назвать британские «толстые» журналы - «Найнтине Сенчюри», «Контемпорари Ревью» и «Фортнайтяи Ревью», на страницах которых обсуждались проблемы Британской колониальной империи и южноафриканских колоний, в частности. Свои статьи в них помещали не только политические деятели и публицисты самой метрополии, но и представители Капской колонии и Наталя, что делает содержащуюся в них информацию еще более ценной. Определенный интерес также представляют публикации, содержащиеся в отечественном журнале «Вестник Европы», где в 1870 - 1880-х годах регулярно появлялись статьи его собственного корреспондента в Лондоне. В них освещалось не только общее состояние английского общества, но и положение дел в английских колониях. Также для воссоздания общественного мнения Англии относительно колониальных вопросов использовались материалы, содержащиеся в одной из старейших британских газет- «Тайме».

Таким образом, эти и другие материалы, привлеченные в данном исследовании, позволяют составить достаточно полное представление об английской колониальной политике и ее воздействии на традиционные общества Южной Африки в конце XVIII - начале XX веков.

Историография проблемы. Первые попытки по исследованию и систематизации южноафриканского исторического материала, касающегося положения коренного населения, были предприняты еще в 20 - 30-х годах XX века. Работа велась, главным образом, по линии Коминтерна и связанных с ним учебных и научных учреждений. Выходившие в то время статьи и брошюры нельзя назвать научными работами в полном смысле этого слова. Они носили пропагандистский и информативный

характер. Главным предметом рассмотрения являлись национально-освободительная борьба коренного населения юга Африки, классовые противоречия, изобличение английской колониальной политики⁴¹. В этой работе активное участие принимали южноафриканские коммунисты, работавшие или учившиеся в это время в Москве по линии Коминтерна⁴². В сфере интересов исследователей того времени находились, большей частью современные проблемы Южной Африки. Более ранним этапам ее истории, тем более традиционному африканскому обществу, внимания практически не уделялось. Исключением может быть лишь небольшая статья В. Я. Голанта, посвященная англо-зулусской войне 1879 года, вышедшая в 1940 году⁴³.

Первые научные труды по истории юга Африки в доколониальный и колониальный период появились уже после Великой Отечественной войны. Здесь еледует, прежде всего, назвать работы И. И. Потехина, работавшего еще в 1930-х годах в Коммунистическом университете трудящихся Востока. В 1951 году появилась его статья «Военная демократия матабеле», а в 1955 году вышла в свет монофафия «Формирование национальной общности южноафриканских банту»⁴⁴. Им же была написана глава, посвященная Южной Африке, в томе «Народы Африки» фундаментального многотомного труда «Народы мира»⁴⁵. Как видно из названий, эти работы имели этнографический характер. Но они ценны для историка тем, что в них содержится большое количество фактического материала. И. И. Потехин уделял много внимания истории южных банту в колониальный период. Наконец, он первым обратился к исследованию традиционного африканского общества на юге Африки. Что особенно важно, И. И. Потехин попытался проследить эволюцию общества южных банту за время английского колониального господства. И хотя некоторые его выводы являются довольно спорными (например, что в начале XIX века южные банту стояли на грани перехода от доклассового общества к классовому и от племенного строя к народности⁴⁶),

21 что во многом являлось следствием догматического применения фор-мационной теории, данная работа сохраняет свое значение как первое исследование в отечественной науке, затрагивающее вопросы эволюции традиционных институтов южноафриканских народов.

В 1958 году вышла монография А. Б. Дэвидсона «Матабеле и ма-шона в борьбе против английской колонизации (1888 - 1897)»⁴⁷. Данная книга была посвящена достаточно традиционной для того времени теме - колониальным завоеваниям европейских держав и освободительной борьбе народов афро-азиатского региона. К подобному же типу работ можно отнести монографию А. Е. Ерусалимского «Колониальная экспансия капиталистических держав и освободительное движение народов Южной Африки и Китая в XVIII - XIX веках», вышедшую в 1974 году⁴⁶. Недостатком последней работы является то, что она была написана, главным образом, на основе исследований зарубежных авторов.

Гораздо больший интерес, на наш взгляд, представляет другая крупная работа А. Б. Давидсона - «Южная Африка. Становление еил протеста (1870 - 1924)», вышедшая в свет в 1972 году⁴⁹. Ее отличает, от многих других подобных исследований того времени, свобода от догматического толкования национально-освободительного движения. Автор показал его многоплановый характер, подчеркнул, что оно состояло из нескольких самостоятельных течений, ограниченных социальными и этническими рамками.

Перу А. Б. Давидсона также принадлежит биография Сесиля Родса, крупнейшего политического деятеля Британской империи конца XIX века, присоединившего к владениям английской короны земли современных Замбии и Зимбабве, бывшего в 1890 - 1896 годах премьер-министром Капской колонии и являвшегося одним из инициаторов англо-бурской войны⁵⁰. Данную книгу отличает живой язык, интересное повествование. Она стала заметным явлением в отечественной историографии. Эти и другие работы А. Б. Давидсона⁸¹ достаточно подробно вое-

22 создают течение исторического процесса на юге Африки, могут служить хорошей базой для дальнейших изысканий.

Среди других исследователей южноафриканской истории, занимавшихся проблемами английской колониальной политики и изучением африканского общества, следует назвать И. А. Никитину, автора самого крупного в нашей стране исследования, посвященного англо-бурской войне⁶². Но для нас больший интерес представляет другая ее работа, посвященная положению коренного населения Южной Африки в 90-х годах XIX века⁵³. Следует отметить, что до настоящего момента эта небольшое по объему исследование, остается единственной работой историка, посвященной проблемам социально-экономического развития южноафриканских народов в период так называемой «минеральной революции», когда открытие огромных месторождений алмазов и золота послужило толчком к индустриальному развитию Южной Африки. Но в данной работе преувеличена степень разрушения традиционного общества. Вряд ли уместно говорить о том, что внутренняя структура африканского социума приобрела к концу XIX века классовый характер. Преувеличено также значение имущественного расслоения среди коренного населения.

Исследованием традиционных и синкретических религий Южной Африки занималась Б. И. Шаревская. В своей главной работе «Старые и новые религии Тропической и Южной Африки» она произвела их подробный анализ, взяв за основу методологию марксистского учения⁵⁴.

История Южной Африки в конце XVIII - первой трети XIX веков нашла свое отражение в трудах И. М. Шкляжа. Предметом своих исследований он сделал колониальную политику Великобритании и оппозиционное официальному курсу либеральное движение, существовавшее в Капской колонии в последней трети XIX века. Его основное внимание привлекали наиболее яркие личности, возглавлявшие данное течение в политической и общественной жизни колонии⁵⁵. Одним из немногих ис-

23 ториков советского периода он сделал предметом своих исследований миссионерские организации, работавшие на юге Африки⁵⁶. Однако для его работ характерна идеализация целей и методов европейских проповедников. Делая главный упор на оппозиционность Лондонского миссионерского общества, он не замечает того факта, что миссионеры сами готовили почву для продвижения европейской колонизации и являлись ее горячими сторонниками, выступая лишь за корректировку ее методов.

Близкой к тематике настоящего исследования является монография Л. А. Демкиной, посвященная изучению трансформации социальной структуры южноафриканского общества в XX веке⁵⁷. Достоинством данной работы является то, что автор подходит к южноафриканскому обществу начала XX века как к переходному, где одновременно присутствовало несколько укладов: присущий традиционной родоплеменной организации коренного населения, фермерский сектор и современное капиталистическое общество. Однако утверждение, что в хозяйственной жизни африканского населения безраздельно господствовали традиционные социально-экономической институты, а вовлечение коренного населения в современную экономику ограничивалось лишь эксплуатацией со стороны белого населения, представляется несколько преувеличенным⁵⁸. К началу XX века на юге Африки уже сложился, пусть и небольшой, но все же заметный класс мелких земельных собственников и арендаторов из числа местного населения, которые активно участвовали в рыночных отношениях.

В целом, следует отметить, что к началу 1990-х годов в изучении колониального прошлого народов Южной Африки советской историографией были достигнуты определенные успехи. Данный регион превратился из terra incognita, которым он являлся для отечественного исследователя в середине прошлого века, в достаточно изученную область на исторической карте. Однако требуется проделать еще огромную работу, чтобы наши знания о процессах, протекавших в африканском обществе

24 на юге Черного континента, достигли приемлемого уровня. Идеологические догматы и упор на исследование борьбы коренного населения Южной Африки с колонизаторами, не позволили отобразить во всей полноте социально-экономические и культурные процессы, протекавшие в данном субрегионе под воздействием колониальной политики Великобритании.

С начала 1990-х годов возможности для исследования истории развития африканских обществ в колониальный период значительно расширились. Ученый не ограничен в выборе новых тем и применении новых методов. Прошло то время, когда главной задачей было изобличение колониальной политики капиталистических стран. Появилась возможность для объективной оценки их роли в судьбах третьего мира. Колониализм перестает представать как целиком отрицательное явление. Историки обращают внимание на то, что европейские державы являлись носителями передовой научно-технической и политической мысли, прогрессивных экономических отношений. А. Г. Судейкин указывает: «Очевидно, что лишь комплексное всестороннее исследование феномена колониализма может дать о нем целостное, законченное представление как об естественном этапе исторического развития»⁶⁹.

Некоторые исследователи предлагают отказаться от прежних подходов, основанных на формационном понимании исторического процесса. Во главу угла они ставят цивилизационный подход, стремясь объяснить особенности развития обществ афро-азиатского региона, через исследование особенностей культурно-исторического развития каждого отдельного региона, социума. Они выделяют несколько цивилизацион-ных типов, стремясь, через анализ присущих им особенностей общественной организации, экономической жизни, духовной культуры, выявить основные принципы и законы их социальной эволюции и исторического развития. Особое значение уделяется изучению религии, в которой, по мнению сторонников данного направления, заложены основные пара-

25 метры общественного бытия⁶⁰. Они приходят к выводам, что колониализм стал объективным следствием исторического развития, и европейские завоевания принесли тот необходимый импульс, который должен был вывести африканские и восточные общества из застоя, в котором они находились к моменту начала колониального проникновения. Вызванные им процессы они рассматривают через призму межкультурного диалога, столкновения и взаимодействия цивилизаций.

В русле данной концепции появилось несколько работ, в которых авторы попытались на практике применить свои взгляды на ход исторического процесса⁶¹. В русле данного подхода также написано исследование А. В. Баранова, посвященное колонизации восточной границы Капской колонии во второй половине XIX века и реакции коса на вторжение европейцев⁶². Корни конфликта между европейскими поселенцами и южными банту он видит в межцивилизационном конфликте, в системе представлений, существовавшей у враждующих сторон по отношению друг к другу. Однако им допущен ряд ошибок, что по нашему мнению стало следствием неверного представления о целях и задачах британской колониальной политики, переоценки ее цивилизаторской функции. Так, А. В. Баранов заявляет, что главной целью англичан было приобщение африканцев к ценностям европейской культуры⁶³. Подобное заявление может быть верно лишь по отношению к миссионерам, но для Капской колонии в первой половине XIX века главным было подчинение коса интересам своего социально-экономического развития. Заявления же о намерениях цивилизовать африканцев, были предназначены, главным образом, для английского общества, где достаточно сильные позиции занимали радикалы и филантропические организации.

Нельзя согласиться с утверждением, что коса с самого начала враждебно встретили белых⁶⁴. Как свидетельствуют источники, африканцы относились, большей частью, к пришельцам с дружелюбием и вступали с ними в отношения партнерства и торгового обмена. Враждебность

26 стала следствием экспансии колонистов на их земли (подробнее см. главу И настоящего исследования). В целом, следует отметить, что в работе А. В. Баранова ощущается недостаток научного анализа и критического разбора источников. Данное исследование носит, главным образом, описательный характер. Автору не удалось показать основные движущие силы английской колониальной политики и раскрыть суть конфликта между коса и европейцами. Ошибка кроется уже в методологической основе данной работы. Перенос изучения колониального взаимодействия в плоскость межцивилизационных контактов концентрирует внимание на внешней стороне процесса, а не на его скрытых внутренних движущих силах. Следование данному подходу приводит к историческому оправданию колониализма, как объективного и неизбежного фактора, имевшего, в целом, профессивное значение для развития обществ афро-азиатского региона.

Не оспаривая объективный характер колониализма, следует отметить, что его прогрессивный характер для мирового исторического развития является достаточно спорной категорией. Созидательные моменты сочетаются в нем с деструктивными. Это очень хорошо видно на южноафриканском примере.

Таким образом, необходимо отметить, что в изучении истории Южной Африки в колониальный период отечественной исторической наукой сделано еще очень мало. За исключением работы А. В. Баранова, нет ни одного специального исследования, которое ставило бы своей целью анализ изменений, происходивших в традиционном обществе Южной Африки под воздействием европейской колонизации.

История изучения юга Черного континента зарубежными исследователями началась еще в XIX веке. Первыми собирателями исторических данных выступали миссионеры, колониальные чиновники и путешественники. Они записывали устные предания африканских народов, среди которых они работали и составляли генеалогии их вождей. Большинство

27 авторов, писавших о мысе Доброй Надежды, старались кратко обрисовать историю колонизации региона. Эти заметки носили фрагментарный характер и играли, главным образом, роль вводных глав в сочинениях, представлявших собой записки и воспоминания современников⁸⁶. С середины XIX века стали появляться первые исторические сочинения. Их авторы являлись любителями. Они не ставили перед собой целью научный анализ событий. Их сочинения носили или проколонистский характер ^, или, в зависимости от позиции автора, обосновывали точку зрения филантропов и защитников прав коренного населения⁶⁷.

Первым настоящим историком Южной Африки стал Дж. М. Тил (1837 - 1919). Он прибыл в Капскую колонию в 1864 году. Перед тем как придти в историю, он занимался журналистикой, работал учителем, чиновником министерства по делам туземцев. Был британским резидентом при вожде Оба во время восстания южных банту на восточной границе колонии 1877 - 1878 годов, вошедшего в историю как 9-я кафрская война. Он достаточно близко познакомился с жизнью коренного населения юга Африки, проявлял интерес к его истории, собирал сказки и придания южных банту, которые вышли в 1882 году отдельным изданием⁶⁸. Но главным делом его жизни стало создание многотомной истории Южной Африки, которая охватывала период с 1500 года до конца XIX века. Она состояла из трех частей, посвященных этнографическому описанию коренного населения региона, его открытию португальцами и голландской колонизации и периоду английского владычества вплоть до 1872 года, соответственно⁶⁹. Этот труд стал первым связным и систематическим изложением истории региона. Он был написан на основе солидной базы источников. В течение девяти лет (1896 - 1905) Тил издал 45-томное издание документов по истории юга Африки⁷⁰.

Работа Дж. Тила является описанием прошлого, сосредоточенным, главным образом, на том, что случилось, а не на анализе событий. Главной темой его исследования является европейская колонизация.

28 Серьезным недостатком работы Тила является отсутствие ссылок на источники, так что читатель находится в затруднительном положении, не имея возможности установить, откуда взята приводимая информация. Позднее, в 1930 - 1940-е годы, историками было установлено, что «История» Тила содержит много неточностей в изложении фактов, что было следствием предвзятого отношения автора. Он не принимал во внимание свидетельства, противоречившие его точке зрения, что белые были всегда правы в их отношениях с черными, а те европейцы, кто критиковал действия колонистов, были не правы⁷¹. Но все же данная работа сохраняет свое значение как сборник огромного справочного материала по истории колонизации Южной Африки и является одним из обязательных этапов при знакомстве с ее историей.

Современником Дж. Тила был Дж. Кори (1862 - 1935), автор 6-томного труда «Возвышение Южной Африки»⁷². Он также не был профессиональным историком. По образованию он был химик. На юг Африки Кори прибыл в 1891 году. Он провел много времени в провинциальных архивах Восточной Капской провинции. В его намерения входило «просто и бесхитростно пересказать события...без филоссфнжих изысканий»⁷³. Кори исследовал период истории Южной Африки с 1795 по 1857 годы. Как и его предшественнику, Дж. М. Тилу, ему было свойственно предвзятое отношение к коренному населению. Он романтизировал события Великого трека, когда тысячи буров, стремясь избавиться от английского владычества, в 1835 - 1837 годах оставили границы Капской колонии и переселились в глубь континента⁷⁴. Его история - это рассказ о белой колонизации Южной Африки. Он восхищался деяниями европейцев. Филантропы и миссионеры, выступавшие в защиту местного населения, по его мнению, искажали истину, обвиняя колонистов в жестокости и несправедливом обращении с африканцами.

В целом Кори и Тил заложили основы консервативного направления в южноафриканской историографии. Их труды служили обоснованию

господства белого человека на юге Африки. Банту считались такими же пришельцами как европейцы, но последние имели больше прав на эти земли, так как несли с собой «цивилизацию».

В 1920 - 1930-х годах в исследовании южноафриканской истории произошли качественные сдвиги. В изучении прошлого региона начинают играть ведущую роль профессиональные исследователи, складывается несколько научных школ и направлений. Официальную науку в это время представляют историки умеренно-либерального направления. В 1927 году вышла работа Э. Брукса «История туземной политики в Южной Африке с 1830 года до настоящих дней»⁷⁵. Хотя автор выступает критиком националистического африканерского подхода к политике по отношению к чернокожему населению, он не видит пороков английской колониальной системы. Его идеал - политика Т. Шелстоуна, бывшего бессменно министром по делам туземцев Наталя с конца 1840-х по 1875 годы. Он не видит в ней предпосылок складывания общества, основанного на расовой сегрегации, упускает из вида, что действия правительства были направлены на удовлетворение интересов европейских землевладельцев и промышленников.

Классической работой данного направления южноафриканской историографии является труд Э. Уокера «История Южной Африки», вышедший в свет в 1928 году⁷⁸. Его исследование, как, впрочем, и все указанные выше работы, не ставило перед собой целью изучение истории коренного населения Южной Африки. «История» Уокера это, прежде всего, повествование о белой колонизации данного региона. Банту, койкой и сан предстают в ней только в связи с событиями, затрагивающими европейских переселенцев, как объект колонизации. Им не отводиться самостоятельной роли. Чернокожее население для него лишь дикари, европейское влияние было для африканцев благом. Э. Уокер, как и Тил, Кори, Брукс, много внимания уделял личностям колониальных деятелей,

зо в их характерах и взглядах, он искал причины изменений курса английской администрации.

В той или иной степени подобные взгляды нашли отражение в работах А. Хаттерзли, А. Хёрнли, Й. Маре, являвшихся ведущими представителями умеренно-либерального направления южноафриканской историографии⁷⁷. В их трудах ярко проявилась господствующая тогда точка зрения, что народы Африки и Азии должны были неизбежно принять европейский образ жизни, а техническое и экономическое развитие, складывание капиталистических отношений неразрывно связаны с прогрессом общества и его культуры. Известный экономист Г. Френкель писал в 1938 году, что колонизация влекла за собой «распространение закона, порядка и цивилизованного управления на территориях, где не было даже дорог...»⁷⁸.

Наряду с умеренно-либеральным направлением, сложилось радикально-либеральное течение в южноафриканской исторической мысли. Здесь, прежде всего, следует назвать имена Уильяма Макмиллана и Корнелиуса де Кивита.

Главным объектом внимания У. Макмиллана стала политика Капской колонии и европейских фермеров по отношению к коренному населению Южной Африки в первой половине XIX века. В 1927 году вышла его первая книга «Проблема цветного населения Капской колонии», где он использовал архивные материалы Лондонского миссионерского общества и лично Джона Филипа, руководившего деятельностью его южноафриканского отделения в 1820 - 1840-х годах⁷⁹. В 1829 году вышла его монография «Банту, буры и британцы: создание южноафриканской туземной проблемы»⁸⁰. Эти работы открыли новую страницу в изучении истории юга Черного континента. Макмиллан встал на сторону филантропов первой половины XIX века. Его идеал - Джон Филип. Именно миссионеры, по его мнению, вели эффективную политику по отношению к африканскому населению. Наступление на земельные права коренного

населения стало главной причиной приведения его в состояние зависимости и беспомощности. Основу конфликта на юге Африки он видел в экономическом соперничестве, на которое накладывалось недопонимание, существовавшее между расами⁸¹. Однако он слишком идеалистически оценивал роль миссионерских организаций. Он верил в силу прогресса и европейской цивилизации, в возможность модернизации африканского общества по образцу английской системы.

Корнелиус де Кивит является, пожалуй, самым ярким историком Южной Африки первой половины XX века. Первая его книга была посвящена исследованию британской политики по отношению к бурским республикам в 1848 - 1872 годах⁸². В 1937 году вышла его монография «Имперский фактор в Южной Африке», где исследовалась британская колониальная политика в 70-х годах XIX века⁸³. Эти работы были основаны на солидной документальной базе. Автор привлек источники, хранящиеся в архивах Англии и Кейптауна. Он выделял движущие сила британской колониальной политики, в частности экономические интересы английских предпринимателей. Большое внимание он уделял исследованию системы принятия решений в колониальной администрации, в частности, относительно начала англо-зулусской войны 1879 года.

Его главной работой стала «История Южной Африки: социальная и экономическая», вышедшая в свет в 1942 году⁸⁴. Он первым предпринял глубокий научный анализ основ складывания современной ему социальной ситуации на юге Африки. По его мнению, определяющую роль в конституировании южноафриканского общества играл географический фактор. Недостаток воды и засушливый климат определяли основные способы хозяйствования европейского и коренного населения, обостряли соперничество за природные ресурсы. Де Кивит первым выдвинул тезис о тесной взаимосвязи, существовавшей между африканским и европейским населением. Он считал, что каждый удар по жизни коренного населения эхом отражался и на обществе белых, подвергая трансфер-

32 мации ту или иную его черту⁸⁵. Он одним из первых исследователей выделил доиндустриальную и промышленную фазы в развитии Южной Африки, исследовал социально-экономические сдвиги, произошедшие в колониальном обществе с открытием алмазов и золота. В его книге явственно прослеживается влияние материалистического понимания течения исторического процесса. Данная монофафия до сих пор остается одним из образчиков добросовестного и объективного исследования, она оказала сильное влияние на последующие поколения историков, занимавшихся проблемами Южной Африки.

Следует также отметить, что в данный период появились первые значительные исторические сочинения, написанные представителями коренных народов юга Черного континента. Их авторы не получили профессионального исторического образования и находились под воздействием европейской либеральной традиции. Для них являлось бесспорным фактом, что европейское господство было благом для чернокожего населения, которое прибывало в доколониальный период в варварстве. Однако они не считали, что африканцам следовало полностью отказаться от своего прошлого. Часть их обычаев и законов они считали необходимым сохранить, так как они способствовали поддержанию морали и порядка в обществе. В целом такие сочинения носили просветительский и публицистический характер, служили для обоснования политических целей национального движения народов банту. В качестве примеров подобных трудов можно назвать книгу Соломона Молема «Банту: прошлое и настоящее», произведение Соломона Ппааки «Жизнь туземцев в Южной Африке, накануне и после европейской войны и восстания буров», Джона Сога «Ама-кбса: жизнь и обычаи» и другие⁸⁶.

Большую роль в накоплении знаний о традиционном южноафриканском обществе и изменениях, протекавших в нем под воздействием европейской колонизации, сыграли этнографы и социальные антропологи. В первой трети XIX века в Южной Африке еще сохранились территории,

33 почти незатронутые европейской колонизацией. Прошло не так уж много времени с момента завершения колониальных завоеваний, чтобы из памяти старшего поколения стерлись воспоминания о старых временах. Таким образом, сохранялись прекрасные возможности для исследования структуры и функционирования африканского общества, воссоздания его организации и культуры, какими они были в доколониальный период. Этнографические наблюдения уже проводились во второй половине XIX века, но они носили нерегулярный характер и велись непрофессионалами. Они были, большей частью, лишены научного анализа, и в них отсутствовал критический подход⁸⁷.

Первым исследователем, начавшей вести на юге Африки полевые исследования, стала Уинифред Хорнли, единственный профессиональный ученый, успевший поработать среди племени нама Юго-Западной Африки - последних представителей народности кой-кой, сохранивших к тому времени свою культуру и идентичность. На территории самого Южно-Африканского Союза в начале XX века не сохранилось кой-кой, которые бы помнили культуру и язык своего народа. Во второй половине 1910 - 1920-х годах в свет вышло несколько статей, которые У. Хорнли написала на основе своих полевых исследований. В 1985 году они были опубликованы отдельным сборником, изданным Витватерсрандским университетом⁸⁸. Ее работы остаются ценнейшим источником по традиционной культуре кой-кой, так как содержат сведения о социальной организации и религии народа, которого уже в 1920-е году фактически не существовало.

В 1930 - 1940-е годы на данном направлении научных исследований произошел настоящий прорыв. В свет вышли сразу несколько трудов, написанных на основе полевых исследований их авторов и обработки документальных свидетельств, собранных в архивах и библиотеках. Здесь, прежде всего, следует назвать работы Айзека Шапера⁸⁹, посвященные исследованию койсанских народов и тсвана, одной из банту я-

34 зычных этнических групп, Моники Хантер⁹⁰, подвергнувшей детальному анализу пондо, одно из племен южных банту, занимавшее прибрежную территорию южнее современной провинции КваЗулу-Наталь, Хильды Купер⁹¹, работавшей среди свази и так далее⁹².

Расцвету этнографических исследований на юге Африки способствовал общемировой интерес к изучению неевропейских народов, особенно так называемых примитивных обществ, то есть находившихся на уровне первобытнообщинного строя и не перешедших к формам государственной организации. На их примере выводились общие законы развития и функционирования общества. Кроме того, колониальная администрация была заинтересована в исследовании подчиненных народов, чтобы лучше понимать их психологию и социальную организацию. Перед ней стояла цель - создать более совершенную систему управления. Поэтому под исследовательские цели выделялись фанты, создавались целые институты⁹³.

В 1950 - 1960-е годы, продолжалось развитие тех научных направлений, которые сложились накануне Второй Мировой Войны. Главной тенденцией того времени, стало появление новых центров исследования южноафриканской истории, что было вызвано эмиграцией в Великобританию и США ученых, несогласных с политикой апартхеида, проводимой Национальной партией с 1948 года. Например, так поступили Леонард Томпсон и Моника Вильсон (до замужества Хантер), являвшиеся крупнейшими представителями южноафриканской либеральной историографии того времени⁹⁴.

В самой Южно-Африканской республике господствовала африка-нерская историография, которая вела свои истоки от исследователей консервативного направления. Ее главная цель - доказать, что апарт-хейд являлся логическим итогом всей истории Южной Африки, закономерным завершением многовековой борьбы белых за создание префад против поглощения «низшей расой». Все основные положения консер-

вативной прорасистской историографии сконцентрированы в книге «Пятьсот лет: История Южной Африки»⁹⁶. За южными банту не признавалось права на владение территориями Южной Африки, так как утверждалось, что они появились здесь одновременно с европейцами.

1960-е годы стали временем наивысшего подъема либеральной историографии. В 1969 году вышли две книги, подведшие итог почти столетнему периоду исторических изысканий на юге Африки - «Оксфордская история Южной Африки» и «Африканские общества в Южной Африке»⁸⁶. В их подготовке ведущую роль играли Л. Томпсон и М. Вильсон. В этих работах впервые африканские общества выступили как самостоятельные участники исторического процесса на юге Африки, а не только в связи с европейской колонизацией. До этого, как писал Л. Томпсон, африканские общества оставались «забытым фактором» в истории юга Черного континента. Их исследование было отдано на откуп этнологам, социальным антропологам, лингвистам и археологам. Но процессы изменения и перехода в африканском социуме практически не изучались⁹⁷. Поэтому данные книги явились результатом совместного труда историков и представителей перечисленных выше специальностей.

Главный упор в этих работах был сделан на процессе взаимодействия и кооперации между белым и чернокожим населением. Практически не были отражены изменения, протекавшие в африканских обществах в доколониальный период, и не было показано независимое развитие отдельных социальных организмов в различных частях Южной Африки до открытия алмазов и золота. Не было уделено внимания неравномерности воздействия капитализма и колониализма на коренное население.

Либеральная историческая школа не давала ответ на один из главных вопросов общественного развития Южной Африки - возникновение системы апартхейда и расового конфликта. В 1972 году М. Легассик подверг критике точку зрения, что расизм возник в XVIII веке и без осо-

бых изменений просуществовал до XX века, когда стал господствующей идеологией. Таким образом, он воспринимался как своеобразный атавизм, внешнее, по отношению к капиталистическому обществу, явление⁹⁸. Легассик выдвинул предположение, что расизм был некоторым образом связан с изменениями в материальном базисе южноафриканского общества.

В первой половине 1970-х годов он выпустил еще несколько статей по данной тематике". Кроме того, с подобными взглядами выступили еще несколько исследователей¹⁰⁰. Они также придавали особое значение капитализму, сыгравшему, по их мнению, решающую роль в образовании современной им социально-экономической системы. Образование жестко стратифицированного по расовому признаку южноафриканского общества стало, по их мнению, решающим фактором успешной индустриализации данного региона. Причем, не последнюю роль в этом процессе сыграло государство.

Представители данного направления стали известны под именем ревизионистов. Они находились под влиянием неомарксистской методологии, в частности французской исторической школы «Анналов». Они отвергали положения неолиберальной политэкономии, согласно которой расизм должен был отмереть естественным путем через экономическое развитие Южной Африки. Ревизионисты поменяли на сто восемьдесят градусов причинно-следственные связи между данными явлениями¹⁰¹.

В 1979 году вышла монография К. Банди, где он исследовал процесс аграрных преобразований в африканском обществе и вызванные ими изменения в его социальной структуре¹⁰². Он показал, что банту на первом этапе европейской колонизации достаточно успешно приспособились к меняющимся условиям, они сумели встроиться в общий южноафриканский рынок. Но возникновение горно-добывающей промышленности и развитие аграрного капитализма привели к росту потребностей в дешевой рабочей силе, что стимулировало принятие дискриминацион-

37 ного по отношению к банту законодательства. Особенно важно подчеркнуть, что Банди одним из первых выдвинул тезис об ответственности белых за отсталость чернокожего населения, которое стала следствием развития капиталистической экономики Южной Африки.

В конце 1970 - начале 1980-х годов ревизионистами были подготовлены две коллективные работы, где они проследили эволюцию африканского общества от доколониального периода до ТЭЗО-х годов¹⁰³. В данных работах не только отстаивались уже выше изложенные тезисы, но также предпринималась попытка изобразить африканцев не просто как жертв, но как активных участников в создании своей истории. Авторы уходят от представления о традиционном обществе как о застывшей социальной реальности. В понимании его внутренней динамики они видят решение вопросов, связанных с его эволюцией в колониальный период и в условиях индустриального развития южноафриканского региона.

Влияние данной школы достаточно заметно в исследованиях второй половины 1970- 1980-х годов. Это относиться к монографии Р. Элфика, где отображена история и социально-экономическая динамика племен кой-кой в доколониальный период и до конца XVIII века¹⁰⁴. Он же, на пару с Г. Гильомо, выступил редактором коллективной работы «Формирование южноафриканского общества, 1652 - 1820», где проделан детальный анализ складывания и развития колониального общества на юге Черного континента во время голландской и на раннем этапе английской колонизации¹⁰⁵. Методику ревизионистов приняли на вооружение многие другие исследователи социальных процессов, протекавших в африканском обществе в XIX - начале XX веках¹⁰⁶.

Логическим следствием развития данного направления, стало появление в 1986 году сочинения исследователя из Натальского университета П. Мейлама «История африканского народа Южной Африки: с раннего железного века до 1970-х гг.»¹⁰⁷. В противоположность всем предшествующим обобщающим работам по южноафриканской истории, евро-

38 пейцы находятся здесь на втором плане, представляя лишь один из факторов, оказывавших воздействие на развитие коренного населения Южной Африки за его более чем тысячелетнюю историю. Здесь нашли отражение все открытия в области археологии и социальной истории, совершенные в 1960 - первой половине 1980-х годов. В данном исследовании окончательно был обоснован тезис о том, что южные банту и кой-кой являлись коренным населением Южной Африки и эти этнические группы сформировались в ходе длительного взаимодействия друг с другом и с сан.

В целом, можно отметить, что к середине 1980-х годов точка зрения историков-ревизионистов получила всеобщее признание, и представители данного направления стали играть ведущую роль в исследование южноафриканской истории. Сторонники либерального направления не смогли им противопоставить сколько-нибудь значительную историческую концепцию. Последним крупным достижением данной школы стала выработка в начале 1970-х годов общей теории пограничного взаимодействия между двумя различными социально-экономическими системами на примере сравнительного анализа североамериканской и южноафриканской истории¹⁰⁸. Авторы исследования «Граница в истории» выделяли три фазы в развитии пограничной ситуации: стадия открытой границы, когда между двумя обществами осуществлялось свободное взаимодействие, этап закрывания границы, когда зона контакта попадала под контроль одной из сторон (в нашем случае английской колониальной администрации), третья фаза характеризовалась установлением полного господства одного из субъектов взаимодействия над пограничной территорией и ее инкорпорацией в его социально-экономическую систему. Данная теория получила общее признание и нашла свое отражение в работах, посвященных исследованию взаимодействий между европейским и африканским социумами на юге Черного континента¹⁰⁹.

В конце 1980 - 1990-е годы наблюдается сохранение интереса к проблемам развития африканского общества в условиях европейской колонизации. Некоторыми исследователями были предприняты попытки радикального переосмысления некоторых вопросов доколониальной и колониальной истории бантуязычного населения. Например, Д. Коббинг пришел к выводу, что разрушительные войны времен мфекане¹¹⁰ были вызваны не походами вождя зулу Чаки, как считалось со времен Дж. Типа и Э. Уокера, а грабительскими походами буров, англичан и бастардов¹¹¹, а также набегами португальских работорговцев¹¹². Хотя, как показали его критики, приводимые им аргументы, часто не выдерживают проверки, и он недооценивал внутреннюю потенцию африканского общества, возникшая дискуссия показала, что историки до этого, в целом, недооценивали деструктивное влияние колониального общества на племена южных банту¹¹³.

Т. Стейплтон, в свою очередь, опроверг устоявшееся представление о происхождении этнической группы мфенгу, которых считали потомками беженцев из Наталя, переселившихся по приглашению английских властей и с собственного согласия на восточную границу Капской колонии в 1830 - 1840-х годах. Он пришел к выводу, что основную массу мфенгу составляли представители племени кбса, которых частично добровольно, частично насильно переселили с их родных земель к востоку от реки Кей¹¹⁴. Далее рост общин мфенгу осуществлялся, главным образом, за счет безземельных коса, приток которых особенно возрос с конца 1850-х годов. Таким образом, Стейплтон значительно расширил наши представления об этносоциальных процессах, протекавших в африканском обществе в колониальный период.

В 1990-е годы было много сделано для формирования более полной картины социально-экономического развития африканцев в колониальный период. В работах современных авторов прослеживается постепенное сближение позиций либеральной и ревизионистской научных школ,

что явственно прослеживается в обобщающем труде по истории христианизации Южной Африки, вышедшем в 1997 году¹¹⁵. Здесь мы можем найти положения, выдвинутые либеральными историками (теория пограничного взаимодействия) и подробный анализ социального базиса европейской религиозной экспансии. Причем, миссионерское движение рассматривается здесь в неразрывной связи со всей колониальной системой, сложившейся на юге Африки. Наряду с этим, продолжают появляться работы, посвященные исследованию последствий развития промышленного капитализма на юге Африки и политики колониальной администрации по включению коренного населении в новую социально-экономическую систему¹¹⁸.

Большой интерес представляют новые подходы в изучении прошлого африканских народов, которые предлагаются современными исследователями. Так, достаточно перспективным представляется направление тендерных исследований, в рамках которого рассматриваются вопросы, связанные с традиционным статусом женщины в африканском обществе, изменениями, произошедшими в нем в колониальный период, и какую роль играли отношения между полами в развитии местного социума¹¹⁷.

Э.Лестер, при анализе колониальной ситуации, сложившейся на юге Африки в первой половине XIX века, исходит из понятия «непохожести» (otherness), как одного из ключевых факторов формирования колониальной политики Англии в данном регионе¹¹⁸.

Таким образом, традиционные и новые подходы в исследовании южноафриканской истории в колониальный период предоставляют огромный простор для историка при выборе направления и методики работы. Пройденный отечественными и зарубежными учеными путь, накопленные материалы и данные, позволяют вести научную работу на качественно ином уровне, создавать все более целостную и объективную картину развития африканских обществ данного региона.

РОССИЙСКАЯ лл ГОСУДАРСТВЕННА* БИБЛИОТЕКА _л

Африканское общество накануне колониальной трансформации

Народы Южной Африки к началу ее колонизации прошли долгий путь развития и уже обладали достаточно сложной социальной и культурной организацией, системой межплеменных отношений. Европейцы встретили здесь несколько этнических общностей, которые находились на разных ступенях развития и имели свои особенные качественные характеристики. К ним относятся представители народностей сан и койкой (более известные под именами бушменов и готтентотов), объединяемых в одну языковую группу, а также племена южных банту, составлявшие наиболее многочисленный и развитый в общественной и хозяйственной жизни этносоциальную общность.

Перед тем, как преступить к их характеристике, следует предварительно уделить внимание истории складывания этих этнических групп. В рамках данного вопроса возникает сразу несколько проблем, решение которых имеет не только чисто научное значение, но и помогает опровергнуть ряд заблуждений, которые получили широкое распространение во время колониальной зависимости и апартхейда. Прежде всего, это относится к теории, что доколониальная история Южной Африки представляла собой последовательную смену двух волн миграций - кой-кой и бантуязычных племен, на земли, занимаемые исконными обитателями - охотниками-собирателями сан. По мнению таких историков и этнографов, как Дж. Тил, Дж. Стоу, А.Т. Брайант, Дж. Э. Кори, переселение последних завершилось как раз к середине XVII века, когда на мысе Доброй Надежды появилось первое постоянное поселение европейцев1. Эрик Уокер отмечал в своей «Истории Южной Африки»: «Несомненно, что они (банту - А. В.) появились в Южной Африке, в некоторых областях занимаемых ими в настоящий момент в Южно-Африканском Союзе и Южной Родезии, не намного раньше европейцев»2. Такой взгляд на доколониальную историю региона служил оправданием вторжению белых на территории южных банту, которые не признавались коренными жителями. Следовательно, делался вывод, что колонисты имели такие же права на землю, как и они. Но уже А. Шапера обосновывал происхождение кой-кой от сан, отмечая их антропологическое сходство, принадлежность к одной языковой группе, общие культурные корни. Правда, он приписывал выделение кой-кой из группы охотников-собирателей и их переход к пастушескому образу жизни хамитскому влиянию3. В настоящее время большинство ученых в отношении вопроса возникновения и расселения племен кой-кой склоняется к точке зрения, согласно которой местом их происхождения был район озера Нгами (северная часть территории современной Ботсваны). Здесь группы охотников-собирателей находились в тесном контакте со скотоводами и земледельцами банту4. Как свидетельствуют данные археологии, последние появились на территории Южной Африки в IV веке нашей эры5. С этого времени между ними и местными охотниками-собирателями устанавливаются тесные контакты, что приводит к постепенному переходу некоторых групп охотников-собирателей к пастушескому образу жизни. Приобретение скота привело к быстрому росту населения и кардинальным изменениям в социальной структуре, так как это повлекло за собой перераспределение имущества и возрастание конкуренции между различными группами скотоводов.

С VII века на территории современной пустыни Калахари начинают возникать значительные поселения скотоводов, которые, двигаясь дальше на юг, достигнув реки Оранжевая, разделились на два потока. Одни из них повернули на запад и, следуя вдоль реки, достигли атлантического побережья, образовав племенные объединения больших и малых нама. Второе направление колонизации шло дальше на юг, вплоть до морского побережья. Оттуда кой-кой заселили земли от мыса Доброй Надежды до реки Грейт-Фиш. Следовательно, кой-кой с полной уверенностью можно называть автохтонным населением Южной Африки.

Что касается южных банту, то они своим происхождением обязаны проникновению из Центральной Африки (район озера Виктория) переселенцев, относящихся к негроидной группе, которых считают предками современных бантуязычных народов. Для них была характерна оседлая деревенская жизнь, земледелие и скотоводство, а также выплавка железа и использование керамической посуды6. Как уже отмечалось выше, наиболее ранние поселения, образованные ими в пределах данного региона, относятся к IV веку нашей эры. Их появление в Натале относится к VII веку нашей эры. Между VIII и X веками их передовые группы достигли реки Грейт-Фиш, которая в XVIII веке являлась границей между кой-кой и коса, наиболее южным племенным объединением банту7.

Таким образом, эти данные полностью опровергают утверждение, что бантуязычные племена появились на юге Африки незадолго до европейцев. Также слишком упрощенным является представление о них как о завоевателях. На самом деле взаимоотношения между различными этническими группами были гораздо сложнее, и история их контактов насчитывает более десяти столетий. Это, например, нашло свое выражение в языках нгуни8, для которых характерны щелкающие звуки, заимствованные у населения койсанской языковой группы9. Сейчас мы не можем с достаточной достоверностью сказать, какие формы принимали контакты между ними в доколониальный период истории. Но соседство на месте поселений, относящихся к V веку нашей эры, предметов культуры, принадлежавших как охотникам-собирателям, так и людям, перешедшим к производящему типу хозяйствования, свидетельствует об активном обмене между ними10. Косвенным подтверждением этого является легкость, с которой в 20-х годах XIX века первые белые поселенцы в Натале установили торговые отношения с местными группами сан, обменивая слоновую кость на бусы и табак11.

Отношения между данными группами могли носить вид клиентских отношений. Так, согласно данным Джеймса Бакхауса, сан участвовали в охотничьих экспедициях вместе с мужчинами тембу (племя, занимавшее территорию к юго-западу от границы Наталя). В этом случае они сами выбирали наиболее ценные части убитого животного, что обычно являлось прерогативой вождя12. Подобные отношения, которым мы можем уподобить симбиоз, достаточно широко распространенный в живой природе, были достаточно широко распространены на юге Африки к моменту появления там европейцев. Среди коса и тембу жило достаточно много групп сан. Например, в Британской Кафрарии (территория современного Сискея) до 1857 года обитало множество сан. Летом они жили за счет собирательства и охоты, зимой же, когда эти источники пищи иссякали, они находили приют среди коса, получая от них пропитание. Однако с уничтожением последними всего своего скота (см. Гл. 2. 3.), сан также оказались в бедственном положении. Ч. Браунли отмечал, что после голодной зимы 1857/1858 годов лишь 12 - 15 сан могли быть найдены в локации клана Нгкики13.

Британская колониальная система как фактор воздействия на традиционные общества

Эпоха английского колониального господства на юге Африки началась в 1795 году, когда британские войска в ходе войн с революционной Францией заняли мыс Доброй Надежды. До этого почти полтора столетия данный регион осваивали голландцы, основавшие здесь свою колонию в 1652 году. 6 конце XVIII века ее площадь составляла 206 тысяч квадратных километров, а население насчитывало более 60 тысяч человек, из которых 20 тысяч являлись европейцами1. Капская колония являлась важнейшим стратегическим пунктом на пути в Индию, что придавало особое значение новому приобретению британской короны.

Завладев южной оконечностью Африки, англичане вступили в кон» такт не только с голландскими колонистами, но и с многочисленным африканским населением как внутри колонии, так и за ее пределами. Выработка стратегии взаимоотношений с местными племенами стала одним из главных направлений колониальной политики Великобритании на юге Черного континента.

К моменту прихода англичан, в регионе уже сложилась определенная система отношений между белыми и африканцами. Она определялась местом, занимаемым каждой этнической общностью в экономической, социальной и политической жизни колонии. Основным занятием европейского населения Южной Африки являлось скотоводство. Только в окрестностях Кейптауна существовало достаточно развитое земледелие и возделывались виноградники. При этом все хозяйство базировалось на труде рабов и свободных кой-кой, находившихся на службе у колонистов. Статус последних фактически мало чем отличался от лично зависимого населения. Практически вся пригодная для возделывания земля и пастбища принадлежали белым, а исконным обитателям оставался выбор - либо уходить в районы, непригодные для земледелия и скотоводства, либо поступать на службу к бурам2. В колонии оставались лишь разрозненные группы свободных ко й-кой. Но и они находились под полным контролем правительства. Традиционно наследуемая, на протяжении поколений от отца к сыну, власть вождя была практически уничтожена. Взамен вождей голландскими колониальными властями назначался капитан (captain) из числа доказавших свою преданность общинников. В качестве знака отличая им жаловался жезл или медная пластина3.

Кой-кой и сан практически были лишены иного способа существования, как наем на службу к колонистам. Принятие в 1787 году закона против бродяжничества крайне затруднило для них передвижение по территории колонии4. Фермер мог предъявлять права, как на свое имущество, на всех детей кой-кой или сан, находящихся у него в услужении, до достижения ими двадцати пяти летнего возраста. Считалось, что таким образом они должны вернуть свой долг за время, когда они находились на «иждивении» у бура и за обучение каким-либо хозяйственным навыкам5.

Фактически вся политика колонистов по отношению к африканскому населению определялась господствующим среди них способом хозяйст вования - экстенсивным скотоводством. Обычный размер бурской фермы равнялся шести тысячам акров, но в отдельных случаях они достигали тридцати или даже пятидесяти пяти тысяч акров6. Ее площади соответствовало и количество скота, находящегося во владении колониста. Например, о ермеры в северной части дистрикта Храфф-Рейнет редко имели меньше 3-4 тысяч овец7. Дети колонистов, а семьи буров, как правило, были многодетными, достигнув совершеннолетия и обзаведясь семьей, стремились основать свою собственную ферму, полностью воспроизводя образ жизни своих родителей.

Благодаря этому поддерживался постоянный спрос на свободные земли, что являлось мощным стимулом для широкой экспансии. Отсюда проистекал один из основных конфликтов на юге Африки - соперничество между местным населением и колонистами за территории. Наступление белых на земли африканских племен являлось одним из основных факторов южноафриканской истории, что признавалось даже самими колониальными чиновниками8.

Кроме постоянного земельного голода, другим обстоятельством, определявшим политику белых по отношению к коренному населению, являлся недостаток рабочих рук» Хозяйственный уклад буров требовал использования рабской или наемной рабочей силы. Но коренное население не спешило вступать в отношения трудового найма. Острее всего эта проблема стояла перед жителями отдаленных от Кейптауна районов, где им было тяжелее удовлетворять свои потребности за счет импорта рабов из других регионов Африки и стран Азии. Основным источником рабочей силы для них являлось коренное население Южной Африки. Как указывают европейские путешественники, фермеры постоянно жаловались на недостаток работников и враждебно воспринимали любое действие, которое могло уменьшить их контроль над местным населением9.

Чтобы привлечь к себе на фермы африканцев буры прибегали к прямому насилию и принуждению. Один представитель кой-кой рассказывал английскому миссионеру, что колонисты лишили его и его соплеменников, прибегнув к хитрости и прямому вымогательству, земли и скота. Оказавшись без средств к существованию, понуждаемые голодом, африканцы были вынуждены пойти в услужение к своим угнетателям, где они подвергались крайне жестокому обращению10. Для захвата рабов буры формировали специальные отряды, так называемые коммандо. Их набеги на разрозненные группы сан стали значительным источником поступления рабочей силы в колонию. Два бура заявили полковнику Р. Коллинзу в 1809 году, что в результате рейдов, непосредственными участниками которых они являлись, было убито или захвачено в плен почти шесть тысяч сан11.

В приграничных районах была налажена настоящая торговля людьми. Кочующие вдоль северной и северо-восточной границы банды бастардов и кой-кой совершали набеги на соседние африканские поселения, захватывали женщин и детей и выменивали их за тем у буров на ружья, порох, спиртное и другие товары. Среди фермеров больше всего ценились дети, так как, вырастая, они полностью теряли связь с соплеменниками и находились в полной зависимости от хозяина12.

В этих условиях число кой-кой и сан, сохранявших свою независимость, неуклонно сокращалось. Джон Барроу, личный секретарь английского губернатора лорда Макартни, посетивший в 1797 году Храфф-Рейнет, крупнейший дистрикт Капской колонии, писал, что там нельзя было найти и двух десятков представителей коренного населения, которые не находились бы на службе у колонистов13. Буры использовали кой-кой в качестве пастухов, кучеров и при простейшей обработке земли. Сан нанимались только в качестве пастухов, за что получали еду и теплые одеяла14.

Фермеры не ставили перед собой задачу цивилизовать африканцев. Их рабы и слуги жили в традиционных хижинах или даже просто под открытым небом у костра, и хозяева не вмешивались в распорядок их жизни. Случаи, когда буры занимались воспитанием африканцев, живших у них на ферме, были чрезвычайно редки, да и те можно было отнести скорее к причудам хозяина15.

В первой половине XIX века, с началом английской колонизации юга Африки, положение с наемной рабочей силой не стало лучше. Капская колония, став владением крупнейшей индустриальной державы того времени, постепенно переориентируется на внешние рынки и превращается в поставщика сырья для английской промышленности. Патриархальное фермерское хозяйство буров постепенно начинает замещаться капиталистической аграрной экономикой. Этому способствовало переселение в 1820 году, в недавно образованный дистрикт Олбани, около пяти тысяч переселенцев из Великобритании18. На территории их расселения было запрещено рабство, что стимулировало развитие рынка наемной рабочей силы,

link3 Изменения в экономической и политической жизни Капской колонии и Наталя link3 .

В 60-е года XIX века южноафриканские колонии Англии вступили с уже сложившейся политической и хозяйственной системой. Они представляли собой классический тип развития периферийного капиталистического общества с ярко выраженной сырьевой направленностью развития экономики. Основу ее составляло сельское хозяйство, продукция которого была направлена на удовлетворение потребностей английской промышленности. Уже в 1850-х годах ведущую роль в южноафриканском экспорте заняла шерсть, и овцеводство стало основой роста благосостояния белых фермеров.

Совокупный экспорт Капской колонии и Наталя вырос с 1850 по 1880 годы с 645 тысяч до 2 383 тысяч фунтов стерлингов. К 1870 году из них вывозилось товаров на 2 931 тысячи фунтов. В 1860 -1870 годах шерсть составляла 61 до 75 процентов от общего экспорта данных колоний1. По этому показателю в британской империи южноафриканские владения Англии уступали лишь Австралии.

В структуре экспорта Наталя значительную роль играл нерафинированный сахар. В 1856 году его было вывезено на 484 фунтов стерлингов, а в 1869 году уже на 146 тысяч фунтов2. К концу 1860-х годов в Натале возникла целая новая отрасль сельского хозяйства. В этот период также проводились эксперименты по разведению ангорских коз и страусов3.

Важнейшим этапом в социально-экономическом развитии Капской колонии и Наталя стало, так называемое, «второе открытие» Южной Африки. В конце 1860-х годов и в 1885 году в Западном Грикваленде и Трансваале, соответственно, были найдены крупнейшие в мире месторождения алмазов и золота. Это имело огромные последствия для будущего развития всего региона. С этого момента начался этап индустриального развития Южной Африки. Ведущим сектором экономики стала горнодобывающая промышленность, которая потянула за собой все остальные отрасли хозяйства.

В континентальной части Южной Африки возникли новые экономические центры. Например, Кимберли, где происходила добыча алмазов, считался лучшим рынком Капской колонии4. Торговый оборот южноафриканских владений Англии рос поражающими темпами. В 1870 году он достиг 4 836 тысяч фунтов стерлингов, в 1880 году 12 844 тысяч фунтов и 20 139 тысяч фунтов в 1896 году5.

В связи с тем, что все месторождения находились в континентальных районах Южной Африки, а британские колонии являлись единственными морскими воротами субконтинента, в них началось быстрое развитие транспортной инфраструктуры. С 1873 по 1884 годы в Капской колонии было построено 1 453 миль, а в Натале 116 миль железнодорожного полотна. К 1901 году в них действовало 2 677 миль железных дорог, а инвестиции в их строительство достигли 11 миллионов фунтов8. С 1870 по 1884 годы общий тоннаж судов, разгруженных в портах Капской колонии почти утроился и вырос с 369 139 тонн, до 1 565 649 тонн. В Натале данный показатель за этот же период вырос в десять раз и составил 422 785 тонн7.

Южная Африка, неизбалованная до 1870-х годов вниманием мировых финансовых кругов, превратилась в один из самых многообещающих регионов мира с точки зрения вложения капитала. Если в 1862 году здесь было 29 местных банков, то к началу 90-х их место заняли три им 208 перских банка: "Стандард бэнк оф Саус Африка", созданный в 1862 году, "Бэнк оф Африка" и "Африкэн бенкинг корпорейшн", основанные в 1879 году. "Стандарт бэнк" увеличил свои депозиты с 1870 по 1880 годы с 500 тысяч до 5 миллионов фунтов стерлингов8. За происходившим на юге Африки пристально следил банкирский дом Ротшильдов. Именно от главы этого могущественного финансового клана Сесиль Роде, основатель крупнейшей мировой алмазной монополии Де Беерс, получил в 1887 году заем в один миллион фунтов стерлингов. Благодаря подобной поддержке он смог обойти всех своих конкурентов и создать монополию «Де Беерс консолидейтед майнз компани», контролировавшую всю добычу алмазов в Кимберли. В 1890 году ее капитал оценивался в 14,5 миллионов фунтов стерлингов9.

Компании, начавшие разработку золотоносных месторождений Вит-ватерсранда в Трансваале, также представляли интересы британских финансово-промышленных кругов. Акционерные общества, основанные для организации добычи золота в промышленных масштабах, были тем или иным образом связаны с предпринимателями, действовавшими на Алмазных полях. Например, первой золотодобывающей компанией, зарегистрированной на бирже в Англии, являлась «Голд Филдз оф Саус Эфрика, Лимитед», основателями которой были С. Роде и его компаньон Ч. Радд10.

Экономика Капской колонии и Наталя в 1860 - 1900 годах развивалась в основном по двум направлениям - сельское хозяйство, капиталистического типа, ориентированное, главным образом, на производство экспортной продукции, и индустриализация, проявившаяся в быстром росте горной промышленности и развитие транспортной инфраструктуры.

Прогресс Капской колонии и Наталя осуществлялся, большей частью, за счет предпринимательской активности белого населения, что было вполне естественно. Только европейцы обладали необходимыми знаниями и капиталами для столь быстрого развития сельского хозяйства и промышленности. Они приносили с собой социально-экономические отношения, в основе которых лежали принципы частной собственности, индивидуализма, экономической выгоды и новые, незнакомые традиционному африканскому обществу, формы эксплуатации.

Но, в отличие от европейской или американской модели, капитализм британских южноафриканских колоний развивался в других условиях и по иной схеме. Главной его особенностью стало наличие огромного числа дешевой рабочей силы, представленной коренным чернокожим населением. Ключевым условием быстрого прогресса сельского хозяйства, развития транспорта и горнодобывающей промышленности было использование труда африканцев.

Европейцам, попадавшим на юг Африки в первый раз, бросалась в глаза резкая градация между белым и черным населением. Известный английский публицист и путешественник Э. Троллоп, посетив Южную Африку в 1877 году, писал: «В Дурбане, также как в Питермаритцбурге, каждая мелочь выполняется зулусами или другими цветными. Когда что-нибудь нужно сделать, для этого всегда есть зулусский бой»11. Г. Р. Хаг-гард называл проклятьем Южной Африки «всеобщее стремление перекладывать на кафров физический труд». «В результате, - замечал писатель, - любую тяжёлую работу стали считать уделом одних чернокожих»12. Дж. Мерриман, один из виднейших политических деятелей Капской колонии либерального толка, отмечал в 1890 году, что повсеместно «европеец считает, что он должен быть господином и в его обязанности входит лишь наблюдение за результатами работы чернокожего»13.

Подобная практика существовала как в сельском хозяйстве, так и на горных разработках и на железнодорожном строительстве. В Кимберли на алмазных копях в 1873-74 годах работало 10 тысяч африканцев, а общая численность чернокожего населения, живущего в данном районе, доходила до 20 тысяч человек14. В основном они были задействованы в качестве чернорабочих. Белые были заняты, главным образом, в качестве надсмотрщиков, следивших за тем, чтобы африканцы не воровали найденные камни15.

Похожие диссертации на Колониальная политика Великобритании и трансформация традиционных обществ Южной Африки в конце XVIII - начале XX века

Македонский вопрос во внешней политике России в начале XX века : 1903-1908 гг.Сквозников Александр Николаевич

Проблема сооружения межокеанского канала во внешней политике США в начале XX векаТкачева Татьяна Владимировна

Коптская церковь в системе государственно-религиозных отношений в Египте (Конец XVIII - начало XX вв.) Фурсова Евгения Николаевна

История российско-тунисских отношений : конец XVIII - начало XX вв.Жерлицына Наталья Александровна

Британский парламентаризм и его влияние на развитие государственно-правовых институтов России. Конец XVIII – начало XX вв.Минаев Андрей Иванович

Влияние Сунны на культуру и быт мусульманских народов Поволжья : конец XVIII - начало XX вв.Садриев, Руслан Фаризович

Национальная идея в формировании греческого государства в конце XVIII - начале XX в.Петрунина, Ольга Евгениевна

Женское образование в СШАСтепанова Ольга Юрьевна

Формирование и развитие идей национального освобождения в Египте в конце XIX - начале XX века Савичева Елена Михайловна

Системы просвещения нерусских народов и чувашские школы Поволжья и Приуралья последней трети XIX - начала XX веков Ефимов Лев Архипович