Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Имперская власть и основные тенденции её эволюции до 235 г. н.э.
1.1. Политическая система ранней Римской империи 39
1.2 Политический кризис конца ІI в. и устройство империи при Северах . 65
1.3 Власть и общество: система коммуникации 90
Глава 2. Управление дестабилизированной империей (235-284 гг. н.э.)
2.1 Изменения в организации государственного управления 112
2.2 Имперская бюрократия 128
2.3 Направления антикризисной политики 147
Глава 3. Власть и общество; взаимоотношения в эпоху нестабильности
3.1 Стратегии репрезентации власти 165
3.2 Религия и власть в III в. н.э. 199
3.3 Города в империи: взаимодействие власти и общества 225
Заключение.242
Список сокращений 249
Библиография 250
- Политический кризис конца ІI в. и устройство империи при Северах
- Изменения в организации государственного управления
- Направления антикризисной политики
- Города в империи: взаимодействие власти и общества
Введение к работе
І.
Научная актуальность темы исследования обусловлена возрастанием исследовательского интереса к изучению переходных периодов в жизни исторических обществ, роли кризисов как составляющей исторической динамики, особенностей имперской политической формы и идеологии. В современной науке расширяются представления о сущности политической власти, принципиальном значении для существования власти выбора стратегий коммуникации с обществом, образе власти и символическом отображении идей властвования и подчинения.
Римская империя в III в. н.э. оказалась в сложной внешне- и внутриполитической ситуации, которая получила устоявшееся в историографии название «кризис III века». В отечественном антиковедении данный период истории римского государства рассматривается преимущественно в узких рамках концепции перехода от «принципата» к «доминату». В зарубежной же историографии конца XX - начала XXI вв. возрастает внимание к исследованию многоаспектности трансформации государственной власти в Римской империи, а также дебатируется проблема континуитета в политической жизни средиземноморского сообщества во II-IV вв. Хотя фактологическая сторона римской истории в 193-284 гг. к настоящему времени тщательно изучена, относительно характера происходивших в империи за этот период процессов уже несколько веков ведутся оживлённые историографические дискуссии.
Объектом настоящего исследования выступает социально-политическая история Римской империи в III в. н.э. Предметом же является многовекторный и многоаспектный процесс трансформации политической власти в Римской империи III в. н.э., затронувший различные уровни власти, включивший новые механизмы осуществления власти, изменивший соотношение причастных к власти элит и сопровождавшийся существенным изменением идеологии власти.
Хронологические рамки работы охватывают период 193-284 гг. н.э.: со времени принявшего форму гражданской войны политического кризиса конца II в. н.э. и правления вышедшей победителем в этой войне династии Северов [193-235] до начала «эры Диоклетиана», связанной с глубокими преобразованиями в государственном устройстве, которые произведёт ставший во главе империи гениальный выходец из солдатских рядов1. Однако исследование трансформации объекта предполагает внимательное рассмотрение исходного состояния видоизменяющейся структуры, так что настоящая работа открывается
1 См. подробнее: Уколова В.И. Эра Диоклетиана // Европейский альманах. История. Традиция. Культура. 1993. М., 1993. С. 154-156.
очерком, посвященным общей характеристике политической системы ранней Империи.
Целью настоящей диссертационной работы является исследование процесса трансформации политической власти и системы коммуникации между властью и обществом в Римской империи в III в. н.э. Для достижения данной цели были решены следующие исследовательские задачи:
изучены основные тенденции изменений политического устройства ранней Римской империи и охарактеризована её политическая система в период правления династии Северов;
рассмотрены основные произошедшие в III в. н.э. изменения в организации государственного управления и структуре имперского административного аппарата;
выделены и проанализированы общие направления антикризисной политики римских императоров 235-284 гг.;
определён состав имперской политической элиты и объяснены изменения, произошедшие в её структуре за рассматриваемый период;
исследован процесс видоизменения имперской идеологии в III в. н.э. и выявлены основные стратегии репрезентации власти, представлявшие собой способы распространения этой идеологии;
изучена государственная религиозная политика и рассмотрена проблема взаимоотношений с римской властью религиозных течений указанного периода;
проанализированы взаимоотношения центральной власти и городских обществ Римской империи в III в. н.э. и раскрыта роль городов империи в системе взаимодействия власти и общества;
определены в рамках авторской концепции сущность и характер трансформации политической власти в Римской империи в III в. н.э.
Методология исследования. Для достижения вышеуказанных исследовательских задач был использован широкий комплекс научных методов. Анализ письменных текстов периода II-IV вв. производился на основе методик, разработанных в современных герменевтике и текстологии. При обработке полученных из источников сведений применялись сравнительно-исторический и историко-типологический методы. С помощью приёмов просопографии проводилось изучение административного аппарата империи и состава римской политической элиты.
В основу методологии исследования было положено представление о политической власти как особом типе асимметричных отношений в обществе, предполагающих наличие доминирующего центра (агентов влияния, «властвующих»] и подчинённой периферии (объектов влияния, «подвластных»], основой которых является согласие «подвластных» подчиняться решениям «властвующих». Коммуникация «властвующих» и «подвластных» производится посредством использования комплекса
символических форм, воплощающих и репрезентирующих идеи властвования и подчинения2. Универсальность признания набора символических форм, транслируемого имперской пропагандой и воспринимаемого населением Римской империи, была основой для конструирования имперской групповой идентичности и осознания конгломератом средиземноморских обществ политического единства.
Основным методологическим принципом исследования является системный подход к феноменам и процессам изучаемой эпохи. Эволюцию Римской империи представляется необходимым рассматривать как целостный и непрерывный процесс адаптации государственного устройства к новым геополитическим условиям. При рассмотрении в контексте общего эволюционного процесса отдельных государственных мероприятий, конкретных актов политических деятелей, общественных выступлений, поступков и мнений частных лиц обнаруживается их глубокая внутренняя взаимосвязь. Выявление и анализ последней позволяют исследовать общий характер трансформации власти и общества в период III в. н.э.
Настоящее исследование опирается на достаточно обширную источниковую базу, состоящую из следующих типов исторических источников: письменные (нарративные, юридические, эпиграфические], вещественные (археологические памятники], изобразительные (скульптурные и живописные изображения] и нумизматические.
Основными источниками сведений по теме исследования являются крупные исторические нарративы римских, греческих и византийских авторов: Кассия Диона, Геродиана, Евтропия, Секста Аврелия Виктора, Зосимы, сборник «Писатели истории Августов» (Scriptores Historiae Augustae], сохранившиеся фрагменты Дексиппа Афинского и ряд менее значительных трудов.
Особую ценность для исследования римской истории первой половины III в. имеют сочинения современников - римского государственного деятеля Кассия Диона «Римская история» СРоцшлсп іаторіа] и греческого историка Геродиана «История императорской власти после Марка» (Тту; M&picov ЗасіА,єіа<; іаторіа]». Если первый из указанных трудов служит источником сведений о политической жизни империи на самом высшем уровне (Кассий Дион принадлежал к сенаторской элите и занимал высшие государственные должности], то второй открывает доступ к устной традиции эпохи: свидетельствам рядовых современников событий и распространённым в первой половине III в. слухам и мнениям.
Одной из главных проблем для исследования Римской истории второй половины III в. н.э. является отсутствие созданных в данный
2 Geertz С. Local Knowledge: Further Essays in Interpretive Anthropology. New York, 1983. P. 124.
период исторических сочинений. Произведения современного указанному периоду греческого историка Дексиппа Афинского полностью не сохранились и известны лишь их фрагменты. Таким образом, о временах правления императоров от Гордиана III [238-244] до Карина [283-285] информацию можно почерпнуть в основном из сочинений авторов IV в. и более позднего времени.
Отдельную разновидность нарративных источников составляют исторические сочинения, трактаты и письма христианских деятелей [Тертуллиана, Киприана Карфагенского, Оригена Александрийского, Евсевия Кесарийского, Лактанция и т.д.]. Через призму взглядов приверженцев ещё не закрепившегося в условиях Pax Romana вероучения римская история предстаёт в тенденциозном освещении. Однако внимательное изучение христианских источников позволяет изучить умонастроения в обществе, узнать подробности реализации отдельных направлений имперской идеологической политики, составить представление о взаимоотношениях государства и новой религии. Эволюция собственно христианской концепции власти составляет важную часть настоящего исследования, так как именно на базе этой религии будет сформирована новая модель взаимоотношений власти и общества.
В настоящем диссертационном исследовании используются памятники римского права: законодательство, актовый материал, сочинения известных римских юристов [сочинение Домиция Ульпиана «Об обязанностях проконсула», «Сентенции» Юлия Павла, фрагменты юристов III в. в составе Дигест Юстиниана и т.д.]. Документы юридического характера в строгой и точной форме представляют реалии конкретного периода. На их основе можно исследовать структуру государственного аппарата, эволюцию римского административного права, отдельные аспекты государственной политики в различных сферах общественной жизни и т.д. Однако при использовании данных источников следует учитывать, что в нормах права зачастую отражены идеальные, «желаемые» нормы поведения. Во многих случаях законы не имели строгой силы или же правоприменительная практика варьировалась по различным регионам империи. Эти аспекты данного вида источников также представляют большую ценность в контексте изучения взаимодействия власти и общества в III в. н.э.
Для реконструкции имперской идеологии важное значение также имеет анализ философской и риторической литературы эпохи: «Жизнь Плотина» Порфирия, религиозно-философский роман Флавия Филострата «Жизнь Аполлония Тианского», риторический трактат Менандра Ритора «О торжественном красноречии», сборник панегириков XII Panegyrici Latini [Двенадцать латинских панегириков] и т.д.
Источником сведений о самых различных аспектах жизни Римской империи в III в. являются эпиграфические памятники. Многочисленные
латинские и древнегреческие надписи (посвятительные, почётные, надгробные, строительные и т.д.] являются источником просопографической и юридической информации, позволяют уточнять хронологию событий, содержат непосредственное отражение общественных представлений и т.д. На основании материалов эпиграфики можно получить сведения о процессах, происходивших в политической, социальной, экономической и духовной сферах общественной жизни Римской империи. При сопоставлении свидетельств исторических нарративов с эпиграфическими данными повышается достоверность информации о политической истории III в.
В настоящей работе используются материалы археологических раскопок в средиземноморском регионе: остатки архитектурных памятников (руины городов, дворцовые и храмовые здания, следы оборонительных сооружений], скульптурные изображения (в первую очередь, императорские бюсты и статуи] и различные предметы материальной культуры. Следует заметить, что при использовании произведений искусства (скульптурных или живописных изображений] как исторических источников существует большая опасность ошибочного приписывания смыслов в исследовательских интерпретациях. Обоснованным представляется лишь сравнивать произведения между собой синхронно и диахронно, но не наделять их произвольными смыслами в зависимости от трактовки тех или иных образов в соответствии с современными художественными представлениями.
Самостоятельным типом источников по теме настоящего диссертационного исследования является нумизматический материал. В III в. увеличивалось количество монетных дворов, и возрастали объёмы выпуска монет. Чеканка находилась под контролем верховной власти (или претендентов на последнюю] и в целом следовала имперским запросам. Легенды монет, изображения, металл, место чеканки, территория обращения - всё это является источником важной исторической информации. Данные нумизматики позволяют глубже представить политическую жизнь империи, роль отдельных социальных групп, значение тех или иных концептов для императорской идеологии в отдельные периоды и т.д. О ряде узурпаторов III в. н.э. известно только из нумизматических источников.
Таким образом, диссертационное исследование опирается на данные широкого круга источников. Комплексный анализ содержащейся в различных типах и видах источников информации позволяет решить поставленные в настоящей работе исследовательские задачи.
Историография проблемы. В эпоху Ренессанса сформировалось представление об эталонности античной культуры и её упадке в период поздней античности. Во многом на основе этих идей сформировались концепции «упадка и разрушения» Римской империи с конца II в. н.э.
английского историка XVIII в. Э. Гиббона и «старения античной жизни и культуры» Я. Буркхардта. Отдельно же проблема политического развития римского государства в III веке стала изучаться лишь с конца XIX в.
В трудах немецких историков конца XIX - начала XX вв. Т. Моммзена и О. Шульца была оформлена концепция «перехода от принципата к доминату», согласно которой сложившаяся в период «принципата» (I-II вв.] система юридического двоевластия (диархии] императора и Сената была нарушена после убийства последнего императора в династии Северов в 235 г. Затем последовал период анархии и агонии данной системы власти, который закончился лишь в 280-е гг. в связи с установлением новой модели государственного устройства, в которой император с официальным титулом dominus (господин, владыка] стал основным источником легитимной власти в империи и сосредоточил в своих руках все ключевые государственные полномочия.
В итоге период III в. в истории Римской империи рассматривался как этап перехода от системы государственного устройства «принципата» к «доминату», который фактически не имел самостоятельного характера и завершался серией решительных преобразований императора Диоклетиана (284-305]. При исследовании политической истории периода основное внимание сосредотачивалось лишь на «императорской чехарде» и изменениях на высшем уровне государственной власти, а система организации власти в целом и особенности видоизменения идеологической политики оказывались в тени. Данная ситуация сохранялась до 60-х гг. XX в., хотя на протяжении всего времени сохранялся активный интерес к изучению различных аспектов истории императорского Рима в рассматриваемый период.
Специально проблемами кризиса III в. как самостоятельного исторического периода в Римской империи в 60-80-е гг. XX в. активно занимались Г. Альфёльди и Р. МакМаллен. Работы данных авторов в области исследования социальной истории Римской империи, эволюции римских административных практик, роли армии в римской государственной системе и многих других проблем оказали существенное влияние на углубление и расширение представлений о сложности и многоаспектности изменений, происходивших в римском государстве в III в.
Для исследований зарубежных историков второй половины XX в. характерной стала тенденция к акцентированию внимания не только (и не столько] на негативных явлениях в социально-политической истории империи периода III в. н.э., но и на качественных положительных изменениях в различных сферах жизни римского государства. Это привело к возникновению оживлённой дискуссии о характере римской истории в III в. н.э. и применимости для её описания понятия «кризис».
В ряде трудов немецких антиковедов 90-х гг. была прямо сформулирована концепция стабильности государственной системы
империи в III в. н.э. Например, в монографии К. Штробеля отрицается возможность описания исторических событий и процессов эпохи даже как «ускоренных перемен», а признаётся только понятие «структурные изменения»3. В исследовании же К. Уитшела указывается на многообразие и неоднозначность происходивших в различных частях империи изменений, которые однако не затронули глубинных политических, социальных и экономических основ4.
Большинство зарубежных историков античности конца XX - начала XXI вв. отдают предпочтение терминам «трансформация» или «перемена» и с той или иной степенью категоричности отвергают представление о римской истории в III в. н.э. как кризисном периоде (что, по их мнению, привносит негативную оценочную окрашенность в описание событий и феноменов эпохи]5. Однако вместо концепции неизменной стабильности империи предлагается значительно более адекватная теория планомерной и долговременной эволюции, в ходе которой произошли глубокие перемены в государственном устройстве, обществе, культуре и религии, лишь часть из которых явилась непосредственной реакцией на внешне- и внутриполитические вызовы III в.
Альтернативная позиция была представлена на 7-ом заседании ежегодного семинара международного научного объединения «Impact of Empire» (Нидерланды, 2006], материалы которого были опубликованы под «говорящим» названием «Кризисы и Римская империя»6. Аналогичного же мнения придерживается один из ведущих современных специалистов по истории Римской империи в III в. Л. де Блуа, согласно которому Римская империя претерпела серьёзный кризис в период 249-284 гг. По мнению данного автора, кризис пошатнул традиционные структуры, стал причиной фундаментальных перемен в затронутых
3 Strobel К. Das Imperium Romanum im "3. Jahrhundert": Modell einer historischen Krise?
Stuttgart, 1993. S. 346-347.
4 Witschel C. Krise, Rezession, Stagnation?: der Westen des romischen Reiches im 3.
Jahrhundert n.Chr. Frankfurt am Main, 1999. S. 377.
5 Cameron A. The Perception of Crisis // Settimane di studio del centra italiano sul' alto
medioevo. 1998. Vol. 45. P. 10, 31; Potter D.S. The Roman Empire at Bay A.D. 180-395.
London, 2004. P. XI-XIV; Drinkwater J. Maximinus to Diocletian and the 'Crisis' // The
Cambridge Ancient History. Vol. XII: The Crisis of Empire, A.D. 193-337 / Ed. by A. Bowman,
P. Garnsey, A. Cameron. Cambridge, 2005. P. 64; Johne K.-P., Gerhardt Т., Hartmann U.
Einleitung II Deleto paene imperio Romano: Transformationsprozesse des Romischen
Reiches im 3. Jahrhundert und ihre Rezeption in der Neuzeit / Hrsg. von L.-P. Johne, T.
Gerhardt, U. Hartmann. Stuttgart, 2006. S. 7-8.
6 Crises and the Roman Empire (= Impact of Empire 7) / Ed. by O. Hekster, G. de Kleijn and D.
Slootjes. Leiden, Boston, 2007. Подробнее см.: Liebeschuetz W. Was There a Crisis of the
Third Century? II Crises and the Roman Empire... P. 11-20.
военными действиями регионах и близких к ним территориях, а также сильно обострил социальную напряжённость в масштабах всей империи7.
Попытка подвести промежуточные итоги вышеуказанной дискуссии была предпринята голландской исследовательницей О. Хекстер в обобщающей работе хрестоматийного характера, вышедшей в 2008 году. По мнению указанного автора, в период 193-284 гг. в Римской империи сочетались тенденции к унификации (усиление единоличной императорской власти, установление всеобщности гражданства] и фрагментации (распространение новых религий, узурпации власти, обособление отдельных регионов империи], которые не всегда противоречили друг другу. Например, именно в «эру фрагментации» укрепляется и оформляется представление об общеримском единстве. О. Хекстер считает возможным описание событий в Римской империи III в. как серии кризисов (военных, политических, социально-экономических, религиозных] или даже как общеимперский кризис в 260-е гг.8.
В отечественной дореволюционной историографии проблема римской истории в III в. н.э. рассматривалась преимущественно в рамках работ по общей истории императорского Рима. Особо следует отметить исследование И.В. Нетушила, в котором преобразования императоров Диоклетиана и Константина называются лишь оформлением и обобщением изменений, происходивших на протяжении длительной эволюции государственного устройства в период I—111 вв.9.
В 1926 году эмигрировавший из послереволюционной России историк М.И. Ростовцев выпустил на английском языке фундаментальный труд по социально-экономической истории Римской империи. Данный автор выступил против характеристики кризиса III века только как политического. Основным содержанием гражданских войн III века н.э. М.И. Ростовцев считал войну «крестьянской армии» с привилегированными сословиями (в первую очередь, сенаторами, выражавшим интересы «городской буржуазии»], которая стала выражением «антагонизма между городом и деревней». Результатом же периода «военной анархии» стала новая система власти, основой которой была «личность императора и новое милитаризованное чиновничество» при опоре на армию10.
7 Blois L. de. The Crisis of the Third Century A.D. in the Roman Empire: A Modern Myth? //
The Transformation of Economic Life under the Roman Empire (= Impact of Empire 2) / Ed.
by L. De Blois, J. Rich. Amsterdam, 2002. P. 217; Idem. The Onset of Crisis in the First Half of
the Third Century A.D. // Deleto paene imperio Romano... S. 26, 33.
8 Hekster 0. Rome and Its Empire, AD 193-284. Debates and Documents in Ancient History.
Edinburgh, 2008. P. 83-86.
9 Нетушил И.В. Очерк римских государственных древностей. Харьков, 1894. С. 39.
10 Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи: В 2 тт. / Пер. с нем. И.С.
Алексеевой, Г.В. Снежинской. СПб., 2001. Т. 2. С. 173, 200-205.
Другая теоретическая модель кризиса Римской империи в III в. н.э. была предложена советской историографией с позиций формационного подхода. Советские историки (А.И. Тюменев, СИ. Ковалев, НА Машкин и др.] рассматривали события III в. н.э. как второй (после кризиса Римской республики] этап социальной революции, которая привела к смене рабовладельческой формации феодальной. Указанный период характеризовался как «политическая анархия» и «время правления солдатских императоров», а переход от «принципата» к «доминату» при Диоклетиане описывался как юридическое оформление абсолютной монархии при отбрасывании устаревших республиканских пережитков.
Наиболее полная и целостная концепция всеобщего кризиса Римской империи в III в. как проявления кризиса рабовладельческого способа производства была сформулирована в работах Е.М. Штаерман. Согласно данному историку, в период 193-284 гг. в римском обществе шла борьба между муниципальными земле- и рабовладельцами и крупными землевладельцами, уже не связанными со старым способом производства. Победа же последних привела к смене режима принципата в конце III в. режимом домината, социальной опорой которого было не связанное с городом землевладельческое сенаторское сословие11. Данный подход, в котором роль абсолютных детерминантов играли социально-экономические факторы, существенно ограничивал возможности изучения планомерной и постепенной эволюции политического устройства и идеологии римского государства на протяжении III в. н.э.
В отечественной историографии начиная с конца 70-х гг. XX в. происходит пересмотр излишне схематизированных моделей развития Римской империи в поздней античности. Начало им открыла статья М.Я. Сюзюмова и Н.Н. Беловой, в которой авторы утверждали, что кризис империи в III в. н.э. был обусловлен противоречием между новым положением римского государства и продолжением традиционной полисной политики управления, которая была нацелена на концентрацию богатств в самом Риме12.
Оригинальную концепцию характера кризиса III века и его места в истории римского государства предложил А.В. Коптев. По мнению указанного исследователя, формальным началом эпохи поздней античности можно считать время эдикта Каракаллы (212 г. н.э.], когда римское гражданство было распространено на всё свободное население империи. А.В. Коптев считает, что во время вызванного этой переменой в социальных отношениях социально-политического кризиса произошло закономерное изменение положения императора по отношению к
11 Штаерман Е.М. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской
империи. М., 1957. С. 509; Она же. Кризис III века в Римской империи // Вопросы
истории. 1977. № 5. С. 142-156.
12 Белова Н.Н., Сюзюмов М.Я. К вопросу о кризисе в Римской империи в III в. //
Античная древность и средние века. Свердловск, 1978. Вып. 15. С. 15-17.
обществу. При этом резкого разрыва в эволюции общественного строя ранней и поздней империи не произошло, так как римская гражданская община в своём развитии постепенно эволюционировала от одного типа политической организации к другому13.
Отдельно следует отметить исследования А.Л. Смышляева, посвященные формированию имперской бюрократии, развитию административного права и эволюции провинциального управления в первой трети III в. Проведённый данным исследователем тщательный анализ эволюции римского административного аппарата стал основанием для отказа от тезиса о милитаризации государства при династии Северов в пользу идеи бюрократизации государственного управления14.
В рамках настоящей работы огромное значение имеют также исследование трансформации империи в поздней античности В.И. Уколовой, проблем соотношения империи и полиса во II - III в. н.э. И.С. Свенцицкой, эволюции провинциальной городской идеологии и культуры Ю.К. Колосовской, римской имперской идеологии Г.С. Кнабе и фундаментальное исследование трансформации образа власти в поздней античности П.П. Шкаренкова. Следует также отметить, что в отечественной историографии последних лет в целом наблюдается возрастание интереса к исследованию различных аспектов римской истории конца II - начала III вв. (исследования А.Д. Пантелеева в области истории взаимоотношений христианства и империи, К.В. Маркова -концепции идеальной монархии у Кассия Диона, ДА Федченкова -изменений в системе принципата при переходе от Антонинов к Северам].
Специально исследованием кризиса III века в Римской империи занимается украинский историк И.П. Сергеев, посвятивший данному сюжету монографию и докторскую диссертацию. По мнению данного автора, претензии армии как важнейшего структурообразующего элемента политической системы Римской империи на непредусмотренную для неё роль стали причиной политического по своему характеру кризиса15. Главным же результатом преодоления кризиса III века была замена в Римской империи «системы Принципата
13 Коптев А.В. От прав гражданства к праву колоната. Формирование крепостного
права в поздней Римской империи. Вологда, 1995. С. 11, 18, 29; Он же. Princeps et
dominus: к вопросу об эволюции принципата в начале позднеантичной эпохи //
Древнее право. Ivs antiqwm. 1996. № 1. С. 182-190.
14 Смышляев А.Л. Имперская бюрократия при первых Северах: автореф. дисс. ... канд.
ист. наук. М., 1977. С. 19.
15 Сергеев И.П. Римская империя в III веке н.э.: проблемы социально-политической
истории. Харьков, 1999. С. 175, 184-187. Хотя в своей более ранней работе данный
автор склонялся к оценке кризиса как всеобщего: не только в политической сфере, но
и в области экономики, идеологии и социального строя империи (Сергеев И.П. О
кризисе III века в Римской империи и его продолжительности: К постановке вопроса
// Вестник Харьковского университета. 1989. № 343. С. 64).
системой Домината»16. Отметим также, что в исследовании И.П. Сергеева внимание преимущественно сконцентрировано на изучении эволюции конкретных властных институтов - императорской власти, Сената и армии, и в меньшей степени затрагивается проблема имперской власти как комплексной и многогранной системы. В работах указанного историка также были поставлены и определённым образом решены различные теоретические проблемы, связанные с определением сущности понятия «кризис» в философии и антиковедении, анализом предпосылок и характера кризиса III века, хронологическими рамками этого кризиса, его местом в истории Римской империи.
В целом можно заключить, что дискуссионность проблем
политической истории Римской империи в III в. и разнообразие
исследовательских интерпретаций требуют внимательной
систематизации точек зрения и расширения методологического горизонта для разрешения принципиальных вопросов истории позднеантичного государства.
Научная новизна. Представленная диссертационная работа является первым в отечественном антиковедении специальным исследованием механизмов трансформации римского государственного устройства и идеологии в условиях кризиса III века н.э., преодолевающим границы концепции «перехода от принципата к доминату».
Вместо применения для анализа римского государственного
устройства вышеуказанной интерпретационной модели в настоящем
исследовании основное внимание было сосредоточено на изучении
процесса формирования и закрепления собственно имперской формы
политической организации в истории Римской империи. Соответственно
политическая история I-III вв. представлена как переход от
республиканско-полисной модели осуществления власти к имперской,
становление которой предполагало комплексное сочетание
централизации властной ответственности и механизмов эффективного
распределения властных полномочий для обеспечения
унифицированного политического контроля за расширившейся подвластной территорией.
Данный подход позволил установить причинно-следственные связи между существовавшими в политической жизни империи тенденциями (укрепление императорской власти, формирование бюрократической системы управления, конструирование модели общеимперской групповой идентичности и т.д.] и процессом адаптации римского государства к изменяющейся геополитической ситуации и происходившим переменам в составе римского общества.
16 Сергеев І.П. Соціально-політичний розвиток Римської імперії в III столітті н.е.: автореф. дисс.... д.і.н. Харьків, 2004. С. 23, 25.
В диссертационном исследовании сформулирована авторская концепция кризиса III века, согласно которой данный кризис представлял собой естественную стадию резкой интенсификации процессов в непрерывно протекавшей трансформации римского государства и общества. В рамках предложенной концепции удалось соединить представления о сложной природе и многоаспектном характере кризиса Римской империи с идеей континуитета в процессе трансформации имперской власти.
На основе целостного рассмотрения истории римского государства в период правления Северов [193-235] и период 235-284 гг. в настоящей работе выявлено наличие существенной преемственности в сфере политики и идеологии в период перехода от Ранней к Поздней империи.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что результаты настоящей работы - описание различных аспектов функционирования римской политической системы в условиях кризиса III века и анализ трансформации власти в римском государстве имперского периода как долговременного эволюционного процесса, -позволяют расширить и углубить представления о политической эволюции Римской империи во II-IV вв. н.э. Многие затронутые в диссертации проблемы требуют дальнейшей разработки на основе привлечения дополнительного фактического материала как отдельные темы для исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в общем лекционном курсе по истории древнего Рима, а также для подготовки спецкурса по проблемам римской истории позднеимперского периода.
Апробация работы. Ряд выводов и положений исследования был представлен в виде докладов на региональных студенческих конференциях (Вологда, ВГПУ, 2005, 2006, 2007; Ярославль, ЯрГУ им. П.Г. Демидова, 2005, 2006], VI межвузовской конференции молодых учёных памяти профессора В.Ф. Семёнова (Москва, МПГУ, 2006], всероссийской конференции «Границы в пространстве прошлого: социальные, культурные, идейные аспекты» (Тверь, ТвГУ, 2006], международных конференциях «Ломоносов-2009» (Москва, МГУ, 2009] и «Город в античности и средневековье: общеевропейский контекст» (Ярославль, ЯрГУ им. П.Г. Демидова, 2009]. Промежуточные результаты исследования отражены в семи научных статьях и тезисах конференций (общим объёмом 2,5 а.л.]. Текст диссертации обсуждался на заседаниях кафедры истории древнего мира ИВКА РГГУ.
Структура диссертации определяется очередностью поставленных исследовательских задача и состоит из введения, трёх глав, заключения, списка сокращений и библиографии.
Политический кризис конца ІI в. и устройство империи при Северах
За 5 дней до мартовских календ 946 года от основания Города, в консульство Квинта Помпея Сессия Фалькона и Гая Юлия Эруция Клара Вибиама (28 марта 193 г н.э.), у лагеря преторианцев в Риме сенатор Дидий Юлиан, откликнувшийся на объявление последних о продаже императорского пурпуре предложил выплатить по 25 тысяч сесгерциев каждому преторианцу и тем самым на 5 тысяч перебил ставку своего конкурента сенатора Тита Флавия Судьпшшлна, тестя убитого накануне императора Публия Гельвия Пертипакса. После чего преторианская гвардия провозгласила победителя торгов императором, а сенат утвердил данное решение, проголосовав за присуждение Дидига Юлиану трибунских полномочий и проконсульских прав (если верить сообщению писателей «Истории Августов», здание сената было в тот момент окружено тяжеловооруженными пехотинцами) . Об этом событии Кассий Дион, сопременник произошедшего и автор написанного тридцатью годами позже исторического сочинения, скажет «будто на каком-нибудь базаре или аукционе, и Рим, и вся его империя были проданы с молотка»286.
Правление Коммода, получившего императорский титул по наследству от Марка Аврелия в вошедшего и историю в самом неблагоприятном свете, вышеописанное исключительное Д- вг римской истории событие продажи императорской пласти преторианцами, последовавшая гражданская война между тремя провозглашёнными в разі з их частях римской держа иы императорами, а тахже ряд других критических признаков дают основание заключать о наступившем в конце II в. н.э. «кризисе политической системы принципата»?В7. По мнению Д.АЧ Федчснкова, «симптомы кризиса политической системы Рима прослеживается на протяжении первых двух веков существования империи» . Однако если следовать данной логике, то вся история империи предстаёг нескончаемым кризисом, притом что смысл последней дефиниции совершенно утрачивается. В данном случае несомненной представляется ошибка тепеолагизма, когда известный нам ход вещей заставляет прослеживать истоки произошедших событий в ретроспективе. На наш взгляд, уместнее вести речь о сущестиоваиших векторах эволюции имперской политической системы, развитие которых органически и закономерно привело к необходимости резкого разрыва с давно устаревшими традициями властиоішния, который смог произойти только в критических условиях конца 11 и середины III вв. н.э,
В 193 году совершилось уникальное событие римской истории: в разных частях империи были одновременно провозглашены четыре императора2 4. При описании ситуации современник описываемых событий19 - историк первой половины III в. Геродиан использует серию однозначных эпитетов и выражений: после смерти Псртипакса родня и окружение Дидия Юлиана уговаривают последнего «захватить брошепную власть» (epptji Evriv щу apxT(v арловаси391); Пссценний Нигер в выступлении перед жителями Антиохии объявляет, что к власти его призывает римский народ и «неустойчивость власти, ни за кем прочно не утвердившейся» (ті те сф%ц ooftavoiKiot ксгі jinSevi ЛЙ tektui ; icpvjpivn ); Септимий Север в обращении к войску восклицает, что «висящую в воздухе власть над римлянами» похитили Юлиан и Нигер {tnv Pcu[iftifliv opx"1v UTitppov (ptpo iEvnv ) и позже дважды обещает не смотреть безучастно «на постыдно брошенную власть» (apxnv оіїсгхрй? ppiu.fiVTv; TTJV Fu)u.aituv opx nv epptu.ivflv29J); ой же перед войной с Альбином вспомнит о сложившейся ранее ситуации между ним и Нигером следующими словами - «каждый из нас с одинаковым честолюбием стремился к брошенной и ставшей предметом спора власти» (v шіочр ppu,uivuv каї а]дрфі.отоу [ архгМж); при вести о приближении Севера к Риму собирается сенат по распоряжению консуле в, которые управляют делами в тех случаях «когда императорская власть теряет устойчивость» (oitnviKOt dv то. хщ раріШзс, це-ЕЕсирсс296).
Таким образом преимущественно для описания употребляются определения «ррщ\х.щї (причастие мрії шедшего времени страдательного залога от глагола риски — «бросать, покидать, отбрасывать») и «шгеёшра» (прилагательное женского рода, среди значений которого «непрочный, ненадёжный, шаткий»), что подчеркивает в первую очередь неустойчивостг.3 неопределённоеть положення, альтернативность в развитии событий (проистекающая из осознания переменчивости ситуации в ближайшей перспективе прошлого). Здесь представляется возможным предположить, что перед нами налицо особенность представления современника бурных событий первой тре III в. н.э. Для Гсроднана динамические изменения а политической сфере жизни общества били конкретной и наглядной реальностью, исход происходящей в которой процессов был далек от очевидности.
Из четырёх провозглашённых императоров только один Дидий ТО лиан находился в момент провозглашения в Риме. Это знаменовало наступление новых времён и может служить со вершенной иллюстрацией высказанной Корнелием Тацитом в самом начале II в. мысли, что императором уже действительно «можно стать не только в Риме»297. Более того, поддержка столичных сил - Сенат, преторианской гвардищ городского плебса, уже не играла решающей роли при наличии сильное военной поддержки в провинциальных легионах. Античные источники недвусмыслепно указыііагат па то, что население города Рима весной 193 года однозначно поддерживало Песцснния Нигра, а не Селтимия Севера или Ююдия Альбина . Опорой находящегося в Риме Дидия Юлиана были преторианские когорты, поддержка которых против двинувшегося на Рим со своими легионами под лозунгом отмщения за Пергинакса Севера оказалась совершенно ничтожной. Дело не дошло даже до вооруженного столкновения: преторианцы почти не оказали сопротивления (у Юлиана, впрочем, не хватило средств для выплаты им обещанных донатив )„ выдали убийц Пертинакса и были разоружены; Сенат же немедленно приговорил Дидия Юлиана к смерти (хотя совсем недавно по его настоянию объявил вршом государства Септим ия Севера), так что тот после 60 дней правления был казнён (за 7 дней до вступления Севера в Рим ).
Согласно оригинальному предположению Д, Поттераг рост и укрепление придворной бюрократии постепенно вступали в противоречие с прежними традициями политической децентрализацииj позволявшими императорам прежде лавировать между различными группами влияния в зависимости от их успешности . Ни одна из различных социальных сил (преторианская гвардия, римский плебс, сенаторы, императорский двор etc.) не могла быть единственной опорой власти принцепса . Пример кратковременного правлсЕїил императора Пергилакоа (1 января - 28 марта і 93 г.) наглядно доказал, что даже при наличии стабильной поддержки со стороны одних сил (римского плебса и сенаторов303), отсутствие ее со стороны других (в данном случае - преторианской гвардии" А) могло стать гибельным фактором. Новому императору предстояло найти выход из сложившегося противоречия, обеспечить своему режиму стабильную социальную базу и найти себе поддержку где-то за пределами Рима. Логика рассуждения призывает нас обратить особое внимание на происхождение и связи кандидатов па место императора в Риме в 193 г,
Уроженец города Лсптис Магна в Триполитании, Септнмий Север происходил из местной аристократии. Следует обратить внимание на тесные связи Септимия Севера (помимо происхождения) с восточной и южной частями империи: владение пунийским язт,гком: первая женитьба на уроженке Лептис Магны Паккии Марциане (Расеj а Магсіапа), вторая - на «сирийской принцессе» Юлии Домне из рода правителей города Змссы в Сирии. Любопытно, что и у Дидия Юлиана мать происходила из африканского города Гадрумета, и Клодий Альбин был выходцем: из италийской семьи, поселившейся в Сспсрной Африке , В данном случае можно увидеть результаты плавного развития и изменения классической культуры: [[ертинакс смог стать сенатором вопреки своему рабскому происхождению, Септнмий Север пробьется к вершинам власти при своих африканских связях.
Изменения в организации государственного управления
Исторически жизнеспособность крупных государственных образований зависит от качества организации- управления государством. Последнее же определяется продуманностью устройства и эффективностью функциоЕшрования. аппарата управления, профессионализмом и компетентностью администрации, источниками н способами набора управленческих кадров, а іжже работоспособностью механизмов принятия решений и контроля за их исполнением. Именно рассмотрению данных ключевых аспектов в исторической динамике ЦТ в н,э+ будет посвящена настоящая глава. В данном параграфе предлагается сосредоточиться преимущественно на структуре и особенностях устройства административного аппарата н III із. н.э.., а также основных тенденциях в его эволюции.
При изучении поставленных вопросов следует принимать во внимание обилие лакун в источниковом1 материале и общую фрагментарность имеющихся ъ распоряжении сведений относительно жизни Римской империи в Ш веке. В силу этих причин освещение проблем организации управления империей в данный период во- многих случаях приходится строить на основании косвенных данных и предположений. При данных сложностях существенной опорой для рассуждений о конкретных элементах административной системой служат эпиграфические материалы (особенно, погребальные и посвятительные надписи римских должностных лиц) и юридические памятники эпохи (сохранившиеся в составе позднеантичных кодексов).
В пятидесятилетие после убийства Александра Севера римское государство столкнулось не только с выросшей внешней угрозой, но также с комплексом политических, экономических, демографических и других проблем внутреннего характера: Для успешного противостояния дезннтеграциониым процессам перед империей встала задача организовать и обеспечить унифицированный политический контроль над подвластной ей территорией . Сложившаяся ситуация потребовала от правящего императора перехода от прежде более пассивной роли в структуре управления империей508 к активному экспериментированию в области государственного управления с целью поиска адекватных административных ответов на вызовы империи, Например, сменивший Александра Севера на троне Шксимин фракиец вместо традиционпо необходимого визита Рим для подтверждения императорской аккламации в центре империи остался с провозгласившими его войсками для войны с варварами (при наличии гибельного примера поступившего так же 20 годами ранее Макрина). Таким образом, был нарушен тонкий баланс менеду сенатом н армией как основными источниками легитимности власти императора. Впрочем, И.П. Сергеев предложил рассматривать длительную задержку с приездом в столицу как рациональную тактику избранного солдатами императора: во-первых,, предыдущий император был убит солдатами но многом из-за пренебрежения делами обороны западных границ — следовательно, сменивший его Максимин должен был себя проявить как деятельный полководец на этих рубежах; во-вторых, ему было известно о недовольстве по отношению к аккламации ш.гходца. из солдатских кругов в среде сенаторов509.
Многие императоры в период серьезных трудностей в жизни империи стремились повысить эффективность управления военными и государственными делами посредством умножения центров принятия решений и распределении их по различными частям империи. Например, император Филипп Араб в 244 г. по возвращении с персидской кампании в Рим сразу же «роздал большинство должностей своим ближайшим родственникам»: брат Приск был поставлен во главе легионов Сирии, а свойственник Севериан - во главе во оружейных сил провинций Нижняя Мсзия и Македония . На основании ряда надписей и папирусов с подписью Приска можно закліочіггь что в действительности он был наместником Месопотамии и корректором по отношению к раду провинций Востока512. При этом в последнем качестве он контролировал деятельность наместников отдельных провинций — Сирии, Осраены, Палестины и Аравии. По сути, Приск был полномочным представителем императора на Востоке, равно как и Севериан на Балканах. Эти назначения быпи сделаны для более эффективного использования местных ресурсов, посредством помещения обладающих властью агентов принятия решений ближе к точке реализации их власти. Назначение Приска и Севериана согласуется с династическими амбиция ми t власть оказывается больше связанной с і рулі з им и влияния й семье (а не с какими-либо группами сенаторов или всадников).
При Валериане и Галлиеис становится обычной практика назначений командующими наиболее крупными провинциальными армиями на ключевых участках границ представителей императорской семьи. Например, когда Валериан вел войну с Персией на востоке, на западе вооружённые силы возглавлял Галлиен- Валериан и Сапонин, сыновья Галлиена, в свою очередь представляли императорский дом в Дунайско-Рейне ком регионе- Однако одной данной стратегии для обеспечения внутри и ояитической стабильности было мало, хотя риск вооружённой узурпации власти при подобном династическим разделении ключевых постов должен был быть снижен (Галдиен смог удержаться у власти 15 лет - до 268 г.).
В описанных выше действнях Валериана представляется возможным увидеть предвестие [юлитико-организационной формы тетрархии. Стремление провозглашённых императоров сразу же произвести своих сыновей в ранг Цезаря пли Августа можно расемаїривать не только как попытку гарантировать династическое преемство власти, но и как способ разделения обязанностей, полномочий и пространства реализации власти, что должно было иметь целью повышение эффективности управления империей514.
Как своего рода естественный эксперимент в области управления империей можно рассматривать сложившуюся при Пшлисне ситуацию с образованием полунезависимого от Рима Пальмирского царства па Востоке и полностью автономной Imperium Gallonim на Западе, Формально лояльный Галл иену {с юридической точки зрения положение дел соответствовало нормам римской государственной организации) правитель Пальмиры Оденат обеспечил для империи безопасность на востоке «в обмен» на реальную власть в Сирии, Азии и Месопотамии). Галльсісая империя Постума, вклЕОчавшая Галлию, Британию, Испанию, обеспечила восстановление западных границ, не составляя при этом непосредственной угрозы Галлиену в Риме51 . Вождь Маркоманнов Лтгал (Attalus) защищал участок ли меса в Верхней Панно нии в обмен на участок территории516. Галпиен мог в итоге сосредоточиться на удержании «центральной империи», т.е. Италии, Северной Африки, Египта, Дунайских провинций и Греции, Например, он восстановил оборону Дунайского региона, уделив особенное внимание дороге между Аквияесй и Византией.
Направления антикризисной политики
Римская империя переживала в 235-284 гг. период острой нестабильности, который обнаружил и прояви;] ряд уязннмостей и несовершенств имперской системы. Например, на примере т І ешне политических провалов Александра Севера (222-235) и Гордиаїш IIJ (238-244) очевидной стала необходимость сшдцния фіректииноП і юле ной армии, В ncpcoii трети [II в. U/J, для каждой значительной кампании римляне собирали полевые армии по крупица из разбросанных по всей границе гарнизонов; эти армии состояли по большей части из пехоты, а высшие командные посты занимались сенаторами с незначительным военным опытом. Подобная система была не приспособлена к вторжению крупных и хорошо организованных вражеских войск па различных фронтах, тик что в рассматриваемый период Римская империя потеряла военную инициативу683.
AiuifbJir.tL- военные действия, проводившиеся па протяжении всего рассматриваемого периода, привели к вознитоговсшио трудностей с финансированием крупномасштабных военных кампаний. Обстоятельства прихода к власти и ее потери императорами Александром Севером, Максимином Фракийцем (235-23В), Гордианом ТП\ Филиппом Арабом (244-249) и многими другими явно указали на опасность исполнения императорами своих обязанностей (как в первую очередь военных лидеров) лично возглавлять войска на критических участках фронта. Независимо от внешней угрозы в империи наблюдались процессы политической дезинтеграции (многочисленные региональные узурпации власти). Постоянные войны не только усилили основные структурные слабости имперского устройства, но и способствовали появлению новых социальных и экономических проблем, кризису традиционных ценностей и морали.
Название параграфа «антикризисная политика» не означает применительно к римской истории Ш в, н,э долговременных, последовательных и сознательных действий римских императоров и центрального правительства но борьбе с внешней угрозой и дезинтеграционнымн процессами я империи. Во-первых, период характеризовался частой сменой императоров на престоле, так что выработка какой-либо последовательной реформаторской линии была невозможна. Во-втортлх, сложная внепшеполнтическая обстановка существенно отвлекала внимание императоров от решения внутриполитических проблем - реальной основы кризиса Ш века; лишь обостренных внешней угрозой со стороны Персии и готских племен. В-третьих, многие решения ad hoc давали положительные результаты лишь по прошествии длительного отрезка времен и V Также необходимо учитывать, что основные мероприятия императоров 111 в., которые приведут в конечном счёте к стабилизации обстановки и сохранению империи, являлись следствием и закономерным развитием глубинных течений в структуре государственного устройства империи. Следовательно, пелесо образным представляется рассматривать в качестве «антикризисной политики» не столько мероприятия отдельных императоров, сколько долго временные тенденции, нашедшие своё отражение и выражение в политике и действиях ряда императоров III в. Если в предыдущем параграфе уже был рассмотрен вопрос об административных преобразованиях, то в рамках настоящего параграфа ос полное внимание будет уделено трансформациям в политической и отчасти идеологической сферах общественной жизни римского государства,
Одной из ключевых составляющих «вызова империи» был ее огромный географический размер, который создавал соответствующих же масштабов проблему обороны лимеса и организации управления разнородными в экономическом и культурном отношении регионами. Не случайно ряд дальновидных императоров в III в. принимает меры по сокращению территории Империи за счёт обороноспособных территорий. Например, при Галлиене начался процесс эвакуации провинции Дакия686. Вооруженные силы были переведены из северной части провинции на юг для обороны берегов Дуная; большие размеры приобрела миграция римского населения на правобережную сторону; была нарушена система коммуникаций между Дакией и Мезией. Позже эвакуацию провинции завершил Аврелиан, окончательно выведший последние легионы и вспомогательные соединения, вслед за которыми потянулось и связанное с римлянами гражданское население. Крайне любопытно, что решение об оставлении Дакии в 271 г. было принято на пике военного успеха на западных границах {победы над готами, вандалами, алеман нами) и сопровождалось учреждением для переселенцев на правом берегу Дуная в Мезии новой провинции со старым названием Dacia ripensis (Дакия Береговая) \ По мнению Д. 1 Іоттера, это бьтл показатель!інй шаг, наглядно отражавший приоритеты Аврелиана. В отличие от ряда императоров первой половины III в. он не был привязан к традициям первых веко л римской империи (согласно которым уступать свои территории врагу было позором), но скорее сгремился рационализировать подвластное ему государство . Объединение частей последнего под единой властью потребовало отказаться от обороны наиболее сложных участков, Примечатсльпо, что Аврелиан при совершении столь непопулярного шага (до Аврелиана римские земли оставил только Адриан в первой половине II п. н.э.) попытался своеобразным образом сохранить сДгшию» через создание попой провинции. Здесь можно констатировать попытку с помощью риторического дискурса закамуфлировать негативные аспекты антикризисных мер, что также означало возрастание роли имперской пропаганды в осуществлении успешной политики,
Как уже было отмечено в предыдущем параграфе, при недостаточно разветвленном и малочисленном административном аппарате в условиях Нарушения коммуникаций было крайне затруднено эффективное управление империей из сё стари и йоге центра - Вечного Рима. Начинай со времён Адриана, императоры активно путешествуют по различным регионам империи. Перестав быть местом постоянной резиденцией императоров, Рим существенно терял своё значение имперской столицы как географический центре.
Города в империи: взаимодействие власти и общества
Существование Pax R omtuta и Impcrium R omanorum основывалось на множество подвластных ему городов, сеть которых «образовывала своеобразную систему распространена опыта римской государственности, римского опыта управления, римского права, римского образа жизни»1052. 13 историографии можно встретить оценку устройства империи как «федерации городов» ч характеристику античной цивилизации в целом как городской1 . Этот фундамент цивилизации представлялся античным авторам настолько самоочевидным, чти специально на этом вопросе в антнчлой литературе не останавливались, Безусловно, парадигм ильный характер представлений4 о городском образе жизни определял существенное значение городов в системе управлення империей. Представляется возможной характеристика роли городов как места взаимодействия власти и общества вгРимской империи, с учётом ещё не вполне раскрытой сложности и существенной специфики как первого, так и второго понятий относительно позднеимперского периода античной истории. В частности, именно в городах происходила манифестация власти (т.е. целенаправленная и особым образом оформленная деятельность императоров), что являлось необходимым основанием для сё признания обществом,
Римское общество, в той мере, в какой о нем можно говорить именно как об Обществе - урбанистическое , Безусловно, основная масса населения-в эпоху древнего мира проживала в сельской местности. Однако Б масштабах всей империи различия в региональных группах населения этой категорий были слишком велики,, чтобы вести рассуждение о какой-то существенной однородности в представлениях о мире, государстве, общественной жнзни имперской идентичности . Согласно показательным наблюдениям Е.С. ГолубцовоЙ, в представлениях и отношении к центральной власти у сельского и городского населения Малой Азии прослеживается принципиальное сходство1056.
Представляется возможным в общем экстраполировать данное наблюдение на империю в целом, так как общие стратегии взаимоотношений с высшей властью в некоторой Степени стандартизируются в рамках единого государства1057. Поскольку в настоящем параграфе ключевые проблемы лежат именно в сфере взаимоотношений о властью, то уместным представляется опираться исключительно не урбанистический материал.
Относительно исследования проблем античного города М. Финли ещё н 1977 году сетовал на отсутствие должного внимания к проблемам античного урбанизма, выходящего за рамки изучения отдельных городов или межгородских торговых связей10" . В настоящей работе предлагается рассмотреть вопрос о характере и эволюции взаимоотношений власти и городов ни протяжении III в. н.э. Если в предыдущих параграфах уже поднимались сюжеты, связанные с организацией управления городами, взаимодействием центрального и местного уровней власти, положении провинциальных (а т.е. фактически городских) элит, то здесь хотелось бы затронуть вопросы о манифестации власти в городах, восприятии городским обществом имперских проблем, переменах в политической жизни на провинциальном уровне имперского общества. Основной материал jyoi изучения поставленных проблем дают крупные нарративы римских историков I11-IV вв., богатый корпус эпиграфических источников и результаты многочисленных археологических раскопок по всему Средиземноморью.
Примечателен тот факт, что в сочинениях римских историков не обнаруживается какой-либо явной градации типов городов (по размеру, значению, влиятельности) помимо разницы в подробности описания. Вероятно, данная разница является косвенным выражением представлений автороз о различиях в статусе и положении городов империи, У греческих авторов лишь в единичных случаях встречается не ntftac,, но n6bou.ee ияи т фл хуг 05 . Относительно латинских источников можно заметить, что использование терминов urbs, и і vims и oppidum в большинстве случаев не связано с какими-либо особенными характеристиками обозначаемого города (величина, уровень развития). В SHA один и тот же центр может именоваться поочередно двумя или тремя из указанных терминов (в одном и том же значении1). Употребление рашых понятий в данном случае представляется возможным объяснить стилистическими причинами, а также Индивидуальной манерой письма авторов. Например, наиболее часто употреб.-іяемое в отношении провинциальных городов a SHA понятие ci vitas Аврелий Виктор применительно к юродам вообще не использует (только н значении «[римское] гражданство» и «гражданский коллектив [Рима]»10 1)1062. Л urbes в SHA называются и маленькие п и граничные і орода, копфыс в состоянии хранить эзнас продовольствия даже не на желаемый срок в год, но лишь на два месяца, месяц или на 15 дней1063.
В данном случае вектор риторического дискурса следует за политическими реалиями, Если во II в. Авл Геллий уже не усматривал особых различий между муниципием и колонией1064, то в 212 г. Consilutio Antoniniana фактически была решающим политическим шагом по уничтожению прежних различий в статусе между civitates, municipia и colon! ае. После правления Галл иена в официальном словаре основным становится термин civitas (хотя в отдельных провинциях - например, в Африке -наблюдается инерция старой системы различий в положении вольных городов или колоний) .
Обращает па себя внимание и то, что в сочинениях рассматриваемых авторов нет существенных различий при характеристике италийских и провинциальных городов. В качестве примера, можно указать на очень близкое сходство в описании у Геродиана крупного города на севере Италии Аквилеи и Византия 7: очень большие, многолюдные, торговые приморские города, имеющие важное стратегическое значение. Ратину данный автор усматривает только в вопросе об оборонительиых сооружениях: отдельные восхищенные комментарии вызывают мощные стены Византия1Ш, тогда как при рассказе о стене Аквилеи встречается следующее замечание: «будучи весьма древней, в большей своей части была уже прежде разрушена, так как по установлении власти римлян города Италии уже более не нуждались ни в стенах, ни в вооружении (pexct xfiv Totyimfciv apxAv ЛКЕТІ v ІтаХіа лбХесог rt TEI WV TJ orcXcav oenGEicwv); вместо воины они получили прочный мир и соучастие в римском гражданстве» (Herod. VIII.2.4).
